Коплан

Глава I

Сидя в своем кабинете на пятом этаже темно-серого здания, занимаемого в Монреале службами Министерства гражданства и иммиграции, Джеймс У. Синклер занимался своей обычной работой.

Используя все возможности самой современной техники, Джеймс Синклер следил за передвижением иностранцев по территории доминиона. Он без конца сверял даты отъезда, заявленные в отрывных листках паспортов путешественников, которые доставляла полиция портов, аэропортов и пограничных постов, с датами истечения срока визы.

Сроки совпадали отнюдь не всегда. Собственно говоря, они совпадали очень редко, потому что тысячи причин могли задержать людей в стране, хотя первоначально они об этом даже не помышляли.

Эти «неуезжающие», независимо от того, была ли причина их приезда личной, туристической или деловой, иногда задерживались довольно надолго, и зачастую причины их задержки были вполне уважительными.

Но в этом было необходимо удостовериться и найти тех проходимцев, которые желали незаконно поселиться на территории Канады.

Джеймс Синклер собрал свою обычную дневную добычу: полдюжины фамилий людей, нарушивших сроки, предписанные их визой. Взяв первую карточку, он быстро пробежал ее глазами: «Дюпюи Фернан. Гражданин Франции. Чиновник Министерства экономики. Цель поездки: туризм».

Синклер поморщился. Французский подданный, занимающий официальный пост, заслуживал некоторого почтения, даже если приехал в Монреаль как частное лицо. Тем не менее, поскольку он должен был покинуть Канаду уже неделю назад, придется проводить скучное расследование.

Министерский чиновник вызвал инспектора Честера Мейранда, специализировавшегося на делах такого рода.

Примерно сорока лет, среднего роста, худощавый, Мейранд казался вечно озабоченным своими семейными проблемами. Многое считали, что он рассеян и все его внимание поглощают личные дела, но это было отнюдь не так.

Его внешний вид был только маской, под защитой которой он размышлял быстро и совершенно ясно.

Синклер это прекрасно знал, но даже и он иногда поддавался первому впечатлению от его внешности.

— Вы можете начать расследование по этому Фернану Дюпюи? — спросил он, словно сожалея, что отрывает Мейранда от его мрачных мыслей. — Вот обычное досье: въездная карточка, номер и тип визы, выданной нашим консульством в Париже, контрольный листок, поступивший с пограничного поста в Форт Эри, адрес, указанный приезжим. Это отель «Виндзор». Для начала посмотрите, продолжает ли он жить там.

Последняя рекомендация была излишней, поскольку инспектор всегда начинал именно с этого: с проверки последнего места жительства, указанного приезжим.

— Этот Дюпюи приезжал в Канаду раньше? — осведомился Мейранд, изучая документы, переданные ему Синклером.

— Да, — ответил тот. — Он приезжал в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году, но тогда он выполнял официальную миссию. Все детали на дополнительном листке.

Инспектор посмотрел документ.

— В тот раз он отбыл в США, — задумчиво констатировал он. — Да, я начинаю думать, что здесь что-то не так… Кстати, если вы случайно получите уведомление о его отъезде, не забудьте сообщить мне.

— Да, да, не сомневайтесь, — уверил Джеймс Синклер. — Будьте полюбезнее с этим французом, если найдете его. Попросите его просто узаконить свое положение — продлить визу или назначить дату отъезда. Он, наверное, забыл, что срок его вида на жительство истек.

— Пора бы вам понять, что полицейские вовсе не неотесанные хамы, — пробурчал Мейранд, который был очень обидчив.

Он сунул тощее досье во внутренний карман и вышел.

Мелкий, частый дождь заливал Доминион-сквер, когда Мейранд поднимался по ступенькам отеля «Виндзор».

Он прошел налево, к окошку администратора, который знал его в лицо, и без всяких предисловий спросил:

— Проживает ли у вас некий Фернан Дюпюи из Парижа?

— Нет, — ответил администратор, даже не сверяясь с книгой. — Этот человек уехал… где-то неделю назад.

«Значит, — подумал инспектор, — точно в момент истечения срока вида на жительство».

Он готов был поспорить, что отрывной листок паспорта этого Дюпюи, взятый при его отъезде из Канады, был потерян агентами контрольной службы или же они попросту забыли его оторвать. Из десяти дел, которые он вел, восемь являлись результатом подобной небрежности.

— Назовите дату, — попросил он.

Почтительный и вышколенный служащий сообщил ему:

— Этот джентльмен оплатил свой счет десятого октября до трех часов пополудни.

Мейранд записал ответ в свой блокнот и продолжил:

— Он оставил адрес, куда пересылать почту, которая могла прийти сюда?

Администратор обратился к другому служащему. Тот поискал в ящике «Почта».

— У меня нет карточки на фамилию Дюпюи, — ответил он, подняв глаза. — Если он ее заполнял, то, должно быть, она была уничтожена на следующий день после даты отъезда, назначенной клиентом.

Мейранд кивнул.

— Спасибо, — сказал он и направился к стойке начальника носильщиков.

Достав из кармана антропометрическую карточку с фотографией Дюпюи, он показал ее служащему отеля.

— Вы помните этого приезжего? — спросил он человека в светло-серой форме.

Тот тоже знал характер работы Мейранда. Наморщив лоб, он всмотрелся в фото.

— Да, прекрасно помню, — уверил он. — Высокий тип, широкоплечий…

Действительно, в документе указывался рост: метр восемьдесят пять.

— Этот господин приказал отнести свой багаж в машину, доставляющую клиентов отеля к автобусу, идущему в аэропорт, или взял такси?

Начальник носильщиков задумался и заявил:

— Он уехал не на нашей машине. Она всегда стоит у другого выхода, а он прошел с носильщиком мимо меня и вышел в сквер.

— Значит, можно предположить, что он взял такси, — недовольно заключил Мейранд.

Он простился с собеседником и направился к выходу. Подойдя к швейцару в непромокаемом плаще с широкими отворотами на рукавах и в фуражке, который стоял с зонтиком наготове, чтобы сразу раскрыть его над головами людей, выходящих из машин перед гостиницей, инспектор снова достал фотографию Фернана Дюпюи.

— Примерно неделю назад этот человек, очевидно, просил вас остановить для него такси. Вы не могли бы мне сказать, какой адрес он назвал шоферу?

Озабоченный швейцар разглядывал снимок.

— Честно говоря, я не помню, — признался он через некоторое время. — Вы знаете, здесь проходит столько народу…

— Согласен, но все-таки попытайтесь вспомнить. Этот француз назвал вокзал, аэропорт или адрес в Монреале?

Швейцар подумал секунд пятнадцать.

— Нет, не хочу вводить вас в заблуждение, — заявил он наконец, — я не могу вам сказать. Я даже не уверен, что слышал адрес, потому что часто мне приходится вызывать одновременно несколько такси.

— Жаль, — проронил Мейранд. — До свидания… — И он ушел под дождем, сунув руки в карманы.

Он отправился в Главное управление канадской королевской конной полиции, где зашел в отдел, занимающийся надзором за иностранцами.

— Проведите обычную проверку по одному французу. Фамилия Дюпюи, туристическая виза тип 1С. За ним нет ничего особенного, просто не выехал из страны в положенный срок, — устало попросил он своего коллегу Таккера, вписывавшего в карточки новые данные.

Он положил на стол Таккера документы, полученные в иммиграционной службе, которые должны были послужить основой для нового административного документа.

Таккер бросил на бумаги рассеянный взгляд.

— Зайдите завтра утром, — сказал он Мейранду. — Если этот человек еще в Монреале, к десяти часам я буду это знать.

На следующий день инспектор получил от Таккера отрицательный ответ. Когда он забирал свое тонкое досье, коллега рассказал:

— Пока что нет никаких новостей. Имя вашего типа не обнаружено в списках выезжавших ни в порту, ни в Дорвале[19]. Муниципальная полиция не зарегистрировала несчастного случая, жертвой которого стал бы ваш клиент. Нет его и в списках умерших в больницах. Я отправил запрос в национальный розыск и попросил навести справки в США.

— Иначе говоря, — подытожил Мейранд, — вполне возможно, что Фернан Дюпюи все еще находится в Монреале, но скрывается. Я буду ожидать результата ваших розысков, и сам постараюсь найти его след… У вас нет никаких сведений о том, как он проводил время, когда действовал его вид на жительство?

— Немного, — сказал Таккер. — Он ездил на экскурсию по городу в автобусе «Грей Лайнз», что довольно странно, поскольку он бывал в Монреале раньше и должен хорошо знать город. Если не считать этого, известно, что он много времени проводил вне отеля, но ни разу не звонил по телефону из «Виндзора» и ему туда тоже не звонили. Это весьма странно для человека, имевшего знакомства в деловых кругах, а возможно, и друзей в городе.

Мейранд задумчиво проговорил:

— Может быть, он хотел избежать светских обязанностей… Если в это замешана какая-нибудь девица, я тоже не удивлюсь. Эти французы…

Он грустно улыбнулся и продолжил:

— В общем, это нам почти ничего не дало. Если узнаете что-то конкретное, немедленно сообщите в иммиграционную службу. Я заеду к вам завтра, во второй половине дня.

Таккер кивнул и вновь погрузился в изучение своих карточек.

Выйдя на улицу, инспектор подумал, что его работа очень утомительна и, в отличие от розысков, ведущих к аресту преступника, не приносит ни малейшего удовлетворения, поскольку в подавляющем большинстве случаев его расследования приводили к административному наказанию или к вежливому предупреждению почтенному, но беззаботному путешественнику.

Однако, будучи дисциплинированным служащим генерал-губернаторства, Мейранд делал все, что мог, стараясь решить проблему с Фернаном Дюпюи, подозреваемым в незаконном пребывании на территории страны.

Поскольку следы француза терялись сразу после его выхода из отеля «Виндзор», нужно было попытаться установить его времяпрепровождение до этого момента.

Инспектор вернулся в гостиницу, чтобы допросить, одного за другим, бармена, метрдотеля ресторана и служащего, занимающегося бронированием билетов на спектакли и на все виды транспорта.

Но это ничего не дало: ни один из допрошенных не мог ответить, обращался ли к нему Дюпюи один или вместе с кем-то еще. Было похоже, что, хотя Дюпюи жил в «Виндзоре», питался он не в отеле и даже не выпил в баре ни единого стакана.

Устав, Мейранд вызвал детектива отеля. В принципе, основной его задачей было следить, не появился ли среди клиентов международный аферист или субъект, внесенный в «черный список» полиции. Его прямое вмешательство при краже или скандале было невероятно редким.

— Вы не заметили ничего особенного относительно этого жильца? — осведомился Мейранд, протягивая штатному хранителю репутации отеля регистрационную карточку, составленную в полиции.

Питер Гибсон приближался к пятидесяти. Хорошего покроя темный костюм и благородная внешность делали его неотличимым от клиентов. Когда он ходил по коридорам или по холлу, даже персонал путал его с жильцами.

Гибсон поправил очки и стал изучать антропометрические данные.

— Нет, абсолютно ничего, — ответил он, посмотрев на инспектора. — Я раза три-четыре сталкивался с ним и уверен, что он не зарегистрирован как карманник.

— Это мне известно, — сказал Мейранд с некоторым нетерпением. — Вы видели, чтобы он разговаривал с кем-нибудь в холле?

— Нет, — ответил Гибсон. — Всякий раз, когда я видел его, он был в пальто и шляпе и куда-то спешил. Насколько мне известно, он не сидел ни в холле, ни в читальном салоне.

— Вы не видели его раньше?

— Не думаю. Я хорошо помню лица людей, проведших в «Виндзоре» хотя бы несколько дней. Почему вы меня об этом спросили?

— Потому что этот самый Дюпюи приезжал в Монреаль три года назад.

— Значит, он жил не здесь, — твердо заявил Гибсон. Это была правда. Мейранд знал, что в свой предыдущий визит француз жил на маленькой меблированной вилле на границе парка Мон Руаяль, снятой для него одним из сотрудников французского посольства в Оттаве. В то время Дюпюи мог поужинать в «Виндзоре» с земляком, что и определило последующий выбор этого отеля, но Гибсон ничего об этом не помнил.

— На него поступила жалоба? — спросил слегка заинтригованный детектив.

— Нет, — уклончиво ответил Мейранд. — Просто не можем найти следов его отъезда из страны. Во время проживания он что-нибудь клал в сейф отеля?

Одной из служебных обязанностей Гибсона было каждый день составлять полный список ценных предметов и денежных сумм, доверяемых приезжими дирекции отеля.

Он не помнил наизусть всего и, желая дать инспектору абсолютно точные сведения, перелистал свою большую картотеку.

Наконец он произнес:

— Нет… Я ничего не нахожу. — Мейранд слегка пожал плечами:

— Похоже, что он не имел больших ценностей… Что я и хотел узнать. Спасибо, Гибсон. До встречи.

Потом полицейский отправился под дождем на Шербук-стрит, во французское консульство.

Обычно французские чиновники, даже если их приезд не носит официального характера, делают визит вежливости консулу, представляющему их страну.

Но Мейранда в очередной раз ждало разочарование. Фернан Дюпюи не появлялся в консульстве и даже не сообщил о своем приезде по телефону.

Инспектор начал думать, не выполняет ли Дюпюи в Монреале секретную миссию. В этом случае если кто и должен быть в курсе действий французского чиновника, так это посольство Франции в Оттаве.

Мейранд изложил дело по телефону сотруднику соответствующего отдела. Ему пришлось долго ждать, поскольку собеседник был вынужден справляться у других людей.

Наконец он услышал:

— Мы не были извещены о приезде месье Дюпюи в Канаду. Если он здесь, его поездка не имеет никакого отношения к его профессиональной деятельности. Мне очень жаль, что я не могу дать вам объяснения по поводу его приезда в страну.

Мейранд испытал неприятное чувство. В голосе собеседника он уловил суховатую нотку и желание соблюсти дистанцию, как будто он сказал непристойность или влез в дело, не касающееся его.

— Я считаю, что обращение к вам, в посольство, будет правильным шагом, — сказал он. — Если бы я мог связаться с месье Дюпюи через вас, все проблемы были бы улажены без формальностей. Теперь же мы вынуждены объявить его розыск, потому что должны выяснить причину его исчезновения. Мы пошлем официальный запрос, вернулся ли ваш гражданин в свою страну, поскольку возможно, что один из наших пограничных постов допустил ошибку.

— Прекрасно. Мы все выясним в Париже сразу же после получения вашего запроса, — сообщил его собеседник и тут же положил трубку.

У инспектора мелькнула мысль, что он поставил атташе посольства в неловкое положение, но не понял почему. Как бы то ни было, Мейранд был вынужден ждать развития событий. Без новых данных продолжение поисков в Монреале было невозможным.

Дирекция надзора за иностранцами запустила механизм, который неторопливо и безупречно будет теперь стараться найти потерявшегося где-то приезжего.

Глава II

Получив вызов, Франсис Коплан решительным шагом вошел в кабинет Старика, пожал ему руку и увидел на его лице веселое выражение, появлявшееся в исключительно редких случаях.

Не имея особых причин для веселья, Коплан с каменным лицом снял мокрый плащ.

— Повесьте его на вешалку, — посоветовал Старик с отеческой доброжелательностью. — Садитесь, закуривайте и раскрывайте пошире уши. У меня есть для вас задание, которое наверняка станет самым интересным за всю вашу карьеру.

Коплан машинально сделал все, что советовал начальник, и, устремив на него непроницаемый взгляд, сказал:

— У меня довольно своеобразные представления о привлекательности задания, и, боюсь, они не полностью совпадают с вашими. Данный случай представляется мне идеальной возможностью сравнить наши вкусы.

Едва прикрытая дерзость его слов не нарушила отличного настроения Старика.

— На этот раз вам придется превзойти самого себя, — усмехнулся он, и за толстыми стеклами очков его глаза светились хитростью. — Я поручу вам расследование вашего исчезновения!

Брови Коплана взметнулись вверх, и это был единственный видимый признак его удивления.

— Мне довольно часто приходится исчезать, но я никогда не теряю себя из виду, — заметил он, чуть улыбнувшись. — На первый взгляд это расследование обещает быть коротким.

— Отнюдь, — возразил Старик, вся веселость которого вмиг исчезла. — Оно, напротив, грозит стать очень сложным. Судите сами: вчера я получил из МИДа разъяренную ноту, обвинявшую меня в том, что я отправил вас в Канаду, не поставив в известность наше посольство в Оттаве, хотя вы якобы действуете там под видом чиновника Министерства экономики Фернана Дюпюи.

На лбу Коплана прорезались три морщины. Он полуприкрыл глаза.

— Фернан Дюпюи… — прошептал он. — Легенда, по которой я работал три года назад, занимаясь делом Стрепера, Базальдо и прочих?

— Совершенно верно, — подчеркнул Старик. — Вот что произошло: контролер иммиграционной службы известил наше посольство, что некий Дюпюи не выехал из страны в предусмотренный срок, по крайней мере, так кажется. Принимая во внимание должность пропавшего, полицейский спросил, известно ли экономическому отделу о его передвижениях. Быстрая проверка по картотеке — и дипломат выясняет, что в действительности этот Дюпюи — сотрудник спецслужбы… и теоретически не должен находиться в данный момент в Канаде. Наш чиновник в Оттаве выкручивается как может, уверяя, будто Дюпюи находится в стране в качестве туриста, и, следовательно, посольство ничего не знает о его действиях. После этого разговора он, естественно, бросается к передатчику, чтобы проинформировать МИД, и на меня в очередной раз сыплются шишки.

Коплан задумчиво сделал длинную затяжку и медленно выдохнул дым.

— Итак, неизвестный действует в Канаде, выдавая себя за меня, — подумал он вслух. — Мне это не очень нравится. Какие у него могут быть мотивы?

— Какими бы они ни были, мы можем сказать, что это очень тревожно, — сказал Старик, смахивая пепел со стола. — Почти невозможно, чтобы одним из ваших «запасных» имен воспользовался заурядный уголовник. На мой взгляд, это самозванство является частью какого-то плана.

— Однако этот тип не очень ловок, — заметил Коплан. — Он уже попал на заметку канадской полиции и может догадаться, что мы скоро обо всем узнаем.

— Да, но, может быть, для него это не важно. Представьте себе, что в данный момент он уже осуществил свой план и его работа закончена. Если он скрылся, вам придется искать его след.

Коплан задумчиво постукивал указательным пальцем по кончику сигареты.

— Этой историей надо заняться издалека, — решил он. — Прежде всего, где и как удалось увидеть или сфотографировать данные паспорта, которым я пользовался в той истории? Подождите, я постараюсь вспомнить…

Глядя в одну точку, он пытался воскресить в памяти подробности смертельной схватки, приведшей к уничтожению шпионской сети, охотившейся за научной информацией.

— Не ломайте себе голову, я достал досье, — сказал Старик, открывая один из боковых ящиков стола. — В нем есть оригинал вашего рапорта.

Коплан взял пронумерованные документы из серой картонной папки и пролистал их. Одни он просматривал очень бегло, другие внимательно читал. Он быстро вспомнил все подробности: убийство Джонатана Стрепера, Тео Уоллиса и Рене Маркотта (все трое были агентами французской разведки) стало вступлением, затем выход на Базальдо, жестокие схватки в Монреале и Нью-Йорке и, наконец, арест главаря банды после тяжелых потерь с обеих сторон.

Коплан поднял глаза.

— Самое любопытное, — произнес он, — что все основные действующие лица умерли или сидят в тюрьме. Не понимаю, как в таком случае один из них мог не только узнать данные моего паспорта, но и перевоплотиться в меня через такой короткий срок после разгрома сети.

— Надо думать, чистка была не такой полной, как вы считали, — философски заключил Старик. — Один из этих типов ускользнул. И он знает вас в лицо.

Вдруг Коплан стукнул себя по лбу.

— А ведь паспорта в досье нет! Куда он делся? — Ошеломленный Старик ответил не сразу.

— Вы должны это знать лучше меня, — буркнул он наконец. — Если книжечки нет, значит, вы не вернули ее после возвращения. Может быть, вы сами уничтожили ее, прежде чем попасть в руки противника?

Коплан задумчиво раздавил окурок в пепельнице.

— Насколько я помню, нет… Кстати, а как проходило мое возвращение?

Он задал этот вопрос сам себе, поскольку в досье не было ничего по этому поводу.

Углубившись в воспоминания, он начал рассказывать:

— Из Монреаля до Торонто я доехал на машине. Там я сел в самолет и улетел в Нью-Йорк, где в события вмешалось ФБР…

И вдруг его осенило, и он щелкнул пальцами.

— Вспомнил! У красотки Кэрол Мэттьюс меня ждала западня. Пока ее дружки Арлан и Бадди держали меня на мушке, милашка обыскала мои карманы. Мой бумажник, паспорт и пистолет остались на столе, когда троица повезла меня на Манхэттен, в склад «Уотерфронт». После этого события понеслись так быстро, что я уже не вернулся в квартиру Кэрол. Выход на сцену агента ФБР Спалдинга позволил мне вернуть себе настоящее имя, под которым я и вернулся во Францию.

Старик с наслаждением потер руки.

— Вот видите, — саркастически заметил он, — в огне боя вы бросаетесь в атаку, не обращая внимания на детали. А потом в один прекрасный день что-то падает вам на голову. Нам на голову, мне… Я вдалбливаю это в головы всем агентам Службы стечение многих лет: когда вы выполняете задание, ничего не забывайте! Никогда!

Коплан счел момент неблагоприятным для того, чтобы высказывать пришедшее ему в голову возражение: очень удобно ничего не забывать, когда спокойно рассуждаешь в уютном кабинете, но все выглядит совсем иначе «на местности», когда слежка, схватки и сведения счетов следуют друг за другом в ускоренном темпе.

— Вино налито, надо его пить, — вздохнул Старик. — Содержимое бокала дегустировать будете вы. Если я правильно понимаю, никто даже не пытался подделать ваш паспорт. Его просто похитили и используют оригинал.

— Весьма вероятно, — согласился Коплан. — Гораздо проще заменить фотографию, чем делать весь паспорт с визами и печатями. Тем не менее факты таковы: Кэрол умерла, Арлан ненадолго пережил ее, а Бадди…

Он замолчал и продолжил другим тоном:

— Этот Бадди, которого я принимал за законченного негодяя, на самом деле оказался специальным агентом Норманом Дангеном, внедренным в сеть Гарриссона. После ликвидации сети он должен был вернуться в квартиру Кэрол. Это может стать отправной точкой…

— Сомневаюсь, — возразил Старик. — Ваши личные вещи наверняка были похищены до прихода полиции.

В кабинете повисла тяжелая тишина.

— Да, — согласился наконец Франсис. — Лучше пойти по еще горячему следу, чем углубляться в далекое прошлое. Но существует ли след в полном смысле этого слова?

Старик снял очки и стал тщательно протирать стекла.

— Этого типа ищет канадская конная полиция, — напомнил он, прежде чем дохнуть на линзы. — Мне кажется, что первым делом надо установить с ней контакт. Официальная версия будет такой: исчезновение Фернана Дюпюи, подтвержденное Министерством экономики в Париже, встревожило посольство… с небольшим опозданием. Оно поручает одному из сотрудников своей службы безопасности — то есть вам провести расследование, действуя совместно с канадскими службами. Что вы об этом скажете?

Коплан полностью поддержал программу.

— Дюпюи будет считаться белым как снег, до того момента, как я его поймаю, — добавил он. — Вы рассчитываете на это, да?

— Совершенно верно… Вы должны будете уладить с этим месье проблему, касающуюся только нас. Если он счел удобным превратиться в вас, значит, намеревался извлечь пользу, втянув нас в дело. Потребуйте у него оплаты счета.

Коплан поудобнее уселся в кресле, взял новую сигарету и помял ее в пальцах.

— Этот самозванец, очевидно, принадлежал к уничтоженной нами сети Гарриссона, — сказал он. — Это позволяет предположить, что он сосредоточил свою деятельность на поисках научно-технических новинок. С какой целью он взял себе именно мое запасное имя, а не любое другое?

Старик взял досье, лежавшее перед Копланом, но не стал его раскрывать. Он скрестил руки на папке и произнес:

— Не забывайте, что главная цель этой сети не была достигнута. Ее попытка внедрить агента в канадскую организацию, называющуюся «Техническая полувоенная миссия», провалилась из-за отказа Джонатана Стрепера работать на них, а его убийство повлекло ее разгром. Но Советы никогда не признают свое поражение. У меня такое впечатление, что они дали немного улечься пене и теперь возвращаются к делу. Это очень ловкий ход и вполне в их стиле — восстановить организацию под руководством француза или человека, выдающего себя за такового, в стране, где у нас есть дальние родственники, чья привязанность к нам никогда не ослабевала.

Челюсти Коплана сжались. Он знал, что в этой работе допустим любой обман, любая подлость, но его бесило, что его легендой могли воспользоваться для того, чтобы обманывать доверчивых людей, симпатизирующих Франции.

Старик был достаточно хорошим психологом, чтобы заметить его настроение, и хорошим реалистом, чтобы воспользоваться ситуацией.

— Вы проведете красивый матч, — проговорил он, полуприкрыв глаза. — Коплан против Коплана.

Но Франсис не отреагировал на шутку.

— Второе издание сети Гарриссона будет уничтожено быстрее, чем первое, поверьте мне, — пообещал он со спокойной решительностью. — Я незамедлительно возьмусь за дело.

Старик поздравил себя с тем, что привел Коплана в нужное расположение духа:

— Ваш билет на самолет, завизированный паспорт, письмо для посольства готовы. Сможете вылетать, когда захотите.

На следующий день «Боинг-747» компании «Эр-Франс» нес Франсиса Коплана над Атлантикой. Полет на большой высоте лишал пассажиров всегда привлекательного зрелища моря или земли внизу, но зато они могли спокойно подумать.

Коплан не заинтересовался иллюстрированными журналами, которые раздавала стюардесса. Откинувшись на спинку кресла, положив руки на подлокотники и вытянув ноги, Коплан вспомнил свою прошлую поездку в Канаду.

Тогда в Торонто его встретил Перри Уолборн, который, к сожалению вскоре погиб. Через двое суток к ним присоединился Жиль Кордо.

Интересный человек этот Кордо.

Хрупкий блондин лет сорока, невысокого роста, очкарик, совершенно неприметный на вид. Он казался крайне робким, однако был невероятно энергичным и поражал коллег смелостью, когда обстоятельства вынуждали проявлять ее.

Что с ним стало?

Если он продолжал работать «под крышей» посольства, Коплан без колебаний снова взял бы его себе в помощники: Жиль Кордо знал об уничтоженной три года назад сети Гарриссона больше, чем сам Коплан. Он начинал расследование вместе с одним канадским инспектором — также погибшим, — он был в курсе обстоятельств смерти Стрепера, то есть он узнал о деле раньше, чем Старик. Так что Кордо был бы очень ценным помощником в распутывании этого клубка.

Из Монреаля Коплан сразу вылетел в Оттаву и прибыл туда в четыре часа пополудни. Взяв такси, он приехал в посольство незадолго до закрытия бюро.

Заранее предупрежденный, один из секретарей посольства немедленно принял его. Это был мужчина лет тридцати, с приветливым открытым лицом. Сердечно пожимая руку соотечественнику, он представился:

— Луи Нолен… Хорошо долетели?

— Прекрасно, хотя эти часовые пояса создают странное впечатление, что время остановилось: я прибыл в тот же час, когда вылетел из Парижа.

Нолен засмеялся.

— На «Конкорде» вы долетели бы еще до того, как вылетели. Снимайте пальто. Скотч, канадский рай или бурбон?

— Рай с содовой: фифти-фифти. Полагаю, вы получили шифровку из Парижа относительно истинной цели моего приезда?

— Да, разумеется. Я в курсе, — заявил Нолен, расставляя на столе стаканы и бутылку «Уильям Лоусон'с». — Значит, этот Дюпюи ваш коллега?

Коплан и бровью не повел. Он понял, что даже для людей из посольства Старик сохранил внешние приличия: исчезнувший считался не противником, а потерявшимся агентом. Он поддержал игру.

— Да… Ваш энергичный протест в МИД удивил нас, потому что сообщил нам о пребывании Дюпюи в Канаде и его исчезновении. Мы уже некоторое время не получали от него известий и считали, что он в США.

Нолен протянул собеседнику стакан, до середины наполненный янтарным напитком. Слегка нахмурившись, Нолен произнес:

— В таком случае я плохо понимаю, почему ваше начальство требует подать официальное заявление в полицию. Обычно в таких случаях действуют более… конфиденциально.

— Конечно, — согласился Коплан, — но на этот раз мы столкнулись с очень специфической проблемой. Прежде всего потому, что не знаем, зачем Дюпюи приехал в Канаду, затем потому, что величина территории страны представляет дополнительные сложности в розысках. Сотрудничество с полицией нам необходимо, поскольку она может найти Дюпюи живым или мертвым где угодно: хоть в Ванкувере, хоть в Новой Шотландии.

Нолен отпил глоток виски и кивнул головой.

— Верно, — сказал он. — Если у вас нет никакого следа, придется идти другим путем. Вы действительно опасаетесь, что с ним случилось несчастье?

— Да, — ответил Коплан с совершенно искренней интонацией. — Я этого очень боюсь… и дорого бы заплатил, чтобы узнать, что он все еще жив. У меня перед ним есть своего рода неоплаченный долг…

— А… — понимающе протянул Нолен. — Моя помощь вам обеспечена, но, по всей вероятности, вы ждете от меня немногого?

— Я хотел поговорить с вами, чтобы войти в обстановку. Может быть, мы могли бы это сделать за ужином?

— Великолепная идея, — одобрил Нолен. — Хотите, я свожу вас в «Турень»? Это лучший ресторан в столице. Единственный, где есть настоящая французская кухня.

— Хорошо. Скажите… Жиль Кордо все еще состоит в штате посольства?

Нолен, взявший бутылку «Уильям Лоусон'с», чтобы налить по второму стаканчику, замер.

— Кордо? — переспросил он, нахмурив брови. — Так вы не знаете, что он умер?

Лицо Коплана застыло.

— Умер? Когда?

— Ну… Подождите… Недели две назад. Точнее, девятого октября.

— Какова же причина смерти?

— Официально: сердечный приступ.

— Почему вы сказали «официально»?

Нолен наклонил бутылку, положил горлышком на край стакана Франсиса и начал наливать.

— Потому что это единственный диагноз, который смог сформулировать медэксперт после вскрытия, — прошептал он.

Глава III

Известие очень огорчило Коплана, но, кроме того, его поразили две вещи.

Жиль Кордо был единственным из работников посольства, кто своими глазами видел его три года назад, когда он действовал в Монреале под именем Фернана Дюпюи. К тому же он умер приблизительно в тот момент, когда второй Дюпюи — ненастоящий — исчез из обращения.

Совпадение настораживало: единственный свидетель, способный заметить подмену и разоблачить самозванца, умер как раз перед тем, как Фернан Дюпюи растворился в неизвестности.

Коплан невозмутимо заметил:

— Полагаю, что если было произведено вскрытие, значит, причина смерти казалась неестественной?

— Действительно, — согласился Нолен, наливая себе вторую порцию рая. — Во время медосмотров, которые Кордо проходил регулярно, у него никогда не было ни малейших признаков сердечной болезни. Если вы были с ним знакомы, то должны знать, что он был не более эмоционален, чем бетонная плита. Его внезапная смерть произвела настоящий шок. Принимая во внимание его истинные обязанности, мы, как вы догадались, не удовлетворились заключением районного врача, вызванного после обнаружения тела.

— Где его нашли?

— В его квартире, в Монреале. Он жил там с прошлого года, не имея больше видимых контактов с нашей администрацией. Разумеется, он продолжал исполнять свою роль информатора. Для прикрытия он работал журналистом, сотрудничая в одной ежедневной франкоязычной газете.

— И вскрытие не обнаружило ничего подозрительного? — спросил Коплан с некоторым недоверием.

— Ничего, — ответил Нолен, — хотя осмотр и анализы были очень тщательными. Будучи начальником службы безопасности, я внимательно следил за ними. Я сам осмотрел труп, исходя из предположения, что это ловко замаскированное преступление. И мне пришлось отказаться от своей идеи из-за отсутствия конкретных доказательств.

— А каково ваше впечатление? — спросил Франсис.

Нолен осушил свой стакан и поставил его на столик.

— Это трудно объяснить, — ответил он, глядя в одну точку. — В глубине души я не могу поверить, что этот физически здоровый человек враз умер от сердечного приступа. Это противоречит здравому смыслу. С другой стороны, я считаю эту смерть слишком идеальной, если так можно выразиться.

Коплан поднял на него заинтригованный взгляд, а Нолен продолжил, сунув одну руку в карман, а другую выставив перед собой и подняв палец, чтобы подчеркнуть свои слова:

— Вот смотрите: придя утром, домработница — у нее был ключ от дома — входит в гостиную и находит Кордо лежащим на ковре перед низким прямоугольным столиком. В комнате есть два кресла, длинный диван, а на подоконнике выходящего на залив большого окна стоит телефон. После осмотра врач дал заключение, что смерть наступила двенадцать часов назад, то есть накануне вечером. Вы можете себе представить такой внезапный сердечный приступ, что наш друг не успел ни дойти до кресла или дивана, чтобы сесть, ни сделать пару шагов к телефону?

Коплан с озабоченным видом потирал щеку.

— Вы говорили об этом врачу? — спросил он после паузы.

— Естественно… Он только развел руками, что было очень непонятно. Я забросал его вопросами, но так и не смог добиться четкого ответа, может человек быть мгновенно парализован сердечным приступом или нет.

Так ничего и не узнав, Коплан обратился к другой стороне проблемы:

— Вы смогли установить, были ли у Кордо гости непосредственно перед приступом?

Нолен поджал губы.

— Показания соседей ничего не дали. В коттедже я не обнаружил никаких следов, говоривших, что там побывал гость или гостья. К тому же по ковру до моего прихода топталось столько народу, что я ничего не смог обнаружить. Домработница категорически утверждает: в гостиной и на кухне был идеальный порядок. Ни виду не стояло ни бутылок, ни стаканов.

— Значит, Кордо поужинал не дома?

— Да, как обычно. Хоть в этом я уверен полностью. Персонал «Ланчиона», куда он ходил каждый вечер или почти каждый, засвидетельствовал это. Кордо ел много и с хорошим аппетитом.

— Его машину вы тоже обыскали?

— Как и все остальное. Как будто ничего не было похищено, и даже нет никаких следов поисков. Я забрал его бумажник и находившиеся у него… конфиденциальные, скажем так, бумаги и документы.

— Вы разрешите мне просмотреть их?

Нолен с любопытством уставился на него.

— Ну… Если вы хотите… Это представляет для вас интерес?

— Да, — сказал Коплан. — Кордо знал Фернана Дюпюи.

Сотрудник посольства удивился.

— Надо же! — произнес он. — Вы думаете, они могли встретиться?

— Я не думаю, я двигаюсь в темноте. Чем занимался Кордо? Я имею в виду — в плане разведки.

Нолен начал ходить по комнате.

— В Монреале мало работы. Здесь не разыгрываются крупные дипломатические партии и не скрываются самые важные военные секреты современности. В стратегическом плане страна плетется за Великобританией и США. Кордо был скорее наблюдателем, чем агентом разведки, и не имел четкого задания.

Вдруг он остановился перед Копланом и добавил:

— По крайней мере, насколько я знаю… Может быть, он получал приказы из Парижа?

У Коплана были веские основания полагать, что именно так все и было. Кордо имел номер MS-59. Он работал не на СВДКР[20], как Франсис, а получал директивы от другой службы, поскольку три года назад проводил свое расследование смерти Джонатана Стрепера.

— В общем, когда вы сообщили в МИД о смерти Кордо, вы заявили в своем рапорте, что его смерть вызвана сердечным приступом и никаких проблем не представляет, — настаивал Коплан.

— Ну да, — признался Нолен. — А что еще я мог написать?..

Помолчав, Коплан поднялся.

— Давайте пойдем ужинать, — предложил он.

Утром следующего дня Коплан вновь пришел в посольство, где опять встретился с Ноленом. Проведенный вместе вчерашний вечер укрепил их взаимную симпатию, потому что они заметили много схожего в характерах.

— Кто заменил Кордо? — спросил Франсис сразу же после обычных приветствий.

— Некто Лежандр, — ответил Нолен и наклонился, чтобы взять большой конверт из боковой ячейки сейфа. — Он находится в Монреале в течение недели, и я еще не имел возможности встретится с ним.

— Он приехал из метрополии?

— Да… В его биографии сказано, что ему тридцать шесть лет, женат, имеет двоих детей. Долгое время жил в США. Бывший офицер инженерных войск: Мадагаскар, Таити. После ухода из армии — инженер в службе общественных работ. Обосновался в Канаде в качестве иммигранта.

— Я его навещу. Дадите адрес?

— Охотно. Вот, взгляните, это документы, взятые мною из квартиры Кордо. Я должен передать их его преемнику. Не могли бы вы взять это на себя?

— Само собой. Это будет наилучшей визитной карточкой.

Коплан нагнулся вперед, упершись пальцами в стол, и стал смотреть пронумерованные документы, которые Нолен клал перед ним по мере того, как вынимал из конверта.

Там были письма частные и написанные на бланках торговых фирм и государственных учреждений, наброски статей, счета, страховые полисы; почти все то же самое, что можно найти у первого встречного. Коплан взял адресную книжку, быстро пролистал ее, потом осмотрел содержимое бумажника покойного.

— Я просмотрю все внимательнее после обеда, — сказал он, когда Нолен разложил перед ним все бумаги. — Некоторые документы могут приобрести смысл только после обмена телеграммами с моим шефом. Могу ли я передать сообщение через вашу шифровальную службу?

Он достал из кармана сложенный вчетверо листок и протянул его Нолену:

— Прочтите.

Начальник службы безопасности посольства развернул бумагу и прочел:

Жиль Кордо, он же MS-59, в прошлом участник дела сети Гарриссона, умер две недели назад. Мне неизвестно, на какую службу он работал. Выполнял ли он спецзадание, если да, то какое? FX-18.

На лице Нолена появилась полугорькая-полускептическая улыбка.

— Надеетесь получить ответ раньше чем через полгода? — спросил он.

— Через два часа, — ответил Коплан. — Сразу видно, что вы не знаете Старика.

Как он и предполагал, сразу после обеда посольство получило радиограмму, которую, расшифровав, доставили Нолену. Тот передал конверт Коплану, не распечатав его.

Ответ Старика был лаконичным:

Войдите в контакт с преемником Кордо Лежандром. Инструкции относительно вас ему уже посланы.

Коплан повернул бланк, чтобы показать его Нолену.

— Что и требовалось доказать. Большой босс опередил мои намерения. Где живет Лежандр?

— Одну секунду, — сказал Нолен, — сейчас посмотрю. Монреаль, улица Сент-Юбер, дом 9436. Телефон ДЮ 8-2264.

— Хорошо, запомнил. Теперь дайте мне досье. Я изучу его подробно после встречи с Лежандром.

Нолен взял конверт из ящика, куда убрал его утром.

— Не знаю, какая у вас идея, — сказал он, передавая бумаги, — но, если вы направите поиски в эту сторону, они могут вас увести очень далеко от дела Фернана Дюпюи. Даже если Дюпюи и Кордо были знакомы, вовсе не обязательно, что исчезновение первого и смерть второго как-то связаны между собой.

— Совершенно с вами согласен, — ответил Коплан. — Я не позволяю себе увлечься этой весьма странной смертью, которую врачи приписали естественной причине. Моей основной целью по-прежнему остаются поиски моего коллеги.

— Кстати, в Монреале вам нужно войти в контакт с инспектором Таккером из конной полиции. Они могут дать вам некоторые сведения относительно передвижений пропавшего перед тем моментом, как его след затерялся.

— Встречусь с ним прямо завтра. Да, вмешались ли правоохранительные органы Канады после объявления о смерти Кордо?

— Да, как и всегда в случае обнаружения трупа. Но поскольку отчет медэксперта исключил насильственную смерть и самоубийство, а из дома ничего не было похищено, следствие было чистой формальностью.

Коплан положил в свой портфель конверт с личными бумагами Кордо.

— Вы не могли бы дать мне машину? — попросил он. — Я намерен отправиться в Монреаль по шоссе и не думаю, что долго там пробуду.

— Сожалею, старина, но наш автопарк очень мал. Лучше обратитесь в агентство по прокату. По крайней мере выберете то, что вам нужно.

— О'кей! — согласился Франсис. — А пистолет мне лучше купить в ближайшем оружейном магазине?

Нолен улыбнулся.

— Нет, в этом мы не так бедны. Что вы хотите?

— Оружие калибра семь шестьдесят пять с высокой точностью стрельбы. И разрешение по всей форме. Не забывайте, что я становлюсь одним из ваших верных подчиненных.

— Тогда подтянитесь, сержант Коплан. Что будете пить, пока я схожу в арсенал: рай или скотч?

— Скотч, неразбавленный.

Нолен передал ему квадратную бутылку, два стакана и ушел со словами:

— Когда вернусь, выпьем на дорожку… Я на пять минут.

Коплан налил виски очень аккуратно, хотя его мысли были далеко-далеко…

На «шевроле В-8», выпущенном три года назад, Коплан въехал в Монреаль поздно вечером. Он доехал до «Риц-Карлтона», одного из огромных отелей, насчитывающих сотни номеров, занимающих целый квартал и имеющих все, что нужно постояльцам: магазины, агентства, газетные киоски, бар, ресторан и аптеку.

Едва вселившись в номер на двенадцатом этаже, он позвонил Лежандру и договорился встретиться с ним в пять часов дня завтра, у него дома.

После этого он принял ванну, велел подать в номер холодный ужин и выкурил последнюю за день сигарету.

Утром следующего дня он отправился в управление полиции, в отдел надзора за иностранцами.

Он назвал фамилии Таккера и Мейранда и был сразу приглашен в кабинет первого. Очевидно, этот инспектор собирал всю информацию по поискам пропавшего французского чиновника.

— Я ожидал визита представителя вашего посольства, — заявил Таккер, слегка пожав плечами. — Вы прекрасно знаете, что если мы что-нибудь узнаем, то сразу же известим вас.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, мистер Таккер, — ответил Коплан. — Я пришел не затем, чтобы спрашивать у вас новости. Я просто хотел бы увидеть находящуюся в вашем распоряжении антропометрическую карточку, чтобы проверить, действительно ли на фотографии изображен Фернан Дюпюи.

Глаза канадца сузились, взгляд стал подозрительным.

— Вы не уверены, что это именно он?

Коплан возразил:

— А как мы можем быть уверены? Никак нельзя исключать возможность, что его убили, чтобы завладеть документами, как, впрочем, и то, что он вдруг решил покончить с собой, никого не предупредив.

Таккер почесал затылок.

— Верно, — признал он. — Заодно вы удостоверите мне личность пропавшего…

— …основываясь на данных, предоставленных мне французской полицией, — договорил Коплан.

Таккер подумал, что проверка не будет лишней, тем более что в наше время с правительственными чиновниками часто случаются таинственные инциденты.

Он встал с кресла, достал из картотеки досье, вернулся к столу и передал Коплану карточку, к которой была прикреплена фотография, представленная при просьбе о выдаче визы.

Коплан изучил лицо неизвестного. Да, этот человек определенно имел некоторое сходство с ним: та же форма головы, те же серые глаза и волевой подбородок. Но уши были крупнее, лоб с более высокими залысинами, нос более грубой формы. Выражение лица он намеренно сделал вялым.

Описание человека заканчивали антропометрические данные: рост метр восемьдесят пять, вес семьдесят восемь килограммов. Место выдачи визы: Вашингтон. Пункт выезда в Канаду: Форт Эри.

— Это действительно Фернан Дюпюи, — уверил Коплан. — Подпись внизу карточки подлинная.

Теперь он знал наверняка, что самозванец возобновил визу в США, то есть в стране, где остался паспорт Франсиса.

Успокоившись, Таккер забрал картонный прямоугольник. Взглянув сбоку на своего гостя, он спросил:

— Вы также подтверждаете, что его поездка носит исключительно частный характер?

— Дюпюи приехал в Канаду по собственной инициативе, не имея инструкций от своего начальства. Это все, что я могу вам сказать, — ответил Коплан. — Когда его видели в последний раз?

— Когда он выходил из отеля «Виндзор»… Швейцар остановил для него такси, и после этого его след теряется. После получения заявления из вашего посольства инспектор Мейранд ищет шофера той машины. Со своей стороны, американцы заверили меня, что, если Дюпюи вернулся в США, он сделал это нелегально, поскольку его возвращение нигде не зарегистрировано.

Коплан изобразил тоску.

— Очень неприятное дело, — заключил он. — Семья пропавшего волнуется и надоедает нашей администрации. Родственники тоже не понимают, почему Дюпюи не предупредил никого из них, когда отправлялся в эту поездку.

Поставив локти на стол, Таккер остановил на Коплане подозрительный взгляд, в котором был оттенок сочувствия к собрату.

— Строго между нами, — шепнул он, — у вас нет причин думать, что его могли похитить?

— Откровенно говоря, нет. Также мы отклонили вероятность перехода на другую сторону, во всяком случае, перехода заранее обдуманного.

Таккер положил подбородок на сцепленные пальцы и вздохнул:

— Мы делаем все от нас зависящее, чтобы найти вашего соотечественника, — уверил он — Это может занять много времени… Наберитесь терпения.

— Мы понимаем, насколько сложна ваша задача, — ответил Коплан. — Я приехал в Монреаль не только по этому делу. Я остановился в «Риц-Карлтоне», где проживу неделю. Будьте любезны позвонить мне, если узнаете что-нибудь новое, особенно если инспектор Мейранд сумеет найти таксиста.

— Не волнуйтесь, я дам вам знать, — пообещал Таккер.

Глава IV

Серым, мокрым и холодным днем, предвещавшим близость первого снега, Коплан поехал на машине к Лежандру.

Улица Сент-Юбер, вытянувшаяся на несколько километров, почти вся была застроена очень похожими друг на друга двухэтажными домами, имеющими внешнюю лестницу, позволяющую подниматься прямо на второй этаж, минуя первый. Только изредка попадались более современные дома из красного кирпича.

Остановившись перед домом 9436, Коплан увидел, что Лежандр живет в доме старого стиля, скромном, но привлекательном. Уже начинало темнеть, и сквозь шторы на окне второго этажа пробивался свет.

Через несколько секунд после звонка дверь открылась. Коплана встретил сам Лежандр. Он был среднего роста, волосы подстрижены бобриком, лицо загорелое.

— Чертова погода! — буркнул он, быстро закрывая дверь. — Кажется, что это еще не самая худшая…

Он проводил Коплана в гостиную, где стояла почти удушающая жара, и добавил:

— Может быть, это связано с возрастом, но я становлюсь мерзлявым. Давайте мне ваше пальто, садитесь, выбирайте выпивку.

На маленьком столике были расставлены пять или шесть бутылок с различными спиртными напитками, графин воды, стаканы и две пепельницы.

Прежде чем опуститься в одно из глубоких кресел, Коплан достал из портфеля конверт, который принес хозяину дома.

— Это бумаги, оставшиеся от Кордо, — сказал он, протягивая конверт. — Точнее, те, что нашел Нолен. Возможно, есть и другие, которые ваш предшественник где-то спрятал… Вам легче судить, так ли это.

Лежандр взял конверт и положил его на банкетку.

— Всему свое время, — сказал он размеренным тоном. — Сначала скажите, какое отношение к этому имеете вы? Поверьте, я не испытываю к вам никакой неприязни и не принадлежу к тем, кто поддерживает мелочное соперничество между параллельными службами. Я получил приказ помогать вам и выполню его, но я хочу ясно понимать, что происходит.

Коплан протянул ему свои сигареты.

— В двух словах суть в следующем, — начал он, щелкнув зажигалкой. — Вполне возможно, что наши миссии пересекутся в одной точке. Эта точка — Кордо, чья смерть, на мой взгляд, произошла слишком вовремя, чтобы быть естественной.

Сидя с сигаретой в зубах, инженер подмигнул:

— По-вашему, его убили?

— Это только предположение, не подкрепленное конкретными доказательствами. Но его смерть может оказаться выгодной одному субъекту, чье исчезновение точно совпадает с этим роковым сердечным приступом.

Сильно заинтересовавшись, Лежандр вынул сигарету изо рта, не сводя глаз с Коплана.

— И кому это выгодно? — спросил он вполголоса.

— Типу, выдававшему себя за меня, — открыл Франсис с мрачной улыбкой. — Если Кордо и он столкнулись лицом к лицу, один из них должен был убрать другого, поскольку обман раскрылся.

Наступило молчание. Офицер в отставке заворчал:

— Черт… Это меняет мои перспективы. Вы в прошлом работали вместе с Кордо?

— Да, в пятьдесят седьмом. Если он продолжал плавать в тех же водах, роковая встреча была почти неизбежна. Именно поэтому я стараюсь узнать, каковы были его задачи в Монреале, перешедшие теперь к вам.

Будучи секретным агентом, Лежандр с трудом преодолел внутреннее недовольство, чтобы рассказать, пусть даже коллеге, о своей работе. Но, подчиняясь правилам дисциплины и имея прикрытие в виде прямого приказа, он наконец заявил:

— MS-59 должен был выявлять случаи коммунистического внедрения во франко-канадские круги.

Это не совпадало с тем, на что рассчитывал Коплан.

— Да? — удивленно переспросил он. — А каким образом это затрагивает нас? Я полагаю, канадцы сами выявляют и подавляют антигосударственные происки…

— Игра ведется более тонко, чем кажется на первый взгляд, — подчеркнул Лежандр. — Советы не пытаются проповедовать здесь свою доктрину или создавать партию. Они стараются направить общественное мнение на некоторые спорные проблемы. В частности, на ядерное оружие… Умонастроение франко-канадцев очень специфично, — продолжал Лежандр. — Они обожают Францию, но сохранили старую злобу на французов. Они не могут нам простить, что мы их бросили два века назад, упрекают, что мы не помогаем им справляться с трудностями, которые сами же и создали. Они комплексуют перед нами и в то же время бичуют наши недостатки. Умелая пропаганда вполне может повести их за собой.

— Понимаю, — сказал Коплан. — Если доминион встанет в оппозицию в ООН или НАТО, наша дипломатия потерпит еще одно поражение.

— Это-то и опасно! — заметил Лежандр. — Нам стараются вредить всеми способами по всему миру. Это может вызвать нашу изоляцию даже среди союзников. Так что нам приходится сражаться на этом поле, применяя соответствующие приемы. Миссия Кордо заключалась в том, чтобы бороться психологическим оружием, частично в тени, частично открыто.

Коплан задумался.

— Из этого следует, — заключил он, — что наш друг должен был вращаться в крайне левых кругах?

— Он должен был внедряться в пропагандистские центры противника, — уточнил Лежандр, — а затем разлагать их, выявлять заводил и провоцировать их арест или бегство, если на них имелось что-то компрометирующее.

Коплан поморщился:

— Ну тогда мотив для его убийства мог быть у многих.

— Да, тем более что он уже нанес им значительный урон. Если его действительно убили, придется просмотреть все его отчеты, а это, признаюсь, выходит за рамки моей компетенции. Какова бы ни была причина его смерти, я не могу ею заниматься. Я здесь затем, чтобы принять эстафету. Я должен начинать с нуля, потому что между тем, чем занимался Кордо, и моими обязанностями связи нет.

— Его смерть должна стать барьером между прошлым и будущим, — согласился Коплан. — Это разумная предосторожность, но она не облегчает мою задачу.

— Она вам не помеха. Можете делать что захотите, за одним исключением: вы полностью прекратите контакты со мной. Как вы понимаете, это не-об-хо-ди-мо.

— Я разделяю вашу точку зрения, — сказал Франсис. — Для вас было бы опасно гоняться за двумя зайцами. Тем не менее предупреждаю: если вдруг вам однажды представят некоего Фернана Дюпюи, остерегайтесь. Немедленно свяжитесь с Ноленом из посольства и временно исчезните из обращения. Этот тип моего роста, лоб открыт больше, тот же цвет глаз, уши крупнее.

— Занесу его в мой «черный список» под номером один, — пообещал Лежандр, внимательно разглядывая своего собеседника, чтобы лучше запомнить его лице. — Может быть, теперь чокнемся?

Они чокнулись и отпили по глотку коктейля, приготовленного инженером: треть мартини, две трети виски и кубик льда. Затем они снова закурили. Снаружи завывал ветер.

— Давайте разберем бумаги, — сказал Лежандр, взяв конверт. — Надеюсь, в них окажутся сведения, которые будут вам полезны.

Коплан сел на банкетку рядом с хозяином дома, чтобы рассматривать бумаги одновременно с ним. Лежандр передавал их ему по мере того, как разбирался с ними, иногда сопровождая жестом или коротким комментарием.

— Не представляет интереса… Письмо от поставщика… Письмо из Франции, личное… Приглашение…

Он долго всматривался в совершенно безобидный, текст, напечатанный на машинке, отправленный из Оттавы и подписанный «Пьер». Он передал его Франсису со словами:

— Посмотрите! Для меня это не имеет особого значения, но, может быть, для вас…

Коплан прочитал в свою очередь:

Коплан мысленно провел параллель: пятого Кордо приглашают на вечеринку; девятого вечером он внезапно умирает; десятого Дюпюи исчезает. Эта цепочка событий навела Франсиса на мысль, что встреча могла произойти у этого Пьера.

— Жаль, что у нас нет фамилии или адреса приглашающего, — разочарованно заметил он. — Кажется, у него были отличные отношения с нашим другом.

— Загляните в адресную книжку, — рассеянно предложил Лежандр, продолжая осмотр. — Вам может помочь имя.

Коплан пробежал всю книжечку, страницу за страницей, но не нашел не только ни одного Пьера, но даже ни одного имени, начинающегося на «П».

Тем временем на его коленях скопилась целая стопка бумаг, заслуживших от инженера только презрительное бурчание.

— Я ничего не нашел, — сказал Коплан. — Нет других писем от этого малого?

— Нет, пока не нашел. Я подумал, что Кордо не хранил заметки или документы, относящиеся к его работе. Составив донесение, он их уничтожал, поэтому я не возлагаю больших надежд на это письмо.

Вдруг его рука упала. Подняв на Коплана глаза, он заметил:

— Все верно… ключ к расшифровке его деятельности в адресной книжке, но я забыл сказать, что у нас существует особая система записи имен людей, с которыми мы поддерживаем контакт, чтобы запутать следы и пресечь поиски со стороны контрразведки или противника, если книжка попадет к ним.

Он положил в кресло последние непросмотренные бумаги, встал, взял с этажерки телефонную книгу и вернулся к Коплану, внимательно следившему за ним и ждавшему, что произойдет дальше.

— Очень простой и эффективный способ, — объяснил Лежандр. — Все имена, которые вы прочли, фальшивые. Они принадлежат людям, с которыми Кордо никогда не был знаком. Его настоящие знакомые здесь, в телефонной книге, двумя строками ниже имени-ключа, вписанного в блокнот.

Коплан улыбнулся и кивнул:

— Понял… Беремся за работу, чтобы расшифровать весь список?

— Согласен. Проверим одного за другим, но делайте, как мы: не выписывайте настоящие фамилии в ваш блокнот, только вымышленные. Вам будет достаточно взять телефонную книгу, чтобы найти настоящие имена.

Коплан кивнул, и они принялись за дело.

Скоро они убедились, что люди, с которыми поддерживал отношения Кордо, имели самые разные профессии; в их число входили несколько одиноких женщин. Если не навещать всех знакомых французского агента, невозможно понять, считал ли он их союзниками, врагами или нейтральными.

Наконец Лежандр наткнулся на некоего Пьера Шово. Он был инженером и жил в доме 11430 на Эли Бланшар-стрит. Номер телефона ФЕ 4-4112.

— Возможно, это и есть автор письма, — предположил он. — Может, его стоит прощупать?

— Мне кажется, да, — ответил Коплан, поставивший крестик возле фамилии, записанной в книжке: Шаваль. — Если я хочу проникнуть в круги, в которых вращался наш покойный коллега, мне нужно будет встретиться с кем-нибудь из этого списка. Начать можно с Шово.

Они продолжали поиски, нашли адреса некоммерческих ассоциаций, клуба, редакции журнала по электронике и религиозной организации.

— Ну что же, кое-что вы получили, — произнес Лежандр. — У вас действительно нет другого способа найти! этого Дюпюи? Вы основываетесь исключительно на проблематичном факте, будто он встретился с Кордо?!

Коплан перестал писать.

— У меня действительно нет никакого другого следа, — признался он, — но этот не настолько притянут за уши, как вам кажется. Вполне логично предположить, что их пути пересеклись, поскольку оба вращались в кругах, где встречаются агенты разведок, а Дюпюи выдает себя за французского агента.

— Да, — согласился Лежандр после секундной паузы. — Хотя это кажется мне абсурдом…

Губы Коплана растянула улыбка.

— Вы ведь недавно в спецслужбе? — дружески спросил он.

— Да, а что?

— Вы еще и не такое увидите, — пообещал Франсис. — Давайте закончим работу.

Полчаса спустя они убрали документы, телефонную книгу и адресную книжку, копию которой Франсис сделал для себя.

Они выпили второй стакан коктейля, несколько минут поговорили, потом Коплан заявил:

— Теперь я должен проститься. Наша встреча была очень плодотворной. Спасибо за откровенность. Желаю вам удачи… и успешной адаптации к климату. Если не случится катастрофы, я с вами больше не встречусь.

Лежандр встал, чтобы подать ему пальто и проводить.

— Мне очень жаль, — произнес он. — Я бы хотел снова встретиться с вами. Чувствую, у меня здесь не будет друзей. Я хочу сказать: настоящих.

— Такова наша участь, — ответил Коплан с горечью. — Мы живем одни, одни работаем и умираем тоже одни. К этому в конце концов привыкаешь. Всего хорошего, Лежандр.

В половине седьмого «шевроле» проехал назад по улице Сент-Юбер. По его лобовому стеклу хлестали струи дождя.

Франсис остановился через пятьсот метров, чтобы изучить план города, который достал из кармашка на дверце.

Эли Бланшар-стрит находилась в северном предместье Монреаля, километрах в десяти от центра. Найдя ее местоположение, Коплан составил маршрут и снова поехал под проливным дождем.

По дороге он нашел новые аргументы, укрепившие его решение незамедлительно отправиться к Пьеру Шово. Это, должно быть, почтенный человек, любитель компаний, радушный хозяин, если судить по его письму к Кордо. Можно было надеяться, что от него удастся узнать о жизни покойного и его привычках, то есть о некоторых его делах.

Франсис не особенно надеялся на помощь инспектора Мейранда, методы работы которого годились для розысков обычного уголовника, но не шпиона, решившего замести следы.

Машина въехала в жилой квартал, застроенный совершенно одинаковыми бунгало, разделенными лужайками. Уличные фонари освещали мокрый асфальт проспектов, рассекавших на квадраты новую часть города.

Немало поплутав, Коплан все же добрался до цели.

Прежде чем выйти из машины, он поднял воротник. Добежав до крыльца дома 11430, он позвонил.

Над его головой зажегся фонарь из кованого железа, лакированная деревянная дверь открылась.

Лысый мужчина лет пятидесяти с круглым красным лицом удивленно уставился на гостя.

— Месье Дюпюи! — воскликнул он, заулыбавшись. — Я вас не ждал…

Выражение ошеломленности стерло его улыбку.

— О, простите! — извинился он. — Я обознался… Месье?..

— Коплан, представитель посольства Франции. Могли бы вы уделить мне несколько секунд, месье Шово?

Глава V

Несколько секунд спустя, в гостиной, примыкающей к рабочему кабинету, Шово весело говорил:

— Представьте себе, я вас спутал с одним вашим соотечественником! С чиновником Министерства экономики, с которым меня познакомила одна моя приятельница… У него такая же фигура, и при плохом освещении на крыльце сходство показалось мне бо́льшим, чем оно есть на самом деле. Чем обязан чести видеть вас, месье Коплан?

Тот опустил, воротник и расстегнул пальто.

— Когда вы видели Дюпюи в последний раз? — спросил он доброжелательным тоном.

— А? Вы его тоже знаете? — весело удивился хозяин дома. — Я-то видел его всего один раз, потому и обознался. Он приходил ко мне на вечеринку вскоре после моего возвращения из Оттавы. Очень милый человек: прекрасный рассказчик, воспитанный… Я очень благодарен Лиз, что привела его. Мы, канадцы, всегда счастливы поговорить с французами.

— Жиль Кордо тоже приходил в тот вечер?

— Ну да! Сколько же у нас общих знакомых, — обрадовался Шово, потирая руки. — Жиль — один из моих лучших друзей, но работа, и его, и моя, оставляет нам мало времени. Мы встречаемся очень редко…

Коплан помрачнел:

— Значит, вы не знаете печальную новость? — Встревожившийся Шово посмотрел на него, нахмурив брови.

— Какую новость?

— Ну… что Жиль умер.

Хозяина дома как будто ударила молния.

— Умер? — ошарашенно пробормотал он. — Но когда? Как?

— Вскоре после его последнего прихода к вам, — ответил Франсис. — Совершенно неожиданная смерть… Сердечный приступ.

Шово потребовалось несколько секунд, чтобы справиться со своим ошеломлением.

Его пальцы терли лоб. Более глухим голосом он произнес:

— Невероятно. Не могу себе представить, что его больше нет.

Его живые глаза остановились на лице собеседника:

— Вы пришли ко мне сообщить об этом?

— Нет… Я думал, вы знаете. Мне очень жаль, что я сделал это так резко.

Шово покачал головой.

— Прошу вас, не стойте. Я забываю самые элементарные вещи… Вы ужинали? Я могу предложить вам аперитив?

Понимая смятение хозяина дома и сказав себе, что тому нужно подкрепить силы, Коплан согласился.

Пока Шово готовил напитки, стояла тишина. Он поставил все на стол и пробормотал:

— Моя жена очень расстроится… Может быть, мне сходить за ней?

— Не надо, — ответил Франсис. — Сообщите ей эту новость осторожно, через несколько минут. Я не задержусь у вас надолго. Вот зачем я пришел… Дюпюи находится в Канаде как частное лицо, а мне нужно его быстро найти. От Жиля я узнал, что он приходил к вам. Могли бы вы дать мне адрес той знакомой, которая привела его к вам?

Шово ответил, придвинув к нему стакан:

— Нет ничего легче. Это мадемуазель Лиз Шартрен. Ремембранс-роуд, дом 358. Хотите, я ей позвоню?

— Нет-нет, не беспокойте ее! — запротестовал Коплан. — Она, наверное, ужинает. Я позвоню ей позже или даже завтра. Несколько часов ничего не изменят.

— Как хотите, — согласился Шово. Потрясенный внезапной смертью своего друга Жиля, он быстро потерял интерес к так легко улаженному вопросу.

Он перевел разговор на занимавшую его тему:

— Бедняга Жиль был совсем еще молодым… Я и не подозревал, что он болен и ему грозит такой конец. Вы знаете, как он умер?

Коплан пересказал ему факты, как будто в них не было ничего странного и придерживаясь официальной версии. Затем, слово за слово, он задал Шово несколько вопросов о его работе.

Так он узнал, что инженер работает в мощной компании «Интернешнл Оверсис Коммьюникейшн», администрация которой находится в Оттаве, бюро — в Монреале, а технические службы разбросаны по, многочисленным населенным пунктам.

— Я много разъезжаю, на мой взгляд, даже слишком много, — заключил Шово озабоченно. — Я бы предпочел работать в Монреале, сидя на месте, не скрою, прилагаю усилия, чтобы добиться этого. Когда тебе скоро будет пятьдесят, надо становиться осторожным.

— У вас нет хобби? — спросил Франсис, который пока еще не понимал, почему Кордо поддерживал отношения с этим человеком: по долгу или просто по дружбе.

— Да, есть, — ответил Шово. — Защита нашего культурного наследия и, главное, чистоты нашего языка, которому грозит превращение в диалект из-за наших ежедневных контактов с англосаксами, чье влияние слишком сильно. Жиль хорошо писал об этом. Мне нравились его статьи.

— Да, у него был талант, — согласился Коплан. — А теперь позвольте мне проститься. Я задержал вас дольше, чем предполагал.

Шово оживленно запротестовал, хотел задержать гостя еще, настаивал на новой встрече с ним. Коплан пообещал позвонить ему и ушел.

Дождь прекратился, но по небу ползли тяжелые облака. Заводя двигатель, Коплан испытывал большое удовлетворение: результаты визита превзошли все его ожидания.

Теперь у него была отправная точка. Дюпюи приходил к Шово с конкретной целью. Его встреча с Кордо действительно состоялась. Их соединило чистое совпадение.

Как должен был среагировать Кордо, когда ему представили этого самозваного Фернана Дюпюи?

По дороге в центр Коплан спрашивал себя, как бы он повел себя в аналогичной ситуации. Первое: проследил бы за тем типом, чтобы установить его местожительство. Второе: перехватил бы его однажды вечерком в спокойном месте и исповедал, даже если бы пришлось применить силу. А может быть, Кордо просто пригласил его к себе выпить по стаканчику? И что тогда произошло?

Тут Коплан затормозил свое разбежавшееся воображение, решив, что слишком увлекся.

Во-первых, Кордо вполне мог подумать, что имеет дело с парнем из Службы, который работает под старым псевдонимом.

Затем: не существовало никакого конкретного доказательства присутствия Дюпюи в доме Кордо. Пока не было получено новых данных, смерть Жиля считалась вызванной естественной причиной. Так что пока нечего выдумывать.

Из разговора с инженером Коплан узнал: в дом Шово Дюпюи ввела женщина по имени Лиз Шартрен. В первую очередь следовало выяснить, была ли она сообщницей самозванца.

В начале девятого, сочтя, что железо надо ковать, пока оно горячо, Коплан остановил «шевроле» у тротуара и снова развернул план города.

Ремембранс-роуд пересекала парк Мон Руаяль и выходила на Шмен де ла Кот де Неж. Дорога туда была не очень сложной.

Коплан тронулся с места, свернул на первом перекрестке и выехал на параллельную улицу, ведущую к парку. Он быстро, придумал причину визита. Эффект внезапности был его самым важным козырем.

Дом стоял между кладбищем и Бивер Лейк, где парк довольно жиденький, а жилища находятся на значительном расстоянии друг от друга. Ночью место выглядело очень непривлекательно.

Остановив машину, Коплан вышел. Прежде чем ступить на вымощенную плитами дорожку, ведущую к вилле, он почувствовал смутную тревогу. Это было не физическим страхом, а предчувствием последствий, которые мог повлечь его демарш. Сделав еще несколько шагов, он окажется лицом к лицу с женщиной, чья роль была по меньшей мере подозрительной.

Он решительно нажал на кнопку звонка и подождал, окруженный успокаивающей тишиной. Ветер подул с новой силой и вызвал рябь на черной поверхности озера.

Прошло довольно много времени, и Франсис подумал, есть ли кто в доме. Позвонить снова или вернуться в машину и ждать, пока вернется хозяйка?

Он слышал трезвон внутри, значит, звонок работает.

Когда он уже решил спуститься с крыльца, витраж в окне двери осветился. Послышался щелчок отодвигаемого засова, потом звук открываемого замка. Наконец дверь приоткрылась.

Молодая женщина в халатике бросила на мужчину, стоявшего на пороге, недовольный и заинтригованный взгляд.

— Инспектор Девз, конная полиция, — сказал Коплан, быстро махнув у нее перед глазами водительскими правами.

Он говорил на английском с легким американским акцентом, чтобы выглядеть уроженцем Монреаля.

У девицы расширились глаза, но он не знал, что произвело на нее впечатление: его сходство с Дюпюи или слова о принадлежности к полиции.

— Вы позволите мне войти? — продолжал он настойчиво. — Я хочу задать вам несколько вопросов.

Сильно удивленная, Лиз Шартрен кивнула в знак согласия.

Он перешагнул через порог и оказался в маленькой уютной прихожей.

— Пройдите, пожалуйста, в эту комнату, — пригласила она, плотнее закутываясь в халат.

Она была худенькой брюнеткой с довольно хорошеньким личиком. Несмотря на высокие каблуки, она едва доставала до плеча Коплана.

— Надеюсь, вы не собирались ложиться спать? — спросил он с легким смущением в голосе, пока они шли в комнату, освещенную приглушенным светом единственного торшера.

— Честно говоря, да, — ответила молодая женщина почти сухо. — Я привыкла рано ложиться. Почему вы пришли ко мне в столь поздний час? Не могли подождать до завтра? В чем дело?

Она села на банкетку с белыми подушками, на которой тихо играл транзистор. Очевидно, она много курила, потому что в комнате витал стойкий запах английского табака.

Оставшись стоять, Коплан достал из кармана блокнот и шариковую ручку.

— Ничего серьезного, — сказал он, словно извиняясь. — Я думал, что вы работаете и захотите спокойно поужинать. Вот почему я не пришел раньше.

Он кашлянул и продолжил, гладя на привлекательную особу, небрежно полулежавшую на подушках:

— Я ищу некоего Дюпюи, чтобы поставить его в известность, что срок его вида на жительство истек уже несколько дней назад и он должен уладить этот вопрос. Не знаете ли вы, где он находится в данное время, мисс Шартрен?

Между бровями женщины пролегли две вертикальные морщины. Она вытянула руку, чтобы выключить транзистор, и при этом ее халат широко распахнулся. Не желая того, Коплан заметил, что под ним надета светло-голубая нейлоновая ночная рубашка, но она не сняла чулки. Видимо, он позвонил, когда она переодевалась.

— Хм… А почему вы думаете, что я могу вам это сообщить? — проговорила она. — Я едва знакома с этим господином.

Коплан решил действовать терпеливо.

— Это нарушение правил, мисс, заставило нас начать небольшое расследование. Мы установили, что упомянутого иностранца видели в вашем обществе. Как вы познакомились?

Лиз Шартрен пожала плечами.

— Самым банальным образом… Мы сидели за соседними столиками в одном ресторане, и он завел разговор. Мы встретились еще раз или два как друзья. Потом он мне сказал, что уезжает из Монреаля, и обещал писать. Этим наши отношения и ограничились.

Казалось, она была очень недовольна этим допросом, но ее ответы выглядели искренними.

— К какому времени относятся эти события? — спросил Франсис, готовый записывать. — Вы должны это помнить.

Она подумала и ответила:

— Наша последняя встреча состоялась дней десять назад. Это было… во вторник? Да, во вторник на прошлой неделе.

— И он вам не сказал, куда собирается ехать?

— Конечно, сказал. Он должен был лететь в Нью-Йорк.

Неувязка. Или Дюпюи обманул свою милашку, или лгала она. Американцы категорически заявили: Дюпюи не возвращался на их территорию законным путем.

Для вида Коплан сделал еще несколько заметок. Это давало ему время на раздумье. Настаивая, он мог возбудить в собеседнице подозрения, а он хотел поймать ее на лжи.

— Вы знаете, где жил Дюпюи, когда он простился с вами? — спросил он, не поднимая головы.

— В отеле «Виндзор», — не задумываясь, ответила Лиз Шартрен.

Это была ложь: десять дней назад этот человек уже выехал из отеля, но Лиз Шартрен могла этого не знать.

— Он не угостил вас на прощанье ужином в ресторане «Виндзора»? — вкрадчиво спросил Франсис, опустив глаза в свой блокнот. — Кажется, там отменно кормят…

— Да, — согласилась она, — мы там провели большую часть вечера.

— Вам повезло, — уверил Коплан. — А у меня слишком маленькое жалованье, чтобы я мог позволить себе ужинать в таких местах.

Он закрыл блокнот и убрал его в карман.

— Ну что ж, благодарю вас, — заключил он. — Я нисколько не продвинулся в своих поисках, но провести эту проверку был просто обязан. Мне остается только пожелать вам спокойной ночи, мисс Шартрен.

Она не встала, чтобы проводить его, а, насупившись, ограничилась кивком головы и, изменив позу, поджала под себя ноги, когда он направился к двери.

Он открыл ее и вздрогнул: коренастый тип, твердо стоявший на расставленных ногах, нацелил на него пистолет крупного калибра. На лице типа читалась безжалостная решительность.

Глаза Коплана перешли с глушителя на стволе на враждебную гримасу неизвестного. Он понял, что при малейшем движении тот пристрелит его.

— Отойди и руки вверх, легаш паршивый! — буркнул неприятный субъект с манерами гангстера.

Он говорил на английском, резким голосом.

Коплан медленно сделал три шага назад, поднимая руки. Человек в пиджаке, но без галстука и в рубашке с расстегнутым воротом, шагнул через порог в комнату и закрыл за собой дверь, ни на секунду не сводя с него глаз.

— Давай, Лиз, — приказал он сквозь зубы. Женщина вынула спрятанную под подушкой резиновую дубинку, с кошачьей гибкостью встала с банкетки и подошла к Коплану слева. Точно в тот самый момент, когда она со всей силой обрушила дубинку, он отшатнулся назад. Оружие ударило по пустоте, и девушка, подавшись вперед, оказалась между Фрэнсисом и пистолетом.

Лжеинспектору хватило пятой доли секунды, чтобы ударить нападавшую ногой в бедро и с силой швырнуть ее на мужчину.

Она неловко повернулась, ноги у нее заплелись, и она упала на сообщника, инстинктивно попытавшегося подхватить ее. Во время этого короткого замешательства Коплан рванул провод торшера. Комната погрузилась в полную темноту.

Пытаясь восстановить равновесие, парочка наткнулась на одно из кресел. Мужчина, не выпустивший из рук пистолет, выругался и в ярости толкнул девушку на банкетку. Та упала на спину и застонала. Неизвестный повернулся и пошел на ощупь к выключателю. Держа палец на спусковом крючке, навострив уши, чтобы уловить малейший звук, он быстро водил рукой по двери, затем по притолоке. Он не заметил, что его ботинки выделяются на фоне света из прихожей, пробивающегося через щель внизу.

Лежа на животе с пистолетом в руке, Коплан определил местонахождение противника. Он рванулся к нему, как спринтер со старта, в ту секунду, когда комнату залил ослепительно яркий свет. Левой рукой он отвел в сторону ствол пистолета неизвестного, а рукояткой своего оружия ударил его в лоб. В тот же момент послышался тихий звук, и пуля ударила в стену, а оглушенный стрелок закачался на месте. Коплан покончил с ним вторым ударом по голове и отступил, чтобы он мог упасть, не встречая препятствий. Затем он повернулся и остановил на девушке парализующий взгляд.

— Вы вынуждаете меня еще на некоторое время воспользоваться вашим гостеприимством, — усмехнулся он с ледяной иронией. — Смените место. Бог его знает, что еще может лежать под вашими подушками.

Говоря это, он вытянул ногу и поставил ее на оружие, выпавшее из разжавшихся пальцев мужчины.

Лиз Шартрен поднялась. Ее лицо было белым как мел.

— В угол, лицом к стене, — приказал Франсис.

Она подчинилась, словно во сне. Когда она повернулась к нему спиной, он нагнулся, взял пистолет, сунул его в карман брюк, потом убрал свой и посмотрел на жертву.

Тип был оглушен. Рана не кровоточила, но на лбу буквально на глазах росла шишка. Его лицо было бледным.

Коплан снял с него ремень и связал ноги, затем оттащил на середину комнаты, освобождая путь в прихожую. Повернувшись к по-прежнему неподвижной молодой женщине, он сказал:

— Ваши отношения с Дюпюи, очевидно, были более дружескими, чем вы утверждали… Он оставил вам специальные приказания на случай моего появления?

Она не ответила.

Коплан осмотрел банкетку и обнаружил между подушками миниатюрный браунинг. Тогда он снял пальто, бросил его на кресло и сел, уперев локти в колени.

— Ладно, не стойте, как китайская ваза, — бросил он прелестной канадке. — Теперь вас будет допрашивать не почтительный инспектор, а друг Жиля Кордо.

Глава VI

Лиз Шартрен повернулась на каблуках. Ее лицо было замкнутым, глаза упрямо смотрели в пол.

— С какой целью вы привели Дюпюи к инженеру Пьеру Шово? — сухо спросил Коплан. — Рассказывайте, и поживее.

Он знал, что она ищет правдоподобные увертки, чтобы направить его по ложному следу; поскольку она не ответила сразу, он подскочил к ней и влепил пощечину твердой, как дерево, ладонью.

— Поторопитесь, — прошипел он, схватив ее за плечи, и ударил по другой щеке. — Если вы из тех, кто любит побои, вы их получите.

Он схватил ее за горло и грубо тряхнул, потом зажал в углу комнаты. Правой рукой он нажал на ее подбородок, а левой схватил пальцы и стиснул их так сильно, словно хотел их сломать.

Откинув назад голову, она никак не могла разжать челюсти, чтобы закричать. Через три секунды она убедилась, что воспринимать предупреждения незваного гостя надо всерьез. Коплан отпустил ее.

— Понятно, Лиз? — буркнул он. — Зачем Дюпюи пошел к Шово?

Она попыталась перевести дыхание и машинально массировала поврежденную руку.

— Он ничего не просил… — выговорила она бесцветным голосом. — Это я…

— Хватит врать! — он снова хлестнул ее по щеке. — Он приехал в Монреаль не затем, чтобы объедаться пирожными. Чего он хотел?

С горящим лицом, находясь на грани истерики, она пробормотала:

— Я… Я должна была представить его нескольким специалистам… но я не знаю зачем.

— Специалистам в какой области?

— Телефоны и телеграфы.

— Кто их выбирал? Дюпюи?

— Нет… У Джо был список. Я не знаю, откуда он его взял.

Судя по косому взгляду, брошенному на лежащего на полу типа, очевидно, это был Джо.

— Дюпюи все еще в Монреале?

— Нет… Я сказала правду, что он уехал и что я его почти не знаю.

— Но этих специалистов вы должны знать, и даже очень хорошо, чтобы приводить к ним иностранца, с которым они даже не знакомы. Напишите мне их фамилии и адреса.

Он схватил ее за руку, грубо подтащил к банкетке и толкнул на нее. Встав перед ней, он достал свой блокнот, вырвал чистый листок и протянул ей вместе с ручкой.

— И без выдумок, — предупредил он. — Когда ваш дружок очухается, я допрошу и его тоже. Постарайтесь, чтобы ваши ответы совпадали с его.

Побежденная, растерянная Лиз Шартрен неуверенными движениями поискала твердую поверхность, на которой можно было писать. Она положила листок на коробку радиоприемника и, подумав, написала первую фамилию, всплывшую у нее в памяти.

Пока она писала, Коплан включил торшер и подошел посмотреть на Джо, шишка на лбу которого стала уже с куриное яйцо. Решив, что его обморок продлится не больше десяти минут, Франсис принялся опустошать его карманы.

При мужчине не было никакого официального удостоверения личности и никаких документов, указывавших на его официальную или тайную деятельность, однако в бумажнике лежали несколько визитных карточек на имя Джозефа У. Бингейма, проживающего в доме 264 по Энн-стрит.

Коплан срезал одну из веревок, с помощью которых раздвигались шторы на окнах, и связал ею руки своего пленника.

— Вот, — сказала Лиз все еще дрожавшим голосом. — Кажется, здесь все.

Коплан неторопливо закончил свою работу, пнул Джо под ребра, чтобы быстрее приходил в чувство, и резким движением вырвал листок, который протягивала молодая женщина.

В списке было пять фамилий. У двоих названных в нем специалистов не было указано место работы.

— Что это за пробелы? — буркнул Коплан, подчеркнув их ногтем указательного пальца.

Джо Бингейм заворчал, перекатился на бок, задергал ногами и руками, безуспешно пытаясь подняться. Эти движения показали, что он пришел в себя, и его подружка в нерешительности замолчала.

— О нем не беспокойтесь, отвечайте, — невозмутимо сказал Коплан.

— Это… Я не знаю, чем они точно занимаются, — пробормотала она. — Кажется, принадлежат к… администрации коммунальных служб.

Франсис убрал бумажку в карман, взглянул на Джо. Тот, морщась, хлопал глазами. Он начинал понимать, что у него болит голова и что он связан.

— Паршивый легаш будет счастлив вас выслушать, Джо, — объявил Коплан, уперев кулаки в бока. — Постарайтесь, чтобы ваша голова была на месте, а то я стукну по ней еще раз. Судя по тому, что мне рассказала ваша подружка, вы использовали ее дар соблазнительницы не для того, чтобы зарабатывать себе на жизнь. И очаровывать специалистов в области связи вы ее заставляли не только из порока… Какова цель этих действий?

Полуприкрыв глаза, насупившийся Бингейм замкнулся в злобном молчании. Он главным образом хотел выиграть время, прекрасно понимая, что все равно придется расколоться.

Но Коплан, не расположенный церемониться с пленным, отвесил ему удар мыском ботинка по почкам.

— Рожай, — раздраженно посоветовал он, вырвав у своей жертвы новый стон. — Мне доставит большое удовольствие переломать тебе кости одну за другой. Помолчи еще десять секунд, и убедишься.

Сколько Джо ни извивался и ни напрягал мускулы, он не смог освободиться и получил еще несколько ударов ногой в солнечное сплетение. Его лицо заливал пот, а Лиз, бледная как смерть, вцепилась пальцами в подушки банкетки.

— Ну? — спросил Коплан. — Между этими вступлениями и пулей, которую я всажу тебе в кишки, осталось время для других развлечений. Плюс к этому я в перерывах займусь твоей подружкой. Ты будешь колоться или нет?

Бингейм хрипло пробормотал:

— Дюпюи должен был встречаться с этими типами… по делу, в котором я ничего не понимаю. Он должен был показать им один аппарат.

Глаза Коплана недоверчиво сузились.

— Он хотел показать им аппарат?

— Да… Кстати, он оставил его здесь, чтобы забрать в свой следующий приезд в Монреаль.

— И где эта штука?

— Наверху. Лиз может вам ее показать.

Коплан секунду стоял в нерешительности. Единственным способом узнать, правду ли сказал Бингейм, было проверить его слова, но вдруг здесь скрывалась какая-то ловушка?

Коплан посмотрел на молодую женщину. Она нервно теребила полу своего халата, ее груди, наполовину выступившие из глубокого ворота ночной рубашки, поднимались в слишком быстром ритме. На ее лице было тревожное и напряженное выражение.

Достав «кольт» с глушителем, Франсис приказал:

— Проводите меня наверх.

Он удостоверился, что пленный не сможет освободиться от пут, и поблизости от него нет ни одного режущего предмета. Успокоившись, он пошел следом за канадкой, открывшей дверь в прихожую.

Они поднялись по лестнице на второй этаж, где на площадку выходили двери двух спален и еще небольшой комнатушки.

— Не делайте глупостей, — произнес Франсис с угрожающей мягкостью.

Стоя в метре от него, она повернула ключ в замке шкафа, открыла дверцу и отступила, указывая на ящик средней величины, с двумя замками, как у чемодана, и крепкой кожаной ручкой на верхней стороне.

— Аппарат там, — хмуро сказала она.

— Отлично. Возьмите его и несите вниз.

Она сморщилась и запротестовала:

— Он тяжелый.

— Ничего. Сделайте усилие.

Она нахмурилась и недовольно фыркнула.

— Предпочитаете, чтобы я сбросил вас с лестницы пинком в зад? — осведомился Франсис, сдвинув брови.

Лиз Шартрен, очень недовольная, взяла ящик за ручку и подняла с меньшим трудом, чем можно было предположить, если судить по его внешнему виду. Однако груз был неудобным, и, пока Лиз спускалась по ступенькам, он несколько раз стукался о стену.

В гостиной Джо Бингейм лежал все в той же позе. Лиз поставила ящик на ковер. Сунув пистолет в карман, Коплан сказал ей:

— Откройте сундук с сокровищами. Я не люблю фарсы и розыгрыши.

Она обменялась встревоженным взглядом со своим сообщником. Бингейм произнес:

— Никакой опасности нет. Эта штуковина из фарфора. Открывай, Лиз, раз месье боится.

Она нагнулась, открыла замки и подняла крышку.

Внутри ящик был обшит белым пластиком. В нем лежал предмет кубической формы, немного меньшего размера. С первого взгляда Коплан не смог определить, что это такое.

Однородная поверхность верхнего слоя казалась сделанной из изоляционного материала, но сбоку была видна череда неравных по толщине слоев: толстый, тонкий. Это немного напоминало многоэтажный бутерброд, в котором ломтики ветчины и хлеба были положены один на другой. Толстые слои напоминали фарфор, а у тонких был металлический блеск. Большие медные ручки находились в верхней части двух боковых сторон куба.

Коплан задумчиво рассматривал странный агрегат.

— Достаньте его, — предложил Бингейм, — вам будет лучше видно.

Если бы он промолчал, Франсис, возможно, так бы и сделал, но подозрительная любезность пленного насторожила его. Он решил сначала получить более четкое представление о назначении агрегата, который на первый взгляд напоминал конденсатор большой мощности.

Слово «конденсатор» заставило Коплана вспомнить об одной встрече в Париже с его другом Жаком Бернье, который держал его в курсе технических новинок. И в его голове мелькнула догадка, чем может быть безобидный на вид предмет. Одновременно он понял, как был убит Жиль Кордо.

Сунув руки в карманы брюк, он остановил насмешливый взгляд на Бингейме, потом посмотрел на его сообщницу.

— Полагаю, вы не откажетесь достать аппарат из футляра, мисс Шартрен? — спросил он добродушным тоном.

Лиз подняла брови.

Она потянулась к коробке, но Бингейм заорал:

— Не трогай!

Она застыла. Повисла напряженная тишина. Коплан резко захлопнул крышку.

— Так, хватит шуток, Джо, — спокойно сказал он, вновь доставая пистолет противника. — Твой план избавиться от меня, сыграв на моем любопытстве, провалился. Если здесь кто-то должен умереть, это скорее будешь ты. Или она.

Бингейм стал бледным как мертвец. Его замыслы были раскрыты, и упрямиться дольше не имело смысла.

Что касается молодой женщины, она в полной прострации отступила на ватных ногах к банкетке и машинально села на нее.

Коплан продолжил более настойчиво:

— Дюпюи не пытался протолкнуть товар. Если Лиз соблазняла тех специалистов, чтобы устраивать ему встречи с ними, значит, ему от них что-то было надо. Что?

— Клянусь, я ничего не знаю, — ответил Бингейм, зачарованный видом пистолета. — Он просто поручил облегчить ему работу, чтобы в период пребывания в Монреале он не терял зря время. Я даже не выбирал тех людей. Их список мне передали месяца три-четыре назад.

— Кто передал?

Джо промолчал. Коплан понял, что задал вопрос слишком быстро. Надо применить классическую стратегию ведения допроса: получить ответы на второстепенные вопросы, а главное оставить напоследок.

— Дюпюи вас ругал по поводу Кордо? — спросил он как бы между прочим.

— Да, — признался Бингейм, — хотя Лиз и я были ни при чем. Мы не могли предположить…

— Кордо стал ему досаждать после вечеринки у Шово?

— Да. Перед уходом он заговорил о Париже и стал незаметно задавать провокационные вопросы. Но Дюпюи не вчера родился. Он засмеялся и ответил: «Понимаю, что вас беспокоит. Вы знаете другого Фернана Дюпюи и спрашиваете себя, кто я такой. Так вот — я настоящий. Тот, кого вы помните, французский агент, принявший мое имя, чтобы выполнить задание в Канаде три года назад». Тот поверил. Правда, Лиз?

— Да, все было именно так, — тут же подтвердила она. — Я присутствовала при этом разговоре.

— Ну и что? Как все закончилось?

— Они продолжали шутить, и в конце концов Кордо пригласил его к себе.

Понятно. Он сделал вид, что поверил, но решил вернуться к вопросу позднее и в более благоприятных условиях.

— Когда Дюпюи пошел к нему?

Бингейм подумал.

— Через два или три дня.

— И, естественно, взял с собой эту штуку, — произнес Коплан с почти утвердительной интонацией, постукивая ногой по ящику.

Бингейм молча кивнул.

Реконструировать развитие событий было нетрудно. Дюпюи рассказал Кордо, что приехал в Монреаль для деловых переговоров, показал это изобретение, которому наверняка приписал воображаемые функции.

Под каким-то предлогом он предложил Кордо вынуть аппарат из футляра. Взявшись за две ручки, французский агент был убит электрическим разрядом, поскольку конденсатор такого типа способен выделять достаточное количество энергии, чтобы убить человека.

Если при вскрытии на кончиках пальцев покойного были обнаружены ожоги, эксперты скорее всего подумали, что они вызваны какой-то другой причиной, раз рядом с трупом не было никакого электрического провода.

Поскольку Бингейм знал характеристики этого супераккумулятора, он должен был знать, зачем Дюпюи носил его к Кордо.

— После этого ты перезаряжал аппарат? — спросил Франсис.

Джо Бингейм понял истинный смысл этого вопроса, но его крик, когда Лиз хотела взяться за ручки, делал любое отрицание бессмысленным.

— Да, — признался он, отведя глаза.

— И я был второй намеченной жертвой, — добавил Франсис. — Именно поэтому вместо того чтобы застрелить меня, ты попросил Лиз оглушить меня дубинкой. Конечно, удар электротоком — «чистое» убийство и задает полиции неразрешимые загадки. Ваш портативный электрический стул неплох… Ладно. Настоящее имя Дюпюи?

— Не знаю, — буркнул Бингейм. — Я его раньше не видел.

— Кто тебя известил о его приезде в Монреаль?

Молчание.

— Когда он вернется? Молчание.

Коплан наступил на лицо Бингейма и повернул ногу, чтобы причинить каблуком более сильную боль.

— Говори, старина, — предложил он сладким голосом, не ослабляя, однако, давление. — Лучшее, на что ты можешь надеяться, это тюряга, а туда принимают даже типов с раздавленными мордами.

Нос и губы Бингейма кровоточили. Он издал хриплый стон и стал колотить связанными руками по ляжкам, настолько невыносимой была боль. Франсис дал ему передышку.

— Меня интересует твоя связь с верхним эшелоном, — продолжил он. — Кто управляет Дюпюи, Лиз и тобой? Говори, это твой последний шанс.

Молодая женщина, судорожно прижимавшая руки к груди, чувствовала, что, если Джо будет по-прежнему молчать, его мучения станут еще сильнее.

— Я… Я получаю инструкции из Галифакса, — пробормотал Бингейм, — но я не знаю, кто мой босс. Честное слово!

Это выглядело правдоподобно. Разделение сети на ячейки направлено именно на то, чтобы никто не мог выдать всю организацию целиком. Оставалось решить один вопрос: или Бингейм мог сообщить еще что-то важное, или он уже не представлял ценности.

Коплан спокойно проверил магазин пистолета.

— Кому ты посылаешь донесения? — спросил он ровным голосом.

— Никому я ничего не посылаю! — пронзительно закричал Бингейм, следивший безумными глазами за зловещими приготовлениями своего врага. — Я только выполняю приказы… Это Дюпюи разъезжает. Он должен знать все.

— Как давно была создана эта организация?

— Недавно… Может быть, год назад.

— Как ты ввязался в эту махинацию?

После паузы Джо буркнул:

— Я работал в профсоюзе… Сначала боролся за независимость Канады, потом против участия страны в НАТО. Однажды мне предложили другую работу, оплачиваемую намного лучше. Я должен был подобрать девочек.

Он искоса взглянул на Лиз.

— Мне велели отобрать трех, самых красивых и самых послушных, и выдрессировать их. Вселившись в снятые для них дома, они становились своего рода агентами.

— Двум другим ты тоже дал список? — спросил Коплан.

Бингейм утвердительно буркнул в ответ.

С банкетки прозвучал бесцветный голос молодой женщины.

— Мне кажется, я знаю, кто его шеф, — произнесла она.

Глава VII

— Вы говорите, что вам это «кажется», — произнес Коплан. — Это ваше предположение?

Краем глаза он следил за реакцией Бингейма. Поведение подружки вызвало у него интерес, но возражать он не пытался.

— Однажды Джо отправил меня в Галифакс, — объяснила Лиз монотонным голосом. — Я встретилась там с мужчиной лет сорока, который назвался Саваром. Мне кажется, он подверг меня своего рода экзамену.

— В кабинете или в постели? — Опустив глаза, она прошептала:

— И там, и там… Потом я вернулась в Монреаль, и Джо поселил меня на этой вилле.

— Как выглядел этот тип?

— Среднего роста, лицо худое, нос тонкий, у него были три золотых зуба, и по-английски он говорил с сильным иностранным акцентом.

Коплан толкнул Бингейма мыском ботинка.

— Тебе знакома фамилия Савар? Двух других протеже ты тоже направлял к нему?

— Конечно, — признался Джо без малейшего смущения. — Но я не знаком с этим типом, а встречи он всякий раз назначал в отеле «Шамплен».

На несколько секунд Франсис погрузился в раздумья. Слова обоих сообщников показывали, что организация была создана сравнительно недавно. Выход на сцену Дюпюи стал сигналом к началу деятельности этой группы.

Все уже было подготовлено: подобраны и обучены девицы, и без того имевшие некоторое «образование», определены специалисты, чье содействие намечалось получить, установлены контакты первых со вторыми и так далее.

Тот факт, что Джо и его женская команда не сами выбирали специалистов, доказывал существование в Монреале параллельной сети, которая посылала в Галифакс необходимую информацию, а на ее основе формулировались приказы для Джо. Все организовано очень хорошо.

Эти выводы мгновенно сложились в голове Коплана. Он задал новый вопрос:

— А как к тебе поступали деньги?

— О… на этот счет мне не приходилось ломать себе голову, — ответил Бингейм, облизнув языком распухшие губы. — Конверт, набитый купюрами, кладут в мой почтовый ящик. Этого хватает на мои расходы и на плату девочкам.

Коплан закурил сигарету. Он подумал, что вытянул из Джо и Лиз Шартрен главное, что они могли сказать. Оставалось решить, что с ними делать.

Он подошел к телефону цвета слоновой кости, стоявшему на этажерке у книжного шкафа, снял трубку и набрал номер «Риц-Карлтона».

— Дежурного администратора, — попросил он, глядя на часы. Того позвали к телефону.

— Я не вернусь сегодня вечером и завтра, возможно, тоже, — сообщил Франсис. — Я живу в номере 1832… Не беспокойтесь обо мне.

— Хорошо, сэр, — ответил администратор. — Сообщаю, что на ваше имя принесли конверт.

— Да? — спросил Коплан. — Обратный адрес есть?

— Нет… И марки тоже.

— Хорошо. Сохраните его. Возьму, когда вернусь.

— К вашим услугам, сэр.

Он положил трубку, думая, кто же мог ему написать.

Лежа на полу, Бингейм слушал слова своего противника.

Несколько секунд назад он испытал большое облегчение, увидев, что исчез пистолет, которым ему угрожали, но теперь в нем снова росло беспокойство. Лиз Шартрен тоже смотрела на Коплана, чувствуя, как ею овладевает смутный страх.

Коплан опустился на корточки возле Бингейма. Его рука нырнула в карман, в который он убрал пистолет.

— Ты слишком опасен, чтобы я мог доверять тебе, — произнес он, — а поскольку у меня нет при себе снотворного…

Он ударил Джо рукояткой по голове почти в то место, куда бил в прошлый раз. Тот мгновенно потерял сознание.

Молодая женщина, ожидавшая такого же обращения, подняла руку, чтобы защитить лицо, и распахнула огромные глаза.

— Идите оденьтесь, — приказал Коплан. — Я вас провожу на случай, если понадобятся услуги горничной.

Канадке потребовалось некоторое время, чтобы преодолеть слабость в ногах. С сильно бьющимся сердцем она встала и спросила неуверенным голосом:

— Я должна… надеть платье?

— Платье, пальто, косынку… В общем, походную форму. Вы что же, думаете, я уйду, оставив вас здесь?

— Но… куда вы хотите меня везти?

— Увидите. Поторопитесь, или я заверну вас в одеяло.

Она вышла из комнаты как сомнамбула. Коплан поднялся вместе с ней на второй этаж, где она вошла в одну из комнат.

Постель была разобрана, на спинке стула рядом с кружевными трусиками висел галстук. Франсис понял, почему ему так долго не открывали дверь.

Лиз сбросила халат, затем сняла короткую рубашку. На ней были теперь только пояс, чулки и красные туфли. Оставшись в этом более чем легком наряде, она уперла руки в бедра, бросила на своего охранника похотливый взгляд и прошептала:

— Может быть, мы могли бы договориться?

Коплан оглядел ее и сунул в угол рта новую сигарету.

— Конечно, — ответил он совершенно серьезно. — Что вы можете мне предложить?

Она подошла к нему, покачивая бедрами.

— Предположим, я перейду на вашу сторону, — произнесла она, прикрыв глаза. — Я останусь здесь, но буду работать на вас и предупрежу, когда Дюпюи даст о себе знать.

Она коснулась его и, изогнувшись, прижалась своим животом к животу Франсиса. Неподвижный как скала, он выпустил дым поверх головы предприимчивой девицы и возразил:

— Или предупредите Дюпюи и исчезнете вместе с ним, а я в лучшем случае останусь с носом. Этот вариант не очень заманчив. У вас нет ничего получше?

— Вы мне не доверяете? — спросила она глухим голосом. — Но когда те узнают, что Джо испарился, я провалюсь тоже. Они меня бросят, и что мне тогда делать?

Она еще плотнее прижалась к нему.

— Вы не будете устраивать мне неприятности? — спросила она. — В чем вообще меня можно обвинить? Я не сделала ничего незаконного. Переспать с кем бы то ни было еще не преступление…

Она откровенно давала понять, что проявит к нему полную благосклонность, если он только пожелает этого.

Чувствуя, что лучше сразу положить конец этим попыткам очаровать его, Коплан отодвинул слишком ловкую соблазнительницу. Прикосновение к шелковистой коже плеч девушки сделало его более резким, чем требовала ситуация.

— Хватит валять дурака, — отрезал он. — Пошевеливайтесь.

Он грубо оттолкнул ее и раздавил сигарету в пепельнице, стоявшей на ночном столике.

Очевидно, она услышала в его голосе нерешительность, потому что вместо того чтобы подчиниться, влезла на кровать и улеглась в вызывающей позе, обхватив руками колени.

— Одень меня сам, если так этого хочешь, — предложила она с насмешкой.

На ее ляжку обрушился звучный шлепок. Схваченная за волосы, девушка как по волшебству оказалась на ковре. Рывок заставил ее повернуться, а второй удар по заду бросил к гардеробу.

— Не заставляйте меня сердиться, — сказал ей Коплан недовольным тоном. — Когда я захочу развлечься, я дам вам знать. Вы все еще не поняли, что я не сентиментален?

Через полчаса он спустился вниз вместе с пленницей, закутанной в широкое пальто из темно-серого твида. На плече у нее висела лакированная сумочка.

Коплан надел пальто, глядя на Бингейма. Тот лежал неподвижно, голова склонилась набок, руки и ноги были расслаблены. Неприятно, но этого типа тоже придется взять с собой.

Коплан проинструктировал девушку, пока вырывал телефонный провод:

— Мы выйдем вместе, и я подгоню мою машину к вашему гаражу. Не отходите от меня ни на шаг, пока я буду перетаскивать вашего Джо в машину. Шкатулку с сюрпризом положите в багажник. Потом мы выключим свет, и вы закроете дверь на ключ. Понятно?

Совершенно усмиренная, она кивнула, не сказав ни слова.

Хотя Ремембранс-роуд была хорошо освещена, подступы к вилле, расположенной в удалении, были довольно темными. В одиннадцать часов вечера в парке Мон Руаяль вообще редко можно встретить пешехода, там даже автомобили проезжают нечасто.

За двадцать минут подготовка к отъезду была закончена.

Джо был уложен между передними и задними сиденьями «шевроле». Франсис прикрыл его пледом.

Когда Коплан включил мотор, он был не в очень хорошем настроении. Он не ел с полудня, и его желудок требовал пищи. Кроме того, он бы охотно провел ночь на вилле, если бы не предвидел некоторых событий, повлечь которые могло, в частности, продолжительное отсутствие Джо Бингейма в его жилище на Энн-стрит.

Что бы ни рассказывал Джо, у него в Монреале могли быть союзники. Сам того не зная, он мог быть объектом наблюдения со стороны параллельной сети. Кроме того, к Лиз Шартрен с ее легким поведением посетители могли заявиться даже в очень позднее время.

Именно это заставило Франсиса покинуть город в тот же вечер. До Оттавы было примерно семьдесят километров, и в столицу он должен был приехать среди ночи. Его единственной надеждой был Нолен.

Мрачный, предвидя массу затруднений, он вел «шевроле» в направлении моста. Лиз Шартрен, сидевшая рядом с ним, была погружена в тяжелые мысли, а сзади начинал приходить в себя Бингейм.

Чуть позднее Коплан свернул на северную автостраду, по которой поехал еще осторожнее. Имея в салоне двух таких неудобных пассажиров, Франсис предпочитал не превышать скорости.

Считая, что поездка затянулась, канадка заговорила:

— Скажите по крайней мере, что вы собираетесь с нами делать?

Он ответил, не глядя на нее:

— В принципе, подержать вас взаперти в тихом доме до тех пор, пока не узнаю, что замышляет Дюпюи. Что будет потом, я еще не решил. Частично это будет зависеть от вас.

— Да кто вы такой, в конце концов? Вы из контрразведки?

Он усмехнулся:

— Моя врожденная скромность не позволяет мне об этом распространяться. А разве Дюпюи не просветил вас на сей счет?

— Нет… Перед отъездом он нам только посоветовал остерегаться, если появится человек, похожий на него.

Значит, он понимал, что, убрав Кордо, вызовет ответную реакцию спецслужб. Эту скотину нельзя было назвать неосторожным! Он предпочел лечь на дно и совершить мелкое нарушение с визами, чем позволить французским агентам начать охоту за собой.

— Вы слышали, о чем в тот вечер говорили Дюпюи и инженер Шово? — задумчиво спросил Коплан.

— Да, но я не была с ними все время.

— О чем они говорили?

— О многом, как бывает всегда, когда люди встречаются впервые. В частности, о политике Франции.

— Неиссякаемая тема, — согласился Франсис с легкой насмешкой. — А технические вопросы они затрагивали?

— Да, но в тот момент я ушла, потому что меня это совершенно не интересует.

— Вы не слышали, о чем шла речь?

— Слышала… О трансатлантических кабелях, телефонной связи на дальние расстояния и тому подобном.

Коплан задумался. Если какая-то держава планирует крупномасштабную диверсию, она будет действовать именно так. А кто заинтересован в диверсии на внутренних или зарубежных линиях Канады?

За спинкой сиденья Бингейм сделал несколько беспорядочных движений, чтобы освободиться из-под накрывавшего его пледа. Это вернуло Коплана к действительности.

— Спокойнее, Джо, — сказал он. — Не надо дергаться, я связал твои руки с ногами, прежде чем покинуть виллу. Сообщаю, что ты отправляешься на отдых и будешь жить спокойно. Если не будешь вести себя хорошо, я оглушу тебя в последний раз и брошу в воду.

Бингейм сразу перестал шевелиться.

— Я подыхаю от жажды, — жалобно сказал он.

— Я тоже, — ответил Франсис. — Утром попьем кофейку.

— Который час? — буркнул Джо.

— За полночь. Не нервничай.

Бингейм выругался, потом злобным голосом спросил:

— Куда мы едем?

— Одному богу известно, — искренне ответил Коплан.

Когда «шевроле» ехал по Шамплен-стрит, широкому проспекту, ярко освещенному двумя рядами фонарей, Оттава казалась пустынной, как мертвый город.

Коплан искал телефонную кабину и нашел ее возле Юнион-стейшн. Лиз дремала рядом с ним, Джо храпел сзади.

Хлопнув по плечу, Франсис разбудил свою соседку, которая открыла изумленные глаза.

— Мне жаль прерывать ваши сны, но я не хочу оставлять вас в машине, когда выйду из нее, — сказал он. — Пойдемте, я позвоню одному моему другу… если, конечно, его номер есть в книге.

Он вышел, обогнул машину и открыл дверцу для Лиз. Дрожа от холодного ветра, хлеставшего ей в лицо, пассажирка прошла вместе с ним в кабинку.

Быстро пробежав нужное ему место в телефонной книге, Коплан увидел, что его опасения оправдались: в колонке было шесть Ноленов, но ни одного из них не звали Луи.

Он взглянул через стекло, не подходит ли кто к машине.

Успокоившись, он стал искать номер посольства, где должен был сидеть дежурный.

Найдя номер, он покопался в карманах, ища монетку. Пока он ждал, чтобы его соединили, Лиз смотрела на него со смесью враждебности и покорности. Она никогда не думала, что француз может быть таким бесчувственным и грубым.

— Алло? Где я могу срочно найти начальника службы безопасности? — спросил Франсис, как только ему ответили.

— С кем имею честь? — холодно произнес голос.

— Мое имя не имеет значения, а называть вам мой позывной я не хочу, но поверьте мне, мне нужно поговорить с месье Ноленом по очень важному делу. Соедините меня с ним, если его домашний номер является тайной.

Его настойчивость подействовала на чиновника, с которым подобного приключения не случалось за все время работы в Оттаве. Телефонный звонок среди ночи!

— Секунду…

Стоя, как на раскаленных углях, Франсис следил за окрестностями, держа трубку возле уха. Он верил в прочность своих узлов, но, если Бингейму удастся развязаться благодаря какому-нибудь приему, он не упустит случая удрать на «шевроле».

А тогда…

— Не кладите трубку.

— Я слушаю.

Снова бесконечно долгие секунды ожидания. Потом щелчок и знакомый голос:

— Алло? Кто у аппарата?

— Мне нет необходимости представляться, Нолен, вы знаете, кто я.

— О… Это вы? — спросил Нолен, сразу же понявший, с кем имеет дело. — Что случилось?

— Я привез вам два тюка. Мужчину и женщину. Я не знаю, куда их деть, а оставить на свежем воздухе не могу.

— Черт! Они живые или мертвые?

— К счастью, живые. Скажите, куда я могу их отвезти, потому что, если на меня наткнется полицейский патруль, дело будет плохо.

Застигнутый врасплох, Нолен почувствовал, что у него голова пошла кругом.

— Ладно, везите их ко мне. Сейчас я не могу найти другого выхода. Дин-роуд, дом сто тридцать два. Знаете, где это?

— Нет, но найду. Приготовьте бутерброды и литр виски. — Он повесил трубку.

— В путь, — сказал он Лиз, выталкивая ее из кабинки. — Вы случайно не знаете улицы Оттавы?

— Вы что, хотите, чтобы я сама указала вам дорогу к месту, где вы меня заточите?

— Естественно. А вы предпочитаете, чтобы я высадил вас у первого же полицейского поста?

Она села в «шевроле». От двух хлопков дверцами Бингейм вздрогнул.

— А? Что? Выходим? — пробормотал он, когда машина трогалась с места.

— Закрой рот, — велел Коплан. — Я разговариваю с твоей подружкой. Где Дин-роуд?

Она стала показывать дорогу.

Глава VIII

Луи Нолен, одетый в роскошный халат, впустил пришедших в свой дом.

С разбитым в кровь лицом, Бингейм имел непривлекательный вид. Руки у него были по-прежнему связаны, и, шагая, он был вынужден придерживать брюки локтями.

Лиз Шартрен тащила ящик с аккумулятором и спотыкалась на каждом шагу под его тяжестью. Позади них, ослабив узел галстука, шел уставший, но довольный Коплан.

Нолен смотрел на это трио с тихим ужасом. Откуда, черт возьми, Коплан вытащил этих странных гостей?

— Бутерброды приготовили? — жадно спросил Франсис, как будто речь шла о чем-то очень важном, просто необходимом для понимания событий.

— Э… Не успел, — извинился Нолен. — Но если хотите пока виски, наливайте, все там.

Он указал на бар.

— Я загляну в холодильник, — добавил Нолен. — Только бы хватило хлеба.

— Тащите все, что есть, даже огурцы, — крикнул Франсис, бросившись к бару.

Он налил четыре стакана виски, разбавил минеральной водой и сначала напоил Бингейма, рухнувшего в кресло.

Лиз Шартрен сняла пальто и положила его на спинку кресла, прежде чем взять предложенный ей стакан. Коплан проглотил содержимое своего одним глотком и закурил сигарету, которая показалась ему необыкновенно вкусной.

Когда Нолен вернулся, неся в обеих руках провизию, атмосфера в комнате показалась ему такой непринужденной, что он усомнился, пленники ли эти двое незнакомцев или агент спецслужбы спас их от беды.

Он хотел попросить разъяснений, но Коплан жестом остановил его.

— Сначала поесть… Потом запрем даму и месье в надежном месте, а после сможем спокойно поговорить.

Около половины пятого утра парочка была наконец заперта в мансарде без окон, где для них пришлось поставить две складные кровати. Заперев дверь на ключ, Нолен в качестве дополнительной предосторожности припер ее стулом.

Когда Франсис и Нолен вернулись на первый этаж, хозяин дома с любопытством спросил:

— Что за жильцов вы мне привезли? Где вы их откопали?

Коплан опустился в глубокое кресло.

— Вчера я вам рассказал не все, но сейчас вынужден это сделать, — заявил он в лоб. — На самом деле человек, называющий себя Дюпюи, вовсе не высокопоставленный чиновник, чье исчезновение тревожит правительственные круги. Мы подозреваем, что это иностранный агент, действующий под удобным прикрытием и пытающийся нанести нам удар в спину.

Нолен широко раскрыл глаза.

— Ничего себе! — изумленно пробормотал он. Потом, помяв подбородок, он воскликнул:

— Вот почему вы хотели, чтобы его искала полиция! Мне кажется, вы действовали бы иначе, если бы речь шла о нашем человеке.

Коплан кивнул и продолжил:

— Парочка, которую мы заперли наверху, подготовила к приезду Дюпюи площадку для действий в Монреале. Девчонка поддерживала с ним связь во время его пребывания там и даже после официального исчезновения. Она и ее почтенный приятель нужны нам для дачи показаний, обвиняющих Дюпюи в убийстве человека. Этот негодяй убил Жиля Кордо.

Нолен, изумлявшийся все сильнее, быстро спросил:

— Как? У вас есть доказательства?..

— Они появятся после эксгумации трупа: на кончиках пальцев у него должны быть легкие, почти невидимые, следы ожогов, похожие на мозоли. Такие образуются, когда нечаянно коснешься раскаленного металла.

— Но… Как его убили?

— Ударом электротока, вызвавшим мгновенную остановку сердца и дыхания. Тело обследовали спустя двенадцать часов, и наиболее характерные признаки исчезли. Отсутствие в комнате прибора, который мог бы дать смертельный разряд, исключило в глазах врача возможность несчастного случая, а при вскрытии искали следы яда в кишечнике, но не подумали подвергнуть анализу жидкости организма, оказавшиеся на пути тока. Их химическое разложение позволило бы установить, что смерть вызвана ударом в четыреста–пятьсот вольт.

Пораженный Нолен во все глаза смотрел на Коплана.

— Но ведь не могли же Кордо заставить взяться за оголенный провод…

— Это был психологический расчет. Посмотрите, что находится в стоящем рядом с вами ящике.

Начальник службы безопасности открыл крышку, посмотрел на конденсатор и почти инстинктивно хотел взяться за медные ручки, чтобы вынуть его из футляра.

— Стоп! — крикнул Франсис, останавливая его. — Еще секунда — и вас бы постигла та же участь. Этот предмет опасен, как бомба… Несмотря на небольшую величину, он способен аккумулировать огромное количество электроэнергии, намного больше, чем нужно, чтобы убить человека.

Хотя объяснение Коплана не слишком взволновало его, Нолен благоразумно отодвинул руки от опасного предмета.

— Он заряжен? — спросил он.

— Да. Спрячьте этот сундучок в такое место, где его никто не сможет найти. Для того чтобы разрядить этот конденсатор, надо засыпать его влажным песком, бросая его с расстояния. Это совершенно новый аппарат, практически неизвестный промышленности. Я даже не знаю, где он изготовлен. В определенном смысле его можно рассматривать как оружие, что доказала смерть бедняги Жиля.

— Это Дюпюи его…

Франсис утвердительно кивнул головой.

— Я расскажу вам все дело, — заявил он, — а потом мы решим, что делать с нашими пленными.

Он кратко рассказал о встречах с Лежандром и Шово, о выходе на Лиз Шартрен и схватке в доме молодой женщины.

Откинувшись на спинку кресла и соединив пальцы, Нолен слушал с большим вниманием.

— В общем, — резюмировал он, когда Франсис закончил свой рассказ, — вы узнали из надежного источника, что некая группа интересуется канадской системой телефонной и телеграфной связи, а Дюпюи является разъездным агентом этой организации и именно он убрал нашего друга, но у вас не хватает данных, чтобы идти дальше.

— И да и нет. Настоящая проблема в том, что один я с этим делом не справлюсь. Я нахожусь перед выбором: или подключить канадские власти и получить необходимую помощь от них, или попросить Париж прислать мне подкрепление.

Нолен мял щеку.

— Мне трудно вам советовать. Поскольку речь идет в первую очередь о внутреннем деле этой страны, я охотно высказался бы за сотрудничество с нашими союзниками. Но возможно, вы считаете иначе?

Коплан был в затруднительном положении. Он думал об этом всю дорогу от Монреаля до Оттавы, но не сумел найти приемлемого решения.

— Во всяком случае, некоторые меры мы должны принять немедленно, — сказал он вполголоса. — Мы должны устроить в доме Лиз Шартрен мышеловку. Я не надеюсь, что Дюпюи бросится туда не сегодня-завтра очертя голову, но исчезновение Бингейма заставит выйти из тени других, более осведомленных, чем он.

— Да, возможно, — согласился Нолен. — Чем раньше, тем лучше. Вы ждете от меня, что я предоставлю в ваше распоряжение людей?

— Да, на первое время. Мне нужны минимум двое. — Вдруг он понял, что это недостаточно: в Монреале у Лиз были две коллеги. В свой следующий приезд Дюпюи мог остановиться у одной из них и связаться со специалистами, чьи фамилии фигурировали в данном Лиз списке.

— Я вполне могу дать вам двух опытных сотрудников, — ответил Нолен. — Если хотите, они будут готовы уже утром.

— Мобилизуйте троих, — предложил Коплан. — Они мне будут нужны только до того момента, когда вопрос будет решен самим Стариком. Я все ему передам, и пусть он решает, надо ли подключать канадскую контрразведку.

— Хорошо, согласен. Когда вы поедете в Монреаль?

— Вызовите ваших парней на семь часов, с машиной, — предложил Коплан. — Пока вы будете звонить, я поднимусь к нашим голубчикам. Я только что понял, что они выложили не все.

Он вошел в темную мансарду и включил свет. Накрывшись пальто с головой, Лиз Шартрен спала так крепко, что не проснулась, но Джо Бингейм, которого побеспокоил свет, недовольно заворчал.

Коплан окончательно разбудил его и сказал:

— Я забыл одну деталь: адреса двух других девочек, любезно помогавших вам.

Разъяренный тем, что его разбудили, и желая заснуть, чтобы меньше страдать от ран, Джо буркнул:

— Оставьте меня в покое. Приходите завтра. — Франсис вывернул ему ухо.

— Отвечай, — прошептал он со злым блеском в глазах. Раздраженный Джо ответил отрывисто:

— Нэнси Мутье… Кот Сент-Катрин, дом 9464. Глория Ланс — Хатчисон-стрит, дом 2857.

— Ты уверен, что не ошибся? — настаивал Франсис, записывая сведения.

— Чтобы потом это обрушилось на мою голову? Нет, спасибо, — простонал Бингейм. — Какое мне дело, получите вы одну или всех трех?

Его моральный дух был не на высоте.

— А скольких человек должны были соблазнить эти девицы?

— Трех или четырех каждая. Не больше.

— Ты знаешь фамилии этих людей?

— Я не учил их наизусть, — выкрикнул Джо. — Девки знают, а это главное. А я сжег свой список, как только они засекли своих типов.

— А все типы дали себя охмурить?

— В большей или меньшей степени… Есть серьезные, которые только делятся с ними своими неприятностями. Другие любят обсуждать скабрезные истории. Есть и настоящие любители стриптиза. До торговли собой девочки не доходят.

— Ты не знаешь настоящей фамилии Савара? — спросил Франсис, желая полностью использовать упадок духа своего пленного.

— Я вам уже говорил, что для меня этот тип — загадка, — раздраженно бросил Бингейм. — Чего еще вам надо? Мое свидетельство о рождении?

— Нет, разрешение на твои похороны, — ответил Коплан, вытащил из сумочки Лиз Шартрен ключи от виллы и направился к двери.

Он выключил свет, вышел, запер дверь и припер ее стулом.

Внизу Нолен продолжал названивать по телефону.

Коплан сел в кресло и, вооружившись авторучкой, начал составлять телеграмму для Старика, в которой сжато излагал ситуацию. Он уточнил, что ответ открытым текстом можно прислать в «Риц-Карлтон».

Он приступил ко второму, более краткому, варианту своего текста, когда к нему подошел Нолен.

— Все в порядке, — объявил начальник службы безопасности посольства. — Трое моих сотрудников, все бывшие агенты ДНТ[21], поступят в ваше распоряжение. Они помирают от скуки, потому что здесь ничего не происходит. Эта поездка в Монреаль их очень обрадовала. Цель ее объясните им сами.

— Браво, — ответил Коплан, не переставая писать. — Вы сняли с моей души тяжелый груз. Я тут составляю маленький рапорт. Будьте добры отнести его в шифровальную службу, а потом отправить по радио.

Было около шести часов, когда он передал документ Нолену. Вздохнув, Франсис потянулся и, посмотрев на хозяина дома, с наигранным смущением спросил:

— Знаете, что доставило бы мне сейчас настоящее счастье?

— Полагаю, хорошая постель.

— Нет. Душ, бритва и пол-литра черного кофе. Это несбыточная мечта?

Нолен засмеялся.

— Ничуть. Поскольку вы уже превратили мой дом в тюрьму и арсенал, лишили меня законного отдыха и отбираете лучших сотрудников, не вижу возможности отказать вам в этом. Пойдемте, я провожу вас в ванную.

Снаружи было все так же темно, когда к Нолену приехали трое вызванных агентов. Он коротко переговорил с ними до того, как в гостиную вошел Коплан, выглядевший абсолютно свежим после ванны. У него еще не успели просохнуть волосы.

Представления сопровождались энергичными рукопожатиями. Коплан познакомился с будущими помощниками. Жан-Клод Треву был высоким худым мужчиной с выпуклым лбом. За его суровыми чертами скрывалось большое чувство юмора. Бернар Морини, которого друзья звали Корсиканцем, имел сонный вид. Он был среднего роста и коренастым. Наконец, Леон Лоней, самый старший из них, несмотря на безобидную внешность «благородного отца», всаживал три пули в центр мишени, даже не щуря левый глаз.

Все четверо простились с Ноленом и уехали на двух машинах: Коплан и Лоней в «шевроле», Морини и Треву — в «воксхолле» последнего.

Утро было грязно-серым, свет едва пробивался сквозь толстый слой облаков.

Путь до Монреаля занял три часа, но теперь не было никакого напряжения, и Коплан мог свободно говорить со своим пассажиром, подробно рассказывавшим ему о коррупции в полиции провинции Квебек.

«Шевроле» остановился в километре за мостом, ведущим на остров, на котором построен крупнейший город Канады. «Воксхолл» встал сзади, и его пассажиры, выйдя из машины, пошли навстречу Франсису и его спутнику.

— Двое из вас, на выбор, отправляйтесь в дом на Ремембранс-роуд в парке Мон Руаяль, — объяснил Коплан. — Нужно будет заново подключить телефон — я вырвал провод. Если позвонят, постарайтесь узнать кто. Обычно в доме живет девушка по имени Лиз Шартрен, но вы можете отвечать, что она ненадолго вышла. Тот, кто снимет трубку, должен говорить грубым голосом и называть себя Джо Бингеймом. Понимаете?

Бывшие сотрудники ДНТ кивнули. Морини и Лоней, перемигнувшись, согласились взять это дело на себя.

— Хорошо, — сказал Франсис. — Вот ключ. Запомните еще: если в дверь позвонят, не открывайте. Постарайтесь рассмотреть визитера и, если вдруг он будет похож на меня, скрутите его прежде, чем он уйдет. Это враг номер один, руководящий всем делом. Если кто-нибудь войдет в дом, как к себе, захватите его тоже. Это само собой разумеется.

— Думаете, будет много народу? — спросил сонный Морини.

— Боюсь, что не будет никого, — поправил его Коплан. — Одну минуту… Не бейте меня, если я нанесу вам визит. Чтобы избежать неприятных недоразумений, я просигналю звонком букву «х»: длинный, два коротких, длинный. Еще один момент: я живу в «Риц-Карлтоне». В случае необходимости звоните и попросите телефонистку записать для меня сообщение, подписанное «Эмиль». Вопросы есть?

— Нам нужно будет оставаться там постоянно? — спросил Лоней. — Если это надолго, нужно организовать питание, взять смену белья и так далее.

— Займитесь этим, но лучше выходите по очереди и только с наступлением темноты, то есть после пяти часов вечера. Ваши выходы за покупками должны быть по возможности краткими.

Немного помолчав, Морини спросил:

— Когда мы увидимся снова?

— Не могу сказать. Я должен сделать несколько дел, и это может затянуться до завтра. Если меня что-то задержит, я позвоню вам по телефону самое позднее завтра вечером. Хотя, возможно, связь между вами и мной будет поддерживать Треву. Все будет зависеть от того, как пойдут дела.

Наступила новая пауза, во время которой каждый старался вспомнить, не был ли упущен какой-нибудь важный момент. Потом группа разделилась, и все четверо сели по машинам.

Трогаясь с места на «шевроле», Коплан сказал Треву:

— Мы навестим двух других красоток, использующих свои чары для вербовки информаторов, но сначала мне нужно заехать в отель, где меня ждет какое-то письмо.

— Что же, выходит, на канадской территории действует антифранцузская сеть? — спросил Треву с легким недоверием в голосе.

— Я не знаю, направлена ли она специально против нас, но точно известно, что один из ее основных агентов действует под видом гражданина Франции. Более того, он присвоил себе имя и легенду, по которой я сам работал в Северной Америке три года назад.

На суровом лице Треву появилась невеселая улыбка.

— Хороший трюк, чтобы добиться своих целей, — задумчиво произнес он. — На первый взгляд выглядит очень хитроумно.

— Так и есть, — подтвердил Франсис. — Одному богу известно, что мог бы натворить этот субчик, прежде чем мы бы узнали, если бы ему не пришлось убрать одного из наших коллег.

Треву помрачнел.

— На его руках кровь? — спросил он.

— Да, это убийца. Но наша задача взять его живым.

Машина выехала на улицу Шербрук, одну из крупнейших артерий Монреаля, и через несколько минут остановилась у тротуара перед «Риц-Карлтоном».

— Мне подождать вас здесь? — спросил Треву.

— Нет, пойдемте вместе.

Они вошли в просторный холл, хорошо обогреваемый и ярко освещенный днем и ночью.

Коплан подошел к окошку «Ключи. Почта», назвал свое имя и номер комнаты.

Служащий передал ему ключи и конверт, который Франсис тут же распечатал.

Это было лаконичное сообщение от инспектора Таккера:

Таксист найден. Высадил пассажира в конце Кот де Неж, рядом с Бивер Лейк.

Глава IX

Прочитав этот текст, Коплан разочарованно пожал плечами и сунул листок в карман.

Он и без того догадался, что Дюпюи, уехав из «Виндзора», велел высадить себя поблизости от дома Лиз Шартрен. Именно у нее он нашел убежище на первое время, у нее заметал следы, поскольку принес к ней аппарат после убийства Кордо.

— Ничего интересного, — буркнул Франсис, обращаясь к Треву. — Поднимемся в мой номер. Я переоденусь, и пойдем обедать.

— А какова роль этого Джо Бингейма, о котором вы упомянули при моих коллегах? — поинтересовался Треву, пока Коплан занимался своим туалетом.

— В данный момент он пленный… Заперт у Нолена вместе с девицей, в доме которой обосновались Морини и Лоней. А вообще он был, если хотите, начальником группы обольщения, имевшей целью завоевать симпатии людей, на которых обратила внимание сеть. Он туповат, и в общем он просто исполнитель, а завербован был потому, что активно участвовал в деятельности крайне левых организаций. Из этого я делаю вывод, что это сеть просоветской направленности.

На лице Треву появилось выражение озабоченности, и это сделало его еще более худым.

— Эти русские суются повсюду, — заметил он. — От Патагонии до Арктики и от Вьетнама до Кубы. Нельзя сказать, что у них нет инициативы.

— И динамизма, — добавил Франсис, возвратившийся из ванной. — Мы истощаем свои силы на организацию отпора им, а они даже не останавливаются, потерпев где-нибудь поражение. Ладно, наша работа состоит в том, чтобы действовать, а не дискутировать о будущем планеты.

Они встали из-за стола около двух часов. Коплан был в прекрасной форме. Три чашки кофе и чувство долга помогли ему победить желание отдохнуть после обеда.

Заглянув в свой блокнот, он заявил:

— Навестим первую из дам… Нэнси Мутье, Кот Сент-Катрин, дом 9464. Поехали?

Треву потушил сигарету в пепельнице и, вставая, кивнул головой в знак согласия.

Они сели в «шевроле» и поехали к дому девицы. По дороге Коплан объяснил:

— Я взял вас с собой не для того, чтобы увеличить вдвое наши силы, а главным образом потому, что мое лицо сразу же выдает меня. Вся монреальская клика имеет мое описание, и я уверен, что перед тем как гостю открывают дверь, его внимательно разглядывают. Я в этом убедился.

— Под каким предлогом я могу войти? — спросил Треву.

— Назовитесь представителем власти… Вы пришли из налоговой службы. Отличный трюк: с налогами у каждого какие-то неувязки. Когда войдете, усмирите девицу, а через три минуты я присоединюсь к вам.

— О'кей! — одобрил бывший агент ДНТ не моргнув.

Недалеко от дома — совершенно неотличимого от тысячи других, окружающих деловой квартал, Коплан остановил машину на открытой стоянке. С неба начали падать крупные хлопья снега.

— Вы вооружены? — спросил он, прежде чем Треву вышел из машины.

— Всегда, — спокойно ответил тот.

Через лобовое стекло Франсис смотрел, как он удаляется в сторону дома, затем взглянул на часы, чтобы знать, когда он сам должен направиться к Нэнси Мутье.

Подождав условленное время, он вышел из машины.

На полпути Франсис остановился. Треву шел ему навстречу, махая рукой, чтобы он не ходил дальше. Подойдя ближе, он объяснил:

— Никто не отвечает… Думаю, она вышла. Что будем делать?

Они вместе укрылись от снега в «шевроле». Едва опустившись на сиденье, Коплан заметил:

— Конечно, мы могли бы поехать к третьей потаскушке, но, может быть, лучше дождаться возвращения этой, чтобы убедиться, что она вернется одна. Именно поэтому я немного боюсь ехать к Глории Ланс: она может находиться в обществе кавалера, а это создаст трудности… и этому типу, и нам.

— Да, может произойти неприятное выяснение отношений, — согласился Треву со всей серьезностью. — А вы не думаете, что эту Нэнси удобнее подождать у нее дома? Можно было бы обыскать пока дом.

— Хорошая идея. Но мы окажемся в трудном положении, если она приведет кого-нибудь с собой.

Вдруг он включил двигатель.

— Я поставлю машину ближе к дому, — решил он. — Вы останетесь в ней и будете следить, не возвращается ли хозяйка дома. Один гудок, если она одна, два — если с сопровождающим. Во втором случае я смоюсь, и мы дождемся благоприятного момента.

«Шевроле» остановился у края тротуара, метрах в тридцати от дома. Перед тем как выйти, Франсис добавил:

— Канадские дома очень удобны для незваных гостей: ни забора вокруг, ни ставней на окнах.

Он захлопнул дверцу, а Треву тем временем выключил радио.

Коплан ничего не сказал, но он считал, что подчиненный Нолена слишком мало ждал на пороге дома. Предварительный осмотр, которому в этих домах подвергали визитеров, иногда длился несколько минут, чтобы отбить всякую надежду у бродячих торговцев.

Коплан быстро поднялся по ступенькам, позвонил и прижался спиной к двери, вроде бы затем, чтобы укрыться от снега. Но сколько он ни ждал, навострив уши, готовый уловить любой звук внутри дома, ему пришлось признать, что помощница Бингейма отсутствует.

Удостоверившись, что поблизости нет прохожих, он обошел коттедж из красного кирпича и заметил окно с фрамугой на задней стороне дома. Желая проверить, заперто ли оно на крючок, он сунул лезвие своего карманного ножа в нижнюю щель и надавил. Рама подвинулась на миллиметр, потом еще на три.

Коплан сложил нож, убрал его в карман, потом сунул в щель пальцы и, потихоньку подняв окно, влез в дом.

Попав на кухню, он закрыл окно и собрался начать обыск.

У него теплилась надежда: одна из двух оставшихся помощниц Джо могла знать о таинственном субъекте из Галифакса чуть больше, чем Лиз. Или же у нее могли быть письма от специалистов, с которыми она познакомилась по приказу.

Коплан вслушивался в тишину, царившую в доме. Она была полной, и это доказывало, что в коттедже нет ни души. Соблюдая элементарные предосторожности, Франсис выскользнул из кухни.

Смежная с нею столовая была меблирована в шведском стиле и украшена роскошными цветами, но по обстановке нельзя было понять, пообедала ли Нэнси Мутье, прежде чем уйти: стол чистый, стулья стоят на своих местах. Зато свет остался включенным.

Открыв дверь, находившуюся в другом конце комнаты, Коплан попал в уютную гостиную, выглядевшую немного фальшивой и напоминавшую публичный дом периода между двумя мировыми войнами: бархат, мягкие кресла и диваны, абажур с кистями, на стенах — скабрезные эстампы. Несмотря на все это, обстановка была вполне неплохой, если бы ее не портило лежавшее на полу тело.

По спине Коплана пробежала дрожь ужаса, и он замер. Его взгляд охватил всю сцену: богатая мебель, опущенные занавески, выключенные лампы и мертвая женщина с длинными светлыми волосами, лежавшая ничком, так что разглядеть ее лицо было невозможно.

Женщина была одета в полупрозрачную ночную рубашку из красного нейлона с черной кружевной отделкой, не скрывавшую совершенства ее фигуры. Тонкая ткань оставляла открытыми длинные ноги прекрасной формы. Глубокий вырез обнажал гладкую спину с едва заметными бугорками лопаток. Голые руки раскинулись крестом с трогательной грациозностью.

Коплан сделал два шага вперед и опустился на корточки возле мертвой. Шедший из столовой свет косо падал на нее, подчеркивая красоту.

Для Франсиса зрелище молодого красивого существа, сраженного смертью, всегда было невыносимым. Его мозг восставал против уничтожения этого шедевра природы, против убийства прекрасной девушки, которая заслуживала лучшей участи вне зависимости от того, была ли она его другом или противником.

Он осторожно взял ледяное запястье Нэнси Мутье и повернул руку ладонью вверх, подставив подушечки пальцев под электрический свет.

На кончиках указательного и среднего пальцев кожа запеклась от ожога.

Коплан положил безжизненную руку и нагнулся пониже, чтобы лучше рассмотреть лицо, уткнувшееся в густой ворс ковра. Он смог различить только изгиб выпуклого лба, закрытый глаз, длинные синеватые ресницы, угол сжатых губ, маленький подбородок и нежную шею.

Франсис вздохнул. Никаких сомнений, бедняжку убили электротоком, как Жиля Кордо. Но кто и почему?

Теперь обыск потерял смысл. Если Нэнси Мутье и имела письма, способные навести его на след, убийца должен был забрать их.

И вдруг Коплана пронзила мысль: Глория Ланс!

Он быстро поднялся и вернулся в столовую. Он не стал нажимать на выключатель, и свет остался гореть…

Пройдя на кухню, он выглянул на улицу. Там шел густой снег. Прохожие должны были идти быстро, глядя себе под ноги.

Взявшись за ручки, Франсис поднял окно, выскользнул наружу и опустил его.

Шагая к «шевроле», он закурил сигарету. Если они приедут к Глории слишком поздно, можно будет паковать багаж, потому что в мышеловку на Ремсмбранс-роуд не сунется ни один член банды.

Он открыл дверцу и тяжело упал на сиденье.

— Уже? — удивился Треву. — Наткнулись на что-нибудь интересное?

— Да, — мрачно отозвался Коплан, включая двигатель. — Девчонка там, холодная, как айсберг.

— Твою мать! — вырвалось у его ошарашенного напарника. — Самоубийство или убийство?

— Конечно, убийство, но замаскированное, чего и следовало ожидать. Только бы успеть к последней.

Треву вздрогнул.

— Черт возьми! Вы боитесь, что уберут обеих?

— Почему бы нет? Ребята с той стороны выжигают у нас траву под ногами.

Ведя машину на небольшой скорости из-за снегопада, Коплан размышлял. Было ясно, что смерть Нэнси — прямое следствие похищения Джо Бингейма и Лиз Шар-трен.

Это означало, что по крайней мере одна из двух девушек — Нэнси или Глория — владела информацией, способной облегчить ему размотку всей цепочки.

— Посмотрите по плану, — нервно попросил Франсис. — Нам надо на Хатчисон-стрит, дом 2857.

— Я знаю, где это, — ответил Треву. — Рядом с Мак-Гилл Юниверсити.

Коплан несколько раз останавливался на красный свет, проклиная грузовики, которые было трудно обгонять.

— Действуем по тому же сценарию? — спросил Треву после одного довольно рискованного обгона.

— Да. Вы пойдете первым и расскажете свою байку, если дверь вдруг откроет сама Глория, во что я почти не верю.

Наконец они прибыли на место.

Ветеран ДНТ, столь же встревоженный, как и его товарищ, надвинул шляпу, сунул руки в карманы и пошел к входу в дом.

До двери оставалось всего шесть или семь метров, когда он вдруг развернулся и пошел назад к машине.

Коплан опустил стекло, а Треву, нагнувшись, сказал глухим голосом:

— К дому ведут следы… Мужские… Их двое…

Коплан поднял брови.

— Снег сильный и запорошил бы их, если бы они не были совсем свежими, — заметил он. — Если мы будем ждать, пока эти господа выйдут, чтобы начать за ними слежку, девчонку наверняка убьют.

Он поднял стекло, открыл дверцу и выскочил из машины.

— Пошли, и если будет схватка, тем хуже, — заключил он и побежал к коттеджу.

Момент явно был неподходящим, чтобы звонить в дверь. Они обошли квадратный дом и остановились перед окном, Коплан впереди, Треву за ним.

— Не входите вместе со мной, — сказал Коплан. — Лучше поищите другой вход. Если не сможете открыть окно, выбивайте стекло…

Треву ушел. Он исчез за углом, когда Франсис тщательно рассчитанным ударом локтя разбил стекло. Оно раскололось звездочкой, но ни один кусок не упал. Он нажал в центр рукояткой ножа, сделал достаточно широкое отверстие, чтобы можно было просунуть внутрь два пальца, обмотанные платком. В несколько мгновений он разбил каждый из треугольничков стекла на более мелкие осколки, которые выбросил в снег.

Вся операция заняла полминуты и прошла почти бесшумно.

Коплан перелез через подоконник и оказался в полутьме. Увидев, что находится в бельевой, он приоткрыл дверь и прислушался.

Он уловил звук голосов, шедший из комнаты, которую отделяло от него по меньшей мере две перегородки.

Он не знал, вошел Треву или нет, но был точно уверен, что люди, находившиеся в доме, ничего не заметили: они продолжали спокойно разговаривать.

Хотя у Франсиса мелькнула мысль, что он может попасть на совершенно невинную встречу, он прошел через кухню и прижал ухо к двери, встав так, чтобы его не было видно сквозь стекло, занимавшее ее центральную часть. Он ясно услышал слова, произнесенные женщиной. Это доказывало, что хозяйка и ее гости находятся всего в нескольких шагах от него.

— …повторяю, что Джо сегодня не приходил, — говорила Глория с ноткой нетерпения. — По телефону он мне тоже не звонил. Так откуда я могу знать, где он?

Коплан перевел дыхание.

— А вчера? — спросил мужчина. — Он не говорил, куда собирается?

— Нет! — раздраженно бросила молодая женщина. — А какое вообще вам до этого дело? Вы вмешиваетесь в то, что вас не касается. Когда Джо захочет вас видеть, он даст знать.

— Сожалею, мисс, — раздался другой мужской голос, — но это касается нас так же, как и вас. Исчезновение Бингейма создает угрозу. Поймите же, что вам угрожает опасность. Вы не можете оставаться здесь. Вас могут арестовать в любую секунду.

Коплан мысленно усмехнулся. Этот тип даже не подозревал, насколько он близок к истине.

— Чтобы я уехала? — возмутилась Глория Ланс. — Да еще в такую собачью погоду? Да и куда?

— Мы отвезем вас в надежное место, — снова заговорил первый неизвестный. — Быстренько побросайте в чемодан предметы туалета и одежду и…

— Вы бредите? Я вас сроду не видела. Вы являетесь, плетете какую-то чушь и воображаете, что я вам поверю? Ну уж нет!

Ее апломб показывал, что она привыкла разговаривать с мужчинами и не боялась даже тех, что строят из себя крутых парней, но бедняжка не понимала, что имеет дело с профессиональными убийцами.

Коплан почувствовал, что очень скоро дела примут плохой оборот. Он собирался опередить тех двоих, но в этот момент этаж потряс глухой удар. Вероятно, Треву споткнулся в темноте и растянулся во весь рост.

Франсис молниеносным движением распахнул дверь. Встав в проеме с пистолетом в руке, он сухо скомандовал:

— Руки вверх, все трое.

Двое мужчин и женщина, смотревшие в другую сторону и пытавшиеся понять, что это был за шум, вздрогнули от испуга. Они разом повернулись к Коплану и уставились на него расширившимися глазами. Его появление так ошеломило их, что никто даже не подумал подчиниться.

Коплан нажал на спусковой крючок пистолета, и пуля разбила стоящий на столе графин. Тот разлетелся на мелкие кусочки, произведя гораздо больший грохот, чем выстрел. Троица подняла руки с почти неестественной быстротой.

Заскрипела дверь, и позади шпионов возник Треву с напряженным лицом.

— Не двигаться, — проскрипел он, раздраженный падением. — Первого, кто шелохнется, я пристрелю на месте.

В комнате повисла мертвая тишина.

Глава X

Когда прошло первое изумление, Глория Ланс взяла себя в руки. Сама не зная почему, она решила, что вторжение этих двух вооруженных людей пришлось очень кстати. Она интуитивно догадалась, что их атака направлена не против нее, а против типов, называвших себя друзьями Джо Бингейма.

Коплан сказал Треву:

— Посмотрите, вооружены ли они.

И, обращаясь к молодой женщине, приказал:

— А ты — три шага влево.

Она отошла, как он велел, не сводя с него заинтригованного взгляда.

Она была менее красива, чем Лиз Шартрен и Нэнси Мутье, но все же очень привлекательна. Пышная грудь, крутые бедра и резковатые черты лица придавали ее облику несколько вульгарную чувственность, что должно было нравиться мужчинам.

Неизвестный, которого Треву обыскал первым, выглядел вполне респектабельно. Он был одет в приличное пальто темно-серого цвета и на вид был чуть старше сорока. Его ничем не примечательное лицо выражало беспокойство, близкое к страху.

У второго, более худого, был косой взгляд загнанного в угол хищника. Чувствовалось, что он готов пойти ва-банк и рискнуть изменить ситуацию. Когда Треву стал ощупывать его карманы, он вздрогнул и инстинктивно отшатнулся.

— Не двигаться, — приказал ему Франсис.

Треву обнаружил у него нож с выкидным лезвием и «кольт» тридцать восьмого калибра, который тот носил в кобуре под левым плечом.

Неизвестный воспользовался движением Треву, чтобы схватить его рукой за затылок. Одновременно он выставил ногу вперед и резко толкнул экс-полицейского, который упал головой вперед в сторону Франсиса, помешав тому выстрелить.

Глория закричала, увидев, что Треву падает, держа в руках пистолеты. Напавший на него уже бросился в дверь, через которую вошел Треву. Коплан отскочил, чтобы упавший коллега не сбил его с ног, но выстрелить не смог, поскольку Глория оказалась на линии огня. Он бросился вперед, грубо оттолкнув девушку, и помчался следом за бандитом.

Тот галопом проскочил гостиную, находившуюся в полном беспорядке. В спешке он не заметил скатанный ковер, о который за пару минут до того споткнулся Треву. Неизвестный тоже с шумом рухнул на пол и лихорадочно задергался, пытаясь встать. Видя, что он упал, Коплан убрал пистолет в карман и, вытянув руки, прыгнул вперед. Совершив планирующий полет, он сел на противника. С силой навалившись на беглеца, Коплан прижал его к полу и обрушил ребро ладони на затылок. Лицо типа стукнулось о паркет, ноги и руки обмякли.

Сидевший на нем верхом Коплан поднялся, схватил свою жертву за одежду и потащил в соседнюю комнату, где помертвевшие от страха Глория и ее второй гость замерли под прицелом еще стоявшего на коленях Треву.

Коплан бросил свой груз, как будто это был мешок с мусором, отдышался и, закрыв дверь, заявил:

— Теперь мы побеседуем.

Его злость еще не улеглась, поэтому он обрушил свой кулак на физиономию почтенного сорокалетнего господина, который от мощного прямого в челюсть откинулся назад. Колени у него подогнулись, и он рухнул на пол.

Ошеломленная Глория восхищенно заметила:

— Здорово… Как вы его долбанули! Надо же!

Поднявшийся Треву убрал оружие. Ему было стыдно, что его сшиб с ног какой-то мелкий хулиган, которого поймал Франсис.

— Заглохни, — бросил Коплан девице. — Мы здесь не затем, чтобы защищать твою добродетель. Жди, пока тебя спросят.

Коплан перестал массировать кулак и сказал своему напарнику:

— Она мало что знает, потому что до сих пор жива. Нэнси, очевидно, была информирована лучше.

Он повернулся к Глории.

— Джо посылал тебя когда-нибудь в Галифакс?

Вопрос ее как будто удивил, и она ответила с некоторым опозданием:

— Ну… да.

— С кем ты встречалась?

На лице проститутки появилась презрительная гримаса:

— С одним извращенцем… Кажется, его фамилия Северен.

Ну конечно, он менял фамилию при каждом «экзамене».

— Как он выглядит? — настаивал Франсис. — Толстый, худой, высокий, низкий?

— Среднего роста, скорее худой. Нос такой узкий. Наверняка из натурализовавшихся.

Это полностью совпадало с описанием, данным Лиз, но не давало ничего нового.

— И встретились вы, разумеется, в холле отеля? — непринужденно спросил Франсис.

— Ну да. Джо вам рассказал? Это вы его похитили?

Ей было просто любопытно, но особого огорчения от этого она не испытывала.

— Назови мне имена и адреса парней, с которыми должна была познакомиться в Монреале по приказу Бингейма, — продолжал Коплан.

— О, все они отличные ребята, — уверила Глория. — Все серьезные, работают. Вы хотите, чтобы я на них донесла? Почему? Они мне не сделали ничего плохого.

Коплан понял, что она просто выполняла то, что ей приказывали, и даже не задумывалась, зачем завязала эти сентиментальные или плотские связи.

— Джо еще не представлял тебя некоему Дюпюи? — спросил он, предвидя отрицательный ответ.

— Нет, — сказала она явно искренне. — Я не знаю никого с такой фамилией.

Треву и Коплан переглянулись. Глория оказалась не слишком ценной добычей. Два типа, лежавшие на полу, могли рассказать куда больше.

— Дайте ей ручку и листок бумаги, — попросил Франсис своего коллегу.

А потом приказал женщине:

— Напиши имена твоих клиентов, место работы и адрес. Это не доставит им никаких неприятностей, наоборот. Через твое посредничество их собирались втянуть в грязное дело. Рассказав о них, ты окажешь им услугу.

На ее лице появились изумление и озабоченность.

— Вы легавые или кто?

— Мы из общества помощи бедным, — буркнул Коплан, подойдя к человеку, которого отправил в нокаут.

Он без малейшей надежды принялся опустошать его карманы, заранее зная, что не найдет ничего компрометирующего. В Канаде граждане не обязаны носить удостоверение личности, а те, кто занимается незаконной деятельностью, не таскают с собой автобиографию.

Осмотр бумажника второго субъекта оказался не более интересным, чем у первого.

Треву передал Коплану список, аккуратно составленный Глорией. Как и говорил Бингейм, в нем было всего четыре фамилии. Франсиса заинтересовали главным образом профессии этих людей, и он удивленно сдвинул брови.

Среди четверки был старший мастер на телеграфе, два электронщика и художник-картограф.

Коплан подошел к Глории.

— Где работают трое последних?

Она подумала.

— Поль и Рей — на большом радиозаводе, а Анри Полан — в службе департамента технического надзора, если не ошибаюсь.

Коплан задумался: кто же отобрал этих специалистов, прежде чем послать список очаровательным агентам Джо Бингейма?

Он убрал бумагу в карман.

— Следите за тем, который пытался смыться, — попросил он Треву. — Я начну с другого. Возможно, он является мозгом группы, а кроме того, он кажется более хлипким.

Он взял старшего из двоих за воротник, грубо тряхнул и влепил три или четыре оплеухи. От такого обращения человек быстро очнулся. Как только он пришел в себя, на его лице снова появилась тревога.

Коплан заставил его встать, потом швырнул в кресло.

— Имя?

— Кантен, — прошептал тот, опустив голову.

— Вы хорошо поработали у Нэнси… Когда поняли, что у Бингейма проблемы?

Первая фраза усилила подавленное состояние обвиняемого, и это было немым признанием. На второй вопрос он не ответил.

— Слушайте, — сказал Франсис, — не воображайте, будто вас станут судить по закону, в традициях британского правосудия. У меня нет времени. Я попытаю вас четверть часа, пока вы не начнете потеть кровью, а потом влеплю пулю между глаз. Готовы?

Он ударил Кантена ногой по коленной чашечке, потом опрокинул кресло, и тот упал, с глухим звуком стукнувшись головой о стену. Схватив Кантена за ворот рубашки, Коплан вернул его в нормальное положение вместе с креслом.

— Ну, — продолжил он с жестокой радостью. — Первое: почему вы ликвидировали Нэнси? Она что, была более близка с тем мерзавцем из Галифакса, чем ее коллеги?

Кантен пролепетал:

— Я не знаю… Я не в курсе… Я выполняю приказы.

— Кто их отдавал?

— Мне звонили по телефону… не называя имени.

Коплан схватил его за горло и вдавил свои железные пальцы в сонные артерии.

— Мразь, — рявкнул он. — Ты хочешь меня убедить, что убиваешь человека после того, как неизвестно кто позвонит тебе по телефону? Треву, заломите ему руку до перелома, а я заткну ему пасть, чтобы не орал.

Кантен выпучил глаза, его лицо посинело, и он стал бить свободной рукой по воздуху, давая понять, что хочет говорить. Но Треву уже взялся за дело. Он схватил руку убийцы и начал давить, что должно было привести к перелому локтевого или плечевого сустава.

По знаку Франсиса он остановился, но руку не отпустил, а Коплан убрал свою ладонь, видя, что Кантен находится на грани удушья и обморока.

Бандит жадно дышал секунд двадцать. Краем глаза Треву увидел, что его сообщник шевелится.

— Оглушите его, чтобы мы могли спокойно поговорить, — произнес Франсис, тоже заметивший, что второй бандит начинает приходить в себя.

Приказ был выполнен с образцовой четкостью. Удар рукояткой пистолета отправил лежавшего в страну грез. Глория следила за всем происходящим изумленными глазами, скрестив руки на пышном бюсте.

Кантен выговорил хриплым голосом:

— Спенсер и я получаем приказы из Галифакса. Я знаю нашего шефа в лицо, но его настоящее имя и адрес мне неизвестны.

Задумавшись, Коплан сказал:

— Продолжайте, выкладывайте все. Почему Дюпюи навещает людей, которых покорили девочки Бингейма? Кто посылает Бингейму деньги? Куда вы должны были отвезти Глорию?

Всклокоченный Кантен, державший руку у лба, ответил с неожиданной словоохотливостью:

— По первому вопросу я и сам ничего не понимаю. Деньги Джо? Это мы их посылаем по почте. Глорию мы должны были отвезти в порт и посадить на корабль, идущий вниз по реке Святого Лаврентия. В Галифаксе ее должны были встретить.

— Что за корабль? Когда он отходит?

— «Монкальм». Выйдет завтра во второй половине дня.

Глория не верила своим ушам. Эти люди говорили о множестве вещей, о которых она даже не догадывалась, и в их словах были тревожные намеки. Чем же мог заниматься Джо?

Коплан старался разобраться в ситуации. Глория не видела раньше ни Кантена, ни Спенсера. Бингейм тоже. Он получал деньги, вынимая конверт из почтового ящика. Что касается убийц Нэнси, они не знали Дюпюи… если Кантен не соврал.

Не входили ли убийцы в параллельную сеть, существование которой Коплан заподозрил с самого начала?

— Это вы передали Бингейму список специалистов, с которыми должны были установить контакт девушки? — спросил Франсис, глядя на Кантена с угрожающей твердостью.

— Список специалистов? — непонимающе переспросил тот. — Зачем?

Коплан не мог разобрать, искренен ли его собеседник или насмехается над ним. Но в его словах все равно была одна неточность. Тип из Галифакса не был колдуном. Он не мог передать инструкции своим головорезам прежде, чем сам узнал, что Лиз Шартрен и Джо Бингейм исчезли. Достав пистолет, Коплан буркнул:

— Вы мне соврали, и этот разговор мне надоел. Ваш приятель даст нам более полные сведения, когда увидит ваш труп с дыркой посреди лба. Задаю последний вопрос: кто в Монреале заметил, что у Лиз Шартрен была потасовка? У вас есть пять секунд, чтобы сказать правду.

Ствол пистолета медленно опустился, и Кантен видел только маленькую черную дырочку, из которой должна была вылететь пуля.

Он страшно побледнел, губы и щеки у него затряслись.

— Не стреляйте… Сначала скажите, что вы сделаете с нами потом…

— Я вас не ликвидирую. Это единственное, что я могу обещать. Выбирайте быстро.

— Это Шово… Инженер Шово! — выкрикнул Кантен душивший его секрет.

Ошеломленный Коплан продолжал всматриваться в физиономию собеседника.

— Шово? С Эли Бланшар-стрит? — переспросил он с сильным сомнением.

— Да, он, — прошептал Кантен. — Он пытался дозвониться до меня вчера около восьми часов, но я был в кино, так что мы поговорили только в полночь. Спенсер и я поехали на Ремембранс-роуд… Там уже никого не было. Мы не знали, то ли вы похитили девчонку и Джо, то ли они увезли вас куда-нибудь. Мы прождали на вилле до утра, потом решили предупредить Шово. Он взбесился от злости, начал меня ругать и сказал, что известит Галифакс, а я должен ждать приказов у меня дома…

Франсис больше не сомневался. Кто другой, кроме инженера, мог знать, что он в тот же вечер отправился к Лиз? Телефонный звонок Шово на виллу, пока Франсис был в пути, предупредил Бингейма о его визите. Отсюда и спрятанная под подушкой дубинка и бесшумное появление Джо. Коплан обратился к Треву:

— Нельзя терять ни минуты… Этот Шово наверняка ждет отчета гангстеров о проделанной работе. Я знаю, где его найти. Свяжем пленных и пока что запрем их в погреб.

Глории он скомандовал:

— Собирайся. Ты поедешь с нами для своей же безопасности. Тебе ничего не грозит, если не попытаешься удрать. В противном случае ты далеко не уйдешь.

Она стояла как каменная и только кивнула в ответ.

Треву поднял Кантена с кресла, снял с него галстук и крепко связал им лодыжки. Его же брючным ремнем Треву связал запястья Кантена крест-накрест, как приговоренному к смерти. После этого Треву свалил его на пол и, держа за ноги, дотащил до лестницы, ведущей в погреб, куда и сбросил.

Коплан так же поступил со Спенсером, который от соприкосновения с цементными ступеньками пришел в себя.

Отправив обоих пленных в погреб, они надежно заперли дверь снаружи.

Поднявшись на второй этаж, Треву и Коплан позвали Глорию. Она прошла в спальню, чтобы одеться потеплее. Девушка ответила, что будет готова через минуту, но французы успели за это время сложить в пиджак Кантена оружие и личные вещи, взятые у убийц Нэнси, и даже навести в разгромленной гостиной некоторое подобие порядка.

— Где вы собираетесь поселить девчонку? — спросил Треву, поправляя свою одежду.

Коплан думал совсем о другом.

— Ее? — рассеянно переспросил он. — Доверю заботам Лонея; думаю, он не будет жаловаться. Она скрасит его одиночество.

— Одиночество? А Морини?

— Морини поедет с нами. Я не очень удивлюсь, если миролюбивый папаша Шово принял кое-какие меры предосторожности.

Глава XI

Выйдя из дома вместе с Глорией Ланс, кутавшейся в меховое манто, Коплан бросил взгляд на снежный ковер, покрывший лужайки, крыши и деревья.

— Кантен и Спенсер должны были приехать на машине, — произнес он, глядя на три автомобиля, припаркованные поблизости. Одним из них был «шевроле». — На всякий случай надо отогнать ее. Если она будет стоять здесь, то выдаст их присутствие в доме Глории.

— Да, лучше ее увести. Но которую? Надо было спросить у них, — пожалел Треву.

— Посмотрите на ключи, которые мы у них взяли. Возможно, они скажут нам о марке машины.

Укрывшись под навесом на крыльце, Треву разобрал свою добычу и достал маленькую связку ключей с рекламным брелоком, на котором было название фирмы.

— У них «форд», — сказал он. — Значит, тот лимузин, что стоит на противоположной стороне улицы.

— Ладно. Садитесь в нее и поезжайте за нами на Ремембранс-роуд, — сказал Франсис.

Сев в «шевроле» вместе с Глорией, он тронулся с места очень медленно, чтобы убедиться, что у Треву не возникло никаких проблем с двигателем. Но все было нормально, «форд» быстро обогнал его, выключив габаритные огни, и обе машины свернули с Хатчисон-стрит.

Через шесть-семь минут они остановились перед виллой Лиз Шартрен. По дороге Коплан очень уклончиво отвечал на вопросы своей спутницы.

Предупрежденные условным звонком, Морини и Лоней встретили приехавших.

— Изменение программы? — осведомился Морини, пока маленькая группа входила в прихожую.

Он и его коллега с легкой насмешливостью рассматривали слишком ярко накрашенную особу, которую привезли с собой Коплан и Треву и в руке которой была туго набитая дорожная сумка.

— Да. Очень боюсь, что ваше дежурство здесь не даст никакого результата, — заявил Франсис. — О деле стало известно, и ни Дюпюи, ни другие члены банды в этот дом не сунутся. Теперь между ними и нами начинается соревнование на скорость. Именно поэтому мадемуазель Глория будет здесь в большей безопасности, чем где-либо еще. На следующие двадцать четыре часа я поручаю ее вашим заботам, Лоней.

Тот, к кому он обращался, не выразил ни энтузиазма, ни недовольства от перспективы оказаться наедине с этой брюнеткой с зазывающим взглядом и манящими формами. Однако, будучи истинным французом, он поклонился и сказал:

— Я счастлив, мадемуазель.

Глория, на которую это произвело впечатление, взмахнула ресницами и одарила его улыбкой, которая в ее представлении делала ее идеальной светской дамой.

— Вы, Марини, — продолжал Коплан, равнодушный к их взаимным любезностям, — поедете с нами. Сегодня днем мы продвинулись вперед благодаря инцидентам, которые долго пересказывать и которые вывели нас на субъекта по фамилии Шово. Вероятно, он является руководителем монреальского отделения сети. Я не хочу, чтобы он ускользнул от нас.

Возбуждение Морини выразилось в том, что он тотчас же, хотя и не торопясь, подошел к вешалке, на которой висели его пальто и шляпа.

Одевшись, он по привычке проверил магазин своего пистолета и заявил:

— Я готов. Где живет ваш малый?

— В конце Эли Бланшар-стрит. Лоней, вы все-таки последите, чтобы ваша гостья не простудилась, если ей придет в голову мысль пошалить.

— Я окружу ее нежной заботой, — пообещал помощник Нолена с абсолютно серьезным видом.

Треву, Морини и Коплан вышли из дома, и их сразу же облепили хлопья снега, переносимые ветром.

— Поедем на «форде», — предложил Франсис. — Если Шово или его сообщник ждет возвращения своих эмиссаров, он подумает, что это они.

— Каких эмиссаров? — спросил Морини.

— Двух субчиков, с которыми мы грубо обошлись и заперли в погребе дома девчонки, — объяснил Треву, пока они садились в машину.

Он снова занял место за рулем «форда», Коплан сел рядом с ним, а Морини сзади.

— Дом 11430, — уточнил Франсис и погрузился в размышления, одновременно горькие и полные жестокого удовлетворения.

Автором списков, человеком, обратившим внимание Джо Бингейма на специалистов, которых должны были «обработать» его соблазнительницы, прежде чем с ними начнет работать Дюпюи, вполне вероятно был инженер «Интернешнл Оверсис Коммьюникейшинз».

Шово отвечал всем нужным требованиям, поскольку был способен проводить отбор носителей информации, интересующей сеть. Он знал, в какую дверь постучать, чтобы получить нужные сведения, но делал это не сам, чтобы не засветиться. Отныне визит к нему Дюпюи приобретал совсем другой смысл.

Минут за двадцать «форд» доехал до дома Шово и остановился перед аллеей, ведущей к коттеджу.

— Оставайтесь в машине и смотрите в оба, Треву, — велел Коплан. — Если мы не вернемся через час, не суйтесь в ловушку. Возвращайтесь к Лонею, забирайте с собой Глорию и поезжайте в Оттаву. Там обо всем доложите Нолену, он будет знать, что делать.

— Понятно, шеф, — невозмутимо отозвался водитель.

Повернувшись к Морини, Коплан продолжил:

— Вы позвоните в дверь и повернетесь к ней спиной, чтобы в глазок нельзя было рассмотреть ваше лицо. Ваша фигура напоминает одного из типов, которых мы подловили. Если дверь откроют…

Он помолчал и договорил:

— …если откроют, мы войдем без церемоний, кто бы ни стоял перед нами, мужчина или женщина. Пошли.

Они вылезли из машины одновременно, захлопнули дверцы и побежали к каменным ступенькам. Морини нажал на кнопку звонка. Коплан присел на корточки и прислонился к створке, чтобы скрыться от возможного наблюдателя, прячущегося в доме.

Повернувшись спиной, как ему и велели, Морини съежился, подняв воротник и надвинув на глаза шляпу. Его правая рука сжимала в кармане ребристую рукоятку пистолета.

Над дверью зажглась лампа. Послышался щелчок, и дверь приоткрылась со слабым скрипом.

Морини резко повернулся, наставив пистолет. Он хотел приказать открывшему отойти, но атака Коплана опередила его.

Плечом Франсис распахнул дверь настежь, руками он обхватил женские лодыжки, а головой ударил появившуюся на пороге фигуру в живот. Согнувшись пополам от боли, женщина, у которой перехватило дыхание, тяжело рухнула и, ударившись головой об пол, мгновенно потеряла сознание.

Коплан, рассчитывавший встретить более крепкого противника, удивился легкости, с какой опрокинул свою жертву. Его удивление возросло еще больше, когда он увидел, что это дама лет пятидесяти, симпатичная и на вид совершенно безобидная. Ее беспомощное состояние внушало скорее сочувствие. Вошедший следом за ним Морини уже закрыл дверь.

Они обменялись понимающим взглядом, полудовольным-полусмущенным. Вторжение прошло без проблем, но они испытывали неприятное чувство, что вломились в открытую дверь. Где-то в глубине дома играло радио или проигрыватель, и это был единственный звук, который они слышали.

Коплан посмотрел на лежавшую без чувств женщину. Удар был сильным, и прийти в себя она должна была не скоро. Вытащив пистолет, Франсис одним взмахом ресниц велел Морини следовать за собой.

Когда они вошли в гостиную, где Коплана принимали в прошлый раз, донесся голос со второго этажа.

— Люси! Что там случилось? — недовольно кричал Шово.

Морини поднял глаза. Коплан опередил его. В четыре бесшумных прыжка он подскочил к лестнице и побежал наверх, перепрыгивая через ступеньки. Корсиканец остался держать под контролем первый этаж, готовый оказать помощь своему товарищу, если наверху начнется заварушка.

Оказавшись на площадке второго этажа, Коплан заметил приоткрытую дверь и направился к ней без малейшего колебания.

Шово сидел в глубоком кресле возле книжного шкафа, держа на коленях книгу. Он даже не поднял глаза, когда в комнату кто-то вошел, потому что был уверен, что это его супруга пришла объяснить, что случилось.

— Добрый вечер, месье Шово, — сказал Франсис мягким голосом.

Инженер вздрогнул так сильно, что его книга упала на ковер.

— Я ведь обещал, что еще загляну к вам, — продолжал Коплан подчеркнуто любезным тоном, держа хозяина дома на мушке пистолета крупного калибра.

Граничащее с ужасом изумление инженера постепенно уступало место возмущению.

— По… какому праву вы смеете мне?..

— Не надо комедий, — сухо отрезал Франсис. — Недавняя встреча с Кантеном меня просветила. Можете сбросить маску респектабельности.

Шово съежился в кресле и уставился горящими глазами на человека, державшего его под прицелом.

— Где моя жена? Что вы с ней сделали? — спросил он с напряженным лицом.

— О ней не волнуйтесь. Лучше приготовьтесь провести неприятную четверть часа. Вы думали, что вчера вечером послали меня в западню, так, месье Шово? Вот только Бингейм оказался очень неловким. Вашей команде наемных убийц тоже не повезло. Вы влипли по уши.

Говоря это, Коплан вошел в комнату, но оставил дверь открытой, чтобы Морини мог слышать продолжение разговора.

Остановившись в метре от Шово, он произнес:

— Вы знаете, что эта игра будет вам дорого стоить. Так что постарайтесь облегчить свою участь… Расскажите о штабе в Галифаксе, о маршрутах Дюпюи и его махинациях, ну и так далее.

Инженер, одетый в домашнюю куртку и в теплых тапочках на ногах, выглядел совершенно мирным человеком, которого трудно заподозрить в чем-то незаконном. Даже в ярости его лицо выглядело комично и безобидно.

Коплан выключил радио и спокойно сел в свободное кресло, в котором наверняка до него сидела жена шпиона.

Поигрывая пистолетом, он сказал:

— Не тяните… У меня мало времени. Ваши признания будут иметь значение только в том случае, если вы сделаете их быстро… Вы намерены воспользоваться моим предложением или нет?

Шово злобно ответил:

— Я вас не боюсь, грязный коммунистический провокатор! Предупреждаю: ваш шантаж не даст никаких результатов. Можете меня убить, если хотите, но знайте, что рано или поздно полиция этой страны схватит вас за шкирку.

Коплан посмотрел на него так, словно сомневался в его умственных способностях.

— Вы часом не спятили немного? — осведомился он сочувствующе-нежно. — Если вы будете продолжать изображать дурака, через пять минут я отведу вас именно в полицию. Для начала вам предъявят обвинение в подстрекательстве к убийству. Так что не ставьте все с ног на голову и признавайтесь.

Шово взорвался:

— Как это «подстрекательство к убийству»? Ваши обвинения просто омерзительны! Вы не посмеете обратиться к властям, вы, платный шпион Советов!

Поколебленный его словами, которые казались лишенными какого бы то ни было расчета и так странно противоречили сложившимся у него представлениям, Коплан задумался. Глядя на Шово, он вдруг спросил:

— Вы принимаете Дюпюи за агента французской спецслужбы?

Он говорил спокойно, без малейшей враждебности.

Ошеломленный этой сменой поведения, Шово пристально посмотрел в лицо собеседнику.

— Я не знаю, является ли Дюпюи штатным агентом французской разведки, но он действует на благо Франции, — заявил он уверенно. — А ваша цель — уничтожить все то, что он здесь создает. Но я вам гарантирую, вас ждет поражение.

Коплан глубоко вздохнул. Вне всяких сомнений, Шово ввязался в это дело по причине своей преданности французским интересам. Наконец-то роль, сыгранная Дюпюи, и тактика, принятая теми, кто им руководил, предстали в истинном свете.

Коплан убрал пистолет в карман и посмотрел на инженера с горечью, в которой проскальзывала симпатия.

— Вас одурачили, месье Шово, — сказал он. — Мне будет неприятно доказывать вам это, но я могу предъявить вам первый факт, который показывает, что вы ошибаетесь.

Он громко позвал:

— Морини! Вы можете подняться?

Вошедший Морини вопросительно посмотрел на Франсиса.

— Уберите вашу пушку, — сказал ему Коплан, — достаньте официальное удостоверение сотрудника посольства и суньте его под нос этому месье, который считает нас коммунистическими агентами.

Изумленный Морини подчинился.

— Раскройте зенки, — посоветовал он Шово. — Это удостоверение подлинное, и если вы захотите проехать вместе с нами в посольство…

— Можете предупредить Треву, что все идет хорошо, — сказал ему Коплан. — Потом окажите помощь мадам Шово и поднимайтесь вместе с ней сюда. Тогда мы решим, стоит ли сдавать их инспектору Таккеру из конной полиции.

Совершенно ошарашенный Шово растерял всю свою уверенность.

— Это… это не касается канадской полиции, — возразил он пересохшими губами.

— Ничего подобного, — отозвался Франсис. — Вы участвуете в противозаконной деятельности, замешаны в крайне серьезное дело, затрагивающее внутреннюю безопасность государства, и являетесь соучастником двух убийств. Более чем достаточно для длительного заключения.

— Но… — проблеял задохнувшийся Шово. — Что вы несете? Я никогда не участвовал ни в одном убийстве.

— А вот Кантен считает иначе, — холодно возразил Франсис. — По его словам, вы позвонили в Галифакс после исчезновения Лиз Шартрен и Бингейма. Следствием вашего звонка было то, что Кантен и Спенсер получили приказ убрать Нэнси Мутье и похитить Глорию Ланс. Ваша вина очевидна.

Побледневший инженер раскрыл глаза.

— Ну да, я известил Галифакс, — признался он. — Но только для того, чтобы сообщить о вашем присутствии в Монреале.

— Потому что вас предостерегали против меня? Я запомню это признание. Заодно поздравляю вас с проявленным во время моего вчерашнего визита замечательным хладнокровием. Но Кантен засвидетельствует, что вы послали его на Ремембранс-роуд, потому что не могли дозвониться до виллы; что, раздражившись безрезультатностью его ожидания там, вы велели ему возвращаться домой и действовать по инструкциям, которые он получит из Галифакса.

— Но никто никого не собирался убивать! — закричал Шово. — Я просто хотел, чтобы все узнали о вашем появлении и удвоили бдительность. Я должен был предупредить членов нашей организации.

Коплан покачал головой.

— Послушайте, — терпеливо сказал он. — Чтобы вы лучше поняли, я изложу вам ситуацию такой, какова она на самом деле. Дюпюи — враг Франции. Он действует под чужим именем, чтобы было легче вербовать франко-канадцев, гордящихся своим происхождением и культурой. Он занимается этим мошенничеством, действуя в интересах шпионской сети, цели которой остаются непонятными. Их надо выяснить, и мое задание заключается именно в том, чтобы узнать, что это за цели, и по возможности положить конец деятельности этой организации. Вы были завербованы этими людьми, помогали им, но утверждаете, что вам неизвестна конечная цель, преследуемая ими. Месье Шово, вы должны быть абсолютно откровенны со мной. По мере моих возможностей я постараюсь вам помочь и облегчить вашу судьбу. Если вы откажетесь, я немедленно прикажу арестовать вас.

Ошарашенный инженер вытер потный лоб.

— Мне трудно вам поверить, — пробормотал он. — Группа, в которую я вступил, стремится лишь усилить позицию Франции в отношениях с Англией и США, поскольку из-за независимой политики у нее возникли осложнения с ними.

— Нет, — отрезал Коплан. — Эту версию распространяет Дюпюи. Благодаря ей он получает поддержку, но это ложь. Я открою вам одну тайну: наш друг Жиль Кордо действовал в Монреале на благо Франции; он был французским разведчиком. И его убили. Его убил Дюпюи.

Шово вздрогнул, потом сжался, совершенно подавленный.

Несколько секунд он отчаянно искал хоть какой-то факт, который помог бы ему опровергнуть доводы его собеседника. Не в силах ничего придумать, а главное, побежденный очевидной искренностью Коплана, он был вынужден признать, что тот открыл ему реальную суть многих фактов, смысл которых был ему непонятен.

Чтобы окончательно убедить Шово, Коплан спросил:

— Как, по-вашему, я смог выйти на вас вчера вечером?

И сам же ответил:

— Благодаря отправленному вами Жилю письму, в котором вы приглашали его на вечеринку. Вы невольно спровоцировали его встречу с Дюпюи. Жиль был единственным человеком в Канаде, знавшим, что под именем Фернана Дюпюи скрывается самозванец. Три дня спустя Кордо умер.

Шово облизал губы.

— Невероятно, — выдохнул он в полном смятении. — Господи, что же скрывается за всей этой махинацией?

— Это можно узнать только с вашей помощью, — ответил Коплан. — С какой целью вы составили список специалистов в области связи?

Глава XII

Шово потребовалось некоторое время, чтобы привести свои мысли в порядок. Наконец он начал рассказывать таким тихим голосом, что его едва было слышно:

— Речь шла о том, чтобы собрать документацию по трансокеанским кабелям, соединяющим Европу с Америкой. Точнее, о трех недавно проложенных кабелях, позволяющих вести телефонные разговоры. Меня попросили указать специалистов, способных сообщить сведения по географическому расположению этих кабелей и по природе сигналов, идущих по ним.

Коснувшись близкой ему темы, он расслабился и стал говорить легче.

— Не знаю, знакомы ли вы с этой проблемой, но по обычному телеграфному кабелю не обязательно проходят сигналы морзе, а по телефонному — не всегда членораздельные слова. Первый может служить для передачи импульсов, заставляющих работать телетайпы, стоящие в редакциях всех ежедневных газет. Благодаря этому к ним доходит информация из агентств печати. По второму идут очень сложные сигналы, когда система создания помех искажает слова говорящих, чтобы сохранить тайну разговора. Из этого следует, что желающий установить на кабель подслушивающее устройство с дешифратором должен: первое — локализовать на дне моря тот кабель, по которому идут интересующие его сигналы; второе — знать используемую систему кодирования, чтобы расшифровать передаваемые электронные сигналы. Эти сведения можно собрать только при помощи многочисленных специалистов, которые все до одного связаны профессиональной тайной. Мои связи в этих кругах позволили отобрать некоторых из них, кто напрямую или через третьих лиц имеет доступ к этим данным.

Коплан почесал висок.

— Но кто поручил вам эту работу? И какие кабели его интересовали?

Шово прокашлялся.

— Значит, так… Это произошло около года назад. Я достаточно широко известен франкофильскими взглядами, которых никогда не скрывал. В Галифаксе я всегда останавливаюсь в одном и том же отеле, и у меня установились дружеские отношения с его владельцем, Андре Сервеном…

Франсис перебил его:

— Он худой мужчина с тремя золотыми зубами и тонким носом?

— Это… да.

— А отель называется «Шамилен»?

— Да. Вы это уже знали?

— Не имеет значения. Продолжайте. Значит, Сервен сделал вам предложение?

— То есть… Он рассказал мне об одном проекте. Его заботил упадок политического влияния Франции, и он говорил, что недостаточно платонически любить родину наших предков и вместо того, чтобы кричать на каждом углу о своей привязанности к ней, нам бы следовало принести ей конкретную пользу…

— В частности, поставляя расшифрованные разговоры между Лондоном и Вашингтоном, идущие по трансатлантической связи? — договорил Франсис, сузив глаза.

— Да, — признался Шово с полным равнодушием. — Одна из основных претензий американцев к Франции — ее выход из НАТО, лишивший блок крупных вооруженных сил. Если часто они занимают сдержанную позицию в ООН, то только затем, чтобы оказывать на Францию постоянное давление с целью вынудить ее вернуться в Атлантический союз. В этом случае из Европы можно было бы вывести на родину часть американских войск, что позволило бы сэкономить большие суммы из военного бюджета. Понимаете, какую выгоду может извлечь Франция из чуть ли не ежедневных конфиденциальных бесед между двумя ведущими державами Атлантического Пакта? Если она рассорит Англию с США, американцам придется сменить ориентацию своей политики.

Его лицо порозовело. От желания оправдаться или от энтузиазма, вызванного в нем этими политическими перспективами? Коплан этого не понял, но его поразила слепота инженера.

— Вам никогда не приходило в голову, что этот обмен мнениями может заинтересовать еще какую-нибудь державу?

На лице Шово отразилось сильное смущение.

— Но… никто не собирался сообщать эти сведения никакой другой державе, — попробовал объяснить он. — Все было создано друзьями Франции только для нее.

Коплан распрямился.

— Вы упрямо цепляетесь за свои иллюзии, — с сожалением заметил он. — Каково положение вещей на этот час? Установлен путь пролегания кабелей? И сведения эти уже переданы Сервену?

— Нет… пока нет, — поправился Шово. — Это Дюпюи должен был поговорить с компетентными людьми, а он только начал. Внедрение было очень медленным, потому что мы не хотели возбуждать подозрения. Мы воздерживались от контактов с теми, чьи симпатии к Франции были недостаточно прочными, и с теми, кому профессиональный или гражданский долг не позволял помогать нам. Мы получили некоторые сведения, но основная работа еще впереди.

Коплан вздохнул с облегчением.

— Полагаю, Монреаль не единственный город, где действуют команды обольщения вроде группы Джо Бингейма?

— Да, — признался инженер с явным неудовольствием. — Такие группы есть в Оттаве, в Новой Шотландии и на Новой Земле.

— И Дюпюи постоянно разъезжает от одной к другой?

— Да, когда ему сообщают, что тот или иной специалист окончательно примкнул к нашему делу и готов забыть о профессиональной тайне.

— Полагаю, что для исполнения такой роли он должен иметь серьезные научные познания, это так?

— Конечно… Он закончил в Париже Политехническую школу[22].

У Коплана закружилась голова. От всех этих признаний мысли его начинали путаться. Он заставил себя оставаться спокойным и думать только о первоочередных задачах.

— Кому должны давать отчет о своих действиях Спенсер и Кантен? — спросил он.

— Сервену, — ответил Шово. — Вы называли их преступниками, но в моих глазах Кантен очень приличный человек. Сервен сказал мне, что я могу обращаться к нему в случае, если произойдет что-то необычное. Правда, я сделал это только раз.

Значит, по меньшей мере в одном пункте Кантен соврал. Он прекрасно знал, где находится его шеф, поскольку имел с ним прямую связь. Совершенно очевидно, что Сервен, не получив отчета своих людей днем, не мог не догадаться, что дела пошли плохо, и принял бы новые меры: или уничтожил бы полученные документы, или удрал, забрав их с собой.

Не в силах дольше оставаться на одном месте, Коплан встал и начал расхаживать по комнате. Как задержать Сервена в Галифаксе на двадцать четыре часа, если тот уже скоро начнет волноваться?

Заставить Кантена позвонить ему и сказать, что все идет хорошо, было слишком рискованно.

Прибегнуть к помощи Шово, чтобы обмануть хозяина «Шамплена»? Какой бы предлог придумать, чтобы он был достаточно веским и заставил бы того ждать развития событий?

Был один способ, но Коплан испытывал к нему отвращение. К тому же он еще не знал, имеет ли право пользоваться им.

Внезапно он остановился перед Шово.

— Не выходите отсюда, — озабоченно предупредил он. — Телефон стоит на первом этаже?

— Да, но второй аппарат в соседней комнате на ночном столике.

Коплан прошел в другую комнату, включил свет, снял трубку и набрал номер «Риц-Карлтона».

Когда ему ответили, он сказал вполголоса:

— Это Коплан из номера 1832. Вы не посмотрите, есть ли для меня телеграмма?

Прошло несколько секунд.

— Да, есть, — ответил служащий.

— Распечатайте ее и прочтите мне текст, — велел он.

— Но я не… — попытался возразить его собеседник.

— Я вернусь поздно, а мне нужно знать текст телеграммы, адресованной мне, — перебил его Коплан тоном, не допускающим возражений. — Мне придется просить дирекцию?

— Э-э… Ладно. Подождите, — сдался убежденный им служащий.

Через несколько секунд он прочитал:

Подписи нет.

— Спасибо. Положите листок в ячейку, я заберу его, когда вернусь, — заключил Франсис и раздраженно бросил трубку на рычаг.

Этого и следовало ожидать. Старик возражал против подключения конной полиции. Когда все закончится, какой-нибудь атташе посольства со сладкой улыбкой проинформирует канадцев, что на их территории созрел заговор, и предоставит все данные, необходимые для проведения большой чистки. Но в ближайшем будущем Коплану придется выкручиваться в одиночку.

Вернувшись в библиотеку, он увидел Морини, поддерживающего мадам Шово. Та, еще не оправившаяся от падения и страдающая от сильной головной боли, была еще очень бледна.

Ее муж вскочил, подбежал к ней, заботливо усадил в кресло и остался возле нее. Эта трогательная сцена нисколько не взволновала Франсиса, решавшего трудный вопрос.

Наконец он принял единственное решение, возможное в этих условиях. Поскольку Сервен все равно начнет беспокоиться, а способа избежать этого нет, наилучшей тактикой было разжечь в нем страх, стараясь заставить воздержаться от бегства.

— У вас должно быть расписание самолетов, — сказал он инженеру. — Я бы хотел взглянуть на него.

Его властный тон заставил Шово вздрогнуть. Он оставил свою супругу и пошел выполнять приказ Коплана.

Монреаль с Галифаксом соединяло множество рейсов. В их числе был и один ночной: самолет вылетал из Дорваля в час десять ночи и приземлялся в пять сорок.

Держа книжечку в руке, Коплан прошел в спальню и набрал номер службы бронирования билетов.

— Есть ли свободные места на ближайший рейс в Галифакс? — спросил он.

Его попросили подождать.

— Да, и довольно много, — ответил мелодичный голос. — Сколько билетов вы хотите заказать?

— Три.

— Хорошо. На какие фамилии?

— Коплан, Морини, Треву. Где мы должны выкупить билеты?

— В агентстве на углу Дорчестер-стрит и Юниверсити-стрит.

— Один из нас приедет немедленно. Сколько нужно заплатить?

— Сто двадцать шесть долларов за поездку в одну сторону.

— О'кей!

Он положил трубку и вернулся к Морини и чете Шово. Все ждали, что он скажет.

— Шово, — произнес он мрачным тоном, — чью сторону вы выбираете: Сервена или нашу?

Инженер устало пожал плечами:

— Боюсь, уже слишком поздно делать свободный выбор, — ответил он с горьким сарказмом. — Вы оказались сильнее, я вам все рассказал. Что еще вы хотите?

— Чтобы вы помогли нам, — сказал Коплан. — Вы оказали противнику слишком много услуг. Если хотите выйти из игры с минимальными потерями, настал момент зарабатывать себе свободу. Арест Сервена зависит только от вас: в случае отказа я немедленно позвоню в конную полицию. Если согласитесь, я сам возьму вашего так называемого франкофила, чтобы затем он выложил перед вами свои карты.

Подавленный, лишившийся храбрости, Шово спросил:

— Что я должен сделать?

Коплан начал длинное объяснение. Инженер с озабоченным лицом несколько раз утвердительно кивал головой. Наконец они оба пошли к телефону.

Морини посмотрел на часы: было всего-навсего без четверти семь… Он думал, что гораздо больше.

Из соседней комнаты долетали звуки разговора Шово с отелем «Шамилен» в Галифаксе. Он говорил с Сервеном.

— …

— Послушайте, Сервен, я очень беспокоюсь, — начал Шово соответствующим тоном. — С самого утра Кантен не давал мне о себе знать. Что, в конце концов, происходит?

— Послушайте! Мы занимаемся одним делом… Это еще не все. Тот высокий парень, который утверждал, что прислан из посольства, вернулся сегодня днем. Он снова задавал мне вопросы о нашем друге. Мне удалось остаться спокойным, но как получилось, что Джо его не запер? Я постоянно звоню на виллу, там не отвечают. Это становится тревожным. Кроме того, мне нужно срочно вас увидеть. Есть один момент, который меня сильно беспокоит, но обсуждать его по телефону я не могу.

— …

— Нет. Ждать так долго — значит подвергать себя огромному риску. Сегодня ночью я вылетаю в Галифакс. Приезжайте в аэропорт в пять сорок. Мы все обсудим и в крайнем случае сможем сразу же вылететь в другое место.

— Да, я считаю, что это очень важно. Вы должны отразить удар, Сервен, иначе нам грозят крупные неприятности.

— Нет, я настаиваю: в аэропорту. Я не хочу приезжать к вам в отель. Вы понимаете почему.

— Значит, договорились. До скорого.

Легкий звонок сообщил, что Шово положил трубку. У Коплана, когда он вернулся в библиотеку вместе с инженером, было менее напряженное лицо.

— Теперь вы и мадам оденетесь и приготовитесь к короткому отсутствию, — заявил он довольно мягко. — Достаточно…

Его перебил звонок во входную дверь.

— Треву теряет терпение, — констатировал Морини. — Я спущусь.

Коплан закончил фразу:

— Достаточно взять минимум вещей, потому что вы останетесь в Монреале и, думаю, сможете вернуться домой послезавтра.

Пара выглядела недовольной. Этот неожиданный отъезд расходился с обещаниями Коплана. Он заметил их реакцию.

— Я вынужден поместить вас под наблюдение, — сказал он. — Ваш телефон ради предосторожности придется отключить.

Грохот на первом этаже заставил всех троих нахмурить брови. Это было похоже на шум драки с топотом и глухими ударами, перемежавшимися приглушенными выкриками.

Коплан молниеносно выхватил пистолет.

— Не двигайтесь, — бросил он супругам, окаменевшим от ужаса, и бросился к лестнице.

Сверху он заметил невероятную схватку, и у него застыла в жилах кровь. Морини и Спенсер яростно колотили друг друга; Кантен, прислонившийся спиной к стене, ждал удобного момента, чтобы прыгнуть на Треву, который, обезоружив высокого парня и швырнув его браунинг на улицу, в снег, удачно уклонился от атаки противника и ответил ему прямым правой.

Все словно поклялись вести жестокую схватку, не тревожа соседей. Пятерка дерущихся, стесненных узким пространством прихожей, сражалась с холодной яростью.

Стрелять в эту кучу было невозможно.

Коплан в три прыжка соскочил по ступенькам. Кантен бросился на Морини, который только что отбросил Спенсера. Франсис схватил Кантена за ворот в тот момент, когда он пытался парализовать действия Корсиканца, и отвесил ему крепкий удар рукояткой пистолета по голове. Кантен замер, пошатнулся и рухнул…

Тем временем Спенсер вновь напал на Морини и ударил его обеими ногами в живот. Отставной сотрудник ДНТ согнулся и упал.

Коплан перехватил Спенсера, когда проходимец пытался добить Морини. Толчком в правое плечо он заставил его повернуться лицом к себе и обрушил рукоятку пистолета на его физиономию.

Бандит отлетел в сторону, вытянув руки к стене в надежде уцепиться за нее. Франсис подставил ему подножку и ударил по затылку ребром ладони. Вдруг он почувствовал, что его руку словно сжали тиски. Жесткий захват заставил его разжать пальцы, и пистолет упал.

Поскольку противник использовал дзюдо, Франсис выбрал проверенный прием: он упал, увлекая напавшего за собой, перекатился, освобождаясь от рухнувшего на него противника, поднялся на колени и приготовился перейти в контратаку.

В эту секунду он охватил взглядом всю сцену: Треву лежал на полу, Морини сидел, мотая головой, Спенсер поднимался на ноги, а Кантен лежал неподвижно. Но самое удивительное — высокий шатен, пытавшийся встать и продолжить бой, был Дюпюи!

Охваченный жестокой радостью, Коплан напряг мускулы.

Он дождался, пока враг поднимется, и бросился на него, нагнув голову. Он попал в цель на уровне пояса. Тип икнул, прижался к стене и схватился за живот обеими руками.

«Протаранив» Дюпюи, Коплан обернулся, не заботясь о нем больше, потому что Спенсер полз к пистолету, не сводя с него глаз. Ногой Франсис ударил бандита под подбородок. Сухой щелчок челюстей, и Спенсер, взмахнув руками, отлетел, как тряпичная кукла, и упал без сознания.

Успокоившись насчет Спенсера, Коплан повернулся к Дюпюи. Задыхаясь, с мутным взглядом, тот отпустил свой живот. Инстинкт предупреждал, что его жизнь висит на ниточке. Единственным шансом на спасение было сражаться до последней капли крови.

Глава XIII

Держась начеку, как укротитель, обходящий хищника, Коплан закрыл оставшуюся открытой дверь. Между ним и противником лежали тела их союзников. Наверху смертельно бледные Шово и его супруга стояли, вцепившись в перила лестницы и затаив дыхание.

Изучая друг друга с жестоким вниманием, враги сжали кулаки и стали в боевую стойку. Дюпюи сделал ложный выпад левой и нанес апперкот правой, нацеленный в солнечное сплетение, но попавший только в запястье Коплана. Тот ответил резким хуком в челюсть. Этот первый обмен ударами прошел с молниеносной быстротой. Оба уже устали и собирали все силы, подкрепляя их бесконечной ненавистью. Последовала быстрая серия ударов, способных разбить дубовый шкаф.

В какую-то долю секунды Коплану пришлось отступить. Споткнувшись об ноги Треву, он потерял равновесие и стал падать навзничь. Дюпюи воспользовался этим и ударил Коплана ногами в грудь. Удар окончательно свалил Франсиса, и его голова стукнулась об пол.

Чувствуя, что победа у него в руках, Дюпюи сел на Коплана верхом и принялся молотить его лицо сцепленными руками, с шумом выдыхая воздух, что говорило о его усталости.

Мощным рывком Франсис сумел освободиться от противника и отбросить его на Кантена. Он первым поднялся на ноги, но в атаку не пошел. Он помотал головой, несколько раз глубоко вдохнул воздух, молниеносным движением сорвал с себя пиджак и бросил его за спину.

Дюпюи с разбитой губой, оскалив зубы и еще сохранивший веру в благополучный исход, расправил плечи и приготовился к решающей схватке.

Коплан быстро пришел в себя, но предпочел дождаться атаки противника. Дюпюи попробовал нанести Коплану жесткий прямой удар, но не успел, и Коплан сильно ударил его левой рукой в желудок. Тот скривился, дыхание его перехватило. Франсис отступил на шаг и с силой обрушил свой кулак на Дюпюи. Раздался такой звук, как будто топор вошел в плаху.

Закатив глаза, Дюпюи тяжело рухнул навзничь между Спенсером и Морини.

Задыхаясь, с содранной на косточках рук кожей и разбитым лицом, Франсис несколько секунд стоял неподвижно.

Он совершенно вымотался, и все же у него сохранилось достаточно ненависти, чтобы пожалеть, что не преподал коммивояжеру Сервена более долгого урока. Но дело еще не закончилось, и Дюпюи ждали другие развлечения.

Посреди кладбищенской тишины Морини произнес слабым голосом:

— Надеюсь, вы больше никого не ждете?

Схватка продолжалась не более пяти минут. Коплан и Морини начали с того, что привели в чувство Треву. Когда тот пришел в себя, то, часто моргая, обвел взглядом поле боя и пробормотал:

— Нам повезло, что я остался в машине… Я увидел их и лег на сиденье. Они заметили свой «форд», но, слава богу, побежали прямо к дому. Когда они набросились на Морини, я напал на них сзади, что расстроило их планы.

— Да, — уверил Коплан. — Если бы не вы, Морини был бы выведен из строя, и мне пришлось бы иметь дело сразу с тремя противниками. Но как, черт возьми, Дюпюи так вовремя заявился к Глории, чтобы освободить их?

Отложив на более поздний срок решение этой загадки, он подобрал свой пистолет и окликнул Шово и его жену, по-прежнему неподвижно стоявших на площадке второго этажа:

— У вас есть что-нибудь выпить? В вашем доме слишком жарко… Вам бы следовало лучше принимать гостей.

— Это точно, — подтвердил Морини, сильно помятый в схватке. — А еще нужно большое помойное ведро для этого дерьма. Нечего сказать, милые у вас друзья.

Инженер, сбросив оцепенение, спустился по лестнице, бормоча прерывающимся голосом:

— Вы… Это… Никогда не видел ничего подобного! Что…

— Пошевеливайтесь, — буркнул Коплан. — Скоро вы поймете, что замышляли ваши почтенные друзья и насколько их намерения профранцузские.

Спустя четверть часа Спенсер, Кантен и Дюпюи были крепко связаны, уложены рядком на ковре гостиной и приведены в чувство.

— Морини, гоните на Дорчестер-стрит выкупать авиабилеты, — сказал Франсис. — Немного свежего воздуха пойдет вам на пользу. Билеты по сто двадцать шесть долларов. У вас хватит денег?

Тот осмотрел содержимое своего бумажника.

— Хватит. Треву, где ключи от «форда»?

— Здесь, — ответил коллега, протягивая связку. — А что это за авиабилеты? Это так срочно?

— Еще как! — бросил Франсис, надевая пиджак. — Через пять часов мы вместе вылетаем в Галифакс. Там живет шеф этих джентльменов… Морини, привезите какой-нибудь еды, пластырь и сигареты. «Жиган», если возможно.

Треву, считавший, что недостаточно полно проинформирован, спросил, когда Морини направился в прихожую:

— Значит, вам известно, кто всем заправляет? — Коплан сдержанно кивнул и встал перед Дюпюи.

— Полагаю, мне не нужно представляться. Как бывший член сети Гарриссона вы должны знать, кто я такой. А вот кто вы?

Шово издалека наблюдал за сценой с тревожным любопытством. Треву подошел поближе, чтобы присутствовать при допросе главного подозреваемого, добровольно полезшего в западню.

Изуродованный ранами и синяками, Дюпюи пробурчал:

— Я был любовником Бринды Рукс, она же Кэрол. Это из-за вас она умерла, разве нет?

— Да, в том смысле, что получила пулю, пытаясь убежать после того, как ей не удалось отравить меня, — парировал Франсис. — Впрочем, это представляет чисто исторический интерес. А вам пришла в голову мысль дурачить людей, скрываясь под моей легендой. Это очень неудачная мысль, поверьте мне!

— Я бы так не сказал… Я знал, что это почти безупречный способ заманить вас в Канаду, где бы вы ни находились. Иначе я бы вас никогда не нашел.

— Вы выиграли: вот он я, — усмехнулся Коплан. — Эта же причина заставила вас ликвидировать Кордо?

— Отчасти. Он работал вместе с вами, когда вы вышли на Бринду. А потом этот хитрец вообразил себе, что сможет меня поймать!

Он говорил с мрачным презрением и откровенностью фаталиста, он понимал, что ему пришел конец.

— Каким чудом вы попали к Глории? — спросил Коплан.

— Никакого чуда. Это было намечено еще позавчера.

— Откуда вы?

— С Новой Земли.

— На теплоходе?

— Да.

— На «Монкальме»?

— Да.

Теперь Франсис мог восстановить произошедшие события: Джо Бингейм не сумел предупредить Глорию о скором визите Дюпюи; Сервен не мог известить того, и тогда Кантен и Спенсер помчались на Хатчисон-стрит, чтобы забрать молодую женщину и посадить ее на борт «Монкальма», где она могла бы рассказать Дюпюи о состоянии дел.

Ничего не подозревавший Дюпюи поехал прямиком на Хатчисон-стрит, едва прибыл в город; поскольку на звонки в дверь никто не отвечал, хотя его должны были ждать, он, очевидно, заподозрил что-то неладное и заметил разбитое стекло. Об остальном ему рассказал Кантен…

У Коплана мелькнула тревожная мысль.

— Вы звонили в Галифакс из дома Глории? — Пленный хохотнул:

— Разумеется! А что, не следовало? — Правда или он лжет?

Если правда, то звонок должен был состояться как раз перед разговором Шово с Сервеном, потому что дорога заняла у троицы больше четверти часа.

Коплан повернулся к инженеру.

— Вам не показалось, что Сервен догадался, что вы устраиваете ему ловушку? Или что он сильно удивлен вашими словами?

Лицо Шово выразило сомнение.

— Он казался немного возбужденным, но ответы были естественными. Судя по голосу, он ничего не заподозрил.

Итак, решить этот вопрос можно только в Галифаксе.

— Где вы собирались установить систему прослушивания на трансокеанских кабелях? На наземных участках или под водой?

— Угадайте! — с вызовом ответил Дюпюи.

— Какие точно кабели вы собираетесь прослушивать?

В разговор вступил Шово:

— Я же вам говорил: тот, что связывает кабинет британского премьер-министра с Белым домом. Он выходит из Обара в Шотландии и заканчивается в Кларенвилле на Новой Земле.

— Это один. А два других, о которых вы рассказывали?

— Хм… В действительности связь Великобритания — США осуществляется по двойному кабелю: каждый из них проводит сигналы в одну сторону. Это происходит из-за специальных трансформаторов, усиливающих сигнал, которые поставлены через каждые шестьдесят пять километров. Они действуют только в одну сторону.

— Ладно. Тогда расскажите о третьем.

— Третий трансатлантический кабель проложен в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году между Пенмаршем во Франции и Кларенвиллем в Канаде. Это совершенное новшество, поскольку впервые получена возможность передавать сигналы в две стороны по одному проводу длиной в четыре тысячи километров.

— Но, — заметил Коплан, наморщив лоб, — что вы рассчитывали перехватить на этой линии, если теоретически вас интересовали только телефонные переговоры между Лондоном и Вашингтоном?

Нисколько не смутившись, Шово охотно объяснил:

— Вы не понимаете. Эта линия Европа–Америка передает не только сообщения, исходящие из Франции или адресованные туда. Провода подключены к французской системе связи, но определенное их число предоставлено ФРГ и другим странам. Не забывайте, что Германия играет в сегодняшней дипломатии очень важную роль и ее позиция оказывает влияние на США и Англию. Вот почему нужно было перехватывать переговоры Бонна с Вашингтоном.

Коплану захотелось проломить ему череп. Зациклившись на своей навязчивой идее, Шово все еще не понимал, какое огромное значение этот секретный обмен мнениями имел для Советского Союза!

Франсис сумел совладать с собой и только спросил:

— А если бы работа была успешно завершена, перед началом войны кабели были бы перерезаны?

Шово открыл рот, не в силах произнести ни слова. Он лучше многих других понимал военные последствия подобной диверсии, разом перервавшей бы основные линии связи.

Коплан остановил на Дюпюи полный ненависти взгляд.

— Сколько таких, как он, вы обманули? — спросил он, кивнув на подавленного инженера.

— Много, — цинично заявил пленный.

Франсису захотелось ударить его, но он сдержался.

— Веселитесь, — посоветовал он, — пока есть возможность. Обещаю, что вы умрете не в комфортабельной камере. Я лично займусь вашим будущим.

Когда Морини вернулся с билетами, было около девяти часов. Продолжал падать снег. Треву открыл коллеге дверь.

— Коплан повез стариков к Лонею, — сказал он. — Привез чего-нибудь пожевать?

— Хлеб, ростбиф, ветчину, — перечислил Корсиканец. — Как наш тип, раскололся?

— Да, Дюпюи все выложил, не заставляя себя упрашивать, — ответил Треву, пока они шли в гостиную. — Но какая махинация… Эта банда собирала информацию по кабелям, проложенным под Атлантикой. Никогда не думал, что это такое сложное дело.

У лежавших на полу трех пленных рты теперь были заткнуты кляпами. Открыв глаза, они следили за французами.

— Как все-таки зовут нашего лже-Коплана? — спросил Морини, выкладывая провизию на стол.

— Он поляк, родился во Франции, а потом принял канадское подданство. Его зовут Станислав Зеленский. По крайней мере, так он говорит…

Морини пожал плечами. За время службы он уже встречал довольно много типов с неизвестным прошлым, у которых как будто никогда не было свидетельства о рождении.

— Скорей бы в самолет, там отдохнем, — мечтательно сказал он. — Я отвык от таких тяжелых дел.

И вдруг он помрачнел:

— А что… что мы сделаем с этими тремя?

Треву, вонзивший зубы в бутерброд с холодным мясом, невнятно сказал:

— Не знаю… Запрем где-нибудь…

— Чтобы еще какой-нибудь бандит вытащил их? — запротестовал Морини. — Ну уж нет, с меня хватит… А потом, сколько еще проходимцев мы поймаем?

— Я полагаю, что надо сдать всю шайку конной полиции. Оснований для предъявления обвинений хватает.

Так они беседовали до возвращения Коплана, который, приехав, сразу же подсел к столу.

Треву с некоторым опозданием обратил внимание на одну деталь:

— Вот вы ездили на машине, на которой приехали Зеленский и его сообщники… А он ее откуда взял?

Коплан не нашел в этом ничего странного.

— Наверняка она плавала с ним на «Монкальме». Машина нужна ему для передвижений на земле.

Морини вернулся к занимавшей его теме.

— Лоней и так уже стережет троих. У нас здесь еще трое, куда более опасные типы. Куда вы собираетесь деть эту шайку?

Франсис выпил виски с содовой.

— Мне приказано стирать грязное белье самому, — ответил он. — Поскольку я дисциплинированный агент, а кроме того, охотно вершу правосудие, когда убивают моих друзей, решение уже найдено.

У Треву кусок застрял в горле. Морини перестал жевать, а в глазах пленных появилась тревога, близкая к панике.

Около одиннадцати часов вечера две машины отъехали от дома Шово.

В «форде» сидели Морини и Треву. В пятидесяти метрах перед ними ехал «понтиак», за рулем которого был Коплан. В этой машине на заднем сиденье лежали связанные Зеленский, Кантен и Спенсер, которых перед выездом оглушили.

Из-за снега машины ехали очень медленно. Франсис выбрал маршрут, ведущий из города по безлюдной местности к городку Сен-Лоран между аэропортами Дорваль и Картьевиль.

Он свернул на стройку, где замерли бетономешалки и башенные краны, и выключил огни «понтиака».

Тщательно проинструктированный Копланом, Морини проехал мимо этого места, развернулся, чтобы можно было отправиться в обратную сторону, и остановил машину на обочине.

Глядя на Треву, он прошептал:

— Этим ребятам из спецслужб иногда приходится выполнять ту еще работенку…

— Для них война не заканчивается никогда, — мрачно отозвался Треву.

Пока они разговаривали, Коплан открыл одну из задних дверей «понтиака», достал из кармана пистолет, взятый у Бингейма, и трижды нажал на спусковой крючок, методично всаживая пули в головы лежавших без сознания пленных. Затем, убрав оружие, он облил трупы и весь салон бензином из канистры, которую наполнил, когда возвращался с виллы Лиз Шартрен. Он вылил ее содержимое до последней капли.

Бросив пустую канистру на подушку сиденья, он отступил на метр, достал из пачки сигарету и закурил. Он сделал длинную затяжку, потом, мысленно произнеся имя Жиля Кордо, щелчком бросил сигарету на пропитанные бензином тела.

Когда он бежал к «форду», «понтиак» вспыхнул. Франсис вскочил на сиденье рядом с Треву и захлопнул дверцу. Морини уже рванулся с места.

Бензобак «понтиака» взорвался в тот момент, когда «форд» сворачивал на дорогу, пересекающую шоссе.

Вспышка на мгновение осветила чернильно-черное небо, и потом языки пламени поднялись над горящим каркасом.

— Опасности, что трупы опознают, нет, — язвительно произнес Треву, глядя в заднее окно. — Непонятно, как происходят подобные вещи…

— Иногда бывает достаточно мелочи, — отозвался Коплан. — Особенно когда человек начинает мстить.

Его спутники не поняли, о ком он говорил: о Зеленском или о себе, но не стали углубляться в этот вопрос.

Двадцать минут спустя они приехали в аэропорт Дорваль.

Глава XIV

В Галифаксе трое французов вышли из самолета порознь. Словесный портрет Сервена был достаточно четким, чтобы ни с кем его не спутать, тем более в столь ранний час, когда встречающих было очень немного.

Треву шел первым, он должен был заметить владельца отеля «Шамилей», а затем встать у выхода.

Шедший вторым Морини должен был прохаживаться по залу до тех пор, пока Сервен не поймет, что на борту прибывшего из Монреаля самолета Шово нет. Его заданием было не терять Сервена из виду и начать слежку, если он направится в Галифакс.

Что касается Коплана, то он задержался в самолете под предлогом потери ключей от машины. Стюардесса стала помогать ему, и связка действительно была обнаружена под креслом. Эта задержка должна была помочь Коплану избежать преждевременной встречи с Сервеном на тот случай, если Зеленский успел предупредить его.

Но все эти предосторожности оказались напрасными. Треву и Морини быстро убедились, что Сервен не встречает Шово. Сколько бы они ни разглядывали людей, ходивших по залу или стоявших снаружи, возле такси, они не увидели человека с узким носом, казавшегося изумленным отсутствием друга.

Когда Коплан в свою очередь вошел в здание и узнал, что руководитель сети не явился, его челюсти сжались.

Помощники Франсиса думали, что он расстроится, но этого не произошло.

— Я об этом догадывался, — сообщил он. — Сервен не попался в нашу ловушку. Говоря с Шово, он сделал вид, что поверил ему, но с Зеленским и Кантеном он поговорил за несколько минут до того и прекрасно знал, что они едут на Эли Бланшар-стрит и должны нас обезвредить. Вывод: он спокойно лег спать и будет ждать развития событий.

Треву и Морини согласились, что такая возможность не исключена, однако они огорчились, что их западня не сработала.

— Если бы мы взяли его здесь, все бы закончилось, — сказал Треву, помрачнев.

— Согласен, но поймите, он вынужден оставаться в отеле, чтобы быть в курсе происходящего в Монреале, — заметил Франсис. — Он не удерет до тех пор, пока у него не будет веских причин для тревоги. Он, очевидно, полностью доверяет Зеленскому, который был у него правой рукой.

— Ладно, — буркнул не до конца проснувшийся Морини. — Что будем делать?

— Поедем в «Шамилей», черт возьми! Это наилучший способ убедиться, там ли он.

Такси привезло их в Галифакс.

Расположенный на полуострове, укутанный снежным одеялом, город насквозь продувался ветром, гнавшим с Атлантики черные тучи. В шесть часов утра улицы его были пусты.

По дороге Коплан выработал программу действий. Он поделился ею со своими товарищами, когда они вышли из такси недалеко от отеля.

— Мы снимем три отдельных номера, через четверть часа приходите ко мне. Трудность не в том, чтобы захватить Сервена, а в том, чтобы вывезти его. Нужно, чтобы один из вас смог выйти на улицу и принять некоторые меры на сей счет.

— Вы собираетесь взять его в собственном отеле? — спросил Морини.

— А как иначе? Его трудно выманить из укрытия, да если даже он и выйдет, где его ждать? В отеле могут быть три или четыре выхода, не считая гаража. К местной полиции мы обращаться не можем. Так как?

Треву недоуменно заметил:

— Не понимаю, как вы собираетесь взять его здесь без шума… Я полагаю, мы не пойдем к его квартире с пистолетами в руках?

— Нет, такой демонстративной акции я не замышляю, — согласился Франсис с полуулыбкой. — Я делаю ставку главным образом на психологический фактор. Увидите.

Они вошли в семиэтажное здание из красного кирпича, фасад которого был лишен каких бы то ни было украшений.

Скромный вход говорил, что отель второй или третьей категории, комфортабельный, но без роскоши.

В отделе регистрации приезжие получили номера, расположенные близко друг от друга. Служащий осведомился о сроке их проживания; они единодушно заявили, что пробудут до утра следующего дня.

Согласно правилам, им пришлось написать в формуляры имена и адреса. Все трое дали вымышленные сведения, прекрасно зная, что у них не потребуют документов.

— Во сколько обычно встает месье Сервен? — любезно спросил Франсис служащего.

— Обычно около семи часов, — ответил тот.

— Он сейчас здесь?

— Да. Вы хотите его видеть?

— Днем. Сначала отосплюсь.

Обернувшись, он подмигнул своим товарищам: зверь был в логове.

Их номера не были смежными, но все находились на четвертом этаже. Потертый ковер в коридоре заглушал звук шагов.

Трое приезжих, которых проводил единственный дежурный носильщик, закрылись каждый в своем номере.

Через пятнадцать минут Морини и Треву тихо вошли в номер четыреста пятьдесят шесть.

Коплан в их присутствии снял трубку телефона и, когда ему ответили на коммутаторе, сказал:

— Будьте любезны предупредить в половине восьмого месье Сервена, что месье Шово приехал и ждет его в номере четыреста пятьдесят шесть.

— Конечно, я передам ему, — пообещал телефонист с быстротой, свидетельствовавшей о его служебном рвении.

Коплан положил трубку и повернулся к своим друзьям.

— Сколько ставите, что он проглотит крючок? — спросил он с улыбкой. — Он сочтет приезд инженера добрым знаком: если он счел звонок Шово подвохом, то сделает вывод, что ошибся или Зеленский приехал вовремя и исправил положение. Тот факт, что Шово остановился в его отеле после того, как заявил, что не хочет приезжать туда, сыграет в пользу второй гипотезы: ведь из этого следует, что непосредственная опасность устранена.

Треву привел еще один довод:

— В любом случае Сервену ни на секунду не придет в голову мысль, что у кого-то хватит наглости схватить его у него же в отеле…

Морини засомневался:

— А если он сначала обратится в отдел регистрации?

— Я об этом подумал, — ответил Франсис, садясь на кровать. — Даже хотел зарегистрироваться под фамилией Шово, но побоялся, что служащий знает инженера в лицо. Поэтому я и позвонил на коммутатор: телефонисты не видят приезжающих. Как сказал Треву, ловушка в собственном отеле покажется ему настолько невероятной, что он даже не подумает проверять.

— Наберемся терпения, — заключил Морини, почти убежденный. — Не возражаете, если я немного посплю?

— Нисколько. Но при условии, что вы вскочите, как только в дверь постучат. Когда я буду открывать, вы спрячетесь. Ждать еще больше часа, — продолжал он, взглянув на часы. — Лично я приму душ.

Душ одновременно наполнил силой его мускулы и успокоил нервы после сорока восьми часов без сна, наполненных постоянным напряжением и тревогами.

Он несколько раз чередовал горячую и ледяную воду, потом насухо вытерся махровым полотенцем. Когда он вышел, Треву и Морини дремали.

Он дал им отдохнуть до половины восьмого, но потом разбудил.

— Теперь молчок, — шепнул он им. — Если он придет, спрячетесь в ванной. Потом ваш апломб должен будет сломить его попытки к сопротивлению.

Они кивнули и стали прислушиваться к шагам в коридоре. Без четверти восемь в дверь постучали. Три быстрых легких удара. Треву и Морини бесшумно исчезли в ванной комнате.

Коплан пробурчал в ответ что-то нечленораздельное, как будто он лежал и собрался встать, чтобы открыть. Он встал сбоку, откинул крючок, и открывшаяся дверь наполовину закрыла его.

Когда Сервен сделал шаг вперед, Коплан выскочил из укрытия и схватил его за лацканы пиджака. Он втащил его внутрь с такой силой, что хозяин гостиницы чуть не упал, и мгновенно захлопнул дверь. Когда ошеломленный Сервен пришел в себя, Коплан держал его на мушке своего пистолета.

— Добро пожаловать, мистер, — произнес Франсис язвительным тоном. — Ваш друг опоздал на самолет; я вместо него.

Худое лицо Сервена вытянулось от безграничного изумления, и он уставился на напавшего непонимающим взглядом.

— Господа инспекторы, вот обвиняемый, шпион и главарь преступной группы, — добавил Коплан, не повышая тона.

Треву и Морини встали за спиной обвиняемого. Они тяжело надавили ему на плечи, предупреждая любую попытку сопротивления.

— Именем Ее Королевского Величества я вас арестовываю, — произнес Треву официальную формулу. — Отныне все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Вы обвиняетесь в покушении на государственную безопасность доминиона, пособничестве в убийстве и сводничестве.

Морини ощупывал карманы Сервена.

— Шово во всем признался; Зеленский, Кантен и Спенсер арестованы, так же как Джо Бингейм, Лиз Шартрен и Глория Ланс, — спокойно продолжал Коплан. — На вас надеть наручники или вы пойдете с нами добровольно?

Сервен не отличался храбростью. Он застыл с отвисшей губой, не в силах издать ни звука.

Морини толкнул его, чтобы вывести из оцепенения.

— Слышали? — проскрежетал он. — Ведите себя соответственно, если хотите, чтобы все прошло корректно, иначе мы выведем вас за шкирку. Понятно?

Сервен ни на секунду не заподозрил, что имеет дело не с настоящими полицейскими. Он был раздавлен поражением, полным и совершенно неожиданным, и мыслью, что не сможет уйти от судьбы.

— Я… пойду с вами, — выговорил он бесцветным голосом.

— Одну секунду, — сказал Франсис. — Кому и как вы передавали полученные сведения?

Сервен вытер рукавом пот, выступивший у него на лбу.

— Я должен был посылать сообщения на мобильную станцию, находящуюся в Атлантике, — признался он.

— Позывные, ваши и их?

— Г.Х.З. и Ю.Д.8.Б.Д.

— Где спрятан передатчик?

— В моей квартире… в сейфе…

— Отведете нас туда. Заодно оденетесь. В ваших же интересах, чтобы служащие сочли нас вашими друзьями. И не говорите, что уезжаете надолго. Кроме того, не делайте глупостей, потому что мы быстро обезвредим вас и вывезем на полицейской «скорой».

Побежденный, Сервен кивнул. Его конвоиры надели пальто.

Четыре часа спустя в Орли приземлился самолет. Он коснулся колесами бетонной полосы, и мощные тормоза сразу замедлили его ход. Когда он подрулил к месту стоянки, адский рев моторов прекратился. Франсис Коплан вышел из самолета одним из первых и сел в автобус, курсировавший между полем и зданием аэровокзала.

Вместе с другими пассажирами Коплан прошел полицейский и таможенный контроль, потом сел в такси и назвал адрес: Порт де Лила.

Он с удовольствием прошелся пешком до здания, где уже час его ждал Старик.

У того была раздражающая привычка встречать самые неожиданные события с абсолютным спокойствием. Коплана он встретил так, как будто только вчера вечером тот простился с ним, чтобы вернуться домой на метро.

Продолжая изучать карту, он окинул вошедшего быстрым взглядом и рассеянно поздоровался:

— Добрый день, Коплан. Какая погода в Канаде?

— Началась зима, — ответил Франсис так же флегматично. — Нашему посольству пришлось приютить несколько человек. МИД не замедлит прислать вам счет, если это гостеприимство затянется.

Финансовые вопросы всегда особенно обращали на себя внимание Старика, чья бережливость была известна всем агентам службы.

— Вы доверили людей заботам Нолена? — осведомился он, пристально глядя на Коплана.

— Я постарался по возможности сократить их число, — признался Франсис, расстегивая пальто, — но все равно набралось шестеро. Если бы вы позволили мне обратиться к конной полиции или другой канадской службе, то избавили бы меня от многих забот. Кроме того, дело сейчас уже было бы завершено, а так — нет.

Его начальник сложил карту и поставил на нее локти. Он спросил с большим интересом:

— Вы нашли этого Дюпюи?

— Вся заслуга принадлежит ему, — ответил Коплан с двусмысленной улыбкой. — Он получил то, что хотел: встретился со мной. Думаю, что дальнейшие события его разочаровали.

Он сел и закурил сигарету.

— Сведение личных счетов? — с сомнением спросил Старик.

— Скажем, что он хотел убить одним ударом двух зайцев, — уточнил Коплан. — Одновременно он работал на сеть, цели которой были довольно специфическими. Речь шла ни больше и ни меньше, как о перехвате сверхсекретных переговоров, передаваемых по трем трансокеанским кабелям.

Неожиданно заинтересовавшись, Старик поправил очки.

— Черт! — буркнул он. — Надеюсь, не по тому, что соединяет Главный штаб сил Атлантического Союза с Пентагоном? По нему проходят основные военные секреты Запада!

— Именно по нему, а также по двум другим, связывающим британский Кабинет с Белым домом. Советские рыболовецкие суда, находящиеся недалеко от берегов Канады, должны засечь кабели в глубине и с помощью водолазов установить на них подслушивающие устройства. Они ждут там более подробных сведений.

Старик оживился.

— Невероятно! — воскликнул он. — Эта сеть все еще на месте?

— Да, частично. Вот что мне удалось сделать…

Он рассказал в общих чертах о своем расследовании, захвате Сервена, обыске в его квартире и обнаружении передатчика.

— Этот Сервен начал догадываться, что его провели, когда в Монреале мы привезли его не в полицейский участок, а на виллу Лиз Шартрен. Но там его запоздалое понимание уже ничего не могло изменить. Он все равно провалился. Его очная ставка с Шово была очень интересной и открыла мне много нового. Кажется, дно Атлантического океана буквально покрыто кабелями, что затрудняет их распознавание. Если на земле их еще можно различить, то подводные участки настолько запутаны, что след теряется в нескольких милях от берега. Только редкие специалисты могут с абсолютной точностью определить маршрут их пролегания под водой. Кроме нахождения самого кабеля, нужно знать систему создания помех, защищающую передаваемые по нему разговоры. Поэтому русским потребовалось создать организацию, призванную собирать все эти данные. А после этого установка подслушивающих устройств была чисто технической операцией…

Старик взялся за подбородок и задумчиво спросил:

— Нолен в курсе всего?

— От «А» до «Я». Не забывайте, что помощь его людей была для меня бесценной. Мне пришлось полностью информировать его, тем более что многих членов банды я поместил под его охрану.

— У него полный список тех специалистов?

— Шово и Сервен дали мне оригинал, а я снял для него копию. В списке около двадцати фамилий.

— Вы получили конкретные данные по группам… хм… обольщения в других городах?

— Конечно. Сервен выложил все: Галифакс, Монреаль и Оттава были выбраны местом действия этих групп потому, что в них работает много специалистов: одни в конечных пунктах кабелей, другие в эксплуатационных фирмах, третьи в министерствах, где составляют и хранят необходимые морские карты. Наконец, у Нолена есть общая схема сети с именами и адресами ее членов. Напомню вам, что те думали, будто помогают справедливому делу, именно поэтому они вошли в организацию.

Старик снова погрузился в свои раздумья.

— С исчезновением Сервена распад сети пойдет сам собой, — предположил он. — Однако мы должны понимать, что через какое-то время новый человек, присланный Советами, постарается создать новую организацию, используя обломки старой.

Он посмотрел в глаза Коплану.

— Остальным займусь я, — решил он. — Ваша роль закончена. Вы сыграли ее с обычной храбростью, и я не стану просить вас убирать осколки разбитой в драке посуды. Хотя, может быть, вам этого хочется?

— Не особенно, — признался Коплан. — На мой взгляд, основное уже сделано.

Лицо Старика снова стало озабоченным, и он потер лоб.

— Кстати, этот Дюпюи… Он тоже пленник Нолена?

— Нет, — лаконично ответил Франсис.

Старик не стал выяснять подробности. Он начал говорить, пощипывая нижнюю губу:

— Благодаря этому передатчику и позывным, возможно, удастся восстановить связь с траулером. А если корабль канадской береговой охраны, снабженный хорошим пеленгатором, будет в этот момент поблизости…

Коплан погасил сигарету. Дальнейшее его уже не касалось.