Кошки

Человек на коленях

— Есть возможность развлечься, — сообщила Зебба, впорхнув через распахнутое окно и развалившись на пушистом покрывале софы.

Серра приоткрыл один глаз и посмотрел на неё, продолжая почёсывать у меня за ушком. Не знаю, почему, но я просто обожала, когда он делал так и готова была целую вечность ощущать прикосновение его нежных пальцев. Это нисколько не отвлекало, напротив, я ощущала вдохновение, когда лев ласкал меня.

Сегодня я пыталась изобразить сестру в самый разгар охоты. От первоначальной задумки с красками, я отказалась, остановившись на пастели, угле и чёрном карандаше. Искусство Зеббы скрываться в тенях требовало лишь два цвета: чёрный и белый.

С самого начала Серра саркастически хмыкал и пытался давать советы. Подождав немного, я больно укусила его за мочку уха и пригрозила совсем отгрызть второе. Только после этого кот успокоился и позволил мне опереться на его мускулистую грудь. Я же положила планшет на колени и принялась за дело. В голову, при этом, лезла совершенная ерунда про странствующее семейство мышей и кошку, следящую за ними. Эта чепуха очень даже здорово ложилась на музыку и лев смог героически вытерпеть полсотни куплетов, прежде чем жалобно взмолился о пощаде. По его словам, злополучные мыши начали ему мерещиться в каждом углу.

К тому времени я уже успела набросать изящный силуэт, проступающий из ползущих пятен тени. Зебба выходила, как живая. Особенно здорово получился её пронзительный взгляд, словно рассекающий морок и тьму. Довольная ходом работы, я забросила ногу за ногу и потёрлась затылком о грудь льва. Так приятно было ощущать рядом его мощное тело, словно я пряталась за несокрушимой стеной, способной удержать любые неприятности. Впрочем, так оно и было.

— И кто тебя надоумил соорудить этот кошмар? — невинно поинтересовался кот, кивая на мои тапочки, — похожи их сшили мыши, из твоей песенки. Или, из них.

— Мне — удобно, — отрезала я и придала объём развевающимся волосам сестры на рисунке, — я же тебя не кусаю из-за твоей привязанности к этим странным белым плащам. Кстати, почему ты предпочитаешь именно эти неудобные штуки?

— Это уже привычка, — задумчиво пробормотал лев, — просто старая привычка. Раньше, давным-давно, я очень нравился кое-кому именно в белых плащах.

— А, эта твоя кошка, о которой ты никак не желаешь рассказывать? — я почти закончила с Зеббой и оставалось лишь поработать над тенями, чтобы они хоть немного напоминали тот волшебный морок, создаваемый сестрой.

— Ты не просила — я не рассказывал, — Серра пожал плечами и вытянул шею, — ух-ты, как живая! Пожалуй, я заберу его себе.

Я озадаченно уставилась на него, временно позабыв о незаконченном рисунке. Лев перехватил мой взгляд и улыбнулся, согревая меня теплом своих ласковых глаз.

— Хорошо, я не просила. Но ведь сестра постоянно надоедает тебе с просьбой рассказать о твоей бывшей подруге, а ты ей обещаешь сделать это чуть позже. Мне кажется…

— Правильно тебе кажется, — кот щёлкнул по моему носу и крепко прижал к себе, — девочка ты умная и понимаешь всё. Я никогда не стану рассказывать Зеббе о Шариот, потому как на то имеются очень важные причины.

— Например? — я перевернулась на живот и медленно растворила одежду, ощущая, как соски касаются кожи моего брата. Это возбуждало.

— Как думаешь, сестре было бы приятно узнать, что она очень напоминает одну безжалостную кровожадную стерву, которую я сам и убил?

— Внешне? — о-ох, соски затвердели, а в животе поселилась медленно ползущая вниз огненная змея.

— Не только. Да, лицом Зебба очень напоминает Шар, но это — далеко не главное. Характер, склад ума и даже некоторые привычки. Когда я первый раз увидел нашу сестру, то, честное слово, даже испугался. Но, мёртвые не возвращаются. Ах ты, развратная киска! Чего удумала?

Я остановила его поползновения.

— Рассказывай дальше. Развлечения потом.

— Нет, отличия, естественно есть. У Зеббы имеется какой-никакой контроль за своими поступками, и она не столь кровожадна, как Шариот. Шар… Не знаю, где она потеряла свой прайд, но она не признавала никакого верховенства, напротив — весьма обожала повелевать. И я, с радостью, подчинялся, пока в один миг не пришёл в себя. Это, как посмотреть в зеркало и увидеть одержимого убийством хищника, бредущего по граням и оставляющего, за спиной горы трупов. Страшно, пусто и холодно внутри.

— Ужасно, — тихо сказала я и поцеловала льва в щёку, — бедненький.

Он вернул мне поцелуй, потом я ему, потом он и нам, всё-таки пришлось, на некоторое время, прервать сеанс воспоминаний. У меня были и другие любовники, кроме Серра и все они пытались доставить мне максимум удовольствия. Но такого, как он, не мог никто. Кот был так нежен, когда ласкал моё тело, словно я была игрушкой из тончайшего стекла. Его касания напоминали хлопки крыльев бабочки, а поцелуи — столь мимолётны, словно порывы тёплого ветерка. Когда я пыталась вернуть ласку, кот нежно останавливал меня и продолжал, доводя до настоящего безумия. А потом весь мир взрывался, и я летела в грохочущую бездну, полную блаженства.

Даже странно было обнаружить себя на том же месте, рядом с ухмыляющимся братом. Серра успел соорудить кисточку из моих волос и теперь щекотал ею мой живот.

— Хух, — сказала я, — продолжай.

Лев расхохотался и протянул мне листок с незаконченным рисунком.

— Ты — тоже. В общем, когда я попытался объяснить Шар, насколько всё это неправильно, кошка словно взбесилась. И только тут до меня дошло: она же считала меня своей собственностью! Странно, правда? Но у неё были и другие странности, я же рассказывал, — Серра вдруг задумался, — хм, львица упоминала, как она едва ускользнула от порчи… А если, не совсем? Не важно. В общем, мы повздорили, и она попыталась меня убить. Знаешь, котёнок, я бы позволил ей это сделать: любовь — страшная штука. Чистая случайность, в самый последний момент я перехватил её руку и попытался объясниться. А Шар заорала, будто я убиваю её своим безразличием и бросилась на тресп.

— Но, ты же не виноват!

— Виноват, не меньше, чем если бы сам проткнул её. И довольно. Она ушла, я — остался.

— Это хорошо, — удовлетворённо кивнула я и поцеловала его грудь, — уж лучше она, чем такой великолепный экземпляр.

— Возможно, — он невесело усмехнулся, — настоящий перст судьбы. Именно поэтому Зебба никогда ничего не узнает о Шар.

Рассказ он закончил крайне вовремя. Стоило брату последний раз упомянуть погибшую львицу, как моя сестра уже успела возникнуть на подоконнике, с обычной своей ехидной ухмылкой. Она разглядывала нас и на её красивом лице вдруг появилось странное выражение.

Львица соскользнула на пушистую софу и мурлыкнула.

— Есть возможность поразвлечься, — сообщила сестра и подмигнула коту.

— Зебба, — со вздохом, ответил тот, — развлечение — это прыжки со скалы в водопад, бег от лавины или катание на наших четвероногих тёзках. Спроси, например, Рейю, как она понимает развлечения.

— Ну, это — танцы, — не задумываясь ответила я, нанося последние штрихи, — песни, секс.

Зебба громко фыркнула и подняла ноги к потолку, демонстрируя совершенство линий. Ну и что, у меня хоть и не такие длинные, но формы ещё лучше. Серра так говорит, и сестра сама признаёт.

— Вот о чём я и говорю. Трудно назвать развлечением визит в резиденцию охотников, в облике жены местного мэра и её сестры, — мы переглянулись и оглушительно зафыркали, — хорошо, ты как следует, повеселилась, гоняя этих засранцев с дурацкими приказами. Но, объясни, на кой чёрт вам потребовалось снимать маскировку в тот момент, когда они организовали общий сбор, по случаю визита важной дамы?

Тут я уже не выдержала и расхохоталась: эти лица! А как они вопили!

— Смешно? — Серра осуждающе покачал головой, — а когда полсотни людей, вооружённых боевыми треспами, гнались за вами, едва не истыкав, было уже не так забавно?

— Ну-у, — сестра рассеянно поболтала ногами в воздухе, — признаюсь, это волновало намного больше, чем догоняющая лавина. Но, всё закончилось хорошо.

— Да? А чем бы всё закончилось, если бы я не сломал ворота? У тебя, вроде бы, не получилось?

Кошка замурлыкала, перетекла к нам и потёрлась головой о плечо кота. В её жёлто-зелёных глазах прыгали и танцевали чёртики. Один из них прыгнул в сторону завершённого рисунка, и сестра тотчас протянула руку. Серра хлопнул её по пальцам.

— Моё, — строго сказал он, — ты тут намного лучше, чем в жизни. Послушнее. Спокойнее.

— Так что там, насчёт развлечения? — поинтересовалась я и Зебба даже прищурилась от удовольствия.

— Охотники, — протяжно прошипела она и лев застонал, взявшись за голову, — да всё нормально — всего один взвод: пятеро или шестеро. Совсем рядом. Кто-то пустил слух о прайде, и теперь доблестные воины обшаривают окрестности. Правда, командир считает слухи досужими выдумками, поэтому проверяет лишь местных девок и крепость пива деревенского трактира.

— Ну и какие планы? — поинтересовался Серра, без малейшего проблеска любопытства.

Зебба вскочила на ноги и запрыгала по комнате, хлопая в ладоши. Внезапно она остановилась и повернулась к нам, выставив перед собой пальцы, с изготовленными к бою, когтями. Глаза львицы сверкали ярче солнца.

— Поохотимся, — зловеще прошептала она и сделала шаг вперёд, — погоняем охотников. Я знаю, какой дорогой они пойдут, там есть совершенно очаровательное местечко: путь выходит из леса и начинаются скалы. Целая куча огромных кусков камня — настоящий лабиринт. О, там можно долго бегать, скрываясь от злобных львов.

— С чего это ты взяла, что они станут удирать? — я нахмурилась, — они же приехали охотиться? Значит постараются нас убить. Тем более, у них есть оружие и численное преимущество.

Серра, как-то снисходительно, потрепал меня по голове, словно я была маленькой девочкой, не понимающей самых простых вещей.

— Это же — люди! — в голосе сестры прорезалось торжество, — лю-ди. Они боятся, болезней, ран, а больше всего — смерти. Да они вообще всего боятся. Большинство этих животных способны напасть на льва, если он окажется один, а их будет не меньше пары десятков.

— Конечно, есть и исключения, — Серра осторожно поставил меня на пол, — но они встречаются настолько редко…

— Ну? — львица подпрыгивала, от нетерпения, — идём?

— Хорошо, — лев просто излучал недовольство, — погоняешь ты их по скалам, а дальше?

— Убью, — не задумываясь, выдохнула Зебба, — одного, за другим. Это же, человеческое отродье. Причём, самые худшие, из них.

— Человеческое, угу, — лев саркастически кивнул. Время от времени, он напоминал нам, кем все мы были, в прошлой жизни. Меня это совсем не беспокоило, а вот сестра приходила в настоящее исступление. Людей она ненавидела лютой ненавистью хоть, если подумать, у меня, для этого, было гораздо больше оснований.

Не потрудившись ответить на шпильку, Зебба подошла к стене, увешанной моими работами. Как обычно, её внимание привлёк мой автопортрет. Почему-то эта картина нравилась кошке больше всех остальных, и она часто рассматривала её, касаясь коготками гладких мазков, будто пыталась ощутить живое тепло.

Странное дело, всякий раз, мне начинало казаться, будто Зебба пытается передать портрету нечто, невыразимое словами. Пусть. Я и так знала, какие бездны нежности и любви скрываются, под внешней грубостью. Прошлое, про которое она не желала рассказывать, вынуждало кошку скрывать истинные чувства. И ещё, мне казалось, её отношение к Серра чуточку отличалось от наших, с ней, взаимоотношений.

— Снежный ангел, — загадочно пробормотала Зебба и выразительно взглянула на кота.

Всё время, пока мы сидели в кроне огромного, заросшего змеями лиан, дерева, Серра рассказывал истории давних времён, когда империя львов охватывала тысячи граней, связывая их настоящей сетью стационарных порталов. Рассказ оказался крайне интересным, ведь кот не очень часто делился подобным воспоминаниями, но в некоторые вещи верилось с огромным трудом, а некоторые и вовсе казались сказкой.

Нет, ну мыслимо ли это: летать в каких-то прозрачных повозках по небу и даже выше, там, где и воздуха совсем нет? Нам, конечно воздух не нужен, но по словам льва, туда брали и людей. На какие-то безжизненные шарики, куда невозможно проложить портал.

— Если я правильно понимаю, порталы соединяют лишь те грани, где существует жизнь? — задумчиво осведомилась Зебба, покачиваясь на лиане.

— Ну, или там, где она возможна, — уточнил кот, почёсывая мою спинку, — а ну, иди ко мне. Не спрашивай, почему, я не знаю. И никто не знает. Какой-то странный побочный эффект. Когда создали браслеты перехода и построили первые стационарные порталы, выяснилось — они ведут в миры, где возможна жизнь. Нам это оказалось лишь на руку.

Над головами оглушительно громыхнуло и бурые лепёшки туч, всё утро беременные дождём, наконец-то разрешились от бремени. Огромные капли звонко зашлёпали по широким мясистым листьям, раскачивая их из стороны в сторону. Шелест становился единственным звуком, раздающимся со всех сторон. Лишь иногда, трескуче громыхал гром и сине-зелёная сеть молний вспарывала болото неба.

Прищурившись, я разглядывала небосвод, размышляя, какой техникой воспользоваться, отражая всё это великолепие. Было так уютно сидеть на тёплом Серра и щуриться от мокрых брызг, отлетающих в лицо.

— Хм, пять-шесть, говоришь? — пробормотал Серра, — вот уж не предполагал, насколько у моих кошек плохо, со счётом.

— Ну, может быть, я слегка и обсчиталась, — Зебба изящно спрыгнула со своей лианы и потянулась, — но ведь так — намного интереснее.

По мощёной старыми каменными плитами дороге, змейкой, истекающей из леса, медленно выбиралась группа людей в мокрых плащах. Капюшоны опущены, плечи сгорблены: сразу видно — никто не рад начинающемуся дождю. И да, Серра прав, их было ровно полтора десятка.

Никакой организации, просто небольшие, по два-три человека, группки. Самый высокий и плотный, шагал впереди, изредка останавливаясь и подгоняя отстающих резкими возгласами. Сразу видно командира.

— Давайте начнём, хм, развлечение, — Серра, определённо не радовался предстоящей охоте, — Зебба, я тебя умоляю, не увлекайся, присматривай за Рейей.

— Ну, конечно, — сестричка обняла меня и ласково поцеловала в макушку, — надо же её придержать. А не то, наша великая охотница сама переловит всю добычу.

Я стукнула её локтём в бок: могла б и не напоминать, насколько я никудышный ловчий. Я не могу переломить себя и заставить радоваться процессу охоты больше, чем забавному узору на камне или изящному силуэту вечерних облаков. Зебба — совсем другое дело: когда она охотится, кошку охватывает настоящее исступление. Уследить за гибкой фигуркой почти невозможно, а создаваемые облака тени, так и хочется тотчас запечатлеть на бумаге или холсте.

А после охоты, львице требуется немедленный горячий секс и горе её партнёру, если он — не лев: его запросто затрахают до смерти. Вот такая она, моя старшая сестричка — самое близкое мне существо.

— Вперёд! — мяукнула она и соскользнула с дерева, тотчас, пропав из виду.

— Рейя, — Серра внимательно посмотрел мне в глаза и поцеловал, — постарайся не отвлекаться, как обычно. Эти люди могут быть опасны. Береги себя.

Коротко кивнув, я кувыркнулась вниз, по пути успев оттолкнуться от толстой, пружинящей лианы. Гибкая поросль подбросила меня вверх и на мгновения я ощутила себя птицей, в свободном полёте. Серра, как-то рассказывал полумифическую историю о летающих львах. Выдумки, должно быть. Но сейчас, я парила над мокрой травой, над верхушками низких деревьев и сшибала капли воды, разлетающиеся драгоценными брызгами.

— Впечатляюще, — одобрительно кивнула Зебба, когда я опустилась за её спиной, — обязательно попробую сама. Эй, люди! Вы не заблудились? Может кого-то ищете?

Сестра уже шагала вперёд, туда, где ошарашенные охотники, начинали сбрасывать капюшоны и вертеть головами. Никто и не подумал выхватывать оружие. Поверить в столь вопиющую наглость люди просто не могли.

А кошка совсем не шутила. За её спиной уже начал формироваться шлейф мрака, который чуть позже, рассыплется на множество ползущих теней, укроющих львицу. В этот момент Зебба казалось царственно прекрасной, и я тотчас захотела изобразить её ещё раз. Для себя. Да, скорее всего, при переходе на следующую грань, все мои картины и рисунки останутся здесь, но их отпечатки в памяти не сотрутся никогда.

— Лю-уди, — почти пропела Зебба и когти сверкнули на её пальцах, — такие беззащитные, такие глупые, такие…Вкусные!

В этот момент она прыгнула. Но понять, куда именно, оказалось совершенно невозможно: десятки чёрных отражений плясали повсюду и даже я, не успевала следить за их безумным танцем. Охотники сумели сообразить, какие именно гости к ним пожаловали и теперь лихорадочно выдёргивали треспы из-под мокрой одежды. Слишком поздно. Львица ворвалась в их нестройные ряды и начала раздавать несильные оплеухи.

Целью Зеббы, как она и говорила, было исключительно развлечение, поэтому все кричащие охотники оставались живыми. Но вопили и размахивали оружием они, будь здоров! Однако, вряд ли это может помочь поймать неуловимую тень, порхающую между ними.

— Ну и на кой чёрт мы ей вообще нужны? — хихикнул Серра, незаметно подкравшийся сзади, — полюбоваться?

— Почему бы и нет? — я пожала плечами, — разве это не красиво?

Несколько охотников, то ли самых умных, то ли самых трусливых, выскользнули из безумного хоровода и со всех ног бросились бежать в сторону нагромождения невысоких скал. Тот самый каменный лабиринт, который упоминала сестра.

— Нельзя их отсюда выпускать, — Серра перестал смеяться и тяжело вздохнул, — развлечение закончилось — начинается работа. Пошли, моя девочка.

Мне тоже очень не хотелось превращать несколько затянувшуюся шутку в бойню, но брат был, как всегда, прав. Если хоть один из беглецов сумеет добраться до гарнизона, вполне вероятно, следующей охоты мы не переживём. И ещё, люди, торопливо удиравшие под защиту камней, не первый день охотились на братьев и сестёр, сделав это своей работой. Возможно, кое-кто, из них уже успел совершить убийство и теперь гордо щеголял красной нашивкой на лацкане куртки — я уже видела такие.

Последний раз полюбоваться сестрой: её танец стал хаотичным, словно бешеное стрекотание крыльев осы и несколько охотников, утомлённых пляской, неподвижно лежали на дороге, не подавая признаков жизни. С такого расстояния я не могла точно сказать: живы они ещё или уже нет. Вообще-то Зебба убивает людей без рассуждений и проволочек.

Камни оказались намного ближе, чем виделось из леса. Справа, от меня, лев одним длинным прыжком оседлал глыбу, напоминающую вздыбленную волну и махнул рукой, указывая направление. Понятно. Я нырнула между двумя поникшими кустами колючего кустарника, расцвеченного звёздочками жёлтых ягод и скользнула в узкую щель, чернеющую в щербатой, тёмной от влаги, поверхности скалы.

Мокрая земля, скользящая под ногами, сменилась светло-коричневым песком, с вкраплением синих камней. Казалось, я бегу по лицу щербатого исполина, пристально следящего за мной мириадами равнодушных глаз. Я было остановилась, пытаясь представить, как же может выглядеть великан целиком, но вспомнила наставление Серра и с тяжёлым вздохом, продолжила охоту. Но потом, всё-таки, нужно будет вернуться сюда и познакомиться с гигантом поближе.

Узкая тропинка, петлявшая между холодными скалами, вывела на утоптанную площадку, с грустным деревцом и следами, смытых дождями, кострищ. Похоже на заброшенное логово каких-то бродяг, может — разбойников.

Открытое пространство разбегалось ручейками тропок в добрый десяток проходов. Около одного топталась грузная фигура с обнажённым треспом. Увидев меня, человек коротко всхлипнул и пропал за поворотом. Где-то, в глубине лабиринта, раздался истошный вопль и тут же умолк: похоже, Серра не терял времени даром. Проклятье, ну почему я даже не голодна? Был бы хоть какой-то стимул! Азарта охоты, о котором так любила рассказывать сестра не было и в помине. Какая же я, после этого, львица?

Я лениво затрусила по дорожке, куда убежал охотник и тут же услышала чьи-то нетвёрдые шаги. Нет — это не тот, кого я видела: намного моложе и легче. На мгновение, я задумалась, а потом решила подождать.

Дождь припустил ещё сильнее и видимо поэтому, парень, вынырнувший из каменной арки слева не сразу сообразил, с кем его угораздило встретиться. Он устало отбросил со лба длинную чёлку и потёр глаза, силясь разглядеть, кто перед ним. Оружия у него не было вовсе, а длинный плащ превратился в лохмотья, словно его владельца волокли по острым камням.

— Лервод? — он сделал пару шагов вперёд и всё понял, — проклятье…

— Мне очень жаль, но я не могу тебя отпустить, — я уже была рядом и смотрела в его, полные отчаяния, чёрные глаза, — но я обещаю: боли не будет. Зажмурься, так будет легче.

Охотник послушно закрыл глаза, и я легко коснулась его шеи кончиками пальцев, ощущая, как парня сотрясают судороги ужаса. Однако он не кричал и не молил о пощаде, как это обычно делают люди. Это мне понравилось. В качестве вознаграждения, я послала в руку особый импульс. Брат и сестра никогда такого не делали, считая напрасной тратой энергии, но я иногда жалела добычу и пыталась доставить ей удовольствие, пока питалась. Вот и сейчас, молодой охотник запрокинул голову и застонал, от удовольствия. Потом его ноги подломились, и он рухнул на тёмный песок.

Неподвижное тело на светло-коричневом фоне и тысячи синих глаз, равнодушно взирающих на усопшего. Я засмотрелась, и лишь несильная оплеуха вывела меня из задумчивости. Серра только головой покачал.

— Приди в себя, — лев показал мне три тёмно-красных шеврона, с болтающимися нитками, — среди них есть опытные убийцы, а ты, в своём репертуаре: поймала мелочь и уже вся в задумчивости. Зебба закончила свои игры и загнала уцелевших в лабиринт. Может, мне остаться с тобой?

— Не стоит, — я легкомысленно отмахнулась и кот тяжело вздохнул, — нет, ну правда, Серра, миленький, это — самый последний раз! Я уже собралась, честное слово.

Мой брат скорчил недоверчивую гримасу. Естественно, он не поверил ни единому моему слову. Ну и ладно. Я показала ему язык и запрыгнула на верхушку округлого гладкого камня, перепорхнув оттуда на соседний, топорщившийся, словно гребень дракона. Теперь мне стало хорошо видно, насколько сильно это сборище валунов, напоминает настоящий лабиринт. И в этих запутанных переходах, торопливо перебирали ногами семеро уцелевших охотников.

Над головой громыхнуло, и бледно-фиолетовая ветвь сорвалась с тёмных туч. Казалось её бесчисленные отростки, словно щупальца неведомой твари тянутся к земле. Воздух насытился кипящей энергией и стал ароматен и свеж. Я громко мяукнула и спрыгнула вниз. Вновь загрохотал гром, и я увидела, как молния вонзилась в самый высокий камень, расщепив его верхушку на две половины. В ослепительной вспышке, посвистывая, разлетелись осколки. Красиво! Хотелось петь и танцевать какой-нибудь, совершенно безумный танец. И пусть вокруг рушатся бледные факела молний, а воздух звенит подобно мириадам серебристых струн.

Из пляшущих теней вынырнула гибкая фигурка и Зебба, с довольной мордочкой, чмокнула меня в щёку. Потом, не говоря ни слова, потащила за собой. В волосах сестры застряла колючая ветка с мокрыми шариками ягод и рассмеявшись, я сняла её, отбросив прочь.

— Нравится? — спросила сестра, когда мы перепрыгнули тело толстого бородача, распростёртое поперёк тропинки, — может мне ещё удастся превратить мою сестрёнку в настоящую охотницу?

— Вряд ли, — она скорчила недовольную гримаску и я поцеловала её руку, — но всё равно, спасибо. Тут так красиво! И ты, такая красивая!

— Кто бы говорил, — но Зебба не могла скрыть удовольствия, — так, смотри, они пытаются выбраться наружу и некоторые почти добрались до края лабиринта.

— Это им поможет?

— Не-а, — она рассмеялась, — просто, здесь всё было намного веселее. Когда я выпрыгивала, они даже на задницы падали, а один и вовсе обмочился. Ладно, гляди: вон там — бегут двое, а там — ещё один. Он — твой. Давай, сестрёнка, погоняй этот мешок с дерьмом.

Мгновение назад кошка была рядом и вот тени уже поглотили её, превратив в смутное пятно, исчезнувшее в тонком пунктире дождя. При вспышке очередной молнии я успела заметить изящный силуэт, скользнувший за камень.

Ну ладно, пойдём гонять мешки.

Сестра, как обычно, оказалась права: несколько десятков шагов, пара крутых поворотов между колючими мшистыми глыбами и перед глазами открылось чистое, без единого деревца, поле. Далеко, в стороне, виднелась тусклая полоска дороги, а совсем рядом петлял неглубокий овраг, по дну которого, судя по звуку, мчался бурный поток.

Прямо, передо мной, стоял худой человек в рубашке без рукава и кожаных штанах, состоящих, казалось, из одной большой прорехи. В костистой ладони мужчина сжимал короткий тресп, а второй — опирался о колено. Охотник тяжело дышал и пытался ловить тонкогубым ртом капли дождя.

Казалось отчаяние выбившегося из сил человека смешивалось с унынием пейзажа превращаясь в олицетворение вселенской тоски. Охотник, по-прежнему, не замечал меня, пытаясь восстановить рваное дыхание.

— Проклятые твари, — пробормотал он и выпрямился, — отряхивая капли с лица, — ну ничего, мы с Грасти и не в такие переделки попадали. Мы ещё покажем…

Пронзительный вопль, слившийся с раскатом грома, прервал его монолог и вынудил вертеть головой. Увидев меня, охотник как-то боком отпрыгнул в сторону, но поскользнувшись на мокрой траве, шлёпнулся в грязь, обронив своё оружие. Как ни странно, но выражение его лица было скорее торжествующим.

Я сделала шаг вперёд и тощий человек заорал, выпучив бесцветные глаза:

— Грасти, бей! Убей, проклятую сучку!

И тут я поняла. Моя рассеяность вновь сыграла со мной скверную шутку: я не обратила внимание на гнетущее чувство присутствия постороннего, за спиной, а шум дождя с громыханием грома скрыли звук шагов. Теперь то я ощущала тяжёлое дыхание и чувствовала напряжение изготовившегося к удару убийцы. Страха не было, хоть я и понимала, что живу последние мгновения. Было просто жаль расставаться с этим низким дождливым небом, мокрой травой и унылой равниной. Брат и сестра, прощайте!

— Грасти! Ну что же ты! Грасти…

Я обернулась: огромный, крепко сложенный, мужчина, с одутловатым бесстрастным лицом, стоял рядом, занеся тресп для удара. Однако, смотрел он не на меня. Шагах в десяти, от нас из каменного лабиринта выбрались Зебба и Серра. Кот был испуган и встревожен, а львица — взбешена до крайней степени. Помешать удару они бы не успели: наши силы не безграничны, однако, убийца был обречён.

— Грасти!!

И под этот отчаянный вопль, охотник отбросил тресп и медленно опустился на колени. Его мокрое, то ли от дождя, то ли от пота лицо, было бледным, словно меньшая луна этой грани и теперь выражало патологический ужас.

Кто-то врезался в меня, крепко прижав к себе. Зебба. Кошка облегчённо вздохнула и вдруг изо всех сил стукнула меня по затылку. Я не обиделась ни капли: оплеуха честно заработана.

Осуждающе покачивая головой, Серра прошёл мимо и спокойно свернул шею лежащему в луже охотнику. Кажется, тот плакал. После этого, лев нежно поцеловал меня и потрепал по голове.

Мы собрались вокруг нашего нечаянного трофея. Тот стоял на коленях, низко опустив голову и старательно прятал глаза. На добротной кожаной куртке, с обвисшим меховым воротником — семь красных нашивок. Зебба подняла брошенный тресп и показала нам семь жёлтых точек на рукояти. Похоже, наш улов так гордился своими преступлениями, что ставил упоминания о них везде, где только можно.

По лицам брата и сестры можно было легко прочитать приговор убийце, и он это чувствовал: по широкому лбу коленопреклонённого человека скользили мутные капли и шлёпались на поникшие стебельки травинок. Я же была в растерянности: с одной стороны, это был охотник — убийца моих сородичей, с другой — он только что сохранил мою жизнь.

— Назови хоть одну причину, по которой нам стоит пощадить тебя? — поинтересовалась Зебба и приложила лезвие оружия к горлу вздрогнувшего мужчины, — ведь ты так гордишься убитыми львами. Стоит ли принимать милость из лап хищников?

— Я пощадил одну из вас, — прохрипел человек, пытаясь убрать шею подальше от листовидного клинка, — а мог и убить.

— Вот только точечку поставить уже бы не успел, — ухмыльнулась львица и подмигнула мне.

— Только не говори о своём милосердии, — Серра посмотрел в низкое небо и отбросил прядь белых волос, упавшую на глаза, — думаю, ты просто струсил.

— Да, я хочу жить! — человек поднял белые, от ужаса, глаза, — и думаю это — вполне справедливый размен. Я не стал забирать жизнь, и вы должны оставить мне мою, а-а!

Зебба ткнула его когтём в щёку и по бледной коже побежал алый ручеёк.

— Да ты никак спятила, обезьянка? Мы тебе ничего не должны. Отпустить тебя и дальше убивать наших братьев и сестёр? Думаешь мне не попадались такие ублюдки, как ты? Окажись кто-то из наших, в подобной ситуации, ты бы и на мгновение не задумался.

— Вот только львы не молят о пощаде и не стоят на коленях, — тихо добавил Серра.

Человек, прищурившись, посмотрел на него, словно пытался запомнить эти слова. Смешной, честное слово. Не думаю, что когда-нибудь мне придётся оказаться в такой ситуации, но мой брат прав: просить человека о пощаде никто не станет.

Зебба хлестнула охотника ладонью по физиономии, и он рухнул в грязную лужу, закрываясь руками. В этот момент он был нелеп и жалок, и я не могла ненавидеть человека, даже зная, какие преступления он совершил.

— Убить его? — спросила Зебба, поигрывая треспом, — по-моему, всё и так ясно.

Серра выглядел задумчивым. Он посмотрел на человека, который тяжело выбрался из лужи и вновь стал на колени, а потом перевёл взгляд на меня и покачал головой.

— Его жизнь — в твоих руках, сестрёнка, — сказал он и взъерошил мои волосы, — чем бы он не руководствовался, но ты — жива и теперь вольна решать его судьбу.

Я задумалась, глядя на жалкую фигурку измазанного грязью человека. Потом обернулась: дождь почти прекратился и молнии перестали разрывать тёмное небо. Неподвижное тело распростёрлось среди блестящей травы, чуть поодаль, на края оврага лежат ещё двое; когда это брат с сестрой успели? Трупы, трупы… Развлечение перестало быть таковым, превратившись в мрачный и напряжённый фарс. Я же не бог и не могу решать, кто достоин жизни, а кто — нет. Я — всего лишь маленькая львица, которая любит рисовать, танцевать и петь песни.

— Пусть живёт, — прошептала я, — пусть уходит и живёт дальше.

— Это — ошибка! — почти выкрикнула кошка и в ярости запустила треспом в землю, загнав по самую рукоять, — этот говнюк вернётся с оравой дружков и даже не вспомнит о её милости, когда станет резать наши глотки.

— Значит, мы уйдём отсюда, — рассудительно заявил Серра и поцеловал меня в щёку, — это — её решение и мы не в праве его оспаривать. Рейя — свободная кошка, как и ты. Я — ваш вожак, лишь до тех пор, пока вы принимаете это.

— Это — ошибка, — ещё раз повторила Зебба, злобно глядя на коленопреклонённого охотника.

— Давайте уйдём, — жалобно попросила я и прижалась к Серра, — мне как-то не по себе.

— Живи, тварь! — львица пнула человека и не глядя ни на кого, гордо удалилась в глубины каменного лабиринта.

Когда мы покидали проклятое место, лев обернулся и нахмурился. Человек продолжал сохранять униженную позу, прижимая ладони к лицу.

— Знаешь, — задумчиво сказал кот, — такое ощущение, будто он всегда стоял на коленях и этого уже не изменить.