Кошка для голландца

Глава девятая

Как Юля и ожидала, выполнить "простое поручение" от Ольги было не так уж и легко. Когда она вышла из офиса, время близилось к тому, в которое она обычно и оставляла своё рабочее место.

На улице было темно. Девушка вышла из офисного здания и аж застыла от неожиданности: летом в пять часов дня такого быть просто не может! Только спустя секунду, мотнув головой, дабы отогнать от себя подальше мысли об отчёте, она подняла глаза вверх и взглянула на затянутое тучами аж до черноты небо.

Похолодало, и Юля зябко повела плечами. И что ей мешало взять с собой пиджак? Не мёрзла бы сейчас в тоненькой блузке, и не дрожала бы на ветру.

Обычно до работы Лебедева добиралась пешком. Водить машину она так и не научилась, боялась садиться за руль: всё ещё свежими были воспоминания пятнадцатилетней давности, когда они с родителями попали в аварию. От дома до офисного центра было минут двадцать-двадцать пять быстрым шагом, при желании можно было вызвать такси, но для ежедневных трат – невыгодно. Общественным транспортом Юля не пользовалась по другой причине: престиж фирмы не позволял. Смешно, конечно, но Ольга всегда настаивала на том, чтобы её подчинённые даже таким мелочам уделяли максимальное внимание. В чём-то она была, впрочем, права. Ходить пешком можно и ради здоровья, вместо утренних пробежек, а вот трястись в троллейбусе, как всегда переполненном – точно дурное занятие.

Сейчас, когда первые капли уже упали на брусчатку, Юля тоскливо посмотрела на сумочку, отругала себя за то, что не взяла зонт, и направилась вниз по ступенькам. Хотела она того или нет, а добраться надо поскорее.

- Тебя подвезти?

Лебедева, уже почти миновавшая парковку, остановилась, резко развернулась на каблуках и раздражённо скрестила руки на груди.

- Что ты здесь делаешь? – сухо спросила она.

- Я? Работаю, - пожал плечами Андрей. – Через два здания, вон там, - он махнул рукой, указывая на соседний офисный центр. – Но там сегодня парковка была забита донельзя, пришлось остановиться здесь. Так подвезти?

Юля вздохнула. И почему раз уж пересекаться, то постоянно, десять раз на день, и именно с ним? С каким бы удовольствием девушка забыла о Яворском хоть на полчаса!

- Я прогуляюсь.

- Так дождь ведь.

И вправду, дождь усиливался. Юля знала, что доберётся домой мокрой, как та лягушка, и на жабу же похожей. А потом Андрей узрит её, всю такую распрекрасную, с водой, стекающей с неё ручьями, посмеётся и даже прав будет.

- Ты прав, - сдалась она, - я как-то об этом не подумала. Ну, ладно, подвези. Буду очень благодарна.

Яворский по-джентльменски открыл перед нею дверь автомобиля, и Юля, прикусив язык и воздержавшись от язвительных вопросов или заявлений, спокойно села. Внутри было намного теплее, чем снаружи, и, пока Андрей выезжал с парковки и о чём-то отвлечённо болтал, Лебедева наблюдала за окном сто и один фактор для будущей простуды, теперь уже несостоявшейся. В считанные минуты разразилась настоящая гроза, и Юля могла себе представить, что было бы, пройдись она по такой погоде пешком.

Дождь был настолько сильным, что, даже когда они с Андреем остановились у собственного подъезда, выйти из машины не могли.

- Лучше пересидеть здесь, - первым подал эту очевидную идею Яворский. – Вряд ли у нас есть шанс добраться до дома, не промокнув до нитки.

Юля хотела поспорить, но вовремя осознала, что будет выглядеть как минимум глупо, и утвердительно кивнула.

- Хорошо. Там и вправду… бр-р-р.

- Юль?

- Что? – она нехотя отвернулась от окна.

Пребывание с Андреем в замкнутом пространстве должно было закончиться разговором. Как бы Юля ни сопротивлялась…

- Давай мириться, а? – неожиданно предложил он. – Я виноват, что не звонил, не писал и никак не выходил на связь. Признаю, идиот. Я тогда и не думал, что… Ладно, я тогда вообще не думал. Ну смешно же ругаться спустя одиннадцать лет, правда?

Лебедева нахмурилась. Мириться? Но она не…

- Правда, - сдалась девушка. – Смешно и глупо.

- Так что? Друзья? – оживился Андрей.

- Друзья, - кивнула она. – Но просто друзья!

- Ещё соседи, - напомнил Яворский, но Юлю так легко было не провести.

Она не хотела опять быть его другом. Потому что помнила, что это часто напоминало игру в одни ворота, потому что не собиралась в очередной раз вспоминать о прошлом и позволять всплыть наружу старым чувствам. Но, глядя в глаза Андрею, чётко понимала, что послать его сейчас и выскочить под дождь ей будет слишком тяжело.

- Хорошо, - вздохнула Юля. – Друзья и соседи.

Когда Андрей потянулся к ней, Юля сначала вздрогнула, порываясь его оттолкнуть, но потом заставила себя расслабиться и позволила себя обнять. Удивительно, но в кольце его рук было тепло и уютно. Она уже забыла о том, как это: наслаждаться присутствием родного человека. С родителями Юля почти не общалась, Наташа была не из тех, кого обнимают, а мужчины… Мужчин в жизни Лебедевой никогда и не было, только это вот недоразумение голландское.

Она тяжело вздохнула и непроизвольно сжалась, когда Андрей слегка ослабил объятия, и Яворский, верно истолковав это, притянул Юлю к себе. Она устало ткнулась носом ему в плечо и нехотя пробормотала:

- Я тоже должна извиниться. Веду себя, как последняя идиотка. Столько времени прошло, зачем злиться?

Андрей, показалось ей, улыбнулся.

- Дождь закончился, - прошептал он. – Пойдём? У тебя кошка голодная.

- Пойдём, - кивнула Юля, отчего-то нехотя выскальзывая из его объятий. – Зайдёшь? У меня, правда, ничего, кроме чая, нет.

- Буду чай, - охотно ответил Яворский. – Пойдём.

Лебедевой надо было бы убежать куда подальше. Восстанавливать дружеские отношения с Андреем – совсем не то, что положено человеку, желающему покончить с прошлым. Но Юля так давно не испытывала ощущение покоя и уюта, что просто не смогла так легко с ним расстаться.

Дождь им помог – он согнал с лавочки Алину Петровну и Надежду Матвеевну. Не оказалось подруг-сплетниц и в подъезде, и Юля, если честно, старалась ступать как можно тише и не проронить ни единого слова, пока не запрёт за собой дверь квартиры, чтобы не стать жертвой новых сплетен.

Не удержавшись, она поделилась этим с Андреем, правда, когда они уже были в квартире, а Лотти, обижено вспушив хвост, грызла порцию корма из своей девичье-розовой миски. На цвет посудины Яворский отреагировал тихим удивлённым покашливанием, но ни слова не сказал, а вот её слова о сплетнях его, кажется, сразили наповал.

- Я как-то не привык, чтобы меня за спиной обсуждали, - признался он. – В Нидерландах всем было, мягко говоря, наплевать на то, что происходит за стенкой.

- Здесь не так. Если только защищать кого-то не надо. А разговоров ради – всегда пожалуйста, - пожала плечами Юля. – Алина Петровна и Надежда Матвеевна, между прочим, злостные сплетницы. И я не хочу, чтобы обо мне что-то болтали.

Пока она разувалась и насыпала кошке корм, Андрей успел уже найти на кухне и чайник, и бутыль с водой – Юля не пользовалась той, что из-под крана. Теперь кипятившаяся вода шипела, как раздражённая кошка, вырываясь струйками пара носика, а Яворский всё ещё удивлённо рассматривал саму Юлю.

- Но какая разница? – спросил он. – Говорят, и довольно. Почему от этого надо шептаться в подъезде и испуганно оглядываться?

Вопрос прозвучал, признаться, неожиданно.

- Ну, как зачем… - протянула Юля. – Они ведь успеют рассказать всему дому о том, что мы с тобой – пара. Поженят даже за глаза.

- И что с того? – поразился Андрей. – Ну, поженят. Никто из взрослых адекватных людей не прислушается к их сплетням, если знает, кто их источник. Разве они обвинят тебя в чём-то? Одинокие мужчина и женщина одного возраста, живущие в соседних квартирах и знакомые с самого детства, вздумали завести роман. Что в этом плохого? Или ты, - Яворский усмехнулся, - просто не хочешь, чтобы разрушили твои отношения с кем-нибудь?

- У меня нет отношений с кем-нибудь, - раздражённо ответила она. – Я просто не хочу, чтобы обо мне болтали. И, нет, я тебя не стесняюсь, не надо начинать по кругу!

- Да я вроде не так и плох, чтобы меня стеснялись, - Андрей отыскал на полках чашки, залил чай в пакетиках кипятком, открыл холодильник, полюбовался на одинокий апельсин и закрыл его.

- Не женат, обеспечен и с серьёзными планами на будущее, - хихикнула Юля.

- А как же!

Она только пожала плечами, попыталась сделать глоток чая, вздрогнула, потому что тот всё ещё был очень горячим, и закашлялась.

- Это всё не по мне. Ненавижу, когда кто-то вообще упоминает обо мне. Могла б – поселилась бы на безлюдном острове, ездила бы оттуда на работу!

Андрей порывался спросить, чего она так боится, но не стал. Очевидно, посчитал, что всё равно не получит ответ. Или понял, что не переубедит её. Вместо того он только отобрал у Юли чай и сжал её ладони в своих, совсем не по-дружески, но Лебедева так и не догадалась – да что там, всё она догадалась, просто не смогла себя заставить! – высвободиться.

- А почему именно пиар? Тебе теперь действительно нравится этим заниматься?

- Нет, - ответила Юля. – Точнее, мне нравится придумывать… Но не очень нравится вытряхивать из клиентов, что им надо, а следом за этим – сколько они готовы заплатить. И совсем не по душе… Ладно, забудь. Ну его, этот чай, может, лучше в гостиную?

…На диване и вправду разговаривать – и не только разговаривать, но Юля была бы против, - оказалось гораздо удобнее, чем на кухне. И чай, который выполнял только функцию обжигания языка, больше не мешал. Лебедева только немного расслабилась, да и Лотти, великодушно простив хозяйку, забралась к ней на колени. Андрей запустил пальцы в мягкую шерсть, поглаживая кошку по голове, два или три раза получил по пальцам за то, что ладонь совершенно случайно соскальзывала с Шарлотты на Юлю, но в целом чувствовал себя как в далёком прошлом, когда они были лучшими друзьями.

- А ты ещё рисуешь? – спросил Андрей, когда Лебедева окончательно расслабилась.

- Да, иногда, - кивнула она. – Даже, представляешь, этюдник себе купила пару лет назад.

- А покажешь рисунки?

Андрею всегда нравилось их рассматривать, а Юля охотно показывала.

Она и сейчас кивнула, вскочила на ноги, скрылась на секунду в спальне, а оттуда вернулась со старой папкой на верёвочках.

- Вот, - она открыла её, но Андрею так в руки и не дала. – Смотри…

То, что показывала Лебедева, несомненно, было красиво. Талантливые пейзажи, напоминающие вырезки из прошлого, сцены из парка, где она превращала обычных горожан в дам и господ прошлого, романтизируя, как и десять лет назад, действительность. Лёгкие штрихи, некоторая небрежность, присутствовавшая в формах, выдавали спешку; Юля рисовала охотно, но быстро, потому что много времени уделить этому занятию попросту не могла.

Смутило Андрея другое. Слишком редко попадались портреты, а ведь они удавались девушке лучше всего. В прошлом она почти каждый день искала новое лицо, ловила неприглядные эмоции и злые жесты, своими чёткими движениями прикрепляла к бумаге вечные образы, которые так хотели стереть порой их обладатели. Она и Яворского пару раз рисовала, у него до сих пор где-то в Голландии среди документов лежал старый подарок, сделанный на день рождения в одиннадцатом классе.

Никому другому – дошло только сейчас, - Юля свои работы не дарила.

- Шарлотта, не вздумай! – вскрикнула вдруг Лебедева, но было уже поздно. Безумно сверкая карими глазищами и мотая хвостом из стороны в сторону, Шарлотта столкнула папку с колен своей хозяйки, и рисунки – десятки, сотни даже, - рассыпались по комнате.

Юля метнулась следом, не зная, что ловить первым, в один момент растерялась и вновь напоминала девчонку из прошлого, не осознающую до конца, что она давно уже взрослый человек, и поступать ей вроде как положено иначе.

Андрей потянулся за ней, собирая наобум листы, некоторые переворачивая, некоторые – не глядя складывая в папку.

- Не надо! – взвилась Лебедева, выдирая из его рук рисунки, и Яворский отвернулся, выхватив взглядом из рассыпавшейся кучи один.

Его ли Юля боялась показывать, или, может, были ещё? Этого Андрей не знал. Но на бумаге был скорыми штрихами набросан его собственный портрет. Совсем свежий; они давно не виделись, а на этом рисунке Андрей ни капельки не отличался от того, что мог увидеть в зеркале. Не допущение, каким он может получиться в будущем, а слепок с настоящего.

Значит, за эти несколько дней Юля садилась рисовать.

- Извини, - девушка встала, захлопнула папку. – Лотти иногда ведёт себя просто-таки отвратительно. Оцарапала тебя.

Андрей только сейчас заметил, что у него через всю щёку действительно тянулась царапина от чужих вредных когтей, и рассеянно провёл кончиками пальцев по едва ощутимой полоске.

- Да, и вправду, - вздохнул он. – Промыть бы, а?

На самом деле, это была такая ерунда! Зажило б и само. Но Юля метнулась за перекисью, чтобы обработать рану, а Яворский благодарно улыбнулся Шарлотте. Кошка, разлёгшаяся на диване, только перевернулась на спину и поджала лапы, демонстрируя не в меру пушистый живот, и Андрей запустил в мягкую шерсть пальцы.

Кошка заурчала. Гладили её, очевидно, не то чтобы редко, но не в достаточном количестве – слишком уж Лотти много внимания уделяла ему, постороннему человеку.

- Шарлотта! – укоризненно воскликнула Юля. – А теперь гладьте её высочество! Сначала едва человеку не выцарапала глаза. Вредина!

- Да ну, милая кошка, - отмахнулся Андрей. – Ты ещё не видела, что такое вредные коты. У меня коллега был, так вот у его жены кот – настоящий изувер. Парню исполосовал всю спину, открывает дверь когтем, вино пьёт, между прочим, только коллекционное…

- Какой ужас, - вздохнула Юля. – Воспитания им не хватает, этим пушистым извергам… Повернись ко мне.

Яворский повиновался. Юля осторожно, словно опасаясь, что сделает больно, промокнула влажной ваткой его царапину, и Андрей, отлично зная, какая за этим последует реакция, скривился. Девушка мило улыбнулась в ответ, склонилась к нему, слегка подув на щёку. На самом деле, он даже не почувствовал жжения перед этим, но возможность притянуть Лебедеву чуть поближе к себе была слишком явной, чтобы её проигнорировать. Девушка на это внимания не обратила, опустила только ладони на его плечи, не то желая оттолкнуть, не то пытаясь ответить взаимностью на жест чужой благосклонности.

- Хорошо, что мы помирились, - нарушил затягивающуюся тишину Яворский. – Правда ведь?

- Правда, - с мягкой улыбкой подтвердила Юля. – Действительно, хорошо. Я уж думала, этого никогда не случится.

- И кто был бы в этом виноват?

Девушка не ответила, но отстранилась явно неохотно.

- Думаю, как всегда, кто-нибудь третий, - пожала плечами она. – Или ты желаешь покаяться в каком-нибудь грехе, о котором мне неизвестно?

- Не желаю, - покачал головой Андрей. – А ты?

Последнее Юлия оставила без ответа. Понятно было только одно: лёд тронулся.