Корона графини Вревской

тебе хотел рассказать одну вещь? - Помню. - Так вот, я раскопал. Эта свидетельница подставная... - То есть, как это, ее не насиловали? - Насиловали, но не ты, а тот, кого милиция ищет, настоящий маньяк. - Ничего не пронимаю. - Я тоже. Я настоял, чтобы ее вызвали в прокуратуру и показал ей данные экспертизы, она расплакалась и рассказала следующее. После того как она избежала

смерти и попала в больницу, к ней пришли два парня и показали удостоверения ФСБ.

Они настаивали дать показания против тебя, уверяя ее, что ты и есть маньяк. Подсовывали твои фотографии, оговаривали какие на твое теле есть приметные места. Потом пригрозили, если она не скажет, то ее убьют... - И что прокуратура? - Заявила, что помимо ее, за тобой есть другие моменты, которые якобы уличают тебя в совершении преступления. Это то, что тебя видели в тех местах и в те предполагаемые дни, когда были убиты девочки. - Но это еще не повод для доказательства... - Правильно, поэтому тебя и перевели на доследование, чтобы их найти. - Кто же там так хочет меня погубить? - Не знаю, но похоже люди серьезные, раз подключили высших офицеров ФСБ. Ты на досуге вспомни, что ты там делал до того, как тебя схватили, кому ты перешел дорогу... - Долго будет еще доследование? - По нашим законам..., - Григорий Иванович развел руками, - это никто сказать не

может. После завтрака я дремал на своей койке, вдруг около меня очутился староста камеры. - Смертник, готовься. Сегодня выводят на продажу в ту часть тюрьмы "рабов". - Много за меня возьмете? - Долларов двести. - Не продешевили? - Нет, мы же знаем, что брачок им подсовываем, ты же там будешь кратковременно... Сам понимаешь, после доследования... того... - А те, богачи, могут от меня отказаться? - Это сразу же будет твоим концом. - Куда не кинь, всюду клин... - Грамотный ты я вижу. Со всех камер собралось человек пятнадцать, в основном молодые, симпатичные ребята. Несколько охранников ведут нас по бесконечным коридорам в западное крыло

тюрьмы. Перед большими решетчатыми дверями, тщательно обыскивают и по одному заталкивают за нее, там принимают два надзирателя мужчина и женщина. - Лицом к стенке, - приказывает мне женщина. - Фамилия? - Селиванов. - Статья? - Еще не знаю. Нахожусь на доследовании. - Что за чушь? Ладно проверим. Чего там еще нам подвесили? Руки, ноги целы? Чем-нибудь болеешь? - Нет, здоров. - Если обманул, удавим. Лучше, по хорошему, скажи сейчас... - Здоров. - Ладно. Повернись, ко мне лицом... Что за шрамчики на физиономии? - Плохая бритва попалась. - Лицом к стенке, так стоять. Вася, давай следующего. После проверок все группу ведут в... большой спортивный зал, заполненный спортивными тренажерами и снарядами. Там надзиратели выстраивают нас в линейку и

приказывают до пояса раздеться. Вскоре помещение стало заполняться народом, появились хорошо одетые мужчины и женщины. Они полукругом окружили нас, разглядывали и переговаривались. С пачкой папок появился майор и, положив их на стопку матов, сказал. - Уважаемые дамы и господа, проводим очередной аукцион, выделенных нашим исправительным заведением, лиц, для вашего личного пользования. Я буду называть:

сколько лет, какой рост, за что сидел, сколько осталось сидеть. Ваше дело выбирать. Стартовую цену дает тюрьма. Итак начнем, - майор берет верхнюю папку. - Григоров Олег, выйди из строя. Большой парень вышел на два шага из нашей шеренги. - 25 лет, рост - метр девяносто, сидит за ограбление, осталось два года. Первоначальная цена - двести долларов. Начали. В толпе покупателей переговариваются, старая грымза подняла руку. - Двести пятьдесят - Четыреста, - отреагировал черноволосый толстый южанин. - Четыреста пятьдесят..., - не сдается грымза. - Шестьсот. - Шестьсот пятьдесят. - Мари Ивановна, отдайте его мне, у вас же есть один, а у меня пока ни одного. Семьсот. - Не твое дело, Арсен. Семьсот пятьдесят. - Черт с вами... Майор считает. - Семьсот пятьдесят - раз, семьсот пятьдесят - два, семьсот пятьдесят - три. Продано. Мари Ивановна можете его взять. Иди к ней Григоров. Следующий, Попов Юрий. Григоров послушно плетется в сторону грымзы. Из строя вышел мой сосед. - 23 года, метр семьдесят восемь рост, попался на мошенничестве, осталось сидеть

год. Стартовая цена триста долларов. - Шестьсот, - сразу бросает цену южанин. Никто не реагирует. Майор начинает бубнить. - Шестьсот - раз, шестьсот -два, шестьсот - три. Продано. Попов идите к хозяину.

Следующий Селиванов Александр. Это меня. Я вышел из строя. - 27 лет, метр восемьдесят, статья... надо же черт возьми..., все в порядке господа, сидит за убийство и изнасилование молодых девочек. Срок бесконечен. Стартовая цена двести долларов. Меня с любопытством и удивлением рассматривает толпа покупателей. - Триста, - бросает фразу молодая женщина. - Пятьсот, - отвечает ей мордастый парень. - Шестьсот, - хрипло говорит старик. - Тысяча, - совсем молоденькая женщина лет 25 оглядывает толпу. Там зашумели. - Тысяча сто, - не сдается молодая женщина. - Тысяча пятьсот, - поднимает цену парень. - Две тысячи, - не уступает молодая. Толпа зашевелилась. Майор, потирает руки и говорит. - Две тысячи - раз, две тысячи - два... - Две тысячи сто, - женщина не хочет уступать. Парень уже молчит. - Три тысячи, - нагло смотрит на соперницу молодая. - Три тысячи сто. - Четыре тысячи, - вдруг сказал парень. - Четыре тысячи сто. - Десять тысяч, - вдруг захрипел старик Молодая возмущенно всплескивает руками. - Вас то кто просит вмешиваться? - Так тебе и надо, дрыгалка, - усмехается женщина, - проучите ее, шеф. - Шлюха. - А тебе завидно, мужика захотела купить, чтобы потешиться. Шишь тебе. Никто тебе здесь не позволит этого. Хоть миллион выкини. Раз сходка решила, лучше бери

Бориса, тогда у тебе все будет. - Вы... вы... все, подонки. Молодая выскочила из зала, другая женщина оглядывается на старика, тот, сжав г губы, кивает ей головой. Мордастый парень, который боролся за меня в сделке, тоже одобрительно чмокает губами. - Десять тысяч - раз, десять тысяч - два, десять тысяч - три. Продано. Топай к хозяину Селиванов. Я отрываюсь с места и иду к старику. - Встаньте за моей спиной, молодой человек, - хрипит он. Торги продолжаются. Вскоре шеренга заключенных редеет, последних двух не купили,

насытились, на этом все закончилось. Господа разбирают своих "рабов" и выводят в

коридор. - Иди за мной, - приказывает старик. Здесь другая жизнь. Я иду по коридорам, по которым шляются фигуры мужчин и женщин, двери камер без окошек, они глухие из дерева, часть их открыта. Редко мелькнет форма надзирателя. У одной из таких прочных дверей старик останавливается и стучит. - Можно войти. Мы входим сначала в прихожую, где уместились три двери, а затем в уютно прибранную комнату. Толстые железные прутья переплели окно. Хорошая деревянная кровать покрыта ярким покрывалом. В углу тумбочка с телевизором и видаком. У свободной стены стол, покрытый скатертью, и три стула. На одном сидит та самая молодая девушка и гневно смотрит на нас. - Что вам надо, Дмитрий Иванович? - Я пришел, чтобы извинится перед вами. - С чего бы это вдруг? - Вы бы не выиграли. Катерина Андреевна своего все равно бы добилась. Только со мной она не могла потягаться, поэтому сразу прекратила торги. Прошу вас, в знак примирения принять от меня подарок, вот этого молодого человека, которого вы хотели купить. - Но... я не могу. Это значит, я вам буду все время обязана... - Пустяки. Время над нами не властно и все обязанности пропадают в некуда. Кроме

того, я так много хорошего должен вашему отцу, что считаю, этот подарок сущим пустячком. - Лучше бы помогли выкупить меня, это был бы самый лучший подарок. - Не все сразу. Я уверен, вы не досидите своего срока, уйдете гораздо раньше, но

имейте терпение. Купить судей или следователей сущий пустяк, но вот купить общественность гораздо труднее. Подождите, все утихнет, забудется, поменяется власть, кое-где изменится обстановка, тогда и приведем все механизмы в действие. - А вы то, сами, Дмитрий Иванович? Что же вы от сюда не бежите? - Не могу. Меня ведь почти расстреляли, за бешенные деньги удалось получить пожизненное заключение. Пока и здесь хорошо. Я и от сюда руковожу своими конторами и людьми. Придет время, может быть и выйду наружу... - Скажите, Дмитрий Иванович, зачем все меня толкают в койку Борису? Почему в мою

жизнь еще и вмешивается сходка? - Не хочешь, не надо. Борька не мог тебя уломать, вот и решил, так сказать, надавить силой общественности. Но это еще не власть над тобой, я здесь власть и поэтому слушать будут меня. - Я поняла, Дмитрий Иванович. - Вот и умница. Бери, вот этого парня, делай с ним, что хочешь. Если хоть пальцем тронет тебя или скажет грубое слово, только скажи, он тут же испариться. - Спасибо. Старик уходит и женщина меня разглядывает. - Меня звать Галина Александровна, но это очень для тебя будет длинно, поэтому будешь обращаться ко мне просто, по-английски - мэм. Понял? - Да, мэм. - Прекрасно. В твои обязанности будут входить: убирать мою комнату, стирать мое белье и гладить его, приносить с кухни пищу и охранять меня от всяких Борь и другой швали. В нашем обществе всех называют нормальными именами, так как ты от туда.... Тебя как звать? - Сашей. - Сашей или Александром я тебя назвать не могу, всех зэков, обслуживающих нас, называют по кличке. Какая у тебя была кличка там, в тюрьме? - Смертник. - Смертник? Забавно. Мне нравиться. Там чего майор спотыкался на твоем деле. Это

правда, что ты насильник и убийца? - Так написано в моем деле. - Я тебя перевоспитаю. Ты будешь убивать только моих врагов. Есть еще вопросы? - Где я буду спать? - Для зэков, есть общие камеры. Это в коридоре, я тебе потом покажу. - Что мне сейчас делать? - Во первых, я тебя не могу видеть в этой идиотской форме. Мы сейчас вызовем мастера, пусть тебе сошьет костюм... Во вторых, пока мастер идет, вымой ванну и наполни ее теплой водой. Я хочу сегодня подготовится к вечеру. - Разве сегодня будет вечер, мэм. - У нас по субботам всегда вечера... Я и забыл, что сегодня суббота... Моя хозяйка сдергивает со стола выпирающую бугром салфетку, под ней телефон. Она набирает номер. - Машенька, привет... Видела, видела. Постой, сейчас скажу, закачаешься. Ко мне Димочка приходил и подарил того зэка, которого купил... за десять тысяч долларов. Он у меня в комнате... Да, да... Но я хочу его приодеть, пришли своего... этого мастера... Конечно нет... Хорошо... Я сейчас закажу... Приходи потом... Пока. Хозяйка набирает новый номер и долго ждет гудков. - Мама, это я... Все в порядке... Хочу тебя попросить сделать одно дело. Здесь я

приобрела слугу, мне его подарил Дмитрий Иванович, но нужно, чтобы он был не замухрышка, а нормально выглядел... Конечно, нужно утереть нос этой суке. Достань мне пожалуйста мужскую рубашку... э..., - она глядиит на меня критическим взглядом, - 45 размера и галстук... Это как хочешь... Да... да... Пока. Ты чего стоишь? - обрушивается моя хозяйка на меня, когда положила трубку на место. - Марш в ванну, вымой ее до блеска и наполни теплой водой. Ванна здесь же в прихожей. Пока я ее приводил в порядок, в дверь постучали. Не дожидаясь, пока я открою дверь, хозяйка пошла открывать сама. - Галочка, - слышен женский голос, - слава богу, что все обошлось. - Ты мастера привела? - Конечно, он за дверью. Эй ты, засранец, входи. Глухо стучит дверь. - А где твой...? - Моет ванну. Сейчас освободится и пусть его измерят. Проходи сюда. Я доканчиваю мытье и, включив теплую воду, вышел за дверь. Унылый худой парнишка

в джинсовых штанах и курточке стоял в прихожей. Я вошел в комнату. Моя хозяйка полулежала на кровати. У стола сидела та самая Мари Ивановна, которая первая торговала себе парня, она критически оглядывала меня. - Хороший мужик попался. Я бы с ним даже переспала. - Тебе своих охламонов не хватает? - Ой, уж этого добра сколько хочешь. Я здесь со многими встречалась. А в последнее время прилип этот слизняк, Колька - Ключ, все руки домогается, свадьбу

предлагает сыграть... - Ну и что? - Но я то знаю, выйдет он на свободу и все..., я уже не нужна. - Ты воды наполнил? - это уже вопрос хозяйки ко мне. - Наливается, мэм. - Прекрасно. Где там твой мастер? Эй... входи. Забитый парнишка входит в комнату. - Сними с него размеры, - палец Галины бродит по мне, - сошьешь хороший костюм. Машенька, с деньгами я с тобой рассчитаюсь. - Да уж ладно тебе. - Машенька, ты не уйдешь от сюда, пока я сполоснусь? Мне же еще надо одеваться к

вечеру, ты помоги потом. - Нет, нет, не уйду. - Очень хорошо, последи за этими... Хозяйка идет в ванну, Мария Ивановна поудобней усаживается и рассматривает нас, как скаковых лошадей. Парнишка измеряет мои параметры тела и заносит в книжечку. - Это правда, что тебе светила вышка? - вдруг задает мне вопрос она. - Да. - За что? - В деле занесено, как изнасилование и убийство. - Господи, неужто баб не мог найти. Без изнасилования, многие отдадутся, кто за деньги, кто за так. - Наверно не мог. Она встала подошла ко мне и стала руками щупать тело. - Худоват, но крепкий. Образованный небось? - Кончил институт. - А дети, жена? - Нет. - Ну и хорошо, переживать некому. Марина Ивановна возвращается на свой стул. Ее раб сделал замеры и теперь послушно ждет. - У тебя все? - спрашивает она его. - Да. - Тогда катись. Делай свое дело. Мы с ней остаемся вдвоем. - Честно говоря, я бы с тобой трахнулась, но Гальку мне не хочется заводить. - У вас что, можно здесь так свободно... - Конечно. Здесь спец зона. Старик купил всю охрану, все начальство, поэтому нам

и делают большие поблажки. Здесь 27 одиночных камер, как квартир, сидят только богатые люди, которые не могли отмазаться там в миру. Нас обслуживают около сорока заключенных, это и повара, слуги, портные, любовники наконец... - Сколько же здесь женщин? - 16. Это заслуга Старика, он сумел пробить здесь место для женщин. Из женских колоний перевели некоторых сюда, другие попали прямо с заседаний суда. - Можно вас спросить? А вас за что посадили? - Можно. Я не скрываю за что села. Для своего любовника подыскала мальчонкукиллера. Шлепнуть то он его шлепнул, но сам засыпался, меня, гад, и выдал. - Не смогли дать взятку? - Толку никакого. Против моих денег у родственников любовника их оказалось больше. Это они меня сюда и затолкали. - Но вы же сможете еще выкрутится. - Конечно, жду амнистии, а там Старик обещал протолкнуть мое дело. - А у Галины Александровны есть возможность отмазаться? - Думаю, здесь все сложнее. Ее один здесь, хмырь, добивается, вес в обществе имеет, гад, большой. Старик хоть и хорохорится, однако с ним справиться не может. Вот эта, скотина, Борек, и держит ее судьбу в своих руках. Самому лет пять сидеть, хочет, чтобы Галка также с ним сидела. Этот, Борек, под себя затянул все суды северного региона, его слушаются как бога. - Слушаются, слушаются, однако он здесь сидит. - Не всегда деньги - сила. Борека поймали там, за границей, в капиталистическом раю, и соответственно припаяли за денежные махинации и организацию преступных групп, десять лет, а потом вдруг отсиживаться послали сюда в Россию. Его пока не

могут помиловать, это же международный скандал. - Неужели моя хозяйка не может отдаться ему и получить, свободу. - Не может, - раздался голос сзади меня. Галина Александровна, закрученная в полотенце выше груди, появилась в комнате. - Смертник, иди-ка ты пока к себе, устраивайся на новом месте. Твоя камера 105. Я хотела тебе показать ее, но мне некогда. Через час приходи сюда... - Хорошо, мэм. В 105 камере дым коромыслом. Несколько заключенных на гладильных досках парят одежду или разглаживают разноцветные платья. Некоторые сидят или лежат на койках. Никто на меня не обратил внимание. - Здесь есть свободное место? - спросил я близ лежащего на койке паренька. - Ты новенький? - Да. - Лопата, ты все беспокоился, - кричит в комнату парень, - пришел... наверно тот, кто тебе нужен. - Давай его сюда. У окна на табуретке сидит щеголь, одетый в костюм слишком хорошего покроя. Я подошел к нему поближе. - Ты сейчас у кого находишься, у Старика? - Нет, он подарил меня Галине Александровне. - Вот так дела. Мой хозяин узнает, взбесится. - Пусть не бесится. Я на доследовании и возможно меня скоро опять попрут в камеру смертников. - Ого. Постой, постой, так ты не тот ли, хмырь, что насиловал девочек и убивал их? - Наверно тот. - Ха. Как же ты сюда попал? - Сходка, решила продать меня. - Вон оно как получилось, видно кто то тянет тебя за уши от смерти, можешь дальше не продолжать, остальное я уже знаю. Тебя купили за 10 тысяч долларов, самая высокая цена... - Где моя койка? - Вон она, третья по ряду. Та, что с пятном на одеяле. Ты устраивайся, а я пока побегу к своему хозяину, надо ему новости сообщить. Как тебя кличут или зовут? - Сашка - Смертник. - Сильная кликуха. Час я продремал на койке и опять вернулся к хозяйке. В комнате бедлам. Несколько платьев валяются на кровати и столе. Сама Галина Александровна в одних белых трусиках мечется по свободному пространству. - Где тебя черти носили? - вопит она, воинственно подбегая ко мне. Я не могу сказать ни слова, ее молодые груди завораживают меня и оторваться от них невозможно. Она догадалась о моем смятении и прикрыла грудь руками. - Вы мне сказали... час. А разве Мария Ивановна... - Эта, кукла бросила меня, убежала к себе готовится на вечер. Все меня бросили... - Давайте лучше без паники одеваться. Хотите я вам выберу платье и помогу его одеть? Она с интересом смотрит на меня. - Вы в этом что-нибудь понимаете? - Абсолютно ничего, но то что мне нравится, я на вас и натяну. - Одевайте. Я стараюсь на нее не смотреть, осматриваю платья и наконец останавливаюсь на нежно голубом. - Давайте это... - Но я... Впрочем, одевайте. Осторожно натягиваю на нее платье. Плотная ткань, неплохо выделила все выступающие части тела. Небольшое декольте подчеркнуло красоту груди. - Ну все, теперь можете идти. Она вертится перед зеркалом. - А как у меня прическа? - Никак. - Тебе не нравиться ? - Нет. - Что ты посоветуешь? - Собери волосы назад в виде кички. Она собирает волосы в пучок и натягивает на них черную резинку. - Действительно, вроде ничего. Ты пойдешь со мной и будешь меня охранять. - От кого? - От Борека и его компании. - Хорошо. Пошли. В небольшом зале магнитофон наяривает ритмичную музыку. Несколько богатых старух

и стариков чинно сидят на стульях вдоль стен. Среди трех или четырех пар, которые танцуют на центре площадки, там же мелькают несколько надзирательниц, приглашенных на танцы элитными заключенными. Их сразу отличишь по прекрасным костюмам или платьям. Когда мы вошли в зал, тот самый хлюст, в хорошем костюмчике, по кличке Лопата остановил меня. - Тебе сюда нельзя. - Пусть он постоит там, - капризно сказала Галина Александровна, указывая в дальний угол. - Хорошо, мэм. Иди туда, болван. Галину Александровну сразу же окружило несколько мужчин. Особенно выделялся тот парень с мощным затылком, который торговался за меня с женщинами. - Галочка, - услышал я его слова, - с чего бы это так Старик расщедрился, подарив тебе слугу. - Это охранник, Старик мне специально его выделил, чтобы грязные руки некоторых прилипал не касались меня... - Я сам, тому кто коснется тебя, руки, ноги повыдергиваю. Они удаляются, а я иду в указанный мне угол. Моя хозяйка обворожила всех. Ее без конца приглашают на танцы и, не успев побывать в одних руках, как тут же она попадает в другие. - Ты кто? Рядом со мной стоит надзирательница. Чуть полноватая, женщина лет 25-30 с усталым, но красивым лицом. - Заключенный. - Это я вижу. К кому приписан? - Вон к той, Галине Александровне. - Классная бабенка. Мужики на нее как мед липнут. - По моему все женщины здесь как мед. - Мед то мед, да видно он по вкусу разный бывает, один очень сладкий, а другой с

горчинкой. - Я бы вас отнес к сладкому меду. - Льстишь, стервец. Как звать то? - Александр, здесь еще известен как Сашка-Смертник. - Смертник..., - она оглядывает меня, - слыхала... Столько детей, ирод, загубил.

Так вот ты какой?... Не люблю таких. Почему здесь стоишь? - Охраняю свою хозяйку. Должен оторвать голову тому, кто ее захочет обидеть. - Если захотят, тебя не спросят... - Мне терять нечего... - Так, это уже интересно. Посмотрим, на что ты способен, Сашка- Смертник. Если посмотреть на то, как ведет себя твоя хозяйка и вон тот жирный боров, то чует мое сердце сегодня, тебя удавят. - А если нет. Она снисходительно оглядывает меня. - На нет и суда нет. Надзирательница отходит и вскоре, ближайший блистательно одетый зэк, пригласил ее на танец. Прошло больше часа. Неожиданно передо мной оказалась Галина. - Смертник, проводи меня в туалет. Что то мне сегодня Борек не нравится, как бы не затеял что... Я пробиваюсь с ней через зал и выхожу в почти пустой коридор. В конце его, перед

одиночным туалетом останавливаемся, на всякий случай открываю дверь и заглядываю

внутрь... никого. - Жди меня здесь, - говорит Галина. Она скрывается за дверью. Через минуту в коридоре появляются три человека. Одного из них узнаю, толстомордый Борек во главе шпаны шел ко мне. - Она там? - спрашивает он, кивая на дверь. - Там. - Отлично, выбейте дверь, ребята, - командует он своим засранцам. - Отставить, - это уже говорю я. - Катитесь-ка, говнюки, от сюда по добру - по здорову. Отчаяние придало мне храбрости. Все равно побьют или хлопнут, была не была. Борек усмехнулся. - Сделайте его, ребята. Один из ребят достает ножик и махнул его передо мной. Я отскочил почти к стенке.

Еще один замах, успеваю присесть и нож со свистом рассек воздух над головой. Тут

же выпрямляюсь и не глядя взмахиваю ногой. Попал во что то твердое. - Ой... парень согнулся от боли. Я рванул его за ворот и головой вогнал в косяк туалета. Нож вывалился, лицо сразу залила кровь. Отшвыриваю парня назад, на руки нападавших. Неторопливо подбираю нож. - Все, вам конец. Борек побледнел, второй парень, придерживающий изуродованного товарища, бросил его и попятился. Я сделал два шага к ним и вдруг этот парень побежал, Борек поспешно стал отходить за ним. - Мать вашу, вот вам. Я метнул нож, Борек ахнул и неуклюже развернувшись побежал в коридор. Вернулся к

туалету. На полу перед дверью хрюкал окровавленный бандит. Для верности два раза

врезал ему ногой в лицо, отдышался и постучал в дверь. - Галина Александровна, можете выходить. Дверь чуть приоткрылась. - Что тут было? - спросила она испуганным голосом. - Проба сил. Пытались меня пощупать. Она выходит и с уже не с ужасом, а любопытством смотрит на неподвижное тело под ногами. - Это же телохранитель Борека, Самсон. Господи, как ты его отделал. Он был один? - Нет. Борек был еще с кем то. Они убежали. - Вот это, да. Так их, Смертник. Пошли в зал. В зале музыки нет. Все присутствующие замолчали при виде нас. К хозяйке подошел Старик. - Галочка, с тобой все в порядке? - Да, Дмитрий Иванович. А чего так тихо, разве танцев не будет? - Твой охранник порезал Борека, он вон там в углу... Теперь и я обратил внимание на лежащего на полу человека, рядом несколько фигур хлопотали над ним. - Вызовите врача. - Уже послали. К нам подошла надзирательница, с которой я недавно разговаривал. - Дмитрий Иванович, вечер я должна закрыть. Всем внимание, - кричит она присутствующим, - разойтись по своим местам, сейчас будет перекличка. В зал вбегает надзиратель. - Вера, - обращается он к надзирательше, - там у туалета лежит изуродованный заключенный Самсонов, его срочно надо в больничку... Гул прошел среди находившихся в зале. Надзирательница поворачивается ко мне. - Ты оказался прав, тебе действительно терять нечего. Отведите его в карцер, кивает она на меня. - А ты, цыпочка, - это уже к моей хозяйке, - будешь сидеть в

своей комнате, пока я тебе не разрешу выходить. Вон отсюда. Все вон. Надзиратель хлопнул меня по плечу. - Пошли. Ну вот, опять карцер... Просидел я недолго, всего два дня. Галина Александровна в своей комнате встретила, как хорошо знакомого родственника. - Здравствуй, Смертник. Она обняла меня и тут же отстранилась. - Здравствуйте, мэм. - Садись, у меня чай остался, я тебя с печеньем угощу. Галина Александровна по хозяйски наливает мне стакан чая и подвигает сахар и печенье. - Что нового, мэм, я в карцере, ничего не слышал... - Борек и Самсон в больнице. У Самсона сотрясение мозга и выбита челюсть, Борека

выходили после операции... - Куда он был ранен? - Разве ты не видел, куда саданул его ножом? - В пылу драки не заметил. - Прямо в грудь, в правую часть, нож меж ребер прошел. - Что теперь со мной будет? - Ничего. Старик опять потратился, тебя выпустили из карцера, а мне разрешили выходить из комнаты. Знаешь, теперь я как королева. Ко мне вся шушера стала уважительно относится. Все как то поменяли отношение сразу. Даже Мария и та чуть

в ноги не кланяется. - Я рад за вас. - Да это все благодаря тебе. - Здесь надзирательница такая Вера..., она старшая над этим блоком? - Старшая, ее все боятся. Но Старика она уважает и в основном слушается его. А чего ты вдруг спросил? - Когда ты танцевала, Вера имела со мной беседу... - Ну и что? - Ничего. Поговорили обо мне и разошлись. Галина задумалась. - Странно, здесь ко мне приходил воспитатель блока, майор Колышкин и интересовался той дракой. Все пытался узнать, с кем ты до этой потасовки разговаривал. Я то не видела, что ты говорил с ней... - Ладно, черт с ними. - Тебе приготовили костюм, а мама прислала рубашку с галстуком. Посмотри. Она из под подушки достает пакет и протягивает мне. Разворачиваю ее и вижу синюю

рубашку и черный галстук. - Очень красиво, так и передай маме, что подошло. - Нет, ты одень. Снимаю куртку, майку и тут Галина подходит и прикасается ладошкой до груди. - Надо же какие густые волосы. - Полуобезьяна... - Я как то после того, как ты меня одел в платье, стала к тебе относится по другому. Мучительно хотелось иметь верного мужчину, за которого можно было спрятаться в этом ужасном мире. После того, как ты поколотил Борека и его компанию, поняла, что что-то нашла... - Тебя не пугает мое прошлое... - Не знаю, с одной стороны это страшно и в то же самое время, не верится. Страшно, что ты оказался садистом, насилующий детей, а с другой стороны не верится, что ты такой, нутром чувствую, что здесь что-то не так... - Правильно чувствуешь. Я на доследовании... - А потом... Все же расстреляют. - Может быть, а может быть и нет. И тут Галина обхватывает мою шею руками, прижимается и кладет голову на плечо. - Если с тобой будет все в порядке, побереги меня. В двери постучали. - Ой, - она отпрянула, - оденься. Я накинул свою куртку, так рубаху и не успел померить. Хозяйка пошла открывать двери. В комнату ворвалась Мария Ивановна. - Галка... А... Да здесь твой хранитель... Привет, Смертник. Она храбро протягивает ладошку. Я осторожно ее пожимаю. - Мой портной сшил тебе костюм... - Спасибо, мне только что подарили рубашку. Вот она. - Класс. Галка, мне надо с тобой поговорить... - Саша, - вдруг так непривычно назвала меня Галина Александровна, - иди к себе отдохни. Если надо я тебя позову. В 105 комнате все по прежнему, кто парит, кто отдыхает, пахнет паленым и еще какими то выделениями... Я подхожу к своей койке и вижу на подушке разложенный костюм. Сбрасываю его на тумбочку и заваливаюсь на одеяло. Кто то садится на соседнюю кровать - Смертник, привет. Это лощеный хлюст Борека - Лопата. - Привет. - Борис Петрович просил тебе передать, что он не имеет на тебя зла, считает себя

виноватым в этой истории. - Я принимаю его извинения. - И еще..., - хлюст мнется, - он хочет тебе ежемесячно вручать вознаграждения за

то, что ты обслуживаешь свою хозяйку. Я насторожился. - Теперь переведи точнее, что же все таки хочет твой хозяин? - Он хочет тебе платить... как бы, за информацию о Галине Александровне: с кем встречается, что говорит. - Передай Борису Петровичу, что возможно меня скоро отправят в камеру смертников, а теми деньгами, которые он мне предлагает, к сожалению, суд и прокуратуру не купить... - Значит отказываешься? - Неужели ты ничего не понял? - Хорошо, я передам ему твой ответ. Хлюст убирается. Меня трясет какой то паренек. - Это ты Смертник? - Я. - Старик просит зайти к нему. Желательно сейчас. - В каком он номере? - 88. - Иду. Старик не один, недалеко в кресле развалилась надзирательница Вера. - Охладился, забияка? - говорит Старик. - Мне кажется, я уже привык к этим приемам. Там, в камере смертников, почти каждый день сидел в карцере. - А тебе повезло, - это вступила в разговор Вера, - в тюрьме со вчерашнего дня начала работу расстрельная команда. Она в течении недели всех прикончит и опять исчезнет на год, так что у тебя теперь год в запасе. Я сразу же вспомнил дока, жаль, такой мужик... Южанина не жалко... омерзительный

тип. - Я не очень расстраиваюсь от этого сообщения. - Харахоришься, - ядовито говорит надзирательница, - а зря. Ладно, мне некогда ,

я пойду. Еще зайду к вам сегодня, Дмитрий Иванович. Вера лениво поднялась с кресла и пошла к двери. Мы дождались ее ухода. - Хочешь, я тебе помогу, - это обращается Старик, - я постараюсь похлопотать тебе не вышку, а пожизненное заключение. - В замен чего? - За жизнь Борека... - Нет. Такое условие меня не удовлетворит. За жизнь Борека, я хочу узнать, кто меня загнал в тюрьму, кому я переехал дорогу. - То есть, ты не хочешь пожизненного заключения, а хочешь узнать почему тебя затолкали в тюрьму? Но это же всем ясно... За дело, за маленьких девочек... - Может быть всем ясно, а мне - нет. - Постой. Не хочешь ли ты сказать, что тебя подставили? - Это я и хочу сказать. Почему думаете идет пересмотр дела? Потому что все оно написано вилами на воде. Последний свидетель отказался от своих показаний. Верховный суд уже не даст такому липовому делу ход. Старик задумчиво смотрит в окно. - Конечно, если это правда, то все может быть изменится и в лучшую сторону. Я приму твое условие. Борек мне поперек горла, а с молодыми всегда трудно ладить или тягаться. Взять хотя бы дело Галины, его недавно пересматривали. Борек опять

сунул свой нос и все застопорилось. Он мне пакостит во всем, за что я и хочу его

убрать... - Как вы будете решать мое дело? - Это просто. Найму хороших детективов, пусть покопаются. - А вы сумеете меня вытащить здесь..., если расправлюсь с Бореком. - Сумею. Не первый раз такие дела делает тюрьма. - Ну, я пойду. Сейчас обед. Надо Галине принести поесть. - Береги ее. Я привез на небольшой каталочке обед из кухни. Галина кивнула на стол. - Положи туда. - Кто то тебя расстроил? - Да эта, подруга..., сучка, а не подруга. Предложила мне за тебя 20 тысяч долларов. Ей видите ли надо убрать несколько неугодных человек. - Что, прямо здесь в блоке? - Прямо здесь. - А ты что? - Послала ее подальше, мы и разругались. - Ко мне приходил Лопата. - Это кто? - Слуга Борека. - А... Помню. Ну и что? - Предложил мир и деньги. - Ха... Это почему же так? - Он сообщил, его хозяин прощает мне удар ножом, говорит, что сам виноват, а деньги дает за то, чтобы я был его информатором. Передавал ему о тебе все. - Что же ты ответил? - Что деньги мне в камере смертников не потребуются. - И все? - Разве я сказал что то не так? - Ты правильно ответил. Только я не знаю, как он отреагирует на твой отказ. Борек, это скотина, верить ему нельзя. - Мы ему верить и не будем. - Ты еще не ел? - Нет. - Сейчас иди поешь, а в следующий раз, приноси сюда пищу не только мне, но и для

себя. - Хорошо. Две недели пролетели незаметно. Я втянулся в жизнь спец блока и думал, что обо мне забыли. Однако... За мной пришла надзирательница Вера, как раз в тот момент, когда мы с Галиной смотрели телевизор. - Смертник, собирайся. К тебе пришел адвокат. - Погодите, я переоденусь. - Зачем это вызывают? - встревожилась Галя. - Наверно, что-нибудь сообщит важное. Спешно бегу в 105 камеру, где переодеваю на себя зэковскую форму. Надзирательница ждет меня перед дверью. - Если твое дело, хана, - говорит она, - иди сразу к старику, может он тебя все же вытянет. - Хорошо. - Привет, Саша. - Здравствуйте, Григорий Иванович - Мне передали, что тебя перевели в новый блок. - Да, там жить намного легче, чем в камере смертников или общей тюрьме. Честно говоря, я вас заждался, прошло несколько недель, а от вас ни слуху, ни духу... Есть ли какие-нибудь новости? - Есть. Я за этим и пришел. Во первых, тебе надо подписать некоторые бумаги, я приготовил заявления... Во вторых, я добился, что твое дело все же пойдет в верховный суд и через две недели его будут пересматривать. - А как же прокуратура? Они же хотели провести доследование? - Милый мой, ты уже пересидел все нормы времени, я добился того, что больше продлять сроки твоей отсидки не будут. У следователей нет новых фактов, остались

только старые предположения... - Но меня следователи даже ни разу не вызывали... - Так и должно быть. Прицепится не к чему. Я думаю, что здесь получилось не так,

как им хотелось. Кто то очень желал, чтобы ты попал в тюрьму. Запугали свидетельницу, она дала против тебя показания и... тебя приговорили к смертной казни. Вторая инстанция тебе отказала, а эти, кто тебя загнал сюда, успокоились и видно, подумав, что с тобой уже разделались, забыли... Когда свидетельница отказалась от своих показаний и появился в районах нашего города опять все тот же маньяк, ты стал для всех милицейских и прокуратуры неудобен... - Значит меня могут освободить? - Могут. - Ура... - Не радуйся раньше времени. В любом случае надо хорошо подготовиться. Подписывай бумаги... И никому, о том, что слышал от меня, не говори. Я боюсь, что кто то из тюрьмы, может поспешить и разнести слух, о том что ты будешь жив и

тебя могут выпустить на волю. Тогда твой невидимый, но всесильный противник вдруг среагирует и... тебя кто-нибудь зарежет в тюрьме... - Но информация о том, что меня могут освободить, может выйти не из тюрьмы, а из

той же прокуратуры или органов МВД. Они могут предупредить того, кто меня загнал

сюда. - Могут, а могут и не предупредить. Суда то еще не было, они похоже сами еще на что то надеются. Я понимаю, все это очень слабые аргументы, но нам нужно выиграть во времени, в любом случае, нам все равно надо быть очень осторожными, даже незначительный выход информации наружу, может быть использован не в нашу пользу. - Ну что? - сразу же спросила меня Вера, когда вела обратно в блок. - Через две недели Верховный Суд. - Так... Есть на что надеяться? - Не знаю. Адвокат бьется за пожизненное... - Естественно... Топай, бедолага. Галя сразу бросилась ко мне. - Саша, что сказал адвокат? - Через две недели, меня вызывают в суд. Последняя инстанция. - Значит через две недели, тебя может здесь и не быть. - Может. - А как же я? Они же растерзают меня без тебя. - Старик тебя защитит. - Нет, он боится Борека, а того уже сегодня перевели из больнички сюда. Борек меня, после того случая, сомнет. - Не посмеет, я с ним поговорю. Она качает головой. - Это меня не спасет. - Я постараюсь тебе помочь. Лопата лежал на койке, когда я подсел к нему. - Чего тебе, Смертник? - Ты мне не можешь незаметно устроить встречу с Бореком. С глазу на глаз, так сказать, да так, чтобы ни одна муха не пронюхала. - Это нужно так срочно? - Да. Парень нехотя поднимается. - Ладно, сиди здесь, я схожу к шефу. Борек сидел в кресле, в махровом халате и курил сигарету. - Здорово, Смертник. - Привет, Борек. - Мне передали, что ты хочешь меня видеть и причем весьма срочно. С чего бы это?

Мое последнее предложение о деньгах, ты то ли отвалил, то ли согласился, я тогда

этот туманный ответ, так и не разобрал. Ясно одно, если ты получишь на всю катушку пожизненное, то по идее можешь остаться здесь и согласишься на меня работать, а если нет..., то и суда нет. Ты сейчас пришел по поводу этого? - Нет. Об этом мы еще с тобой поговорим. Через две недели Верховный Суд наконец то решит, что со мной делать, тогда и может состоятся разговор. А сейчас есть более серьезные вещи. Я хочу тебе предложить сделку. Из централки, мне переслали

весточку, что на тебя поступил заказ... - Врешь. - Нет. Одна женщина заказала тебя за свою дочь. - Вот, сучка. Я знаю, кто это. Действительно, это она может сделать, но я же ее в порошок сотру. - Не успеешь. Просто на тебя прут единым фронтом несколько фигур, весьма недовольные твоим поведением. Борек задумался. - А ты вообще то, от кого пришел? - Разве сейчас тебе обязательно знать, кто это? Меня просили переговорить с тобой и передать следующее. Ты по своим каналам добиваешься освобождение Гали и не только не тронешь ее пальцем, но и будешь оберегать. В замен, с тебя снимут заказ. Борек даже подпрыгнул на месте. - Кто это там такой умный? Не старый пень, случайно? - Я тебе уже сказал, таких умников несколько человек. Только фамилий, пожалуйста

от меня не жди. - Кто должен убить меня? Ты? - Нет. - Так. Раз должны убить меня, я должен догадаться, кто заказчик и это я уже вычислил. Ну и гадина. Честно говоря, я не пронял, на кого он ругнулся, но понял другое, что попал в струю. Внутренние интриги тюрьмы точно попали в колею моей лжи. - Так что ты решил? - Здесь все ясно. Хлопну я тебя, найдется другой, который уже договариваться со мной не будет. Придавили, сволочи. Даже если убрать эту мымру, то уже вся тюрьма

навалится и это конец. Я понял, что мымра это не мать Гали, а кто то другой... - Ладно, передай своим, я согласен, - расстроился Борек, - но... тебе я сейчас не доверяю, и знаешь почему, в этих засраных дебрях, тот кто убьет первым, тот останется жив. Я пожал плечами. - Когда ты освободишь Галю? - Через две недели. - У тебя две недели отсрочки. Если не сделаешь, первым покойником будешь ты. - Надо же, не хочет двоевластия, стерва. Смертник, я все понял. - Тогда, пока. Неделя прошла спокойно. Борек подчеркнуто вежливо обращается с Галей. Та даже удивляется. - Раньше он, шутку бросит или приставать начнет, а теперь как будь то после ранения сдвинулся по фазе, даже шарахается от меня, - жалуется она мне. - Так это хорошо или плохо? - Страшно. - А за что ты села в тюрьму? - За глупость. Села за руль с пьяной компанией и выехала на тротуар, как раз на автобусную остановку. Двоих на смерть, а еще двое в тяжелом состоянии оказались в больнице. - Взятку дать не могла? - Могла, а мама даже и давала, это и позволило уменьшить мне срок. Но... вспомню

заплаканные глаза родственников погибших, пустоту в глазах матерей и знаешь совесть мучила, по ночам не спала. Если бы меня оправдали, не могла бы я там... жить с таким грузом. - Но это же... страшно... Это идиотизм, со своей совестью или честью, попасть сюда, а здесь могут изнасиловать и убить... - Могут. Меня чуть не растерзали в женской тюрьме, но мамины деньги все же вытащили меня от туда. - А какой дали срок? - Семь лет. - Сколько отсидела? - Три года. - Что то изменилось, теперь то я вижу, как ты хочешь вырваться от сюда. - Ту идиллию о совести, съела тюрьма. Эти страдания, не для меня. Хоть я и сгубила людей, но видно так было уготовано судьбой. - Что то похожее я слышал от одного смертника, его звали Коля. Он все сваливал на своего ангела. - Его... расстреляли? - Нет, он повесился. - Садитесь, молодой человек. Старик вежливо показал мне рукой на стул. - Я думал вы забыли меня. - Нет, не забыл. Мало того, я сдержал свое обещание и самые лучшие детективы за две недели сумели мне найти того человека, который вас засадил в тюрьму. - Кто же это? - Прежде всего, наш уговор остался в силе? - Будет выполнен. - Хорошо. Это человек..., Коняев, заместитель губернатора вашего города, ему помогал ... полковник ФСБ Моисеев. - Коняев, заместитель губернатора? - Да, чему удивляетесь, молодой человек. Вы еще хорошо отделались, вас должны были прибить еще несколько лет назад, причем по моим данным, это пытались сделать два раза и оба неудачно. Я в шоке. Действительно на меня тогда перед поездкой в Смоленск один раз покушались, потом в самом городе, но в азарте погони за наследством дяди, перешел эти, как мне тогда казалось, эти незначительные факты. - Но за что? - Не догадываетесь? За статью. Вы своим материалом в газете многим переехали дорогу. Я сам сел и примерно подсчитал. Проект застройки берега залива стоил около трех миллиардов долларов, а вы... легли поперек. Денег не взяли, даже гибель жены на вас не повлияла, так что попугать некого, ваше убийство не удалось, кроме этого всколыхнули общественность, все это привело вас сюда. - Значит на Коняева работало ФСБ? - А что тут такого, все есть хотят, там в компании был не только полковник Моисеев из ФСБ, но и глава ростовской мафии по кличке Корявый, это они затеяли эту стройку, прибыли-то от нее гигантские. - Сволочи. - Теперь то хотите, чтобы я походатайствовал о вас? - После Верховного суда. - Интересно, если вы выйдете на свободу, будете мстить? - Буду. Разнесу всю эту мразь в клочья. - Как бы они не разнесли вас. - Уже не смогут, я стал не тот. Скажите мне, а строительство начали? - Да. Уже вокруг гостиницы, обстраивают ее контуром домов. - А дальше, до завода ничего не построили? - Пока нет. Все впереди. Вы не забыли, что должны сделать за мою информацию? - Не забыл. Я ушел от старика расстроенный. Этот, гад, пришел за мной ночью. Я проснулся от скрипа. Синяя лампа ночника высветила темную фигуру, которая за несколько кроватей от меня поднялась с койки. У нас все кровати скрипят и я каждый раз вздрагиваю и просыпаюсь, когда кто то хочет в туалет. Парень не пошел в сторону толчка, он осторожно двинулся в

мою сторону. Чувство опасности, принизало каждую клеточку кожи. Я тихонечко подтягиваю колени к животу. Вот фигура замерла между кроватями, подождала немного и тихо шагнула ко мне. Я выбросил ноги и почувствовал, что попал. Парень

вылетел в проход и грохнулся на стол, потом скатился на пол. Вскакиваю и набрасываю на него одеяло, начинаю лупить крутящееся передо мной тело ногами и руками. Проснулись сокамерники, кругом заскрипели койки. - Эй, что там? - раздались голоса. Я схватил этот барахтающийся под одеялом куль, приподнял и бросил на спинку чей то кровати. Теперь тип затих. - Включите свет. Ярко вспыхнули лампочки, я сдергиваю одеяло и вижу окровавленное лицо того парня, который бросил Борека при драке. Из складок одеяла на бетонный пол со звоном падает нож. - Лопата, Скиф, узнаете? - Ну что там? - завернувшись в одеяло подходит Лопата, пристально всматривается в лицо. - Вот, гнида, не довел до конца дело... - Да это..., этот придурок, Шапуня, - бормочет Скиф. Он в одной майке тоже подошел к нам. - Что с этим, идиотом, будем делать? - спрашиваю их. - Ничего, пусть валяется. Оклемается, завтра шеф ему шкуру снимет. - Нож возьмите. Скиф подбирает нож и идет к своей койке. Все начинают укладываться по своим местам. Кто то гасит свет. Утром, меня трясет Лопата. - Смертник, это ты его...? - Чего? Я с трудом открываю глаза. - Шапуня убит. Сразу пропал сон. Я выпрыгиваю в проход. На том же месте, что и ночью, лежит парень, что напал на меня ночью, но в груди его торчит нож. - Скиф, твоя работа? - Еще чего? - слышится голос с койки. - Нож то был у тебя? - Он у меня и остался, вот он, смотри. Действительно, в его руке нож, похожий на тот, что мы отобрали у этого типа ночью. - Ребята, - обращается к нам Лопата, - никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Смертник, ты тоже ночью с этой падалью, не дрался, все запомнили. Никто не просыпался, все было тихо. Сейчас наверняка будет шмон, все колющие и режущие

предметы спрятать. Ребята, там свободная койка. Сдерите с нее одела, отдайте Смертнику, а его - застелите там. Я сейчас пойду предупрежу надзирателей... Но уйти Лопата не смог. Двери камеры закрыты с той стороны. Несмотря на его стук

их никто не открыл. Два часа нас держали взаперти. Потом дверь открылась и вошла надзирательница Вера, еще двое мужиков надзирателей и майор-воспитатель. - Так, - громко сказала Вера, - всем тихо. Сейчас сюда придут следователи. Будут

вызывать по одному. Никуда не выходить. - У нас покойник в камере, - крикнул кто то. - Где покойник? - встрепенулась Вера. Мы расступились. Один из надзирателей подошел к трупу и посмотрел его зрачки и пощупал пульс. - Мертв. Вот вам и отгадка. - Всем на свои койки, - командует Вера. - и не слезать. Мы опять забираемся на койки. Вера и майор уходят, надзиратели остались в камере. - Максимыч, - кричит кто то сзади меня, одному из надзирателей, - что произошло?

Почему будет вызывать следователь? - Вчера вечером убили Старика, теперь вот у вас еще... Следователь не молод, смотрит на меня презрительно, кривя губы. - Зачем убили Старика и заключенного Шаповалова. - Я их не убивал. - Слушайте, вам же все равно светит вышка, даже если не убивали, возьмите все на

себя. - Я их не убивал. - Хорошо, давайте по порядку. Где вы были вчера вечером? Распишите весь вечер от

восьми до отбоя... Галя вся в слезах. - Что же теперь со мной будет? Они же теперь со мной тоже расправятся. - Не расправятся. - А вдруг ты не вернешься...? - Все будет в порядке. Она прижалась ко мне и плачет на груди. С трудом ее успокоил. - Прекрати, я уверен, ты скоро выйдешь из тюрьмы. - Знаешь что, не уходи от меня сегодня. Останься на ночь со мной. Мне все равно одной страшно. - Хорошо. Борек встретил меня напряженно. Он первый начал торопливо говорить. - Я не виноват. Шапуня сам решил тебя убить, я ему этого не говорил. - Говорил, сволочь. - Поосторожней... - Заткнись, гнида. Ты сделал, что обещал для Гали? - Делаю. Все делаю. - Тебе осталось три дня. Если через три дня она не выйдет, ты отправишься вслед за Стариком. - Но я не могу так быстро. - У тебя было почти две недели, чтобы сделать все дела. И не вздумай еще кого-либо подсылать ко мне, иначе твой срок будет исчисляться минутами. Да, забыл, следователя лучше отмажь..., так тебя нормальные люди просили. - Хорошо. Он с ненавистью смотрит на меня. Наконец то меня вызвали в суд. Галя торопливо прощается. - Может все- таки уладится? - Может быть. На прощание хочу тебе сказать, тебя вот-вот должны освободить. Борека я заставил ходатайствовать о тебе... - Не может быть. А вдруг он не сделает этого? - Если не сделает, то кто то отрежет ему голову. Если меня вдруг освободят... - Освободят? - Да, освободят, дай мне свой адрес и телефон. - Так ты все время темнил? - Молчи и никому об этом ни слова, иначе точно от сюда не выйдешь. - Хорошо, я сейчас запишу. Она подает мне клочок бумаги. В комнату входит Вера. - Ты готов, Смертник, пошли. Я целую Галю в губы. - Хочу тебе сказать, до свидания, вернее до встречи. Опять идем по закоулкам тюрьмы, на этот раз на выход. У каптерки, я переодеваюсь

в свою одежду, которую почти два года пролежала на полках. Вера стоит рядом и вдруг спрашивает. - Это с твоей подсказки Борек расправился со Стариком. - Я ему об этом не говорил. - Это я догадываюсь, ты говорил о другом, а цена, Галя? - Все верно. Присмотрите за ней. - В канцелярию уже пришли документы, ее завтра выпишут. Только одно не пойму, зачем она тебе, тебя же все равно... расстреляют. - Хочу напоследок оставить что то хорошее. - Каешься, значит? - Наверно так. Вера передает меня конвою. - Прощай, Вера. - Прощай, Смертник. Прокурор выглядит весьма уныло. под конец своей речи он лепит стандартную фразу. - Я прошу, уважаемый суд, приговорить обвиняемого к высшей мере наказания. И тут поднимается мой адвокат. Григорий Иванович, дотошно, по каждому пункту обвинения подводит свои аргументы и из его речи выходит, что все дело высосано из пальцев. Он говорил четыре часа, но это были часы его лебединой песни. И вот приговор. - ... Суд считает, что Александр Селиванов не виновен... Из под стражи освободить в зале суда... Я чуть не реву. Мы с Григорий Ивановичем выходим в коридор. - Рад? - Еще бы. - Деньги то у тебя с собой есть? - Ни копейки. В тюрьме утащили все, часы, кольцо, кошелек. - Возьми у меня в долг, на первое время хватит, потом вернешь. Он вытаскивает из кармана деньги и передает мне. Все таки есть в нашей жизни настоящие люди. - Григорий Иванович, я знаю, кто меня сюда запихнул. Не могли бы вы мне помочь, засудить этого человека. - Навряд ли. Суду нужны доказательства, а месть... навряд ли. - И все же... - Саша, не настаивай. Если будут доказательства, приходи. Телефоны я тебе свои дам. И еще совет, в том городе, где ты живешь, есть у меня друг Терещенко Анатолий Георгиевич, он является руководителем городской коллегии адвокатов, честнейший мужик. Если будет трудно, приходи к нему, скажи, что от меня, уверен,

поможет. По справке меня не захотели пустить в гостиницу, пришлось переночевать на вокзале. Утром я был у ворот тюрьмы. Узнал, что Красильникову Галину Александровну выпустят в час дня. К тюрьме подъехал Мерседес из него вышла красивая женщина, в шикарном платье. Я стоял недалеко от машины и ждал. Вот открылись ворота и с чемоданом появилась Галя. - Мамочка, - она бросилась на грудь женщины. - Все деточка, все кончилось, - теперь мы начнем новую жизнь. - Мамочка, - только и говорит Галя. - Пошли, дорогая. На улице холодно. И тут взгляд Гали упал на меня. - Смертник... - Ты про что это? - встревожилась мать. Галя оторвалась от нее и подошла ко мне. Она лбом уперлась в мой лоб. - Мне Вера все рассказала, как ты добивался, чтобы меня освободили. От нее я узнала, что тебя вчера оправдали. Она сама в шоке от этой новости. Значит ты действительно ни в чем не виноват? - Ни в чем. - Сколько же ты страдал? - Много. - Галочка, поехали, - слышен голос матери. - Я тебя прошу, приезжай ко мне. - Приеду. Улажу свои дела и приеду. Она поцеловала меня, потом оторвалась и побежала к машине. И вдруг я понял, к ней никогда не приеду. Какая то тонкая ниточка притяжения в тюрьме, вдруг порвалась, когда вышли на волю. В моем городе, все от меня шарахаются как от чумного. Квартиры давно нет, вещей нет, работы нет. В милиции, сказали сразу, выдадим паспорт, если будет местожительство. Заколдованный круг да и только. Вот тогда, то по совету Григория Ивановича, я поехал к его другу Терещенко. Толстый, лысый адвокат принял меня в своей конторе. - Вы ко мне? - Да. Я обращаюсь к вам по совету Григорий Ивановича, моего бывшего адвоката. - Григорий Ивановича? А... Гришки... Понятно. Так что у вас? Так я рассказал ему все о себе. Он внимательно выслушал, чиркнул два раза в блокноте. - Мне все ясно. Вам, на первое время, нужна хоть какая жилплощадь. Город ее у вас отнял, город вам и предоставит. Это я позабочусь. Приходите ко мне послезавтра. Легко сказать, а где мне приткнуться С трудом удалось пристроится в мастерскую по ремонту обуви. Там же в коморке, я первое время и спал. Адвокат Терещенко действительно помог, мне выделили комнату

в коммунальной квартире. С решением квартирного вопроса, милиция сразу же выдала

мне паспорт. Я привыкал к городу, а он привыкал ко мне. Главным редактором стал Колька Басманов, открыв рот, он с удивлением смотрел на меня. - Сашка? Ты... живой. - Да, это я. Не ожидал небось... - Но ведь... - Ты хочешь удивится, почему маньяк-насильник на свободе? - Нет, но... Я ничего не понимаю. - Рано похоронил меня Коленька. Я слышал даже статейку по поводу меня тиснул. Мол, редакция очень сожалеет, что проглядела в своих рядах такого человека... - Тебя оправдали? - Представь себе. Даже все обвинения сняли. - Ты пришел ругаться по поводу своего прошлого? - Нет. Я хочу, чтобы меня восстановили на прежней работе. - В этом я тебе не могу помочь... Все места заполнены согласно штатного расписания. - Коля, ты хочешь сохранить меня в памяти таким же оплеванным... - Я ничего не хочу. - Но тебе все равно придется потеснится. Меня восстановит суд. - Саша, давай решим все миром. Сейчас действительно взять не могу. При первой возможности, сразу же примем, а пока будешь нашим внештатным корреспондентом... - Что значит, при первой возможности? - У меня Лидочка, уходит в декрет месяца через четыре, вот тогда... - Ладно. Договорились. А сейчас я хочу, чтобы ты разрешил мне покопаться в архивах газеты... - Хочешь вернуться к старому? - Да. Я должен все рассказать людям. Тогда у меня не получилось, сейчас можно все поправить... - Думаешь еще не поздно? - Пока нет. - Давай дерзай... Я даю добро, - по барски хлопает меня по плечу Колька. Вечерами брожу по городу и вспоминаю, как мы с Таськой гуляли здесь. У большого букинистического ларька стоит знакомый мужик. - Здравствуйте. - Здравствуйте, - с удивлением смотрит тот. - Вы меня не узнаете? - Нет. - Однажды, лет семь тому назад, вы ко мне пришли и купили целую машину старинных

книг. - А... Да...да...да. С вами еще такая конопатая девушка была. - Была, ее убили. - Ну надо же. Тяжелый и скверный мир. Я ведь тогда большие деньги имел на вашей сделке. Мне ли это не забыть. Еще там у вас была корона, изумительная работа, кажется подарок Наполеона графине Вревской. Вы ее тоже продали? - Как вам сказать... - Можете не говорить. Мне кажется, один мой друг сказал, что видел точно такую же корону у одного любителя коллекционера. Кажется его фамилия Моисеев. - Полковник Моисеев. Букинист смутился. - Кто он там, полковник, сержант, я не знаю, знаю фамилию. Я понимаю, продали, так продали..., что же делать, такая тяжелая жизнь. Я хотел сказать, что меня обокрали, но потом подумал, что это ничего не изменит. - Я вижу вы торгуете на улице, а говорите, что заработали на мне. - Так это было давно молодой человек. Все движется, все меняется. Сначала взлетел, потом погорел, но у каждый живет надеждой, я тоже надеюсь, что завтра может опять взлечу... - Взлетайте. Я хочу пожелать вам удачи. - Пока, молодой человек. Может что-нибудь у меня купите? Долго звонил в дверь и уже хотел уходить, как стукнула задвижка и на пороге появилась пожилая женщина. - Вам кого? - Вы не Светлана Юрьевна? - Да это я. - Я был с вашим сыном в одной камере... Она схватилась за грудь и отшатнулась - Заходите, не стойте на лестнице.. Эта старая интеллигентская квартира, забитая книгами, картинами и старинными резными шкафами и буфетами. Женщина приглашает меня в гостиную с огромным желтым

абажуром и сажает на диван. - Значит вы вместе с Виктором были в тюрьме? - Да, мы с доктором сидели в одной камере. Он просил меня, если выпустят, зайти к вам и передать, что он даже перед смертью не изменился и верит в праведность своего дела.. Доктор не кается в том, что помогал людям облегчать их страдания... - Вы были с ним до последней минуты? - Можно сказать так. Это был очень мужественный и сильный человек. Женщина молчит, потом подходит к окну и смотрит на улицу. - Я верила в него, - вдруг сказала она, - и испытываю гордость за то, что Виктор

умер настоящим человеком, никого не предал и не изменил своим идеалам. Спасибо вам большое, что принесли последнюю весточку от него. Хотите чаю? - Хочу. Светлана Юрьевна вышла из комнаты, а я оглядываю стены с многочисленными картинами и фотографиями. Мы попили чайку и разговорились. Мать доктора, показала мне фотографии сына, его

работы, любимые поделки. Она готова была говорить о нем часами. - Знаете, - прерываю ее я, - Игорь просил вас, чтобы вы передали мне его шкатулку... - Какую шкатулку? - Он сказал, что спрятал ее в ванной комнате, вы знаете где... Она кивает головой и уходит из комнаты, через минут пять возвращается с небольшим деревянным ящичком. - Вы знаете, что здесь? - Знаю. Это яды. Он их собирал по всему свету. - Яды были его хобби. Много читал по этому поводу, выписывал журналов, книг. Приставал ко многим знакомым, путешественникам, просил, чтобы достали или привезли с собой... эти смертельные игрушки. Сам гонялся за тридевять земель, чтобы достать каплю неизвестного яда. И ведь доставали и доставал. - Как же так? После ареста Виктора, разве у вас их не отобрали? - Нет, не отобрали. У меня обыска не было. Игоря взяли на работе и нашли там яды, потом обыск был у него дома, но там ничего не нашли, он все хранил у меня. Но то, что нашли, было достаточно для улик, а эти... так и остались здесь. Я осторожно открываю крышку. В специальных гнездах лежат небольшие пробирки, я насчитал их 27. В каждой до половины жидкости или порошка. Пробирки пронумерованы. - Как же он разбирался в них, здесь только одни номера? - Там под чехлом крышки описание каждого яда. Действительно под обивкой лежат два листка бумаги. Напротив каждого номера написан тип яда, его действие, способ применения. - Видите, здесь нет стандартных цианидов или аминов, вызывающих мгновенную смерть, здесь яды натуральные, которые действуют незаметно, часами и сутками и которые потом... трудно определить.... - Честно говоря, я в этом не разбираюсь. Но чувствую, что это колоссальная ценность. - А вы сами тоже были приговорены? - Да, меня приговорили к смертной казни, но перед самым расстрелом удалось найти

доказательства моей невиновности. - Вы очень много перенесли... - Это так. - Я поверю вам и отдам эту шкатулку. Если вы такой как он, то может это будет использовано для дела. - Я как то и не знаю... В общем, пусть останется память о великом человеке. Она была умной женщиной и давно догадалась, с того момента как я взял эту шкатулку в руки, что буду применять яды для своих врагов. - Вот и договорились, а то знаете попадет такая ценность в руки плохих людей, сколько еще тогда будет людского горя. Вскоре я ушел от нее, держа в руках страшное оружие возмездия. Я столкнулся с ней случайно, шел по Невскому и мысленно прокручивал план мести. Вдруг, у стоянки такси увидел шикарную, длинноногую женщину. - Аня. - Я. А вы кто? Я вас знаю? - Знаешь. Однажды ты пришла ко мне в редакцию, защищать интересы Коняева. Я писал два года тому назад резкие статьи о нем. - А... помню, помню. Но постойте, вас кажется..., слушайте это не вы там чего-то

натворили. Вас кажется судили и... приговорили к расстрелу. - Было такое дело. Но это оказалось судебной ошибкой. - Хороша ошибочка. А вы знаете, я ведь у Коняева больше не работаю. Уже как полтора года ушла. - А теперь где работаете? - Здесь недалеко, в одной консалтинговой фирме. - А почему ушла от Коняева? - Да ну его, дерьмо, а не мужик. С тобой тогда фокус не прошел, он чуть меня не вышиб из конторы, а потом, я поняла, он нечист на руку. Однажды довел так, что послала его подальше и ушла совсем. - Слушай, чего мы на улице мерзнем, пойдем посидим в кафе, поболтаем. Она поколебалась немного, но потом встряхнула головой. - Пошли. Мы заняли столик в кафе, я заказал ей мороженного, немного сухого вина и рассказал всю свою историю. Просто так выложил, как неведомому другу. Она не разу меня не прерывала, только как кошка облизывала каждую ложечку мороженного, которую отправляла в рот и заглядывала мне в глаза. Пока не съела мороженное и не допила вино, не произнесла ни единого слова. - Какой мерзавец, - наконец выдавила она. - Что же ты теперь будешь делать? - Я хочу продолжить то, из-за чего меня посадили. - Но ведь прошло более двух лет, кое-что изменилось - Не изменился фон зараженной земли и как я знаю, этот мерзавец хочет продолжить

строительство жилых домов дальше. - А то, что Коняев заместитель губернатора, тебя не смущает? - Нет. Меня смущает только одно, что мои бывшие друзья либо меня предали, либо не очень жаждут помочь. По крайней мере, все мои документы, на основании которых

я строил статьи, исчезли. Их либо украли неизвестные лица, либо уничтожили. Я вышел из заключения и не нашел ничего. - Значит, опять идешь на баррикады? - Иду. Только без оружия, пока его выбили из рук. - Хочешь я тебе помогу кое в чем? - Конечно. А в чем ты можешь помочь? - У меня есть друзья... они работают там... у залива, на том предприятии, которое отравляло раньше землю. Поговорю с ними, может они кое-что знают? - Спасибо, Аня. Это хоть немного, но уже хорошо. Пусть даже будет неудачный результат, но все же я буду тебе благодарен. - Саша, я чувствую себя частично виноватой в том, что с тобой произошло. Давай не прерывать отношения. Ты не скажешь мне свой адрес? - Скажу. Я записываю ей свой адрес работы и домашний на клочке бумаги и передаю ей. Она прячет в свою сумочку. - Сашенька, ты извини меня, я пойду. - Да, да... Пошли. Я тебя провожу.

Неделя проходит спокойно, я пока не предпринял никаких действий. Работал, изучал

подходы к мэрии, моим бывшим мучителям следователям, прокурорам. Сижу в мастерской и вдруг в окошко заглянула Аня. - Саша, привет, это я. - Здравствуй, Анечка. - Саша, ты можешь выйти, надо поговорить. - Сейчас. Я отпрашиваюсь у мастера на пол часа и вместе с Аней мы выскакиваем на улицу. У дверей мастерской стоит девушка в плаще со взбитой прической. - Саша, познакомься, это Варя. Я осторожно пожимаю ее миниатюрную руку. - А теперь, - Аня оглядывает улицу, - где бы нам поговорить? - Здесь за углом кафе. - Пошли туда. В кафе я заказываю пиво и немного крабовых палочек. Мы сидим за столом и я не могу понять, зачем Аня привела эту красивую женщину. - Саша, я рассказала Варе все. Про то, что было до ареста и что потом, а так же чего ты теперь хочешь. Она согласилась нам помочь. - В чем? - Варя работает в архиве завода и говорит, что материалы о прошлой деятельности предприятия есть в сейфе... - Постойте... постойте... В каком? - В сейфе архива... - Этого не может быть. Я же знаю, все что завод делал раньше, секретилось. В середине семидесятых все архивы было вывезено и теперь нет следов, куда даже. - Это правда, что вас по прежнему интересует побережье залива? - Да. - Берег залива был вспомогательной площадкой завода. Там был цех дробильный и отливки бетонных изделий... - Был. Их давно снесли. - Вот именно. Документация на эти цеха осталась и остались документация, куда отправлялась продукция... - Вы хотите сказать, накладные... - Можно сказать так. Копии накладных. Они безобидны на вид и то что в них написано никого не интересовало. - И что мне могут дать эти материалы? - Все, что вы хотите. Я еще раньше знала от старожил завода, что эти два цеха служили для ликвидации радиоактивных отходов... - Я это знаю, у меня уже были документы об этом. В них как раз и говорилось, что

отходы напрямую закапывались в траншеях побережья. - С подачи Аня я заинтересовалась этой проблемой и вдруг поняла, эти накладные и

есть основные ваши козыри, это сведения о том куда засыпались отходы производства. - Мне бы посмотреть на эти документы. - К сожалению, этого я не могу, их надо... украсть. - Украсть? - Да. Мне одной не под силу, здесь нужен мужчина. - Но ведь это... - Да, я понимаю, это все трудно, но нужно проникнуть на территорию завода, проникнуть в архив и выломать замок сейфа. Ключей то у меня нет и никто их мне не даст. - Наверно это даже мужчине не под силу. Выломать сейф... Здесь специалист нужен. - Это несложно, сейф старый, типа железного шкафа, на одном замке без сигнализации. Нужно ломом поддеть дверь, приложить силу и вывернуть этот лист железа наизнанку. Сложнее проникнуть на территорию завода и потом удирать от туда. Я в смятении. Мне предлагают невероятные вещи. Потом, ко мне пролез червь сомнения, не подослана ли Варя... Все так легко и... сложно, неужели раньше, в первом отделе завода сидели идиоты, оставив документацию цеха... Вообще то, три года назад у меня была технология цехов, ее копии явно нет, что же может остаться - проектная документация, если так, то можно допустить, что она и сталась в архивах. С другой стороны, если это проектная документация, что она мне может дать? А впрочем, может сами рабочие и инженеры цехов не знали, что они

делали, документация была при цехах, а потом ее сдали в архив завода. - Как же сохранилась такая документация? - Там в сейфе все... Техническая документация на здания завода, всей площадки, их изменения и реконструкция за все года существования предприятия. Вам надо из этой кучи отобрать свое. - А накладные? - Это в самом низу сейфа. Пачки скрученные проволокой. Там тоже надо разбираться. Здесь все бумаги по строительным работам. Расходы песка, цемента, кирпича на реконструкцию завода и то, что отправлялось на свалку. - И все это хранилось столько лет? - У нас есть инструкция. Архивные материалы категории "В" хранятся около сорока лет, потом уничтожаются. Другим категориям, сроки сокращены. У меня в голове все перемешалось. - Варя, я могу с вашей помощью попытаться ограбить ваш архив? Она мило улыбнулась. - Это я вам предлагаю его ограбить. Хочу помочь. Аня мне рассказала почему нужен

вам такой материал. Поверьте, я за... - Когда мы можем об этом обговорить подробно? - Я думаю, через два дня. Еще раз все проверю и мы встретимся... - У меня дома, - подсказала Аня. - У Ани дома. - Согласен, - я поднялся. - Извините, девушки, мне пора на работу. Огромное вам спасибо. До свидания. Я весьма нежно потряс каждую ручку. Колька Басманов, как сыч, сидит надо мной и следит, чтобы я не упер ни одного листика из архива редакции. - Коля, а где копии моего материала, те что два года назад...? - Видишь ли, старик, у меня была милиция, они искали подтверждение, что ты был на побережье в тот день, когда там была изнасилована девочка. Все твои бумаги опечатали и унесли. - А где, же документы и старые газеты по побережью? - Продал. - Как продал? - Да так. Редакция очень нуждалась в деньгах, а тут пришел ко мне один парень, представился писателем и предложил для своей книги купить часть архива по состоянию водного бассейна залива. Сам отобрал какие нужны документы и заплатил бешенные деньги. - Коля, ты рвач? - Брось... У меня все документировано, все приходы, все расходы. Меня не в чем обвинять. Сейчас вся информация продается и покупается. - Не в этом смысле. Ты ради денег теряешь больше, чем приобретаешь. - Попробуй сам, каждый день выкручиваться здесь, - обиделся он. - Коля, хочу тебя спросить еще об одной вещи. Помнишь, кто-то спер при Семеныче статью, мою статью. Не ты ли это сделал? - Это не я, старик. - Врешь. - Не вру. - Ладно. Я-то тебе все равно не верю. Мне нечем у тебя поживиться, но статью я все равно напишу, попробуй только отказаться ее напечатать. Мы собрались у Ани. Варя скинула плащ и я увидел очень стройную и красивую фигуру. - Как дела мальчики, девочки? - спросила она нас с порога. - Пока все без изменений. - А у меня много чего есть вам рассказать. Она плюхается на стул и вытаскивает из сумочки стопку бумаг. - Войти на территорию предприятия, взломать сейф и удирать с завода, я знаю как.

Все изучила и по моему нашла выход.. - Вот не предполагал, что войти и выйти так легко. - Просто надо знать свое предприятие. Ты войдешь, как и все нормальные люди по пропуску в отдел сбыта, дальше... спрячешься в укромных местах и... потом выйдешь ночью через забор. - Э... Меня потом сразу по корешку пропуска усекут. Выходного листка то нет... - Почему нет. Мы его отметим в отделе снабжения, а потом... подсунем в общую пачку в проходной, это сделаю я. Да у нее все продумано, ну и голова. - Как же я выйду через забор? - Завод находится на полуострове. С одной стороны его залив, с другой канал. Там

со стороны канала есть пирс со строящимися гидросамолетами, здесь и должна состояться ваша встреча с Аней. Она должна подплыть на лодке... - А охрана? - Охрана, как охрана. Ее будки в начале и в конце канала. Даже если и увидят что

то, Аня переправит лодку на тот берег, а там территория яхт клуба и выставки, можно затеряться... Только надо найти место высадки, где разрушены плиты канала. - Тогда перейдем к подробным деталям плана. Я сумела достать паспорт на чужое имя. Нужно только переклеить фотографию. Я начинаю восхищаться этой женщиной. Я вхожу в проходную завода и смело направляюсь к окошечку бюро пропусков. - Мне в малое предприятие "Аскорд" к директору Малышеву. - Заявка на вас есть? - спрашивает усталая женщина. - Да. Она капается в стопке бумаги и вытаскивает нужный лист. - Ваш паспорт. Протягиваю ей фальшивый паспорт на имя Ковалева Виктор Ивановича. Она не глядит на меня, быстро заполняет бланк. - Где работаете? - В строительном управлении номер 5. - Понятно. Пропуск готов и я с тревогой в душе иду к прозрачным кабинкам охраны. Поверят ли

они, что паспорт настоящий. Вот она грязная, захламленная территория бывшего завода, когда-то работавшего с ядерными отходами в нашем городе. За углом первого закопченного корпуса меня встретила Варя. - Саша, ну как? - Прошел. - Давай свой пропуск, я его отмечу и сдам. - Я отдаю ей клочок бумаги. - Теперь иди за мной. Она ведет меня между корпусами и наконец мы входим в кирпичное двухэтажное строение. - Куда это мы пришли? - Отдел главного механика, здесь народа теперь мало, уволили больше половины. Я тебя спрячу в одном из пустующих помещений. Мы забираемся на второй этаж. Варя подводит меня к одной из дверей и достает ключи. - Вот сюда. - Сколько мне здесь сидеть? - Часов десять. - Я не выдержу... мне и сходить кое-куда надо... - Ты сначала зайди, а потом шуми. Тс... Она открыла двери и, затолкнув меня внутрь помещения, сама втиснулась за мной, быстро прикрыв дверь. Мы стоим в темноте и я чувствую дыхание Вари. За дверью слышно шарканье ног. Мимо двери проходят двое человек, слышны их голоса. - Совсем развалился завод. И чего только смотрят в министерстве? - При чем здесь министерство. Рыба воняет с головы... Шаги удаляются. Варя в темноте нащупала мой рукав. - Не дрейф. Если заснешь, очень-то не храпи. Я приду за тобой. Жди. Там дальше на стенке выключатель. Найди его. Она опять открывает двери и исчезает за ней. Слышен скрип замка. Я стал ощупывать стенки и тут ударился боком обо что-то твердое. Нащупал раковину, потом еще одну, уперся носом в еще одну поперечную стенку и пройдя вдоль нее, действительно попал пальцем в кнопку выключателя. Свет неожиданно обрушился с потолка. Я находился в запущенном туалете. Окно заколочено фанерой, толчки ржавые, а стульчаки покрыты плесенью. Попробуй подремли здесь... десять часов... с ума можно сойти. Правда мне не привыкать, в тюрьме я получил закалку в карцерах, просиживая в них сутками. Зато Варя права, по нужде есть куда сходить. Она пришла неслышно. Я в это время действительно подремывал на толчке, подложив под себя выломанный подоконник. По носу пришелся щелчок. - Ты как здесь? - Скучновато... - Уже пора. На ней резиновые сапоги, через плечо перекинута сумочка. - Я здесь взяла фонарики..., - кивает она на нее, - и тебе перчатки. Одень их сейчас. На улице очень темно. Редкие фонари бросали качающиеся тени на блестящую от грязи землю. Варя уверенно ведет меня по территории предприятия. У здания заводоуправления она задерживается. - У стены лом. Возьми его, - шепчут губы. К стене действительно приставлен тяжелый лом. Я взваливаю его на плечо и мы опять крадемся вдоль здания. У двери с большим замком Варя останавливается. - Сковырни его. Я поддеваю ломом дужку замка и кручу сталь по спирали. Петли выползли с гвоздями

и все рухнуло на землю. С трудом, используя лом, я с открыл дверь. - Куда мы пришли? - На черный ход. Варя первая пролазит в щель, я за ней. Сначала было темно, но вот свет дежурных лампочек высветил ступеньки. Мы уверенно выходим в коридор и у железной двери с надписью "архив", Варя останавливается. Она вытаскивает из сумочки ключи и ловко

открывает их, потом достает фонарики. - Только не свети на окна. Мы идем вдоль стеллажей к огромному железному шкафу. - Вот он, - тыкает в него фонариком Варя. Я внимательно изучаю сейф. В железе только одна скважина, по виду, для весьма солидного ключа. - Придется попотеть, - тяну я. Снизу лист железа хорошо отгибается. Я поддел его ломом и стал выгибать наверх и

вскоре искорежил лист до замка, завернув его боком, тоже сделал с верхним концом. Влезаю в отверстия и выбрасываю пыльные папки на пол. Варя подсвечивая фонариком каждую, выискивала то, что надо. - Где накладные? - встревожился я. - Тихо. Они во второй половине сейфа, Здесь мне было легче. Две стальные щеколды вверху и внизу, достал рукой через отверстия и откинул в сторону. Вторая половика двери легко отошла в сторону. Внизу, под последней полкой, действительно, скрученные проволокой почти сгнившие

пачки накладных. Они набиты так плотно, что я сначала не смог их выковырять от туда. Пришлось разорвать первую пачку и за счет ее, выковырять другие. - Скинь папки, - просит Варя. На полу, мы протираем на коленях брюки. Мне в руки попадается толстая старая папка, на ней еле-еле высвечивается надпись: "Проект вспомогательных цехов 113 и

114". - Варя, это они? Она выхватывает ее у меня и быстро рвет завязки. - Подсвети. В папке кальки, Варя просвечивает первый лист на свет фонарика. - Они. Здесь даже разъяснения. Вот и первая фраза: "Цех 113, переработки жидких отходов сырья "Р" в твердые материалы." - Варька, ты золото. - Тихо. У нас мало времени. Ищи накладные. Мы буквально рвем проволоку, чтобы вскрыть пачки. Вдруг она вскрикнула. - Смотри, дата 1957 год. Я беру один из листков. При подсветке двух фонариков пытаюсь разобрать, что там написано. "23 июня 1957г. .....................................НАКЛАДНАЯ ОТ: Цех 114 п/я34846 КОМУ: СУ-14 г. Ленинград. МАТЕРИАЛ: Бетонная щебенка - 4 тонны. ( Место приемки: прорабская СУ, ВО Наличная... ) СДАЛ: Мастер цеха 114: ..................../Иванова.Г.Д./ ПРИНЯЛ: Прораб СУ-14:.................../ Карамейко Н.П./" - Есть! Это то, что нужно, ищи пачки за другие года... Но пачки ниже 1957 года мы не нашли, только за 1958 год и 1959. - Нам пора сматываться. По времени, Аня уже должна ждать нашего сигнала. Я вытягиваю из-за пазухи тряпочный мешок. То что нашли, все складываем туда. На улице начал моросить дождь. Варя почти бежит к каналу, я спешу за ней. На самом берегу, она достает фонарик и начинает мигать в темноту, где-то далеко внизу, мелькнул ответный огонек. Осторожно крадемся вдоль берега. Недалеко от площадки с вертолетами, увидели на воде медленно продвигающийся темный предмет, плеснулась вода. - Аня, мы здесь. - Прыгайте. Я подведу лодку. Слышен стук борта о камни набережной. Первой ползет Варя, я придерживаю ее за руку, помогая спустится вниз. - Прими мешок. В это время, сзади раздался окрик. - Кто здесь? Я выпрямлюсь и поворачиваюсь. Передо мной местный охранник в старой поношенной фуражке и полувоенной форме. В слабом свете дальних фонарей, я его лицо плохо разглядел. Он торопливо лезет в кобуру и тут я двинул ему в скулу. Мужик споткнулся и рухнул на спину. Теперь я цепляюсь по каменной стене канала и ползу

вниз. Валкая лодка встретила креном. - Осторожней, - вскрикнула Аня. - Быстрей от сюда. Нас засекли. Ощупью сажусь к Ане и перехватываю у нее одно весло. Мы гребем и тут слышим крики с берега завода. - Аня, жми. Я огромными гребками налегаю на весло. Лодку от этого понесло к тому берегу. - Где здесь слом...? - Он дальше, - слышу голос Вари. Лодка скребет вдоль стенки канала. На том берегу вдруг взвизгнула сирена и вспыхнул прожектор. На наше счастье он светил вдоль берега. - Кажется здесь, - слышен голос Вари, - стойте. Отблеск света выхватывает ее полусогнутую фигуру, почти опирающуюся на камень стенки. Я торможу веслом. - Лестницу нашла? - Да. - Ползи первая. Варя ползет по ней наверх. Только ее ноги исчезают наверху, слышу ее голос. - Кидай мешок. - Аня, придержи лодку. Здесь кольцо. Аня приподнимается и хватается за что-то. Я нащупываю на дне лодки мешок. - Держи. Мешок полетел на верх. - Все в порядке, взяла, - слышится голос сверху. - Аня, теперь ты, лезь... Я приподнялся и ухватился за какой-то выступ стены. Аня вцепилась в лестницу и медленно поползла... Свет прожектора вдруг стал отклонятся и упал на воду канала. Он сначала осветил выход у гребного бассейна, потом пополз к заливу. - Аня, быстрей. Ноги Анины уже исчезли. Я перехватился за лестницу и оттолкнул лодку. И вдруг яркий свет задержался на мне. - Вот он. Стой, стрелять буду, - слышен крик на том берегу. Я торопливо ползу на верх. Грохнул выстрел. Рядом со мной замелькали искры, взвизгнула рикошетом пуля. Наверху чьи-то руки тащат меня за рубаху. - Да ложитесь вы, черти. Стреляют. Но черти не ложатся, они, пригибаясь, бегут к ближайшим деревьям. Я, подхватив с

земли мешок, мчусь за ними. Сзади раздается еще один выстрел. Теперь мы несемся между деревьев, пробегаем мимо застывшей на постаменте подводной лодки и на Наличной улице видим застывший старый "москвичок". - Сюда. - зовет нас Аня. Только через четверть часа, пришли в себя. - Господи, как я испугалась, - говорит Варя, - когда начали стрелять, думала все... - Зато, молодец, бежала как заяц. - Неужели мы сделали это? - Сделали. Поехали ко мне, разберем, что мы там достали. У себя в комнате, я инструктирую Варю. - Завтра у вас на заводе будет великий шмон, постарайся быть внимательней. - Да уж это наверняка. - Три-четыре дня ни мне, ни Ане не звони и не пытайся встретится. Живи пока тихо. - Поняла. - Аня, уже поздно, быстренько разъезжайтесь по домам. - Хорошо. Поехали, Варя. До свидания, Саша. Я отпросился у мастера на трое суток. Собрал дома вещи и уехал в Москву. В издательстве "Независимой газеты" добился на прием к редактору. - Вы настырный молодой человек, - ворчит пожилой человек. - У меня совсем нет времени. Неужели вы думаете, что ради какой-то, новости, я буду отрываться от этого кресла и бежать черт знает куда... - А на серьезные вещи, вы реагируете по другому. - Что значит, серьезные? Вы террорист, киллер, ограбили банк или взорвали пол земного шара? По физиономии вижу нет. Так что вам надо? - Прочтите, пожалуйста. Я кидаю рукопись на стол. Он небрежно берет и с видом обреченного человека начинает читать. Оторвался через пол часа. Бросил бумаги на стол и задумался. - В Петербурге печатать боитесь? - Боюсь. Там почти все газеты "схвачены". - А нас подставить не боитесь? - Вы же уже битые. - Здесь я вижу в конце статьи, написано - продолжение следует. Есть продолжение? - Вы согласны напечатать? - Согласен. - Тогда держите вторую часть. Достаю из чемодана еще одну рукопись. Теперь редактор хватает с жадностью и прочитав, хмыкает. - Да, не повезло губернатору. Такой мы ему кол вставим... Я напечатаю, обе статьи напечатаю. Вы сейчас куда идете? В гостиницу? - На Лубянку. - Ого. На Коняева жаловаться? - Нет, на полковника ФСБ Моисеева. - Постойте, Моисеев... Это начальник отдела..., как же номер..., в общем неважно. Что натворил он? - Помогал Коняеву совершить самые гнусные дела. Вплоть до убийства. - Ничего себе. Чего же ты молчишь? Я тебе сейчас организую в помощь опытного журналиста. Пусть опишет это. - Это потом, а сейчас - Лубянка. Меня принял майор, любезно поздоровался, представился и предложил кресло. - У вас какое дело к нам? - Я хочу рассказать вам одну историю, в которую попал я. Погибла моя жена, меня чуть не расстреляли, а я совершил, почти уголовное дело. Если хотите, запишите все на магнитофон. - Вы обращались по этому делу в органы МВД. - Да. Но здесь замешано ФСБ. Последние слова заставили его напрячься. - Хорошо. Рассказывайте все. И я рассказал, как мне досталось наследство дяди, как Конев пытался правдами и неправдами достать его документы, как сюда вмешался тогда еще подполковник Моисеев и его люди ограбили квартиру, как убили Тасю и засадили меня в тюрьму. Он ничего не перебивал, не уточнял, выслушал все внимательно и в конце спросил. - У вас есть какие-нибудь доказательства непосредственного участия полковника Моисеева в грабеже? - А вы придите к нему домой, там увидите корону графини Вревской, старинное оружие и даже картины Наполеоновских войн, все это вещи дяди, похищенные у нас. - Вы их сами видели? - Мне об этом рассказал один любитель коллекционер, а они-то знают, какие ценности находятся друг у друга. - Старик в тюрьме прямо так вам и сказал об участии полковника в вашем аресте? - Это не только он сказал, это так же подтвердила свидетельница, которую обрабатывали по приказу Моисеева, дать против меня показания. - Я все понял. Вы сейчас где остановились? - Я сегодня вечером наверно уеду в Петербург. - Хорошо. Спасибо за информацию. Мы все проверим и если это правда, полковник не

избежит суда. - Если справедливость восторжествует, я хочу чтобы мне вернули мои вещи. Он кивает головой. - Давайте ваш пропуск. Я отмечу. Молодой парень терпеливо ждет у входа. - Вы Селиванов? - Я. - Меня прислал главный редактор, по поводу полковника... - Как тебя звать? - Сеня. - Меня, Сашка, по кличке Смертник. Пойдем, куда-нибудь присядем, я тебе много чего расскажу. Но то, что я сегодня рассказал здесь на Лубянке, пока еще рано печатать. Это попозже. "Независимая газета" напечатала статью. В Петербурге начался скандал. По телевидению, замелькала фамилия губернатора и Коняева. Опять жители города заговорили о безобразиях на берегу залива. Вышла вторая статья, похоже это был конец Коняева. Его уволили из помощников губернатора, но... не посадили. Контракт компании "Век" с городом на постройку жилых домов вдоль залива, расторгли. Я выхожу с работы и сталкиваюсь с высоким парнем. - Здорово, смертник. - Ты? - Узнал? Как не узнать? Это староста палаты, который продал меня в льготную тюрьму. - Тебя выпустили? - Выпустили, досрочно. Прибыл сюда и тут у знакомых коришей услыхал о тебе. Решил навестить. - Что это за знакомые появились? Я никому здесь не представлялся. - Есть такие. Говорят, тревожить их начал, вот они и рассказали о тебе. - Не темни. Кто там послал тебя? - Конюх. - Понятно, что у тебя за кореши. И чего это Конюх вспомнил обо мне? - Ты чего-то зашевелился, говорит он. Шеф хочет встретиться с тобой. У меня подпрыгнуло сердце, может это и есть тот нужный момент. - Ладно. Я согласен. Когда? - Я тебя попозже скажу. - Договорились, Михась. Он же в миру Мишка. - Значит. Помнишь еще... Я пришел к Ане и принес ей все документы, что мы украли на заводе. - Я прочла статью, - в восторге говорит Аня. - Здорово. - Как там, Варя, не засыпалась? - Нет. Но у них все как то прошло тихо. Она сама сейчас сюда придет и все расскажет. Действительно, прибежала Варя, она размахивала газетой. - Какой ты умный, Сашка, здорово их прочистил, так их мерзавцев. Она обняла и поцеловала меня в щеку, потом смутилась. - Как там на заводе? Что было после нашего грабежа? - На следующий день наехала милиция. Долго копались в сейфе, составили акт и исчезли. Даже никого не допрашивали. - Дай бог, чтобы все прошло. Аня, надо эти бумаги спрятать у тебя. - Думаешь, еще не кончилось? - Считаю, что все только начинается. Еще не сказало свое слово ФСБ. - Ох, ты, - Аня передернулась, - Как мне хочется распять моего бывшего шефа на кресте и поджечь. Неужели не успею? - Успеешь, будьте внимательны, девочки. - Ты сейчас куда-то уходишь? - Да. Воевать дальше. Посыльный появился днем. В окошко заглянула миловидная девушка. - Простите, вы Саша? - Я. - Антон Антонович хотел бы вас увидеть сегодня вечером в ресторане "Сокол", около семи часов. - Хорошо, я приду. - До встречи, - она кокетливо улыбнулась и исчезла. Через два часа я отпросился у мастера уйти пораньше с работы и быстро помчался в

свою каморку. Ну доктор, не подведи. Из под кровати достал бочонок с латексом и кисточкой стал осторожно покрывать чуть беловатой жидкостью свои пальцы левой руки, потом долго сушил их над плиткой. Вскоре плотная, почти невидимая пленка закрыла как перчаткой всю кисть, даже не отличишь от правой... Теперь только бы ее не порвать или она раньше времени не отошла бы от кожи. Достаю из шкатулки пробирку номер семь. Кончиком острого ножа, чуть отсыпаю себе на пальцы, покрытые пленкой, порошок и разравниваю его. Несколько раз сжимаю кисть, как бы вдавливая яд в латекс. Кончики пальцев и подушечки ладони стали белей. Я утешаю себя мыслью, что иду на преступление, только потому что в этом городе никто меня

защитить не может. В ресторане шумно. Меня проводят до заказанного столика. К моему удивлению, здесь уже находится бывший уголовник Мишка- Михась и больше никого нет. - Привет, а где остальные? - Сейчас придут. - Где сяду я? - Садись со мной рядом. Я сажусь с его левой руки и правой начинаю осматривать разложенные приборы. - Какие то жирные... Прикасаюсь левой рукой к соседней вилке с ложкой. - Правда, - Мишка крутит свою вилку, - да чего то... вроде бы и нет. - А здесь нет, - я перещупал все приборы слева, - Тебя то зачем пригласили? стараюсь отвлечь Мишку. - Узнаешь потом. Вон они идут. К столику подходит Антон Антонович и та самая девушка, которая назначала мне здесь встречу. - Привет, Саша, - хмыкает Коняев. - Здравствуйте. - Познакомься, это моя дочь, Эльза, а этого прохвоста ты знаешь, - он кивает ей на Мишку. - Садись, - он показывает дочери рукой на стул напротив меня, сам садится со мной рядом. - Вы уже все заказали? - Да, - угодливо подтвердил Мишка. Он махнул рукой и тут же две официантки стали выкладывать на стол бутылку вина, графин водки и сока, на тарелках салаты и бифштексы. Мишка хозяйничает за столом, услужливо разливает по рюмкам вино Эльзе и хозяину, а нам водки. Сама Эльза не церемонится, она бросила на стол свою сумочку, вытащила пачку Мальборо и зажигалку, тут же затянулась. - Давайте выпьем за знакомство, за встречу, - говорит Антон Антонович. Мы послушно выпиваем рюмки и тут же начинаем поглощать закуску. Мишка во всю обслуживает Эльзу. Вдруг Коняев отстранил вилку. - Так зачем ты меня подловил, Саша? - Разве не ты, отправил меня тюрьму? - Помилуй бог, я к этому никакого отношения не имею. - Конечно, если бы об этом мне не сказал Старик в тюрьме и полковник, я бы конечно еще сомневался. - Какой полковник? - Кажется Моисеев. Он опять растерялся. - Не может быть. - Ты не находишь, что у нас все повторяется. В Смоленске ты отрекался от убийц подосланных ко мне. Сегодня отказываешься от явной провокации со мной..., хотя все в один голос утверждают, что руку приложил ты. - Это все не я. Меня явно кто-то подставляет. - А тут у меня еще над одной задачкой голова болит. Не могу выяснить, кто подослал убийц к Тасе. Пока тоже подозрения падают на тебя. - Поверь, я этого не делал. - Не поверю. Я не могу оставить этого дела так просто. Если это не ты, то значит

кто-то другой, мне нужен человек, который послал киллеров. Коняев расстроен. Эльза в пол уха прислушивается к нашему разговору. - Я не знаю, кто этот человек. - Зачем тогда ты меня звал? - Договориться. Против меня заведено дело, по газетной статье, которую ты опубликовал. - Ну и что? - Тебя скоро будут допрашивать, я прошу, измени показания. - Коняев, ты как всегда ничего не понял. Мне нужны Тасины убийцы, когда ты мне их назовешь, тогда я еще посмотрю. - Саша, - вдруг вмешалась Эльза, - помоги папе. - Ему может помочь, только он сам. Прощай, Коняев. Я спешу не домой, а почти бегу в туалет, здесь под теплой водой держу свою левую

руку и пытаюсь содрать тонкую пленку латекса. С трудом мне это удается и тогда промываю с мылом руки несколько раз. Проходит еще день, я сижу на своем рабочем месте. В окошко просовывается рожа Мишки. - Здорово, Саша. - Привет. - Ты не можешь выйти на минутку. - Сейчас иду. Мы заходим в кафе напротив моей работы. Я вижу, что он очень расстроен. - Что произошло? - Антон Антонович умер. - Как? - Так. Вчера утром. Чего то во время не поднялся, домашние к нему в спальню, а он уже готов, голубчик. - От чего он умер? - Антон Антоновича отвезли в морг, сделали вскрытие. Диагноз остановка сердца. Мы заказали пива. Вдруг Мишка сказал. - Я ведь тогда в ресторане немножко ухватил суть вашего разговора. Так ты мстишь

за жену? - За себя тоже. - Понятно. Значит, если узнаешь, кто направил убийц, сразу уничтожишь их? - Да. - А если я скажу тебе, кто это сделал, что ты мне за это дашь? - Я очень сомневаюсь, что ты что-то знаешь. - Если не знаю, то могу узнать - Так узнай. Я отплачу, чем могу. - Ты не можешь мне сказать, а что ты можешь? - Убить, например, кого-нибудь. Мишка кивнул головой. Его видно вполне удовлетворило это объяснение. Я по телефону договорился с Аней о встрече. - Чего ты такой взволнованный? - встретила она меня в дверях своей квартиры. - Коняев умер. - Вот это да. Выходит зря мы против него начинали дело. Отчего он умер? - Сердце остановилось. - А откуда ты все узнал? - Я встретился с одним уголовником, с которым сидел в тюрьме. Его к себе служить

привлек Коняев. Он мне рассказал о последних часах шефа, а так же о результатах вскрытия. - О покойниках не говорят плохого, но Коняев гад. - Скажи мне, кто такая Эльза? - Эльза? Ты про дочь Коняева, Эльзу? - Я говорю о ней. - Эльза, стерва. Своего папочку она держала за горло. - И давно? - Что давно? - Давно она держала папочку за горло. - С тех пор, как вышла за муж за тамбовского мафиози по кличке Корявый. Свирепая

скотина. Я его несколько раз видела, препротивнейший тип. - Корявый, Корявый, до чего знакомая кличка. Вспомнил. Несколько лет назад, когда я готовился отправиться в Смоленск, на меня было совершено покушение. Я тогда свалил троих парней и, чуть придавив одного, выяснил. Коняев приезжал из Смоленска к Корявому и просил его выделить ребят, чтобы они меня отделали. Потом

этих ребят убили. Аня передернулась. - Почему я и ушла от него, больно дурно все его дела пахли. Антон часто пользовался весьма сомнительными услугами. Что ты теперь будешь делать? - Буду бороться против застройки берега залива. Сейчас готовлю серию статей об этом. После того как мы напечатали статьи о побережье, мне предложили еще написать несколько вещей... - Это все независимая газета? - Она. - Желаю тебе удачи и еще. Ты очень понравился Варе. Не рви с ней отношений, она прекрасная девочка. - Спасибо, Аня. Мишка просунулся в окошко. - Смертник, Эльза хочет встретится с тобой. - Зачем? Чтобы снять с меня скальп? - Нет. Ей нужно выяснить кое что... - Ты хлестался, что узнаешь, кто подсылал к моей жене... - Тсс...Почти что знаю, но не сейчас. Он исчез. К появлению этой красотки надо подготовиться. Я купил пачку Мальборо и осторожно

пропитал табак ядом из пробирки номер восемь. Постарался пачку надорвать, выкинул несколько сигарет и придал вполне приличный вид, как будь то только что вскрыли. Встреча не заставила себя ждать. После похорон Коняева за мной приехал Мишка. - Сашка, поехали, тебя хочет увидеть Эльза. Началось. В шикарной машине меня довезли до ресторана "Винный Клуб" и провели на

место. За столиком сидит могучий мужик с искореженной от шрамов рожей. Эльза сидит рядом, как и тогда, смолит пачку сигарет. Я сажусь напротив них и вежливо здороваюсь. Мишка в этот раз сел недалеко, за другой столик. - Привет, Александр, - Эльза небрежно скидывает пепел на пол, - Ходят слухи, что

ты не угомонился. Мой отец умер, а ты готовишь новый пасквиль в газетах. - Простите, откуда у вас такие сведения? - Откуда - откуда... от верблюда. Весь Питер знает, что ты продался газетенке из

Москвы. - Это мое право... - Короче, Склефасовский, - рявкает амбал, - кончай пачкать Питер. Еще хоть одно твое поганое слово выплывет в газетенках, считай ты покойник. - Хорошо. - Александр, у нас появился к тебе один вопрос? - говорит Зльза и опять тянется к пачке сигарет... - Позвольте Я неуклюже хватаю Мальборо и встретив толчок ее руки, роняю пачку на пол. - Ой простите. - Идиот. Они сидят и презрительно глядят на меня. Я опускаюсь под стол на пол, спешно выдергиваю из кармана отравленную пачку, а хорошую тут же отправляю в пиджак. Кладу Мальборо на стол. - Простите Эльза ловко выдернула из пачки сигарету и тут же затянулась. Слава богу, ты получишь, то что надо. - Эльза, дай мне закурить, - сипит ее напарник. Он тоже выдергивает сигарету и жадно прикуривает. - Так вот о чем хочу спросить, ты сидел в тюрьме вместе с Бореком и стариком? вдруг задает вопрос амбал. - Сидел. - Это ты завалил старика? - Нет, Борек. - Все говорят, что это ты. - Старик с Бореком вели непрерывную войну. Отношение накалились на столько, что старик нанял меня убить Борека, но тот узнал об этом и опередил его. - А кто ему заложил старика? - Я не знаю. - Врешь, скотина. Это сделал ты. Жалко, что здесь много народа, я бы из тебя кишки выпустил. - Я не вру. Борек спасает свою задницу. Удар в скулу отбрасывает меня под соседний столик, почти под Мишкины ноги. Амбал встает, вместе с ним Зльза, она сбрасывает сигареты себе в сумку. - Твое счастье, что Борек дерьмо. Пока братва не знает, что с тобой делать, но если ты еще вякнешь в газетенке о застройке вдоль залива, я лично перережу тебе горло. - Но я... Они не слушают меня и уходят. Мишка сидит за соседним столом и ухмыляется. - Хорошо тебе Корявый врезал. - Корявый? - А ты что, не знал с кем говоришь? - Догадывался, но не был уверен. Он же мне не представлялся. Ну ладно, я с ним еще поквитаюсь. Мишка усмехается. Я потер скулу и поплелся к выходу. Рано утром, перед самым выходом на работу, ко мне домой приехал Мишка. Он по хозяйски вошел в мою комнатенку, молча выложил на стол хлеб, нарезанную селедку,

огурцы и бутылку водки. Нашел на тумбочке стаканы и, разлив водку, подвинул мне стакан. - Выпьем за упокой души Эльзы и Корявого. - Что это значит? - Это значит, что они сдохли. Вчера вечером вдруг неожиданно, Эльзя тихо умерла на диване, а Корявый за рабочим столом. У обоих одинаковый диагноз, остановилось

сердце. Он тремя глотками осушает стакан и жадно заедает куском селедки с хлебом. - Собакам и собачья смерть. - Я все знаю, Сашка. Я видел, как ты сбил пачку сигарет со стола и потом на полу

подменил ее. Я ведь сидел недалеко и наблюдал за вами. Это ты их убил. Я подскочил к нему и схватил за горло. - Будешь орать, это я сделаю сейчас с тобой. Мишка чуть не поперхнулся, прекратил жевать и с испугом посмотрел на меня. - Шутишь? - Чтобы я не шутил, молчи, а то тебя убью тоже. - Нет, конечно нет... - Вот и хорошо. Я отпустил его. - Теперь я понял, ты не тот ангелочек, ты гораздо хуже..., - заметив мое угрожающее лицо, Мишка заспешил. - Это Корявый к твоей жене и тебе подослал тогда убийц. - Что же ты мне, сволочь, раньше не говорил. - Сам недавно у корешей узнал. - Ладно. Сдох и хорошо. - За тобой должок Смертник. Я тебе сказал, кто подослал к тебе убийц... - Нет за мной никакого долга. Этот подонок умер, а ты мне сообщаешь после его смерти, что во всем виноват он. Вот что, голубчик, мне пора на работу, поэтому выметайся от сюда. - Но ведь я. - Катись и не раздражай меня, а если хоть слово пикнешь кому нибудь о том, что видел, убью. Варя бродит со мной по парку и прижавшись к плечу и говорит. - Я вчера ездила к подруге, их дом недалеко от гостиницы Прибалтийской на берегу

залива, там недалеко от нашего завода, как раз между гостиницей и предприятием, подожгли горы битых телевизоров. Дым прямо так валит на городские кварталы. - Кто поджег, не знаешь? - Если бы знать? Но это не случайный поджег. Наехало много милиции, оцепили и никого не допускали до тушения. Кто-то вызвал пожарные машины, так их даже дальше оцепления не пропустили. - Что это, следы скрывают или еще что-нибудь? Ведь это очень вредный дым, там пары ртути, опять несчастные жители побережья получат дозу отравления. - А от гостиницы стали рыть котлованы под фундамент и землю увозить неизвестно куда... - Там надо увозить все. Что в котлованах, что рядом с ними, земля все равно отравлена. - Но это уже толчок, значит они отреагировали на наши статьи. - Будем считать так. Слушай, что мы все о делах, да о делах, встретимся и ни о чем больше другом не поговорим. - Так поговори. - Можно я тебя поцелую. - Этот разговор по мне. Почему только ты раньше не начал говорить об этом. Я притягиваю ее к себе и целую, потом мы целуемся уже без перерывов. За прокурором Ставрыгиным я наблюдал уже целую неделю. Это однообразно заведенная машина. Утром выводит на прогулку собаку, длинноносого фокстерьера, потом на работу, вечером опять выводит собаку. На этих прогулках я и решил его подловить. Купил резиновые хирургические перчатки. Натянул правую на руку, сверху одел нитяную... На лицо одел полумаску деда с носом, усами и большими бровями. Выбрал из коллекции пробирку с жидкостью под номером три и тронулся в путь. Как только издали заметил Ставрыгина с собачкой, тут же вскрыл пробирку и побрызгал на тыльную сторону перчатки, в аккурат на костяшки... Пробирку аккуратно запечатал и засунул в карман. Когда я подошел к прокурору, его собака стала себя странно вести. Она спряталась

от меня за его ноги и начала скулить. - Кешка, ты чего? - недоуменно спрашивает Ставрыгин. Я подошел поближе. - Чего это с вашей собакой? - А вам то что? Он недовольно повернулся ко мне. Тут то я ему и всадил в зубы правой, прямо кулаком. Прокурора подбросило, он перекатился через перепуганного пса и растянулся на земле. Пес взвизгнул и понесся к парадной дома, бросив своего хозяина. Ставрыгин сел и потряс головой, он растер выступившую кровь по губам потом вскочил и побежал к дому. Теперь и я удираю как можно дальше от этого места. Перчатки скинул в канализационный люк. Прокурор умер на следующий день. Я потом специально сходил в морг, куда его перевезли, где узнал от врачей, что Ставрыгин умер от остановки сердца. Месть клокочет во мне, я уже наметил следующую жертву, это следователь, который допрашивал и бил меня. Капитан Семенов любитель пива. Перед его домом обычная забегаловка, куда после работы он приходит, чтобы опрокинуть одну-две кружечки. Я опять подготовился, облил латексом пальцы левой руки и обработал их порошком. - Селиванов? Похоже от удивления капитана заклинило. Рот криво приоткрылся и уже не мог захлопнуться. Я как раз делал вид, что выхожу из забегаловки. - Капитан. Вот так встреча. - Ты жив? Видно в МВД не до всех доходит полная информация. - Жив. Произошла ошибка, меня оправдали. Чего вы встали, пойдемте, выпьем за встречу, я вас пивом угощу. Вцепившись в его рукав я тащу к стойкам. - Ты не бежал, Селиванов? Не верит стервец. - Нет, я вам сейчас документик покажу. А пока принесу пива. Я заказываю пару кружек пива. Ободок одной кружки протираю латексными пальцами. Когда поднес пиво и поставил кружку перед ним, следователь уже пришел в себя. - Так что у тебя за документ? - Сейчас. Я вытаскиваю из пиджака постановление суда. - Вот. Капитан нетерпеливо выдергивает бумагу и читает. Потом поднимает на меня глаза и

делает первый глоток пива. - Значит, свидетельница отказалась от своих показаний? - Да. Она потом призналась, что ее обрабатывали..., чтобы оклеветать меня. - Кто? - ФСБ. - Зачем? - Это я не знаю. - Тебе не повезло, Селиванов. Могу тебе сразу же сказать, в том, что произошло, я не причем. Он выпивает пиво до конца. - Кто же может мне пролить правду, почему меня посадили? - Только не я. И вообще, я считаю, то что произошло, это судебная ошибка. - Вы вышибали из меня признание... - Заткнись, благодари бога, что еще выкарабкался из этой истории. - Хорошо. Еще пива? - Нет. Я лучше уйду. Прощай, Селиванов, и больше не попадайся мне в лапы. Он явно заспешил. Может я не все знаю? Мне кажется, что все слишком гладко прошло и я разумно решил остановиться. Все свои ядовитые пробирки "похоронил" на берегу Морской набережной, сунув их в полу

засыпанный люк. По прежнему ухаживаю за Варей и с каждым днем все больше и больше привязываюсь к

ней. Однажды я опоздал на свидание. Только вышел из дверей, как передо мной взвизгнули тормоза машины. Трое расторопных молодцов выскочили из нее и вцепились мне в рукава. - Пройдемте с нами. - Куда? - Пошли, пошли... Они заталкивают меня в машину. Я уже догадался, что это серьезные люди и поэтому испугался, не посадят ли меня опять в тюрьму. Меня привезли в Большой дом и тут начались чудеса. Молодые люди вежливо высадили меня, заказали мне пропуск и провели на пятый этаж. В большом кабинете встретило несколько человек. - Здравствуйте, гражданин Селиванов, - тянет мне руку седоусый полковник. - Я полковник Гордый Николай Николаевич. Я здороваюсь. Так же недружно жму руки присутствующим, которые тоже мне представляются, здесь прокурор, два офицер следователя и двое понятых. - Мы вас, Александр Сергеевич, вызвали для опознания. - А я то думал, зачем? Так неожиданно взяли на улице. Следователь ухмыльнулся, полковник засмеялся. - Это все лейтенант Синицын, разобьется, но доставит... С вами видно переборщил.

Пойдемте к столам. Он ведет меня к большому столу, забитым невероятными вещами. Чего тут нет, драгоценные камни, ювелирные украшения, оружие, сервизы, хрусталь, картины. - Узнаете чего-нибудь? - спрашивает за спиной следователь. Я приглядываюсь и сердце мое вздрагивает. - Узнаю. - Только не торопитесь, будьте внимательны. - Это корона графини Вревской, это мои картины, вот эти Наполеоновского периода,

- я показываю пальцем. - Здесь две шпаги, вот эти старинные пистолеты, а здесь, вот в этих коробочках, должна быть коллекция нательных крестиков Ватиканских пап, начиная от Григория VI и Бенедикта IX до Пия IX... - Это что, натуральные? - Большинство. Конечно есть муляжи, но сделаны они очень искусстно из натурального золота, серебра и драгоценных камней. - Понятые проверьте, пожалуйста. Капитан Орлов, вскройте каждую коробочку и покажите содержание. Офицер начинает вскрывать первую коробочку и читает надпись на тыльной стороне. - Золотой крестик папы Климента IX... Золотой крестик с вкраплением трех бриллиантов папы Сикста IV..., серебряный крест папы Льва IX... Этот я узнаю очень хорошо. Таська в дядиной квартире выбрала именно эту коробочку первой и сразу разочаровалась, увидев черный крестик. -... Золотой крестик с большим красным рубином папы Урбана VIII..., просматривает дальше коробочки капитан. Теперь начинается длительный перечень чтения коробочков, всего просмотрели 44 штуки, заняв почти пол часа. - Что еще вы нашли здесь? - продолжает меня спрашивать следователь. - Этот кортик, и бижутерия. Это изумрудное колье, еще одно из рубинов, серьги...

- я вспоминаю то, что примеряла на себя Таська. Наконец, больше ничего знакомого я на столе не увидел. Хотя стоп. Невзрачная папка лежит на столе, я спешно раскрываю ее. Так и есть, это мемуары дяди. - Здесь еще папка, она тоже моя, - еще раз оглядываю стол. - Пожалуй, все. - То, что вы перечислили, это ваши вещи? - Да. Эти вещи мне достались по наследству от дяди. - Когда они у вас пропали ? - Их у меня украли два с лишним года назад, я тогда вызывал милицию и перечислил

все вещи, которые исчезли. Полковник идет к столу и вытаскивает из папки протокол, потом подает его мне. - Этот перечень? - Да. - Понятые, можете свериться с перечнем. Начинаются формальности. Все расписываются в документах. Полковник подходит ко мне. - Спасибо, Александр Сергеевич. Лейтенант Синицын отвезет вас обратно к дому. Давайте подпишу пропуск. - А мои вещи ко мне вернуться? - Конечно. Закончим следствие, передадим в суд и сразу же все вернем. До свидания. Вот почему я опоздал на свидание. Сволочь, Мишка, не оставил меня в покое. Он выловил меня вечером у дома. Его голова вылезла из окна машины, где сидел вместе с каким то парнем. - Привет, Сашка. - Привет. - Не пригласишь меня к себе? - Заходи. Мишка по хозяйски разместился на драном диванчике. - Тебе с чего начать, с хорошей или плохой новости? - Мне все равно. - Начну с плохой. Тебя пасут из ФСБ. - Откуда узнал? - За тобой следили мальчики Корявого и напоролись на них. - Ты не боишься, что мальчики узнают, что ты захаживаешь ко мне и приносишь последние новости. - Не боюсь. С ФСБ связываться никто не хочет и ребята свалили.. - Давай другую, но уже хорошую новость. - Кажется тебе Борек был знаком? - Был. - Его убили в тюрьме. - Он дурак и все к этому шло. - Слушай, Смертник... - Мишка, прекрати свои блатные штучки иначе я тебя выпру от сюда. - Хорошо, Сашка, помоги мне. Мне нужно убрать одного гада, я тебе запл... - Заткнись. - Но я не могу, за мной охотится один тип. Когда я был старостой в тюрьме, то издевался над одним мерзавцем, заставлял его есть говно, теперь он вышел на свободу и мне мстит. - Ты же имеешь в друзьях мальчиков Корявого, попроси их. - Они не будут делать этого, этот типчик родственник Корявого. - Ты просчитался. - Если не уберешь его, я расскажу все о твоих убийствах моим друзьям. Я наливаю из чайника в стакан воду. - На пей. - Нет. Лицо Мишки исказил страх. Он рванул руку к поясу. Мне ничего не оставалось как плеснуть ему водой в лицо. Мишка завыл, схватился руками за физиономию и бросился на пол. - Где у тебя кран, воду... - Не беспокойся, она не отравлена. Он пришел в себя. - Если ты проговоришься, - продолжил я, - то наверняка умрешь. В этот раз, в стакане будет яд. Ты даже не узнаешь, когда и кто его подсыпал. А сейчас выметайся от сюда и чтобы я тебя никогда больше не видел. Я его буквально вышвырнул за дверь. Я написал последнюю статью в газету и послал по почте. Не упустил ничего: как выгребают землю под фундамент, а другую, отравленную, оставляют на месте; как жгут горы телевизоров и распространяют ядовитый дым по городу; что территория близкая к заводу издает жуткий фон, это успел замерить с помощью Вари. Когда статья вышла, похоже городская мэрия взвыла. Ко мне приходили и домой, и на работу комиссии, работу на заливе опять приостановили, технику увезли и похоже на долго. Поздно вечером включил ТВ и тут показалась программа ЧП. Репортер рассказывал, какие новые преступления совершены за этот день. - На Железноводской улице совершено убийство. Два человека расстреляли молодого парня и уехали на "жигулях" синего цвета. Документов при убитом не нашли. Личность не установлена. Сейчас мы вам представим фотографию этого человека, если кто узнает его, простим позвонить по телефону... Да это же Мишка, бывший староста палаты. Черта с два, я позвоню, пусть и сдохнет

неизвестным. Я все больше и больше провожу время с Варей. Однажды мы проводили время в моей комнатке, как вдруг в коридоре раздался шум. В двери постучали и противный голос

соседки прокричал. - Александр, к вам гости. Я оправил одежду, помог Варе накинуть платье и открыл дверь. Впереди стоял капитан с папкой в руках, за ним два солдата держали большой ящик. - Простите, вы гражданин Селиванов? - спрашивает капитан. - Я. - Ваши документы. Пришлось возвратится к пиджаку и вытащить паспорт. Капитан долго изучает его и мою физиономию. - Все правильно. Вам посылка. Распишитесь вот здесь. Он отдает мне паспорт и вытаскивает из папки заполненный бланк. Потом протягивает ручку. - Что это? - Мне приказано передать. Я подписываю бумагу. Капитан жестом командует солдатам, те вносят ящик и ставят его на среду комнаты. - Проверьте пломбы, гражданин Селиванов. Я вижу на двух замочках свинцовые пломбы на проволоке. - А ключи? - Они без ключей. До свидания - До свидания. Они уходят и Варя охает. - А я то думала, что тебя возьмут. Что там? - Откуда я знаю. Сейчас посмотрим. С трудом сломал проволоку и открыл ящик. Это же... Знакомые картины Наполеона рядком прижались к стенке ящика, на дне старинное орудие, переданное мне дядей, много коробочек из его богатств и еще разных других вещей. На полочке аккуратно зажата коробка, я ее открываю и зажмуриваюсь от блеска камней. Корона графини Вревской вернулась ко мне. - Ух, ты, - слышу сзади восклицание Вари. - Кто это тебе...? - Это вернулось ко мне мое прошлое. - Неужели отдали просто так. - Нет, не просто так. Это мне дали понять, что полковник Матвеев больше не служит в ФСБ. Видно с этим ящиком, закончилась моя страшная эпопея.