Санин ездил в больницу, едва выпросил труп и уговорился с гробовщиком.
Разбитый, он вернулся домой и едва вошел в кабинет, как ему метнулись в глаза листы исписанной бумаги.
Его повесть, которой он жил последние дни. Повесть обманутой любви, решение хитрой проблемы отношения полов...
Он криво усмехнулся.
Поблекли краски, потухли образы. Как жалка и ничтожна вся эта повесть перед повестью жизни! И к чему она?
И не стыдно ли в эти дни писать жалкие, ничтожные вещи, с этими героями -- лилипутами, с этими похотями сытых людей? И к чему его дар, его перо и сила изобразительности?
Будь они прокляты!
Он нервно собрал исписанные листы и стал рвать их на мелкие клочья, а потом упал ничком на постель и замер.
Кругом было тихо.
Жизнь, казалось, умерла, а он чувствовал, что она здесь, в нем, но утрачена руководящая нить, и в душе его бьется и трепещет что-то оторванное, и не может найти себе опоры...
----------------------------------------------------
Первая публикация: журнал "Пробуждение", No 2, 1906 г.
Исходник здесь: Фонарь. Иллюстрированный художественно-литературный журнал.