Королева подиума

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Голова Адама была полностью занята мыслями о Розали Джеймс. Опыт подсказывал ему, что ее помимо собственного желания влечет к нему, и это влечение достаточно сильно. Но что заставляет ее так осторожничать? Что она скрывает? И как ему проникнуть в ее тайны, чтобы понять; какую тактику выбрать для ее завоевания?

Тяжелый вздох дочери на соседнем сиденье вернул Адама к реальности. В нем сразу проснулось чувство вины. Он должен думать о ней и следить за дорогой, а не мечтать о прекрасной Розали. Кроме того, именно она настойчиво внушала ему мысль, что у его дочери серьезные проблемы.

— Жаль уезжать? Или все-таки рада, что мы наконец вместе? — спросил он весело.

Ответом ему была неопределенная гримаса.

— Не могу осуждать тебя, — последовал неожиданный ответ. — Она очень красива. Стоит ей появиться, и даже я не могу оторвать от нее взгляд.

— Полагаю, ты говоришь о Розали Джеймс?

— О ком же еще? — насмешливо фыркнула Кейт. — Хочу заметить, что все твои подружки ей в подметки не годятся.

— Она вообще совсем другая, — задумчиво произнес Адам, борясь с желанием выпытать у собственной дочери информацию об этой девушке, всерьез заинтриговавшей его.

Кейт провела с ней целую неделю в Дэвенпорт-Холле, могла разговаривать и наблюдать за ней в кругу семьи, да и болтушка Селеста наверняка что-то рассказывала о своей приемной тетушке, являющейся мегазвездой подиума. Но, встревоженный словами Розали о душевном состоянии дочери, Адам решил не торопить события и сосредоточить свое внимание прежде всего на дочери.

— Насколько я понял, тебе не нравятся женщины, с которыми я… провожу иногда время?

Кейт передернула плечами.

— Разве для тебя имеет значение, нравятся они мне или нет? Ты никогда не интересовался этим. Просто брал с собой очередную… подружку и ставил меня перед фактом.

— Тебе это было неприятно?

Кейт не ответила.

В ожидании ответа Адам уверенной рукой вел машину и размышлял. Ему никогда не приходило в голову спросить согласия своей дочери, когда он приглашал очередную любовницу разделить их компанию. Но ведь у него есть определенные потребности, он не привык долго обходиться без женщины, мысленно попытался он оправдаться. Но, безусловно, ему следовало поинтересоваться мнением Кейт. Да, он привык жить, руководствуясь исключительно собственными интересами и желаниями, но в данном случае ему не следовало просто ставить свою дочь перед фактом.

— К Розали это не относится, — наконец неохотно ответила Кейт.

— Значит ли это, что остальные женщины были тебе неприятны?

Дочь повернулась и пристально посмотрела ему в лицо.

— Им до меня не было никакого дела. Они терпели меня, как досадную помеху, но мирились, лишь бы заполучить тебя.

— Кто-нибудь из них плохо с тобой обращался? — насторожился Адам.

— Нет, конечно. Они же не полные дуры. Некоторые из них были настолько сладкими, что меня тошнило. Как же, я ведь моя дочь, и мое расположение — козырь в их руках.

Откровенный цинизм в словах дочери неприятно поразил Адама. В тринадцать лет слишком рано так желчно, но, к сожалению, точно оценивать людей. Но разве он может как-то изменить ситуацию? Он таков, каков есть, и меняться не намерен.

— А почему ты сказала, что не имеешь в виду Розали?

Кейт снова помедлила, прежде чем ответить.

— Знаешь, — задумчиво произнесла она, — может показаться, что она занята исключительно собой, — такая красивая и известная… Если бы она когда-нибудь приехала в нашу школу, девчонки умерли бы… Когда я познакомилась с ней, я поняла, что дело не в макияже, не в нарядных тряпках и не в уловках фотографов… Понимаешь, все это для нее неважно. Стоит заговорить с ней о ее карьере, как сразу становится понятно, что ей скучно говорить об этом. Оглянуться не успеешь, как это уже ты рассказываешь ей о себе, а она слушает тебя с неподдельным вниманием.

— Что ж, испытанный способ перевести разговор на другую тему.

Кейт нахмурилась, потом отрицательно покачала головой.

— Ты не понял. Она на самом деле слушает тебя. Я вижу, когда человек слушает по-настоящему, а когда с самым заинтересованным видом пропускает твои слова мимо ушей, кивая невпопад. Как это делает мама. — В голосе Кейт появились горькие нотки. — Смотрит на тебя и думает о чем-то своем.

Адам нахмурился.

— У тебя проблемы с мамой?

— Да нет… — равнодушно отмахнулась Кейт, и Адам насторожился еще сильнее. Проблемы были, и главная, похоже, состояла в том, что дочь совершенно не уважает свою мать.

Адам напомнил себе, что уважение не дается свыше, его надо заслужить. Кроме того, проблема отцов и детей существовала и будет существовать всегда. Но так легко рассуждать, когда это не касается твоей дочери.

С пассажирского места раздался смешок.

— Знаешь, говорить с мамой все равно что с какаду из одного рекламного ролика.

— Какого ролика?

— Да, я забыла, — со вздохом ответила Кейт, — ты же почти не смотришь телевизор. Звонит одной женщине подружка, которая всегда грузит ее своими проблемами, и эта женщина, естественно, не хочет с ней разговаривать. Она кладет трубку рядом со своим попугаем, который сидит на жердочке и периодически каркает в трубку: «Понимаю… Понимаю… Понимаю, дорогая…» Вот и мама как этот какаду.

Голос какаду в исполнении Кейт очень походил на голос его бывшей жены, и Адам забеспокоился всерьез. Он должен поговорить с Сарой, обратить ее внимание на то, что у нее проблемы с дочерью.

— Между прочим, это реклама шоколада. Пока какаду разговаривает с надоедливой подружкой, женщина уплетает шоколад. Классно, правда? Зачем грузить себя чужими проблемами, если они тебя совсем не волнуют?

— Ничего классного.

Интересно, сколько еще неприятных открытий его поджидает? Он, конечно, знает, что Сара из кожи вон лезет, помогая новому супругу в его политической карьере, но чтобы совсем забросить родную дочь… Ясно, что Кейт давно перестала быть для нее на первом месте. А для него самого?

Интересно, как много услышала Розали Джеймс, слушая его дочь? Его уважение к ней, как к личности, еще больше возросло, стоило ему подумать, что надо обладать определенным мужеством, а главное, быть неравнодушной, чтобы осмелиться высказать ему в лицо весьма нелицеприятные вещи.

Кейт бросила на него проницательный взгляд. Ты пытаешься выведать у меня сведения о ней, да, пап?

— О ком? — Он сам понимал, насколько наигранно его удивление.

— О Розали Джеймс, естественно.

И снова его неприятно поразили цинизм и совершенно недетская проницательность дочери, тем более что в его отношении к этой женщине не было ничего циничного и ему не хотелось разговаривать о ней в таком тоне.

— Или тебя кто-то дожидается в Лондоне? — спросила Кейт. В ее голосе слышались разочарование и отсутствие интереса.

— Нет. В настоящий момент я ни с кем не связан.

На самом деле ничего более или менее серьезного и продолжительного у него не было с тех пор, как он расстался с Сашей, сразу после той премьеры в «Метрополитен-Опера». То же самое случилось с Талией после встречи в Пномпене — невольное сравнение с Розали делало любую женщину неинтересной и нежеланной.

— Зачем ты водил ее к озеру? — продолжила допрос Кейт. И снова недетская оценка ситуации дочерью заставила Адама задуматься. Сколько раз она наблюдала, как он «охмуряет» очередную подружку? И тут Адам испугался по-настоящему — он думает о своей дочери как о зрителе, а не участнике его жизни!

— Розали захотела поговорить со мной наедине. Кстати, о тебе. — Он прекрасно понимал, что это была единственная причина, почему она согласилась сопровождать его на этой прогулке. Ее сопротивление любой его попытке сблизиться было стойким и упорным.

— Обо мне?

— Да. — Адам улыбнулся дочери. — Она сказала, что ты ей очень понравилась.

Лицо девочки вспыхнуло румянцем. Правда, Адам не мог бы с уверенностью сказать — от удовольствия или смущения. Она поспешно отвернулась и стала смотреть в окно. Адам положил руку ей на колено.

— А что она еще говорила?

Адам понял, что сейчас самый подходящий момент, чтобы установить более близкие, более доверительные отношения с дочерью, поэтому заговорил, очень тщательно подбирая слова:

— Она сказала, что ты очень умная и яркая личность. Что я тебя совсем не знаю, принимая многие вещи как само собой разумеющиеся. — Он сделал паузу, давая ей осмыслить услышанное, потом заговорил снова: — Ее слова подсказали мне неплохую идею — давай проведем эти каникулы на Тортоле только вдвоем, ты и я, делая все, что нам заблагорассудится. Как тебе?

Сияющими от восторга глазами Кейт уставилась на Адама.

— Ты серьезно? Ты, я и никого больше?

— Именно. Только ты и я.

— Никаких подружек и коллег по работе? — Она все еще не могла поверить.

— Никого. Час или два в день я буду работать, а все остальное время я — твой, Кэти. Завтра пройдемся в Лондоне по магазинам, купим все, что нужно для отдыха, — одежду, новые игры, книги — и улетим на Тортолу Что скажешь?

— Да-а-а-а! — завопила Кейт, хлопая в ладоши. — Это просто супер, пап! Высший класс!

Он засмеялся, счастливый оттого, что смог сделать счастливой ее.

— Уверен, у нас будут замечательные каникулы.

— Лучшие!

— Но нам действительно нужна парочка новых игр. Мне надоело, что ты вечно обыгрываешь меня в скрэбл[2].

Кейт улыбнулась и принялась строить планы. Казалось, Розали Джеймс была забыта. Но только не Адамом.

Он начинал думать, что в его жизни может и должна быть только эта женщина. Осталось убедить в этом ее.