Кольцо из Камелота

Глава 6

Троица на постыдной скорости пересекла подстриженную лужайку за собором. Билл спасся первым. Он спокойно ушел до того, как поднялся шум.

— Какое на редкость неудачное стечение обстоятельств, — пропыхтел Дэвид.

— Вам следовало бы что-нибудь придумать, — сказала Джесс.

— Что, например?

— Могли сказать, что вы и есть врач.

Они вышли в ворота с другой стороны собора, поближе к городской площади, и все трое сбавили темп, перейдя на умеренный шаг.

— Могли сказать, что его разыскивают, чтобы арестовать, или что он сумасшедший, или что-то еще в этом роде.

— М-м-м... — Дэвид мрачновато, но с уважением покосился на нее. — Вы не хотели бы поработать вместе со мной над следующей книгой? Признаю, виноват, но эта женщина сбила меня с толку, да еще и тот мерзкий орущий... Но, должен заметить, и от вас было мало толку.

Билл ничего не сказал. Только настороженно вытаращил глаза и покачал головой.

— Хотя странно, — задумчиво произнес Дэвид. — Второй тип, Алджернон, — где он был, пока мы там развлекались?

Это они узнали, вернувшись в отель. Оба номера — Джессики и Дэвида — были тщательно обысканы. Джесс распознала подлинный почерк Алджернона. С каким-то злобным удовлетворением он даже не пытался скрыть следы своей деятельности.

— Кольцо? — спросил Билл.

Джесс подскочила. Он так редко заговаривал, что произвел на нее такое же впечатление, как если бы стол поинтересовался, который час.

— Джесс держит его при себе, — сказал Дэвид. — Они не... Джесс, почему вы похожи на привидение? Только не говорите мне, что вы оставили его здесь!

— Нет, дело совсем не в кольце. Оно у меня. — Джесс побелела от ярости. — Этот бандюга украл мой паспорт!

Взаимные обвинения сыпались градом, когда через несколько часов конспираторы сидели в баре «Кинге Армз». Дэвид обнаружил, что враги остановились там, просто сразу приметив их синий автомобиль во дворе гостиницы.

— Какая ужасная глупость, — в сердцах восклицала Джесс в пятый, а то и в шестой раз. — Но как я могла предположить...

— Разве вас не предупреждали в госдепартаменте, или где там еще, чтобы вы не оставляли этот священный предмет где попало?

— Помолчите!

Билл прокашлялся, и спорщики притихли.

— И я не понимаю, зачем мы сюда заявились, — проворчала Джесс. — Они нас возьмут тепленькими.

— Сейчас это вряд ли имеет значение. Все знают, что все за всеми охотятся. Я думал обождать, пока они выйдут поесть или поискать нас, а потом попытаться самим обыскать их номер.

Джесс вздохнула и отхлебнула пива. Она предпочла пиво более крепким напиткам, ибо было похоже, что ждать им придется долго. Она хорошо знала, что возражать против гениального плана Дэвида не следует. Когда у него возникает идея, он держится за нее до конца.

Им достался столик у окна. И, несмотря на это, они чуть не упустили момент исхода, втянувшись в очередной спор, на этот раз по поводу того, кто именно из врагов украл паспорт Джессики. Препирались вдвоем, Билл молча потягивал пиво. Аппетит на пиво у него был непомерный, но это не отвлекало его от насущных проблем. Он молча посмотрел в окно и молча ткнул Дэвида локтем.

Дэвид бросил один взгляд и вскочил.

— Они удирают, трусливые свиньи!

— Где, где? — Джесс попыталась выглянуть в окно, но Дэвид дернул ее.

— Давайте быстрей! Моя машина в квартале отсюда, так мы их никогда не догоним.

Билл кашлянул.

— Прекрасная мысль, — одобрил Дэвид. — Отлично, рядовой! По местам. Выполнять!..

Они выскочили из дверей отеля как раз вовремя, чтобы увидеть, как отъезжает синий автомобиль. Дэвид схватил Джесс за руку и потащил по улице к тому месту, где они оставили «ягуар». Только когда он толкнул ее на переднее сиденье, она заметила, что Билл где-то по пути потерялся, и не успела поинтересоваться, куда он делся, как обнаружила его в полутора кварталах впереди. Не заметить его было нельзя, не только из-за габаритов и золотых локонов, но и потому, что он бежал посреди улицы, работая ногами и локтями в великолепном профессиональном стиле, оставляя за собой хвост изумленно наблюдающих пешеходов.

Дэвид срезал бровку тротуара перед носом грузовика, отреагировавшего визгом тормозов и градом проклятий, на что он не обратил никакого внимания. Они миновали бегущего Билла, завернули налево за угол налево, следуя его указующему жесту, и обнаружили впереди за два квартала хвост синего автомобиля. Охота началась.

Предложение Джесс заставить преследуемую машину съехать с дороги принято не было. Дэвид заявил, что здесь слишком оживленное движение, но Джесс заподозрила истинную причину в страхе. Не за себя, а за сверкающую отполированную машину. Это мнение она оставила при себе.

Солсбери остался уже далеко позади, когда Дэвид вдруг сказал:

— Если я не утратил прозорливости, они направляются в Гластонбери. Они что, думают, мы достопримечательности осматриваем?

Разумного ответа на этот вопрос не существовало, поэтому Джесс даже не стала пытаться его искать. Вместо этого она спросила:

— А что будет с Биллом?

— О, Билл никогда не покидает Уэльс. Ему там нравится.

— В самом деле?

— Я хочу сказать, он в некотором роде отшельник.

— Правда? О! А он не обидится, что мы вот так умчались и даже не попрощались?

— Кто, Билл? С чего бы ему обижаться?

— Если бы я забыла про ваш день рождения, вы бы обиделись?

Дэвид ухмыльнулся.

— В целом наш пол обладает замечательными достоинствами, — заметил он. — Но, я полагаю, мы еще встретимся с Биллом.

— Зачем? Чемоданы свои мы забрали. Должна сказать, с вашей стороны было очень предусмотрительно положить их в машину.

— Благодарю, что заметили мой единственный умный поступок за сегодняшний день. Нет, я хочу сказать, что нам, может быть, придется вернуться ночевать к Биллу.

— Но уже поздно. Почему бы нам не переночевать в Гластонбери, если они туда направляются?

— Потому, моя радость, что у вас нет паспорта.

— А его никогда и не спрашивают.

— Да что вы?

Да, пунктом их назначения был Гластонбери. Вскоре они уже ехали по его тихим улочкам, и Джесс увидела невдалеке высокие симметричные очертания увенчанного башней холма, который, по ее сведениям, должен был быть Гластонберийской скалой. На корабле она прилежно прорабатывала путеводители из судовой библиотеки и теперь высунулась в окно, чтобы лучше видеть. Высокий холм, где, согласно легенде, Иосиф Аримафейский спрятал Святой Грааль[28], представал в вечернем освещении зеленым и очень красивым. Дэвиду пришлось повторить свой последний вопрос.

— Что? Совсем не обязательно. Они просто дают анкету, и, если ты знаешь номер своего паспорта, и когда он выдан, и все такое прочее, его даже не надо показывать.

— О!

— Вы, кажется, разочарованы?

— Мне пришел на ум довольно-таки подленький альтернативный вариант, — признался Дэвид.

— Ой, посмотрите вон на ту башню! Это аббатство?

— Нет, вы самая настоящая овца, лишенная каких-либо романтических чувств! Вы когда-нибудь думаете о чем-нибудь, кроме красивых картинок? Это приходская церковь в честь какого-то там святого. Я не был здесь уже... Смотрите! Вот!

Он с визгом затормозил у обочины тротуара. Стукнувшись о ветровое стекло, Джесс сердито сказала:

— Удивительно, что вы не коллекционируете талоны.

— Какие талоны?

— Сколько времени вы провели в Нью-Йорке?

— Ах, штрафные талоны! А что? Я великолепный водитель.

Джесс потерла лоб.

— Вы остановились в неположенном месте, — мягко заметила она.

— Я хочу убедиться, что они хорошо устроились. Синий автомобиль встал перед отелем. Кузен Джон вышел, зашел в отель и вернулся с портье, который начал вытаскивать вещи. Тогда Дэвид решил двигаться.

Пока Гластонбери не произвел на Джесс особого впечатления — типичные для любого провинциального городка магазинчики и скучные домики. Но в отель, который выбрал Дэвид, она просто влюбилась. Его фасад из светлого камня был трехэтажным, с высокими узкими окнами в резных наличниках, а над входом сияли золотом щиты с гербами.

— Что это? — спросила она. — Надеюсь, не подделка под старину?

— Подделка? — возмутился Дэвид. — «Георг» — старинный приют пилигримов, построенный для приема потока гостей, наезжавших в аббатство. Не позже пятнадцатого века, если это вас впечатляет, а американцы, по-моему, всегда... Прошу вас, входите.

Пока Джесс заполняла анкету, с редкостным апломбом проставляя ряд цифр в соответствующей графе, Дэвид покрылся легкой испариной.

— Поразительно, что вы запомнили этот номер, — пробормотал он.

— Я его не запомнила.

— О...

Осмотрев номера, они встретились в баре, несмотря на протесты Джессики. Ей надоело пиво, хотелось взглянуть на аббатство, и она в любом случае не находила никакого смысла в постоянном сидении в барах.

— Но это ведь бар «Георга», — терпеливо объяснял Дэвид, — и его окна выходят на Хай-стрит и на рыночную площадь. Это центр Гластонбери. Рано или поздно наши друзья там появятся.

— Если не решат уехать из города тем же путем, каким приехали.

Дэвид стукнул пустым бокалом по столу. Усердный официант, ошибочно истолковав его побуждения, поспешил с новой порцией.

— Спасибо. Зачем?

— Простите, сэр?

— Я разговариваю с дамой.

Джесс подождала, пока официант отойдет.

— Я не знаю, зачем им уезжать. Я даже не знаю, зачем они приехали.

Они часами могли вот так бесцельно пикироваться, что и делали до тех пор, пока не сгустились вечерние сумерки и мягкий свет не окрасил рыночную площадь Гластонбери. И тогда Дэвид фыркнул.

— Неприятно повторять, но я ведь вам говорил, — заметил он.

На улице только что появились злодеи, прогуливаясь на манер туристов. Оба, похоже, оделись в то, что под руку подвернулось, но эффект производили совершенно разный, как день и ночь. Алджернон был во всем черном — в слаксах и шерстяной водолазке, — и цвет этот совсем не пошел на пользу болезненно-желтому оттенку лица и общему бандитскому виду. Кузен Джон, по контрасту, производил впечатление цветущего джентльмена, который проводит уик-энд в сельской местности: сшитый на заказ твидовый костюм, белоснежная рубашка и красивый желтовато-коричневый свитер. Картину портили только усы, но теперь Джесс точно знала, что они фальшивые.

Через руку кузена Джона было переброшено темное одеяние, предположительно его пальто. В правой руке он держал небольшую книжку, и, когда Джесс выглянула, он остановился как вкопанный перед отелем. Он посмотрел на фасад, заглянул в книжку, кивнул. Что-то сказал своему спутнику и начал читать вслух из книжки.

— Переигрывает, — буркнул Дэвид.

— Вы думаете, он знает, что мы здесь?

— Откуда ему знать? Нет, он разыгрывает туриста. Смотрите, они пошли. Пойдем и мы.

Они последовали за врагами, держа благоразумную дистанцию, но предосторожности оказались излишними. Парочка ни разу не оглянулась. Она прошагала по улице вниз и исчезла в широких воротах, а Дэвид схватил Джесс за руку.

— Они пошли поглядеть на руины, — недоверчиво произнес он.

— О, очень хорошо!

— А может быть, плохо. Постойте, надо пропустить их вперед.

— Зачем?

Она поняла зачем, когда Дэвид разрешил наконец войти в ворота. Они вели в узкую улочку, замкнутую высокими стенами, где нельзя было спрятаться. В дальнем конце виднелась небольшая постройка с окошечком кассы и турникетом.

Преследуемые исчезли из виду, углубившись в переулок, но, как указал Дэвид, могли попасть только в одно место — через турникет на огороженную площадку, где стояли руины некогда богатейшего и знаменитого аббатства.

Женщина, принимавшая у них плату за вход, предупредила, что осмотр прекращается через полчаса. Джесс тем не менее настояла на приобретении небольшого иллюстрированного путеводителя.

Пройдя через турникет, они увидели прямо перед собой лучше всего сохранившуюся часть старой церкви — придел Богоматери, светлые стены которого казались на первый взгляд почти целыми. Но крыши над ними не было, окна, увитые резной листвой, зияли пустотами, в трещинах стен пустили корни мхи и лишайники, а под ногами пробивались крепкие кустики зеленой травы.

В длину современная территория храмового комплекса тянулась на несколько жилых кварталов — дальше этого способность Джессики измерять расстояние не простиралась, — и почти на столько же в ширину. В дальнем, противоположном от входа конце лежали величественные останки церкви, которой принадлежал придел Богоматери. Два одиноких башнеподобных контрфорса высились словно монолитные каменные часовые. Верхняя часть широкой арки, боковыми устоями которой они служили, обрушилась, но глаз словно достраивал ее, вызывая в воображении цельный образ.

Заходящее солнце, бросая театральные блики, золотило камни и усиливало яркость зелени деревьев и коротко подстриженной травы. За исключением восьмиугольной кухни аббатства, от большинства остальных строений монастыря остались только фундаменты, тщательно охраняемые и помеченные. Целью ученых, возрождавших Гластонбери к жизни, была консервация, а не реставрация памятника. Он очаровывал и манил, обладал некоей уникальной магией, которой не мог так или иначе не поддаться ни один посетитель. Джесс, будучи особенно впечатлительной, попалась с первого взгляда.

— Главная церковь, — бормотала она, перелистывая страницы путеводителя, — контрфорсы у крестовины... У какой крестовины, Дэвид?

— Территория слишком большая. Где они, черт побери?

— Кто? У какой крестовины?

— У той, где трансепты и траверсы церкви пересекаются с нефом, — отсутствующим тоном пояснил Дэвид. — Куда они делись?

— Я хочу туда.

— Куда? Ох! Туда так туда. — Дэвид пожал плечами. — Высматривайте шатающихся зевак.

Джесс не имела возможности высматривать зевак, ей было и без того трудно одновременно читать путеводитель и разглядывать окружающих.

— Смотрите! — воскликнула она, останавливаясь перед указателем.

— М-м-м? — Дэвид глянул без всякого интереса. — Ах да, ваш предок.

— "Место захоронения короля Артура, — прочла Джесс. — Говорят, что в 1191 году тела короля Артура и его королевы были обнаружены у южной стены придела Богоматери. Девятнадцатого апреля 1278 года их останки в присутствии короля Эдуарда Первого и королевы Элинор были перенесены в черную мраморную гробницу, стоявшую на этом месте. Эта гробница просуществовала до роспуска аббатства в 1519 году". Ну, разве это не замечательно?

— Нет.

— Вы романтичны почти так же, как... устрица. — Джесс вздохнула. — Подумать только, король Артур! Я теперь вспомнила, это остров Авалон[29], о котором говорится в книгах. Сейчас он не очень-то похож на остров, — с сомнением признала она. — А когда-нибудь был?

— Нет, не был.

Джесс сердито зафыркала и перелистала страницы книжки.

— Нет, был. Правда, его окружала не вода, а болото. «Он был связан с землей узким язычком суши, тянувшимся на юго-восток...»

— Да прекратите же! — Дэвид потянулся за книжкой, но Джесс уклонилась, зажав ее в руках.

— Вас не интересует король Артур?

— Нет, меня гораздо больше интересует кузен Джон. — Он покосился на нее и злонамеренно продолжал: — В любом случае вполне возможно, что нашли они никакого не Артура. Когда это было — в двенадцатом веке? Легковерные придурки вырыли старого аббата и решили, что это Артур. А теперь и костей не осталось, так что нельзя узнать, что они отыскали, если они вообще что-нибудь отыскали, а не выдумали всю историю с начала и до конца.

— Вы принадлежите к тому типу людей, которые сообщают малышам, что Санта-Клауса не существует. Кости хранились до роспуска аббатства. До какого роспуска?

— При Генрихе Восьмом[30], вы, невежественное дитя колонии. Вас разве не учат на родине истории цивилизованных стран?

— О Генрихе Восьмом мне известно все, — холодно провозгласила Джесс. — Он объявил себя главой церкви и ограбил монастыри. У него было шесть жен, и я всех их могу назвать по именам. Спорим, что вы не можете.

— Анна Болейн, — сказал Дэвид. — Пошли в обход. Кажется, я заметил знакомый силуэт возле аббатской кухни. Екатерина Арагонская. Анна Клевская. М-м-м...

— Кэтрин Говард, Кэтрин Парр, Джейн Сеймур. Что это такое?

— Кухня, клуатр, трапезная, — сообщил Дэвид со смиренным терпением. — Или, скорее, фундаменты всего этого, остальное развалилось. Я что-то не испытываю особой радости. Вы замечаете, как темнеет?

Он был прав. Тени на траве сгущались по мере того, как слабел свет. В темнеющем небе низко висела одна звезда. И в этот момент немелодичный, но настойчивый звук со стороны входа заставил Дэвида взглянуть на часы.

— Закрывают. Слушайте, Джесс, я знаю, что вы не следили, а я смотрел. Никто из этих парней не выходил.

— Значит, они будут здесь до последней минуты.

— Возможно. Но у меня возникает нехорошее предчувствие. Сюда, пожалуйста. Пошли назад к входу, там спрячемся.

Спрятаться было нетрудно; руины представляли собой превосходное укрытие со стратегически важными для шпионажа точками. Из-за стены придела Богоматери была видна часть дорожки прямо перед турникетом, и вскоре терпение их было вознаграждено появлением Злодея Номер Два. Он прошагал мимо них, держа руки в карманах своих мешковатых штанов, сложив губы словно для свиста, и вышел, не дав себе труда оглянуться.

Джесс поймала взгляд Дэвида и увидела, что в его глазах отражается ее собственный вопрос. Из всех людей в мире Алджернон был последним, кто решил бы для собственного удовольствия любоваться руинами Гластонбери. Зачем эта милая парочка сюда пришла? И где сейчас кузен Джон?

Где бы он ни был, он намерен там остаться. Последние туристы спешили прочь, контролеры закрывали сувенирную лавку и окошечки касс. Вдали замерли последние шаги и глубокая тишина опустилась вместе с туманом на вздымающиеся руины острова Авалон короля Артура.

Теперь искатели приключений находились в крипте за алтарем. Дэвид настоял на отступлении к этому рубежу не только чтобы избежать встречи с бдительными стражами, разыскивающими рассеянных посетителей, но и чтобы дать себе, как он выразился, время на размышление. Джесс совсем не казалось, что крипта располагает к размышлениям, разве что размышлять об убийствах, о привидениях или разлагающихся трупах. Здесь было абсолютно темно, только в одном конце, где к Галилее примыкал придел, но его высокие сохранившиеся стены отбрасывали тени, густые тени, скрывавшие все, что лежало внизу, во мраке. К тому же здесь было сыро и пахло плесенью. И все же приходилось признать одно преимущество: никто не приблизился бы к их укрытию незамеченным и неуслышанным.

— Спорю, он улизнул, пока вы не смотрели, — прошептала Джесс. — Дэвид, а как мы выйдем? Мы же не можем сидеть тут всю ночь.

— Да мы-то выйдем. Перепрыгнем через турникет и начнем колотить в ворота, пока кто-нибудь не придет.

— А как мы объясним, что не услышали сигнал к закрытию?

— Одно объяснение я могу предложить, — хихикнув, сказал Дэвид.

— Какие у вас низкие мысли. Пошли поищем его, раз уж мы здесь.

— Надо ждать, пока луна взойдет. Я фонарик не захватил.

Ожидание казалось бесконечным, но, объективно говоря, луна поднялась меньше чем через час, и Джесс моментально забыла о ломоте во всем теле.

В дальней стене придела Богоматери было три арочных окна, центральное выше двух боковых. Сначала они смотрелись как черные, полные звезд провалы на еoе более темном фоне стены, потом начали постепенно светлеть, и у Джесс дух захватило, когда лунный свет хлынул в них серебристым потоком и разлился, словно вода, на полу. Дэвид тронулся с места, и она побрела за ним в каком-то трансе.

Стоунхендж в лунном свете возрождал историю, являл собой образ и подобие чего-то, что существовало три тысячи лет назад. Гластонбери в весеннее полнолуние становился воплощением чистой романтики, мерцающим миражем того, чего никогда не было, истиной, которую можно назвать вечной, ибо жила она не во времени, а в сердцах людей. Цветовые оттенки исчезли; арки, каменная резьба, листва были прорисованы только черными, серыми и сияющими серебряными пятнами. Джесс нисколько не удивилась бы, если в увидела, как по колышущейся траве скользит описанная Мэлори барка с тремя скорбными женщинами, королевой и недвижно застывшим у их ног героем[31].

Резкий оклик Дэвида прервал ее поэтические видения:

— Ш-ш-ш! Смотрите!

Темный бесформенный силуэт не был видением из рассказов Мэлори, но выглядел почти столь же невероятно. Неподвижно застывший в серебристом пространстве между искалеченными контрфорсами крестовины, он казался закутанным с головы до ног в нечто вроде монашеской рясы. Джесс вцепилась в Дэвида. Силуэт зашевелился, хлопая длинными рукавами, как крыльями, потом скользнул за дальний контрфорс и скрылся в тени.

— Что за дьявольщина?

— Это, безусловно, кузен Джон, — мрачно произнес Дэвид. — Вот трюкач! Поглядим, что он делает.

Дэвид лег на живот и пополз. Джесс последовала его примеру, бормоча проклятия. На ней был новый светло-голубой летний костюмчик, состоящий из полуприлегающего пиджачка и в высшей степени прилегающей юбки, неимоверно узкой и короткой. На траву легла роса, и Джесс моментально вымокла от груди до краешка подола.

За низкой каменной стеной, служившей им укрытием, стояла преграда повыше — единственная оставшаяся часть стен нефа. Теперь им надо было пересечь то самое открытое пространство между контрфорсами, через которое пробежал силуэт, и Дэвид остановился — предположительно, чтобы поразмыслить над этой проблемой. Мысли Джесс занимала главным образом юбка, которую она задрала, чтобы легче было ползти. Пока она пыталась одернуть ее, Дэвид оглянулся и захлопал глазами.

— Вы что, сроду не видели женских ног? — спросила она хриплым раздраженным шепотом.

— В таких провоцирующих обстоятельствах — никогда... Ш-ш-ш... Придется идти на прорыв. Давайте руку.

Они стрелой пролетели открытое пространство, попали в укромную тень дальнего контрфорса, где Дэвид схватил ее и сжал в объятиях.

— Хорошее выбрали для этого время, — запротестовала она, отталкивая его.

— Я только хотел с вами поговорить.

— Неужели я слышу... О! Что это?

Шорох, похожий на шелест сухих листьев или крыльев огромной летучей мыши... Дэвид выпустил Джесс и повернулся кругом, как раз вовремя, чтобы увидеть, как закутанная фигура таинственно проскользнула в дальнем конце нефа и нырнула за груду камней. Он пошел в том направлении. На полпути к каменной куче споткнулся, нелепо изогнулся и упал.

У Джесс остановилось сердце. Выстрела не было, но... Стрела? Отравленный дротик?

«Ты идиотка», — сказала она себе, но почувствовала сильное облегчение, увидев, что Дэвид манит ее к себе. Он просто поскользнулся. Площадка была тщательно убрана, но бережно охраняемые камни и остатки фундамента представляли немалую опасность для бегунов.

— Вы не ушиблись? — спросила она, плюхаясь в траву рядом с ним.

— Нет. Я просто размышляю...

— О Господи! Извините, я не хочу вас пугать, но вон он снова идет!

Теперь он возник на южной стороне, среди разрушенных фундаментов служебных помещений.

— Очень хорошо, — вздохнув, сказал Дэвид. — Я размышляю о том, что у этих трудоемких спортивных упражнений должна быть некая цель, и, может быть, эта цель — разлучить нас. Держитесь рядом со мной, ладно?

— О! Вы думаете, Алджернон забирается... выбирается...

— Попробуйте произнести «подбирается». Проблема в том, что я слишком много думаю и слишком мало знаю. Но предпочитаю не упускать шансов. Пошли сыграем в игру с кузеном Джоном. С каким удовольствием я схвачу этого проказника-комедианта!

Игра шла в прятки, для чего было трудно придумать лучшее место. Компания ребятишек играла бы здесь с необычайным азартом. Тени, деревья, камни, руины, открытые дверные проемы, пустые окна, травяные лужайки — сотни мест, где можно спрятаться, из каждого десяток путей, чтобы улизнуть. Закутанная в черное фигура казалась существом сверхъестественным. Она исчезала в тени, откуда, казалось, не было выхода, и воплощалась из тени через несколько ярдов. Она не бегала, а плыла, и фалды черных одежд трепетали на ветру, придавая ей самые причудливые формы, текучие и аморфные, как у амебы. Джесс могла бы поклясться, что время от времени она останавливается и манит их руками.

После веселой возни на лужайках, в восьмиугольных стенах кухни аббатства и на том месте, где некогда было кладбище, они наконец загнали ее в угол в приделе — одном из немногих сооружений, где еще оставались углы. Оба преследователя вымокли до костей, а Джесс исцарапала ноги, поскольку совершила ошибку, решив побегать босиком. Но, приближаясь к распластавшейся на стене часовни фигуре, они должны были производить сильное впечатление. Джесс пристально наблюдала за жертвой, которая уже убедительно продемонстрировала умение растворяться в воздухе, и ей некогда было оглядываться на Дэвида, но она чувствовала, как он разъярен, и знала, что щеки его горят от злости. Она не могла поверить, что они почти поймали порхающую, ускользающую тень, и Дэвид разделял ее сомнения, ибо вдруг произнес:

— Поглядывайте назад, Джесс.

Джесс поглядела, почти ожидая увидеть за своим плечом угрюмую, мрачную физиономию Алджернона. Вытянутый придел лежал в тишине и покое. Лунный свет не попадал на одну стену, и она оставалась в тени, но высвечивал все изящные детали аркады в центре противоположной стены.

Дэвид был уже в десяти шагах от беглеца, который забился в дальний угол, пригнулся, закрыл задрапированными руками лицо. Преследователи медленно приближались к нему шаг за шагом. Вытянутые руки Дэвида почти коснулись бесформенной черной массы, когда вдруг фигура с пугающей неожиданностью выросла — в действительности поднялась на цыпочки, но в это время и в этом месте произвела эффект взмывающей ввысь, хлопнув крыльями, птицы. Руки взлетели, упали, одежды заколыхались, и фигура бросилась на них, скрючив пальцы.

Джесс, не колеблясь, упала ничком. Дэвид, к вящей своей чести, устоял, но пригнулся, когда на него обрушилась темная груда, и инстинктивно перевел протянутые руки в оборонительную позицию. Другие руки, окутанные черным, схватили его вместе с Джессикой, грохнули их друг о друга, словно литавры, и швырнули на землю.

Никто не пострадал, но оба были потрясены. Три коротких, но решающих секунды они пролежали недвижимо; понадобилось еще три секунды, чтобы отцепиться друг от друга и выпутаться из хламиды, которую беглец накинул на них.

Дэвид первым поднялся на ноги и кинулся к дверному проему. Джесс побежала за ним, чуть помедленнее, таща за собой хламиду. Она нашла Дэвида снаружи, размахивающим кулаками.

— Ушел? — спросила она.

— Черт, черт, черт, черт! А-а-а! Вон он!

И Дэвид опять побежал. Джесс, насквозь мокрая от росы и пота, завернулась в хламиду; лишняя одежда была весьма кстати. Она слишком устала, чтобы бегать. Оттуда, где она стояла, открывался чудесный вид на Гластонбери в лунном свете и на заключительную сцену второго акта их маленькой драмы. Или это был третий акт?

Бегущая фигура, уже без одежд, не делала ни малейших попыток спрятаться; она неслась изо всех сил, как будто стремилась к какой-то конкретной цели. На светлых камнях стены, окружавшей аббатство с юга, быстро замелькал ее бледный силуэт. У самой стены фигура остановилась, глянула вверх и вниз, словно что-то искала. Дэвид мчался как бешеный, но до черной фигуры ему все еще оставалось приличное расстояние, когда она сделала последний ход, который, даже после предшествовавшего представления, заставил Джесс задохнуться. Фигура подняла руки, сложила ладони, как в древнем молении языческим богам, а потом взлетела на стену с такой легкостью, как будто владела даром левитации.

Дэвид замедлил шаг, потом рванулся вперед, но опоздал. Шустрая тень оказалась на верхушке стены, взмахнула рукой, словно в шутовском приветствии. И исчезла. В следующий момент Дэвид замер у подножия стены и принялся колотить ее кулаками.

Джесс подобрала волочащиеся фалды одежд и медленно потопала к нему. Когда она подошла, Дэвид стоял, прислонившись к стене, и печально глядел в небеса.

— Пойдем домой? — тактично спросила она.

— Да, пошли.

— А как?

Дэвид издал тяжелый глубокий вздох.

— Я подсажу вас на стену. А вы оттуда бросите мне веревку, которую, может, найдете, а может быть, нет, — но мне кажется, что найдете, — там наверху.

— Ах вот как он выбрался? А я думала, он взлетел.

— В один страшный момент я тоже так думал. А если они забрали веревку с собой, вы найдете местного полисмена и скажете, что ваш приятель застрял в ловушке.

Веревка была на месте, все так же привязанная к стволу дерева с другой стороны стены. Джесс ожидала увидеть еще что-то или еще кого-то, но улицы были пусты. На сегодня игра закончилась. Она больше, чем прежде, ломала голову над целью этой игры, тогда как Дэвид рассерженно отказался обсуждать эту тему. Он сварливо напомнил, что они пропустили обед, и поинтересовался, сколько еще, по ее мнению, он протянет при таком образе жизни, когда ему приходится биться со злодеями без подкрепления.

Первым попавшимся на пути оказался китайский ресторанчик, и Дэвид направился туда с видом человека, не расположенного спорить. Чоп-сви[32] восхитило Джесс. У него был совсем другой вкус, чем у того же блюда, которое она ела в Штатах. Но еда была сытной и горячей и вроде бы несколько смягчила Дэвида. И ресторан производил столь же умиротворяющее действие — жаркий, полный народу, сумеречный. Чем меньше свету, тем лучше, сочла Джесс; хламиду она сбросила, выйдя на Хай-стрит, а бедный костюмчик был в неописуемом состоянии.

Дэвид покончил с чоп-сви, заказал яйца фу-янь, съел их и заказал чоу-минь. К этому моменту лицо его несколько прояснилась, и, когда его взгляд упал на груду черной ткани на стуле позади Джессики, он приобрел почти человеческое выражение.

— Я и забыл про это. Давайте посмотрим.

Одеяние в руках Дэвида не сулило никакой разгадки — черное, сшитое из какого-то лоснящегося дешевого материала, с высоким воротничком.

— Похоже на театральный костюм, — сказал Дэвид. — Да, вот этикетка. Уэльс. Он купил или взял его напрокат вчера.

— Но зачем?

— Не представляю. — Дэвид сердито скомкал хламиду и вдруг навострил уши. — Секундочку. Слышите шорох?

— Это оно само шуршит. Похоже на тафту.

— Нет, что-то еще. Вроде бумаги. Стойте, да тут карман.

— Это мантия, а у них не бывает карманов.

— А у этой есть. И... — Дэвид вытащил руку. — И в нем что-то лежит.

Бумага легла на стол, и они столкнулись над ней лбами.

— "Риджент-отель", Бат", — прочитала Джесс. Она читала вверх ногами, и, пока разбирала крупные буквы шапки на бланке отеля, Дэвид исследовал текст письма.

— На вечер пятницы забронированы два отдельных номера. Это через два дня. Должно быть, он сунул его в карман и забыл. Не могу поверить, неужели нам все-таки для разнообразия улыбнулась удача?

— Вряд ли он думал, что потеряет мантию, — сказала Джесс. — Это чудесно, Дэвид; это дает нам время составить план действий. Эй, а кому адресовано письмо?

— Как вы думаете? — Дэвид тщательно сложил листок и сунул его в карман. — Знаете, я вам скажу, этому парню место на телевидении. Оно адресовано мистеру Артуру Кингу[33].