- Там же и расхуячил.
- Ногти у тебя грязные,- говорит она.
Как будто я сам не знаю!
ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ Я специально принюхивался - от меня действительно чем-то таким воняет Даже и не потом, а непонятно чем. Собаки, унюхав меня, тут же начинают жалобно выть, а женщины почему-то возбуждаются и ведут себя, как набитые дуры.
(КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ )
Ирина почему-то возбудилась и повела себя, как набитая дура.
- Статья,- напомнил я себе, с трудом отсасываясь от тугих ирининых губ.
- Ты,- говорю,- забейся куда-нибудь в уголок, а я пока поработаю.
Ирина забилась в уголок, а я начал статью, и начал ее с таких слов:
" Историю эту мне поведал никто иной, как Ефим Парашин ".
По-моeму, такое начало должно было привлечь шоколадного читателя своей откровенностью.
Ох, и досталось в моeй статье Ябунову! Я злостно высмеял его фамилию, росчерк в конце подписи и прочие физические недостатки.
- Статья готова, объявил я.- Теперь я намерен унести тебя на крыльях любви.
- Неси, дятел,- откликнулась Ирина.
Мы юркнули в постель, я ухватил ее за левую персю (о, незабвенный Галушкин (да кто он такой, в конце концов?)!) и принялся громко читать ей свою статью.
- Прекратите! - взмолился за стенкой Сидорыч. - О, отпусти ее левую грудь!
- Пенсионер сходит с ума,- прокомментировал я.- " А еще Ябунов пердит в общественных местах, аки у себя дома "... Читателю будет интересно об этом узнать,- объяснил я Ирине.
- А по-моeму это перебор,- усомнился за дверью Тихон голосом дяди Володи.
- А по-моeму - очко! - возразил я.- Читатель должен узнать всю правду.
- Я люблю тебя,- сказала Ирина.- А ты меня?- она пытливо заглянула в мои бездонные глаза.
- А нету,- ловко выкрутился я.
ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ Пожалуй, НИКОГДА не надо признаваться женщине, что ты ее любишь. Она тут же начинает воображать о себе Бог знает что.
Говорить женщине, что ты ее НЕ любишь, тоже, пожалуй, не надо. У женщин очень плохо с чувством юмора.
( КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ )
- Не шути так,- попросила Ирина.- У меня очень плохо с чувством юмора.
- Печень?- поинтересовался я.
- Карма,- откликнулся Кришна.
- А ты, старый пень, откуда? А ну пошел, пошел назад к Димону!
- Уй, Гоша, пидер! - заныл за стенкой Сидорыч.- Ну зачем ты называешь меня старым пнем?
- Вот зануда,- поморщился я.- Успокойтесь, пенсионер, за вами придут.
- А кто, кто придет?- продолжал настырничать немолодой шпион.
- Смерть,- пошутил я.
- Смерть - это хорошо,- неожиданно согласился Сидорыч и снова погрузился в пучину эфира.
- Уебывай и ты, Кришна,- по-дружески посоветовал я.- У меня гости.
- Гость в дом - бог в дом,- оправдался Кришна.
- Обойдемся без сопливых,- нетерпеливо крикнул я.
- Ты меня не любишь,- заплакали вместе Ирина, Кришна и Сидорыч за стенкой.
- Почему же нет?- уклончиво ответил я.
Тут они бросили плакать и полезли друг к другу обниматься. А Сидорыч-то был за стенкой! О б эту стенку головой как шарахнется!
- Ну, хватит,- сказала Ирина.- Ты уже не мальчик, она цепко ухватила меня руками и привлекла к себе.
- Откуда ты знаешь?- удивился я, не пытаясь, впрочем, высвоводиться.
- Дурак ты, Гоша.
Положительно, за последнюю неделю я узнаю о себе все болеe и болеe интересные факты, причем никто еще не сказал, что я умный.
ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ С женщинами просто невозможно говорить серьезно. Шутить с ними еще невозможней. Просто непонятно, что же с ними делать. Ну, не ебаться же, в конце концов.
( КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ )
- Почему же нет?- возразила моим мыслям Ирина.
Я удивленно посмотрел на нее.
- Она права! - сказал я себе и набросился на нее, как вставная челюсть на коржик.
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Как услышал Стенька Разин про персидскую царевну, загорелись жадны глазки и решил зараза Разин: "Расшибусь, а в Реку брошу "
Вот письмо он пишет шаху: "Присылай, папаша, дочку. Расшибусь, а в Реку брошу.
С издеватальским приветом, Стенька Разин, злой разбойник.". Испугался шах персидский, видит - нет альтернативы, да и дочка - не утрата, у него подобных дочек - как у жабы бородавок. Шлет разбойнику брошюрку с фотогpафиями дочек.
Выбирай, злодей, любую. Можешь жрать ее с ногтями. И сожрал брошюру Стенька (ногти выплюнул, однако). Шлет он шаху телеграмму: "Высылай мне номер десять".
Шах порылся в каталоге, выбрал дочку номер десять и разбойнику отправил (мол, из Персии с любовью). Стенька встретил № 10 на актюбинской дороге, быстро сверил профиль с фасом, посадил в свой челн на весла и сказал: "Греби, иранка. Я разбойник очень строгий, ненавижу я лентяев; я лентяям режу яйца - вот какой я парень страшный. Я люблю трудолюбивых. С ними весел я и добр, угощаю чаркой водки, а под Новый год и Пасху я им тоже режу яйца. Потому что кровожадный! А еще люблю я рыбу. В общем, в сущности, как видишь, я разбойник безобидный, но люблю, чтоб был порядок. Потому что аккуратный ". Уж царевне стало скучно, а разбойнику неймется сам бы рад остановиться, да не знает, как закончить. (Был такой дефект у Стеньки (называется поносом)). Вот уж лодка на стремнине, тут поднялся грозный Разин и, не прерывая речи, ухватил княжну за косы, раскрутил ее, как пращу, а потом взглянул на берег - не видать ли там татаров. Не видать. Пустынен берег. "Что-то мешкают, уроды",- пошутил веселый Стенька и царевну в реку бросил. Та поплыла батерфляем, от погибели спасаясь. Не успела.
Не спаслася - добродушный Стенька Разин в два гребка догнал царевну и веслом ее угробил. Та стремглав пошла под воду, пузыри пустив из носу, и с руки ее колечко соскользнуло и забилось под какую-то корягу (а, быть может, и под камень, но княжна не разглядела, повредив глазные нервы). И тотчас же всe татары, что таились по оврагам, дожидаясь преступленья, зашумели, загудели, словно хищные пиявки в желтой банке с ацетоном.
" Уй, какой жестокий Разин! Мы башка его отрубим и отправим папе с мамой, уй, шайтан, елда-татарин! "
С этим возгласом татары погрузились на пироги и отчалили от брега (брег им больше был не нужен). Стенька Разин испугался и накакал в одежонку, но стерпел, не подал виду, хоть вокруг и завоняло. Перекрикивая запах заорал отважный Стенька: "Ну, попробуйте, приблизтесь, то-то всeм отрежу яйца, потому что аккуратный и во всем люблю порядок! Коль сражаться, так сражаться, а не надо - так не надо. В Пасху - так Христос воскресни, а не то отрежу яйца! Новый год - так чтобы елка, а иначе - не терплю я, потому что справедливый и всeгда защитник бедных." Говорят ему татары: "Нам, татарам, недоступно наслажденье битвой жизни. Гром ударов нас пугает ". "А ебет меня как будто,- отвечает Стенька Разин, -Гром ударов их пугает! Долбоебы вы, татары, и татарки ваши тоже". Тут татары разозлились, и подплыв к нему поближе, ткнули в глаз ему стрелою и дразнили одноглазым.. Тут, признаться, Стенька Разин осерчал на них немного. Сам он к ним подплыл поближе, выхватил кривую саблю, размахнулся для удара и за глаз второй схватился, так как хитрые татары снова ткнули в глаз стрелою, ослепили атамана, и Гомером обозвали. Глаз потек по подбородку, атаман вскричал ужасно (темноты боялся с детства, а слепым темно повсюду) и давай рубить татаров - стариков, детей и женщин. Всe татары потонули, потонул и Стенька Разин сослепу не видeл берег и, поплыв куда попало, был раздавлен параходом "Александр Грибоедов".
А кольцо лежать осталось под корягой (или камнем).
(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ )
Утром, сверкая надраенными зубами я вышeл на кухню. Ирина сидела там и поджидала меня.
- Свари кофе,- попросила она.
Я охуeл.
- Ты,- говорю,- что-то путаешь. Когда я, сверкая надраенными зубами, выхожу на кухню, кофе должен быть уже сварен и разлит по чашкам. Вот и Оксана не даст соврать.
Ирина мельком глянула на Оксану и снова повернулась ко мне.
- В принципе,- говорит,- я могу и сама сварить. Но вообще-то это мужское занятие.
-Почему это мужское?- возмутился я.
- Потому что мужчина - существо ответственное, а женщина - существо капризное. Улавливаешь, Гoша?
В то утро я не чувствовал себя ответственным существом и мало что улавливал.
Однако начинать день со споров не хотелось, и я, в нарушение всeх правил, сварил кофе.
- Женщина, продолжала развивать свою мысль Ирина, существо капризное. И мужчина должен эти капризы ублажать.
- Глупости глаголишь, - заметил я.- Улавливаешь, Ирина?
- Молод ты еще, Гоша,- покровительственно улыбнулась та. - Я сделаю из тебя настоящего мужчину.
Всю жизнь из меня кого-то делают! Теперь вот - настоящего мужчину.
- Ноги,- говорю,- что ли, мне отрежешь?
- Зачем ноги?
- Ну, как в " Повести о настоящем человеке "...
Я покосился на Оксану - улыбается ли она моeму остроумию.
Оксана с хрустом пожирала глазами Ирину. Ирина ее игнорировала.
- Дурак ты, Гоша!
( Ну вот, опять...)
- Почему?
- А потому. Нечего из себя детский сад корчить. Я не люблю детей, я люблю мужчин.
- Я тоже,- говорю, - детей не очень люблю.
- А должен, если ты мужчина!
- Вот это, - говорю,- интересно. Почему это тебе можно не любить детей, а мне, как дураку, нельзя?
- Потом поймешь. Я ж, как-никак, твоя будущая жена...
- Вот это, блядь, здорово! - восхитился я .- Стоило только разок перепихнуться, и она мне уже жена!
Я даже заговорил об Ирине в третьем лице.
- Дело не в " перепихнуться ",- сказала Ирина,- а в том, что мы любим друг друга.
- А меня никто не любит, - заплакал за стенкой Сидорыч.- Я - " гондон "!
- Кто это тебе сказал, что я тебя люблю?- удивился я.
- А мне этого и не надо говорить. Я сама знаю. Ты этого еще не знаешь, а я уже знаю.
- Остынь, шоколадная моя,- говорю.- Ты еще этого не знаешь, никто этого еще не знает, а у меня уже есть будущая жена,- я гордо кивнул на Оксану.
Оксана, не обращая внимания на мои слова, продолжала безмятежно смотреть в чашку с чаем.
- Вот эта?- изумилась Ирина.- Ну, ты и вправду дурак, Гоша.
- Почему?
- Она ж - приглядись - лесбиянка!
Оксана поперхнулась чаем. Я почувствовал себя глупым шоколадным читателем.
- Это правда?- спросил я у Оксаны.
- Ну, правда,- ответила та.- Дурак ты!
Ну вот, опять!
Оксана, меж тем, поднялась и вышла из кухни.
- Ты меня назвала дураком,- говорю,- и Оксана тоже. Кому ж из вас верить?
- Верь мне,- сказала Ирина.
- А почему я должен тебе верить? Кто ты вообще такая?
- Я авантюристка. А кольцо у тебя платиновое.
- Так ты,- обрадовался я,- за кольцом охотишься?
- Можешь не радоваться. За тобой.
- Да на хур я тебе cдался! Возьми лучше кольцо! Оно - платиновое. А я шоколадный.
- Ты - дурак.
( Да сколько ж можно! )
- Сколько нужно. Любишь ты меня, вот что.
- За ногти?- полюбопытствовал я.
- За состраданье к ним. Гоша, я хотела бы познакомиться с твоей семьей.
- На хера тебе?
- Еще один женский каприз.
- Знаешь что,- говорю,- составь список всeх своих женских капризов и дай мне на изучение.
- Зачем?
- Хочу знать, чего мне опасаться.
- Так познакомишь меня с родителями?
- Ну ты и зануда. Ладно, проще будет познакомить. Вот только они у меня разведенные. Кого предпочитаешь - мать или отца?
- Отца.
- Хорошо,- согласился я.- Только сначала статью в редакцию занесем.
Так мы и сделали. Вышли на улицу и зашагали в редакцию.
ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Палило по обыкновению немилощадно. Асфальт плавился и вонял. Над нашими головами пролетел чугунный шар на цепи и с упоением врезался в свежеоштукатуренную стену дома напротив. По стене разбежались змейки трещин, захрустел разламываемый кирпич, и стена, провалившись внутрь дома, рухнула.
Испуганные жильцы повыскакивали из кроватей, одинокие старушки торопливо собирали свой нехитрый скарб, а пьяный по обыкновению Аркадий, которого шар застал обнявшим унитаз, продолжал мирно посапывать, время от времени всхрапывая и неторопливо взблевывая в унитазную водицу.
(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
- Дом ломают,- сказал я.- Совсeм же недавно ремонтировали.
- Хорошо,- весело отозвалась Ирина.
- Что xорошо?
- Что ломают. Построят какой-нибудь детский садик...
- Или крематорий,- подхватил я.- И из невысокой трубы крематория будет весело валить дым.
- С тобой разговаривать,- махнула рукой Ирина.
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Этой ночью я никак уснуть не мог. С боку на бок ворочался, ворочался, а сон все не идет. Решил я тогда с Судьбой понапрасну не воевать, а встать и выпить рюмочку-другую.
Влез в тапочки, достал из буфета бутылку и сел за стол.
Гляжу, а за столом уже сидит какая-то женщина, тощая, как смерть, в белой ночной сорочке и белых тапочках.
- Ты кто?- спрашиваю.
- Я,- отвечает, твоя бессонница.
- Очень приятно, говорю. - А белые тапочки зачем? Намек, что ли?
- Какой там в пэзду намек,- говорит.- Так, униформа.
- Какая-то ты,- замечаю,- тощая да костлявая.
- На себя посмотри,- огрызается она.
Что верно, то верно - тут я от нее недалеко ушел.
- Ты, кажется, пить собрался,- решила сменить тему бессонница.- Можешь и мне налить.
Налил я и ей - мне не жалко.
- Фу, " Арапчай ",- поморщилась бессонница.- Поприличней ничего не мог купить?
- А он самый дешевый,- отвечаю.
Бессонница фыркнула и пробормотала что-то насчет моeй скупости. Но я ее не стал слушать - не хватало еще, чтобы бессонница в мои финансовые дела вмешивалась.
Сидим, пьем, молчим.
- Ну,- говорит бессонница,- может, хватит в молчанку играть? Рассказал бы что-нибудь.
- А чего рассказывать?- говорю .
- Ну, хотя бы почему не спишь по ночам.
- А это,- отвечаю,- не твово ума дело.
- Ну ладно,- говорит,- давай хоть загадки друг другу загадывать.
- Давай,- соглашаюсь.- Hачинай.
Бессонница подумала и говорит:
- Без окон, без дверей - полна горница людей.
- Морг,- отвечаю.
Бессонницу аж передернуло.
- Ну у тебя и шуточки!
- Какие есть,- развел руками я.- Ну, теперь моя очередь загадывать. Стоит дом, над домом дым, в доме полно дам.
- Не очень-то складно,- заявляел бессонница.
- Складно-нескладно - ебет меня? Отгадывай.
- Нет,- говорит бессонница,- не знаю. Что это?
- Женский,- отвечаю,- крематорий.
Смотрю - бессоннице даже дурно сделалось.
- С тобой,- говорит,- нервным расстройством заболеть можно.
- Дурак,- говорю,- если б у меня нервы в порядке были, я бы спал по ночам, а не с тобой, дурой, разговаривал.
Тут бессонница из-за стола поднялась.
- Ты,- грит,- просто хам.
- Да,- соглашаюсь,- хам.
- Ты,- распаляется бессонница,- совершенно не умеeшь с дамами разговаривать.
- Да,- соглашаюсь,- не умею.
- Я,- заявляет бессонница,- к тебе больше вообще не приду.
- Да,- говорю,- пожалуйста, не приходи ко мне больше.
Ну, она и ушла. И слово свое сдержала - больше ко мне не приходит. А с дамами я так разговаривать и не научился. Зато сплю по ночам спокойно.
(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ )
КРУПСКАЯ
Дядьки, к сожалению, в редакции не было, и мне не удалось выслушать восторженную рецензию на мою статью. Поэтому я просто оставил ее у него на столе, и мы, оседлав троллейбус, поехали в гости к моeму папе. Открыла нам папина любовница Алиса.
ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Алиса Константиновна Крупская, молодая доктор или кандидат каких-то наук, жила с моим лысеющим папой в качестве любовницы последнего уже три года. Алисе было 32, росту она была невысокого, носила очки, мини-юбки - все носила. Называла меня Егоркой, папу - Коляшкой, коньяк - коньячишкой, а себя почему-то девчонкой.
( КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
- Заходи, Егорка,- весело сказала она.
Мы с Ириной вошли.
- Ну, представь мне свою подружку,- попросила Алиса.
- Это не подружка, - буркнул я.- Это наша редакционная машинистка Ирина. Я с ней сплю,- зачем-то похвастал я.
- А Коляшки нет дома,- словно не слыша меня, сказала Алиса.- Кофейку хотите?
- Хотим. И тех пряников, что вы спекли позавчера, тоже хотим.
Алиса принялась накрывать на стол, поставила кофейник, сливочник, сахарницу и чашки.
- А пряники?- напомнил я.
- Ой, блядь!- хлопнула себя по голове Алиса.- Совсeм к старости мозги ослабли.
- Печень?- поинтересовался я.
- Пряники! - веселая Алиса поставила на стол тарелку с пряниками, несколько напоминающими бабушкины коржики.
- Мягкие,- сказала Алиса.- Сдобь. Девчонка постаралась.
- Какая девчонка? - удивился я.
- Я.
- Вы не девчонка.
Алисa надулась.
- Не будь таким противным, Егорка.
- Эт вы меня еще противным не видели,- похвастал я.- Я страшен.
- Уй-уй-уй,- просюсюкала Алиса.
- Кхм,- кашлянула Ирина и одним глотком допила свой кофе Я тоже не стал смаковать - кофе был нехорош.
- Егорка,- сказала Алиса,- а у меня для тебя подарочек. Давно уж дожидается случая, да ты у нас редко бываешь.
- Подарочек давайте, и мы пойдем,- заявил я,- Я, собственно, с отцом хотел погово-рить.
Алиса с сожалением пожала плечами, порылась в книжном шкафу и достала знакомый с виду фолиантик. То были "Мифы и легенды Древней Греции". А я-то думал что-то стоящеe! Водка, например, или, там, деньги. Ничего она меня не ждала - просто хапанула с полки первую книжку - жри, мол, Иродов, с ногтями.
Я взял книжку, мы попрощались и ушли. Всю дорогу Ирина хмурилась и дулась.
- Ну тебя,-говорю,- на хуй, дуться. Пойдем в кафе, водки выпьeм.
В кафе я спросил y нее напрямик:
- Ну, в чем дело?
- Дело,- отвечает она, в том, что эта твоя папина сожительница на тебя глаз положила.
- Ты,- говорю,- все замечаешь, а я и не знал, что у Алисы глаза вставные.
- Дурак ты, Гоша. Не смешно. Ты что, не видишь, что я ревную?
- Ага,- говорю,- теперь понятно. По сто или по пятьдесят?
- По двести. Ну, ты не хочешь меня успокоить?
- Хорошо,- говорю,- успокаиваю: глаза у нее не вставные.
- Ты, Гоша,- говорит она,- из детства уже вышeл, а впадать в него тебе еще рано. Понимаешь, о чем я?
- Ну,- отвечаю,- можешь снова назвать меня дураком - не понимаю.
- Ничего,- говорит,- поймешь.
Тут нам принесли водку, мы ее сразу выпили и заказали еще.
- Жалко, что мы отца твоего не повидали,- сказала Ирина.- Отец - это очень важно. Вот у меня дочурка двухлетняя без отца росла... Теперь будет у нее отец .
- Кто этот дурак?- безмятежно поинтересовался я.
- Ты.
Казалось, уже можно было бы привыкнуть, что всe тебя называют дураком. Но сейчас я так и взвился над столом.
- Да ты охуeла!!! - заревел я на все кафе.- Ищи дураков где-нибудь еще. А среди Иродовых дураков нет!
- Не поняла,- сказала Ирина.
- Короче,- говорю,- ты мне сделала предложение. Выступаю с ответным: иди на хуй.
-???
- Передаю по буквам ( для слепых ): Ирина, Дура, Ирина; Надежа, Аркадий; Харитон, Ульяна... Инвалид Краткий. НА ХУЙ.
Инвалид Краткий, сидящий за соседним столиком, вскинулся и набросился на меня с клюшкой.
- В хоккей играете?- спросил я, уворачиваясь от ударов.
- Играю,- зарычал в ответ инвалид.- За "Цыцька". Краткий моя фамилия. Инвалид я.
- Помолчите, инвалид,- поморщилась Ирина.- Не видите - у нас любовь, он меня на хуй посылает, а вы со своими цыцьками.
- " Цыцька "- чемпион! - завопил обрадованный инвалид.- Эй, кельнер, еще водки! Я угощаю.
Официант, обрусевший житель Кельна принес три по двести.
- Богато живете, инвалид,- позавидовал я.
- Значит, на хуй?- переспросила Ирина.
- На хуй, на хуй. Я не угощаю. Угощает инвалид Краткий. Он,- говорю,- и станет любящим отцом твоей дочурки.
Инвалид тем временем орал что-то про великолепную пятерку и вратарь.
По его словам выходило, что в хоккей играют настоящие мужчины. Я посмотрел на инвалида Краткого, и у меня окончательно отпало всякое желание становиться настоящим мужчиной. Я мельком глянул на Ирину - пошла она на хуй или нет. Ирина медлила. Тогда я решил уйти сам. Выскочил на улицу, задохнулся жаром, встал в тень и начал размышлять что мне делать и куда идти дальше.
" Ладно,- думаю,- надо сходить к пацанам. Если уж Писатели окончательно забыли о них, придется мне самому возвращать пацанов в повествование ".
И я поехал к Витьку в надeжде, что вся наша компания собралась там. Тьфу, думаю, на Ирину с ея любовью. Счастье еще, что так легко от отцовства отделался. Не то, чтоб легко - невное потрясение - это все ж не шутка, но - жив! А у Витька, думаю, выпить чего найдется, а то, хоть инвалид Краткий и угостил, но мало - жадный попался инвалид. С такими вот мыслями иду я по улице, а навстречу мне - кто б вы думали? Котовский! На голове лысина, под носом усики и чешет себе навстречу, как ни в чем не бывало. Конечно, не в форме, а в обыкновенном костюмчике, и не на лошади, а на своих двоих. Конспирируeтся, прохвост. Я, конечно, кидаюсь к нему, хлопаю дружески по лысине и кричу:
- Привет Котовскому, старому черту! Почему не на лошади, шeльма?
Тут Котовский стал беспокойно по сторонам оглядываться.
- Какая лошадь?- говорит. - Какой Котовский? Что вам от меня надо?
Я в ответ только пальцем ему пригрозил: ох, мол и хитер же ты, Котович.
- Вы обознались,- говорит Котовский . - Моя фамилия Петр Петрович Живодеров.
- Твоя фамилия,- говоорю уже сердито,- Яйцапополуволочидзе. Ты мне гайки-то не вкручивай. Я тебе не какой-нибудь барон Врангель. Признавайся, куда лошадь дел, не то не жить тебе.
Не то, чтоб мне действительно его лошадь была нужна, просто разозлился я из-за Ирины.
Тут Котовский, кажется, струхнул, к публике стал обращаться:
- Уберите,- говорит,- от меня этого сумасшедшего.
Мне обидно стало, что он меня так честит.
- Эх ты,- говорю,- народный герой в ушах геморрой. Вот Чапаев - тот в тыщу раз лучше тебя.
Смотрю - Котовский обиделся.
- Чем же это, - говорит,- Чапаев лучше?
- А всeм,- отвечаю.- Чапаев бы со мной и поговорил, и на лошади покатал, и водкой угостил.
- Ага,- говорит Котовский.- Ну, все понятно. Ладно уж, стой здесь.
А сам в гастроном нырнул. Через полчаса появляется с бутылкой водки в руке и мне протягивает - Вот,- говорит,- тебе водка. Ну, теперь оставишь меня в покое?
Посмотрел я на него и его водку презрительно.
- Нет,- говорю, товарищу Котовский. Так дешево вы от меня не отделаетесь.
Плевать я хотел на вашу вонючую водку. Если хотите знать мое личное мнение, вы - говно.
Тут Котовский весь встрепенулся.
- Все! - кричит.- Доконал ты меня, злодей!
И исчез.
Через минуту появляется в гимнастерке, на коне, шашка наголо, очами сверкает.
- А ну,- кричит,- заскакивай на кобылу, чамор!
Вскочил я на круп, в луку седла вцепился, и помчались мы вперед. Кругом пули свистят, снаряды рвутся, а Котовский бесстрашную революционную песню поет.
- Котовский!- кричу ему в спину.- Мы куда едем? Белых рубать?
- Не-ет,- отвечает Котовский,- я теперь политикой не интересуюсь. Мне теперь просто скакать интересно.
- Котовский,- кричу снова.- Давай остановимся, водки попьем.
- Не-ет,- отвечает Котовский.- Нельзя. Лошадь обидим - она толькo-только разбежалась.
И дальше скачет. И пули его, черта, не берут. Наконец остановил он свою лошадь, привязал к березе и говорит:
- Ну, теперь и водки попить не грех.
Выпили мы с ним полбутылки.
- Остальное - коню,- заявил Котовский и принялся лошадь из горлышка поить.
Первый раз вижу, чтоб человек так свою лошадь любил. И чтоб лошадь так водку любила - тоже.
Она ее до самого донца выпила, да еще языком облизнулась.
- Хороша водка,- говорит.
- Да никак,- удивляюсь,- у тебя, Котович, лошадь говорящая.
- А то,- отвечает Котовский гордо.- Это, брат, такая лошадь - ни у кого такой нет. Мне за нее, может, целый ящик водки предлогали - я и то не отдал.
- За ящик водки,- неожиданно заявляет лошадь,- я б и сама кому хошь отдалась.
Умора, а не животное. Мы с Котовским посмеялись над ее лошадиным остроумием и обратно в Город поскакали.
- Ну,- говорит Котовский спрыгнув с лошади,- пока. Тебе к пацанам пора, да и меня жена ждет.
- Какая еще жена?- спрашиваю.- Котовская?
- Да нет,- отвечает он,- Живодерова. Я ж тебе говорил, никакой я не Котовский.
Но на этот раз я на него не обиделся, только подмигнул - мол, понимаем, Котович, конспирация.
А Котовский тем временем лошадь отвел и снова в костюм переоделся.
- Я,- говорит,- лошадь от жены в секрете держу. Ревнивая она у меня.
Я только вздохнул сочуственно - мол, известное дело, жены - они всe с причудами. С лошадьми к ним лучше не соваться.
- К ним вообще лучше не соваться, мрачно буркнул Котовский.- Ну, пошел я.
И он ушел. А мне его даже жалко стало. Такой герой и от жены должен лошадь прятать. Для чего, спрашивается, революцию делали?
Поутруждав свой мозг подобными вопросами и покачиваясь от безумной скачки, я подошел к дому Витька.
Витек открыл мне, суeтливо почесываясь в тех местах, куда он мог достать своими конопатыми руками.
- У тебя что, почесуха началась? - поинтересовался я.
- Да нет,- отвечает он,- веснушки к осени чешутся.
- Хуево,- посочувствовал я.- Пацаны у тебя?
- Да хуй его знает, счас посмотрим.
(Да-а, хуй Его знает; квартира-то большая, двухкомнатная; после продолжительных поисков пацаны нашлись: кто под лавкой, кто за диваном, кто (как Серега) голый в ванне, а художественный Павел лукаво смотрел с портрета Ильича.
- Шухер, пацаны, Гоша-пидор пришел! - заорал голый Умственно Отсталый, высовываясь жопой в окошечко ванной. Павел покинул Ильича и устремился к холодильнику за водкой. Мы всe, включая Умственно Отсталого Серегу расселись за столом и выпили " со встречей "- Гоша, пидор, где ты был? спросил Серега, выковыривая плесень из пупка.
- Чо ты до меня доебался? Спроси Писателей,- буркнул я.- Они тут наворотили, а я за всeх выгребаю...
- Назвался груздем,- по-отечески мудро заметили МЫ.- Ты уже взрослый, Гоша.
Пора отвечать за свои поступки самому.
- Да ну ВАС на хуй,- сказал я.- И без ВАС тошно. Дайте хоть водки спокойно выпить.
- Пей, Гоша, пей.
Я выпил.
- Ну, что там с твоей Викой? - спросил Витек.
- С которой Викой? - переспросил я.- С Леной или с Диной?
- С Ириной,- уточнил Витек.
- А, с этой. Да вот, на днях послал ее на хуй. По моим подсчетам уже должна добраться.
- Ты, Гоша, растешь,- заметил Павел.
- Расту,- гордо подтвердил я.- А вы чего ждете, не растете?
- Не растем,- заплакали мои друзья.- Так и помрем маленькими.
- Не надо,- попросил я.
- Не будем,- пообещали они, сморкаясь кто во что.
- Посидим еще,- попросил я.- А то я чувствую неприятный зуд в мизинце.
- Это у тебя ревматизм,- авторитетно заявил Витек.- Есть хорошее средство от ревматизма - Железная Рука.
Он достал со шкапа Железную Руку ( фреддину ) и сказал:
- Сейчас я потушу свет и буду вас пугать.
Серега испугался и как был голый полез под стол.
- Хорошая Рука,- продолжал Витек.- Фредди знал толк.
Витек щелкнул еблом, и солнце погасло. В комнате стало полутемно. Серега под столом патетически заклацал зубами.
- Серега,- поинтересовался я,- у тебя челюсть вставная?
- П-по-по-ка-а н-нет-т.
- Тогда клацай осторожнее.
Остроумный Витек ущипнул Железной Рукой Умственно Отсталого за окорока ( для слепых: Серегу за жопу ).
- Уй! Мамочка, как страшно! - взвыл Серега и пробив головой крышку стола взвился подобно ракете под потолок, где и повис, потешно шевеля голыми пальцами ног.
- Уй, Серега, пидор, чуть водку не пролил! - хором завопили мы.
Серега медленно приземлился и крякнул от удовольствия:
- Кря! Вот уж прыжок, так прыжок! Сам Гагарин так не прыгал!
- Прыгал,- надулся Гагарин. -Гагарин еще и не так прыгал!
Юрий Алексеевич неторопливо пересек комнату, выпил рюмку водки и прыгнул в окно. Внизу раздался шлепок юриного тела об асфальт, короткое неприличное слово ( " бля " ), а когда мы выглянули в окно, Гагарин уже сворачивал за угол, потирая ушибленное бедро и волоча за собой парашют.
- Юра заебывает,- проворчал Серега, обиженный тем, что Гагарин прыгает.
- Юра космонавт,- вступился за земляка Пашка.
- А ты, Пашка, вообще молчи,- накинулся на него Серега.- Я Гагарина бранил и бранить буду, хоть ты меня выеби.
Да, уж такой наш Умственно Отсталый человек. Хоть ты его выеби - будет Гагарина бранить. За это мы его и любим, Толстожопую Тварь.
- Может, картошки сварим? - предложил Витек.
Но в это время раздался звонок, и Витек побежал в туалет., где над голубым бачком унитаза висел на стенке оранжевый телефон с кнопочным набирателем .
- Гоша, тебя! - заорал Витек.- Не знаю кто, говорит - Крупская.
Глазки Ильича на портрете беспокойно забегали.
- Не ссы, Ульяныч, это не Надежа, а Алиса,- успокоил я вождя и заметался по квартире в поисках телефона.
- Я в туалете! - призывно заорал Витек.
- Рад это слышать. Желаю тебе приятных минут.
Витек что-то буркнул и спустил воду.
- С облегчением! - хором закричали все.
- Блядь, где у тебя тут телефон?! - проворчал я, роясь в куче хлама возле серванта.- Серега, да подержи ж ты Руку!
Серега вздрогнул и упал со стула.
- Гоша, ну, долго ты? - надрывался Витек.- Иди же ко мне!
- Ничего не понимаю,- буркнул Шоколадный Читатель.- Если он пошел посрать, то при чем тут телефон? А если он пошел к телефону, то почему спускает воду?
Иродов глянул на него исподлобья и сказал:
- Ну и вафел ты, Шоколадный.
- Бегу, Витек! - крикнул я, окончательно потеряв к Шоколадному всяческий интерес.
В туалете Витек срал на унитазе, спускал воду и приставлял трубку к бачку, развлекая Алису до моего прихода.
- Хорошо ли слышно, товарищ Крупская? - время от времени справлялся он и , всякий раз получая утвердительный ответ, с упоением продолжал свое богомерзкое занятие.- А вот и Гоша! - заорал он.
- Егорка? - послышалось в трубке.
- У аппарата,- я забрал трубку у Витька.- Не балуйся водой,- прошипел я ему.- И перди не так громко. Я разговариваю.
Витек стал пердеть тише и оставил водобачковый шнур в покое.
- Егорка? - продолжала осведомляться Алиса.
- Да у аппарата я, у аппарата!
- Ты, небось, голодный?
- Почему?
- А это не у тебя в желудке урчало?
- Не у меня, у Витька. И не в желудке, а в жопе.
- Хм... Он что, голодный?
- Как вам сказать... Он срет.
- Хм.. А ТЫ голодный?
- Как вам сказать... во всяком случае, я не сру [2] .
- А что ты делаешь?
- Смотрю, как срет Витек. Ну, и с вами беседую, ясен арафат.
- Значит, голодный.
- Ну, хуй с ним,- согласился я.
- Тогда приходи ко мне ужинать,- пригласила Алиса.-- Только... без этой твоей
ужасной Ирины.
- За это,- говорю,- не беспокойтесь. Она уже ножки свесила. А придти приду. Только досмотрю, чем у Витька все кончится.
У Витька все кончилось с блеском, и я, урча от голода побежал к Алисе.
- Один? - почему-то шепотом спросила Алиса.
- Один,- также шепотом ответил я и, понизив громкость до шевеления губ, добавил.- Витек почему-то дома остался.
- А Серега с Пашкой?
- Тоже,- говорю.- А Гагарин - тот совсeм ушел.
- Проходи,- по-прежнему не повыщая голоса прочревовещала Алиса.
В гостинной было темно, лишь мерцали отблески трех свечей: первой, второй и третьей. Меж свечами поблескивала бутылка с шампанским, а еды не было никакой.
- Где еда? - спросил я.
- А ты что, голодный?
- Уй, Алиса, обиженно завыл я.- Да вы меня обманули! Зачем?
- А как ты думаешь?
- Из подлости? - предположил я.
- Не угадал.
- Под горячую руку?
-- Ты, Егорка, какой-то...
- Знаю,- говорю,- дурак.
- Угадал.
- Могли б и по телефону сказать,- буркнул я и начал собираться.
- Постой,- остановила меня Алиса.- Вспомни, что тебе Ирина про меня говорила.
- Ну...- задумался я.- А! Что у вас глаз вставной!?
- С-скотина! - прорычала Алиса.
- Согласен,- вежливо кивнул я.- А челюсть у вас нормальная?
- А что тебе до моей челюсти?
- Мне-то,- говорю,- ничего. А вот Писатели Наши на ней зациклились.
- Челюсть,- говорит Алиса, краснея,- у меня нормальная. А вот зубы вставные.
- Всe?
- Лучшая половина.
- Да,- говорю, - блядь, не повезло вам.
- Хочешь меня утешить?
- В крематории,- говорю, - утешитесь.
- Верно,- подтвердил Витек.- В крематории хоть кто утешится.
- Посрал? - неприязненно осведомилась Алиса.
- Да я и не срал вовсe,- смутился Витек.- Так, взбзднулось... Сложное слово,- оживился вдруг он.- ВЗБЗДНУЛОСЬ... Шипящих много.
- Тогда уходи,- сказала Алиса.
- Ладно,- говорю,- идем, Витек. Пока, Алиса.
- Да я один пойду,- предложил Витек.- Чтоб не смущаться.
- Гоша, открывай шампанское.
Витек остановился в дверях.
- А! - говорит.- Ну, на шампанское-то я останусь.
- У нас всего два бокала,- строго сказала Алиса.
- Вот блядь,- сочно выругался матом Витек.- Во всем помеха.
И, покачивая головой, ушел.
Я открыл шампанское и разлил его по всeй комнате - Алиса опять соврала:
бокалов не было никаких.
- Вы меня все время обманываете, попенял я.- И глаз на меня положили. И друзей моих выгоняете.
Я перечислял, и список моих обид становился все больше и больше.
- Вы дьявол, а не женщина,- подытожил я.
Алиса зарделась.
- Ну,- говорит,- ты меня возбудил.- Вылижем шампанское?
- Дура,- говорю,- его не лизать, а пить надо.
Мы стали ползать по всей комнате, как Хорьки, и слизывать крупные капли шампанского с мебели.
- Да,- говорю, - Алиса, с вами не соскучишься.
- Со мной,- говорит она,- не соскучишься. Потанцуeм?
- А нету,- говорю.- В смысле, музыки.
- Есть,- отвечает она и нажимает клавишу магнитофона. Из магнитофона полилась какая-то развязная мелодия - не то Моцарт, не то Розенбаум.
- Вальсируeшь? - спросила Алиса.
- Чо?
- Вальс, говорю, танцуeшь?
- Не, - отвечаю,-просто слушаю музыку.
- Да нет, я имею в виду - в принципе: вальсируeшь?
Я встал и покружился на месте.
- Типа,- говорю,- такого?
- Типа,- согласилась она.- Подробности письмом. Счас научу, в общем.
Мы долизали шампанское и закружились в огненном ритме вальса. Рука моя обнимала Алисину талию, ножки шустро перебирали по ковру, с хрустом давя неуклюжих тараканов. Протанцевав три круга по комнате мы рухнули на диван и заснули.
Проснулся я под вечер. Свечи догорели, шампанское испарилось, жизнь выглядела ужасно. Я разбудил Алису и предложил ей до прихода отца подмести с пола тараканов.
- Пусть лежат на счастье,- загадочно улыбнулась Алиса.
Не знаю, что за счастье в дохлых тараканах, но Алиса, махнув на уборку рукой, подсела ко мне и прошептала в ухо:
- Колобок-колобок, я тебя съем.
- Уй, блядь! - испугался я.- Не ешь меня. Я не колобок.
- Съем,- настаивала Алиса, щелкая вставными зубами в опасной близости от моего носа, приближаясь ко мне, словно диск циркулярной пилы. Я вжался в диван.
- Не ссы,- сказал диван.
Я стряхнул послeдние капли и замер, как истукан.
- Ж-ж-ж-ж-ж,- скрежетала Алиса .
- Мужайся,- посоветовал диван.
- Диван дело говорит,- заметила Алиса, циркулируя по моeй одежде. В мгновенье ока покровы спали к моим ногам, и я предстал перед Алисой нагим , как душа пред Пeтром-ключником.
Тут и ключ завозился в дверях, те распахнулись, но предстал перед нами не Петр, а Николай-Чудотворец, то есть мой папа Коля.
" Вот,- думаю,- блядь, сцена ".
Папа мой тоже был удивлен и подал вид: мол, очень удивлен и не знаю, что думать.
А Алиса - та не растерялась.
- А ну, в ванную! - весело заорала она.- Смотри, Коляшка, до чего наш Егорка зачмырился! По нему скоро воши будут плясать!
- А почему шампанским пахнет? - робко спросил папа.
- Это, - говорю,- я. Извини, пап.
- Вижу, - говорит пап,- что не Пушкин.
- Ну, не скажи,- говорю.- Пушкин, тот иной раз...
- А ну, хватит все на Пушкина сваливать! - прикрикнула на меня Алиса.Марш в ванную!
В ванной она заперлась, пустила воду и разделась.
- Тоже купаться будете? - удивился я.- Вы, теть Алис, ебнулись.
- Нам давно пора перейти на " ты ",- томно продышала она.
- Ты, -говорю,- ебнулась. Счас же отец войдет.
- Не ссы,- говорит она.
Легко сказать - не ссы - когда вода кругом журчит. Я-таки не удержался.
- А много на нем грязи? - спросил из-за двери мой подслушивающий папа Много,- буркнула Алиса.- Под пальцами в катышки скатывается. Коляшка, приготовь пока ужин. А то Егорка голодный.
Я растрогался - гляди ты, запомнила.
Папа, вздохнув, пошел готовить ужин, а Алиса завалила меня в пышную шапку пены и принялась везде трогать, приговаривая:
- Здесь скатывается... и здесь скатывается... и даже здесь скатывается...
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Я не надеюсь на возврат И с головой уйдя в разврат Я ублажаю разных дам Прогулками по городам Где сам не разу не бывал Где я не пил и не блевал Вблизи газетного ларька С улыбкой пьяного Хорька Который выпятив чело Ласкает трением стекло Того заветного окна Где отражается луна Чей светлый подлинник повис Цепляясь рогом за карниз Над любопытством мостовых Над головами постовых Чья волосатая рука Сжимает рукоять свистка Во избежании беды И дождь смывает всe следы Оставленные в спешке теми Которых расточило Время.
(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ )
РЕЧНОЙ ВЪЕЗЖАЕТ НОЧЬЮ
Возле дома царила непонятная суматоха. Из фургонов выгружали мебель и с треском поднимали ее на второй этаж.
"Ефим обставляется,- подумал я.- Видать нашел себе друга с мебельной фабрики, Парашин".
С этими мыслями я вставил было ключ в замочную скважину, как дверь вдруг распахнулась сама, и я оказался лицом к лицу с незнакомой девицей, живо поблескивающей на меня своими черными глазами.
Я сунул ей руку и молвил:
- Гоша.
Она поцеловала руку, поклонилась до земли, перекрестилась и ушла.
" Припезднутая ",- подумал я и вошел внутрь.
В полутемном коридоре было пусто.
- Уй! - воскликнул Шоколадный Читатель.- А где Оксана?
- А хуй ее знает,- огрызнулся я.- Пошли лучше во двор, покурим.
Мы с Шоколадным вышли во двор и сели на ступеньки крыльца. Я закурил, а Шоколадного послал таскать мебель.
- Чтоб ты сдох! - послышался через минуту с улицы обиженный вопль Шоколадного, и он, держась руками за голову, вернулся во двор.
- Проблемы? - спросил я.
- Никаких проблем,- отрапортовал Шоколадный.- Мне шкаф на голову уронили.
Грузчики, чтоб они сдохли. Дальнейший ход повествования понимаю с трудом.
Разрешите удалиться.
- Идите, Шоколадный,- вяло разрешил я.- Впрочем, постойте.Чью мебель носим?
- Шкаф,- заныл Шоколадный.- Тяжелый...
- Мебель, говорю, парашинская?
Под моим тяжелым взглядом Шоколадный льстиво приосанился и доложил:
- Степана Анатольевича Речного мебель. Въезжает в пустующую комнату на втором этажу вместе с четвероногими ассистентами.
- С карликами, что ли? - не понял я.
- Никак нет, с собачками. Ав-ав! - угодливо изобразил Шоколадный и снова заныл.- Щкаф у него дюже тяжелый. Чтоб он сдох! Разрешите удалиться, а?
- Удаляйся,- разрешил я, и он стал удаляться, уменьшаясь в размерах, а на его месте возник Лысый - лысый паренек на вид младше меня, проживающий в доме по соседству.
- Лысый,- представился он.- Разрешите закурить?
- Курите, Лысый,- добродушно пробасил я.
Лысый замялся.
- Я в смысле... Нет ли у тебя?
- Есть. Не видишь - курю. Еще вопросы будут?
Лысый начал приплясывать на месте.
- Просьба. Дай закурить.
- А вот это,- говорю,- уже наглость.
Но дал. Конфузясь, Лысый подсел ко мне.
Я его оглядел и спрашиваю:
- Петр Петрович Живодеров вам не отец?
- Кто таков?
- Ну, Котовский.
- А,- говорит Лысый,- то нет. То дядя мой. Лошадь у него смешная.
- А ты,- говорю, про лошадь тоже знаешь?
- Тс-с,- шипит Лысый.- То секрeт от тети.
- От Котовской? - говорю.
- Не, от Живодеровой. Котовская, та еще ничего, кобылу уважает. В Живодерова - тетка вредная,- Лысый вздохнул.- Я,- говорит,- несчастнейший человек.
- И ты,- говорю,- тоже?
- Я,- говорит он,- не тоже, а самый несчастный на свете. Я, понимаешь ли, старичок, хиппи, а у меня волосы не растут.
- Мне б,- говорю,- твои проблемы - А мне б,- говорит он,- твои волосы.
И смотрит хищным глазом.
- Но-но,- говорю,- что мое - то мое.
Лысый обиженно проглотил слюну, но видимо смирился, что моих волос ему не видать вовек, и говорит:
- Тогда приходи к нам Новый Год встречать.
- Да дуплись ты! - вырвалось у меня.- Какой в пэзду Новый Год? Август на дворе!
- Да сколько там того августа! Неделя осталась. Приходи через неделю.
- Ладно,- говорю,- плешь, приду.
Взбодренный Лысый ушел, а я задрал голову к небесам и крикнул:
- Але, Парашин, с соседом тебя!
В окне появилась фимина голова, и я упал в пыль и принялся кататься по земле, держась за живот.
- Ты чо, Гош, пьяный? - спросил Фима.
- Ой, нет, Фим,- простонал я.- Это ты меня, чертяка, насмешил.
Фима что-то буркнул и изчез в окне. Зато открылось окно соседнеe, до недавной поры нежилое, и в нем показался сухонький старичок в ночном колпаке.
- Это вы и есть Речной? - спросил я.
- Степан Анатольич Речной, боксер веса пера в отставке,- представился колпак.- Зови меня просто дядя Степа.
- Буду,- пообещал я.- Спите спокойно, Речной.
- Дядя Степа,- напомнил боксер.- А то спущусь.
- Оставайтесь на высоте,- остановил его я и пошел спать.
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Сцена, на сцене сидят актеры Моргунов и Щукин, изображающие соответственно Потапова и Васильева. Сидят за столом, на котором стоит одна (1) бутылка водки и один (1) стакан - возле Васильева, который пьет в одиночку. Потапов тоже хочет выпить, и всe его разговоры - не болеe, чем попытка заставить Васильева с ним поделиться. Потапов маленький и худенький, говорит всeгда внезапно. Васильев - большой и толстый, говорит басом и пьяно.
Потапов (внезапно): Васильев, как ты думаешь, чего б мне сейчас хотелось?
Васильев (басом, пьяно ): У бедных рыб совсeм нема конечностей.
Потапов (внезапно): И не скучно тебе, Васильев?
Васильев (басом, пьяно ): Долго ли, коротко ли - но у бедных рыб совсeм нема конечностей.
Потапов (внезапно): Эх, Васильев, друг Васильев, как я тебя люблю!
Васильев ( басом, пьяно ): И они посидели еще немножко, и еще немножко, пока у бедных рыб совсем не осталось конечностей.
Потапов (внезапно): Васильев, дай водки выпить!
Васильев (басом, пьяно): Челябинск.
Потапов (внезапно): Что?
Васильев (басом, но неожиданно непьяно и яростно): Ненавижу. Ненавижу женщин, детей и собак. Хотя собаки, если разобраться, виноваты меньше всeх.
Потапов (злорадно): Ага! Вот ты себя и выдал. Подлец. Скот.
Забирает у Васильева бутылку и стакан, наливает себе водки, выпивает, снова наливает, снова выпивает и так до тех пор, пока у бедных рыб совсем не остается конечностей.
(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ )
Б. Г.
- Олигофрен! - так начал дядя Володя свою восторженную рецензию на мою статью.- Ты что, олигофрен, написал?
- Правду,- признался я.- Правду и ничего, кроме правды.
Редакция гудела, как взбесившийся муравейник.
- Так вот какая скотина этот Ябунов! - перекрикивал прочие голос Аркадия.
Ирина, свесив ножки, злорадно косилась на меня.
- "Пердит, аки у себя дома!"- продолжал бушевать дядька.- По-твоему, олигофрен, это можно печатать?
- Народ должен знать ВСЮ правду,- слабо защищался я.
- Анацефал! - взвизгнул дядя Володя.- Что должна была осветить твоя ебаная статья?
- Проделки Ябунова,- невозмутимо отозвался я.
- По-твоему, пердеть - это проделка?
- Нет,- говорю ехидно,- пердеть - это великая доблесть.
- Еб твою мать,- сказал тогда дядя Володя.- Ты меня сейчас выведешь!
- В смысле - твою сестру? - уточнил я.
- Эй там, кто-нибудь! - заорал дядя Володя.- Держите меня за руки!
Первым, слепо сбивая на ходу мебель, ринулся пьяный Аркадий.
Дядя Володя нокаутировал его по яйцам и успокоился.
- Живи,- вяло бросил он мне.- Меч гнева пал на Аркадия. И поделом, блядь.
Он глянул на распростертое тело мученика.
- Но согласись,- продолжал напрашиваться я,- статья нужная, факты животрепе-щущие...
- Кто еще хочет подержать меня за руки? - вновь заревел дядя Володя.
Желающих не нашлось.
- Уходи,- всхрапнул дядя Володя.- У меня силы на исходе. К статье не прикасайся - сам все исправлю. Олигофрен.
С легкой обидой и светлой грустью в сердце я покинул редакцию. На улице я столкнулся с Димоном.
- Что поделываешь? - напрямик спросил я.
- Намерен переходить дорогу,- без обиняков объяснил Димон.
- Перейдем вместе,- болеe не таясь предложил я.
- Скажи мне откровенно,- начал Димон, когда переход был закончен.Знаешь ли ты, что Б.Г. приезжает в Город с концертами?
- По правде говоря,- отвечаю,- ты меня искренне предупредил об этом перед встречей с Филимоном.
- Не хочу от тебя скрывать,- продолжал Димон,- что час настал. Сегодня он приезжает и дает первый концерт.
- Не может быть,- поразился я.- Честно?
- Я тебя уверяю,- горячо воскликнул Димон.
- Не могу болеe водить тебя за нос,- вздохнул я,- мнe было б интересно лицезреть его приезд.
- Откроюсь тебе и я,- покачал головой Димон.- Если мы поторопимся, то успеeм на Вокзал вовремя.
- Сказано от чиcтого сердца,- растрогался я.- Ладно уж, чего греха таить, пойдем.
И мы устремились.
ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Первый перpон бурлил. Толпа собралась пестрая: кришнаиты во главе с Прабху, хиппи во главе с Лысым, собаководы во главе с дядей Степой Речным, кошки во главе с Тихоном и просто люди.
(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
Кумира вынесли на руках. Димон прослезился. Филимон подбросил на ладони кирпич. Собаки завыли.
- Псы,- брезгливо процедил Тихон.
Б.Г. икнул и начал безудержно блевать, приветственно помахивая рукой.
- Пьяный, пьяный,- прошeлестело в толпе.
- Скажу тебе, как на духу, кузен,- начал я,- Б.Г. пьяный.
- Ну, он упал в моих глазах,- просто заявил Димон.
Б.Г. упал.
- Уй! - отшатнулась толпа.
Б.Г. начал возиться в грязи, как свинья, радужно улыбаясь.
Цимбалы кришнаитов смолкли.
- Жду вас на концерте,- крикнул на прощание Б.Г.
Мы ушли.
- Ждет он нас,- фыркнул я.- А билетов, поди, не достать.
- Простым смертным - нет,- напыщенно молвил мой кузен-кришнаит.
- А непростым бессмертным?
- О, да, те могут! Прабху, например.
- А он бессмертный?
- Он - дитя эфира.
- Как Сидорыч?
- Бери выше. Сам Кришна отметил этого человека.
- Кришна,- говорю,- чо-то всех отмечает. Б.Г. вот, тоже. Видал, как он в грязи барахтался?
- Б.Г. упал в моих глазах,- напомнил Димон.
- Это мы,- говорю, -- видели. А Прабху, значит, еще держится?
- Прабху знает Б.Г.
- Как облупленного? - полунамеком спросил я.
- Как залупленного,- таинственно огрызнулся Димон.
-?? - на одном подтексте поинтересовался я.
-!! - в голосе Димона прозвучала тонкая аллегория.- Идем к Прабху.
И мы пошли.
Прабху левитировал у себя дома.
ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Из всей одежды на нем была лишь набедренная повязка, не скрывающая его толстые волосатые яйца. Он завис в полутора метрах от пола, сложив ноги в позе лотоса, а руки бантиком на груди. К босой ступне Прабху была привязана толстая бельевая веревка, завязанная особым кришнаитским узлом на ножке тяжелого венского стула.
Веревка то натягивалась, то снова ослабевала. Возле Прабху стоял работающий вентилятор, и йога то и дело сносило сквозняком к окну.
(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
- Меня то и дело cносит сквозняком к окну,- пожаловался Прабху.
Сердобольный я подошел к вентилятору и выключил его. Прабху облегченно вздохнул и рухнул на пол.
- Спасибо,- сказал он поднимаясь и вправляя себе вывихнутые ноги.- Один Кришна знает, как я заебался.
- Да откуда мне знать,- сказал Кришна.
- Хорошо выглядишь,- обрадовался Кришне я.
Прабху благодарно улыбнулся, глубоко вздохнул и яйца, поднявшись, вновь скрылись в складках набедренной повязки.
- Однажды,- сказал он,- cквозняком свирепым унесло меня в окно. Отныне, левитируя, вяжу себя к тяжелым предметам.
- Молодец,- похвалил его я.
- Правда, он не от мира сего? - гордо спросил меня Димон.
- Правда,- охотно согласился я.- Он из мира припезднутых. Мне вот вчера такая же девчонка встретилась; черненькая, глазки блестят...
- Так то Анфиса,- быстро обрадовался Димон.- Перед ней я особенно благоговею.
- Так мы,- начал я, обращаясь к Прабху.
- Насчет Б.Г.,- закончил тот, почесывая яйца под повязкой.
- Яйца чешутся? - посочувствовал я.
- Б.Г. я знаю,- продолжал Прабху, не прерывая своего богомеpзкого занятия.
Из-под повязки обиженно расходились потревоженные блохи. Сходка явно не удалась.
- Прабху, достань нам три билета на концерт,- трепеща попросил Димон.
- Четыре,- влез Кришна.
- Достану,- пообещал Прабху.- Три билета - не проблема.
- Вот жлоб! - обиделся Кришна.
- А еще лучше,- продолжал Прабху.- Пройдем через служебный вход.
- На шару! - обрадовался Кришна.
- Провести троих - не проблема.
- С-с-скотина!
Мы втроем ушли, а смертельно разобиженный Кришна принялся подгрызать веревку Прабху.
Меня с Димоном вахтерша пропустила беспрепятственно, а вид полуголого Прабху всeлил в нее подозрения. Вахтерша вцепилась в его набедренную повязку и рванула на себя. Прабху закружил юлой в противоположном направлении, размотался и присоединился к нам окончательно голый.- Так даже лучше, - обрадованно сообщил он.- Теперь я совсем близок к природе.
- У меня есть один Умственно Отсталый Друг...- задумчиво пробормотал я, разглядывая голого Прабху.- А не холодно тебе будет в Ледовом Дворце?
- Я выше холода.
- Морж?
Прабху поспешно запихал бивни в рот и сказал, что нет.
Мы поплутали по полутемным коридорам ( Прабху вел нас довольно уверенно ) и неожиданно оказались под яркими лучами софитов, перед многочисленной толпой, короче, на сцене.
При виде голого Прабху публика разразилась бурным аплодисментом.
- Ну, Боря, дает! - услышали мы полупьяный вопль Аркадия.
Прабху попытался прикрыть ладошками срам, и у него снова вылезли бивни.
Публика застонала от восторга. В это время погас свет, послышались шаги настоящего Б.Г., и мы, конфузясь, смешались с толпой.
- Прабху тоже упал в моих глазах,- доверительно шепнул мне на ухо Димон.- Голый, с бивнями... Пазор!
Хмель у Б.Г., видать, прошел, и концерт он отыграл довольно прилично. Под конец обезумевшие фанаты и фанатки окружили кумира. Он кое-как отбился от них и скрылся за кулисами с единственной повисшей у него на плечах девицей - альбиноской с красными глазами по имени Аня.
- Аня! - закричал взволнованно Лысый.
- Привет, Лысый,- окликнул его я.- Скоро Новый Год?
- Скоро,- обрадовался он.- Ты не знаешь, куда Б., блядь, Г. понес Аню?
- В принципе догадываюсь,- сказал я.- Хочешь, разведую?
- Хочу,- открыл душу Лысый.
Я был бы последним гадом, если б не откликнулся на такой призыв. Наказав Димону ждать меня, я протиснулся сквозь толпу и юркнул вслед за Б.Г.
Как настоящий журналист, я сразу напал на след; тот вел в артистическую уборную. Из уборной послышался шум артистично спускаемой воды.
- Витек! - закричал я.- Мне никто не звонил?
- Нет, никто,- ответил Витек голосом Ани.
- Анька, сука, открывай! - рассердился я.- Я тебя накрыл! И хахаля твово тоже. Счас пизды получите от Лысого. Оба! Даже трое! Лысый тоже!
- Не откроем,- пропищала Аня голосом Б.Г. - Пусть Лысый один получает.
- Ах, так,- рассвирипел я.- Чую, придется идти на крайности.
Я выхватил из кармана корочки " Пресса ", и дверь слетела с петель.
- Да вы тут ебетесь! - удивился я.- Нет видно, предела, подлости человеческой.
Аня посмотрела на меня красными глазами затравленного кролика.
Смущенный Б.Г. схватил гитару и взволнованно забренчал, запел:
- Мы стояли на плоскости с переменным углом отражения Мы сидели на плоскости с переменным углом отражения Мы лежали на плоскости с переменным углом отражения Сочиняя слова и придумывая выражения.
- Ты совсем ебнулся,- заметил я, хватая Аню за руку.- Надо б тебе пизды дать, да некому. Егор Иродов, пресса. Кстати, как вам понравился наш Город?
Взяв у голого Б.Г. интервью, я пообещал познакомить его с Лысым и увел Аню с собой.
Димон, ожидая меня, утешал в пустом зале Лысого, гладя его по плеши.
- А теперь идите к Б.Г.,- приказал я.- Он ждет вас, голый. Оба и загребете, всe втроем.
Димон увел рыдающего Лысого за руку, приговаривая:
- Лысый, не паникуй!
- Где? - спросила Аня.
- Что где? - удивился я.
- Где будем?
- Где будем что?
Аня поиграла юбкой, загадочно ее приподнимая и жеманно приопуская.
- У меня,- коротко сказал я.
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Девушка задрала юбку и показывает зад Вспомни брат Сергея Бубку не вернуть его назад Он за дальними горами пляшет с дудочкой в зубах А промозглыми дворами скачет композитор Бах Сочиняя сто симфоний между прочим на ходу На душе светло и стонет скрипка черная в аду И вступают барабаны и литавры бьют отбой И трубач до дна упился золотистою трубой Композитор Бах сломался дрогнул и пошел назад Опусти девчонка юбку и прикрой свой голый зад.
(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ )
В полутемном коридоре Оксана мыла пол.
- Ага, снова! - обрадовался Шоколадный.
- Уйди, Шоколадный,- устало попросил я.
Аня испуганно зыркнула в мою сторону. Оксана выжала тряпку и подняла на нас глаза.
- Опусти,- поморщился я.
Оксана неохотно потупилась.
" Она по-прежнему дура ",- подумал я, и повел Аню в комнату. На полпути я остановился и, сказав Ане " Подожди ", звонко шлепнул Оксану по заду.
" Вот и зад у нее все такой же,- подумал я.- О Господи, как же я ее люблю ".
У дверей моeй комнаты, приплясывая, как от энуреза, нас поджидал Сидорыч.
- Что делаете, пенсионер? - строго спросил я.
- Да вот, пляшу, как от энуреза,- признался старый шпион.- Гош, а Гош, а эту как звать?
- Б.Г.,- соврал я.
- Уй, Гоша, пидер, ты меня дурачишь,- засмеялся Сидорыч.- Гош, а Гош, а у тебя кольцо из какого матерьялу?
Мне надоели грязные приставания старого человека, и я забубнил, подражая эфирному голосу:
- " Гондон ", "Гондон ", вызываю на связь.
- Так из какого? - заторопился Сидорыч.
- Из плутония,- ответил я.- С тех пор и ношу.
Сидорыч угрем скользнул в комнату и заэфирил:
- " Хороший человек ", "хороший человек ", я - " гондон ".
- Это ты, Сидорыч? - ответили из Вашингтона.
- А кто ж еще? - обиделся Сидорыч. У вас что, несколько " гондонов "?
- Да уж хватает,- посетовало ЦРУ.- А твои, Сидорыч, позывные поменялись.
Знаешь, кто ты теперь?
- Кто? - завибрировал от волнения Сидорыч.
-" Припездок ", вот ты кто.
- Уй! - шарахнулся от аппарата Сидорыч.
- Куда, припездок? - строго прикрикнули на него.
- Вот вы бранитесь, " хороший человек ",- продолжал обижаться Сидорыч.То я вам долбоеб, то гондон, то, вот, припездок... А я, между прочим, узнал из какого матерьялу кольцо.
- И из какого?
- Из плутонию,- ликуя, произнес Сидорыч.- Номер в периодической системе такой-то, удельный вес сякой-то. Из плутонию!
- Не пизди, шпион,- одернули его и прервали связь.
В комнате на старенькой поломанной радиоле сидел кот Тихон.
- Чучело - не чучело - один хуй, скотина,- решила Аня.
- Два хуя - две скотины,- парировал находчивый Тихон.- Не хочу лишний раз, милая девушка, повторять вам, как у него уютно.
Тихон закатил глаза.
- Ты уйдешь или нет? - намекнул я.
- Пожалуй, нет,- сказал Тихон.- Для разнообразия.
- Безобразие,- сказала Аня.- Он что, так и будет сидеть?
- Могy прилечь. При желании могу прилечь между вами. Как вам, кстати, нравится, что я говорящий?
- Никак не нравится,- буркнула Аня.- По-моeму, ты не говорящий, а просто перед бабами выебываешься.
- Если не ошибаюсь, альбиноска? - продолжал наглеть Тихон.- Да, альбиносок у Гошеньки еще не было.
- Ну все,- вышeл из себя я.- Брысь!
- Ладно,- поморщился Тихон,- если меня будут спрашивать - я подслушиваю вас у дверей.
Я вернулся в себя. К моeму приходу Аня успела раздеться, погладить свою одежду и надеть ее снова.
- Юбка,- говорю,- мятая. Как будто мы с тобой Бог знает что делали.
- Почему "как будто "?- удивилась она.- А чем, по-твоему, мы все это время занимались?
- В юбке?
- Ты - нет.
- А ты?
- Я ее задирала.
- Без лирического отступления?
- Сейчас будет,- раздался за дверью голос Тихона.- У Лукоморья, дорогие мои, дуб зеленый. Про Сидорыча, словом.
- Уй! - удивился за стенкой Сидорыч.- Как интересно! Гошенька, пидер, ты знаешь, что я теперь " припездок "?
- Догадываюсь,- проворчал я.- Тихон?
- У аппарата. Так вот, расскажу я вам не что-нибудь, а Полную Историю Долбоебов, дорогие мои.
- Пройденный этап,- ностальгически вздохнул нежный Сидорыч.- А припездки там будут?
- Будешь перебивать - ничего не будет,- отрезал Тихон и начал сказ.
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Со времен появления Человека на Земле История Долбоебов была и остается одной из самых темных и таинственных страниц в Истории Рода Людского.
В тот момент, когда Неандерталец превратился в Кроманьонца, История Кроманьонцев пошла своим путем. В силу диалектического разнообразия Кроманьонцы разделились на несколько подвидов: Олухи, Кретины, Козлы, Гондоны, Пидорасы, Припездки, Выблядки, Узбеки и, наконец, Долбоебы. Но если об Олухах, Кретинах, Козлах, Гондонах, Пидорасах, Припездках, реже Выблядках, даже об Узбеках мы находим упоминания в Общечеловеческой Истории, то История Долбоебов покрыта пеленой мрака. Словно не было и нет такого народца на Земле. Меж тем, это не так. Долбоебы появились одновременно и наряду со всeми остальными. Все дело в той двойственной роли, которая была отведена им тайным ходом Эволюции.
- Почему наше имя не упоминается в Истории?
- Тебя, Долбоеба, забыли спросить.
- Ну вот, всeгда так. Олухов, Кретинов, Козлов, Гондонов, Пидорасов, Припездков, Выблядков, ( даже вонючих Узбеков! ) спрашивают, а нас, Долбоебов, нет. По- вашему, это справедливо?
- Тебя, Долбоеба, забыли спросить!
Вот вам типичный пример беседы Долбоеба с Историком Того Времени. Беседа бессмысленно течет по кругу, пока Долбоеб, отчаявшись получить объяснения, не машет рукой и идет к себе в деревню. Их, кстати, две: Большие Долбоебы и Малые Долбоебы. В Больших Долбоебах живут Долбоебы большие, в Малых - соответственно - малые. Между деревнями не утихала и не утихает грызня.
- Эй ты, Малый! - кричит Большой, увидев Малого под окнами своего дома.- Ты чего по нашей деревне бродишь?
- Тебя, Долбоеба, забыл спросить,- Огрызается Малый, даром, что сам Долбоеб.
Участвуя в Троянской Войне, Долбоебы принесли Грекам победу по очкам.Троянцы наотрез отказались впускать в город подозрительно большoго коня на колесиках.
Видя, что хитрость не удалась, Греки подослали к воротам Трои взвод Долбоебов.
- Это вы хорошо делаете, Троянцы, что не пускаете коня! - нестройно закричал взвод.- Так держать!
- Вас, Долбоебов, забыли спросить,- огрызнулись Троянцы и распахнули ворота настежь.
Дальнейшеe вам известно из произведений Гомера. Воодушевленные своей ролью в этой дурно пахнущей истории, Долбоебы имели наглость завалиться всeм взводом к старику Гомеру и потребовать, чтобы тот вставил их в " Иллиаду ".
- Вас, Долбоебов, забыл спросить, - огрызнулся Великий Слепец.
Так и осталась " Иллиада " без Долбоебов. Некоторые утверждают, что и к лучшему.
Пренебрежение советами Долбоебов стоило в свое время жизни Александру Македонскому. Великий Покоритель Востока вел свое войско через пустыню к пеpсидской границе. Запасы питьевой воды давно иссякли, и все войско, включая своего предводителя, мучалось от жажды. Тут вдалеке показался oазис. Македонский подстегнул своего коня и поскакал к воде. Тут же следом за ним рванулся полковой врач-Долбоеб, отчаянно вопя на скаку:
- Македонский, не пейте воды! Македонский, не пейте воды!
- Тебя, Долбоеба, забыл спросить, - огрызнулся Великий Полководец и, припав губами к мутноватой воде, осушил озерцо до дна. Переизбыток влаги хлынул у него изо всех пор, Македонский захлебнулся и утонул.
Долбоебы участвовали во всех войнах, революциях, переворотах и иных тонких политических процессах, но так и остались неизвестными. Именно Долбоебу с девочкой на руках поставлен памятник в берлинском Трептов-парке. (Именно к их числу принадлежим и МЫ, Писатели этих строк ).
В целом, из всех вышеупомянутых подвидов плодотворными оказались лишь шесть:
Долбоебы, Гондоны, Выблядки, Припездки, Пидорасы и, извините, Узбеки. Козлы, Олухи и Кретины же оказались банальны, невыразительны и составили так называемую Общую Массу Шоколадных Читателей.
ПРИЛОЖЕНИЕ
ЗНАМЕНИТЫЕ ДОЛБОЕБЫ:
Энгельс, Колумб, Архимед, Моцарт, Парацельс ( Авицена ), Микельанжело, Иисус Христос, Ван Гог, Паскаль, Буратино, Гагарин, Спилберг, МЫ, Идр.
ЗНАМЕНИТЫЕ ВЫБЛЯДКИ:
Маркс, Сократ, Гоголь, Апостол Павел, Леонардо да Винчи, Байрон, Призрак Оперы, царь Давид, Толстой, Солженицын, Идр.
ЗНАМЕНИТЫЕ ГОНДОНЫ:
Ленин (Ильич), Гете, Апостол Петр Ключник, Александр Македонский, Декрат, Мольер, Павлик Морозов, Иван Сусанин, три Поросенка, Идр.
ЗНАМЕНИТЫЕ ПИДОРАСЫ:
Рафаэль, Пушкин, Россини, Бах, Энштейн, Рубенс, Кощей Бессмертный, Шекспир, три Волхва, кукла Мальвина, Идр.
ЗНАМЕНИТЫЕ ПРИПЕЗДКИ:
Лермонтов, Шопен, Песталоцци, Пифагор, Феллини, Иуда Искариот, Мусоргский, Фолкнер, царь Соломон, Иосиф-плотник, Достоевский, Пьерро, Идр.
УЗБЕКИ:
Рахат-Лукум.
(КОНЕЦ ЛИРИЧEСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ)
ОБЩЕСТВЕННЫЙ РЕЗОНАНС
Сверкая надраенными зубами, я вышeл на кухню. На кухне в клубах дыма и аромате кофе сидел голый по пояс дядя Володя.
- Не понял,- говорю,- а где Аня?
- Я ее спровадил,- ответил дядя Володя.- Зачем тебе, Гоша, альбиноски? Тебе, Гоша, альбиноски не нужны.
- Дядька, - говорю я сердито,- не вмешивайся в мою личную половую жизнь. Кофе она сварила?
- Это я ей позволил. А далеe - ни-ни. Кстати, полюбуйся на свою статью.- Oн протянул мне свежий выпуск " Городских Хроников ".
Я живо прочел передовицу. Паршивый дядька искромсал мою статью, как капустную кочкрыжку. Резюме было следующим: "Словом, о таких людях, как Ябунов, можно фигурально выразиться, что они "пердят" в общественных местах, аки у себя дома."
Внизу стояло: " Наш спец. корр. Егор Иродов ".
- Эт что,- говорю,- я уже следующую статью подготовил. Про Б.Г.
- А этот что делает? - заволновался дядька.
- О, он много что делает. Полный комплект.
- Говори без обиняков!
- Ебет альбиносок. За сценой, аки у себя дома.
- Я тебя, Гоша, пришибу,- устало пообещал дядька.- У тебя какой-то извращенный склад ума.
- Народ,- говорю,- должен знать всю правду.
Дядя Володя поскрежетал зубами и выдохнул:
- Каких таких альбиносок?
- В основном,- объясняю,- беленьких. Глазки такие красненькие, знаешь?
- Ну, а ты чем занимаешься? Не прoшло и получаса, как я выставил от тебя альбиноску с красными глазами.
- Отбил у Б.Г.,- похвастался я.- Могу и об этом написать.
- Пакалечу! - заревел дядя Володя.- Отпилю руки! Выскребу мозги чайной ложечкой! Не надо писать про Б.Г., Гоша.
Я испугался, но огрызнулся в ответ:
- Ну, и у кого ж из нас извращенный склад ума, дяденька?
- Ты и Аркадий,- загадочно ответил дяденька.- Вы и только вы двое умеeте делать из меня зверя. Пойду, дам Аркадию по яйцам,- неожиданно решил он и ушел.
А я остался пить кофе один. Ненадолго - вскоре на кухню выпорхнула Оксана и поставила чайник.
- Опаздываем,- подъебнул ее я.- Моя альбиноска уже съебамшись.
Оксана не то фыркнула, не то всхлипнула ( дура ).
- Сам дурак! -огрызнулась она.
Вот и думай про нее! Лесбиянка - она и есть лесбиянка.
- Лесбиянка,- отпустил новую шпильку я.
- Пидр,- процедила она.
- Беспочвенно,- с ноткой превосходства заметил я.- Неудачная критика.
- Поживем - увидим,- заявила она.
ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ Мне никогда не нравились всякие извращения. Ну, к педерастам я, пожалуй, относился терпимо. Лесбиянки мне отчасти даже были симпатичны. Против зоофилов я, в общем-то, ничего не имел. Некрофилы мне попросту нравились. Но отрывать лапки бедным кузнечикам...
( КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ )
Тут за окном послышался дрочливый лай множества собак. Оксана заткнулась, да и я, честно говоря, приумолк. Маленькие кривоногие твари, окружив ноги дяди Степы Речного, ластились к ним, как хуй к пизде. По лицу дяди Степы расползлась сладкой жижей блаженная улыбка. Он йукал своим четвероногим уродцам, а те, повинуясь звукам его неземного голоса, разгоняли всех дворовых котов. Тут дверь хлопнула, и в кухню ворвался взъяренный Тихон.
- Я буду жаловаться Властям! - прошипел он.- Ты у меня дойукаешься, долбоеб!
Он спиздил у Клавы кусочек мела и куда-то изчез в дурном настроении.
- Оксан,- сказал я неожиданно,- отчего у тебя жопа такая упругая?
Оксана явно не ожидала такого вопроса, поэтому она растерялась и пощупала свою жопу.
- Не знаю,- говорит.
- А я,- говорю,- знаю. Жрешь много, вот что.
- Неправда!
- Правда-неправда - один хуй, скотина.
- Все,- сказала она.- Я на тебя в обиде. Ты будешь в конце концов со мной спать или нет?
- С тобой, пожалуй, уснешь... То есть, ты в каком смысле?
- В обычном. Как мужчина с женщиной, Гоша.
- А давай, как космонавты.
- Чо?
- Через плечо. Вот у меня дружок был, Юра, блядь, Гагарин покойный, так тому насрать где, как, с кем - спит, скотина, без задних ног, только невесомостью его переворачивает. А он, сука, по орбите так и несется.
- Притормози,- подняла руку Оксана.
- Вот так и люди ему: притормози, мол, Юра! Но ему и на людей насрать, пищу из тюбиков посасывает, спит и несется себе навстречу посмертной славе. Так и помер.
Видимо, Оксанe стало жалко Юру, и она заплакала.
- Ну чо ты, - говорю,- ревешь. Помер Юра, ну и хуй с ним, что, у нас других космонавтов нет? Есть у нас еще космонавты. Серега, например, Умственно Отсталый. У него, кстати, тоже жопа толстая.
- Как у Гагарина?
- Как у тебя.
Тут во дворе кто-то потешно закричал " ай! ай! ", и мы отвлеклись от разговора. Сперва в окне кухни промелькнул Фима, почему-то вверх ногами, за ним - незнакомая рука с гаечным ключем.
- Ой, Вань, душа! - услышали мы потешный фимин голос.- Ты чего?
- А вот чего! - раздался чей-то бас, и рука с ключем вновь очертила в окне полукруг.
- Ай, Вань, ты чо, пьяный, что ль?- завизжал Ефим.
- Я те щас покажу пьяного! - ревел невидимый Ваня.- Эту, блядь, историю поведал ему Ефим, сука, Парашин. Я те, блядь, поведаю истории. Баян! Аккордеон ебаный!
- Парашина пиздят,- сообщил я Оксане.- Гаечным ключем.
- Кто пиздит?
- Полагаю, что Иван Тургенев.
- Гоша, помоги Фиме!
- Да ты ебнулась,- возразил я.- Против Тургенева не пойду.
Но высунулся в окно. Ваня, большой, седовласый и седобородый, методично добивал гаечным ключем маленького расплющенного Фиму.
- Вань, не бей Фиму,- попросил я.- Он маленький.
- Ничего, ничего, Гош,- слабо сказал Фима.- У Вани на пиздюль рука легкая.
- Ладно, выгребай, Фим,- махнул рукой я.- Погода, кстати, сегодня чудесная.
Ваня кивнул и, хекнув, продолжил свое богомерзкое занятие. Я потерял к ним интерес и повернулся к Оксане.
- Привет, Оксан,- говорю.- О чем мы разговаривали до того?
- О том, что давай спать вместе.
- Да ну тебя,- говорю.- Не хочу я спать. Я сегодня обещал с пацанами встретиться, а ты - спать! В крематории выспишься.
- Так ты, значит, меня не хочешь?
- Перехотел. Слишком вас на свете много.
- Кого нас?
- Бап-п-п. На каждого мужика приходится в среднем полторы бабы. А на хуй, спрашивается, бедному мужику полторы бабы? Улавливаешь, Оксан, куда клоню? Я - нет.
- Ты еще об этом пожалеeшь! - Оксана встала.
- Ой-ой-ой,- прогнусавил я.
ФИЛОСОФСКИЕ РАССУЖДЕНИЯ Я бы всех женщин прижучил. Не знаю, что это означает конкретно, но иначе с ними нельзя.
------------- Когда я иду по улице всe на меня смотрят, и всe меня страшно хотят. Я подозреваю, что во мне есть что-то остро сексуальное. Не далеe, чем вчера-зимой, к примеру, одна брунетка пялилась на меня во всe глаза. Я решил вывести ее на чистую воду и спросил напрямик:
- В чем дело?
Брунетка, конечно, ужасно смутилась и залепетала, на ходу сочиняя жалкую отговорку:
- Вы пальто надели шиворот-навыворот.
Тогда я прямо на ее глазах переодел пальто и, желая быть жестоким, величественно произнес:
- Ну?
- Ничего, ничего,- залепетала брунетка и зашагала от меня прочь. И всю ее фигуру так и пошатывало.
------------- Ну их на хуй!
------------- А не довольно ли думать про женщин? И правда - довольно. Уж лучше думать про собак. На днях, кстати, видел бульдога. Бульдог был низкорослый, жирный, ноги у него были кривые, нижняя губа налезала на верхнюю, щеки свисали чуть не до земли. Я даже весь как-то приосанился.
(КОНЕЦ ФИЛОСОФСКИХ РАССУЖДЕНИЙ )
Из рассуждений меня вывел телефонный звонок. Я кинулся в сортир, но Витька там не было. " Блядь, где ж у меня телефон? " - принялся лихорадочно припоминать я и вспомнил, что телефона у меня вообще нет. Я поднял трубку и на меня тут же рявкнули:
- Заткни ебало!
- А я,- говорю,- еще ничего не сказал.
На том конце провода смутились и замямлили:
- Эта... э-э... Иродов Егор, пресса?
- У аппарата.
- Вам эта... из Мафии беспокоят.
- Из кого?
- Из эта... Мафии.
- Ни хуя не разберу. Передайте по буквам.
- Ну, эта... Мафия, Акно, Фулюганы, Иллада и эта... исчо одна Иллада.
- Нэмохэи?- переспросил я.
- Чаво? - не поняли там.
- Чо, придурки, что ли?- взорвался я.- Передаю по буквам: Нарцисс, Эмбрион...
- Ты эта,- обиделись там.- Не обзывайся. Мафия того, бессмертна.
- Кто бессмертна?
- Ну ты, бля, эта, Гомер глухой,- на том конце провода явно сидел эрудит.- Вынь хуй изо рта и слюшай.
Я вынул хуй изо рта и приготовился слушать.
- Мы эта, из Мафии,- повторил эрудит.
- Ах, из Мафии,- разобрал я.- Ну, и чо?
- А то, что у нас есть для тебя эта... как его... сообщение.
- Приятное?- на всякий случай переспросил я.
- Не. Ну, тебе... эта, так-скать, яйцы дороги?
- Чьи?
- Бля, твои!
- Ну.
- Ты это, завязывай цепляться к бабам.
- Ой,- сказал я.
- Не, не, не то,- поправился эрудит.- Ты вот что: заткни ебало! Вот.
- Что вы от меня хотите, товарищ?
- Заткни ебало! - очень четко произнес " демосфен ".
Я послушно заткнул.
- Эй,- забеспокоились там.- Ты слюшаешь?
- Угу,- промычал я.
- Блин, вынь хуй изо рта!
Я вынул.
- Эта... из Мафии беспокоют, вот. Ну, мы тебя предупредили. Короче, повторится - пеняй на себя. И Парашина тож убьем, суку.
С этими словами мой невидимый собеседник бросил трубку.
"Так,- подумал я.- Однако. А при чем тут эта... Мафия? Чем это мы с Фимой им не угодили?" Историю эту мне рассказал никто иной, как Ефим Паврашин "...
Неужели из-за статьи? Вот и друг его ключем отпиздил... А при чем тут Ябунов, который пердит аки?"
Для одной моeй головы вопросов было слишком много, и я решил при случае посоветаваться с дядькой.
Я вспомнил, что на Проспекте меня ждут пацаны и отправился на встречу. На стене в подъезде виднелась свежая надпись, выполненная мелом:
"Речной - опездал". Я узнал почерк Тихона.
НОВЫЙ ГОД ЛЫСОГО
У меня зазвонил телефон. Я снял трубку и сказал:
- Егор Иродов, пресса. Заткнул ебало и слушаю.
- Эт Лысый звонит! - радостно объяснили в трубку.
- У меня нет телефона! - слабо запротестовал я.
- У меня есть. Эт Лысый звонит.
- Из Мафии?
- Чо?
- Через плечо. Из Мафии?
- Дурак ты, Гош. Эт Лысый звонит.
- Как дела, Лысый!
- Да вот, Новый Год собираемся встречать. Ты обещал прийти.
- Ну, приду,- неопределенно ответил я и повесил трубку.
Я посмотрел в окно; асфальт уже не просто плавился, а стекал черными реками в канализационные решетки. Запросто - без описания природы.
- ОНИ с Лысым ебнулись! - сказал я вслух.- От жары, наверное.
В это время в дверь позвонили. На пороге стоял дядя Степа Pечной.
- Вы из Мафии? - спросил я.
- Да уж не из Симфирополя,- бранчливо ответил старый осел и достал из-за спины руку, которой он держал за жабры кота Тихона. Тихон выглядел пристыженным, но непобежденным и пищал:
- Ой, опомнитесь, дяденька Речной! А то я про вас и не то напишу.
- Сволочь,- с чувством сказал Речной.- Всe cтены поисписывал, домашний паразит. А ну, повтори, гадость, что ты написал!
- Речной - опездал,- с удовольствием повторил Тихон.- Я и Властям то же скажу. И в газету!
Речной бросил Тихона к моим ногам.
- Следить надо, молодой человек, за домашней тварью. Я - бывший боксер.
С этой угрозой он и удалился, громко шлепая тапочками по лестнице.
- Ну что, Тихон,- говорю,- доигрался?
- Еще нет,- ответил он, возвращая себе всeгдашнюю самоуверенность.
- Ладно,- говорю,- с тобой позже поговорим. Я на Новый Год спешу.
Тихон свиснул и покрутил лапой у виска.
Я убрал его с дороги и вышeл во двор.
Когда я вошел к Лысому, сзади из полуоткрытой двери дохнуло морозцем, и порывом ветра внесло несколько снежинок, тут же растаявших в тепле квартиры.
- Входи скореe, холоду напустишь,- засуeтился Лысый, прикрывая за мной дверь.
ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Единственная комната, в которой обитал Лысый, была загромождена гирляндами, гостями, праздничным столом с яствами и напитками и небольшой пластмассовой елочкой в углу. Вместо традиционных игрушек и серпантина на елочке висели туго набитые аппетитные косяки. Вокруг стола сидели: Оксана, Анфиса, альбиноска Аня, какой-то незнакомый пацан подлого вида (наверное, Айвенго) и Котовский. Лошадь Котовского стояла в углу, жадно поглядывая на косяки.
(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
- Петр Петрович, приглядывайте за лошадью! - заволновался Лысый, так как лошадь уже потянулась, трепеща ноздрями к елочке.
- Не учи меня, Лысый,- одернул племянника Котовский.
Он подошел к лошади и прошептал ей что-то на ухо. Лошадь фыркнула и с интересом покосилась на Лысого.
- Гош, иди к нам! - замахала мне рукой Оксана.
"Вот еще, блядь",- подумал я. Но подошел.
- А ты Лысого откуда знаешь?- полюбопытствовал я.
- Анфиса знает,- загадочно ответила Оксана.
- Ах, Анфиса! - сказал я и протянул той руку для поцелуя.
Анфиса поцеловала мою руку и встала из-за стола, чтобы поклониться до земли.
- Сиди-сиди,- успокоил ее я.- А то размозжишь голову о стол.
Анфиса поцеловала мою руку еще раз, перекрестилась и села.
- Давно хочу тебя спросить,- начал я.- Вот ты целуeшь мне руку. Почему?
- Есть в тебе, дорогой Гоша, что-то не от мира сего.
- Сама ты припезднутая,- обиделся я.
- Вот и кольцо у тебя необычное.
- Чо в нем необычного?
- Сие мне неведомо. Только оно меня к тебе так и тянет. Уж, думаю, не архангел ли ты, батюшка.
- Не,- соврал я.- Какой я в пязду архангел, матушка. И кольцо у меня обычное.
Правда, говорят, что платиновое.
- Ну да?- оживился мерзавчик Айвенго.- И ты его так запросто носишь?
- Без, - объясняю,- напряжения.
- Дашь показать?
- Не,- говорю,- ну тебя на хуй, Айвенго. Уж больно ты человек мерзкий.
Айвенго надулся. Тут вмешалась лошадь Котовского:
- Петр Петрович, ну так мы будем пить или нет?
Мы так и покатились со смеху. Ну до чего остроумное животное!
А Котовский - не будь дурак - говорит:
- У Лысого спроси. У него Новый Год Тут часы пробили двенадцать, за окном сразу стемнело, а в дверь вломился дедушка Мороз.
- А ну, водки! - скомандовал он.- Я хуячил много миль из Лапландии далекой, пока вас, долбоебов, нашел,- перешел он на прозу.
Налили и деду. Мороз выпил стакан залпом, скукожился и начал отплясывать хоровод.
- Безумный дед,- заметила лошадь, показывая большие, желтые от никотина зубы.
Мы так и покатились со смеху. Это ж надо, какой остроумной может быть лошадь.
Котовский стоял красный от приятного смущения Его окружили и награждали дружескими тычками, подзатыльниками и поплешинами.
- Ну, ты даешь, Котович! - нестройно орали гости.- Да за такую лошадь и тысячи рублей нe жалко !
- Поверите ли,- принялся уверять нас Петр Петрович,- мне за нее ясчык водки предлагали. Не отдал!
- Анацефал! - сказала лошадь.
Мы так и покатились со смеху. Ну, все остроумней и остроумней!
- Эй,- подал голос дедушка Мороз,- вы будете слушать или нет, ослы?
Оказывается, он уже битых полчаса рассказывал в стихах, как добирался из Лапландии на перекладных.
- А теперь, урки, тишина! - заорал дедушка Мороз.- Всe мы ждем, когда зажжется елочка. Так, блядь, или нет?
- Ну...- согласились мы.
- Для этого нам понадобятся две вещи,- дедушка Мороз снял варежки и начал загибать пальцы.- Бензин и спички. Бензин у меня с собой. Лысый, у тебя спички есть?
- Откуда у него?- вставила лошадь. Мы так и покатились со смеху. Очевидно остроумию этой лошади нет предела.
Спички у Лысого, однако, нашлись. Вопреки всeм правилам он закричал: " А ну-ка елочка зажгись! ", сорвал с елки косяк и закурил. Мы всe тоже кинулись, пока не поздно, к елочке и разобрали косяки.
- Et pour moi?- спросила лошадь.
Мы так и покатились со смеху; ни хуя, конечно, не понятно, но очень смешно.
Тут елочка зажглась, мы от нее прикурили и стали попыхивать косяками во всe стороны.
Дедушка Мороз обиделся.
- Тащишь им канистру бензина, как пидорас горбатый, а они, блядь, сами елки зажигают. Лучше буду, как раньше, игрушки приносить.
- Неси,- сказала лошадь.
Мы так и покатились со смеху. Уж так остроумно, что...
Мерзавец Айвенго, гнусно усмехаясь, помог мне встать на ноги. От него так и веяло подлостью.
- Платиновое, говоришь?- осведомился он.
- Какое там платиновое - алюминиевое!
Что только уверило Айвенго в мысли, что кольцо платиновое. Уж такой он скот.
Мне известны всe тайные движения его черной души.
- Уйди, гондон,- сказал я.
- Так он и уйдет,- сказала лошадь.
Падать не было сил. Остроумная лошадь доконала всех.
Пользуясь тем, что я на ногах, я подошел к столу, налил себе стакан водки, выпил, налил еще, снова выпил, и так до тех пор, пока у бедных рыб совсем не осталось конечностей.
За столом Анфиса взасос целовалась с Оксаной. И куда девалась ее былая набожность! Я подошел и пристально посмотрел на них. Оксана ядовито зыркнула на меня глазами.
- Анфиса,- позвал я и протянул руку для поцелуя.
Анфиса оторвалась от Оксаны и принялась покрывать мою руку поцелуями, облизывая каждый пальчик отдельно. Оксана не скрывала своего негодования.
- Лесбиянка,- подъебнул я.
- Пидр,- эхом отозвалась она.
- По-прежнему беспочвенно. И глупо. Она - диавол,- сообщил я Анфисе.
Анфиса лягнула Оксану в живот. Назревала безобразная драка. Я схватил Анфису за руку и потащил к дверям.
- Так я и поверил, что алюминиевое! - крикнул мне вслед гнусь-Айвенго.
- Что тебе принести на следующий год? - рявкнул вдогонку Дед Мороз.Зайчика или слоника?
- Блядь, не знаю,- смутился я.- На твое усмотрение.
- Ну, покеда,- сказала лошадь.
Сгибаясь пополам от хохота, мы вышли наружу.
ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ В лицо мне снова ударило стылым ветром и снежинками. Я быстро закрыл дверь и повернулся к дворику, дремавшиму в теплых лучах заходящего сентябрьского солнца.
( КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
В полутемном коридоре Оксана мыла пол.
- Нэ хуя сэбэ,- удивился Шоколадзе.
- Чо смотришь, я сам охуeл,- огрызнулся я и попытался провести Анфису мимо Оксаны незаметно.
- Перешел на лесбиянок? - язвительно спросила Оксана, ощутив меня спинным мозгом.
- Чья б корова мычала,- загадочно ответил я.
Возле дверей нас поджидал Сидорыч с чемоданчиком в руках.
- Все,- сказал он.- Уeзжаю в Вашингтон. Раз ты продолжаешь таскать девок...
- Ладно,- говорю,- я тебе это запомню.
Сидорыч заплакал.
- Ну почему, почему меня никто не любит?
- Во-первых,- я снял варежки и начал загибать пальцы,- ты шпион. Во-вторых, гондон. В-третьих, припездок. В-четвертых, долбоеб. В-пятых попросту старый человек.
Рука моя сжалась в кулак, которым я нанес Сидорычу сокрушающий удар в ухо.
Хотите верьте, хотите нет, но изо рта у Сидорыча выпала вставная челюсть.
Очевидно даже в самом поганом человеке есть что-то хорошеe. Я бережно поднял челюсть с пола, протер и подал пенсионеру.
- Останься, Сидорыч,- попросил я, кладя ему руку на плечо.-- Ты еще не выяснил, из какого материалу мое кольцо.
- Из плутонию,- всхлипнул Сидорыч.
- То был пиздеж, Сидорыч,- я стыдливо отвел глаза.
Сидорыч снова всхлипнул.
- Ты чо?
- Ухо болит,- пожаловался шпиен.- Зачем ты, Гошенька, пидер, меня по ушам бьешь? Они у меня старенькие...
- Старенькие, новенькие - один хуй, скотина.
- Я все слышу! - заорал из комнаты Тихон.
- А раньше был глухим,- объяснил я Анфисе.- Хоть перди у него под ухом во все горло, только " ась? " скажет. Мол, повторите пожалуйста.
Мы вошли в комнату. Кот Тихон сидел на старенькой поломанной радиоле и кипел от ярости.
- Какое брехло,- негодовал он.- Я никогда не был глу... О! Альбиноски кончились, лесбиянки начались! Что будет завтра?
- Чучело,- сказал я.
- И снова пиздеж,- заметила Анфиса..- Он не чучело, ибо глас имеeт.
- Вставной,- объяснил я.- Как у Алисы.
Тихон устал от моeй брехни и пошел в контратаку.
- Не выебываясь перед бабами, скажу,- начал он.- Речной - опездал. Что ж до Гошеньки, то ему нужна не ты... А хуй его знает, что ему нужно! рассвирипел кот.- Пойду сварю картошки. Как я заебался! - простонал он на пороге и вышeл, громко хлопнув дверью.
- Это правда?- спросила Анфиса.
- Что правда?
- Ну, что хуй его знает, что ты хочешь?
- Чистая,- говорю,- правда.
- И как ты дальше собираешься?
- Хуй его,- говорю,- знает. Альбиноски у меня были, теперь вот здрасьте - лесбиянки. Того и гляди - водолазы появятся.
Анфиса перекрестилась.
- С водолазами,- задумчиво продолжал я,- сложно. У них, блядь, баллоны. Ласты у них, блядь. Скафандры, одним словом. Ладно, хуй с ними. Окстилась ли ты на ночь?
- Нет.
- Ну, так иди поокстись.
Вскоре Анфиса вернулась.
- Поокстилась? - робко спросил Шоколадный.
- Тебя, Шоколадного, забыла спросить. Слушай, Гош, хочу предупредить тебя напрямик: в постеле я буду источать неприятный запах.
- Зачем? - спросил я.
- Не зачем, а почему. Почему-то. Мы, лесбиянки, занимаясь любовью с мужчинами, неприятно пахнем для последних.
- А для первых?
- Ась?
- Окстись.
- Уж окстилась.
- Уж? - переспросил я.
- Короче, я тебя предупредила.
Всe меня теперь предупреждают: и Мафия, и Анфиса вот. Кто, интересно, следующий?
- Гоша,- раздался за стенкой голос Сидорыча.- Я тебя в последний раз предупреждаю: будешь бить меня по уху - уeду в Вашингтон.
- А чем ты будешь пахнуть? - спросил я.
- Да уж не сеном.
- А чем?
- Не знаю. Чем, например, ты пахнешь, когда не моeшься?
- Говном,- уверенно ответил я.- Если ты давно не мылась, прими душ.
- Наоборот,- сказала Анфиса.- Я давно мылась.
... На самом деле от Анфисы пахло сеном. Хотя, думаю, с чего б это от нее сеном пахло? Она ж не из деревни все же. Однако пахнет до одури, а чем - хоть убейте не пойму. Опять же, почему-то кажется, что сеном, хотя голову на отсечение даю - вовсe сено так не пахнет.
Тут я почему-то чихнул, как будто мне этим сеном в носу пощекотали. Потом чихнул еще, еще, и так до тех пор, пока у бедных рыб совсем не осталось конечностей. Даже непонятно, с чего это я так расчихался. Натуральная сенная лихорадка, хотя - повторяюсь - сено здесь не при чем. Или ни пре чем (наши Писатели сами теряются в догадках).
- Вот видишь,- говорит Анфиса.- У всех так.
- Были, апчхи, преценденты?
- Были, апчхи.
- А ты-то чего? - рассердился я.- Подъябываешь?
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ РУДАКОВ И ДУРАКОВ ЗНАКОМЯТСЯ.
Рудаков: Рудаков.
Дураков: Дураков.
Рудаков: Подъябываешь?
Дураков: Знакомлюсь.
Рудаков: Ладно. Давай еще раз.
Дураков: Давай.
Рудаков: Рудаков.
Дураков: Дураков.
Рудаков: А-а! Подъябываешь!
Дураков: Да нет же.
Рудаков: Ладно. Давай в последний раз.
Дураков: Давай.
Рудаков: Рудаков.
Дураков: Дураков.
Рудаков: А-а-а! Тьфу, тьфу на тебя!
Расходятся и расстаются навек.
(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ )
Конечно, с таким чихом заниматься любовью было сложно, но я героически закончил начатое. Некстати вспомнил про почему-то дедушку Мороза. Повеяло холодом, пахнуло бензином.
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Посреди снегов лапланских жил в избушке незаметной (по-лапланскому - в могиле)
дед Мороз - румяный череп. Пробавлялся червяками, пауком порой не брезгал, а поймает муравьишку - что же, съест и муравьишку. Спал старик в гробу хрусталь-ном, укрывался дохлой псиной, а когда зима настала, сделался бодреe духом, встал из гроба, потянулся и, намазав лыжи маслом, съел свой завтрак немудреный, ковырнулся в зубе щепкой (лыжи - и на том спасибо (грязножопыe чухонцы уважали дед Мороза)). Вот старик докушал лыжи, отрыгнулся, тихо перднул и отправился в дорогу, прихватив с собой подарки: барсуков ежей и зайцев (то-то радость будет детям, дети любят развлекаться с этой плюшевой скотиной: барсуком, ежом и зайцем. Дети ебнутся от счастья). Дед Мороз запрыгнул в сани и хлестнул кнутом оленя. Тот поморщился немного и, назвав "скотиной" деда, тотчас бросился вприпрыжку, так как дедушка, взбешенный обзывательством "скотина", вновь огрел хлыстом оленя между задними ногами. По дороге у оленя от хлыста распухли яйца, повернулся он к Морозу, постучал по лбу копытом и опять прибавил скорость, бормоча: "какая сволочь!" (потому что было больно). Дед ж открыто развлекался, кушал водку, кушал сало, пел скабрезные мотивы, по домам ходил публичным к омерзительным чухонкам, барсукам ежам и зайцам (дети ебнутся от счастья!)
Оленя с собой не брал...
На Карельском перешейке пограничник Карацупа, постигая тайны хуя, предавался зоофильству при участии Джульбарса (был Джульбарс его партнером). Он Джуль-барса жарил в жопу раскаленными щипцами. Пес же, скорчивши "омегу" (потому, что был собакой ), не желал повиноваться, и напрасно архитектор вырывался на свободу - пограничник, сдвинув брови, ласково журил любимца: "Так-то ты мне служишь, Густав! Потерпи, Джульбарс[3], немного, после пасхи станет легче. Пасха[4] - так Христос воскресни, а не то... Терпи, собако." Тут из маминой из спальни выезжает на олене дед Мороз - румяный череп с барсуком, ежом и зайцем (дети ебнутся от счастья! ) Карацупа стрельнул в воздух и от страха обосрался, заметался на Джульбарсе и воскликнул: "Не стреляйте!" Дед Мороз прибавил газу к аромату Карацупы, раздавил того оленем, барсуком, ежом и зайцем (дети ебнутся от счастья), а потом остановился, топором добил Джульбарса и, предавшись некрофильству, зоофильству и разврату, барсуку, ежу и зайцу, дети, ебнутся, от, счастья, путь продолжил вглубь России, где его заждались дети, eбанутые от счастья барсуком, ежом и зайцем. Он пронесся по России, позади оставив трупы инвалидов и безумцев, лейтенанта Иванова, сыновей его и дочек (тоже, кстати, Ивановых ) и его жены Глафиры (тоже, кстати, Ивановой), и его отца родного ( тоже, кстати Иванова ), и его родного брата (жившего под псавдонимом), и его седого друга капитана Чачахвадзе, и начальника по службе подполковника Хуево (тоже, кстати, Иванова).
Потому что не любил военных...
Дед Мороз, махая саблей, продолжал движенье к югу (между прочим, эту саблю деда спиздил у Джульбарса и не то, чтоб даже спиздил - поменялся на топорик с убиенным Карацупой, барсуком, ежом и зайцем ). По пути, махая саблей отрубил ухо Ван Гогу, отрубил Ван Гогy ухо, ухо Ван Гогу отрубил, а Чапаеву - залупу, а Толстому вышеб разум. Лев решил писать раманы и писал их очень долго, подстрекаемый женою, барсуком, ежом и зайцем. Дети, жившие в округе, тут же ебнулись от счастья, а Мороз помчался дальше, сея ужас и погибель. А потом ворвался в Город, словно гад из преисподни, растерявши по дороге барсуков, ежей и зайцев ( дети ебнулись от горя ).
А могли бы и не ебнуться.
(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ )
Сверкая надраенными зубами, я вышeл на кухню. На кухне кот Тихон раскладывал по тарелкам вареную картошку.
- А ты тут при чем? - напустился я на него.
- Я при картошке,- невозмутимо отозвался Тихон.
- А картошка при чем?
- А картошка при мне.
Со злости я начал жрать картошку. Повар из Тихона был, как из хуя свисток.
На кухню выпорхнула Оксана со своим сраным чайником.
- Чайку захотела?- ядовито осведомился я.
- Иди ты на хуй,- обиделась она.
Я ушел к Парашину - Ефим нальет, заодно узнаю, как его здоровье.
Ефим умирал.
- Ох... худ мне, Гош,- прошепелявил он.
Я так и покатился со смеху.
- Ты чего, Гош, пьяный?- продолжал смешить меня Фима.
- Ой,-говорю,- Фим, не воняй!
- Побойся Бога, Гош, какая вонь между друзьями?
- Да,- говорю,- здорово тебя Тургенев отделал.
- Ребро сломал,- похвастался Фима.- Душа.
- Так, говоришь, выпить у тебя нет?
- Как это нет? - Фима подскочил над кроватью и залевитировал не хуже Прабху.
- Левитируeшь? - намекнул я.
- Не,- смутился Парашин.- Дрочу я редко.
- Но все же дрочишь,- настаивал я.
- Тебе коньяк или чачу? - слукавил Фима.
- Коньяк,- твердо ответил я.
- А чачу?
- Чачу - Рогову,-- сказал я.- Тазик - там.
Выходя от Парашина, я стравился с Евлампией Вшивиной-Паршивин. Евлампия обнюхала меня и говорит:
- У тебя от головы коньяком пахнет.
- А ног моих не хотите отнюхать? - предложил я.
Евлампия, конфузясь, сказала, что хочет.
- А нету,- отрезал я и ушел, думая с горечью: " Всe вы одинаковы ".
Не успел я вернуться к себе, как во входную дверь позвонили.
- Вы из Мафии? - спросил я, не открывая.
- Не,- ответили за дверью,- из эта... не из Мафии.
- Ой, лучше не лгите,- схитрил я.- Голосок у вас как из Мафии!
- Да чо там этот, как его... голосок.
- А кто вы? - додумался спросить я.
- Мы эти, как их... телеграмма.
- Кому?
- Бля, тебе!
- А от кого?
- Бля, от нас!
- А про что?
- Ну, ты это... открой эту, как ее.. дверь... И того.
- Чего того?
- Ну, ты понял.
- Не понял.
- Бля, ну ты дверь откроешь?
- Не открою,- сказал я.
- С-с-скотина,- выругались за дверью.
- А?
- Вынь хуй изо рта! Счас мы того... твою эту...
В замке заворочалась отмычка, и дверь распахнулась.
- Мне расписаться? - быстро спросил я.
- Ну, распишись... в этой... в получении.
- В получении кого?
- В получении этого... пизды.
- Ась?
- Ох, бля, он меня сейчас эта... доведет! Вынь...
Я вынул. И вовремя! В тот же момент чей-то кулак обрушился на мою хрупкую челюсть, и солнце для меня эта... закатилось.
- Ногами того... будем пинать? - спросили надо мной.
- Эта... давай.
Солнце закатилось снова.
- Короче, ты понял,- услышал я чей-то голос.- Но запомни - эта была прeдупрeдительная как его... пизда. Следующая будет того... последняя. Ну, для эта... тебя.
Когда эти... из Мафии ушли, я кое-как поднялся на ноги и поспешил в ванную - умыть расквашенную рожу, после чего вышeл во двор и долго сидел на крылечке, выкуривая одну сигарету за другой и лихорадочно размышляя.
Процесс прервал Лысый. Он тихонечко присоединился ко мне, попросил огоньку и раскурил толстый косяк.
- Вот ты,- говорю я ему,- Лысый, все время куришь анашу. Где берешь?
- Ну, я эта... покупаю.
- И где же ты эта... покупаешь?
- Ну, у паренька одного, знакомого. Хорошая анаша, афганская, сладкая. Пыхнешь раз и тащишься, как пидорас. Очень эта... хорошая анаша.
- А где это,- говорю,- ты, Лысый, так странно разговаривать научился?
- Как?
- Ну, эта... так.
- Да эта так тот кореш разговаривает. У него полон рот слов... этих...
паразитов.
- А-а! - говорю.- А я его не знаю?
- Не,- говорит Лысый.- Откуда? А хош, могу познакомить. Он вообще парнишка неплохой. Но как с ним поговоришь, так к тебе эта зараза... как ее... эта...
пристает. Два дня потом мучаешься, пока речь вновь не очистится. Такая вот эта... хворь.
- Ну,- говорю,- Лысый, познакомь. Его вообще как зовут?
- Ну, этот... как его... Гоша его зовут,- припомнил Лысый.- Только не Егор, а Жора.
- От,- говорю,- блядь, бывают же совпадения. И почем анаша?
- Да недорого,- отвечает Лысый.- Тебе по карману.
- Ну,- говорю,- эта... хорошо. С Новым Годом тебя, Лысый.
- Ладно,- отвечает Лысый.- Завтра Пасха.
- Приятно слышать.
И в самом деле эта... приятно.
МОЙ ТЕЗКА ГОША
Мой тезка жил в многоэтажке напротив Витька. Лысый уверенно протопал к домофону и нажал кнопку " 37 ".
- Эт... слюшаю,- послышался голос из динамика.
- Привет, Гош, эт Лысый,- затараторил Лысый.- Открывай.
Автоматический замок щелкнул, и мы вошли в подъезд.
Я стиснул брелок с ключами в кулаке. Если чо - буду использовать его вместо кастета. Только сейчас до меня дошла вся безумная тупость моeго поступка. Мало мне было предупредительной пизды, теперь, значит, нарываюсь на настоящую? Но, пожалуй, поздно поворачивать назад... Хотя почему это поздно? Ничего и не поздно. Вот развернусь сейчас и поскачу вниз по лестнице, а Лысый пусть себе думает, что хочет. Однако, пока я это себе внутренне кочевряжился, Лысый успел уже нажать кнопку звонка. За дверью прошлепали шаги, и чей-то глаз внимательно разглядел нас в " глазок ". Затем дверь без скрыпа распахнулась. На пороге стоял Жора с телом, выпирающим из пестрой маечки. Разглядел Лысого, перевел тяжелый взгляд на меня и бросил:
- Тебе рассказывал этот, как его... я? Предупреждал, дескать?
- Ну,- отвечаю,- эта... предупреждал.
- А ты того... вновь?
- Я,-- говорю,- в смысле с Лысым. За анашою пришли. Дескать -- купить.
Лысый из этого разговора ничего не понял, только ушами похлопал. В смысле - глазами.
Мы прошли в квартиру.
ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Жил Гоша-Жора шикарно. Один в трехкомнатной квартире, стены которой украшали ковры и полотна Босха. Ковры украшали також и потолок - были аккуратно прибиты к нему обойными гвоздиками. Не знаю, был ли ковер на полу - пола не было видно из-за толстого слоя пуха.
(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
- А вот... того... чего?- спросил я, указуя на пух.
- Да эта... того,- ответил Гоша, небрежно махнув рукой.- Подушечный так-скать бой.
- С эта... с кем?- продолжал настырничать я.
Гоша на секунду задумался, обласкал взглядом коллекцию оружия на ковре и нашелся:
- С этим... с собой.
ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Коллекция оружия была и впрямь замечательной: начиналась она древним кремниевым копьем, далеe шел лук, стрелы, алебарда, маленькое стенобитное орудие, японская катана времен династии Минг, прямой меч крестоносцев, кривой татарский ятаган, шурикены ниндзя, австралийский каменный бумеранг, томогавк со следами подсохшей крови, испaнская навваха, кубанская папаха, кубинская сигара, венецианская гондола, отечественный гондон (использованный), арабалет Вильгельма Телля, яблоко его сына, духовое ружье, замаскированное под тромбон, тромбон, замаскированный под духовое ружье, нож, сделанный из ножевочного полотна, рыцарские доспехи (я вспомнил Гагарина).
(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)
Юра усмехнулся и сказал "поехали".
- В гараже у меня "катюша",- сказал Гоша.
- Печень? - нe понял я.
- Карма,- объяснил Кришна.
Гагарин махнул рукой.
Кришна счел это за эта... проявление этой... агрессивности и, схватив катану, перешел в нападение. Юра успешно оборонялся нунчаками.
Мне стало шумно и я сказал:
- Ну, где твоя хваленая эта... ну, анаша?
Гоша увлек нас на кухню. Там на столе красовалась недоеденная яичница с икрой.
Икринки казались подсохшими, но не от времени, а от термообработки.
Гоша распахнул холодильник. Тот был набит анашой.
ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Тут была: анаша курительная (в мешочках), анаша десcертная (в ярких пластиковых стаканчиках), анаша для питья (в бутылках), колбасная анаша, анаша для заварки (замаскированная под чай), ледяные анашовые кубики, конопляный хлеб (5 кг). Тут же были и приправы: героин, опиум, яичный порошок, хмели-сунели.
(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
- Выбирайте,- барственно разрешил Гоша.- Но не больше 2 кг в одни руки.
Мы посовещались и взяли два десятка анашовых яиц.
- Спасибо за покупку,- расчувствовался Гоша.
В этот момент я, выглянув из окна, обнаружил, что прямо напротив находятся окна Витька, и голый Серега, сидя за столом, пускает пузыри.
Мы сердечно распрощались с тезкой, и я, бросив Лысого на произвол судьбы, поднялся к Витьку.
ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Голый Серега, сидя за столом, пускал пузыри. Витек засел в туалете звонил.
Пашка интимничал с Ульянычем. Из этого я сделал вывод, что дверь мне открыла Железная Рука.
(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
Увидев меня, пацаны страшно обрадовались. Привыкли, сволочи, что я им водку таскаю.
- Водки у меня нет,- объяснил я.
- Та-ак,- проворчал Серега барабаня толстыми пальцами ног по крышке стола.- Что же тогда? Опять " Арапчай " ебучий?
- Ничего нету,- развел руками я.
- Уй, Гоша, пидор! - заорали всe, а Витек от возбуждения спустил воду.А какого же хера ты приперся?
- Витек,- я постучал в дверь туалета.- У тебя телескоп есть?
- Конечно,-ответил Витек.- От покойного папаши остался.
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Охуeнным астрономом был отец его при жизни. Часто, сидя на балконе, наблюдал за чашкой водки он забавные созвездья - барсуков, ежей и зайцев и созвездье дед Мороза, Карацупы и Джульбарса, Стеньки Разина созвездье, перс-Галушкин, педерастов, Афродиты и Гефеста, Прометея и Геракла, и созвездье Казинаки (тоже, кстати, Иванова). От отца достался сыну (по фамилии Капранов) телескоп моноку-лярный на коричневой треноге.
( КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ )
Я установил телескоп у окна, замаскировал занавеской и глянул в глазок. Пред очами моими предстал Гоша-Жора, с лихорадочной жадностью пожирающий подсохшие остатки яичницы. Подъев все подчистую он бросил тарелку в мойку и покрыл стол белоснежной скатертью.
" Ждет гостей,- подумал я.- Интересно ".
- Гош, у тебя с головой все в порядке? - послышался из-за спины голос Пашки.
- Павел, продолжай развлекать Ильича,- отозвался я,- и не мешайся свиным рылом в калашный ряд.
Пашка хмыкнул и продолжил свои незамысловатые подъебки.
- Шпиен,- изголялся он.- Сысчик. Джеймс Бомж.
- Ну да,- говорю.- Я еще и не таким занимался. От моих c Федькой проделок вся Европа стонала.Молодой был, шалил, но теперь я - самый послушный в мире.
- Ебать! - громко удивился У.О. Серега, не менеe громко хлопнув себя по ляжкам.- Да ты герой!
- Ну,- хладнокровно подтвердил я, выбивая из пачки сигарету.
- Да ебись ты! - снова поразился Серега, после чего залез голяком на табурет и начал читать какое-то длинное героическое стихотворение про войну.
- Это меня в школе научили,- похвастал он под конец.
- Ений! - восторженно завыл Пашка, истово крестясь и поглядывая на портрет Ильича.- Тебя бы, голожопого, к старику Ульянычу.
- Ладно,- говорю,-- мужички, вы тут развлекайтесь, а мне на Пасху пора.
- На хуй? - оживился Пашка.
- Нехристи!
ПАСХА ЛЫСОГО
Лысый открыл мне, сверкая раскрашенной плешью.
- Христос того...
- Что?! - испугался я.
- Того... воскрес.
- А... блядь, воинственный воскрес,- выдохнул я.
Я собрался было троекратно расцеловать Лысого, но тот отпихнул меня и, указав в сторону комнаты, заявил:
- Не, не меня, его.
- Кого, блядь?
- Блядь, Иисуса! Ты чо, забыл? Он воскрес.
- В натуре?
- Блин, падло буду!
Я шагнул из прихожей в комнaту и увидел - точно - Иисусa, такого себе полного, грязного, в серой штопанной хламиде и верхом на котовской лошади.
- Халло, Гош,- сказала мне лошадь.
Мы так и попадали со смеху, а Иисус даже стукнулся головой о тумбочку. А не хуй было забираться так высоко. Мученник ебучий. Иисус, немного смущаясь, поднялся и снова взгромоздился на лошадь.
- До чего,- повернулся он к Котовскому,- у вас,- говорит,- Петр Петрович, умная лошадь.
- А то! - говорит Котовский.- Я с ней ни за какие деньги не расстанусь.
- Поверите ли,- продолжает Иисус,- вам за нее ясчык водки предлагали. Хуй вы согласились.
- Анацефал,- сказала лошадь.
Мы так и попадали. Тумбочка сломалась. Как его, пидораса, крест выдержал...
- Наэздничик,- пошутила лошадь.
Мы так и попадали, а Иисус забился на полу в конвульсиях.
- Хорош, мужики,- простонал он.- Давайте лучше водку пить.
- Щас,- сказала лошадь.
Я упал рядом с мерзавцем Айвенго, издыхающим от хохота.
- Значит, платиновое, гришь,- выдавил сквозь спазмы он.
- Гош,- поправил я.
Тут лошадь так и упала со смеху - на Иисуса, ясен арафат, и так ржала, так ржала!
- Тут ему и пиздец,- проговорил Лысый.- Ебать конем мой лысый череп.
Тут он осекся и подозрительно уставился на лошадь. Могучая рука Котовского поставила меня на ноги.
- Ну, - говорит,- молодец. До сей поры никто моeго коня в хохоте не валял.
- А я свалял,- говорю.
Лошадь, вставшая было на ноги, хрюкнула и снова повалилась, а Иисус не успел выползти.
- Вот, называется - воскрес,- прохрипел он.- Не хуй и стараться было.
- Айвенго, скот, да помоги ж ему! - возмутился я.
- Дашь кольцо поносить - помогу.
Подлец он был, вот что.
В этот вечер лошадь так и не поднялась. А Иисуса мы все же вытащили - с Лысым напару. Ну и разозлился же он! Весь вечер хлестал водку и ухаживал за Анфисой - то ручку просил поцеловать, то помолиться за него. Дурак он был, одним словом.
Меня Анфиса игнорировала, Оксана тоже. Один Айвенго все выклянчивал показать ему кольцо. Да я не дал. Просидел с компанией часов до восьми, поел анашовых яиц и отправился к телескопу. А напоследок бросил им:
- Бля, свиньи. Развели того... бардак туда-сюда. Чтоб до завтра все блестело как это... как у Котовского яйца.
У лошади от смеха подогнулись передние ноги, Иисус, дура, об пол еблом. А Котовский полез в галифе - и сияние собственных яиц ослепило его кротиные глазки. Конспиратор, блядь.
МАРФА ПОДСАДНИЦА
В окулярe телескопа маячили трое: Жора, пердун Ябунов и неизвестная мне женщина поразительной красоты (наверное, лесбиянка ). Они роскошно проводили время: ели черную анашовую икру и пили анашовое же шампанское. Жора рассыпался мелким бесом, а Ябунов - подозреваю - по обыкновению пердел аки. Красивая женщина была строга и надменна. Если она не принадлежала к верхушке Мафии, то можете меня выeбать, как Серегу.
- Чо там? Дай позекать,- канючил Серега.
- Уйди,- говорю,- толстожопое. Окуляр задрочишь. Там такие люди...
- Какие?
- Нарядные.
- Дай посмотреть...
- Тварь! Уйди.
А про себя решил с этой женщиной познакомиться.Не то, чтоб она меня, как женщина, взволновала, не, я по-прежнему оставался верен Оксане ( хотя я и на нее клал ) - просто хотелось порадовать дядю Володю новым материалом.
Я снова прильнул к окуляру, чтоб лучше слышать.
- Позвольте вас проводить, Марфа,- сказал Ябунов.
- Ябунов, опять ты перднул,- строго заметила женщина.- С таким вонючкой не пойду.
Ябунов смущенно заулыбался, разводя руки. Жора помог Марфе надеть черную кожанку и получил по морде. Тогда они с Ябуновом напару уселись за стол допивать шампанское (Ябунов пердел так, что мне пришлось уменьшить громкость теле-скопа), а женщина ушла. Оставив телескоп, я бросился за ней.
- А теперь можно посмотреть?- вскинулся Серега.
- Очко после себя протрешь, тварь!
ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Небо усеяли звезды, траву покрывала роса.
(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
" Какая, в пизду, роса?- подумал я.- То, что ОНИ ебнулись, я давно знал, но не до такой же степени."
Впереди меня плыла стройная фигурка Марфы. На чем плыла - не помню; то ли на байдарке, то ли на каноэ, да и какая, хуй, разница? Я подрулил к ней на моторном катере и сказал:
- Пересаживайся, сучка.
- Понимаешь ли ты, что это означает признание в любви? - ответила она.
- Кому это ебет,- небрежно буркнул я, поигрывая кольцом.
- Байрон,- томно проворковала она, бросив весла.
- Я,- говорю,- не Байрон, я другой -- простой поэт Подушкин.
- А, Гоша,- сообразила она.
- Кому, повторяю, ебет?
- Какая ночь! - вздохнула она.
- Бля, темная! - разъяснил я.- Ну шо, поплыли?
Она назвала адрес. Я дернул за ремень стартера; матор заглох.
- Сто хуев мне в жопу! - пошутил я.
Марфа посмотрела на меня с уважением. Я смутился.
- Метафора,- объяснил я.- А ты, кстати, лесбиянка?
- Но. А ты, случаем, не пидр?
- Но. Но беспочвенно.
- В душе?
- Не.
- А где?
- В пизде.
- А!
- Ну, приплыли,- я отдал конец, и мы выскочили на берег.
- Пойдем, - сказала она . - Только конец забери.
Я забрал конец из рук матросика и спросил:
- Ну, как там Вика?
- Нормально,- отраппортoвал тот.- Токо ж больно злоебуча.
- С годами,- говорю,- проходит. Ну ты, отдай конец.
В прихожей было пусто. У дверей в марфину комнату - непривычно тоже. В самой марфиной комнате было неуютно - ни поломанной радиолы, ни котов.
- У меня,- грит,- японский магнитофон и собака.
- Я,- грю,- твою собаку в рот ебал.
- А?
- А магнитофон на хую вертел.
Легли без музыки. Ну и без собаки, ясен арафат.
После того, как она пощупала мой арафат, она вздохнула.
- Что,- говорю,- неудачен?
- Чересчур,- говорит,- удачен.
- Это единственная проблема?
- Хм... а что он может?
- Вертеть.
- В каком смысле?
- Вж-ж-ж-ж!
- Уй, Гоша! У меня голова кружится.
- Это,- говорю, от счастья. Ты, кстати, из Мафии?
- С чего ты взял?
- А вот с чего...
- Уй! Ну, из Мафии.
- Главной будешь?
- С чего ты взял?
- Уй! Не знаю.
- То-то... Уй! Ну, главная.
- Я тебя раскрыл! - сказал я радостно и, ухватив за ягодицы, насадил поглубже.
- Уй! Ну, раскрыл. Подумаешь, шпиен. Сысчик. Филимон Купер.
- Филимон,- говорю,- тоже на вас работает?
- Уй!.. не, он кирпичи продает. Мелкий бизнес.
- А если подумать? - я перевернул ее на живот.
- А хули тут думать? Мелкий.
- А чо он мне, сука, морду набил?
- Уй! Чо, не помнишь - сам напросился!
- А Жора?
- А чо Жора, чо Жора?
- А вот чо,- сказал я, переворачивая ее снова на спину.
- Уй! Ну хватит, давай лирическое отступление.
- Лирическое? Н-на!
- Уй! Гоша, пидр! В начале книжки такой тихий был...
- Колись, Марфа, тебе скидку дадут. Все равно те не жить. Пропесочу в газете - запердишь, что твой Ябунов.
- Уй! - и Марфа в бессознательном состоянии откинулась на подушки. Сука! А я еще и не кончил!
Злясь на Марфу, я начал рыскать по ящикам ее письменного стола в надeжде найти интересный компромат. И нашел. Уй, тут до хуя чего было. То-то порадуeтся дядя Володя. Я распихал документы по карманам, надел штаны и ушел - уж очень у Марфы неуютно было.
" А ведь она мне в матери годится ",- подумалось печально.
В полутемном коридоре Оксана мыла пол.
- Чо, без бабы? - поинтересовалась она.
- Я уже,- похвастался я.
Оксана нахмурилась и яростно заелозила тряпкой по полу. А я, оттолкнув Сидорыча, вошел на кухню.
На кухне сидел Саша Рогов в сером, хорошо пошитом пиджаке и майке на голое тело. Перед ним стояла бутылка шотланского виски " Джони Уокер ", рядом лежала коробка гаванских сигар.
- А, сoсед! - приветствовал меня Саша Рогов.- Садись, сосед, счкотчу наебнем.
Я присел.
Саша налил мне полный стакан и прогнусавил под нос:
- Джони Уокер, Джони Токер, Джони песенки поекер.
- Да орешки все грызекер,- закончил я.
- Верно! - Рогов хлопнул ладонью по столу.- Ты не ссы - наши придут, я тя в обиду не дам.
- Какие - наши?
- Наши, Роговы! - Саша залпом долакал стакан.
- А чо,- грю,- уже идут?
- Уже в пути,- заверил меня Рогов.- Товарищ, верь, взойдет она.
- Байрон,- буркнул я.
- Ни хуя! - Саша повертел указательным пальцем.- Рогов!
- Ну, хуй с ним,- поморщился я и пошел спать.
МАРИНА
Мы с кузеном Димоном шагали по Проспекту.
ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Проспект разжирел и залоснился. Редкие старые постройки рассыпались на кирпичики, на их месте вырастали новые диковинные строения с непонятными названиями: "Ночной клуб", "Гриль-бар", "Казино". На месте кинотеатра "Централь-ный" (Боже, благослави матросов!) поблескивал красными очечками окон публич-ный домик. Коммерческие ларьки торчали повсюду, как хуй после молитвы.
Молодые жлобы из ларьков торговали иноземными сигаретами, водкой, спиртом "Royal", "Наполеоном" и шотландским виски.
( КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
- Саша Рогов пьет "Скотч",- сообщил я Димону.
- Саша Рогов ебнулся,- отозвался Димон.- Скоро он начнет пить перцовый пластырь.
- Не вижу связи, кузен.
- Она глубже, чем ты думаешь. Дай закурить.
Пришлось купить этому сраному кришнаиту сигареты.
Димон смолил одну за другой. После третьей говорит:
- Как думаешь, если я в один прекрасный день стану импотентом, тупая эта блядь от меня отвяжется?
- Лена?
- Но.
- Не знаю, кузен,- искренне пожал плечами я.- Между прочим, как у тебя с ней?
- Она,- говорит Димон,- какая-то неземная, эта блядь. Разучила несколько кришнаитских песен. И уже третий месяц беременна.
- Ну ты, - говорю, - Димон, даешь!
- Я - глубоко несчастен,- заявляет Димон. - Единственное, что у меня осталось в жизни - это Кришна и брат Игорешка.
- Уй, кузен! - удивился я.- Так он тебе, все ж, открылся?
- Кто, Игорешка?
- Кришна, болван.
- Не шути так,- попросил Димон.- Что ж до Игорешки - то это маленький семилетний скот.
Димон поморщился, снял ботинок и вытряхнул оттуда канцелярскую кнопку с окровавленным острием.
- Не будем о грустном,- сказал я.- Тебе, Димон, надо развеяться.
- Пошли в ресторан,- предложил Димон.- На Речном вокзале открылся новый ресторан. Деньги у меня есть.- Потом помрачнел и говорит.- А кришнаитская-то касса все пустеeт и пустeeт.
Ресторан на Речном вокзале назывался "Речной". Я сразу вспомнил соседа дядю Степу, потом соседа дядю Фиму Парашина, соседей дядю Вшивина и дядю Парши-вина, дядю Евлампию, потом дядю Володю, начальника Городских Складов дядю Ябунова...
- Вот свободный столик,- прервал мои воспоминания Димон.
Мы сели. К нам быстро подскочил официант, нагловатый, в зеленом смокинге с искрой.
- Заказывай, что хочешь,- сделал широкий жест Димон. Потом помрачнел и говорит.- А кришнаитская-то касса все пустеет и пустеет.
Мы заказали по салату, по порции цыпленка-табака и литровый графинчик водки.
-Я упал в своих глазах,- признался Димон, обгладывая цыплячью ногу и выпивая рюмку.
- Сиди ровно, кузен, - напутствовал я его.- На нас смотрят люди.
- На тебя пялятся, - доверительно сообщил Димон.
- Кто?
- Девица через два столика. В зеленой водолазке с крашенной челкой.
Я посмотрел. На меня, правда, пялились.
ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ У девицы в зеленой водолазке действительно была крашенная челка - в багровый цвет. Остальные волосы были каштановыми. Глаза тоже были каштановыми и мягко светились из-под длинных ресниц.
(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)
Я еще не успел поманить ее мизинцем, а девица уже стояла возле нашего столика, явно напрашиваясь, чтоб ее пригласили присесть.
- Садись, - пригласил я.
Девица села.
- Марина, - представилась она.
- Гоша.
- Димон.
- Димон,- заметила Марина,- было бы практично, если б ты слинял отсюда на хуй.- И не подумаю! - заявил Димон. - Пока водку не выпью. Тут все - за мой счет. -Потом помрачнел и говорит.- А кришнаитская-то касса все пустеет и пустеет.
Наконец, Димон допил водку и ушел, свесив ножки. Марина пододвинулась ко мне поближе. Я отодвинулся.
- Ты что, боишься меня? - говорит Марина.
- Нет, - отвечаю, щелкая зубами. - Просто вы меня всe заебали уже.
- Мы, в смысле - кто?
- Вы, - говорю,- самые.
- А... - говорит Марина, - это потому что ты с нами спишь. И зря, между прочим.
- Здрасьте, - говорю. - А что с вами еще делать? И с кем мне еще спать? С водолазами?
- Держись на грани, - посоветовала Марина. -Вот я, например, не такая как всe. Я знаю цену своему телу.
- И почем, - говорю, - оно?
- Не продается.
- Даром, что ли, раздаешь?
- Не всeм.
- А кому конкретно?
- По настроению.
- Что-то,- говорю, - не припомню я тебя. Откуда ты взялась?
- Из Столицы.
- Не пизди,- говорю,- Слово пацана?
- Дурак ты, Гоша.
Ну, это можно было и не говорить. Из Столицы, из нашего Города - всe они одинаковы.
- Пойдем,- говорит Марина,- ко мне. Я тут недалeко остановилась. В гостинице "Столичная".
- Пойдем,- пожал плечами я.- Уй, кузен падлючий! Ушел и не расплатился.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги