— Не трудно, ваше высочество, — лорд Роккан покачал головой. — Невозможно.

— Но это не может быть невозможным, — сказал Лука. Его голос начал повышаться, и он ненавидел это. Он не хотел звучать как ребенок. — Стефан разорил эту страну строительством храмов, когда люди умирали от чумы. Он сжег корабли в гавани, которые бесплатно перевозили лекарства. Он больше не может занять трон Эсталы. Он должен быть побежден.

Лорд Роккан погрузился в молчание. Генералы Луки за столом — лорд Белланон, лорд Ферин и лорд Эссад — избегали его взгляда, вместо этого водя взглядами то по потолку, то по окнам, то по полу. Брат Аксил, как он обычно делал, выглядел настороженным, но Серена была еще одним советником, избегающим зрительного контакта, и ее лицо покраснело, как всегда, когда они были детьми, и она чувствовала себя виноватой за что-то.

Он осмотрел ее более внимательно. Да, на ее лице действительно было виноватое выражение, как в тот раз, когда она сломала его лук и спрятала куски под кроватью Матиаса.

Он отвлекся от мыслей. Были более важные дела.

— Мой брат сумасшедший. Он основал культ, основанный на том, что он бог. Он также, если я могу вам напомнить, дракон-менти. С ним надо разобраться. Быстро.

— Ваше высочество, — лорд Ферин кашлянул. — Что вы имеете в виду, когда говорите «разобраться»?

Лука думал, что ответить, но, прежде чем он успел это сделать, Серена прервала его с усталой грацией:

— Он имеет в виду казнить, лорд Ферин.

За столом повисла потрясенная тишина.

Серена нетерпеливо закатила глаза.

— Мы находимся в эпицентре войны. Мы только что обсудили, как мы отправим наших солдат на смерть. Какая польза от того, чтобы делать вид, что ситуация может быть как-то урегулирована мирным путем? Многие солдаты Стефана умрут, когда он пошлет их против нас. Он — предатель, и я твердо верю, что он убил нашего отца, чтобы занять трон. Он убьет Луку в мгновение ока и никогда не смирится с поражением, — ее голос повысился. — А почему ему должно быть позволено? Он начал все эти страдания.

— Моя сестра имеет в виду, — поспешно сказал Лука, — что Стефан ясно дал понять, что не примет моего правления и что он намерен вести войну. Его преступлений много, и они бесспорны.

— Это не плодотворная тема для обсуждения, — пробормотал брат Аксил. — Лорд Ферин, если совесть беспокоит вас из-за единственной смерти, я предлагаю вам не быть генералом.

Лорд Ферин замолчал, и Лука подавил желание снова почесать челюсть. Его советники начали перегрызать друг другу глотки, а он не мог этого допустить.

— Никто из нас не любит войны, — сказал он. — Никто из нас не пошел бы на это, если бы мы могли сделать другой выбор. Но мы не можем. Стефан вынудил нас.

Многие в комнате закивали. Брат Аксил казался довольным.

— Может, и нет, — предположил лорд Роккан. — Есть кое-что, что мы еще не рассмотрели. Хотя успешное нападение может быть практически невозможно осуществить, мы можем убить Стефана.

Это простое заявление было встречено очевидным шоком.

— Как указал Брат, — едко сказал Роккан, — мы обсуждаем гибель тысяч. Какая разница, умрет ли Стефан на поле битвы, при королевском дворе или в собственной спальне до того, как начнется война? Более того, почему бы нам не пощадить армии, если мы можем это сделать?

Лука задумался. Братоубийство оставило у него неприятный привкус во рту, но послать целую армию, зная, что многие погибнут, было, конечно, не лучше.

— Где бы вы нашли убийцу, лорд Роккан? — лицо Серены было невозможно прочитать.

— Не одного убийцу, — сказал Роккан. — Группа элитных солдат ​​под покровом темноты. Наш шпион может подсказать им, как попасть в город и выйти из него, а также слова, которые нужно использовать, чтобы сообщить силам Тиниана, кто они. Я думаю, мы можем с уверенностью предположить, что Тиниан не поддерживает правление Стефана.

— Он мог все это спланировать, — сказал лорд Белланон.

Лука кивнул. Он ни в малейшей степени не доверял Тиниану.

— Не смешите, — резко сказал Роккан. — Этот человек — змея, и он продаст свою бабушку по хорошей цене за зерно, но это не значит, что он хочет, чтобы Стефан был на троне. Стефан сжег свое имущество и отказался от сделок. Он основал культ. Его возненавидят в Золотом Порту. Вы знаете, что делают торговцы? Они получают столько, сколько могут бесплатно. Если мы пойдем туда, чтобы убить Стефана, Тиниан поблагодарит всех, кому молится, что ему не пришлось самому нанимать убийц.

— Как бы красочно он ни говорил, — сказала Серена с легкой улыбкой, — я согласна с генералом, Лука. В этом нам поможет Тиниан, и у нас будет шанс избежать битвы. Конечно, это стоит попробовать.

Лука прикусил губу. Ему не нравилась эта идея. Сделав то, что было правильно для своего народа, Тиниан решил оставить его без защиты, а также взять Альберто в заложники. Это был, несомненно, враждебный поступок, и Лука все еще был обижен. Он даже был в некотором роде рад, что Тиниан ушел, думая, что у него есть преимущество… только чтобы узнать, что это не так.

Но такие мысли были недостойны короля, и Альберто тоже пострадает, если Лука не предпримет никаких действий, как и граждане Зантоса.

Он просто не мог доверять Тиниану. Еще нет.

— Помощь Тиниана также может сделать возможным вторжение, — сказал Роккан.

Если он надеялся убедить Луку, то ошибся. Лука опасался доверять целое вторжение доброй воле Тиниана.

— Солдаты Тиниана, скорее всего, не верны Стефану, — заметил Роккан. — Если у нас будет какой-нибудь способ мобилизовать их по прибытии, мы сможем достаточно легко попасть в город. Даже если они не командуют воротами и дворцом, они знают те места. Они могут войти, убрать стражу…

— Я подумаю об этом, — Лука оборвал его усталым взмахом руки. В ответ на приподнятые брови Роккана он заставил себя улыбнуться. — Я благодарю вас, лорд Роккан, за ваш вклад. Это хорошо продуманные планы. Я должен просто выбрать, и я бы попросил время, чтобы сделать это.

Лорд Роккан неохотно кивнул.

— Выбирайте быстро, Ваше Высочество, — прямо предупредил он. — У Стефана было гораздо больше обращенных в его культ, чем я ожидал. Зачем кому-то хотеть хлестать себя до крови…. Дело в том, что он опасен, и чем больше времени вы ему даете, тем опаснее он становится.

— Да, я знаю, — ответил Лука. — Можете идти.

Он не удивился, когда брат Аксил последовал за ним в его покои. Его гувернер уже несколько дней крутился вокруг него, не говоря ни о чем важном. Теперь, когда Лука налил себе бокал вина и сделал осторожный глоток, он взглянул на брата Аксила.

— Вы должны сказать то, что хотели сказать… даже если это долго.

Брат Аксил сжал губы в тонкую линию.

— Рева. Где она?

Лука одним глотком осушил бокал вина. Его горло обожгло, а глаза начали слезиться. Он кашлянул и вытер рот, уже сожалея о том, что выпил. Теперь в его голове будет туман.

— Она ушла, — коротко сказал он.

— Куда? — не отступил Брат Аксил.

— Я не знаю.

«И вряд ли она позволит мне найти ее», — он подумал о другом драконе, с его темными волосами и гордой осанкой, и подумал, что его сердце может разбиться. Реве было лучше с этим драконом, чем с ним.

Он с тоской уставился на вино, размышляя, будет ли по-королевски выпить еще кубок. Затем он глубоко вдохнул и передумал. Вино не мешало ему думать о ней. Рева никогда бы не простила ему того, что он сделал.

— Принц Лука… — Брат Аксил заламывал руки. — Она не ранена?

Лука сделал паузу на мгновение, задаваясь вопросом, почему Аксил спрашивает, а затем повернулся к своему старому гувернеру.

— Думаешь, я причинил ей боль?

— Я не знаю, что и думать, — осторожно сказал брат Аксил. — Вы ушли в себя, у вас были мрачные настроения, и вдруг она бесследно исчезла. Ее никто не видел, и вы не пытаетесь ее найти.

— Она злится на меня, — сказал Лука. Он не оглянулся на своего гувернера. — Я не причинил ей вреда. Я бы не стал, — но его голос сломался на словах. Он заключил сделку с улези, которая вполне могла навредить ей.

— Рева — женщина с сильным нравом. У нее есть чувство долга. Она бы не ушла, если бы в этом не было необходимости.

— Это было необходимо! — отрезал Лука. — Я не могу… я не хочу говорить об этом. Я не знаю, где она, — он покачал головой. Это не помогло. — Можете идти.

Аксил колебался.

— А предложения лорда Роккана…

— Я подумаю о них, — Луке удалось сохранить самообладание. — Я хочу побыть один. Пожалуйста, оставьте меня.

Брат Аксил поклонился и вышел, а Лука подошел к окну и распахнул его. Он вдохнул летний воздух, тяжело опершись на подоконник. Он чувствовал запах нагретой солнцем древесины и пыли, а также запах еды, подаваемой солдатам на близлежащих тренировочных площадках. Хотя покои короля выходили окнами на сады, его отцу нравилось слышать, как тренируются солдаты.

Лука слушал крики, солдаты отдавали приказы и смеялись друг с другом. Мальчиком он слушал те же крики из своих покоев, когда болезнь не давала ему присоединиться к ним. Он никогда не чувствовал себя комфортно с солдатами, когда был младше, зная, что они никогда не будут уважать его, как Матиаса, но теперь он хотел спуститься во двор, взять тренировочный меч и сразиться с ними.

Он познал свободу в тренировках с другими. Он попробовал это в лагере менти в Зантосе, и ему понравилось. Они давили на него сильнее, чем он когда-либо мог давить на себя. Они научили его творчески подходить к своим стратегиям.

Скорее всего, они сейчас тренировались.

Он задумчиво пожевал губу. Что, если он присоединится к ним? Это может очистить его разум, выгнать алкоголь из его вен. Он снова услышит смех Тани. Он сможет быть Людо, а не принцем Лукой.

Он был на полпути к двери, когда его улыбка померкла. Если бы они знали, что он сделал, почему ушла Рева, они бы тоже ушли.

Они были бы правы.

Лука вернулся в комнату, прижимая руки к вискам. По правде говоря, он устал от постоянной лести Йозефа и его намеков на то, как люди должны обращаться с королем. Лука не мог сказать почему, просто это действовало ему на нервы.

Он заметил, что члены совета обычно относились к нему как к королю, когда он обращал на них внимание и обсуждал достоинства их аргументов. Когда он просто пытался посвятить себя своим обязанностям, а не пытался вести себя так, как, по его мнению, должен вести себя король.

Действительно ли Йозеф учил его чему-то, чему он не мог научиться у Джеральдо и других? Должен ли он, наконец, вырваться из лап мужчины и стать самим собой?

Он вспомнил улыбку Тани и то, как легко она стряхнула воду с кончиков пальцев. Он вспомнил, как Джосс бил его ветром. Нико, Вин и даже Шайя, которую Лука никогда особо не любил. Все они были такими яркими, такими живыми.

Если Лука пойдет тренироваться с ними, они уговорят его позволить им драться. Они покажут ему, насколько они сильны вместе, и соблазнят его совершить нападение, как, по мнению лорда Роккана, и хотел сделать Лука.

Все думали, что он хочет славы в бою, и все же слова Серены преследовали его: «Мы говорим о гибели тысяч».

Он уверенно говорил о том, что им пришлось начать войну, потому что Стефан вынудил их, но он сам был тем, кого пытался убедить. На самом деле, несмотря на то, что он знал, что Стефан убил бы еще больше голодом и казнью, чем Лука в битве, Лука не мог заставить себя отдать приказ начать штурм.

Почему-то все было по-другому, когда Тиниан дергал за ниточки. Тогда все это казалось неизбежным. Лука только вернулся с боя. Он знал, что Тиниан встанет на сторону Серены, если Лука не вступит с ним в союз. Тиниан был тем, кто отдал приказ отплыть.

Лука не мог этого сделать. Но если бы он сам сражался со Стефаном — это он мог бы принять.

«Где найти убийцу?» — спросила Серена.

Убийцей будет Лука. Так должно быть.

Серена была бы прекрасной королевой, сказал он себе. Вероятно, лучшей королевой, чем он — королем. Он сопротивлялся желанию тренироваться с остальными менти из лагеря Джеральдо. Судьба мира зависела от поражения Стефана, и Лука не смог бы жить с самим собой, если бы отправил других на смерть.

Это прояснило его курс.

Лука вздохнул и позвал Йозефа.












10

Рева


— Рохеса! — крикнула Рева. — Вперед!

Рохеса бросилась вперед вместе с остальными оборотнями, а Рева хмуро наблюдала за происходящим. Она планировала научить оборотней атаковать и обходить с фланга, но на то, чтобы заставить всех оборотней двигаться вперед одновременно, ушла большая часть дня. Им удалось лишь однажды провести хорошую атаку, и они даже близко не подошли к попытке маневра.

Не говоря уже о том, что пыльные тренировочные дворы замка Далур вряд ли можно было сравнить с настоящим сражением. Как поведут себя менти при приближении войск — возможно, конных?

Она покачала головой и стиснула зубы. Беспокойство не решит проблему; обучение могло помочь.

— Маги огня, метайте залпы в заднюю стену! — крикнула Рева.

Маги огня заняли свои позиции и бросали огонь, как могли, но многие никогда не обучались и не могли практиковать магию самостоятельно. Все огненные шары были разного размера, а некоторые вообще не были шарами. Пока Рева смотрела, один из них вспыхнул, неуправляемый, и приземлился, искрясь, на мех волка-оборотня, Джеммы.

Раздался вопль боли, слышный даже сквозь топот лап и рев огненных шаров, и двор погрузился в хаос. Другие оборотни инстинктивно разбежались, а Рева побежала к Джемме, не обращая внимания на другие огненные шары, шипящие над головой залпами.

Шерсть Джеммы дымилась, и волк казался слишком напуганным, чтобы сосредоточиться на превращении в человека. Она металась и каталась, скулила и паниковала, пытаясь вытащить угли из шерсти. Когда Рева потянулась, чтобы помочь, Джемма зарычала и огрызнулась. Рева споткнулась и упала, окруженная когтями и огнем, залпы ослабли, маги уставали.

— Рева! Рева! — голос Лотти прорвался сквозь шум.

Вода. Эта мысль пронзила туман паники в голове Ревы, и она поднялась на ноги.

— Лотти! Вода!

Невзрачное лицо Лотти исказилось от облегчения, когда она увидела появившуюся Реву. Вода полетела по воздуху, заливая Реву и Джемму. Лотти сосредоточенно щурилась и держала воду над шерстью Джеммы, пока огонь, наконец, не погас.

Джемма снова приняла человеческий облик и рухнула на дрожащие ноги, тихо постанывая. Часть ее спины покраснела от ожога, и она плакала от боли и страха.

— Принесите одежду! — крикнула Рева, когда другие оборотни изменили облик. Те, кто не тренировался, прибежали с одеяниями, оставленными оборотнями, и Рева встала на колени, чтобы помочь Джемме одеться.

В четырнадцать лет Джемма была одной из самых молодых менти из Садов. Она настаивала на том, что хочет помочь, и вопреки здравому смыслу Рева позволила. Теперь она была уверена, что совершила ошибку. Джемма была ранена, и во всем была виновата она.

На них упала тень. Лейтенант Геррас подошел ближе, предлагая Джемме руку, чтобы поднять ее.

— Ну, вот, — сказал он бодро. — Это не последняя шишка и синяк, которые вы получите на тренировке. Со временем вы научитесь принимать боль и двигаться дальше.

— Она юна, — раздраженно сказала ему Рева. — Дайте ей немного времени, чтобы собраться. Она никогда раньше не делала ничего подобного.

Лейтенант Геррас выглядел удивленным.

— Солдаты тоже рано начинают обучение. Она прекрасно оправится от этого. Не так ли? — спросил он у Джеммы. Когда она прикусила губу и отрывисто кивнула, он усмехнулся Реве. — Понимаете? Это не повод для беспокойства. У каждого солдата здесь, на стенах, множество порезов, царапин и ушибов — даже сломанные кости. Мне было двенадцать, когда я не успел вовремя поднять щит, и мальчик постарше сломал мне ключицу тренировочным мечом. Я больше никогда не забывал щит.

— Эти женщины не солдаты, — прошипела ему Рева.

Лейтенант Геррас колебался.

— Пойдемте со мной, — сказал он. Джемме он добавил. — Вы чувствуете себя лучше, да? Вы должны снова использовать силы, хотя бы на мгновение. Чем раньше вы это сделаете, тем лучше будет.

Они оставили Джемму и направились к деревянной платформе на краю тренировочной площадки, где Рева сидела с Лотти и всем руководила.

— Вы хотите, чтобы эти женщины сражались с армией Стефана, — сказал лейтенант Геррас Реве, когда они вышли из толпы менти.

— Да, но…

— Они пострадают, — прямо сказал он ей. — Некоторые из них умрут. Если вы каким-то образом убедили себя, что этого не будет, не нужно их обучать.

Она была потрясена и молчала.

Он вздохнул.

— Как оказалось, у вас есть талант к тактике, хотя, безусловно, есть практики, которые нужно применить на тренировочном поле, чтобы избежать повторения того, что только что произошло.

— Например? — Рева попыталась сосредоточиться на обучении, а не на обещании, что некоторые из этих женщин умрут. Это было слишком для нее в этот момент. В конце концов, ей придется принять это, но не сейчас. Многое происходило одновременно, и она с трудом выдерживала такое давление.

Но лейтенант Геррас не позволял ей уклоняться от своих обязанностей. Он пристально смотрел на нее.

— Леди Авалон, вы готовы обучать этих женщин как солдат?

Рева так сильно впилась в юбку, что у нее заболели кончики пальцев.

— Вы могли бы быть добрее. К Джемме. Ко всем. Обучение их как солдат не означает, что вам нужно быть жестоким.

— Это то, что, по-вашему, я делал? — его губы дернулись в удовольствии, что ничуть не успокоило ее. — Леди Авалон, она примет сильные удары в бою. Ей предстоит столкнуться с кавалерией и вооруженными пехотинцами. Крайне важно, чтобы она научилась не паниковать, когда ей причиняют боль, а единственный способ сделать это — пострадать, а затем понять, что она все еще достаточно здорова, чтобы сражаться. Если бы она была ранена, я бы посоветовал ей обратиться к одному из врачей. Но она не была.

Рева кусала губу и размышляла. Они стояли у ступеней деревянного помоста, рядом с Лотти, которая делала вид, что не подслушивает. Использование способностей явно утомило ее, потому что она была бледна и тяжело дышала, но выглядела на удивление хорошо, с розовыми щеками и блестящими глазами. Рева задавалась вопросом, поможет ли тренировка выздоровлению Лотти.

— Леди Авалон, — сказал лейтенант Геррас. — Готовы ли вы сделать это?

— Это не имеет значения, — ответила Рева. Она потерла виски. Увидев его обеспокоенное лицо, она попыталась нерешительно улыбнуться. — Атака Стефана приближается, и мы должны быть готовы. Женщины на поле решили драться. Чего я хочу, не имеет значения. Я могу вооружить их для боя или нет, но ничего из того, что я делаю, не сделает их защищенными, — она вздернула подбородок, пытаясь говорить по существу, но страх грозил подняться и задушить ее. — Я не знаю, как это сделать, — призналась она.

— Вам нужна помощь? — он кивнул в сторону тренировочного двора, где все еще слонялись женщины. Джемма по его предложению снова превратилась в волчицу и ходила рядом с Рохесой.

Смелость девушки помогла решимости Ревы. Она кивнула лейтенанту Геррасу.

— Да. Пожалуйста. Любая помощь, которую вы можете дать.

— Признаю, что попытка объяснить различные силы будет проблемой, — он улыбнулся ей и жестом велел ей подниматься по лестнице впереди него. — Мы будем учиться вместе. Но сначала несколько правил. Помните, когда вы пошли на тренировочную площадку, чтобы помочь Джемме, вы не отозвали других менти. Это означало, что некоторые из них все еще бежали, а владеющие огнем все еще бросали залпы пламени.

Лицо Ревы покраснело. Ее действия вызвали больше паники, чем помощи.

— Вы должны не забывать отдавать приказы, — сказал ей лейтенант Геррас. — Вы ничего не делаете сами. Вы руководите людьми. Как с Лотти, — он повернул голову к Лотти, которая все еще наблюдала за ними. — Я думаю, было бы полезно тренироваться с…, - он сделал паузу, пытаясь подобрать слова. — Например, когда вы тренируете владеющих огнем, пусть рядом будут стоять владеющие водой. Понимаете?

— О, — Рева кивнула.

— Для оборотней… — он покачал головой. — Я не знаю.

— Посмотрите туда, — Рева указала туда, где Джемма все еще была рядом с Рохесой. — Более опытные оборотни могут нести ответственность за других. Если что-то случится, они смогут всех успокоить и лучше контролировать их превращения.

— Хороший план, — он решительно кивнул. — И помните, что нужно действовать очень медленно. Я знаю, как это может быть неприятно, но каждый навык либо построен на хорошей основе, либо бесполезен. Я предлагаю начать с того, что оборотни просто встанут и привыкнут к огненным шарам, летящим над головой. Они могут подождать и привыкнуть, пока маги огня проверяют их выносливость. Это то, что менти должны делать, да?

— Да, — сказала Рева, улыбаясь. — И это хорошая идея. Должна ли я объяснить им это?

— Оставайтесь на платформе, — посоветовал ей лейтенант Геррас. — Говорите громко, заставьте их приблизиться и приучите их выполнять приказы от вас. Прямо сейчас, на старте, отдайте все приказы. Только когда они привыкнут к тренировкам, вы должны дать им указание сделать что-то вроде: «Стреляйте, пока я не скажу вам остановиться», — он жестом велел ей подойти к краю платформы.

Рева кивнула. Она подошла к краю платформы и позвала менти поближе, поманив даже тех, кто ждал на краю поля. Она объяснила новое упражнение, которое они будут выполнять, и приказала магам огня выстроиться в ряд в задней части тренировочного двора, а оборотней — перед ними. Маги огня бросали свои залпы сильно и далеко каждый раз, как она отдавала приказ, и таким образом укрепляли свою выносливость, в то время как маги воды стояли наготове на случай, если что-нибудь загорится.

Лейтенант Геррас был прав насчет управления каждым залпом по отдельности. Даже после нескольких повторений Рева заметила разницу в поведении менти. Они были готовы к ее зову и уделяли каждому залпу все внимание. У них не было возможности приобрести вредные привычки или замедлиться. А еще она могла видеть, какие из них были сильными, а какие уставали. И она видела, как оборотни приспосабливаются к реву огненных шаров над головой.

Поскольку она могла наблюдать за каждым залпом огненного оружия, она могла определить, когда дать им отдохнуть. Она видела, что, хотя они устали и могли сдаться сами, у них все еще была энергия для новых залпов, и она подтолкнула их к последней попытке, прежде чем объявить перерыв. Когда она повернулась к лейтенанту Геррасу, он одобрительно кивнул ей.

— Я не знаю, как лучше всего использовать их все, — призналась Рева, когда маги огня расселись по краям тренировочного двора. Оборотни снова бродили в своих животных формах, оправившись от прежних усилий. — Я полагаю, что в какой-то момент маги огня смогут сравниться с лучниками по дальности, но я беспокоюсь. Я не думаю, что мы сможем обеспечить броней их всех вовремя.

— Немного легких доспехов не помешает, — задумчиво сказал Геррас. — Но у брони есть свои недостатки. Она тяжелая и не непроницаемая. Цель состоит в том, чтобы уберечь их от людей, которые могут причинить им вред, а не в том, чтобы они были в безопасности, когда их враги находятся на расстоянии удара, — он скрестил руки на груди и задумчиво посмотрел на поле. — Я бы атаковал полной кавалерией, за которой шли бы пехотинцы, а затем, когда поле будет почти очищено, ввести менти, еще свежих, чтобы склонить чашу весов. Они стояли бы за линией боя и останавливали подкрепления.

— Это может сработать, — Рева обдумала эту идею. — Возможно, менти, использующие ветер, могли бы помочь магам огня с радиусом действия.

— Я не подумал об этом, — глаза лейтенанта Герраса встретились с ее глазами, и Реве показалось, что она увидела блеск одобрения. — Так маги огня могли бы сжечь луки и стрелы врага и лишить его далеких атак. Думаю, мы должны составить список известных сил и построить нашу стратегию на его основе.

Рева уже собиралась согласиться, когда в стенах раздался крик, а с тренировочной площадки донеслись высокие панические вопли. Она резко повернула голову, и ее сердце, казалось, перевернулось.

Улези вскарабкались по стенам, прыгнули в пыль тренировочного двора. Двое солдат лежали на зубчатых стенах, их шеи были перерезаны когтями улези. Пока солдаты бежали, а женщины бросились в стороны, улези качали нечеловеческими головами, высовывали языки и чуяли запах Ревы.

Не было времени думать. Рева изменила облик, ее платье сорвалось с ее тела, она запрокинула голову и взревела в летнем воздухе. Было важно придать себе смелости, поскольку она чувствовала тот же ужас, что и в Реялоне, когда улези нашли ее в переулке.

Лейтенант Геррас звал солдат и обнажил меч. Он не знал точно, с чем столкнулся, но Рева чувствовала, что ему это и не нужно. Он делал вывод из того, что видел, и из ее ответа, что это были опасные противники.

Рева прыгнула в воздух и направила струю огня на первого из улези. К ее тревоге, он легко уклонился от залпа, перекатившись со сверхъестественной грацией и скоростью, а затем возобновил бег к ней, будто не сбивался с шага. Она отпрянула, едва уклонившись от взмаха его хлыста с железным наконечником.

По краям тренировочного двора подходили солдаты с мечами и щитами. Они кричали менти, чтобы они отошли, и атаковали улези по указанию лейтенанта Герраса, пытаясь окружить улези.

«Они опасны!» — хотела сказать Рева лейтенанту Геррасу, но в такой форме слова не работали. Она беспомощно парила над сражением, не в силах дышать огнем, чтобы не повредить собственным войскам, скованная, пока улези изо всех сил сражались с солдатами. Казалось, что каждый раз, когда она смотрела, в пыли лежал еще один солдат, хотя были они мертвы или ранены, она не могла сказать.

Она не могла этого допустить. Она спикировала и пробежала по тренировочной площадке, схватив одного из улези и подняв его в воздух. Он боролся, пока она поднималась, потому что ей удалось заставить его бросить железные инструменты. Она взлетала вверх, все дальше и дальше, а потом понеслась от тренировочной площадки и позволила ему упасть. Он перекатился и остался лежать на земле.

У нее не было времени насладиться маленькой победой. Внизу она услышала волчий вой и нечеловеческий визг улези. Со страхом в сердце Рева снова бросилась к полю боя. Оборотни бросились в бой, чтобы помочь солдатам, и сражались изо всех сил.

Но они не знали приказов, которые лейтенант Геррас привык отдавать своим солдатам, и они еще не умели сражаться вместе.

Рева сделала еще рывок, но железный кнут хлестнул ее по крыльям, и она взревела от боли. Она падала, обнаженная и в человеческом обличье, и с хрипом рухнула на землю. Она видела, как улези пробираются к ней сквозь солдат и оборотней, и знала, что у нее нет времени думать о боли, как и предупреждал лейтенант Геррас.

Она в спешке изменила облик и снова прыгнула в воздух, разъяренная тем, что улези навредит другим, чтобы добраться до нее. В ней не было ничего, кроме ярости. Как она могла надеяться победить улези, которые тренировались вместе и были созданы с единственной целью уничтожить ее?

Она зарычала в ярости на улези…

И была потрясена, услышав ответный рев. Она повернулась в воздухе, надежда была острая, как и страх в ее груди, как раз вовремя, чтобы увидеть, как серебряный дракон бросается на улези с сапфировым пламенем, вырывающимся из его пасти, и два зелено-голубых дракона летят следом.












































11

Карлия


Когда они услышали рев Ревы, все трое инстинктивно поняли, что это было. Они летели уже несколько недель, сначала над пустынями и равнинами Зантоса. В лунном свете пейзаж был окутан синими и белыми тонами, неподвижными и совершенно чуждыми для глаз Карлии.

Они обогнули Золотой Порт, хотя Ато был разочарован тем, что не увидел его. Но при таком количестве торговцев они не осмеливались приближаться. В те ночи они летели еще осторожнее, приземляясь задолго до рассвета и находя места, где можно было спрятаться, в стороне от дороги. Когда бы они ни приземлялись, они изо всех сил старались не потревожить растения, чтобы не оставить следов, которые улези могли бы найти.

На обратном пути их полет над морем был легче, возможно, из-за ветра, потому что они возвращались домой, или — Карлии нравилось думать — потому что они становились сильнее. Им никогда не разрешалось отходить далеко от пещер их семей, и Карлия испытывала неистовую радость от возможности летать так далеко, как только могла.

Как и в Зантосе, они летели извилистым путем, который должен был вести их по почти необитаемым землям, к северу от главных дорог вдоль эсталанского побережья. Меньше всего они ожидали услышать рев дракона, а уж тем более Ревы.

Карлия и Сэм двигались в унисон, поворачивая, глядя на горизонт, и Ато пролетел над ними.

Кто этот дракон? Она друг?

Это Рева, — сказал ему Сэм.

Я думал, она в Реялоне.

Мы тоже, — ответила Карлия. Потребовалось усилие, чтобы подобрать слова, когда ее мысли были так заняты тем, где находилась Рева. — Я не знаю, почему она здесь.

Ветром донесся до них запах улези, едкий и горький. Улези пахли ненавистью, и Карлия зарычала. Даже Ато почувствовал это, потому что она видела, как он сжался над ней, когда до него дошел запах. Прежде чем они успели придумать какой-либо план, он сильно взмахнул крыльями, чтобы опередить их, и устремился к земле в поисках добычи.

Ато! — крикнула Карлия. Но он улетел. Она обменялась обеспокоенным взглядом с Сэмом, захлопали крыльями так сильно, как только могли.

Замок был низким и приземистым, так что они не видели его, пока не оказались почти на нем. Ато, его крылья почти скользили по верхушкам деревьев, внезапно снова спикировал, и Карлия с Сэмом помчались за ним. Они рассказали ему все, что знали об улези, но он вел себя опрометчиво. Помнил ли он, что ему говорили о кнутах с железными шипами?

Они услышали его рев и увидели сапфировое пламя, когда ринулись, чтобы присоединиться к нему, а затем, ясно как день, появилась Рева. Она повалила одного из улези на землю челюстями и держала его, пламя Ато превратило его в угли. Его крик был вызывающим. Даже в момент смерти, в агонии, он не отпустил ненависть к драконам.

Но были и другие улези, наступавшие на Реву и Ато. Карлия пролетела вокруг их голов, описав тесный круг, и поняла, что ей некуда стрелять, не причинив вреда раненым солдатам на земле.

Что-то изменилось. Солдаты Луки не просто защищали Реву, они помогали десяткам менти. Были волки, маги огня и воды. Карлия не могла дышать огнем сверху, не причиняя вреда другим. Она приземлилась, и ей тут же пришлось пригнуться, чтобы избежать столкновения с Сэмом, который пролетел над головой, схватил улези и швырнул его во внутреннюю стену двора.

Удар сломал бы человека, но улези были больше, чем люди. Противник Сэма подтянулся и посмотрел на Сэма с крайней ненавистью. Он зашипел и шагнул к Сэму, полный решимости убить дракона.

Карлия хотела помочь, но укус плети на ее коже отвлек ее. Ее облик замерцал, и она ненадолго упала на землю, прежде чем снова изменить облик. Когда она развернулась, она едва не ударила по нескольким раненым солдатам.

Она боялась, что у улези было явное преимущество. Они могли столкнуться со многими противниками, но они знали, как сражаться вместе, и они знали, как использовать имеющееся в их распоряжении оружие. Мало того, им было все равно, кто встанет у них на пути. Они убили бы любого, если бы это означало, что они смогут добраться до драконов. А драконам мешали их раненые союзники и тот факт, что они раньше не сражались вместе.

Когда один из улези двинулся на Карлию с кнутом наизготовку, во двор позади него выскочила фигура. На глазах у Карлии Карина превратилась в улези. Она закричала, и улези повернулся.

Это не было убедительной маскировкой для кого-то с обонянием улези, но Карлия сразу поняла, что все, что Карина хотела сделать, это на мгновение отвлечь улези. Шея Карлии устремилась вперед, и она щелкнула челюстями вокруг головы улези. Его кровь брызнула на лицо и тело Карины, и девушка снова изменила облик, потрясение прервало ее усилия. Она почти позеленела от ужаса и снова побежала к краю двора.

Карлия не могла найти время, чтобы утешить ее. Вместо этого она оценила ситуацию, чтобы понять, где она нужнее всего. Сэм боролся с одним из улези, и Рева и Ато, похоже, нашли способ работать вместе, удерживая нескольких улези в плену в углу двора, кусая и сжигая их одного за другим.

Но на противоположной стороне двора солдаты изо всех сил пытались удержать двух улези, разлученных со своими товарищами. Хотя их было всего двое, их быстрые рефлексы и острые когти означали, что солдаты не знали, как с ними сражаться, и улези в полной мере использовали свое замешательство, часто прорываясь к менти, которых солдаты пытались защитить.

Оборотни, ко мне! — Карлия не была уверена, что это сработает, но ей хотелось попробовать — и, к ее удовольствию, некоторые из них подняли головы, будто ища звук, которого не могли услышать.

Она попробовала что-то немного другое, дав им образ улези и вложив намерение убить их в разум других оборотней. Когда они начали бежать, она знала, что у нее есть союзники.

Она резко взлетела и рухнула на улези, пока они сражались. Она взмахнула крыльями, и солдаты разбежались, их быстро заменили оборотни, которые, вдохновленные Ревой и Ато, начали разрывать улези между собой. Когда последний вырвался из окровавленной пасти пантеры, Карлия направила на него струю пламени и была рада видеть, как он бесшумно падает в пыль.

Остальная часть двора тоже внезапно замолчала. Карлия быстро изменила облик и оделась, а затем побежала на помощь Реве, которая все еще была голой. Принесли халат, и Рева натянула его. Пантера превратилась в коренастую, сильную женщину, которая подошла к Карлии.

— Я благодарю вас за вашу помощь, — ее глаза сузились, остановились сначала на Карлии, а затем на Сэме. — Я так понимаю, это вы похитили Реву?

С болью Карлия вспомнила, что Рева путешествовала с другими сбежавшими менти, когда Сэм привел ее в пещеры. Она неохотно кивнула.

— Я рада, что она нашла вас, — тихо сказала она. — Я рада объяснить, почему мы сделали то, что сделали, но, возможно, это для другого раза.

Женщина, казалось, удовлетворилась объяснением Карлии на данный момент.

— Да. Ваша помощь сегодня была очень нужна. Возможно, вы можете помочь еще немного. Есть раненые, которым нужна помощь.

Карлия не теряла времени даром и вскоре приступила к работе, помогая солдатам. Вместе она и женщина несли раненых солдат и менти в лазарет. Слишком много тел осталось в грязи тренировочного двора, и потребовалось много походов, прежде чем Карлия набралась смелости, чтобы изучить их лица: шестеро солдат и одна женщина, которой, по предположению Карлии, было не больше двадцати. Ее светлые волосы были заплетены в косу, а на лице было странно умиротворенное выражение.

Она была так поглощена ужасом, что не слышала шагов Ревы.

— Они умерли, потому что я была здесь, — тихо сказала Рева. — Я отвела их туда, где, по моему мнению, было безопаснее, но я подвергла их опасности.

Карлия печально покачала головой.

— В этом нет твоей вины. Но что случилось, Рева? Почему ты здесь?

— Я объясню, — сказала Рева. — Но в тихом месте. Идите со мной. Ты и Сэм, — она слегка повысила голос. — Карина. Нам нужно посоветоваться с Сэмом и Карлией.

Карина оторвалась от мужчины с черными волосами и лейтенантским знаком на камзоле. Он сразу ушел, направившись в лазарет, но перед уходом бросил на Карлию и Сэма долгий взгляд.

Рева провела их в комнату в главной части замка. Когда они вошли, Карлия почувствовала странную тяжесть внутри себя. Рева криво улыбнулась, заметив замешательство Карлии.

— Мой муж был менти и решил никому об этом не говорить. Везде, куда он ходил, даже здесь, где он провел так мало времени, он вешал железо. На нем была железная цепь, а на обеденном столе и стуле были железные гвозди. Всё. Работать в этой комнате ужасно. Впрочем, это все, что у нас есть.

Карлия села на один из стульев. Она чувствовала волшебную тяжесть железа на себе. Ей хотелось оказаться где-нибудь еще.

Рева воспользовалась моментом, чтобы прийти в себя, а затем прямо сказала:

— После того, как вы ушли, Лука вступил в союз с улези.

— Что? — Сэм поднялся со стула. Увидев бледное лицо Ревы, он опустился, но дрожал от ярости. — Что на него нашло? Он точно знает, кто они и чего хотят. Он видел, что они сделали с этим Братом в Реялоне. Как он мог это сделать?

— Я знаю, — Рева вцепилась в подлокотники кресла.

На руках Ревы, откуда она несла раненых, засыхали пятна крови, а ее волосы и платье были запылены и помяты, но Карлия увидела в ее самообладании что-то твердое, как сталь.

— Поверьте, — продолжала Рева, — я много раз спрашивала себя, почему он пошел на такой риск. В конце концов, ответ всегда один. Он был в отчаянии, ему нужны были союзники, и хотя он принял формальные меры предосторожности, моя жизнь была ценой, которую он был готов заплатить, чтобы победить Стефана.

Карина встала и подошла к креслу Ревы. Она положила руку на плечо Ревы, и Рева сжала ее ладонь.

— Он послал тебя сюда? — спросила Карлия. — Со своими солдатами, чтобы защитить тебя?

— Нет, — Рева колебалась, поглядывая на дверь, ее глаза двигались быстро, будто она нервничала. Карина пробормотала ей что-то, чего Карлия не расслышала. Рева кивнула Карине и продолжила. — Мы с Кариной сбежали с помощью принцессы Серены, и я решила освободить менти из Садов Аниоса и привести их сюда для обучения, чтобы они могли сражаться против Стефана, если захотят. Конечно, никого не принуждают, но они здесь и в безопасности.

— Но тут солдаты, — возразила Карлия.

Рева нахмурилась.

— Мы подделали приказы, — призналась она. — Лука дал мне кольцо со своей печатью, а Серена сказала солдатам, которые первыми сопровождали нас, что они выполняли тайные приказы Луки.

Рот Карлии приоткрылся от шока. То, что говорила Рева, было изменой. Она использовала королевскую печать, чтобы приказывать его солдатам и его подданным, вопреки прямым приказам Луки.

Рева сложила руки на коленях с легкой улыбкой на губах.

— Мне нравится думать, что так поступил бы Лука, — сказала она. — Если бы ему не дали плохой совет те, кто не работает в его интересах. Я думаю, он не будет мешать. Я не приложила усилия, чтобы скрыть это. А поскольку лорд Тиниан вернулся в Зантос, он вряд ли потратит солдат на наше задержание.

— Тиниан уплыл? — Карлия нахмурилась.

— Да. Он поссорился с Лукой из-за… ну, это не имеет значения.

— А Лука вступил в союз с улези, — сказал Сэм. В его голосе звучал кипящий гнев.

— Да, — Рева посмотрела на свои сложенные руки.

— Солдаты… — Карлия покачала головой, поняв ответ на свой вопрос.

— Нет, — сказал Рева. — Они не знают.

Она медленно сглотнула, и Карина увидела тени под глазами Ревы. Ясно, что ни одно из этих решений не далось Реве легко.

Дверь распахнулась. Карлия вскочила на ноги вместе с Кариной и остальными. Лейтенант стоял там, сузив глаза и глядя на Реву и Карину.

— Ты обманула меня, — он поднял сжатый кулак, показывая сообщение в руке.

— Лейтенант Геррас, — Рева побледнела, но сохранила самообладание. — Насколько я понимаю, вы получили сообщение от принца Луки.

— Нет, — отрезал он и размахивал запиской. — Я получил срочное известие, что Стефан забрал Золотой Порт. Зная, что я запросил провизию для обучения дополнительных войск, начальники гарнизонов решили, что я должен знать, что обучение должно быть проведено со всей поспешностью.

— Золотой порт? — прошептала Рева. — Мы не… мы не видели его войск, потому что их здесь нет.

Лейтенанта Герраса это, похоже, не заботило.

— А когда я пришел сказать вам, — резко сказал он, — что я должен был услышать, кроме того, что вы меня обманули? — его взгляд метнулся к Карине, и Карлии показалось, что она увидела боль в выражении его лица, в изгибе его бровей. — Вы обе.

— Вы не будете привлечены к ответственности, — Рева привлекла его внимание, ее голос был четким и ровным. — Я возьму на себя ответственность, когда Лука узнает, что я сделала, и его сестра тоже скажет ему, что ни один из вас не виноват. Вы и ваши солдаты будете свободны от вины.

— Я так рад, — сказал лейтенант с сарказмом в голосе. — Как приятно знать, что женщины, которые солгали нам и использовали нас в своих целях, готовы признать это, когда придет время казни.

Рева покраснела, будто он ударил ее.

— Вы думаете, что то, что я сделала, было бессовестным, — сухо сказала она. — Но спросите себя, что бы вы сделали, лейтенант. Чудовища, напавшие на нас, улези, охотятся на драконов. Однажды они уже напали на меня, и Лука решил заключить с ними союз, пока я была еще во дворце. Я сбежала ради собственной безопасности. Я вернулась, чтобы помочь менти обеспечить их безопасность.

Лейтенант открыл рот, чтобы что-то сказать, но Рева подняла руку, останавливая его.

— Вас обманули, — сказала она. — И за это я прошу прощения. Вы предложили доброту под ложным предлогом, а теперь чувствуете себя глупо.

Он замолчал, его щеки вспыхнули противным красным румянцем. Карлия заметила, что он не смотрит на Карину, и что она тоже выглядит несчастной.

— Но вы предложили нам свою помощь, — тихо сказала Рева, — потому что знали, что такое обращение с менти несправедливо. Вы понимали, что для победы над Стефаном нам понадобятся менти в нашей армии. Вы сделали это свободно, в соответствии со своей моралью.

Он поднял голову.

— Приятно, по крайней мере, знать, что я не помогал и не подстрекал к перевороту.

Глаза Ревы расширились.

— Нет! Никогда.

— Никогда? — резко спросил Сэм. — Когда король вступает в союз с улези, ты говоришь «никогда»?

Рева бросила на него взгляд, говорящий, что его слова не приветствуются.

— Я сделала это, чтобы защитить Эсталу, — сказала она ему и лейтенанту Геррасу. — Не для того, чтобы свергнуть Луку. Менти помогут его солдатам в грядущей битве.

Геррас долго смотрел в пол.

— Ты говоришь прекрасные слова, — сказал он, наконец. — Красивые слова. Но пятеро моих людей мертвы из-за монстров, о существовании которых мы не знали и не следили — а вы знали, что они преследуют вас. Мои люди заплатили цену за вашу ложь, леди Авалон.

— Что вы бы сделали? — сказала Карина. Рева ничего не могла сказать.

— Я не знаю, — он покачал головой с грустью в голосе. — Не знаю, — повторил он и ушел, хлопнув за собой тяжелой дверью.

































12

Тиниан


Солдаты пришли за Тинианом, когда он читал сельскохозяйственные отчеты в своей комнате. Бог заботился о храмах и проявлениях благочестия, ненавидел любые проявления роскоши, но он не обращал ни малейшего внимания на другую сторону правления, и Тиниан начал получать извращенное удовольствие от внимания к мирским деталям, которые поддерживали бы Зантос в рабочем состоянии.

Когда прибыли солдаты, он медленно поднял взгляд от бумаг, отгоняя страх. Он не позволит им увидеть свой страх. Он с самого начала знал, что был лишь удобным пережитком. У него была информация, полезная Богу, которую он предлагал по крупицам, как можно более вводящим в заблуждение. Он сделал для Зантоса все, что мог, противостоя Богу единственным известным ему способом.

Но теперь, возможно, Бог решил, что Тиниан ему больше не нужен.

— Да? — он приподнял бровь и молился, чтобы ему удалось удержать дрожь в голосе. В конце концов, он был мужчиной и цивилизованным. Он не пошел бы на смерть, крича или умоляя. Он не стал бы позорить себя.

— Бог хочет вас видеть, — сказал один из солдат, скривив губы. Вот вам и попытки скрыть страх. Этот человек, казалось, злорадствовал.

— Ясно, — Тиниан аккуратно положил бумаги на стол и кашлянул. Он воспользовался моментом, чтобы убедиться, что стопки лежат ровно, оттягивая неизбежное. Наконец, один из солдат тяжело вздохнул.

Больше нечего было делать. У него не было ни жены, ни детей. Другой советник мог так же легко взять на себя заботу о деталях, которыми он занимался — действительно, сельскохозяйственные отчеты были работой лорда Нирро — и он обнаружил, что его не особенно заботит, куда уходит часть его богатства.

Тем не менее, было странно идти между стражами, когда они вели его мимо зала совета. Это показалось Тиниану сном. Ему казалось, что он парит.

Они спустились к входу во дворец, а затем пошли еще дальше, вниз по винтовым лестницам в подземелья. Ладони Тиниана были влажными. Он понимал желание бежать сейчас. Какое это имело значение, если он шел на смерть тихо? Лучше он устроит сцену, заставит их силой тащить его на виселицу.

Затем он услышал крики и издал жалкий стон. Звук эхом разносился по лестнице, и это было ужасно. Это не был звук животного — нет, он был хуже. Ужас и боль: вот что он услышал там внизу. Тот, кто кричал, знал, что грядущее будет таким же плохим, как и то, что уже произошло. Они знали, что их мучения не прекратятся еще долго.

Тиниан волочил ноги, изо всех сил пытаясь заставить себя двигаться вперед. Стражи, теряя терпение, схватили его под руки и потащили. Его ноги спотыкались и шаркали по каменному полу. Он так боялся.

Он прошел мимо камер, заполненных мужчинами, которых он узнал. Большинство из них были солдатами, которых он видел на тренировочном дворе во время обхода. Теперь они смотрели на него через железную решетку со страхом в глазах, но также с вызовом и гордостью. Они гордились тем, что противостоят Богу, даже несмотря на то, что крики одного из них эхом отдавались в их ушах. Тиниан заставил себя стоять на холодном каменном полу, стать немного выше.

Ужасный крик доносился из самой дальней камеры. Он высвободил руки из хватки стражей и отряхнулся, прошел последние несколько футов к этой камере. Разум возвращался сквозь туман паники. Он увидит это и не вздрогнет, сказал он себе.

Он подошел к камере, и любопытство заставило его заглянуть за решетку. То, что он увидел, заставило его содрогнуться, а желудок перевернулся, грозя вытолкать завтрак. В том, что осталось внутри камеры, едва можно было узнать человека. Кожа была содрана с плоти, на него смотрели два белых глазных яблока, яркость жизни угасала в них. Человек был жив, но едва. Когда Тиниан подошел, мужчина вздернул подбородок и всхлипнул. Узнал ли его этот человек?

Бог наблюдал, сцепив руки за спиной, как человек, прогуливающийся по саду. Миккел, как всегда, стоял рядом с ним. Оба лениво глядели на Тиниана, когда он появился в дверях камеры.

— Вы хотели меня видеть, владыка? — Тиниан заставил себя говорить ровно.

Бог рассмеялся.

— Видишь? — сказал он Миккелу. — Все так, как я сказал. Они не кусаются, эти зантиийцы. Он видит, как с его солдата сдирают кожу заживо, и остается вежливым.

Знакомая волна ненависти захлестнула Тиниана. Если бы только он ненавидел одного Бога, но нет. Точно так же он ненавидел себя. Это было почти больше, чем он мог вынести, улыбаясь, когда Лорд уничтожал Зантос по частям.

— Вы не видели, как они кусают, — с ненавистью пробормотал Миккел. — Но это есть. Разве план этого не показывает? Вы недостаточно серьезно относитесь к этому.

— Хватит, — сказал Бог тоном, не терпящим возражений. — Солдат здесь. Он расколется и заговорит, — Тиниану он сказал. — Этот солдат — предатель. Он замышляет против меня заговор с тех пор, как я ступил в Зантос. Я привел сюда всех его однополчан, и мы сказали ему, что, если он не заговорит, все они пострадают, — Бог подошел ближе к освежеванному человеку и наклонился к нему. — И он все еще непокорный.

Он звучал почти с уважением, но потом издал низкий саркастический смешок, от которого волосы на затылке Тиниана встали дыбом.

Тиниан сцепил руки за спиной, имитируя позу Бога. Он ждал, и когда Бог больше ничего не сказал, он просто сказал:

— Как Вы хотите, чтобы я помог, владыка? — ему ничего не хотелось, кроме как убежать, вдохнуть свежий воздух, в котором не было запаха горелой плоти. Но он знал, что не покинет это место, по крайней мере, пока. Может, никогда.

— Я хотел бы, чтобы ты убедил его заговорить, — Бог с отвращением отвернулся от солдата. — Просто нужно найти правильный рычаг, и любой человек сломается. Было бы целесообразнее — добрее, Тиниан, — если бы ты помог нам определить, что это может быть. Было бы потеряно гораздо меньше жизней.

Его тон был нежным, но Тиниан уловил в нем насмешку. Бог каким-то образом знал, что почтительность Тиниана не была вызвана истинной преданностью. Как бы хорошо Тиниан ни скрывал свою ненависть, Бог видел ее. Казалось, его одновременно забавляло то, что Тиниан был так сломлен, и в то же время это его злило.

Тиниан не мог понять, почему так должно быть. Когда он впервые встретил Стефана, он увидел человека, одержимого властью. Этому молодому человеку было мало дела до того, что о нем думают, — более того, он наслаждался бы послушной ненавистью как признаком своей силы.

Но Бог, казалось, смотрел на ненависть Тиниан с долей отцовской снисходительности… и видел в ней полнейшее предательство.

Тиниан на мгновение встретился взглядом с Богом, прежде чем пригнуться, чтобы изучить лицо солдата. Мужчина умоляюще смотрел в ответ. Он еще не предал восстание, но знал, что Бог будет продолжать издевательства, пока он не будет сломлен.

— Это был… только я, — его глаза встретились с глазами Тиниана. — Скажи ему, чтобы он поверил мне. Я хотел убить его. Никто из остальных не знал, — его голос сорвался от криков. — Им не нужно страдать.

— Он лжет, — с ненавистью сказал Бог. — Я чувствую это. Это не было заговором с целью моего убийства, как он утверждает. Он пытался создать сеть шпионов и солдат, чтобы свергнуть меня, возможно, с помощью принца Луки.

— Лука не принц, — прохрипел Миккел. — Он — менти. Он был отвергнут вашим отцом.

Лорд открыл рот, словно возражая, затем небрежно приподнял плечо.

— То, что сделал Давэд, не имеет большого значения. Все знают, что я законный правитель, называет себя Лука принцем или нет. Он мог бы называть себя великим императором, и это не имело бы значения, — обращаясь к Тиниану, он резко добавил. — Заставь его говорить.

Тиниан вздрогнул.

— Владыка, может, он сказал правду.

— Он врет, — Бог наклонился, чтобы прошипеть Тиниану в лицо. — Ты тоже в заговоре, Тиниан?

— Нет, владыка, — от ужаса у него кружилась голова. Насколько легко было бы Богу указать на какое-либо устройство советников и сказать, что они замышляли против него заговор? Никто бы не сомневался.

Тиниан почувствовал безнадежность происходящего и на мгновение опустил голову. Когда он поднял взгляд, в его глазах была мольба.

— Ты должен сказать правду, — сказал он солдату. — Ты замышлял против короны. Ты понимаешь серьезность этого?

От лица мужчины почти ничего не осталось, но Тиниан видел отвращение в его глазах.

— Мы — зантийцы, — выплюнул он. — Короны нет.

— Теперь есть, — Тиниан ненавидел каждое слово, сказанное им храбрецу. — Он правит здесь. Ты должен сказать ему правду. Только тогда ты можешь надеяться на прощение. Искупить вину.

— Мне не за что искупать! Я не сделал ничего плохого, — теперь мужчину трясло. — Он — мерзость. Почему ты помогаешь ему? Будь у тебя хоть капля приличия, ты бы помог мне! Вместо этого ты смотришь мне в глаза и говоришь мне предать их всех. Интересно, сможешь ли ты вынести свое эгоистичное лицо в зеркале. Ты можешь откусить без его разрешения? Можешь пописать, не посылая письма с любезной просьбой о разрешении? — слова были пропитаны ядом. — Ты — ничто. Ты никогда не служил нам. Если бы это было так, ты был бы здесь вместо меня. Ты здесь только для того, чтобы спасти свою шкуру и сохранить свои шелка, — он начал дико смеяться. — В конце концов, он придет за тобой. Ты увидишь.

Тиниан встал. Слова скользнули под его кожу, укололи каждую йоту гордости, которую он еще не приглушил. Он обнаружил, что хотел сжать руками шею мужчины и встряхнуть его. Но он не винил мужчину за его слова. Печаль распространилась по нему, холодная и одинокая, как страх.

— У него есть семья, — сказал он. Слова прозвучали некрасиво. — Дочь и жена. Они живут на улице Листьев, недалеко от порта.

— Нет! — солдат нащупал штаны Тиниана, его окровавленные руки оставили следы на ткани. — Сжалься! Они ничего об этом не знали! Ничего! Они невиновны, клянусь!

Тиниан отступил, на его лице появилось отвращение. Он вырвал ткань из рук мужчины и уставился на Бога. Что-то в нем сломалось, когда он увидел торжество, сверкающее за маской, но он не мог вернуться сейчас. Он лишь мрачно кивнул.

— Спасибо, — голос Бога был подобен шелку.

— Позвольте мне поговорить с солдатами, — предложил Тиниан. — Могут быть и другие.

Лорд обменялся взглядом с Миккелом, затем пожал плечами.

— Если хочешь.

Тиниан вышел в коридор между рядами камер.

— У Зантоса не было короля на протяжении многих поколений, — сказал он заключенным. — Возможно, вы думаете, что мир должен быть таким, что все зантийцы должны бороться против короны. Вы думаете, что любой зантиец должен хотеть шелка и золото, поэтому вам не нравятся изменения, которые вы видите. Да? Да, я вижу это в ваших глазах. Может, поэтому, когда вы слышите шепот о мятеже, вы закрываете рот и не рассказываете мне все, как следует. Вы говорите себе, что Бог, который пришел дать нам прощение в этой жизни, не должен лишать кого-либо роскоши, поэтому он должен вынести этот бунт, чтобы получить урок. Да, я вижу, что и в этом я был прав. Вы не вредите Богу. Вы причиняете боль народу Зантоса, который разрывается между прощением Бога и старыми обычаями. Вы не поддерживаете Бога, поэтому граждане в замешательстве. Они не знают, за кем следовать.

Солдаты молчали. Их угрюмые лица, полные ненависти, смотрели на него сквозь решетку. Многие смотрели на камни под ногами. Тиниан гадал, знали ли они, как горько звучали слова на его губах. Он бросил осторожный взгляд в сторону Бога и сразу понял по блеску в его глазах, что Бог знал, как Тиниан ненавидит говорить это.

— Откройте свои сердца, — сказал Тиниан, поворачиваясь к солдатам. Его голос сорвался, но он заставил себя говорить. — Позвольте себе быть прощенным. Изучайте новые способы. Владыка милостив. Он позволит вам учиться. Искупить, исцелиться.

Лишь молчание ответило ему.

— Начните с того, что скажете правду Владыке Света, — сказал Тиниан. Он хотел вонзить кинжал себе в сердце, чем говорить эти слова, но как-то продолжил. — Возможно, вы знаете и других, кто присоединился к этому мятежу. Назовите нам их имена. Начните еще раз завоевывать доверие Бога и свое место на Его небесах.

Он остановился и стал ждать. И снова его встретила тишина, на этот раз такая долгая, что он подумал, что потерпел неудачу. Что тогда с ним будет?

Затем один из мужчин шагнул вперед и прижал своего товарища к решетке.

— Он был частью этого, — грубо сказал он.

Другие начали спорить, ловя солдат, спрятавшихся в дальней части камеры, и толкая их вперед. Некоторые стояли в стороне, отвернув лица, но некоторые следовали указаниям Тиниана.

— Необычайно, — пробормотал Бог. — Тиниан, ты будешь моей правой рукой, если продолжишь этот путь, — у Тиниана возникло ощущение, что он подкалывал Миккела, не более того. Слова были пусты. — Ты можешь идти.

— Еще одно, владыка, если можно, — Тиниан расправил плечи. — Пожалуйста, умоляю вас, позвольте им начать искупление. Эти люди совершали ошибки, но у них есть семьи, которая переживают за них.

Бог улыбнулся.

— Они уже сделали свой первый шаг, да? Теперь я чувствую их любовь. Ты молодец, Тиниан. Теперь иди, — своим стражам он добавил. — И найдите семью на улице Листьев. Сейчас.

Освежеванный человек кричал от страха, когда Тиниан уходил.

Он прошел по лестнице наружу, минуя по две ступеньки за раз, и его стошнило на мозаичный пол. Люди Бога захихикали друг над другом и оставили его там, занятые своей миссией.

Тиниан долго стоял, глубоко дыша. Он сделал то, что должен был сделать, сказал он себе. Это было все.

Когда он, наконец, смог идти, он, шатаясь, пробрался в сады и пошел по тропинке, пока солдаты дремали на постах. В самом конце, у входа в город, он сел и смотрел, как патрулируют солдаты.

Затем он взял небольшой камень с одной из стен и достал клочок бумаги и палку древесного угля.

«Он считает, что искоренил восстание. Вскоре первые из его последователей среди солдат начнут завоевывать его доверие».

Он обернул бумагу вокруг камня и сбросил его с уступа, потом все поставил на место и проверил, чтобы никто не смотрел. Никто из солдат в саду ничего не заметил.

Освежеванный человек, его семья, несколько мятежников, принесенных в жертву в знак утоления гнева Бога, — они знали, какой может быть цена. Они согласились. С трудом завоеванные последователи, по несколько за раз, дадут ему то, что он хочет, а солдаты, теперь часть его личных стражей, станут новыми источниками информации для восстания.

Тиниан стиснул зубы. Все они должны играть свои роли, иначе все жертвы будут напрасными.

















































13

Лука


Пот струился по лбу Луки. В горле пересохло. Ему хотелось глотнуть воды, но в его покоях было только вино. Вино, корона, роскошная трапеза со специями и деликатесами. Он хотел хлеба и сыра или мяса, приготовленного на костре. Он бы даже съел простую пищу из риса и фиников. Мысль об обедах в лагере менти, по крайней мере, заставила его улыбнуться. Затем сила в его ладонях угасла. Прошло много времени, прежде чем он смог разглядеть дневной свет, выглядывающий из-за тяжелой занавеси.

— Еще раз, мой король, — голос Йозефа был, как всегда, медово-сладким.

Сегодня эта сладость не нравилась Луке. Он провел рукой по вспотевшему лбу.

— Я устал.

— Человек устал, — сказал Йозеф. — Король, спаситель Эсталы, упорствует.

— Просто отдых, — взмолился Лука. Пот капал ему в глаза, обжигая их, заставляя его моргать. — Где ткань? — он провел рукавом по лицу.

— Мой король, это прекрасный шелк.

— Я знаю, — отрезал Лука. — Если бы я носил хорошую, удобную одежду, это не было бы проблемой.

— Король не…

— Я не король! — взревел Лука.

Йозеф замолк, Лука прошел через комнату, чтобы раздвинуть шторы. Дневной свет, холодный и яркий, заставил его вздрогнуть после долгого пребывания во тьме с огнем, который был его единственным спутником. Кроме Йозефа. Лука никогда не был одинок, потому что Йозеф всегда был у его ног, как надоедливая тявкающая собака.

Он потер виски, пытаясь унять пульсацию в голове. Прошлой ночью он снова выпил слишком много вина, а сегодня ковырялся в еде, жаждал чего-нибудь попроще. Йозеф наполнял его бокал с вином, когда говорил о великой судьбе Луки и о том, как другие не ценят его, как нельзя доверять Тане…

Лука медленно повернулся, чтобы посмотреть на человека, который никогда не отходил от него.

— Что ты сказал мне прошлой ночью? — спросил Лука.

Настороженность пробежала по лицу Йозефа, как тень, преследуемая солнечным светом. Его привычная улыбка вернулась спустя мгновение.

— Мы говорили о многом прошлой ночью, мой король — принц Лука, приношу свои извинения. Вы говорили мне о необходимости большей силы. После того, как вы заснули, я пошел в свои покои и провел ночь, придумывая новые руны, чтобы вы могли их попробовать сегодня, — его пальцы, сверкающие кольцами, указали на круг рун на полу.

Лука долго молчал. Он подошел к кругу на полу и уставился на него, затем присел на корточки, морщась. Его мышцы болели. Они были не такими сильными, как когда он тренировался в тени горы Зин.

Конечно, это не будет битва, которую можно выиграть с помощью меча, но теперь он понял, что чувствовал себя там более достойным, более способным, чем когда-либо здесь. Там он видел потребность в том, кем он должен быть, и он стал этим.

Сейчас….

Лука повернулся к Йозефу и разглядывал его: кольца на пальцах, маслянистую улыбку на лице. Что пришло на ум, так это визит отца к его постели.

День был прекрасным. Ветер дул в окна, которые Серена открыла, когда приходила сюда ранее днем. Лука вспомнил, что она говорила с ним ласково, взбивая подушки и приподнимая его так, чтобы он мог видеть, как солнечные лучи танцуют на поверхности моря. Она пыталась запихать в него немного овсянки. Затем, как всегда пораженная его тихой безнадежностью, она пригладила его волосы, поцеловала в лоб и ушла.

Давэд был не из тех, кто легко сидел на месте. Ему удавалось делать это на заседаниях совета и на аудиенциях, но за закрытыми дверями он бродил бесконечно. В то утро он ходил взад-вперед перед открытыми окнами, и Лука понял, что его отец наблюдал за кем-то в саду.

Что побудило его вытащить свое худое тело из постели, он не знал, но, несмотря на теплый воздух, он завернулся в одеяло и подошел к отцу. Несколько хорошо одетых мужчин, украшенных драгоценностями и шелками, которых Лука никогда не видел, прогуливались в садах внизу.

— Кто они? — спросил он отца.

Лицо Давэда было каменным.

— Лорды, которые пришли ко двору, чтобы найти свое состояние.

Лука заметил, как мужчины держались, жестко и неправильно, как марионетки.

— Они ищут у меня аудиенции, — сказал его отец.

— Значит, ты должен их увидеть? — Лука был в замешательстве. Его отец всегда осознавал свой долг и часто говорил Луке, что здоровье нации можно измерить удовлетворенностью ее земель. — Возможно, у них есть опасения.

— Их беспокоит только то, — резко сказал Давэд, — что у них нет доступа к моему уху.

Лука хотел угодить королю, но не знал, что происходит и что хочет сказать его отец.

— Посмотри на них внимательно, — сказал Давэд. Он не успокоил Луку; это был не его путь. — Посмотри, как они смотрят, как ищут секреты, как всегда улыбаются. Ни один мужчина не улыбается всегда.

Лука изучал мужчин.

— Что ты в них замечаешь? — спросил Давэд.

— Они носят слишком много драгоценностей, — быстро сказал Лука.

Давэд резко рассмеялся, но похлопал Луку по худому плечу.

— Да. Эти люди, если их можно так назвать, погрязли в жадности. Они всегда хотят одного: большего. Они никогда не довольствуются тем, что имеют. Они хотят больше власти, больше богатства. Они пришли сюда, чтобы заслужить мою благосклонность.

— Как? — спросил Лука, широко раскрыв глаза.

— Рассказывая мне все, что заставит меня думать, что они мне нужны.

Лука оперся руками о подоконник и наклонился.

— Каждый год их новый урожай, — утомленно сказал Давэд. — И все больше и больше приходит ко двору все время. Иногда они простолюдины, иногда дворяне. Иногда таким человеком становится надежный друг, — там была старая печаль. — У короля всегда такие люди ломятся в дверь, как и у принца, Лука. Запомни это.

Лука кивнул, и отец еще раз сжал его плечо и ушел.

Лука любил моменты, когда отец приходил учить его. Эти моменты заставляли его думать, что Давэд, по крайней мере, верил, что он может выжить.

Теперь он вспомнил оценку своего отца.

— Ты не просто сказал мне то, что я хотел услышать, — сказал он Йозефу. Он посмотрел на кольца у своих ног. — Ты сказал мне, что ты единственный, кто может научить меня, так что ты мне понадобишься.

Когда Лука, наконец, оторвал взгляд от рун и встал перед своим наставником, он увидел, как страх пробежал по лицу Йозефа.

— Мой принц, только у вас есть сила победить Стефана. Я всего лишь проводник. Я знаю это.

— Нет, — Лука скривил губы. — Если бы ты хотел, чтобы я победил Стефана, если бы тебя это вообще заботило, ты бы настоял на том, чтобы я тренировался, как могу, с кем бы я ни был. Но тебе было все равно. Ты желал моей благосклонности больше, чем хотел служить. Эти руны, вкусная еда, вино. Ты пытался заставить меня думать, что я был благословлен выше всех друзей, которые у меня были, поэтому я прогнал их. Ты знал, что я боялся, что другие будут искать трон, и ты разжег эти страхи. Ты хотел, чтобы я положился на тебя и изолировал себя от других моих советников.

Йозеф начал пятиться.

— Мой король, если я оскорбил вас, пожалуйста, убейте меня. Я предпочел бы быть стертым с земли, чем…

— О, перестань, — это был голос отца, сорвавшийся с его губ, утомленный и резкий. — Я не собираюсь тебя убивать.

Йозеф осторожно остановился.

— Стража, — сказал Лука, повысив голос. Он не знал, откуда взялось это внезапное, странное спокойствие, но после недель страха и паранойи в этой комнате с рунами и уверенностью, что только Йозеф может ему помочь, Йозеф и его бесконечные тренировки…

Стражи вошли в комнату, и Йозеф попытался убежать. Он, должно быть, знал, что за этим последует, за хитрость, которая привела к поиску одобрения Луки любой ценой.

— Отведите его в подземелья, — сказал Лука.

— Что? — Йозеф боролся, в его глазах была паника. — Вы сказали, что не убьете меня!

— И я не буду, — ровно сказал Лука. — Но ты много знаешь об этом дворце и его работе, не говоря уже о наших планах против Стефана. Если я отпущу тебя, ты будешь искать его только для того, чтобы получить его благосклонность. Пока конфликт не закончится, ты будешь в тюрьме.

Он кивнул стражам, чтобы они утащили Йозефа. Он заметил по пылу, с которым они выполняли свои приказы, что они не были против этого. Все остальные заметили, что Йозеф был обманщиком? Неужели он узнал об этом последним?

Он грустно покачал головой и уже отворачивался от бывшего наставника, когда ему пришла в голову мысль.

— О, и еще кое-что, — сказал Лука.

— Да, ваше высочество? — спросил один из охранников.

— Принесите воды, — ответил Лука. — Кувшин воды, немного фруктов, немного хлеба.

Поскольку больше никаких уроков от Йозефа ему не предстояло, он чувствовал, что был полон возможностей. Он решил, что прервет свой пост хорошей, простой едой и искупается, а затем пойдет тренироваться с людьми, которые знали, как творить магию.

Ободренный, он пошел к своему платяному шкафу и выбрал простую тунику и брюки. С каждым действием он чувствовал, что выходит из тумана страха, окутывавшего его разум в течение нескольких недель. Он насвистывал себе под нос, подходя к окну и ожидая еды. Это была мелодия, которую Серена пела ему, и впервые за несколько недель он улыбался.

















14

Серена


Серена прошла через ворота крепости Несры, ее плащ развевался на ветру. Сегодня было уже жарко, поэтому она развязала плащ и накинула его на руку со вздохом облегчения, как только захлопнулись тяжелые двери.

Всю жизнь ей твердили, что принцесса должна быть прилично одета на публике, то есть скромно. Когда она выходила из дома, ее волосы часто были покрыты сеткой, и всегда с плащом на плечах, несмотря на жару.

К ее удивлению, все солдаты, казалось, перешептывались между собой, и прежде чем она успела даже спросить Говарда, что происходит, к ней подбежал паж.

— Ваше высочество, — он поклонился. — Король — я имею в виду принца Луку — хочет вас видеть.

Серена, нахмурившись, пошла за пажом, почувствовав новую атмосферу в Замке. Паники не было, что было хорошим признаком, и никто, казалось, не косился на нее украдкой. Что бы ни случилось, это было важно, но не опасно. Она просто не могла подумать, что это может быть.

Она глубоко вдохнула и сказала себе, что вздрагивала от теней. Лука не был Стефаном. В начале своего правления он был завален своими обязанностями, но с каждым днем ​​становился все более устойчивым и уверенным в себе, уже не подозревая всех вокруг в заговоре с целью занять его трон.

В покоях Луки она нашла его смотрящим в окна на сады. Он оглянулся на нее, но ничего не сказал, поэтому она подошла к нему. К ее удивлению, на каменных дорожках были следы ожогов, и казалось, что кто-то вылил гигантские ведра воды не только на дорожки, но и на многие растения.

— Что случилось? — спросила она его в ужасе.

— Мы с Таней сражались. Бились, — поспешно пояснил он, когда она выглядела встревоженной. — Может, подрались. Я не знаю.

— Лука? — она в замешательстве покачала головой. — Я не понимаю. Скажи мне, что ты в порядке.

— Вполне. Но я был дураком, Серена, — печально сказал он ей. — С тех пор, как я прибыл сюда, я был в противоречии с самим собой. Ты знаешь, почему я так долго был заперт здесь с Йозефом?

— Н-нет, — Серена проверила комнату, внезапно ожидая увидеть этого мага, Йозефа, притаившегося в углу. Ей не нравился этот мужчина, но она никогда не говорила об этом Луке. Из опыта она знала, что, когда лидер считает, что он зависит от кого-то или чего-то, его нельзя отговорить от этого убеждения словами.

Ее брат наблюдал за ней, все еще слегка улыбаясь. В руке у него был кубок с вином, но он был полным. Он не сделал ни глотка.

— Его здесь нет, — сказал ей Лука. — Я уволил его. Его держат под домашним арестом, не в застенках, но и без выхода. Он слишком много знает. Не думаю, что он менти, но на всякий случай в комнате полно железа.

— Что он делал? — Серена пыталась говорить нейтрально. То, что Лука запер Йозефа, могло быть как хорошим знаком, так и плохим. Беспокойство затрепетало в ее груди, и она снова твердо сказала себе, что Лука — не Стефан.

— Ничего нового, если ты об этом думаешь. Он не мог меня научить, ничему, чему не мог бы научить другой менти. Он был совсем не тем, за кого себя выдавал, — руки Луки сжали кубок. — Я так хотел поверить, Серена. Он пообещал сделать меня равным Стефану, чтобы я мог сражаться с ним один. Я подумал: «Что может быть благороднее, чем самому сражаться на войне? Ни один солдат не погибнет. Мой народ не пострадает».

— Это было королевское стремление, — ответила Серена, и в глубине души она знала, что Лука действовал из лучших побуждений.

— Это было не так, — сказал Лука. — Я должен был знать лучше, и я мог лишить нас всего. Сколько недель прошло, когда мы могли бы использовать наши силы?

Серена положила руку ему на плечо.

— Ты видел отчеты. Зантийцы не любят Стефана. Во всяком случае, несколько недель под его правлением заставили их жаждать спасителя.

Лука одарил ее горькой улыбкой.

— Отец был бы рад оказаться сейчас на моем месте, ворвавшись в Зантос в качестве спасителя и требуя вознаграждения. Ему нравилось побеждать. Ему нравилось пользоваться преимуществом и принимать трудные решения. Он говорил себе, что такова природа королевской власти. Но, по правде говоря, не было принципа, от которого он бы не отвернулся.

Серена была потрясена.

— Лука, ты же знаешь, что он был куда больше.

— Может быть, — он уставился на свое вино. — Он продал Реву, Серена. Он сделал бы то же самое с тобой или Каролиной в мгновение ока. Я думаю, ему нравились те моменты, когда он мог показать, насколько он прагматичен, насколько он был готов сделать выбор, который никто другой не хотел делать. Он оставил менти в живых, сказав, что они уничтожены. Их пытали, с ними обращались как с животными.

Серена сжала пальцы на подоконнике.

— Он так и не признал тебя, — сказал Лука. — Ты была бы лучшей наследницей, чем Стефан, не хуже Матиаса в управлении государством, и я думаю, Матиас даже предпочел бы, чтобы ты была его королевой, а он — твоим генералом. У него не было любви к войне, но и к интригам он был не склонен.

— Лука, ты…

— Я должен сказать это, — он перебил ее. — Серена, когда я занял трон, я думал, что должен быть либо таким же, как отец, либо его противоположностью. Потом был Тиниан, всегда на слуху, веривший, что кто-то из нас должен победить. Я не хотел, чтобы кто-то еще сражался за королевство. Я не хотел никого посылать на смерть. Я видел двор, как все борются за власть. Я боялся тебя и твоего влияния. Я думал, что брат Аксил хотел быть силой, стоящей за троном. Я был настолько поглощен страхами, что стал как отец. Я заключил менти в тюрьму, потому что сказал себе, что другого выхода нет. Я сдерживался, боясь принимать решения, которые мне нужно было принять в отношении Стефана, — он колебался. — И я слушал каждую корыстную ложь, которую говорил мне Йозеф. Я позволил себе стать параноиком, вступил в союз с монстрами. Тебе Рева сказала?

Серена колебалась.

— Нет нужды предавать ее доверие, — сказал Лука. — Я вижу, что она это сделала. Как ты вообще могла смотреть мне в глаза после этого?

— Всю свою жизнь я хотела показать отцу, что могу быть не хуже Матиаса, — ответила Серена. — Он никогда не слушал меня — отец, я имею в виду. Возможно, если бы Матиас не родился… но думать об этом бесполезно. Возможно, он не признал бы меня даже тогда. Я старался знать все, и у меня хорошо получалось заключать союзы, учиться использовать информацию. Но когда лорды пришли ко мне во время правления Стефана, умоляя меня спасти их, я не могла этого сделать. Ты прошел с ними, с мечом в руке, по улицам, когда я застыла от страха.

— Ты каждый день выходишь на улицу.

— В больницы. На помощь больным. Я могу поговорить с советником Зантоса и устроить свадьбу. Я могу очаровать лорда. Я могу найти решение конкретной проблемы. Но я не хочу носить корону. Решения, которых ты пытался избежать? Я тоже их боюсь.

Это правда, поняла она. С чувством, которое было одновременно величайшим облегчением и величайшей грустью, она увидела, что ее мечта стать королевой, стать наследницей своего отца не принесла бы ей радости. Больше всего она была счастлива, когда работала с Рафаэлем над остановкой чумы и когда давала советы Матиасу, а он претворял их в жизнь. Ей нравилось исследовать для него проблемы. Она была бы сильным голосом в его совете.

Но она никогда по-настоящему не хотела править. Лишь слепая вера отца в то, что ей нечего предложить, кроме возможности выйти замуж, приводила ее в ярость.

— Тогда у меня для тебя плохие новости, — Лука казался почти веселым.

Она прищурилась от его внезапного веселья, как только сестра могла смотреть на брата.

— Тебе придется какое-то время быть регентом, — объяснил он.

— О, — она выдохнула и толкнула его локтем в бок. — Не пугайте меня так. Я думала, что с тобой что-то не так!

— Прости, — он уклонился от еще одного локтя. — Ты будешь хорошим регентом. Ты знаешь это.

Она вовсе не была в этом уверена. С другой стороны…

— Лучше быть регентом, чем солдатом, конечно.

— Хм. Не для Золотого Порта, — он вздохнул. — Серена, нам нужны менти. Джеральдо может командовать ими, и он готов это сделать. Таня знает Золотой Порт. Она может помочь им взять город с минимальным кровопролитием. Мы можем легко добраться до дворца. Проблема в Стефане. Я — маг огня, и я могу причинить ему боль, но я не могу сражаться с ним в одиночку. Нам нужны драконы, Серена. Нам нужна Рева.

Серена вздохнула и посмотрела в окно на сад внизу. Она знала, что он мог видеть правду на ее лице — по крайней мере, часть правды. Он, должно быть, догадался, что Серена помогла Реве сбежать.

Она разработала свой план, чтобы не разглашать местонахождение Ревы, но этот план был разрушен два дня назад, когда прилетела птица-посланник. Теперь она знала, и ей нужно было решить, что ему сказать.

Лука ничего не сказал, когда она отошла от окна. Он подождал, пока она обхватит себя руками и обдумает вопрос.

— Позволь мне показать тебе кое-что, — наконец, сказал он ей. Он оставил свое вино на подоконнике и поманил ее к столу, где была придавлена и покрыта маркерами карта Золотого Порта. — Я проработал это со шпионом Тиниана, Джеральдо, и лордом Рокканом, прежде чем вызвал тебя.

— Что это за маркер? — Серена взяла осколок мутного стекла.

— Ах, — Лука улыбнулся. — Маг воды может вызвать туман, такой же, который позволил шпиону подплыть так близко к лодкам Тиниана, не видя их флагов. Это был просто шанс, но мы можем призвать его по желанию, и я намерен заставить нас это сделать. Мы договорились использовать несколько рыбацких лодок, которые доставят менти на позиции под покровом темноты и тумана. Солдаты последуют за ними, тоже скрытые. Менти воды у нас не так много, как хотелось бы, но мы справимся.

— А ты? — Серена искала золотую корону, но ее не было на карте.

Лука вздохнул.

— У нас было несколько забот: во-первых, убедиться, что солдаты Стефана учтены. Они фанатики, и они уже провели несколько казней. Мы должны иметь наших солдат на месте, чтобы предотвратить это в Золотом Порту. Во-вторых, мы знаем, что Стефан должен быть убит. Это означает, что менти должны достичь дворца в достаточном количестве, чтобы причинить ему вред, но его силы могут дать ему легко сбежать. В-третьих, и это связано — я хочу спасти Альберто, — он посмотрел на карту и сжал кулаки. — Лорд Роккан думает, что у него есть способ, и шпион думает, что это можно сделать, но с фанатиками и Стефаном это будет слишком. Если только у нас нет дракона.

Серена опустила лоб на руку. Что делать? Что признать?

— Я не прошу тебя говорить мне, где она, — сказал Лука и встретился с удивленным взглядом Серены. — Ей больше не придется меня видеть. Но она нужна нам, и, думаю, она заслуживает это знать. Ты не хуже меня знаешь, что Рева упорно боролась за Эсталу. Она не хотела бы отсутствовать в этой битве. Я дам тебе планы, чтобы передать ей, — его голос сорвался, и ему пришлось кашлянуть. — Я надеюсь, что ты будешь регентом еще какое-то время после моего возвращения, Серена, потому что я должен сражаться с улези. Я убью каждого из них голыми руками, если придется, чтобы избавить ее от опасности, которой я подверг ее.

Серена хотела верить ему. Она дрожала от того, как сильно ей хотелось верить.

— Почему? — спросила она. — Что изменилось, Лука? Ты делал заявления раньше. Почему… — Почему я должна доверять тебе сейчас?

Он не обиделся. Это был первый признак того, что что-то действительно изменилось. Он медленно подошел к своему стулу и сел, не сводя с нее глаз, тонкий золотой обруч на его голове был теперь величавым, как трон.

— Я решил, каким королем хочу быть, — сказал он ей. — Как бы недолго я ни носил корону. Ты будешь регентом, если я паду, королевой, если хочешь, или управляющей Альберто или Каролины, если нет. Но пока я жив, я обещаю тебе следующее: я позволю тем, кто желает служить Эстале, делать это. Я использую их таланты, чтобы сражаться с нашими врагами и сделать нас сильнее. Я прислушаюсь к словам моих советников, но не позволю им принимать решения за меня. Я не буду думать, что трудное решение — лучшее. Пока я правлю, никто не будет рабом, Серена. Ни в кандалах, ни в браке, ни проданный на службу в монашеские ордена, ни призванный для службы в моих армиях.

Он вздохнул, затем продолжил.

— Отец уже приказал бы армиям двигаться. У него были бы вооруженные мальчики из Реялона на кораблях. У менти не было бы выбора, сражаться или нет. Но я не отец. И не Матиас. Я не был рожден, чтобы возглавить атаку. Но я умею слушать, могу справедливо судить и могу привести их к победе. Если Стефан все еще будет жив в конце битвы, я сам убью его во имя справедливости. Все это я тебе обещаю.

В ее глазах стояли слезы, когда Серена сжала его руки. У нее не было слов, чтобы ответить, только облегчение, такое большое, что она думала, что может утонуть в нем. Она начала становиться на колени и рассмеялась, когда он покачал головой.

— Я могу привыкнуть к людям, стоящим передо мной на коленях, но не сегодня и не к моей родной сестре, — он с улыбкой покачал головой, потом посерьезнел и вытащил письмо. — Оправь это Реве, Серена. Пожалуйста.

Серена покачала головой. Она знала, что должна делать.

— Нет. Я напишу письмо. И ты его доставишь.




















15

Рева


Тренировки Ато были зрелищем для жителей замка Далур. Каждый день в полдень, когда солнце могло выжечь даже самых сильных воинов, всем остальным полагалось находиться в помещении, пока Рева, Сэм и Карлия обучали Ато дыханию огня и бою.

Но люди столпились вокруг, чтобы посмотреть. Драконы были из легенд, и даже если менти и солдаты не были поражены видом драконов, они смотрели с надеждой. Теперь у Эсталы было четыре дракона, чтобы спасти их от армии Стефана. И у менти, и у солдат была причина этому радоваться.

Сегодня, как и каждый день, двор был расчищен, но из дверей раздавался шепот, и время от времени появлялась и торопливо пропадала голова. На расчищенном пространстве Ато и Карлия осторожно кружили, а Рева и Сэм сидели на зубчатых стенах и наблюдали за происходящим.

Рева подвинулась. Ее форма дракона казалась ей настолько естественной, что было легко забыть о силе, которую она могла призвать. Буквально на прошлой неделе она разбила один из камней, и Ато своим хвостом снес башню. Учитывая, что Ато был новичком и нуждался в обучении, никто его не ругал.

Конечно, лейтенант Геррас ничего не сказал. Мало того, что замок принадлежал Реве по браку и, следовательно, она могла распоряжаться им как ей заблагорассудится, Геррас уже неделю ни с кем из них не разговаривал. Он заперся в своем кабинете, и что он делал, никто не знал. Солдат не появилось, и никто из его солдат не отступил. Они продолжали патрулирование и работу, как и прежде.

Рева поймала себя на том, что смотрит на башню, в которой находился кабинет Герраса. Потом слегка покачала головой и отвернулась. Она знала, что должна исправить ситуацию с Геррасом, но не знала, как это сделать. Поэтому она должна была сосредоточиться на обучении Ато.

Во дворе Карлия устала кружить и рванулась вперед, щелкнув зубами в сторону крыла Ато. Одним из сюрпризов, которые обнаружили и Рева, и Ато, был диапазон их шей. Сэм и Карлия, выросшие, используя свои силы, знали точное расстояние от хвоста до челюсти и могли хорошо определять расстояние, но для Ревы и Ато это потребовало большого количества проб и ошибок.

Ато уже не был таким беспомощным, как когда-то. Вместо того чтобы увернуться от атаки Карлии, он пошел перпендикулярно ее выпаду, его хвост хлестнул, чтобы попасть ей по лицу и шее. Она сомкнула челюсти, и кончик его хвоста хлестнул одновременно, заставив их обоих взреветь от боли.

— Осторожно, — взревел Сэм. — Жертвовать собой не нужно. Не принимайте удары, которые не нужно принимать.

Оба дракона проворчали, что соглашаются, и Рева улыбнулась. У Сэма был природный талант к тактике, и он был бесценен, когда Рева и Ато научились чувствовать себя более комфортно в своих драконьих формах. Учитывая то, что Ато был новичком, а Рева впервые изменилась в плену, они вряд ли были уверенными воинами, которыми им нужно было быть. Но у Сэма был хороший настрой на бой, и он гнал их вперед.

Между тем Карлия была терпелива, никогда не жаловалась на синяки или царапины, полученные на тренировках, всегда была готова пройти еще раунд, чтобы показать тактику или помочь своему противнику отточить новую технику.

Обычно либо Рева, либо Ато сражались против брата или сестры, пока другой новый дракон наблюдал. Это позволило брату или сестре объяснять используемую тактику и помогало новому дракону увидеть инстинктивные ошибки, которые они могли совершать, например, пытаясь использовать когти на кончиках крыльев в качестве оружия.

В то время как когти были острыми и злобно выглядящими, и человек, естественно, хотел бы использовать крылья в качестве оружия, перепонка крыльев была тонкой, и лучшая тактика заключалась в том, чтобы держать их вне досягаемости противника, используя их только в воздухе, когда можно было упасть на противника сверху.

Пока Рева и Сэм смотрели, Ато подпрыгнул в воздух и быстро набрал высоту. Такое ускорение и контроль были для него новыми, как и тактика; он предпочитал отступать и защищаться, а не атаковать. Подобное движение, которое требовало полной самоотдачи и последующей атаки, показывало, что он становился более опасным как дракон.

Карлия взмыла в воздух вслед за Ато. Он заставил ее сделать это. Дракон в воздухе был опаснее, чем на земле. Проблема заключалась в том, чтобы взлететь, обнажив относительно незащищенный живот и расправив тонкие крылья. Именно по этой причине Сэм заставил Ато и Реву тренироваться, чтобы они могли взлетать с силой, обучая их этой технике снова и снова, пока они почти не падали от усталости.

Теперь, когда два дракона были в воздухе, на улицу вышло больше людей. Они вытягивали шеи, чтобы посмотреть, менти и солдаты сбились в кучу. Рева улыбнулась этому зрелищу. Она никогда не думала, что увидит такое, когда ни одна группа не будет опасаться или недоверчиво относиться к другой. Однако Сэм осознавал опасность. Случайная искра драконьего огня или удар крыла могли сильно ранить человека. Он зарычал в дверях, и все скрылись из виду.

Он посмеялся над Ревой, и она тоже рассмеялась. Все знали, что Сэм на самом деле не злился, и он мог бы использовать человеческие слова в форме дракона, если бы захотел, но рев не оставлял места для сомнений, и было что-то бесспорно забавное в наблюдении за бегущими в укрытия людьми.

Над ними Карлия штопором направилась к Ато. Эта тактика удерживала ее спину и живот в непредсказуемом положении, из-за чего было рискованно падать на нее. Затем, как раз когда Ато все равно готовился упасть — рискованная тактика, которая, скорее всего, заставит ее отпрянуть, — она перевернулась на спину, обнажая живот, но и пуская в ход свои когти и хвост.

Застигнутый врасплох, Ато резко отклонился и ударил крыльями в воздухе. Он явно не придумал запасной план для своей атаки. Пока он завис в воздухе, Карлия выпрямилась и метнулась к нему, вращаясь при этом. Ее хвост хлестнул по лицу Ато прежде, чем он успел убраться с дороги.

Да ладно, — пробормотал Сэм только для ушей Ревы. — Бейся, Ато.

Ато не мог его слышать, но он многому научился с тех пор, как впервые встретил Сэма и Карлию. Даже рыча от боли из-за разбитого лица, он бросился вперед, чтобы поймать зубами Карлию. Карлии не удалось увернуться, и она закричала от боли, когда его зубы впились ей в бок. Она повернула голову, чтобы схватить его, заставив его неловко отпрянуть, и она воспользовалась полным преимуществом, чтобы броситься к нему.

Двое кувыркались в воздухе, стуча когтями, каждый пытался защитить свой живот, а также пробить защиту противника. Они взмахивали крыльями достаточно быстро, чтобы не падать камнями, но едва.

У самой земли они разошлись, и Ато тяжело приземлился, а Карлия улетела прочь. Ее выносливость по-прежнему превосходила его, и ему потребуется много времени, чтобы чувствовать себя в форме дракона так же комфортно, как она.

Сэм взревел, показывая, что бой окончен, и когда Карлия мягко приземлилась, Рева и Сэм присоединились к двум другим.

Хороший бой, — сказал им Сэм. — Ато, расскажи мне, что случилось.

Так он заставлял Реву и Ато узнать больше об их боях. Сэм всегда просил их рассказать о том, что произошло, и часто, произнося это вслух, они лучше понимали, где допустили ошибку.

Я уклонился от первой атаки Карлии, — сказал Ато. Он слегка задыхался. — Я атаковал ее своим хвостом, но ее зубы поймали его. В следующий раз я нападу на крыло или ее грудь.

Это риск, — сказал Сэм. — Ее зубы всегда будут рядом.

Я хочу, чтобы это сработало, — возразил Ато.

Сэм немного взревел.

Попробуй в свободное время, после того как Стефан будет побежден. Это слишком рискованно для настоящей битвы. Даже небольшие травмы складываются. Если больно и ты теряешь силу, ты наносишь вред своим союзникам.

Ато оскалился, но уступил.

Сэм кивнул, чтобы он продолжал.

Я поднялся в воздух, — сказал Ато.

Ты сделал это так, как должен был. Твоя скорость была очень хорошей, — Сэм упрекал их за небрежную технику, но он был готов похвалить, когда они сделали что-то хорошо.

Я поднялся, и Карлия последовала за мной. Она использовала защитную технику, которая, как я думал, затруднит атаку, поэтому я решил броситься на нее, чтобы выбить ее из спирали. Но она перевернулась, и я не знал, что делать.

О чем тебе это говорит? — спросил его Сэм.

Ато заерзал, явно смущенный.

У нее был план, а у меня нет.

Точно. Карлия, что ты собиралась делать, если бы Ато не упал?

Я собиралась продолжать подниматься, — сказала Карлия. — Я бы использовала свою выносливость и технику, чтобы подняться и заставить его следовать за мной.

Остальные три дракона кивнули.

И в конце, — сказал Ато, продолжая с того места, где он остановился, — мы сцепились, и когда мы спустились на землю, я слишком устал, чтобы снова взлетать. Так она выиграла, — он звучал измученным и разочарованным в равной мере.

Сэм решительно кивнул.

Хорошо. Хороший отчет. Ты знаешь, где ошибся. Карлия….

Я знаю, — сказала Карлия. Рева не могла понять, что имел в виду Сэм, но Карлия сразу поняла. — Я буду осторожна, — добавила она.

Сэм кивнул и прыгнул в воздух, чтобы вернуться к зубчатым стенам.

Еще раз, — крикнул он через плечо.

Я устал, — отозвался Ато.

Ты становишься сильнее с каждым днем, — ободряюще сказала Рева. — Как и все менти здесь. Ты устаешь, а на следующий день становишься сильнее. В тебе еще осталось немного сил. Используй все это.

Он кивнул, но одарил ее волчьей драконьей ухмылкой.

Если я упаду с неба, надеюсь, вы все не позволите мне слишком сильно удариться о землю.

Рева издала шипящий звук, похожий на смех дракона, и усмехнулась в ответ, прежде чем присоединиться к Сэму на зубчатой ​​стене.

Что ты хотел, чтобы Карлия сделала? — спросила она его с любопытством.

Она рискует, — сказал Сэм. — Она думает, что, поскольку Ато новичок, он не будет знать некоторых техник. Но она совершила ту же ошибку, что и он. Она открыла живот, что было рискованным шагом. Если бы он знал, как с этим справиться, это было бы плохо для нее. Я напоминал ей не делать это привычкой. Я сделал это один раз и получил серьезную травму.

О? — заинтересованно спросила Рева. Двое других кружили, Ато немного отставал.

Однажды около наших пещер свили гнездо гигантские орлы. Отец послал меня и Карлию разобраться с ними. Орлы меньше драконов, но они злобные и сражаются вместе. Пока я дрался с ними, я использовал технику, которую использовал при обучении. Отец предупреждал меня, что это слишком рискованно, но Карлия не могла с этим бороться, поэтому я сделал это привычкой. Вместе орлы легко справились с этим. Карлия освободила меня, но мы оба были ранены. Я усвоил урок.

Рева кивнула.

Они смотрели мгновение. Ато явно устал, но пытался использовать остатки своей силы. Несмотря на усилия, которые каждый день требовались, чтобы преодолеть точку истощения, он, как и все другие менти здесь, знал, что грядущая битва потребует всего, что у него есть, и даже больше. Он должен стать сильнее.

Как ты? — спросил Сэм у Ревы.

Она посмотрела на него с удивлением. Он отводил взгляд, чтобы не давить на нее.

Рева не хотела отвечать, но знала, что не должна бояться ответить на этот вопрос. Она почти бессознательно хлестнула хвостом, и в тот же момент с одной из ближайших сторожевых вышек раздался тревожный вопль.

Она повернула голову и сосредоточилась, чтобы использовать человеческий язык.

— Простите!

Слово вырвалось, как всегда из пасти дракона, низким рычанием. Солдаты улыбались и махали руками, но с немного испуганным выражением на лицах.

Сэм хихикнул, и это немного сняло напряжение. Рева тоже рассмеялась, ее бока тряслись в жарком летнем солнце.

При солнечном свете, со звуком собственного смеха в ушах, она смогла сказать правду:

Я чувствую, что скорблю по человеку, которого никогда не знала.

Слова были несовместимы со смехом, и Сэм сразу замолчал. Теперь он встретился с ней взглядом.

Я не ожидала, что Лука станет королем, — объяснила Рева. — Ты никогда не встречал Матиаса, но он был бы хорошим королем. Он хотел, чтобы все вокруг него поднимались и процветали. Он был добр. Он был хорошим воином, но боя не любил. Он был бы лучшим королем, чем Давэд.

Было трудно сдержать обиду в ее голосе. Давэд заставил менти скрыться, стал отцом Стефана и продал Реву на годы жестокого обращения со стороны ее мужа.

Сэм по-прежнему ничего не говорил. Во дворе раздался крик — Карлия и Ато закончили бой. Сэм проревел в ответ, чтобы сообщить им, что он и Рева скоро будут с ними, затем кивнул ей.

Когда я поняла, что Лука — король, я подумала о том добром мальчике, которого знала, и увидела, каким он может быть. Но я не видела его много лет, — Рева смотрела куда-то вдаль. — Его никогда не учили управлять советом или руководить в бою. Откуда он мог знать, как это сделать?

Сэм отвернулся.

И что он сделал вместо этого… — дракон всегда говорил разумом, и разум Ревы отшатывался от слов, которые она должна была сказать. Но она должна была их произнести, теперь она это видела. Она должна говорить правду вслух. Я никогда не смогу простить его, Сэм. Никогда. Я никогда не позволю себе забыть то, что он сделал.

Сэм бросил на нее короткий испытующий взгляд. Затем он сказал:

Знаешь, он все еще там. Мальчик, которого ты любила.

Рева удивленно встретила его взгляд.

Он превратился в человека и оделся, отводя глаза, когда Рева сделала то же самое. Когда они оба оделись, он вскочил, сел на камни и подождал, пока она взберется. Она обвила руками колени и смотрела на деревья за замком Далур. Лес здесь был прекрасен. Вид тесно связанных деревьев и извилистых тропинок помогал ей отогнать горе.

— Я не хотел, чтобы он мне нравился, — сказал Сэм. Рядом раздались крики, и он оглянулся на дорогу. Он смотрел на мгновение, прежде чем обернуться. — Я думаю, ты знаешь почему, Рева.

Рева чувствовала, как горят ее щеки.

— Он умен, — сказал Сэм. — Он еще мальчик. И все. Когда он станет мужчиной, когда возьмет на себя ответственность за свои решения, когда решит, каким лидером он хочет быть, и пойдет по этому пути, а не скажет себе, что у него нет выбора, тогда он станет настоящим королем. Те, для кого это дается легко? Они борются, когда времена становятся трудными. Тем не менее, те, кому приходится бороться, чтобы сделать что-то из этого, — это те, кто тебе нужен в трудные времена.

Рева вздохнула и обдумывала слова Сэма, когда двор начал заполняться солдатами. Она прищурилась, пытаясь понять, не угрожает ли им еще одна атака. Похоже, никто из солдат не вооружался. Она даже увидела лейтенанта Герраса, наконец вышедшего из кабинета.

— Он должен принять решение в ближайшее время, — сказал Рева. Она отклонилась, чтобы солнечный свет осветил ее лицо. — Или мы все умрем. Сэм, что бы он ни делал в будущем, прошлое нельзя исправить.

— Я знаю, — тихо сказал Сэм.

— Я не знаю, смогу ли я простить его, — она пристально смотрела на него. Затем она горько рассмеялась. — Я не знаю, переживает ли он вообще.

— Переживает, — Сэм покачал головой и посмотрел на свои руки. Затем он наклонился и протянул руку, чтобы помочь ей слезть с камней. — И тебе придется принять решение в ближайшее время.

— Нам не нужно идти с армией, — сказал Рева. — Я думала об этом и считаю…

— Нет. Рева… — Сэм кивнул в сторону дороги. — Он здесь. Лука здесь.

Рева повернулась, и у нее сжалось горло.

По дороге шли две линии королевской гвардии. Вымпелы развевались на ветру, пока они ехали, и когда она осмотрела сцену более внимательно, то увидела, что лошади тяжело дышат и взмокли от пота.

А во главе колонны, такой же измученный и потрепанный, как и лошади, был Лука.



























16

Лука


Она была на зубчатых стенах. Лука сразу увидел ее, прежде чем она поняла, что он здесь. Ее темные волосы сияли на солнце, и он смотрел, как она повернулась и замерла. Ее глаза были прикованы к нему, к солдатам вокруг него. У него перехватило дыхание при виде ее, такой же прекрасной, как всегда.

Он нащупал на поясе свиток, который дала ему Серена. Большая часть его души желала, чтобы она сама послала известие. Когда он сказал ей, что выследит улези, это было серьезно. Он прекрасно понимал, что это может стоить ему жизни, но был полон решимости сделать это, даже если Рева больше никогда с ним не заговорит.

По правде говоря, он почти надеялся, что она никогда больше не заговорит с ним. Он не думал, что когда-нибудь сможет встретиться с ней лицом к лицу. Что он мог сказать? Они оба знали, что он сделал.

Лука знал, что замок Далур долгое время не использовался, и был удивлен, увидев, что он в хорошем состоянии. Кузница работала, он видел теплую золотисто-коричневую свежую солому в конюшнях, и ни одна из дверей не висела на петлях. Сквозь булыжники не росли сорняки.

Причина вскоре стала ясна. Мужчина с темными кудрявыми волосами стоял на коленях перед шеренгой солдат. Некоторые из освобожденных менти тоже встали на колени, и Лука подавил желание обыскать их ряды в поисках Ревы. Его сердце колотилось с тех пор, как он впервые увидел ее.

Лука спрыгнул с лошади. Он слегка споткнулся и почувствовал знакомый прилив обиды на то, что все его видели. Затем он издал усталый смешок. Он должен перестать верить, что все хотят, чтобы он потерпел неудачу. Он споткнулся, больше ничего.

— Боюсь, слишком долго в седле, — сказал он наблюдавшим за ним солдатам, и они усмехнулись, как люди, проделавшие то же самое. Они не думали о нем хуже из-за простого спотыкания, что бы ни думал Стефан, его отец или Йозеф. — Лейтенант Геррас, — позвал он человека во главе колонны.

— Ваше Величество, — лейтенант Геррас стоял, опустив глаза.

— Я благодарю вас и ваших солдат за работу здесь, — Лука протянул руку и обнял Герраса на глазах у собравшихся солдат. На ухо лейтенанту он сказал. — Я говорил с моей сестрой. Вам не нужно бояться возмездия, никому из вас.

Лейтенант Геррас колебался. Затем он осторожно сказал:

— Ваше Величество может не знать обо всех моих действиях. Даже когда я понял, что меня обманули…

— Принцесса Серена объяснила, — заверил его Лука.

Серена рассказала ему все о своем плане и о последовавших за этим неожиданных событиях. Рева и Карина сразу же отправились в Сады Аниоса и освободили пленных поддельными приказами, а затем привели менти в замок Далур для обучения. Там лейтенант Геррас делал все возможное, чтобы помочь им, пока они искали тактику, которую менти могли бы использовать в бою.

Затем лейтенант обнаружил обман и столкнулся с дилеммой. Он не верил, что заточение менти было справедливым или достойным решением короля. Руководя одним из рабочих лагерей, он переступил свои обязанности, заключив сестер в тюрьму и лишив их ответственности. Он не послал поисковую группу за Кариной, когда она ушла, надеясь, что она каким-то образом найдет способ освободить Сады. Он не хотел быть тюремщиком.

Однако он знал свой долг, и он знал, что когда начнется битва, менти необходимо будет участвовать в этом. После борьбы с совестью он написал все это и многое другое, но не Луке. Вместо этого он отправил письмо Серене, услышав ее имя, произнесенное Ревой. Он сказал, что если и когда она сочтет безопасным сообщить Луке об их местонахождении, она должна это сделать.

Теперь Лука кивнул лейтенанту Геррасу.

— Вы с честью служили моим подданным, лейтенант. Вы выполнили приказ, который я должен был отдать. Я надеюсь, что никогда больше не буду отдавать приказы, которым не может следовать человек с совестью.

Голос лейтенанта Герраса слегка повысился от удивления:

— Благодарю вас, ваше величество.

Лука решил не поправлять его титул. Он кивнул Геррасу и указал на деревянную платформу в углу.

— Будет ли это лучшим местом для обращения к менти и вашим солдатам?

— Я могу подготовить зал, — сказал Геррас.

— Нет нужды.

Лука пробирался сквозь толпу, останавливаясь, чтобы ответить на приветствия своих подданных. Это казалось странным, но в то же время правильным. Эти люди учились сражаться за него, и он обращался к ним как к своим подданным.

— Вы можете подняться, — сказал он им, когда достиг платформы. Его голос был недостаточно сильным, поэтому он кашлянул и повторил слова.

Солдаты и менти встали. Менти было так много, что у него закружилась голова от этого. Он никогда не видел так много в одном месте. По правде говоря, он никогда не думал, что их вообще так много.

Он наблюдал за толпой, понимая их силу и риск, на который он шел, будучи честным с ними. Но он был сыном Давэда, а не Давэдом.

— Я извиняюсь за ваше заключение, — сказал им Лука. — Мой отец несправедливо преследовал менти и столь же несправедливо заключал их в тюрьму. Я бы объяснил вам его действия, если бы мог, но сам их не понимаю. Я знаю только, что это было неправильно.

Он сглотнул и сделал глубокий вдох.

— Что я могу объяснить, к своему стыду, так это мои действия. Вы знаете, что произошло: я послал солдат, чтобы убедиться, что условия терпимы, и заставил вас работать над изготовлением лекарств для борьбы с чумой. Вас держали в цепях. Вы все еще были заключенными. Я, менти, отдал этот приказ.

Он сделал паузу. Теперь во дворе была гробовая тишина. Менти вспомнили о том, что сделал Лука, и о жестокой иронии.

— Вы думаешь, я приказал вас освободить, — сказал Лука. — Это неправда. Я хотел бы сказать, что понял свою ошибку и отдал приказ привести вас сюда, но я этого не сделал.

Лука наблюдал, как взгляды менти падали на его солдат.

— Сложите оружие, — обратился Лука к солдатам. Менти он сказал. — Вам ничего не угрожает. Вы больше никогда не попадете в тюрьму за свою магию. Магия — не преступление. Я, как и вы, был в ужасе, когда обнаружил свою магию. Когда она проснулась, она дорого обошлась. Я убежал из своего дома. Меня преследовал мой брат, и я сразился с ним и прогнал его. Но когда передо мной встал вопрос, что делать с Садами Аниоса, я не был настоящим королем. Вас должны были немедленно освободить.

Он чувствовал себя несчастным. Он вряд ли мог просить их следовать за ним после того, что он сделал, но он должен был это сделать. Эстала падет, если он этого не сделает.

— Через неделю, — сказал Лука, — моя армия переправится через море в Золотой Порт, где мой брат взял город и теперь снабжает свою армию провиантом. Мой брат, как вы можете знать или не знать, — оборотень-дракон. Моих собственных сил, — он поднял руку, на ладони которой играло пламя, — недостаточно, чтобы победить его. Я возьму с собой небольшую группу менти, тех, кто сражался со Стефаном в лагере зантийцев. Я пришел сюда сегодня с призывом, который я не имею права делать для себя, но имею все основания для того, чтобы сделать это как эсталанец. Пойдемте с нами. Помогите нам победить моего брата. Помогите нам победить Орден Понимания. А когда мы вернемся домой, помогите нам восстановить Эсталу. Помогите основать школы, которые будут обучать менти использовать свои силы. Мы провели много долгих лет, думая о менти как о наших врагах — да, даже о тех из нас, кто обнаружил, что мы менти. Это будет борьба за изменение. Не всегда будет легко сосуществовать. Но мы сделаем это. Я получил обещание от моей сестры, принцессы Серены, что если я погибну в битве, она не будет преследовать менти, когда займет трон. Я верю ей, потому что она была одной из тех, кто сражался, чтобы помочь вам. Я обещаю, что, что бы ни случилось, вы не будете в плену, за вами больше не будут охотиться.

Лука поднял руку.

— У вас день, чтобы решить, — сказал он. — Мы выезжаем утром. Я бы дал вам больше времени, если бы мог, но времени больше нет. Близится битва.

Он кивнул и ушел с помоста, только тогда позволил себе повернуться в сторону стен, где в последний раз видел Реву. Она стояла, замерев, наблюдая за ним. Лука взял письмо Серены и передал его одному из солдат.

— Не могли бы вы отнести это леди Авалон, пожалуйста?

Он кивнул один раз Реве, один раз Сэму, который стоял рядом с ней, а затем пошел к лейтенанту Геррасу, чтобы получить отчет о присутствовавших менти. Предстоит многое сделать, если завтра они уедут.

Ему потребовались все силы, чтобы не задаваться вопросом, будет Рева с ними или нет.


































17

Рева


— Леди Авалон, — солдат взбежал по лестнице, минуя по две ступеньки за шаг. Он казался раскрасневшимся и взволнованным, а не торопливым. — Его Величество велел принести это вам.

Казалось, Лука быстро покорил сердца после своего приезда.

— Спасибо, — сказала Рева. — Но мне не нужно это читать.

— Рева, — голос Сэма был тихим. Кивнув, он взял у солдата письмо и провел Реву по дорожке к одной из комнат стражи. — Можно нам немного уединения, пожалуйста?

Солдаты внутри бросили на них любопытный взгляд, но быстро покинули сторожку, и Сэм подвел Реву к одному из маленьких табуретов, поставленных вокруг жаровни.

— Ты должна прочитать это, — сказал он.

— Я не хочу, — она казалась непохожей на себя, угрюмой и упрямой, но не могла заставить себя протянуть руку и взять письмо. Она невольно усмехнулась. — И я хочу, чтобы ты знал, что мои родители были бы шокированы. Незамужняя женщина и мужчина просят побыть наедине.

— Сейчас не время придерживаться скучных старых правил, — Сэм с отвращением фыркнул и сам сломал печать.

— Что ты делаешь?

— Читаю письмо, — сказал он так, будто это должно быть очевидным. — Во-первых, это не от Луки. Это от его сестры.

— Что? Дай мне! — Рева выхватила письмо у него из рук.

— Теперь ты хочешь этого, — пошутил он, но не стал этого делать. Он сосредоточился на чем-то над головой Ревы и присвистнул. — Карина! Сюда.

Рива оглянулась и увидела приближающуюся Карину. Она улыбнулась, а затем перевела взгляд на письмо. Почерк Серены был плавным и изящным, именно то, что ожидалось от принцессы, воспитанной идеально.

Рева,

Ты, без сомнения, гадаешь, как Лука узнал, где ты находишься. Несколько дней назад мне написал лейтенант Геррас, сообщив о вашем местонахождении и попросив сообщить Луке, только если я буду уверена, что менти в безопасности.

Многое произошло с тех пор, как ты ушла. Стефан захватил Золотой порт и собирает армию для атаки. Это противостояние без четкого конца. И Стефан, и Лука владеют городами и крепостями. Когда дело дойдет до битвы, она будет упорной.

Лука готов идти в бой и не уверен, что вернется. Я бы успокоила его, но ему предстоит сразиться с драконом, и даже я знаю, что одержать победу над Стефаном будет непростой задачей. Если он добьется успеха, Лука попросил меня стать регентом, пока он сам выслеживает улези. Он полон решимости устранить угрозу тебе.

Рева положила письмо на колени. На мгновение ей показалось, что она не может дышать. Мысленным взором она могла видеть улези, лезущих по стенам, а за ними лежали безжизненные тела охранников. Когда она снова взяла письмо, бумага дрожала.

Я могла бы еще многое сказать, но лучше, чтобы ты услышала это от него. Он сказал, что тебе никогда больше не придется с ним разговаривать, если ты не хочешь, но я надеюсь, что ты будешь, и я надеюсь, что ты будешь сражаться за нас. Я сказала ему, где находятся менти, потому что Эстала нуждается в них сейчас, и я была уверена, что он больше не совершит той же ошибки. Он попросил меня послать за тобой.

Я не могу сделать твой выбор за тебя. Я знаю, что не имею права требовать от тебя чего-либо. Я только прошу. Стефан — чудовище, и я боюсь, что он сделает, если его не победить. Я надеюсь, мы еще увидимся. Эгоистично, я надеюсь, ты будешь сражаться вместе с моим братом. Наши союзники спасут нас в грядущей битве.

Серена

Рева трясущимися руками сложила письмо. Она увидела, что Сэм ушел, а Карина сидела на одном из других табуретов, сцепив пальцы на коленях. Когда Рева скомкала бумагу в руках, Карина слегка вздрогнула.

— Лейтенант написал Серене, где мы находимся, — сказала Рева. Об этом она могла говорить. Это было управляемо. — Не Луке. Он сохранил нашу тайну.

— А, — тихо сказала Карин. Она не выглядела удивленной, так что, возможно, Геррас сам сказал ей об этом.

В хижине молчали. Во дворе слышались крики и стук телег. Рева предположила, что они грузили провизию. Кто-нибудь из менти пойдет; она была в этом уверена. Даже после предательства Луки они знали, что Стефан хуже. Стефан убил бы их, если бы мог, и сделал бы это ужасно.

— Он сказал ей, что выследит улези после битвы, — сказала Рева. Она посмотрела на скомканное письмо и почувствовала, как слезы наворачиваются на ее глаза. — Он сказал, что оставит ее регентом и будет искать их. Он велел ей попросить меня вернуться и сразиться с ними и сказать, что я не обязана больше с ним разговаривать.

— А, — снова сказала Карина.

Рева бросила на нее жесткий взгляд.

Карина сжалась и беспомощно покачала головой.

— Что тут сказать?

— Ты могла бы сказать мне, что делать, — сказал Рева. Она едва могла думать из-за гнева и боли.

К ее удивлению, Карина расхохоталась. Рева видела, что она пыталась сдержаться и замаскировать это под кашель, но не вышло, и, в конце концов, Карина сдалась и откинула голову, плечи ее тряслись. Через мгновение она прижала руку к животу и вздохнула. Увидев раздражение Ревы, она покачала головой.

— О, Рева. Ты всегда знаешь, что должны делать все остальные. Но когда дело доходит до твоей жизни, ты бесполезна.

Реву это раздражало.

— Ты предлагаешь мне командовать людьми? Ладно, полагаю, я приказала солдатам. Но они солдаты. Они принимают приказы. Я не заставляла менти…

— Я не это имела в виду, Рева, — Карина протянула руку. — Помнишь, когда мы впервые встретились? Ты была так взбешена, когда сестры причинили боль одной из нас. Ты знала, что это неправильно. Ты была так убедительна, когда планировала нас вызволить. Ты знала, что мы умрем, если останемся. Ты принимала решения за всех нас в пути, и когда ты добралась до Реялона, держу пари, у тебя был сильный голос и в совете. Ты не стесняешься, Рева. Ты знаешь, что правильно, а что нет, и быстро составляешь план, если он не приходит к тебе сам.

Загрузка...