Комерс: Тем, кто не дожил

Человек-беда

Одна из главных моих ошибок 90-х – почти полное непонимание того факта, что если из-за человека практически всегда возникают проблемы, то нужно немедленно слать его как можно дальше – и, главное, ни под каким видом не иметь с ним дел. «Человек-проблема» – об этом Рон Хаббард писал, да и не только он.

Вот и с дивным Колей Гуревичем была такая байда. То есть по концовке он всегда отвечал имуществом за очередные косяки, но растягивалось это на месяцы. И главное – принцип: замутишь что-то с Колей – гарантированно наживешь грандиозный геморрой. Но кто же знал, что на сей раз гимор получится настолько глобальным.

Короче говоря, Николай объявил мне, что у него нарисовалась какая-то феноменально крутая контора, которая и обналичку умеет делать (причем быстро и недорого), и деньги в траст берет под какие-то нечеловеческие проценты – и вообще пальцы веером, сопли пузырями. А руководит всем этим некий финансовый гений с неимоверными связями – даром что ему 19 лет.

«Гения» я увидел, когда мы с Колей вышли из офиса покурить. Улица Гашека на Маяковке представляла собой летом 93-го тихий переулок, где и трафика особого не наблюдалось. Стоим у подъезда, курим – и тут со скрипом шин подлетают два «лендровера» – причем головной паркуется аккурат в задницу стоящему поблизости «ниссану». С водительского сиденья джипа в окружении охраны вываливается очень молодой, но уже успевший изрядно полысеть крендель и эдаким бодрячком бежит к входной двери. Зрелище комичное – и довольно странное: шесть здоровенных дядек-охранников и малюсенький плешивый юнец с горящими глазами.

– Э-э, уважаемий! – пошел было на перехват хозяин «ниссана», благообразный полный кавказец. – Зачем ви паврэдили маю машину?!

– Не сейчас, не сейчас, – бросил на ходу гений. – Очень тороплюсь, две встречи подряд. Вот моя визитка – свяжемся и все решим.

Гений, сопровождаемый эскортом охраны, скрылся в дверях. Все действо заняло не больше минуты-полутора.

– Вот это – Лазарь, – уважительным полушепотом пояснил мне Коля. Спасибо, я уже сам все понял. Ну да, похож на гения – что ж я, гениев не видел?..

Официально Лазарю Шестакову меня представили минут через сорок: Коля как-то пропихнулся через очередь в приемной.

– Так, обнал? Нет проблем! Ты почем сейчас делаешь? Ага, у меня на полпроцента дешевле, причем могу выдавать прямо по платежке. Засылай хоть завтра, реквизиты возьмешь у Коли.

Я видел много самоуверенных людей со сверхбыстрой реакцией, но тут был реально впечатлен. Еще и два охранника прямо в кабинете, пиджаки недвусмысленно топорщатся.

– Но обнал – это скучно, – все в том же телеграфном ритме продолжил Лазарь. – У меня проекты по нефтянке и недвижке – нужно оборотное бабло. Принимаю под двадцать пять процентов в месяц; что накрутишь сверху – все твое. Долю получать будешь прямо с меня, так что никаких проблем. Все, давай! У меня через полчаса чечены приезжают.

Ого! Вот это размах. Плюс еще в очереди в приемной увидел пару лиц, хорошо знакомых по теле– и киноэкранам. Кто же знал, что в ближайшее время предстоит увидеть в этих стенах целую кучу знаменитостей, вот только удовольствия никакого это не доставит.

Коля успел рассказать мне, что Лазарь совсем еще юношей был именно тем человеком, который в январе 91-го вел из Вильнюса репортаж для «Эха Москвы» во время штурма телецентра. Удивительное дело: при всей моей тогдашней нелюбви к журналистам (я их, собственно, и сейчас не очень, но как-то пообвыкся) этот штрих лишь усугубил общее впечатление: «Экий матерый человечище, даром что на вид хлипкий!»

Задним числом, конечно, легко себе пенять в духе гоголевского городничего: «Сосульку, тряпку принял за важного человека!» Но тут, наверное, что-то другое: Хлестаковы (в отличие от Шестаковых) на двух джипах с охраной не ездят, даже если с чеченцами встречаются. Да и сам я не городничий, чего уж там. «Нармальный комерс», но уж точно никак не городничий – и знакомство с Лазарем самооценки никак не прибавило. Ну разве что «чувство причастности», будь оно неладно.

Роковое яйцо

Должен заметить, что титан мысли попался мне на редкость вовремя: обстоятельства сложились так, что тусовке понадобились деньги. В смысле понадобились для дела: из небытия появился наш старый знакомый Пряник. Все такой же – неунывающий бодрый толстячок, как будто и не было истории с ингушами. Доктор где-то неделю пропадал с ним по пьянкам-блядкам, после чего сообщил, что есть маза совершить очередную аферу века.

– Смотри, – промычал он, явившись с гулянок. – У Сашки есть выход на яйцо Фаберже. Это атомные бабки, а взять можно всего за десять штук грина. Причем это где-то в Усть-Пердюйске, так что спешки нет. Хотя вообще-то можно попробовать где-нибудь перехватить месяца на три.

– Отлично! – разозлился я. – Давай уж сразу к ингушам Мишкиным обратимся. Типа, здрасьте, есть тут одна очень интересная байда от известного вам Пряника, дайте червонец под наш ответ. Нам, типа, в прошлый раз мало показалось, хотим еще попробовать!

– Ну почему обязательно к Мишке с Исой, есть и другие люди…

– Макс, да ты совсем мозги пропил! Пряник твой фуфлогон, я это знаю, и ты это знаешь. Я под него копейку не возьму, а за червонец нам обоим головы оторвут. Нет, я понимаю, что тебя в нужный момент на стрелку мама не отпустит, и почки у тебя как раз в это время заболят, но ну-ка его, знаешь ли!..

– Да что ты суетишься. – С похмелья Доктор бывает нетороплив и вальяжен. – Я же сказал, спешки нет – утопчем и по времени, и по баблу. Денег наковыряем не торопясь, а там и разберемся. Заодно Пряник с нами рассчитается – ты ж по этому поводу уже год гундишь. Короче, так. Я на месяц еду в Коктебель, все концы оставляю тебе. Ни в чем себе тут не отказывай и ищи новые схемы денег поднять.

– Ну ништяк! То есть ты по бабам в Кок на море, а я тут конопаться? Ну спасибо, родной!

– Слушай, хорош грузить! Обычные наши дела ты и один без проблем обтяпаешь. По обналу все и так идет, под процент люди денег дать в очередь стоят. Найдешь человека, который берет на траст – и без проблем. А поездка в Кок – сплошная экономия: там же все копейки стоит. Так что не суетись, а попозже и сам приезжай. Я как раз на месте все и разведаю.

– Да уж, ты разведаешь… – Ну что же у меня за судьба такая дурная, только что не свечку держать! Впрочем, сплавить этого дуроеба на полтора месяца из Москвы даже полезно: идиотских движух меньше будет. А сам я вроде косячить особо не склонен. Вроде, ага.

– Сашек обоих я с собой возьму, наверное, – добавил Макс.

– Ну здрасьте-приехали! То есть мне и налик таскать в одиночку, да еще и без машины!

– Ой, ну расслабься уже! Может, возьму обоих – а может, только одного – еще не решил. У Комиссарова с бабой непонятки, да и солнце он не любит. И зачем тебе машина, если и заказчики, и исполнители к тебе насчет нала домой ездят? Кстати, такси твои любимые еще никто не отменял.

Насчет дома – справедливо. К этому моменту мы отстроили цепочку так, что на дом (ну, в один из трех домов – ко мне, к Доктору или на Чертань) приезжали не только заказчики по обнальным делам, но и исполнители. То есть сидеть одному с мешком денег, конечно, не ахти как приятно, но всяко лучше, чем с этим же мешком по Москве бегать.

В общем, будем считать, что Макс меня убедил. Ну или я сам убедился, тем более что переупрямить этого упрямого дурака все равно невозможно – сколько раз проверял. В конце концов, коктебельский отдых я выношу только в небольших количествах. Вырвусь потом на полторы-две недельки – и хорош. А спокойно поработать, чтоб никто не пилил, даже приятно. Никто не требует резких движений, никто не впрягается в левые дела, о которых узнаешь только тогда, когда уже полные вилы и надо разруливать. Нет, одному в Москве при делах куда спокойнее, чем с этим безумцем даже на отдыхе. Доктор тоже большой мастер словить гимор на ровном месте, и лучше я от него отдохну прямо на месте, без экстремизма. Опять-таки месяцок его не видеть и не слышать – уже неплохо.

Вот такие диспозиции были у меня летом 93-го года. Хотя чуть позже выяснилось, что все складывается далеко не так гладко.

Как мотылек на огонь

В лазаревскую тусовку я влезал не торопясь: уж больно люди серьезные. Гении. Пару раз отправил через них средние суммы по обналу, контора работала как часы. Ну, условные часы, конечно, – день-два просрочки, но по тем временам ничего страшного в этом не было. Никаких поводов для беспокойства.

Тем более что к этому моменту я успел познакомиться с, как сказали бы теперь, исполнительной дирекцией. Милая супружеская пара, Ира Никонова и ее муж Миша (номинальный гендиректор фирмы). Обоим под 35, любители выпить, попеть песни под гитару (старая школа!) и посмеяться. Спокойного Мишу (офицерский типаж: высокий, крепкий, усы, светлые волосы коротко острижены) удачно дополняла цыганистая хохотушка Ирка. «Цыганистая» – в смысле жгучая брюнетка, небольшого роста, но вполне в теле. Оба в свое время окончили МИСИ, оба любители КСП – в общем, «люди моего круга», причем круга, из которого я успел изрядно выпасть. Приятная компания, одним словом.

Появляться в конторе на Гашека я стал все чаще, благо от дому два шага, да летом на Маяковке и просто откровенно приятно: тихо, зелень, ветерок. Иногда денег забрать (ну да – здесь предлагался только самовывоз), но чаще просто потусоваться. Основной специализацией «никоновцев» (так мы назвали в дальнейшем эту пару) была наружная реклама, и понятно, что они перманентно искали новых заказчиков. Обсуждалось, само собой, не только это: «потрещать за научные разработки» очень уважали обе стороны.

Одной из главных тем обсуждения была, как нетрудно догадаться, персона Лазаря, великого и ужасного. Сам господин Шестаков часто по-свойски наведывался в кабинет к подчиненным; видя меня, что называется, «одаривал приветным взором». Никоновцам привычно, а мне приятно, чего уж там.

Тем более что Биг Босс часто выдергивал меня на конфиденциальные разговоры. Смысл которых, впрочем, сводился к одному: «Ты пойми, обнал – это детские игры! Ищи деньги под мои проекты, и вообще – держись меня!»

Люди, желающие дать денег под процент, у меня были – причем не один и не два. Правда, от предлагаемых Лазарем условий многие банально шугались: «Что-то уж больно сладко». Но я уверенно шагал навстречу пропасти: как же так, сам Шестаков – уже без всяких посредников (Гуревич из тусовки как-то выпал) – предлагает прямое сотрудничество! Это ж какие перспективы! Тем более что про необходимость изыскивать средства на чертово Фаберже я тоже не забывал. Даром что в существование его, если честно, особо не верил, а уж в то, что что-то срастется, и подавно.

Несколько раз за компанию брал с собой Бублика. Он как раз нашел себе женщину, у которой решил обосноваться, аккурат в паре домов от меня. Парочка, конечно, была уморительная: длинный и тощий Бубел и весьма пышная Марина. Но как минимум на первых порах жили они довольно неплохо. Тем более что Володя, не будь дураком, почти постоянно был в завязке, а в трезвом виде он человек приятный и даже небезынтересный. На Гашека его приняли… ну, не так радушно, как меня, но при его виде тоже выражали вполне положительные эмоции.

Места в лазаревской конторе было предостаточно – так что в какой-то момент я обнаружил, что мотаюсь туда почти как на работу: благо, что стул-стол-телефон предоставляли запросто, а компьютер категорически не воспринимался как элемент собственной жизни (только как товар – да и это, скорее, уже в прошлом). Не исключаю, что просто соскучился по офисной работе: ничего подобного у меня к этому моменту не было уже почти пять лет. К никоновцам даже пару раз съездил попьянствовать домой: скромная двушка на Каховке была всегда гостеприимно распахнута для друзей. В число которых я вроде бы довольно уверенно и вошел.

«Увязание коготка» проходило в несколько этапов. Уже став, можно сказать, другом семьи и почти сотрудником лазаревцев-никоновцев, я все же смотался на недельку в Крым к братве. Успев перед выездом принципиально договориться с парой человек, которые были готовы поиграться в шестаковский траст. Жадность если и не лишает рассудка, то уж точно прибивает инстинкт самосохранения.

Первомайство

Коктебель мне на сей раз не понравился вообще. Еврейское счастье: напороться в конце августа на довольно прохладную погоду, да еще и с постоянными дождями.

Но леший с ней, с погодой: людей, ездящих в Кок на майские праздники, этим напугать сложно. А вот явление в эту, так сказать, Тулу со своим самоваром привело к куда более серьезным проблемам.

Очередную Лену (партийная кличка Первомайская – по месту жительства) я лениво окучивал аж несколько лет. Не удивляйтесь: «ленивое окучивание» – это звонки раз в пару месяцев по большой пьяни. Барышню мне подогнал еще Костенко, который, как я понял, в свое время так от нее ничего и не добился.

И надо ж было такому случиться, что по весне я ее в очередной раз заманил к себе домой, где все и свершилось. На глазах у изумленной подруги, лежавшей на соседней кровати менее чем в метре от ложа страсти («таки здрасьте!», ага). И пошел какой-то странный вялотекущий роман, в котором, похоже, обе стороны не очень понимали, что они друг из под друга хотят. Зато очень скоро выяснилось, чего обе стороны как раз таки не хотят, причем категорически. Но до этого оставалось еще несколько месяцев.

Девушка Лена была… странной. Другой вопрос, что странности ее уж больно часто напоминали обычную стервозность. При том, что внешне на классическую стерву она вовсе не походила – скорее уж на тургеневскую барышню. Миниатюрная блондинка с длиннющими волосами, маленькой грудью и тихим голосом. Впрочем, и этим тихим голосом гадости она умела говорить очень хорошо.

Оглядываясь назад, могу сказать, что один из главных минусов всех женщин (ну, по крайней мере тех, которые мне встречались) – то, что они из-под тебя постоянно чего-то хотят. Нет, речь не о деньгах – хотя дорогие вещи Лене очень нравились, да и на машинки она заглядывалась типа «Мерседес S 140». Просто чего-то ей постоянно было надо и, что хуже, постоянно что-то не нравилось. Я и сам иногда не прочь поныть, но не на постоянке же этим баловать любимого человека! И я плохой, и друзья у меня говнюки, да и вообще жизнь – дерьмо, а тут еще и дождик какой-то противный. И это, так сказать, на ровном месте, в отсутствие каких-либо конкретных поводов. А поводы появлялись, не извольте беспокоиться. Мы, знаете ли, тоже не книжные черви какие, умеем зажечь.

Роман едва не завершился досрочно в ситуации, которая начиналась совсем уж безобидно: что называется, ничто не предвещало. Поездка с серьезными финансистами ко всеобщему приятелю, сыну всем известного академика, на его дачу в Жуковке. Нефиговый дом, участок полгектара, шашлыки, французские коньяк-шампанское, интеллигентные собеседники…

Но нет. Ветер, изволите видеть, мешает играть в бадминтон, мясо жесткое, зашедший на огонек сосед (на минуточку – внук Брежнева Андрей) выглядит помято и одет в какую-то телогрейку… Ближе к ночи – ах, ты напился, тут столько народу, трахаться с тобой я не хочу и не буду.

Все это несколько надоело, и я начал конкретно квасить. Да так, что как возвращался домой – не помню вообще. Утром продрал глаза – ага, дома! Хлопнул, не глядя, по постели – та-ак, еще и один, что за дела?.. Где, собственно говоря, Лена?.. Ох-х…

Звонок домой даме – голос настолько ледяной, что можно заморозить ящик пива. Ну понятно, что я сволочь, скотина, которая даже домой не отвезла. Минутку, а почему ты ко мне ехать отказалась?

– А ты сам не помнишь? Ты был пьян, ты был мерзкий, мерзкий! А когда ты в такси достал ствол…

Опаньки. А вот это уже веселее. Ствол, само собой, газовый, «но и тем не менее». В темноте отличить довольно сложно, хотя у таксеров, по идее, глаз наметанный.

– Погоди на трубке! – Бегом к вешалке, руку в карман куртки. Ага, вот и родная «перфекта» 8-го калибра, само собой, газовая. Так, что у нас с предохранителем? Не снят. Уже хорошо, теперь можно продолжить беседу. – Так чего со стволом? Я ж его даже с предохранителя не снял!

– Скотина, ты ничего не помнишь! Как у водителя перед носом пистолетом размахивал – тоже не помнишь?..

– Ой! – Ну нельзя такие вещи рассказывать человеку, который еще толком похмелиться не успел. По крайней мере понятно, что все целы, а пугал я точно не Ленку. – М-м-м… А зачем я, собственно, волыну-то вытащил?.. Я же такой мирный юноша, Ле-еночка…

– Ты не юноша, ты скотина! Бедный водитель проскочил разворот с моста, ты начал ругаться, а потом…

– Погоди, ну да – мы проскочили разворот, и чего?.. Через Ленинградку к дому проехать ровно три минуты, ночью-то.

Короткие гудки. Наливаю стакан, перезваниваю.

– Это ты?.. Ты так ничего и не понял?.. Почему ты не отвез меня на Первомайскую?!

– Погоди, так мы были в двух шагах от моего дома, какая еще Первомайская?..

– Ты думал, что после всего этого я пойду к такому уроду?! Я тебе сказала, чтоб отвез меня домой!

Тут лучше промолчать, пусть уж человек выговорится. Тем более что в данном случае каждое слово однозначно будет использовано против меня.

– Ты отказался меня провожать, дрянь! Дал мне денег и сказал, чтоб разбиралась сама! Он же мог меня изнасиловать, изнасиловать!

М-да, картинка складывается действительно так себе. Нехорошо получилось – другой вопрос, что дама наверняка передергивает, а то и конкретно подвирает. Хотя про ствол она не знала, так что…

– И не звони мне больше! Не звони мне больше никогда, слышишь?! Скотина!

Ну, не звони – так не звони. В конце концов, девушек хороших под рукой много. И, что существенней, качаловские паузы мы держать умеем. Месяца эдак на два, как водится.

Да-да: история на этом не закончилась. Вторым актом лирической драмы стал тот самый Коктебель. А потом наступил и третий – много хуже обоих предыдущих, вместе взятых. Во всех отношениях.

Поезд, водка, два ствола

Да, поездка в Крым не задалась сразу. Все началось с того, что я упал с верхней полки…

Нет, началось все-таки раньше: когда пьяная гурьба загрузилась в поезд. Выяснилось, что даже для «пьяного поезда» водки мы взяли многовато: больше чем по литру на лицо, включая и дам. Всерьез пить начали после обеда, а вечера я просто не запомнил. Вот пил-пил – и полный провал.

В провале и падал с верхней полки (ловко угодив на стоявшую на столе очередную бутылку зелья), ругался с Леной, залезал обратно – все это мне рассказали уже потом. Пока же я проснулся в шесть утра, с квадратной головой, почему-то в мокрой куртке, при этом очень болела спина.

Все спали, причем Комиссаров выглядел странно: что-то у него было с лицом. Я спустился вниз на предмет похмелиться, а заодно протрубил подъем.

Когда я увидел рожи обоих Сашек, то начал себя щипать: решил, что еще не проснулся. Такими битыми я не видел ни одного, ни другого.

Нет, все верно, хоть общипайся. Длинноносый Комиссаров мордой вообще напоминал бультерьера, а ряху Маркова украшали два здоровенных бланша плюс еще кровоточащая шишка на лбу.

– Это когда вы успели? – изумился я.

– Когда-когда, – ответила за всех Лена. – Пить надо меньше, вот все и проспал. Ты же вчера вырубился в восемь вечера. Еще мне напоследок гадостей наговорил, пьяная скотина!

– Ну, извини. Так чего с ребятами?

– Так это все Краб глупый, – начал печальное повествование Комиссаров. – Нам скучно стало вечером, пошли в вагон-ресторан. Крабушка там нашел каких-то молодых, подсел к ним за столик и начал жизни учить.

– И что, доучился?

– Да нет, посидели, выпили, вернулись к себе в вагон – и тут он мне заявляет, что пацаны у него плейер подломили!

– Не плейер, а CD Walkman от Sony! – встрял в беседу заспанный Краб. – Двести баксов стоит, между прочим.

– Ну, плейер, вокмен, мне без разницы, – мрачно продолжил Комиссаров. – Короче, этого дурака прибило на измену, он вернулся – и давай на молодых наезжать!

– А те прямо на месте и отоварили?..

– Нет, пошли в тамбур разбираться. Краб еще газуху сдуру достал, но пальнул так, что весь газ на него и пошел. Тут-то оно и началось.

– Там один здоровый такой был, здоровее меня, – пожаловался побитый толстяк.

– Ага, он еще тебя твоим же «магнумом» по лбу и отоварил! – ухмыльнулся Комиссаров. – А потом вернул и еще съязвил, гадина: «Вы, я вижу, люди серьезные, так что ствол отдаю со всей уважухой!»

Неплохое начало поездки, да?.. Продолжение было ничуть не лучше. Наложилось все сразу: и мерзкая погода, и общий настрой (тем летом все почему-то были жутко нервные), да и вообще нечего ездить в Тулу со своим самоваром. Ленка продемонстрировала все прелести своего характера – так что уже на третий день пришлось сваливать из пионерлагеря, где вся компания разместилась, и искать новое жилье. А с этим в сезон сложно: даже в плохую погоду свежеприехавших желающих полно.

За неделю девушка успела достать всех. В первую очередь, конечно, меня – но и не только. Доктор как-то раз вызверился настолько, что порывался бить ей морду; по концовке нас с ним еле растащили. У него вообще башню сносило явно больше обычного: в драки ввязывался примерно через день, преимущественно со старыми знакомыми. Причем для начала перепало его собственной даме, которая пару дней проходила с бланшами, а потом не выдержала и отправилась куда-то «в свободное плавание». После чего Безумный Макс съехал с катушек окончательно.

Впрочем, сезон и без него оказался веселее некуда. Как-то раз в ночи всю тусовку подняли на уши какие-то джанкойские братки:

– Эй, москвичи, кто тут главный? Мы этого вашего козла сейчас грохнем! Вон он, в багажнике лежит!

Человек с говорящей кличкой Транквилизатор был отмороженным на голову даже по понятиям коктебельской тусы. Вот и тут он выступил на редкость остроумно: доехав до Джанкоя, вместо электрички поймал первых попавшихся бомбил – правильных, на «фиате», при голде. И за объявленный полтинник грина велел везти себя в Коктебель, не имея на кармане ни копейки денег.

Бомбилы в Крыму – народ приблатненный, но тут попались люди конкретно блатные. К багажнику побитый Транк был пристегнут наручниками, а джанкойцы только что стволами не размахивали.

Проблему разрулили наши истринские «спортсмены»: базар у них был поставлен в высшей степени четко. Транк на выходе был бит еще и своими. В общем, великолепный отдых; через день я плюнул и соскочил в Москву, прихватив с собой и Ленку. Которая своим нытьем достала уже вконец.

Крах

В столице я пробыл чуть больше месяца. После бездарного отдыха настроение было ни к черту, надо было что-то менять.

И тут-то созрел для трастовых дел. Несколько крупных сумм было отправлено Лазарю под огромные проценты. Первые транши он быстро вернул (вместе с процентами, само собой) и настойчиво просил увеличить объемы.

К этому моменту я решил сделать последнюю попытку нормализовать отношения с Леной. Она просилась в Прибалтику («Интеллигентный отдых, не Коктебель твой сраный!») и предложение вывезти ее недельки на две в Палангу приняла вполне милостиво. Оговорив, что возьмет с собой подругу. Я согласился, напоследок занеся Лазарю две крупные суммы – полтинник грина и еще тридцатку, собранную в разных местах.

Поездка оказалась совсем провальной: две взбалмошные особы ели теперь мой мозг на пару. Выручала только погода: утренние пробежки по залитому солнцем песчаному пляжу бодрили и создавали ощущение эдакого молодого бога.

Но общества двух стерв не выдержал даже юный бог. Через неделю я позорно ретировался в Москву, оплатив девкам люкс в гостинице еще на четыре дня. Напоследок разругались вдрызг – да так, что в дальнейшем общались исключительно по телефону.

Однако личные проблемы оказались ерундой в сравнении с деловыми. По возвращении я выяснил, что у Лазаря начались серьезные задержки с платежами. Так что в приемной его толпились не просто посетители, а недовольные кредиторы.

– Значит, так! – объявил всем через пару дней Шестаков. – На нас наехали господа чечены. В офис пару дней желающие могут не приходить, хотя меры я принял.

Меры Лазарь принял действительно серьезные, обставившись аж шестью ментовскими машинами с ОМОНом. Чеченцы были впечатлены – хотя воевать они, возможно, и не хотели. А хотели всего лишь вернуть свои полтора миллиона долларов.

Вернуть деньги хотели все – включая, например, Андрона Кончаловского, которого принимали без очереди, но и денег не возвращали. Сам я пасся в офисе постоянно, но с тем же результатом.

Вся эта ерунда продолжалась недели две. Было всякое – так, из какой-то среднеазиатской республики Лазарю привезли для обмена как бы не центнер «старых» денег. Банковскими «кирпичами» в какой-то момент была устлана вся приемная, мы с охранниками лениво играли ими в футбол.

Кульминацией стал октябрьский путч. Я как раз возвращался с Крабом из его родного Борисоглебска и на подъезде к столице, включив радио, услышал выступление Гайдара.

Напряженность в Москве чувствовалась уже недели полторы. Как-то раз меня подвозили с Гашека лазаревские охранники, и мы угодили в самую круговерть очередной «красно-коричневой» демонстрации. Тысячи людей шли по проезжей части, машины выезжали на тротуар, редкие менты бессильно жались к стенам домов. Глядя через лобовое стекло на лица демонстрантов, я думал только об одном: лишь бы вырваться из этого месива, на куски ведь разорвут. «Взглянул в глаза чудовищам», что называется.

В общем, услышав речи Гайдара, мы с Крабом поехали к его матушке, на Каховку. Где я весь путч и отсиживался, выждав на всякий случай еще трое суток после расстрела Белого дома.

А еще через пару дней Лазарь пропал.

То есть вот взял – и пропал, оставив никоновцам разъебываться с кредиторами. На следующий день со стоянки пропали «лендроверы». Да и охрана офисная куда-то рассосалась.

– Ира, Миша, – мрачно заявил Краб. – Не хочу никого расстраивать – но, по ходу, вы попали.

– Похоже, – подавленно ответил Михаил (он все последние дни ходил мертвенно-бледный). – Не мог же он просто пропасть. Еще «лендроверы» эти…

– Да джипы – это ладно, – неумолимо продолжал Саша. – Тут же какая байда получается: все стрелки на вас теперь замыкаются. А у вас теперь даже крыши нет.

– Крыши нет, – согласилась Ирина. – А без нее нас просто порвут, причем очень быстро. Ребята, вы-то можете как-то помочь?..

– Да к Греку обращаться надо, – хором выдохнули мы с Крабом.

– Это кто такой? – в ступоре переспросила Никонова. – А впрочем, какая разница… Давайте: вся надежда теперь на вас.

Братва возвращается

С зоны Грек соскочил досрочно, еще весной. Сработала и первая судимость, и семейное положение (мать формально числилась на пенсии). Но уж точно не примерное поведение.

– Я там с блатными чалился, само собой, – объяснял он мне. – Нормально все, в авторитете ходил. Все чисто. Правда, один раз узбек как-то на меня кинулся. Пришлось валить, заточкой в печень. Ну, это для зоны обычное дело.

По возвращении Дима набрал новую бригаду (с люберецкими отношения испортились еще до ходки). Костяк ее составляла молодежь из подмосковного Кокошкино. Ну и несколько людей постарше.

Встречу с никоновцами организовали оперативно. Стороны, что называется, остались довольны друг другом, и комерсов приняли под крышу. Грек еще сохранял остатки былого лоска.

Но именно что остатки: несколько месяцев зоны сделали свое дело. Теперь это был уже настоящий матерый бандит с волчьим взглядом. Злобный, раздражительный и постоянно под водкой или травой (или и то, и другое). Чуть позже в ход пошли и более серьезные вещества.

Но в части базара, стрелок и прочих атрибутов блатной жизни он только окреп. «Не люблю я нынче на стрелки ездить, – ухмыляясь, жаловался мне Дима. – Только приеду – стрелка сразу и заканчивается».

Первые серьезные наезды на никоновцев Дима отбивал лично. А потом пошла рутина – и в офисе на постоянке дежурил Миша Армян, бывший бармен одного из кокошкинских кафе.

Решение психологически верное: Мишка был, так сказать, «гламурным бандитом» – первым из этой серии, кого я видел. Он любил модную, небандитскую одежду, охотно ходил по ночным клубам – и, что совсем уж непривычно, носил длинные волосы. Да и базарил сравнительно интеллигентно.

Но при этом был вполне при понятиях. В офисных пьянках участвовал только если за стол не садился охранник-милиционер: «Без обид, ребятки – но с мусором мне вместе сидеть впадлу. Ничего личного, ежели что».

Началась своего рода рутина, лазаревские долги стали общей проблемой.

Тем более что рутина оказывалась иногда небезынтересной. Шестаков дружил с богемой, и на Гашека заезжала то Анастасия Вертинская, то миниатюрный весельчак и балагур Владимир Шаинский. Звезды доверили финансовому гению где-то по двадцатке зелени и очень беспокоились за их судьбу. «Хоть со знаменитостями тусуюсь», – мрачно шутил я, пытаясь себя как-то успокоить.

После Нового года сменили офис: на Гашека сидеть было накладно, да и воспоминания эти стены навевали уж больно неприятные. К тому же не хватало места: никоновцы, чтобы отбить хоть какие-то деньги, пытались расширяться. В числе прочего закупили оборудование для производства рекламных материалов.

В ведомственной гостинице на Вернадского через Грека сняли у чеченцев аж пол-этажа.

Здоровую комнату сразу забрали себе бандиты. Теперь в конторе одновременно сидели минимум трое из грековской бригады. Иногда проводили встречи с очередными кредиторами, реже – стрелки с их крышами, большую часть времени играли в нарды, терли терки и доебывались до сотрудников; мягкого и корректного Армяна никоновцы вспоминали с некоторой ностальгией. Малюсенький кабинет выделили даже нам с Бубликом, который потихоньку де-факто стал моим новым компаньоном.

А что же Доктор?.. Где инициатор всех этих движух по поиску денег на закупку Фаберже, которые и привели к такому краху? По большому счету поступил Макс со мной примерно так же, как Лазарь с никоновцами. Только не пропадал никуда: просто объяснил, что «сам попал – сам и разъебывайся». Такая вот концовка деловых отношений.

Татьянины дни

Привычка не путать бизнес-проблемы с личными у меня сохранялась почти всегда. Вот и сейчас: сложилось, что эпопея с никоновцами-лазарями совпала с очередным бурным романом. Собственно, начало его было до неприличия банальным: что называется, «приятель угостил» (да что там приятель – все тот же Перов). Женщина была аж на восемь лет старше меня (мне 28, ей 36), что казалось тогда по глупости чуть ли не геронтофилией. Молодой был, бестолковый.

Впрочем, дама была очень красива и просто фантастически сексуальна. Небольшого роста блондинка с великолепной фигурой – то, что мы любим. С ней-то и произошел мой персональный рекорд – семь полноценных половых актов с утра (что было до этого ночью – не помню). Sapienti sat, что называется.

Итак, она звалась Татьяной. И про роман с этой самой Татьяной господа никоновцы были весьма наслышаны. А вот видеть объект моей страсти им до поры до времени не приходилось.

Зато когда пришлось, получилось весело. Всему виной – небольшая предыстория. Дело в том, что в моем «комплекте» была еще одна Татьяна. Тоже блондинка с правильными ТТХ, но существенно вульгарнее. Эдакий типаж Александры Захаровой в «Формуле любви» («эй, селянка!»). Впрочем, «мы ее любили не только за это».

Причем любили долго, хоть и с изрядными перерывами. Познакомились еще в советские времена, на «картошке», причем я к этому моменту работал в проектной конторе недели две, а она – буквально три дня. Такое вот боевое крещение.

Познакомились – и сразу, как это называют в народе, слюбились. Получилось не сказать, чтобы сильно удачно, и в отношениях наступил перерыв на несколько месяцев. А потом – ничего так, все возобновилось. Никаких благоглупостей типа чувств, просто время от времени недурно отдыхали.

Правда, чем дальше – тем реже: у девушки часто возникали романы, связанные с сожительством. Но сожители приходят и уходят, а старые боевые друзья завсегда пригодятся.

В начале 90-х девушка нашла себе какого-то мелкого бизнюка из Казахстана (русского, из военных) и переехала к нему жить. В двух шагах от моей Беговой, но общались мы в это время только по телефону и изредка: «Царство ей небесное – девка была честная».

И вот как-то раз ближе к ночи – звонок.

– Прикинь, – барышня явно рыдала в три ручья, – этот гад меня избил. Сижу вся в синяках, чего делать – не знаю. Не в Балашиху же к матери ехать на ночь глядя! Еще и в таком виде: вся, вся в синяках.

– Отвратительно. Хочешь, братву на него напустим? Он же вроде барыжит помаленьку, твой казах?

– Не надо братвы. Жалко его – да, может, потом его, гада, и прощу, вернусь. Мне бы сейчас перекантоваться суток трое, пока синяки не сойдут, а потом можно и к матери съехать. Можешь мне предоставить, как вы там его называете, «политическое убежище»?

Термин был введен Бубликом. Пышнотелая спутница жизни доставала его все чаще, и по выходным он регулярно норовил соскочить ко мне – благо через три дома. Требуя именно что политического убежища.

– Да я сейчас как бы сам в женихах хожу…

– А мне-то что? Я ж к тебе не трахаться еду, в таком-то виде. Просто пересидеть несколько дней. Вторую кровать в комнате уступишь, если уж стал такой целомудренный.

Куда деваться, дал согласие. В результате дама живет у меня дома, а я рассекаю по другим местам, изредка возвращаясь к себе, – все сверхплатонично. Какие там еще плотские радости, когда соседка по комнате вся в синяках, хорошо еще, что кости целы.

Первый реприманд произошел у тех самых никоновцев. Классический mismatch, я на них, пожалуй, даже не в обиде. Ну посудите сами. Являюсь я к ним с блондинкой Татьяной (в смысле с которой роман), при этом они знают, что какая-то Татьяна живет у меня дома. Вполне естественно, что Ирина спрашивает в процессе знакомства: «А, это та самая Татьяна, которая живет у Сереги?!» Татьяна, натурально, ничего не понимает, я делаю хозяйке страшные глаза, она что-то догоняет – и тема на автопилоте как-то заминается.

А вот следующий инцидент оказался более стремным. Дело в том… как бы вам это половчее объяснить… в общем, у «Татьяны-2» синяки потихоньку зажили. И как-то раз… ну, в общем, выпили – и, так сказать, тряхнули стариной. Собственно, от любых клятв верности обе стороны свободны – почему бы и нет?..

Утром будят звонком в домофон. «Кто там?» – «Это я, Бублик». – «Открываю!»

Открываю домофонную дверь, открываю квартиру, стою в дверном проеме, жду. Голый, само собой.

В-жжж! Лифт доехал до моего этажа. В конце коридора появляется Вова – и… совершенно незапланированная «Татьяна-1». Доброе утро, страна!

Одна из черт, которые я в себе очень котирую, – хорошая реакция, особенно в нештатных ситуациях. Не подвела она меня и на сей раз, причем произошло все на редкость эффектно.

Повторюсь: «Штирлиц шел по коридору». Коридору длиной метров семь; времени на размышления – считанные секунды. В постели валяется голая девка, и сам голый. Чё делать?..

Совет дало подсознание – причем почему-то в духе известного анекдота. С воплем (тихим воплем, чтоб снаружи не услышали) «СКАЖИ ЕЙ, ЧТО ТЫ МОЯ СЕСТРА!» врываюсь в комнату, кидаю «Татьяне-2» халат, облачаюсь в трусы – и вальяжно выхожу встречать гостей. Типа, добрый день, Татьяна, у меня дальняя родственница остановилась (кстати, твоя тезка) – так что ты уж, пожалуйста, не удивляйся.

Звучит смешно, но дурацкая отмазка реально сработала. Спустя пару лет, когда роман уже перешел в отношения скорее дружеские, я честно покаялся во всех грехах и убедился, что лажа моя проканала за чистую монету. Даме даже не пришло в голову, откуда при моем совершенно неславянском фенотипе у меня взялись сугубо блондинистые родственницы (я уж молчу о халате на голое тело). Везет дуракам и пьяницам – вот и поперло, надо полагать.

Разбор полетов с Вовой позволил выяснить, как приключилась такая дикая накладка. Партнер честно дотопал до моего подъезда (о встрече было принципиально договорено накануне) и позвонил в домофон. В это время проезжавшая мимо «Татьяна-1» решила заглянуть к любезному дружку – и попала аккурат к открытию двери. И смех и грех: вероятность такого совпадения практически нулевая, а последствия могли оказаться такими, что мало б не показалось. Впрочем, вся наша жизнь, по большому счету, цепочка подобных случайностей – уж извините за банальность.

Прогулки по крышам и режиссеры братских стран

«Татьяна-старшая» была человеком непростым: три высших образования, написанный, но не защищенный диссер… Нет, я люблю образованных женщин, но тут – некоторый перебор.

И вообще: по всем признакам светская дама (плюс два брака за спиной), рядом с которой я даже чувствовал себя не вполне уверенно. К тому же привыкшая к тому, что ее спутник должен быть двухсотпроцентным мачо, что не раз приводило к попаданию в весьма стремные ситуации. А что, если мужчина наверняка отмажет (ну или должен отмазать) – можно творить все, что заблагорассудится.

При этом барышня любила, как она это называла, «гулять по крышам». В смысле пропасть на недельку, а потом томно объясняться.

– Тань, я тебе неделю дозвониться не могу, беспокоиться уже начал! Где тебя носило, осмелюсь поинтересоваться?..

– Да как тебе сказать, Сереженька… Общалась с интересными людьми… Гуляла по крышам… Один грузинский кинорежиссер… В общем, не важно: сейчас-то я с тобой. В смысле приезжай прямо сейчас.

Грузинские режиссеры, белорусские режиссеры – к особым комплексам девушка была не склонна. Я, собственно, тоже – но постоянный промискуитет странным образом сочетался с ревностью; даже годы безумного блядства в докторской тусовке не смогли этого вытравить.

С белорусским режиссером вообще получилось смешно. Довольно известный не только у себя на родине человек, прославившийся дико оппозиционным фильмом «Обыкновенный президент». В какой-то момент он решил «сменить концепцию» и использовать Татьяну в деловой плоскости. А именно – открыть под нее в Москве филиал своей конторы.

Контора проработала где-то год, причем занималась почему-то не вопросами кино, а банальным обналом – впрочем, довольно мелким. В январе Танька пожаловалась мне, что ей, кажется, не присылают обещанную долю с операций, довольно значительную. Я, изучив за два часа бухучет, обнаружил, что белорусы кинули барышню где-то на трешку грина.

Нет, понятно, что «незаработанные деньги – не потерянные», но как-то обидно. Мы разработали план, и на первом этапе все шло замечательно.

Последний транш Татьяна обналичила через меня. Сумма была несколько больше обычной, и режиссер со своим старшим партнером приехали в Москву лично. Встретив гостей столицы на вокзале, мы привезли их прямо на Гашека (никоновцы еще не переехали), благо рядом. Каким-то странным образом в компании оказался еще и режиссер Геннадий Полока (тот самый, снявший «Интервенцию» и еще несколько хороших фильмов). Воистину лазаревский офис как магнит привлекал знаменитостей – даже после бегства самого Шестакова.

Забив для переговоров «главный кабинет начальства», я призвал для внушительности Краба – и начал базар:

– Господа, мы должны вам шестнадцать штук грина, я правильно считаю? Двенадцать – последний транш, и еще четверка – хвост за прошлый год.

– Все правильно, – согласились белорусы.

– Замечательно. Вот деньги. – Я открыл кейс с упаковками долларов и выдержал паузу. Пауза тянулась долго, кинодеятели насторожились. – Но тут есть небольшой нюанс. Вы, по нашим расчетам, задолжали трешку Татьяне. Думаю, будет правильно этот вопрос решить прямо здесь, на месте. То есть три тысячи я забираю, а остальное отдаю вам.

Гости заволновались и пытались возмутиться. Краб сделал грозное лицо и начал демонстрировать какую-то особо хитрую распальцовку.

– Если вы беспокоитесь о методике подсчетов, – невозмутимо продолжал я, – то тут все нормально. Я пересчитал все цифры и по квартальным балансам, и по «черной» бухгалтерии. Если угодно, можем вечером вместе посмотреть выкладки; убедите, что я не прав, – все недостающее сразу верну. Вы ведь у Татьяны ночевать собрались?.. Вот там вечером и встретимся. На этом предлагаю закончить – а то у вас ведь встречи днем, вот и господин Полока заждался.

Геннадий Иванович мялся в углу: он вообще не понимал, что происходит. Белорусы поняли, что положение безвыходное, и предложение приняли.

Вечером встретились вчетвером и посмотрели бумаги. Кинобизнесмены согласились с моим аргументами, и вопрос как бы был снят. После чего полночи вполне доброжелательно выпивали, а для вящего комфорта мы освободили им квартиру. Татьяна поехала ко мне, прихватив и Тоби.

Собачья жизнь

Когда мы покупали Тоби на Птичке, то даже не представляли себе, какой он породы. Танька просто увидела меховой комочек, приблизилась, чтоб лучше рассмотреть, – и тут комочек ее лизнул. Кто ж знал, что из него вырастет здоровенная московская сторожевая!.. Еще и ревнивый: на меня он смотрел не особо добро, а во время постельных забав постоянно норовил залезть на кровать.

Это, кстати, был не первый подарок даме «борзыми щенками»: Ирке в Пензу была отправлена именно что борзая, афганская – тогда эта порода была в моде.

Ночь прошла нормально – не считая того, что Тоби заглянул в комнату к матушке, изрядно ее напугав. Утром Татьяна с псом уехала домой – и вот тут начались неожиданности.

– Сереж, у меня тут странности, – сообщила она мне по телефону. – Ребята уже уехали, и куда-то исчез факс.

– Ну не они же забрали – мы с ними вроде все вопросы решили…

– Ну, они же его мне и купили год назад, так что… Погоди, погоди… Ох ты елки-палки – и печать пропала…

В общем, выяснилось, что белорусы с квартиры забрали все, что имело отношение к фирме: так сказать, «свернули сотрудничество».

– А ты как думал, – веселился Игорь, – опустил людей на трешку грина по базару и теперь думаешь, что после пары бутылок водки вы друзьями стали?.. Вот же простая душа!

С Игорем, бывшим сожителем Насти, мы общались достаточно часто. Он оказался вездесущим человеком: хорошо знаком с Греком, а одним из его деловых партнеров и вовсе был второй муж Татьяны, к которому она позднее и вернулась.

Сама Настя тем временем воспитывала сына и вместе со своим «болгарским найденышем» собиралась эмигрировать в Штаты. Муж уехал первым – так что на какое-то время и этот мой роман получил очередное продолжение. Сводившееся, правда, все больше к совместному распитию водки, хотя и не только.

Насчет белорусов Игорь оказался совершенно прав. Хотя факс и прочая мелочь (еще и чужая) на трешку грина ну никак не тянули. Для сравнения: за двушку примерно в это же время я купил у брата Никоновой вполне приличный девятилетний «опель», первую в жизни иномарку.

С машинами у меня было весело еще со времен тусовок с Доктором. Умение проебывать тачки мы поставили на широкую ногу: то угонят, то еще что. Да и потом это ценное качество никуда не пропало: белую «шестерку» через пару месяцев после покупки угнали, пока я отдыхал в Коктебеле; в ментовку пошел только через неделю после обнаружения пропажи. Ну а на злосчастном «опеле» Краб умудрился в ночи снести автобусную остановку, после чего машину пришлось продавать на запчасти.

Комиссаров чуть позже выступил еще остроумней, попав на очередном «Москвиче 2141» (сколько ж их у нас было? Штуки четыре, если не все пять!) в занос и изрядно покалечив разом пяток машин.

– Саша, ты же по доверенности управляешь? – поинтересовался я в ответ на его звонок с места происшествия.

– Ну да. Тачка на Макса записана.

– Так и вали оттуда немедленно. А Доктор пускай ее в угон подает.

В угон подать не успели: красавцы напились и угодили в ментовку за нарушение общественного порядка. Макс потом долго отмазывался от потерпевших (до внедрения ОСАГО было еще далеко, и автостраховка была скорее экзотикой). Сам я в какой-то момент пришел к выводу, что лучше вообще без машины: от нее одни хлопоты. Тем более что после аварии на Варшавке за руль больше не садился: как-то боязно.

Через балкон

Когда Ирина позвонила мне и, рыдая, попросила немедленно заехать к ним домой, по интонациям стало понятно, что случилось что-то серьезное и неприятное. А когда я увидел начальственную супружескую пару, то даже испугался. Ладно бы Миша: что называется, мужчин шрамы украшают. А вот на Ирку было страшно смотреть: лицо представляло собой один большой синяк. По хате мрачно бродили «дружественные бандиты», которые сами, похоже, не очень понимали, что делать.

– Мишка, что случилось?

– Ну, как… Сам видишь.

– Да что такое-то? Вижу, как не увидеть. Чего случилось-то?

– Да вот, в хату залезли…

Хрущевка на Наметкина была населена по большей части людьми происхождения вполне пролетарского – и никоновский «мерседес» на общем фоне выделялся достаточно сильно. Часто подъезжали гости, многие – тоже на пафосных машинах. Но кто додумался грохать хату, на которой практически на постоянке сидят или бандиты, или охрана?!

– Может, Лазарь привет передает? – предположил подъехавший Краб.

– Да нет, вряд ли, – вмешался в разговор молчавший до этого Миша Армян. – Не его манера, у него на такое дерзости не хватит.

– С дерзостью все хорошо как раз. А вот стилистика точно не его, согласен. Больно грубо. Залетные это, по ходу.

Версия гастролеров стала базовой. Похоже, что налетчикам просто повезло попасть в тот интервал, когда на квартире не было тех, кто мог оказать им сопротивление. Причем подготовка со вдумчивой слежкой за хатой практически исключалась: по всему выходило, что орудовали гопники.

То есть технология была применена хорошо известная: первый грабитель залезает через балкон (лето, все открыто), наносит несколько ударов жильцам, после чего открывает входную дверь, запуская товарищей. Дальше дверь закрывается изнутри – и…

Все штатно. Но люди явно не знали, зачем они, собственно, пришли. Терпил долго били, но на выходе основной материальный ущерб пришелся на крабовские костюмы, которые Сашка незадолго до этого завез к никоновцам.

– Прикинь! – жаловался он мне. – Четыре костюма, в среднем по двушке грина. Да и хрен бы со шмотками – бедные ребята. Ирку, сдается мне, еще и трахнули заодно.

– Да ты чего?!

– Ну, что-то она буркнула по этому поводу, когда Мишка выходил.

– Ладно, забыли. Будем считать, что не было. Они и без этого ничё так огребли.

Судя по всему, грабители жутко разозлились, что попали на порожняк. Грохнули богатую хату, а там пустота, одни тряпки.

Мишка, кстати, проявил себя настоящим мужиком. Наличность лежала у него в портфеле, куда налетчики просто не догадались заглянуть. И деньги он не сдал, невзирая на побои. Другой вопрос – стоило ли подставлять морду (и не только свою) за пятерку грина. Парни на хату вломились, по всем признакам, достаточно отмороженные: могли и грохнуть с расстройства.

Единственное, что удалось вычислить быстро, – это откуда пришла беда. Этажом выше жили какие-то ханыги, часто с никоновцами конфликтовавшие. Наши ребята поимели с ними задушевную беседу с изрядной степенью устрашения, и жалкие пьяницы признались и в наводке, и в том, что именно с балкона их квартиры спускался первый грабитель.

Правда, толку с этого вышло по минимуму. Отбуцкали ханыг, конечно, по всей длине – но и только. Думали поставить на хату, но потом отменили. А самих налетчиков и след простыл, ищи-свищи. Не марковские же костюмы по всей Москве выпасать, в самом деле. Излишне пояснять, что в милицию обращаться не стали: «не по понятиям». А понятия тогда были простые: или работаешь с братвой, или с мусорами; сочетание категорически не приветствовалось.

Был у этой истории один позитивный результат, причем забавный. Как-то утром Никонова поехала с братвой на какие-то разборки. Вернулись все очень довольные: бандиты ржали в голос и даже Ирка улыбалась – как бы не первый раз за последние три дня.

Разбирались с какой-то бабой, причем конфликт был, кажется, даже не чисто по деньгам: мелкий косяк, который надо было разрулить. И разрулили, но престранным образом.

Ирка в сопровождении бандитов зашла на хату к обидчице и начала беседу следующим образом:

– Видишь, чего у меня с лицом?.. Понимаешь, что с тобой будет?!

Ну да – и тут «разрыв шаблона», хоть и совершенно неумышленный. Чего Никонову понесло на такую импровизацию – она и сама толком ответить не могла. Однако то, что оппонентка данным заявлением была сломлена сразу и вопрос решился без каких-либо осложнений, – факт несомненный.

С хаты наши друзья месяца через полтора съехали. От ужасных воспоминаний не так просто избавиться, и хрущевка все же не лучшее место для проживания серьезных комерсов. Башня в конце Ленинского проспекта выглядела в этом смысле куда импозантнее, да и до конторы оттуда добираться было гораздо удобнее и быстрее.

Поминки страшнее похорон

Бригада Грека после этой истории чуть ли не в полном составе перекочевала в офис на Вернадского. Сам Дима предпочитал заседать в «Колумбусе», который к этому моменту ухитрился приватизировать на себя и собирался продавать каким-то банкирам.

Верховодили в его отсутствие два бандита постарше и авторитетней: особо опасный рецидивист (ООР) Серега Корзубый и невысокий крепкий мужичок, которого все уважительно звали Борис Борисович.

Борис выделялся из всей бригады очень уж выраженным цинизмом в сочетании с суровостью.

– Прикинь, братва, – жаловался он коллегам, – у меня тут сын пропал, девятый класс. На неделю пропал.

– И как, нашел?

– А куда деваться? Сел в тачку, поехал шарить по его одноклассницам, которых сам поебываю. И с третьей попытки нашел ведь!

– И чего?

– Чего-чего… Дал пизды обоим, парня забрал, теперь он у меня под домашним арестом.

Пацаны одобрительно заржали.

Молодежь в бригаде была как-то помягче, особенно тот же Миша Армян и Эдик Молодой. Хотя бандит остается бандитом – если не в дружественном офисе, так уж точно за его пределами. Вкус крови – штука такая: один раз попробовал, сразу привыкаешь.

– До чего звери оборзели! – рассказывал мне со смехом Эдик. – Подрезали на трассе, а потом еще и драться полезли.

– Ты как, отмахался?

– Да их трое было – так что побуцкали и меня децл.

– Стрелу забили или так разошлись?

– Да какая стрела, не с кем уже. Я, короче, догнал их на железнодорожном переезде, дождался, пока состав пойдет, – ну и аккуратненько их на рельсы под паровоз и выпихнул, прямо через шлагбаум. А сам развернулся и свалил. Все чисто, никто ничего не видел.

Бог, как известно, не фраер. Месяца через два на той же трассе Эдик угодил под «КамАЗ». «Девятку» его буквально намотало на колесо грузовика: то, что в машине была еще и барышня, выяснилось только при милицейском осмотре. На похоронах родные и близкие говорили об исключительно высоких моральных качествах покойного.

Похороны получились нервные. При том, что любой бандит, хотя бы в глубине души, понимал, что профессия у него рискованная и с жизнью можно расстаться в любую секунду, – такой вот фатализм. Через полгода Грек с Андрюхой из бригады (накануне я с ними как раз выпивал) поехали за город на свадьбу и уже там налетели на ореховских. Дима, по его выражению, ушел огородами – а вот Андрюху грохнули на месте. Да и Борису Борисовичу оставалось недолго: спустя года три (уже после Хасавюртовского мира) Борёк начал что-то мутить с чеченцами, поехал решать вопросы в Грозный – и больше его никто никогда не видел.

Но с похоронами Эдика получился какой-то перебор по части крути. Точнее, не с похоронами, а с поминками.

Проблемы начались уже после отпевания в деревенском храме: автобус с «пехотой» застрял среди сугробов. Пацаны попытались его вытолкнуть, но где там: «икарус» – аппарат тяжелый. Еле выдернули трактором, на кладбище все уже были пьяны в дым, а уж на поминках…

Всего собралось человек двести: одних авторитетов подъехало пара десятков машин. Вот только затмили всех мы с Крабом.

В какой-то момент я впал в провал и очнулся только утром дома у никоновцев на Ленинском. Иркин кот сидел у меня на лице и смотрел в высшей степени неодобрительно.

– Кошмар какой, ничего не помню! И голова сейчас отвалится. Я вчера ничего не отчебучил?..

– Как тебе сказать… – Ирина сделал длинную паузу. – А насчет того, что червонец грина Корзубому обещал, – не помнишь, случаем?..

Я похолодел. Серега Корзубый делать скидки на приятельство привычки не имел. Как-то раз он пришел с предложением явного кидалова на доверии и на возражение, что это не по понятиям, ответил крылатой фразой: «Когда базар за двести штук грина, я про понятия сразу забываю как-то! Типа, склероз».

– Вы там вообще с Крабом отожгли, – безжалостно продолжала Никонова. – Сначала тосты поднимать начали, потом еще и в пляс пустились.

– Ой, бля…

– Нет. «Ой, бля» пошло, когда Сашка начал дам на медленный танец приглашать. Тут-то Борисыч ему в тыкву и выписал. А Мариночку его куда-то увез часа на два – я, кажется, догадываюсь зачем.

– А с Корзубым чего?

– Да ты пошел братве в любви объясняться, а он и говорит: «Если мы тебе такие дружбаны – так зашли дружбанам червонец грина. Слабо?» Ты и подписался.

– Какой червонец грина? И так по лазаревщине в долгах, да и за «опель» еще не все отдал.

– Ну, не знаю. Сам решай, посоветуйся с Греком.

Старое – и, как оказалось, реально доброе – знакомство с Димой меня спасло. Корзубый позвонил дня через три и мягко поинтересовался, как там с деньгами. В панике я отзвонился Греку.

– Да шли ты его на хуй! – рявкнул Дима. – Еще не хватало: друзей моих разводить на ровном месте. Скоро погоню я его из бригады, вот чего. А на поминках не ты накосорезил, а Краб. С ним и разборы будут. Причем очень скоро.

Грек был человеком слова. Корзубый меня больше не тревожил, а вскоре и впрямь был изгнан, причем напоследок еще и бит. Без травм, просто чтоб знал, падла.

С Крабом разборы кончились мрачнее; буцкали его в бане долго и крепко. После чего огласили приговор: из Москвы уехать, сидеть в Борисоглебске, через годик, может, будет прощен. С «ауди» пришлось расстаться, а заодно и с любимой голдой. О Мариночке… о Мариночке говорить не будем.

Финансизм

Бандиты маялись в офисе на Вернадского откровенным бездельем. И от нечего делать пытались «мутить темы». Ну а что еще делать – отмазки от кредиторов в духе «будут деньги – отдадим» стали совсем рутинными: всех желающих давно уже видели-перевидели. Основную часть вопросов сняли – или перенесли на совсем уж неопределенный срок.

Хотя бывало и смешнее. Так, некий коммерсант от большого ума прибыл к нам сильно расфуфыренным: в числе прочего в толстенной голде на шее. По какой из перечисленных выше схем закончилось обсуждение задолженности, не помню, но цепь у него отобрали практически сразу. То ли сказал что-то неправильно, то ли просто было сочтено, что не по чину ему; бить – не били, ежели что.

Вот, собственно, и все «внешнее управление»: не лезть же в производственную деятельность, где братва уж точно ничего не понимает. Вот и пошли «мутки» в виде своего рода мозговых штурмов, тем более что всякого рода бизнес-идейки в воздухе летали постоянно.

Итогом одного из таких штурмов стала гениальная мысль: «Если наши комерсы влетели на пирамиде – чего бы нам самим пирамиду не сделать?..» Правда, сделать было решено поизящней.

Изящество, замечу, было довольно сомнительное.

– Смотри, – объяснял мне Миша Армян. Собираем с людей бабло, покупаем какой-нибудь недострой в Подмосковье. Ну, или, скажем, пионерлагерь, но лучше что-то типа фабричного корпуса. Этого добра за МКАДом навалом и стоит копейки.

– И что дальше?.. – не понял я.

– А чё дальше?! Дальше директор конторы объясняет лохам, что вот какую мы ништяк-недвижимость купили и теперь будем ею совместно владеть. А бабло пилим, само собой. Если у лохов вопросы – пусть обращаются к нам, это не комерсовы проблемы. Кидка как бы нету, вот здания – смотрите и радуйтесь, по всем понятиям мы правы.

– А кто директор-то?..

– Ну, ты и будешь, например. Или Ирка. У тебя же образование экономическое?

– Экономическое.

Очередное «предложение, от которого невозможно отказаться». Но стрема вроде действительно не безумно много. Разборки не на мне, от ментов при наличии объектов отмазаться всегда можно (институтом оценки тогда в стране толком не пахло, да и рынок цен на такую недвижимость практически отсутствовал). Зато с долгами вопрос будет решен, еще и на жизнь останется: цифры-то серьезные. Оно, конечно, грохнуть могут (причем как чужие, так и свои) – так грохнуть-то, по тому же Пьюзо, могут любого. Особенно с учетом постоянной беготни с налом. И с учетом долгов. К тому же, если честно, согласия у меня никто толком и не спрашивал.

К разговору подключился «гость» – Серега Попов. Это вообще был довольно странный персонаж: на вид – бандюк-бандюком (да и общался он все больше с братвой), да еще и чемпион чего-то там по кикбоксингу. Но при этом с МФТИ за плечами, да и вообще человек образованный – можно сказать, почти интеллигент. Собственно, он-то всю эту тему на хвосте и принес.

– Тут проблемка есть небольшая, – пояснил он. – Если контора хочет принимать вклады у населения, у руководства должны быть сертификаты Минфина. Минимум у двоих.

– И что?..

– Сделаем все по-честному. Тем более что купить эти ксивы себе дороже выйдет: там все ж таки не комерсы экзамен принимают, а самый натуральный Минфин. И я тебе говорю, что реально проще будет пройти курсы по этим самым ценным бумагам и сдать экзамен. Опять-таки жизнь на этом не заканчивается, а дальше тебе и бумажка пригодится, да и знания не помешают. Поди плохо!

– Так что делать-то?..

– Да просто все. Берешь газету с объявлениями, ищешь курсы и записываешься туда с Иркой вместе. Дело-то серьезное, спешки нет. Уж на этом этапе – так точно.

«Беда, коль сапоги начнет тачать пирожник». Начиналось все вполне серьезно: мы нашли курсы и, после того как контора их проплатила, добросовестно ходили на обучение три недели. Без проблем сдали экзамен для комиссии по ценным бумагам. А вот с Минфином получилось хуже: требования там были идеально честные, то есть драконовские. Включая, к примеру, те нормы закона, которые просто не успели включить в программу курсов. Так что торжественно провалились оба – и Ирка, и я. Хоть знания получили какие-то – и на том спасибо.

На этом все и закончилось: бандиты плюнули и тему закрыли. Подозреваю, впрочем, что плюнуто и закрыто получилось бы и при наличии всех нужных бумаг. Многоходовые комбинации и у комерсов по большей части были тогда не в особом почете. А у бандитов и подавно: эти больше чем на два-три хода не считали. Особенно если схема на несколько месяцев растягивается. «Нам бы чего попроще».

Опасное вещество

Как-то раз сосед Рома явился ко мне с исключительно заговорщицким видом. Живший через пару домов Ромик, студент-медик, был младшим братом моего одноклассника Сереги, и мы уже несколько лет дружили домами. Помимо традиционного времяпрепровождения (водка-шмаль-девки), имелись и дополнительные плюсы: сосед мой был знатным меломаном. Так что именно в его компании я познакомился с такими группами, как, например, Clash и Can; до этого рок для меня олицетворяли (пагубное влияние MTV), скорее, Dire Straits, край – Deep Purple; битлов, сам не знаю почему, невзлюбил еще с 80-х. В свободное от учебы и музыки время Рома занимался всяким бизнесом – пока по мелочам (серьезно поднялся он года через три).

– Угадай, что у меня есть, – начал он с хитрой, но какой-то виноватой улыбкой.

– Что, особо забористый гашиш?.. – ступил я.

– Не угадал.

– А что? Неизвестные ранее записи Clash?..

– Не, не, совсем не то. Я тут небольшую сделку провернул и теперь не знаю, что с ней делать.

– С чем, со сделкой?

– Нет. С ртутью.

– Какой еще ртутью? Надеюсь, красной?..

– Да нет, обычная ртуть. Килограмм семьдесят.

– Чего?!!

– Ну вот так. Купил, говорю, а чего теперь с ней делать – не знаю.

Ситуация, когда у тебя есть деньги, была для начала 90-х довольно чреватой еще и потому, что регулярно поступали предложения купить очередного черта в ступе. Иногда можно было действительно на ровном месте купить что-то ликвидное раз в пять дешевле рынка (с большой вероятностью – криминального происхождения). Но чаще получалась бессмысленная трата средств типа закупки столовых приборов из мельхиора человек эдак на двести. Но ртуть, да еще в таких количествах…

– Рома, а ты в курсе, что такой дозой можно пол-Москвы перетравить при желании?..

– Не, я никого травить не хочу. Я же будущий врач, клятва Гиппократа, все дела.

– Ну, допустим, не Гиппократа, а советского врача – или как там она сейчас называется? К тому же тебе ее только через два года давать, – съязвил я. – Но это ладно, а в чем эта ртуть вообще у тебя хранится?..

– В гараже у отца.

– Слушай, не валяй дурака! Я про тару. Надеюсь, у тебя там не тридцать ящиков градусников?..

– Да ты чё, все нормально. В клизмах она.

– Чего?! Рома, ты издеваться пришел или вконец мозги прокурил?!

– Да ничего не издеваться. Клизмы. Резиновые такие, рыжие. Штук двадцать.

– Она же испаряется, ртуть твоя! Впору этих вызывать, как их там… демеркуризаторов.

– Если их вызывать, они позовут ментов, – мрачно заметил Роман. – И срок мне гарантирован, тут уж и отец не отмажет. Да они нормально запломбированы, заводская упаковка.

– Ты уверен, что ртуть на заводах фасуется именно в клизмы?

– Ну я не знаю, но чувак мне сказал, что упаковка фабричная.

– А что за чувак-то?

Тут пошла какая-то невразумительная пурга: опасные реактивы Роме уступил не то сосед по даче, не то брат какой-то бабы. Впрочем, это было непринципиально.

– Замечательно. И что ты теперь с этой ртутью собираешься делать?

– Так я за этим к тебе и пришел. Давай ее как-нибудь продадим. У тебя же наверняка концы есть. Я, правда, не совсем понимаю, сколько она может стоить.

– Еще лучше. Может, ты еще меня попросишь у себя дома ее заныкать?

– Ну… Честно говоря, не хотелось бы ее в гараже держать. Отец заметит – шуму не оберешься.

Невзирая на раннее время, я налил себе полстакана коньяку. Однако интересно начинается денек!

Как ни странно, коньяк способствовал некоторому просветлению в мозгах. А чего, оттарабанить эти замечательные клизмы в офис к никоновцам, и там на месте разберемся. Благо разнообразных связей действительно много, да и пустых комнат в конторе полно. Опять-таки – никто не сунется. Пускай полежит, в самом деле.

– Ром, давай так. Сегодня пускай у тебя полежит, я созвонюсь с людьми – а там разберемся. Если со всеми договорюсь, заберу у тебя на комиссию и буду потихоньку искать купца. Единственное: насчет времени совершенно ничего обещать не могу, а если пролет – верну обратно.

– Годится. А то она меня уже достала.

С никоновцами я договорился достаточно быстро: доброму коню любой корм впрок. Тем более что по ощущениям нагреть на продаже можно было процентов двести, и то не предел. Так что уже вечером я стал обговаривать детали транспортировки: все-таки речь идет о криминале, причем серьезном. Обсудили меры предосторожности, но на выходе, как обычно, получился цирк, и хорошо еще, что все обошлось. Дуракам, как водится, повезло – и повезло крепко.

Марш-бросок тяжелоатлетов

Рома разбудил меня телефонным звонком еще до полудня.

– Ну чего, я готов!

– Это ты готов, а нормальные люди еще спят. Часа через два перезвони, все организуем в лучшем виде.

Через два часа Роман объявился уже не по телефону, а лично. В руках он тащил средних размеров, но явно очень тяжелую спортивную сумку бордового цвета.

– Показать?..

– А чего показывать, ртуть – она и есть ртуть! Впрочем, открывай: хочу на эти клизмы взглянуть. Заодно и пересчитаем.

И вправду: обычные клизмы, только запечатанные и на удивление тяжелые. То есть проверять, что находится внутри, было бессмысленно: вес убедительно говорил сам за себя.

– Ну все тогда. Через часок где-то подъедут мои гаврики – не торопясь и доставим.

– А мне что делать?..

– Да ничего, собственно. Ты молодец, тяжести потаскал – можешь отдыхать.

– Так я пойду?..

– Ну да. Как довезем – я тебе отзвоню.

Бублик с Комиссаровым явились вовремя. Для транспортировки решили нанять бомбилу – просто чтобы не привлекать внимания: все-таки голимый криминал везем. Идея разумная, только не учли небольшого обстоятельства.

А именно – тот самый вес. До строительства Третьего кольца оставалось еще лет десять, и от «большой» Беговой улицы нас отделяли маленькая дорожка, трамвайные пути и заборчик. И перелезать через этот заборчик со странным грузом было несколько стремно. Благо и так картинка получилась ничего: два здоровых мужика, сгибаясь, тащат небольшую в общем-то сумку.

Велев коллегам сторожить ценный груз, я убежал ловить машину на угол, чтобы подъехать прямо к подъезду. Почти сразу поймал «то, что доктор прописал», – не первой свежести «жигуль» бежевой расцветки. Неприметней некуда, да и гаишник вряд ли позарится.

Подъезжаю к подъезду. Парни с видимым напряжением грузят опасный металл на заднее сиденье, начинают рассаживаться…

…И тут какой-то козел начинает нам деятельно бибикать сзади. Крайне некстати – и, главное, с какой радости?.. Две легковушки на маленькой дорожке разъезжаются элементарно – сколько раз это наблюдал.

– Ты чё дудишь, козел?.. – начал было я, выглядывая в окно. И осекся.

Сзади действительно имел место козел. Точнее, «козлик». То есть автомобиль УАЗ. Милицейский.

Все как положено: раскраска, мигалка и два черта в форме внутри. Я похолодел.

И совершенно напрасно, как выяснилось. Инцидент разрешился сам собой: бурчания моего господа менты не услышали. Оставалось только вымучить из себя улыбку, развести руками (мол, извините, пацаны, такие вот у меня друзья неуклюжие) – и наш экипаж спокойно тронулся в направлении проспекта Вернадского.

О других сценариях развития событий не хотелось даже думать. Пить я начал сразу по приезде в офис. И уже через час пришел к выводу, что если стрема не произошло, значит, его и не было. Вполне стандартная для тех лет логическая конструкция. Тем более что и окружающие восприняли всю историю как забавный анекдот: «Ну, Серега, не можешь ты без приключений!»

При этом соображение, что в офисе находится серьезнейший криминал – причем представляющий вполне реальную опасность, – в голову никому особенно не приходило. Ну лежит себе товар на комиссии – и лежит, большое дело! Кто-то из бандитов через недельку начал шутить в плане «что-то у меня потенция падает – наверняка из-за ртути вашей гадостной», но это были именно что шутки. Хотя, как водится, с подтекстом «будете должны». Ну вот такой у господ братвы юмор, куда деваться.

С продажей возникли проблемы. Для начала – полные непонятки с ценой, которая, по разным оценкам, скакала как бы не раз в двадцать. Да и покупатели на это добро как-то не находились.

Впрочем, на Вернадского появляться мы с Бубликом к этому времени стали уже реже. Предполагаемое расширение бизнеса затягивалось, и контора существовала на подножном корму. Я расплатился с большей частью долгов, а что-то просто переуступил никоновцам (а что делать), да и Грек особо не возражал.

Тем более что зарплату нам никоновцы не платили: вот кабинет – и крутитесь как хотите, да еще и долю пришлите. Зачем такое счастье? Вова же нашел по старым концам очень мощную обнальную контору, да и портфелем заказов удалось худо-бедно обзавестись. Ко всему прочему, бандиты наши потихоньку подсели на наркотики (ладно бы кокаин, так еще и героин) и часто были не в себе, так что находиться в офисе стало стремно уже во всех отношениях. В общем, «спасибо, мы уж как-нибудь сами». Ушли, как водится, по-английски – постепенно, явочным порядком.

Еще один плюс – Бубел к этому времени зашился. Точнее, мы его зашили: первый – но, как выяснилось, далеко не последний раз.

Первый раз – последний шанс

Володя всю дорогу пил крепко, до беспамятства. Но где-то с зимы начался полный кошмар, вплоть до некоего подобия энуреза. Обмоченные брюки – это уже неплохо, а вот за изгаженную постель Бублика пару раз даже били.

И не только за это. Как-то раз Вова так разошелся у меня дома в присутствии братвы, что обозленный Грек просто вывел его на лестницу и успокоил на часок фирменным ударом в печень. Удар у Димы был сильный, а печень у алкоголиков – слабая.

С какого-то момента с Бубликом просто никто не соглашался пить: кому нужен невменяемый собутыльник, да еще и обоссанный! Деградация произошла буквально за несколько месяцев, а завершилась тем, что Вова нашел какую-то стремную блат-хату прямо напротив собственного дома. Бубел подружился с сыном хозяйки, Маратом, – совсем молоденьким непьющим татарином. Он-то и предоставлял теперь моему партнеру «политическое убежище» – правда, в компании совсем уж деклассированных элементов, чуть ли не бомжей.

Из бомжатника Вова гарантированно возвращался с пустыми карманами – что не пропьет, то собутыльники конфискуют, нравы там были простые. А несколько раз его оттуда просто приходилось извлекать.

Благо адрес Марата был известен. Помогал Вовин знакомый еще по старой сокольской тусовке спортсменов-посредников – Мишка-157.

Выглядел Миша вполне интеллигентно: среднего роста бородатый толстячок в очках с буйной шевелюрой. Вот только и нрав у него был довольно буйный: как-никак бывший старлей ВДВ. Дома держал двух собак: добродушного, хоть и крупного, мастино неаполитано – и огромного самца кавказской овчарки, сочетавшего природную свирепость еще и с дрессурой.

Сам Михаил тоже бывал вполне свиреп, а при этом еще и малость отморожен. Тусовка уважительно вспоминала, как на какой-то стрелке в ресторане гостиницы «Советская» (сейчас – «Яр») он в ответ на наезды вытащил из кармана гранату, вынул чеку – и спокойно положил лимонку на стол. Оппоненты все поняли на удивление быстро, даже мгновенно.

Понятно, что с маратовцами такой персонаж не церемонился. Несколько тычков-пинков обитателям бомжатника, чашка кофе с несколькими каплями нашатырного спирта Бублу – после чего мой партнер за шкирку извлекался из «плохого места» и доставлялся домой, к плачущей Марине.

Когда Мишу позвали выдергивать Бублика в очередной раз, он возмутился:

– Да сколько ж можно?! Значит, так: у меня нарколог знакомый в больничке на Саляма Адиля. Завтра Вову вашего везем к нему зашиваться.

– Так он же не захочет… – заикнулась было Марина.

– А кто ж его, родного, спрашивать-то будет? – мягко поинтересовался Миша и улыбнулся. Той улыбкой, которой люди, хорошо его знающие, побаивались.

Зашивка пошла партнеру на пользу: через полтора месяца мы уже выходили гулять на расположенный по соседству Стадион юных пионеров. Вова тряхнул спортивной стариной, и вскоре у нас уже вошло в привычку начинать день с двух-трех кругов по беговой дорожке вокруг футбольного поля.

Здоровый образ жизни, однако. Работая с Доктором, я такого себе и представить не мог.

Самая глупая пирамида

Финансовых пирамид в 93—94-х годах было реально много. О крупных, слава телерекламе, знали все, о бесчисленных мелких – лишь их немногочисленные клиенты, попавшие туда по объявлениям в бесплатных газетах. За крупными стояли немалые деньги, серьезные люди; мелочью же занимались всякие средней руки аферюги – благо развелось их тогда немерено. С директором одной из таких пирамид, чья карьера завершилась, как говорят теперь в Интернете, epic fail’ом, судьба свела нас месяцев через восемь после исчезновения Лазаря.

После того как предыдущая сожительница Бублика Светка свалила от него, не выдержав пьянства, она, что называется, начала искать себя. Не сказать чтоб сильно успешно, но в какой-то момент сообщила, что нашла «нормального мужика, серьезного коммерсанта» – и даже пригласила Вову с ним познакомиться.

Бубел как человек, не особо склонный к рефлексии, охотно согласился: «А ну как у этого бизнюка интересные темы есть?» Первой встречей он остался доволен и на вторую вытащил меня.

Надо сказать, что у показанного нам мужичка был существенный нюанс биографии: он только что (ну, месяца два-три) как откинулся с зоны. Причем проторчал там очень прилично – как бы не лет десять. При этом на блатного никак не тянул, да и не был им толком.

В молодости Александр занимался валютой – так сказать, «фарцевал по-взрослому». Уже упоминавшаяся статья 88 УК РФСР за торговлю импортными деньгами предусматривала серьезные санкции, вплоть до расстрела. Тем более что и объемы у нашего нового знакомого были по тем временам вполне взрослые. Так что червонец – это товарищ еще дешево отделался. Естественно, имущество пришлось отдать все.

Ну и ситуация: десять лет за колючкой, вышел – уже седой, за душой ни гроша, а тут еще и «новые реалии». Бандюковать никак (здоровье не то, да и воспитание больно деликатное); единственный путь – в аферисты, людей окучивать.

Вид же Саша имел весьма благообразный. Правда, несколько совковый, но это лишь прибавляло доверия со стороны лохов. Для предлагаемой работы – в самый раз. А что: возраст за сорок, седина, легкая худоба, элегантная борода, легкое, но ощутимое заикание – натуральный МНС какого-нибудь НИИ. Кстати, говорил он на очень хорошем русском языке, без фени (даже со своими) – как будто и не было десяти лет зоны.

Впрочем, совком Саша остался, отчасти и изнутри, что для профессии афера явный минус. «Прикинь, – рассказывал он мне уже через час после знакомства, – приходит молодая супружеская пара. И видно, что деньги они несут как бы не последние. И мне их так жалко стало, так жалко… Отговаривал-отговаривал, но так и не отговорил». Я попивал водку и с интересом разглядывал его хату на Переяславке. Н-да, крутости пока как-то не видно, баблом чувака явно особо не баловали. На «представительские» костюмчики немного отвалили, а остальное пообещали «по результатам».

В схему Александра запустили самую простую, до неприличия. На каком-то заводе в промзоне у МКАДа сняли офис и стали по рекламе предлагать наивным дурачкам автомобили по предоплате. Типа, приносите деньги, оформляем договор – и через полтора-два месяца получаете «Оку» за две трети цены. Интеллигентно и хорошо: небезызвестная «Властилина» занималась ровно тем же самым.

С одним небольшим нюансом. У Соловьевой бизнес был серьезный, прикрытый со всех сторон: бандюки, менты и все такое. Потому она и продержалась так долго. И, что не менее важно, некоторое время автомобили она все же действительно выдавала: в нормальной пирамиде, описанной еще в детской книжке Перельмана, страдают последние покупатели.

В нашем случае все было грубее и проще: вожделенную «Оку» не получил вообще никто. То есть по окончании срока действия самых первых договоров фирме оставалось жить аккурат до первого заявления в милицию.

С Сашей мы еще раз пару раз встречались, но было понятно, что ни о каком сотрудничестве речи идти не может: земля под ним уже горела. Что самое пикантное, долю ему старшие товарищи выдавать совершенно не торопились, и если что и обсуждалось, так это привлечение на разборы нашей братвы. Но мошенник-интеллигент все никак не мог поверить, что сам оказался в положении терпилы и пора привлекать третью сторону. Хотя потихоньку начал вестись на наши уговоры.

Однако не дошло и до этого. За пару дней до предлагаемой стрелки грековских с Сашиными партнерами Бублику позвонила заплаканная Светка и сообщила, что банкет уже закончился.

Саша все-таки стряс с компаньонов червонец грина – и ждал уже только той самой разборки. После чего, по всем раскладам, надо было уходить в бега. Но партнеры думали чуть иначе.

В общем, на следующий день после получения «первого транша» нашего бизнесмена со Светкой разбудил требовательный звонок в дверь. Саша сразу все понял и ломанулся в шкаф с одеждой. А что сделаешь: восьмой этаж, и здоровье не то, чтобы по балконам прыгать… Несчастная девка, проклиная все на свете, битых пять минут топила злосчастный червонец грина в унитазе, объясняя ментам за дверью, что ей необходимо одеться.

Группа захвата действовала корректно: московский РУОП с его жесткими методами был создан всего за полгода до описываемых событий и в силу еще не вошел. Менты даже не стали выламывать дверь, а спокойно дождались уничтожения улик, после чего не торопясь устроили обыск. Светка плакала, кусала губы, а когда милиционер открыл дверцу шкафа, отвернулась.

В общем-то правильно сделала: дальнейшее было не совсем для женских глаз. Уголовник остается уголовником, и Саша бросился в прорыв. С крайне скверным результатом: уже через десять минут его, крепко побуцканного, выводили в браслетах из квартиры. Когда менты трамбовали бедолагу мордой в пол, они, по Светкиным словам, ржали в голос. Перефразируя классика, жил грешно и попался смешно.

В записной книжке, изъятой при задержании, были все наши контакты. Мы с Вовой, от греха, перебрали все имеющиеся на руках документы и выкинули с килограмм самых стремных. Зря суетились: пронесло.

Бедная девка еще ходила на свиданки, платила адвокатам – но исход был предрешен. Похоже, что экс-партнеры занесли денег еще и судьям. Дело получилось проще некуда: с одной стороны, куча заяв от потерпевших, с другой – две дуры-кассирши и наш красавец паровозом. Никаких денег, само собой, не обнаружено.

Саша отъехал к хозяину на восемь лет. Больше я его не видел.

Предпочтение – пятизвездочным

А вот другая пирамида, с руководством которой пришлось пообщаться, выглядела солидней некуда – как бы не почище лазаревской. Люди постарше даже припомнят ее рекламу по телевизору: фирма «Бизнес-траст» обещала вкладчикам золотые горы на фоне многочисленных мешков с чем-то ценным. Впрочем, никто из «пирамидчиков» так и не смог переплюнуть по цинизму компанию «Тибет», на многочисленных рекламных щитах которой вполне откровенно демонстрировались усыпальницы древнеегипетских фараонов.

Очередь в шестикомнатный офис торчала чуть ли не на улицу, кассиры сбивались с ног, обслуживая клиентов. Мы с Вовой гордо проходили мимо, в святая святых – кабинет дирекции, где сидели Альберт с Андреем.

«Два А», понятное дело, не были реальными хозяевами конторы: о «старших товарищах» они себе позволяли лишь изредка глухо обмолвиться. Довольно молодые ребята, которым просто повезло: еще год назад они сидели в одной из многочисленных обменок в центре столицы и скромно торговали валютой. Но теперь – все иначе: у обоих на лицах крупными буквами было написано «Я поймал Бога за бороду!».

Безумно дорогие часы, дизайнерские браслеты, одежда… вплоть до набриолиненной шевелюры с какой-то немыслимой стрижкой – пожалуй, именно в этом виде я увидел то, что потом стали называть «гламуром».

Нет, богатые люди, естественно, встречались достаточно часто, но выглядели они совершенно по-другому. Или классический новый русский, который килограмм голды запросто мог надеть и на тренировочный костюм. Или совсем уж серьезные люди, прикинутые в не особо вызывающего вида костюмы. Бриолин в обоих случаях предусмотрен не был.

Особенно эффектно соуправители выглядели на выезде. В чем нам пришлось довольно быстро убедиться. Мальчики пришли к выводу, что разговоры, которые мы с ними вели, для офиса подходят плохо: а ну как прослушка?.. И правда: зачем правоохранителям слушать рассуждения о номерных счетах в банках княжества Лихтенштейн? Не говоря уж о возможности быстрого получения аргентинского гражданства.

Так что в какой-то момент встречи было решено перенести в кабаки. Более чем стандартная для тех лет традиция, вот только признавали наши нувориши только заведения в четырех-пятизвездочных гостиницах.

В результате стандартная наша бизнес-встреча выглядела примерно следующим образом. Примерно за полчаса рядом с очередным пафосным отелем («Славянская», «Олимпик Пента» или что-нибудь в этом духе; пятнадцать лет назад выбор таких заведений был куда меньше, чем сейчас) вырастали фигуры двух бедных родственников. С учетом разницы в росте и комплекции выглядели мы с Бубликом как персонажи Сервантеса, вот только без лат, а в наиболее пафосном прикиде – а то еще не ровен час швейцары не пропустят. Где-то с пятнадцатиминутным опозданием подъезжал, шурша шинами, кортеж наших контрагентов: два удлиненных «Мерседеса S 140» и «ягуар». Из черных автомобилей выползали хозяева мира, вальяжно сбрасывая по пути пальто на руки секьюрити. Засим – в кабак, и терки по делам.

Самое смешное, что сейчас я едва ли вспомню, о чем велись переговоры. Просто потому, что каждый раз они превращались в очередное обсуждение всех тех же двух-трех тем. Что до реальных сделок – кажется, в самом начале они кинули какую-то небольшую сумму на обнал. Чем, собственно, дело и ограничилось: все, что сверх того – как выяснилось, – обычный треп-порожняк, пускай и весьма пафосный.

Зачем это нужно было нам с Вовой – еще хоть как-то понятно. Близость к большим деньгам не только приятно щекочет нервы, но и обещает недурные перспективы. Зачем на порожняк тратили свое как бы драгоценное время трастеры, не могу понять до сих пор. Единственное, что приходит в голову: контора и так функционирует – можно потусоваться, «побредить» (и тут «научные разработки» в чести). Что ж, будем считать, что выступать приходилось в роли платных собеседников. Расплата – натурой; та самая «работа за еду».

Впрочем, наедали мы за одну встречу долларов на триста на двоих, не меньше.

Закончилось все как-то невнятно – по крайней мере не так драматично, как с торговцем несуществующими «Оками». Большой бизнес (пусть и кривой) в один момент не схлопывается.

На очередную встречу в свежеотстроенном пятизвездочном «Балчуге» напротив Кремля Андрей явился один – и с опозданием часа на полтора. Вопреки всем традициям в австрийское кафе нам пришлось заходить самим; охрана на входе пропустила, но с величайшим пренебежением. Минералка Вове, джин-тоник мне: «Что-то мы сегодня не при деньгах». А ну как финансист проколет стрелку – может и не хватить расплатиться, вот позорище-то будет!

Андрей был томен как никогда: ночные гулянки выходят боком даже в молодом возрасте. Первым делом он объявил, что, пока не выпьет 0,7 «Шивас Ригал», переговоры вести не сможет. Кокетство как по количеству напитка, так и его марке. А дальше начался натуральный цирк из области «похмельный бизнюк встречается с совковым сервисом».

– Двойной «Шивас» и содовую, – заказал финансист. – Льда не надо, смешивать не надо.

Для начала принесли не то виски, но этот вопрос разрешился сравнительно быстро. Потом подали стандартную смесь: вискарь с содовой, да еще и с насыпанным внутрь льдом. Андрей начал звереть:

– Бля, ну неужели это так сложно?! Я же сказал: «Шивас» – отдельно, содовую – отдельно! А льда вообще на хуй не надо, чего еще?!!

На крик прибежал метрдотель, долго извинялся, вызвал другую официантку, подробно разъяснил ей заказ. Страдалец начал постепенно успокаиваться, объясняя нам параллельно, что в этой стране более-менее приличного сервиса не будет никогда.

И вот на горизонте появляется фигура с подносом.

Миловидная девушка бережно располагает на столе бокал с виски, открывает и ставит рядом бутылочку с водой…

(лицо Андрея буквально на глазах разглаживается и розовеет…)

…и вдруг вливает содовую в вискарь!!!

Мне до сих пор неудобно об этом вспоминать. Во-первых, грешно смеяться над похмельными людьми: они и так себя плохо чувствуют. Во-вторых, нарушено главное правило этики бизнес-переговоров: очевидный глум над собеседником неуместен, особенно если этот самый собеседник старше по званию.

…Я ржал минуты три – и никак не мог остановиться. Бублик больно пинал меня под столом ногой, но мог бы с тем же успехом и в ухо заехать – результат все равно нулевой. Сам он, естественно, тоже еле сдерживался.

Спасло ситуацию лишь то, что Андрей верещал на официантку и вновь нарисовавшегося метрдотеля с такой громкостью, что просто меня не слышал. И орал не три минуты, а куда больше, успев пообещать не только уволить к чертовой матери весь персонал, но и чуть ли не купить все заведение. В принципе, если бы старшие товарищи это санкционировали (что вряд ли), денег «Бизнес-траста» хватило б с головой. Суммы там игрались очень взрослые.

Чем хорош похмельный человек, а русский в особенности?.. Иной скажет «ничем» – и будет не прав. Отходчивость – вот что характерно для приходящего в себя с бодуна, если, конечно, удалить из ситуации возможные раздражители.

Уже через четверть часа третья по счету официантка приносила вторую и третью порцию «дабл виски», и скандалист все больше обретал благостность. Встреча длилась еще часа два, и все это время вел он себя практически образцово. За одним-единственным исключением.

– А это еще что за черт ряженый? – вдруг рявкнул он после очередной дозы «Шиваса». – А ну иди сюда!

Обернувшись, мы увидели мужчину средних лет в костюме совершенно невообразимой расцветки, при этом основным цветом была какая-то странная смесь розового и персикового. Лицо посетителя, украшенное длинными волосами и пышными усами, выражало крайний испуг, он начал боком протискиваться к туалету.

– Нет! Слышь, я, бля, сказал сюда иди!

– Андрей, ну ты чего?

– А чё он! Одет как попугай – и ходит тут еще!

– Андрей, это же артист. – Я, конечно, мог съязвить про попугайские одежды, но это бы точно добром не кончилось.

– Какой еще, к псам, артист?!

– Игорь Николаев, певец! Ну, который с Наташей Королевой. «Дельфин и Русалка»!

– Николаев?.. Ну ладно, леший с ним.

В общем, разговор не сложился. От обилия выпитого у Андрея начались перепады настроения. Он то впадал в сентиментальность, сообщая нам различного рода малоинтересные подробности из своей жизни, то опять начинал слегка бычить, свирепо оглядывая сидящих в зале. «Дельфина», по счастью, видно не было (у меня возникло подозрение, что он ретировался из туалета через запасной выход), но о деловых переговорах не могло быть и речи.

Вот, собственно, и все: дальнейшие переговоры с этой тусовкой проходили исключительно по телефону. А еще через пару месяцев перестали отвечать и телефоны – как мобильные, так и офисные. «Бизнес-траст» прожил с полгода, что немало для подобной конторы. Хотя рекламу после этого по телевизору еще какое-то время крутили.

Куда деваться, уплачено.

Три веселых буквы

Двумя предыдущими случаями наше общение с пирамидами не закончилось – к большому сожалению. Если в первой истории мы слегка натерпелись страху, а во второй нажили некий комплекс неполноценности (ну и времени еще потратили море), то третий заход обернулся катастрофой.

Дело в том, что я всегда, всю жизнь, еще с советских времен (помните «письма счастья»?), был жестким противником участия в пирамидах. То есть сотрудничать с ними – пожалуйста, деньги мыть – сколько угодно, а вот играться своими (или, Боже упаси, чужими) деньгами – это извините.

Но к лету дела пошли хорошо, появились свободные деньги (при этом продолжали висеть долги) – и Вова меня на это дело все же сблатовал. На сей раз речь шла уже о натуральном монстре – до сих пор печально известной фирме «МММ».

С которой я познакомился тремя годами раньше, еще «когда все начиналось». Как-то раз у метро «Белорусская» очередные мутные посредники вручили нам с Доктором пустые бумажки с печатью странной конторы (тогда еще кооператива) с названием из трех букв. Во время очередной пьянки бланки торжественно потерялись, и на этом сотрудничество и закончилось. Посредники (замечу, довольно бакланистого вида) попытались было нас за это подгрузить, но были посланы даже без участия бандитов.

В дальнейшем мы часто узнавали из прессы об очередных достижениях Мавроди сотоварищи и вспоминали эту историю не без огорчения: «Прикинь, сколько бы мы с этих слонов стрясли бы, если б первая сделка нормально прошла, без косяка». Видимо, это отложилось где-то у меня в голове и подтолкнуло принять предложение Бублика. Вопреки собственной, не раз озвученной позиции.

– Серег, ты пойми, – убеждал меня Бубел. – Бабло у нас всяко простаивает. Предлагаю вкрутить туда немного, где-то двушку-трешку грина. Акции за месяц растут раза в полтора, еще месяца три эта бодяга продлится, а соскочить всегда успеем. Попадают-то лохи, а мы ж не лохи, а пацаны нормальные! «И мы немного по другим понятиям живем», – процитировал он крылатую фразу Краба.

Если коротко, то отчасти Володя был прав. Но именно что отчасти – при том, что на первых порах все шло просто на загляденье хорошо. Купленные акции росли как на дрожжах, и мы чуть ли не каждый день подсчитывали прибыль.

В процентном отношении прибыль была огромна, в абсолютных цифрах – куда меньше. И тут мы набрались наглости и применили то, что в финансовом мире называется арбитражем (на сей раз – практически в чистом виде).

Дело в том, что в Москве действовала сеть «пунктов “МММ”», где любой желающий мог до поры до времени купить и продать акции компании – правда, с большими очередями. Один из таких пунктов находился в соседнем с моим доме: удобно просто до неприличия.

Кроме того, акции торговались на бирже. И тут начинается самое интересное: в рамках чудовищного ценообразования котировки покупки на бирже были ниже, чем курс приема в пункте, процентов на пять. Такой вот странный парадокс.

Итак, ниша есть. Остается два вопроса: как быть с очередями и где взять денег? Брать в управление чужие мы все же опасались.

Проще всего решился вопрос с очередью: зря я, что ли, двадцать лет прожил на Беговой? Выяснилось, что один из охранников – сын моей школьной учительницы физкультуры, и знал я его, можно сказать, с пеленок. Небольшой откат – и вопрос с очередью снимался сам собой.

А вот с деньгами получилось куда элегантнее – и, если честно, этой схемой я продолжаю гордиться по сию пору. Напомню, что главным источником дохода продолжал оставаться обнал. При этом основной исполнитель находился на другом конце Москвы (между «Домодедовской» и «Красногвардейской»), а заказчики приезжали забирать деньги ко мне домой, на Беговую. Приезжали соответственно во второй половине дня.

Час-другой, понятное дело, для заказчика особой роли не играл. Зато играл для нас.

Ну как – алгоритм уже примерно понятен?.. Да-да, получив деньги, заехали строго по пути на ЦРУБ (Центральная российская универсальная биржа на «Серпуховской»), там закупили акций – и на Беговую, в пункт «МММ». Заказчик с минимальной задержкой (он ее даже не ощущает) получает свое лаве, а к нам, помимо обнальной комиссии, прилипает еще процентов пять. Интеллигентно и хорошо. А главное – быстро.

Излишне пояснять, что «арбитражный доход» немедленно вкладывался все в те же акции. Стоимость бумаг росла, росли и наши аппетиты. И в какой-то момент доросли до того, что инстинкт самосохранения притупился.

Приближаясь к провалу

«Чисто по деньгам» это был один из самых удачных периодов моей бизнесовой жизни. За пару месяцев до этого мы с Бублом провернули натуральную «сделку века»: обналичили какую-то здоровенную сумму, получив на двоих семерку грина. Вся операция (не считая предыстории) заняла считанные минуты: зашли в офис исполнителя, забрали бабло, выдали клиентам – и флегматично наблюдали, как удаляется их автомобиль. Да и с текущими доходами все обстояло более чем пристойно.

Бублик даже созрел для женитьбы на своей толстой Марине. Первая часть свадьбы прошла в довольно новорусской стилистике (вплоть до лимузина и микроавтобуса иностранной марки для гостей), а вот дальше все было вполне по-советски. Из ЗАГСа все отправились домой к матери невесты, и тут-то оно и началось. Скромный новострой где-то в Люберцах был свидетелем того, как сначала нажрался отец новобрачной, а потом и отчим. И если для первого подобное состояние было привычным и его быстро спровадили домой, то второй устроил немалый концерт.

Дело в том, что отчим был эдаким «положительным мужичком»: рукастым и практически непьющим – на любителях алкоголя Маринина мать уже обожглась. А тут как раз упился – ну и решил поработать руками. Не в смысле подраться, а вот просто прошел в санузел и начал аккуратно и методично превращать в крошево новехонький унитаз. На попытки оттащить быковал. А без унитаза на свадьбе, как выяснилось, не шибко погуляешь – так что свернулось мероприятие довольно быстро, да и осадок остался не лучший. Собственно, и семейная жизнь у Володи сложилась примерно таким же макаром: бестолково и без особого энтузиазма, зато с большим количеством бухла и скандалов.

Примерно в это же время у Бубла произошло еще одно вроде бы важное, но вполне бестолковое событие: наш общий знакомый, безумный маг и экстрасенс Огнивцев, пробил ему… дворянство. Если проще, одна из монархических контор, которых в те годы развелось немыслимое множество, выдала Вове грамоту, в которой говорилось о присвоении ему титула графа. Над сочетанием «граф Бублик» рыготали как бы не все наши знакомые, а вот Марина восприняла это всерьез и даже отзывалась на «графиню». К самому Володе, понятное дело, погоняло Граф прилипло едва ли не как базовое.

Вот на таких высоких нотах вплыли мы в лето 94-го года. Деньги не переводились, а в коммуналке на Беговой, одну из комнат в которой занимала дворянская чета, вовсю наводился мещанский уют: телевизор, диваны, ковры и прочая дребедень. Я предпочитал тратить лаве более традиционно – на кабаки и баб. В общем, «жизнь удалась», а тут еще эта история с шальными деньгами из «МММ».

И вот результат: инстинкт самосохранения потерялся, и весьма некстати. В очередной раз пик сибаритства стал предвестником скорого падения, но этого никто не замечал. Соблазн оказался слишком силен, и мы с Вовой решили поиграться на чужих финансах.

Благо вот с этим проблем не было. Феня в том, что «если прет – прет во всем». Стабильно высокие доходы обеспечивали, с одной стороны, недурную репутацию (ну как же, чуваки в шоколаде), а с другой – нормальные отношения с весьма небедными людьми. Собственно, мы уже имели наглость представляться «финансовыми консультантами», хотя из услуг, кроме банального обнала и акций «МММ», в ассортименте особо ничего и не было. Зато надувать щеки и гнуть пальцы – сколько угодно. Именно тогда, кстати, начался период, когда тренировочный костюм с кожаной курткой перестал быть «одеждой для переговоров». Джинсы сохранились, но брюки с пиджаком надевались все чаще, регулярно дополняясь еще и галстуком – благо коллекция шейных украшений постоянно пополнялась: положено. Хотя по большей части – китайские поделки из шелка, дороже ста долларов только пара штук.

Короче, давать деньги таким вот нормальным пацанам люди были готовы. Петля затягивалась, но на редкость незаметно.

Кураж

Народная мудрость гласит, что не все коту Масленица, будет и Великий пост. Масленица же получилась весьма жирной: я крутил одновременно несколько романов, стал посещать ночные клубы.

При этом надо заметить, что жизнь все же текла более ровно: не было такого чудовищного разгула с пьянством и блядством, как в годы тусовки с Доктором. Воспоминания о графских загулах, бомжатниках и обмоченных штанах к буйному винопитию как-то не располагали – так себе пример для подражания. Чего не скажешь о семейной жизни: глядя на партнера-молодожена, я иногда начинал задумываться о том, что в тридцать с лишним в бобылях ходить как-то не вполне правильно. Тем более что жених знатный: денег лом, хер стоит, как шишка, и вообще красавец мужчина, вот только росточком не вышел. То есть еще чутка погуляем, но скоро уж и остепенимся, пора.

До воплощения этих мыслей в жизнь оставалось всего ничего, вот только получилось все на редкость нелепо – и очень не ко времени. Но пока ощущения от жизни были самые благостные.

Образ жизни давал свои плоды. Ну да – веселых подруг под рукой по-прежнему было много, алкоголь тоже лился… ну не рекой, как раньше, скорее – средних размеров ручьем. Но при этом чувствовалось какое-то, что ли, взросление. Менялся и круг общения: на смену гоповатым посредничкам приходили представители вполне серьезных фирм, финансисты, чиновники.

Хотя с чернушкой все тоже было неплохо: «мастерство не пропьешь». В самых разных видах.

Как-то раз просыпаюсь у той самой «немолодой» Татьяны. Роман уже давно закончился, остались «старыми боевыми друзьями». Поутру дама решила похвастаться – и вытащила из-под ложа страсти пластиковый пакет, в котором лежали два ствола – ТТ и револьвер. Директор (по совместительству – бывший второй муж, а ныне – любовник) конторы, где она работала со всеми своими высшими образованиями офис-менеджером, попросил схоронить до времени.

Время наступило довольно быстро. Владельцы стволов обратили их против некоего успешного биржевика – экс-партнера Казановы-директора. Обратили неудачно: прострелили филейную часть, да и только. Стрелкам не повезло, биржевику – так даже и вполне. Особенно с учетом того, что заказчика он вычислил с полпинка; впрочем, дальнейшего развития история не получила.

Даже после окончания романа Татьяна пыталась меня совершенствовать. Без малого два года мы с ней посещали курсы входившего в моду НЛП. Небезынтересно, да и полезно: эффективная штука, еще не успевшая стать попсой. Манипулировать людьми я и так умел неплохо, а тут к этому добавилась еще и профессиональная составляющая. По меньшей мере те же «разрывы шаблонов» уже были рутинной практикой.

Хотя в мистера Хайда доктор-психотерапевт Джекил превращался вполне оперативно. Как-то раз возвращение с занятий внезапно завершилось встречей со старой знакомой, женщиной не просто без комплексов, а скорее, реально отмороженной. Настолько, что в культурную программу вошел и минет на постаменте памятника Тельману на «Соколе», и конфликт с местной гопотой (ночи в июле короткие, света много, все видно), и последующий визит к стоматологу: поломанный зуб нужно было как-то подправить.

Да и общий подход к жизни тоже был не без цинизма, местами вполне чернушного.

Утро. Бубел приходит ко мне с минералкой («здоровый образ жизни, Сергей Юрьевич!») и свежей прессой. Открываю «Коммерсант», лезу в рубрику «Происшествия», и…

– Володя, а Миша наш пейджерный, не помнишь, где живет?..

– Да вроде в Крылатском где-то, на Рублевке, что ли.

– Бля, кажется, это про него, фамилия совпадает. Глянь!

В короткой заметке сообщалось, что «в Москве был убит директор крупной пейджинговой компании Михаил Тарасов. Милиции убийцу задержать не удалось. Мотивы преступления следствию пока неизвестны».

– Не, ты прикинь, что пишут, Вова! – Я углубился в чтение. – «В тот момент, когда предприниматель открывал дверь квартиры, расположенной на шестом этаже, его кто-то окликнул. Когда Тарасов обернулся на голос, прогремел выстрел. Пуля попала в глаз». Бля, да это просто сибиряки какие-то! Прикинь: как белку – в глаз! Чтоб шкурку не попортить, надо полагать…

– Что-то мне ваш юмор, Сергей Юрьевич, не нравится, – поморщился Бубел. – Черноватый какой-то.

– Ну извините, граф! А вольно ж им было нас без заказов оставлять!

С Мишей мы были знакомы где-то полгода, а вот с его партнером по пейджерному бизнесу Андреем – куда дольше, еще со времен торговли компьютерами. Само же знакомство произошло на крайне банальной почве: по измене после посадки Светкиного пирамидчика было принято решение купить пейджер для вящей шифровки – и желательно у кого-то из своих.

Да, именно так: было принято решение. Пейджеры тогда, на минуточку, стоили по полтыщи долларов, плюс еще обслуживание по сотке в месяц. Зато после обретения оного пейджера (одного на двоих) ощущение собственной крутости достигло просто нечеловеческих высот.

Знакомство с Мишей при этом сыграло не в минус, а в плюс: как выяснилось, ему как раз нужны были услуги по обналу. Так что закупка заморского агрегата окупилась весьма быстро, и еще несколько месяцев контора предоставляла нам немаленькие заказы.

А потом вдруг перестала. То ли нашла более дешевого исполнителя, то ли Миша слишком закрутился со своими левыми делами. Пейджинговая деятельность была надежно прикрыта афганцами, а вот попытка влезть в торговлю американскими джипами была его личной инициативой. Закончившейся весьма плачевно.

– А что, сиятельный? – продолжал глумиться я. – Давай им прямо сейчас в контору и перезвоним. Типа, «ну чё, черти – поняли, через кого деньги мыть надо?».

– Серег, ну хорош! – возмутился партнер. – Шутки шутками, но перебирать не стоит!

Чего уж там, перебирали мы в это время сильно, причем оба. Наказание было уже у ворот; еще раз повторю: Бог – не фраер.

Кстати, через несколько лет я довольно близко сошелся с тогдашней Мишкиной сожительницей Леной: мир тесен. Кончила она тоже плохо: сначала наркота, потом несколько попыток суицида. Последняя оказалась успешной, на похороны в Люберцы ехать побоялся. Не люблю я похороны, жуть как не люблю.

Сука любовь

События уверенно набирали обороты: к какому-то моменту общая сумма в нашем «доверительном направлении» перевалила за двести тысяч долларов, при этом цена акций продолжала переть вверх. Когда мой старый приятель, финансист Артем по кличке Бакакий, подъехал к офису РТСБ (Российская товарно-сырьевая биржа, здание Главпочтамта на Мясницкой) в сопровождении банковской охраны, разыгралась очередная комическая сцена.

– Добрый день! – Я размахиваю постоянным пропуском на биржу. – А мы к вам сегодня с гостями.

– Добрый день, проходите! – Благообразный Артем с купюросчетной машинкой, облеченный в немыслимой околомалиновой расцветки кашемировое пальто «в пол», способен произвести благоприятное ощущение на кого угодно; ему бы афером работать.

– А мальчика нашего тоже пропустите?

– Пропустим, пропустим, а что за мальчик?..

Из-за спины Бакакия, смущенно улыбаясь, появляется банковский охранник – капитан милиции с АКМ наперевес.

– Ой! – Биржевые секьюрити видали виды, но тут они изумились. – Не, с оружием нельзя. У нас тут вообще тихо, пусть на ресепшн постоит.

Бакакий нес в портфеле чуть менее ста тысяч грина. Биржевики уже привыкли к тому, что люди мы с Вовой серьезные, да и купленная все на той же автобазе президента «Волга 3102» с синими противотуманками и водителем (Настин брат Паша охотно согласился у меня поработать, такая вот семейственность) прибавляла веса. Тамошний начальник управления ценных бумаг даже организовал нам встречу с президентом РТСБ Власовым. Алексей Феликсович оказался вполне приятным собеседником, но дальше дело, увы, не пошло: не по Сеньке шапка.

Другой вопрос, что и у вальяжного Власова все сложилось не слава Богу: года через три он «доинвестировался» до того, что вынужден был уходить в бега; вроде так и не нашли.

К середине лета я расслабился окончательно. За деньгами по возможности командировал Бублика (в какой-то момент появился и кассир – Ромин одноклассник со смешной кличкой Алиса – от фамилии Алисов), а сам зависал дома с девицами. Из алкоголя преобладала водка «Финляндия»; в какой-то момент бутылок из-под нее накопилось так много, что кто-то из гостей в шутку заявил, что мне уже впору политическое убежище у финнов просить.

Бухло и бабы, как известно, способны погубить любое дело. А если на все это накладывается еще и эйфория – пиши пропало.

Для полного счастья я вздумал еще и влюбиться. Ну не совсем влюбиться, а…

В общем, странная история. С Леной (ну да – очередной) я познакомился в Коктебеле парой лет раньше. И, что называется, «имел виды» – но меня в очередной раз опередил чертов мачо Доктор. Я даже чирикнуть не успел, как, приехав к нему однажды домой, обнаружил барышню в видавшей всякое-разное постели.

Но у Макса особо не забалуешь: девушка, похоже, решила стать «первой и единственной», а у Доктора планы были совершенно иными. Закончилось все омерзительно: при попытке внезапно нагрянуть и начать качать права Лена была спущена с лестницы, да еще и получила бланш под глазом. «А куда она лезла? – негодовал Макс. – У меня Крыса дома была. А эта, понимаешь, уходить не хочет, еще и ревет! Перед соседями неудобно».

Выросшая в Подмосковье Лена отличалась какой-то удивительной ласковостью. Нет, не деревенский тип простушки – высшее техническое образование и совершенно безумные цыганские глаза. То, что безумные, – это неспроста, как выяснилось позже, но меня эти глаза завораживали. Понимаю, что это банально до глупости, но именно женские глаза много раз приводили меня к совершению различного рода странных поступков.

Вот и на сей раз. Как-то Лена приехала ко мне – и осталась. Все получилось на удивление просто, как будто так и должно быть. Мы пили, слушали музыку, разговаривали, смеялись – и даже не трахались. Вот такая странная диспозиция.

Как-то раз до секса все же дошло – но получилось на редкость неудачно. После окончания вполне полноценного акта любви дама вдруг залилась горькими слезами. Я в курсе, что иногда так выглядит оргазм, но тут явно было что-то другое.

– Леночка, что с тобой, в чем дело?..

– Ты… ты делаешь это так же, как ОН…

Опять поток слез.

– Минуточку! – Чертов Доктор вредит даже на расстоянии. – Почему это так же?! Макс, я точно помню, с женщинами крайне груб – в отличие от нежного и внимательного меня. Извини, у нас с ним девок общих море, да еще и сколько раз в группняках вместе…

Ну да: аргументация получилась на редкость неудачная, особенно насчет группняков. Слезы перешли уже в натуральную истерику, пришлось отпаивать водкой. Подумав, я решил выждать, пока «девушка созреет». То есть мы прежнему пили-гуляли-целовались, спали в одной постели, но все было целомудренно.

Так продолжалось где-то неделю. А одним прекрасным летним утром я проснулся, подумал и вдруг заявил:

– Ну, хватит нам уже этой херней заниматься! Одевайся, поехали в ЗАГС.

– Зачем?..

– Как это зачем?.. Зачем люди в ЗАГС ездят?.. Заявление подавать!

– Заявление?..

– Ну да. Жениться будем. Как порядочные. Тем более что сейчас как раз Пашка подъедет – вот и отвезет.

Ленка безропотно встала и начала одеваться. Вид у нее при этом, правда, был какой-то потерянный. Я подумал, это от того, что мужчина такие вот решительные шаги делает. Похоже, что ошибся.

Мурзик. Все плохо

Заявление мы подали. На раздумья получили месяц, а спустя неделю начались проблемы с «МММ».

Цена акций падала, но я пребывал на пике куража.

– Граф, это же «яма», а на «яме» нужно закупаться!

– Какая еще яма? Ты чего, Серег, – это не яма, а вилы!

– Нет, «яма», – заупрямился я: сработали еще и знания, полученные на курсах по ценным бумагам. – Если курс идет вниз, надо покупать по дешевке. Потом подорожает – тогда и продадим!

– Ты совсем трекнулся с этой женитьбой!

В общем, от покупки Вова меня отговорил, и очень правильно сделал. Следующие дни мы распихивали, пусть и с некоторым проигрышем, чужие акции; свои я все же настоял придержать. Непонятная ситуация: только и знай, что за рынком следить. И тут позвонила Никонова.

– Я слушала-слушала ваши байки про Крым – и решила сама выдвинуться. Серега, Граф, поехали в Симеиз!

– Да куда там, нам работать надо. С этими акциями самая засада, тут из Москвы ни на шаг!

– Ерунда все это! Я сейчас подъеду и вас уговорю!

Не уговорила, конечно. А вот Лена как раз загорелась.

– Сереж, а давай я недельку позагораю! Вы тут все равно весь день по делам крутитесь!

– А про свадьбу не забыла?..

– Ну так у нас еще три недели! Как раз вернусь – и, в загоревшем виде, под венец!

– Красиво будет, – согласился я. – А ты вразнос-то там не пойдешь?

– Спокуха, Серега, я ее лично блюсти буду! – пообещала Никонова. – И это ж не Коктебель ваш развратный, а интеллигентный Симеиз.

– Там вообще все больше пидоры тусуются, если ты не в курсе, – хихикнула Ленка. – Так что ревновать не к кому, Отелло ты мой!..

Согласился, добрая душа. И тут все пошло… нет, даже не наперекосяк. Гораздо хуже.

Ночь перед отъездом была чудная. А утром…

– Сереженька… – Лена смотрела на меня как-то странно. – Ты сейчас спокоен?..

Голос звучал тоже очень странно. Я насторожился.

– Вроде да, чего мне бояться?

– Выгляни вниз с балкона. По-моему, там Мурзик…

Игручий рыжий котенок появился у меня прошлой осенью. Татьяна привезла сразу двух, на выбор, – и в полосатого, в белых «носочках», я влюбился сразу.

Смешной шустрый зверек, жутко общительный и ласковый. Почти ко всем гостям смело лез на руки.

Хотя и шкодил, конечно. Как-то раз вообще произвел диверсию: справил малую нужду на пейджер. Да так, что от ремонта хитрого устройства отказались даже в конторе: больно сложно, впору всю начинку менять. Впрочем, знакомые умельцы из закрытого института при ГРУ все починили за пару бутылок водки.

Кот всегда ложился рядом со мной, я привык засыпать под его мурчание…

Да, это был Мурзик. Я спустился вниз с пакетом, погрузил туда маленькое окоченевшее тельце…

Дальше, как в тумане, отвез Лену в аэропорт, сдал ее Никоновой. На обратном пути купил лопату. Вызвал Бублика, устроил за гаражами во дворе нехитрые похороны.

И двое суток пил. Один, по-черному. Вот только телефон отключить не догадался. А зря.

– Короче, готовься, сейчас приеду. Трешка с тебя. – Голос Бориса Борисовича был сух и требователен. – Грека мусора приняли, мы сейчас со всех комерсов лаве собираем – выкупать.

– Борь, я бухаю. У меня кот разбился.

– Какой еще, на хуй, кот?! Ты чё, не понял – Диму приняли. Бабло готовь и мозг мне не еби.

– Да и нету у меня трешки…

Трешка как раз была, но отдавать ее нельзя было ни под каким видом. Затоваренные продолжавшими дешеветь акциями «МММ», мы остались почти без оборотной наличности. И эту самую трешку я как раз на днях занял у Настиной матери.

– Черт с тобой, двушку давай, – нервно согласился Борёк. – Через полчаса выходи, машина у подъезда стоять будет.

Еще и на деньги попадалово. Я продолжал пить. На четвертый день приехал очень довольный Грек: соскочить удалось на халяву.

– Короче, тебе я деньги отдаю, конечно, – добродушно заявил он и протянул десять стодолларовых купюр.

– Дим, но это же косарь, а я как бы два давал…

– Ну, ребятам-то тоже надо. Бери, бери, остальные комерсы вообще ничего не получили. А с тобой… ну с тобой мы же друзья? – Он добродушно хохотнул.

Все правильно. Если бы не хорошие отношения с Греком, я бы тупо попал на двушку. А так – всего лишь на косарь, радоваться надо.

Но мне было как-то нерадостно: еще и с МММ все развивалось достаточно погано.

Псу под хвост

Продолжал пить. В день Ленкиного возвращения как-то пришел в себя. Комиссаров заехал накануне, но самолет из Симферополя все никак не вылетал – я звонил в справочную каждые десять минут. Надо было, конечно, сразу ехать во Внуково, но кто ж знал…

Стартовали сразу после сообщения о вылете. Но опоздали: на МКАДе полетел бензонасос. Пока Сашка на такси ездил в автоцентр, пока меняли… В аэропорту нас никто не ждал.

Я дозвонился Никоновой. То, что она мне сообщила, убило окончательно.

Девчонки сдержали обещание: в Симеизе Ленка была образцом благопристойности. А вот в самолете вдруг познакомилась с каким-то деятелем шоу-бизнеса – и решила, что это «любовь с первого взгляда». Все это она мне рассказала на следующий день, заехав вечером за вещами.

Нет, это не блядовитость – скорее, наивность. В сочетании с проблемами в психике, о которых я догадывался, даже знал – но предпочитал не замечать.

Понятное дело, что шоумен выставил Ленку на улицу примерно через месяц: поигрался – и хватит. Разумеется, ни о каком продолжении наших отношений не могло быть и речи, и оба это понимали. Предательство не прощается.

У Лены после всего произошедшего возникли уже серьезные проблемы с головой – такие, что после пары месяцев шляний совсем уж не пойми где друзья просто поместили ее в дурку. Вышла она оттуда тихая и замкнутая, какое-то время жила на даче у подобравшего ее Китайца. Я заезжал к ним в гости – девушка вообще практически не открывала рта. Потом это стало скучно и Китайцу, и Лена с горизонта пропала года на четыре. Потом объявлялась: устроилась на работу, немного пришла в себя – и вроде годам к тридцати даже обзавелась нормальной семьей.

У меня же все пошло кувырком: беда не приходит одна, а тут явился целый выводок. Акции на десять тысяч долларов вскоре превратились в груду резаной бумаги: мы долго ждали, что все устаканится, и дождались-таки момента, когда эти бумажки уже даром никому не были нужны.

Для полного счастья начали отваливаться клиенты по обналу. Бизнес рушился на глазах, а долги росли: просто удивительная цепочка бед, везет как утопленнику. За каких-то полгода пыщущий здоровьем обеспеченный жених-комерс превратился в бледного невротичного алкоголика с обязательной пачкой валидола в кармане.

«Деньги к деньгам», как известно, – и наоборот. Деньги таяли на глазах, нервы были измотаны, женщины по большей части куда-то рассосались – лузеров они не любят.

И главное, без особых перспектив. Нет, мы продолжали дергаться, пытались намутить что-то по старым концам – но все порожняк. При том, что кабинеты посещали вполне серьезные: от московского антимонопольного комитета, где теперь работал старый знакомый Бублика, до разного рода банкиров. Дома у меня долго лежал договор о сотрудничестве с одним из банков, всплывших впоследствии в скандале с Bank of New York. Вот только сотрудничество это ни копейки не принесло, зря только затягивали галстуки поверх белых рубашек, собираясь на очередную встречу.

Еще одного банкира подогнали Краб с Красовским. Дядя был серьезный, даром что сам из бандитов. Уже тогда он говорил о том, что вот-вот станет большим человеком при мэрии, – и не соврал. Владелец больших земельных наделов в Подмосковье, в дальнейшем он занимался уже московской землей – в ранге высокопоставленного чиновника. Но для нас вся эта эпопея опять-таки обернулась пшиком.

Наркотики и дворяне

Братва наконец-то простила Маркова, и он уже несколько месяцев тусовался в Москве. Впрочем, бригада Грека Сашу особо не привечала, и теперь он тусовался с какими-то мрачными бандюками с Долгопы. Ко всему прочему, чуть ли не поголовно – любителями героина. Да и новая Сашкина сожительница Света тоже была неравнодушна к наркотикам, так что я все чаще наблюдал Краба «под винтом». Понятно, что деловые качества это прибивало вконец. Не говоря уже о здоровье: один из долгопских с романтическим погонялом Ротшильд помер чуть ли не у меня на глазах.

А как-то раз наркотическая «тема» едва не закрыла мою бизнес-карьеру лет на несколько. В самом прямом смысле: кто-то из новых крабовских друзей предложил быстро смотаться в Голицыно, взять на реализацию килограмм «черняшки».

Хватило ума отказаться: даже на безденежье такие фокусы я не любил. Ох, хватило: товарищ попал на ментовскую прокладку. Милиции нужно было выполнять квартальный план по задержаниям, так что попытки откупиться провалились; товарищ отъехал на восемь лет. Мне как несудимому дали бы где-то пятерку – но «правила поведения» превысили жадность, и это спасло.

Для полного счастья пристрастился к наркотикам и Грек – причем потреблял он их экстремально. «Ну-ка дай носок!» – все чаще требовал он, заезжая без звонка ко мне домой. Носок использовался вместо жгута, для перетягивания вен, а употреблял Дима или просто героин, или в сочетании с кокаином – «качели». Причем в каких-то убийственных количествах.

Дела у него при этом шли неплохо: «Колумбус» банкиры таки купили, а число «подшефных» объектов постоянно росло. Я как-то едва не умер от смеха, услышав, как Грек возражал кому-то по телефону: «Это я-то некультурный человек?! Да мне, блядь, ДВА ТЕАТРА ПЛАТЯТ!» Но крыша у Димы ехала конкретно; я его всегда слегка побаивался, но теперь чувство будет правильней описать как ужас. «Измены», галлюцинации, чудящийся всюду РУОП с ОМОНом… В общем, и тут все было как-то на удивление несладко.

Но мы все еще пытались трепыхаться, стучались по всем давно уже забытым адресам. Толку-то: разве что тонус поддержать.

Много общались с Огнивцевым, но толку, как водится, никакого. За небольшим исключением: Александр пробил дворянство и для меня.

Под презентацию российской ассоциации косики-каратэ был арендован весь первый этаж гостиницы «Космос». Люди из правительства по соседству с криминальными авторитетами, престарелые сенсеи из Японии, светлейший князь Аркадий Львович Бугаев-Понятовский – все как положено.

На банкете господин Бугаев и вручил мне дворянскую грамоту, произнеся при этом длинную напутственную речь. Приятно, конечно: все бросились поздравлять новоиспеченного дворянина. Кроме какого-то неопрятного толстого бородача, мрачно взиравшего на процедуру и постоянно доливавшего себе в большой фужер водку.

– А это кто? – шепнул я Огнивцеву.

– Да никто, халявщик один. Из околополитической тусовки, Вова Прибеловский – придурок и пьяница. Шляется по всем мероприятиям выпить-пожрать на халяву, а отказывать ему как-то неудобно. Что нам, водки жалко?.. Вот только с Бубликом они рядом стоят – не нравится мне это.

Граф как раз пребывал в очередной развязке. И, каюсь, я его упустил. Пока слушал в первом ряду концертного зала выступление приглашенных звезд типа Софьи Ротару, пока сажал в машину, строя охрану «Космоса», светлейшего князя… в общем, Бубел пропал.

– Простите, – опять докопался я до охранников. – А не видели ли вы тут графа Владимира Бублика? Такой благообразный молодой человек – высокий, стройный… Ну, правда, немного выпивши.

– Ах, этот!.. – Через пару минут моих объяснений охрана наконец-то поняла, о ком речь. – Какой еще граф, просто баран пьяный! А бородатый, который с ним был, так вообще едва прямо на пол не наблевал. Мы их еле выперли, буквально пинками – графьев твоих!

Вот так весело прошло посвящение меня в дворянство. Практической ценности, как нетрудно догадаться, оно не имело – но хоть какой-то позитив. А позитива оставалось все меньше и меньше.

И тут появился Иванов…

Этапы загнивания нашего маленького предприятия впору прописывать в учебнике начинающего предпринимателя. В первую очередь – чтоб ученик ужаснулся и ни в какие предприниматели не ходил: у них не только взлеты бывают.

Собственно, последним активом какое-то время оставалась «Волга». Паше-водителю зарплату платить было банально нечем – равно как и кассиру Алисе. Каждое утро весь трудовой коллектив собирался в моей комнате, и мы с Бублом мрачно рассуждали, как жить дальше. Из рук валилось буквально все, и это сказывалось даже на личном потреблении.

Причем не в том смысле, что кабаки стали посещать меньше: какие уж тут кабаки! Нет, речь именно о повседневных расходах. Вплоть до сигарет: сначала с все еще престижного в те годы «Парламента» перешли на «Мальборо», потом с «Мальборо» на «LM», потом в ход пошли отечественные марки… Где-то в промежутке я начал рассказывать Вове про социальную деградацию (благо опыт-то был), на что он мне довольно резонно возразил своим любимым «а что делать?». Делать было действительно нечего: деньги наконец-то кончились полностью. Как страшный сон припоминаю случай, когда Паша привез с дачи здоровенный кабачок, а мы выцепили какие-то гроши на морковку, молоко, батон хлеба и пару пачек «Дымка». Благо приправ в доме все еще было в изобилии, я даже умудрился сварганить что-то вкусное. Впрочем, с голодухи вкусным, наверное, показалось бы все.

Как-то раз ко мне ближе к ночи заехал Марков, тоже пустой. И предложил побомбить на «Волге» – благо немного бензина в баке еще оставалось. Паша к этому времени нас покинул, сварливо намекая, что за два месяца безденежного сидения у меня дома работодатели ему должны, – чужие финансовые проблемы к зарплате отношения не имеют. Алиса сделал гораздо более сильный ход и устроился, к моему изумлению, прапорщиком в ФСБ. Больше я о нем ничего не слышал.

Должен признать, что идея бомбить была неудачной просто по определению. Сами посудите: начало зимы, темень, в черной «Волге» мрачно восседают здоровенный мордоворот с бритой башкой и явно неславянского вида субъект с трехдневной щетиной. Лично вы в такой экипаж сели бы?.. Вот именно. Тем не менее на Жукова какие-то смельчаки нашлись. Причем с недурным заказом: отвезти их до Никольской, а потом обратно. Два довольно приличного вида юнца, причем, что немаловажно, оба довольно щуплые. Денег предложили с большим запасом.

Правда, некий стрем нарисовался очень скоро, мы его просто не заметили. Парни объявили, что денег у них нет, но на Никольской они быстренько толкнут какое-то золотишко – в чем-де главный смысл поездки и заключается.

Тормознули на Моховой, после чего один клиент побежал куда-то по Третьяковскому проезду, оставив второго в залог. Третьяковский тогда не был главным гламур-стритом столицы, а в тогдашних мутных ларьках действительно можно было купить и продать все, что угодно.

Да, именно что угодно. В чем мы немедля и убедились. Непонятная возня на заднем сиденье: «Блин, куда баян запропастился?»

«Баян», если кто вдруг не в курсе, – одноразовый шприц. А на Никольской, у аптеки № 1, как раз располагалась крупнейшая в Москве точка, где круглосуточно торговали наркотой (и торговали чуть ли не до нынешних времен). В общем, в пассажиры нам попались торчки.

Краб как «главный по рамсам» счел, что молодые люди «в своем праве». Это была еще одна ошибка – и, пожалуй, главная. За то недолгое время, пока машина ехала по пустому ночному городу от центра до Полежаевской, ширнувшиеся красавцы превратились в полнейшее ничто.

– «Черный», – уверенно определил Сашка. – Голимый опиат, а нормального герыча на точке ночью не возьмешь.

Химические подробности меня интересовали в последнюю очередь. Пассажиры реально не вязали лыка, а на вопрос о деньгах или молчали, или хихикали. Не шмонать же их, да и вообще ситуация не сахар: два упоротых до невменяемости наркомана за спиной.

Проблемой оказалось даже извлечь их из машины: вылезать из тепла на мороз клиенты явно не собирались. Пришлось применить силу и банально выгрузить их пинками на заснеженный газон. Где они, невзирая на холод, и прикорнули: ни ходить, ни стоять уже не получалось. Наградив чертей еще парой пинков (просто для самоудовлетворения), мы, матерясь, двинули обратно.

И сделали по пути последнюю ошибку: решили еще немного побомбить, хотя можно было догадаться, что после такой феноменальной везучести лучше не выпендриваться и ехать ко мне спать. За что и поплатились.

На подъезде к «Белорусской» наконец-то закончился бензин. Денег нет, запаса в канистре нет, бензоколонка всяко не ближе километра. Краб сделал попытку остановить добрых ночных автосамаритян, но ничего не вышло: машин на Грузинском валу в два часа ночи практически не было, да и вид его не располагал к общению. Проклиная собственную судьбу и гадских наркош, мы пешком двинулись на Беговую отсыпаться.

А наутро объявился Иванов.