Космическая лапа

13

Холмотоп все еще колебался.

— Ты уверен, что знаешь, что делаешь, Кирка-Лопата? — спросил он. — Как я уже сказал, Плоскопалый не будет сейчас с тобой состязаться...

— Это он так думает! — сказал Билл.

Холмотоп внезапно оживился.

— Ты хочешь сказать, что придумал способ его победить? — радостно спросил он. — Что же ты сразу не сказал? — Он повернулся к Красотке: — Как тебе это нравится? Тебе и твоим женщинам-Коротышкам?

Красотка презрительно фыркнула.

— О, конечно, — сказала она. — Она бы об этом сразу подумала.

— Полезай в седло, Кирка-Лопата, — сказал Холмотоп, игнорируя ее слова и подставляя спину Биллу. — И пошли.

Билл взобрался на спину Холмотопа с помощью ремней дилбианской упряжи и устроился поудобнее. Все трое направились через лес обратно к деревне.

Пока они шли, головы встречавшихся на улице дилбиан поворачивались им вслед, и ушей Билла начали достигать комментарии, грубые и не очень. Он держался за ремни упряжи Холмотопа, глядя прямо перед собой. Билл заметил, что Красотка и Холмотоп не испытывали особой радости, хотя сами и не были мишенью насмешек и свиста. Холмотоп раза два что-то проворчал себе под нос. Красотка остановилась и развернулась вполоборота назад, словно намереваясь задать насмешникам хорошую трепку. Билл заметил, что Еще-Варенья нигде не было видно.

Однако, когда они наконец прошли по улице, словно через строй, и добрались до владений кузнеца, Плоскопалый не обратил на них никакого внимания. Он старательно избегал взгляда Билла и что-то проворчал в ответ на приветствие Холмотопа.

— Ну ладно, — сказал Билл настолько весело, как только мог, в ухо Холмотопу. — Я здесь сойду.

Плоскопалый был занят работой, яростно колотя по куску раскаленного докрасна железа. Холмотоп сел на скамью, а Красотка встала рядом с Холмотопом. В непосредственной близости от навеса начала собираться толпа. Толпа стояла и смотрела, молча, но с широкими ухмылками и явно ожидая худшего. Билл снова ощутил внутри холодок, подобный тому, который ощущал в присутствии Мюла-ая. Однако он улыбнулся и повернулся к толпе спиной, стараясь казаться как можно более безразличным.

— Так, значит, — громко сказал он Холмотопу, не обращая внимания на кузнеца, который перестал стучать и бросил раскаленный кусок кованого железа в темную и грязную бочку с водой, стоявшую у стены кузницы, — это и есть мастерская Плоскопалого?

— Именно так, Кирка-Лопата, — ответил Холмотоп.

Билл не задавал больше вопросов и начал прохаживаться между грудами дерева и железа, сваленных под навесом, останавливаясь, чтобы потрогать сломанный подсвечник или провести пальцем по лезвию сломанного меча. Плоскопалый, отложив в сторону кусок железа, который он обрабатывал, поднял то, что, видимо, было сломанным обручем для бочки, и стал внимательно разглядывать.

— Здесь куча интересного, — громко комментировал Билл, изучая балки навеса над головой.

Это были действительно очень прочные балки из бревен на высоте двенадцати футов с лишним, вне пределов его досягаемости, если только не забраться на штабель пяти— и шестифутовых бревен толщиной в фут — очевидно, дров, — которые были сложены неподалеку. Он придвинулся поближе к поленьям и начал внимательнее их рассматривать. Потом повернулся к Красотке и, наклонив ее голову примерно до уровня своего собственного рта, что-то тихо прошептал ей на ухо. Красотка вышла наружу сквозь толпу, сопровождаемая любопытными взглядами, и скрылась в дверях Представительства. За ней продолжали бы следить, если бы Билл снова не заговорил и не привлек к себе внимание.

— Да, — задумчиво сказал он, глядя на бревна. — Это позор, что я не смог прийти сюда вовремя, чтобы посостязаться с кузнецом в поднятии тяжестей.

— Точно, позор! — послышался голос из толпы, вызвав хор басовитого смеха.

— Да, действительно позор, — продолжал Билл, не обращая внимания на реакцию толпы и кивая в сторону Холмотопа. — Это было бы достойное зрелище.

Он посмотрел на Плоскопалого, который с мрачным видом сунул сломанные концы обруча в раскаленные угли и угрюмо раздувал меха.

— Да... — продолжал Билл, проводя пальцем по одному из бревен и пытаясь оценить его вес. Оно было около пяти футов в длину и на вид могло весить примерно фунтов сто. Бревна под ним были такого же размера и, соответственно, веса. — Уговор есть уговор. Если опоздал, то все. Надеюсь, Плоскопалый не обидится, если я предположу, что он мог бы состязаться со мной прямо сейчас, раз я уже упустил один свой шанс.

— Так ты ничем не рискуешь, Коротышка! — прогудел чей-то голос из наблюдающей толпы, и последовал новый взрыв смеха.

— Нет, — задумчиво сказал Билл. — Могут подумать, что я снова смошенничаю. Так что, полагаю, мне здесь больше нечего делать...

Он замолчал, когда сквозь толпу с сосредоточенным видом протолкалась Красотка, с висевшим на плече полиспастом, который сделал Билл. При виде ее в толпе послышался гул голосов, но она не обращала на это никакого внимания. Она подошла к Биллу и сбросила полиспаст ему в руки.

— Держи! — сказала Красотка.

Она отошла в сторону и села на скамью рядом с Холмотопом с таким видом, будто совершила нечто выдающееся, ставя все на свои места. Толпа с интересом уставилась на Билла и полиспаст. Даже Плоскопалый, склонившийся над горном, исподтишка бросил взгляд в сторону Билла.

— С другой стороны, — продолжал Билл словно про себя, но достаточно громко, чтобы слышали все окружающие, — почему бы мне просто не поднять что-нибудь, а потом оставить лежать на месте; может быть, Плоскопалый потом заметит, а может быть, и нет.

С этими словами в лучшем стиле Еще-Варенья он взобрался на небольшую груду бревен и перебросил конец веревки, прикрепленной к полиспасту, через балку, а затем проверил, легко ли она скользит. Балка, которая сама представляла собой гладкий круглый отрезок бревна, полностью очищенного от коры, позволяла веревке скользить вокруг нее почти так же свободно, словно она тоже была блоком.

Билл спустился вниз, взял веревку за нижний конец и накинул петлю на пять бревен. Он подвинул веревку к их середине и туго завязал ее, так что нижний блок полиспаста находился примерно в шести дюймах над узлом. Затем он закрепил верхнюю часть полиспаста с помощью отдельной веревки на перекладине и еще раз перебросил через балку длинный, рабочий, конец веревки, проходивший через шкивы полиспаста.

Толпа успокоилась и заинтересованно следила за его манипуляциями. Краем глаза Билл видел Плоскопалого, тоже следившего за ним.

— Ну что ж, — сказал он, когда все было закончено, — посмотрим, смогу ли я поднять эти пять деревяшек.

Он как следует ухватился за веревку и начал тянуть. Веревка со скрипом сдвинулась с места. Деревянные блоки полиспаста жалобно застонали. Веревка рывком дернулась в его руках, но сначала, казалось, пять бревен даже не сдвинулись с места.

— Тяни сильнее, Коротышка! — послышался возглас из толпы, за которым снова последовал взрыв смеха, но затем смех внезапно оборвался, ибо все вдруг увидели, как связанные вместе бревна зашевелились, и оказалось, что они уже приподнялись на долю дюйма.

Билл, задыхаясь, еще приналег на веревку, и пять бревен повисли в воздухе над поленницей.

Из толпы послышался изумленный и одобрительный ропот. Оставив бревна висеть в воздухе, удерживаемые тормозом полиспаста, который не давал веревке двигаться в обратном направлении, Билл вытер руки и подошел к Холмотопу. Зрители замолчали.

— Как ты считаешь, Холмотоп, — беззаботно сказал Билл, — сможет Плоскопалый это поднять?

Холмотоп задумчиво посмотрел на связку из пяти бревен.

— Да, — наконец сказал он, — должен сказать, я думаю, сможет, Кирка-Лопата.

— Ладно, добавлю пару бревен, — сказал Билл.

Он подошел к поленнице и опустил связку вниз. Затем развязал удерживавшую бревна веревку, водрузил сверху еще одно, затянул петлю и с помощью полиспаста начал поднимать потяжелевший груз. Он снова подошел к Холмотопу.

— Что ты думаешь теперь, Холмотоп? — спросил он. — Плоскопалый сможет поднять столько?

Билл старался говорить весело, но ему было несколько не по себе от осознания, что Плоскопалый стоит в полудюжине футов позади и все слышит. Однако близость кузнеца, казалось, вовсе не беспокоила Холмотопа. Он еще раз тщательно изучил связку бревен.

— Если хочешь знать мое мнение, Кирка-Лопата, — наконец рассудительно сказал он, — я думаю, что кузнец сможет поднять столько и еще, скажем, два бревна.

— Как, по-твоему, он сможет поднять столько и еще три бревна? — спросил Билл.

Холмотоп задумался.

— Ну, — наконец протянул он, — должен сказать, что я так не думаю.

— Предположим, я добавлю сюда еще четыре бревна, — сказал Билл. — Ты уверен, что он не сможет их поднять?

— Конечно, уверен, — быстро сказал Холмотоп.

— Что ж, тогда я добавлю эти четыре бревна, — сказал Билл.

Он вернулся к поленнице и так и сделал. Когда он ухватился за веревку, перекинутую через балку к полиспасту, и навалился на нее всем своим весом, сначала его охватила неуверенность в своих силах. На другом конце было свыше полутонны груза. Полиспаст мог поднять такой груз, но вопрос в том, сможет ли это сделать он, Билл? Во-первых, добавленный вес делал трение между веревкой и балкой, через которую она была перекинута, весьма существенным фактором. После первых усилий Биллу показалось, что груз не сдвинется с места. Потом Билл вспомнил ярость, которая охватила его в лесу, куда уволок его Мюла-ай. Он стиснул зубы, изо всех сил вцепился в веревку — и потянул.

В течение томительно долгой секунды ничего не происходило. Затем веревка подалась, сначала немного, затем чуть больше. Вскоре он смог перехватить веревку, и она начала медленно, но верно двигаться. Однако он все еще не считал состязание выигранным, пока внезапный вздох толпы позади него не сказал ему, что связка из десяти бревен наконец повисла в воздухе над поленницей.

Он с облегчением отпустил веревку и обернулся. Между грузом, который он только что поднял, и грудой бревен четко просматривалось свободное пространство.

— Ну вот, — спокойно сказал Билл. — Полагаю, мне в конце концов удалось чуть-чуть их приподнять.

Он вытер ладони, повернулся и отпустил тормоз полиспаста. Груз с грохотом снова опустился на верхушку поленницы. Билл незаметно поставил тормоз на место, повернув большим пальцем специально предусмотренный для этого рычажок. Затем подошел к скамье, где все еще сидел Холмотоп.

— Ну что ж, — сказал Билл, — полагаю, мы с тобой спокойно можем отправляться обратно в Представительство. Я хотел показать, что бы я мог сделать, будь у меня такое желание. Но я вовсе не рассчитываю на то, что Плоскопалый тоже пойдет и попробует поднять тот же самый груз. Так что я просто оставлю его здесь, а мы пойдем...

Холмотоп поднялся на ноги, и Билл уже направился было в сторону Представительства, когда сердитое ворчание за спиной заставило его остановиться.

— Одну минуту, Кирка-Лопата! — прорычал кузнец.

Он шагнул к веревке, все еще свисавшей с противоположной стороны балки, к которой был подвешен полиспаст, и крепко ухватился за нее своими громадными мохнатыми лапами.

Затем, без всякого предупреждения, он навалился на веревку всем своим весом. Резко натянувшаяся веревка зазвенела как струна, и Билл не на шутку встревожился. Веревка, которую он подобрал, вполне соответствовала тому грузу, который он только что поднял, — иначе бы она оборвалась. Однако он знал, что веревка, которая не рвется под постоянным натяжением, может лопнуть от резкого рывка. Какое-то мгновение, слыша басовитое гудение натянувшейся веревки, Билл был уверен, что именно это произошло с ней в громадных лапах Плоскопалого.

Но потом он увидел, что веревка выдержала. Несмотря на героическое напряжение могучих мускулов под черной шкурой Плоскопалого и жалобный скрип полиспаста, груз не двигался с места.

Веревка теперь натянулась так, что напоминала прямой железный стержень. Тело кузнеца содрогалось от неимоверных усилий. Но бежали секунды, и становилось очевидным, что поднять груз ему не удастся.

Из толпы послышался короткий, язвительный смешок. Со скоростью, казавшейся невероятной для столь крупного существа, Плоскопалый внезапно отпустил веревку, развернулся и, сделав три больших шага в толпу, секунду спустя появился снова, таща за шею и за лапу дилбианина поменьше. Выбравшись на свободное пространство, кузнец встряхнул его, словно терьер крысу.

— Хочешь попробовать, Толстогубый? Вместе с одним из своих приятелей — хочешь попробовать поднять это? — прорычал Плоскопалый.

Он отпустил Толстогубого, и тот, пошатываясь, с трудом удержал равновесие. Однако, облизнув губы, бросил взгляд на веревку и повернулся к толпе, выкрикнув чье-то имя.

В ответ на его зов из толпы вышел другой дилбианин примерно такого же роста. Ухмыльнувшись, они вместе навалились на веревку.

Но, несмотря на все их усилия, тормоз полиспаста удерживал веревку. Если Билл тянул за веревку, свободно проходившую по шкивам, то они, как и Плоскопалый, пытались преодолеть вес не только бревен, но и самого полиспаста. Попытки оказались безуспешными. Потребовалась помощь третьего дилбианина, чтобы связка бревен наконец со скрипом поднялась в воздух.

По толпе пробежал изумленный ропот. Зрители уставились на Билла каким-то странным взглядом.

— Ну что, Кузнец? — спросил Холмотоп с явным торжеством в голосе. — Полагаю, все ясно?

— Не совсем, Почтальон! — ответил кузнец.

Он подошел к горну и взял с небольшого стола рядом с ним довольно длинный острый нож. Подойдя к связке бревен и отодвинув в сторону троих, пытавшихся ее поднять, он обрезал веревку над полиспастом и под ним, отшвырнул его в сторону и снова привязал обрезанный конец непосредственно к веревке, связывавшей бревна вместе. Затем он отступил назад и повернулся к Биллу.

— Отлично, Кирка-Лопата, — зловеще сказал он. — Посмотрим, как ты теперь это поднимешь.

Билл не двинулся с места. Ему показалось, что его сердце перестало биться.

— Зачем? — спросил он.

— Я скажу тебе зачем! — сказал Плоскопалый. Он наклонился, поднял полиспаст могучей лапой и сунул его под нос Биллу. — Ты что думаешь, профессионал вроде меня, видя нечто подобное прямо у себя под носом, мог не понять, в чем дело? Ты смог поднять эти бревна лишь потому, что пользовался этим! Вот этой самой штуковиной! — Он яростно потряс ею перед самым лицом Билла. — Не знаю, как ты сделал так, что она работала у тебя, но не работала у меня, — но именно так тебе удалось поднять эти бревна!

— Ты прав, — спокойно сказал Билл, чувствуя, как пот стекает ему за воротник.

— Эй! — встревоженно крикнул Холмотоп. — Кирка-Лопата, ты же не хочешь сказать...

— Пусть он сначала ответит мне, — угрожающе прорычал кузнец.

Глаза на его мохнатой морде внезапно покраснели и налились кровью.

— Я сказал, — отчетливо проговорил Билл, — что это правда. Как вы все знаете, — он повернулся к толпе дилбиан, стоявших вокруг сарая, — моя главная задача здесь — научить вас всех пользоваться орудиями, которые мы, Коротышки, привезли вам для того, чтобы, прилагая меньше усилий, вы могли бы выращивать больший урожай. Так вот, я решил продемонстрировать вам пример того, что может делать одна из наших штуковин.

Он показал на полиспаст, который все еще держал кузнец.

— Вот одна из них, — сказал он, — и вы только что видели, как легко с ее помощью удалось поднять эти бревна. Разве вам не хотелось бы иметь нечто подобное...

— Хватит! — угрожающе прорычал Плоскопалый. — Не пытайся увильнуть, Кирка-Лопата! Ты вызвался на состязание по поднятию тяжестей. Ты заявил, что сможешь победить меня. Но когда дошло до дела, ты воспользовался этой штукой. Ты смошенничал!

Эти слова громко прозвучали в теплом полуденном воздухе. Со стороны окружавшей их толпы не доносилось ни звука. Билл знал, что подобное обвинение считалось у дилбиан самым тяжким.

Это была старая история — насчет противоречия между духом и буквой закона. Не меньшую силу, чем закон, имели устные договоренности и личные обещания. Билл придумал полиспаст как вполне разумный способ выполнить явно невыполнимое обещание. Но по словам Плоскопалого выходило, что Билл обещал одно, а сделал совсем другое.

Для дилбиан это была существенная разница. То, чего намеревался добиться Билл, было с его точки зрения разумным и потому достойным похвалы. То, в чем обвинял его Плоскопалый, было проклятием с точки зрения любого дилбианина.

Дилбианскую культуру цементировало абсолютное послушание букве закона. Это было единственное, чему крестьяне, разбойники, обитатели Нижних и Верхних Земель следовали инстинктивно. Даже Холмотоп не стал бы на сторону Билла, если бы все согласились с тем, в чем обвинил его кузнец. Наказанием за мошенничество была смерть.

Толпа вокруг кузницы молчала, ожидая ответа Билла.