Колыбельная для ночницы

Глава 8

Про ночницу баба Чура толком ничего не объяснила.

Сказала, что она вроде паразита. Присядет жертве на грудь, дождётся пока та всхрапнёт или зевнет, тогда и подсадит внутрь личинку. Человек о том и не прознает, только станет чахнуть. С тем постепенно и изменится — внешне-то нет, а внутри личинка суть его выест и разольётся чернотой.

На вопрос Зоси — значит ли это, что человек сам превратится в ночницу, бабка ответила отрицательно. Но добавила, что человек станет кем-то вроде неё и начнёт охоту на слабых.

— Будет жизненные соки тянуть. Вот как вупыр. И остановится уже не сможет, не даст остановиться чернота.

— Получается, что Полина стала… упырём?? — Зося споткнулась на слове, так как поверить в подобное было всё же трудно.

— Иного и быть не могло. Не надо было маковушам головки вертеть.

— Откуда вы знаете??

— А как иначе? Не скрутили бы — и ты сюда не вернулася. Филонида от ночницы маковушек делала. Да и не только она.

— Я помню этих куколок. Вы правы, девчонки их поломали. Полина… она заразилась тогда?

— Заразилась. А в тебе маковушкина песня дар пробудила. Всколыхнула сокрытое, то, чем род ваш силён.

— Да у нас вроде все обычные.

— Ой ли? За всех не говори. Род человечий из века в век тянется.

Зося пожала плечами, не собираясь спорить. Она понятия не имела, кто и кем был когда-то в её роду. По материнской линии, и по отцовской она знала лишь бабушек и деда. Да и то по скупым односложным рассказам родителей.

— Я одного не понимаю. Почему ночница выбрала Полину?

— Кто первый подвернулся, тот и пропал. Ей за раз одной жертвы хватает. Тебя-то выбрать точно не смогла бы.

— Из-за колыбельной маковуши?

— Из-за неё. Колыбельная вроде защитного кокона. Обволакивает человека, и ночница не может к нему прикоснуться. Но ты должна придумать другую песню. Которая сможет её усыпить. Уничтожить ночницу невозможно. Только усмирить. Тогда и Полина станет собой. И никто не пострадает.

— Но ведь Полина — не ночница!

— В ней часть её. Я же тебе говорила про личинку.

— А вынуть личинку можно?

— Отчего же. Можно и вынуть. Только, думаю, поздно. Она уже обернулась чернотой. Потому-то от тебя потребовалось срочно избавиться. И Петька попросил помощи. А сам хотел, чтобы ты уехала и не вернулась. Ты для них зло. Опасность.

— Но как Полина узнала, что я якобы могу ей помешать? — Зося сделала акцент на слове, всё еще не веря бабке.

— Как-то узнала. Прослышала про твоё умение составлять песенки-обереги. Вот и услали тебя в Патрикевичи, чтобы Авигея назад не выпустила.

— Так Полина знала и про Авигею??

— Знала. Раньше-то Филонида сопротивлялась сестре, но с каждым годом слабела, пока не сломилась. Она и теперь иной раз может себя прежнюю почувствовать, но не на долго. Авигея всё сильнее в неё врастает.

— Филонида Паисьевна сказала, что её сестра забрала у меня дедку. А Андрей это опровергнул.

— То да, можа частичку и вынула. А Андрей добрать хотел, за тем тебя в шалаш и отправили.

— К чему эти сложности? Он же мог дедку дома забрать!

— Не мог. Нина то с Олежей знали, где ты. Если всего дзядку выбрать, от человека оболочка останется. Пустой он сделается. Вроде дурачка. Андрей в поселке для всех хороший. Не знают про его суть. Да и про Прасковьину тоже. Вот и не стал подставляться.

Баба Чура рассказывала, а сама тянула из угла паутинную нитку. Зося засмотрелась даже, как та, будто сама собой, постепенно сплетается в красивый узор.

— Тебе платочек делаю. Когда у себя окажешься — связью послужит. Случится что нехорошее — на голову его повяжешь и меня услышишь, сможешь совета испросить.

«Когда у себя окажешься»!

При этих словах Зося прямо подпрыгнула. Значит, она сможет вернуться! Это ли не чудесная новость!

Но как же булавка? Она же должна найти булавку? Или — не должна?

— Прасковья тебя в шалаш привела, чтобы дзядку добрать. — баба Чура с лёгкостью угадала Зосины мысли. — Хотя про булавку не соврала. Только сама ты её не отыщешь. И я тут тебе не помощница.

— И что же мне теперь делать?? — Зося немедленно почувствовала себя обманутой. Только что ей посулили скорейшее возвращение домой, а потом оказалось, что это всего лишь слова.

— Венок мне принести. А уж потом думать про булавку. Её учует тот, с кем связь у Филы давняя. Кто часть от её дома, от её очага. Смекаешь про кого речь веду?

— Про… про домового? Филонида Паисьевна… Авигея домового выгнала… Это Прасковья сказала.

— И не соврала. Домового и попросишь.

— Но как я его найду-то?? И если найду — согласится ли он помочь?

— А что в корзинке у тебя? Чьё перо? Один раз он тебя удержал от ночного похода. Когда перо подобрала и с Прасковьей говорила.

— Откуда вы знаете??

— Да уж знаю. Ты, девчоночка, как открытая книга.

Баба Чура довязала платочек, сложила его на лавочке, а потом кликнула сопуху. Попросила, чтобы та подала гребень.

— Вот, возьми. Расчеши волоса. — скомандовала, когда её помощница протянула Зосе деревянный гребешок.

Зося послушно несколько раз провела гребнем по голове, всякий раз морщась, когда остро заточенные зубцы касались кожи.

— Ну ка, начипилось что? Вроде есть немного. Снимай волоски и бросай их в котел. — последовал новый приказ.

— Зачем? — испугалась Зося.

— Чтобы варево тебя признало. Я свой тоже добавила. Да не таращься ты, бросай.

— А ваш зачем?

— Чтоб ты дорогу назад нашла. Карузлик тебя туда проведёт, а обратно — сама.

— Кто это такой? — о карузлике Зося слышала впервые. Впрочем, как и о сопухе.

— Помощничек мой. Ему можно довериться.

— Так странно. Я столько литературы прочитала, и ни разу мне не попались такие… ммм… существа. Карузлик — это ваш домовой?

— Лесной он. Вроде гнома. Снует по пуще, много чего видит, много чего знает. Может дорогу запутать, а может — наоборот. Может к ягодным россыпям отвести или к грибным полянам. Может и места кладов показать. Только ты про них не спрашивай. Не лезь к нему с разговорами. Не любит того. Поняла?

— Не собираюсь я к нему лезть. Очень надо!

— То и хорошо. У тебя есть цель. Про неё думай.

Варево в котелке бурлило и пенилось, сопуха всё помешивала его — до тех пор, пока обломок ветки у неё в руках не начал слабо светиться.

— Поспело! — одобрительно крякнула бабка и велела снимать котел с огня.

Только теперь, глядя на пузырящуюся вонючую жижу, Зося полностью осознала — что ей предстоит сделать!

Воображение живо нарисовало рвущихся в шалаш русалок и остроголовую тень над макушками сосен. Испытать подобное снова она ни за что бы не отважилась!

— Я… я не пойду в лес! Я не хочу, я боюсь! Я не справлюсь! — залепетала Зося. — Пожалуйста! Не посылайте меня за венком!

— Ишь, проняло как. Не увидят тебя. До места карузлик сопроводит, а обратно дорогу найдёшь по памяти. Когда венок снимешь — иди обратно и не оборачивайся! И смотри на землю, чтобы в лясунов след не ступить!

— Мне Прасковья то же самое про след говорила!

— Верно говорила. Не соврала. Ей ты нужна была целёхонькой. Чтобы дело до ума довести и дзядку заполучить. Не трясися, ну! Давай оглажу.

Мягкая тёплая рука легла Зосе на затылок, слегка надавив, прошлась по волосам. С каждым прикосновением паника отступала, девушка становилась спокойнее и увереннее, и поход за венком перестал казаться невыполнимой задачей.

Когда варево остыло, Зосе приказано было раздеться и лечь на лавку.

— Скидавай одёжу. Сопуша тебя обмажет.

— Не надо меня обмазывать! Я сама справлюсь. — попробовала воспротивиться Зося.

— Спереди сама, а сзади не справишься. Нужно каждую частичку кожи промазать, иначе через неё кто-то да и углядит тебя.

От тягучей субстанции шёл пренеприятнейший запашок, размазывалась она плохо и сильно липла к рукам. Сопуха справилась со всем быстро, а вот Зосе долго не удавалось равномерно распределить мазь по телу. Потом баба Чура велела ей пройтись по лицу и по волосам. Пришлось выполнить и это.

— Чтобы ни кусочка чистого не осталось! Через него сразу увидят чужачку!

Когда с приготовлениями было покончено, Зосе позволили одеться. Но даже через джинсы и футболку заметно было слабое флюоресцирующее сияние, исходящее от кожи. К противному запаху Зося не то, чтобы принюхалась — скорее смирилась с ним.

— Вишь, светится? — голос бабы Чуры помягчел. — То и есть защита. Через неё ничего не пробьётся. Для всех ты счас вроде лихтарки, болотного огонька.

Вторым сюрпризом от варева явилась способность видеть в темноте.

Когда Зося вышла из хаты, лес утопал во мраке. Но она вполне себе разглядела выкатившегося навстречу невысокого мужичонку. Он был чуть повыше пенька, из-под шапчонки, надвинутой на самый нос, кучерявилась густая проволока бороды. Кургузая куртёшка была вывернута мехом наружу, пузырящиеся на коленках широкие штанины вправлены в дырявые валенки.

Без лишних слов карузлик махнул девушке да зашагал к деревьям. И баба Чура велела следовать за ним.

Так они и шли. Временами оглядываясь на Зосю, карузлик кивал. Получалось, что он видел её отлично, и Зося испугалась, что мазь не подействовала как нужно.

Над тропинкой метнулась чёрно-серая тень, мелькнул пушистый лисий хвост, послышалось недовольное стрекотание.

Курнеля!

Нашла её! Увидела!

Сейчас превратится в Прасковью!

Зося сжалась от страха, но курнеля полетела дальше, продолжая оглашать лес криками.

Из глубины болотины кто-то откликнулся ей.

Послышались холопки и нарастающее пение.

Прохладными влажными хлопьями начал опускаться туман.

Из кустов доносились бессвязное лопотание и смех. Отвратительные хари выглядывали из совиных дупел, перекликаясь друг с дружкой противным монотонным уханьем.

Зося спешила за карузликом, стараясь не смотреть на скользящие рядом тени.

На неё тоже никто не обращал внимания, и девушка немного приободрилась, а памятуя о совете бабы Чуры не особо разглядывала лесных жильцов.

Её проводник не останавливался ни на минуту, и Зося старалась не потерять его из виду. Запомнить дорогу у неё не получалось, оставалось надеяться, что волшебная мазь поможет ей и в этом.

Постепенно запах смолы сменила сладковатая прель, а потом словно из-под земли прямо перед Зосей появился пригорок с огромной старой березой наверху. Широкий ствол клонился на сторону, нижние ветки были завиты в причудливые косицы, с верхних же свисали венки из жёлтых кубышек и кремовых нежных болотных лилий.

За берёзой в неразличимой тьме шумела и волновалась вода.

Пришли — догадалась Зося.

Карузлик поклонился ей и затерялся среди кустов.

Оглянувшись по сторонам, Зося схватила ниже всех висящий венок и потянула его к себе.

Как только венок оказался у неё в руках — окрестности огласились воем. Белыми пятнами вокруг берёзы заметались русалки. Запричитали, принялись хватать воздух рядом с собой, пытаясь поймать вора. Эхо их криков звенело так громко, что Зося уже ничего не различала — один лишь металлический непрекращающийся гул.

Повернувшись, она побежала назад и услышала позади тяжёлую грузную поступь.

Не оглядывайся! Не отзывайся! Торопись! — твердила себе Зося, но никто не пытался её позвать. Только не отставали шаги, страшный преследователь постепенно поравнялся с девушкой и пошёл рядом. На рыхлой земле отчётливо видна была цепочка огромных круглых впадин-следов!

Это лясун! Он всё-таки её почуял!

Вскрикнув, Зося понеслась вперёд еще быстрее, но лясун не отставал. Над головой вились какие-то тени, позади гремели и выли болотные голоса. И среди них громче и пронзительнее всех стрекотала курнеля.

И всё же Зосе удалось оторваться от преследований. Это произошло благодаря крохотному перьевому комку, метнувшемуся наперерез лясуну. Стремительной пёстрой молнией сычик мелькнул среди деревьев, и этого оказалось достаточно, чтобы лясун утратил к девушке интерес.

Зося даже не попыталась обернуться, чтобы понять — что происходит. На последнем усилии вырвалась из грохочущей пущи и, не устояв, рухнула без сил возле крыши-пригорка с трубой да дверкой на боку. Стиснувшие русалочий венок пальцы свело судорогой, и сопухе не сразу удалось его забрать.

После изнуряющего забега Зося впала в прострацию, скорее чувствовала, чем понимала, что её куда-то ведут, раздевают, усаживают в тёплую воду, проходятся чем-то жёстким по телу, поливают голову душистым и пенящимся, отчего немедленно потянуло в сон.

Она и заснула, едва коснувшись головой подушки, но в зыбкой морочи сновидений еще долго чудились ей страшные глухие хлопки.

Разбудил Зосю чей-то пристальный взгляд. Маленькое растрёпанное существо сидело на лавке, внимательно её рассматривая. Когда же Зося зашевелилась, оно громко щёлкнуло клювом и перелетело на печь.

— Легше тебе? Порозовела, и глаза больше не мутные. — приятный голос прозвучал совсем рядом, и над Зосей склонился полупрозрачный женский силуэт.

Зося смогла различить и длинную косу, и платье в пол, и порядком подвявший русалочий венок на голове.

— Что смотришь? Или не признала? — усмехнулась Чура. — Мне тоже полегшело. Благодаря тебе, девонька. Благодаря тебе.

— Баба Чура… это — вы?? — пролепетала Зося изумленно.

— Это я, и хатка — моя, — засмеялась та. — Переменилась маленько. Венок меня очень поддержал.

Переменилась не только бабка, но и всё вокруг — комнатушка заметно расширилась, за оконцем посветлело, свежие охапки трав были развешаны над ним, стол застилала вышитая узорчатая скатёрка, на ней громоздился внушительного вида самовар.

Сама Зося лежала на полу — точнее на подстилке из нежного изумрудного мха. Под головой помещался подушкой душистый стожок травы, и пахло так пряно и упоительно, словно на цветущем лугу.

— Мне всё это чудится, да? — Зося села и потёрла глаза, чтобы поскорее проснуться.

— Отчего же — чудится? Всё — явь. Как ты венок принесла — так и пошло.

— Вы из-за венка такая??

— Он помог, да. На Троицу русалочий венок многое может исполнить. Нужно лишь правильно пожелать.

— И вы пожелали? Вы что — тоже русалка? — не удержалась Зося от глупого вопроса.

— Что ты, что ты, — замахала прозрачными руками, засмеялась Чура. — Считай меня… хранительницей очага. И защитницей границ.

— Границ? — Зося вспомнила про бревно, перегораживающее тропинку, и Чура покивала.

— Правильно мыслишь, девчоночка. А теперь поднимайся. Пора. Тебе скоро уходить.

— Опять? — Зося сразу сникла.

— Решать тебе. Или остаться у меня навсегда или отправляться домой.

— Домой! Я хочу домой!

— Раз хочешь — неволить не стану. Туда и отправишься.

— Но вы же говорили, что это невозможно!

— Слукавила немного. Чтобы тебя за венком послать. Сама-то его взять не могу. Вот и пришлось схитрить.

— Но венок же на вас!

— Сопуша пособила, надела мне на голову. Да ты поднимайся, пора!

— То есть… — Зося замерла, не в силах до конца осознать услышанное. — Вы хотите сказать… хотите сказать — что мне правда можно домой??

— Нужно. Как только сыч булавку принесет — так и отправитесь.

— Сыч?.. — Зося запнулась. — Это домовой Филониды Паисьевны? Я видела его. Только что. И тогда… В лесу!

— Бывший домовой.

— Он меня спас от лясуна! И от русалок.

— Всего лишь отвлёк от тебя внимание. Лясун не за тобой — за огонёчком потянулся. Его манят огонёчки. Ты ж для них была что лихтарка. Болотный огонёк.

— Но как сычик меня нашёл?

— Почувствовал. Всё благодаря перу, что ты с собой носишь.

— И сюда он за мной прилетел?

— За тобой. Потому не теряй время. Пока сопуша кашу стряпает — отправь его за булавкой.

— Да. Конечно! Сейчас попробую…

Зося посмотрела в сторону печи, а потом неловко поклонилась. Мысленно поблагодарила домового за помощь, а потом попросила отыскать булавку бабы Филониды.

Воинственно заклекотав, сычик снялся с печи и унёсся прочь через дверку в крыше. Сопуха едва успела её приоткрыть, выпуская шустрого малыша.

Потом она снова ушла за печку. Загремела там чем-то, забулькала.

И Зося не выдержала — спросила Чуру о том, кем является её странная помощница.

— Сопуша и сопуша. Зачем тебе знать?

— Интересно очень! Что она за существо? Прасковья… когда пыталась меня выманить… сказала, что зашила ей рот!

— У сопуши не только рот зашит. Внутри она друзелей набита. Беленой-травой. Да багуном.

— Как???

— Так. Говорю же — тебе про то знать не надобно. Сопуха раньше человеком была. До того, как к Прасковье попала.

Пока потрясённая Зося переваривала эту информацию, сопуха принесла чугунок с чем-то вязким и серым. Бахнула его стол, положила ложку и показала жестами Зосе, чтобы пробовала.

— Отведай кашицы из продела. Она тебя подбодрит. Пару ложек съешь и хватит. Чура подчерпнула немного варева, плюхнула на тарелку и пододвинула Зосе.

Каша выглядела отталкивающе, но Зося всё же превозмогла себя и осторожно попробовала. Погоняв во рту, с трудом проглотила неаппетитную липкую массу. И чтобы отвлечь внимание Чуры спросила, как нужно будет поступить с булавкой Филониды Паисьевны.

— Булавку у меня оставишь. Авось когда-нибудь и пригодится. А домового тебе придётся забрать.

— Я… не против его забрать. — Зося слегка замялась, пытаясь представить, как поведёт себя сыч в их городской маленькой квартирке. — Но удобно ли ему будет? У нас не так, как в деревне. Мама работает. Мне тоже придётся искать работу. Он не заскучает?

— С чего ему скучать? Он же домовый. Приноровится ко всему.

— А как его нужно перенести? В лапте? Или на венике?

В ответ Чура рассмеялась.

— В сумке перенесешь. Скажем, чтобы клубком перекинулся. Тебе так будет сподручнее. Сумку-то где оставила? Ты ж не с корзинкой приехала?

— Сумка у Нины в гостевом доме. — Зося охнула и прижала руку к губам. — Мне что — придётся пойти в поселок? Там же Андрей!

— Придётся. Вещи нужно забрать.

— А это обязательно? Там ничего особо ценного нет. Зарядник я новый куплю. Да и сумку тоже. — Зося даже подумать не могла о том, чтобы вернуться.

— Обязательно! Через вещь тебя запросто можно обратно сманить. Заклясть. Болячку наслать. Порчу.

— А если я встречу Андрея??

— Научу тебя, как поступить. Да и днём при всех он ничего тебе не сделает. Главное — в глаза ему не смотри и речи не слушай. И тверди, что ничего не помнишь. Это чтобы не досаждал расспросами. Соври, что побудешь еще несколько дней. Что хочешь сходить в лес. Запутай его. А это поможет. Вот, возьми-ка. — к Зосе подплыл по воздуху пушистый кусочек зеленого мха. — Пока ты спала, я на него пошушукала. Будет тебе оберегом.

— Мне что-то не по себе. — Зося закрутилась по комнатушке. — Вдруг я увижу Прасковью?

— Главное — никуда с ней не ходи. Веди себя как я научила. Пусть думает, что ты всё позабыла.

— А если они станут меня караулить? Как я смогу уехать незамеченной?

— Дам тебе прутик дубовый. Он послужит мостом до нужного места. Но сработает только раз. Хорошо подумай, прежде чем принять решение.

Больше поговорить они не успели — прилетел запыхавшийся сычик с булавкой в клюве. Чура забрала её и велела домовику полезать в корзинку. Кувыркнувшись туда пёстреньким растрепанным клубочком, сыч мигнул желтыми глазами и притих.

Чура положила рядом с ним тоненькую веточку без листьев — наверное тот самый волшебный прутик. А сверху прикрыла всё связанным из паутины платочком, напомнив — что через него Зося всегда может связаться с ней.

Приобняв девушку, она проводила её до бревна, и когда Зося перелезла на другую сторону, пожелала, чтобы дорога легла скатёркой.

Зося оглянулась в последний раз, помахала торчащей возле хатки сопухе и решительно пошла вперёд.

Уже по дороге к поселку подумала о том, что так и не спросила о том, как Андрею и его бабке удалось обхитрить Чуру, а еще не узнала — как Прасковья превращалась в курнелю? И как она смогла удержаться на границе между миром мертвых и живых? Не попросила разъяснить и про колыбельную — когда и кому её должна спеть?? Многое, очень многое она позабыла выяснить. Но сейчас это стало уже не важным — ведь впереди предстояло еще одно, самое опасное испытание. Зося не слишком верила в силу оберега, что дала баба Чура, и очень-очень боялась.

Ей повезло — до посёлка она дошла быстро и без приключений.

Нина её появлению искренне удивилась.

— Зося? А ты чего к нам? Вроде же к Андрею перебралась?

— В смысле? — не поняла Зося.

— Съехала от нас, говорю. Андрюша же за сумкой твоей приходил. Сказал — ты согласна. Вроде сложилось всё у вас. Ну, ты понимаешь… — Нина хихикнула и чуть покраснела. — Да мы не осуждаем, что ты. Дело молодое.

Глядя на её слегка растерянное лицо Зося не стала ни возражать, ни возмущаться. Понятно было, что отказать Андрею хоть в чём-нибудь Нина при всём желании не смогла бы. Как и прочие жители поселка. Андрей с лёгкостью мог манипулировать чужим сознанием и подчинять своей воле людей. Раскрывать правду о нём и его бабке Зося не решилась — у неё не было доказательств. Вряд ли местные поверят на слово чужачке, скорее решат, что по какой-то причине она хочет оболгать и очернить хорошего парня.

Выбора не было, и Зося пошла к Андрею.

Всю дорогу она успокаивала себя и убеждала, что сможет забрать сумку.

Она же теперь не одна! Мысль о том, что рядом в корзинке находится бесстрашный крошечный сыч, придавала ей сил.

Зажав в ладони кусочек мха, Зося вдохнула поглубже и постучала. Она решила, что ни за что не войдёт внутрь. И попыталась придать лицу глуповатое безмятежное выражение.

Но всё пошло наперекор её планам.

Андрей резко втащил её в дом и захлопнул дверь.

— Попалась, пташка. Наконец-то! Ты любишь, чтобы за тобой побегали?

— Андрей… — Зося постаралась придать голосу твёрдость. — Я за сумкой. Нина сказала, что она у тебя.

— У меня. — усмехнулся парень. — Как и её хозяйка. Я чужие вещички не тырю, но ты можешь проверить — всё ли цело.

— Я тебя ни в чём не обвиняю. Просто хочу забрать свои вещи.

— Конечно же. Забирай. Иди, они там, — Андрей подтолкнул Зосю к небольшой дверке в стене коридора.

Зосе ничего не оставалось, как направиться туда. Когда она приоткрыла дверь — последовал толчок и довольный смех. С лёгким щелчком в замке повернулся ключ, отсекая Зосю от остального мира.

— Посиди здесь до ночи, пташка. Мы пока подумаем, что с тобой сделать. Обещаю — тебе понравится.

Андрей легонько побарабанил пальцами по двери и ушёл.

Всё произошло настолько быстро, что Зося толком ничего не успела понять.

Она попала в узкую как пенал комнату с маленьким окном под потолком, забранным решёткой. Но даже и без решётки она не смогла пролезть через такое узкое отверстие. На стульях, на полу, на небольшом продавленном диване была небрежно свалена женская одежда — джинсы, футболки, толстовки, платья. Всё разных размеров и длины. Вдоль стены стояли сумочки и обувь: кроссовки, ботинки, босоножки. Глядя на это разнообразие, Зося вспомнила о многочисленных подружках Андрея, про которых рассказывала Нина.

«К нему девушки часто приезжают. Дело-то молодое».

Нина не соврала — девушки действительно приезжали. Но — уезжали ли?

Рядом с дверью приткнулась и Зосина сумка.

Возле неё валялась смятым комком какая-то тряпка. Зося машинально подняла её и расправила. Это оказался заляпанный жиром фартук.

— Она всех сожрала. Всех выпила. — всхлипнуло рядом. — Всех! Всех выпила! Никого не пощадила!

— Валентина? — обрадовалась Зося. — Вы здесь?

— Здеся. Где же мне быть? — вздохнула тэрэнька.

— Помогите мне! Прошу вас! Отоприте дверь.

— Не могу. В ней ключ заговоренный. Андрюшка никому не доверяет. Даже бабке.

— Тогда позовите Нину. Олега! Сходите за помощью!

— Да как я схожу-то, как схожу? Я же к месту привязана!

— Чем привязаны?

— Да фартуком энтим! Через него меня бабка и превратила. Вот только не по зубам я ей пришлась. Потому теперь в кикиморах и сижу. Ох, судьбинушка моя горькая.

Тэрэнька принялась тихонечко подвывать и хлюпать.

И Зося готова была последовать её примеру.

Оберег, который дала ей Чура не помог против Андрея.

Что же делать? Как спастись отсюда??

Если бы был заряжен сотовый!

Если бы она могла позвонить!

Платок! — внезапно осенило девушку.

У тебя же есть платок для связи!

Зося рванула из корзинки невесомое полотнище, быстро повязала на голову, позвала, прислушалась.

Ничего.

Лишь потрескивание помех в ушах.

Как же так! Почему??

— Не старайся, — всхлипнула тэрэнька. — Изоляция здеся. Заговоренное всё.

Изоляция!

Зосе не хотелось в это верить, но похоже так и есть. Поэтому Чура не слышала её призывов.

Что же делать?

Как спастись?

Жаркой волной по телу разлилась паника. И в этот момент Зосю больно ущипнуло за ногу.

Из корзинки на неё таращился разгневанный сычик, постукивал кончиком крыла по прутику Чуры.

Некоторое время Зося непонимающе смотрела на него, а потом до неё дошло.

Ну конечно же!

Как она могла забыть про чудо-прутик!

Чура говорила, что он поможет перенестись куда нужно!

Настало время попробовать.

Зося взяла корзину, а потом, повинуясь необъяснимому порыву, впихнула в неё и фартук Валентины.

Неловко взмахнув прутиком, она прочертила в воздухе подобие двери и представила как входит в свою квартиру.

Под истошное верещание тэрэньки Зосю приподняло над полом и втянуло внутрь нарисованного прямоугольника.

Когда чернота перед глазами развеялась, девушка поняла, что стоит на площадке перед своей квартирой и таращится на закрытую дверь.

Прутик сработал! Чура не подвела!

Она дома! Дома!

У неё всё получилось!

Больше никаких приключений! — твёрдо решила Зося и надавила на кнопочку звонка.

Если бы она знала, что всё только начинается!