Мэй Макголдрик Кольцо с изумрудом

ПРОЛОГ

Золотая долина.

Английское владение в Кале, на побережье Франции.

Июнь 1520 года

Всадники стремительно сближались. Еще мгновение, лязг металла о металл при ударе тяжелых копий по доспехам, и вот уже хрипящие кони уносят их в противоположные концы арены.

Эмрис Макферсон обернулся на скаку и увидел, как его противник неуклюже сполз набок и свалился на мягкий дерн. С трибун донеслись ликующие крики французов. Шотландец, не обращая внимания на овации, дождался, пока оруженосцы не подняли с земли поверженного соперника. Выбитый из седла англичанин еще бросал на него свирепые взгляды, а Эмрис уже поднял копье, приветствуя шумную и пеструю толпу зрителей. Направив рысью коня вдоль трибун, он приблизился к королевской ложе. Ее занимали Франциск I, король французский, и Генрих VIII, король английский. Эмрис поднял забрало и учтиво приветствовал двух могущественнейших монархов.

– Итак, сэр Эмрис, еще один? Неплохо! – одобрительно кивнул ему французский король. Затем, наклонившись к Генриху, тронул того за плечо и прошептал тихо, чтобы никто не слышал: – Это тот самый молодчик, которого вы чуть не зарубили в битве при Флоддене. Видите шрам?

Про себя Франциск I желал бы иметь как можно больше таких молодцов, как этот бравый шотландец. Редко можно встретить в одном человеке такое сочетание ума, силы и храбрости.

– Не правда ли, он хорошо показал себя здесь? Он не только ловкий дипломат, но и храбрый рыцарь.

Король Генрих очень надеялся, что ему удалось сохранить скучающее выражение лица при взгляде на этого воина, который на протяжении месяца побеждал на турнире всех английских рыцарей. Какой ужасный шрам! Генриха даже передернуло. Не хотел бы он иметь такую отметину на своем лице.

Эмрис почтительно склонил голову, а затем пустил коня в галоп, направляясь обратно к барьеру.

– Ничего, наш Питер Гарнеш ему еще покажет, – процедил Генрих.

– Генрих, не питайте напрасных надежд. Эмрис Макферсон на голову превосходит всех в поединке с копьем! Ему нет равных!

– Нет? Чем это можно доказать? Пустые словеса!

– Ладно, если уж на то пошло, ставлю свой золотой перстень с рубином на то, что он побьет вашего Гарланда…

– Гарнеш! Сэр Питер Гарнеш.

Генрих задумчиво рассматривал перстни, унизывающие его холеные руки. Наконец выбрал кольцо с огромным изумрудом.

– Вот! Думаю, эта побрякушка подойдет. Спорим, что Питер Гарнеш собьет вашего шотландца в первой же схватке?

«Н-да, наш шотландский друг стоит на самом деле всех этих английских бойцов, вместе взятых, – подумал про себя Франциск. – Может быть, поднять заклад? Поспорить на Кале? Хотя нет, не стоит. Только все утряслось…»

– Считаю, будет вполне достаточно, если ваш рыцарь сможет хотя бы удержаться в седле. Если после пяти схваток он останется на коне, то рубин – ваш.

Франциск передал перстень с изумрудом в руки придворного, стоящего за его спиной. Затем с сухой усмешкой обратился к Генриху VIII:

– Вы рискнете доверить ваш заклад нашему коннетаблю или предпочтете выбрать кого-либо из своих приближенных?

Король Генрих оглянулся на стоявшего подле и готового к услугам сэра Томаса Болейна, английского посла во Франции, затем взглянул на непроницаемое лицо французского министра. Пожав плечами, он передал кольцо французу.

– Вы доверяете ему управлять королевством, так что я спокойно могу доверить ему такую безделицу. Сэр Томас, передайте Питеру Гарнешу, чтобы готовился!

* * *

Бледно-голубое небо источало жар. Эмрис устало прислонился к деревянному ограждению и с удовольствием поднес ко рту кувшин с водой. Оруженосец хлопотал возле его коня. Глядя на противоположную сторону поля, туда, где были расположены трибуны, Эмрис думал о том, какие блестящие возможности предоставлялись здесь обеим странам, столь длительное время соперничавшим между собой. Сюда, в Золотую долину, монархи приехали на мирные переговоры. Им предстояло обсудить вопросы, из-за которых последние сто лет не утихали раздоры между Англией и Францией. Вместо этого оба короля проводят время, состязаясь в остроумии и в похвальбе силой.

Впрочем, ему было только на руку, что они настолько надменны, заносчивы и задиристы, что не способны прийти ни к какому приемлемому соглашению. Для Шотландии это спасение! Потому, что если они смогут заключить союз между собой, то его родине грозит опасность. Эмрис угрюмо усмехнулся, припоминая, как вели себя здесь грозные монархи. Их манеры напоминали поведение избалованных и испорченных подростков, что лезут на рожон по поводу и без повода, стремясь во всем доказать свое превосходство. В какой-то момент, когда королю Генриху что-то не понравилось, он не нашел ничего лучшего, как устроить драку, и с размаху ударил Франциска в лицо. Однако последний не остался в долгу и ловкой подножкой уложил английского короля на землю. Потребовались невероятные усилия и дипломатическая изворотливость, чтобы удержать монархов от немедленного возобновления войны.

Ну что ж, равновесие противоборствующих сил Шотландии на руку. Хорошо бы оно продержалось подольше.

Эмрис разглядывал раскинувшийся за оградой палаточный лагерь. На всех окрестных холмах сияли и сверкали, как блестки, островерхие шатры из золотой парчи. Безумство роскоши! Десять тысяч дворян, клириков, рыцарей из обоих королевств. Беспрерывное соревнование между французами и англичанами. Кто кого переплюнет в пышности и праздном тщеславии. Выстроены огромные королевские павильоны, беседки и даже фонтан! Дипломатическая встреча, обставленная с невероятными затратами и… совершенно безрезультатная!

А на фоне этой кичливой роскоши – голодающие жители окрестных земель. Стража неустанно отгоняла их подальше, чтобы они своим нищенским видом не портили праздник. Эмрис поморщился. Подобные картины он видел не в первый раз. Политики слепы. И это справедливо не только для Франции или Англии, точно так же обстоит дело и в родной Шотландии. Когда-то, много лет назад, он хотел держаться от политики подальше. Но потом с удивлением обнаружил, что дипломатия – это его стезя. Пожалуй, в ней он преуспел даже больше, чем в искусстве рыцарского поединка.

Образование Эмрис Макферсон получил в коллеже Св. Андрея, затем продолжил его в Парижском университете. Что же касается обращения с оружием и рыцарских искусств, то их он осваивал на практике на протяжении всей своей юности, пришедшейся на период внутренних междуусобиц и гражданской смуты в Шотландии. Он воевал против Англии под знаменами короля Иакова IV, отважно и преданно сражался за него в знаменитой битве при Флоддене. С тех пор минуло уже семь лет. За это время благодаря своей отваге и дипломатическим успехам он получил земли, состояние и положение.

На сегодняшний день он являлся доверенным эмиссаром короны и представлял интересы Шотландии при дворах европейских королей. Будучи при своей общительности независимым по природе, Эмрис сумел поставить себя так, что, даже вращаясь в высокопоставленных кругах, где повсеместно царила атмосфера интриг и предательства, имел репутацию честного и верного своему слову человека.

Трубы герольдов отвлекли его от воспоминаний и вернули к действительности. Ему предстоял последний поединок. Сегодня турнир заканчивается. Завтра он будет уже на пути в Булонь. А оттуда по морю – домой в Шотландию. Надо поспеть на крестины очередного племянника.

Да, но сначала предстоит сразиться с Питером Гарнешем. «Великолепный противник», – подумал Эмрис. До сих пор Гарнешу удавалось выбивать из седла всех соперников. Мощен, как бык, и гибок, как пантера. Эмрис направился к оруженосцу, держащему в поводу коня. Пора! Решающий бой королевского турнира.

Под звуки труб противники выехали на поле. Тяжелые доспехи Питера Гарнеша покрывал длинный расшитый плащ из золотой парчи. На Эмрисе Макферсоне была тонко выделанная шелковая черная накидка. Их взгляды скрестились. Противники не уступали друг другу ни в стойкости, ни в силе. Толпа затихла в ожидании. Рыцари направили коней на исходные позиции. Проезжая мимо переполненных трибун, Эмрис Макферсон оглядывал роскошно одетую толпу. Дамы приветственно махали кружевными платками. Сколько их перебывало у него здешними теплыми ночами – и не сосчитать. Он знал, как доставить им удовольствие в постели. К тому же, в отличие от многих, он не был болен никакой заразой. Все это, вместе взятое, принесло ему славу несравненного любовника, и, как всякая слава, она его опережала. Эмрис чувствовал, что уже устал от бесконечной вереницы жаждущих его ласк и ни в чем не отказывающих ему женщин. Со временем ему стало уже казаться, что все они как будто на одно лицо. Опытные, чувственные, кокетливые – их даже не надо завоевывать. И ни малейшего намека на невинность!

Господи, что за чушь лезет в голову? Как он может думать об этих блудницах в ту минуту, когда ему предстоит самый сложный поединок и необходимо полностью сосредоточиться.

Приближаясь к исходной позиции, Эмрис Макферсон вдруг поймал на себе пристальный взгляд какой-то девушки. Она сидела в самом крайнем ряду и задумчиво смотрела на него. В ее осанке, повороте головы проявлялись достоинство и гордость. Может быть, именно этого ему не хватало? Немного перемен… другое настроение, другой стиль.

Прежде чем занять место, Эмрис Макферсон наклонил копье, приветствуя неизвестную ему девушку.

От неожиданного внимания со стороны героя нынешнего турнира Элизабет Болейн густо покраснела. Еще больше девушку смутило, что в ее сторону немедленно обратились взоры всех сидящих вокруг.

Королева уже подняла платок. Питер Гарнеш и Эмрис Макферсон застыли в противоположных концах арены, похожие на двух диких буйволов, напряженно пригнувшихся к земле, готовых немедленно ринуться в атаку. В третий раз прозвучали трубы, разговоры на трибунах стихли, и над полем воцарилась мертвая тишина.

Платок упал, кони тронулись. Начался финальный поединок.

Рыцари мчались навстречу друг другу. Эмрис Макферсон на ходу начал опускать острие боевого копья. Движением, столь же привычным, как взмах руки, он выровнял тяжелое древко на уровне груди. Следя за тем, как опускается навстречу ему копье противника, Эмрис вдруг понял, чему Питер Гарнеш обязан своими победами. Он не опустил копье на должную высоту – заостренный наконечник его оружия был нацелен прямиком на отверстие в забрале Эмриса.

Подавив инстинктивное желание привстать в седле, Эмрис нацелил свое копье точно в грудь врага.

Всадники столкнулись. Мощный удар шотландца пришелся прямо в середину щита противника. Копье Питера Гарнеша прошло выше щита и задело плечо Эмриса. Шотландцу понадобились все силы и сноровка, чтобы удержаться в седле.

По толпе прокатился восхищенный гул. Рыцари, развернув коней, возвращались на исходные позиции.

– Милорд, он схитрил! Я видел, он придержал копье! Он опустил его в последний момент! – возбужденно выпалил юный оруженосец, подавая Эмрису новое копье.

– А чего еще можно ждать от англичанина? – спокойно кивнул Эмрис. – Мне следовало быть готовым к подобным фокусам.

Противники вновь застыли друг против друга в ожидании сигнала. Прозвенели трубы, кружевной платок опустился, всадники ринулись в атаку.

Заранее придав копью нужное направление, Эмрис привстал на стременах, в то время как конь его бешеным галопом мчался навстречу противнику. Несмотря на тряску и тяжесть доспехов, Эмрис стоял на стременах как влитой. Однако при столкновении такая позиция была невыгодна – ему неминуемо грозило быть выбитым из седла.

Питер Гарнеш фыркнул в забрало. Не думал он, что этот шотландец такой идиот!

Буквально в последнюю секунду перед столкновением Макферсон опустился в седло, так что копье англичанина оказалось… точно напротив его лица. Не пытаясь уклониться в сторону, Эмрис атаковал.

Раздался глухой звук удара шотландца. Он достиг цели, тогда как копье Питера Гарнеша просвистело рядом с его головой.

Сдержав коня, Эмрис поднял забрало, отшвырнул треснувшее копье и под ликующий рев толпы оглянулся посмотреть на поверженного наземь соперника.

Изрыгая проклятия и непристойности и не сводя злобного взгляда с проклятого шотландца, Питер Гарнеш сумел, ухватившись за руку оруженосца, подняться на ноги.

Эмрис снял шлем, длинные светло-золотистые волосы свободно разметались по широким плечам. Он пустил коня рысью. Улыбаясь скупым поздравлениям англичан и дружелюбно махая рукой в ответ на восторженные вопли французов, сэр Эмрис Макферсон приблизился к королевской ложе. Оба монарха поздравили его с заслуженной победой. Франциск не скрывал своего торжества.

– Ваш противник – лучший из рыцарей, – громко провозгласил он. – Но вы, сэр Эмрис, превзошли всех! – Французский король обернулся к своему министру и взял у того выигранный им заклад. На секунду он задержал кольцо в руке, любуясь игрой солнечных лучей на тонкой огранке изумруда. Затем наклонился, чтобы передать кольцо победителю.

– Жаль, я не поспорил на Кале! – воскликнул Франциск, подмигивая Эмрису.

Макферсон улыбнулся в ответ, лицо же Генриха вытянулось. Таких шуток английский король не понимал.

Благодарно кивнув, Эмрис отъехал от королевской ложи и двинулся вдоль французской стороны трибун. Публика все еще шумела, приветствуя победителя, дамы вытягивали шеи, чтобы лучше рассмотреть знаменитость, а он скользил взглядом по рядам, пытаясь отыскать запомнившееся ему девичье лицо.

Ага! Наконец-то! Вот и она! На том же самом месте.

Элизабет внимательно рассматривала победителя турнира. В статном рыцаре чувствовалась сила и грация. Ну что же, она увидела вполне достаточно. Пора уходить. Образ светловолосого воина на могучем коне, смотрящего прямо на нее, – этот вдохновляющий образ четко запечатлелся у нее в памяти.

Эмрис был просто заворожен взглядом этих черных загадочных глаз. Девушка так пристально разглядывала его доспехи, фигуру, лицо. Неужели… она его желает? Ну так что ж, он пригласит ее! И сегодня же!

Вытащив шпагу, Эмрис надел кольцо короля Генриха на острие клинка и поверх ограждения протянул в сторону незнакомки.

Элизабет непроизвольно вытянула руку вперед, и кольцо упало ей на раскрытую ладонь.

Затихшая на мгновение толпа, с интересом наблюдавшая за происходящим, взорвалась многоголосьем – присутствующие на все лады судачили о происшедшем.

Загрузка...