Комплекс хорошей девочки

Глава шестая

Я не знаю, как мы сюда попали. Мы с Бонни, Купером и его полной копией – близнецом Эваном, сидим вокруг пылающего костра на песке, и плеск волн заглушает звуки набережной. Крошечные мерцающие искорки летают в теплом океанском воздухе, а песчаные дюны переливаются в отсветах пламени и отражаются в воде.

Что ж, кажется, я сошла с ума.

Будто кто-то захватил мой мозг – это единственная причина, которая приходит на ум, потому что я согласилась шагнуть с абсолютно незнакомым мне человеком в неизвестность. Сейчас, пока Бонни уютно устроилась рядом со своим плохишом, во мне растет чувство беспокойства. И исходит оно откуда-то со стороны Купера.

– Ты врешь, – обвиняет Бонни, скрещивая ноги, и скептически хихикает.

– Ни в коем случае. – Эван поднимает руки, будто сдается на ее милость. – Купер сидит на заднем сиденье патрульной машины и держит в руках этого козла, который дрожит как осиновый лист. Потом козел ударяет Купа по голове, и у того начинает течь кровь, заливая все вокруг. И, в общем, он пытается успокоить козла, но кругом кровища, все скользит. Кровь буквально везде, я серьезно – на нем, на козле, на окнах. Ну, а я веду украденную полицейскую тачку, гудят сирены, мигают огни и все такое.

Я смеюсь над этой безумной историей и жестами Эвана. Он кажется более игривым, чем Купер, последний выглядит серьезнее своего брата. Их лица совершенно одинаковы, однако парней легко различить. Темные волосы Эвана короче, руки не покрыты татуировками.

– А потом мы услышали их по радио, – подхватывает Купер. На его слишком красивом лице танцуют тени от костра. – Копы говорят: «Какие-то глупые дети сперли козла и полицейскую машину. Оцепить периметр. Перекрыть мост». И мы думаем – черт, как нам выбраться из этой херни?

Мне сложно оторвать взгляд от его губ. Его рук. Этих мускулистых рук. Я пытаюсь проследить за контурами его татуировок, пока он взмахивает руками, продолжая свой рассказ. Это просто невероятная пытка. Я прикована к стулу, мои глаза широко открыты, и я схожу с ума от этих темных глаз и дерзкой ухмылки. И несмотря на то, что у Эвана буквально то же самое лицо, почему-то я не реагирую на него. Совсем.

Только на Купера.

– Нам по тринадцать лет, и мы начали погоню по городу, – произносит Эван. – А все потому, что Стеф увидела этого несчастного козла на цепи в чьем-то дворе и перемахнула через забор, чтобы освободить его. И в этот самый момент хозяин вышел из дома с дробовиком наперевес. А мы с Купом думаем – вашу ж мать, она получит пулю в задницу из-за этого козла.

– Мы прыгаем через забор вслед за ней, и я разбиваю замок молотком.

– У тебя с собой оказался молоток? – Мой голос звучит странно даже для меня. Дыхание перехватывает, потому что сердце бьется чертовски быстро, хотя я почти не двигаюсь все это время. Абсолютно неподвижна. Я под действием его чар.

– Ага. – Он смотрит на меня так, словно я не понимаю очевидных вещей. – Замок дешевый. Стукнешь по нему пару раз сбоку, и механизм внутри ломается. Итак, Эван хватает козла, и мы несемся оттуда, уклоняясь от дроби, потому что владелец дома пьян в стельку и никак не может прицелиться.

– Но откуда взялась полицейская машина? – спрашивает Бонни.

– Короче, мы бежали с козлом на поводке, когда коп загнал нас в угол. – Эван оживляется, размахивая бутылкой пива, которую принес с собой на пляж. – Он вытаскивает электрошокер, но нас трое, да еще и козел, так что коп не знает, в кого целиться. И, пока он решает, я такой: да ну его к черту, запрыгивай.

– И мы с Эваном залезаем в машину, – продолжает Купер. – Стеф убегает, тем самым отвлекая копа. И вот козел брыкается, а я уже готов рухнуть без сознания, но тут Эван говорит: «Бро, мы должны бросить эту тачку и бежать».

– Так что же случилось с козлом? – требую я ответа, искренне беспокоясь о судьбе бедного животного, и при этом сильно нервничаю, что все заметят, насколько мне не по себе. Заметят, как я пялюсь.

– Эван подъезжает к просеке, проходящей через городской парк, и каким-то образом справляется с этим козлом, вытаскивает его с заднего сиденья и тащит в лес, а меня оставляет в отключке рядом с машиной. Так что, когда копы нагоняют нас и видят меня всего в крови, да и выгляжу я как мертвец, у них начинается паника. Они вызывают мне скорую, и я просыпаюсь в больнице. Во всей этой неразберихе я смываюсь оттуда и встречаюсь с Эваном дома, как будто ничего и не произошло.

– Они вас так и не поймали? – хохочет Бонни.

– Да хрен им, – усмехается Эван. – Вышли сухими из воды.

– Так вы оставили козла в лесу одного? – Это и забавно, и ужасно одновременно.

– А что еще мы должны были с ним сделать? – возмущается Купер.

– Точно не это! Боже, бедный козленок. Мне наверняка теперь будут сниться кошмары о том, как он один, в темном лесу, плачет и убегает от каких-нибудь рысей.

– Видишь? – Эван шлепает своего брата по руке. – Вот почему мы не даем цыпочкам уговорить нас погеройствовать. Они никогда не бывают довольны результатом.

Даже несмотря на то, что мне не хочется смеяться, смех все же вырывается наружу. Образ этих двоих, прорывающихся через весь город, едва достающих до руля мальчишек, с перепуганным насмерть козленком, который брыкается и пытается удрать, слишком уморителен.

Мы еще какое-то время вспоминаем забавные истории. Как Бонни и ее школьная команда поддержки превратили парадную лестницу отеля в скользящую горку[19] во время соревнований во Флориде. Или как мы с моей подругой на кемпинге[20] с ее семьей встретили парней, а после почти сожгли фейерверками весь лагерь.

Затем, наконец, наступает момент, которого Бонни с нетерпением ждала всю ночь.

Эван берет одеяло, что ранее принес из машины, и спрашивает Бонни, не хочет ли она прогуляться. Эти двое строили друг другу глазки с тех самых пор, как мы пришли сюда. Прежде чем уйти с ним, подруга бросает на меня взгляд, чтобы проверить, все ли порядке. Я киваю ей в ответ. И хотя я просто в ужасе от того, чтобы остаться с Купером наедине, именно этого я и хочу.

– Что ж, моя работа здесь закончена. – Я пытаюсь вести себя нормально.

Он тычет палкой в огонь, перемешивая бумагу.

– Не переживай, с ним она в безопасности. Может, он и разговаривает как какой-нибудь преступник, но на самом деле он хороший парень.

– Я и не переживаю.

Я встаю и занимаю место Эвана рядом с Купером. Мне не следует этого делать, но я мазохистка. И я понятия не имею, это он сам или опьяняющий запах горящего дерева так действует на меня, ведь я чувствую себя пьяной, хотя выпила не так много пива.

– Если честно, вы с братом совсем не такие, как я ожидала. В хорошем смысле.

Черт. Это прозвучало так, будто я флиртую. Мои щеки тут же вспыхивают, и мне приходится лишь надеяться, что он не воспримет этот комментарий как знак моей заинтересованности.

– Да, – он качает головой. – И я все еще жду извинений за герпес.

– Что ж, воспользуюсь Пятой поправкой,[21] – ухмыляюсь я, глядя на него краем глаза.

– Вон оно как, значит. – Купер выгибает бровь, бросая мне вызов.

Я пожимаю плечами.

– Не понимаю, о чем ты.

– Ладно. Мне все ясно. Запомни, Мак. У тебя был шанс повести себя по-взрослому.

– Оу, – протягиваю я, – начинаешь войну, да? Заклятые враги до смерти?

– Я ничего не начинаю, я заканчиваю. – Он становится очень серьезным и пинает немного песка в мою сторону.

– Очень по-взрослому.

– Перейдем к пари, принцесса.

Что же он со мной делает. Единственное упоминание этого насмешливого прозвища, и ко мне тут же приходит ужасающее осознание, которое становится неоспоримым.

Купер горяч.

Безумно горяч.

И дело не только в его лице или бездонных темных глазах. У него есть качество под названием «мне на все плевать», которое по каким-то причинам задевает самую чувствительную часть меня. Ночью, освещаемый лишь пламенем костра, он кажется почти зловещим. Словно нож со сверкающим лезвием. И все же его притягательность нельзя отрицать.

Я не помню, когда в последний раз испытывала подобное влечение к парню. Если вообще испытывала.

Мне это не нравится. Не только потому, что у меня есть парень, но еще из-за того, что при виде Купера мой пульс ускоряется, щеки краснеют и становятся почти огненными, а я просто ненавижу, когда мое тело мне не подчиняется.

– Мы так и не озвучили ставки, – задумчиво произносит Купер.

– И чего же ты хочешь?

Все по-честному. Я человек слова.

– Может, поцелуемся?

Я строю из себя крутую, хотя мое сердце колотится как сумасшедшее.

– Чего еще ты хочешь?

– Ну, я подумал, что минет бы сгодился, но если мы ведем переговоры…

Я не могу не улыбнуться.

– У тебя совсем нет стыда.

Каким-то образом ему удается мастерски снять напряжение в этот момент, стереть всю неловкость. И вот моя осторожность дает трещину.

– Хорошо, – говорит он, и его губы растягивает сексуальная ухмылка. – Ты умеешь торговаться. Я сделаю тебе куни.

– Ага, думаю, теперь мы зашли в тупик.

– Неужели?

Купер смотрит на меня тяжелым взглядом. Невозможно не почувствовать, как он мысленно раздевает меня.

– Ладно. Но я собираюсь воззвать к этому памятному моменту. Будешь мне должна.

В какой-то момент я ощущаю жужжание телефона у себя в кармане. Но к тому времени мы с Купером уже в самом разгаре жаркого спора о социально-экономических проблемах с выпечкой. Я быстро гляжу на экран телефона, чтобы убедиться, не Бонни ли зовет на помощь, но это Престон – вернулся домой после покера.

– Да ни в жизнь, – распаляется Купер. – Пирожные – это еда богатых людей. Ты никогда не увидишь, как кто-то с маленькой зарплатой забегает в кондитерскую за коробкой чертовых круассанов. Мы едим пончики, холодные «Поп-тартс»[22] и, может, печенье из банки, но никаких гребаных пирожных.

– Пончик – это точно выпечка. А магазин пончиков – это вид кондитерской.

– Хрена с два. В этом городе всего пять кондитерских, и три из них открыты только летом. О чем тебе это говорит?

– О том, что народу во время туристического сезона прибавляется, и переполненные магазины открываются, чтобы поддержать спрос. Это ничего не говорит о демографии.

Купер усмехается, бросая палку в огонь.

– Теперь ты несешь чепуху.

Хотя наш разговор и звучит так, будто мы ругаемся, но скрытая улыбка, притаившаяся в уголке его губ, убеждает меня в обратном: ему весело. Споры – это практически развлечение в моем доме, так что я в них настоящий профессионал. Не совсем уверена, где Купер такому научился, но он определенно держит меня в тонусе. И никто из нас не признает поражения.

– А ты не самый раздражающий клон из тех, кого я встречал, – признает он немного погодя.

Бонни и Эван еще не вернулись.

На набережной позади нас за последний час все стихло, а я даже не устала. Вообще-то, я чувствую себя еще более энергичной, чем раньше.

– Клон? – повторяю я, косясь на него.

Это что-то новенькое.

– Так мы называем богачей. Потому что вы все одинаковые. – Его задумчивые глаза блестят под лунным светом. – Но, может быть, ты совсем не такая, как все остальные.

– Не уверена, то ли это оскорбительный комплимент, то ли одобрительное оскорбление.

Теперь я кидаюсь в него песком.

– Нет, я имею в виду, что ты не такая, как я ожидал. Ты спокойная. Без всякого притворства. – Он продолжает изучать меня, вся игривость и притворство отошли на второй план. В выражении его лица я вижу только искренность. Настоящего Купера. – Не похожа на этих высокомерных придурков, которые так обожают запах своего дерьма, что не высовывают головы из задниц.

Что-то в его тоне подсказывает мне, что поверхностное раздражение туристами и богатыми придурками не суть проблемы. В его голосе слышится настоящая боль.

Я легонько пихаю его локтем, чтобы поднять настроение.

– Понимаю. Я выросла среди таких людей. Можно подумать, будто в какой-то момент ты перестаешь это замечать, но нет. И все же они не настолько плохие.

– Как твой парень, например? Что расскажешь о нем?

– Его зовут Престон. На самом-то деле, он из этого района. Его семья живет дальше по побережью. Само собой, поступил в Гарнет. Будет бизнесменом.

– Да неужели. – Купер бросает на меня саркастичный взгляд.

– Эй, он не так уж плох. Не думаю, что Престон хоть когда-то играл в сквош, – смеюсь я, но шутка не прокатывает. – Он хороший. Не из тех, кто трахается с официантками или что-то в этом роде.

Купер выдавливает тихий смешок.

– Ты же понимаешь, что сейчас буквально сказала, что он просто хорошо обращается с прислугой?

Я вздыхаю. Думаю, я все же не знаю, как говорить о моем бойфренде с парнем, которого только что встретила. Особенно учитывая то, что Купер явно настроен враждебно ко всем состоятельным людям.

– А знаешь, это, конечно, тебя шокирует, но, если бы ты дал ему шанс, вы могли бы поладить. Мы не все такие сволочи, – подмечаю я.

– Точно. – Он снова расслабляется, и я воспринимаю это как добрый знак. – Я почти уверен, что ты исключение из правил, ведь я прожил в Авалон-Бэй всю свою жизнь.

– Тогда я торжественно клянусь продемонстрировать тебе немного положительных качеств людей моего вида.

Купер улыбается, оценив мою шутку, и пожимает плечами.

– Поживем – увидим.

– Да? Звучит как приглашение. Но что, если кто-то застанет тебя за попыткой подружиться… – я театрально вздыхаю для пущего эффекта, – с клоном?

– Ни за что. Назовем это экспериментом. Ты будешь моей подопытной.

– И какую же гипотезу мы тестируем?

– Способен ли клон к перепрограммированию в нормального человека.

Я не в силах совладать с собой – я снова смеюсь. Который раз за вечер. Купер, может, и выглядит как плохой парень, но он намного веселее, чем я ожидала. Он мне нравится.

– Так мы на самом деле сделаем это? – спрашиваю я.

Его язык облизывает нижнюю губу в совершенно непристойном жесте.

– Займемся оральными ласками? Черт, конечно же, да. Давай сделаем это.

У меня опять вырывается смех.

– Станем друзьями! Я спрашивала про то, станем ли мы друзьями! Господи, Хартли, ты просто помешан на оральном сексе, кто-нибудь говорил тебе об этом?

– Во-первых, ты давно смотрелась в зеркало? Черт… – Купер замирает и смотрит на меня. – Как твоя фамилия?

– Кэбот, – отвечаю я.

– Черт, Кэбот, – гримасничает он, – как я могу не думать об оральном сексе, сидя рядом с самой горячей девушкой на планете?

Мои щеки вспыхивают. Черт подери. Эта грубая честность просто дико возбуждает. Сглотнув, я стараюсь заставить свое тело не реагировать на его грубость или комплимент. У тебя есть парень, Маккензи. Я произношу это по буквам в своей голове.

П-А-Р-Е-Н-Ь.

Насколько плохо то, что сегодня мне приходилось напоминать себе об этом уже несколько раз?

– Во-вторых, – продолжает Купер, – ты уверена, что мы не переспим?

– На сто процентов.

Он закатывает глаза.

– Ладно, тогда, в-третьих – думаю, я согласен на дружбу.

– Как мило с твоей стороны.

– Точно?

– Ох, черт. Я уже хочу передумать. Чувствую, ты будешь отличным другом.

– Чушь, – спорит он. – Я стану лучшим другом, который у тебя когда-либо был. Я всегда превосхожу ожидания. Ты же помнишь, что я спасаю козлят ради своих друзей? Можешь то же самое сказать о себе?

Я хихикаю.

– Козлят? Ты имеешь в виду, что тот был не первым?

– Нет, козел был один. Но однажды я украл золотую рыбку для своей подруги Аланы.

– Класс. Я дружу с вором. – Я пихаю его в бок. – Требую историю о золотой рыбке.

Купер подмигивает.

– О, это замечательная история.

Мы сидим у костра и разговариваем так долго, что я не замечаю, как черную ночь сменяет раннее серое утро, пока Эван и Бонни не возвращаются с прогулки, и выглядят они при этом очень довольными. Только тогда я осознаю, что у меня на телефоне дюжина сообщений от Престона, который гадает, что же, черт возьми, со мной стряслось. Упс.

– Запиши мой номер, – говорит Купер хриплым голосом. – Сообщи мне, как доберешься до кампуса, чтобы я знал, что ты в безопасности.

Несмотря на все предупреждающие сигналы в голове, я все же забиваю его номер в свой телефон.

Ничего такого, уверяю я саму себя. Это будет всего лишь одно сообщение, после которого я сразу же удалю его номер. Потому что, какой бы забавной ни казалась эта идея о нашей дружбе, я знаю, что это плохая затея. Если я чему и научилась благодаря романтическим комедиям, так это тому, что нельзя дружить с тем, к кому тебя тянет. Само по себе притяжение безобидно. Мы все люди, а жизнь бывает очень долгой. И мы вполне можем чувствовать физическое влечение к тому, с кем не связаны отношениями. Но любой, кто встает на путь соблазна, напрашивается на неприятности.

Поэтому, когда Бонни и я выходим из такси и поднимаемся к себе на этаж, я уже готова навсегда стереть Купера Хартли из своего телефона. Я посылаю сообщение: «Дома, в безопасности!». Затем кликаю на его номер, и мой палец зависает над словом «Удалить».

Прежде чем я успеваю нажать на кнопку, мне приходит новое сообщение:

Купер: Это было весело. Повторим как-нибудь?

Я закусываю губу, уставившись на это приглашение. Воспоминания о его темных глазах, поблескивающих в свете костра, о его широких плечах и мускулистых руках будоражат меня, а между ног появляется приятное ощущение.

Удали его, приказывает решительный голос.

Я кликаю на вкладку диалога. Может, дружба с этим парнем и ужасная затея, но ничего не могу с собой поделать – я сдаюсь.

Я: Принесу пончики.