Коррекция (Йеллоустоун)

Глава 26

Месяц спустя после взрыва. Норвегия, Осло

– Как там, по-прежнему метёт? – спросил премьер-министр Снор Эгген. – Садись, надо поговорить. Сейчас распоряжусь насчёт чая.

– Не нужно чая, – отказался министр иностранных дел Раймонд Урфьелл. – Я перед поездкой напился впрок. Погода паршивая, и со вчерашнего дня она не стала лучше, наоборот, сегодня ещё больше похолодало. У меня комм показал тридцать семь. Но ты ведь позвал меня не для разговоров о погоде?

– Хотел посоветоваться. Учёные дают прогноз по холодам на десять лет. Через год-два посветлеет, но это мало поможет. Продовольствия в стране максимум на два года, и у моря мы много не возьмём. Обращаться за помощью к соседям бесполезно: они в таком же положении. Я говорил с королём, но единственный результат этого разговора – это передача мне всей полноты власти. И теперь я хочу от тебя услышать, что мне с ней делать.

– Для большинства пришла пора умирать, – ответил Раймонд, – но кого-то, может быть, удастся спасти.

– Предлагаешь оставить запасы продовольствия отобранной группе? Я думал об этом.

– Если получится, это тоже можно сделать, – согласился Раймонд. – Даже в такой ситуации многие будут цепляться за жизнь, и им не понравится то, что ты захочешь её укоротить. Это приведёт к беспорядкам, и я не знаю, чью сторону займёт армия. Жизнь – это высшая ценность, угроза её лишиться заставляет забыть о многом. Тебе мало Петтерсонов?

– Уроды! – высказался Снор. – Опуститься до людоедства!

– Они не опустились, просто убили и заморозили в сарае с полсотни прохожих. Так сказать, запас мяса на чёрный день. Но я хотел предложить другое. Из нашего посольства в Японии передали, что русские приняли несколько миллионов японских детей и брали их только младших возрастов. С ними отправили небольшое число девушек. Но это и понятно: для каждого ребёнка не хватит переводчиков даже у японцев.

– Предлагаешь сделать то же самое? – задумался Снор. – А чем расплатимся? Надо вызвать их посла и поговорить, может, договоримся.

– Не с кем разговаривать, посольство СССР опустело дней десять назад. Тебе разве не докладывали? Я думаю, что нужно всем сказать правду и предложить спасти маленьких детей. Наверное, малышей наберётся тысяч восемьсот, только многие не отдадут. К детям можно добавить немного девушек, они у нас не хуже японок. Если решишь, можно попробовать связаться с их правительством по радио. У нас есть выделенный канал. Если наберём триста или четыреста тысяч, сможем доставить за один рейс. И нужно торопиться, потому что в море уже полно льдин. Ещё две-три недели – и воды у берегов скуёт лёд. Скоро к нехватке продовольствия добавится и недостаток энергии. Если температура понизится до пятидесяти, нам её не хватит. Людей нужно свозить в большие помещения и отключать от электричества частные дома, но разве их уговоришь...

– Свяжись. Узнай, кого они согласны принять и на каких условиях. Если договоримся, тогда я буду говорить с народом.

* * *

То же время. Франция, Париж

Последний президент Французской Республики Фредерик Гибер был разочарован во Франции. Он делал всё возможное для спасения нации, но все усилия разбились о непонимание и эгоизм французов. Единственное, в чём его поддержали, – это в изгнании новых граждан государства. Всех, кто был принят за последние тридцать лет, вместе с их семьями выпроводили на немецкую территорию. Заодно избавились от темнокожих и выдворили итальянцев. Перекрыть границы было нереально, и, чтобы выгнанные не вздумали возвращаться, пришлось применить оружие. Вертолёты летали над удобными для перехода участками границы, и солдаты через инфракрасные прицелы отстреливали всех замеченных. Но и оставшихся шестидесяти миллионов было слишком много. Реакторы давали достаточно энергии, чтобы осветить города и отопить жилища, но продовольствия было в лучшем случае на два года. Деньги моментально обесценились, а когда правительство решило конфисковать продовольственные запасы, большинство складов уже были пустыми. Крупные оптовики оказались предусмотрительнее. Сбор продовольствия в сельской местности тоже провалился. Продовольственные магазины мигом опустели, и воцарился хаос. Началось массовое дезертирство из армии, и дезертировали, прихватив оружие. Полиция и жандармерия пока не разбежались, потому что им платили продовольственными пайками из быстро тающих государственных запасов. Так же платили и энергетикам, и немногим государственным служащим. Остальные оказались предоставленными самим себе. В стране, имевшей немалый продовольственный запас, половина жителей уже голодала. Взрослые пока держались, но дети кое-где уже начали умирать. Попытки использовать демократические институты власти оказались несостоятельными перед лицом человеческого эгоизма, а вводить диктатуру было поздно. Всё должно было закончиться очень быстро. Через два месяца у правительства не останется продовольствия, а значит, и остатков силы. Полицейские и жандармы, которые и так уже не справляются с грабежами и насилием, уйдут, а потом остановятся и станции. Те, кто запасся продовольствием, рано или поздно замёрзнут, потому что десять лет не отопишь дом, сжигая всё, до чего можешь дотянуться. Пока на улице только пятнадцать мороза, а скоро будет вдвое больше. И убеждать кого-либо бесполезно: власть уже никто не слушал. Вчера ему сообщили, что недалеко от Тулузы группа вооружённых людей захватила один из реакторов и заняла городок энергетиков, и что у них очень много продовольствия, а теперь и энергии. Эти, может быть, и выживут.

* * *

То же время. Англия, Лондон

– Мне это не нравится, сэр! – зло сказал главнокомандующий объединенными вооружёнными силами НАТО в Европе адмирал Рейдмон Виллард премьер-министру Великобритании Уильяму Кевину. – И это очень не понравится моим людям! Вы должны оказать помощь уцелевшим в катастрофе американцам!

– Я никому из них ничего не должен, адмирал! – отрезал премьер. – У меня семьдесят пять миллионов своего населения! И переправить в Австралию я смогу в лучшем случае миллионов двадцать! Остальные останутся здесь умирать, а вы хотите, чтобы я взял на себя заботу о ваших беженцах. Мало того что они прибывают вообще без ничего, это в основном темнокожие выходцы из южных штатов. Мы выгнали своих чёрных, а теперь заниматься вашими? И кто меня поймёт?

– У меня темнокожий каждый третий солдат, а в идущем к вашим берегам шестом флоте таких половина!

– Не нужно меня уговаривать, и не вздумайте мне угрожать, – непреклонно заявил премьер. – Я и в Канберре договорился только насчёт англичан! И то их пришлось припугнуть и пообещать, что мы привезём продовольствие на год для каждого! Они могут принять американских солдат, учитывая флот за их спиной, но ораву беженцев... Попробуйте, но тогда сами их переправляйте и кормите. Мы не русские и не готовились к катастрофе. Вот, кстати, интересный вопрос. Как вы думаете, кто будет править миром после того, как всё закончится? Мы в лучшем случае выживем, причём с большими потерями, а они не только выживут, но станут гораздо сильнее! Русские собирают по всему миру миллионы маленьких детей. Вам сказать, кем их вырастят и воспитают или догадаетесь сами? Почему вы не нанесли им удар? Ведь наверняка уцелела часть стратегических сил!

– Я почему-то не вижу у вас готовности принять в этом участие, – мрачно сказал Рейдмон, – хотя у вас самих не так мало возможностей. Не хотите, чтобы они разрядили в вас свои арсеналы? Ну так и я хочу этого не больше вашего! У них мощная противоракетная оборона, и ущерб будет минимальный, а вот нам достанется! И понесём потери, и добавим пыли в атмосферу. Я связывался с генералом Александером. Центр стратегического командования уцелел, но погибли все базы стратегической авиации, и не отвечают две трети постов на шахтах. Остальные докладывают о сильных повреждениях ракет и самих шахт и просят помощи. Их там сильно трясло. И с базами флота тоже нет связи. Ракетоносцы пришли почти все, и сохранились наши базы в Европе и Турции, а вот базы в Японии молчат. И вы хотите в таких условиях начать войну? Они ведь могут не ограничиться Англией, а ударить заодно и по Австралии. И куда тогда поплывёте, если уцелеете? Я не больше вас люблю русских, но не идиот. Пусть они лучше бодаются с китайцами: тем сейчас нечего терять и нужно избавляться от лишнего населения. Ладно, я вижу, что помощи от вас не дождёшься. Как только подойдёт флот, я начинаю погрузку людей и техники. Если останется место, возьмём беженцев. А место в Австралии найдём и заставим поделиться продовольствием. Если откажут, нам, как и китайцам, нечего терять и недолго поменять цели для ракет.

* * *

То же время. Республика Польша, Варшава

– Значит, действовать вместе никто не хочет, – разочарованно подвёл итог президент Богуслав Грабинский. – Жаль, я рассчитывал на другое.

– Не на кого нам сейчас рассчитывать, – мрачно сказал министр иностранных дел Войцех Мацкевич. – Немцы заняты собой, англичане скоро сбегут, а Франции больше нет. Остальные не только не помогут, скорее, навредят, если узнают о наших запасах.

– Запасы! – раздражённо сказал президент. – Вы читали заключение академии? Двадцать лет! А запасов хватит в лучшем случае на четыре года! И не все согласны сдавать продовольствие. Мы не собираемся с такими церемониться, но на своих запасах не дотянем. И производство БВК сами не запустим. Нет нефти, нет оборудования, ничего нет! И я не собираюсь обращаться за помощью к Самохину! Сами знаете, что он нам скажет. И мы не можем, как другие, кого-нибудь выгнать: от всех чужих давно избавились.

– Самохин принимает малышей, – сказал министр. – Много берут у японцев и договорились с бразильцами. Может, и нам отдать своих? Всё равно многие умрут.

– Пусть лучше перемрут, чем отдать этим! – ответил президент. – Ещё предложи подложить под них наших женщин!

– У нас красивые девушки, – нерешительно сказал министр. – Через них можно было бы влиять...

– Вы себя, пан Войцех, ни с кем не путаете? – язвительно спросил президент. – У них получается действовать через женщин, а у вас не выйдет! Не те у нас женщины. В этом они не лучше русских: мужья для них будут важнее бывшей родины! К Самохину обращаться не будем и никого туда не отдадим! Энергии много, продовольствия пока много, так что подождём, надо только снизить нормы потребления. Русские будут помогать восточным немцам, а мы попросим Бартеля поделиться опытом. В этом он не откажет, а потом поможет более существенно. Нам есть что ему предложить.

* * *

То же время. Индия, Дели

– Доложите обстановку, – приказал президент Самир Баччан. – По штатам Бихар и Кашмир попрошу подробней.

– За прошедшие сутки обстановка изменилась мало, – начал доклад премьер-министр Киран Сингх. – Несмотря на массовую выдачу ручных осветителей и налаженную раздачу продовольствия, не утихают волнения и столкновения, в том числе и на религиозной почве. Большие проблемы из-за холодов, особенно в сельской местности. Все запасы тёплой одежды уже раздали, но её нужно в три раза больше. В штате Гуджарат положение удерживаем только с помощью армии. Пришлось несколько раз применять оружие. В штате Бихар не утихают беспорядки, спровоцированные мусульманскими общинами. Полиция не справляется, и власти штата требуют помощи армии. Численность жертв в межобщинных столкновениях идёт на десятки тысяч. Я считаю, что нужно действовать жёстко, пока столкновения не перекинулись на соседние штаты и мы имеем возможность использовать армию. Есть основания полагать, что она в ближайшее время понадобится для отражения нападения китайцев.

– Продолжают наращивать силы? – спросил президент.

– Да, данные разведки показывают, что их силы на границах со штатами Кашмир и Аруначал-Прадеш за последнюю неделю увеличились вдвое. Разведка велась «Невидимками», но два аппарата у нас сбили. Мы повысили степень боеготовности войск и начали их переброску. В Совете Национальной Безопасности очень надеялись на то, что Китай всё-таки нападёт на советский Дальний Восток, но они выбрали нас. Больше половины Китая сильно пострадала от кислотных дождей, а нас эта напасть миновала. У нас намного теплее, чем на востоке СССР и имеются большие запасы продовольствия, а руководству Китая сейчас жизненно важно вывести население из восточных областей и увеличить продовольственные запасы. Кроме того, война поможет отвлечь население и сократить его нашими руками. Поскольку им нужна земля, вряд ли в зоне боевых действий применят что-нибудь из ядерных или химических арсеналов, но могут нанести удар по столице или другим крупным городам.

– И что вы намерены предпринять?

– А что мы можем предпринять сверх утверждённого плана? – пожал плечами премьер-министр. – Части противоракетной обороны ведут круглосуточное дежурство в режиме полной боевой готовности, и стратегические силы готовы нанести удары по самым крупным городам Китая. Раньше мы хотели эвакуировать часть городского населения в сельские районы, но теперь это нереально.

– Мало нам было этого вулкана, так теперь ещё и война! – в сердцах сказал президент. – А как наш договор с Вьетнамом? Что у них творится?

– То же самое, что и у нас. Не будут они воевать, если китайцы не полезут сами. У остальных соседей положение хуже.

– Вы узнали, с чем связана эвакуация советского посольства?

– Связались по выделенному радиоканалу с министром иностранных дел. Они эвакуируют свои посольства по всему миру. Нам сказали, что в ближайшие годы не будет сотрудничества с другими странами, а отдельные вопросы можно решить по радиосвязи. У русских из-за беспорядков и развала государственности в ряде стран потеряна четверть дипломатического персонала. По нашей просьбе они передали всю имеющуюся информацию по извержению и свой прогноз по восстановлении климата. У нас освещение вернётся к норме через два года, а тепло – через пятнадцать лет. Первые урожаи сможем получить через десять лет, а у нас только трёхлетний запас продовольствия. Они дали свои советы, но считают, что мы потеряем до девяноста процентов населения даже без войн и крупных внутренних конфликтов. И это при условии, что сразу возьмём под контроль всё продовольствие и ограничим его потребление.

* * *

17 мая 2042 года. СССР, Москва

– Собирайся, едем домой, – сказал Алексей жене по комму. – Или у тебя есть желание поработать сверхурочно?

– Уже одеваюсь и иду, – ответила Лида.

Алексей надел шубу и спустился к выходу. В коридоре возле окна стояла Лида и смотрела на падающий снег.

– Всегда любила на него смотреть, – сказала она мужу. – Ещё девчонкой лежала в кровати и смотрела, как за окном в свете фонаря ветер несёт снег. Что-то в этом есть завораживающее.

– Пойдём, – он взял её за руку и повёл к открывшимся дверям. – Сядем в машину, из неё любуйся сколько душе угодно. Из-за этого завораживающего зрелища тысячи людей завтра с утра займутся чисткой улиц и дорог.

– И за этого мужчину я когда-то вышла замуж! – сказала она. – Приземлённый ты человек!

До дома, как всегда, доехали очень быстро и через десять минут прошли пост контроля и поднялись на свой второй этаж. Ужинать было рано, поэтому оба расположились в обнимку на диване в гостиной и молча сидели, пока Алексею не захотелось поговорить. В последнее время подобные посиделки стали привычными и помогали снимать напряжение прошедшего дня.

– Помнишь, мы говорили о японских детях? – спросил он. – Ну когда я сказал, что наши женщины будут становиться в очередь на усыновление. Так вот, они уже становятся. Японские девушки из первых партий уже сносно говорят по-русски и начали учить своих подопечных. Научат, как проситься на горшок, и начнём раздавать. Языку доучатся в школе. Завтра привозим последних и перебрасываем «Ковчеги» в Норвегию. Там отправили детей морем, но все не поместились на корабли, а второй рейс не успеют сделать. Море начало замерзать, да и тяжело детям столько дней плыть в этих промороженных коробках.

– А девушек тоже берёте? – спросила Лида.

– А как же, скандинавки нам не помешают.

– Ты не планируешь вводить многожёнство? Тянешь отовсюду девиц, а у нас их и так было больше, чем парней.

– Хочешь, чтобы у меня была вторая жена? – пошутил Алексей.

Шутка получилась неудачной: жена обиделась.

– Если надумаешь брать, бери постарше, – посоветовала она, отодвинувшись от мужа. – Молодой от тебя никакого проку. Ты уже забыл, зачем нужны молодые. Наверное, я так и не узнаю, сняли мне запрет на детей или нет. Плохо, когда тело молодо, а душа постарела.

– Может, ты и права, – сказал он, не делая больше попытки обнять, – но я думаю, малыш, что дело не в старости и даже не в том, что я устал от однообразия жизни. Просто сейчас такое время. Повсюду смерть и горе, и то, что нас это обошло, ничего не меняет. Я почти не устаю физически, но морально к концу дня сильно измотан. Мы ведь до сих пор получаем сводки из разных стран. Наших там нет, работают местные, которым мы заплатили продовольствием. Им это нетрудно, а мы в курсе их дел. Мне по вечерам хочется прижать тебя к себе и не отпускать, а заниматься любовью нет никакого желания. А ты молчишь. Если тебе нужно, стоит только сказать.

– Дурак! – услышал он в ответ.

– Может быть, – согласился Алексей. – Годы не делают человека умнее, только добавляют ему опыта. А если заниматься все время одним делом, то и опыта много не будет. Станешь асом в своём деле и сможешь верно оценивать людей с первого взгляда, но и только. Тебя я должен знать как облупленную, и что? Иной раз и общаться не нужно: и так понятно, что ты думаешь и скажешь в следующую минуту, а иногда невинная шутка вызывает такой вот эффект. Если я постарел душой, наверное, это коснулось и тебя. Раньше ты никогда не обиделась бы на подобное и не почувствовала бы себя ущемлённой. Подошла бы и разорвала на мне трусы!

– Считай, что я их на тебе разорвала! – сказала Лида. – И что дальше?

– Известно что, – ответил Алексей, взял её на руки и унёс в спальню.

Вышли из неё минут за десять до прихода Лены, которая в это время занималась ужином. До окончания готовки опять сели на диван.

– Наверное, китайцы не будут с нами воевать, – сказал Алексей. – Они решили, что Индия предпочтительней стылой тундры или промороженной Сибири. И индийцы будут послабее, хотя они многого добились за последние тридцать лет, и продовольствия в Индии не так уж мало. Там раз в несколько лет всё заливает водой, поэтому скупают еду и делают запасы. И в последние три года были хорошие урожаи. При их численности надолго не хватит, но если китайцы сильно её сократят...

– Атомное оружие? – спросила Лида.

– Конечно. У индийцев много больших городов, а надёжной защиты от ракет не было даже у американцев. У Индии и Китая примерно равные силы, поэтому, если сцепятся, потери с обеих сторон будут огромные.

– Неужели китайцы этого не понимают?

– Понимают, но у них нет другого выхода. Или внутренняя свара, или война с внешним врагом. Ну и, наверное, подготовили какие-то сюрпризы.

– А нам эта война выгодна, – сказала Лида.

– Выгодно то, что не нам драться, – вздохнул Алексей. – В уничтожении индийцев нет никакой выгоды. Нам они ничем не мешали, наоборот. Мы не сможем забрать себе всю планету, да это и не нужно. Станем основной силой нашего мира, но не единственной. Освоим Европу, оставив кусочек немцам, и займём часть Штатов. После катастрофы останется слишком мало людей. Во всём мире их будет не больше, чем у нас, причём разбросанных небольшими группами. И все они потянутся к нам, потому что не успеют одичать, а современное производство не создашь малой группой людей. Даже мы не обходились без кооперации. Поэтому я считаю выгодным помогать другим. Не всем и без большого ущерба для себя, но помогать. Выживут и будут помнить.

– Будут ли?

– Кубинцы с бразильцами запомнят, и японцы тоже, а для большинства поляков это только лишний повод для неприязни. Поэтому мы не станем им помогать, разве что кое-кого пустим к себе, когда у них закончатся припасы. Сейчас Грабинский удавится, но не обратится за помощью. Он знает, что я ему скажу.

– Неужели совсем не поможешь? Не верю!

– Конечно, помогу, но не в ущерб себе и на моих условиях. И ещё заставлю отработать. Это будет справедливо. А после оттепели им придётся смотреть нам в рот, любят они нас или нет. Это при условии, что хоть кто-нибудь уцелеет. Отношение между людьми – это одно, а между государствами – совсем другое, а я должен в первую очередь заботиться об интересах своей страны и своего народа. И никто не сможет меня упрекнуть. Ресурсы у нас не безграничные, и жаждущих помощи намного больше, чем мы можем её оказать. Так что выбирать, кому помочь, а кому отказать – это наше право. Хотя по-человечески мне жалко всех, даже поляков. Люди не заслужили такой судьбы, тем более если это дети.

– А что у нас на границах с Европой?

– Пока подходят мало, но скоро должны появиться те, кого выгнали сами европейцы, а потом американцы, которым не нашлось места на уходящих в Австралию кораблях. А по данным «Паутины» англичане уже начали отправлять караваны судов. Флот у них большой, но одним рейсом не обойдутся, а море скоро застынет. Сейчас используют авиацию, но вряд ли вывезут даже треть своего населения. Кому в таких условиях нужны американцы! Кстати, к Англии подошёл их шестой флот, и ещё где-то должен болтаться седьмой, остальные они расформировали. Наш информатор сообщает, что на него грузят боевую технику и американских солдат. И все ракетоносцы там, а значит, их придётся отпустить. Наши моряки захватили в порту Нью-Лондон четыре уже прошедшие ремонт атомные подлодки и одну, на которой он только начат. На базе спаслось несколько человек. Это в основном технический персонал. Они сдали её в обмен на спасение. Сейчас помогают нашим ребятам осваивать американские подлодки и грузить в контейнеровоз всё ядерное оружие, которое было в арсенале базы. Оставлять такое нельзя, поэтому вывезем к себе и разберём. Химию тоже надо забрать, её уничтожить ещё проще. Помимо подлодок там пришвартованы два эсминца, но их пока оставим. На всё просто не хватит рук. Проследят, чтобы кубинцы отогнали к нам последние из отобранных кораблей, и пойдут в Севастополь. Два корабля ненадолго задержим, чтобы забрать дипломатов. Сделают и тоже вернутся. Нужно заканчивать с плаваньем. Холодно, темно, а теперь ещё начинаются шторма и всё чаще встречаются льдины и даже айсберги. Возможно, из-за вулкана сполз в океан ледник в Антарктиде, вряд ли всё это успело замёрзнуть само.

* * *

Ольга вернулась из школы, оставила в прихожей свой рюкзак и первым делом пошла в комнату брата. Он сидел на кровати и пил чай, держа чашку здоровой рукой.

– Сильно болит? – спросила она.

– Нормально, скоро буду бегать на одной ноге, – ответил он и мотнул головой в сторону двери. – По-моему, она опять плачет. Пойди успокой

Ольга послушно пошла в комнату Джейн и на полпути к ней услышала тихие всхлипывания. Вот как их мог услышать брат и почему он всегда чувствовал, когда она ревёт? Неужели влюбился в её американскую двойняшку? Девушка подошла к новой сестре и обняла за плечи.

– Не надо плакать, – сказала она по-английски. – Сейчас повсюду горе, а ты спаслась. Нужно радоваться, а не разводить сырость.

Английский она знала хорошо, лишь иногда задумывалась, вспоминая нужное слово. Сестра пока могла говорить на русском на самые простые темы, но она быстро училась.

– У меня, как и у вас, не было родителей, – сказала Джейн, – только дядя и его семья. Но он был замечательный. Я ведь совсем не помню родителей, а его, когда была маленькой, называла отцом. Он и не возражал, возражала тётя. А теперь они погибли. Почему? За что нас покарал бог?

– А ты верующая? – спросила Ольга. – Я видела у тебя крестик.

– Не знаю, – шмыгнула носом Джейн. – Наверное. Крестили, но в церковь не хожу. У нас в неё и старшие не часто ходят. Может быть, из-за этого? А ты веришь?

– Раньше не верила, а теперь думаю, что, может быть, кто-то и есть. Ты же знаешь о нашем главе?

– О Вечном? У нас много писали о нём и его жене, только их чаще связывали не с богом, а с дьяволом.

– А что у вас говорили о нас хорошего? Ты уже месяц знакома с моим братом, можешь сказать, что в нём плохого?

– Вы хорошие люди, – вытирая лицо платком, ответила Джейн, – но и у нас таких много. И если к вам не все относились хорошо, то виновато правительство.

– А нам легче, что не виноват народ, если он считает нас злом и производит горы оружия? – возразила Ольга. – Ладно, не будем об этом. Я начала говорить о Самохине. Так вот, у нас мало кто сомневается в том, что он знал об этом извержении и как-то сумел убедить правительство. Мы ведь очень долго готовились к катастрофе, и он руководил подготовкой.

– Мы тоже знали, что Йеллоустоун когда-нибудь может бабахнуть, – сказала Джейн. – Кое-кто из учёных даже считали, что это случится лет через тридцать-сорок. Но я не слышала, чтобы хоть кто-то готовился. И как мы могли к такому подготовиться?

– Если бы знали точно, то подготовились бы! – возразила Ольга. – Выход нашёлся бы, особенно у Соединенных Штатов. А на основании чьих-то предположений и у нас никто не стал бы десятки лет что-то строить и запасать продовольствие. Ты просто не представляешь, сколько всего было построено!

– Хочешь сказать, что они знали?

– Я говорю об этом уже пять минут. Они знали и сто лет готовили страну. И всё это время оставались молодыми. Никто не верит в то, что это не связано. А недавно по рукам пошла гулять одна запись. У нас построен огромный зверинец, чтобы сохранить зверей и птиц. Погибнут же не только люди, но и часть растительности, и большинство животных. У нас этот зверинец зовут ковчегом. Недавно его посетили Самохины. Они пошли в отделение к самым крупным животным, а директор перед этим вывел оттуда весь персонал. Так вот, к ним ластилась половина хищников, а обезьяны отдавали своих детёнышей. И это дикие животные, прирученных там нет!

– А как же тогда узнали, если директор всех разогнал? Сам растрепал?

– Нет, – засмеялась Ольга. – Кто-то спёр записи регистраторов и потом размножил. У нас дома компы не у всех, но их много в салонах, так люди специально бегают туда смотреть.

– И ты тоже видела?

– Только запись с волками. На ней сначала волчата сбежались к Лидии Владимировне, а потом подошли взрослые, и их вожак подставил Алексею Николаевичу почесать свою башку. Ну он и почесал, а волк ему потом облизал руки. А директор стоял рядом весь белый и хватался за сердце. Скажи, может такое делать простой человек?

– Почему же он ничего не сказал нам?

– А ты подумай сама. У нас писали, что мы пять раз предлагали вам сократить вооружения, подписать договор о ненападении и убрать все препятствия в торговле, и каждый раз получали отказ! Не мы окружили ваши Штаты военными базами, а вот ваши на наших границах были повсюду. Не мы сделали вас врагами, вы этого добились сами! Вчера к Сергею приходил Олег с парнем из их группы, и они об этом спорили. Мне было интересно, и немного подслушала. Так вот, они сошлись на том, что если бы вы всё узнали заранее, то стали бы спасаться за счёт нас.

– О чём ты говоришь? – не поняла Джейн. – О продовольствии?

– Вас было четыреста миллионов, – начала объяснять Ольга. – Как ты думаешь, где можно поселить столько людей? И нужно не просто поселить, а ещё обеспечить всем необходимым. Европа перенаселена, и в ней нет свободных ресурсов. Европейцам самим всего не хватает. И везде примерно то же самое, кроме Австралии и Канады. Но в Австралии нормально всех не устроишь, а Канада сама сильно пострадала от вашего извержения. И кто остаётся? Только мы. И свободной территории навалом, и ресурсов. А если очистить от населения, то больше вообще ничего не нужно делать – живи на всём готовом!

– А вы не поделились бы? – спросила Джейн. – Ведь всё равно не используете!

– У тебя есть большая, просторная комната и лишний диван, – сказала Ольга, – а у соседа сгорела квартира. Пустишь ты его к себе жить, да не на время, а насовсем? И прежде чем ответить, учти, что этот сосед всю свою жизнь делал тебе гадости и не хочет считаться с твоими интересами. Немцев из ГДР мы к себе пустили бы, может быть, даже японцев, если бы их острова начали тонуть, но не ваш народ. Брат говорил, что дело не только в вашей враждебности. У нас слишком разное мировоззрение. Мы могли быть добрыми соседями, но не ужились бы в одной квартире. Это вообще трудно, поэтому мы больше спасаем детей. Не только из-за того, что их жальче, их проще сделать своими. Но и американцев будем принимать. Нам говорили, что это уже скоро.