Тотила приподнялся в седле и, обернувшись назад, окинул взглядом длинную колонну своих воинов, которая растянулась по лесной дороге. Люди были веселы, потому что эти злобные оводы, эти всадники, со вчерашнего дня, кажется, оставили их в покое. Король предполагал, что не увидит их до тех самых пор, когда его войско подойдет к воротам крепости Альквины. Камбры хотели нанести ему урон в живой силе своей тактикой и сразу же отказались от нее, как только торманны в ответ использовали удачный способ обороны. Но где могли камбры научиться новому приему военного искусства? Тотила догадывался, что здесь не обошлось без черноволосого предводителя воинов Альквины. Чем больше Тотила узнавал об этом человеке, тем сильнее разгоралось в нем желание сразиться с киммерийцем в поединке.
Рядом с королем скакал на лошади Йильма.
— Мои птицы донесли мне, что камбры забились в крепость под защиту каменных стен, как трусливые овцы в загон, — сказал он.
Тотила мрачно покосился на колдуна:
— Твои проклятые птицы! До сих пор от них было мало толку.
Йильма пожал плечами и постарался скрыть свою неуверенность.
— Маленькая неувязка, — сказал он. — Да и кто бы мог подумать, что такой жалкий маг, как Рерин, вдруг выдумает такую ловкую штуку? Но важно другое: птицы донесли мне об одной вещи, которая наверняка тебя заинтересует.
— Так говори же! — нетерпеливо крикнул Тотила.
— Примерно в одной миле впереди эта дорога пересекается с другой, идущей с юга. По ней движется король Одоак со своим войском. Быть может, мы нечаянно встретимся с ним на перекрестке дорог…
Тотила довольно улыбнулся:
— Вот как? Король тунгов? Что ж, самое время потолковать обо всем с этим жирным боровом!
— Мне кажется, что именно сейчас союз с королем…
— Рассуждай-ка лучше о своей магии, — перебил колдуна Тотила. — А государственные дела предоставь мне решать. — После этого оба довольно долго ехали молча.
Когда солнце поднялось уже высоко, Тотила внимательно оглядел безоблачное небо:
— Где же твои сороки, колдун? Сегодня я ни разу их не видел.
— Я… Я отослал их с важным заданием, государь. Я задумал одну военную хитрость, которая будет весьма полезна тебе при взятии крепости Альквины. — Йильма не осмелился признаться королю в том, что потерпел ночью тяжкое поражение. Тотиле следовало считать, что его маг силен и могуч, как и прежде. Про себя Йильма благодарил своих темных богов за то, что он успел закончить создание призрака с белокурыми волосами, прежде чем погибли два его крылатых помощника.
— Это как-то связано с диким шумом, который слышался ночью со стороны твоего шатра? — спросил Тотила. — Сегодня утром мне многие жаловались и говорили, что там раздавались какие-то ужасные звуки, как будто шла битва между гигантскими змеями, кабанами и орлами.
— Твоих воинов мое искусство вообще не касается! И не имеет значения, большой был при этом шум или нет.
На перекресток лесных дорог торманны прибыли первыми. Тотила разрешил воинам отдохнуть, но предупредил их, что следует ждать "гостей". Всем воинам было приказано держать оружие наготове. Прошло не более часа, и на южной дороге показалась колонна тунгов.
При виде войска, стоявшего на пересечении дорог, у Одоака затряслись поджилки. Засада камбров? Но нет, эти люди даже не старались спрятаться. И тут Одоак увидел рослого воина в плаще из человеческих скальпов и в шлеме, увенчанном изображением орла. Он струсил еще больше. Он-то надеялся, что лишившиеся верховной власти камбры станут его легкой добычей. А Тотила и его торманны, все в полной боевой готовности, — это не предвещало ничего доброго. Однако выбора не было — оставалось лишь сделать хорошую мину при плохой игре, ведь Одоак и его войско должны были проследовать мимо войска Тотилы.
— Похоже, что не мы одни вышли в поход на камбров, — сказал Одоак. Холодный пот струйками стекал у него из-под шлема, однако толстяк сумел произнести эти слова достаточно твердым голосом. Его воины со свирепой радостью схватились за оружие.
Когда тунги приблизились, Тотила вышел им навстречу. Его воины остались сидеть поодаль от дороги. Это немного успокоило Одоака. Однако он тут же вновь осознал всю свою слабость и преклонный возраст, когда исполин Тотила подошел к нему и, пожимая, едва не раздавил его руку.
— Приветствую тебя, Одоак, мой королевский собрат! Мы очень редко видимся. — С этими словами Тотила одной рукой обнял Одоака за плечи и окинул горделивым взглядом всех стоящих вокруг — они должны были видеть, как он силен и молод, не то что одряхлевший король тунгов.
— Приветствую тебя, Тотила, — ответил Одоак, намеренно избегая королевского титула. — Верно ли мое предположение, что и ты, и я вышли в поход для выполнения одной и той же миссии?
— Это вполне возможно Давай отойдем куда-нибудь в сторонку и обсудим все с глазу на глаз, как подобает королям
Одоак всегда чрезвычайно неохотно покидал своих телохранителей, но он не решился возразить Тотиле, чтобы ничем не выдавать своего страха
— Отдохните пока здесь, — сказал он воинам, стараясь сохранить беззаботный вид — Нам с Тотилой нужно посовещаться о важных делах.
И два короля отошли от дороги и поднялись на небольшой холмик. Тотила заговорил первым.
— Мой маг сказал мне, что Альквина, исчезнувшая при столь необычных обстоятельствах, теперь вернулась.
— Я очень этому рад. — Одоак был поражен известием. — Значит, теперь я смогу спросить ее, почему она до сих пор не дала ответа на мое предложение.
— Я тоже собирался задать ей этот вопрос. Может быть, ты, кроме того, хочешь проучить этого бродягу, твоего племянника?
Одоака охватила ярость, но он сдержался и не выдал себя Ведь проклятому Тотиле помогает волшебник Йильма. И почему гиперборейский маг не встал на сторону настоящего короля, такого, как он, Одоак, а вместо этого примкнул к выскочке, бывшему разбойнику?
— Правильно! Мальчишка глубоко разочаровал меня. Я воспитал его как собственного сына, ради памяти моего любимого брата. А он, паршивый щенок, нагло посягает теперь на мой трон. — Одоак вымученно улыбнулся: — Будь доволен тем, что ни разу не был женат и не имеешь наследников.
— Скоро это положение изменится. Я его исправлю. Ведь, в конце концов, это просто позор, что женщина королевского рода, Альквина, до сих пор не замужем, в то время как и наши, и ее королевства не имеют наследников. Но если бы мы с тобой стали воевать друг против друга — кому от этого выгода? Только камбрам! Кто бы из нас ни победил, он выйдет из войны настолько ослабленным, что не сможет сражаться с камбрами.
— Союз против камбров? В этом есть смысл. — Одоак кивнул. Он давно уже надеялся, что Тотила предложит ему союз. — Остается решить лишь вопрос о наших личных целях. Союз наш будет не слишком плодотворным, если потом мы начнем воевать за обладание Альквиной, ее землями и ее народом.
— Ну, это определенно можно будет уладить, — поспешил заверить его Тотила. — Да мы и должны обо всем договориться, прежде чем двинемся дальше. Насчет земель и народа договориться проще простого. Разделим все ее владения пополам по реке Гернах, которая протекает как раз посредине ее королевства. Север отойдет ко мне, юг достанется тебе.
Одоак на минуту задумался, потом сказал:
— Я согласен. Но как же быть с Альквиной? Нам обоим нужна супруга, но ведь женщину не разделишь на две части, как земли.
— Я представляю себе это дело следующим образом. — Тотила улыбнулся с наигранным простодушием. — Ты поставил перед собой две цели. Первая — получить Альквину. Вторая — одновременно избавиться от Леовигильда. Твоим людям, однако, вряд ли понравится, если ты убьешь мальчишку собственными руками. Хотя это, конечно, не составило бы тебе труда. Ни минуты не сомневаюсь.
— Разумеется, мне ничего не стоит убить этого молокососа, — хвастливо заявил Одоак. — Но ты прав и в другом. С политической точки зрения убить Леовигильда своими руками было бы ошибкой. Кое-кто может ославить меня как убийцу принца, даже если я убью его ради необходимой обороны.
— Зато я могу убить его и остаться безнаказанным, — сказал Тотила, не упомянув о том, что уже убил юношу, — он был в этом почти абсолютно уверен. — Предлагаю сделку: за убийство Леовигильда ты уступаешь мне Альквину. Честная сделка — или ты считаешь иначе? Ведь к тому же в приданое ей достанется только половина ее земель.
Одоак принялся разглаживать бороду, сделав вид, будто погрузился в глубокое раздумье. Затем он сказал:
— Но ведь наследник-то мне все равно нужен.
Тут Тотила потерял терпение:
— Послушай, да пошевели же ты мозгами наконец! Сколько угодно на свете знатных дам с дочерьми на выданье! Любая из них уж наверное не откажется стать тещей короля! А не хочешь — так найди какого-нибудь дурня из крестьян и объяви, что он — сын твоего брата, некогда пропавший без вести племянник. Ты же все равно не дашь ему дожить до совершеннолетия. Но зато обеспечишь себе лет пятнадцать спокойной жизни без чьих-либо посягательств на твой престол.
— Все, что ты говоришь, очень мудро, брат мой. — Одоак испугался. — Давай условимся вот о чем. Сейчас мы объединим наши войска и пойдем войной на камбров. После сражения ты получишь Альквину, при условии, что убьешь Леовигильда. Ты получишь и половину ее королевства. Мне отходит южная часть земель. Так. И затем мы расстаемся как добрые друзья, каждый со своим войском возвращается к себе домой.
Тотила протянул руку, и они скрепили договор рукопожатием. Ни тот ни другой не имел даже мысли о том, чтобы выполнить это соглашение. Обняв друг друга за плечи и улыбаясь, короли спустились с пригорка и пошли к своим войскам.
— Неужели Одоак так глуп? — недоверчиво спросил Йильма.
Король и его маг сидели в небольшом шатре из промасленных оленьих шкур. Войско находилось в пяти-шести часах пешего перехода от крепости Альквины. Была ночь, воины отдыхали — завтра предстояли тяжкие испытания. Йильма развел в шатре маленький костер. Дыма от него не было, но языки пламени отбрасывали на лица Йильмы и Тотилы зловещие тени. Король и колдун совещались.
— Конечно, Одоак глупец, но все же не настолько! Он просто запуганный старик, его лучшие дни давно миновали, ему осталось всего-то несколько жалких лет, и он, понятно, не хочет напоследок лишиться своего королевства. Сейчас он не знает, кого ему надо бояться больше — меня или Леовигильда. Ясно, что союз, который я ему навязал, его не устраивает. Но выбора-то у него нет.
— И ты дашь ему спокойно убраться домой, когда сражение будет позади?
— Это зависит от того, как все сложится. Если он потеряет многих бойцов, а наши потери будут небольшими, то я, может быть, сразу же с ним расквитаюсь. Если не получится — придется подождать год или два. Конечно, мы в любую минуту можем разбить его войско, но зачем нам еще одно сражение и дополнительные потери? Все можно сделать гораздо изящнее. У меня великие планы. Вывести из игры мелких соперников здесь, на Севере, — лишь малая часть моих замыслов. Я должен поберечь свои силы, потому что намерен завоевать Юг.
— Как ты упомянул, государь, дело может быть значительно упрощено, если убить Одоака в завтрашнем сражении. Я правильно тебя понял? — спросил Йильма.
Тотила задумался, прежде чем ответить:
— Пожалуй, да. Если Одоака убьют камбры. Если я сам его убью, его воины за мной не пойдут.
— А что, если бы его убил Леовигильд?
— Что? — Тотила изумился. — Леовигильд? Да ведь я прикончил мальчишку. Вряд ли он выжил, получив такие ранения.
— Но тунгам-то об этом ничего не известно! Я могу пустить в дело призрак, который как две капли воды похож на Леовигильда. И тогда пусть тунги увидят, как Леовигильд убивает Одоака. А потом ты можешь убить призрака, причем умирать он будет вполне правдоподобно, будто настоящий человек.
Тотила ухмыльнулся:
— Ты в самом деле можешь это сделать? В таком случае тунги почтут за честь присоединиться к моему войску. Ведь я буду мстителем за смерть их короля.
— Именно!
От удовольствия Тотила даже привстал и хлопнул себя руками по коленям:
— Так и поступим! Ха-ха! Никогда еще я не убивал кого-то дважды, но с радостью это сделаю.
Одоак сидел со своими воинскими начальниками у походного костра и хмуро смотрел на огонь. Его войско до этого дня так и рвалось в бой с камбрами. Появление Тотилы заметно понизило боевой дух тунгов. К королю обратился старый седой воин:
— Мы пришли сюда, чтобы завоевать земли Альквины. Но нам это не удастся, поскольку здесь находится войско Тотилы. По моему мнению, нам следует вернуться домой и выждать более подходящий момент.
Многие поддержали воина. Но были и противоположные мнения:
— Нет! Вы что, хотите, чтобы о нас говорили, что тунги вышли в поход и вернулись из него как побитые псы? Да еще не побывав ни в одном сражении! Лучше умереть, чем покрыть себя таким позором! — Эти слова были встречены криками одобрения.
— Правильно! Так должны рассуждать настоящие воины! — воскликнул Одоак. Что бы ни ждало впереди, Одоак не желал отступать. Нельзя было допустить, чтобы его воины долгую зиму предавались мыслям о пережитом позоре, ответственность за который должен нести король.
— Если сейчас мы захватим половину этих земель — на что они нам? Сейчас мы не можем воевать одновременно и с камбрами, и с торманнами. Не беда — лето не за горами. В будущем году все, может быть, сложится совсем по-другому. Вот тогда мы прежде всего завоюем вторую половину земель камбров. Потом двинемся на запад и разобьем Тотилу. Вот почему сейчас мы должны заключить с ним военный союз. После победы над камбрами мы будем свободны от всяких обязательств перед Тотилой.
Эта речь убедила почти всех воинов. Пусть план был несовершенен, он давал возможность сразиться с камбрами и вернуться домой со славой. Никому не улыбалось возвращение к женщинам и старикам, при том что мечи и копья остались не обагренными кровью врагов.
Одоак приветливо кивнул своим воинам, не подавая вида, что чувствует облегчение. Он хотел лишь одного — захватить небольшой кусок земли, сохранить свой престиж полководца и увидеть у своих ног труп Леовигильда. Быть может, его мечты сбудутся уже завтра.
— Вот они, — сказал Конан.
Он стоял рядом с Альквиной на крепостной галерее. Все, кто был способен воевать, поднялись на галерею и теснились к деревянному частоколу. Кому не посчастливилось вовремя занять место наверху, стояли во дворе. На галерее были сложены груды камней — от небольших, с кулак величиной, до скальных обломков диаметром около фута. Здесь стояли наскоро изготовленные копья. Камбрам приемы обороны крепости были неизвестны, но Конан убедил их, что только такая оборона дает им шанс выстоять, — враги значительно превосходили их своей численностью. Камбры уже усвоили, что в подобных ситуациях надо полагаться на опыт киммерийца.
— Их действительно очень много, — сказала Альквина. Ей стоило огромного труда подавить дрожь в голосе и произнести эти слова спокойно.
Из леса, который начинался сразу за Большими камнями, нескончаемым потоком текла на равнину колонна воинов. Бронзовые шлемы и панцири сверкали на солнце. Видны были только головы и плечи — все остальное было скрыто за большими круглыми щитами. Теперь войско двигалось двумя одинаково многочисленными, но явно самостоятельными колоннами.
— Я предположил бы, что это союзники, — сказал Зиггайр с усмешкой, — но не больно-то торманны и тунги любят друг друга.
Вдруг стало слышно, что в лесу валят деревья.
— Взялись за работу. Они строят лестницы, по которым будут карабкаться на стену, — пояснил Конан.
— Они смогут сюда подняться? — испуганно спросила Альквина.
— Если предоставить им достаточно времени — конечно. Твоя крепость ведь не стоит на отвесной скале. Опытная армия смогла бы взять ее довольно быстро. Но эти люди если и лазили на стены, то лишь для того, чтобы украсть у соседа курицу, так что, я думаю, для штурма им понадобится день или даже два.
— А нам этого времени хватит?
— Если все пойдет хорошо, то хватит. Там, на равнине, ты видишь множество воинов, но по-настоящему опасны из них лишь двое — Йильма и Тотила. Тотилой займусь я. А Рерин сказал, что справится с Йильмой.
— Я молю Имира, чтобы все было так, как ты говоришь. — Альквина плотнее запахнула меховую шубу — но знобило ее не от холода.
Примерно через час враг подступил к стенам крепости. Конан приказал всем, кроме воинов, покинуть крепостную галерею. Осадных машин у нападающих не было, поэтому во дворе жителям крепости не угрожала непосредственная опасность. Может случиться, что залетит копье. Но, по мнению Конана, если человек не способен увернуться от летящего копья, значит, он заслуживает быть пронзенным этим копьем.
— Всем приготовиться! — крикнул киммериец. — Не бросайте камни, пока не будете уверены, что попадете. Никакой спешки! Когда они будут прямо под стеной, тогда бросайте — не промахнетесь.
Глаза стоящих вокруг Конана воинов горели, всем не терпелось вступить в бой. Когда Конан командовал войсками в южных армиях, он с великим трудом заставлял людей воевать — их приходилось просто гнать на врага. Здесь же он должен был следить в оба за своими подчиненными, не то они побежали бы во двор, распахнули ворота и, обнажив мечи, бросились на врага. Биться честно, один на один, — вот какие битвы по нраву северянам.
Враги с криками бросились к стене. Многие тащили длинные лестницы. По тому, как были сооружены лестницы, Конан понял, что эти воины еще никогда не штурмовали крепостные стены. Но этой науке они быстро обучатся — так же быстро, как научились они сражаться со всадниками. Конан внимательно оглядел беспорядочно шедшую на штурм толпу. Кое-где он заметил длинные пики, вроде того копья, которое он использовал, сражаясь с Охотником в мире призраков. Конан обрадовался, обнаружив, что таких пик было немного. С их помощью враги могли бы сбрасывать защитников крепости со стены, которая была не слишком высока. А сбросив нескольких, они открыли бы своим путь на стену. Если же хоть кто-то из врагов сумеет удержаться на галерее, то и все остальные, как муравьи, заберутся наверх по лестницам. Дальнейшая оборона — гибельное дело, штурм можно будет считать законченным. И врагам останется перебить последних защитников крепости
Наступающие достигли подножия стены. И тут в них полетели камни и копья. Прикрывая головы щитами, враги закричали, призывая камбров спуститься вниз и начать сражение по правилам — как это подобает настоящим мужчинам. Ответом был новый град камней. Наступающие стали неуклюже прилаживать лестницы. Поначалу защитники с легкостью сталкивали лестницы со стены. Но враги действовали все более решительно, и вскоре головы самых отчаянных уже показались над частоколом.
Прямо перед Конаном над частоколом вырос вдруг край щита и верхушка шлема. Первый удар киммерийца пришелся по щиту, вторым он разрубил шлем. Падая, воин увлек за собой того, кто поднимался за ним по лестнице. Конан перегнулся через частокол, чтобы столкнуть лестницу, но она — то ли случайно, то ли специально — была поставлена именно так, как полагалось. Верхний конец лестницы упирался в стену значительно ниже ее края. Чтобы ее столкнуть, нужно было сильно перегнуться через стену. В Конана полетели копья, и он был вынужден отойти назад.
Следующий воин взобрался на лестницу. Щита у него не было. Но секирой он размахивал с такой быстротой, что киммериец не без труда отражал удары. Выждав, когда противник широко размахнулся, чтобы ударить посильнее, он прыгнул вперед и с силой ткнул воина в лицо бронзовым острием, которое находилось в центре его щита. Затем он нанес ему удар мечом в правый бок. Хрустнули ребра под бронзовым панцирем. Воин с диким воплем повалился вниз со стены. Конан схватил длинное копье и, использовав его как рычаг с упором на брус частокола, оттолкнул лестницу. Это удалось, хотя на лестнице висели трое воинов, — не подвела исполинская сила Конана.
И в других местах на стене защитники крепости успешно оборонялись. Нападающие пытались достать их длинными копьями, но это им не удавалось, потому что снизу метнуть копье намного труднее, чем со стены. Через некоторое время послышался сигнал трубы.
Конан поглядел в ту сторону, откуда доносился сигнал, и увидел, что на одном из холмов стоят три человека. Один — маленький и толстый, с седой бородой. Второй — в оленьих шкурах и с оленьими рогами на голове. Третий привлек особое внимание киммерийца. В лучах заходящего солнца ярко блестел его богато украшенный шлем. С широких плеч ниспадал до земли необычный пятнистый плащ. Одоак, Йильма и Тотила. Одоак казался таким маленьким лишь по той причине, что он стоял рядом с настоящим великаном — королем торманнов. Так вот он, Тотила, человек, с которым Конану предстояло сразиться в поединке.
Тотила сам протрубил сигнал к отступлению Воины начали отходить от крепости. Разочарованные, они злобно кричали и последними словами поносили новую военную тактику, не достойную мужчин. Наверху, на стене, ликовали защитники крепости, выкрикивая вслед отступавшим врагам унизительные и обидные ругательства.
— Мы их разбили! Смотрите! Как побитые псы убегают в лес, поджав хвост! — Зиггайр захохотал и во все горло завопил древний победный клич камбров.
— Лучше отложить празднование победы до завтрашнего дня, — предостерег Конан. — Сейчас мы заставили их отступить. Но в другой раз они уже будут знать, что их ждет. И станут штурмовать более умело. А в третий раз мы уже не сможем отстоять крепость, если только не произойдет какой-нибудь непредвиденный счастливый поворот дела.
— Ты, Конан, всегда все видишь в черном свете, — упрекнул его Зиггайр.
— Я буду веселиться больше всех, но не раньше того часа, когда мы одержим победу.
— Тотила идет, — раздался тут чей-то крик.
Король торманнов шел большими шагами. Одоак едва-едва поспевал за ним. Йильмы с ними не было. Конан улыбнулся. Чем-то Тотила вызывал его восхищение, хотя Конан и старался побороть это чувство. Пусть даже не течет в жилах этого человека голубая кровь, держался он поистине царственно, ничуть не хуже любого другого монарха, а уж их-то Конан повидал на своем веку — на военных парадах, в пурпурных мантиях… Тотила бесстрашно подошел к самой стене, пренебрегая опасностью быть убитым. Одоак последовал за ним, ему не хотелось опозориться перед своими воинами.
— Королева Альквина! — крикнул Тотила.
— Королева не желает знаться с такими людьми, как вы, — крикнул Конан и плюнул вниз.
Тотила словно пропустил слова наемника мимо ушей.
— Королева Альквина, я желаю поговорить с тобой! — Тотила стоял с таким видом, будто готов ждать тут, под стеной, до конца своих дней. Альквина сделала шаг по направлению к частоколу.
— Как, государыня! Ты унизишься до того, чтобы разговаривать с этими подонками?! — Зиггайр был возмущен. — Да еще теперь, когда мы их отбросили! — Все, кто стоял вокруг, поддержали Зиггайра.
— Выслушай, что он тебе скажет, Альквина, — посоветовал Конан. — Твое отношение к нему от этого не изменится, а мы, может быть, узнаем, как у них обстоят дела. — Кивком головы Конан указал на два войска, ждавшие в отдалении. После штурма крепости воины Тотилы и Одоака снова разделились.
— Ах, Альквина, дорогая моя, вот и ты! — закричал Тотила, увидев королеву. — Как хорошо, что ты здесь Меня чрезвычайно огорчает недоразумение, происшедшее между нашими подданными. И так же огорчен мой королевский собрат Одоак. Но это недоразумение очень легко устранить. Я до сих пор не получил ответа на мое предложение — стать моей женой. Прошу дать мне ответ сейчас. Ты должна учесть, Альквина, что и после нашего бракосочетания ты останешься королевой камбров. И вдобавок получишь моих торманнов.
— А что при этом достанется на долю твоего королевского собрата? — высокомерно спросила Альквина.
— Где мой племянник, где Леовигильд? — подал голос Одоак. — Мы ни разу не виделись с тех пор, как он так неожиданно бежал. Почему его нет с тобой на крепостной стене? Может быть, он скрывается, потому что боится — и недаром! — гнева своего дяди?
— С чего ты взял, что твой племянник может быть здесь, скажи-ка, тунгский бочонок с жиром? — крикнула Альквина.
Камбры захохотали, торманны тоже засмеялись этим словам, хоть и несколько тише. Даже кое-кто из тунгов с трудом удержался от ухмылки. Другие воины Одоака не смели поднять глаз от стыда. Не потому, что их короля оскорбили, а потому, что он вел себя как жалкий попрошайка. Все это Конан отлично подметил.
— Убирайтесь восвояси, оба! — крикнула Альквина. — Я не пойду ни за борова, ни за бандита!
Тотила резко повернулся и с гордо поднятой головой зашагал прочь. При каждом шаге за его спиной вздымался плащ из человеческих скальпов — жуткое напоминание о том, скольких князей и воинов убил этот торманн. Одоак ковылял сзади, вдогонку ему неслись насмешки и хохот камбров.
Альквина сказала тихо, чтобы только Конан мог ее услышать:
— Жаль, что Тотила — такое чудовище. Он превратил бы мой народ в рабов. Не то я вышла бы за него, несмотря на то что он не знатного происхождения.
Конан ухмыльнулся:
— Ну да, ты же сама сказала, что королева должна выбирать себе супруга, руководствуясь политическими соображениями. А так, конечно, Тотила — настоящий мужчина, этого нельзя не признать.
— Теперь ты увидел его вблизи. Ты все еще думаешь, что сможешь его победить?
Конан взглянул на нее с обидой:
— Я сказал: он настоящий мужчина. Но я — лучше!
— Да что ж это за военные действия? — негодовал Одоак. — Залезать на стены! Будто рабы, вздумавшие пуститься в бега! — Он презрительно сплюнул в костер. — Почему они не выходят из крепости? Почему не вступают в сражение?
— Потому что нас вдвое больше, — объяснил кто-то из старших воинов Одоака.
— Для настоящего мужчины это не основание! — высокомерно возразил Одоак. — Но сильнее всего я разочарован моим племянником. В его жилах течет та же кровь, что и в моих. Ему следовало бы иметь более мужественный дух. Как знать, может быть, когда мой брат был в военном походе, в его постель забрался какой-нибудь конюх. Вот кто отец Леовигильда. Просто позор для всей семьи.
— Я разговаривал с несколькими торманнами, — нерешительно заговорил тут молодой воин. — Они говорят, что знают Леовигильда в лицо. И они видели, что он командовал атакой конников в лесу, когда на торманнов напали камбры.
— В самом деле? Почему же тогда мы не видели его сегодня? Или он боится собственного дяди?
— Я слышал, что он воевал против Тотилы, — продолжал молодой воин, — и что король торманнов его убил. Его считают погибшим.
Одоак удивился. Значит, он заключил союз и поставил при этом условие, которое на самом деле уже выполнено? Значит, Тотила ловко поймал его на приманку, которая и так принадлежала ему, Одоаку? Эта мысль привела его в бешенство. Но ни при каких обстоятельствах он не хотел допустить, чтобы подданные догадались, что их короля обвели вокруг пальца.
— Скорее всего, это был какой-нибудь другой молокосос. У моего племянника не хватило бы мужества воевать против Тотилы.
Прежде чем догорел костер, Тотила нанес визит своему союзнику. С театральной важностью он вышел из тьмы в багровые отблески огня и встал перед Одоаком, высокий и неприступный, как скала.
— Приветствую тебя, Одоак. Сегодня мы по-настоящему не добились успеха. Но мы поздно вышли. Завтра крепость Альквины еще до рассвета будет в наших руках.
— А сама Альквина — в твоих, — недовольно буркнул Одоак.
— Таково наше соглашение. Взамен ты получишь…
— Я прекрасно помню все, о чем мы договорились, — перебил Тотилу Одоак. — Садись, выпей пива.
Короли сидели у костра и, попивая пиво, разговаривали о незначащих пустяках. Взорам тунгов предстала картина полного единодушия доброй дружбы. Но вдруг из темноты к костру шагнула чья-то рослая тень.
— Приветствую тебя, дядя!
Одоак поперхнулся пивом. Лицо его покраснело.
— Леовигильд! Как ты посмел, негодный… — Одоак грузно поднялся и схватил свой меч. Тотила стоял за его спиной. Тунги при внезапном появлении Леовигильда словно оцепенели.
А юноша со смехом вонзил свое копье в брюхо Одоака. Король недоверчиво уставился на древко, которое торчало у него из живота. Потом он разинул рот — но вместо предсмертного крика из него хлынул поток темной крови. Боком повалившись наземь, Одоак испустил дух.
Тунги будто очнулись и с криком бросились на убийцу. Но Тотила оказался проворнее — с молниеносной быстротой он выхватил из ножен меч и рассек голову убийцы Одоака надвое, прежде чем воины подбежали к ним. Юноша упал как подкошенный. Страшный удар так изуродовал его лицо, что никто не мог бы его узнать.
— Должно быть, парень лишился рассудка, если пошел на такое. — Тотила обвел взглядом всех присутствующих: — Итак, ваш король и королевский наследник — оба убиты. На рассвете мы сожжем их тела, оказав покойникам все почести, какие подобают особам королевского рода. Желаете ли вы продолжить поход под моим командованием? Говорите, воины! — Тотила сознательно избегал называть себя их новым королем.
— Мы поклялись в верности Одоаку, а не тебе, — сказал старый воин.
— Но раз так, вы должны были отомстить за его гибель. Или я не прав? — Тотила остался невозмутимым. — А вы этого не сделали. Это сделал я. И что же, вы ничем не обязаны тому, кто отомстил за убийство вашего короля?
Тунги почувствовали стыд при этих словах. События сменяли друг друга слишком стремительно, в подобных обстоятельствах лучше всего было поступать так, как велит старинный обычай, — подчиниться тому, кто отомстил за убийство правителя.
— Да, это верно, — сказал старый воин.
— Тогда следуйте за мной до тех пор, пока мы не разобьем врага. А там уж сядем вместе и поговорим о будущем вашего народа. — Тотила вытер свой меч от крови и вложил его в ножны. И с высоко поднятой головой зашагал прочь от костра.
— Надо ли понимать это так, что теперь Тотила — наш король? — спросил кто-то.
— Об этом надо будет поговорить позднее, — сказал старик и поглядел на два мертвых тела на земле у своих ног. — Что же такое стряслось с юношей? Что заставило его совершить убийство? Одоаку так или иначе жить оставалось недолго. И мы торжественно и радостно возвели бы Леовигильда на престол. Ведь его все любили.
— Наверное, он не вынес позорного союза Одоака и Тотилы, и от ярости разум его помутился, — сказал другой воин.
— Вероятно, нам никогда не узнать правды. — Старик вздохнул. — Но сейчас мы стоим перед выбором. Одоак и Леовигильд были последними отпрысками королевского рода. У нас больше нет короля. Остались только Альквина и Тотила. Но завтра Тотила сделает Альквину своей женой.
Все подавленно молчали. Человек, который в темноте прислушивался к их словам, решил, что узнал достаточно. Конан — в черной одежде, с вымазанным сажей лицом. Бесшумно, как разведчик-пикт, он полз назад. Проделав довольно большое расстояние, он вскочил на ноги и быстро побежал к стене крепости. Там он ловко, словно белка, взобрался наверх по канату и очутился на галерее, где стоял дозорный. Здесь же спали многие воины, на случай, если враг неожиданно нападет на крепость среди ночи.
Конан побежал прямиком к хижине Рерина и рывком распахнул дверь. Старик сидел всецело погруженный в свои колдовские занятия.
— Ты был прав, — сказал Конан. — Сегодня вечером Йильма нанес удар.
— Я знал, я отчетливо это чувствовал!
Конан коротко рассказал волшебнику о событиях, которые произошли в стане врага, и о том, что удалось подслушать.
— А я-то бился над этой загадкой. Я не знал, каким образом он это сделает, — сказал Рерин. — В бою не многие их увидели бы. Тотила размозжил голову Лжелеовигильда из опасения, что внешнее сходство исчезнет, как только призрак будет убит. Так, значит, у тунгов больше нет короля?
— Есть! Есть у них король. Только они об этом пока не знают.
И оба задумчиво улыбнулись.