Королевская кровь

Новый дом

Ульвиан продирался сквозь траву, доходившую ему до пояса, сшибая тяжелые головки цветов, которые окутывали его облаками желтой пыльцы. Ясно, о чем думает отец. Кит-Канан так волнуется об этом чужаке, об этом выскочке, называющем себя его сыном. Он ни разу не осведомился о здоровье его, Ульвиана, не спросил, как ему жилось среди подонков в Пакс Таркасе. Все внимание уделяется Зеленым Рукам. И каким могуществом обладает этот эльф! Он одолел виверна, вылечил лорда Амброделя, вызвал стадо кентавров.

Принца не интересовало, правда ли, что Зеленые Руки — его брат. Мысли его занимало лишь одно: получит ли он то, что по праву считал своим, — трон Квалинести. Принц видел, к чему все идет, — с ним, Ульвианом, покончено, настало время Зеленых Рук. Неудивительно, что отец не настаивает на его возвращении в Пакс Таркас. Теперь, когда у него есть новый сын, его не интересует, куда отправится принц Ульвиан.

Уже наступила глухая ночь, но Лунитари, алая луна, поднялась и освещала цветущую равнину, указывая ему путь. Ульвиан знал, что отец и все остальные, верхом на этих сумасшедших кентаврах, легко нагонят его. Он не пытался сбежать: ему просто невмоготу было стоять там и смотреть, как Кит-Канан нянчится со своим так называемым сыном. Ульвиан — принц крови, во имя Астры! Пусть Пророк попробует лишить его привилегий в пользу этого эльфа с зелеными руками. Пусть попытается! У Ульвиана в Квалиносте есть друзья, могущественные друзья, которые не потерпят подобной узурпации.

Он резко замер. Зеленорукий эльф. Эльф. Зеленые Руки — чистокровный эльф, наполовину Кагонести, наполовину Сильванести. В Квалиносте сейчас мирно живут люди, эльфы и гномы, но трения между ними не прекращаются. Древние предрассудки нелегко искоренить. А что, если Зеленые Руки больше устроит основную часть сената из-за своего чисто эльфийского происхождения?

Ульвиан заметил, что почесывает бороду. Волосы на подбородке — еще один знак людской крови, что текла в жилах его обожаемой матери.

Если Зеленые Руки исчезнет, все будет в порядке.

Так избавься от него.

Ульвиан встряхнул головой — ему почудилось, что эти слова произнес кто-то внутри него.

Кто-то говорил с ним.

— Перестань! — вслух ответил он. — Что это со мной? Я что, свихнулся?

Нет, это я говорю с тобою.

— Кто ты? — взревел он, обращаясь к усыпанному звездами небу.

Мы уже беседовали однажды. В ту ночь, когда погиб Друлетен, помнишь? Ты спас меня из огня.

Этот голос. Негромкий, похожий на женский. Засунув руку за пазуху, Ульвиан нащупал ониксовый амулет, нагревшийся от тепла его тела. Принц вытащил его и внимательно рассмотрел в алом свете луны.

— Ты что, дух, заключенный в этом камне?

Я — сам амулет. Когда-то я служил Друлетену. Теперь я служу тебе.

Губы принца медленно расплылись в улыбке, пальцы его крепко сжали амулет.

— Да! Так теперь твоя сила к моим услугам?

Со временем так и произойдет.

— Скажи мне, что я… — Ульвиан внезапно смолк. Неподалеку он услышал громкий шелест, словно множество ног пробиралось сквозь траву. Он запихнул амулет обратно за пазуху.

Появилась пара кентавров без седоков. Вороной, на котором раньше ехал Ульвиан, произнес:

— Хо, маленький кузен. Нас послали найти тебя. Дядя Пророк хочет, чтобы ты вернулся. Пойдешь?

Ульвиан воззрился на говорившего с отвращением, но согласился. Кентавр приблизился, и принц взобрался ему на спину. Подпрыгивая и раскачиваясь, они примерно милю скакали по траве, пока не догнали остальных. Всадники двигались вперед, погрузившись в сон. Лишь Кит-Канан бодрствовал.

— У тебя нет причин бежать, Улли, — мягко произнес он. — Я забрал тебя с собой не для того, чтобы наказывать.

Ульвиан вцепился в пояс, служивший поводьями для кентавра, и заставил себя задать трудный вопрос:

— Зачем же ты везешь меня в город, отец?

— Потому что ты мне там нужен. Пребывание в тюрьме научило тебя лишь заводить дружбу с преступниками, подобными Друлетену. Я попытаюсь сам руководить тобой, как должен был делать, когда ты был моложе.

Руководить. Он будет руководить Ульвианом, а этот деревенщина тем временем займет трон Солнца.

— В этом нет необходимости, отец, — твердо прозвучал из темноты голос Ульвиана. — Когда мы вернемся домой, я намереваюсь вести себя иначе.

Кит-Канан изучающе взглянул на сына. Тьма и расстояние разделяли их, и разгадать выражение лица Ульвиана было нелегко.

Верханна и Руфус отправились вперед, чтобы подготовить Квалиност к возвращению Пророка и предотвратить панику из-за приближения диких кентавров. Во главе небольшого отряда ехали Кит-Канан, Кемиан и Ульвиан. Следом за ними пешком шел Зеленые Руки и скакали остальные кентавры. Зеленорукий эльф спрыгнул на землю несколько часов назад, заявив, что ему необходимо пройтись босиком по живой земле.

Они въехали на вершину голого холма. Кот, не ожидая приказаний, остановился.

— В чем дело, друг мой? — удивился Кит-Канан.

— Это место вон там. Это твой город? — благоговейно спросил кентавр, указывая вперед.

— Это Квалиност, — гордо произнес Пророк. — Ты никогда не бывал в городах?

— Нет, нам трудно переносить запах стольких двуногих сразу.

Кемиан захихикал, прикрыв рот ладонью. За пять дней, проведенных в обществе кентавров, никто из эльфов так и не смог привыкнуть к мощному благоуханию, исходящему от полулюдей-полулошадей.

В прозрачном воздухе столица видна была так четко, что казалось, до нее можно дотронуться рукой. Изогнутые арки мостов парили в небе подобно серебряным радугам. Башня Солнца пылала, словно столб расплавленного золота, и это пламя рассыпалось искрами в листве деревьев на плато. Кит-Канан почувствовал, что кентавры напряглись.

Вид Квалиноста заставил шумное стадо притихнуть. Сердце Пророка захлестнула волна счастья.

— Вперед, кузены, — наконец произнес Кот и, склонив голову, двинулся с места.

Они спустились с холма и вскоре достигли полосы леса. Вожак кентавров запел песню. Руфус и Верханна узнали бы ее — они слышали эти слова прежде.

Кит-Канан был заинтригован, но лишь после того, как песня закончилась, он задал вопрос:

— Вы сочинили это прямо сейчас?

— Нет, эта ода дошла до нас из древних времен, — объяснил Кот. — Ее пели деды, что умерли до того, как я вышел из детского возраста. Тебе понравилось?

— Да, очень.

Лес перешел в волнистые холмы, многие были распаханы. Грязная дорога закончилась, началась мостовая из округлых булыжников. Встречные путешественники расступались, давая дорогу каравану кентавров. Когда узнавали Кит-Канана, то многие громко приветствовали его.

Народу становилось все больше. К тому времени, как отряд достиг высокого обрыва над рекой — восточной границы города, — толпы жителей высыпали наружу, желая увидеть возвращение Пророка Солнца. Новое чудо — то, что правитель их ехал верхом на кентавре, — лишь усиливало возбуждение.

Народ Квалинести выкрикивал приветствия и махал руками. Польщенные кентавры в ответ ревели сердечные слова. Они приблизились к центральному мосту через реку, и гвардейцы Солнца выстроились в два ряда, сдерживая восхищенную толпу.

— Привет тебе, Пророк Солнца! Да здравствует Кит-Канан!

Кот ступил передним левым копытом на стофутовый мост из натянутых веревок. Мост закачался, вызывая головокружение. Кентавр взглянул вниз, на поток, ревущий на дне ущелья, и закатил темные глаза:

— Не пойдет, кузен! Мы, Котлоло, не белки, чтобы скакать по высотам!

— Этот мост совершенно безопасен, — возразил Кит-Канан. — По нему ежедневно проходят тысячи людей.

— Двуногие слишком глупы, они не чуют опасности, — буркнул тот. — Но сделка есть сделка!

Широко раскинув мощные руки, он издал рык, заставивший собравшихся горожан притихнуть. Кит-Канан крепче ухватился за ремень, опоясывавший талию кентавра, гадая, что предвещает этот крик.

Продолжая реветь, Кот стремительным галопом рванулся вперед, и Кит-Канан вцепился в гриву, опасаясь за свою жизнь. Остальные кентавры с такими же криками один за другим вскочили на мост. Когда последний достиг плато и городских ворот, толпа уже неистово приветствовала их.

— Кто смел? Кто силен? Кто быстр? — ревел Кот.

— Котлоло! — оглушительно кричали кентавры.

Кит-Канан соскользнул со спины человека-лошади.

— Друг мой, сейчас я намереваюсь отправиться в свой дом, повидаться с народом. Пойдешь ли ты со мною?

— Разумеется! Нас ждет награда. Мы прискакали сюда с гор Харолис за пять дней!

Кемиан и Ульвиан также спешились. На них сыпался дождь лепестков и целые букеты. Широко улыбаясь, Кит-Канан вытолкнул вперед Зеленые Руки.

— Идем со мной, — прошептал он сыну на ухо. Ульвиан ждал подобного приглашения, но напрасно.

Рука об руку с сыном Кит-Канан шествовал по улице, следом за ними — Кемиан, Ульвиан и кентавры. Верхние окна во всех башнях были распахнуты, жены эльфов и людей махали проходящему мимо Пророку белоснежными льняными платками.

Мостовую так густо усеивали цветочные лепестки, что булыжники совершенно скрылись под их слоем. Эльфы, люди, полуэльфы, гномы, кендеры кричали и махали руками всю дорогу до дома Пророка. Кит-Канан махал в ответ. Он бросил взгляд на Зеленые Руки. Казалось, молодой эльф ошеломлен размахом и искренностью приветствий. Пророк понял, что его сын раньше никогда не видел столько народу. Шум и излияния чувств привлекали все новых зрителей.

— Величайший, а госпожа Верханна объявила о прибытии твоего нового сына? — спросил Кемиан. Кит-Канан покачал головой. — Тогда почему они приветствуют его?

— Мой народ понял, кто он, — уверенно произнес Пророк. — Это видно по его лицу, осанке. Они приветствуют будущего Пророка Солнца.

Лорд Амбродель усмехнулся. Ульвиан, шедший сразу за генералом, не упустил ни одного слова отца, но упорно тащился вперед. Каждый крик радости, каждый брошенный букет представлялся ему новым гвоздем в крышке гроба, где покоились его устремления.

Они торжественно прошествовали мимо Зала Неба. Склоны холма тоже оказались забиты народом Квалинести, приветствовавшим их ликующими криками. С каждого дерева свисали мальчишки, забравшиеся наверх, чтобы лучше видеть.

На площади у дворца Пророка их ожидали Верханна, Руфус и Таманьер Амбродель в сопровождении домашних слуг и части гвардии Солнца. Кит-Канан выступил впереди Зеленых Рук, который замешкался у подножия лестницы. Пророк с живостью взбежал по ступеням на площадку перед полированными дверями из красного дерева. Он пожал руку Таманьеру Амброделю, обменялся приветствиями с лордом Парнигаром, охранявшим порядок в отсутствие государя. Кит-Канан обернулся лицом к народу, и шум постепенно стих в ожидании речи.

— Жители Квалиноста, — объявил он, — я благодарю вас за сердечное приветствие. Я устал, но ваша любовь придает мне сил. Я побывал высоко в горах, сначала для того, чтобы осмотреть Цитадель Мира, затем, чтобы уничтожить злого волшебника, долгое время наводившего ужас на те места. И теперь, когда я вернулся, я не скоро покину вас снова.

Он улыбнулся, и из тысяч глоток раздались новые крики одобрения. Пророк поднял руки:

— Более того, я привез с собой кое-кого нового, кое-кого очень близкого мне. Давным-давно, когда я был всего лишь младшим сыном Звездного Пророка, у меня была жена. Жена из народа Кагонести.

Дикие эльфы в толпе громко выкрикнули «ура».

— Нам не суждено было долгое счастье, но наша любовь не исчезла бесследно. Жена принесла мне самый драгоценный дар — сына.

Тысячи людей задержали дыхание, когда Кит-Канан, спустившись по ступеням красного дерева, взял за руку молодого эльфа и повел его вверх по лестнице.

— Народ Квалиноста! Это мой сын, — так громко, как только смог, крикнул Кит-Канан. — Его имя — Сильверан!

В последовавшем реве Верханна приблизилась к отцу с вопросом:

— Сильверан? Откуда ты взял это имя?

— Я выбрал его, пока мы ехали, — ответил Кит-Канан и высоко поднял зеленую руку сына. — Надеюсь, оно нравится тебе, сын.

— Ты мой отец, и выбирать мне имя — твое право.

— Сильверан! Сильверан! — скандировала толпа. Кит-Канан очень хотел сообщить своему народу все остальное. Сильверан был его наследником, он станет следующим Пророком Солнца. Но он не мог так просто объявить о своем решении, хотя сердце подсказывало ему, что это самый лучший, самый мудрый выбор. Нужно было посоветоваться со многими, даже с политическими противниками. Прежде всего, необходимо думать о стабильности государства Квалинести, а затем уже о своем личном счастье. Кит-Канан понимал также, что Ульвиану нелегко будет принять эту новость.

Еще через некоторое время, приняв приветствия толпы, Кит-Канан повел семью домой. За ним последовали Руфус и Амбродели, отец с сыном. Люди начали расходиться.

— Государь, что мне следует делать с… гм… кентаврами? — спросил Таманьер. — Котлоло всем стадом поднялись по ступеням к парадным дверям.

— Устрой их поудобнее, — приказал Кит-Канан. — Они оказали мне огромную услугу.

Таманьер неодобрительно оглядел шумное стадо, заполнившее переднюю. Их неподкованные ноги спотыкались на зеркальной мозаике и полированном деревянном полу, но они охотно зашли внутрь, восхищаясь невиданными интерьерами и запахами дворца Пророка. Когда Кит-Канан удалился наверх, в свои покои, кастелян созвал толпу слуг ухаживать за кентаврами. Среди всего этого шума и гама Ульвиан отделился от королевской семьи и ускользнул в отдаленную часть передней.

Принц в ярости широкими шагами почти несся по коридору, ведущему в комнаты слуг, в помещение, где обычно сидели дворцовые писцы. Окон в комнате не было, из слуг — никого, как он и предполагал: все были на улицах, празднуя возвращение Пророка. Закрыв дверь на засов, Ульвиан остался в полном одиночестве. Подкрутив фитиль на угасающей лампе, он уселся за письменный стол. Дрожащими руками принц вытащил из-под одежды амулет и положил перед собой.

— Говори, — приказал он громким шепотом. — Говори со мной!

Ульвиан едва выговаривал слова — так он был зол. Зол и, хотя вряд ли признался бы в этом самому себе, напуган. Принц был напуган восторженным приемом, который народ Квалиноста оказал Зеленым Рукам. Сначала его, Ульвиана, сослали в Пакс Таркас, где его били и унижали в бараке «ворчунов», затем его терроризировал лживый колдун, а теперь, когда все, чего он жаждет, казалось, пришло к нему в руки, — теперь появился этот эльф.

Амулет безмолвствовал. Единственными звуками, доносившимися до Ульвиана, были радостные крики людей с улицы.

— Ты хочешь меня с ума свести? — взвизгнул он, швыряя черный талисман о дальнюю стену.

Тот отскочил от стены и покатился по полу. Ульвиан спрятал лицо в ладонях.

Я не твой слуга. Я не являюсь по приказу, — прозвучал в мозгу принца холодный, высокомерный голос.

Ульвиан резко вскочил:

— Что? Ты здесь?

Ты должен научиться владеть собой. Твой гнев выходит из-под контроля и причиняет тебе неприятности. Друлетена не так легко было вывести из себя.

Ульвиан опустился на колени и пошарил под полками, уставленными свитками. Пальцы его нащупали амулет. Он оказался теплым, как живое существо.

— Дру был не таким уж безупречным, — ответил принц, отодвигаясь от полки и устраиваясь на полу.

Да, знаю, и его убил тот, кто похитил твое право первородства.

Ульвиан положил амулет на пол.

— Зеленые Руки, — криво усмехнулся он. — Теперь Сильверан — как будто он заслуживает королевского имени.

Это сын твоего отца, но он замечателен не только своим происхождением. Он наделен силой. Это опасно для нас обоих.

— Какой еще силой?

Древней силой порядка, которая вдохнула жизнь в этот мир. Эта сила не от богов, она древнее богов.

— Эта болтовня мне ничего не говорит, — покачал головой принц. — Все, что мне нужно, — это обещанное мне с рождения место на троне!

Тогда Зеленые Руки должен умереть.

Мысль, высказанная вот так, напрямик, заставила Ульвиана умолкнуть. Долгое время он размышлял об этой возможности и наконец ответил:

— Нет, убивать его нельзя. Как бы тщательно это ни было проделано, подозрение падет на меня. Этого не должно произойти. Я хочу, чтобы этот выскочка был опозорен, а не убит. Я хочу, чтобы народ, включая отца, сам пожелал видеть меня на троне. — Стиснув челюсти, он добавил шепотом: — Особенно мой отец.

Теперь настала очередь амулета задуматься. Наконец он ответил:

Ты достойный наследник Друлетена.

Ульвиан улыбнулся, наслаждаясь похвалой.

— Я во всем превзойду этого низкородного колдуна, — самодовольно произнес он.

— Очень рада познакомиться с тобой, принц Сильверан.

Сенатор Иртения поклонилась Кит-Канану и его сыну. Они находились во внешнем зале Башни Талас-Энтии. Пророк собирался представить своего новообретенного сына сенаторам Квалинести и понимал, что те не проявят такого энтузиазма, как простой народ.

Женщина-Кагонести пристально изучала Сильверана. Он был одет в простую белую мантию с зеленым поясом. Его длинные волосы сверкали в свете дня, лившегося в окна.

— Это публичное представление вчера было неплохим ходом, — сказала Иртения. — Как тебе удалось добиться подобного?

Эльф, когда-то известный как Зеленые Руки, непонимающе посмотрел на нее и ответил:

— Не понимаю, о чем ты. Я был очень счастлив, когда приехал в город. Народ отнесся ко мне дружелюбно. Это все, что я могу сказать.

— Мой сын обладает некими способностями, — заметил Кит-Канан. — Они перешли к нему от матери.

Верханна, стоявшая у дальней стены, подняла брови.

— Очень полезный дар, — сказала Иртения. — Но в состоянии ли он управлять государством, Великий? Я знаю, что таковы твои намерения. Сможет ли этот взрослый младенец руководить нацией?

Кит-Канан рассеянно расправил складки кремово-белой одежды.

— Он научится. Я… мы… будем наставлять его.

По другую сторону толстых обсидиановых дверей уже кипели шумные споры о новом сыне и возможном наследнике Пророка. Верноподданные выходили из себя, Первопоселенцы пребывали в сомнении, а Друзья Пророка совершенно не представляли себе, что им следует говорить и делать.

— Где принц Ульвиан? — вспомнила Иртения, — Почему его здесь нет?

— Он дуется, — фыркнула Верханна. — Я предложила притащить его сюда за шиворот, но отец мне не позволил.

— Пророк добросердечен и мудр. Есть реальная опасность возникновения союза между принцем Ульвианом и теми, кто поддерживает его. Я не для того так долго служила этой стране, чтобы увидеть, как ее раздирают династические войны.

— Думаешь, дело дойдет до войны? — спросила Верханна, которую всегда заботили государственные дела.

— Не совсем так, — признала сенатор. — Верноподданные хотят видеть на троне Ульвиана, — это дань традициям, это позволит им удовлетворить свою жажду наживы, но на смерть они за него не пойдут.

— Молю богов, чтобы ты оказалась права, — тихо произнес Пророк.

Церемониальные двери сената распахнулись, и служитель объявил:

— Талас-Энтия покорнейше просит Пророка Солнца войти в зал и обратиться к нему.

Ритуальное приглашение послужило Кит-Канану сигналом к началу битвы. Снова поправив складки мантии, Пророк невозмутимо спросил Сильверана:

— Ты готов, сын?

Молодой эльф полностью владел собой, не подозревая о приближающейся схватке.

— Да, отец.

— Идем в очередное сражение, старый друг? — подмигнул Пророк Иртении.

Поправив широкий, усеянный бусинами пояс, охватывавший ее худощавую фигуру, женщина-Кагонести ответила, блестя глазами:

— Я скажу лишь одно: никакой пощады, Великий Пророк.

Кит-Канан ворвался в притихший зал заседаний, за ним следовали Сильверан и Иртения.

Верханна осталась за дверями. Когда служитель подошел закрыть огромные дверные створки, она услышала из зала первые гневные выкрики. Будучи не в состоянии выносить напряженное ожидание за дверями и в то же время не желая присутствовать на заседании, которое она считала бесцельной тратой времени, Верханна покинула Башню Талас-Энтии и вернулась в дом Пророка.

Там она столкнулась с раздраженным Таманьером.

— Госпожа, — взмолился он, — если ты имеешь хоть какое-нибудь влияние на этих вульгарных кентавров, не будешь ли ты так любезна попросить их покинуть дом? Они тут все на кусочки разнесут!

— Я поговорю с дядюшкой Котом, — подмигнула девушка.

В передней царил хаос. Кентавры расположились лагерем в центре комнаты, превратив изящную переднюю в какие-то сказочные конюшни. Где-то они раздобыли немного соломы и раскидали ее по полу, чтобы удобнее было ходить. Заботливо выращенные цветы с корнем вытащили из красивых ваз и съели.

Когда появилась Верханна, четверо кентавров играли в мяч прекрасным изумрудом, выдранным из лестничной балюстрады. Она вмешалась и поймала камень. Он оказался увесистее, чем она ожидала.

— Ох ты! — выдавила девушка, сгибаясь под тяжестью шарика диаметром десять дюймов.

— Привет тебе, кузина! — воскликнул Кот. Он сидел у дальней стены, сложив под собой ноги.

Рядом высилась груда фруктов, а с другой стороны — такого же размера куча огрызков. Лицо Кота лоснилось от сока.

— Приветствую, дядюшка, — ответила она, кладя изумруд на пол. — Вы, ребята, хорошо проводите время, правда?

— Этот ваш город — прямо рай!

Старший кентавр громко рыгнул.

— Вот смотри, только сегодня утром мы с кузенами Вином и Хенноком пошли на большую площадь и нашли там все эти замечательные фрукты!

Она оглядела гору груш, яблок и винограда.

— А вы за них заплатили, дядя?

— Заплатили? Ну, как только мы подошли к двуногому с фруктами, он завопил и убежал! Я уверен, он хотел нам все это подарить.

Кот обтер пыльную грушу о волосатую грудь и вонзил в плод зубы.

— Послушай, дядя. Нельзя позволять всем кузенам продолжать себя так вести в доме Пророка. Это… э-э… вызывает некоторое беспокойство, — дружелюбно начала Верханна. — Почему бы вам не пойти на улицу? Там гораздо больше места.

Он поднял на нее острый, умный взгляд.

— И верно, Котлоло должны жить под открытым небом, — заявил он. — От городской жизни мы разжиреем!

Несколькими хриплыми словами он созвал свое стадо, произнес небольшую речь, и кентавры потянулись к дверям.

— Ты ведь не сердишься, а? — спросила Верханна.

— Нет, кузина. Отчего бы? Никто из моих родичей никогда не бывал в городе. Я стар и увидел больше, чем мог бы. Я доволен.

Снаружи, на площади перед домом Пророка, их ждали четверо Кагонести с маленькой тележкой, запряженной осликом. Таманьер Амбродель разговаривал с одним из эльфов. Когда подошли Верханна с кентаврами, кастелян обратился к ним.

— Гм… — начал он, — Его Величество Кит-Канан поручил мне преподнести вам этот подарок.

Взмахом руки Таманьер указал на четверых эльфов с повозкой:

— Эти Кагонести — кузнецы. Они научат вас и ваш народ, как подковывать копыта. Пророк решил, что с железными подковами вы сможете путешествовать дальше и копыта у вас будут меньше изнашиваться и трескаться.

Кот спустился с лестницы на площадь и приблизился к главному кузнецу.

— Мы будем носить железо, как эльфийские лошади? — с любопытством спросил он.

— Если пожелаете, конечно, — повторил Таманьер, нервно отступая за спину Верханны.

Старший кентавр взял с тачки кузнеца подкову. Четверо Кагонести изучающе оглядывали человека-коня, словно снимая мерку.

Внезапно Кот взвыл и поднял над головой подкову. Он разразился целым потоком фраз, обращаясь к своим, и те подняли шум, столпившись у повозки.

Четверо эльфов уселись в повозку и повели кентавров в свою кузницу. Все Котлоло последовали за ними с прощальными криками, шумно размахивая руками, — все, кроме одного. Один кентавр остался. Это была женщина с серым в яблоках туловищем, которая везла Руфуса в город. Она подошла к Верханне.

— Сестра, — медленно проговорила она, подыскивая слова малознакомого языка, — прошу, поблагодари от меня маленького кузена Руфуса! — Она улыбалась, но Верханна изумленно подняла брови.

— Поблагодарить его? За что? — переспросила девушка.

Вместо ответа женщина-кентавр похлопала по желтой ленте, опоясывавшей ее мускулистую талию. Верханна непонимающе воззрилась на нее, но через несколько секунд ее осенило. Это была та самая лента, которой Руфус пользовался в качестве уздечки во время дикой скачки в город. Лента так понравилась женщине, что кендер, должно быть, подарил ей эту вещь.

Верханна улыбнулась и согласно кивнула. Женщина-кентавр описала небольшой круг, в воздухе просвистел длинный хвост, и она засеменила прочь, догонять своих товарищей.

Девушка пристально смотрела ей вслед. Почему-то она вдруг обнаружила, что жаждет вернуться с ними на равнины или в горы. Они не знают забот, не знают ответственности, скачут туда, куда ведет их ветер. Там, в глуши, с врагами сражаются мечом, — это Верханне было понятно. Здесь, в Квалиносте, противника не так легко распознать, и оружием здесь становится слово. Она никогда не была искусной в битвах такого рода.

Верханна опустилась на ступени. Через площадь ходили какие-то люди, и она наблюдала, как они спешат по своим повседневным делам. Слева ярко блестел величественный шпиль Башни Солнца. От башни через площадь к дому Пророка протянулась темная полоса тени. Через несколько часов, на закате, она скроет вход в Талас-Энтию. Она удивлялась, сколько еще времени ее отец и Сильверан должны будут спорить и маневрировать там в разговоре с хитроумными сенаторами. Это может продолжаться часами, днями… может, даже неделями.

Да, иногда простая жизнь на природе представляется очень привлекательной.

Когда заседание закончилось, новость начала распространяться со все большей скоростью, и через несколько часов после захода солнца весь город узнал: сенат принял свидетельство Кит-Канана, что Сильверан приходится ему сыном. Последним доводом, представленным сенату, послужило выступление писца Полидануса. Он зачитал копию свитка из архивов Сильваноса, где рассказывалась история благородного эльфа Тонмеры. Тонмера был одним из членов легендарного Синтал-Элиш, совета, который несколько тысячелетий назад основал первое эльфийское государство. В свитке говорилось, что эльф был рожден шестьдесят лет спустя после смерти своей матери. Колдун Прокас наслал на мать Тонмеры проклятие за то, что та отвергла его признания в любви. Прокас превратил эльфийскую женщину в камень. Через много лет, когда отец Тонмеры переносил каменное изображение своей умершей супруги в новый дом, рабочие уронили его. Статуя разлетелась на кусочки, и среди обломков нашли живого ребенка — это и был Тонмера.

Верноподданные потерпели полное поражение. И в самом деле, история Тонмеры уничтожила саму основу их возражений. Сенатор Клованос и его друзья с большим пафосом провозглашали себя хранителями традиций эльфийской расы. Что же может быть более традиционным, спросила Иртения, чем рождение, похожее на рождение великого эльфа?

В то время как продолжались дебаты, Кит-Канан сидел молча, не вмешиваясь в хриплые словесные битвы. Пророк позволил Иртении и другим друзьям защищать свое дело. Он отвечал на задаваемые время от времени вопросы, но в основном оставался на заднем плане.

В конце концов, подавляющим большинством голосов Талас-Энтия выразил свое одобрение и признал Сильверана сыном Пророка. Кит-Канан не стал сразу же поднимать вопрос о наследовании, хотя никто в зале не сомневался, что это было его основной целью.

Заседание закончилось, и в высокие узкие окна просачивались последние лучи солнца. Сенаторы зевали и потягивались, поднимаясь с жестких мраморных скамей, чтобы отправиться домой. Верноподданные покинули сенат молча, совершенно подавленные. Многие Первопоселенцы подошли поздравить Кит-Канана с обретением его потерянного сына. Он остался и поговорил с ними, лично благодаря каждого за поддержку.

Наконец, осталась только Иртения. Руки и ноги у нее дрожали от усталости — она целый день долго и тяжело трудилась. Кит-Канан поддержал ее, обняв за тонкую талию.

— Ты сейчас упадешь в обморок, — озабоченно сказал он. — Давай я пошлю за носилками и тебя отнесут домой?

— Я сама себя в состоянии отнести домой, — оборвала она, вырываясь из его рук. Пророк отступил перед гневом старой женщины. — Может, я и устала, но еще не одряхлела!

— Что верно, то верно, — согласился Кит-Канан. Он наблюдал за тем, как она медленно, тяжело поднимается наверх по рядам, к выходу из зала. В двери ворвался теплый ветерок, пошевелил мантию Пророка и взметнул длинные распущенные волосы Сильверана.

— Ты так молчалив, — обратился к сыну Кит-Канан.

— По правде говоря, отец, я понимал лишь одно слово из десяти. — Он прижал пальцы к вискам. — Никогда прежде я не слыхал, чтобы говорилось столько слов сразу! При воспоминании об этом у меня голова идет кругом!

Отец улыбнулся:

— Добрые сенаторы действительно любят поговорить. Но знатные люди, обладающие высоким положением, должны уметь спорить и отстаивать свою точку зрения. Это гораздо лучше, чем решать вопросы с помощью меча, как в Сильваносте, в дни моего отца.

— Лучше говорить, чем сражаться, — повторил Сильверан, осмысливая услышанное.

— Ну а сейчас пища гораздо лучше и того и другого, — вздохнул Кит-Канан, обнимая сына за плечи. — Жирный цыпленок, буханка свежего хлеба и немного прекрасного нектара Квалинести вполне сойдут.

— Я тоже голоден.

Отец и сын поднялись по низким ступеням и покинули зал. Наружные стены башни из розового кварца горели огнем в закатном свете, и кроны деревьев, тяжелые от листвы, раскачивались под порывами ветра.

— Я научу тебя всему, что знаю сам, — обещал Кит-Канан. Он поднял голову, и солнечные лучи озарили его лицо. Длинная шелковая царская мантия, измятая за целый день сидения, поблескивала на ходу. — Ты станешь Великим Пророком Солнца.

Некоторое время, пока они пересекали площадь, направляясь к дому Пророка, Сильверан молчал. Их не сопровождали ни солдаты, ни придворная свита. Эльф с зелеными руками поднял лицо, греясь на солнце, и отбросил с глаз волосы.

— Отец, — наконец произнес он, — я верю — так хотела моя мать.

— Я тоже верю в это, — пробормотал Кит-Канан. — Я верю, что ты был послан к нам, чтобы нация Квалинести не умерла. Ты наше будущее.

Пророк с сыном приблизились к людям, заканчивавшим дневную работу, и те приветствовали их поклонами и счастливыми улыбками.

— Да здравствует Пророк! — произнесла женщина с охапкой свежесрезанных цветов.

— Да здравствует принц Сильверан! — добавили двое эльфов, стоявшие поблизости.

Это был прекрасный день, и теперь наступил прекрасный вечер. У дверей своего дома Кит-Канан увидел ожидавшего их Таманьера Амброделя. Он отослал Сильверана вперед, в дом. Когда сын удалился, Кит-Канан спросил у кастеляна, отчего тот так счастлив.

— Откуда ты узнал, что я счастлив, государь? — удивился Таманьер.

— Твое лицо — открытая книга, — ответил Пророк. — Я могу прочесть любую мысль. Так в чем же причина?

— Кентавры получили свою награду и убрались из дома, — сообщил Таманьер.

Кит-Канан вздохнул:

— Жаль, что я не успел попрощаться с ними. Они оказались надежными друзьями, когда мы нуждались в помощи. Таких союзников надо беречь. — Он провел рукой по лбу. — Голова болит, Там. Прикажи лекарю, пусть пришлет к ужину какое-нибудь средство.

Таманьер поклонился. Он смотрел, как Пророк поднимается по ступеням, чтобы присоединиться к молодому Сильверану за обедом. Каким он сегодня кажется старым, подумал кастелян. Поход против Друлетена отнял у Кит-Канана много сил. Но после обретения нового сына и других приятных событий он скоро выправится.