Для полноты коллекции,
На имя трех приятелей
Пришло в конверте сереньком
Из Рима письмецо…
Чернила водянистые,
Расплывчатые, сизые,
Корявый почерк старческий
Сползал зигзагом вкось, -
Зато по содержанию
Настой полыни беженской
Стоградусною горечью
Дымился над письмом…
«Привет вам, люди добрые,
Из города счастливого,
Из Рима горделивого -
Со всех семи холмов!..
Лишь в эту зиму темную
Беда-нужда всесветная
Волною отраженною
Пришла - плеснулась - грохнула
В парижское окно…
Нам это не в диковинку:
Мы в Риме, горсть осевшая,
Ломоть, от всех отрезанный,
Хронические пасынки
Средь эмигрантской братии, -
Давно привыкли к кризису,
Как к старому бельму.
Средь райской декорации,
Средь величавых форумов,
Среди фонтанов плещущих,
Средь пинии мирно дремлющих,
Под солнцем золотым, -
Как домовые тихие,
Мы жмемся, незаметные,
В углах-подвалах пасмурных,
В продрогших чердаках.
На площадях сияющих -
Теплее, чем у нас…
Порою сам не ведаешь,
Как год за годом держишься?
Бюджет - фантасмагория,
Работы - ни на грош.
Ни в гиды, ни в извозчики,
Ни в маляры, ни в плотники,
Лишь воробьев на форуме
Бесплатно разрешается
Под аркою считать…
Считаешь и завидуешь:
Счастливцы, воробьи!
А ведь недавно, милые,
Чуть-чуть в тарелку капало, -
Для аргентинок пламенных
Я, харьковский нотариус,
Платки великолепные
Билибинскими павами
Цветисто расшивал…
Швейцары при гостиницах, -
Министры по обличию, -
Процент взимали божеский,
Впускали в вестибюль…
Увы, все нынче схлынуло, -
Туристов нет и звания…
В библиотеке Гоголя
Сидишь часами долгими
И смотришь в потолок…
Газетою прикроешься,
Уснешь, как новорожденный, -
Теплынь и тишина.
Во сне ведь я не пасынок:
С друзьями стародавними,
Давно глаза закрывшими,
Беседуешь во сне,
По старому по Харькову
С клиентами знакомыми
Пройдешься при луне.
Не осудите, милые,
Больного старика…»
Постскриптум: «Драгоценные!
Не нужен ли кому-нибудь
В Париже из писателей
Комплект,- тисненный золотом, -
Романов Боборыкина?
Я дешево продам».