Примечания

1

В русских исследованиях, посвящённых исландской культуре, в том числе в классической книге М. И. Стеблин-Каменского «Культура Исландии» (1975) и в немногочисленных существующих на данный момент русских переводах, жанровая принадлежность этих текстов обычно определяется как «сказки», но это представляется нам неверным. Волшебные сказки, родственные европейским, в исландском фольклоре есть, но, во-первых, их число невелико, во-вторых, они явно являются заимствованиями. (Так, в большинстве волшебных сказок среди персонажей есть король и королева, притом что в Исландии не было королевской власти; действие локализовано в иных царствах; описываются пейзажи, которых заведомо нет в Исландии: дремучие леса, сады и большие города; появляются экзотические для приполярных широт виды животных и птиц.) Даже слово, обозначающее волшебные сказки, в исландском языке — нижненемецкое заимствование «ævintýri», в то время как тексты о «родных» альвах, троллях и призраках обозначаются словом «saga», означающем в современном исландском языке вообще любое произведение повествовательного жанра. Главное же отличие этого вида текстов от волшебных сказок то, что они, как правило, претендуют на достоверность, в то время как в волшебных сказках всё происходящее изначально предлагается понимать как вымысел. Из этого видно, что применение термина «сказка», какими фантастичными бы ни казались описываемые существа и события, к текстам о призраках необоснованно.

2

Любопытно, что в русскую культуру представление о бесплотных призраках пришло под влиянием романтической традиции, в том числе баллад В. Жуковского. Русский фольклор, напротив, обнаруживает большее сходство с исландской/скандинавской традицией: и по сей день фольклористы записывают в отдалённых деревнях былички об оживших покойниках, которых никак не назовёшь бесплотными призрачными существами. Русскую литературную традицию и фольклор разделяет настоящая пропасть, а в Исландии, наоборот, происходит их интеграция.

3

С одной стороны, это обычный цвет старинной крестьянской одежды, то есть призраки одеты не в погребальные саваны, а так же, как живые люди. С другой стороны, красно-бурый цвет — цвет запёкшейся крови, и поэтому одежды исландских призраков заставляют вспомнить о красных одеждах ушедших в Вальгаллу воинов в древнескандинавской культуре. (С ними draugar сходны, поскольку они — привидения людей, принявших насильственную смерть.)

4

Bjarni Harðarson. Landið fólkið og þjóðtrúin. Kortlagðir álagablettir og byggðir trölla, álfa, drauga, skrímsla og útilegumanna í Árnesþingi. Selfossi: Sunnlenska bókaútgáfan. 2001. Bls. 14 (предисловие).

5

Bjarni Harðarson. Landið fólkið og þjóðtrúin. Kortlagðir álagablettir og byggðir trölla, álfa, drauga, skrímsla og útilegumanna í Árnesþingi. Selfossi: Sunnlenska bókaútgáfan. 2001. Bls. 14 (предисловие).

6

Правда, в конце XX — начале XXI века среди образованных исландцев наметилась тенденция считать все события и персонажей саг абсолютным вымыслом.

7

См.: www.draugasetrid.is.

8

Возможно, говорить о каком-то особом «стиле» фольклорной прозы (да и саг) некорректно, так как в обоих случаях мы имеем дело только со стилистическими особенностями записи, не всегда качественной. Очевидно, наиболее адекватным способом перевода фольклорных (и саговых) текстов на другой язык был бы как раз их устный пересказ; остаётся надеяться, что такая форма переводческой деятельности станет возможной с распространением аудиокниг.

9

Современный фольклорист Бьяртни Хардарсон предпринял опыт картографирования фольклора округа Аурнессисла на юго-западе страны, результатом его работы стала книга «Landið fólkið og þjóðtrúin». В книге помешены подробные карты этого округа, на которых локализованы появления всех сверхъестественных существ и явлений.

10

М. И. Стеблин-Каменский не без основания считает, что именно эта конкретная локализация бродячего сюжета позволяет ему «национализироваться» и стать образцами именно исландской словесности. (См.: Культура Исландии // Стеблин-Каменский М. И. Труды по филологии. СПб.: Филологический факультет Санкт-Петербургского гос. университета. 2003. С. 103.)

11

Здесь уместно сказать пару слов о самом понятии «поэт, стихотворец» в исландской культуре. Если для носителя русской культуры слово «поэт» неизбежно влечет за собой значение «пророк: избранник богов, глаголящий поэтическим языком высшую истину» (поэтому русский человек может сказать: «Я сочиняю стихи, но я не поэт»), то соответствующее исландское слово — «skáld» (вошедшее в наш язык в форме «скальд», главным образом применительно к древнескандинавской поэзии) прежде всего означает любого, кто владеет техникой поэтического мастерства, без всякой отсылки к пророческой миссии. (См. об этом в книгах М. И. Стеблин-Каменского «Древнескандинавская литература» и «Культура Исландии».) Кроме того, в исландском языке есть слово «hagyrðingur» со значением «человек, не являющийся профессиональным поэтом, но умеющий быстро и складно сочинять экспромты».

12

Схема аллитерации такая:

xx xx xx x

xx xx xx

Обычно в каждой первой строке 7–8 слогов, в каждой второй — 6.

13

Это могут быть былички о других существах, например об альвах («Привидения в грузовиках»), что характерно для позднего фольклора, когда различия между традиционными жанрами уже стираются и рассказчик не вполне отдаёт себе отчёт в том, с каким именно видом сверхъестественных существ он столкнулся.

14

По выражению современной исландской исследовательницы Оулины Торвардардоттир, «в Йоуне Ауртнасоне боролись стремление как можно точнее и достовернее записывать всякий материал и желание опубликовать сборник блестяще рассказанных титанических народных сказаний» (Ólína Þorvarðardóttir. Þjóðsögur Jóns Árnasonar? Tilraun til heimildarýni // Þjóðlíf og þjóðtrú. Ritgerðir helgaðar Jóni Hnefli Aðalsteinssyni. Reykjavík: Þjóðsaga, 1998 Bls. 261).

15

Хотя призраки в исландском фольклоре способны, подобно живым людям, есть и пить, ни в одном тексте не говорится о том, чтобы они справляли нужду. Моча и нечистоты — исключительная принадлежность мира живых, поэтому, очевидно, они способны отпугнуть поднявшегося мертвеца. Кроме того, запуская в призрака нечистотами, человек даёт понять, что грозный выходец с того света, в сущности, такой же продукт гниения, как и содержимое ночного горшка.

16

Конфирмация — религиозный обряд в лютеранстве, смысл которого заключается в том, что его участник подтверждает своё желание остаться в лоне той веры, в которую был крещён при рождении. В Скандинавских странах подростки обычно конфирмуются в возрасте 14–15 лет, и это событие знаменует начало их взрослой, сознательной жизни.

17

Мясо китов и полярных акул — традиционная исландская еда. (При этом мясо акулы в свежем виде может оказаться ядовито для человека, но превращается в деликатес после того, как его закапывают в песок на приливной полосе и дают протухнуть.)

18

Слово «útburður» происходит от выражения «að bera út barn» — «вынести ребёнка (на пустошь)», то есть избавиться от младенца, оставив его в безлюдном месте. Эта практика восходит к древности. Таким образом избавлялись от лишних ртов в голодные времена, от явно нежизнеспособных детей и т. п. При крещении Исландии этот обычай был официально запрещён наряду с ритуальным поеданием конины и жертвоприношениями языческим богам, но ещё долго сохранялся в быту. Однако в XVIII–XIX веках, к которым относится большинство фольклорных текстов об утбурдах, от младенца могли избавиться в тех случаях, когда его появление на свет не поощрялось обществом (например, если ребенок рождён вне брака работницей от хозяина).

19

Эта былинка, без сомнения, один из самых известных исландских фольклорных текстов о призраках. (Широкой известностью пользуется песенка, которая в современной исландской культуре почти полностью оторвалась от своего изначального контекста и часто исполняется в различных аранжировках хорами, ансамблями народной песни и фолк-группами.) При всём том «Матушка моя в хлеву!» не типичный пример быличек о призраках, а скорее исключение. Обычно призраки приходят к своим обидчикам или убийцам с упрёками (ср. далее текст «Я творила бы квашню…») или с намерением мстить. (Тексты, где призрак приходит, чтобы поблагодарить человека за хорошее отношение к нему, встречаются реже.) А в этой быличке младенец является загубившей его матери не для мести, а для того, чтобы утешить её в горе, и даже предлагает посильную помощь. Тем не менее реакция матери на его появление такова, как если бы её настигло возмездие: она пугается и сходит с ума.

В других вариантах этой былички, тоже помещённых в сборнике Йоуна Ауртнасона, в поведении ребенка-призрака нет такой однозначной доброты к матери: в одном случае он в песенке предлагает ей свою «кроваво-красную рубашку» (то есть намекает на насильственную смерть), в другом — кидает эту рубашку ей в лицо.

20

До второй половины XIX века описанная здесь ситуация действительно не была чем-то из ряда вон выходящим. Работницы и батрачки на хуторах обычно не получали за свой труд никакого вознаграждения (работникам платили в год сумму, равную стоимости одной коровы), и экономическое положение редко позволяло им заключить законный брак, поэтому значительная часть населения страны была обречена либо растить детей, считающихся незаконными, либо поступать с ними описанным здесь образом.

21

Викиваки (vikivaki, vikjuvaki) — старинный исландский хороводный танец под пение баллад или хороводных песен. Танцующие держатся за руки или за плечи друг друга и делают сначала два шага влево, затем один — вправо; танец разнообразится за счёт изменения темпа (в зависимости от содержания песни: если в ней появляются лирические сцены, хоровод идёт медленно и плавно, если речь идёт о драматических событиях, то быстро) или введения новых элементов (например, топнуть ногой). В XVIII веке в Исландии танец был запрещён Церковью, но аналогичный хороводный танец сохранился и по сей день очень популярен на Фарерских островах. Название «vikivaki» носили также песни (обычно баллады), сопровождавшие танцы, и праздники, во время которых водили хороводы. Традиция таких празднеств существовала в Исландии со Средних веков до XVIII века включительно; обычно они проходили под Рождество.

22

По исландским народным поверьям, женщина, решившая вынести своего будущего ребёнка на пустошь, при родах не испытывала мук, но могла испытать их позднее, когда о её поступке становилось известно.

23

См.: Eyrbyggj saga, гл. XLIX и сл. (прим. Йоуна Ауртнасона). (Русское издание см.: Исландские саги / Пер. с древнеисл. языка, общая редакция и комментарии А. В. Циммерлинга. М.: Языки славянской культуры, 2004. Стр. 100–109.)

Согласно тексту саги, у Торгунны был при себе ларец с драгоценностями и роскошным постельным бельём. Она занемогла и умерла после того, как на неё пролился из тучи кровавый дождь, и перед смертью велела отвезти её в Скаульхольт (ныне епископская резиденция; епископский престол был учрежден там только в середине XI века, то есть уже после времени действия в этом эпизоде саги), так как знала, что это место станет одним из самых почитаемых в стране и там будут монахи, которые смогут её отпеть. Своё имущество она отдала хозяевам в награду за этот труд, а постельное бельё велела сжечь, но они не сделали этого. При остановке по дороге в Скаульхольт мёртвая Торгунна вставала и готовила еду, однако от еды, приготовленной ожившим мертвецом, никому не было вреда. После похорон Торгунны на хуторе стали появляться странные существа и ожившие мертвецы; от этой напасти удалось избавиться только тогда, когда постель Торгунны сожгли и отслужили молебен.

24

Эпизод, в котором мёртвая Торгунна разговаривает в гробу, зафиксирован в поздних бумажных рукописях «Саги о Людях с Песчаного берега»; там она обращается к «Льоту, сыну Мани». Льот, сын Мани, — внук Снорри Годи, также являющегося одним из основных персонажей этой саги. Льот родился уже намного позднее времени действия саги.

25

Торри (þorri) — один из месяцев исландского народного календаря; середина зимы; начинался в новолуние в январе и истекал в следующее новолуние.

26

Примерно 56,4 метра.

27

Бреннивин — исландская водка.

28

Они делали это, чтобы защититься от призрака; в других текстах персонаж может с той же целью резать воздух вокруг себя ножом.

29

Преподобный Эйрик из Вогс-оуса (séra Eiríkur í Vogsósi) — в исландской фольклорной традиции один из могущественнейших колдунов. Это историческое лицо — пастор Эйрик Магнуссон (1638–1716) из Сельвога на юго-западном побережье Исландии. По народным легендам, он стал колдуном после того, как забрал страницы никому не известной колдовской книги у старого колдуна из Бискупстунги; старик унёс книгу с собой в могилу, но Эйрик поднял его из гроба и смог получить от него обрывки книги, а позже раздобыл в Сельвоге страницу из другой колдовской книги. О преподобном Эйрике сложено много историй; ему повиновались черти и призраки, духи земли и воды. Находясь при смерти, Эйрик сказал, что, когда его гроб вынесут из церкви, в небе над церковью будут драться две птицы: белая и чёрная. Если победит белая птица, его следует похоронить на кладбище, а если чёрная — значит, его душа погибла и ему суждено лежать вне церковной ограды; однако в день похорон верх одержала белая птица. (См.; Jón Árnason. Bd. I, Galdrasögur.)

30

«Это гора Гекла, гора Гекла!» (датск.) Призраки говорят по-датски, так как затонувший «Готенборг», с которого они происходят, — датский корабль. (См. также текст «Датский призрак», где говорится о другом привидении с этого же корабля.)

31

«Где, черт возьми, эта гора Гекла?» (искаж. датск.)

32

Разумеется, в лютеранской Исландии в XVIII веке уже не было действующих монастырей; бывшие монастырские земли принадлежали государству (обычно на них располагалась усадьба сислуманна и пр.), но названия мест «такой-то монастырь» до наших дней сохранились в исландской топонимике.

33

Йоун Тороддсен (1818–1868) — писатель и поэт, автор первых в исландской литературе романов современного типа («Парень и девушка» (1850), «Мужчина и женщина» (опубл. 1876). Йоун Тороддсен долгое время был сислуманном в своих родных местах, на Бардарстрёнде, а после — в Боргарфьорде.

34

В имени «Гвюдйоун» (Guðjón) первый компонент созвучен исландскому слову «guð» — «Бог». В данном случае это должно означать, что имя для ребёнка было выбрано сверхъестественными силами. (На самом деле этот компонент в именах — фонетическая вариация слова «gunnr» — «битва». Ср. имя «Guðrún» в тексте «Дьякон с Тёмной реки».)

35

Этот сюжет вошёл в исландскую поэзию: в 1898 году выдающийся поэт Стефаун Г. Стефанссон сочинил по его мотивам стихотворение.

36

В протестантской традиции принято класть покойника в могилу головой к западу (в отличие от католической и православной, в которых покойники лежат головой к востоку). Йоуна Побродягу в данной быличке хоронят таким образом, который исключает всякую ориентацию относительно сакральной стороны света (так как пространственная ось «север — юг» в христианской традиции не наделена никаким ценностным смыслом); аутсайдер Йоун Побродяга даже после смерти оказывается вне принципов, по которым живёт общество).

37

Кьяртан Оулавссон — персонаж «Саги о Людях из Лаксдаля». На кладбище в Борге, недалеко от города Боргарнес, по сей день существует могила с рунической надписью, которую считают захоронением Кьяртана.

38

Кетиль Йоунсон (1728–1775) — пастор в Хусавике (на севере Исландии).

39

Эмбла — в скандинавской мифологии первая в мире женщина, сотворённая богами Одином, Хёдуром и Локи из лозы. (Само это имя означает «лоза».)

(Употребление перифраза «дочь Эмблы» в значении «женщина» — поэтическая вольность переводчика, такое выражение встречается в исландской поэзии только в XX веке. В подлиннике женщина-призрак употребляет редкий скальдический кеннинг женщины.)

40

Обмениваться висами (Kveðast á) — исландская народная забава; участники экспромтом сочиняют четверостишия в традиционной форме (ferskeytlur) (с обязательной рифмой и аллитерацией), так что каждое следующее четверостишие является своеобразным ответом на предыдущее. Иногда задача может состоять не в том, чтобы сочинить полное четверостишие, а в том, чтобы придумать две заключительные строки к двум первым строкам собеседника (botna vísu — «завершить вису»). В исландском фольклоре известен, в частности, текст, в котором поэт обменивался висами с чёртом, и ему удалось с блеском разрешить хитроумную задачу, предложенную нечистым; подобрать рифму к слову, с которым, как казалось, ничто не могло рифмоваться. О представлении о поэтах и искусстве стихосложения в традиционной исландской культуре — см. предисловие.

41

Фуси с Глинистого ручья (Leirulækjar-Fúsi) — Вигфус Йоунссон (1648–1728) — житель Глинистого ручья в Мирасисле, известный своими отдельными висами (нередко непристойными). События из жизни Вигфуса, в частности его ссора с Сигурдом, поэтом из Долины, попали в исландский фольклор.

42

Три дня в начале июня, шесть недель спустя после Первого дня лета (в исландской традиции — первый четверг после 18 апреля); по старому стилю — четыре дня в конце мая, от четверга до следующего понедельника.

43

То есть 23 декабря, перед кануном Рождества.

44

Призрак употребляет такую нестандартную форму от имени «Гвюдрун» по следующей причине: первый компонент этого имени созвучен слову «Guð» (Бог), а существо, принадлежащее миру нечисти, не может произнести имя Бога. На самом деле осмысление этого имени, да и других исландских имен с аналогичным первым компонентом, как имеющих отношение к Богу, — позднейшая народная этимология; в действительности имя «Guðrún» этимологизируется так: первый компонент «guð» — «gunnr» — «битва»; второй компонент «rún» — «женщина» (поэтический синоним).

45

О Снорри с Хусафетль см. примечание к одноименной быличке.

46

Широко распространённая в Исландии до Новейшего времени вера в нечистую силу нередко приводила к тому, что жители хуторов из страха перед визитами призраков не открывали дверь на стук. Тот, кто просился войти, должен был особым образом дать знать, что он человек, а не представитель нечисти: либо постучать в дверь условным стуком (обычно три раза), либо постучаться не во входную дверь, а в окно и сказать при этом: «Бог в помощь!»

47

Покровы Хильд — кольчуга; традиционный кеннинг в поэзии древнескандинавских скальдов. (Хильд — имя валькирии.)

48

О Вигфусе см. текст «Старуха из Скаульхольта».

49

Выражение «цена коровы» (kvígildi) вплоть до середины XX века являлось в исландском языке финансовым термином. Соотношение цены коровы и других сельскохозяйственных животных и продуктов в Исландии на протяжении веков оставалось стабильным и чётко определённым.

50

В приморских областях Исландии издревле существует закон, по которому всё выброшенное морем (будь то брёвна, китовина или имущество с погибших кораблей) принадлежит владельцу земель, выходящих к морю. В данном случае речь идёт о церковных землях, так что плавник принадлежит местному пастору, поэтому он же обязан заниматься похоронами выброшенного на берег мертвеца.

51

Две марки — литр.

52

В древнескандинавской мифологии дисы — низшие женские божества, никак не соотносящиеся с преследующими людей злобными призраками, с которыми связывает их собиратель исландского фольклора. Очевидно, здесь мы сталкиваемся с характерной для христианского сознания тенденцией видеть злых духов в любых существах, вера в которых сохранилась с языческих времён.

53

Деталь исландского национального костюма.

54

По исландским народным поверьям, если человека начинает внезапно клонить в сон, это предвещает приход гостя.

55

Околоплодная оболочка новорождённых («сорочка») могла применяться в магических целях; считалось, что её обладатель будет защищён от злых чар. (См. также примечание к тексту «Торгейров бычок».)

56

Преподобный Снорри из Хусафетля (Снорри Бьёрнсон, 1710–1803) — священник, естествоиспытатель-самоучка. Снорри слыл могущественным колдуном; считается, что в своей усадьбе в Хусафетле он заставил своими заклинаниями уйти под землю восемнадцать призраков (по другим сведениям — восемьдесят одного).

57

Побережье (Strandir) — название местности между Западными фьордами и основной частью острова Исландия, на западном побережье залива Хунафлоуи. За жителями этой местности закрепилась слава могущественных колдунов, занимающихся в том числе чёрным колдовством; особенно часто их обвиняли в том, что своими чарами они вызывали штормы, чтобы потопить идущие по морю купеческие корабли и поживиться выброшенными на берег после таких кораблекрушений товарами.

58

«Лилия» («Lilja») — поэма духовного содержания, (XIV век), принадлежащая перу Эйстейна Аусгримссона.

59

То есть шесть неостриженных овец после случки (которая обычно бывала под Рождество).

60

Обычно человек, впускавший призрака в свой дом, должен был пропускать его впереди себя и ни в коем случае не позволять ему следовать за собой или идти с ним рядом (иначе призрак мог убить впускающего). В этом же тексте вести «посланца» за руку оказывается возможным, так как он не совсем обычный: когда его превратили в драуга, он был ещё жив, поэтому сохранил свободную волю и противился своему жребию убийцы.

61

В традиционном исландском овцеводстве животные могли находиться на пастбищах в горах всю зиму, особенно когда для них не удавалось запасти достаточно сена на зиму, и тогда скот жил на подножном корму.

62

В 1798 году исландский альтинг в последний раз собирался на Полях тинга у этой реки; в следующие два года он заседал в Рейкьявике, а в 1800 году этот рудимент древнеисландского веча был вовсе упразднён, а его полномочия переданы вновь образованному верховному суду.

Лёгретта — судебный совет, собиравшийся одновременно с альтингом и избиравший законоговорителя, обязанного знать и помнить все законы.

63

Заведующий хозяйством, эконом (лат.).

64

Скир (skyr) — исландский традиционный молочный продукт, отдалённо напоминающий творог или густую сметану.

65

То есть в середине сентября (22-я неделя лета по традиционному календарю).

66

Хатльгрим Пьетюрссон (1614–1674) — величайший исландский поэт XVII века, перу которого принадлежат многие стихи духовного содержания. «Страстным псалмам» Хатльгрима Пьетюрссона могли приписывать чудодейственные свойства (см. далее текст «Нечистая сила в Стокксэйри»).

67

Хьяульмар из Боулы (Bólu-Hjálmar; 1796–1875) — исландский народный поэт. В его творчестве преобладают формы, типичные для традиционной устной поэзии (наиболее известное произведение — «Римы о Хрольве Пешеходе»), но есть и черты романтизма, пришедшего в исландскую словесность (прежде всего в книжную) в период его жизни. Биография Хьяульмара настолько же примечательна, насколько и его поэзия: он происходил из беднейшего слоя населения, всю жизнь скитался, а под старость был взят на попечение сельской общины. При жизни за Хьяульмаром закрепилась слава kraftaskáld — поэта, чьи стихи имели магическую силу (так, в юности он был привлечён к суду за то, что сочинил на пастора нид, то есть стихотворное проклятие). Также в народе ходили рассказы о его взаимоотношениях со сверхъестественными существами и колдунами, в частности о том, будто он водил дружбу с Торгейром, создавшим Торгейрова бычка (см. одноимённую быличку), и получил от него колдовскую книгу. (Наиболее подробная биография Хьяульмара: Brynjúlfur Jónsson frá Minna-Núpi. Bólu-Hjálmarssaga. 1911.)

68

Йоун (Йоунссон) Эсполин (1769–1836) — сислуманн Снафетльссислы; автор многих анналов (основное произведение — «Анналы Исландии в форме историй» («Íslands Árbækur í söguformi»). Кроме своей содержательной стороны анналы Йоуна Эсполина примечательны языком и стилем (хотя письменный исландский язык в тот период был сильно данизирован, Эсполину удалось свести датские заимствования в своих книгах к минимуму).

69

Сверрир — норвежский конунг XII века. Жизнь этого конунга подробно описана в «Саге о Сверрире», считается, что сам он диктовал текст саги. Источник цитаты обнаружить не удалось.

70

Римы (rímur) — традиционный жанр исландской устной авторской поэзии: простой нарратив, обычно очень длинный, в четверостишиях с обязательной аллитерацией и рифмой. В римы могли перелагаться самые разнообразные сюжеты. В XVII–XIX веках римы были, пожалуй, самым популярным жанром в Исландии (их можно смело назвать масскультурой той эпохи), слагались в большом количестве и могли очень разниться по качеству.

71

Страстные псалмы (Passíusálmar) — цикл псалмов, принадлежащий перу Хатльгрима Пьетюрссона (1614–1674), величайшего исландского поэта XVII века, до сих пор непревзойденный образец исландской христианской поэзии. В каждом из пятидесяти псалмов детально описываются отдельные эпизоды страстей Христовых (суд Пилата, путь на Голгофу и пр.). По форме эти псалмы очень близки к такому жанру исландской традиционной поэзии, как римы, — простой нарратив в четверостишиях (или шестистишиях) с обязательной аллитерацией и параллельной или перекрёстной рифмовкой, — и могут петься на те же мотивы, что и римы.

72

Торгейр Годи Светлого Озера — одна из известнейших личностей в истории Исландии, языческий жрец (годи), в 1000 году на тинге принявший судьбоносное решение объявить страну христианской, дабы избежать гражданской войны между сторонниками старой и новой веры.

73

В исландской народной традиции — kraftaskáld, ákvædaskáld — поэт, стихи которого обладают магическим воздействием на того, к кому они обращены; иногда стихи могли производить магическое действие помимо воли самого стихотворца. (Таким поэтом считали, например, упоминающегося в нашей книге Хьяульмара из Боулы, хулительные стихи которого о различных людях действительно оборачивались для тех ущербом, а также Хатльгрима Пьетюрссона.)

74

Другими словами, герой всю ночь сжимал в объятиях самого призрака!

75

Согласно исландским народным поверьям, неразорванная «сорочка», то есть мешочек для околоплодной жидкости вокруг новорождённого, с одной стороны, являлась символом удачи (как и у других народов, ср. «родиться в сорочке»), с другой стороны, тот, кто родился в ней, мог стать духовидцем. Кроме того, «сорочка» использовалась в колдовстве. В книге «Íslenskir þоóðhættir eftir Jónas Jónasson» (3. útg. Reykjavík, 1961) написано о её применении: «„Сорочку“ полагалось не выбрасывать, а тот, кто родился в ней, должен был хранить её всю жизнь, так как она пригождалась для многого; по некоторым сведениям, если человек носил её на себе, то он становился духовидцем и неуязвимым для любого колдовства и во всех делах выходил победителем» (bls. 260–261). Представление о непобедимости того, кто носит с собой этот талисман, связано с тем, что в самом исландском названии «сорочки» — «sigurkufl» — первый компонент (sigur) — «победа».

76

Торви с Копен (Torfi á Klúkum) — один из могущественных колдунов в исландском фольклоре.

77

Эта история — одна из самых популярных в исландском фольклоре XX века.

Сюжет о попутчике, таинственным образом исчезающем из машины, является классическим для современного фольклора многих стран. Так, в американском городском фольклоре популярна быличка «The Vanishing Hitchhiker» («Исчезающий попутчик»), В ней водитель ночью на пустынной трассе сажает к себе в машину красивую девушку и подвозит до дому. (Как правило, рассказчики называют конкретный адрес в своей родной местности.) В некоторых вариантах она действительно загадочным образом исчезает из машины до окончания пути, в других — когда водитель на следующий день снова наведывается в этот дом в надежде встретиться со своей вчерашней попутчицей, но находит там лишь старуху, которая сообщает, что девушка — её дочь, много лет назад погибшая в автокатастрофе на том месте, где он встретил её. (Самые популярные варианты этого фольклорного текста и его анализ представлены в книге: Brunvand J. Н. The Vanishing Hitchhiker. New York, 1981.)

В фольклоре других народов таинственный попутчик может иметь Божественную природу. В современном русском фольклоре этот сюжет получает такое воплощение: шофёр встречает на трассе оборванную, грязную женщину и отказывается сажать её в свою машину; затем он встречает опрятного старичка и подвозит его; тот объясняет шофёру, что грязная женщина была Богоматерь (Она грязна, так как люди, забывшие Бога, «льют на Неё всю грязь»), пророчествует о будущих войнах и конце света, а потом исчезает. (В некоторых вариантах шофер всё-таки сажает грязную женщину в свою машину и пророчествует она. Известен вариант, в котором женщина просит шофёра не подвезти её, а сделать для неё покупки в городе, куда он ехал; она дожидается его на том же месте у обочины и после этого пророчествует о будущих катастрофах.)

По мнению американского исследователя Яна Бранванда (http://www.snopes.com/horrors/ghosts/vanish.asp), этот сюжет может восходить к Деяниям апостолов, где в роли «таинственного пассажира» выступает апостол Филипп: он просится попутчиком в колесницу, обращает возницу в христианство и исчезает (Деян. 8: 26–39).

Приводимый здесь вариант сюжета интересен тем, что в нём события изложены от первого лица. (Обычно имеет место типичная для современной несказочной прозы подача материала как случая, происшедшего с «одним человеком», «приятелем приятеля», — что мы и видим в другом варианте этой же былички.) При этом сами собиратели считают необходимым заверить читателей в абсолютной честности своего информанта. Личность «таинственной пассажирки» в исландских вариантах этого сюжета так и остаётся принципиально неустановленной; в отличие от фольклора других народов, они не содержат ни объяснения того, кем она могла бы быть, ни «предыстории» её появления в этом месте.

78

Этот текст интересен тем, что он совершенно нетипичен по содержанию для быличек о призраках и привидениях. Напротив, ситуация, когда техника на стройке ломается без видимых причин (нередко с опасностью для здоровья и жизни строителей), очень характерна для современных быличек об альвах. В них загадочные аварии связаны с тем, что строители проводят работы близ жилища альвов, например при прокладке трассы убирают камень, который является хутором альвов, и т. п. Текстов с таким сюжетом в наше время записано немало; иногда подобные события становятся достоянием не только ценителей фольклора, но и прессы, попадая в центральные газеты страны.

В приводимом здесь тексте виновники аварий не называются прямо, но определить, что это именно призраки, а не какие-либо иные существа, не составляет труда, так как дело происходит на кладбище, а мертвецам свойственно мстить тем, кто решится потревожить место их упокоения. (Ср. традиционный текст «Кетиль, пастор из Хусавика».)

79

В этом коротком тексте хорошо видно размывание фольклорной традиции в современном обиходе. Рассказчик не может точно сказать ни как выглядели люди, сидевшие в церкви, ни почему он уверен, что это были именно призраки, а не какие-либо другие существа из параллельных миров, например альвы. (Тем более что, согласно исландской фольклорной традиции, альвы нередко бывают набожными и иногда заходят в церкви в человеческих поселениях.) Здесь границы между жанрами фольклора и между видами существ стёрты, и героиня рассказа имеет дело с какими-то абстрактными существами, которые только условно определены как «призраки». Вероятно, это же замечание можно отнести к предыдущему тексту («Привидения в грузовиках»).

80

Рассказы о контактах людей с призраками в наши дни часто сводятся к описанию подобного рода странных мелочей, влияющих даже не столько на самого очевидца, сколько на окружающие его предметы, особенно на технику. Эта история во многом типична для современного исландского фольклора.

81

Это произведение позднего фольклора, пограничный текст между традиционной быличкой о призраках и современным анекдотом.

82

Ингоульв Ауртнарсон считается первым поселенцем в Исландии. Согласно древним преданиям, Ингоульв взял с собой из Норвегии на новую землю столбы от почётной скамьи в своем доме и, приближаясь к исландскому берегу, выкинул их в море, попросив богов подать знак, где ему лучше поселиться; там, где столбы прибьёт к берегу, и надо было возводить жилище. Столбы не нашлись сразу, а Ингоульв занял землю на месте современного Рейкьявика. (На современном гербе исландской столицы изображены эти два столба.)

83

Такое средство защиты от нечисти действительно известно в исландской народной традиции. По-видимому, молитва «Отче наш» на латинском языке могла использоваться и в других магических целях. Так, в сборнике Йоуна Ауртнасона записан текст о перевозчике, который читал эту латинскую молитву, не понимая смысла произносимого, в качестве заклинания, обеспечивающего его лодке попутный ветер. Его «заклинание» утратило свою магическую силу, когда он узнал от епископа Исландии, которого перевозил, что на самом деле означают эти слова.

Загрузка...