Контроль над Эребом

Глава 5

Умирать в космосе оказалось очень страшно. Ты кричишь – но крик захлебывается, остается внутри крошечного корабля. Внешняя тишина даже неспособна поглотить его, и он вьется водоворотом в твоей будущей гробнице. Ты видишь снаружи бесконечность – и она давит, заставляет ощутить собственную уязвимость, почти никчемность. Ты понимаешь, что в мире остались люди, способные тебя спасти, желающие тебя спасти. Но они сейчас так далеко, что расстояние это больше, чем жизнь.

Спасательные капсулы такого типа заставляли выживших надеяться на судьбу. Может, механик уровня Кигана и смог бы перенастроить их на хоть какое-то подобие ручного управления. Но у Альды и шанса не было. Она попробовала повозиться с настройками, только чтобы отвлечься, не принимать безысходность собственного положения чуть дольше. Но в итоге ей пришлось признать, что неуклюжей попыткой взлома системы она лишь испортит корабль и сделает свою смерть неминуемой.

Обычный человек мог продержаться в капсуле до семи дней. Солдат специального корпуса – чуть дольше, и блокатор на эту часть способностей Альды как раз не влиял. Она сразу же перевела капсулу в режим экономии энергии, она получала меньше воздуха и меньше тепла, но ей было достаточно.

Разработчики капсул все же проявили определенное милосердие: здесь было несколько инъекционных ампул. В основном со снотворным, но одна – с токсином, способным убить почти всех, кроме разве что легионеров и хилеров высшего уровня.

После суток в заточении Альда даже подумывала о том, чтобы воспользоваться этим вариантом… Но мысль не продержалась и секунды, сменившись стыдом – перед собой, другие-то все равно не могли узнать о ее малодушии. Не следовало и думать о том, чтобы сдаться так рано… Альда не имела на это права, и даже не потому, что такая возможность лишила бы ее встречи с Трианом и другими близкими ей людьми. Она пока оставалась единственной, кто точно знал, что произошло на «Махалларе». Всему миру гибель корабля наверняка представят как несчастный случай – ошибку пилота или технический сбой, вариантов много. Если еще и Альда замолчит навсегда, ни о какой справедливости для погибших и мечтать не приходится.

Поэтому она терпела, ждала, даже снотворное себе не вводила, просто медитировала, стараясь лишний раз не смотреть на раскинувшуюся за иллюминатором пустоту.

Когда капсула вздрогнула и двинулась с места чуть быстрее, Альда решила, что ей почудилось. Разум, уставший от страха и отчаяния, ищет хоть какое-то подобие надежды… Но нет, на панели появилось уведомление о том, что связь с подходящим объектом установлена. Все это время капсула просто плыла через пространство – как получалось, почти без использования собственных маломощных двигателей. Компьютер посылал сигнал на максимально доступное ему расстояние, разыскивая помощь. Похоже, что-то подходящее он нашел… Обитаемую планету, или станцию, или корабль – какая разница? Альда готова была даже оказаться на борту вражеского судна – потому что это все равно больший шанс на спасение, чем медленное умирание в металлической клетке! Сердце уже билось быстрее, телепатка не могла сдержать улыбку. Повезло, все-таки повезло… И правильно! Судьба и так неслабо ей задолжала за то, что случилось в последние дни.

Впрочем, радость Альды была недолгой. Надеяться на лучшее получалось ровно до того момента, как объект, установивший контакт с капсулой, показался в зоне видимости.

Это была не станция и уж тем более не планета. Перед Альдой темнела бесформенная груда… чего-то. Непонятно, чего, потому что объект оказался пугающе темным. Рядом с ним полыхали привычные огни космоса, но сам он был лишен хоть какого-то намека на свет… да и на жизнь, раз уж на то пошло. Он оказался настолько огромным, что Альда через крошечный иллюминатор не могла увидеть его полностью. Но уже то, что предстало перед ее взглядом, было слишком странным. Неуклюже громадным, бессмысленным и бесполезным. При этом четкими линиями выдающим свое рукотворное происхождение.

Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем до сознания Альды, измученного страхом и ожиданием, наконец дошло: она приближается к конгломерату. Открытие оказалось не из приятных…

Она знала, что такое конгломераты – в теории, при обучении в космической академии не могли обойти вниманием нечто настолько важное. Альда даже видела трехмерные изображения этих махин. Однако те ничтожные модели были совсем не похожи на металлическое чудовище, зависшее в космосе перед ней.

Уничтожать космические корабли после того, как они отслужили свое, было дорого и трудно. Частные компании предпочитали оттягивать этот момент до конца, получая от транспорта максимальную выгоду, но крайний срок был даже для них: если из-за износа корабль попадал в аварию, кто-то платил грандиозный штраф, а кто-то отправлялся под суд. Поэтому со старыми судами приходилось что-то делать.

Чаще всего их просто разбирали. Детали, от которых мог быть хоть какой-то толк, продавали, все остальное пускали на переплавку или полное уничтожение. За тем, чтобы все проводилось по установленным нормам, следили представители флота и местных администраций.

Но такие правила работали не для всех кораблей. Утилизировать сверхкрупные суда, грузовые и пассажирские, было так дорого, что для их владельцев это порой означало потерю всех прибылей, а то и вовсе банкротство. Чтобы избежать этого, хозяева кораблей шли на некое подобие мошенничества: они продавали едва ли пригодный к полетам корабль фирмам-однодневкам, те – другим наспех сляпанным компаниям, уводя юридический след подальше. В какой-то момент бесполезную махину отгоняли в дальнюю, редко используемую для полетов зону, оставляли там, а компания, владевшая кораблем, ликвидировалась.

Власти об этом знали, но смотрели сквозь пальцы. Понятно, что вот так баловаться с военными судами никто бы не разрешил, будь они хоть трижды отслужившими свое. Но в гражданских кораблях не видели большой угрозы. Признав брошенные корабли вне закона, флот вынужден был бы самостоятельно заниматься их уничтожением, надеясь потом возместить затраты за счет владельца – найти которого было почти так же сложно, как вообще доказать, что он владелец.

Поэтому между флотом и хозяевами сверхкрупных судов установилось негласное соглашение. Тех, кто бросил свое имущество на произвол судьбы, не преследовали. А за это корабли не оставляли где попало, их отгоняли в известные нужным людям зоны и даже сцепляли между собой, чтобы снизить вероятность спонтанного перемещения.

Так и образовывались конгломераты – загадочные и жутковатые строения из мертвых кораблей. Спустя несколько лет после появления первых таких монстров оказалось, что они представляют собой куда большую проблему, чем ожидали представители флота. Летать такие корабли больше не могли – но это не означало, что они вмиг становились бесполезны, слишком уж велик был их первоначальный потенциал.

Находились умельцы, которые заново запускали системы жизнеобеспечения на таких кораблях и даже объединяли их. Благодаря этому в космосе появлялись целые города – причем нелегальные, потому что официально никто использование конгломератов не разрешал. В лучшем случае какой-нибудь умник обустраивал на таких «искусственных островах» свой маленький уютный бизнес – место отдыха и технического обслуживания кораблей, путешествовавших по отдаленным маршрутам. В худшем конгломераты забирали себе преступники, которые находили внушительным площадям самые разные применения.

Тот конгломерат, к которому приближалась Альда, не выглядел даже условно законным. На частных станциях обычно горели огни, рядом можно было заметить другие суда… Здесь не было никого и ничего. Спасательную капсулу тянуло к себе черное пятно, искажающее пространство.

И все-таки кто-то там был – кто-то, запустивший компьютер. Потому что капсула не отреагировала бы на конгломерат как таковой, ей нужно было получить ответ на сигнал бедствия. Кто-то постарался замаскировать свое присутствие на заброшенных кораблях и почти преуспел, но не до конца.

Для Альды это было одновременно плохой и хорошей новостью. Плохой, потому что с пиратами вряд ли получится поладить. Хорошей, потому что это все равно было большим шансом на жизнь, чем капсула, бесцельно плывущая сквозь космос.

Альда даже не пыталась связаться с компьютером, перехватившим сигнал бедствия, она просто ждала. Если бы со стороны конгломерата поступил вызов, ей пришлось бы ответить. Но не похоже, что ее приближение заметил кто-то живой.

Это вовсе не означало, что ее спасение сорвалось. Капсула вполне могла пристыковаться к борту ближайшего корабля автоматически. Альда уже разглядела, что приближается к заброшенному грузовому судну, которое выглядело так, будто готово было развалиться в любой момент, но сигнал все-таки приняло.

Грузовой корабль впустил капсулу в один из доков, поймал в захват, подключил необходимые кабели, синхронизируя бортовой компьютер с основным. Очень скоро на панели управления появились данные от системы жизнеобеспечения. Воздуха хватает, температура вполне сносная – около пятнадцати градусов, не проблема даже для обычного человека, не говоря уже о солдате специального корпуса. Внутри корабля даже работало минимальное освещение: крошечные рыжие лампочки.

И все равно Альда не спешила выходить. Тот, кто занял корабль, определенно надеялся скрыть свое присутствие, он просто не учел появление в такой глуши спасательной капсулы. При этом он приложил немало усилий, чтобы запустить систему жизнеобеспечения на этой рухляди. Так почему же он улетел? Или не улетел? Но в этом доке Альда не видела других кораблей, да и компьютер грузового судна должен был предупредить своего нового владельца о приближении спасательной капсулы!

Получается, его или нет на борту, или он затаился. Второй вариант был не слишком правдоподобным: даже если ему тут не нужны посторонние, ему проще было перехватить Альду как раз на выходе из капсулы, а не гоняться за ней по гигантскому кораблю. Куда вероятнее то, что он временно покинул конгломерат – но наверняка вернется, иначе он отключил бы систему жизнеобеспечения. К моменту встречи с ним Альде следовало подготовиться.

Спасательная капсула могла предоставить ей не так уж много, однако всем этим телепатка планировала воспользоваться. Она выбралась на свободу, наконец размялась, осмотрелась по сторонам. На корабле по-прежнему было тихо, темно и пусто… Если бы способности подчинялись ей, она бы за секунду изучила свое окружение, но о таком пока не приходилось и мечтать.

Альда достала из небольшой грузовой части капсулы скафандр и кислородные блоки. Надевать не стала – пока это лишь замедлило бы ее. Но свою подстраховку она перепрятала в одном из коридоров так, чтобы добраться можно было легко и быстро. Вряд ли это ей поможет, если станет совсем туго, однако даже такая подготовка дарила хоть какое-то спокойствие. Замаскировать спасательную капсулу Альда не могла, а сбросить в космос так и не решилась. Может, это и было ошибкой, причем наивной. Но телепатку не покидало ощущение, что с этой капсулой она потеряет и последнюю ниточку, связывающую ее с близкими.

Покончив с приготовлениями, Альда двинулась дальше по коридору. Маршрут она выбрала наугад, все вокруг выглядело мрачным и покинутым. Корабль не то что на обитаемый не тянул, он не выглядел даже используемым. Обычная рухлядь на окраине конгломерата… Если бы не исправная система жизнеобеспечения. Теперь Альда искала хотя бы намек на то, для кого она предназначалась.

Первое время все казалось телепатке одинаковым, она слышала лишь собственные шаги. Из-за недостатка света в корабле легко было заблудиться, и она не отказалась бы пройти к центру управления, но понятия не имела, где он находится – эту модель грузового судна она совсем не знала. Альда ждала хоть какой-то подсказки и наконец дождалась. Она, настороженная до предела, быстро уловила момент, когда воздух вокруг нее начал меняться.

Опасности в этом не было, сканер, который она взяла с собой из капсулы, подтверждал, что показатели в пределах нормы. Однако температура заметно повышалась и увеличивалась влажность. Не похоже, что кто-то изменил настройки, просто впереди находился источник жара, влияющий на близкие к нему коридоры.

Альда была совсем не уверена, что приближаться к нему безопасно, но выбор теперь был невелик. Коридор завершался как раз той дверью, от которой шло ощутимое тепло. Скорее всего, когда-то это был один из складов на корабле… Теперь уже явно что-то другое.

Дверь оказалась не заперта – запирать ее не было смысла, предполагалось, что никто сюда просто так не попадет. Альда не стала медлить, вошла, хотя инстинкты требовали развернуться и уйти. Ей нужно было знать, с чем она имеет дело.

В просторном зале оказалось куда больше света, чем в доке, но это был не обычный свет. Его главной целью стало не освещение как таковое – в нем никто не нуждался. Голубовато-белые лампы попросту поддерживали жизнь. К ним тянулись, расползаясь в разные стороны, крупные бесформенные грибы, белые, то и дело выпускающие синие капли густой жижи. Грибы эти росли здесь повсюду – на полу, на стенах, на коконах, подвешенных под потолком.

Не на металле, конечно. Эти растения были живучи, и все же в определенном питании нуждались и они… Очень специфическом питании, позволяющем им расти так буйно.

Все непередаваемо огромное количество грибов, которое наблюдала перед собой Альда, взошло на мертвых человеческих телах, заваливших бывший склад грузового корабля.

Эви отказывалась верить, что на ловушке они действительно увидели следы когтей. Откуда бы им там взяться? Даже если хилершу по какой-то причине вышвырнули вон, – что уже нереально! – она бы точно не стала тратить свои последние минуты на то, чтобы исцарапать «Лисицу». А больше это делать некому, потому что жизни на Эребе нет. Те борозды наверняка оставил какой-нибудь осколок, с которым просто играл ветер…

Хотя это никак не объясняло то, что именно эту ловушку перевели на ручное управление и стали использовать неоправданно часто.

Эви понятия не имела, что думает о случившемся Шестой. Может, он был растерян, совсем как она. А может, о чем-то догадался, он оказался на удивление сообразительным. Но доверять Эви он не собирался… и это тоже свидетельствовало о его уме, что скрывать. Эви и сама не бралась сказать, предаст она его или нет. Просто так – нет. Если это станет очень уж выгодным или принципиально важным – можно рассмотреть варианты.

Зато кое-что другое она знала наверняка: она не собиралась вести себя с Первым так, будто ничего особенного не случилось. А вот он этого не понимал, Эдмару хватило наглости заявиться в ее спальню тем же вечером. Оказавшись вышвырнутым в коридор, Первый страшно удивился.

– Красавица, ну ты чего, обиделась?

– А есть причина? – язвительно поинтересовалась Эви.

– Я же тебе все объяснил!

– Да. А я твои объяснения не приняла, так тоже бывает.

– Я все еще лидер команды, – нахмурился Первый.

– И это лишь означает, что я буду выполнять твои приказы, если они не окажутся совсем уж безумными. Но спать с тобой я не обязана, этого реально не было в должностной инструкции.

Эдмар злобно зыркнул на нее, но настаивать не стал. Эви не сомневалась, что уже на следующее утро он придумает какой-нибудь дурацкий, по возможности унизительный приказ специально для нее. Поэтому она встала пораньше и ушла, оставив коммуникатор в своей комнате. Она всегда могла сказать, что просто забыла, если Первый решит пожаловаться инструктору. Но он скорее промолчит, ему и самому не выгодно показывать, как плохо он контролирует подчиненных.

Она направилась сразу к комнате Шестого. Они не договаривались встретиться сегодня и, конечно, не назначали время. Но Шестой уже не спал, когда она пришла, и даже не удивился, увидев ее на пороге.

– Подожди немного, сейчас пойдем, – сказал он, пропуская ее в комнату.

Так Эви впервые увидела, как он закрывает медицинским клеем язвы на коже. Зрелище было мерзкое, и Эви скривилась, ничего не пытаясь скрыть. Шестой привычно ее проигнорировал. Она уже заметила эту его черту: если ему нужно было чего-то добиться, он брал и делал, не обращая внимания на окружающих.

– Чем будем заниматься сегодня? – полюбопытствовала Эви.

– Осмотрим комнату хилера.

– Зачем? Это же раз двадцать уже делали!

Когда Юберта пропала, ее комнату проверили сразу, надеясь найти там какие-то подсказки, но подсказок не было. Когда на станцию прибыла группа 136, они тоже наведались к хилеру – и с тем же результатом. Личных вещей в комнате было совсем мало, ничего подозрительного не нашлось. Шестой ходил туда вместе со всеми, но теперь это его не останавливало.

– Нужно проверить внимательней, – пояснил он. – Возможно, она прятала что-то от собственной команды.

– Если они такие плохие, они могли найти это «что-то» и уничтожить, – заметила Эви.

– Да. Но нам все равно никто не мешает посмотреть. Хотя твое присутствие на этот раз не требуется, там сила не нужна.

– Нет уж, ты от меня теперь так просто не отвяжешься!

– Я так и подумал, – тяжело вздохнул Шестой.

Эви больше не спрашивала у него, работают или нет камеры. Она никогда толком не знала, чем он занимается, что вообще умеет. Но если раньше ей просто было все равно, теперь это интриговало. С ним при любом раскладе было больше перспектив, чем с Первым и остальными, которые отправились копаться на очередном складе. Как будто хилер могла там спрятаться и все эти дни пожирать консервы!

Когда они добрались до этажа персонала, Эви сосредоточилась на способностях легионера, проверяя, кто находится рядом. Как оказалось, никого, все три инженера разошлись по рабочим местам – несмотря на исчезновение Юберты, на «Ковчеге» все шло своим чередом.

Когда Шестой наклонился к замку, Эви ожидала, что он снова начнет что-то взламывать, подрезать провода… А он просто ввел код, и дверь открылась перед ними, как открылась бы перед хозяйкой спальни.

– Ну это-то ты откуда знаешь? – простонала Эви. – Ты хочешь, чтобы я тут лопнула от любопытства?

– Не лопнешь, ты крепко сбитая.

– Думаешь, я обижусь на хамство и замолчу? Нет, я буду болтать, пока ты не скажешь мне правду! Откуда ты знаешь код Юберты? Ну откуда?

Шестой раздраженно поднял вверх руку, призывая свою спутницу молчать.

– Потише, у меня и так голова раскалывается. Я не знаю код Юберты, я использовал универсальный код доступа главы смены.

– А его-то ты где накопал? Сомневаюсь, что у Леннарта спросил!

– Я ничего у него не спрашивал, просто если мне нужно что-то узнать – я узнаю.

Комната хилера оставалась точно такой же, как при прошлом осмотре. Все тот же идеальный порядок, указывавший, что Юберта в свое время собиралась не в спешке. Для нее начался обычный день, она не должна была исчезнуть – и все равно исчезла.

Ее спальня оказалась чуть больше, чем гостевые, и заметно уютней. Да и понятно, почему: даже солдатам специального корпуса было непросто как минимум год провести в брюхе Эреба. Спасением становились напоминания о доме, в который можно вернуться. В случае Юберты это было изображение группы кадетов, с которыми она училась, и письмо от какого-то мужчины с зашифрованной подписью. Но все это хилер привезла с собой, оно никак не могло подсказать, что с ней случилось.

Эви не верила, что здесь можно что-то найти, поэтому и искать не собиралась. Она с ногами забралась на рабочий стол и оттуда наблюдала, как Шестой простукивает стены и развинчивает светильники.

– Это, должно быть, обидно, правда? – задумчиво спросила она.

– Что именно?

– Все еще чувствовать боль, хотя мутация уже завершилась…

– Моя еще не завершилась, – напомнил Шестой. – И легионеры тоже чувствуют боль, это важный инструмент выживания.

– Но не постоянно же! Ты боишься смерти?

– Да.

Она ожидала, что Шестой продолжит, но ему не хотелось откровенничать. Если бы он вообще отказался отвечать, он бы хоть как-то показал раздражение – и стал бы предсказуем. Но даже на вопрос о собственной смерти он ответил невозмутимо, рядом с ним Эви чувствовала себя маленьким ребенком, который от скуки пристает к уставшему взрослому.

И все равно она отказывалась сдаваться.

– О чем ты мечтал до кого, как узнал, что все сорвалось? В смысле, что бы ты хотел сделать, когда станешь настоящим легионером?

– Тебе это покажется смешным, – заметил Шестой, зачем-то приподнимая кровать хилера.

– Может быть. Но разве тебя заботит, смеюсь я над тобой или нет?

– Тоже верно. Я хотел бы что-то изменить – если не для всего мира, то для многих людей. Просто работать как надо, не злоупотребляя властью, и этого было бы достаточно.

– Лошара, – закатила глаза Эви. Шестой лишь бросил на нее насмешливый взгляд, показывая, что именно такой реакции он и ожидал. – А я рада, что скоро наконец стану сильной… Самой сильной в своем окружении. Даже если Эдмар навесит на меня еще штрафных баллов, мой номер в Легионе все равно будет высоким.

– Не первым.

– Нет, конечно! И даже не в первой десятке. Но какая разница? Работать я буду не с другими легионерами, а с командой, к которой меня припишут. Среди них я наконец смогу стать свободной… Я родилась в месте, где мне пришлось бы многим подчиняться… Я рада, что все изменилось.

– Получается, ты благодарна Легиону?

– Легион дал мне крылья, – твердо произнесла Эви. – Этого я не забуду никогда. Что ты вообще делаешь?..

Шестой поднял кровать и не остановился на этом, он начал отвинчивать крепление, позволявшее держать мебель в воздухе при уборке. Эви показалось, что это с его стороны уже показатель отчаяния. Ну каковы шансы, что пропавшая хилер занималась бы подобной ерундой?

И снова прав оказался Шестой. Сдвинув крепление, он ловко выудил из небольшого отверстия в стене карту памяти.

Эви с недоверием уставилась на него и, четко выделяя каждое слово, спросила:

– Как. Ты. Узнал?! И если ты сейчас мне не ответишь, я тебе голову отгрызу!

– На этот раз я не знал, – отозвался Шестой, привинчивая крепление на место. – Но я сразу допустил, что я прав. На станции творилось нечто странное, и Юберта перестала доверять своей бригаде. Если бы я был на ее месте, как бы я поступил? Как бы подстраховался? Вот ты бы о чем думала?

– Я бы не ждала ничего хорошего, – догадалась Эви. – И я бы знала, что у Леннарта есть код доступа к моей спальне! Так что если прятать что-то – то прятать надежно, в неожиданном месте!

– Верно. Я не знал, что здесь будет, но комната очень маленькая, и я проверил те места, где сам устроил бы тайник.

Карта памяти была крошечной, с ноготь, но в этом случае размер не имел такого уж большого значения. На ней могло храниться что угодно – от кодов управления «Ковчегом» до дневниковых записей Юберты, объясняющих ее исчезновение.

– К тебе пойдем смотреть или ко мне? – уточнила Эви.

– Здесь останемся.

– Почему?.. Нас же могут застукать!

– Ну и что? У нас есть право находиться здесь. И мы не знаем точно, что эта карта принадлежала хилеру. Возможно, тайник – это ловушка, подготовленная кем-то другим. В таком случае лучше не давать ей доступ к нашим компьютерам.

– Они даже не наши, они местные…

– Все равно не нужно, – настаивал Шестой. – Я отключу компьютер Юберты от общей сети станции. Что бы ни находилось на карте, оно не сможет навредить ни нам, ни «Ковчегу». И прекрати, будь любезна, восхищаться любым моим достижением, я себя совсем дегенератом чувствую.

Эви, которая как раз думала о том, что от калеки даже больше пользы, чем она ожидала, смутилась и поспешила соврать:

– Я тебя давно уже как равного воспринимаю!

Шестой резко повел рукой, этого движения оказалось достаточно, чтобы потревожить язвы на его коже, под повязками из прозрачного клея начала проступать свежая кровь. Ничего говорить он не стал, но это уже было не нужно. Эви замолчала, она впервые за долгое время чувствовала нечто подозрительно похожее на настоящий стыд – хотя и отказывалась признавать, что такое вообще возможно. Шестой же продолжил возиться с компьютером как ни в чем не бывало.

Получить доступ к карте памяти оказалось несложно, пароль на нее не ставили. Да и хранила она не так уж много: всего три видеозаписи, совсем короткие – каждая до тридцати секунд. Эви сразу смутило и это, и странные названия файлов.

– Это что, вирус какой-то? – нахмурилась она.

– Нет. Это записи с камер разведывательных дронов, название – это номер вылазки, предпринятой на поверхность, такое отмечается в журнале.

– Тех самых дронов, которые внезапно сломались?

– Именно.

Эви не ожидала ничего подобного, поэтому теперь не бралась угадать, что будет на записях. Она просто смотрела на экран, оставаясь за плечом Шестого.

Первый ролик был непримечательным, бессмысленным даже. Тьма, но не застывшая, а постоянно двигающаяся, разреженная перламутровым сиянием, наполненным тенями. Черные пятна, то возникающие, то исчезающие. Звуков нет… То ли не было, то ли с записи удалили.

Так выглядела поверхность Эреба, на которую только дроны и рисковали соваться. Постоянные атаки ветра набрасывались на любую преграду, и даже машине оказалось непросто сопротивляться им. Единственную маленькую камеру защищал двойной купол из бронированного стекла, а черные пятна на записи оказались камнями, летящими в него.

И даже этот хаос на Эребе считался периодом затишья, позволявшим дрону продвигаться вперед. Вот только впереди ничего не было, горизонт тонул в перламутровой дымке. Да и видели они не так уж много, запись очень быстро оборвалась.

– Что это было? – удивилась Эви. – Я так понимаю, сами ролики длятся не несколько секунд, Юберта просто вырезала эту часть?

– Похоже на то.

– Но зачем? Разве отчеты дронов пропали из базы данных?

– Нет, – покачал головой Шестой. – Когда я узнал, что дроны сломаны, я сразу это проверил. Судя по номерам файлов, ни один не пропал, даже тот, на отрывок которого мы смотрим.

– Ну и в чем тогда смысл прятать эту ерунду?

– В том, что это вряд ли ерунда. Обычно такие записи длятся несколько часов. Если несколько часов всматриваться в это мельтешение, внимание притупляется, ничего толком разглядеть невозможно. Юберта намеренно выделила для нас эти секунды.

– Может, ты еще скажешь мне, зачем?

– Как только пойму сам.

Он запустил ролик еще раз. Эви считала, что это напрасная трата времени, но все равно смотрела, потому что так можно было снять хотя бы часть пылавшего в ее душе напряжения. Как ни странно, именно она первой заметила подозрительную деталь.

– Останови! – потребовала Эви. – А теперь отмотай на две секунды назад и вот сюда смотри!

На той части кадра тоже было движение, но отличающееся от всего остального. Не соответствующее направлению ветра, не поддающееся ему. Камень так двигаться не будет – он либо улетит с ураганом, либо останется на месте. Сопротивляться столь отчаянно могло лишь живое существо.

Шестой тоже понимал это, но все равно сомневался.

– Возможно, это другой дрон…

– Они гораздо ниже! Да и вообще, я не такая заучка, как ты, но даже я помню, что разведывательные дроны не выпускают группами, чтобы не потерять все сразу при возникновении угрозы!

– Тогда что это, по-твоему, может быть?

– А вот не знаю…

Пятно было странным, смазанным, ни на что не похожим. Постоянное движение камней в урагане не позволяло не то что форму этого существа разглядеть, размер толком определить! Но уже то, что нечто не было мгновенно уничтожено Эребом и даже сопротивлялось его ветрам, отзывалось неприятным холодом внутри.

Они больше не разговаривали, любые слова сейчас казались слишком громкими, способными привлечь… нечто. То, о чем Эви не хотелось даже думать.

Шестой запустил следующий ролик, и теперь, когда они знали, что искать, обнаружить новое движение стало проще. Здесь оно тоже было едва различимым, не оставляющим и шанса распознать, что же скрывается за каменной взвесью. Зато это подтверждало, что им не почудилось, послание Юберты они поняли правильно.

То, что поначалу казалось Эви паранойей Шестого, выстраивалось в пугающе четкую цепочку. И третий ролик должен был обеспечить лишь новое подтверждение, а он дал им гораздо больше.

Они увидели силуэт. Ветер чуть приутих, до земли добралось больше рассеянного света, и перламутровое мерцание очертило существо, двигавшееся куда-то в сторону. Оно проступило лишь на миг, потом на него снова упала черно-серая пелена камней. Но и мига достаточно, если запись можно поставить на паузу.

– Это же человек, – еле слышно произнесла Эви.

Тут она несколько преувеличила: человека они не увидели, просто очередное темное пятно, более четкое, чем предыдущие. Однако сходство с человеком оказалось таким пугающим, что она должна была указать на самый шокирующий вариант – просто чтобы однажды он не ударил по ним слишком сильно, если вдруг окажется правдой.

А вот Шестой с выводами не спешил.

– Мы не знаем, что это. На видео лишь создается впечатление, что это некий гуманоид.

– И следы на ловушке были схожи с человеческими пальцами! – напомнила Эви.

– Но требовали наличия очень крепких когтей, которых у людей, насколько я помню, не бывает. Да и потом, не ты ли твердила, что те отметины – всего лишь случайная игра ветра?

– Я передумала! Под влиянием очевидного… Как ты вообще можешь оставаться таким спокойным?

– Ты полагаешь, если я начну визжать и наматывать круги по комнате, это хоть что-то прояснит?

– Нет, но мне станет чуть веселее, – усмехнулась Эви. – Что это может быть? Киборг?

– Исключено, даже лучшие из киборгов не выдержали бы. Возможно, робот. Силуэт представляется мне несколько искаженным даже с поправкой на ветер. Но дело в том, что роботам в такой форме на Эребе тяжело – их быстро ломает и ветром сносит. Тут даже дронам достается, хотя они низкие и устойчивые.

– Вот эту штуку не сносит! – Эви постучала пальцем по экрану. – Эта штука очень даже бодренько марширует против потока каменюк! Может, это кто-то из наших? Не в смысле нашей группы, а специального корпуса – или даже Легиона…

– Нет.

– Почему? Высшие могли бы выдержать такое!

– Спорно, – возразил Шестой. – Да и зачем им это выдерживать? Но даже если отбросить мотивацию, ты забываешь главное. Юберте удалось найти свидетельства таких перемещений трижды, в три разных дня. Возможно, что-то она упустила.

Эви понимала, к чему он клонит. Кто-то из лучших воинов специального корпуса, возможно, смог бы побывать на поверхности Эреба и вернуться живым – хотя наверняка серьезно раненым. Это можно было проделать один раз и справедливо считать чудом. Но два? Но три? Бессмыслица какая-то… Да и потом, если бы такими экспериментами занимался спецкорпус, Юберту наверняка предупредили бы.

У Эви был и еще один вариант, последний. Настолько дикий, что она сама отстранялась от него, сколько могла. Но если ничего больше не осталось…

– Может, это местная форма жизни?

– Местная форма жизни сейчас за операторским пультом сидит, – равнодушно указал Шестой. – Никому, кроме инженеров, здесь быть не положено.

– Ты знаешь, о чем я!

– Да. И вполне открыто намекаю, что ты заблуждаешься.

– Так может быть! – настаивала Эви. – Известны случаи, когда местная форма жизни не проявляла себя много лет, зато уж потом… Смотри, если это действительно местные, логично, что они приспособлены двигаться против ветра!

– Они не очень-то приспособлены, а ты упускаешь суть. И я говорю не о том, что хилер не стала бы ото всех скрывать случайно обнаруженную ею форму жизни. Даже если сосредоточиться только на теории эволюции, твоя версия несостоятельна. Планета не порождает форму жизни, которая в ее реалиях явно лишняя и уязвимая. Гуманоид – сложная форма, на Земле вытачивавшаяся тысячелетиями и произошедшая от иных, более примитивных форм жизни. На Эребе подобного нет.

– Ты не знаешь, что есть на Эребе, планета изучена лишь отчасти!

– Существенное разнообразие флоры и фауны скрыть не так просто, – усмехнулся Шестой. – А для него здесь нет условий. Эреб слишком отличается от Земли, ему не нужны гуманоиды.

– Ладно, допустим, ты и правда такой умненький! Тогда что это такое?

– Я не знаю. Слишком мало данных, чтобы угадать, и я предпочту держаться за факты. Это нечто предположительно живое, и оно периодически появляется на поверхности. Юберта заметила это, но никому ничего не сказала. Она в чем-то подозревала гражданских.

Эви собиралась сказать, что из этой мешанины ничего толкового не слепишь, но отвлеклась. Может, Шестой и был умнее, – иногда! – но в способностях легионера она легко его превосходила. Эви первой услышала, что на этаж пришел кто-то еще. Ей не нужно было выглядывать из комнаты, чтобы разобраться, кто это, она уже научилась узнавать гражданских по звуку шагов.

– Здесь Леннарт, – предупредила она. – Направляется к нам, наверно, через камеру увидел!

– Через камеру – нет, но мог заметить, что нас нет с остальными, и проверить, не направились ли мы сюда.

Эви неприятно было признавать это, но она волновалась. Она все хуже понимала, что вообще происходит на станции, и это подтачивало ее силы. А вот Шестой, даже если испугался, не поддался страху. Его движения были все такими же спокойными и уверенными.

Он очистил память компьютера, достал карту и отключил устройство. Лишь после этого он снова подсоединил сетевые провода. Теперь нужно было избавиться от последней улики, и Эви ожидала, что Шестой просто заберет ее – вряд ли Леннарт стал бы их обыскивать! Но Шестой, видно, решил, что на карту могут среагировать какие-нибудь из местных сканеров, рисковать не следует.

Он отрастил на указательном пальце правой руки коготь, надрезал кожу на левой и опустил в образовавшуюся рану карту. После этого он на глазах у своей ошалевшей спутницы закрыл рану медицинским клеем, будто ничего особенного вообще не происходило.

– Охренеть, – выдохнула Эви.

– Разве мы это не обсуждали в самом начале? Компенсирую выпавшую мне участь, как могу.

Эви считала, что тут он явно перегнул. Зачем калечить себя еще больше, это же мерзко… Да, уйти они не успели, Леннарт столкнулся с ними прямо возле комнаты хилера. Но в этом не было ничего особенного…

Пока начальник станции не заявил:

– Простите, но ходить сюда без сопровождения вашего инструктора запрещено. К выговору это не приведет, я сам виноват, что вовремя не предупредил вас. Но, к сожалению, мне придется вас обыскать, чтобы лично убедиться: вы не забрали ничего из ценного оборудования, принадлежащего компании. Я, понимаете ли, несу личную ответственность за все, что находится сейчас на Эребе…

Киган был уверен, что за преступление в психушку угодил отец Альды. Только это почему-то казалось логичным, хотя в космическом флоте такие мысли насчет полов не поощрялись. Так ведь Киган и не собирался за каждую мысль отчитываться! Его воображение уверенно рисовало образ безжалостного громилы со стеклянным взглядом… Причем громилу этого он отделял от Альды, это было некое особое явление, преграда, которую нужно устранить, чтобы спасти телепатку.

И вот теперь собственные предубеждения ударили ему по лбу. Он стоял в саду и смотрел на женщину, в которой сложно было заподозрить убийцу сотен человек – но легко узнать мать Альды Мазарин.

Хотя по-настоящему похожи они не были, только глазами, генетической мутацией, мгновенно выдающей их родство. В остальном же общих черт почти не нашлось. Эта женщина казалась не человеком даже, а созданием более высокого толка – без четкой привязки к полу, но не из-за грубости или мужеподобности, а из-за удивительно тонких черт и призрачно-худой фигуры. Наблюдая за ней, Киган понимал, что она, скорее всего, сильна: ее худоба не была болезненной, просто ее мышцы не набирали толком объем, они оставались сухими даже после долгих тренировок. Но выглядела она как стеклянная статуя, которая разобьется при первом же неосторожном движении.

Она была красива, однако не притягательно, не как женщина, которую хочется затащить в постель. Вообще не как женщина, а как произведение искусства – Киган не мог припомнить, чтобы ему когда-либо доводилось думать так о живом человеке.

Ее внешность была обманчива во многом, в беспомощности ее красоты – в первую очередь. На «Метиду» не попадают просто так, этой женщине присвоили код массового убийцы, она умудрилась разогнать других пациентов, тоже бесконечно опасных. Но даже если бы Киган не знал всего этого, он бы все равно не смог долго верить, что она уязвима и невинна. Слишком уж странно пылал взгляд огромных желтых глаз.

– Делия, опять? Мы же договаривались! – возмутился Амос.

Она даже не взглянула на начальника охраны. Она смотрела только на Кигана, и на ее тонких бледных губах медленно расцветала улыбка, лишенная даже намека на веселье.

Амос тоже заметил это. Может, не понял – но он наверняка знал, с кем имеет дело.

– Если хочешь, можешь торчать тут, – бросил он. – Нам пора уходить.

– Ты не представишь меня своему гостю? – поинтересовалась женщина. Голос был тихий, чуть низковатый, бархатистый. Кигану он напомнил шелест песка, осыпающегося с большой высоты.

– Нет, – отрезал начальник охраны. – Если тебе нужна компания, прекрати гонять от себя других!

На этот раз она не ответила, даже взгляд на него не перевела. А жаль, Киган не отказался бы, если бы она перестала на него пялиться. Он ведь не знал ее способностей… Варианта всего два: телепат или телекинетик. Если все-таки телепат, может ли оказаться, что чип сдерживает ее способности не полностью? Тогда она уже знает, кто он такой и зачем приехал…

В себя Киган пришел лишь в лифте, в который его чуть ли не силой втолкнул Амос.

– Что это было? – только и смог произнести электрокинетик.

– Это Делия. Игнорируйте ее.

– Не сказал бы, что это просто…

– Делия есть Делия, – болезненно поморщился начальник охраны. – Думаю, экскурсия получилась достаточно насыщенной, пора ее завершать.

Такой вариант Кигана не устраивал, но выспрашивать Амоса и дальше было опасно: тогда он вполне мог распрощаться с ролью потенциального проверяющего. Таким сотрудникам наверняка известно все о самых опасных пациентах, уж они-то фразу «Делия есть Делия» поймут!

Поэтому Киган был вынужден действовать осторожней. Но он хотя бы получил четкую цель, ему не нужно было больше думать о десятках пациентов, которых он сегодня увидел, он теперь знал, кого искать.

Чтобы избежать лишних подозрений, он отправился в выделенную ему комнату – и почти сразу обнаружил там Триана, сидящего за столом так, будто его сюда пригласили. В иных обстоятельствах Киган вышвырнул бы его вон без лишних слов, а теперь был даже рад, что легионер прекратил маскироваться под комочек пыли, его не нужно искать.

Убедившись, что Амос ушел, Киган закрыл дверь и объявил:

– Я знаю, кого нам нужно допросить! Ее зовут Делия.

– Верно, – кивнул Триан. – Делия Этерион.

– Да чтоб тебя… Как ты все время это делаешь?!

Он понятия не имел, чем занимался на станции легионер, но не сомневался, что уж на этот раз обошел его. Однако сейчас Триан не просто знал больше, он равнодушно протянул электрокинетику компьютерную карту с копией личного дела, которую никак не мог получить.

Делая вид, что все в порядке и он сам не ожидал меньшего от легионера, Киган приступил к чтению.

Делия Этерион провела в заточении большую часть своей жизни. Немногим меньше она отдала обучению в специальном корпусе. Между этими двумя периодами затаился ничтожный срок в пару лет, когда она была свободна.

Она оказалась невероятно талантлива от природы, умна и настойчива. После выпускных экзаменов она сразу получила первый номер среди телекинетиков, такое редко, но случалось. Делия быстро доказала, что ее дар оценили верно, она шутя выполнила несколько сложнейших миссий. Отдел телекинеза ликовал, им казалось, что они нашли того самого идеального чемпиона, который на десятилетия укрепит их позиции в специальном корпусе. Делия становилась сильнее каждый месяц, к ее способностям добавилась уникальная техника их использования, изобретенная ею.

Ну а спустя год грянула первая трагедия. Во время освобождения заложников погибли не только все террористы, но и группа захвата, подбиравшаяся к ним. Гадать, кто виноват, не приходилось, Делия попросту небрежно обрушила на них металлическую плиту, не разбираясь, где свои, а где чужие.

Тогда дело закончилось строгим выговором. Защита настаивала на том, что из-за накала страстей и неопытности Делия не рассчитала свои силы, теперь она невероятно страдает и никогда не повторит подобную ошибку. Сама Делия на суде благоразумно помалкивала.

Еще через несколько месяцев она не стала спасать пассажирский корабль. Точнее, под угрозой оказались два корабля, на которые напали пираты. Делия предпочла защитить один корабль и уничтожить пиратов – вместо того, чтобы уберечь оба, упустив при этом преступников. Ситуация была неоднозначная, Делии снова позволили остаться в строю, однако присматриваться к ней стали внимательней.

Ее финальной ошибкой стало уничтожение пассажирского транспорта. На нем установили несколько взрывных устройств и направили к станции общего пользования. Делия сочла, что риск не найти все бомбы слишком велик, и попросту подорвала корабль в космосе, легко пожертвовав жизнями пяти тысяч человек. Читая об этом, Киган искренне надеялся, что Альда никогда не увидит личное дело своей матери.

Естественно, такую массовую смерть скрыть уже не могли. Делию отправили на повторное медицинское обследование, которое и показало, что она клиническая социопатка. Она не получала удовольствия от убийства людей, ей просто было плевать на чужие жизни. Если убивать не обязательно – хорошо. Но если нужно убить кого-то, чтобы выполнить задание, – тоже допустимо. Делии невозможно было объяснить, почему нельзя было взрывать корабль. Она терпеливо доказывала, что убила пять тысяч человек, чтобы спасти сто тысяч. Конечно, она могла бы рискнуть собой, сражаясь за те пять тысяч жизней, однако такой вариант ее не устраивал, потому что она слишком уникальна и ценна для флота. Ею руководил лишь здравый смысл, она была абсолютно не способна на эмпатию.

Выяснилось, что указания на патологию были и раньше, но в отделе телекинеза их старательно скрывали. Вполне могло оказаться, что именно такое аномальное развитие головного мозга и стало залогом исключительных способностей Делии. Администраторы надеялись, что высокий интеллект позволит ей попросту выучить необходимые правила поведения, запомнить, что человеческие жизни – не один из расходных материалов победы… Да не сложилось.

Делию решено было изолировать. Она предсказуемо выступила против такой идеи, но отдел телепатии и телекинетик, имя которого по какой-то причине засекретили, помогли ее поймать. Ей вживили блок-имплант и отправили в закрытую клинику. Ее имя удалили везде, где только можно. Она была в строю недолго, и архивные документы быстренько подкорректировали. Вот поэтому и казалось, что солдата с таким номером никогда не существовало, поэтому ее так сложно было найти…

Все эти годы она провела взаперти – сначала в другой больнице, потом ее перевели на «Метиду». И все врачи, которые работали с ней, были единодушны во мнении, что Делия никогда не изменится. Не сможет просто. Она до сих пор не понимала, за что ее наказали, да и не пыталась понять.

– Короче, все плохо, – резюмировал Киган, закрыв карту. – Не думаю, что ей захочется раскаяться на камеру ради Альды… Хотя попытаться стоит…

– Не захочется, – указал Триан. – Она не поймет, зачем это нужно. Полагаю, уровень ее социопатии даже занижен в этом деле.

– Зачем им занижать такое?

– Чтобы оставить ее в живых. Она ценна как научный экземпляр, и сам факт рождения Альды служит тому доказательством. Но судя по тому, что я вижу, Делия Этерион намного опасней, чем указано в ее личном деле.

– Ну и как нам тогда быть? – растерялся электрокинетик.

– Поиск ответа на этот увлекательный вопрос я оставляю тебе.

– Чего?..

– А ты решил, я принес тебе ее карту для чтения на досуге? Ты должен четко понимать, с кем имеешь дело, и дальше наблюдать за ней. Думай, как ее можно использовать для помощи Мазарин.

– Я-то сделаю, но… Ты чем себя займешь? Будешь стоять рядом и критиковать?

– Мои занятия – не твоя забота, – спокойно указал Триан. – Мои планы пришлось подкорректировать. Поэтому работа с Делией остается за тобой. Это не опасно, пока у нее в голове имплант. Постарайся, чтобы хотя бы это не изменилось, потому что высока вероятность, что в условиях «Метиды» трупов на ее счету может стать намного больше.