Конец легенды

Глава двадцатая

На другой день Денис встал рано. Солнце едва поднялось над лесом, а он уже вернулся с рыбалки, осторожно, стараясь не производить лишнего шума, уложил рыбу на видном месте, подбросил побольше дров в костер и, достав из тайника под скалой бинокль, спустился к океану.

Норма едва ли ждала его в столь ранний час. Лес еще только-только пробуждался. Но помня вчерашнее предостережение Эвелины и подозрительное поведение немцев, Денис торопился как можно скорее покинуть лагерь.

Следовало бы, конечно, заглянуть в шалаш, убедиться, что немцы еще не проснулись. Мысль эта мелькнула у него в голове, когда, пройдя метров триста по берегу бухты, он вдруг услышал у себя за спиной, в лесу, шум поднявшейся в небо птичьей стаи. Но очень уж не хотелось возвращаться назад. Все вокруг дышало таким спокойствием. И Денис поспешил к заветной тропе.

Но вот и знакомый пляж. Он быстро поднялся вверх по склону, миновал развалины хижины, за считанные минуты добрался до зарослей орешника. Теперь можно было не торопиться. Норма, наверное, еще спит в своей пещере.

Он прислонился к дереву, стараясь унять дыхание и хоть немного справиться с душившим его волнением. Сзади, у него за спиной, вновь поднялась в небо большая птичья стая.

Денис осторожно раздвинул кусты можжевельника, и словно вихрь взметнулся у него в душе: Норма уже бежала ему навстречу, еще издали протягивая руки.

– Доброе утро, Денис! Я так рада вас видеть! – тонкое лицо ее чуть побледнело от волнения, пышные волосы наполнились ветром, а глаза, огромные, широко раскрытые, будто источали море света.

Он взял ее за руки и несколько секунд не мог вымолвить ни слова.

– Здравствуйте, Норма! Как вы себя чувствуете? – наконец спросил он, лишенный способности сказать что-либо еще.

– Как я себя чувствую? – переспросила она с искренним недоумением, не сводя с него сияющих глаз. – Я всегда хорошо себя чувствую. А где же обещанный огонь?

– Огонь? – и сразу вернулась способность соображать.- Огонь мы зажжем прямо здесь, у вас.

– Будете высекать его из камня?

– Нет, постараюсь поймать кусочек солнца с помощью линзы вашего бинокля.

– Используете ее как зажигательное стекло?

– Конечно.

– Боже, как просто! А мы с мамой и не додумались, хотя так страдали без огня, так страдали! Но пойдемте ко мне, я уже и дров приготовила. Вон, видите!

– Только и всего? – не мог удержаться Денис от смеха, увидев кучу валежника чуть ниже своего роста.

Норма растерянно заморгала ресницами.

– Вы шутите… наверное?

– Конечно, шучу. Этих дров хватит на неделю, если не больше.

– Да? А я думала… Я все-все забыла, Денис. Забыла даже запах дыма, цвет огня. А где мы разложим костер? Давайте вот здесь, на этой полянке.

– Можно и здесь.

– Нести сюда хворост?

– Сначала сухих листьев, тонких веточек.

– Сена?

– Ну и сена немножко.

Костер разгорелся быстро. Тонкие золотистые змейки проворно вскарабкались по сухим сучьям. Веселый треск огня мгновенно пронизал кучу валежника. И вот уже шипящие космы пламени взметнулись высоко вверх.

– Огонь… – Норма опустилась на колени, протянула руки к костру. – Как мне недоставало его в долгие холодные зимы! Особенно по ночам.

Денис поправил горящие сучья, подсел ближе к ней.

– Как же вы спасались от стужи?

– Спасалась, как могла. Надевала на себя все, что у нас осталось, с головой зарывалась в сено. Холод еще не самое страшное, что пришлось пережить. Страшнее было одиночество, сознание того, что ты одна. На всем острове, во всем океане! Я потеряла уже всякую надежду увидеть человека. А вот теперь… – она метнула на Дениса взгляд, полный нежности.

Денис обнял ее за плечи.

– Ой, смотрите, смотрите! Это Ника несет вам угощение. Боже, она дарит вам даже свою любимую красную тряпочку! Чем вы так покорили ее, Денис?

А полчаса спустя они шли, взявшись за руки, по пронизанному солнцем лесу в сторону Китового мыса. И. Денис забыл о всех своих бедах, всех опасениях и тревогах. День вновь промелькнул для них как одно мгновение. Но когда наступил вечер, Норма опять погрустнела.

– Вы снова уходите от меня, Денис? Но почему?

– Мне трудно объяснить, Норма… – Денис потер лоб. В самом деле, почему он должен расстаться с этой милой любящей девушкой и идти к людям чужим, готовым на любую подлость? Дело было, конечно, не в немцах. Но не мог он вот так сразу покинуть Эвелину, бросить ее на произвол судьбы в логове этих негодяев. К тому же надо было думать и о судьбе острова. Борьба за его будущее при любых обстоятельствах обещала быть очень непростой, и потерять журналистку как союзницу в этой борьбе было бы непростительной ошибкой. Словом, решить вопрос о немедленном уходе из лагеря оказывалось не так легко. Однако и оставаться в нем дальше, обрекая Норму на опасности, было бы по меньшей мере глупо. Что же делать? Разве предложить Эвелине просить Норму приютить ее в пещере? Что ж, это, пожалуй, выход. Сегодня же он и поговорит с журналисткой об этом. А пока… Он снова глянул в ждущие, полные недоумения глаза девушки. – Да, мне трудно объяснить это, Норма. У нас в лагере сложные взаимоотношения, в двух словах не расскажешь. Кроме того, мне приходится решать еще один вопрос… О судьбе этого острова. Но обещаю вам – еще несколько дней, и…

– И вы останетесь со мной? На все время?

– Если вы ничего не будете иметь против.

– Вы еще сомневаетесь в этом?! – она обвила руками его шею, прижалась лицом к груди. – Нет, я не отпущу вас туда. Мне страшно!

– Ну, что вы, Норма, ведь столько лет…

– Я не об этом. Мне страшно за вас, за вашу жизнь. Вы еще не знаете, что этот немец… Я не хотела говорить. Но надо, чтобы вы знали. Он убил вашего товарища.

– Жана?!

– Да. Он убил его и сбросил в океан, я видела. Это было неподалеку от нашего бывшего домика. А я… У меня не оказалось под рукой даже камня. И я сама чуть не умерла от страха. Я не могла ни есть, ни спать. Мне казалось, что каждую минуту он может расправиться и с вами. С тех пор я не расстаюсь со своим ножом и стараюсь все время быть поближе к вам. Но вот сейчас вы уходите от меня. А у меня такое предчувствие…

– Это в последний раз, Норма. Хорошо, что вы рассказали мне о Жане. Завтра я уйду из лагеря.