Команданте

Глава 6 — В пять утра, без объявления войны

Минометный залп ухнул, когда грузовикам оставалось до ворот метров сто. И сразу же лагерь накрыла серия взрывов, и тут же еще одна, и еще, и еще…

Головная машина проскочила распахнутые разведчиками створки, следом веером разворачивались остальные, с них горохом сыпались партизаны, на ходу паля из винтовок. Поверх голов били установленные над кабинами пулеметы. Сейчас, в первые минуты замешательства, все зависело от того, как быстро нападающие будут наращивать силы.

Командирский грузовик остановился малость не доезжая лагеря и Вася из кузова смотрел и за разгорающимся боем, и за дорогой от Тараты, по которой уже неслись джипы Хосе и машины с бойцами Хоакина. Один из внедорожников вдруг вильнул, проскочил по диагонали неглубокий кювет, снес легкую ограду и вкатился на территорию лагеря, поливая все вокруг из «костореза», за ним сразу нырнули еще два. А ушедший вперед головной сунулся в ворота почти одновременно с последним грузовиком «строителей».

Обе машины сбросили скорость, напряженно смотревший вперед водитель грузовика вильнул влево, чтобы объехать ему одному видимое препятствия и… и столкнулся с джипом прямо в створе ворот.

Взревели двигатели, но стало только хуже — их заклинило между на совесть вбитыми столбами. С визгом тормозили машины Хоакина, не успевшие въехать в лагерь. Мгновенно образовался затор, из вставших машин выпрыгивали бойцы и бежали вперед, туда, где шла стрельба.

Там поднялась очередная цепочка разрывов, но из дыма и грохота уже послышались первые ответные выстрелы.

— Tvojy mat! — касик прыжком махнул из кузова на подножку, распахнул дверь кабины, толчком отпихнул водителя и сам сел за руль, одним движением воткнув передачу и нажав газ.

Двигатель взревел и потащил командирский грузовик вперед, набирая скорость.

«Только бы хватило, только бы хватило!»

Десять томительных секунд под орущий на предельных оборотах движок — и Вася проскочил мимо пробки по узенькому краю, правыми колесами по самой бровке кювета, крутанул руль и со всего разгона таранил застрявших в воротах. Удар был настолько силен, что джип улетел вперед, а левая стойка ворот рухнула. Застрявший грузовик взревел и покатился вперед, за ним въехал Вася, следом за ним в освобожденный проезд промчался и остальной отряд Хоакина.

Касик сдал немного назад и перелез в кузов, где слева от пулеметчика следил за боем Че.

— Я тебе говорил, не соваться вперед, chico.

— Я и не суюсь, я сдал назад, — Вася сплюнул жвачку из листьев коки, про которую совершенно забыл в суматохе.

— Балбес, без тебя разобрались бы.

— Взяли оружейку! — прокричал снизу посыльный от первой штурмовой группы.

В двухстах шагах мины легли прямо в домик радистов, подняв тучи пыли, в которых заискрили перебитые кабеля.

Грохот минометных разрывов и пальба понемногу принимали более упорядоченные формы — теперь можно было различить, что бой ведет не толпа, а несколько групп, давя противника огнем и не дергаясь вперед, несмотря на слабое сопротивление.

— А, дьявол! — воскликнул Че и показал рукой вглубь лагеря.

Там рухнула стена амбара и запертые в нем арестанты ломанулись кто куда, но большинство в сторону барака второй роты — видимо, нашелся сообразительный сарженто и повел тех, кто очухался от сингани с дедовыми добавками, бегом к оружейке.

Резко ослабла стрельба со стороны домиков инструкторов и офицеров — минометчики перенесли огонь туда и теперь гасили главный очаг сопротивления.

— Еще оружейку взяли! — проорал сквозь грохот разрывов посыльный.

— Отличные новости, chico! — глаза Гевары горели боевым задором. — Половина их стволов у нас в руках!

Половина-то половина, но даже если рейнджеры сумеют вооружить три сотни человек, партизанам мало не покажется.

— Казармы первой роты взяты, команданте!

Наконец отряд Хоакина занял предписанные позиции и теперь все упиралось в точность стрельбы минометов и согласованное с ними продвижение штурмовых групп.

Хосе с пятью джипами вышел во фланг лагерным строениям и теперь простреливал всю территорию насквозь, не давая перемещаться между бараками.

— Взяли оружейку третьей роты!

Но вслед за хорошей новостью тут же пришла плохая — арестанты пробились ко второй роте, последней из четырех, расхватали винтовки и все более организованно отвечали, укрывшись за стенами барака. Сотня или даже полторы сотни стволов — тоже не хрен собачий.

— Надо накрыть этих сукиных сынов минометами, — Че обернулся в поисках посыльного. — Давай на джип, скажи Коко, чтобы перенес огонь на вторую роту! И быстро, быстро, иначе завязнем!

Вася сиганул через борт, за ним метнулись три его бойца.

— Куда, chico?

— Офицеров давить.

Уцелевшие инструктора и офицеры закрепились в овражке позади разнесенной в щепки кухни и успешно отбивались — в отличие от прочих, оружие ночью они держали при себе. И не только личное — оттуда метко огрызались два пулемета, уж чего-чего, а стрелять «зеленых беретов» учили на совесть.

Вася упал в цепь к Римаку:

— У твоих гранаты есть?

Хозяйственный индеец кивнул — еще бы у него да не было!

— Собери десять человек, по три гранаты на каждого.

Через минуту касик, укрывшись за углом барака, объяснил задачу — проползти вперед на расстояние броска, распрямить усики на чеках, с одной гранаты чеку вынуть. Кидать по команде или как только из оврага начнут стрелять вверх.

Под прикрытием огня товарищей десятка, прикрываясь телами убитых рейнджеров, подползла к оврагу. Повинуясь толчку касика, Римак на кечуа приказал прекратить огонь, а Вася заорал на английском:

— Gooks on the trees![25]

И сразу же из оврага пулеметы и несколько винтовок хлестнули по кронам невысоких деревьев, сшибая с них листья и ветки.

— Давай!

Десяти гранат на небольшой овражек хватило с избытком, но посланные вперед метнули все до единой. Тридцать секунд молчания и группа Римака броском преодолела последние метры, после чего несколько молодых бойцов выбыли из строя — отправились блевать. При виде воняющей дерьмом кровавой каши, в которую гранаты превратили американских инструкторов и боливийских офицеров, даже у бывалых вояк подкатило к горлу.

Над головой противно свистнули мины и Вася рухнул на землю, дернув за собой замешкавшегося партизана. Рядом упал Римак, поваливший сразу двоих.

Барк второй роты превратился в огненный ад — в нем рвались мины, его непрерывно обстреливала группа Хоакина и пулеметчики Хосе, мгновение, другое — и лишенные командования остатки защитников лагеря кинулись бежать.

Бежать за гребень, туда, где они каждое утро наматывали километры, где они знали каждую тропку.

И где стоял заслон Иская.

Стрельба в лагере стихла. Вася машинально посмотрел на часы — пять двадцать одна, весь бой меньше получаса. Солнце только-только вставало над цепями Восточной Кордильеры, но вместо рассветных птичек слышны только рубленые команды — группы зачищают строения лагеря, выдергивают тех, кто успел забиться в щели, переносят убитых и раненых… Опираясь на винтовку, Вася доковылял до командирской машины, где над бортом торчала сигара в зубах Че.

— Эй, abuelito, сейчас пленных погонят, надел бы ты бандану.

— Еще две затяжки.

С ветки над ними неожиданно свалился мамако[26], древесный куриц, грянулся оземь, встрепенулся и с криками «пин-пин-пин-пин» кинулся наутек, хлопая крыльями. Не иначе, пальба вогнала птичку в ступор и весь замес пернатое сидело, держась одеревеневшими коготками за ветку, а тут вот отмякло.

— Командирам групп прочесать лагерь, собрать трофеи!

От машины разбежались посыльные. Тот, что гонял к минометчикам, уже вернулся и немедля умчался обратно — дать сигнал по радио порожней колонне прибыть на загрузку.

Боевой адреналин сгорал, глаз наконец стал выцеплять детали — оторванный рукав на выбитой раме окна, расколотый кухонный котел, дымящий автомобиль, смердящая жженой изоляцией радиорубка. Почти все строения разбиты, почти везде пробивается пламя, почти везде пороховой туман, но ветерок с гор уже рассеивал кислую пороховую вонь, дополненную запахами пожарища, крови, а кое-где и ароматом вывернутых взрывами кишок.

— Команданте, куда пленных?

Гевара осмотрелся, наиболее целым, как ни странно, выглядел амбар, хоть и с рухнувшей стеной.

— В амбар, положить на землю, под охрану пулеметчиков!

— Я гляну на них, — Вася выпрыгнул из кузова.

За спиной голосом Иская скрежетнула моторола:

— Пять-один, встречайте.

С гребня, оттуда, где на востоке над равнинами Санта-Круса уже встало солнце, потянулись цепочки герильерос и отловленных беглецов с заложенными за голову руками.

В амбаре на земле сидело около двухсот человек, многие так и не успели одеться, у части одежда порвалась в бою. Чумазые лица, кровь, необработанные еще раны, несколько человек явно не жильцы.

— Кечуа, встать и перейти к правой стене, — Вася указал рукой. — Аймару — к левой. Остальные к задней.

Стоя между двумя джипами с развернутыми в сторону амбара пулеметами, касик наблюдал неохотное движение пленных, а затем, когда все уселись на новых местах, послал к левой стене урожденного аймару Серапио, а сам двинулся к правой.

— Я касик Тупак Амару Третий. Кто желает стать моим воином?

По толпе пленных прошла волна, но добровольцев наружу не вынесла.

— Чем докажешь? — презрительно бросил здоровяк в первом ряду.

«Хорошая такая морда, откормленная, прямо кулацкая» — пришел в голову Васе неожиданный эпитет. Он провел глазами по сидящим индейцам и неожиданно зацепился взглядом за парня в третьем ряду. Неуловимо знакомое лицо, и чем больше Вася в него вглядывался, там более неуютно чувствовал себя индеец. Он тревожно стрелял глазами направо и налево и, наконец, сморщился, как от физической боли. И Вася узнал эти морщины. Ну что же, за добро добром.

— Карлос Уанка Суксо, — уставил касик палец на оторопевшего кечуа. — Родился около Вальегранде, там же и школу закончил, так?

— Т-так, — заикаясь, подтвердил пленный.

— Иди домой. И помни, если ты возьмешься за оружие, страшное проклятие ляжет на тебя и на твоих детей до третьего колена.

Уанка встал, но когда проходил мимо, за его спиной вскочил здоровенный и бросился на касика. Спасибо отцовской школе, Вася среагировал верно — отошел, подсел, крутанул…

Здоровяк потерял равновесие и обрушился на землю, но тут же попытался подняться.

Вася пробил ему в нос и противник отключился, распластавшись как куль с говном.

Невиданная прозорливость касика и два движения, которыми он отключил самого здорового сарженто в лагере, произвели нужное впечатление — в добровольцы подалось пятнадцать человек. Остальным велели заняться перевязками, для чего под причитания Римака выдали из захваченного бинты и медикаменты.

Подошел Антонио:

— Мне опросить несколько человек.

— Без проблем. Как там с погрузкой?

— Почти тысяча винтовок, больше шестидесяти пулеметов и так далее. Грузовиков не хватит.

— Пошли людей в город, реквизируй машины. Кстати, что там Габриэль?

— Пока не появился.

Вася оставил пленных на Антонио, а «добровольцев» на Серапио и вернулся к грузовику, ломая голову, почему так задержалась группа Габриэля, которой выпала самая простая задача.

Собаки во дворе продержались почти час, прежде чем запах приманки пересилил вбитые дрессурой правила. Первой сожрала кусок чепрачная сука, за ней кинулись два других пса и вскоре все, почуяв неодолимые позывы ко сну, добрели до вольера и там рухнули на свои подстилки. Пятнадцать минут — и никакой беготни по двору, только тихое сопение и легкий храп.

Без четверти пять Габриэль подал команду и его группа тихо перемахнула забор в трех местах, боец открыл калитку, чтобы изрядно пожившему парагвайцу не пришлось сигать через высокие штакетины. В дом вели парадная и задняя двери, у каждой встало по двое и еще один страховал под окнами спальни.

Еле-еле слышно щелкнул замок и первая пара вошла в дом. Легкий скрип половиц со стороны кухни подтвердил, что зашла и вторая пара. Осторожно выставленные вперед пистолеты с глушителями — слева гостиная, за ней коридор к спальне, широкий ковер-палас скрадывал и без того тихие шаги, группа неслышно выстроилась клином, передний взялся за ручку двери и медленно потянул ее на себя.

В приоткрытую щель с рычанием метнулся сгусток мрака и сбил Габриэля с напарником на пол, а из спальни сверкнула вспышка и ударил по ушам гром. Габриэль изо всех сил удерживал пса, норовившего вцепиться в горло и ронявшего слюну с клыков, напарник судорожно барахтался под ними, передний с хрипом падал на пол. Последний, четвертый, от неожиданности отскочил и стена скрыла от него хозяина дома.

Овчарка впилась Габриэлю в левую руку, но правой с зажатым в ней пистолетом он принялся молотить собаку по башке. Напарник, бросив попытки вылезти, просто несколько раз выстрелил с пола в направлении спальни, но там посыпались оконные стекла и снаружи глухо стукнули два выстрела.

Хозяин зашипел, схватился за правое плечо и прекратил сопротивление.

Четвертый скользнул вперед и в упор застрелил зверя.

Несколько минут спустя хозяина перевязали, скрутили руки за спиной и завернули в тот самый палас. Труп собаки просто отодвинули в сторону, тело первого бойца вынесли во двор. Напарник бинтовал порванную руку Габриэля, двое остальных с потайными фонарями лихорадочно потрошили дом, перетряхивая все шкафы, столы и комоды.

— За картиной, — морщась от боли прошипел парагваец.

Сдвинув альпийский пейзажик, четвертый обнаружил дверцу сейфа и метнулся к ждавшей за углом машине за ломиком.

— Заканчивай, — бросил Габриэль напарнику, — сейчас важнее документы, потом перевяжем как следует.

Еще через двадцать минут они загнали машину во двор, погрузили тело погибшего товарища, свернутый палас и несколько набитых бумагами и книгами мешков.

Они обогнали три грузовика, ехавшие из города в направлении лагеря и въехали в самую середину разгрома, прямо к командирскому грузовику. Стоило только Габриэлю вылезти из машины, как навстречу бросился и обнял его касик:

— Ну слава богу!

Парагваец взвыл, пошатнулся и медленно осел на землю.

— Что с ним? — метнул взгляд на остальных Вася.

— Собака подрала, — мрачно сообщил напарник. — И у нас один погибший.

— Главное скажи, взяли?

— Взяли, взяли, — проворчал маленько пришедший в себя Габриэль. — Вон, завернутый.

— Почему потери?

— Одна собака спала в доме, учуяла.

Вася выдохнул и отвернулся. Всего не учтешь, потери неизбежны. Вон, в налете на лагерь потеряли человек тридцать, да еще полсотни раненых, оттого там затянули с погрузкой.

— Касик, что делать с американцами?

— Сам разберусь, веди.

У остатков инструкторского домика лежали перевязанные капитан Фрике и сержант Рейнольдс — их документы передал посыльный.

Капитан был без сознания, а сержант, несмотря на тяжесть ранения, спокойно смотрел на подошедших к нему. Вася присел на корточки, посмотрел на одного, другого…

— Я оставлю вас здесь, помощь из Кочабамбы придет часа через два, постарайтесь продержаться. И запомните — это не ваша земля, вам тут делать нечего.

В глазах Рейнольдса мелькнуло удивление, но сержант промолчал.

Погрузку закончили в полседьмого. За десять минут до этого Вася снова обратился к пленным:

— Пока мы не уедем и еще полчаса сидеть здесь и не шевелится. Кто встанет — пристрелят снайперы. После — свободны и вольны идти куда угодно.

По толпе прокатился вздох облегчения.

— Но если вы еще раз возьметесь за оружие, на вас падет проклятие Супая![27] Это обещаю вам я, инка Тупак Амару!

Кое-кто украдкой перекрестился, остальные склонили головы.

Последний джип покинул Тарату ближе к семи, оставив за бортом пепелище с уцелевшим лагерным флагштоком, на котором колыхалось черное знамя с красным андским крестом.

Сразу по возвращении на главную базу, пока разбирали и складировали добытое, Че и Вася засели за послание из Санта-Круса. Неизвестный автор, судя по всему, высокопоставленный офицер, намекал на недовольство кадровых армейцев президентом и новым командованием после смещения генерала Овандо, и предлагал сепаратные переговоры.

— Что думаешь, chico?

— Среди военных есть разные люди, возможно, кто-то и способен на такое, — раздумчиво протянул Вася. — Тем более Санта-Крус всегда фрондировал против Ла-Паса.

— Было бы здорово устроить небольшой переворот, но это может быть липой.

— Угу, написать можно что угодно. Вот если бы они сделали нечто в нашу пользу, после чего уже не отыграть назад…

— Знаю! — вдруг улыбнулся Гевара. — Пусть они передадут тысячу винтовок рабочей милиции!

— Класс! — Вася на радостях хлопнул старшего товарища по плечу. — В любом случае мы в выигрыше!

— Тогда пиши ответ. Согласие, винтовки и пусть присылают на переговоры не меньше чем полковника, а то знаю я этих «свободных офицеров».[28]

Закончив с писаиной, касик навестил Габриэля — укусы нагноились и Моро, врач-кубинец, запер его до утра в импровизированный госпиталь.

— Все в порядке, парень, — улыбнулся бледный парагваец, — этот коновал вычистил раны и обколол меня антибиотиками. Через недельку буду как новый. Ты лучше скажи, что там наш человек в Тарате?

— Пока не знаю. Во время боя его контузило, он оставался в амбаре с остальными пленными, надеюсь, скоро выйдет на связь.

— Ну, хорошо, если так.

Он поговорили еще о добровольцах их рейнджеров, которых надлежало раскидать по разным лагерям под надзор и если они выдержат испытательный срок, использовать как инструкторов.

Подсчитав трофеи, Римак испытал хозяйственный оргазм — тысяча винтовок! ботинки! пулеметы! аптечки! снаряга! форма! патроны штабелями ящиков! компасы! мины и минометы! часы! гранаты! фонарики! Несколько омрачал радость приказ отдать все маузеровские патроны, винтовки и пулеметы под него рабочей милиции, но все равно, добытого было столько, что глаза разбегались, а руки непроизвольно загребали воздух. Вася же больше всего кайфовал от добытых на складе радиостанций PRC-25 — пяти в автомобильном исполнении и восьми носимых. И пусть половина из них покоцана взрывами, на крайний случай пойдут на запчасти, зато с остальными можно резко поднять управляемость в бою! Черт с ней, что она весит шесть кило — это пустяк по сравнению с возможными выгодами!

Почти такую же эйфорию штабных быстро обломал Че, напомнив о косяках и потерях, в особенности его внимания удостоились оба устроивших затор водителя. Но все равно, Хоакин, Катари, Искай, Габриэль — все радовались. В конце концов Гевара обвел всех суровым взором и скомандовал:

— Прошу всех встать.

Штабные, недоумевая, поднялись со скамеек.

— За успехи в планировании и проведении, а также за героизм на поле боя произвожу Тупака Амару в команданте.

С этими словами Че достал из кармана две вышитых на черно-красных ромбах звездочки и пристроил их на плечи оторопевшему касику.

«Ну офигеть теперь. Команданте в двадцать пять лет, вряд ли моему здешнему телу больше».

— Качать команданте! — первым опомнился Инти.

Васю со смехом выволокли наружу и принялись подкидывать под изумленными взглядами партизан. Взлетая вверх, он ощущал легкое головокружение и хохотал, нелепо взмахивая руками и ногами. Когда качание закончилось, его чуть было не уронили на землю, но удержали, а стоило выпрямиться, подошел и обнял Че:

— Береги себя, chico, нам еще брать весь континент!

И сильнее головокружения ударила мысль о том, что все это происходит 9 октября 1967 года, в день, когда вот этот патлатый чувак со смеющимися глазами и редкой бороденкой был расстрелян в Ла-Игере…

Вася обнял Гевару.

— Не боись, abuelito, мы еще дослужимся до маршалов!