Колыбель для мага

Глава 18

Аннеке стояла у большого, раза в два выше ее, зеркала в раме из цветного стекла с литыми изображениями цветов и птиц. Стеклянные цветы и птицы были как живые, лишь чуть запылились, а вот зеркало выглядело не очень, уж слишком старое, тускловатое и с пятнами. Наверное, слой серебряной амальгамы за долгое время повредила сырость. Во дворце почти все вещи покрывал тонкий, еле уловимый налет времени.

Вокруг Аннеке суетились молоденькие служанки, все миловидные, аккуратные, чистенькие, розовенькие, в светло-синих платьях с кружевными воротничками, кружевных фартучках и с кружевными вуальками в волосах. От них совершенно одинаково пахло лавандой.

Одна переделывала Аннеке прическу, вторая подшивала слишком длинный подол платья, третья брызгала розовой водой, четвертая старалась покрасивее уложить складки новой, специально заказанной для аудиенции у королевы накидки.

Распоряжалась всем пожилая надменная дама с брюзгливым морщинистым лицом и поджатыми губами, с пепельными, во многих местах тронутыми сединой волосами, убранными в высокую замысловатую прическу. Дама была одета в пышное ярко-розовое платье с большим декольте, которому дама, очевидно, не радовалась, так как прикрыла его колье, напоминавшим скорее широкий ошейник с нагрудником. На плече платья красовался трехцветный, серо-розово-золотой, цвета королевской семьи, бант, обозначавший высокий пост дамы — Главная Распорядительница Церемоний и Хранительница Традиций. Она первая встретила Аннеке, явившуюся на всякий случай чуть раньше назначенного времени.

Оглядев Аннеке, наряженную в новое платье, отмытую до скрипа, надушенную и накрашенную у лучшей косметички Отиохиата, дама поджала губы и кликнула служанок, велев им переделать все за оставшиеся до аудиенции полчаса.

Наконец светло-синие девушки отошли от Аннеке и склонились в реверансе. Аннеке взглянула в древнее зеркало: на ее взгляд ничего не изменилось. Церемониймейстерша обошла знахарку, оглядывая ее со всех сторон, сказала со вздохом:

— Ну, это все, что можно сделать за такое короткое время. Пожалуй, много приличнее… Войдя в зал приемов, ты сразу должна сделать глубокий реверанс, сказать: «Многих лет и счастья моей королеве» и ждать, не поднимаясь. Потом королева кивнет и скажет: «Подойди». Только после этих слов можно подойти к трону и остановиться на изображении большого цветка на ковре, вновь склониться, сделать глубокий реверанс и сказать: «Приветствую мою королеву». И лишь после того, как ее величество заговорит с тобой, можно выпрямиться. Старайся не разгневать королеву: почаще приседай и после каждой фразы добавляй: «Ваше величество». Глаза держи опущенными, руки — внизу, ладонями наружу. Запомни, ладонями наружу, это важно, не нервируй телохранителей. Говори негромко, но внятно, чтобы королева все хорошо слышала. И будь крайне почтительна, думай над каждым словом, Никаких шуток и двусмысленных ответов, слышишь?! Отвечай полно и кратко на все вопросы королевы, не подходи ближе, чем до окончания ковровой дорожки. Твое прошение изложено на свитке из лучшего пергамента и перевязано лентой? Писал придворный каллиграф? Хорошо. — Поменяйте ленту, возьмите розовую. — В конце беседы с разрешения королевы изложи свою просьбу на словах и передай свиток Подруге королевы, она будет стоять слева у трона, и сделай глубокий реверанс. Запомни, дама, стоящая слева! Если королева сложит веер, это знак, что аудиенция закончена, тогда ты должна снова сделать глубокий реверанс и, пятясь, дойти назад, к двери и дальше, пока слуги не закроют двери. Смотри, не повернись к королеве спиной! Ты все поняла и запомнила?

— Да, высокородная дама, — ответила Аннеке, сделав реверанс.

Церемонию она знала уже наизусть. Весь месяц, пока она ждала этой аудиенции, поселившись с Нагути-ко и Мышонком Терентом в гостинице, построенной специально для ждущих счастья лицезреть королевских особ, с ней и с другими каждый день проводила занятия по дворцовому этикету молодая дама знатной фамилии, ученица Главной Распорядительницы Церемоний. Эта молодая дама была куда более высокомерна, чем ее наставница, во-первых, по молодости, а во вторых, потому, что считала свой род более знатным, корнями уходящим в предыдущую правящую династию.

Она не стеснялась намекать Аннеке, как неотесанны деревенские жители и как нагло и непочтительно ведут себя все маги, и будь ее, знатной дамы, воля, она бы всех колдунов отправляла на костер или топила в мешках. Нагути-ко вся кипела от этих намеков и мечтала навести порчу на учительницу этикета. Аннеке уговаривала ее и, заодно, себя, что недостойно предаваться гневу, и что дама в будущем, в этой жизни или в последующих осознает и исправит свои ошибки и заблуждения.

Но Нагути-ко хоть и молчала и опускала долу глаза, все-таки заслужила неприязнь распорядителей, потому оказалась не допущенной к аудиенции, от чего, впрочем, плакать не стала. Отдуваться за всех пришлось Аннеке.

Мест в гостинице '' Королевское гостеприимство'' вечно не хватало, потому любой компании, независимо от состава, предоставляли одну комнату на всех, внося по необходимости дополни-тельные кровати и стулья. Плату за постой и услуги драли однако настолько значительную, что девушки хотели было поселиться в другом месте, но им объяснили, что тогда им придется ждать королевской милости как дождя в пустыне Ноиру. Весь доход от ''Королевского гостеприимства'' поступал в казну и являлся, фактически, скрытой платой за аудиенцию.

Мышонку Теренту, назвавшемуся слугой, по обычаю Отиохиата постелили матрасик за занавеской, отделяющей часть комнаты и вход от хозяйского помещения.

Мышонок считал, что многого добился в жизни, став слугой волшебниц и переехав жить в столицу. За прошедший месяц Терент раззнакомился с множеством местных мальчишек, зарабатывающих на жизнь кто чем, часто вовсе незаконными способами, и важно говорил Аннеке, что ''приобрел нужные связи'' и в состоянии теперь защитить своих молодых и неопытных хозяек от любых напастей.

Нагути-ко за это время удалось немного оправиться от потрясения, к ней иногда возвращалась ее обычная живость и любознательность, но чаще все-таки она сидела на одном месте и печально смотрела в огонь камина или в магический шар. Аннеке никогда раньше не приходило в голову, что подруга так уж была влюблена в этого Лиора. И Лиор-то, на ее взгляд, того не стоил, и общались они друг с другом не как влюбленные, а как хорошие приятели. Скорее всего, Нагути-ко терзало уязвленное самолюбие, Аннеке надеялась на это и на целительные свойства времени.

Аннеке, сопровождаемая волнующейся как в первый раз церемониймейстершей, остановилась перед двустворчатыми дверями, подождала, пока они откроются и присела в заученном реверансе.

Учителя этикета были неплохи: тело само выполняло ритуальные движения, повинуясь малозаметным знакам от наставницы, позволяя свободно течь мыслям. Знахарка постаралась незаметно оглядеться. Зал аудиенций поражал пышным убранством, трон — богатством работы и использованными на украшения материалами. Дамы поражали драгоценностями и нарядами, телохранители — мускулатурой и суровостью лиц. Королева тоже поражала, ничем не напоминая молоденькую заплаканную девочку, найденную Аннеке будто бы совсем недавно у входа в пещерный храм.

Тут-то, видя восседающую на троне надменную даму, девушка подумала, что приход сюда может оказаться огромной ошибкой. Вряд ли эта, сегодняшняя Кэри, Ее Величество Королева, захочет вспомнить обстоятельства их знакомства, а тем более чтобы об этом вдруг узнал кто-нибудь еще. Но гадания-то были благоприятными! Еще сегодня утром они с Нагути-ко трижды вытаскивали гадальные фигурки! Ну, будь что будет! Аннеке собрала всю свою волю и сказала про себя: «Королева будет милостива к нам!»

Королева развернула свой веер и произнесла:

— Подойди ближе. Твое лицо кажется мне знакомым.

Аннеке подошла к трону, остановившись в указанном круге из цветов на ковре, присела в реверансе, держа, как предписывалось, руки ладонями наружу для спокойствия телохранителей. Уметь надо так вывернуть кисти! Бедные придворные! Им надо делать специальную гимнастику!

Сквозь опущенные ресницы Аннеке пыталась разглядеть королеву повнимательнее, желая уловить ее настроение. Но это лицо, превращенное парфюмерами в розовую фарфоровую маску с накрашенными под куклу глазами и губками, выражало лишь холодную приветливость, губы заученно улыбались, глаза…

А вот в глубине глаз заметно нечто неподходящее королевскому облику. Тоска? Тревога? А может, королеве пригодится доверенное лицо, прибывшее из недавней, но такой далекой юности?

Королева качнула головой, отягощенной башней из замысловато свитых белокурых локонов и жемчужных нитей.

— А, припоминаю! Ты была ученицей знахарки в деревне, расположенной во владениях моего отца, неподалеку от нашего замка! А потом еще лечила мою собачку… Ах, эта юность!

Она впилась взглядом в глаза Аннеке.

— Так ли?

Аннеке присела в реверансе еще ниже.

— Так, Ваше Королевское Величество.

— Мне рассказывали слуги, что ты куда-то исчезла. Что же с тобой случилось и чего ты хочешь?

Аннеке, как учили, быстро и внятно произнесла:

— Меня постигло несчастье, Ваше Королевское Величество. В поединке со злым колдуном я перенеслась в странное опасное место, долго искала путь домой, а когда вернулась в родную деревню, обнаружила, что лишилась крова и средств к существованию. Поэтому я осмелилась побеспокоить Ваше Королевское Величество просьбой о скромной должности при дворе Вашего Величества.

Знахарка достала и передала пергаментный свиток с изложением ее просьбы, написанным лучшим каллиграфом, перевязанный теперь розовой ленточкой пожелавшей принять его даме в розовом, таком же, как у церемониймейстерши, платье.

Королева несколько раз обмахнулась веером, обернулась к другой розовой даме, та выбежала и почти сразу вернулась с большой книгой, переплетенной в розовый, украшенной золотым тиснением атлас, перелистала несколько страниц и почтительно прошептала что-то королеве на ухо. Королева кивнула и произнесла:

— Хорошо, знахарка, ты получишь просимое. Ты быстро и хорошо вылечила мою собачку дома и теперь будешь следить за здоровьем моих милашек, — королева кивнула вниз. У ее ног на бархатной подушечке сидели две презабавные крохотные мохнатые собачки с приплюснутыми мордочками, — И если кто-то еще обратится к тебе за помощью в свободное от твоих придворных обязанностей время, мы не рассердимся. Надо сказать, милашки редко меня огорчают. Но вот Фау что-то плохо кушает последние два дня, я беспокоюсь за него!

Одна из собачек немедленно оказалась в руках Аннеке. Теплый язычок за секунду слизал все ухищрения дорогостоящей косметички. Ощупав толстенький животик, девушка робко посоветовала совершить прогулку и поиграть с собачкой в мячик. Королева встала со своего трона, подхватила на руки любимца и осыпала его поцелуями. Затем предложила Аннеке сопровождать их вечером и проследить глазом знатока за процедурой лечения.

Придворные дамы и телохранители выглядели ошарашенными такой невиданной милостью и неслыханным нарушением этикета: дамы встревоженно зашевелились и зашуршали платьями, телохранители напряглись и сделали решительные лица.

Аннеке вновь присела в реверансе.

— Благодарю за милость, Ваше Королевское Величество, я счастлива послужить Вам! Но здесь со мной моя лучшая подруга, очень хорошая знахарка…

Королева, усаживаясь на место и продолжая ласкать собачку, не глядя сделала жест рукой в сторону дам в розовом:

— Что ж, она станет твоей помощницей с равным содержанием. Пусть господа Королевский Казначей и Придворный Распорядитель обговорят с ней условия. Да передайте, чтоб не скупились!

Королева сложила веер и протянула Аннеке руку для поцелуя. Этого также не было в ритуале королевской аудиенции. Дамы бросали на Аннеке взгляды, полные зависти, телохранители подались вперед, но девушка храбро подошла и, вновь присев в реверансе, прикоснулась губами к протянутой руке.

— Благодарю Вас, Ваше Королевское Величество! Я буду верно служить Вам!

Потом, как учили, пятясь, она покинула зал аудиенции и вновь присела в реверансе, пока слуги закрывали дверь зала, подумав, что даже за это короткое время реверансы ей решительно надоели, но теперь, кажется, в новой должности придется все время находиться в состоянии реверанса. Не заболели бы колени! А королевские собачки, которых они с Нагути-ко будут лечить! Интересно, перед ними тоже надо все время приседать? Аннеке представила себе картину лечения:

— Высокородная госпожа Жу-Жу, соблаговолите подать Вашу левую заднюю лапку! Ах, премного обязана! Соблаговолите выпить этот отвар!

А что делать, если высокородная госпожа Жу-Жу соизволит кусаться? Аннеке хотела было вредности ради осведомиться об этикете общения с собачками Ее Величества Королевы у Главной Распорядительницы Церемоний, которая как раз спешила к ней вместе с сохранившей выражение ледяного высокомерия ученицей, преподававшей основы этикета, но, взглянув в ее покрасневшее от напряжения, восторженно сияющее лицо, решила, что это будет уже чересчур.

Преподавательница этикета благосклонно кивнула Аннеке, хотя до сих пор едва изволила ее замечать, а церемониймейстерша заахала, поздравляя Аннеке с благоприятно прошедшей аудиенцией и новой должностью. Тут же появились придворные дамы, тоже с аханьем, комплиментами и поздравлениями. То ли должность ветеринара при дворе была необычайно важной и почетной, то ли протянутая для поцелуя королевская рука — особой милостью, то ли то и другое сразу.

Розовые дамы закружились, зашумели и увлекли не успевшую опомниться Аннеке в мрачный, обитый почти черными дубовыми панелями, с плотно занавешенными окнами кабинет. Там ее встретил невысокий, лысоватый, рыхлый господин в темном строгом одеянии, с острым и умным взглядом и кислым выражением лица, поведший с Аннеке беседу, полную намеков, иносказаний и ссылок на неизвестные ей источники.

Девушке оставалось только кивать, напряженно пытаясь понять смысл разговора. Но до нее так ничего и не дошло, кроме того, что Его Королевское Величество не так богат, как хотелось бы его придворным. В конце концов господин позвонил в колокольчик, и ждавшая конца беседы незнакомая дама отвела ее еще в один кабинет, очень похожий на первый, где ждал господин, на первый взгляд неотличимый от предыдущего, и тоже повел туманную по смыслу беседу.

После всех этих разговоров две девушки в светло-синих платьях отвели Аннеке в покои, которые, как оказалось, выделили для нее господа казначей и распорядитель по приказу королевы. Казначеем и распорядителем оказались одинаковые господа в темном. Интересно, какое им с Нагути-ко назначили жалованье? Аннеке не припоминала, чтобы господа в темном во время приема назвали ей хоть какие-нибудь цифры. Она постеснялась обсудить этот вопрос и не сомневалась, что на ней сэкономили, как смогли, лишь бы не вызвать гнева королевы. Но любое, самое маленькое жалованье во дворце во много раз больше, чем ее доходы в родной деревне, и, особенно в первое время, покажется им с Нагути-ко богатством. А потом видно будет.

Аннеке очень низко оценивала свои способности и вкус к придворной интриге. Но раз она смогла изучить Искусство, то сможет преуспеть и в этом. Глядишь, найдется опытная наставница, ведь любой женщине знахарка может оказаться полезной, а то и необходимой, тем более, что у многих есть собачки.

Небольшая толпа слуг и камеристок сгрудилась у дверей, предлагая свои услуги. Надо полагать, слух о королевском благоволении к молодым волшебницам облетел уже всех. Аннеке выбрала здоровенного парня и молоденькую служанку, чьи физиономии показались ей наиболее симпатичными и внушающими доверие, и отправилась с ними за домочадцами и вещами.

Можно было отправить слуг одних, но Аннеке самой хотелось пройтись и в заняться чем-нибудь, пока новые впечатления улягутся.

Отказавшись от предложенных у выхода носилок и заслужив этим удивленные взгляды слуг, Аннеке со своим немногочисленным сопровождением направилась было в сторону королевской гостиницы, но не успели они пройти и полквартала, как их бегом догнали несколько слуг, несущих паланкин. Носильщики остановились, паланкин поставили на землю, словно бы случайно загородив дорогу. Один из слуг, сопровождающих паланкин, направился к Аннеке, низко кланяясь на ходу.

— Мой хозяин хочет срочно посоветоваться с вами, госпожа волшебница. Соблаговолите ли? Он прислал за вами этот паланкин.

— Конечно, но может быть, позднее, например сегодня вечером или завтра? Я переезжаю, моя подруга, слуга, вещи в гостинице…

— Вас же сопровождают Тод и Мартия, они очень хорошие слуги, честные и старательные, нельзя сделать лучший выбор. Попросите главного распорядителя, чтобы они и в дальнейшем вам прислуживали. В вашей новой должности вам как раз полагается двое слуг из дворцовых. Тод и Мартия вас и перевезут. Напишите записку вашей подруге, дайте им немного денег, чтобы нанять повозку, и они все прекрасно сделают за вас. На то и существуют слуги!

Посланник жестом подозвал сидевшего прямо на улице у стены дома и ожидающего заказов каллиграфа, тот вскочил и подбежал бегом, на ходу доставая бумагу, перья и чернила. Каллиграф уселся у ног Аннеке, разложив принадлежности для письма на мостовую, подложив, впрочем, дощечку. Ничего не оставалось, как продиктовать домашним записку, заплатив писцу медную монетку, и загрузиться в присланный паланкин. У девушки мелькнула мысль о ловушке, но кому может понадобиться готовить для нее ловушку? И ее нельзя назвать беззащитной жертвой.

Носильщики почти что бежали, и как только ухитрялись с такой-то тяжестью?! Но парней было четверо, и все здоровенные, как жеребцы. Очень быстро носилки достигли ворот богатого дома, окруженного небольшим уютным садом. Этот сад вокруг дома, как уже знала Аннеке, являлся признаком большого богатства и власти: в городе все дома стояли впритык друг к другу, для садов места не оставалось. А если любишь природу и хочешь наслаждаться запахом роз или цветущего миндаля, покупай загородное поместье и тащись оттуда на торжественные церемонии во дворец аж пол стражи…

Ворота немедленно отворились, и важный пожилой слуга в богатой одежде, скорее не простой слуга, а какой-нибудь эконом или управляющий, с поклоном проводил знахарку в дом, по мраморной, покрытой роскошным сидмасийским ковром, лестнице, в красивую большую комнату и усадил там в кресло возле маленького столика.

Аннеке осмотрелась: ну что можно сказать, хозяин дома явно питал искреннюю и сердечную привязанность к сидмасийским коврам. Огромный ковер на полу, все стены в коврах, низкий диван покрыт сидмасийским ковром, на креслах такие же, но маленькие ковры.

А еще — огромное количество драгоценных безделушек: по углам — напольные фарфоровые вазы экской работы с геометрическим орнаментом, в них букеты и ветви, сделанные из серебра, с золотыми цветами, капли росы на цветах и листьях изображали отшлифованные кусочки горного хрусталя. На столике — скульптуры, чаши, подсвечники дорогой изысканной работы; к деревянному потолку, сплошь покрытому резьбой, изображавшей виноградные лозы, подвешены бронзовые позолоченные светильники в виде цветов и птиц.

Хозяин дома обладал художественным вкусом: все эти вещи гармонировали друг с другом и с обстановкой. На одной стене поверх ковра — красивое старинное оружие. Особо выделялся меч. Аннеке не разбиралась в оружии, но этот меч притягивал ее взгляд и руки, она влюбилась в него с первого взгляда. Несомненно, этот меч был предметом силы, и не из последних. Рядом висели еще два кинжала, судя по белой и черной костяными ручкам и по обширной магической ауре, используемые или когда-то использовавшиеся в ритуалах, но, по сравнению с мечом, это было не то.

Аннеке не стала бы держать магический меч, да и ритуальные кинжалы вот так, открыто, на стене гостиной, а заперла бы их в сундук в потайной комнате, да еще посадила бы магических стражей. То ли хозяин так уверен в своей силе, то ли вообще не пускал в дом посторонних.

Аннеке вновь начала опасаться ловушки: зачем бы владельцу такого магического меча понадобился вдруг совет молодой неопытной деревенской знахарки? Но отступать было поздно, да и не хотелось: одолело любопытство.

Пока Аннеке оглядывалась вокруг, в широко распахнувшуюся дверь совершенно самостоятельно вкатился сервировочный столик на колесах, на пороге зацепился за край ковра, блюда посыпались на пол. Но столик, как живой, извернулся, выгнув ножки, подхватил все блюда, кроме маленькой салатницы, и, бодрый и гордый собой, подкатился вплотную к Аннеке, похожий не собаку, ждущую, что ее похвалят. Столик выглядел при этом преуморительно. Девушка с трудом удержалась от смеха, боясь обидеть хозяина дома — мага, решившего сразу поразить гостью своим мастерством. Но, право, какие советы нужны владельцу живого столика? Он сам советчик хоть куда!

Следом за столиком в дверь вошел человек в темно-красной, шитой золотом мантии. Он наклонился, поднял салатницу и сокрушенно покачал головой:

— Все время он здесь спотыкается!

Аннеке ответила весело:

— Все равно получилось здорово, Файдиас, я так не умею!

Словно порыв ветра сдул девушку с кресла, она очутилась в объятиях Файдиаса. Он закружил ее так, что вокруг все слилось в цветной вихрь, и бережно поставил на пол, поддерживая под руку. Он стал очень высоким, голова Аннеке доставала ему лишь до плеча. В остальном друг юности мало изменился: те же густые черные брови и широкий полногубый рот. Волосы Файдиас отрастил аж до плеч, бороду брил, но она росла слишком быстро, и после утреннего бритья уже наросла заметная щетина, но это хорошо подходило к его чуть диковатому облику. Смеющиеся, такие черные, что не видно зрачков, глаза смотрели на знахарку по-прежнему ласково.

— Прошло столько лет, а ты как была девчонкой, так и осталась!

— Для меня столько лет не прошло, Файдиас. У меня… скажем, были неприятности.

— Ну, семь лет, прошедшие мимо без следа, нельзя назвать неприятностью!

— Это как посмотреть… По обстоятельствам.

— Я искал тебя, узнавал… Деревенские несли такую чушь. Значит доля правды тут была? А это ты та самая злая колдунья, что спалила дотла Ахт?

— Это не я… я не виновата… А все знают, что я сожгла Ахт?

— Не думаю. Разве что мой учитель. Но он очень стар, и ему мало дела до всяческих склок между колдунами. К тому же, как холодное время, так кругом все горит от печей и очагов. Такова, во всяком случае, официальная версия.

Он успокаивающе погладил девушку по плечу. У Аннеке немного полегчало на душе, и сердце, заколотившееся изо всех сил о ребра и подскочившее к горлу от слов Файдиаса, притихло.

— Ты все теперь знаешь! Стал великим магом, как хотел? Ты главный королевский маг?

— Да! — гордо ответил Файдиас и смутился, — Ну, не совсем так. Главный придворный маг — мой учитель Эномиель. Но он совсем одряхлел, и я вместе с другим учеником помогаю ему. Но если смотреть на жизнь реально… да!

Файдиас гордо обвел рукой вокруг себя.

— Видишь, чего я достиг! Могли ли мы подумать, что деревенский парень сможет такого добиться? И, я думаю, что твое благословение — помнишь? — тоже мне помогло. Так что можешь на меня рассчитывать.

Аннеке привстала на цыпочки и чмокнула Файдиаса в щеку.

— Ты молодец. Я всегда верила в тебя.

Он смутился, покраснел и деланно непринужденно улыбнулся.

— Весь двор гудит. Все говорят о твоей аудиенции и о милости к тебе королевы. Так я и узнал о твоем появлении. Как видишь, ничего сверхъестественного. А знаешь, почему-то за тобой очень трудно следить с помощью магического шара, все туманится, и шар затмевает какое-то сверкание у тебя на груди. Заполучила какой-то мощный талисман?

Аннеке совсем не хотелось обсуждать свои талисманы. Поэтому она заговорила о королеве.

— А что, королева действительно оказала мне большую милость?

— Что ты, огромную! Некоторые по полгода ждут приема, а придворной должности — вообще… Все теряются в догадках и строят предположения. Надо сказать, разнообразные предположения… Из них самое благопристойное — что ты дочь графа Кэрила и кормилицы его дочери, следовательно — сестра королевы Кэри. А неблагопристойные предположения… Сама понимаешь, они касаются жизни королевы в девичестве. Боюсь, как бы королева не раскаялась… в своей благосклонности к никому не известной знахарке.

Аннеке порывисто схватила мага за руку.

— Будь так добр, Файдиас, окажи мне услугу!

— Все, что угодно, дорогая! Смотря какую услугу?

— Погаси эти слухи! Придумай что-нибудь приличное и убедительное и подтверди перед всеми как надежный свидетель! Но не говори, что я сестра королевы, а то она еще разгневается чего доброго. Пожалуйста, Файдиас! Мне так нужна эта должность!

Файдиас засмеялся и погрозил девушке пальцем.

— Хитрюга! Уверен, что ты все можешь организовать сама, так же, как и свою столь успешную аудиенцию! Ладно, ладно, не хмурься, сделаю, придумаю что-нибудь, я же пообещал, не волнуйся. Все будет славно.

Он усадил Аннеке в кресло, сам уселся в соседнее, щелкнул пальцами, и сервировочный столик с угощением подкатился поближе, смешно содрогаясь от усердия.

Маг принялся угощать девушку изысканными яствами, сладостями, а особенно редкими винами, попутно пытаясь выведать, где она провела эти годы, и что делала, чему научилась, и что там на самом деле произошло в Ахте. Но пускаться в откровения Аннеке совсем не хотелось, поэтому она изобразила крайнюю увлеченность лакомствами и отвечала по возможности неопределенно, особенно избегая упоминаний о своих магических предметах, магических помощниках и о том, в чем ее впоследствии можно было бы обвинить.

Файдиас же ласково улыбался и уговаривал попробовать еще и этого, золотого вина из Сидмасии, где знают толк в наслаждении, и внимательно следил за гостьей, стараясь не пропустить первые признаки опьянения. Но при этом, как ни странно, Аннеке не чувствовала враждебности мага, и ей ничто не говорило об опасности. Файдиас излучал симпатию, доброжелательность и чувство покровительства. А информацию о ней собирал скорее по привычке, в силу многолетней выучки. Конечно, если ему придется выбирать между Аннеке и своей выгодой, никто не знает, что он предпочтет… Аннеке мысленно попросила Великую Мать Тахэт: пусть ее желания и желания Файдиаса никогда не столкнутся! Слишком болезненно станет для нее превращение друга юности и первого поклонника в безжалостного врага.

В результате стараний говорить правду и в то же время не признаться ни в чем могущим стать опасным ее рассказ получился таким: молодая девушка попросила, чтобы Аннеке соединила ее с возлюбленным, но молодой колдун, живший неподалеку, возражал и потому вызвал Аннеке на магический поединок, в результате которого оба попали в другой, неуютный и враждебный мир.

Забыв вражду и объединив усилия, они смогли вернуться назад, но здесь прошло много лет. Аннеке осталась без дома, его сожгли напуганные односельчане, в деревне поселилась другая знахарка, и она решила уехать в Ахт. Но там волшебников и так слишком много, недовольство коллег заставило двигаться дальше, так она и оказалась в столице, надеясь на благосклонность своей бывшей сеньоры.

— И вот я здесь! — закончила Аннеке и потянулась к бокалу с соком, стараясь через опущенные ресницы определить выражение лица Файдиаса.

Он улыбался.

— Вот я и говорю, хитрюга!

Маг неопределенно пошевелил пальцами, и кочерга с угодливым выражением на узорчатой ручке бросилась переворачивать дрова в камине. Огонь вспыхнул ярче, и Файдиас, глядя на языки пламени, сказал:

— Давай постараемся довериться друг другу. Я понимаю, ты считаешь это преждевременным: мало ли какие отношения были между нами в юности. Но я всегда вспоминал о тебе с любовью и благодарностью. Если бы ни ты, меня бы здесь сейчас не было.

— Какая разница, ты был бы в другом месте и не знал ничего об упущенных возможностях. А о чем не знаешь, о том и не жалеешь. Кроме того, мы побратимы, забыл? А побратимство свято. Или уже нет?

— И тем не менее.

Аннеке устроилась в кресле поуютнее, почувствовав вдруг боевой задор.

— А что, Файдиас, должность целительницы королевских собачек очень важна и почетна?

Уши Файдиаса слегка порозовели.

— Ну конечно, любая была бы рада получить при дворе любую должность.

— Брось, брось. Неужели, получи я место, скажем, главной поломойки дворцовой кухни, сидела бы я здесь?

— На дворцовую кухню любого не допустят, только вернейшего из верных!

— Ну, а если бы меня приставили убирать мусор в саду? В самом отдаленном углу?

Маг непроизвольно задумался.

— Пожалуй, может статься, что свой человек на этой должности принесет выгоду.

— Вот-вот! А где ты был, когда я торчала в этой королевской гостинице? Ни за что не поверю, что ты не знал о моем приезде! Но тогда тебе почему-то не захотелось предаться воспоминаниям о юности возле горящего камина.

И Аннеке показала другу детства длинный язык. Тот почему-то совершенно, даже в глубине души, не обиделся, а пододвинулся ближе вместе со своим креслом и ласково, успокаивающе взял ее за руку.

— Мне кажется, у тебя действительно были большие неприятности. Но теперь все прошло и не вернется. Можешь мне не верить, но я действительно не знал о твоем появлении, хотя и слежу через магический шар за всеми новыми людьми в городе, так, на всякий случай. Ты не носила талисман невидимости? Нет? А что касается твоей новой должности при собачках…

Файдиас вздохнул и пододвинул поближе к Аннеке блюдо с фруктами.

— Знаешь пословицу: «Прячься от молнии, грейся у камина»? Твоя предшественница скончалась от старости, достигнув весьма преклонных лет, удостоенная доверия королевы, окруженная любовью и почетом. А вот знахарка, следившая за собачками, принадлежавшими королеве Хаоре, прошлой династии, тоже была доверенным лицом королевы, но…

— Плохо кончила?

— Не то слово… Ее казнили за попытку отравить принцессу. Совершенно непонятно, зачем ей было это нужно. Все равно принцесса родилась тяжело больной и не смогла дожить до детородного возраста, а следующие принцы рождались мертвыми, как ни бились маги. Да и оракулы предрекали, что династии конец. Но судьям было все равно. Очень темная история. Поэтому я считаю, что ты должна мне довериться… а я тебе. Нам обоим необходим этот союз. Здесь нужно быть очень осторожным и использовать любые возможности, предоставляемые судьбой. Просто для того, чтобы уцелеть. Тебе необходим кто-то, кто посвятит тебя в здешние порядки, поверь. Не ждешь же ты этой услуги от главной церемониймейстерши дамы Харес или от ее помощницы дамы Уиет, в жилах которой есть изрядная толика королевской крови?

Аннеке засмеялась:

— Я теперь не удивлюсь, обнаружив у своих дверей толпу желающих оказать мне покровительство. А с вами, с могучими магами, надо ушки держать на макушке, а нос по ветру. Чем-то вы мне напоминаете одного моего друга — хозяина трактира. И сильны, и умны, и полны достоинства, а на первом месте все-таки сколько медяков с серебряного в прибыли.

Файдиас начал уже терять терпение. Стиснув кулаки и сильно покраснев, он почти прошипел сквозь зубы:

— И где же ты так хорошо магов разглядывала? Послушай, Аннеке, неужели ты станешь больше доверять здешним придворным, людям, которых увидишь в первый раз? Или у тебя голова закружилась от неожиданного успеха?

Он готов был продолжать, но девушка, поняв, что море терпения Файдиаса вычерпано до самого дна, сделала наивные глаза и ласково улыбнулась магу. И то, надолго его хватило. Вот что значит многолетняя выучка! И Файдиас всегда помогал ей и Тэш… К тому же несправедливо отыгрываться на нем из-за другого…

— Ну, ну, не злись. Конечно, ты прав. А я… Ну, просто подразнила тебя чуть-чуть… За то, что так долго не показывался! Зря только ты так обговариваешь условия. Может, еще бумагу принесешь, с контрактом на сорок пунктов, кровью распишемся… во взаимной верности?.. Конечно, сам понимаешь, я буду держаться тебя, что мне остается делать, когда все кругом чужое и незнакомое. И буду благодарна за науку. Но не советую делать из меня свое орудие!

Файдиас коротко выдохнул, с видимым усилием расслабился и постарался улыбнуться.

— Долго не показывался?! Уж кто бы говорил! И все ты врешь насчет своего раскаяния, как думала, так и ляпнула. Ну уж ладно, извинения приняты. В общем, так: новая должность твоя трудна, но здесь все они такие. Это как над пропастью по ниточке ходить… Но и доход соответствующий во всех смыслах: и деньги хорошие, и выучка магическая растет. Я тебе помогу, чем только смогу. Все расскажу постепенно, но и ты сама присматривайся. Король и королева… Ну, с ними все понятно, я думаю… Подлижись к казначею и управляющему. К дамам Харес и Уиет ни на каком скакуне не подъедешь, но кто знает, вдруг им позарез что-то магическое понадобится, так ты не пропусти…

Файдиас вздохнул и сильно потер лицо.

— Да, вот еще, сразу предупреждаю: тут в большом ходу нежелательные беременности, с ними как раз к знахаркам и идут, причем, понятно, хотят, чтобы все тихо, благопристойно и все такое…

— Да ты что, Файдиас!? Гневить Великую Мать Тахэт? И ты это делал?

— Ну, ко мне, слава богам, с этими делами не ходят, сама понимаешь… Меня тут опасаются… дамы в особенности. Как же: маг, могущественный, между прочим… прошу принять во внимание, кстати… Некоторым, вижу, на это плевать.

— Теперь ты решил попугать меня?

— Пожалуй, нет, хотя стоило бы попытаться, вдруг правда испугаешься, хотя бы для того, чтобы ты проявила больше благоразумия. Но непохоже, к сожалению.

Файдиас поднялся, кликнул слугу, приказал прибрать в гостиной, уже не желая утруждать себя магией. Затем повернулся к Аннеке, вежливо, как настоящий знатный господин, предложил ей опереться на его руку.

— Ну, наверное, ты уже устала и хочешь отдохнуть. Мы часто будем встречаться, и если появятся трудности, вопросы какие-нибудь, ты знаешь, к кому обратиться. А теперь поедем узнаем, как тебя устроили.

Устроили Аннеке замечательно: все вещи перенесли в просторные апартаменты, выделенные управляющим. К ее услугам были: славная уютная гостиная с камином, три спальни, дамская комната с огромной медной ванной на львиных лапах, с подведенной трубой с горячей водой, и комната для слуги. Аннеке удивилась:

— Неужели все прислужники королевы живут так?

Служанка охотно затараторила, что апартаменты сначала предназначались для семьи не очень богатого и знатного придворного, занимавшего должность придворного художника: спальня для господина, спальня для госпожи и отдельно для деток. Господин художник заслужил милость и получил в дар имение в пригороде: королю очень уж понравился портрет его венценосной матушки.

Аннеке подумала, что примета хороша, и что в третьей спальне они с Нагути-ко устроят комнату для магии. Мебель стояла, причем очень дорогая, хорошей работы, лишь кое-что нуждалось в починке.

А Нагути-ко уже перезнакомилась с некоторыми любопытствующими дамами, побывала у парикмахера и портнихи, причем заказала платья и для Аннеке, благо их фигуры были похожи. И вообще наслаждалась.