Кольцо любви

Глава 18

Спустя две недели карета маркиза вновь мчалась по городу. Маркус небрежно развалился на подушках; недавно он обнаружил, что если во время поездки с Гербертсом позволить своему телу расслабиться и не сопротивляться отчаянным броскам из стороны в сторону, то потом чувствуешь себя гораздо лучше.

Ему до сих пор не верилось, что он стал женатым человеком. Они с Онорией полностью насладились уединением в охотничьем домике, но стремление поскорее остановить пересуды по поводу их внезапного брака вынудило молодых уже наутро вернуться в город, где им пришлось пережить головокружительную череду визитов, балов и музыкальных вечеров. В результате вокруг только и говорили об очаровательной жене маркиза, о ее милых сестрах, и прежде всего о Кассандре, которая обещала стать первой красавицей сезона.

Маркус улыбнулся, с удовольствием вспомнив о своей хитрой уловке: на одном из вечеров он доверительно признался леди Кэрлайсл, что намерен дать в приданое Кассандре двадцать тысяч фунтов. Дальнейшее нетрудно было предсказать. Леди Кэрлайсл тут же выдумала какой-то предлог, чтобы распрощаться с маркизом и, рискуя потерять достоинство, чуть ли не бегом проследовала в зал, полный гостей. Глядя ей вслед, Маркус едва удерживался от смеха.

При этом Маркус не то чтобы не жалел, а даже радовался, что в его доме поселились родственники жены... Вот только сама Онория ставила его в тупик. Она не обманула его ожиданий и действительно оказалась пылкой и страстной любовницей, с готовностью отзывающейся на его ласки, однако помимо интимных моментов она держалась с ним с прохладной вежливостью и отчужденностью.

Маркиз беспокойно заерзал на сиденье, машинально схватившись за свисавшую с потолка кареты петлю, когда экипаж сильно подбросило на ухабе. Если бы до свадьбы его спросили, какое поведение жены для него предпочтительнее, он наверняка перечислил бы все те качества, которые теперь нашел в Онории. Она всегда была любезной, вежливой, постоянно улыбалась ему... вот только улыбка ее была какой-то механической, лишенной тепла.

И при этом со своими близкими Онория искренне и весело шутила, охотно участвуя в их добродушных розыгрышах. Маркус с завистью смотрел, как она дружески треплет Джорджа по волосам, нежно обнимает Кассандру. Неожиданно ему стало мало ее любезности и собранности, и вместо любезной компаньонки в любовных делах он захотел вдруг увидеть в своей жене прежнюю, живую и колкую Онорию.

Маркиз со вздохом откинул голову на подушки. Сначала он объяснял себе поведение жены обычным послесвадебным волнением и усталостью, но и две недели спустя она попрежнему была с ним крайне сдержанной и замкнутой.

Устремив за окно невидящий взгляд, Маркус поморщился, чувствуя болезненное стеснение в груди. Может быть, Онория просто еще не привыкла к новым условиям жизни? При всем приятном оживлении, которое внесла в Тремонт-Хаус ее шумная семья, порой его охватывала досада от того, что он никак не мог застать Онорию одну. К тому же сейчас им приходилось много бывать в свете, что изрядно утомляло обоих.

Ему оставалось только надеяться, что его семейная жизнь наладится сразу после бала, который должен был состояться через неделю. Идея устроить бал принадлежала Энтони, а Маркус решил, что это наиболее удобный случай официально представить Онорию свету. К тому же в Тремонт-Хаусе уже давно не давали балов, так что он определенно был в долгу у общества.

Карета замедлила ход и остановилась. Гербертс быстро спрыгнул со скамейки, открыл дверцу, и Маркус, спустившись на землю, взглянул на часы и усмехнулся:

– Великолепно! Долетели еще быстрее, чем в прошлый раз.

– Я старался, милорд. – Гербертс довольно улыбнулся, ощерив беззубый рот.

Маркус выудил из кармана гинею.

– Держи! Кстати, у меня для тебя новость: брат написал, что он вынужден снова задержаться в Италии, возможно на целый месяц.

– Да, ему не позавидуешь! Я знаю, что он недолюбливает отца своей жены, но ведь...

– Постой! Ты сказал, что Брэндон не любит отца жены?

– Верно, и он прав. Этот тип еще тот прощелыга: представляете, как-то раз украл монеты с глаз покойника!

– Ну, тут ты и сам не удержался бы!

– Только если бы меня нужда приперла, а он сделал это ради смеха!

– Тогда мне совершенно непонятно, почему Брэндон поехал в Италию.

Гербертс удивленно моргнул.

– Почему? Ради своей миссис, конечно! Куда ей одной-то, без него! Я даже скажу... – Он вдруг перевел взгляд за спину Маркуса. – Прямо удивительно! Похоже, сегодня нас здесь не ждут...

Маркус оглянулся. Парадные двери были широко распахнуты, а за ними стояла зловещая тишина.

У него сердце словно оборвалось.

– Черт возьми! – Он стремительно взбежал по лестнице и закричал что есть силы: – Эй, кто там есть!

Когда на пороге белой гостиной появилась Онория, его словно омыло волной облегчения – он подбежал к ней, крепко обнял и поцеловал в губы.

Раздавшийся за его спиной смех напомнил ему, что Онория не одна в доме, и он неохотно выпустил ее из объятий.

– Извини, я не знал, что мы не одни.

Она неуверенно повела вокруг рукой.

Вокруг на стульях, потупив головы от смущения, сидели все ее сестры, а в центре комнаты стоял бледный и растерянный Джордж. Повар Антуан и дворецкий сверлили мальчугана мрачными взглядами.

Маркус подошел ближе.

– Что-то случилось? Дверь нараспашку, и лакеи куда-то подевались...

– Милорд, это я виноват в том, что дверь открыта, – в замешательстве признался Джеббсон. – Я попросил лакеев кое в чем помочь и не имел времени проследить за дверью.

– И где же они?

– Ищут Ахиллеса, – неуверенно ответила Онория.

– Лакеи?

– Именно. Дело в том, что некоторые из них тоже держат лягушек в качестве домашних питомцев и за последнее время часто помогали Джорджу найти Ахиллеса. Только, кажется, на этот раз он попросту сбежал. – Она бросила взгляд на Джеббсона, словно призывая его в свидетели.

Дворецкий поспешно выступил вперед.

– Милорд, на самом деле проблема не в лакеях, которые сейчас в саду ищут лягушку мальчика. Проблема с Ан-туаном. – Он скосил глаза на повара. – Полагаю, он сам расскажет его светлости о своих проблемах.

– Какой смысл? – Антуан воздел руки к небу. – Я больше ни минуты не останусь в этом доме. Раз решил – значит, кончено!

Порция с мольбой посмотрела на Маркуса:

– Пожалуйста, не отпускайте его, ведь уже через два дня бал и мы не успеем подыскать другого повара!

– К тому же никто не способен печь такие изумительные пирожные, как Антуан! – Кассандра просительно улыбнулась повару.

Казалось, Антуан не устоит перед ее чарами, но тут Джордж стал переминаться с ноги на ногу, чем привлек к себе всеобщее внимание.

– Ты! – вскричал повар, обвиняющим жестом указав на мальчика. – Это все из-за тебя! И ты еще смеешь отрицать свою двуличность!

Онория подошла и встала рядом с братом.

– Джордж, ты должен понять, что поступил неправильно!

Мальчик упрямо сжал губы.

Антуан кинул на него разъяренный взгляд и обернулся к Маркусу:

– Милорд, когда я принял эту должность, мне дали понять, что в доме детей нет.

– Их и не было... в то время.

– И теперь не должно быть. Я не могу спокойно работать в кухне, когда весь дом стоит вверх тормашками, понимаете, не могу!

– А что же все-таки произошло? – поинтересовался маркиз.

Антуан вздохнул:

– Понимаете, я начал печь сдобные булочки для миледи...

– Которые мне очень нравятся, – поспешила вставить Онория.

Антуан поклонился ей и тут же сердито посмотрел на Джорджа.

– Итак, я начал печь, и вдруг вбегает этот мальчик и заявляет, что я запек в тесте его дурацкую лягушку, а потом начинает разрывать на части мои красивые булочки! Он уничтожил их все до одной!

Джордж виновато взглянул на Маркуса.

– Ахиллес любит прятаться в ларе с мукой. Он был там всего за несколько минут до этого, и я подумал...

– Можете себе представить, эта грязная жаба...

– Никакая он не жаба, а лягушка! – обиделся Джордж.

Повар поднял вверх палец.

– Так вот, эта жаба сидела в ларе с мукой, а мальчик все знал и ничего не сказал мне об этом!

Джордж потер ухо и вызывающе взглянул на повара.

– Да, потому что ему там нравится. И он вовсе не жаба, а лягушка, или лягух, очень даже хороший!

– Джордж! – одернула его Онория.

– Пожалуй, малец и правда чересчур избалован, – тихо, так чтобы его могла услышать только жена, заметил Маркус.

Онория недовольно посмотрела на него:

– Если не можешь помочь, лучше не вмешивайся. – Она снова повернулась к повару: – Мсье Антуан, Джордж сейчас же извинится перед вами.

– Мне недостаточно его извинений, – отрезал повар. – Я требую удовлетворения!

– Что значит удовлетворения? – Джордж нахмурился.

– Сейчас я тебе все объясню! – живо вмешалась Порция. – Ахиллес принадлежит тебе, верно?

– Верно.

– И он сделал что-то нехорошее...

– Может быть, – неохотно признал мальчик, обиженно поглядев на повара.

– Тогда ты, как его хозяин, должен все уладить. Маркус озадаченно потер затылок.

– Антуан, Джордж может каким-то образом восстановить ущерб, нанесенный его питомцем?

Повар трагическим вздохом обернулся к мальчику.

– Ну хорошо. Мальчик может прийти в кухню и привести ее в порядок. Но потом он будет держать свою лягушку подальше от моей кухни, а тем более от ларя с мукой!

– Это очень любезно с вашей стороны, тем более что все мы высоко ценим ваше поварское искусство, – обрадованно сказала Онория.

– И ваших жареных цыплят. – Кассандра ослепительно улыбнулась Антуану. – В жизни не ела ничего лучше!

В этот момент в комнату вошел лакей, держа в руках перепачканного Ахиллеса. Сам он тоже был в грязи от колен до самых плеч.

При виде лягушки Джордж радостно вскрикнул и, выхватив его у лакея, стал заботливо обтирать беглеца.

Тем временем Антуан повернулся и отправился в свое кухонное царство.

– Ну и ну! – изумилась Порция. – Просто удивительно! Тремонт, кажется, ваш повар смягчился.

– Не сомневаюсь, что под вашим влиянием Антуан изменил свое мнение о мальчике и о его любимой лягушке. – Маркус усмехнулся, затем оглядел комнату. Кажется, здесь находились все домочадцы без исключения, и значит, он спокойно мог увести жену в другую часть дома, где они окажутся наедине...

Он подошел к Онории и взял ее под руку.

– Раз уж я приехал, а до обеда еще целый час, не могла бы ты немного помочь мне в библиотеке?

Порция тут же вскочила со стула:

– Я с вами. Мне страшно хочется почитать одну книгу, но она находится слишком высоко, а я не доверяю этой лестнице на колесиках. Как вы думаете...

– Извини, Порция, – поспешно перебила ее Кассандра, – но мне срочно нужна твоя помощь. Нужно как следует осмотреть бальный зал; Джеббсон уже прибрал его, но я хочу убедиться, что там все в полном порядке.

– Да, но я хотела...

Воспользовавшись моментом, Маркус увлек Онорию в холл, куда уже вернулись все лакеи. Не обращая на них внимания, он провел Онорию в библиотеку и, быстро закрыв за собой дверь, взял ее за руки.

– Извини, что не успел сделать этого раньше. Добрый вечер!

Онория улыбнулась:

– Добрый вечер. Спасибо за то, что помог разобраться с Джорджем. Он хороший мальчик, просто иногда...

Прислонившись к двери, Маркус протянул руку и вынул у нее из волос шпильку.

– Джордж – прекрасный мальчик. – Бросив шпильку на пол, Маркус высвободил следующую, и пышные локоны дождем упали Онории на плечи. – Боже, какая прелесть!

– Маркус, что ты делаешь? – Щеки Онории медленно начали розоветь.

– Пытаюсь тебя соблазнить.

По ее лицу пробежала вспышка страсти, смягчив обычно сдержанное выражение, и тогда он выпустил ее руку и шагнул к ней. Однако против его ожиданий Онория вдруг отступила назад и продолжала медленно, шаг за шагом пятиться в глубь комнаты. Так же медленно и вкрадчиво Маркус следовал за ней. Это был танец соблазна: она отступала, он ее преследовал. Они не спускали глаз друг с друга и знали, что произойдет в то мгновение, когда он ее поймает.

Наконец было некуда больше отступать, поскольку Онория уперлась спиной в письменный стол.

– Вот ты и попалась! – с театральным злорадством прорычал Маркус.

Онория рассмеялась.

Не дожидаясь, пока она перестанет смеяться, Маркус обнял и поцеловал ее, затем, стараясь не прерывать поцелуя, легко оторвал от пола и опустил на стол. Одним взмахом руки он сбросил на пол бумаги, упиваясь покорностью обворожительной и страстной женщины, которая тихо постанывала под его жаркими поцелуями.

Маркус переместил губы ниже, проведя ими по нежной линии ее подбородка, и Онория начала извиваться под ним, вызывая в нем ответное возбуждение. Господи, каким чудом, каким блаженством оказалась его пылкая жена! Он так любил ее чуть вздернутый упрямый подбородок, которого тут же коснулся губами, а потом поцеловал чувствительное место за маленьким розовым ушком.

Онория застонала и, запрокинув голову, подставила ему для поцелуев нежную шейку. Ее сотрясала сладострастная дрожь, груди болезненно напряглись. Маркус прижался к ней своим крепким телом, терзая ее губы горящими поцелуями, и ноги ее сами собой слегка раздвинулись. Охваченная любовной страстью, заглушавшей все остальные чувства, Онория просто изнывала от блаженства...

Она любила и страстно желала этого мужчину, Онория сознавала это только сейчас, когда остальные мысли отступили под наплывом страсти. Она обвила его шею руками, теснее прижала его к себе, открыла губы навстречу его поцелую и почувствовала, как вся ослабела, когда он мягко втолкнул язык между ее губами.

Чувственность этого движения заставила Онорию прильнуть к нему еще крепче. Юбки ее поднялись, обнажив колени, которыми она сжимала его бедра, но ее не смущала эта поза.

Она жарко отвечала на его поцелуи, упиваясь сознанием того, что заставляет такого сильного и неотразимо красивого мужчину, как Маркус Тремонт, сходить с ума от страсти.

Маркус вдруг замер, и Онория удивленно распахнула глаза:

– Маркус! Что...

И тут же она услышала тихий стук в дверь и деликатное покашливание.

– Черт побери! – тихо пробурчал Маркус и с ненавистью обернулся к двери. – Это Джеббсон. – Он вздохнул и улыбнулся, встретившись с ее испуганным взглядом. – Честное слово, я его убью, а потом найду себе другого дворецкого.

Онория улыбнулась:

– Да, но... нового дворецкого придется обучать заново.

Маркус осыпал поцелуями ее чистый высокий лоб.

– За одну минуту, проведенную с тобой наедине, я готов обучить хоть сотню новых дворецких!

Сердце Онории сжалось. Что ему на это ответить? Она знала, что нравится Маркусу, видела это по его глазам, по его нежности. Но... неужели только нравится? Последние две недели она ждала проявления признаков его любви, но так и не услышала от него признания.

– Думаю, тебе лучше отпустить меня.

Он не двигался.

– Да, наверное.

Стук повторился.

– Милорд...

– Минутку! – прорычал Маркус в сторону двери.

– Да, милорд, – приглушенно донеслось из холла.

Потемневшие голубые глаза Маркуса пристально смотрели на Онорию.

– Я... Я рада, что он не видел нас в таком...

Маркус усмехнулся, и она покраснела.

– Ты думаешь, он успел заглянуть?

– Да, потом решил выйти и вызвать меня стуком.

– Только не это! Боже мой, какой стыд! Надеюсь, он все-таки нас не увидел!

– Действительно, как он мог нас увидеть, когда мы распластались на столе в самом центре комнаты! Ручаюсь, он так же сгорает от стыда, как и мы с тобой.

Онория прижала ладони к пылающим щекам.

– Какой ужас быть пойманной...

– ...на месте преступления, – со смехом закончил Маркус.

– К счастью, мы до этого не дошли! Мне нужно поскорее привести себя в порядок. Отпусти меня.

Он продолжал неподвижно смотреть ей в глаза.

– Может быть, отпущу, только сначала скажи.

Часы на камине оглушительно тикали в тишине, и сердце Онории билось им в такт.

– Не думаю, Маркус, что стоит...

– Я хочу знать, что случилось.

– Я полюбила тебя, – неожиданно вырвалось у нее, и она тут же ужаснулась своей откровенности.

Затаив дыхание, Онория ждала, что ответит Маркус, но он только растерянно смотрел на нее.

– Понятно. Я не знал...

В дверь снова деликатно постучали.

– Милорд, не хотел бы вас беспокоить, но к вам приехал ваш брат...

– Маркус! – услышали они громкий голос Энтони.

– Проклятие! – Маркиз возмущенно взъерошил волосы. – Я просто не знаю, что сейчас сделаю!

Онория соскочила со стола, на ходу поправляя платье и закалывая волосы. Момент был почти нереальным, похожим на дурной сон.

– Не волнуйся, Маркус, ничего страшного не произошло. Я просто... – Она не смогла продолжать, потому что у нее вдруг перехватило горло. – Мне нужно идти. Энтони привез Анну, которая собиралась поехать со мной за покупками для бала.

Маркус безуспешно пытался собраться с мыслями. Она его любит! Это заявление было столь неожиданным, что он совершенно растерялся и только коротко кивнул ей. Его жена любит его, тогда как он... А собственно, какие он испытывает к ней чувства? О нет, он не готов был услышать ее признание, совершенно не готов!

Избегая смотреть на него, Онория открыла дверь и вышла, а Маркус так и остался стоять неподвижно, не в силах вымолвить ни слова. Разумеется, он испытывал к ней страсть и даже питал огромное уважение, но любовь...

Черт побери, что же ему теперь делать?