Королева восстанет

Глава 5 Любовь и война

Бенедикт ждал нас у выхода перед закрытыми двойными дверями. Очевидно, кто-то принес ему пиджак, и теперь он, аккуратно сложенный, висел у него на руке – чуть ли не абсурдный контраст на фоне мятой рубашки, перепачканной кровью. Если не знать, кто этот мужчина, вряд ли с виду кто-то догадался бы, что он король этой страны. Он выглядел опасно, а аура, которая от него исходила, больше напоминала предостережение. На улице я бы предпочла обойти такого человека десятой стороной и даже сейчас не решалась к нему приближаться.

Случившееся в подземелье окончательно пошатнуло мое представление о Бенедикте. Он пытал моего брата у меня на глазах и неоднократно угрожал, что точно так же поступит со мной. Возможно, даже был близок к этому. Возможно, в тот момент, когда король прижал меня к стене и я подумала, что он хочет меня поцеловать, Бенедикт на самом деле собирался сделать мне больно.

Но невзирая ни на что, его прикосновения казались воздухом, которым я дышала. Невзирая ни на что, я тосковала по нему. И как раз по этой причине сейчас мне сильнее всего хотелось, чтобы нас опять разделяла тяжелая дверь темницы. Отныне я ни на что не могла положиться. Ни на него, ни на свою семью, ни даже на собственные инстинкты.

Я неохотно остановилась возле Бенедикта. Выражение его лица по-прежнему излучало жесткость, и у меня возникло ощущение, будто под его ненавидящим взглядом мое сердце все больше сжималось. Сосредоточившись на воротнике его рубашки, чтобы не смотреть королю в лицо, я вцепилась в грязное платье, чтобы скрыть дрожь в пальцах.

Словно в замедленной съемке, Бенедикт переключил внимание с меня на охранников, которые меня привели. Тех же самых, которые не так давно забрали меня из камеры. Тех же самых, которые держали меня, пока он…

Я закрыла глаза, чтобы выбросить это воспоминание из головы. Однако это лишь привело к тому, что крики Валя у меня в памяти зазвучали еще громче.

– Все, что здесь произошло, строго конфиденциально. Это понятно?

Бенедикт говорил спокойным голосом. И все-таки ему без труда удалось вложить в него четкую угрозу. В растерянности я снова посмотрела на него. Взгляд короля до сих пор был прикован к обоим стражникам, и краем глаза я заметила, как те кивнули.

– Да, ваше величество, – хором подтвердили они.

– Вы единственные, кому доверено об этом знать, так что надежно храните все в тайне.

От меня не укрылось, что на этих словах мужчины словно оцепенели. Ничего удивительного. Пускай Бенедикт и выразился весьма формально, подтекст прозвучал предельно ясно. Только что он дал понять, что привлечет их к личной ответственности, если подробности просочатся наружу. Правда, до меня никак не доходило, о чем конкретно шла речь. Это как-то связано с планами Бенедикта по отношению ко мне? Вот только в чем они заключались?

Честно говоря, я не верила, что покину Тауэр живой. И тем более, что вернусь в Багровое Сердце. Да и зачем? Бенедикту не обязательно везти меня во дворец, чтобы избавиться от меня. И последние события тоже скрывать не обязательно, если там он просто запрет меня в новой клетке. Так что же тогда он собирался со мной сделать?

Стражи еще раз повторили: «Да, ваше величество», и Бенедикт, кажется, остался доволен. Он взял перекинутый через локоть пиджак и расправил его. Я думала, что сейчас он его наденет, но вместо этого…

Когда вампир попытался накинуть его мне на плечи, я отшатнулась и вскинула на него взгляд. Этот жест застал меня врасплох, как и внезапная, неизменно сопровождающая его близость. Этот мужчина только что ломал кости моему брату.

– Мне не холодно, – сдавленно сказала я.

Бенедикт замер. Его глаза впились в меня, и я боялась пошевелиться.

– Ты его наденешь, – хриплым голосом заявил он, чем ввел меня в еще большее замешательство. – Нужно пройти всего пару метров.

– Зачем? Пару метров до чего?

– Прекрати задавать вопросы и просто держись рядом со мной.

Сначала Бенедикт накинул на меня свой пиджак, а потом мне на плечи легла и его рука. Я невольно напряглась еще сильнее, однако он уже распахнул одну створку двери и подтолкнул меня к выходу. Из-за его странных указаний я почти испугалась, что вот-вот столкнусь с толпой папарацци, но ничего подобного не случилось.

Меня встретил прохладный ночной воздух, и я жадно его вдохнула. Пахло дождем. Земля была сырой, а небо затянули тучи. Во дворе перед нами припаркована небольшая транспортная колонна, состоящая из одного лимузина и четырех внедорожников. Блестящие черные машины окружали вампиры в знакомой форме дворцовой стражи и смотрели на нас с Бенедиктом.

– Ни звука, – еле слышно пробормотал он.

Потом притянул еще ближе к себе и ускорил шаг. У меня не оставалось выбора, кроме как шагать вместе с ним. Мы направились к лимузину в центре конвоя, и Бенедикт усадил меня на заднее сиденье. Я поспешно сдвинулась в сторону, но не успела, и его бедро коснулось моего, когда он сел ко мне. Пока я отползала к окну, Бенедикт захлопнул дверцу.

Нас окутала тишина. Вверх по моим рукам побежали мурашки. Несмотря на то что между нами дистанция шириной с пустое сиденье, у меня на плечах лежал его еще теплый пиджак, а его близость обжигала так, будто он облил меня кислотой. И не только. Она вновь пробуждала во мне то болезненное желание. Мне никогда еще так не хотелось придвинуться к Бенедикту, прижаться к нему и вдохнуть его запах. Я мечтала вернуть то, кем мы были друг для друга, и чем ближе ко мне он находился, тем сложнее становилось выкинуть это желание из головы. Хотя на данный момент уже ясно, что этого не произойдет. Пытки Валя всего несколько минут назад сожгли последний мост между нами, и теперь даже я перестала верить, что есть путь обратно.

Машина тронулась. За тонированными стеклами мимо нас потянулись стены лондонского Тауэра и наконец совсем остались позади.

Бенедикт молчал, а я воспользовалась воцарившейся тишиной, чтобы привести в порядок мысли. Или как минимум попытаться. Они безостановочно носились по кругу, метались туда-сюда. В один миг я слышала полные боли крики Валя, а в следующий – его полные ненависти обвинения. Тем временем близость Бенедикта, как ледяной холод, проникала мне под одежду, однако всякий раз, стоило краем глаза заметить, что он за мной наблюдает, кожа вспыхивала ярким пламенем. Я плотнее укуталась в его пиджак и сразу же об этом пожалела. Нос уловил нотки знакомого аромата, вынуждая меня разочарованно выдохнуть.

– Что ты планируешь со мной делать? – спросила я и при этом приложила все усилия, чтобы голос звучал твердо. Старалась вновь возвести стены внутри себя, с которыми когда-то пришла в его замок.

Бенедикт едва заметно пошевелился. Слегка повел плечом, но так и не удостоил меня взглядом.

– Ты будешь работать на меня, – коротко отозвался он. Как будто это ответ, а не повод для новых вопросов.

– Что?..

Уголок его рта раздраженно дернулся, и он повернулся ко мне. Ненависть в зеленых глазах отчетливо видна даже в темноте автомобильного салона. То же выражение, с которым он пытал Валя. Выражение, которое я сейчас училась бояться и ненавидеть.

– Ты и твоя семья успешно вывели это королевство из равновесия, – напустился на меня он. – И я, и отец потратили свои жизни на то, чтобы обеспечить безопасность для вас, людей, а вам всего за три дня удалось свести на нет все наши усилия. После вашего покушения в городе произошло больше убийств, чем за весь прошедший год. Но, полагаю, так далеко вперед вы не загадывали, не так ли? В конце концов, семейство Хоторнов ведь не строит планы наперед. – Нашу фамилию Бенедикт буквально выплюнул, голос сочился горьким сарказмом. – Как ни странно, ты не выглядишь удивленной, – заключил он. – Видимо, некий сопутствующий ущерб все-таки просчитывался.

– Хватит обвинять нас в том, что тебе подобные совершают убийства! – вырвалось у меня. – И я не удивлена, потому что уже об этом знала. Лира мне рассказала.

Лицо Бенедикта исказилось гримасой.

– До или после того, как ты послала ее на верную смерть?

Я осеклась. Сердце пропустило несколько ударов. Пару секунд слова Бенедикта эхом отражались где-то внутри меня без единого намека на здравый смысл. А затем до меня невероятно медленно начало доходить их значение, и в груди сразу стало тесно.

Смерть…

Легкие сдавило тяжелым грузом. Стало нечем дышать. На глазах выступили слезы.

– Она… что? – выговорила я. – Лира?..

У меня не получалось произнести это вслух. Не хватало сил даже задуматься о концовке этого предложения. Этого не могло… Она не могла…

– Пока нет, – прорычал Бенедикт. – Но я сомневаюсь, что твои родственники будут долго ждать.

– Мои родственники? – не дыша, переспросила я. Я окончательно перестала понимать, что происходит. Все это какая-то сплошная бессмыслица.

– Они похитили Лиру, после того как ты уговорила ее подвергнуть себя такой опасности. И угадай, чем они угрожают.

Слова Бенедикта потрясли все мое существо. Это не могло быть правдой. Я не хотела, чтобы с Лирой что-то случилось. Я просто хотела помочь.

– Этого не может быть, – выпалила я. – Мои родители никогда бы…

Нет. Проклятье, конечно, они на это способны. И послание, которое собиралась передать им Лира, ничего бы не изменило. Они увидели шанс и воспользовались им.

Бенедикт фыркнул:

– Значит, я сегодня разговаривал с Сантой, а не с твоим отцом. А теперь внимательно послушай меня, Флоренс, потому что я объясню только один раз. Мы оба знаем, какая ты хорошая актриса, так что продолжай в том же духе. Ты будешь дальше играть роль добровольной кровавой невесты. Никто не узнает, что между нами что-то изменилось. Будем рассказывать народу те же очаровательные небылицы, которыми ты пичкала меня. Ты понятия не имела о покушении. Брат тебя подставил. Вся твоя жизнь была ложью. Он злодей в этой истории, а ты – невинный ангел… и прочие бредни в том же стиле. Никто не узнает о кинжале под нашей кроватью. Возможно, если станет известно о случившемся с Лирой, это остановит вампиров от расправы над людьми. А если нет, то эти убийства будут на вашей совести, а не на моей. – В его взгляде смешались презрение и гнев, отчего следующие слова больно резанули по моему сердцу. – С этого момента ты будешь делать то, что я скажу, или за это поплатится твой брат, ясно?

Вниз по позвоночнику разлилась ледяная дрожь. Наверное, эта угроза вообще не должна меня волновать. После всего, что сказал и сделал Валь, я не должна испытывать к нему сочувствия. Но я все равно ему сочувствовала. Боль, которой он подвергнется, слишком жестока. К тому же он мой брат и всегда им останется. Я любила его, даже несмотря на то, что раз за разом получала подтверждения того, что эта любовь – ошибка. Я не хотела, чтобы он страдал.

– Разве ты не убьешь его в любом случае? – дрожащим голосом задала я вопрос.

– Возможно, – невозмутимо откликнулся Бенедикт. – Но есть наказания и похуже смерти, поверь мне.

Я в отчаянии замотала головой. Это чересчур. Лира, Валь, а теперь еще и это обещание насилия, которое заставляло меня усомниться во всем, что я когда-либо испытывала к этому мужчине. Глаза обжигали слезы.

– Кто ты вообще такой? – выдохнула я. – Я больше не узнаю тебя, Бенедикт.

Не сдержавшись, король хмыкнул:

– Какая ирония. – Он отвернулся к окну. Как будто я недостойна даже того, чтобы смотреть на меня, пока со мной разговариваешь. – Я мог бы спросить тебя о том же, если бы меня еще интересовал ответ.

Стоило мне вновь увидеть замок, гнетущее чувство в груди тут же усилилось. Странно возвращаться в это место, которое за последние несколько месяцев постепенно стало мне домом, а теперь превратилось в тюрьму. Но это даже не самое ужасное. Чем дольше я размышляла, тем яснее осознавала, что у меня больше нет дома – независимо от того, на свободе я или нет. Родители бог знает где, и я даже не уверена, что они захотели бы видеть меня рядом, если бы появилась такая возможность. Брат меня возненавидел. Лучшую подругу похитили, и сейчас ей, вероятно, грозила смертельная опасность. А любимый мужчина презирал меня сильнее всего на свете.

Я осталась одна.

На этот раз по-настоящему. Потому что не найду поддержки ни внутри этих стен, ни за ними. Пусть я и хотела приложить все усилия, чтобы исправить свою ошибку, это казалось чем-то из области невозможного.

Бенедикт провел меня во дворец так же, как чуть раньше в машину. Обнимая за плечи и согревая своим теплом, но при этом в полной мере давая почувствовать свое отвращение. Незадолго до прибытия он вручил мне рубиновые серьги-капельки, обозначающие мой статус кровавой невесты. У меня так тряслись пальцы, что еле получилось их надеть.

Он все это говорил всерьез. Мы будем притворяться, что с меня сняли все обвинения, тогда как на самом деле я считала свои последние дни.

С опущенной головой я шла вместе с Бенедиктом в замок, отчаянно пытаясь сохранить самообладание. Наше примирение, вероятно, выглядело бы не очень убедительно, если бы я отпрянула от него у всех на глазах.

Лишь после того, как мы переступили порог его покоев, король от меня отстранился. Две служанки встретили меня обеспокоенными взглядами и проводили в ванную.

Я была так измучена, что без единого протеста позволила им самим обо мне позаботиться. Девушки помогли мне снять грязное кровавое платье и забраться в подготовленную горячую ванну. Пока одна из них терла мои руки мягкой мочалкой, вторая села на табурет у меня за спиной и принялась тщательно расчесывать спутанные волосы.

Я же безучастно смотрела прямо перед собой, стараясь держать себя в руках, однако в этих комнатах практически нереально сбежать от своих чувств. Они до краев полны воспоминаниями, которые неминуемо меня настигнут. И вот я уже думала о том, как несколько недель назад Бенедикт сам здесь же смывал с меня кровь. Как ночь за ночью мы лежали в его постели, и я засыпала в его теплых объятиях. Как окончательно потеряла свое проклятое сердце, хотя никогда этого не хотела.

– О, ну не надо, мисс Хоторн. – Мягкие пальцы погладили меня по щеке, и я в недоумении моргнула. Девушка возле меня сочувственно улыбалась и стерла еще одну слезу с моего лица. – Уверена, принцесса вернется целой и невредимой. Его величество об этом позаботится.

У меня вырвался какой-то нечленораздельный звук. Что-то между сдавленным всхлипом и хныканьем. Она решила, что меня просто настолько выбило из колеи похищение Лиры. И это достаточно плохо само по себе, но дело далеко не только в этом. Последние несколько дней я с огромным трудом сдерживалась, прячась в состоянии полного онемения, но больше не могла. Дрожащее тело содрогнулось от очередного всхлипа, и у меня возникло ощущение, будто я растворяюсь в горячей воде.

– Все будет хорошо, мисс, – раздался ласковый голос у меня за спиной. – Сейчас только вымоем вам волосы, а потом сможете лечь спать. Как вы на это смотрите?

– Мхм, – с трудом выдавила из себя я.

– Принести что-нибудь из ваших старых покоев? Ваши чемоданы там. Их доставили из летней резиденции.

– Нет, – прошептала я и вдруг осеклась, сообразив, что она сказала. Они ожидали, что я буду спать здесь. С Бенедиктом. Словно мы до сих пор вместе. Словно он до сих пор меня любил. Словно мы не питали отвращение друг к другу, и словно я его не боялась.

Как именно он себе это представлял?

При одной мысли о том, что придется спать с ним в одной постели, на глазах выступили новые слезы. Я не смогу. Не смогу лежать рядом с Бенедиктом, в то время как на самом деле мы так далеко друг от друга. Но и избежать этого никак нельзя. Поэтому я сконцентрировалась на дыхании, пока женщины мыли мне голову. Они помогли мне вылезти из ванны, завернули в большое полотенце и высушили феном мокрые волосы. Затем по моей просьбе принесли пижаму, которая, по моему мнению, являлась более безопасным выбором, чем ночная рубашка. После этого служанки попрощались и ушли.

Я потратила неоправданно много времени на одевание и чистку зубов. Но когда наконец отважилась выйти из ванной, поняла, что спальня по-прежнему пуста. Ни следа Бенедикта. Правда, в гостиной горел свет.

В нерешительности застыв на пороге, я намеренно слишком громко хлопнула дверью. Варианты дальнейших действий у меня не самые вдохновляющие. Либо без спросу лечь на его кровать, либо отправиться на поиски Бенедикта. Хотя, если честно, я даже рада пару минут побыть одной.

Наверное, он испытывал то же самое. Скорее всего, его вообще нет в покоях, и он ляжет только после того, как я усну. Впрочем, это будет не менее странно, чем если мы сразу ляжем в одну постель. Возможно, мне стоило просто поспать на полу. Вот вам и решение проблемы, не так ли?

Мои размышления прервал скрип стула. Из гостиной донеслись приближающиеся шаги, и в дверях возник Бенедикт. Воздух в комнате мгновенно стал более разреженным, а я сглотнула, борясь с неожиданно сжавшимся горлом.

Очевидно, он воспользовался другой ванной, чтобы подготовиться ко сну. На нем свободные темные хлопковые штаны, которые слишком хорошо мне знакомы, вот только на этот раз, вопреки обыкновению, он надел сверху рубашку. Похоже, сегодня даже собственные привычки, связанные со сном, вызывали у него дискомфорт. Влажные после душа волосы пробудили во мне желание отвести их с его лба. Однако мрачный взгляд был темнее летней ночи за окном. Этот взгляд бегло пробежался сверху вниз по моему телу, после чего король кивнул в сторону кровати.

– Ты будешь спать здесь, – заявил он.

Меня охватила дрожь.

– А ты? – не удержалась я.

– На диване. – Бенедикт отвернулся, будто этим все сказано, и для него, видимо, так и есть. Зато у меня на языке, напротив, крутилась тысяча слов, одно болезненнее другого.

– На диване могла бы поспать я, – тихо предложила я и тут же мысленно себя за это обругала. Из всех тем, которые можно и даже нужно обсудить, я выбрала именно эту.

– Нет. – По тону Бенедикта слышно, что этот вопрос не подлежит обсуждению. Вот только непонятно почему. Почему его волнует мое удобство? Если он так сильно меня ненавидел, то на мою спину ему должно быть плевать.

– Почему нет? – осторожно спросила я.

Оглянувшись, он посмотрел на меня – взгляд так же холоден, как и голос.

– Потому что я тебе не доверяю, – отрезал вампир.

Краем глаза я видела, как он стискивал руки в кулаки, а потом медленно их разжимал. Только задержав внимание на этом движении, я заметила в его ладони ключ.

Сердце пропустило удар. И внезапно его слова обрели смысл.

– Посадишь меня под замо́к? – сделала вывод я.

Выражение лица Бенедикта осталось жестким.

– Я никогда и не утверждал, что ты свободна. По крайней мере в твоей новой камере есть огромная кровать и ванная комната. Поблагодарить меня можешь потом.

– Очень смешно, – пробормотала я, и глаза опять наполнились слезами.

– А ты видишь, чтобы я смеялся? – парировал он. – Радуйся, что никто еще не копает тебе могилу. Спокойной ночи.

Затем с совершенно невозмутимым видом закрыл за собой дверь и запер ее снаружи.

Пару секунд я стояла неподвижно, уставившись на замочную скважину. С огромным комком в горле вслушивалась в звуки с противоположной стороны. Без понятия, чего я ожидала. Возможно, того, что Бенедикт вернется. Что откроет дверь и извинится. Что поверит мне. Простит меня. Того, что последние несколько дней окажутся всего лишь кошмарным сном, мы заснем в обнимку, а утром к нам в покои, напевая что-то себе под нос, войдет Лира.

Однако ничего подобного не произойдет.

У меня подогнулись колени. Я с трудом заставила себя выключить свет и доковылять до кровати. А там свернулась калачиком и зарылась лицом в подушку.

От нее пахло Бенедиктом.

И его родной аромат прорвал последнюю дамбу у меня внутри. А ведь я должна быть сильной. Возможно, сильнее, чем когда-либо. Должна сделать все, что в моих силах, чтобы исправить ситуацию. Не только то, в чем виновата сама, но и поступки своей семьи. Лире не должны причинить вреда. Люди в городе должны быть в безопасности. Красный Дождь не должен стать еще могущественнее, чем прежде.

Все это потребует от меня больше, чем я могла дать. Тем не менее я готова заплатить эту цену. Потому что если я сейчас еще и способна принять какое-то решение, то оно определенно прозвучит так: «Я буду бороться». Я сделаю все от меня зависящее, чтобы исправить свои ошибки.

Но не сегодня ночью.

Сегодня ночью я буду плакать и тонуть в жалости к себе. Буду ненавидеть сама себя и еще немножко своего брата. Буду скорбеть по всему, что потеряла из-за него, и наблюдать, как часть меня мучительно умирает.

Я не справился.

Как мужчина. Как брат. Как король. Во всех отношениях.

К этому привела не одна ошибка, а целая цепочка ошибок. Бесконечная череда неверных решений и наивной доверчивости, начало которой я даже не мог точно определить. Не мог сказать, когда и где я совершил эти ошибки. И совершал ли их до сих пор. Кажется, я утратил способность различать добро и зло. Границы размылись. Моя рассудительность меня подвела. В каком бы направлении я ни шел – каждый шаг лишь приближал меня к разверзшейся впереди пропасти.

Как-то так получалось, что я всегда добивался полной противоположности тому, чего хотел.

Я хотел, чтобы Лира постоянно находилась рядом со мной. Вместо этого она сбежала, и, возможно, я больше никогда ее не увижу.

Я хотел никогда больше не подпускать к себе Флоренс. Вместо этого она сейчас лежала в соседней комнате на моей кровати, а тихие всхлипы, доносящиеся из-за двери, задевали меня, черт возьми, за живое.

Наверняка она старалась, чтобы я ее услышал. Вероятно, думала, что от этого между нами что-то изменится.

Не изменится.

Это лишь заставляло меня ненавидеть и ее, и себя самого еще сильнее, чем прежде.

Я до сих пор чувствовал, как трещали под моими пальцами кости Валериана. Слышал его рваное дыхание, исполненные болью крики. Всхлипы Флоренс все еще отдавались эхом у меня в ушах. Ее рыдания. Ее отчаянная мольба.

Я хотел сломать эту девушку. Хотел увидеть ее слезы, хотел, чтобы она испытала такой же страх за брата, как я – за Лиру. Эта мысль – единственное, что еще могло принести мне хоть каплю удовлетворения. Потому что ее ответы его не приносили.

И вот теперь я не мог уснуть. Мне не удавалось избавиться от воспоминаний о случившемся в Тауэре. От дрожи ее тела под моим до сих пор покалывало кожу. От того, как она отшатнулась от меня, когда я попытался ее обнять, душу объяло пламя. А ее последние слова в машине по пути сюда были как серебряный кинжал в сердце.

Кто ты вообще такой? Я больше не узнаю тебя.

Я тоже себя не узнавал. Никогда еще мне не было так стыдно за мужчину, в которого я превратился. В которого она меня превратила.

Это все ее чертова вина.

Сквозь тяжелую дубовую дверь опять донесся сдавленный всхлип, и я сдался. Битый час ворочался на диване с боку на бок, пытаясь не дать самому себе зайти в спальню. Знать бы еще, что именно влекло меня к ней. Наверное, мне интересно, как отреагирует Флоренс, если я войду. Плакала ли она, так как хотела, чтобы я ее услышал, или…

Твою мать.

Она не заслужила моей жалости. И единственная причина, по которой я чувствовал необходимость отпереть эту дверь, заключалась в том, что я искал доказательства ее лжи. Как будто она до сих пор не дала мне предостаточно доказательств.

Я неохотно встал и приблизился к спальне. Как можно тише повернул ключ в замке и толкнул дверь.

Внутри меня встретила внезапная тишина. Слышен только тихий шорох одеяла. В полумраке видны ее волосы. Она уткнулась лицом в подушку и больше не двигалась, только тело подрагивало, как будто его сотрясали с трудом подавляемые рыдания.

Значит, она не хотела, чтобы я слышал, как она плачет. А может, просто старалась заставить меня в это поверить, чтобы я засомневался в своих убеждениях. Знала, чего я от нее жду, и сыграла против меня. Или?..

Проклятье, как понять, где правда, а где попытки манипуляции? Я знал, насколько хорошо эта женщина умела играть. И одного этого знания достаточно, чтобы никогда больше ей не доверять.

Я пересек комнату и направился в ванную. Не то чтобы мне было туда нужно, но не хотелось создать впечатление, будто я услышал Флоренс и пришел только для того, чтобы проверить, как она. Пусть знает, что мне на нее наплевать. Или по крайней мере так думает. К сожалению, по части самообмана я не так хорош.

После того как умылся, я еще долго не выключал воду. А когда вышел из ванной комнаты, успел услышать тихий всхлип, который тут же оборвался. У меня внутри все болезненно сжалось.

Кажется, Флоренс в полном отчаянии, и мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не броситься ее успокаивать. Еще несколько дней назад я бы без малейших колебаний и оговорок лег к ней, заключил в объятия и погладил по спине. Я бы нежно разговаривал с ней, плавно укачивая в кольце своих рук. Потратил бы на это всю ночь, если бы ей это помогло. Что угодно, лишь бы ей стало легче.

Но теперь я знал, что это была бы пустая трата времени. Что она не заслуживала ни понимания, ни утешения. Мне пришлось напомнить себе, что ее горе – если оно настоящее – вызвано отнюдь не теми же причинами, что и мое. Флоренс плакала не потому, что потеряла меня, не потому, что наши отношения оказались ложью, и не потому, что Лира в опасности. Флоренс плакала, потому что ее раскрыли и теперь она вынуждена проживать последствия.

Заставив себя не обращать на нее внимания, я снова пересек комнату и запер дверь спальни. Наверное, возвращать Флоренс во дворец было еще одной ошибкой. Импульсивное, плохо продуманное решение, и мне только сейчас стало ясно, что оно на самом деле означало. Переносить ее присутствие рядом будет гораздо тяжелее, чем я боялся.

Однако Лира не ошиблась в том, что Флоренс, возможно, сумеет обеспечить стабильность. К тому же сейчас, когда моя сестра в лапах у Хоторнов, у меня практически не осталось альтернативных вариантов. Мне нужно, чтобы Флоренс находилась рядом, хотел я того или нет.

Но это еще не значит, что я позволю ей ко мне приблизиться. Отныне между нами никогда не будет ничего большего, чем притворная симпатия. Причем на этот раз это действительно будет лишь притворство.