Коррекция (Йеллоустоун)

Глава 15

– Я Алексей Самохин, консультант центра, в который войдёт лаборатория, – представился Алексей, протянув руку для приветствия.

– Михаил Гольдберг. – Высокий симпатичный мужчина лет сорока ответил крепким рукопожатием. – Сказали, что буду возглавлять эту лабораторию.

– Почему вы один? – спросил Алексей. – Обещали пятерых.

– Остальные должны приехать через несколько дней, а я здесь пока осмотрюсь. В чём вы будете консультировать нас, Алексей? Мне неизвестна тематика работ.

– Вот что, Михаил, – Алексей вернул вошедшему документы, – возьмите ваше предписание и всё остальное и раздевайтесь. Пойдём на кухню, напою вас горячим чаем. Если предпочитаете водку или коньяк, то вам не повезло: в этом доме не пьют спиртное. Позже подойдёт жена и накормит обедом. Судя по дате отметки, вы приехали сегодня. Уже устроились?

– Да, – ответил гость, снимая пальто, – поселили в общежитии. Через две недели закончат отделочные работы в доме, где должны дать квартиры научным работникам лаборатории, тогда заберу жену с сыном.

На кухне Алексей налил в чашки кипяток и пододвинул заварочный чайник.

– Заварку добавляйте по своему вкусу. Я много не лью, но здесь любят крепкий чай. Вот сахар. По поводу лаборатории... Вам что-нибудь обо мне говорили?

– А как же! Предупредили, что у вас есть уникальная научная информация и нужно оценить степень её важности. И добавили, что с вами нельзя разговаривать ни о чём другом, кроме науки.

– Это перегиб, – засмеялся Алексей. – Для вас табу – это информация, связанная с прошлым моей семьи. На другие темы общаться не возбраняется. У нас могут быть странности, старайтесь не обращать на них внимания. О себе скажу только то, что старше, чем выгляжу, и работал в войсковой разведке. Сейчас для удобства работы перевели в МГБ, звание – майор. Жена у меня художник. Надеюсь, вы не шарахаетесь от таких особистов, как я?

– От таких не шарахаюсь, – улыбнулся Михаил. – А образование у вас есть, или это тоже табу?

– Образование чисто военное, но и науки давали, хотя к вам в научные сотрудники не пойду. Давайте немного расскажу о том, чем займёмся. Три дня назад в городок приезжал Берия, и вместе с ним привезли наши материалы. В исходном виде это были заснятые на фотоплёнку книги. Для нашего удобства их распечатали в нормальном формате. Книг пять и есть ещё несколько отдельных статей. Каждый источник для удобства выполнен в пяти экземплярах. Всё хранится в секретном бюро рядом с лабораторией. Пока лаборатория – это пять комнат со столами и стульями. Выделенная нам часть здания тщательно охраняется и попасть в неё можно только по специальным пропускам.

– Получается, что вся наша работа сведётся к тому, чтобы сидеть и читать?

– Попробуйте понять прочитанное и оценить его важность. Нужно составить план работ по освоению рабочих тем. Туда уже включите необходимое оборудование и всё остальное.

– Я уже могу узнать, что описано в этих книгах?

– Уже можете. В первую очередь это рабочая конструкция низкотемпературного термоядерного реактора для получения пяти миллионов киловатт электроэнергии. Это там самое простое.

– А что же тогда сложное? – невозмутимо спросил Михаил.

– Всё остальное предназначено для создания компактных устройств накопления электрической энергии огромной ёмкости. Это не конденсаторы и не химические источники тока, а что-то совсем другое. При их изготовлении должны использоваться процессы, о которых пока никто ничего не знает. Их описанию и посвящены остальные книги и статьи.

– Я правильно понял, что вы сами их не знаете? – спросил Михаил. – Как же тогда консультировать?

– Я знаю многое другое, – объяснил он. – Не гарантирую, что смогу помочь, но попытаюсь.

– Но вы читали эти книги?

– Читал только ту, в которой описан реактор, но мало что понял. Внешне всё просто. Существует большая камера, в которой создаётся вакуум. Магнитное поле специальной формы удерживает ионизированный дейтерий, плотность которого очень мала. Система электродов, создающая сильное электрическое поле, и очень мощный микроволновой излучатель нейтрализуют силы отталкивания атомов дейтерия, в результате чего идёт синтез гелия с выделением тепла. Я не знаю, из-за чего так раздули размеры установки, но это позволяет использовать прямое преобразование тепла в электрическую энергию за счёт огромного числа полупроводниковых преобразователей с очень высоким КПД. Такой реактор после запуска требует минимального присмотра. Фактически нужно лишь подпитывать систему дейтерием и очень редко менять выгорающие ячейки преобразователей.

– Но вы не поняли, за счёт чего происходит эта нейтрализация.

– Я не физик. Почитаете, может, поймёте. Мне сказали, что там нет ничего сложного для понимания. Кто сказал, можете не спрашивать, не отвечу. Жена пришла, сейчас вас накормим.

– А сам не мог этого сделать? – спросила Лида, услышавшая его из прихожей. – Жена у соседей, а ты, вместо того чтобы накормить гостя, поишь его водой! Здравствуйте! Сейчас я быстро всё сделаю.

– Не стоит вам беспокоиться, – попробовал отказаться Михаил. – У меня ещё остались продукты с поезда.

– Так вы только приехали? Тогда тем более поедите! Вас как зовут? Очень приятно, Михаил, я Лида. Вы, случайно, не из тех физиков, которых мы ждём?

– Наверное, из тех. По крайней мере, я физик и буду работать с вашим мужем.

– Жена-то у вас есть, физик? – спросила Лида, быстро разогревая вермишель по-флотски. – Берите ложку. Вот вам хлеб, а это солёные грибы.

– Есть жена, – ответил Михаил. – И сын есть. Только они приедут не раньше чем через месяц. Пока получу и обставлю квартиру...

– Месяц я потерплю. Нас поселили в лучшем месте городка. На этой улице в пяти домах живёт всё руководство комбината и города, но большинство из них или в возрасте, или такие... в общем, неважно. В нашем доме только одна девушка, с которой мне интересно общаться, но она часто задерживается на работе и сильно устаёт. А у меня нет других дел, кроме готовки, вот и маюсь от безделья. Я неплохой художник, но здесь и рисовать нечего, всё вокруг засекречено! Скажите, у остальных тоже есть жёны?

– Не даёшь человеку есть, – упрекнул Алексей.

– Да я уже закончил, – сказал Михаил, отодвигая от себя пустую тарелку. – Спасибо, всё было очень вкусно. Насчёт жён могу сказать только о двоих, об остальных не знаю. У одного жена лет тридцати, а у другого – на десять лет старше. Благодарю за гостеприимство, но мне пора идти. Куда и когда подойти?

– Завтра ждите меня возле своего общежития в девять, – сказал ему Алексей. – Сходим оформить пропуск, а после покажу вам, где лаборатория, и пойдёте в столовую. Вернётесь, когда позавтракаете.

* * *

– Ни черта не понял! – сердито сказал Олег Свечин. – Сколько уже можно их читать? Пять ссылок на термины, которые ты не смог объяснить! Консультант! И как это всё связать?

– И чем ты так недоволен? – осведомился Алексей. – Ну не знаю я этих терминов, но без меня вам было бы ещё хуже! Как бы ты контролировал структуру термоэлементов с помощью лазера, если не знаешь, что это такое? А я преподнёс вам эти лазеры на тарелочке. Хотите рубиновые? Вот вам чертёжик, хотите газовые... Только полупроводниковые не помню. Зато теперь вы знаете и биполярные транзисторы, и полевые! Светодиоды тоже объяснил и не только их. Готовьте карманы под премиальные!

– А я и не говорил, что от тебя нет пользы, – пошёл на попятную Олег. – Всё это ценно, но не приблизило ни на шаг к пониманию работы реактора. Если и дальше будем плавать, придётся всё подтверждать экспериментально, а это годы! Маленькую модель не слепишь, а для большой всё нужно готовить с нуля, ничего нет! Разобрались с тем, как изготовить излучатель, и сможем создать электрические поля, хотя с ними придётся повозиться. А сколько времени уйдёт на соленоиды? И с термоэлементами не всё ясно. Каналы в кремнии... Есть описания, но всё нужно проверять!

– По-моему, ты неправильно понимаешь свою задачу, – спокойно сказал Алексей. – Тебе нужно только высказать своё мнение и расписать, кому и что делать и в какой очерёдности. Здесь работа для десятков предприятий.

– Вот-вот, – ехидно вставил Иван Синицин. – Выскажем своё мнение, заработают эти десятки предприятий, а на выходе получишь пшик! И нам это мнение никто не припомнит?

– Я, конечно, не физик, но и мне понятно, что для проверки не обязательно городить рабочую установку, – возразил Алексей. – Взять обычную вакуумную камеру, запустить в неё немного ионизированного дейтерия и без всяких магнитов обработать полями. Перед этим можно на всякий случай убраться подальше. Уж реакцию приборы должны показать. И термоэлемент можно сделать без контрольной аппаратуры. Ну угробите вы девять образцов из десяти, но вам-то и нужен всего один! А в заключении так и напишите, что, поскольку в тексте даны ссылки на неизвестные науке эффекты, требуется экспериментальное подтверждение. И проводить его лучше там, где для этого есть условия. А потом можно построить и опытный реактор.

– Так и сделаем, – сказал оторвавшийся от книги Михаил. – Пусть принцип работы проверяют другие. Пока они сделают излучатель и всё опробуют, пройдёт минимум полгода. И лазерами есть кому заниматься без нас, и твоими транзисторами. А у нас вон ещё сколько книг. Я только начал копать в принципе накопления и сразу встал. Много ссылок на другие работы. Они здесь есть, но нужно изучать. И получится ли сейчас понять – это тоже вопрос. Но сделать сможем, не сейчас, так лет через пять. Нас мало, и нет экспериментальной базы, а за центр возьмутся только весной. В этих книгах техническая революция, а то и не одна, а революции делают партии, а не кружки. Так что заканчивайте базар и беритесь за чтение, вам за это платят.

Прошло уже три недели, с тех пор как вслед за Михаилом приехали остальные члены группы. Все стали с интересом читать книги и с не меньшим интересом слушали Алексея, когда ему было что сказать, но ни у кого из них не было полного понимания прочитанного. Неделю назад физикам дали квартиры, и они на два дня оторвались от работы, завозя в них казённую мебель. Никто не захотел ездить за ней в Челябинск и тратить деньги, а вот за недостающими вещами съездили. Михаил связался с руководством и сообщил о готовности принять семьи, и вот уже два дня все с нетерпением ждали близких. В этом и была причина нервозности учёных, раньше они относились к своим неудачам спокойней.

– Это вы базарите и мешаете заниматься другим, а я и так читаю, – сказал Сергей Остроумов, – хотя пора бы уже прерваться для обеда.

Зазвонил телефон, и Алексей взял трубку.

–Заканчивайте чтение и сдавайте книги, – сказал он. – Приехали ваши семьи. Я думаю, что на сегодня закончим. Топайте разбирать родных.

– Что это ты сегодня так рано? – спросила Лида, когда муж отряхнул с себя снег и зашёл в прихожую.

– Пришёл проверить одёжный шкаф, – пошутил он, но жена не поняла.

– А зачем его проверять? – наморщив лоб, просила она.

– Темнота, не знаешь, для чего женщине нужны шкафы! – сказал Алексей и рассказал ей два анекдота о любовниках, после чего добавил: – Приехали семьи моих физиков, поэтому они всё бросили и разбежались. И правильно, толку от их чтения...

– Ничего не получается? – сочувственно спросила Лида.

– Отделение не бросают штурмовать укрепрайон, – ответил он. – Такими силами мы сможем только обозначить проблему. Я думаю, что руководство ставило именно такую задачу, но учёные ожидали большего и теперь бузят. Ничего, сегодня ночью жёны заставят их так поработать, что завтра силы останутся только на чтение.

– Ты подал хорошую мысль, – задумчиво сказала Лида. – Я ничем не хуже их, а тебе не нужно беречь силы даже для чтения.

– А я разве против? – он обнял жену и поцеловал в губы. – Можем даже...

Во входную дверь постучали.

– Кого-то принесло, – Алексей отстранился от Лиды и пошёл открывать.

– Обогреете путника? – спросил его стоявший на пороге Курчатов.

– Заходите, Игорь Васильевич, – Алексей посторонился, пропуская учёного в прихожую. – Здравствуйте. Куда дели охрану?

–Здравствуйте, – Курчатов разделся и вошёл в комнату. – Лида, я не ошибся? Замечательно выглядите, завидую вашему мужу. Охрану я пока отпустил. Я им позвоню, перед тем как от вас уходить. Возьмите это предписание и ознакомьтесь.

– Значит, разрешили, – сказал Алексей, прочитав подписанный лично Берией документ. – Напоить чаем или поедите?

– Спасибо, ничего не нужно, – отказался Курчатов. – Уже пообедал. Я видел ваших физиков, хотя пока ни с кем подробно не говорил. Я прилетел в Челябинск военным бортом, заодно забрал и их семьи, так что им пока не до разговоров. Давайте поговорим с вами.

– Если не хотите чаю, садитесь на диван, – сказала Лида. – Мне уйти?

– Сиди, – сказал ей Алексей. – Раз Игорь Васильевич в курсе наших дел, не будем заниматься ерундой. Что вы хотели узнать? Только заранее предупреждаю, что по атомному оружию рассказал всё, что помнил.

– Я подробно осведомлён о работе вашей лаборатории из отчётов Гольдберга, – начал Курчатов. – Есть и отчёты Волкова, которые идут по линии вашего министерства. В последнее время от вас поступило много ценной информации, не связанной с изучаемыми источниками. Всё это вспомнили вы. Но ваши сведения не имеют отношения к тем вопросам, которыми я сейчас занимаюсь.

– Я вам об этом и говорил, – пожал плечами Алексей. – Могу рассказать о сильном радиоактивном загрязнении большой территории отходами комбината в следующем году и о крупной аварии на нём же, которая должна произойти в пятьдесят седьмом. В следующем году у вас будут перегружены выпарные установки и чьи-то умные головы примут решение выливать высокорадиоактивные отходы прямо в реку Теча. Облучится уйма народа. Лаврентий Павлович советовал мне здесь порыбачить. Поймать ему, что ли, здешней рыбки и угостить? В пятьдесят седьмом из-за выхода из строя системы охлаждения ёмкости с радиоактивными отходами, в ней произошёл мощный взрыв. Радиоактивное облако поднялось на высоту двух километров. Оказались загаженными комбинат, большая часть городка и две сотни посёлков. Сотни тысяч людей подверглись облучению. Не знаю, какие меры были приняты, чтобы такого не случалось впредь, но я ставил бы резервную систему охлаждения.

– Учтём, – сказал Курчатов. – Спасибо. Расскажите, как вообще развивалось ядерное оружие. Ведь были же, наверное, и ошибки.

– Сначала основное внимание уделяли мощности взрыва, – ответил Алексей. – Были даже заряды на десятки мегатонн. Потом от этого отказались. Очень сложно и дорого доставить к цели такую дуру, да это и ненужно. Намного проще использовать несколько не очень сильных зарядов. Стратегическую авиацию не развивали, сделав упор на межконтинентальные баллистические ракеты. Часть была на суше в шахтах, часть – на подводных лодках с атомной силовой установкой. Головные части ракет сделали разделяющимися. Такая головная часть несла несколько боеголовок, каждая из которых наводилась на свою цель. Чтобы затруднить перехват ядерных зарядов, применялись ложные боеголовки и поглощающие радиоизлучение покрытия. Много было и тактического ядерного оружия. Давайте я изложу на бумаге и передам обычным порядком, как и всё остальное. Эти сведения вам сейчас ничем не помогут.

– Жаль, что вам нельзя задать другие вопросы, – с сожалением сказал Курчатов, – а хочется!

– Могу кое-что посоветовать, – подумав, сказал Алексей. – При случае передайте Берии. Это касается ядерных вопросов, так что и вам не помешает знать. В следующем году в Китае окончательно победят коммунисты, а через несколько лет мы с ними будем крепко дружить и окажем помощь в развитии атомной промышленности. Пройдёт немного времени, и от дружбы останутся одни воспоминания и растущие ядерные арсеналы Китая. И придёт время, когда они будут пущены в ход.

– Это касается только ядерных технологий? – прищурившись, спросил Курчатов.

– Это касается всего и не только в Китае! – ответил Алексей. – Я представляю, что имелось в виду, когда Лаврентий Павлович запрещал мне с вами откровенничать во всём, что не касается науки. Думаю, что об этом сказать можно. За свою историю СССР кому только не помогал! На это были выброшены огромные средства, которым нашлось бы применение и внутри страны.

– Выброшены?

– Именно. Возьмём, к примеру, Польшу. Вы общались с поляками?

– Встречался. Я чувствую по тону, что вы их не любите. Я не прав?

– Правы. Почему я должен их любить, если они сами никого не любят, кроме самих себя? Уже во времена социализма Польшу очистили от всех инородцев. Мы десятилетиями снабжали их за бесценок горючим, продавали по дешёвке свою продукцию, пичкали кредитами и практически безвозмездно оказывали научно-техническую помощь. И что в итоге? Они далеко нас послали вместе с социализмом, вошли в НАТО и стали одними из самых последовательных врагов! При мне этого не было, но я смотрел потом. Мы простили африканцам и прочим друзьям долги чуть ли не на сто миллиардов долларов!

– Ну что ты завёлся? – сказала Лида. – Это уже не наука, а политика. Захочешь, сам скажешь Берии. И получится это у тебя более аргументировано. А Игорю Васильевичу от этих знаний только лишняя головная боль и неприятности.

– Да, меня не туда понесло, – признал Алексей. – Не нужно вам никому ничего говорить, скажу сам. А насчёт Китая просто запомните на всякий случай.

– Ладно, если нельзя говорить о будущем, поговорим о настоящем, – сказал Курчатов. – Я понимаю, что, несмотря на знания, вы не являетесь учёным, но хотел бы знать мнение по поводу дальнейшей работы группы.

– Изучать дальше реактор нет смысла, – ответил Алексей. – Ваши физики выучили всё наизусть, но так и не поняли суть процесса нейтрализации сил отталкивания в атомах. В книге имеются ссылки на явления, которые не описаны в наших источниках. Мы сегодня говорили на эту тему. Общее мнение такое, что нужно изготовить излучатель и в упрощённом виде воспроизвести описанную реакцию синтеза. Если всё получится, надо строить сам реактор. И отдельно кому-нибудь передать работы по преобразователю тепла в электрический ток. Здесь для этого нет никаких условий, а собранный научный коллектив может разве что провести предварительную оценку работ. И реактор я здесь не строил бы.

– Почему? – спросил Курчатов. – Место достаточно удобное. И режим легко обеспечить, и рядом производственная база.

– Прежде всего потому, что я не верю в то, что вы обойдётесь без аварий на комбинате. Я рассказал только о тех, о которых читал сам, а сколько их было всего? Вы устроили гонку с американцами и не щадите ни себя, ни других. Я понимаю всю важность вашей работы, но не хочу здесь жить и работать. Одно дело приехать пусть даже на полгода, совсем другое – жить несколько лет. Строить здесь центр, потом реактор... Ваша производственная база не справляется даже с нуждами комбината, значит, сюда нужно везти тысячи рабочих и гробить им здоровье! Я думаю, что руководство просто не осознаёт, сколько всего нужно вложить, чтобы выйти на промышленное строительство реакторов. Они вместе с накопителями сделают нас первыми в мире, но пока государству это не потянуть. Вот наделаете вы своих бомб, восстановим экономику, тогда и возьмёмся. А пока, как я и говорил, нужно делать подготовительную работу. Она не потребует много сил. А к весне нас нужно отсюда убрать.

– Я доложу руководству ваше мнение. Чем Гольдберг собирается занять людей?

– Мы подготовим материалы по уже проделанной работе, сейчас займёмся накопителями. Там много сложных моментов, которые только начали изучать.

– Я так и думал, – кивнул Курчатов. – Задержусь на объекте на два дня, так что ещё увидимся. Спасибо за советы. С вашего позволения, я от вас позвоню.

– Не замечала за тобой склонности к болтовне, – заметила Лида, после ухода учёного. – Если Берия узнает, выйдешь из доверия. И твоё желание отсюда уехать для меня новость. Только обжились...

– Оно и для меня новость! – мрачно ответил муж. – Я поначалу думал осесть здесь лет на пять, пока не построим реактор. На полгода я сам взял бы казённую мебель с бирками. Понимаешь, малыш, он ведь не хочет, чтобы мы здесь жили. Уже с месяц во мне зреет желание всё здесь бросить и уехать. А когда пытаюсь понять причину, приходит страх.

– Но до пятьдесят седьмого года ещё столько времени! С чем это может быть связано?

– Если бы я знал! Мы ведь уже сильно поменяли то будущее, которое помним. Уцелели одни люди, попали под нож другие. Поменялась значительная часть руководства, а это скажется на судьбах миллионов людей. Уже начинает сказываться. И не факт, что все изменения будут в нужную сторону. Даже случайная ошибка может наделать бед. А здесь... Они ведь с самого начала сливали в водоёмы всякую дрянь, только раньше она была со слабой радиацией. Думаешь, я сказал об аварии Курчатову, и сразу же станут строить новые выпаривающие аппараты и ёмкости для хранения отходов? Это очень сложные и дорогие устройства, и для их строительства нужно время, а его нет: летом должны взорвать бомбу. И мало испытать одну или две, их производство нужно поставить на поток! А оружейный плутоний производят только здесь. И потом у Курчатова своё отношение к радиоактивности. Читал я о том, как они носили плутоний в руках. Я сказал, что пострадают сотни тысяч людей, а он принял это к сведению! Появится Берия, я ещё ему начну долбить.

– А может, тот, кто нас сюда прислал, прикроет и от радиации? Вернул же он нам молодость.

– Мне не хочется это проверять. Если бы нам не вредила радиация, вряд ли меня толкали бы в спину отсюда уезжать. Непонятно только, почему этого не сделать сразу.

– Ладно, Курчатову ты сказал, меня напугал, а Берии скажешь потом. Больше от тебя сейчас ничего не зависит, поэтому давай на время об этом забудем. Через две недели Новый год. Как будем отмечать?

– Возьму на комбинате счётчик Гейгера и выберу елку, которая излучает поменьше рентгенов. Правда, игрушек нет ни одной. Может, съездить за ними в Челябинск?

– Я имела в виду не ёлку, – сказала Лида. – Пригласим кого-нибудь, или опять просидим вдвоём?

– Квартира маленькая, многих сюда не пригласишь, – задумался Алексей. – Я пригласил бы Михаила с женой, но у них ребёнок. И потом я не знаю его планов. Может, он уже сговорился с кем-нибудь из ребят.

– Ты что-то имеешь против детей? – вскинулась жена.

– Ну что ты, малыш! – успокоил он. – Ничего не имею даже против чужих, особенно если они не шумят. Только мальчишке нет семи лет, и он быстро устанет и заснёт. Мы не просидим ночь за столом, а оставить его у нас негде. И что, через весь городок в мороз нести спящего ребёнка? Жили бы рядом, тогда дело другое.

– Может, нас кто-нибудь пригласит?

– Вот этого я не знаю, – засмеялся Алексей. – Завтра поговорю на эту тему в лаборатории, у кого какие планы.

* * *

Через неделю в Саров приехал Берия. Первым делом он посетил директора КБ Зернова.

–Здравствуйте, Павел Михайлович! – сказал он, появившись в кабинете. – Чем обрадуете? Как изделие?

– Всё идёт по графику, – ответил Зернов. – Если бы нам разрешили его доработать, сделали бы на месяц раньше. И вес был бы наполовину меньше.

– Он решил не рисковать, – ответил Берия. – У американцев взорвалась, должна взорваться и у нас. А доработки введёте уже во вторую. Ускорить никак нельзя?

– Может, и можно, – пожал плечами директор, – только без меня. Голова у меня только одна, как бы невзначай не оторвали за неудачу. Вы с какой целью приехали? От меня что-то нужно?

– Побеседую с людьми и проверю ход работ, – ответил Берия, – в Москве отчитаюсь. Я узнал, что Курчатов уже два дня здесь. Он у себя?

– Минут двадцать назад звонил, что пошёл во второй заводской корпус. Он не успел бы вернуться, поэтому ищите там. С вами пройти?

– Не нужно, не заблужусь, – отказался Берия.

Искать Курчатова не пришлось, он сам вышел из заводского корпуса вместе с главным конструктором Харитоном, когда Берия к нему подходил.

– На ловца и зверь бежит! – довольно улыбнулся министр. – Здравствуйте, товарищи!

–Здравствуйте, Лаврентий Павлович, – одновременно с Харитоном поздоровался Курчатов. – Вам кто из нас нужен?

– Вы и нужны. А с Юлием Борисовичем мы поговорим позже. Давайте прогуляемся по территории. Мороз вроде несильный. Я хочу, чтобы вы рассказали о поездке в «Сороковку». Выудили что-нибудь ценное из нашего пришельца?

– Выудил, – хмуро сказал Курчатов. – Дела на комбинате идут хреново, и на это меня натолкнул ваш Алексей, хотя он на нём ни разу не появлялся.

– В чём дело? – насторожился Берия, всю весёлость которого как ветром сдуло.

– Он рассказал о двух известных ему авариях и сказал, что их было больше. Вторая, которая сопровождалась сильным взрывом и вызвала загрязнение двух сотен посёлков и самой «Сороковки», меня пока не волнует, до неё ждать ещё восемь лет. А вот первая случится уже в следующем году.

– И что это будет?

– Он сказал, что выйдут из строя выпарные аппараты, и мы начнём сливать всё в реку напрямую. Пострадают сто тысяч человек, да и сама «Сороковка» загрязниться ещё больше. Нам Алексей не верит и считает строительство там центра и реактора дурным делом.

– Что-нибудь предприняли?

– Поехал к директору и потребовал собрать совещание главных специалистов. Как выяснилось, из-за высокой нагрузки корпуса выпарных аппаратов слишком быстро разрушаются от коррозии. Никто не рассчитывал на такую концентрацию солей.

– А почему молчали?

– Объясняют тем, что до весны ничего не получится сделать. Разгильдяйство, конечно. Наверняка так и рассчитывали, что мы дадим добро на слив в реку. Деваться-то некуда.

– А что реально сделать?

– Много чего. В мороз котлованы рыть не будем, но можно завезти цемент для бетонирования. И корпуса новых аппаратов нужно заказывать прямо сейчас. Ёмкости из нержавейки под отходы можно варить на месте уже через два месяца. Я дал рекомендации Ванникову.

– Я сам поговорю на эту тему с Борисом Львовичем. А что по реактору?

– Не могут до конца разобраться, поэтому предлагают проверить по упрощённой технологии. Если пойдёт реакция, не останется никаких сомнений и можно строить опытный реактор. Там несколько задач, которые нужно распределить между исполнителями. Сами пока пытаются разобраться с накопителями. Я говорил с ребятами. Нет у них надежд на быстрые результаты, слишком уж там всё сложно. Но говорят, что сделать можно, если не прямо сейчас, то в недалёком будущем.

– А что говорит Алексей?

– Что в его книжках будущее страны, но нам это пока не по зубам. Нужно малость оклематься после войны и немного развязаться с атомным оружием. Слишком уж велики масштабы работ. Но исследования и подготовку к ним уже нужно вести и даже строить опытный образец, только не в «Сороковке». И я с ним согласен. Производственные мощности комбината замкнуты на него самого. Фактически для разработчиков и строителей всё нужно строить с нуля. Так почему там, а не в другом месте? Мне не понравилось, что, когда разговор зашёл о том, чтобы им там остаться надолго, он стал сильно нервничать, хоть и старался это скрыть.

– Думаете, он что-то знает и не хочет говорить?

– Вряд ли, – ответил Курчатов. – Ему нет смысла скрывать что-то опасное, наоборот. Я сказал бы, что он что-то чувствует. Что-то такое, что вызывает беспокойство, но не поддаётся объяснению. Он хотел кое-что передать для вас, но потом решил, что при случае расскажет сам. Но это не имеет отношение к комбинату.

– Что за информацию он дал по вашей части?

– Кое-что по полупроводникам и оптическим генераторам. Некоторые идеи уже были в научных публикациях, но не смогли реализовать, а он даёт описание технологий. Очень приблизительные, но можно доработать. Пока засекретили и консультируемся, кому передать. Перспективы огромные, но нужно время.

– Думаете использовать его информацию во втором изделии?

– Уже начали. Но Алексей только кое-что уточнил и подтвердил наши собственные доработки. Информация по водородному оружию более ценная. Год-полтора он нам точно сэкономил.

– Последний вопрос. Игорь Васильевич, как вы смотрите на то, чтобы отдать проект генератора Капице? Мы не хотим снимать вас с атомной темы.

–Положительно смотрю. Прекрасный учёный, но мне с ним было трудно работать. Хорошая кандидатура, если опять не откажется. Тема-то скользкая, можно и шею сломать.

– Ладно, – подвёл итог Берия. – Сделаем всё, чтобы «Сороковка» работала без аварий и сбоев. Кроме неё, плутоний нам не даст никто. Прошу вас проконтролировать руководство комбината, не специально, а когда будете там по другим делам. А группу Гольдберга весной уберём. Пусть там зимуют вместе с Самохиными и читают книги, а я пока дам задание подобрать место для центра.