Конни и Карла

Глава третья

Девушки вели машину поочередно всю ночь, решив побыстрее добраться до цели и к тому же не тратить свои и без того не слишком обильные денежные запасы на продавленную кровать в каком-нибудь захудалом придорожном мотеле, где грохот проезжающих по шоссе грузовиков все равно не даст им нормально заснуть и отдохнуть. Они очень устали, их уже подташнивает от неимоверного количества съеденных чипсов и выпитого лимонада; их одежда за время пути изрядно пропылилась и украсилась пятнами горчицы, кетчупа и жира; обеим остро необходим душ, который мог бы придать им хоть сколько-нибудь цивилизованный вид; а в машине, как им кажется, пахнет старыми изношенными туфлями и поджаренными на прогорклом масле пышками.

В общем, надо признаться, что к цели своего путешествия они прибывают, мягко говоря, не в лучшей форме. С другой стороны.

Лос-Анджелес предстает перед ними во всей своей красе — словно прекрасный заколдованный город, таинственный мираж, внезапно возникшее перед глазами изумленного путника видение посреди пустыни. Девушки видели столько фильмов, снятых в Лос-Анджелесе, что им казалось, будто они знают город. Но они не были готовы к палящему солнцу и испепеляющему зною, пестрой мешанине архитектурных стилей, бульварам с рядами уходящих вдаль пальм и эвкалиптов с трепещущими на ветру листьями и могучему потоку катящих по улицам «БМВ» и шикарных джипов.

Девушки ведут себя как дети в магазине игрушек: они действительно не могут держать себя в руках. Высунувшись в окна машины, они, повизгивая и посвистывая от восхищения, обозревают красоты и достопримечательности бульвара Сансет. Все вокруг выглядят такими красивыми, молодыми, загорелыми, здоровыми, сексуальными и, уж конечно, знаменитыми. Конни и Карлу просто распирает от переполняющих их эмоций. Они словно космонавты, совершившие успешную посадку на другой планете, где вполне могут ожидать встретить чуждую цивилизацию. Теперь им не терпится выполнить свою вторую задачу — поскорее вступить в контакт с местными обитателями.

Впрочем, для начала они решают выполнить хотя бы один пункт из программы-минимум: выпить по чашке кофе. Для этого они останавливают машину перед заведением, которое гордо называется «Кофейное зерно и Чайный лист». Они бодро выскакивают из машины и тут же чуть не падают на землю с жалобными стонами. Оказывается, за столько часов непрерывного сидения в машине у них до того затекли ноги, что теперь они немеют и их сводит судорогой.

— О-о! — вскрикивает Конни. — Помоги мне!

В ответ она слышит лишь отдающийся эхом столь же жалобный вскрик Карлы, которая тоже едва стоит на ногах. Прохожие удивленно глядят на девушек, которые с трудом, чуть ли не руками переставляя ноги, хромают к кафе.

— Карла, не забывай, — шепчет Конни, — мы должны постараться смешаться с местными.

— Да, верно, — кивает Карла.

В кафе они подвергаются быстрому оценивающему осмотру со стороны других посетителей: тощих, как щепки, моделей, подобострастно заглядывающих в глаза кандидатов в продюсеры и прочей публики, которую объединяет лишь одно — жажда прославиться. Карла по наивности и собственной душевной доброте принимает их холодное и почти враждебное отношение за проявление гостеприимства и дружеского расположения. Приветливо помахав рукой, она на весь зал объявляет:

— Привет! А мы вот к вам, только что из Чикаго!

При этих словах Конни лишь остается ущипнуть сестру, да так, что та чуть не кричит. Карла уже готова ответить тем же, но ее останавливает понимание того простого факта, что на самом деле лос-анджелесские аборигены уже потеряли к ним всякий интерес. Мгновенная вспышка внимания вовсе не была проявлением дружелюбия. На самом деле все они, точно так же как Конни и Карла, надеются, что им вдруг повезет и прямо здесь, в обычном городском кафе, они увидят какую-нибудь знаменитость, а может, даже и познакомятся с ней.

Карла старательно делает вид, что не испытывает никакой неловкости по поводу своего очевидного промаха при появлении в кафе. Изобразив на лице выражение скептического безразличия, она поворачивается к Конни и шепчет ей на ухо, кося глазами в сторону худющей, как палка, женщины:

— Ты только посмотри на нее. Ну просто рентгеновский снимок. Все кости пересчитать можно.

Раздосадованная поведением сестры Конни не обращает внимания на ее болтовню и направляется к бару.

— Привет. Два кофе, пожалуйста, — говорит она, обращаясь к молодому человеку с завязанными в хвостик волосами, стоящему за стойкой.

Тот пристально, оценивающе разглядывает ее. Весьма невежливо с его стороны.

— Оставить место для лактозного продукта, или вы в кетозисе? И я должен предупредить, что по закону не имею права давать вам непальский бленд, если вы в последние дни делали очистку кишечника.

Девушки изумленно смотрят друг на друга и пожимают плечами. С таким же успехом парень мог бы говорить с ними по-исландски — поняли бы они его примерно так же. А бармен еще к тому же и улыбается, словно он только что получил «Оскара» за самое тупое выступление в самом пижонском кафе.

— У меня от его голоса вот-вот эпилепсия случится, — громким шепотом сообщает Конни сестре.

Парень за стойкой при этих словах бледнеет. Судя по выражению его лица, он уже готов звонить по 911.

— У вас что, эпилепсия? — с ужасом спрашивает он.

— Нет, — отвечает Конни.

Ей действительно хочется кофе, но она уже не уверена, что оно стоит таких дискуссий. Вообще-то она не рассчитывала, что бармен услышит ее последнее замечание. Судя по всему, уши у этого парня, как у Супермена.

— Это была шутка, — говорит она, понимая при этом, что дома, в Чикаго, ей бы не пришлось ни перед кем объясняться или извиняться.

Парень наливает две чашки кофе и протягивает им.

— Нельзя шутить над болезнями, — строго говорит он. — Люди страдают, и шутки по этому поводу неуместны. Они могут обидеть людей.

Покраснев не то от смущения, не то от злости, Конни говорит:

— Извините ради бога.

Карла вдруг проникается сочувствием к бедному парню, которого шутка ее сестры, видно, здорово задела. Конни, конечно, не собиралась никого обижать, но, судя по всему, невольно затронула больную тему. Подойдя ближе к стойке, Карла наклоняется и доверительно спрашивает:

— Так это у вас, значит, эпилепсия?

— Нет, — испуганно вздрогнув, отвечает парень с хвостиком. Затем он прижимает обе руки к сердцу и склоняет голову. Помолчав пару секунд, он поднимает глаза и говорит: — Я принадлежу к группе психологической поддержки жертв травли и издевательств среди старшеклассников. — Название столь серьезной общественной организации молодой человек произносит прочувствованным голосом и даже со слезами на глазах.

Конни почти уверена, что она спит или бредит и все происходящее — просто галлюцинация. Никто ведь не может выражаться подобным образом на полном серьезе, даже в Лос-Анджелесе. С трудом сдерживая смех, она спрашивает:

— И кто состоит в этой группе? Все, кто учился в школе?

Почувствовав, что на этом поле девушек не переиграть, бармен переходит в контратаку и наносит удар по самому их, как ему кажется, больному месту. Гораздо громче, чем требуется, он говорит:

— Я бы советовал вам кофе с обезжиренным молоком. — И, довольный результатом, гордо наносит завершающий удар: — С вас восемь долларов.

Восемь баксов? За две чашки кофе, до того горького, что его и пить-то почти нельзя? Девушки изумленно глядят на него и выжидают несколько секунд, давая ему возможность реабилитироваться: улыбнуться и признаться, что он пошутил.

Похоже, парень не шутит. Он протягивает руку и явно рассчитывает получить сумму большую, чем Конни и Карла обычно тратят на целый ланч. У них осталось еще несколько пятидесятидолларовых купюр, и им очень не хочется разменивать очередную бумажку. Ведь, как-никак, им еще придется потратиться, чтобы снять жилье. Они начинают шарить по карманам, собирая всю скопившуюся мелочь. Неожиданно горсть пенсов, гривенников и четвертаков высыпается на пол. Монеты катятся в разные стороны, закатываются под столы, и девушкам приходится в довершение всех унижений ползать по всему залу между ногами посетителей, собирая свою мелочь.

Наконец нужная сумма тщательно отсчитана и сложена аккуратными столбиками на прилавок. Все, можно уходить. О том, чтобы оставить этому придурку с хвостом чаевые, не может быть и речи.

До этого дня девушкам никогда не приходилось заниматься поисками жилья. Практически всю свою жизнь они провели в одном и том нее доме — том самом доме, где выросли и их матери. Даже после того, как сестры стали взрослыми, устроились на работу и стали зарабатывать собственные деньги, им и в голову не приходило снять себе отдельное жилье. Как это делается и какие правила нужно соблюдать при выборе квартиры — они понятия не имеют. Все, что им нужно, — найти недорогую квартиру в приличном или по крайней мере безопасном районе и сделать это как можно скорее: по крайней мере до того, как остатки денег будут потрачены на посуточную оплату комнаты в мотеле.

Оказывается, они поставили себе задачу, сопоставимую по сложности с поисками иголки в стоге сена. Час за часом они кружат по городу в поисках домов и квартир, адреса которых указаны в рекламных объявлениях купленной ими газеты «Лос-Анджелес таймс». Они уже посмотрели множество разных квартир — красивых, светлых и просторных, — которые они с удовольствием бы сняли, если бы их стоимость не превышала многократно сумму, которую девушки могут платить за жилье. Они уже успели обсудить (пока что не на полном серьезе) возможность житья в палатке. Ее можно было бы поставить в одном из пригородных кемпингов. На самом же деле они сами понимают, что, прожив всю жизнь в большом городе и привыкнув к должному комфорту, они скорее откажутся от булочек с шоколадным кремом, чем станут делить свое жизненное пространство с пауками и муравьями. А ведь они обе, между прочим, очень и даже очень-очень любят булочки с шоколадным кремом.

Они уже второй день в Лос-Анджелесе и по-прежнему на положении бездомных. Они так устали от бесконечной езды по городу, что готовы ночевать прямо в машине, что, впрочем, вскоре и может остаться для них единственным выходом. Только что они посмотрели квартиру, сдающуюся за вполне приемлемую цену, вот только квартира оказалась маленькой, запущенной и довольно грязной. Кроме того, дом, где она находится, стоит в заваленном мусором переулке, отходящем от Голливудского бульвара.

— Ну что ж, похоже, здесь только такое жилье нам по карману. Надо быть реалистками, — не слишком уверенно резюмирует Конни. Она вроде бы сама не очень уверена в своих словах, и в этот момент идея с палаткой уже не кажется ей такой безумной и безнадежной.

Быть реалистками или мазохистками? Карла с сомнением качает головой.

— Как же здесь все убого-то. Где же, интересно, живут все эти звезды?

Конни приходит к выводу, что Карла все-таки права. Жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее в эстетически ущербной среде. Она разворачивает карту с указанием мест, где живут звезды, они ее выучили почти наизусть.

— Беверли-Хиллз — поблизости от Западного Голливуда. Туда, что ли, податься? Может, Дебби Рейнольдс увидим.

До Западного Голливуда они добираются уже в сумерках, но даже при таком освещении им сразу же становится понятно, что этот район идеально им подходит. Припарковав машину, девушки отправляются на прогулку по окрестностям. Улицы тут чистые, обсажены деревьями, а дома хоть и скромные, но ухоженные. Магазины одежды, рестораны, бары, просто небольшие лавочки занимают почти все первые этажи. Им действительно тут все нравится.

— Ты права. Квартиры здесь наверняка подороже, но оно того стоит, даже с точки зрения безопасности… — говорит Карла.

Тишину и спокойствие окрестностей нарушает резкий, бьющий по ушам звук, похожий на серию приглушенных взрывов.

— Стреляют! — кричит Карла.

Обе девушки ныряют за ближайшую машину. Проходит минута, другая. Громкие звуки больше не повторяются. Девушки слышат обычный шум уличного движения, по тротуару спокойно идут люди.

— Это они, те киллеры, что по нашу душу? — спрашивает Карла.

Конни осторожно высовывается из-за машины и озирается вокруг. На противоположной стороне улицы рабочий запихивает обратно в открытый кузов грузовика свалившуюся с самого верха длинную доску. Вот тебе и стрельба! Они и представить себе не могли, насколько у них, оказывается, напряжены нервы. Пора взять себя в руки.

— Все в порядке, — говорит Конни. — Ничего не поделаешь: придется залечь на дно и переждать, пока этим ребятам не надоест искать нас.

Обе встают и уже спокойно оглядываются. Только сейчас они замечают, что мимо них движется множество мужчин. Мужчины проезжают на машинах и проходят пешком — парами и по трое. Симпатичные ухоженные мужчины, находящиеся в хорошей физической форме.

— А парни здесь что надо, — замечает Карла.

— Перестань, Карла, — сурово говорит Конни. — На самом деле это точно такие же Майки и Элы, только загорелые. Нет уж, с бойфрендами надо завязывать.

Проходя по улице, они рассеянно разглядывают вывески: «Ржавый гвоздь Расти», «Горячие трубы», «Хэндлбар». В окне над «Хэндлбаром» они замечают небольшое объявление, которое привлекает их внимание: «Сдается квартира». А что, вдруг здесь им наконец повезет?

На стеклянной двери подъезда девушки обнаруживают листок с инструкцией для тех, кто заинтересуется сдаваемой квартирой. Для начала нужно позвонить по домофону в квартиру 1А и спросить человека по фамилии Харти. Они следуют инструкции, и спустя двадцать минут миссис Харти, которая оказывается не кем иным, как владелицей дома, уже вручает им ключи от — кто бы мог подумать! — их новой квартиры. Миссис Харти, прикуривающая одну сигарету от другой, в перерывах между затяжками сообщает им, что район этот перспективный и спокойный. Можно подумать, что Конни и Карлу нужно в этом убеждать. Плата все-таки несколько превышает ту сумму, которую они могут себе позволить, но отступать им некуда, да и не хочется: квартира чистая, район приятный, и вообще они слишком устали, чтобы продолжать поиски.

В тот момент, когда девушки прощаются с миссис Харт, в холле появляется, судя по всему, одна из их соседок — привлекательная женщина чуть за сорок.

— Привет, меня зовут Маргарита, — говорит она с дружелюбной улыбкой.

Карла в ответ кивает:

— Здравствуйте, а мы только что приехали из Чи…

Конни бросает на сестру сердитый взгляд. Опять она распускает язык! Перебив Карлу на полуслове, Конни зачем-то начинает ужасно неумело изображать британский акцент и сообщает:

— Это в Ирландии, подруга.

Карла быстро понимает свою ошибку и пытается исправиться. Ее имитация звучит еще кошмарнее, чем у Конни, но Карлу уже не остановить:

— Мы знаем ребят из «U2», — выпаливает она.

Миссис Харти прикуривает очередную сигарету и говорит:

— Ну и чудненько! Еще раз про это расскажете — и сможете увидеть, как я давлюсь собственной блевотиной.

Девушки провожают изумленными взглядами свою новую квартирную хозяйку, которая, шаркая, удаляется от них в глубь холла. Сначала чокнутый бармен в кафе, теперь вот явно свихнутая квартирная хозяйка. Интересно, много ли в Лос-Анджелесе людей, еще более странных, чем те, с кем они уже познакомились?

Дел много, а времени в обрез. Приходится распределить обязанности: Карла, любительница чистоты, берет на себя уборку и обработку квартиры дезинфицирующими средствами. Конни тем временем штудирует кипы газет с объявлениями о приеме на работу, поскольку деньги им нужны просто отчаянно. В благотворительном магазине Армии Спасения они находят пару подходящих кроватей, лампы и стол. На углу напротив их дома кто-то выносит и оставляет на тротуаре старый диван. Карла видит это в окно, и девушки несутся вниз, чтобы первыми заявить право собственности на столь ценный предмет. Пружины дивана, конечно, изрядно продавлены, а подлокотники истерты. Но зато он достается им даже не за гроши, а совершенно бесплатно, и от этого кажется особенно мягким и уютным. Устав от уборки, перетаскивания мебели и изучения абсолютно бестолковых объявлений в разделе «Работа», Конни и Карла с наслаждением плюхаются на диван, чтобы наконец немного передохнуть.

Теперь им предстоит сделать одно не столько трудное, сколько не слишком приятное дело, которое они и без того откладывали слишком долго. Нужно позвонить мамам. Вот трубка телефона снята, номер набран, и сестры по очереди пытаются убедить матерей, что они живы и здоровы и дела у них идут хорошо, но это совершенно бесполезное предприятие.

Мамы не в состоянии ничего слушать, потому что беспрерывно рыдают. Зато они совершенно точно знают, что Конни и Карла плохо питаются; что они вот-вот одновременно заболеют гриппом, а ухаживать-то за ними некому; что они ведут себя беспечно и неосмотрительно; что они изменяют Майки с Элом направо и налево. Когда речь доходит до этой темы, плач матерей становится еще громче и надрывней; бедненькие Эл и Майки, такие хорошие мальчики. У обеих пожилых женщин вот-вот начнется истерика, и девушкам приходится дуэтом прокричать в трубку, что им пора заканчивать разговор. Мама Карлы продолжает душераздирающе рыдать. В свою очередь, мама Конни находит в себе силы прервать рыдания и задать девочкам все тот же неизбежный вопрос:

— Признайтесь, вы ведь проститутки?

Девушки вешают трубку. «Рады были пообщаться, мамочки».

На следующий день решено сделать передышку. Вместо того чтобы искать работу, они отправляются на осмотр городских достопримечательностей. Конечно, в первую очередь это легендарный Китайский театр на Голливудском бульваре, а также Оранжевый бульвар, где уже более семидесяти лет величайшие голливудские звезды оставляют отпечатки своих ступней и ладоней на цементных плитах перед театром. Большинство туристов глазеет на отпечатки Мела Гибсона и Харрисона Форда, но Конни и Карла тем временем с благоговением взирают на следы рук и ног Дорис Дей, Джина Келли и, конечно, несравненной Дебби Рейнольдс.

Конни и Карла отдают дань молчаливого уважения Китайскому театру, который они сто раз видели в первых кадрах «Поющих под дождем» — их любимого фильма с Дебби Рейнольдс в главной роли. Девушкам просто не верится, что они и в самом деле стоят здесь, у дверей того самого кинотеатра, где проходили первые показы большинства их любимых фильмов и вообще было больше премьер, чем где бы то ни было, а в сороковые годы проходила церемония вручения «Оскаров». Это настоящая Мекка для киноманов. От одного сознания того, сколько знаменитостей мира мюзиклов прошло через эти двери, у них на глазах выступают слезы восторга и благоговения.

Затем они покупают билеты на автобусную экскурсию под названием «По знаменитым местам Голливуда». Они забираются на верхний этаж автобуса и садятся прямо за экскурсоводом — чтобы в любой момент можно было привлечь его внимание и задать вопрос.

Через несколько минут после начала экскурсии гид наконец берет свой микрофон и объявляет:

— А вот на этом углу однажды снимался эпизод телесериала «Друзья».

Конни закатывает глаза и толкает локтем Карлу. «Подумаешь… как будто нам это интересно».

— Сэр, — обращается Карла к экскурсоводу и, чтобы привлечь его внимание, машет рукой прямо перед его лицом, — а вы могли бы показать нам дом Дебби Рейнольдс?

На этот раз настает очередь экскурсовода закатывать глаза. Он сухо отвечает:

— Это не входит в маршрут экскурсии.

Тогда какого черта они вообще делают в этом автобусе? Может быть, еще не поздно сойти и потребовать у экскурсионного бюро вернуть деньги?

Все еще надеясь хоть как-то оправдать потраченное время и деньги, Конни спрашивает:

— Извините, а в Лос-Анджелесе есть шоу-рестораны?

— За последние десять лет подобных не наблюдалось, — говорит гид. При этом он подмигивает остальным пассажирам, предлагая им оценить его тонкий юмор.

— Ну что ж, значит, конкурентов у нас не будет, — шепчет Карла на ухо Конни.

Конни качает головой.

— А мне даже жаль, что никто в этом городе уже никогда не увидит возрождения «Карусели» или «Пиппина».

Действительно жаль. Карла согласно кивает и развивает мысль сестры:

— Посмотреть хорошую шоу-программу за хорошим стейком…

— Скажите, неужели здесь действительно нигде нет такого места, где можно было бы пообедать и одновременно посмотреть хорошее представление? — спрашивает Конни экскурсовода.

— Вот привязались, — шипит тот.

Девушки выходят из автобуса на ближайшей остановке. Экскурсовод — молодой и даже симпатичный парень, но он ни черта не смыслит в том, как развлекать людей и организовывать их отдых.

Они по-прежнему не могут найти работы и чувствуют, что дело это куда труднее, чем им казалось поначалу. Деньги уже на исходе, а за квартиру нужно платить.

Их жилье настолько чисто убрано, что Карла не знает, что бы еще помыть или поскрести. Спустившись вниз, в холл нижнего этажа, Конни начинает изучать объявления, вывешенные на доске у входной двери, а Карла садится на ступеньку и просматривает рубрику «Требуются» в местной газете. Объявлений о приеме на работу полно, но они с Конни прекрасно понимают, что звонить по большинству из указанных телефонов им нет никакого смысла — у них нет ни подходящей квалификации, ни навыков.

Они не умеют работать на компьютере и уж тем более не знают, как пользоваться текстовым редактором — что бы это ни значило. Приготовить они способны разве что кастрюлю макарон, да и то без гарантии: дома, когда сестры затевали такой кулинарный подвиг, они частенько ухитрялись заболтаться и забыть макароны на огне до тех пор, пока те не превращались в сплошную кашу. Никогда не работали они ни учителями, ни бухгалтерами, ни юристами, ни риелторами. А такие слова, как «маркетинг» или «стратегическое планирование продаж», — для них китайская грамота. В общем, если говорить начистоту, то знание наизусть текстов песен всех бродвейских мюзиклов, написанных за последние пятьдесят лет, — это единственный эксклюзивный товар, который они могут предложить на рынке труда.

Лишь в некоторых объявлениях нет указания о требуемом опыте работы по специальности. Это заведения вроде фаст-фудовских ресторанов, кафе и пунктов приема фотопленки в проявку. Карла зачитывает эти объявления вслух, и они с Конни в такт качают головами.

— Ни в одном из этих мест нормальных денег не заработаешь.

Доска объявлений у входной двери их дома вся увешана бумажками: в основном их вешают люди, которые сами ищут работу. «Могу выгуливать вашу собаку! Выгодные расценки». «Вам не требуется няня? Имею рекомендации». Карла представляет, как могло бы выглядеть их объявление: «Споем для вас. Групповые и индивидуальные расценки». «Хотите отдохнуть и культурно развлечься? Опытный дуэт выступает со своей программой и реквизитом».

Она глубоко вздыхает, сворачивает газету так, чтобы хозяйка не догадалась, что кто-то уже ею воспользовался, и аккуратно кладет ее туда же, где обычно оставляет почтальон. Медленно и печально она поднимается по лестнице вслед за сестрой.

— Да ты не волнуйся, Карла, — пытается Конни успокоить сестру. — Сама знаешь, как в жизни бывает: все может измениться, когда этого меньше всего ждешь.

Верит ли сама Конни в то, что говорит? Она в этом не убеждена, просто произносит эти слова как некое ободряющее заклинание, уж очень ей не хочется в один прекрасный день вернуться домой и застать Карлу лежащей на полу — хорошо если только без сознания — в результате передозировки антидепрессанта.

Конни решает сама почитать объявления на стенде в холле. Углубившись в анализ представленной на всеобщее обозрение информации, она даже не оборачивается, почувствовав присутствие постороннего человека. Может быть, объявления дадут ей хоть какую-нибудь идею насчет того, как их с сестрой довольно ограниченные умения и опыт могут лечь в фундамент блестящей творческой карьеры.

Наконец Конни оборачивается, чтобы посмотреть, кто же стоит у нее за спиной. Оказывается, это мужчина, и притом шикарно выглядящий мужчина. Ему тридцать с небольшим, он, прямо скажем, красив, а в данный момент занят тем, что изучает фамилии жильцов на почтовых ящиках напротив доски объявлений.

Конни, конечно, решила завязать с мужчинами, но в данный момент она почему-то никак не может удержаться и продолжает пялиться на незнакомца. Тот вдруг достает из кармана мобильник и набирает номер.

— Алло, это я, Джефф. Я тут у тебя в подъезде. А тебя нет дома. Опять. Нет, нужно все-таки как-нибудь повидаться, правда? Ладно… очень хочу тебя увидеть.

Джефф отключает телефон, поворачивается и только тут видит Конни. Он улыбается, лицо у него приветливое и дружелюбное. Конни остается только улыбнуться в ответ. Еще несколько секунд они смотрят друг на друга, пока до обоих не доходит некоторая неловкость ситуации. Тогда Джефф делает шаг по направлению к двери и широко распахивает ее перед Конни. Та наклоняет голову и слегка подозрительно смотрит на Джеффа. Она явно не привыкла к подобным любезным знакам внимания со стороны противоположного пола.

— Ну что ж, — говорит она, словно решаясь на какой-то серьезный поступок, — в конце концов, все когда-то бывает в первый раз.

Джефф фыркает, и они оба вновь непроизвольно улыбаются друг другу, оценив иронию ситуации. Поняв, что Конни не собирается идти на улицу, Джефф выходит сам. Проводив его взглядом, Конни ловит себя на том, что продолжает улыбаться. Она и припомнить не может ничего подобного: чтобы вот так запросто встретиться с таким классным парнем и чтобы при этом с ним с первой секунды было легко и весело.

Подойдя к дверям квартиры, Конни ищет ключ, но в этот момент дверь открывается, и на лестничную площадку выходит Карла. Она уже переоделась в чистую рубашку и брюки.

— Куда это ты? — удивленно спрашивает Конни.

— Я думаю, все-таки стоит нам подать заявления в тот бар у нас внизу, — говорит Карла.

Этот разговор они заводят не впервые, причем Конни с первого раза отвечает то же самое, что и сейчас:

— Карла, мы с тобой не официантки!

Конни решила, что в Лос-Анджелесе они начнут все заново и не потащат за собой ничего из прошлого. Карла же предпочитает сначала обзавестись хоть каким-то заработком — по крайней мере, чтобы хватило на еду и крышу над головой, что никак не отменяет поисков более престижной работы, «не официантской» работы. Карла собирается напомнить сестре, что и у Фрэнка они не только пели и танцевали, но и подавали еду, напитки и убирали со столов. Ее отвлекает звук открывающейся двери. Девушки видят, что из квартиры Маргариты выходит мужчина.

— Увидимся в следующем месяце, милый, — говорит Маргарита, делая шаг за порог и целуя мужчину в щеку.

Девушки провожают незнакомца взглядами и вдруг видят, что через холл проходит другой мужчина, улыбается Маргарите и входит в квартиру.

Конни и Карла, вытаращив глаза, глядят на закрытую Маргаритину дверь, потом переводят взгляд друг на друга. Наконец Конни озвучивает то слово, которое вертится у обеих на языке: «Проститутка!»

— Ясно, — соглашается Карла.

Конни быстро заталкивает ее в квартиру, и обе девушки, не сговариваясь, бегут к телефону и набирают знакомый номер. Мать Карлы берет трубку после первого же гудка.

— Алло? Карла, вы где?

— Можно я поговорю с ней? — различает вдруг Карла голос Майки.

— Ну зачем вы все это затеяли? — стонет мать Карлы.

Карла вздрагивает, словно кто-то замахнулся на нее, и выпускает из рук телефонную трубку. Нет, она нисколько не сомневается, что мать любит ее, но она обладает просто редкостным талантом — одной фразой заставить дочь почувствовать себя ужасно.

Упавшую трубку перехватывает Конни, которой достается разговор уже с собственной мамашей.

— У нас все в порядке. Просто замечательно, — говорит она, держа трубку в одной руке, а на другой скрещивая пальцы, как поступают, когда не хотят, чтобы судьба покарала за ложь. — Да, деньги у нас есть, мы устроились на работу.

Следующий мамин вопрос, как всегда полный такта и сочувствия, она могла бы просчитать заранее:

— Проститутками?

Конни находит в себе силы улыбнуться и, прикрыв трубку рукой, едва слышно говорит: «Мы — нет, но вот видела бы ты нашу соседку Маргариту!»

Внезапно на другом конце провода слышится голос Майки:

— Карла?

На какое-то мгновение Конни проникается к нему симпатией и сочувствием. Судя по тону, он сильно переживает. Голос у него как у человека, который потерял друга, может быть, даже самого близкого человека. Так в общем-то оно и есть, но ведь это он затеял игру на два фронта, так что если теперь ему без Карлы плохо, винить в этом он должен только себя. Конни поспешно вешает трубку, чтобы не дать ему поговорить с Карлой. Карле сейчас тоже непросто, и с точки зрения Конни ей в данный момент меньше всего нужно выслушивать нытье Майки и его мольбы вернуться наконец домой.

Их жизнь действительно меняется — резко и неожиданно, как и предсказывала Конни. В один прекрасный день она врывается в квартиру, чтобы сообщить Карле хорошую новость, но буквально на пороге останавливается и замирает в изумлении, когда видит свою кузину.

— Ну и дела! — восклицает Конни.

Когда все успело так круто измениться в худшую сторону? Карла лежит свернувшись клубочком в углу дивана, ее невидящий взгляд устремлен куда-то в пространство. Волосы торчат во все стороны, словно ворох тонких антенн, нацелившихся принимать сигналы откуда-то из дальнего космоса.

— Причешись давай, — требует Конни. — Я нашла место, где можно будет поработать.

— Выступать? — уточняет Карла, не проявляя, правда, особого энтузиазма. Она поддерживает разговор явно лишь из вежливости и, бросив короткий взгляд на Конни, снова уходит в себя.

— Это пока что нам не светит, — говорит Конни. Она подсаживается на диван и вдруг замечает, что Карла очень бледная. Конни даже не может вспомнить, когда в последний раз та выходила на улицу, и чувствует себя виноватой, что не заботилась как следует о сестре. Обе их мамочки убили бы ее, если бы узнали о таком отношении. Она сжимает пальчики Карлы и объясняет: — Нет, эта работа немножко другая. Но знаешь, она тоже по-своему творческая.

Карла механически, как робот, кивает.

— Хорошо, Конни. Как скажешь.

— Ты не заболела? — спрашивает Конни, прекрасно понимая, что ответ может быть только отрицательным.

— Хочу домой, — произносит Карла так тихо, что Конни едва слышит ее.

— Ну ладно, Карла, жизнь — ведь это двустворчатая дверь. И мы обязательно должны найти ту створку, которая не заперта, — произносит Конни.

Карла вдруг ловит себя на том, что улыбается — впервые за последние дни. Она никогда не перестанет любить Майки, и может быть, пройдут годы, прежде чем она не будет больше тосковать по нему. Но все равно Конни права. Нужно продолжать искать — искать ту самую открытую створку двери, А если сидеть сложа руки, только прислушиваясь к своим печалям, то так всю жизнь и проведешь за дверью, завидуя тем людям, которые знают, чего хотят и как этого добиться.

— Ладно, Конни, выкладывай, — говорит она, уже готовая выслушать, как Конни представляет себе следующий шаг в их творческой карьере.

Первое утро Конни и Карлы на новой работе. Хозяйка заведения внимательно разглядывает их — примерно с той же степенью доброжелательности, с какой голодный коршун смотрит на парочку жирных, упитанных мышей. У Наташи нет времени на личное собеседование с каждым желающим поступить на работу, вести такие переговоры с кандидатами поручено ее ассистентам. Наташа горда уже тем, что лично знает каждого, кто у нее работает. Вот и на этот раз она снизошла до того, чтобы представиться новым сотрудницам и убедиться, что Конни и Карла отдают себе отчет в том, что им предстоит делать.

Девушки старательно делают хорошую мину при плохой игре. По правде говоря, двухчасовой курс обучения не столько помог им разобраться в будущей работе, сколько сбил с толку. Кроме того, само присутствие Наташи заставляет их нервничать. По секрету им уже рассказали, что начальнице далеко за сорок, хотя сама она скрывает свой возраст как какую-то страшную тайну. Она тонка, как бритвенное лезвие, элегантно одета и к тому же настолько уверена в себе, что люди, которые с ней общаются, готовы исполнить абсолютно все, что она говорит, без всяких возражений.

Конни и Карла, в противоположность начальнице, одеты в свободного покроя халаты, никоим образом не улучшающие впечатление от их фигур. В ожидании своей первой клиентки они готовят полосы тонкой марли, опуская их в специальные ванночки с настоем из водорослей и целебных трав, приготовленным на специально очищенной воде.

— Значит, вам уже приходилось делать обертывания такого рода? — спрашивает Наташа.

— Да-да, конечно, ведь таких салонов во Франции пруд пруди, — отвечает Карла.

— Мы ведь сами оттуда, — добавляет Конни и быстро уточняет: — По происхождению.

Разговор прерывается мелодичным колокольчиком внутренней телефонной связи, вслед за которым нежный, словно шелк, женский голос сообщает Наташе, что на телефон в ее кабинете поступил важный звонок. Наташа легкой и грациозной походкой покидает комнату. Что ж, кем бы ни был этот важный абонент, позвонил он как нельзя вовремя. В заявлениях и резюме девушек вранья куда больше, чем правды, а хорошенько отрепетировать и вызубрить назубок свою легенду у них еще не было времени.

Вообще-то говоря, только в минуту полнейшего душевного отчаяния они решились попробовать устроиться на работу в этот фешенебельный спа-салон в Беверли-Хиллз. Названный по имени своей владелицы, салон Наташи является фактически вторым домом для богатых избалованных женщин, которые готовы заплатить любые деньги и вытерпеть любые, зачастую похожие на пытки процедуры, чтобы избавиться от целлюлита, морщин и лишнего веса, чтобы стать более молодыми, стройными и уверенными в себе.

До сегодняшнего дня опыт Конни и Карлы в отношении обертываний ограничивался упаковкой в цветную бумагу подарков на день рождения и Рождество и завязыванием на них бантов. Теперь же им предстоит бережно обертывать особо хрупкие «подарочки» — изнеженных клиенток салона Наташи, которые счастливы заплатить за то, чтобы «проблемные» части их тел были обернуты, забинтованы и закутаны в специальную пленку.

В комнату входит первая клиентка: ее зовут миссис Морз. Как только она сбрасывает с себя махровый халат, у обеих девушек глаза лезут на лоб от удивления. Они смотрят друг на друга, и в голове у них возникает одна и та же мысль. «Да она же выглядит как недокормленный цыпленок», — беззвучно, одними губами произносит Карла. Миссис Морз явно не страдает избыточным весом. Худеть дальше ей, во-первых, уже некуда, а во-вторых, пожалуй, и небезопасно. На всякий случай Конни сверяется со списком назначений. Никакой ошибки нет. Миссис Морз пришла туда, куда ее по ее же просьбе и направили.

Обернуть миссис Морз оказывается не таким легким делом, как предполагали Конни и Карла. Вымоченная в водорослево-травяном настое марля соскальзывает и никак не хочет правильно ложиться на бедра клиентки. Наконец, когда с этим покончено, наступает черед второго слоя обертывания — специальной пленкой. Ее нужно намотать поверх марли очень гладко, так, чтобы не было ни единой складочки. К тому времени, как им удается справиться с заданием, бедра миссис Морз напоминают недоеденные после праздника индюшачьи ножки, завернутые в фольгу и компактно сложенные друг с другом, чтобы не занимали много места в морозилке.

Обливаясь потом, девушки сопровождают клиентку в сауну, чтобы приступить к следующему этапу процедур.

— Двадцать минут, — сообщает ей Конни.

Миссис Морз нервно хихикает.

— Надеюсь, это сработает. Мне пятнадцать фунтов сбросить нужно.

— Но, миссис Морз, вы ведь и так очень стройная, — абсолютно искренне восклицает Конни.

Миссис Морз внимательно рассматривает свое отражение в зеркале.

— Нет, никакая я не стройная, — говорит она почти сердито.

Карла бросает взгляд через ее плечо и понимает, что бедная женщина видит реальность в искаженном свете. Зеркало не то искривлено, не то специально так подвешено, чтобы отражение не соответствовало действительности, — миссис Морз и правда выглядит заметно шире, чем она есть на самом деле.

В процедурный кабинет входит новая клиентка.

— Я заказывала полный пилинг, очистку пор и антицеллюлитное обертывание, — объявляет она.

Конни и Карла никак не могут решить, кого им больше жалко — себя самих или своих клиенток.

— Ну и жизнь у нас — сдохнуть можно, — говорит Конни, когда они с Карлой идут к припаркованной на стоянке машине в конце рабочего дня. — По-моему, мне уже все равно, если даже эти мафиози найдут нас.

Карла кивает:

— Найдут и убьют.

— Вот именно: убьют, и что с того? Все равно никому нет до нас никакого дела, — подытоживает Конни.

Когда до машины остается всего несколько шагов, раздается звук не то выстрела, не то взрыва. Словно по команде, они падают на землю, пронзительно крича от ужаса. Потом замолкают и некоторое время лежат, затаив дыхание. Что будет дальше, им уже ясно. Они ждут, но второго выстрела все не слышно. Не видно, кстати, ни Руди, ни Тибора — и вскоре девушки понимают, что тревога опять оказалась ложной, и они лежат на земле прижавшись друг к другу, словно два испуганных котенка, по вине всего лишь лопнувшего уличного фонаря. Они чувствуют себя по-дурацки, но в то же время испытывают облегчение. Кроме того, они совершенно отчетливо осознают, что на самом деле им отнюдь не все равно, найдет их Руди со своими головорезами или нет. Наоборот, они готовы сделать все, чтобы держаться от него подальше.

На следующее утро Конни и Карла просто через силу заставляют себя тащиться на работу. Одна мысль об очередном дне обертываний наводит на них такую тоску, что они чуть было не теряют аппетит за завтраком.

— Нет, это просто ужасно, что эти женщины на полном серьезе считают себя толстыми, — сокрушается Карла. — Ненавижу эту работу!

Конни честно пытается найти хотя бы пару ободряющих слов, чтобы им обеим было легче преодолеть этот кризис второго рабочего дня. Но на самом деле она расстроена и подавлена не меньше Карлы.

— Должны же быть и какие-нибудь другие способы заработать немного денег, — говорит она, понимая, что эти слова звучат не слишком утешительно.

Выйдя на площадку, они чуть не сталкиваются с выглядывающей из-за приоткрытой двери своей квартиры соседкой — той самой, к которой мужики косяками ходят.

— А, девочки, привет. Я жду своего друга, — говорит она. — Не помню, мы с вами знакомились? Меня зовут Маргарита. Как коктейль: влажная и пьянящая.

Ее дружелюбный смех и явное желание пообщаться заставляют девушек нервничать. Интересно, что она задумала? Может, хочет нанять их в качестве шлюх-стажеров и организовать целую бригаду по поточному обслуживанию клиентов? Ну уж нет: как бы им ни хотелось сменить работу, они ни за что не согласятся, чтобы самый страшный ночной кошмар их мамочек обернулся явью.

— Мы на работу опаздываем, — нервно говорит Конни.

Маргарита дарит им широкую улыбку.

— А мне вот повезло. Я дома работаю.

— Да уж, повезло, — многозначительно говорит Конни.

— Слушайте, а это не вы вчера вечером пели дуэтом? — интересуется Маргарита. — Было здорово.

— Нет, это не мы, — не краснея, врет Конни. На самом деле они действительно спели несколько песен из своего репертуара для поднятия коллективного духа.

Чтобы помочь сестре, Карла высказывает предположение:

— Наверное, это парень из двести девятой.

Маргарита смотрит с недоумением:

— Странно, я явно слышала два женских голоса.

— Правда? Действительно странно, — говорит Конни и, схватив Карлу за руку, тащит ее к лестнице. Опаздывать им никак нельзя, а то не дай бог выгонят с работы, и волей-неволей придется им идти в подмастерья к Маргарите.

Второй день работы в салоне Наташи мало чем отличается от первого: Конни и Карла помогают худым, если не сказать — тощим и костлявым, женщинам сбросить отнюдь не лишние для них фунты. Около пяти, когда они уже собираются уходить домой, Наташа вдруг выходит из своего кабинета и манит их к себе. Ее лицо лишено какого бы то ни было выражения — как объяснила одна из сотрудниц, после инъекций «ботокса» лицо всегда становится таким.

Не тратя времени даже на то, чтобы поздороваться, она спрашивает:

— Это вы сказали клиентке, что ей нужно набрать вес?

Что скрывать — что было, то было. И в тот момент они были совершенно искренни и желали ей только добра. Впрочем, судя по тону Наташи, девушкам следует в другой раз хорошенько подумать, прежде чем раскрывать рот и давать какие бы то ни было советы.

Впрочем, Карла почему-то решает, что раз уж Наташа сама обратилась к ним, то будет правильно обсудить с ней общую политику ее салона и раскрыть ей глаза на то, что женщин здесь не столько делают красивыми, сколько уродуют.

— Да понимаете, ведь эти женщины просто ненавидят свои тела, и мы…

Наташа решительно ее обрывает:

— Миссис Морз необходимо сбросить еще четыре фунта. Это решено. А следовательно, мы будем делать ей обертывания до тех пор, пока она не похудеет на эти четыре фунта. Понятно?

Девушки кивают. Хотя на самом деле им понятно далеко не все.

Наташа отворачивается и смотрит на свое отражение в одном из многочисленных зеркал, которыми увешаны стены спа-салона. Изрядно поработав мимическими мышцами, она наконец сощуривает глаза и искривляет губы в некотором подобии неодобрительной ухмылки — насколько позволяет закачанный под кожу «ботокс».

— Да, и вот еще что, девочки, — говорит Наташа, продолжая во все время разговора аккуратно втирать в шею и подбородок какой-то невероятной дороговизны лосьон, который продается в спа-салоне и, разумеется, носит имя владелицы, — если вы настаиваете на сохранении своих фигур, с которыми вы приехали со своего кукурузного Среднего Запада, это, конечно, дело ваше, но я как хозяйка салона настаиваю на одном: потребляйте то, что вы называете пищей, вне стен моего заведения. Сегодня ваши жирбургеры, которые вы принесли с собой, провоняли мне весь салон.

Едва Наташа успевает плавной походкой выйти, как на столе звонит телефон. Трубку берет Конни.

— Алло, салон «Ненавижу-Свое-Тело» слушает. Чем я могу вам помочь?

Звонившей — кем бы она ни была — не удается оценить юмор, и она моментально вешает трубку. Конни и Карла довольно хихикают и вдруг замечают, что миссис Морз уже вернулась откуда-то из глубин салона. Ее пересушенные, совершенно безжизненные волосы свисают по плечам, а кожа лица мертвенно-бледна. Конни и Карла с ужасом глядят на свою клиентку.

Первой приходит в себя Конни:

— Миссис Морз, вам плохо?

Миссис Морз, явно удивленная такой постановкой вопроса, поворачивается и смотрит на свое отражение в зеркало:

— А мне девочки сказали, что так теперь модно.

— Волосы как солома и бежевая губная помада? — скептически интересуется Карла.

— А что, разве это не самый писк моды в Калифорнии? — жалобно спрашивает миссис Морз, которую постепенно начинают одолевать сомнения.

— Ну да — для мертвых калифорнийцев, — говорит Конни и решительно достает из своего шкафчика увесистый чемоданчик со сценическим гримом и разной косметикой. Ну что ж, пришло время им с Карлой действительно поработать.

Вскоре на лице миссис Морз, посаженной в кресло перед зеркалом, появляется толстый слой «штукатурки», что делает ее похожей на домохозяйку со Среднего Запада, лучшие годы которой давно остались позади. Конни и Карла работают с душой, смену имиджа клиентки они осуществляют по той же технологии, которую уже не первый год отрабатывают на себе.

— Я… я… оживаю! — восклицает миссис Морз.

Затем в кабинет входит Наташа и видит миссис Морз, разукрашенную в безошибочно узнаваемом фирменном стиле Конни и Карлы. Каких-либо объяснений она не ждет.

Повернувшись к девушкам, которых просто распирает от гордости за проделанную работу, она спокойно сообщает:

— Вы уволены.

Собрав вещи, девушки направляются прямо к ближайшему фаст-фудовскому киоску, главным блюдом в котором являются те самые пресловутые, презираемые Наташей «жирбургеры». Конни и Карла словно попадают в оазис посреди пустыни отчаяния, в которой они оказались, как только приехали в Лос-Анджелес. Гамбургеры — пятнадцати видов — просто великолепны: дешевые, вкусные, сытные. Картошка-фри здесь тоже всегда получается отменной. А луковые колечки — вообще самые лучшие из всех, какие девушкам приходилось пробовать.

Обе заказывают чизбургеры с соусом чили и луковыми колечками, а также немножко капустного салата. На нервной почве они здорово проголодались и потому, не в силах дотерпеть до дома, садятся на ближайшую к киоску скамейку чтобы перекусить прямо здесь.

— Ну что ж, следует признать: платить за квартиру в этом месяце нам будет нечем, — высказывает вслух Карла то, что крутится в головах у них обеих. — Хуже не придумаешь. Я скучаю по Майки, бедный Фрэнк убит, а когда эти парни до нас доберутся, нас тоже убьют.

Конни вздыхает, а затем энергично собирает картонную посуду из-под обеда и сбрасывает в ближайшую урну. Затем она хватает Карлу за руку и стаскивает со скамейки.

— Куда мы идем? — спрашивает Карла.

Конни, оказывается, уже все продумала. По ее мнению, в сложившейся ситуации у них есть все-таки одно верное, пусть и сугубо временное решение:

— Нам нужно напиться.