Копья народа

КОМАНДИР ОСОБОГО ОТРЯДА Рассказ

Жозе шагал в зеленом сумраке леса, пристально всматриваясь в заросли. Иногда он останавливался, прислушивался, сжимая в руках автомат, и темно-коричневое, почти черное лицо его становилось настороженным. Оплетенный лианами лес был глух и неприветлив. В густой путанице подлеска пахло прелью и перегноем. Ноги Жозе погружались в мягкую, напоенную дождями почву, и теплая вода просачивалась меж пальцев.

К Перейре — командующему отрядами партизанского района — Жозе вызвали неожиданно. Партизан ломал голову: зачем он понадобился командующему? Конечно, Перейре знает Жозе: он преподает военную тактику у них, на курсах партизан с тех пор, как окончил офицерскую школу за границей. Жозе был у него хорошим курсантом. И они воевали вместе с того самого дня, как рабочие кофейных плантаций на севере Анголы начали восстание. Но все же, зачем он, Жозе, простой разведчик, нужен Перейре? Может, он в чем-нибудь провинился?

Жозе перебрался через пролом в бамбуковых зарослях — видно, здесь пробежал носорог, — вскарабкался по крутому размытому склону и наконец вышел к фуэсе — центральному военному поселению повстанцев, вокруг которого были разбросаны их деревушки. Фуэсе находилось в глубине Освобожденного района. Ряды хижин стояли между деревьями, под высокими зелеными сводами. Даже свет солнца не проникал сквозь плотную массу листвы, и самолеты португальцев не могли обнаружить поселения.

Пройдя сквозь толпу бойцов, Жозе очутился у высокой хижины штаба и отворил легкую дверь.

Перейре перестал писать, внимательно взглянул на бойца.

— Так. Есть у меня тут для тебя, Жозе, особое задание, — сказал он, поправляя очки. — Пойдешь к границе принимать транспорт оружия из одной страны.

Жозе оживился:

— Хоу! Оружие?! Из страны? А я другим часто рассказывал раньше о помощи, а сам никогда не видел, как оружие доставляют.

— Вот и увидишь. Так. Бери людей Америго. Он ранен. Будешь командиром этого отряда. Я выбрал именно тебя потому, что ты крепкий парень. Я помню, как ты нес меня тогда, подбитого, километров десять, когда португальцы сидели у нас на плечах. Думаю, ты и теперь не подведешь, а? Доставишь автоматы прямо сюда, в фуэсе.

— Я все понял, Перейре.

Перейре объяснил, что Жозе должен встретиться с группой, которая доставит оружие в Анголу, на контрольном пункте Освобожденного района.

— Без оружия не возвращайтесь. Умри, а доставь.

— Все понял. Даже мертвый Жозе выполнит приказ.

Отряд раненого Америго жил в трех круглых хижинах, крытых травой. Когда появился Жозе, партизаны отдыхали. Они недавно вернулись из похода. Жозе сообщил им о своем назначении.

— А зачем нам чужой командир? Мы и своего можем найти, — враждебно проворчал Секулу — партизан лет тридцати, с приплюснутым носом и татуировкой на лбу. Он начищал зубы концом размочаленной палочки лофиры[14].

Жозе ощупал его невысокую фигуру твердым взглядом.

— Секулу будет делать то, что ему прикажет командир. Не знаешь, что такое дисциплина?

— Не обращай внимании, Жозе, — сказал Зоао, веселый паренек лет пятнадцати, с тонкой круглой ребячьей шеей. Секулу со всеми ругается. А что нового слышно здесь, на базе? Мы ведь только вернулись. Две недели в походе.

— А новое то, Зоао, что теперь мы не одни. Нам полмира помогает. Сам скоро увидишь.

— Ну, Жозе скажет уж: «полмира»!

По поручению комиссара отряда Жозе не раз вел беседы с бойцами и хорошо знал положение на фронтах. Он и сейчас не упустил случая приободрить бойцов и подробно рассказал об успехах освободительной армии Народного движения за освобождение Анголы.

— Ну, в общем, — закончил он, — мы сейчас идем к границе. Отряду поручено особо важное дело. Возьмем на складе консервы и выступаем.

Партизаны мигом поднялись с постелей. Особое задание!

Секулу сразу переменился. Его широкоскулое лицо с приплюснутым носом растянулось в улыбке.

— Мы знаем: Жозе — смелый разведчик. Ему маленькое дело не поручат. На какой форт будем нападать, командир Жозе?

— Я поведу вас, — ответил тот уклончиво.

— Тогда я, командир Жозе, сейчас… За патронами…

Секулу вышел прихрамывая. Одна нога у него была короче другой, и его называли «Кна-фуакулу», что означало «Мертвая нога». Хромой, однако, мог ходить быстро и даже бегать.

— Поскорее, и про наш особый отряд — никому, — бросил вдогонку Жозе.

Через минуту Секулу выскочил из соседней хижины.

Его друг длинноголовый Динанга тоже вышел из хижины и долго смотрел вслед уходящему отряду.

Жозе уверенно вел людей сквозь лес. То и дело обходили топи, оставленные «мазикой» — муссонными дождями. В полумраке леса было жарко и душно.

Жозе шагал стремительно — на контрольном партизанском пункте отряд ждут к утру. Секулу двигался следом за Жозе, видя перед собой широкую спину командира, его могучую шею, оголенные до плеч руки, узловатые и крепкие, как сизалевый канат. Жозе шел удивительно легкой походкой, хотя был массивен и тяжел.

В полдень наткнулись на стадо кабанов-бородавочников.

— Стой, Жозе! Сейчас я одного… — пробормотал Секулу, сдергивая винтовку и целясь в самца с изогнутыми клыками. Широкие ноздри Секулу возбужденно втягивали воздух.

— Хоу! Ты разве, Секулу, не знаешь, что идешь по важному делу? — спросил Жозе сердито. — Если Секулу, старый партизан, будет стрелять и шуметь, кто же будет соблюдать тишину?

Секулу подчинился, сказал: «Верно командир Жозе говорит: Секулу — старый партизан».

К вечеру вышли на холмистую равнину, поросшую слоновой травой, жесткой и острой, как лезвие мачете. Трава эта вдвое выше человека, в ней легко прятаться, но можно и напороться на затаившегося противника.

Жозе выслал дозоры и двигался медленно, прислушиваясь к звукам саванны.

Стадо серых тяжелых облаков медленно ползло по небу. Совсем стемнело, хлынул дождь. Теплый северный муссон без устали гнал влагу из лесов Конго.

Жозе не чувствовал ни раздражения от проливного дождя, ни усталости от длительного похода. Годы войны закалили его. Он привык к тяготам военного времени, не придавал им особого значения, считал их неизбежными. Мирная жизнь, которую они в конце концов завоюют, казалась ему не таком уж далекой. Она представлялась ему прекрасной и светлой. Он часто видел себя инженером, строящим дома и мосты. Жозе не был беспочвенным мечтателем. Он уже почувствовал силу знаний и твердо решил: как только они победят, он поступит в школу, а затем в университет. Может быть, удастся поехать учиться за границу…

Сквозь шум ливня командир услышал дыхание бегущего человека. Жозе обернулся и увидел пятнадцатилетнего Зоао. Он посылал его в охранение.

— Португальцы! — с хрипом выпалил паренек. — Человек десять. Туги по следу идут.

— Далеко? — Жозе помрачнел.

— Шагов триста. За холмом…

Жозе зашагал быстрее, раздвигая жесткую траву. Вихрились в голове мысли. Дождь густой, как лес, темно, и все-таки португальцы увидели отряд. Ждали, видно, на пути к границе. Откуда узнали? И что теперь делать ему, Жозе?

Надо взглянуть самому на тугов. Жозе пропустил отряд и остался в темноте под дождем — один на один с опасностью. Некоторое время он стоял, прислушиваясь, потом решительно двинулся навстречу противнику.

На вершине холма Жозе спрятался в траве, стал ждать. Во мраке послышались осторожные шаги. Трава зашуршала, и в свете молнии Жозе увидел португальцев: их мокрые черные плащи, стальные каски, широкий вздернутый нос первого солдата, его модную короткую бороду. Во всей наклоненной вперед фигуре португальца — ожидание опасности. Затем все исчезло в черноте ночи.

Надо заставить их идти медленнее: в этом спасение отряда. Жозе, подняв автомат, ждал. При ослепительной вспышке он вновь увидел солдата. Их взгляды встретились, в глазах португальца полыхнул ужас. Португалец рванулся в сторону. Жозе выстрелил. Наступила темнота, и он не видел, что стало с врагом. Сухой треск автоматов прижал Жозе к мокрой груди холма. Партизан выстрелил, не целясь, и побежал, пригибаясь, по тропе. Его пули научат португальцев осторожности, он заставит их идти медленнее!

Всю ночь Жозе вел отряд, не останавливаясь. Командир бежал сквозь мрак и непогоду, не слушая ропота уставших. Перейре знал, кому вручить судьбу оружия.

Изредка Жозе останавливался, чтобы пересчитать людей, пропуская их мимо себя. Два раза находил он Секулу в хвосте цепи. Идти последним по проторенной тропе было легче, и Жозе подозрительно косился на него. Завидев Жозе, Секулу сразу уходил вперед. Богатырская фигура командира с автоматом в руках внушала уважение всем.

Утром они, измученные, мокрые, но оживленные, пришли в поселение партизан у границы. С чистого, умытого неба весело глядело не горячее еще солнце. Тяжелые прозрачные капли дождя сверкали на зеленом шелке травы. Накрытые ветвями ящики с оружием уже стояли в большой хижине.

Начальник контрольного поста Освобожденного района, худой баконго[15] по имени Хорхе, был старым приятелем Жозе. Два года назад они вместе участвовали в налете на тюрьму, пытались освободить руководителей партизан, а раньше оба работали на алмазных копях Луашимы. Но Хорхе словно не узнал Жозе. Поджав губы, он строго спросил:

— Ты командир отряда? Как твое имя? Есть документы на оружие?

Жозе засмеялся, показав приятелю две белых подковки зубов, вынул из кожаного мешочка бумагу, с подписью и печатью коменданта фуэсе Перейре и подал ее Хорхе. Тот, запустив пальцы в войлок своих волос, долго читал, медленно шевеля губами. Он глянул даже на обратную сторону бумаги и только после этого поздоровался с Жозе. Тот рассказал ему о преследователях и попросил задержать их, если они появятся на контрольном пункте.

Отряд выступил. Жозе повел партизан новой дорогой. Сначала путь лежал через саванну. Длинные ящики с автоматами, тщательно закрытые ветвями, покачивались на головах носильщиков.

Жозе прислушивался к каждому шуму. Внимание его привлекла беловатая акация. Странное дерево сбросило листья и стояло голое во время мазики, когда все зеленело и одевалось листвой. Но не акация интересовала Жозе: на ветвях дерева большой павиан хрипло тявкал, предупреждая стаю об опасности.

— Леопард, — сказал Секулу.

Жозе не ответил. Возможно, в траве прятался леопард — враг павианов, — но могли быть и люди. Павиан исчез, Жозе прислушался. Португальские солдаты и «специальные охотники» — добровольческие отряды белых колонистов — рыскали по саванне. Встречи с ними надо избежать.

Впереди в траве показался просвет. Жозе остановился, повернулся к партизанам и приложил палец к губам, затем стал медленно пробираться вперед.

— Тропа, — сказал он чуть слышно, обращаясь к Секулу. — Прошли сейчас только.

Вмятина от широкого каблука была полна воды. Тропа огибала красный конус термитника и скрывалась в травяных зарослях. Там, где-то за термитником, прятались солдаты. Жозе поднял автомат, ожидая нападения, готовый биться за свой драгоценным груз. Но выстрелов не было.

— Бегом! — Жозе пересек тропу.

Послышался гул патрульного вертолета. Африканцы поспешно спрятали в траву ящики с оружием, укрылись в ней сами. Вертолет, сделав несколько кругов, улетел.

И снова партизаны наткнулись на свежую тропу. Жозе тревожился. Опасность шагала рядом.

Носильщики бежали вниз по отлогому склону. Уже видны красные огни цветов лианы мусенды над деревьями леса.

Позади послышались приглушенные возгласы: «Португальцы!» Солдаты шли по пятам. Наверное, с вертолета увидели отряд. Не удалось уйти!

Жозе направил в тыл отряда усиленное охранение. Главное — не подпустить врагов близко, чтобы они не обнаружили груз.

В этой суматохе Жозе все же заметил, как Секулу, хромая, нырнул в высокую траву и исчез. Командир кинулся за ним, догнал.

— Хоу, Секулу! Куда?

— Секулу — умелый солдат. Он пойдет в охранение. — Секулу двинулся дальше, не обращая внимания на Жозе.

— Секулу, вернись! — Жозе поднял автомат, ожег партизана взглядом. — Охраняй ящики!

Секулу повернулся, увидел грозное лицо командира с выставленной вперед тяжелой челюстью и понял: сейчас раздастся выстрел. Он улыбнулся, словно ничего не произошло.

— Командир Жозе всегда знает, что нужно! — Секулу, хромая, пошел обратно к цепи.

Наконец вошли в лес, и Жозе, обернувшись к партизанам, одобряюще сказал: «Они поставили капкан, когда леопард уже прошел».

В непролазном подлеске двигаться можно было только по тропам. Здесь легче сдержать противника. Но Жозе не знал, что парашютисты сообщили по радио на свою базу о партизанах и враги подстерегают отряд.

Несколько часов португальцев не было слышно. Жозе подумал даже, что они отстали. И вдруг тишину разорвали винтовочные выстрелы, со всех сторон застрекотали автоматы. Охранение начало бой с противником.

Окружены! Люди заметались, бросали ящики, бежали в заросли. Жозе кинулся к ним, стараясь остановить беглецов.

Он схватил за шиворот одного из носильщиков.

— Бери ящик. Застрелю!

Часть носильщиков исчезла в кустах, но остальные вместе с партизанами понесли ящики к крохотному озерку, продираясь сквозь заросли. Торопясь, заходили по горло в теплую воду, усеянную белыми кувшинками, опускали груз. Раздраженно кричали мартышки, взлетали вверх по черным, словно просмоленным канатам лиан.

Бой шел неподалеку. Жозе с несколькими партизанами пересек озерко, чтобы встретить врагов. Пробежав густой подлесок, он остановился перед полянкой, откуда должны были появиться солдаты, и бросился за огромный, выпирающий наружу корень упаки. Справа от него — Секулу и Зоао.

Португальцы наседали. В треске автоматов винтовочные выстрелы партизанского охранения слышались все реже и вскоре совсем стихли. Значит, фланговое охранение уничтожено. А носильщики все еще возились с грузом…

Стальные шлемы солдат вынырнули из леса по ту сторону полянки. Среди листьев показалась небольшая модная бородка, такая же, как у вчерашнего парашютиста. Жозе выстрелил — португалец качнулся вперед, падая, ухватился руками за ветвь анизофилы. Желтые, похожие на сливы плоды посыпались на землю. С той стороны поляны загремели выстрелы.

Закричал раненый Зоао. Грохот пальбы усилился. К солдатам подошло подкрепление. Жозе не слышал больше выстрелов товарищей. Партизаны или перебиты, или у них кончились патроны.

Приступ злобной решимости охватил Жозе. Не пройдут португальцы к озерку, пока ящики не исчезнут на дне! Он стрелял и стрелял в невидимых противников.

Неожиданно выстрелы прекратились, и несколько секунд стояла тишина. На озерке уже не было видно ни одного человека с ящиками. Оружие спрятано! Теперь уходить, и быстрее. Жозе вскочил на ноги, прячась за стволом. Сзади раздался шорох.

Жозе повернул голову и увидел направленную на него в упор винтовку и Секулу с раздувающимися от волнения ноздрями.

— Подними руки, командир Жозе! — прорычал Секулу.

Жозе замер. Ярость душила его. Предатель! Хочет взять командира живым. Но если он, Жозе, умрет, умрет и Секулу! А оружие? Как зверь в капкане, металась мысль, отыскивая путь к спасению. Повернуться и выстрелить не успеешь. Не размышляя больше, Жозе прыгнул за ствол сейбы, и в тот же миг рядом грохнуло. Что-то тяжелое ударило по затылку, толкнуло вперед голову.

…Темная волна подхватила Жозе, и он ринулся с крутой водяной гряды вниз. Секулу стоял один среди зеленых камней и водорослей, маленький, как муравей, и целился в него из винтовки. Жозе падал долго. Потом Секулу исчез. На его месте появился комендант Перейре и сердито закричал, чтобы Жозе нырнул за ящиками…

Жозе открыл глаза и вспомнил все. Он повернул голову, отыскивая взглядом Секулу, и едва не вскрикнул от резкой боли в затылке. Сквозь темную пелену, застилавшую глаза, он увидел предателя. Секулу шел через полянку, увязая по колено в заболоченной почве и размахивая листом бумаги. «Сейчас расскажет об оружии». Пересиливая боль, Жозе оперся на локоть и в прицельном кольце автомата увидел грязную мокрую рубаху, прилипшую к спине. Жозе яростно дернул спусковой крючок. Он стрелял даже тогда, когда Секулу уже неподвижно лежал на траве…

Жозе поднялся и бросился прочь. Мысли расплывались, путались. Раненым носорогом бежал он, не разбирая дороги. Деревья мешали ему, кружились, натыкались на него. Корявое бревно вдруг вцепилось ему в голову и стало разрывать затылок. Потом ноги его подогнулись, он упал, перевесившись через толстую лиану, поплыл по широкой реке. Река превратилась в улицу Луанды, полную народа. Жозе было стыдно, что он лежит, остановив движение. Люди возле него спорили о чем-то, и постепенно их слова стали доходить до него.

— С автоматом — значит командир, — говорил один. — Надо допросить.

— Есть приказ кончать их на месте, — возразил другой.

Жозе понял, где он. Он слышал, как подошел офицер и приказал: если террорист сможет идти, доставить его живым.

Солдат ткнул партизана ботинком, и Жозе, преодолевая тошноту, поднялся. Его обыскали, отняли пропуск для контрольных постов Освобожденного района. Старый темнолицый португалец деловито обходил раненых партизан, осматривал и неторопливо стрелял в голову. Когда очередь дошла до Зоао, мальчик закричал и попытался подняться. Португалец придавил его башмаком на толстой подошве, выстрелил в висок.

Жозе рванулся из рук врагов и едва не упал от слабости. Солдат, от которого пахло вином, связал ему назад руки и ткнул для острастки кулаком под ребра.

Двинулась к озеру. На берегу остановились, рассматривая черную гладь. Жозе замер: белые чашечки кувшинок были забрызганы грязью. Это могло вызвать подозрение португальцев. Но они спокойно переговаривались — перейти ли им озерко или обойти его. Жозе прислушивался, ждал. Наконец пошли в обход. Не знают, ничего не знают! Ноги его налились силой, зашагали увереннее. Не знают!

Вооруженные автоматами португальцы выхолили на тропу, узким тоннелем пробивавшую заросли, несли трофейные винтовки и ружья. Жозе пересчитал добычу врагов: семнадцать винтовок и ружей. Восемнадцатым — его автомат. Значит, весь отряд уничтожен. Он, командир, остался одни. Носильщики, даже если кто-нибудь на них и спасся, не знают этого леса и никогда не найдут озерка. Теперь он, Жозе, не мог умереть. Он должен вернуться за оружием!

Жозе шел среди врагов по зеленому коридору. Пламенели цветы лиан ротангов. Все, что росло, тянулось к солнцу и свету. Хрипло кричали в ветвях серые попуган. Но Жозе ничего не замечал, раздавленный поражением. Он видел перед собой лица убитых товарищей. Это он, плохой командир, виноват в их смерти.

Тут командир подумал о Секулу — видно, это из-за него погибло несколько отрядов в саванне. Но как сумел он предать свой отряд? Жозе вдруг вспомнил о длинноголовом Динанге, к которому Секулу бегал перед выходом отряда из фуэсе. Жозе часто видел их вместе. Оба любили выпить. Говорят, раньше тот и другой попадались на воровстве. А теперь вот занялись делами похуже.

Ясно — Динанга знал, что отряд ушел к границе, и навел на партизан парашютистов. Хорошо еще, что длинноголовый не пронюхал об оружии. Секулу сам услышал о ящиках только на контрольном пограничном пункте.

Вечерело, когда они вышли к затянутой дымкой тумана деревушке народа баконго. Три десятка хижин с травяными крышами стояли, сбившись в круг.

Загорелый колонист с нашивкой «доброволец» на рукаве ввел Жозе в хижину старейшины деревни. Коптилка тускло освещала темные стены. Старейшина — баконго лет шестидесяти, с худыми голенастыми ногами и добрым испуганным лицом — молча, покорно смотрел на вторгшегося португальца.

Колонист приказал Жозе сесть к стене. Он пристально вглядывался в пленного.

— А я тебя, кажется, знаю, — сказал он тихо, едва сдерживаясь. — Ты был на моей плантации, когда террористы сожгли ее! — Взгляд португальца гвоздем вонзился в Жозе. Но тот только пожал плечами.

— Где это было? — спросил он безразличным тоном.

— Еще спрашиваешь, бандит? Не помнишь плантацию Фазенда-Примавера? — Португалец неотступно следил за лицом Жозе.

— Фазенда-Примавера? Не слыхал, — сказал Жозе нарочито спокойно и отвернулся. Он был на плантации, когда началось восстание, и не сомневался, что колонист тут же застрелит его, если узнает. Теперь он вспомнил этого поселенца. Его схватили тогда собственные «контрактадо» — силой законтрактованные рабочие, — но он ухитрился удрать. На миг Жозе вновь увидел горящее дымным пламенем бунгало и разъяренных контрактадо, валящих ударами острых мачете кофейные деревья. — Похожих людей много. Белые всегда путают нас. И ваш офицер велел доставить меня живым.

На лице португальца появилось сомнение: уж слишком спокойно говорил пленный. Ствол автомата медленно опустился вниз. Плантатору не хотелось понапрасну ссориться с офицером парашютистов.

— Все равно тебя пристукнут, — сказал он злобно, — Всех вас надо… Ну скажи: зачем террористы сожгли мой дом, мою плантацию?

— Что утром положишь в горшок, то вечером найдешь в своей ложке, — неторопливо ответил Жозе. — Деревья, конечно, рубить не нужно. Это наши деревья. Разве португальцам тесно дома, что они гонят нас с земли предков?

— Обучай вот их всему, а они вместо благодарности тебя же прирежут!

— Кому нравится работать под плетью бесплатно за анголар в день?

— Анголар? — раздраженно сказал поселенец. — А еда? Да ты знаешь, что за каждого контрактадо мне пришлось дать чиновнику департамента туземных дел взятку в десять раз больше, чем я плачу рабочему за полгода? Если вас не бить, вы и этот анголар не оправдаете.

Поселенец встал, позвал с улицы солдата и ушел.

Жозе усмехнулся. Этот доброволец еще доказывает ему свою правоту, считает себя незаслуженно обиженным! А что бы сказал туг, если бы он, Жозе, пришел к нему в Португалию, захватил бы его землю и заставил его, туга, работать из-под палки на себя? Он бы тоже, как сейчас африканцы, поднял восстание.

Солдат, вызванный поселенцем, уселся на бревно и принялся чистить автомат, не глядя на пленного.

Старейшина поправил тонким огонек коптилки. Руки его до самых локтей страшно распухли.

— Что у тебя с руками? — спросил Жозе. Он подумал, что старик мог бы освободить его ночью.

— Ой, брат, бараматола[16]. Двести ударов. Начальник округа приказал послать двадцать рабочих для компании «Катонаж», а у нас одни старики да дети. Все молодые — на плантациях и в партизанах. Собрал только одиннадцать человек, даже семилетних отправил. Да простят меня предки за это. И вот двести ударов.

Жозе покосился на солдата: судя по светлой, незагорелой коже он недавно прибыл в страну и едва ли знал язык киконго[17].

— У парашютистов есть приказ, — сказал Жозе, — сжечь все деревни в восставших районах. А жителей перестрелять. Уходи, пока не поздно, в лес и другим скажи!

— Куда же идти, брат? А наши поля, а маниока?

— Мертвым маниока не нужна.

Старик растерянно осмотрелся, вздохнул.

— Разрежь ночью мои веревки, — сказал Жозе, не меняя голоса, — вместе уйдем.

— Они перебьют мою семью.

— Семья тоже уйдет. В лесу места много. Разрежешь?

Старик взглянул на парашютиста и промолчал.

Ночью Жозе долго ждал. В хижине горела коптилка. Солдат и колонист спали, накрывшись плащами. Жозе слышал их ровное дыхание. Он тщетно пытался развязаться.

Придет старик или нет?

Послышались осторожные шаги. Полог двери приоткрылся. В проеме показалось искаженное страхом лицо старика. Африканец на четвереньках пополз к пленнику, припадая к земле при каждом шорохе. Жозе следил за ним. Вот она, свобода. Лес рядом! Старик добрался до пленного и, метнув взгляд на спящих, полоснул ножом по натянутой веревке. Веревка глухо лопнула.

Проснулся парашютист. Пробормотав что-то, он приподнялся на локте и, заслонив ладонью пламя коптилки, осмотрелся. С необычайным проворством старик шмыгнул к двери и исчез. Парашютист вскочил, разбудил поселенца, и оба бросились в темноту. Жозе отчаянно старался развязаться. Он раскачивался всем корпусом, натягивая веревки. Они постепенно слабели — еще немного усилий, и он сможет встать. Но португальцы вернулись, с проклятьями вновь прикрутили его к столбу.

За ночь руки и ноги Жозе затекли, и, когда утром его развязали, он едва мог стоять.

На поле, грохоча мотором, опустился вертолет американского производства. Связанного Жозе отвели в кабину.

В круглое окно он видел, как солдаты вытаскивали из жилищ стариков, женщин, детей, загоняли их в хижину собраний. Старейшина в разорванной на груди рубахе плакал и показывал офицеру нательный крест. Но тот нетерпеливо оттолкнул старика…

Потом поселенец, который ночью охранял Жозе, остановился у входа в хижину, спокойно проверил автомат и, хищно прищурившись, дал несколько очередей по африканцам.

Жозе скрипел зубами в бессильной ярости. Дикие люди! Их сердца не знают жалости!

Около пятнадцати парашютистов, громко переговариваясь, влезли в машину. Вертолет зарокотал, плавно поднялся над крытыми травой хижинами, замер над домом собраний. Небольшая бомба скользнула вниз, покачивая оперением. Хижина вспыхнула. Яркое маслянистое пламя разбрасывало горящий напалм на соседние постройки. Черный дым косо поднимался в небо. Огонь охватывал деревню.

Вертолет, басовито напевая свою однообразную песню, пошел на запад, к океану.

Внизу, на дороге, превращенной дождями в реку жидкой красной грязи, показалась толпа беженцев с узлами на головах: люди спасались от зверств португальцев.

Через час сели на небольшом аэродроме в саванне.

В маленьком домике у Жозе сняли отпечатки пальцев, и солдат отвел его в опутанную колючей проволокой клетку, сооруженную для пленных под открытым небом.

Арестованные хмуро оглядели Жозе. Их было около десяти. Одни из них сидели неподвижно, мертвыми глазами смотрели перед собой. Другие нервно ходили. Африканец, раненный в грудь, уставясь в небо, читал молитвы.

Человек с умными, грустными глазами пригласил Жозе сесть возле него. Жозе никогда не встречал таких ученых ангольцев. Педро Феликс учился в университете за границей, был поэтом и автором манифеста «Свободу народу», хотя и служил простым клерком в конторе марганцевой компании в Луанде. Все это уже было известно полиции. Парашютисты схватили его в деревне Бао-Нуту, когда Педро Феликс пробирался с женой в партизанский отряд. Жену убили сразу.

— Бедные мои дети, — проговорил Педро. — Совсем крохотные, остались в Луанде у знакомых.

— Бежать надо, — сказал Жозе.

— А как? — Педро кивнул на автоматчика у клетки.

— Только с аэродрома вырваться, а там — в траву.

В полдень Жозе вызвали на допрос к майору. Майор — немолодой узкоплечий португалец с острым, как мачете, лицом — читал какую-то бумагу, не глядя на пленного.

Двое парашютистов, приставив к спине Жозе широкую доску, стали привязывать его к ней. Жозе чувствовал, как холодная волна страха поднимается в груди. Он оглядел комнату. Грязный пол — в темных пятнах крови. В углу — глубокая лохань с водой.

Майор поднял колючие глаза. На мгновение в них появилось что-то живое, когда он увидел богатырскую фигуру пленного.

— Ну, белый человек знает все. Ты Жозе Дестино. — Он показал Жозе его документ и вдруг рявкнул: —Где находится база твоего отряда?

Привязанный к доске, Жозе стоял между двумя португальцами. Страх его прошел, возвратилось спокойствие. Они не знают об оружии. Только бы уйти живым из камеры! Он начал словесный бой.

— В лесах Сьерра-да-Гамбы, — Жозе назвал Освобожденный район. — Жозе может провести вас туда.

— Хочешь удрать? Мы и без тебя знаем, что в том районе полно террористов. Кто из туземных рабочих на нефтеперегонном заводе в Луанде связан с тобой? Ты ведь там работал? — Он развернул список, взял ручку. — У нас есть донесения от Секулу.

— Секулу сказал неправду. Я ушел один. Каждая гиена знает дорогу в лес.

— Не хочешь говорить? — майор зло уставился на Жозе. — У меня разговаривают все. Кого знаешь на заводе?

По знаку майора парашютисты подняли доску с партизаном и сунули Жозе головой в лохань с водой. Жозе задохнулся. Вода устремилась в легкие. «Конец», — решил он.

Два часа возились с ним парашютисты. Жозе то терял сознание, то снова приходил в себя.

— Будешь отвечать?

— Я говорю правду. На заводе ни с кем не был связан. Могу отвести в наш район.

— Пристрелить его, и все, — сказал одни из португальцев.

— Крепок, ничего не скажешь. — процедил майор. Ему хотелось узнать хоть что-нибудь от командира «террористов» для рапорта начальству. Он вскинул глаза на Жозе, словно собираясь что-то еще сделать, потом взглянул на часы и махнул рукой: «Довольно. Этот террорист с квадратной челюстью будет молчать, даже если его распилить на части. Черт с ним, с Жозе Дестино. Надо идти ужинать».

Жозе отвязали. Он с трудом поднялся, стоял покачиваясь.

Майор вычеркнул имя пленника из списка.

Жозе, мокрый, вернулся в проволочную клетку, сел рядом с Педро Феликсом, положив голову на колени. От перенесенного напряжения дрожали связанные назад руки. Педро ни о чем не спрашивал. Он сам побывал у майора.

Жозе думал, он снова переживал поражение, гибель отряда. Одна мысль билась теперь в мозгу — спасти оружие. Как дать знать о нем Перейре, если придется умереть?

Привели человек пятнадцать африканцев. Пленные стояли у входа, хмуро осматривались. Клетка была полна.

— Все, — тихо сказал Педро. — Нм нужно место. Сейчас нас поведут. Мои дети!

К клетке, смеясь и переговариваясь, подошли несколько парашютистов. Жозе смотрел на них, не отрываясь. Молодые, полные сил, они привыкли убивать не задумываясь. Сейчас они убьют и его, если он ничего не предпримет.

Парашютисты вывели пленных из клетки. Жозе бросил взгляд на саванну, вздымавшую свои травы за аэродромом. Далеко. Со связанными руками не добежать.

Узников окружили, повели к взлетной дорожке. Педро шел рядом с партизаном.

— Ну, Жозе, прощай.

— Нельзя мне умереть, — тихо сказал партизан. И поколебавшись, добавил: — Жозе спрятал много автоматов, а в отряде не знают где. Бежать надо, и Педро тоже убежит со мной.

Педро пристально посмотрел на партизана.

— Оружие? Как же ты так?

У вертолета остановились. Подталкиваемые солдатами, поднялись по трапу. С железным лязгом захлопнулась дверь. Загудел мотор, и вертолет пошел вверх. Летели к океану на небольшой высоте. Жозе сидел рядом с Педро, напряженно вглядывался в расстилавшуюся под ними саванну.

Лучи заходящего солнца окрасили багрянцем настороженные лица.

— На остров смерти летим, — подумал вслух Жозе.

— Нет, — возразил Педро. — Просто не хотят рыть для нас могилы — вот он, океан! Так проще: утопят — конец. Акулы докончат их черное дело.

— Сбросят?

Педро промолчал.

Жозе отчаянно пытался освободиться от пут. Крепкая шея его раздулась, напряглась.

— Развяжи мне руки, Педро.

Они повернулись друг к другу спинами, и Педро незаметно принялся за дело.

Ровно гудел мотор вертолета. Внизу проплывал высокий угрюмый берег с белой пеной прибоя. Солнце опустилось за выпуклую синюю чащу. Вертолет с десятком смертников уходил на небольшой высоте в открытый океан.

— Скорее, Педро!

Но связанные руки Педро работали медленно. Офицер отдал какую-то команду.

— Быстрее, Педро!

Открылась прямоугольная дверь, два солдата схватили сидевшего около двери парня. Тот уперся ногами в пол. Солдаты подтащили его к двери. Один из португальцев приставил пистолет к затылку пленного, выстрелил.

Парашютисты вернулись за второй жертвой. Снова выстрел, и снова связанный африканец полетел в бездну. Один за другим исчезали пленные за бортом.

Наконец Жозе освободился от веревок.

— Повернись, сожми кисти плотнее, Педро.

— Мне конец, Жозе. Я не умею плавать, — голос Педро звучал глухо.

— Держи свою душу, Педро. Я с большой скалы прыгал в море. Мы с тобой оба…

— Слушай, Жозе, — перебил Педро, хмурясь, — тебе надо спастись. Ты должен доставить оружие во что бы то ни стало. Я помогу тебе… Мне уже не выбраться.

— Мы оба… Поворачивайся…

Жозе возился с узлами на руках товарища. Солдаты были возбуждены, не обращали на них внимания.

Африканец со штыковой раной в груди смотрел в потолок обезумевшими глазами, шептал молитвы. Его подвели к двери. Он не сопротивлялся — не понимал, что происходит. Португалец сбросил его ногой в пропасть.

Парашютисты схватили последнего арестованного, сидевшего перед Жозе.

Настала его очередь. Эх, не успел он развязать руки Педро!

— Выскакивай вместе со мной, — зашипел Жозе. — Падай головой вниз.

— Прощай, Жозе, ты должен спастись…

— Держи свою душу, Педро…

Все силы собрал Жозе. Вот идут двое. На их лицах безразличие и жестокость. Они хотят, чтобы он умер, растворился как соль в океане. Враги подходят, наклоняются над ним. Сердце толкает кровь к самому горлу. Надо выпрыгнуть прежде, чем выстрелят в голову…

Солдаты рывком поднимают Жозе.

Пора! Страшный удар железного кулака отбрасывает парашютиста к стене. Жозе сминает, бросает на пол второго противника, прыгает через него, проскакивает мимо португальца, стоящего с пистолетом напротив двери. Позади топот. На мгновение краем глаза Жозе видит наведенным на него пистолет парашютиста и гневное лицо Педро, ринувшегося между ним, Жозе, и солдатом. Затем крик Педро: «Прыгай!» И выстрел. Жозе падает в свистящую бездну, летит вниз, сжавшись в комок. Мощный поток ударяет в лицо, ревет в ушах.

Жозе кувыркается. Синее небо и черный океан стремительно гоняются друг за другом по огромному кругу. В голове мутится. Стремясь остановить кружение, Жозе инстинктивно вытягивает руки и ноги. Кувыркание прекращается. Жозе стремительно летит в бездну. Могучий холодным шквал с воем несется навстречу, тянет за волосы, резиновой струен врывается в рот, раздувает щеки, останавливает дыхание.

Жозе пытается лечь на упругую чудовищную струю вихря, распластаться на ней. Вокруг только ветер. Сквозь слезы, застилающие глаза, Жозе вглядывается в синеющий внизу мрак. Теперь Жозе судорожно пытается выпрямиться, падать вниз головой. Он сгибается пополам, выпрямляется. Гряда темных валов приближается с неимоверной быстротой. В реве и свисте падает Жозе навстречу темной пучине, страшным усилием удерживает вертикальное положение тела.

Держись, Жозе! Напряги все силы! Не дай океану оглушить тебя.

Рядом тусклый блеск воды. Удар! Всплеск. Ожгло лоб. Тонны упругой шипящей воды мчатся вдоль тела. Жозе метеором проносится вглубь. Трещит в ушах, Жозе боится глубины, прогибается, тело прочерчивает в воде крутую дугу. Все силы напрягает Жозе, чтобы океан не сломал его, не переломил в спине. Вот он пошел вверх. Движение замедляется. Над головой многометровая толща воды. Ноги и руки отчаянно работают. Грудь и живот конвульсивно вздрагивают. Воздуха! Тело сотрясается в удушье. Еще далеко! Жозе стиснул зубы — не открывать рта!

Вот она, поверхность, рядом! Жозе судорожно вздыхает. Поток воды устремляется в жадно открытые легкие. Жозе выныривает, с кашлем извергает воду и дышит, дышит, дышит.

Пологие волны медленно поднимают его и опускают. Жозе осматривается. Далеко-далеко закрытый серым туманом берег. Туда! Там его друзья…

В синей выси среди звезд гудит вертолет врага. Жозе провожает машину взглядом. Где-то рядом утонул сейчас Педро Феликс, его новый благородный товарищ. Педро сказал ему: «Ты должен спастись. Я помогу тебе». Умирая, он хотел, чтобы Жозе жил, чтобы отряды получили оружие. И за это он, Жозе, пойдет в Луанду, найдет детей Педро и возьмет их к себе. Они будут жить с ним в лесу до победы. И еще Жозе думал о том, что и он поступил бы так же, будь он на месте Педро…

Могучее Бенгельское течение несет его на север. Далеко до берега, но теперь Жозе не может умереть. Много сил у Жозе. Он доплывет. Отряды ждут оружие.