Королевская любовь

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Милли смотрела на знакомый зеленый пейзаж за окном, омытый дождем. Изображение расплывалось от слез, что застилали ей глаза.

– Здесь все по-прежнему, – произнесла она надломленным голосом. – Ничего не изменилось.

– Зато ты изменилась так, что и не узнать, – ответила Лулу, стоявшая сзади.

– В самом деле? – Миллисента была так удивлена, что даже на мгновение забыла свою гнетущую боль, которая не покидала ее с момента приезда в родной дом. – Но мое лицо, волосы – все прежнее. Правда, платье стало дороже, и я немного сбросила вес.

– Возможно, замужество и статус королевы изменили тебя сильнее, чем ты думаешь. О, Милли, не надо! Не начинай снова плакать.

Но сдержать слезы было уже невозможно. Милли слишком долго скрывала свои чувства, чтобы слуги ничего не заподозрили, но здесь, в знакомой обстановке, дала волю своему горю.

– Я не понимаю, в чем проблема, – продолжала Лулу, с недоумением глядя на сестру. – Да, ты не сказала ему, что принимаешь таблетки, так что из этого?

Милли закусила губу. Она надеялась, что, приехав домой, сможет взглянуть на ситуацию со стороны. Но оказалось, что на расстоянии стала только еще больше видна серьезность ее проступка. И дело было не только в пилюлях – она лишилась драгоценного доверия, которым ее муж жаловал лишь избранных.

– Я не знаю, что делать! – прошептала Милли убитым голосом.

– Для начала перестань плакать! Успокойся, сделай глубокий вдох. Это еще не конец света.

– А вдруг это конец моего брака?

Лулу прищурилась.

– Тебя это так сильно волнует?

– Конечно, а как же!

– Привыкла к титулу королевы?

– Да нет же, какая ты глупая, ведь я люблю его!

Старшая сестра минуту молчала.

– Ну и слава богу. Я просто хотела проверить. Теперь ясно, что тебе есть за что бороться.

– Но вдруг Джанферро не хочет, чтобы за него боролись?

– А ты уж и руки сложила! Что произошло с прежней Милли, которая никогда не сдается? Вспомни, сколько раз ты падала с лошади – и снова садилась в седло.

Миллисента понимала, что сестра права. Пусть даже муж решил, что они теперь чужие, шанс на примирение еще остается, и его нельзя упускать.

– Я вернусь на Мардивино и попробую все уладить. Ведь он вряд ли приедет сюда ко мне.

– Еще бы! Королям не положено сваливаться как снег на голову!

Если бы он захотел, то мог сделать даже это, подумала Милли. Она почувствовала, как сердце сжалось, словно в ледяных тисках. Нужно срочно выяснить, что ожидает ее – ведь от неизвестности становится только хуже.

За ту неделю, что юная королева провела в Англии, муж ни разу не позвонил и не написал ни строчки. Миллисента раздражалась по любому поводу. В таком состоянии лететь обратно спецрейсом мардивинской авиакомпании, видеть вокруг себя вездесущих папарацци было невыносимо. Хотелось спрятаться ото всех, и от газетчиков в первую очередь. К тому же нужно тщательно продумать гардероб, ведь даже платье свободного покроя на ней могло стать основанием для сплетни, будто она беременна.

Милли позвонила во дворец, но ни муж, ни Алессо не ответили. Последнего удалось застать только на мобильном.

– А где Джанферро? – осторожно поинтересовалась девушка.

– Он открывает новую больницу.

– Понятно… Я хотела бы вернуться домой. – Она поймала себя на том, что уже не называет Англию своим домом – раньше такое открытие стало бы еще одним плюсом семейной жизни, но сейчас оно отдавало горечью поражения. – Вы можете организовать для меня спецрейс, Алессо?

– Конечно, Ваше Величество.

– Да, и еще. Передайте королю, что я звонила и завтра вечером буду дома.

– Разумеется, Ваше Величество.

Пока горничная укладывала ее вещи, обе сестры отправились в конюшню посмотреть на новорожденного жеребенка.

– Ты скучаешь по Англии? – неожиданно спросила Лулу на обратном пути.

Поля посвежели после дождя, солнце вышло из-за облаков и ярко светило, отражаясь в каждой капле на траве. Милли закрыла глаза и глубоко вдохнула влажный воздух, пытаясь мысленно вернуться в детство и одновременно чувствуя, как все изменилось, включая ее саму.

– Иногда, – ответила она.

– И по нашей английской погоде? – лукаво подмигнула сестра.

– Только не по ней.

– Тогда по чему же?

– Мне не хватает свободы. Да, свободы сделать что-то, не заглянув предварительно в ежедневник. Возможности гулять одной и знать, что за тобой не следует по пятам телохранитель в пуленепробиваемом жилете. Но королевская жизнь сложна, и я знала, на что иду, когда давала согласие Джанферро.

Частный самолет приземлился в аэропорту Соладжоя на следующий день. Милли выглядывала из окна, надеясь, что Джанферро придет встречать. Но ни его, ни даже Алессо не было видно, лишь пара министров приветствовали прибывшую королеву. Конечно, она не ожидала пышной церемонии, но рассчитывала хотя бы на небольшой знак внимания. Неужели ей хотят дать почувствовать перемену положения?

Всю обратную дорогу тревога лишь нарастала, и приезд во дворец не принес радостных новостей. Короля не было на месте, и он даже не оставил записки.

Милли сбросила туфли и оглядела свои пустые комнаты. На столах нет цветов, жалюзи опущены, словно здесь больше никто не живет. Подняв их, Милли впустила в спальню солнечный свет.

– Известно ли, когда король вернется, Флавия? – спросила она горничную.

– Нет, Ваше Величество.

Звонок на мобильный также мало что дал. Трубку, как обычно, снял Алессо.

– Хорошо долетели, Ваше Величество? – спросил он.

– Да, спасибо, – торопливо ответила Миллисента. – Где вы находитесь?

– В Солорока – сегодня, как вы помните, годовщина открытия галереи Хуана Лопеса.

– Джанферро с вами?

– К сожалению, нет. Он повез на морскую прогулку испанскую делегацию.

– А во сколько ожидается его возвращение? – спросила Милли, нахмурившись.

Последовала короткая пауза.

– После должен быть прием, который вряд ли окончится до полуночи. Король велел передать, что может вернуться поздно и вам не стоит его ждать.

Она хотела задать еще множество вопросов, но не рискнула. Алессо было известно не хуже, чем самой королеве, что Джанферро может покинуть любой прием в то время, когда сам пожелает. И если после недельного отсутствия жены он не стремится поскорее увидеть ее, на то должны быть свои причины.

Значит, король давал понять своей юной супруге, что их короткий брак распался. Но она не собиралась покорно принимать удар судьбы.

Милли взглянула на себя в зеркало. Хмурое выражение лица сменилось яростной решимостью, которая отражалась и в блеске глаз, и в вызывающе вздернутом подбородке. Она знала ахиллесову пяту мужа – его непоколебимое чувство долга. Что бы он ни испытывал к своей супруге, официально брак не будет расторгнут. Милли как раз это и было нужно, но не только ради соблюдения приличий. Любовь к мужу пылала в ее сердце с новой силой, и нельзя было позволить одной глупой ошибке разрушить их счастье.

Приняв пенную ванну, Милли вытерлась и смазала тело ароматным лосьоном. Затем выбрала самое красивое белье, а сверху надела лимонно-желтое шелковое платье простого фасона и подобрала волосы французским узлом.

Теперь предстояло самое сложное – уговорить телохранителя позволить ей ехать одной и никому не сообщать об этом.

– Вы можете следовать за мной, – пояснила Миллисента, видя обеспокоенность охранника. – Просто мне хочется сделать сюрприз мужу!

Очаровательная улыбка в сочетании с приказом королевы быстро решили дело. В другое время Милли была бы счастлива от осознания собственной свободы за рулем маленького автомобиля, который взбирался по горному серпантину в пригороде столицы. Но сейчас страх сковывал сердце, от волнения пересохли губы, но она продолжала вести машину вверх по склону, следуя дорожным указателям. Джанферро рассказывал, что когда-то к Солорока вела узкая тропинка, но после открытия музея знаменитого художника эту тихую деревушку заполонили туристы со всего света.

У въезда в Солорока Милли позвонила Алессо.

– Я всего в паре сотен метров от вас. Можно сделать так, чтобы я попала на прием, но Джанферро не знал об этом?

Последовала пауза.

– Будет сделано, Ваше Величество.

Конечно, большинство присутствующих узнали бы королеву, но кто-то мог принять ее за незваную гостью, что вызовет суматоху и испортит сюрприз. А Миллисенте важна была первая, инстинктивная реакция мужа на ее появление. Даже мимолетная радость во взгляде означала бы, что не все потеряно.

При ее появлении все охранники кланялись – должно быть, Алессо предупредил их.

Миллисента обвела взглядом зал с высоким куполом и белыми стенами, увешанными яркими полотнами мастера, и вдруг увидела Джанферро. В элегантном темном костюме он выглядел очень официальным… и чужим. Все собравшиеся внимательно слушали короля, и даже если бы он неудачно пошутил, подумала Милли, в ответ раздался бы грохот смеха.

Настал решающий момент. Миллисента велела себе не заходить слишком далеко, попытка примирения не должна означать потерю собственного достоинства, иначе ей никогда уже не вернуть уважения мужа. Разлад в королевской семье можно было устранить лишь путем взаимного компромисса.

Посол Испании хвалил Джанферро за то, как трепетно в Мардивино относятся к искусству. Неожиданно шепоток пролетел по залу, и многие обернулись в сторону двери. Король недовольно нахмурился, недоумевая, кто мог отвлечь внимание от его особы. И тут он заметил свою юную супругу.

Ее глаза сияли, на плотно сжатых губах готова была заиграть улыбка радости от встречи с ним.

Гости вновь повернулись к Джанферро, пытаясь угадать его реакцию на внезапное появление Миллисенты. Ведь королевским особам не пристало сваливаться как снег на голову.

Милли приблизилась к мужу и тихо произнесла:

– Ваше Величество.

На ее щеках играл румянец, а опущенные веки скрывали сияние глаз цвета сапфира. И, впервые в жизни нарушив протокол, король наклонился к самому уху жены и прошептал:

– Что ты себе позволяешь?