Корабельный маг Хальцион Блисс

XIV СОН ПОСЛЕ ШТОРМА

– Да уж, ему не понравится очнуться на гауптвахте. Это я тебе точно говорю, – сказал Таппер, стоя над спящим товарищем по кубрику.

– Понравится ему или не понравится, его никто не спросит, – ответил Джок Вудсон. – Слухи ходят, что твой дружок использовал во время шторма высшую магию. Всем известно, что за нарушение статей Уложений сажают на гауптвахту.

– Ш-ш-ш, тихо, ты его разбудишь, – прошептал Таппер.

– Судовой врач сказал, что он спит глубоким сном. Так обычно и бывает после высшей магии. Хоть ему над ухом из взрыв-труб стреляй – он не проснется, – пояснил Вудсон приятелю.

– Пехотинец! Почему дверь гауптвахты открыта? – гаркнул командор Уили, который проходил по коридору и остановился у камеры Блисса.

– Сэр, два товарища пришли навестить арестанта, – ответил морпех.

– Пехотинец, здесь не пивнушка, а гауптвахта! Вы, двое, выйдите оттуда немедленно! Шаг вперед, смирно!

Два корабельных мага выскочили из камеры как ошпаренные и вытянулись по стойке «смирно» перед очень раздраженным первым офицером.

– Что вы там делали? – рявкнул Уили.

– Сэр, мы ничего дурного не хотели… – Вудсон задрожал, видя, что первый офицер разгневан не на шутку.

– Мы только хотели убедиться, что с нашим другом все в порядке, – пояснил Таппер.

– Корабельный маг Блисс находится на гауптвахте по вполне определенной причине. Дружеские визиты здесь не предусмотрены, – набросился Уили на мальчишек. – Отправляйтесь по местам, где вам следует находиться. И больше никаких приятелей на гауптвахте, ясно?! Выполнять!

Мальчишки торопливо покинули коридор и поспешили убраться с нижней палубы.

Все это время морпех стоял навытяжку, не шевелясь.

– Пехотинец, когда сменитесь с дежурства, подадите рапорт. Напишете своему старшему объяснительную, почему вы допустили в камеру товарищей арестованного. – Уили шагнул внутрь, обернулся и продолжил, обращаясь к морпеху: – Я пробуду здесь некоторое время. Сейчас вы закроете за мной дверь и запрете ее. Когда я закончу, вы отопрете дверь, выпустите меня и закроете ее снова. Только старшие офицеры имеют право здесь появляться. Вы меня поняли, пехотинец?

– Так точно, сэр! – ответил морпех, вытянувшись в струнку и выкатив глаза на начальство в лучших морских традициях.

– Займите свой пост! – приказал Уили.

Морпех закрыл дверь и запер ее на замок. Затем он встал по стойке «смирно» около двери, не желая возвращаться на свой пост дальше по коридору из опасения пропустить момент, когда Уили позовет его открыть дверь.

Прошло минут двадцать. Пехотинцу казалось, что он слышит бормотание Уили внутри помещения гауптвахты. Были то слова ободрения или команды арестованному встать, морпех разобрать не мог – слова доносились слишком тихо. В какой-то момент до него донесся запах горелого мяса, однако по нижней палубе гуляли сквозняки, разнося самые разнообразные запахи из камбуза, расположенного палубой выше. Наверное, кок опять пережарил солонину.

В конце концов Уили подошел к двери и приказал ее открыть.

Пехотинец провожал взглядом первого офицера, пока тот шел по коридору. Единственной мыслью морпеха была горячая благодарность богам за то, что ему не пришлось оказаться у мачты и отведать плетки.

В последующие три часа другие корабельные маги приходили проведать друга, но морпех отказался впустить их, чтобы они взглянули на спящего Блисса. Приказ есть приказ.

Темнота.

Хальцион очнулся в кромешной тьме. Пытаясь осмотреться с того места, где он лежал, он видел только темноту – абсолютную черноту; чернее, чем ему когда-либо прежде доводилось видеть.

«Я бывал в подземельях нашего фамильного замка, но и там не так темно, как здесь, – подумал он. – Странно, очень странно».

Он попытался пошевелить руками и ногами – и ничего не почувствовал. Да что же с ним такое?

«Неужели я умер? Может быть, исполнение желания убило меня?» – спросил себя Хальцион, пытаясь сообразить, что же случилось. Ему показалось, что он может посмотреть вправо и влево и даже поднять голову, однако он не мог определить, на чем лежит. Хальцион беспокоился все сильнее. Похоже было на то, словно он висит в воздухе, не имея возможности ни до чего дотронуться. У него ничего не болело – но невозможность ощутить свое тело пугала.

Никакими усилиями он не мог ни до чего дотянуться и понять, где же он.

Затем он услышал голоса.

«По крайней мере слух у меня в порядке», – мысленно проворчал он.

– Я работал с ним три дня, но все напрасно. Он умирает, Эш.

Хальцион попытался определить, кто это говорит. Надо полагать, говорящий обращался к главному корабельному старшине Эшу Фэллоу.

– Доктор, он хороший парень. А вы его единственная надежда.

– Даже если я его спасу, – отозвался корабельный врач, – его повесят по приговору военного трибунала. Старшина, он же использовал высшую магию на корабле! Все и так было плохо, когда он навлек на нас тот ужасный шторм – хвала богам, шторм прекратился. Я подозреваю, что это как-то связано с той магией, которую он сотворил в харт-камере… И никак не могу отделаться от мысли, что даже если парень выйдет из комы – он все равно покойник.

– А я вам говорю, повесят его или не повесят – это не ваше дело. Надо спасти парня, это важно для жизни всего корабля. У него были причины поместить туда лед – и нам необходимо знать эти причины. Доктор, я знаю Блиссов всю свою жизнь…

«Не очень-то почтительно старшина разговаривает с врачом», – подумал Хальцион.

– …и служил вместе с некоторыми из его братьев и с одним из дядьев. Блиссы все выкроены из одного куска парусины. Они честные и храбрые люди, все как один. Если парень использовал высшую магию в харт-камере, значит, на то была чертовски важная причина! И мы должны ее знать. Этот мальчишка знает статьи королевских Уложений наизусть и может прочесть их задом наперед. И он скорее отрезал бы себе руку, чем нарушил закон без веской причины. Есть ли что-то, чего вы еще не пытались сделать, чтобы он проснулся? – спросил Эш.

Хальциону очень хотелось подняться и рассказать им про взрывное зелье. Он хотел, чтобы они знали – на корабле враг. Но тело попросту не слушалось его.

– Ну, я перепробовал все средства, при помощи которых обычно можно вывести человека из комы, – рассудительно ответил корабельный врач. – Взгляните, я поднесу зеркальце к его рту. Видите, поверхность слегка затуманилась? Только поэтому мы можем сказать, что он все еще дышит, ведь грудная клетка не поднимается и не опускается. Сердце бьется очень редко и едва слышно. Я осмотрел его голову и не обнаружил повреждений, так что контузию пришлось исключить. На теле нет следов от уколов, нет никаких пятен на коже – так что, думаю, мы можем исключить также вариант отравления.

– Да что мне за разница, какие варианты вы исключили, а какие нет?! – вспылил старшина. – Я спрашиваю, можно ли еще что-то сделать, чтобы вернуть его к жизни?

Хальцион подумал, что старшину опасно выводить из себя. Ему стало даже любопытно – а что же может разъяренный старшина сделать с корабельным врачом? Он ничего не мог придумать, но готов был биться об заклад на все свое жалованье, что старшина способен измыслить десяток различных способов разобраться с тем, кто его доведет.

– Терпение, старшина. Логический подход – единственный ключ, при помощи которого можно разгадать эту медицинскую загадку. – Корабельный врач явно ни в малейшей степени не боялся старшины. – Юноша слаб телом и становится все слабее. Этому должна быть какая-то причина. Я пробовал нюхательные соли – но он не реагирует на них. Очень опасно пытаться заставить бессознательного больного что-то проглотить, однако я дал ему несколько разных видов стимуляторов, и тоже без толку.

– Откуда вы узнали, что Хальцион применил высшую магию в харт-камере? – спросил старшина. – Я признаю, что толстая корка льда на драконьем сердце – странная вещь, но, может быть, это какое-то из обычных водных заклятий?

«Лед!» – подумал Хальцион. Он воспользовался самой могущественной магией, какая только бывает в мире, и все, чего он добился, – это слой льда на сердце дракона. Он был слегка разочарован.

Хальцион не мог сказать, чего же он ждал от высшей магии, но это должно было быть что-то зрелищное. А получилось так, что он всего-навсего покрыл ледяной коркой драконье сердце. Ну по крайней мере шторм тоже прекратился – даже если это вышло случайно. Он ведь не желал этого так прямо.

«Будь проклята эта тьма!» Он тоже ощутил разочарование и досаду – чувства, которые звучали в голове старшины. «Все это превращается в кошмар, и притом довольно непривлекательный», – подумал Хальцион.

– А вы неплохо понимаете в магии, старшина, даже если сами к ней неспособны, – оживился корабельный врач. – Когда парня обнаружили в харт-камере, рядом с ним были осколки зеленого кристалла. При помощи простого заклинания я восстановил разбитый предмет – и взгляните, что получилось.

«Хотел бы и я взглянуть, – подумал Хальцион. – Постойте! А что, если я попробую проснуться при помощи магии?»

Но он совершенно не представлял, чем же ему воспользоваться. Заклинания освещения? Он еще не успел их выучить. У него не было никаких составляющих для заклятий, с которыми можно было бы работать. Все, что у него было, – это окружающая тьма.

Хальцион попытался представить себе солнечный свет, рассеивающий темноту. На мгновение слабенькие светло-желтые нити появились перед его взором, а затем исчезли во тьме. Но все же он что-то увидел, пусть на один миг. Ободренный успехом, Хальцион решил, что даже слабый шанс – лучше, чем ничего. Он попытался проделать то же самое снова. Но попытка за попыткой оканчивались неудачей. Тьма вокруг него не рассеивалась. Тела своего он не ощущал, но стал чувствовать усталость. Вскоре он уже не мог собраться с мысленными силами, чтобы сотворить даже такое слабое подобие магии.

Тем временем два человека все еще продолжали разговор где-то в пределах его слышимости.

– Что это за вещица? – спросил старшина.

– Я полагаю, работа пикси. Если это и в самом деле сосуд пикси, в котором было снадобье, исполняющее желания, то это высшая магия, и очень могущественная. У нас в университете хранится один такой сосуд, полный. Рассказывают потрясающие истории о могуществе магии пикси. Наверняка при помощи этого снадобья можно прекратить ужасный шторм и покрыть слоем льда сердце дракона. Осколки сосуда пикси на полу харт-камеры свидетельствуют о применении высшей магии. Вы слышали, что капитан-лейтенант Джантсон не смог убрать этот лед? Я был свидетелем тому, какие потрясающие заклинания он применял. Капитан Олден приказал немедленно убрать лед – но это невозможно сделать. Само собой разумеется, я не позволю им попросту сколоть его. Слишком велик риск задеть и повредить сердце. Дэйтон просто вне себя от того, что его попытки растопить лед провалились.

– Ну, на его месте всякий бы расстроился, – заметил старшина. – Так что, это магия пикси погрузила парня в сон?

– В кому. Он находится в коме. Нельзя определить, связано его состояние с использованной им магией или нет. В принципе такое возможно, но я сомневаюсь. У нас слишком мало сведений о том, как действует снадобье исполнения желаний. Мне известно семь случаев, в которых заклинатель погрузился в ту или иную разновидность сна, но через несколько часов все они пробудились, нисколько не пострадав от того, что имели дело с высшей магией. Вокруг нашего больного присутствует некая аура остаточной магии, но я не могу сказать, что она собой представляет. Я перепробовал все обычные распознающие заклятия по всем стихиям – земля, воздух, вода, огонь, – но ни к чему не пришел.

– А что сказал капитан-лейтенант Джантсон, когда обследовал парня на предмет магии?

Судя по голосу, старшина злился все больше и больше.

Хальцион был удивлен. Ведь судовой врач явно делал все что мог. И все то время, что они разговаривали, Хальцион не прекращал собственных попыток освободиться. Он перепробовал все, что только пришло ему на ум, однако ничего не помогало. Корабельный маг с некоторым любопытством отметил, что любое заклинание, которое он пытался сотворить, представало перед его мысленным взором как нити определенного цвета. Он вспомнил, что погодное заклинание тоже выглядело как синие нити, обвившиеся вокруг его тела, и задумался – может быть, эта тьма, которая его окружает, на самом деле черные нити какого-то заклятия, опутавшие его как кокон? Хальцион попытался представить себе, что он вытягивает руки и раздвигает эти черные нити. Он ничего не почувствовал, но попробовал рвануть воображаемые нити сильнее – в конце концов, что ему терять?

– Капитан-лейтенант не обрадовался, это я вам точно могу сказать, – ответил старшине корабельный врач. – Все, что может повлиять на жизнь дракона, чрезвычайно важно. Дэйтон использовал несколько видов исследовательской магии, пытаясь определить, в чем там дело с сердцем дракона. Одно только ясно: мы никак не можем сколоть лед. Но такое впечатление, что лед не вредит дракону. Уж во всяком случае, это не смертельно. Даже наоборот. Этот странный лед обладает лечебными свойствами. Хотя главное его свойство – давать холод. Собственно, как это обычно и свойственно льду.

– Да что вы все про сердце и про лед! Сейчас не это важно. Важно, что происходит с вашим больным, вот с ним. Что командор Джантсон сказал по поводу Блисса? – Старшина повысил голос.

Если бы Хальцион мог, он бы как-нибудь предупредил врача. Когда старшина бывал разгневан, мало кто осмеливался становиться у него на пути.

– Старшина, я понимаю, что вы испытываете приязнь к этому парнишке, однако это еще не повод повышать на меня голос! Я сделал все что мог – однако он не поддается моим усилиям.

– Доктор, в том-то и дело! Если вы не можете определить, в чем проблема с господином Блиссом, значит, дело не в болезни. Так что же сказал Джантсон, когда осмотрел его?

– Ну, видите ли, Джантсон его не осматривал. Вся эта возня с осмотром драконьего сердца, с распознавательной магией… капитан-лейтенант был занят. Я не считал, что есть особая необходимость привлекать его к больному… – И тут до корабельного врача, судя по всему, дошло, о чем думает старшина. – Ох ты, господи! Возможно, вы правы, старшина. Я немедленно разыщу Дэйтона и приведу сюда.

– Пехотинец! – позвал старшина.

Хальцион услышал, как громко клацнул замок и, открываясь, заскрипела на петлях дверь.

– Пехотинец, отправляйся в кубрик к корабельным магам. Если господа Хэйвен и Форрест свободны, пригласи их сюда тотчас же.

– Старшина, я не должен оставлять свой пост! Я на дежурстве, – запротестовал морпех.

– Пехотинец, ты охраняешь арестанта, который находится в коме. Я постою на твоем посту, пока ты приведешь корабельных магов. Быстро!

Старшина Фэллоу отдал распоряжение таким тоном, что у морпеха отпало всякое желание пререкаться.

Хальцион подумал, что мало кто на корабле может сказать старшине Фэллоу «нет». И этот пехотинец явно не принадлежал к их числу. Сам Хальцион не преуспел в том, чтобы раздвинуть черные нити, опутавшие его, однако был почти уверен, что действительно ощущает их под пальцами – хоть и не чувствовал, как двигает руками.

– Я скоро вернусь, старшина, – сказал врач. – Уверен, что Дэйтон с удовольствием нам поможет, коль скоро проблема магического толка.

– Ни я, ни господин Блисс никуда отсюда не денемся в ваше отсутствие, доктор, – ответил старшина. – У него не прибавится сил – а у меня не убавится терпения.

«Занятно, – подумал Хальцион, – я вовсе не чувствую слабости».

Через несколько минут он услышал голоса своих друзей.

– Старшина, вы хотели нас видеть? – в перепуге вымолвили оба в один голос.

– Корабельные маги, не исключено, что у нас здесь проблема. Может оказаться, что кто-то применил магию к господину Блиссу. Эта магия убивает его – а значит, кто-то хочет его смерти. Нам нужно пробудить господина Блисса и выслушать его. Я хочу, чтобы до того самого момента, когда он предстанет перед военным трибуналом, кто-то из корабельных магов постоянно находился рядом с ним. Считайте это неофициальным взятием под охрану. Если только кто-то появится здесь, на гауптвахте, следите за ним. А если он не даст вам такой возможности – немедленно зовите меня. Вы можете оказать такую услугу своему товарищу?

– Конечно же, старшина, – откликнулся первым старина Таппер. – Но почему вы хотите, чтобы на страже стояли мы, а не морпехи?

– Хороший вопрос, господин Хэйвен. В сердцевине всей этой запутанной истории – магия, а морпехи в ней ничего не смыслят. Тот, кто зачаровал господина Блисса, может наложить заклятие на пехотинца и проникнуть на гауптвахту, пока Блисс продолжает пребывать в этом состоянии – или в то время, когда он будет спать. Вы меня понимаете?

– Вполне понимаем, старшина, – сказал Таппер. – Мы организуем дежурство среди своих. Никто не будет знать, кроме корабельных магов. Кто-то из нас постоянно будет находиться здесь, рядом со входом на гауптвахту.

– Я подежурю первым, – сказал Марк. – А ты, Таппер, пойди и договорись с остальными нашими.

– Не забывайте, все должно быть тихо, – понизил голос старшина Фэллоу. – Не нужно, чтобы вся команда сплетничала, что мы ведем наблюдение за Хальционом.

– Так точно, старшина! – отозвались корабельные маги.

Хальцион слышал, как они покидают гауптвахту. Гауптвахта! Эта мысль его угнетала. Он мог побиться об заклад, что ни его отец, ни кто-либо из дядьев и братьев ни дня не провел на гауптвахте. Если он останется в живых, хорошенькую же историю ему придется поведать за столом на семейном обеде… Но тут он вспомнил, что применил высшую магию на корабле королевского флота – стало быть, в живых он не останется.

Через пару минут вернулся корабельный врач и привел с собой капитан-лейтенанта Джантсона.

– Что делаете здесь вы, старшина? – спросил Дэйтон Джантсон.

– Мы с доктором обсуждали состояние паренька. Может быть, его сон вызван магическими причинами? Взгляните на него, сэр, пожалуйста. Господин Блисс ужасно ослаб… не сможете ли вы ему чем-нибудь помочь?

– От господина Блисса со всех сторон сплошные неприятности! Но, разумеется, я взгляну на него. Как минимум я могу воспользоваться магическими методами, чтобы придать ему сил. Господа, покиньте на минуту помещение гауптвахты, пока я буду творить заклинание для придания сил, – велел Дэйтон.

– Я уже пробовал это заклинание, – проворчал врач. – Не помогает.

– Господин врач, я не сомневаюсь, что вы сделали все что могли. Теперь позвольте мне тоже попытаться кое-что сделать.

У капитан-лейтенанта был голос человека, вполне уверенного в своих силах.

Хальцион тоже поверил, что у него получится. Старшина и судовой врач вышли.

Вдруг темнота, окутывавшая Хальциона, осветилась несколькими крошечными искорками света. Он не сомневался, что это результат магии Джантсона. Но искорки угасли.

– Хм, надо же! Очень странно, – озадаченно пробормотал Дэйтон. – Заклинание не коснулось его тела, а словно стекло с него…

Тьма вокруг Хальциона снова озарилась. На этот раз он увидел синюю светящуюся фигуру словно бы в отдалении. Хальцион узнал капитан-лейтенанта Джантсона.

– Командор, командор, вот же я, здесь! Вы видите меня? – закричал он.

Точнее, попытался закричать – но не смог пошевелить языком. Светящаяся синим фигура не приближалась. Казалось, Джантсон пытался найти дорогу в темноте на ощупь.

Он вытянул руки, но так и не приблизился к Хальциону. Затем его образ погас.

– Выглядит все загадочнее… – сказал вслух Дэйтон. – Господин врач, у вас среди медицинских инструментов не найдется ивового прута? У меня есть в каюте, но…

– Разумеется, есть. Прошу вас, сэр, – ответил корабельный врач.

– А зачем он нужен? – поинтересовался старшина.

– При помощи ивового прута можно выявить злое умышление любого рода, – ответил врач. – Если врач подозревает, что кто-то умышленно применил к больному недобрую магию, он использует ивовый прут, чтобы выявить это. Однако кто мог бы злоумышлять против товарища по команде? Поэтому здесь, на корабле, я никогда им не пользуюсь.

– Вы рассуждаете верно, – задумчиво сказал Джантсон, – но дело в том, что мое усиливающее заклятие не добралось до тела Блисса. Его остановила некая сила. Тогда я попытался послать свой дух навстречу разуму мальчика, но меня не пропустила темнота. Это не может быть следствием естественных причин, что заставляет меня сделать вывод…

Хальцион внезапно ощутил резкую боль в обеих ладонях.

– Боги милосердные! – выдохнул врач.

– Что? Что такое?! – заволновался старшина.

– Взгляните на его ладони. То, что кажется обычной грязью, на самом деле являет собой чудовищно жестокое заклятие. – Джантсон был потрясен. – Ивовый прут показывает темный след заклинания вдоль линий жизни на обеих ладонях мальчика. Проклятие делает его все слабее и слабее. Кто-то вошел сюда, пока он лежал без сознания после применения высшей магии, и наложил на него проклятие. Очень искусная, очень коварная магия. Пожалуй, мне еще не доводилось видеть ничего подобного.

– Как же убрать заклинание? – спросил старшина.

– Это может оказаться непросто. Проклятие самоуничтожится и исчезнет, как только мальчик умрет. Мы не можем допустить, чтобы он умер! Однако большинство проклятий действуют так, что снять их невозможно – при попытке это сделать жертва все равно умирает. Нам необходимо прорваться сквозь защитный барьер заклятия и войти в контакт с разумом юного мага. Как только мы это сделаем, проклятие будет снято. Проблема в том, что я только что использовал самое сильное из известных мне заклинаний, чтобы пробиться к его разуму, – но оно не сработало. Придется поискать в книгах; возможно, я найду там хотя бы намек на то, что следует делать.

– Но он умирает! Вы можете найти ответ слишком поздно! – воскликнул Фэллоу.

– Увы, – ответил Дэйтон, – это лучшее, что я могу сделать.

Хальцион услышал, что в помещение вошел кто-то еще.

– Дракон вне себя от ярости. Что вы здесь делаете такого, отчего он так взбесился? – спросила Эндол Гриффон. Она тоже была преизрядно недовольна. – И я, и капитан слышим одну и ту же мысленную фразу дракона. Он повторяет, чтобы мы облили лежащего здесь Блисса танниновым маслом. Дэйтон, в чем дело? Может ли быть так, что мальчишка разговаривает не только со снастями, но и с драконом?

– Там, где замешан наш господин Блисс, я не стал бы сбрасывать со счетов никакую возможность. Дракон – очень прямодушное и целеустремленное существо. К тому же он достаточно умен, чтобы знать, что танниновое масло усиливает способности к мысленной речи магов, способных говорить с ним. Послушайте, старшина, у нас появился шанс! Быть может, тот, кто наложил проклятие на юного Блисса, именно о такой возможности и не подумал. Добудьте таннинового масла, и мы посмотрим, как оно подействует!

– Слушаюсь, капитан-лейтенант, сэр! – Старшину Фэллоу новости явно воодушевили.

– Кто-то из присутствующих на корабле, кто-то из магов вознамерился убить Блисса. Я не могу представить, что его на это толкнуло… а вы, господин врач? – спросил Джантсон.

– Понятия не имею. Если мы сумеем снять проклятие, за парнем надо будет приглядывать. Ему все равно придется предстать перед военным трибуналом, однако не годится, чтобы какой-то безумец, помешанный на мести, швырялся в него заклятиями прямо на гауптвахте, – сказал судовой врач. – Капитан будет настаивать на том, чтобы Блисс предстал перед трибуналом. Я никогда еще не видел нашего капитана столь разгневанным.

– Он думал, что Блисс пытался уничтожить корабль. Неудивительно, что он разгневан. Однако смею полагать, известие о том, что кто-то хотел убить Блисса, его заинтересует, – заметил Дэйтон. – Еще у меня такое впечатление, что старшина Фэллоу принял меры к охране юнца Блисса – если я правильно трактую присутствие господина Форреста.

Судя по тону Джантсона, он начал видеть ситуацию в более благоприятных тонах.

Хальцион не обрадовался, услышав, что капитан гневался на него. Впрочем, ничего удивительного; он и впрямь натворил дел. Хальцион только не мог себе вообразить, как будет себя вести, если ему придется предстать перед разъяренным капитаном.

– Как вы думаете, это действительно был кто-то из магов, обозленный тем, что Блисс навлек на корабль ужасный шторм, и жаждущий мести? – поинтересовался судовой врач.

– Возможно, но крайне маловероятно, – ответил командор Джантсон. – Я работал с каждым из магов на корабле, и ни один из них не обнаружил магической мощи, потребной для того, чтобы наложить столь поистине необычное заклятие. Вдобавок это не арканийский стиль магии – а все заклинатели на корабле родом из нашей страны. Нет-нет, здесь кроется более глубокая тайна, и мы должны выяснить, в чем же дело. В довершение всего я не могу убрать этот проклятый лед с сердца дракона. Я очень хочу знать, чего же в точности Блисс пожелал, когда использовал для исполнения желания снадобье пикси. Как вообще мальчишке в руки попала столь мощная магия? Мы, гиганты, плохо знакомы с пикси… Как бы я хотел знать подробности! След магического воздействия в харт-камере позволил мне установить, что паренек призвал пузырек со снадобьем во время шторма. То, каким образом он остановил шторм, не менее интересно, чем история с драконьим сердцем, покрытым слоем исцеляющего льда!

– Мои исследования говорят, что в результате заклинания Блисса дракон стал гораздо сильнее, – заметил корабельный врач.

– Да-да, я могу это подтвердить. Но почему именно лед? – в недоумении развел руками Дэйтон.

– Вот танниновое масло! – выдохнул запыхавшийся Фэллоу.

– Прекрасно, старшина, – оживился Дэйтон. – Полейте Блиссу маслом на грудь и оставьте немного на дне ведра – возможно, нам придется намазать ему также голову и ноги. Но давайте сначала посмотрим, что произойдет от первой порции.

– Дракон взволнован, – сказала Эндол. – Он считает, что сможет поговорить с мальчишкой Блиссом.

– Хальцион, за работу, парень! – пробормотал Фэллоу. – Если ты намерен выжить, то сейчас тебе самое время взяться за свое спасение.

Хальцион не почувствовал, как масло льется ему на грудь, но через пару мгновений ощутил знакомое пощипывание. На секунду ему даже показалось, что он в состоянии обонять отвратительный запах.

Он попытался в который раз пошевелить руками и ногами. Ничего не произошло.

Вдруг образ огромной драконьей головы наполнил его разум, пробив собой тьму. Это было так, словно дракон оказался здесь, во тьме, рядом с ним. Хальцион видел дракона над собой как наяву.

Человек!

Мысль дракона была направлена на него. Блисс почувствовал в этой мысли огромную долю симпатии, сочувствия и тревоги. И в следующий миг он оказался внутри разума дракона, где ему уже приходилось бывать. Он видел корабль – весь целиком, таким, как видел его дракон. Небо над головой было ясным, безоблачным. Свежий ветер силой пять нес корабль вперед. «Сангин» снова шел под всеми парусами. Не было ни следа повреждений, причиненных штормом.

Где ты был? – спросил дракон.

Понятия не имею. Похоже, кто-то наложил на меня заклятие. По крайней мере так думает командор Джантсон, ответил Хальцион. Он ощущал, насколько сильным и здоровым стал дракон – гораздо сильнее и здоровее, чем был.

Теперь ты в безопасности? – настойчиво поинтересовался дракон.

Ну, похоже, что так. Это благодаря тебе! Если командор Джантсон прав, то ты уничтожил проклятие, пробившись ко мне, сказал Хальцион, чувствуя невероятное облегчение.

Олден и Гриффон ужасно сердятся на тебя. В чем дело? – спросил дракон.

Долго объяснять. Я сотворил магию, которую не должен был творить, и вызвал тем самым шторм, который был опасен для тебя. Затем кто-то другой попытался повредить твое сердце – и мне пришлось опять применить недозволенную магию, чтобы помочь тебе. Я должен расплатиться за свои ошибки. У нас есть важные правила, которые нельзя нарушать.

Хальцион панически боялся военного трибунала. Он знал, что предстанет перед судом сразу же, как только очнется.

Я с ними поговорю. Ты спасал меня. В мыслях дракона звучала забота о Хальционе и беспокойство за него.

В моем положении никакая помощь не будет лишней… И все же я готов к худшему. Пожалуйста, попробуй отправить меня назад в мое тело, попросил дракона корабельный маг. Надеюсь, проклятие больше не действует.

Сознание Хальциона вновь наполнила тьма, и больше он ничего не чувствовал.