2009.
Юля.
Это была обычная группа. Они играли рок…или альтернативную музыку, для тебя это не принципиально, ты все равно не разбираешься в направлениях. Да и сам Ромка, солист, как-то высказался в интервью, мол, «пусть критики определяют стиль, а мы будут делать свою работу». Выступали давно, а популярность обрели всего пару лет назад – и с тех пор постоянно были в гастролях, мотались и по родной стране, и по зарубежью. Концерты, сольники, рок-фестивали, недавно вышедший второй альбом. Дебютный был так себе, на него почти не обратили внимание. Новая рекорд-компания, новый продюсер и новый альбом сделали простых музыкантов звездами.
Ты все это знаешь, потому что сидишь в интернете и постоянно перечитываешь новую информацию о группе. Не ярая фанатка, конечно, не сравнишься с теми, кто чуть ли не ночует у дома музыкантов, да и не ездишь вслед за ними по разным городам. Даже не была ни на одном из концертов – некогда, возможностей не хватает. Пока все это только в планах. Для тебя уже большое достижение, что ты зарегистрировалась на форуме группы, и можешь общаться с такими же двинутыми на музыке людьми: под «никами» и «аватарами» не понять, кто какого пола и национальности, сколько кому лет и как кто выглядит, но это и не важно. Какая разница, если вам всегда есть, что обсудить, а все остальное можно дофантазировать.
Ты живешь обычной жизнью – работаешь, встречаешься с друзьями, по выходным ходишь в кино. Ты еще молода – тебе 24 года, и ты не замужем. С парнем недавно рассталась. К одиночеству не привыкать, но в последнее время тебя начинает это бесить. Надоело.
Почему-то так получается, что сейчас музыка для тебя значит все. Ну, или почти все. Ты просыпаешься, собираешься, едешь на работу или с работы – и не выключаешь в плеере любимые песни Zipp. Их второй альбом лучше, несомненно: мягче и эротичнее. Более личный, чем космический первый – с того ты даже не все песни слышала. Голос Ромки – то приглушенный, то хриплый, то юношески звонкий - околдовывает, а его безумная энергетика подпитывает тебя каждое утро, каким бы хмурым оно не было. Ты искренне восхищаешься талантом певца, его разносторонностью – он и музыку сочиняет, и тексты пишет, и видео снимает, в рекламе и фильмах успевает светиться, но тихий голосок внутри шепчет, что ты вряд ли обратила бы на него внимание, не будь он таким потрясающе красивым. Зачем бог создает таких людей? Чтобы рядом с ними ощущать свою неполноценность? Или это просто совпадение стандартов времени и среднестатистической нормы? Вот только что считать номой? Светло-голубые глаза в пол лица, аккуратный тонкий нос, нежная линия скул, улыбка – солиста редко кто видел серьезным и хмурым. Эпатажные прически менялись так часто, что фанаты не успевали следить за обновлением имиджа – то он с длинными светлыми волосами, то стрижется под ноль: и ему одинаково хорошо. Тонкая стройная фигура, кажущая хрупкость могли ввести в заблуждение, создать иллюзию эфемерности и призрачности солиста, его нереальности и недоступности, но это только до тех пор, пока он не открывал рот и не начинал острить и язвить над зрителями, чуть ли не через слово используя непечатные выражения. Ему было наплевать на общественное мнение, на запреты и правила. Он творил анархию и не стеснялся подчеркивать это девизом: «А для нас – свобода».
На заставке телефона, на рабочем столе компьютера их фотографии, твой будильник звонит «Атакой», а засыпаешь ты под медленную «Прощай». Нет, ты не фанатка. Просто ты очень любишь их музыку.
Рома.
Допеваешь последнюю песню. Снова и снова повторяешь: «Спасибо! Вы лучшие! Скоро увидимся!» Громкие крики почти заглушают твой голос.
Почти.
А дальше по сценарию – автографсессия, встреча с фанатами, болтовня и шутки, фото на память – по такому хорошо знакомому и заезженному сценарию.
Но тебе не надоедает.
Концерт дает хороший выплеск адреналина, и ты наверняка знаешь, что еще долго не успокоишься: если Рыжик согласится, утащишь его с собой в клуб, если нет… Одному идти неохота, поэтому ребятам придется терпеть твое присутствие в тесном автобусе. Впрочем, они, скорее всего, улягутся спать. Сашка точно залезет наверх первым – он вообще простужен, едва отыграл это выступление…
Полным беспокойства взгляда провожаешь фигуру старшего брата – он идет сгорбившись, в тонкой, пропитанной потом майке, а в коридоре холодно, гуляют сквозняки. Хмуришься. Не хватает только, чтобы он вообще слег.
Поддавшись порыву, стягиваешь с себя вязаный кардиган и протягиваешь ему.
- Это что? – голос хриплый, будто прокуренный, но ты знаешь, что сигареты тут ни при чем.
- Одень, а? Не глупи и не хорохорься.
Он открывает рот, чтобы что-то возразить, но, наткнувшись на твой взгляд, замолкает. Смотрите друг на друга с пол минуты – его зеленые кошачьи глаза встречаются с твоими, растерянными, ты судорожно сглатываешь и неловко отворачиваешься. Слышишь, как он усмехается непонятно чему.
- Спасибо, - натягивает на себя кардиган, и ты пытаешься сдержать смех, потому что вещица ему явно маловата, и узкие рукава чуть ли не лопаются на мускулах барабанщика.
Он хлопает тебя по плечу и обнимает. Почему-то сердце колотится так сильно, что тебе кажется, Сашка слышит этот стук. В гримерку вы идете вдвоем, подшучивая друг над другом, и ты ощущаешь, как неудобство и смущение куда-то подевались. Старший брат – твой самый лучший товарищ – рядом, с ним можно не притворяться, быть самим собой. А он всегда поймет. Этот концерт – предпоследний, потом целая неделя отдыха и ничегонеделанья, вы поедите домой, где, наконец, сможете побыть с родными.
Юля.
- Блин, так на концерт их хочется…
- Так в чем проблема? Покупай билет и приезжай!
- А остановиться где? Я ж ни разу в Москве не была до этого!
- Вот и повод есть. А остановишься у меня.
- Мне неудобно.
- Хватит, Юль! Я только рада буду, мы же давно не виделись…
- А работа?
- Отгул возьми. Или напиши заявление на отпуск. Ты не была еще в этом году, да?
- Не была.
- Чего тогда речь ведешь? Возьми недельки две… Отдохнешь, ко мне в гости съездишь… Когда твои Zipp выступают?
- В декабре.
- У-у-у, это еще больше месяца… А билет покупать потом будешь?
- Я еще не решила – ехать или нет!
- Просто мне кажется, что о билете надо сейчас подумать. Вдруг потом не будет…
- Наташ!
- Юль!
- Что?
- Я бы на твоем месте даже не думала. Прямо сейчас заказала бы билет по интернету…
- Кстати, я даже не знаю, как это делать.
- Дремучий лес… Ладно уж, куплю я. Вот специально схожу в Олимпийский и куплю. Тебе за какую сумму и на какие места?
- Э-э-э…
- Понятно. Как узнаешь, позвони. Только не тяни, ради бога. Не позвонишь завтра – куплю сама… В фан-зону, например!
- Только не это! Я хочу живой уйти с концерта!
- Ха, я к тебе, может, присоединюсь! У меня Андрей тоже слушает Zipp, ему нравится.
- Прикольно. Пойдем втроем…
- А я о чем? Так что не тормози!
- Уговорила. Блин, ну во что я ввязываюсь, а? Мне не 14 лет, чтобы я ходила на концерты и пела с фанатами!
- А причем тут это? Если я на концерт Мадонны за три с лишним месяца выкупила билет, это говорит, что я сумасшедшая?
- Да, сумасшедшая…
- А ты – зануда!
- Вот я приеду, и узнаешь, зануда я или нет!
- Ой, испугалась!
- Все, до связи!
- Звони! Целую тебя, дорогая…
Рома.
- Мам, все, мы поехали! Сережке привет передавай, ладно?
- Обязательно. Он вас в среду будет ждать.
- Мы приедем, да, Санек?
Братец шнурует кроссовки и мычит куда-то в сторону:
- Угу…
Легонько пинаешь его коленом:
- Пошевеливайся, что ли! Нам еще в студию, между прочим, и ребята ждут наверняка!
- Не сахарные, не растают.
Театрально вздыхаешь и жалостливо смотришь на мать:
- Слушай, ну в кого он у нас такой упрямый, а? Может, тебе его подкинули?
Она смеется, и ее глаза – такие же светлые, как твои – влажно блестят. Она не видела вас уже несколько месяцев: то вы в работе, то в разъездах, и очень соскучилась. Несмотря на то, что и тебе, и Сашке перевалило за тридцатник, для нее вы еще такие же мальчишки, какими были в детстве – озорные хулиганы, доводившие до слез учителей. И она все так же беспокоится о вас: звонит, обижается, если вы долго не приезжаете. Чем старше становишься, тем острее сознаешь, как сильно любишь. Мама, брат, Сережка – твоя семья, и больше ты никого не пускаешь в свой маленький мир, тебе больше никто не нужен.
- Ты вечером домой или к Кате? – спрашиваешь, когда дверь подъезда захлопывается за тобой. Дождь, холодный ветер, туман. Осень. Поднимаешь воротник куртки повыше, но все равно ощущаешь ледяное покалывание через одежду. От холода? Или от ожидания ответа?
- Хотелось бы провести вечер с ней. Я не знаю, даже не звонил ей пока что.
- Мы в городе уже почти неделю, - ты пытаешься придать голосу удивленность, но помимо воли прорываются осторожные нотки предвкушения. Катя тебе никогда не нравилась. Слишком она стервозная для твоего брата.
- Ну… - Сашка ковыряет ботинком землю и не поднимает голову. – Так получается…
Киваешь, идешь к машине. Слова не нужны. Ты без того знаешь все комплексы брата: он стесняется своего невысокого роста, дислексии, он ненавидит фотографироваться, потому что плохо получается на снимках, не любит быть в центре внимания и его бесит, если девушки пытаются «пропиариться» за его счет. Впрочем, последнего опасаешься ты сам, поэтому не заводишь подружек. Последняя девушка, с которой ты спал, была случайная искательница приключений – то ли немка, то ли скандинавка, приехавшая в столицу России на учебу. Вы познакомились в клубе, провели вместе вечер, а потом захотели продолжить его в более интимной обстановке. Если бы ты не был тогда под кайфом, ты ни за что не потащил бы незнакомую девицу к себе домой, ни за что не стал бы рассказывать себе лишнего. Но кто мог предположить, что эта длинноногая белокурая нимфа, едва изъяснявшаяся по-русски, на следующее утро растрезвонит всем и вся про ночь с солистом Zipp, про то, что он до сих пор спит со светом, иногда не прочь покурить травку или закинуться парой «волшебных таблеток». Вспоминать тошно последствия той ночи – менеджер была в такой ярости, что орала минут сорок не останавливаясь. Вы с ребятами еще прикалывались, какой у нее объем легких. На самом деле, повода для шуток не было, и ты это прекрасно понимал. После ряда публикаций хотелось зарыться головой в песок, как страус. Ладно, пережили… Шесть месяцев ни случайных связей, ни постоянных. Ни одна нормальная девушка не станет терпеть такой образ жизни, какой ведете вы – постоянно на чемоданах, постоянно в пути. А вот Сашка как-то ухитряется совмещать – они встречаются с Катериной уже месяца два. Правда, если подсчитать, сколько раз они действительно виделись, едва наскребется неделя. Но это неважно. По крайней мере, для брата. Ведь он сам недавно сказал, что у них «все серьезно».
Сказал, не глядя тебе в глаза.
А ты отвернулся. И пожелал ему счастья.
Ты же действительно желаешь своему брату счастья. И кто виноват, что ты не считаешь, что Катя может сделать его счастливым?
А кто может?
В студии накурено. Забавно: ты любишь кальян, можешь составить компанию Артему – забить с ним косячок, но не выносишь запаха сигарет. Это не раз служило причиной ссор между тобой и братом – Сашка дымит как паровоз.
Темка лежит на диване, жадно затягиваясь. А Рыжик треплется по телефону:
- Я не знаю, когда. Может быть, завтра… Нет, не сегодня. Отдохнуть хочу. Сейчас репетировать будем… Ага, нас Ромка тут продержит до ночи… Зверь такой! Так что давай до завтра, созвонимся…
Сашка фыркает и выразительно смотрит на тебя:
- Теперь ясно, что о тебе думают одногруппники?
Швыряешь в басиста сумку, так что тот едва успевает пригнуться:
- Козлина веснушчатая! Вот благодарность! Да если бы не я, ты до сих пор бы фальшивил на каждом концерте!
- А ты-то как способствуешь?
- Заставляю с ленью бороться! Эй, мужики, у нас Олимпийский скоро… Это вам не провинциальный клуб, как-никак. Лажать не хочу.
Сашка снимает куртку и садится за свою установку. Почему-то кажется, что в его руках палочки как живые – скользят и извиваются.
- Малышня, марш работать! А то накажу! – гаркает он.
Все ржут. Оборачиваешься и, шутя, посылаешь ему воздушный поцелуй:
- Люблю тебя, бро!
- И я тебя, милый! – жеманничает он. Правду говорят, что вы оба больные на голову.
Все снова закатываются. Только тебе на самом деле не смешно.
Совсем.
- Копуша! Долго еще ковыряться будешь? – выговариваешь Теме. Парень никак не может расстегнуть чехол от гитары. Кажется, он ни разу не вынимал ее после приезда.
- Все, все, - краснеет.
Ты любишь подкалывать над Артемом. Нет, ты совсем не злой, но он так мило и забавно смущается, и видно, что немного побаивается тебя – как-никак, ты лидер группы, ты принимал решение о том, чтобы взять его после того, как ушел Юрка Самарцев. Он самый молодой, ему недавно исполнилось двадцать пять, и он долго был фанатом группы. Это, пожалуй, настраивало тебя «против», и если бы не брат, ты не согласился бы принять его в группу. Конечно, сейчас не жалеешь. Артем сумел привнести в вашу музыку нечто свое, особенное, кардинально отличающееся от того, что было раньше. Он ведь профессионал, учился в музыкальной академии, блестяще закончил ее. Если ты что и ценишь в людях, то это отдачу любимому делу. Поэтому Темку ты уважаешь.
Что не мешает тебе подшучивать над ним.
Глядя на то, как он настраивает гитару, вспоминаешь себя в его возрасте: примерно в то время, а может, чуть раньше, ты оказался перед выбором – чем заниматься в жизни? Заработать деньги не проблема для парня с головой и руками, да и чем только ты не занимался… Все бы хорошо, да только ты был один – Москва поглотила, выпила все жизненные силы, не оставила практически ничего святого в душе. Как волк, ты боролся там за свое существование, и с каждым днем твое сердце черствело все больше, одеваясь в броню. Ты старался не думать, не вспоминать. Но кто знал, что будет так тяжело? Когда в гости приехал Сашка, он ужаснулся этим переменам: вместо улыбчивого подростка с наивными голубыми глазами, каким он навсегда тебя запомнил, перед ним стоял суровый, жесткий мужчина. Сашка никак не мог сопоставить этих двух разных, казалось бы, людей, и уж никак не мог подумать, что младшего так изменит Москва.
Смотришь на то, как играют мускулы под смуглой, гладкой кожей, когда он выбивает жесткий ритм на барабанах. У него сильные руки… В первый же год бесконечных тренировок и репетиций у Сашки налились такие мышцы, что не требовался никакой тренажерный зал.
Он утащил тебя с собой, в Питер, – утащил, не обращая внимания на возмущенный ор и мат.
- Я смогу! Мне никто не нужен!
- Пошел ты! Посмотри в зеркало! Где мой брат?
А у тебя была истерика – слезы, мать их, сорванные связки, выбитые костяшки на кулаках, синяки по всему телу. Вы не дрались так с самого детства, но тебе нужно было выплеснуть всю свою боль, разочарование, стыд… Ты же так хотел чего-то добиться в жизни. Сам, без его помощи. Встать на ноги, чтобы он мог тобой гордиться. Может даже, переплюнуть его в бизнесе, стать на голову выше, чтобы он не мог больше смотреть на тебя с превосходством трехлетней разницы в возрасте.
Ты был один в Москве…
Ты был без него, а ведь до этого вы никогда не разлучались надолго.
Ты, на хрен, скучал, и не мог, просто физически не мог заставить себя признать это!
- Малыш, я тебя больше никуда не отпущу, - говорил Сашка, крепко обнимая тебя. Слезы щекотали глаза, и ты старался держаться.
Ты старался, черт возьми!
Что всегда происходило между вами?!
Что происходит между вами сейчас?
- Начинаем с «Атаки», дальше идет весь заявленный сет-лист, предлагаю только внести изменения: добавить «Анархию», « Черного ангела» и «Тишину».
- А «Будду» ты так же будешь исполнять в акустике?
- Нет, ее я вообще вычеркну. Пусть лучше будет новая песня - «Мифы».
- О, это круто! Надо попробовать!
- Играем…
Юля.
Только ленивый не интересовался, куда ты собираешься ехать. Ты отвечала правду: «В Москву». Но не уточняла детали. Зачем? Дать повод для сплетен, слухов и новых расспросов?
Только самым близким рассказала про концерт. В груди застыло странное, томительное чувство, что эта поездка что-то изменит. Глупое, дурацкое предчувствие, даже и не предчувствие вовсе, а, скорее всего, лишь страх и боязнь всего нового. Но ты понимала, что после Москвы не сможешь жить, как раньше. И придется твоим родителям с этим смириться…
- Где ты остановишься? Вот, я волноваться буду, - всю неделю твердила мама, а ты старалась утихомирить растущее раздражение. И бесполезно было заявлять, что ты уже не маленькая. Этот аргумент она всегда пропускала мимо ушей.
- Неужели концерт для тебя дороже, чем я?
О, это было уже чуть оригинальнее.
Нет, ты вовсе не стремилась поссориться. Просто тебе казалось, что уж в 24 года можно дать своей дочери хоть немного свободы и самостоятельности.
- Все будет хорошо, мам, не переживай, - машинально говорила ты, стоя на перроне, когда она провожала тебя. Эти слова ничего не значили ни для тебя, ни для нее. Они пролетали мимо, вырываясь из твоих губ – холодные, пустые слова. Гораздо больше говорили глаза. Ты надеялась, что мама почувствует это.
Боялась?
Да… Неизвестности.
Ждала?
Ждала… Ждала, что все надежды будут оправданны.
Сменить обстановку, и жить настоящим…
Ты и помыслить не могла, как быстро все завертится: стоило Наташке купить билеты, стоило попросить у начальства отпуск, стоило только сесть на поезд… Ведь прошел всего лишь месяц! Всего лишь! Каких-то тридцать дней… И ты уже сидишь у окна и слушаешь забытый стук колес. В наушниках, как обычно, Zipp, и ленивый, теплый голос солиста выводит последнее «Прощай», с каждым разом взывая все громче, все больнее.
Рома.
- А приходите сегодня к нам в гости, - ни с того ни с сего говорит Сашка. Вздрагиваешь, смотришь на парней – Тема удивленно распахивает свои глаза, а потом нерешительно косится в твою сторону, Рыжик только ухмыляется. – Поужинаем вместе. Так давно не собирались!
- Ромик нам что-нибудь вкусненькое сварганит! – Рыжику бы только подколоть. Он прекрасно знает, что ты не умеешь готовить, и если ужин свершится, это будет заслуга ближайшего ресторана.
Санек старается спрятать улыбку – еще одна жертва твоих кулинарных изысков. Помнится, было пару случаев, когда на тебя находило вдохновение… Почему-то после этого гарантировались обжималки с «белым другом». Хотя ты старался все делать по рецепту…
- Э-э-э, Ром, ты, конечно, молодец, но кухня… Несколько не твое. Может, просто пиццу закажем? – Артем, наивный, пытается сгладить обстановку.
После этого уже невозможно сдерживаться: сгибаешься пополам в диком хохоте, и за тобой грохают остальные. Только Тема с непониманием смотрит на веселящуюся компанию – хочет улыбнуться, но никак не поймет, что смеются-то над ним, над его наивностью.
- Расслабься, парень, - брат легонько хлопает его по плечу, вытирая выступившие на глазах слезы. – Все так и будет. Рома у нас как «Парфюмер» – хочет как лучше, а получается… Я уверен, что заказать ужин по телефону он сможет так же быстро и оперативно, как сделать яичницу! Разница будет только в том, что ужин не придется выбрасывать в ведро…
Вот придурок!
С гаденькой улыбкой втягиваешь средний палец:
- А не пойти бы тебе, прозорливый ты мой?
- Малыш, только после тебя!
- Сука – тихо смеешься в ответ.
Может быть, это будет совсем не плохо: собраться вчетвером, как в старые добрые времена, выпить парочку бутылок пива, посмотреть фильм… А завтра снова запереться в студии, оттачивая каждый звук, каждую ноту до совершенства.
Вы с братом купили эту квартиру не так давно, а ремонт закончили вообще на днях. Спасибо, ребята помогли. Все своими силами, и получилось так, как хотелось – теплая, свободная атмосфера, легкость и абстракция. Никакой помпезности, никакого «модерна» и других модных направлений. Зато здесь можно жить, а не просто ходить из комнаты в комнату, боясь что-то сдвинуть с места и тем самым нарушить «стиль» и «интерьер».
Твоя комната на втором этаже – маленькая, с минимумом мебели: кровать, толстый ковер под ногами, паря мягких пуфиков. В углу чернеет лакированная крышка ноутбука – единственный островок цивилизации. Здесь даже телевизора нет. Так спокойнее.
Вот у брата комната производит впечатление лаборатории – там и компьютер, и DVD, колонки с усилителями, и несколько фотоаппаратов. Сашка какое-то время увлекался фотографией, а потом благополучно забросил это дело, хотя мастерство свое сохранил – снимал легко, непринужденно, и изображения носили какой-то непередаваемый оттенок тонкости и эфемерности, будто желая показать, как хрупок мир. В свое время он просил тебя даже позировать для него, и ты сохранил эти фотографии – черно-белые, странные, ведь он снимал тебя на крыше дома, под порывами сильного ветра – волосы развевались, укрывая тебя тяжелыми, плотными волнами.
Это было давно. Сейчас ты носишь короткую стрижку, и не жалеешь, что однажды, поддавшись порыву, обрезал те вьющиеся локоны. Все лишнее нужно отсекать, отрубать. Так проще не бояться прошлого.
В гостиной слышны голоса, звучит музыка – что-то неоднозначное, колеблющееся. Наверное, Enigma – тонкий женский голос обладает потрясающим обаянием, эту группу очень любит Артем. Закрываешь глаза и представляешь, как парни сидят на мягких диванах, едят пиццу, запивая ее соком и кока-колой, весело болтают, обсуждают предстоящий концерт. Ты так и видишь, что Рыжик развалился в большом кресле, непринужденно расставив ноги в стороны – он везде и всюду чувствует себя как дома, и эта черта его характера импонирует тебе больше всего; Темыч, наверняка, вытянулся по стойке «смирно» - он никак не освоится в группе, и чувствует себя нормально только рядом с Рыжиком. А что делает Сашка… Ты видел его перед тем, как пришли гости – на нем была свободная майка, не скрывающая сильных плеч и рук, потертые узкие джинсы, сидящие низко-низко на бедрах, черные волосы он повязал косынкой, а глаза подвел карандашом – после тура он не может представить себя без мейка. Может, и правильно: такой необычный разрез темно-зеленых глаз нужно подчеркивать, делать их еще ярче, еще выразительнее. Но для тебя это уже мелочи. Ты любишь брата таким, каков он есть – толстого или худого, в бороде или лысого, с макияжем или без. Бывает же так, что, повзрослев, братья и сестры расстаются – расходятся их жизненные пути, появляются свои семьи. А вы – пока вместе.
Упираешься лбом в дверной косяк, тихо молишь: «И даст бог, так будет всегда».
Ты не задумываешься о ходе и природе своих мыслей. Строго говоря, не братские это мысли, совсем не братские… Не родственные…
Тебе все равно. Просто за закрытыми веками ты легко представляешь, как он забирается на диван с ногами, откусывает кусок за куском пиццу, вытирая полные губы ладонью, смеется низким, глубоким смехом, от которого у тебя мурашки по коже. И его глаза блестят. И от него вкусно пахнет – чем-то теплым, родным.
Кусаешь губы: ты пообещал спуститься вниз сразу после того, как примешь душ. Уже и душ успел принять, и обсохнуть – парни, наверное, вовсю удивляются, где тебя черти носят.
А силы воли не хватает, чтобы присоединиться к ним. Точнее, сила-то есть, вот воли маловато.
Сначала приглушенные, а потом гулкие шаги по лестнице:
- Брателло, ты заснул?
В темном проеме стоит Сашка.
Быстро сглатываешь:
- Уже иду.
Он внимательно смотрит, и тебе хочется исчезнуть с земли, только бы избежать этого проницательного взгляда:
- Что с тобой такое происходит? – тихо спрашивает он. Интонации в голосе меняются, и ты, чувствительный к малейшим нюансам, так остро ощущаешь это, что хочется кричать. Хриплый, низкий… Брат подходит близко, на расстоянии вдоха-выдоха. – Ты хорошо себя чувствуешь, малыш?
И какая разница, что между вами три года? Всего три года, но ты всегда чувствовал себя с ним как за каменной стеной – сколько раз он вытаскивал тебя из различных передряг, дрался с уличными мальчишками наравне с тобой, помогал, защищал, оберегал.
Любил…
Сашка осторожно касается твоей щеки одними пальцами, проводит по коже, убирая за ухо непослушную прядь. Ты готов поклясться, что ощущаешь все эти прикосновения как ожог первой степени. Пальцы оставляют следы на коже.
Пальцы оставляют шрамы на душе.
Вдруг резко, порывисто хватаешь его за руку:
- Ты…
Замирает. Замираете оба, внимательно глядя друг на друга.
Поединок, где нет и не будет выигравших.
- Бро… Любишь меня?
Голос дрожит. Страшно.
В конце вы оба проиграете.
- Ромка, - у него перехватывает дыхание, и на секунду, которая кажется тебе вечностью, с его лица слетают все привычные маски, и оно становится беззащитным, как у ребенка. – Ром…
В зеленых глазах загораются красные огоньки – стоп, опасность. Назад пути нет, и не стоит говорить об этом.
- Брат, ну конечно люблю, о чем ты?
Все, снова маска. Почаще бы видеть его настоящего, без той паутины лжи, которой они опутали себя когда-то. Миг правды был таким коротким… Больше Сашка не позволит себе подобной оплошности. От сознания этого хочется плакать.
Обнимает тебя, что-то шепчет, успокаивающе проводит по плечам.
- Ты что? Все будет хорошо, малыш, не переживай. Я с тобой…
Прижимаешься к нему близко-близко, так, чтобы каждой клеточкой почувствовать его запах – родной, любимый. Нет, тебе не стыдно за свою слабость.
- Пойдем вниз? Ребята заждались.
Мотаешь головой:
- Не хочу. Нет настроения.
- Ну пожалуйста, - уговаривает он. – Они собрались только ради тебя. Ты нужен им.
«А мне нужен ты!» - хочешь крикнуть в ответ. Молчишь, потому что понимаешь, что это только оттолкнет Сашку.
Ведь так уже было…
Повторять прошлый опыт ты не намерен. И без того едва в себя пришел.
Он осторожно проводит рукой по твоим волосам, приглаживая растрепавшиеся прядки, а потом ласково улыбается:
- Пойдем к нашим друзьям.
Юля.
Площадь была огромной – насколько глаз хватало. Раньше ты видела это только по телевизору.
Стоит ли удивляться реакции!
Наташка тихонько рассмеялась:
- Чего стоишь, как дуб?
- Может, как елка?
Подруга покачала головой:
- Нам еще столько надо посмотреть! Пойдем скорее!
- У-у, а мне и здесь неплохо!
Она закатила глаза.
Вообще-то, ты с утра только и делала, что удивлялась. Наташка как будто задалась целью за день обойти все достопримечательности столицы. К обеду у тебя заболели ноги, спина и голова. А еще ты проголодалась. Глаза машинально останавливались не на красивых зданиях и памятниках, а на вывесках типа «Му-Му», «Крошка-Картошка», «Макдоналдс». Наташке все было нипочем – она бодро вышагивала по скрипучему снегу, и, не закрывая рот, рассказывала тебе то про своих знакомых, то про работу, то про Москву. «Ей только гидом работать», - мрачно подумала ты, мысленно прощаясь с ужином. Обед вы тоже пропустили – уже пару часов как.
Впечатлений было уйма – вряд ли ты смогла бы все это посмотреть без подруги. Она и встретила тебя на вокзале, и привела домой, чтобы ты смогла привести себя в порядок с дороги, и лишь потом увела на прогулку.
- Смотри, а сюда мы пойдем завтра вечером, - она указала на большое овальное здание. – Это Олимпийский.
На картинках в Интернете он казался миниатюрнее…и чище. Ты усмехнулась, проводя эту параллель. Ну конечно, а чего же еще ждать? Да и какая разница?
От осознания того, что завтра они будут здесь слушать живое выступление Zipp, кожа покрылась мурашками. А ведь еще вчера ночью это казалось еще менее реальным…
- Юль, а ты есть не хочешь? Я вот что-то посмотрела на Олимпийский и вспомнила, как приходила сюда на конвенцию по фитнесу… И как зверски хотела есть после целого дня прыжков-подскоков. Не понимаю, как инструктора выдерживают подобные нагрузки… Ну ладно, это я так… Куда хочешь пойти?
Тебе оставалось только мысленно поблагодарить всероссийскую конвенцию World-Class, и со спокойной совестью отправиться вслед за Наташей.
Рома.
- Волнуешься? – Сашка подкрадывается так тихо, что ты вздрагиваешь. Заметив это, он начинает едва слышно смеяться. – Эй, мелкий, да тебе пора нервишки полечить. Совсем бо-бо, да? Коленочки трясутся? А вдруг завтра на сцене в обморок упадешь – от излишних переживаний?
Сначала ты честно стараешься держаться и не отвечать на провокации. С Сашкой всегда так: стоит только хоть слово сказать, так он начинает язвить еще сильнее. Но на этот раз номер не проходит:
- Как бы еще какая-нибудь оказия не случилась на сцене… Эх, жалко, что ты носишь такие тугие джинсы. Мы бы тебе Памперс предложили… О! Придумал! Есть такие женские прокладки – совсем тоненькие, говорят, незаметные! На всякий случай, да, братишка? А то…
- Ах ты, скотина! – вскакиваешь, налетаешь на Сашку сверху, и начинаешь душить. – Тогда я и для тебя придумаю что-нибудь оригинальное! Как тебе идея надеть килт, как его носили настоящие шотландцы?
Он еще громче заливается, кашляет, и пытается что-то выговорить:
- Пусти, придурок! На шее синяки останутся!
- О, да тебе же завтра стриптиз показывать на сцене!
- Не стриптиз, больной! Просто в майке жарко играть!
- Ну конечно, поэтому ты в середине шоу картинно поднимаешься из-за своих барабанов, подходишь к краю сцены и царским жестом выкидываешь в толпу свою потную липкую одежду?
Бро смеется:
- А килт – это идея! Я подумаю об этом!
Перестаешь его теребить и усаживаешься на него верхом, подогнув ноги:
- Знаешь, я хочу сказать, что мне жутко с тобой повезло. Любой другой только покрутил бы пальцем у виска и сказал – ну и придурок…
- Я так и говорю…
- А ты поддержал! Только, Саш, прошу, без фанатизма – нам не нужны толпы самоудовлетворяющихся подростков в зале при виде твоего…кхм, орудия…
- Это называется – член, стеснительный мой! - брат гаденько ухмыляется.
- …так что ты хоть стринги свои любимые натяни, а? Те самые, которые тебе подарили поклонники… ну, со звездно-полосатым флагом и надписью «Я – жЕвотное»…Которые ты так любишь одевать и в пир, и в мир, и в люди… Ой, а они сейчас на тебе? А ты их хоть когда-нибудь стираешь?
Тебе редко когда удается вовремя заткнуться. Во всех ваших потасовках с братом если тебе и случалось побеждать, то только благодаря хитрости, но уж никак не силе. А сейчас вообще, забывшись, ты продолжаешь щебетать, а Сашка молниеносно напрягается и сбрасывает тебя на пол, усаживаясь сверху. Ты только понимаешь, что потолок и пол меняются местами, и чувствуешь тяжесть на бедрах. Если бы не болезненный удар головой, ты вполне смог бы оценить весь юмор ситуации.
Ну, и кто как любит? Кто будет сверху, а кто – снизу?
Провокация.
Не задумываясь, вы стали подначивать друг друга, чтобы произошла такая вот маленькая потасовка, и в итоге вы оказались вдвоем – близко, как и в прошлый раз у тебя в комнате, как тысячу раз до этого - гораздо ближе и интимнее… Только сейчас под тобой холодный гладкий пол вместо пушистого ковра, в голове разливается боль – будто маленький злобный зверек… Надо же, как неудачно… Сашкино лицо – красивое, выразительное, но до обидного не похожее на твое – наклоняется ниже…и ниже… Он касается носом твоего носа, покачивает головой в стороны – совсем как в детстве! – и улыбается…тепло, по-доброму:
- Ну ты и слабак, Ромиру… Да мне ничего не стоит одной левой справиться с тобой.
На губах ощущаешь его дыхание – горькое и сладкое одновременно. От этого голова кружится еще сильнее, и ты благодаришь бога, что лежишь. Как странно и необычно чувствовать его тепло и сильные руки…У него сегодня щеки небритые, и, наверное, колючие. А вот губы чуть полуоткрыты - кажется, еще чуть-чуть, еще пару миллиметров, и…
Не в силах совладать с собой, закрываешь глаза и легонько касаешься своими губами его губ. Даже не поцелуй вовсе – иллюзия, дрожащая тень прошлого, от которого вы оба отказались.
Да только оказывается, память сильнее. Губы словно начинают жить самостоятельно: и у тебя, и у него. Хватает короткого испуганного взгляда, хриплого стона, стального кольца рук вокруг талии – и накрывает безумие, опрокидывая, ломая все старательно взращиваемые правила, нормы и табу.
Разум сопротивляется.
Тело отказывается повиноваться.
Желания…желания подавляют волю.
Несмело проводишь губами по его губами, затем – все увереннее, все смелее, и вот он уже перехватывает инициативу – ласково играет с сережкой у тебя в языке, жадно, исступленно узнавая, пробуя на вкус, исследуя каждый миллиметр, посасывает губы, и ты сходишь с ума от этих грубоватых, таких властных поцелуев. Непроизвольно выгибаешься навстречу ему, ерзая, извиваясь, прижимаясь еще ближе, чтобы почувствовать, что он тоже хочет… Проклинаешь свое тело за эту реакцию, ругаешь себя самыми последними словами, а сам стонешь и толкаешься навстречу его руке, которая гладит твои бедра. Умереть бы… Умереть в эту самую минуту, чтобы не было нужды потом смотреть друг другу в глаза и что-то объяснять… Пытаться объяснить. Умереть бы от удовольствия… Умереть бы в его руках…
Сумасшедшее напряжение.
Это как ломка у наркомана, который готов пойти на все за дозу. Нет сил оторваться, как будто бы вы – два пазла, соединенные воедино. Больно, горячо, страшно… Душа на кончиках пальцев – бьется неистово, как птица, попавшая в неволю. Не расцепляете ладони, стискиваете пальцы еще крепче, еще сильнее, как будто боитесь, что потеряете друг друга. И где-то на самом краю сознания ядовитым светом горит мысль: «За что?»
Слезы. Много горьких слез по щекам. И дыхание судорожное.
Эту истерику не успокоить.
От этого уже не отмахнуться, как раньше, не забыть.
Придется всю жизнь пережевывать…
Внезапно широко-широко распахиваешь глаза, так сильно прогибаясь в пояснице, что, кажется, переломится позвоночник. Едва замечаешь, что Сашка останавливается, слишком сильно сдавливая твои бедра руками – хрипло и протяжно стонет, почти воет, и на какие-то секунды выключаешься – такого сильного оргазма у тебя не было давно. А ведь это даже не секс…
Только додумать не успеваешь – реальность быстро возвращает тебя на землю жесткостью пола и головной болью. Че-ерт, как сильно приложился-то…
Чуть приподнимаешься, и тут же со стоном опускаешь тяжелую голову на пол. В затылке будто бомба взрывается, а перед глазами закручивается черный смерч.
- Ром?
Испуганный голос со стороны. Смутно-смутно знакомый.
Главное, чтобы Сашка не догадался, как тебе плохо – потащит ведь в больницу. И ему будет наплевать на отмененные концерты и неустойки.
А где-то глубоко внутри мелькает мысль: «И хорошо, что ударился. По крайней мере, не придется играть в прятки…»
- Рома!
- Чего? – нарочно грубоватым тоном. Морщишься, зажмуриваешь глаза. От боли?..
И от боли тоже.
- Голова, да? Ударился?
- Угу…
- Вот дурачина! – весь романтический настрой тут же слетает. Ни следа былой страсти и нежности. Он быстро поднимается, тянет тебя за руку за собой.
- Не накаркай, - пытаешься пошутить, но брат, похоже, даже не слышит тебя.
- Где болит? Здесь? – он лихорадочно ощупывает твою голову руками, и ты подозреваешь, что вся эта поспешность, обеспокоенность – лишь попытка убежать от объяснений.
Какие же вы оба трусы…
Ты устал. Устал бегать от себя, от других, от жизни. Все, что тебе сейчас хочется, это привести себя в порядок в ванной, переодеться и отдохнуть в одиночестве. И пусть остальной мир катится ко всем чертям.
- Нет, Саш, не здесь, - показываешь на грудь, где у тебя должно биться сердце. Бьется? – Вот здесь больнее.
Он тут же отдергивает руку, опускает взгляд.
Медленно, спотыкаясь на каждом шагу, ты поднимаешься наверх, в спасительную тишину своей комнаты.
Вас разделяет всего несколько шагов, но на самом деле вы так далеки друг от друга...
Юля.
- Я себя чувствую коровой на бойне, - пожаловался Андрей, едва поворачиваясь в толпе зрителей.
Наташка хихикнула:
- Почему – коровой? Корова – женского рода.
- Ну, быком! Какая разница! – вспылил парень. Вы с подругой переглянулись и захохотали. – Ничего смешного! На фига я вообще поперся с вами на этот долбанный концерт, где собрались одни дети четырнадцати-восемнадцати лет?
- А кто мне все уши прожужжал, что Zipp – одна из твоих любимых групп? – не отставала Наташа.
- Музыка у них, в самом деле, хорошая, только вот случать девчачий визг я не хочу! А когда Рома выйдет на сцену – такое начнется…
- Говоришь со знанием дела! Небось, сам в свое время так же повизгивал, да? – ты тоже не смогла удержаться от шутки. Бедный парень покраснел, но замолчал. Сообразил, наверное, что с вами обеими лучше не связываться.
Огромный холл Олимпийского, гардеробная, подъезды были заняты людьми. Здесь были не только молоденькие девочки, но и вполне взрослые парни со спутницами, ты даже заметила несколько женщин в возрасте сорока лет. И у всех у них глаза горели предвкушением и ожиданием концерта. Их что, отливали в одной мастерской?
Медленно переступая с людском океане, гадала, какое же у тебя выражение лица.
Наверняка, такое же отупело-удивленное, как у большинства фанатов.
- Детский сад! – не удержался Андрей, когда мимо него прошмыгнула совсем уж маленькая девчонка.
- Еще одно слово – и мы пойдем без тебя! – тут же пригрозила Наташа.
Парень развеселился:
- Куда? В фан-зону? Ну, мои дорогие, на это я хочу посмотреть еще больше, чем на концерт!
Конечно, «фанку» и «танц» вы брать не стали. Тебе не хотелось простоять битых три часа под сценой в потной, беснующейся толпе. И хоть ты знала, что с трибун будет плохо видно, все равно польстилась на сидячие места.
Как положено, вы сдали верхнюю одежду, подверглись придирчивому осмотру охранников, проверявших, нет ли у вас с собой фото-видеотехники. При этом Наташка как-то ухитрилась пронести под одеждой свой фотоаппарат.
- Чтобы я не зафиксировала для потомков наши счастливые лица?!
Когда вы, преодолевая препятствия в виде стаек фанатов, все-таки протиснулись в зал, для тебя перестал существовать весь мир. То, что было действительно важно – это огромное помещение, освещенное лампами, гулкий шум и свист в рядах зрителей, сцена с оборудованием, инструментами. Здесь был свой, особый запах, своя атмосфера…как в кино, когда ты погружаешься в придуманный мир. Только здесь – все настоящее.
И ты вдруг поняла, что сама хотела бы так жить – готовиться к концертам, суетиться, договариваться, организовывать… И кто знает, может даже петь и выступать на сцене!
Наверное, каждому знакомо то необыкновенное волнение и напряжение, которое переживаешь перед длительным ожиданием. Нет, не было ощущения сказочности, безупречности. Группа, которая должна была выступить на разогреве, опоздала чуть ли не на полчаса, да еще они провозились с оборудованием. В итоге их почти никто не слушал – все болтали между собой, обсуждая, когда же на сцене появятся Zipp.Тяжелый, плотный воздух обволакивал: ты уже и джинсовку сняла, а теперь подумывала – не настал ли черед майки. Минуты тянулись тягостно, и к тому моменту, когда сцена освободилась, ты уже вся извелась. Вы с Андреем то и дело вырывали друг у друга бинокль, чтобы поближе рассмотреть, что же творится в зале. Фанаты сразу оживились, когда на сцене установили барабанную установку Саши – это было похоже на звуковую волну, эхом прокатывающуюся по взбудораженным зрителям. А потом за кулисами заиграла «Terra Incognita», предваряющая выступление Zipp. Какой шум поднялся… Ты даже не заметила, как сама вскочила с места и стала кричать с остальными! А ведь когда-то зарекалась, что и рта не откроешь, что будешь тихо-мирно наблюдать за выступлением любимых музыкантов. Сердце отстукивало сумасшедший ритм, перед глазами плясали разноцветные пятна, а в голове вертелось: «Сейчас! Вот сейчас уже! Сейчас ты увидишь того, о ком мечтаешь уже целый год!»
Не переставая.
Рома.
Раздевалка. Или гримерка, как кому больше нравится. Сашка вообще именует это помещение «комнатой отдыха», но какой, на фиг, тут отдых?
Накурено. Воняет какими-то дешевыми духами так, что хочется блевать. И, главное, тут собралась целая куча народу – техники, операторы, какие-то мужики в грязных фуфайках, молоденькие девушки… Кто они? Что они здесь делают?
Зря, что ли, в райдере черным по белому написано: «раздевалка для музыкантов». Для музыкантов! А не для их окружения…
Раздражение поднимается мутной волной откуда-то изнутри, чтобы прорваться наружу, как гной из-под нарыва. Еще не время. Все эмоции – на сцену. Сейчас – собранность, контроль.
Не получается…
- Кристина! Что все это значит? Мне нужно остаться одному перед концертом! А здесь даже собраться с мыслями невозможно! – накидываешься на менеджера, едва только она попадается тебе на глаза. Менеджер у вас новый, она только недавно начала работать самостоятельно, поэтому на нее можно сколько угодно кричать.
Девушка опускает глаза в пол, бормочет:
- Сейчас… Да, Ром, извини…
Даже не стыдно.
Тошнит уже от всего.
Кулем валишься на диван, опускаешь голову на спинку и закрываешь глаза. Это не страшно. Всего лишь усталость последних дней, напряженная работа в студии и бессонные ночи. Вот и результат. Главное – не сплоховать на сцене.
Впрочем, за выступление ты так не беспокоишься – знаешь, что когда придет момент, ты забудешь обо всем. Перед зрителями невозможно солгать, любая искусственность или игра – как на ладони. Не твое это… Дешевое позерство, интриги, «звездность»… Ты другой. Фанаты – единственные, с кем тебе не хочется притворяться. Отдаешь всего себя на сцене и не жалеешь. Хорошо, что есть хоть кто-то, отвечающий взаимностью.
Постепенно становится все тише. Делаешь героическое усилие, открываешь глаза и видишь, что в комнате ты остался один. Кристина выходит последней и тихо прикрывает дверь.
Вздыхаешь.
Несколько минут наедине… Ты всегда просишь об этом у ребят, и они знают, что тебя нельзя беспокоить в это время. Глубокий вдох и выдох.
Вдох…
…и выдох.
Ты не бежишь от себя. Ты просто пытаешься примириться с фактом своего существования.
На столе – тарелка с аккуратно порезанными ломтиками голубого сыра, разноцветные фрукты глянцево сверкают в свете ламп, отражаются на запотевших бутылках с водой.
Проводишь языком по внезапно пересохшим губам – дурацкая привычка, детская, все никак не отучишься. Надо бы горло промочить, да прихватить пару бутылок с собой, на сцену. Конечно, пить во время исполнения песен – настоящее самоубийство для голоса, но ты так много болтаешь помимо пения, что в горле становится сухо, как в пустыне Сахара, и связки трутся друг о друга, вызывая кашель.
Едва слышный скрип двери заставляет тебя резко вздрогнуть:
- А? Я же просил…
Растрепанная голова, сильный мейк на глазах и татуировки, которые ты слишком хорошо знаешь.
- Саш, блин, напугал.
Нет, вы не избегаете друг друга. И не прячетесь, и не скрываете неловкость.
Глупо, наверное, так вести себя… Вы уже не дети, чтобы краснеть при слишком пристальном взгляде.
- Я за тобой. Нам через пять минут на сцену.
- Знаю. Сейчас буду.
Кивает на бутылки:
- Тебе воду захватить?
Тепло-тепло внутри. Какие бы терки между вами не происходили, он – твой старший брат.
Брат, который всю свою жизнь провел рядом и знает тебя, как никто другой.
- Ага. Спасибо.
О чем он думает? Что скрывает за своими зелеными глазами?
Вы оба старательно обходите стороной случившееся тем вечером. Ни ему, ни тебе не хочется вспоминать. Не то, чтобы было неприятно, просто… да банально, никогда не знаешь, с чего начать разговор. Не подойдешь же к Сашке со словами: «Слушай, а не пора бы нам поговорить о том поцелуе…» За это и схлопотать можно.
Может быть, ты не такой уж и смелый, решительный.
Может, это у вас в крови.
О чем вести речь, если это все пройденный этап? Возврата не будет.
Но глядя в его глаза, так не похожие на твои, думаешь: неужели для него это все просто так? Неужели он никогда не вспоминает?.. И зачем тогда так себя ведет, зачем провоцирует?
Тяжело поднимаешься, как будто взваливаешь на плечи новый груз. Не впервой… Ты, сколько себя помнишь, всегда нес за что-то ответственность, слишком много работал.
Забивал каждый свой день, каждую минуту – а на все остальное не находилось свободного времени.
Мелькает слабая, трусливая мыслишка о «таблетке». Сейчас просто позарез нужен драйв и энтузиазм… Рука уже тянется к заветному пузырьку, но что-то останавливает тебя.
Довольно.
Так и привыкнуть недолго.
Еще одна зависимость? Уж лучше умереть.
Ты выходишь за дверь, где тебя ждет команда. Парни обеспокоено смотрят, и ты выдаешь им жалкую, дрожащую улыбку:
- Ну что, господа? Идем завоевывать мир?
Юля.
За белым занавесом были видны маленькие фигурки людей. Маленькие – потому что расстояние между твоим местом и сценой слишком большое, а театральный бинокль не всемогущ. «Terra Incognita» оглушала. Ты и без всяких подсказок знала, какая песня должна открывать шоу – «Атака», поэтому, когда занавес упал и раздался звучный, хрипловатый голос солиста, ощутила что-то вроде умиротворения в душе.
Как будто все стало на свои места.
И пазлы сошлись.
Странно?
Еще как…
«А мы созываем атаку…
А мы собираемся в бой…
Глотай грязь этого рая…
За нами стоит Легион!
За нами стоит Легион!..»
Рома.
Глупое, дурацкое чувство, что все не так… И ничего с этим не поделать. Как будто это запланировано кем-то свыше.
Если бы ты верил в бога, то перекрестился бы перед выходом на сцену и помолился.
Но ты уже давно не веришь никому и ничему.
Слишком многое видел в жизни, чтобы оставались силы верить.
Ассистент – молоденький парнишка – передает тебе гитару и микрофон, смотрит чуть ли не влюбленным взглядом.
- Спасибо!
Парень закатывает глаза. Все, можете уносить – очередная жертва Zipp.
- Вот что ты делаешь с людьми, а Ромк? – ехидно лыбится Рыжик. – Нельзя так с персоналом, людей не напасешься…
- А что? Я всего лишь поблагодарил его! – невинным таким голоском, хотя все прекрасно понимают, что ты шутишь.
Сашка стоит рядом, поправляя куртку. На твои слова он хмыкает, но ничего не произносит.
Время!
Время идти вперед!
- Все, двигаем! Микрофоны проверили, звук отличный. На сцену!
Выскакиваешь первым, едва подавляя желание тут же броситься в толпу зрителей, не давая мелодии закончиться. Вот так вот ошарашить их, сделать что-нибудь такое, что заставит встряхнуться.
Неожиданность – твое второе «Я».
Подмигиваешь взволнованному Теме – он хоть и пытается сохранить невозмутимое выражение лица, но пока что у него получается не очень. Усмехаешься…и тут же оборачиваешься к брату – за поддержкой. Сашка настукивает какой-то сложный такт и улыбается тебе.
Все.
Ты счастлив.
А там…да хоть гори оно все красным пламенем! Сегодня вы здесь, чтобы творить анархию.
Падает занавес.
Сотни…Нет, тысячи глаз… Взволнованных, ожидающих, ослепительно красивых…
Любишь.
Любишь их всех только за то, что они есть.
Сложно описать, но для тебя теперь весь мир – эта сцена. Сегодня тебе можно все, сегодня тебе все прощается.
Ты бог.
Ты дьявол.
Первые аккорды… Зарываешь глаза и начинаешь петь.
Юля.
- Это будет ужасно глупо, если ты не возьмешь у них автографы после концерта! – Наташка кричала прямо в ухо, потому что галдеж вокруг стоял необыкновенный. Народ как с ума посходил: выступление закончилось уже час назад, а никто не расходился – все толпились в фойе, в коридорах, у главного входа, поджидая музыкантов. Пронесся слух, что они будут давать автограф-сессию, хоть это и не планировалось заранее. Кто пустил этот слух? Стоит ли ему верить?
А главное, нужен ли тебе этот автограф?
Теперь, после всех пережитых эмоций, все казалось таким пустым и глупым… Как если бы ты провела роскошную ночь с мужчиной своей мечты, а на память тебе осталась только смятая упаковка презервативов. Разве может резкий росчерк на простом листе бумаги воскресить происходящее на сцене? Тебе не нужно подтверждение пережитого.
Все, что тебе нужно – это дополнение. Остальное – мелочь, на которую даже размениваться не хочется.
Становится нестерпимо жаль себя: почему ты принадлежишь к тому типажу людей, для которых часы любви всегда либо запаздывают, либо спешат? Ты хоть когда-нибудь была удовлетворена тем, что происходило в личной жизни?
Ты бежала… Бежала вперед – от тех, кто не мог понять, от тех, кто удерживал, от тех, кто просил остановиться. Бежала, не оглядываясь, не сожалея ни о чем. Эта сторона жизни и не касалась тебя плотно: была влюбленность, была романтика и серьезные планы, но скорее, как необходимость жить по стандартам общества. Внутри – в своих мечтах – ты всегда была одинока.
- Я, пожалуй, пойду, - сказала, не глядя на Наташку. – Не хочу стоять длинную очередь, терпеть толкучку и давку из-за пары закорючек. Ну, на фиг!
- Ну и зря! А мы останемся! – заявила подруга. – Да, Андрюш?
«Андрюша» оживленно закивал: живое выступление Zipp превратило его в горячего фаната группы, и сейчас он был готов хоть в огонь, хоть в прорубь за автографом. И на все твои разумные, казалось бы, доводы, он только многозначительно усмехался.
Кто знает, кто тут прав?
Пробираясь в толпе к выходу, ты не могла не признать, что какая-то часть тебя хочет остаться – быть здесь, до последней минуты, пока своими глазами не увидишь, как музыканты уселись в машину и уехали в гостиницу… Ну, или куда там еще…
Но так и не смогла решиться. Как будто стеснялась.
Уж чего теперь-то стесняться, после того, как весь концерт пела, кричала, подпрыгивая от избытка эмоций, ругалась с соседкой, которой ты, будто бы, мешала спокойно слушать музыку.
Вот… Ключевое слово – «спокойно». Какое тут, на хрен, спокойствие, когда крышу сносит от звуков голоса Ромки, когда его прыжки в толпу (и не боится ведь!) вызывают настоящий шквал эмоций, когда каждый человек в зале знает слова песен и поет чуть ли не громче самого солиста?!
Толпа постепенно редела, а за следующим поворотом и вовсе сошла на нет. Странно, но желанный выход не приблизился. Может быть, ты заблудилась в этих бесконечных запутанных коридорах? Так ведь охрана должна стоять… Но мимо сновали какие-то парочки, однозначно не имеющие отношения к персоналу. Спрашивать у них ты стеснялась – подумают еще: «Фу, откуда она такая взялась? Не может выход найти!»
Достала сотовый, принялась строчить сообщения Наташке и Андрею. Все-таки они быстрее почувствуют вибрацию от прихода sms, чем услышат мелодию звонка…
Вот так вот и шла по узкому коридору, опустив взгляд, и не обращая ни на кого внимание.
Быстро нажимала на крохотные кнопки, стараясь удержать хоть какую-то видимость самоконтроля, а в голове царил настоящий хаос.
И до чего же здорово, что люди, проходящие мимо, не могут читать мысли…
Рома.
- Йоу! Мы круты! Это самое лучшее шоу за последние…за последний месяц! – вопит Артем. Сашка добродушно смеется и хлопает его по плечу.
Стоишь у стены, держишься за нее обеими руками, дышишь тяжело - никак не можешь успокоиться. Довольно улыбаешься, обводишь глазами команду. Свою команду. Этой ночью вы показали настоящий класс – играли так, что зал стоял на ушах, даже ты почувствовал удовлетворение от работы – хотя тебе сложно угодить. Дурацкая черта характера – перфекционизм. От твоего постоянного стремления к совершенству страдают и ребята, потому что от них ты требуешь такой же отдачи. Дуются, обижаются, спорят, но все равно прислушиваются к твоим советам. Лидер в группе – ты. Ты делаешь 90% от всей работы. Тех, кто забыл об этом, ты не держишь рядом с собой.
- А теперь куда? – Артем валится на диван. – Давайте в клуб!
- А давайте сначала выйдем отсюда! – тут же осаждает его Сашка.
Медленно поворачиваешься к брату, смотришь будто бы задумчиво, хотя на самом деле твои мысли далеко-далеко…
- Тём, у нас еще автограф-сессия. «Пираты» не отпустят нас раньше чем через два часа. К этому времени ты сам так устанешь, что и думать забудешь о клубе.
Басист страдальчески вздыхает, но, как всегда, предпочитает промолчать. А ты в который раз задаешься вопросом: что в этой покорности? Мягкость характера или страх перед тобой? И вспоминаешь Самарцева – он ушел из группы из-за ваших с ним бесконечных ссор за лидерство. Видите ли, ему не хотелось «идти на поводу у солиста». Интересно, Артем боится повторить судьбу Юрки?
Как в замедленной съемке наблюдаешь за действиями парней: они переодеваются, шутят друг над другом… Вон Рыжик стянул горсть конфет с тумбочки и теперь сует их по карманам… А Сашка быстро умывается и вытирается влажным полотенцем…только на груди сверкают капельки воды… Тёма улыбается, что-то произносит и выходит из комнаты…
Вздрагиваешь от резкого стука захлопнувшейся двери – будто просыпаешься.
- Ау-у-у! Все нормально? – Сашка машет ладонью перед твоим лицом, и ты невольно отшатываешься в сторону. – Ты какой-то груженый весь день ходишь. Что не так?
Пожимаешь плечами, оглядываешься: а вы, оказывается, остались наедине, остальные свалили.
Странное, щекочущее возбуждение разливается по нервам… Смущение, робость, нежность…
Он чуть выше тебя ростом, шире, мощнее, и ты всегда явно ощущал исходящую от него силу и мужественность. В детстве он заменял тебе отца, а потом, в подростковом возрасте у тебя не было друга ближе, чем брат.
То время, что вы жили раздельно, как страшный сон.
То ли ты, то ли он нарочно связали друг друга музыкой, понимая, что нет и не будет якоря крепче.
Идете по коридору, догоняя остальных ребят. С вами менеджеры, помощники, охрана – даже не замечаешь идущих навстречу людей, которые что-то спрашивают у тебя. Кто-то окликает справа – поворачиваешь голову, и тут же слышишь свое имя впереди. Черт… Удобнее просто опустить голову и не понимать глаз.
- Рома! А можно…всего на пару слов? Пожалуйста! – очаровательная блондинка семенит рядом, стараясь вытянуть руку с микрофоном подальше. Журналистка… А вон и оператор – точно так же бежит за вами с камерой наперевес.
Сашка недовольно хмурится:
- Нет, не сейчас.
- Да ладно тебе, - неожиданно – неожиданно для себя самого – заявляешь. Пихаешь брата локтем, принуждая остановиться. – Ну не убудет же от нас, а?
Улыбаешься взволнованной девушке – успокаивающе, миролюбиво. Она, похоже, в шоке от твоего дружелюбия, нервничает. Среди журналистов ходят слухи о твоей скрытности, о нежелании отвечать на вопросы, о своеобразном чувстве юмора, поэтому она до конца не поняла – радоваться ей или, наоборот, идти на попятную.
- Что вы хотели спросить? Мы сейчас к нашим «пиратам», надо же восполнить энергию. Мы что-то вроде энергетических вампиров. Обычно никто этого не подозревает, особенно те, кто идет рядом… Да, бро? Оно нам и на руку…
Сашка только головой качает.
Усмехаешься про себя, видя ошеломленные глаза журналистки. Она задает обычные вопросы, на которые ты, не задумываясь, отвечаешь. Смотришь по сторонам, наблюдая, как мимо тебя проходят люди – некоторые останавливаются, остальные же заворачивают направо. Да, вроде бы именно в том крыле большая зала – как раз для встречи с поклонниками.
- У нас еще два концерта в России, потом мы едем в Европу. Запись нового альбома? Думаю, в будущем году.
Переводишь взгляд на Сашку, как бы советуясь, но он никак не реагирует на твои слова. Смотрит оцепеневшим взглядом куда-то в сторону – замерев, точно хищник перед прыжком.
Холод.
Холод внутри тебя.
Не знаешь, как реагировать, не понимаешь, что может вызвать такую реакцию со стороны твоего всегда спокойного брата.
Теряешь нить разговора, и журналистке приходится дважды повторить вопрос, прежде чем тебе удается собраться:
- Что, простите?
- А Саша поддерживает вас? Кто принимает решения в группе?
Смеешься. Вроде бы, натуральным смехом, хотя близкий человек понял бы, что это всего лишь игра на камеру:
- Конечно, поддерживает. Мы братья, мы привыкли делать все сообща. И если в группе за мной остается последнее слово, то дома он это компенсирует – заставляет меня делать все домашние дела и вообще ведет себя, как тиран!
Что он скажет? Чем ответит? Слышал ли он твои слова?
Глупое чувство, что эта минута изменила твой привычный, установленный порядок в жизни – есть любимое дело, есть семья, есть брат.
Есть?
Или был?
Что ты потерял?
Вы догоняете ребят, и они молча отстраняются, давая вам пройти. Идешь рядом с Рыжиком и Темой, ощущая исходящую от них уверенность. Да что это с тобой? С чего такие глупые предчувствия? Все ведь хорошо… Сейчас автограф-сессия, потом – вечер с друзьями, возможно, клуб.
Ты готов поверить.
Готов поверить сам себе.
Но лишь один взгляд на брата разом лишает тебя всех иллюзий.
Юля.
Н-да… Ни ответа, ни привета… Кажется, надо было звонить, а не писать эти глупые смс…
Пока решала (прямо как у Шекспира – «быть или не быть»!), медлила, не зная, в какую сторону идти, толпа окружила тебя, подхватила, и ты уже оказалась не вольна над собой.
- Эй, блин, что за…
Тебя даже никто не слушал.
Бесполезно идти вброд реки. И какая, на фиг, разница, куда тебя занесет? Когда-нибудь эта толпа рассеется, и ты сможешь выбраться наружу.
Как листок бумаги, подхваченный ветром…
Непонятно откуда пришло это сравнение, но тебе стало до ужаса обидно. Невысокая, хрупкая, из-за детского личика ты казалась моложе своих лет. Наверное, поэтому тебя никогда не воспринимали всерьез.
Всхлипнула, дернула головой, прогоняя злые слезы. Ощущение тоскливого бессилия утонуло в проснувшейся злости: да пошло оно все! Наплевать!
Сама того не сознавая, расправила плечи, нахально ухмыльнулась и…встретила внимательный взгляд темно-зеленых глаз. Странный, немигающий, но до того притягательный, что ты попалась на удочку, как мышь в мышеловку.
И было в этом что-то древнее, мистическое, стирающее все прошлые образы.
В груди заныло. Только много позже ты осознала, как сильно у тебя стучало сердце. А пока… Пока ты продолжала идти вслед за толпой, оборачиваясь, боясь потерять зрительный контакт с тем, кого ты чувствовала и, казалось бы, знала на протяжении всей своей жизни.
Достала сотовый, в очередной раз набрала номер. Голос чужой, как будто бы и не твой вовсе:
- Твоя взяла, Наташ. Я сейчас приду к вам – собирать автографы…
Рома.
Никак не можешь понять, что же происходит с твоим братом: всего несколько минут назад он присутствовал на земле, активно отвечал на вопросы, шутил, а сейчас этого человека словно подменили! Сашка вертит головой во все стороны, рассеянно слушает тебя и отвечает невпопад. Как будто ищет кого-то.
Господи боже, да кого?!
Все знакомые здесь, рядом с вами – неугомонные мальчишки из Colorado’s, приехавшие специально на концерт, Кристина с помощниками, Рыжик, Тема, два охранника – Витя и Коля – они братья-близнецы, и больше друзья, чем рабочий персонал.
Со всех сторон вас обступают фанаты – даже не дают добраться до стола, поэтому вы раздаете автографы на ходу, на ходу же фотографируетесь, попутно оборачиваясь к друзьям.
Каждый, наверное, заметил странное поведение Сашки, и каждый это как-то комментировал, но брат только таинственно улыбался, не отвечая на подколы. Все это было так неестественно, так не похоже на него, что у тебя серьезно разболелась голова от попыток хоть как-то объяснить его поведение. Спросить напрямую ты не решался – боялся нарваться на такую же равнодушную улыбку.
Сегодня ты – в центре внимания. Не счесть просьб и стонов фанатов, не счесть комплиментов и восхищения твоими голубыми глазами, идеальной фигурой. Ты и без них знаешь, что красив…
Знаешь, но не придаешь особого значения своей внешности. Чего радоваться-то, просто стандарты времени совпали с твоими внешними данными, вот женщины и сходят с ума, из года в год называя тебя «самым сексуальным мужчиной в России». Что до тебя, то ты охотно отдал бы этот титул своему брату: Сашка, на твой взгляд, выглядит гораздо ярче и интереснее, чем ты. Он мужественнее, он такой…брутальный, стильный, в нем много какой-то животной страсти, агрессии, и в то же время – мягкая линия по-детски пухлых губ, добрый взгляд… Он совсем другой, твой брат, и окружающие почти всегда удивляются, узнав о близком, кровном родстве.
- Хватит пялиться на Санька! – ухмыляется Андрей, замечая твои взгляды исподтишка. – А то такое ощущение, что влюбился!
Не только Андрей замечает это, Тема тоже улыбается, а вот Рыжик неожиданно хмурится.
Бля… Только не это: Рыжик ни за что не купится на неловкие объяснения, если захочет что-то узнать. Остальные не в счет, а Рыжика ты знаешь уже лет сто или тысячу, и тебе никогда не удавалось по-настоящему его провести.
- Конечно, влюбился! Вот как родился – так сразу прям и влюбился! Мне вообще с братом повезло – особенно в раннем детстве, когда он накормил меня шоколадкой, а потом меня откачивали в нашей районной больнице!
- Я всего лишь поделился! – Саша оборачивается к тебе, расплываясь в до ужаса наглой ухмылке. – Кто мог подумать, что у тебя аллергия на шоколад?
- Ну не в семь же месяцев скармливать ребенку целую плитку! Хотел бы я посмотреть на то, каким ты будешь папочкой!
- Уж получше, чем ты!
Парни смеются, и ты тоже усмехаешься. Да, вот так… И пусть никто не заподозрит за твоими словами особый смысл. Отвести глаза Рыжику еще полбеды… Вокруг слишком много любопытных, с жадностью ловящих каждое твое слово. Ты никогда не забываешь об этом, никогда не откровенничаешь, предпочитая все личное держать при себе. Только в таких вот ситуациях лучше позволить броне чуть-чуть сползти, дабы не обнажить еще более ужасные истины.
- Ром, можно сфотографироваться?
- Ромочка, распишись здесь!
Снова поворачиваешься к фанатам, обнимаешь маленькую девушку, смотришь в объектив камеры, а потом ставишь свою фирменную закорючку в протянутом блокноте. Тебя тянут во все стороны, желая подобраться поближе, но ты искусно уворачиваешься, не желая никого обижать, направляешься к столу, где объявляешь, что с этой минуты вы будете фотографироваться и раздавать подписи по очереди. Несколько минут в зале стоит страшный шум, и вы терпеливо ждете, пока фанаты не выстроятся в длинную очередь, напоминающую колбасу.
- Ром, встань сюда, пожалуйста…
- Саш, а сделай такое лицо…
- Ромочка, обними меня для кадра!
- Артем, можно автограф?
- Ром, Саш, а я хочу сфотографироваться с вами обоими!
Каждый раз с готовностью поднимаешься со стула, улыбаешься или же серьезно смотришь в объектив, пачкаешь пальцы маркером, зарекаясь в следующий раз одеть перчатки. Несмотря на общую расслабленность, ты все равно остаешься собранным, сдержанным. Ты остро чувствуешь присутствие брата рядом с собой, тепло его бедер, затянутых в джины, запах одеколона – горьковатый, пряный. В отличие от тебя он спокоен – насколько можно быть спокойным в такой толпе – не нервничает, и уже не смотрит так по сторонам. Интересно, а он нашел ту…того, кого искал? Вряд ли, судя по расстроенному виду.
- Я уже не могу! – стонет на ухо Артем, откладывая маркер в сторону. Убирает со лба длинную прядь волос, открывая лицо – тоже красивое, точеное, тронутое легким загаром. Парня издали можно принять за миловидную девушку. – Очередь не заканчивается… Они ночевать здесь собираются?!
И правда слишком много народа… Наверное, это была глупость с твоей стороны – согласиться на автограф-сессию для всех желающих. Просто раньше фанатов было куда меньше, и подобные акции заканчивались быстрее.
Но что поделать? Теперь уже поздно что-то менять.
- Артем! Я тебя люблю! – какая-то девушка с воплями набрасывается на гитариста, успев перелезть и через тебя, и через стол. Чуть не задев тебя ногами, она радостно усаживается к Теме на колени и тянется за поцелуем.
Минутный шок у всей команды и у остальных фанатов. Видимо, соображают, что будет, если и они набросятся на своих любимцев. А у тебя в голове, почему-то, приемы защиты и самообороны.
Приходится сдерживаться изо всех сил, чтобы не заржать на всю комнату, когда охранник оттаскивает сопротивляющуюся девушку от Артема, а тот, вцепившись мертвой хваткой в твое плечо, отчаянно матерится и вставляет через слово: «Какого черта, а? Нет, ну какого…»
Сашка громогласно требует порядка и уважения, ему вторит Кристина, обещая, что сессия закончится, если подобное повторится. Рыжик тихо трясется от смеха, закрывая лицо руками, только стреляет глазами в сторону Темыча. Ты тоже едва держишься, потому что уж больно забавно выглядит ваш гитарист – с выпученными глазами и гримасой ужаса на лице. Нет, ну его можно понять – впервые набросилась фанатка. Но с другой стороны – это всего лишь девушка! И симпатичная причем! Если бы такая блондиночка уселась к тебе на колени, ты не возражал бы…
- Привыкай к прелестям популярности! – подмигиваешь ему. Он жалобно кривится.
- А можно… Можно подпись? – негромко спрашивают справа, и, обернувшись, видишь очередную молоденькую поклонницу. Она протягивает какой-то листок, в котором ты узнаешь билет на ваш концерт.
- Конечно!
Ее лицо – одно из тысяч в этой толпе. Самая обычная девчонка, встретишь на улице – и не вспомнишь, что где-то видел. Вот только почему у тебя так заколотилось сердце?
И почему брат уставился на нее, как на восьмое чудо света?
Ты никогда не видел, чтобы брат так кому-то улыбался – медленно, дразняще – до того соблазнительно, что у тебя мгновенно пересыхает во рту. Неужели это ей адресован такой взгляд? Ей, невзрачной, обычной девушке, совсем не во вкусе твоего брата?!
И тут же в голове возникает мысль: а не ее ли он искал в толпе?
Что это – очередная прихоть, желание потешить самолюбие с фанаткой, или что-то другое?
Тогда вопрос: почему именно с ней? Ведь здесь столько по-настоящему красивых, роскошных женщин с аппетитными формами, длинными ногами и блондинистыми волосами – воплощенными сексуальными фантазиями Сашки. Уж ты-то знаешь. Он любитель быстрой езды, крутых виражей и раскрепощенных женщин. Чего же он строит глазки этой маленькой и худой девчонке, которой, наверное, едва-едва сравнялось двадцать?!
- Эй! – толкаешь его локтем, принуждая повернуться. – Прелюдия затянулась, не находишь?
- Ревнуешь, братишка? – хрипло отзывается он, облизывая губы. Черт, ты готов сквозь землю провалиться... Столько в этом случайном жесте секса, что тебя тут же скручивает от сильнейшего желания. – Амиго, ну не все же лавры тебе!
Он подмигивает девчонке, что-то пишет ей на том билете… Это «что-то» явно не только подпись, но ты не можешь разобрать. Видишь только, как она краснеет и отходит в сторону.
Потерялась бы лучше в толпе…
Дальше для тебя все сливается в один сплошной гул – гул голосов, вспышек фотокамер, росчерк маркеров, шум отодвигаемых стульев, скрип дверей. Нескончаемый черед людей, шарканье ног по паркету, возгласы, стоны… Лица окружающих превращаются в одно огромное Лицо Толпы – жадное, ненасытное, готовое сожрать вас с потрохами.
Это лишь сон.
Ты проснешься – и все станет на свои места. И не будет крика Андрея: «Парни, я уж и не чаял, когда вы освободитесь!» Рыжик не взлохматит тебе волосы с дурацким смешком…
И уж точно кошмар – когда Саша вдруг предложит вам пойти в клуб – этот кошмар не сбудется.
Ты оказался не готов к тому, что все поддержат его идею. Иди в клуб после концерта, после четырехчасовой автограф-сессии, когда за окнами глубокая ночь, и любой нормальный клуб закроется часа через три. Но парни оказались настойчивыми.
- Ромк, ну чего ты как старикан? Встряхнешься хоть! – Тема преданно смотрел в глаза, незаметно подталкивая тебя к машине.
А с другой стороны напирали Андрей с Валькой:
- Разок выбрались… Из солидарности… Чего ты сопротивляешься? Все равно ведь поедешь!
Рыжик с Сашкой курили в стороне и усмехались, глядя на то, как твоя решительность тает под напором убеждений. Они молчали.
Молчал и ты, когда забирался в машину.
Молчишь и теперь, когда сидишь между Андреем и Темой, недовольный, уставший, равнодушный ко всему на свете. Сверлишь взглядом Сашкин затылок – брат на переднем сиденье рядом с водителем, - но ни о чем не спрашиваешь его, хотя вопросов накопилось уйма. И не потому, что стесняешься, что вокруг чужие люди. Сейчас у тебя такое состояние, что ты при всех готов вспомнить тот горячий вечерок накануне концерта.
Просто ты боишься его реакции. Сашка не любит вмешательства в свою личную жизнь, он даже перед тобой ставит барьеры. И неизвестно, чем могут закончиться все расспросы – банальным «а тебе какая разница» или же крупной ссорой. А это последнее, что ты хочешь.
Поэтому лучше сидеть молча, не реагируя на подколы парней, чтобы не сорваться, убивать время, и не терять брата из вида.
Юля.
- Наташ, а где находится клуб «IbiZZa»?
Подруга нахмурилась:
- А зачем тебе? Не знаю, в Москве много разных клубов.
- Давай у Андрея спросим!
Она не поверила, что тебе просто интересно – схватила за руку, притянула к себе:
- Признавайся, что за клуб и зачем тебе он понадобился?
Ты медлила всего несколько секунд, прежде чем сказать, потому что не считала нужным скрывать это:
- Кажется, меня Саша Воробьев пригласил туда…
- Что?!
Ты протянула ей билет, на обратной стороне которого жирным, размашистым почерком было написано: «Приходи в клуб IbiZZa сегодня ночью».
- Дела-а, - протянула Наташка, ошарашено глядя тебе в глаза. – А ты не перепутала? Вдруг это не он написал?
Ухмыльнулась, покачала головой.
- Ну, - продолжала свою теорию подруга, - ты отвлеклась на Ромку, он тебе глазки строил, например, обещал любовь до гроба, а в этот момент на билете расписывался… Артем! И все это – один большой розыгрыш…
- Ага, конечно! – ситуация начала раздражать тебя, а недоверие подруги подстегнуло желание продолжать на своем. – Они, блин, дети малые, чтобы так вот шутить!
- Ну, если бы это касалось Ромы, то я подумала бы…
- В смысле?!
- О шутке. Да ну тебя, Юльк! – неожиданно возмутилась она. – Вот какого хрена ты и меня накручиваешь? Хочешь ехать – езжай!
- Я вообще-то совет спросила!
- А хочешь начистоту?
Ты уперла руки в бока и воинственно выпятила подбородок:
- Хочу!
- Так вот: если бы я была на месте Саши, то пригласила бы на вечеринку какую-нибудь длинноногую красавицу-модель или «звездную» блондинку… Все фанаты знают о том что старший Воробьев повернут на светловолосых девушках! А ты, мягко скажем, далека от его идеала.
- Ах так? – почувствовала, как глаза наполняются слезами. Ну да, ты не Клаудия Шифер, но и не Страшила, в конце концов! – Хочешь сказать, что я уродина, на которую ни один мужчина и внимания не обратит, да?
Наташа, видимо, поняла, что только что ляпнула:
- Юль, извини… Нет, конечно…
Было поздно – по щеке поползла предательская слеза, размазывая макияж.
- Значит, я настолько обычная, что ни один интересный мужчина не посмотрит в мою сторону… А почему ты думаешь, что Саша Воробьев…что…Сашка…
Дальше ты уже и говорить не смогла – закрыла лицо руками, чтобы не показывать слез. А они все текли и текли. Ты даже забыла о косметике, растирая щеки и глаза.
Обидно, господи, как же обидно… Ты и без того всегда была невысокого мнения о своей внешности, а получить такой нелестный отзыв от подруги…
- Юль, прекрати! – не выдержала Наташка. Она знала, что утешениями ничего не добьешься, поэтому заговорила с тобой кратко, сухо, как на деловых переговорах. – Ведешь себя, как большой ребенок. Хватит истерить! На твоем месте я вообще бы напряглась, получив подобное приглашение – а за кого он тебя считает? Это же почти что съем! Только за бесплатно. Или ты себя так мало ценишь, чтобы отдаться незнакомому человеку только потому, что он – брат твоего кумира, а?
Слова резкие, как пощечины. Ты почувствовала, как горит кожа на лице, и поспешила опустить глаза: как бы Наташка не догадалась, что эти же мысли приходят и тебе на ум.
Черт…
Разве ты не боялась?
Но…все ли дело в том, что Саша – брат Ромы?
Когда там, в коридоре, ты столкнулась с ним взглядом, то ощутила острое напряжение, вспыхнувшее мимолетно, как молния, между вами. От всей души надеялась, что это показалось не тебе одной. Во всяком случае, Саша смотрел так же заинтересованно, загадочно, с любопытством, как и ты на него. Ни разу до этого не обращала столь пристального внимания на барабанщика – а ведь он, оказывается, красивый мужчина. По-своему, но все равно красивый. Они с Ромкой были совсем разные, но что-то особое их роднило – незримая связь, взгляды, которыми они обменивались во время концерта и после, осторожные прикосновения. Ты жадно следила за каждым движением рук, за каждым поворотом головы, все больше убеждаясь, что старший Воробьев – такой же необычный и интересный человек, как и его младший брат.
Да и о какой логике тут вообще могла идти речь?!
У тебя все внутри переворачивалось, едва ты только вспоминала, как Саша улыбался тебе, как он медлил, прежде чем написать тебе это сообщение, как будто действительно волновался.
А вдруг?
Вдруг это не блажь и не прихоть, вдруг такое приглашение, просьба не являются его постоянными действиями?
Вдруг он вполне обычный, земной человек без звездных закидонов?
И ты упустишь такой момент, даже не захочешь убедиться в ложности своих глупых, бредовых предположений?!
Наплевать! Да хоть мир будет рушиться на глазах, но ты не откажешься от самой маленькой возможности узнать парней из группы поближе.
Наташка выразительно посмотрела на тебя и покрутила у виска пальцем.
Ты не дрогнула.
Только поняв, что все уговоры бессмысленны, она пошла искать Андрея. Ну, не отпустит же она тебя одну в клуб!
Рома.
Темно… И хорошо что темно. По крайней мере, невозможно прочитать по лицу, как ты расстроен. Глаза бы выдали, да только ты их прячешь за стеклами очков.
Все…
Ты здесь – и не здесь, ты в своем собственном мире, и наплевать на тех уродов, кто будет домогаться до тебя сегодня.
- Воробей, что пить будешь?
- Ром, - мрачно изрекаешь ты. Рыжик понимающе ухмыляется и направляется к барной стойке.
Горький и сладкий… То, что нужно в этот момент. Лениво покачиваешь большим бокалом, глядишь по сторонам: как обычно, много народа, много дури и травы, много музыки.
- Будешь? – спрашивает Артем, подавая маленький пакетик.
Не успеваешь ответить, как Сашка тут же выхватывает его из рук гитариста:
- Блять, да пошел ты! Сунешь ему еще раз эту гадость – всего разукрашу, понял? Завязывай. И ты, - поворачивается к тебе, - только посмей прикоснуться…
- Закройся, – устало произносишь в ответ. Нет сил спорить, да не собирался ты сегодня нюхать ничего…
В воздухе повисает напряжение – такое же густое, терпкое, как напиток в твоем бокале. Не отрываясь, смотрите друг на друга – и ты недоумеваешь, почему его взгляд такой тяжелый, ведь он же смотрит на свое отражение в очках. А вот ты – ты видишь его глаза, и в них странная боль, бессилие, слабость.
Захотелось – до ужаса захотелось вдруг остаться с ним наедине, задать какие-то вопросы, просто быть с ним, обнимать, чувствовать… И чтобы не было вокруг этой равнодушной толпы…
- Эй, братишки, не ссорьтесь! – восклицает Рыжик, как обычно, уловив начинающийся конфликт. – Мы приехали отдыхать! Расслабьтесь!
Сашка откидывается на спинку кресла, прикрывает глаза. И ты вдруг отчетливо понимаешь, что он устал – по тому, как поникли его плечи, как тяжело лежат руки на коленях, как он обводит взглядом беснующихся людей на танцполе.
У вас вип-места, вы сегодня – короли и королевы, к вашим услугам самое дорогое виски, шампанское и девушки…
Когда-то - усмехаешься, будто сон вспоминаешь - когда-то это было действительно круто. Вы только начинали путь к успеху. Вас уже начали узнавать на улицах, приходилось постоянно менять номера мобильных телефонов – и как фанатки так быстро узнавали? Хотелось жить красиво, как в сериалах: и чтобы квартира была огромная, и машин несколько в гараже, и атрибутика «звездной» жизни присутствовала…
Вечеринки, клубы, встречи, after-party, красные дорожки, лимузины… Тебе опротивело все это уже через месяц. И фальшивые улыбки на глянцевых лицах перестали быть привлекательными. И жадный блеск в глазах невозможно было списать только на яркое освещение.
Это фольга. Мятая, блестящая, тонкая и очень хрупкая. За ней – настоящая жизнь… Может быть, не такая красивая, но именно настоящая.
И ты стал избегать всех. На какое-то время – пока длилась запись последнего альбома – ты стал практически затворником. Дом - студия, студия – дом – вот и все твои перемещения за последние несколько месяцев. Журналисты сходили с ума в попытках выловить тебя, менеджер, ассистент рвали волосы в досаде от того, что ты отказываешься от самых лакомых предложений о съемках… Тебе было наплевать. Главным стало – найти себя, не заблудиться, очиститься от грязи и фальши, снова стать самим собой.
Что помогло тебе? Музыка?
Когда песни были готовы, ты кинул листы на стол и сказал парням: «Вот моя душа и мое сердце. Нравится – ради бога, не нравится – хоть на помойку выкидывайте. Я больше ничего не желаю слушать».
Был момент, когда они смотрели на тебя безумным взглядом, ничего не понимая. А ты – ты взял в руки гитару и принялся напевать одну из новых песен «Прощай». И вот тогда они сломались.
Музыка выворачивала наизнанку, ломала все сложившиеся стереотипы о тебе, бросала вызов.
Ты другой… Ты не просто симпатичный мальчик с правильными чертами лица и красивой фигурой, ты не бездушная оболочка, приманка для любого дельца с солидной пачкой денег. Ты – живой, настоящий. Кто не видит этого – путь валит на все четыре стороны. А ты не намерен прощать или идти у кого-то на поводу.
Все, время игр закончилось. И ты ничуть не сожалеешь об этом.
На долгом-долгом пути сюда, к своему новому статусу и положению, ты многое потерял, ты поставил на карту все – и выиграл. И теперь ты говоришь, что нет плана «Б», некуда отступать. Ты не думаешь о поражении, когда планируешь новую жизненную авантюру – даже если окружающие вертят у виска пальцем и хмурятся. Ты умеешь рисковать, ты научился быть жестким и требовательным.
Все здесь – лишь внешняя шелуха: и дорогой интерьер, и улыбки администратора, и любой каприз на любой вкус. Важно только уметь видеть по-настоящему.
Сейчас ты четко научился распознавать эту тонкую грань.
Может быть, поэтому тебе хочется уйти отсюда?..
- Эй, Воробей, не дергайся! – тяжелая ладонь Рыжика ложится на упрямое плечо. – Мы даже присесть не успели, как тебя потянуло на подвиги…
- Я домой…
- Чего?
Он удивленно приподнимает брови, думая, что ты шутишь, а вот Сашка напрягается.
- Меня дела еще ждут… Росяева прислала сценарий, я почитать хотел… И еще…
- Господи, да ты хоть умеешь отдыхать или всегда о работе думаешь? – начинает смеяться Рыжик.
- Он на нервах умеет играть, - тихо замечает Саша. И ты понимаешь, что он не купился, что он понял истинную подоплеку твоих «важных дел».
Опускаешь голову. Даже возражать не хочется.
«Брат, зачем ты здесь? Все ждешь ту девчонку? Почему ты ничего не замечаешь… Откуда это равнодушие…»
Мысли – мысли – мысли…
Ты точно знаешь, как закончится вечер. Так есть ли смысл оставаться и ждать?
Рыжик подхватывает тебя под руку, увлекает за собой:
- Пойдем-ка, милый, потанцуем!
Компания радостно гогочет вслед.
- Рыжик, ты только не очень усердствуй…
- Хорошенько оттянитесь, голубки…
Оборачиваешься и вытягиваешь средний палец:
- Уймитесь, придурки! Завидно?
Новый взрыв хохота и отсвет понимания в потемневших зеленых глазах.
Юля.
- А этот козел еще заявляет, что я ищу неприятности на свою голову! Вот в кого он такой упертый? И где были мои глаза раньше? – ругалась Наташка на пути в клуб. Андрей отказался ехать, чем вызвал гнев и обиду своей спутницы. Пришлось вызывать такси. – У него, видите ли, голова болит от моей назойливости… Ну и пусть ищет себе другую! А я другого найду себе…
- Ой, прекрати! – тебе надоело слушать ее стенания, тем более что ты понимаешь, что они все равно помирятся. Этой парочке не жилось спокойно – ребята ссорились чуть ли не каждый день.
- Легко тебе говорить! Вот если бы у тебя…
Самое верное средство – не слушать. Теперь вместо ответов на каждую реплику ты улыбалась, кивала, удивленно приподнимала брови или тяжело вздыхала. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы усыпить бдительность подруги. Ее голос, урчание мотора, свист ветра в открытом окне стали лишь очередным звуковым фоном для мыслей.
Развернулась, посмотрела в окно. Сотни огней мелькали в сумасшедшем калейдоскопе прямо перед тобой, подмигивая, искрясь и ускользая. Чужой город...
Незнакомый город.
Для чего ты здесь? И…здесь ли ты?..
Ты где-то прочитала, что всю свою жизнь мы проживаем либо в прошлом, когда вспоминаем о минувшем, либо в будущем – когда думаем о грядущем.
Вот ты…осознаешь, что сидишь в салоне автомобиля рядом с подругой, вникаешь в ее проблемы? А ведь это так просто – быть довольной тем, что есть... Уметь наслаждаться минутой, ценить то, что происходит.
Ты где-то на границе между прошлым – туманно-расплывчатым из-за безумного волнения и возбуждения – и будущим, таким же неопределенным, неявным, имеющим привкус чего-то нового, острого, необычного. Сжималось сердце от предчувствия, и было страшно от неизвестности. Хоть понимала, что это все глупости, но не могла не мечтать.
Ты ехала в клуб и понятия не имела, пропустят тебя туда или нет…
Будут ли там Zipp, или это очередная дурацкая шутка, развод для глупенькой девчонки из провинции…
Для чего Сашка написал тебе это странное «приходи» на листе бумаги? Уж ему ли скромничать и умолять об одолжении – ему, ударнику известной группы, у которого поклонниц хоть пруд пруди?
Столько вопросов… И все без ответа…
Может быть, поэтому у тебя так кружилась голова, когда ты выбиралась из машины? Пока Наташка расплачивалась с водителем, ты жадно вдыхала свежий, морозный воздух, медлила, не решаясь подойти к толпе разодетых девушек и парней, атакующих двери клуба. Охранники невозмутимо смотрели на бесновавшуюся толпу, на их лицах не отражалось ни одной эмоции.
- Да мы же ни за что не пройдем! Ты только посмотри на этих зверюг! – ты чуть ли не простонала, злясь на себя за этот плаксивый тон.
Наташка тоже приуныла:
- Вот блин… Я не подумала…
Стоять на морозе в легенькой курточке и без шапки было совсем неуютно. Ты терла ладони и подпрыгивала на месте, желая хоть немножко согреться.
- А нас не впустят, да?
Подруга посмотрела на тебя, как на умалишенную:
- Ты посмотри на этих гламурных девочек! Одна другой краше, блин! И их не пускают! А мы с тобой – растрепанные после этого концерта, да еще у тебя мейк поплыл…
- Мейк поплыл?! И ты молчишь?
- А теперь-то какая разница? Расслабься, детка, поехали домой… Zipp вне зоны действия сети… Абонент недоступен…
- Да ну тебя! – разозлившись, круто повернулась и пошла к дверям клуба. Была - не была: даже если тебя грубо откажут, ты не остановишься, не уйдешь, не перепробовав все шансы. Уж лучше так, чем жалеть потом о неиспользованных возможностях.
- Пропустите, дайте пройти, - бормотала, протискиваясь вперед. Какой-то парень грязно выругался, когда ты задела его драгоценную персону, а девчонка с золотистой курточке нагло пихнула тебя в бок: «Идиотка, не видишь, куда прешь?»
Глаза застилали слезы, когда ты добралась до дверей. И, если честно, стало уже все равно, пропустят тебя или с надменным видом проигнорируют.
Но сердце билось сильно, выдавая охватывающее тебя волнение, и несмотря ни на что, ты продолжала надеяться.
Охранник, скользнув по тебе безразличным взглядом, отвернулся.
Ну все…
Даже поняв, что партия проиграна, ты не захотела мириться: продолжала стоять в первых рядах возмущенной толпы.
И безуспешно надеялась на чудо.
Рома.
- Знаешь, организм выходит из строя, когда заболевает всего лишь одна клетка.
- О чем это ты? – мгновенно ощетиниваешься.
Рыжик невозмутимо улыбается, а потом вдруг становится серьезным, наклоняется близко-близко и шепчет, почти касаясь губами твоих губ:
- О тебе, Воробушек. И о группе.
Хочешь отодвинуться, да не хватает места. Эта лестничная площадка такая узкая, что вы вдвоем едва умещаетесь на ступеньках. Холодный бетон не самое комфортное сиденье, но Рыжик притащил тебя именно сюда, чтобы не было посторонних и любопытных.
- Думаешь, я стану трепаться о том, что происходит, направо и налево?
- Думаю, что ты хочешь успокоиться.
Эти слова тут же возвращают тебя на землю. Вот ведь… Как быстро раскусил. У тебя уже нет сил бороться со своими страхами и сомнениями, и ты чувствуешь себя как анарексичный больной на последней стадии истощения. Любое слово, любое действие может спровоцировать конфликт, истерику, ты безумно устал копаться в прошлом и думать о том, как бы все могло сложиться, если бы…
- Извини, Антош… Я…
- Эй, - светло-голубые глаза родные, и взгляд добрый, - если бы я тебя не знал, было бы иначе. Но я понимаю. Все нормально. Я за тебя беспокоюсь.
- Знаю, - опускаешь голову на его плечо – крепкое, надежное. В голове каша, настоящий сумбур. Кто бы помог разобраться в этом клубке из мыслей, воспоминаний, неясной тревоги и безумных надежд.
- Ром, ты же видишь, что этим настраиваешь Сашку только против тебя. Он строит стену, защищая себя от близких контактов. А ты, вместо того, чтобы вести себя нормально, рычишь и ноешь. Как ребенок, которому вечно мало. Чего ты этим хочешь добиться, а?
Почему… Почему он нападает, вместо того, чтобы защищать…
Кусаешь губы, не можешь сказать ни слова в ответ, а Рыжик продолжает:
- Я же вижу, что ты страдаешь. И он страдает. Чего вы как два идиота, в самом деле…
- А что ты предлагаешь? – восклицаешь тонким, пронзительным голосом. В голове шумит, на кончике языка – яд. – Он имеет право на нормальную жизнь, понимаешь? Я не хочу портить… Он встречается с Катей, они уже давно вместе! И я… Я…
- Ты его не отпускаешь. Только говоришь, что мешать не хочешь. Ослабляешь поводок, и чуть он дернется в сторону, сразу возвращаешь на место. Вот и прикинь. И Санек твой мечется, не хочет и тебе боль причинять, и освободиться не получается. А ты только истеришь, а напрямую сказать не можешь…
- Поверь, уже многое говорилось, и что толку?
- А Катя знает о вас? Сашка рассказывал ей?
Непроизвольно дергаешься:
- Да ты что? Об этом вообще никто не знает! И не должен знать!
- Только я, да? – усмехается он.
Ты молчишь, но во взгляде боль.
- Извини.
- Проехали, - мертвым, невыразительным шепотом.
Рыжик вдруг наклоняется и целует тебя в губы – ласково и неторопливо, будто у вас уйма времени впереди.
- Ты что? – ошарашено смотришь, пытаясь спрятаться за неуверенными интонациями. – Антон, мы же… Ты же…
- Да знаю я, - нетерпеливо поводит плечами. – Но это не означает, что я перестал тебя любить и все такое. Просто хотел сказать, что не боюсь этих чувств. И не стесняюсь признаваться. До сих пор… Ром, это всего лишь пример, что не стоит скрывать своих чувств. Хотя бы для того, чтобы облегчить душу, и самому расслабиться. Поверь, станет гораздо проще.
- Я не понимаю, о чем ты…
- Думаю, что понимаешь, - усмехается гитарист. Ты все никак в себя не можешь прийти после поцелуя. Очередной вихрь воспоминаний накрывает с головой, и ты дрожишь, а по телу разливается приятная нега.
У тебя уже давно не было партнера. Мать твою, ты же не железный!
Кладешь ладонь ему на спину, ведешь вниз:
- Антон, знать бы решение всех проблем…
Он мотает головой в ответ на невысказанный вопрос:
- Нет. Нет… Ром, я не хочу. Ты лучше меня понимаешь, что я всегда останусь в «запасных». А для Лизы я хотя бы на первом месте. К тому же… Это ничего не решит. Только больнее станет и мне, и тебе.
- И Сашке, - тихо добавляешь ты.
- И Сашке, - кивает Рыжик. Он осторожно проводит рукой по твоей небритой, колючей щеке, улыбается. – Вы с ним как два магнита… И поверь мне, ситуация не разрешится, пока кто-то из вас не сделает первый шаг. Вы оба упрямые, как бараны! Сколько еще ждать – кто знает? А пока что страдать будут те, кто окажутся между вами… Если только у них не хватит сил отказаться от вашего колдовства, как я когда-то…
Наверное, друзья для того и даны, чтобы говорить правду – даже если она такая, горькая, мерзкая. Что ты? Решаешь ежедневно одни и те же вопросы, бежишь от реальности, скрываясь в вымышленных образах, пытаешься возродить мечту, исполняя песни… Сесть бы разок, осознать, для чего тебе вся эта суета, и не было бы лучше забиться куда-нибудь в глухое место, где тебя никто не знает, и жить нормально…
Ты ведь уже пытался, черт тебя дери… Сашка вернул к себе…
А может, действительно наплевать на все эти глупые правила, а? Вот сейчас выйти в зал, взять брата за руку и утащить домой, чтобы вы смогли все обсудить, как взрослые люди? В конце концов, не бежать друг от друга и от воспоминаний – приятных или не очень…
Просто снять этот немыслимо тяжелый груз с плеч, чтобы свободно вдохнуть… Хоть раз…
- Я пойду, - хмуришься, как перед серьезным испытанием.
Рыжик кивает, с любопытством глядя на тебя. Интересно, он понял, что именно он дал тебе «волшебный пинок»?
- Вперед, красавчик!
Гадина…
Идешь по темному коридору и чувствуешь, что по лицу расползается дурацкая усмешка.
Юля.
Шум у дверей нарастал: выкрики, нытье, угрозы, просьбы. Наверное, ты одна упорно не раскрывала рот. Просто стояла между какими-то девицами, сжимала губы и пыталась взглядом просверлить дыру в охранниках.
- А ну, пропустите! Пропустите, говорю! – толпа забурлила, задвигалась и, наконец, подалась в разные стороны, пропуская вперед нереально красивого парня с несколькими телохранителями. То, что это были именно телохранители, не вызывало сомнений. Высокие, крупные, твердолобые – как каменные. Настоящие зверюги… Один из них всего лишь едва тебя коснулся, чтобы отодвинуть в сторону, как ты чуть ли не присела на пол.
- Ой!
- Фу, как грубо! – высоким голосом пропищал накрашенный блондин. Невысокий, а смотрел на тебя сверху вниз. В его взгляде отчетливо читалось презрение к «серой мышке»: ну да, тебя конечно, нельзя было даже сравнить с этой иконой стиля и вкуса, но он неожиданно подал тебе холеную руку с глянцевыми ноготками, притянул к себе:
- Поднимайся. Эти громилы не имеют представления, что маленьких детей нельзя обижать. А ты что это здесь делаешь? Родители в курсе? Тебе хоть 18 исполнилось?
И все это громко, так, чтобы окружающие слышали…
- Да, - жалко выдавила в ответ, ощущая, как покраснели щеки. Со всех сторон слышались смешки и шепот: «Кто это? Чего он с ней сюсюкается-то…»
- Пойдем, детка, я угощу тебя коктейлем, - парень покровительственно обнял тебя за талию. – В оправдание грубости моих охранников… А ну, пропустите нас!
Вот так вот…
Неожиданно…
Не веря своему счастью, ты оказалась внутри этого дорогого пафосного клуба, ставшего на вечер резиденцией для Zipp. Не успела пройти, как твоего спутника окружили какие-то люди: они что-то спрашивали, восклицали, обнимали друг друга. Ты стояла чуть в стороне и чувствовала себя дура дурой. Вот на фига сюда приперлась? Что теперь-то делать? Отыскать Воробьевых? Так ведь не факт, что они не развлекаются с девочками… И Сашка возможно тебя и не вспомнит. Пошлет куда-нибудь подальше при всех…
И как потом?..
Так хочется, чтобы надежды оправдались… А с другой стороны – не лучше ли оставить все так, как есть, не терзать зря сердце и душу, спокойно уйти, сохранив в памяти прекрасный концерт и подпись Воробьевых на билете…
Нет уж!
Изо всех сил сжала ладони, так что ногти впились в мякоть кожи, оставляя длинные полукруглые следы.
Не для этого ты прошла через все трудности, вытащила Наташку, пробралась в клуб. Не для этого ты терпела унижения и страх… Лучше убедиться, чем терзать себя напрасными переживаниями… В конце концов, что ты теряешь?
Только сделала шаг вперед, как тебя схватили за плечо:
- Подожди, мы же не познакомились даже! Как тебя зовут?
Тот самый парень, который помог пройти через охрану. Оказалось, что вблизи он выглядит куда старше… Наверняка, тут не обошлось без пластики и солидного мейка! Ты смотрела в его глаза и старалась припомнить, кто же перед тобой, но безуспешно. Ни певец, вроде бы, не актер… Может, просто тусовщик? Тогда почему вокруг него вертятся фотографы?..
- Станислав Левин, - он понимающе улыбнулся. – Дом моды «Ле Во», хотя тебе, судя по всему, это ничего не говорит. Так кто же ты? Откуда?
Обидно, вообще-то. Модой ты интересовалась, да и не твоя вина, что сейчас ты выглядела не слишком представительно. Подумаешь, мейк поплыл… Подумаешь, что одела джинсы и меховую курточку, вместо платья… Ты же на рок-концерт собиралась, а не на фешн-вечеринку!
- Меня зовут Юля… Я… Спасибо, что помогли пройти сюда.
Получилось сухо и официально. Станислав нахмурился:
- А зачем ты так сюда рвалась? Есть немало других клубов…
- Здесь Zipp, - просто ответила ты.
Наконец-то его взгляд просветлел:
- А-а, браться Воробьевы… Ромка-Воробей… Теперь понятно, почему здесь сегодня столько народу! Пойду поздороваюсь, что ли…
Бормоча под нос, он стал удаляться, но ты тут же подалась следом:
- Я с вами!
Он не сказал ни слова, но и не возразил ничего. Ты шагала по блестящему паркету, не поднимая головы и стараясь унять бешено колотящееся сердце. В голове мелькали обрывки мыслей, и все никак не удавалось сосредоточиться: блин, вот сейчас ты поймешь, игра это или нет…
- Станислав? Здорово! – глубокий, хриплый голос резанул по гудящим нервам. Ты вздрогнула, резко подняла голову: Сашка – живой, вполне земной и какой-то «обычный» стоял совсем близко, улыбался и протягивал твоему спутнику руку. Кто был рядом – ты не понимала, потому что старший Воробьев заслонил для тебя всех – он единственный здесь цветной и объемный, а остальные - лишь рисунок на бумаге.
- Где Воробей-младший?
- Шляется где-то здесь, наверное…
- Привет ему от меня! И вот эта девчонка – в подарок. Она, как оказалось, его фанатка, рвалась к вам.
- А ты, такой добрый, помог, что ли?
- А я волшебник! И знаешь, она…
До тебя не сразу дошло, что разговаривают-то о тебе! Станислав уверен, что ты вздумала поглазеть на знаменитых музыкантов, вот и провел тебя в клуб. А по сути…
Смешно, блин…
По сути, так оно и было.
Осмелилась поднять голову. Сначала было стыдно – нестерпимо стыдно, потому что не привыкла к такой вот легкости и непринужденности в общении. Но едва только вскинула взгляд, как тут же наткнулась на хорошо знакомые зеленые глаза. Кошачьи, с необычным разрезом, подчеркнутые черным карандашом.
Сашка смотрел удивленно, но с интересом, и, пожалуй, с ноткой узнавания.
Отлегло от сердца. Ты же думала, он возмутится, пошлет куда-нибудь подальше. Хорошо, что это был не стеб. Господи, как же хорошо, что ты здесь, в теплом помещении…
- Садись! – он улыбнулся и вообще повел себя очень приветливо. – Будешь что-нибудь? Шампанское… Или мартини?
- Налей ей виски, не видишь, девчонка замерзла совсем! – кто-то завопил под ухом, и ты невольно дернулась. Оказалось, это худощавый блондин в растянутой майке, смутно знакомый по музыке…
- Э-э-э… нет, виски не надо… Лучше шампанское.
На фига согласилась? А впрочем, хуже не будет, расслабишься, может, начнешь чувствовать себя комфортнее.
Полные губы улыбались, зеленые глаза с искорками внутри были добрыми:
- Держи… Кстати, напомни свое имя!
- Юля.
- Юля… А меня зовут Саша. За знакомство!
Ты смотрела на суетящиеся пузырьки и недоумевала, за что же этот напиток получил свое название.
- Эй, расслабься! – усмехнулся высокий темноволосый парень напротив. – Мы только с виду страшные, а внутри – белые и пушистые! Да, Санек?
Парни рассмеялись, а Саша легонько двинул высокого по плечу:
- А ты особенно! Припомню как-нибудь…
- У какие мы злопамятные…
- Ага! – Саша сверкнул белыми зубами. – Злющие и с хорошей памятью… Так что не нарывайся!
- Как скажешь, киса!
Теперь и ты смеялась, глядя на то, как брюнет пытается спастись от Воробьева – бегал вокруг диванов, громко вопя и призывая охранников, а Сашка гонялся за другом, периодически что-то угрожающе выкрикивая.
Странная меланхолия овладела тобой. Ты сидела в окружении знаменитых музыкантов, пила с ними, смеялась над их шутками. Но тебя словно бы не замечали: никто ничего не спрашивал больше, не интересовался, кто ты… То ли давали время освоиться, то ли попросту забыли.
От сознания этого становилось еще тоскливее. Ты отставила пустой бокал, потянулась к сумочке. Может, уйти? Они же все равно не заметят…
- Будешь еще? – не дожидаясь ответа, Сашка потянулся к тебе через стол и взял за руку. – Подойди сюда, ко мне, а то рядом с тобой сидят сплошные бараны…
Теплые шершавые пальцы… Такая рука крепкая, внушительные мускулы… А на плече – разноцветная татуировка. Какая – не понять: сплошные символы.
Это прикосновение заставило биться сердце сильнее, в ушах стоял шум. Ты не слышала половины того, что произносили окружающие, не замечала устремленных на тебя заинтересованных взглядов. Наверное, парни удивлялись, почему Сашка нянчится с тобой, зачем ухаживает. И вообще, кто ты для него?
- Я рад, что ты пришла, - тихо произнес он. Усадил тебя не просто рядом, а на колено. Неожиданно его лицо оказалось слишком близко. – Думал, не увижу больше…
Он осторожно коснулся рукой твоих волос, открывая лицо.
- А зачем? – спросила только для того, чтобы что-то сказать. На самом деле, эти разговоры не интересовали тебя. Совсем. Ни капельки! Боже мой, да ты, в конце концов, женщина! А рядом – очень сексуальный мужчина. И будь ты проклята, если все тело не горит от нестерпимого желания!
- Сам не знаю, - признался Сашка. Губы искривились в усмешке, и на щеке появилась ямочка. – Вообще-то это не в моих привычках, какие бы грязные слухи не ходили вокруг моего имени… А ты на меня посмотрела там…
«Содержательно» - захотелось засмеяться в ответ, но ты не смогла. Только прикрывала дрожащими руками колени и смотрела ему в глаза, стараясь отыскать какой-то тайный смысл…или знак… Стараясь хоть что-то отыскать!
- У тебя очень красивые глаза, - проговорил Воробьев, почти не разжимая губ. Он вообще смотрел на тебя не отрываясь, как и ты на него.
Колдовство, магия…
Ты просто не могла поверить в происходящее.
Тепло ладоней, запах кожи, духов, сигарет, сильные руки, поддерживающие тебя, тоскующий взгляд глубоких зеленых глаз…
Ты вздохнула.
Внезапно этот самый взгляд изменился – как будто спала пелена. Сашка повернулся в сторону и уставился в темноту коридора. Что он там увидел – непонятно, но смотрел с таким непередаваемо острым, болезненным выражением, что у тебя защемило сердце.
Пришлось развернуться, чтобы узнать. Губы сами собой шепнули:
- Привет…
У прохода застыл младший Воробьев.
Рома.
Накатила слабость. Захотелось смеяться долгим истерическим смехом, валяться на грязном полу, дрыгая руками и ногами. Ты повел бы себя так, да опасаешься реакции брата – не оценит, полюбому.
Вот ведь комедия, а? Со всеми действующими лицами… Главный герой, разлучница, верные друзья…и ты, одинокий и никому не нужный. Словом, страдающий.
И главное, шел сюда движимый одним желанием – сказать. А теперь едва вспоминаешь, о чем. Что сказать?
Что доказывать?
Пустое…
Смотришь на девушку на коленях брата – ее ты сразу узнал, наверное, ее образ прочно зафиксировался в твоей памяти как нечто чужеродное – и чувствуешь разгорающуюся злость.
Да какого хрена? Что она здесь делает?
- Привет, детка! – улыбаешься, проходишь мимо и треплешь ее по голове. Она недовольно отстраняется. – Что вы здесь творили без меня?
- Интересно, где ты лазил… И где Рыжик?
Показалось, или голос брата действительно как лед?
- А представить нас не хочешь? – хватаешь со стола бокал и делаешь приличный глоток. Фу…шампанское. Кто пьет такую гадость? Ухмыляешься, снова киваешь на брюнетку. – Кто эта милая девушка?
Сашка хмурится.
Чувствуешь, воздастся тебе за все сегодняшние подвиги, непременно…
Братишка, я не остановлюсь.
- Это Юля.
- Очень приятно, «Этаюля». Красивое имя! И необычное какое…
- Старик, кончай состязаться в остроумии. Твои шутки дохлые.
Вытягиваешь средний палец и нагло скалишься. Оказалось, девочку легко игнорировать – она молчит, как мышка, почти не шевелится. Может, притвориться, что это манекен, кукла из сексшопа?..
- Ромк, чем же вы занимались с Рыжиком, что ты такой возбужденный явился? – Андрей тебя сегодня явно достанет своими идиотскими вопросами. Ну, ясно… Он же лучший друг Санька.
- Самоанализом!
- Новая форма удовлетворения?
- Ага! Вместо того чтобы трахать тело, тебе ебут мозг. Ощущения почти те же, только задница на утро не болит!
Все резко замолкают, а потом разражаются громовым хохотом.
- Вот ты сука…
- Воробей, сколько опыта, оказывается…
Не смеются только брюнетка и твой брателло. На девчонку наплевать, а вот чего Сашка хмурится…
Стараешься его разозлить, или это просто стечение обстоятельств? Не можешь заткнуться даже на пару минут.
Между вами слишком сильная связь, и порой не надо слов, чтобы понять мысли друг друга…
«Зачем?»
«Прости, не могу иначе…»
Пьешь рюмку за рюмкой, как будто гонишься за кем-то…или хочешь убежать. Пьян настолько, что с трудом различаешь окружающие тебя силуэты, не слышишь музыку – все слилось для тебя в один ужасный гул: разговоры, смех, мелькающие образы, картинки.
Плевать.
Тебе хорошо.
Есть водка, есть виски, чтобы надраться, и какого лешего все смотрят на тебя с осуждением? Кто вообще тащил тебя в клуб, а? Так пусть не ноют. Сами напросились.
Смеешься.
- Ром, хватит? – неуверенно произносит Темыч. – Поехали домой?
- Нееееет, - тянешь, мотая головой словно бы в подтверждение своих слов. – Все нормально, я себя контролирую.
Мать твою, вот что за состояние? Голова работает ясно, а язык, тварь такая, заплетается…
Какая, на хер, разница, кто сидит на коленях Сашки сегодня? Гораздо важнее, о ком он будет думать завтра… Что-то тебе подсказывает, что это будет не эта хилая брюнетка…
У нее даже груди нет… Фу-у-у… И что так привлекло твоего трахнутого на всю голову братца? Экзотики, что ли, захотелось? Так может ему мальчика предложить?!
От этой последней мысли ты вообще чуть ли не сгибаешься пополам от смеха. Мальчика… Родного брата, пожалуйста!
- Ромка, хватит, - недовольный голос Андрея режет слух. – Тебе надо отдохнуть.
Интересно, а чего молчит Санек? Он же праведник… Против таких вот выходок со спиртным и колесами… Лицемер хренов, сам тоже любит гульнуть!
Смотришь на своего брата в упор, и он так же сверлит тебя взглядом. Это настоящая борьба, и неизвестно, кто победит.
А, ладно. Тебе, если честно, фиолетово.
Главный вопрос: он с ней сегодня переспит или пару дней потерпит? Пожалуйста, подсказку зала! Или звонок другу…
- Воробей, вставай! – неожиданно твердая сильная рука приподнимает тебя чуть ли не за шиворот. Хнычешь, отбиваешься, но рука неумолима. – Я отвезу тебя домой.
Рыжик, что б его… Стоит тут, уверенный такой…
- Чего ты сам не едешь?
- А я вот с тобой хочу!
- Я брата подожду!
И снова молчание. Сашка порывается встать, но взгляд Рыжика пригвождает его к месту:
- Не надо, Сансей. Я увезу его, все будет хорошо. Отдыхайте, парни, мы же недавно приехали!
Неужели он послушает друга? Оставит тебя в угоду этому никому не нужному «отдыху», хотя на самом деле все из-за этой мерзкой девчонки?!
- Рыжик, спасибо, но не стоит. Он мой брат.
- Ну, смотри сам, - пожимает плечами одногруппник.
Ты выиграл!
Ты знал, что ты дороже…
Секундная эйфория сменяется злостью и разочарованием, когда Сашка протягивает ладонь брюнетке и тащит ее за собой:
- Поехали с нами?
Дешевая подстилка, неужели согласишься? Так не терпится трахнуться с моим братиком?
Она соглашается. Конечно, блять, а кто бы отказался…
Привычным жестом Сашка обхватывает тебя за талию, помогает приподняться:
- Пойдем, Амиго… Не буянь только, ладно? Здесь полно папарацци.
- Плевать я хотел на этих…
- Шшш…
На хрен! Идешь, обнимая брата, опускаешь голову ему на плечо. Все бы хорошо, если бы не навязчивые духи плетущейся следом брюнетки, от которых тебя наизнанку выворачивает.
- Санек, слушай, мне нехорошо…
Обеспокоено смотрит:
- До дома дотерпишь?
- Ага, - делаешь над собой героическое усилие. – Ты только не торопись, ладно? И окно в машине открой.
- Горе ты мое…
А дальше все как в тумане – и долгая дорога домой, и мучительный подъем наверх в трясущемся лифте, и холодный душ, чтобы хоть немного протрезветь. Ловишь губами невкусные капли из-под крана, жмуришься, встряхиваешь головой – и вот уже лежишь в постели, на покрывале, а руки брата укрывают тебя теплым одеялом.
- Спи, глупый…
- Саш…
Он останавливается и с мягкой лаской смотрит прямо в глаза.
Весь хмель вышел, и сейчас ты говоришь с ним абсолютно искренне, сознавая то, что срывается с языка:
- Брат, как здорово, что ты у меня есть…
Улыбается. Совсем чуть-чуть, краешком рта, но – улыбается.
Значит простил.
Он никогда не умел сердиться на тебя долго. Твой личный рекорд – неделя. И те дни действительно были прожиты как в аду. Что поделать, если для ежедневной борьбы тебе нужна поддержка Саши, и ради этого ты готов на все?
Спокойно засыпаешь, положив руки под подушку. Затуманенное сознание готово отключиться, когда ты улавливаешь едва слышные шаги.
Что-то теплое, трепещущее прижимается к горячему лбу, и ты весь дрожишь, ощущая этот легкий поцелуй.
Так ли это?
Или ты все-таки спишь?..
Голос – далекий и невесомый - что-то шепчет на ухо…
И напрягая последние силы, ты едва разбираешь:
- Как же я устал бороться с собой, малыш…
Юля.
- Извини, - Сашка вышел из соседней комнаты со смущенной улыбкой. – Но я должен был. Он мой брат.
- Да не объясняй ты, все нормально.
Он хмыкнул, подошел к мини-бару:
- Выпьешь что-нибудь?
Себе он плеснул какую-то душистую жидкость теплого шоколадного цвета и уселся на стол, не сводя с тебя пристального взгляда.
Забавно: ты вполне свободно общалась с ним, хотя прошло всего-то часа три с момента знакомства. А ощущение, что знала его всю жизнь.
- Что-нибудь будешь? – повторил он свой вопрос. Ты покачала головой, машинально переведя взгляд на его губы. Полные, плотные и такие чувственные…
Ты принужденно рассмеялась, встала с дивана, обойдя Сашку – все что угодно, лишь бы это колдовство между вами рассеялось.
За окном было темно, даже фонари не горели. В прозрачном стекле увидела свое отражение – вздымающуюся грудь от частого дыхания, сверкающие возбуждением глаза. Едва подавила порыв прижаться горячим лбом к холодной поверхности.
- Так странно все это, да? Я имею в виду, что никогда бы не подумала, что окажусь у вас дома этой ночью…
В голосе прозвучала обреченность. Ну да, а для братьев Воробьевых, наверняка, это «рабочая» атмосфера…
- Не задавай себе слишком много вопросов. Все не так, как ты думаешь. Ты же совсем меня не знаешь, - в тишине раздался хриплый голос барабанщика. – Но меня беспокоит, что ты видела Ромку в таком виде…
- Ага, я сейчас тут же побегу в какое-нибудь издательство и выложу им эту информацию за солидное вознаграждение! – тут же съязвила ты.
- Ну…тогда это последнее, что ты сделаешь в своей жизни! – угрожающе пробасил Сашка. Ты только рассмеялась.
Обернулась к нему, скрестив на груди руки, приняла невозмутимый вид:
- Это я еще промолчала про скрытый диктофон… Как думаешь, сколько мне заплатят, а?
Раздразнить Воробьева-старшего получилось быстро: он тут же метнулся к тебе, схватил за плечи, легонько сжал в своих железных объятиях.
- Вот значит как? И где же ты его прячешь? - губы практически касались твоего уха, и от этого прерывистого шепота у тебя все внутри задрожало.
Провокация. Опять.
- Можешь меня обыскать…
Громкая трель телефонного звонка разрушила скопившееся напряжение. Ты вздохнула – то ли от разочарования, то ли от облегчения, когда Сашка снял трубку.
- Да? А, привет. Ну все нормально, он спит. Что – я? Сплю? Нет, конечно, - тихо засмеялся он и поглядел на тебя таким многообещающим взглядом, что тебя снова затрясло. – Давай, Рыжик, до завтра!
А ты все еще не могла понять, чего ты хочешь. Ведь все в твоих руках: уйдешь – он не станет удерживать, найдет кого-нибудь еще или же спокойно проведет ночь в одиночестве. Ты это знала, потому что Саша не принадлежал к той категории мужчин, которые не мыслят себя без женщин. Как и его брат, он оставался самодостаточным и цельным, и ему не нужно было отражаться в другом, чтобы обрести себя.
А…если остаться? Пополнить ряды «группиз», неизменно сопровождающих Zipp…
Нет…
Нет!
Все это не так…
Сашка снова уселся на стол, и ты даже пожалела, что расстояние между вами сократилось:
- На Ромку не обращай внимания. Он двинутый, конечно, в определенном смысле, но зато музыкант гениальный! Когда его плохо знаешь, может показаться, что он грубый. А сегодня еще хватил лишнего.
- Он очень обаятельный, - ты улыбнулась, вспоминая, как младший Воробьев отжигал на сцене. Весь вечер он чуть ли не на голове стоял, прыгая и бегая, заводя толпу, шутил с фанатами и прыгал прямо в кучу народа перед сценой. И все это он проделывал с неуемной энергией и удовольствием – видно было, что ему действительно все нравится, что он упивается каждой минутой. – Не беспокойся, Саш, я не буду никому ничего рассказывать… Это было бы унизительно для меня.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги