Космические инженеры

Глава первая

Херб Харпер небрежно ткнул пальцем в клавишу радиоприемника — откуда-то за миллиарды миль раздался брюзгливый голос: «Полицейский корабль 968. Перехватите на маршруте Земля-Венера фрегат «Вулкан». Обыщите на предмет наркотиков. Предполагается их наличие…»

Херб крутанул ручку настройки. Каюту заполнил неторопливый беззаботный голос: «Прогулочная яхта «Хелена» в трех часах от Сандебара. Нет ли для нас сообщений?»

Он снова повернул ручку. Раздался скрипучий голос одного из лучших радиообозревателей — Тима Донована: «Томми Эвансу придется отложить его полет к Альфе Центавра еще на несколько дней. Торговая Компания Солнечной Системы заявила, что ими обнаружено несколько дефектов в конструкции новых двигателей Эванса, но Томми продолжает утверждать, что его двигатели смогут развить скорость значительно превышающую скорость света. Тем не менее ему приказано вернуться на Марс, где техники еще раз смогут проверить двигатели корабля перед окончательным стартом. В данный момент Томми на Плутоне и горит желанием отправиться в космическое пространство за пределы Солнечной системы. Последние его доклады отнюдь не свидетельствуют, что он собирается подчиниться компании. Сторонники Томми возмущены приказом, называют его высокомерным и подозревают, что за всем этим кроются политические расчеты…»

Херб выключил радио и подошел к двери, отделяющей жилой отсек «Космического щенка» от рубки управления.

— Слышал, Гэри? — спросил он. — Может быть, нам все же удастся встретиться с этим Эвансом.

Гэри Нельсон, продувая засорившуюся прокуренную трубку, свирепо обернулся к Хербу и буркнул:

— Больно нужен мне этот выскочка.

— Какая муха тебя укусила? — удивился Херб.

— Томми Эванс. От самого Сатурна Донован только о нем и болтает.

Херб недоуменно посмотрел на своего долговязого товарища.

— У тебя тяжелая форма космической лихорадки, — констатировал он. — Ты словно пес на цепи…

— Еще бы не заработать космическую лихорадку, — рявкнул Гэри. Он махнул рукой в сторону экрана обзора. — Ни черта! Один мрак, даже звезд почти нет. А те что есть, мерцать разучились. Мчишься со скоростью сотни миль в секунду, а кажется — торчишь на месте. Ничего не меняется. Все жизненное пространство — пара квадратных футов. Тьма космоса давит на тебя со всех сторон, издевается над тобой, в душу лезет…

Он умолк и расслабленно опустился в кресло пилота.

— Сыграем в шахматы? — предложил Херб.

Гари всего передернуло, он снова рявкнул на Херба:

— Не заикайся мне больше о шахматах, ты, разваренная креветка. Я выброшу тебя в открытый космос, если ты мне опять вякнешь о них. Ей богу, я это сделаю.

— Я думал, они тебя успокоят, — сказал Херб.

Гари нацелил свою трубку на Херба.

— Попадись мне в руки парень, который изобрел трехмерные шахматы, я бы свернул ему шею. Старые шахматы — вещь скверная, но трехмерные на двадцать семь игроков… — Он мрачно покачал головой. — Наверно, он был полоумный.

— У него, действительно, поехала крыша, — отозвался Херб, — но не потому, что он изобрел трехмерные шахматы. Парня зовут Конрад Фейрбэнкс. Сейчас он в психушке на Земле. Мне как-то удалось его сфотографировать, как раз когда он выходил из зала суда. Это было в тот день, когда судья объявил его сумасшедшим. Полицейские еще ринулись на меня, но я улизнул. Старик заплатил мне десять монет премии за снимок.

— Без тебя знаю, — перебил Гари. — Лучший математик во всей Солнечной системе. Он вывел уравнения, которые никто и понять-то не может. А свихнулся он тогда, когда доказал, что бывают такие условия пространственно-временного континуума, где один плюс один не равняется двум. Представляешь, он доказал вот это, а не какое-нибудь теоретическое мумбо-юмбо.

Херб пересек рубку управления и встал рядом с Гэри, глядя в экран обзора.

— Все в порядке? — спросил он.

Гэри глухо прорычал:

— А что тут может случиться? Ни одного метеора даже. Делать нечего, сиди и глазей. А можно и этого не делать. Все равно автопилот все решает сам.

Тихое урчание геосекторов заполняло корабль. Казалось, что корабль замер в космическом пространстве. Справа, где-то внизу, завис Сатурн — золотистый светящийся диск с тонкими яркими кольцами. Впереди и немного слева — крохотное неподвижное пятнышко. Это Плутон. Солнце — в трех миллиардах миль за кормой и поэтому скрыто от их взгляда.

«Космический щенок» приближался к Плутону со скоростью близкой к тысяче миль в секунду. Геосекторы, искривляя пространство, мчали крохотный космический корабль со скоростью, немыслимой всего лишь еще сто лет тому назад.

А теперь Томми Эванс находится на Плутоне, и он готов, если Торговая Компания Солнечной Системы прекратит свое вмешательство, вывести свой экспериментальный корабль далеко за пределы Солнечной системы навстречу ближайшей звезде, удаленной на 4,29 световых года. Если усовершенствованные электрогравитационные геодезические отражатели будут работать так, как с твердостью предсказали их изобретатели, то Томми сможет превысить скорость света и исчезнуть за пределами возможного, которое всего лишь несколько веков назад ученые мужи провозгласили недостижимым.

— Да, от этого у кого угодно голова закружится, — заявил вдруг Херб.

— От чего?

— Как от чего? — не понял Херб. — Я о Томми Эвансе. Парень творит историю. И, возможно, мы будем при этом присутствовать и своими глазами увидим, как он это делает. Он первым полетит к звездам, ну а если ему это удастся, то за ним полетят и другие. Человек отправится дальше и дальше; когда-нибудь он, может быть, достигнет центра начального взрыва…

Гэри прыснул:

— Ему придется чуток поторопиться, а то может и не успеть.

— Нет, ты послушай, — продолжал Херб. — Кончай делать вид, будто не замечаешь прогресса человечества. Взять, к примеру, хотя бы наш корабль. Мы теперь пользуемся ракетными двигателями только при взлете и посадке. В открытом космосе включаем геосекторы и движемся, искривляя пространство, при этом развиваем такую скорость, о какой с ракетными двигателями нельзя и мечтать. А воздух? Теперь у нас есть генератор атмосферы, и мы не зависим больше от запасов кислорода и очистителей воздуха. То же самое с продуктами. Автомат просто подбирает материю и энергию из космоса и трансформирует их в бифштекс и картошку — ну, по крайней мере, в их эквивалент по питательности. Мы посылаем наши заметки и фотографии прямо через космическое пространство на миллиарды миль. Сидишь перед спейсрайтером и шлепаешь по клавишам а через несколько часов другая машина, уже в Нью-Йорке, выдает то, что ты здесь написал.

— Разбежался, — зевнул Гэри. — Мы даже еще и старт не взяли: я — о человечестве. То, чего оно добилось, — мелочь перед тем, что ему еще предстоит. Ну, конечно, если в приливе дурного настроения оно сперва не прикончит себя.

В углу каюты включился и застрочил спейсрайтер, воспроизводя посланные несколько часов назад в миллиардах миль отсюда позывные.

Оба поспешили к аппарату и склонились над ним.

Клавиши медленно и старательно выстукивали:

Аппарат остановился. Херб посмотрел на Гари.

— Кажется, Эванс, действительно, парень стоящий, — кивнул тот. Может, пошлет их куда следует. Они давно на это напрашиваются.

Херб подавился смешком:

— За Эвансом им не угнаться, это уж точно.

Гэри сел к передатчику и включил его. Жужжание аппарата, накапливающего энергию, чтобы послать мощный луч к Земле, заглушило завывание геосекторов.

— У этой штуки всего один недостаток, — проворчал Гэри. — Слишком медленно передает и слишком много жрет энергии. Надо надеяться, скоро кто-нибудь придумает, как использовать для передачи информации космическое излучение.

— Над этим колдует доктор Кингзли на Плутоне, — откликнулся Херб. — Может, через год-другой он что-нибудь и изобретет.

— Доктор Кингзли много над чем колдует, — отозвался Гэри. — Если удастся его разговорить, сможем послать с Плутона кучу статей.

Передатчик зажужжал ровнее, Гэри склонился над ним и начал печатать.

— Это его доконает, — довольно усмехнулся Гэри.

— Мог бы и не упоминать о виски, — надулся Херб. — Бутылка просто выскользнула у меня из рук.

— Ага, — откликнулся Гэри. — Выскользнула она у тебя из рук, шмякнулась о стальные плиты и разлилась к чертовой матери. Но теперь я беру спиртное в свои руки. Захочешь выпить — спроси у меня.

— Может быть, у Кингзли найдется какая-нибудь выпивка, — с надеждой сказал Херб. — Глядишь, одолжит нам бутылочку.

— Если и одолжит, держи свои лапы от нее подальше, — заявил Гари. — Прежде чем разбить последний пузырь, ты высосал почти все запасы — мне из каждой бутылки доставалось не больше двух рюмок. После Плутона у нас еще Уран и Нептун впереди, а горло промочить уже нечем. — Он встал и направился в носовую часть корабля, поглядывая в обзорный экран. — Остаются Уран и Нептун, — повторил он, — но и этого вполне достаточно. Если старик выдумает еще какие-нибудь идиотские штучки — пусть ищет другого дурака. Вернусь на Землю — потребую у него свое старое место на космодроме и проведу там остаток жизни. Буду смотреть, как взлетают и приземляются корабли, и каждый раз буду целовать землю и благодарить бога, что меня там нет.

— Старик нам платит хорошие бабки, — заметил Херб. — Наши счета заметно вырастут к возвращению.

Гэри притворился, что не слышит.

— «Познайте Солнечную систему», — продекламировал он. — «Специальные воскресные выпуски в “Вечерней ракете”. Репортажи Гэри Нельсона. Фотографии Херберта Харпера. Бесстрашные репортеры бросают вызов опасностям космоса, чтобы дать правдивое описание планет Солнечной системы. Целый год одиночества на космическом корабле, чтобы читатели “Ракет” могли узнать все подробности об условиях жизни в космосе и на других планетах». Вспомни, как весь отдел лез из кожи вон, рекламируя наш полет. Целый разворот рекламы. — Он сплюнул. — Чепуха для детишек.

— Детишки, видно, и в самом деле думают, что мы — герои, — откликнулся Херб. — Клянчили, наверно, у родителей, прочитав наши статьи, чтобы купили им космический корабль. Хотят сами слетать на Сатурн и увидеть все своими глазами.

— Старик предсказал, что это поднимет тираж, — продолжал гнуть свое Гэри. — Как же, волновало его это. Вспомни, как он говорил: «Отправляйтесь и побывайте на всех планетах. Получится материал из первых рук. Посылайте его прямо нам. Мы каждое воскресенье будем печатать целый разворот ваших материалов». Как будто посылал нас описать пожар в соседнем квартале. Только и всего. Всего-то чуть больше года в космосе. Жить, конечно, в космическом корабле и в скафандрах. Пробежитесь мимо лун Юпитера к Сатурну, а оттуда быстренько на Плутон. Работенка легкая. Скорее даже приятный отдых. «Интересные, приятные каникулы», — вот как он говорил.

Трубка Гэри угрожающе запыхтела; он выбил ее о ребро ладони.

— Мы уже почти на Плутоне, — примирительно сказал Херб. — Осталось несколько дней. А там есть и заправочная станция, и радиостанция, и лаборатория доктора Кингзли. Даже в покер, может быть, сыграем.

Гэри подошел к экрану телескопа и включил его.

— Давай посмотрим, — пробормотал он.

Большой круглый экран медленно засветился. На нем появился Плутон, до которого оставалось почти полмиллиарда миль. Безжизненная планета, тускло отражающая слабый свет далекого солнца; планета, заключенная в ледяные объятия космоса; планета, которая была мертва задолго до того, как на Земле появились первые проблески жизни.

Изображение было расплывчатым, и Гэри начал настраивать резкость, чтобы сделать его более четким.

— Подожди-ка! — неожиданно вскрикнул Херб и схватил Гэри за запястье.

— Крути назад. — сказал он. — Там что-то было. Очень похоже на корабль. Может, это Эванс возвращается.

Гэри стал медленно поворачивать ручку назад. На экране появилось крохотное светящееся пятнышко.

— Оно, — выдохнул Херб. — Медленнее. Еще немного.

Пятнышко стало четче, но все равно оставалось просто пятнышком, всего лишь крохотной точкой в космическом пространстве. Какое-то металлическое тело, отражающее солнечный свет.

— Увеличь изображение, — попросил Херб

Пятнышко стало быстро расти, приобретая ясные очертания. Гэри увеличивал изображение до тех пор, пока оно не заняло весь экран.

Вроде космический корабль, и в то же время не совсем…

— У него нет реактивных сопел, — удивленно произнес Херб.

— Как он мог лететь без реактивных двигателей? При взлете пользоваться геосекторами невозможно. Они космос скручивают запросто, а планету вообще вывернут наизнанку.

Гэри внимательно изучал предмет на экране.

— Похоже, он стоит на месте, — сказал он. — А если и движется, то этого незаметно.

— Очень древний, — предположил Херб.

Гэри покачал головой:

— Это все равно не объясняет, почему нет сопел.

Оба оторвались от экрана и посмотрели друг на друга.

— Старик приказал срочно лететь на Плутон, — напомнил Херб.

Гэри молча развернулся и большими шагами направился к пульту управления. Втиснув свое длинное костлявое тело в кресло пилота, он отключил автоматическое управление. Затем выключил геосекторы и подал горючее в реактивные двигатели.

— Засеки наше положение, — мрачно бросил он. — Мы задержимся и посмотрим, в чем тут дело.

Глава вторая

До загадочной космической скорлупки оставалось всего несколько миль. «Космический щенок» под управлением Херба шел по спирали вокруг мерцавшего предмета, висевшего на границе орбиты Плутона.

Это, несомненно, был космический корабль хотя у него и не было реактивных сопел. Он был неподвижен: ни малейших признаков работы двигателей, ни малейших следов жизни — только тусклый свет струился из иллюминаторов жилого отсека рядом с рубкой управления.

Гэри пригнулся в проеме открытого люка «Космического щенка», готовясь к выходу. Он убедился, что бластеры прочно сидят в своих гнездах, затем осторожно проверил, работают ли миниатюрные двигатели его скафандра.

— Все в порядке, Херб, — сказал он в микрофон, вмонтированный в шлем. — Иду на выход. Попробую подойти поближе. Держи ухо востро. Вдруг эта штука взорвется.

— Сам не оплошай, — раздался в наушниках голос Херба.

Гэри нырнул в люк. Он плавно парил в космической бездне, бесконечной и безграничной, и холодные враждебные звезды смотрели на него со всех сторон.

Рукой в стальной перчатке он нащупал стартовую кнопку двигателей, закрепленных на поясе. Из миниатюрных сопела вырвались струйки голубого пламени, и Гэри резко бросило вперед в сторону таинственного корабля. Он немного не рассчитал, его занесло вправо, пришлось поддать горючее в правый двигатель, чтобы выровнять курс.

Двигатели плавно подталкивали его к загадочному кораблю. Он видел, как за ним по дуге пронеслись сигнальные огни «Космического щенка» и исчезли из поля зрения.

Когда до дрейфующего корабля осталось всего около четверти мили, Гэри выключил реактивные двигатели и медленно поплыл по инерции.

Магнитные подошвы ботинок приклеились к обшивке корабля. Гэри выпрямился и, осторожно ступая, подошел к ближайшему иллюминатору, свет которого он заметил издалека. Растянувшись на ржавом металле, он заглянул внутрь сквозь толщу кварца. Внутри царил полумрак, никакого движения не было видно. Посреди помещения, бывшего некогда жилым отсеком, стоял большой прямоугольный предмет. Больше ничего разглядеть не удалось.

Тогда Гэри направился к люку. Как он и предполагал, крышка была плотно закрыта. Гэри забарабанил по ней тяжелым каблуком, надеясь привлечь к себе внимание. Но его либо не слышали, либо просто не обращали на грохот никакого внимания.

Он двинулся было к обзорному экрану рубки управления, надеясь оттуда получше рассмотреть внутренности корабля, но тут заметил около люка странные закорючки. Больше всего это походило на вытравленную кислотой надпись.

Гэри опустился на колени и убедился, что его догадка была верна. Пришлось, правда, попотеть над расшифровкой надписи. Она была короткой, что и понятно, когда человеку приходится пользоваться кислотой и металлом вместо ручки и бумаги, и гласила:

Ошеломленный, Гэри прочитал надпись еще раз. Вот она, здесь, перед ним. Всего одна короткая фраза, написанная с единственной целью: указать место, где можно проникнуть в корабль.

Он почувствовал, как по спине у него поползли мурашки. Кто-то вытравил эту надпись в надежде, что кто-нибудь когда-нибудь увидит ее. Но, по всей вероятности, он опоздал. Похоже, что корабль очень стар. Его контуры, расположение иллюминаторов — все указывало на то, что эта конструкция устарела много веков назад.

Холодная дрожь охватила его, Он почувствовал себя совершенно беззащитным в открытом космосе. Гэри поднял голову и увидел над собой стальной блеск далеких звезд. Они, защищенные своими миллиардами световых лет, презрительно насмехались над ним — над человеком, затаившим мечты об их покорении.

Гэри встрепенулся, стараясь стряхнуть с себя пугающее наваждение, и оглянулся вокруг, ища глазами «Космический щенок». Он почувствовал истинное облегчение, увидев, как тот медленно проплывает справа от него.

Быстро, но осторожно, он поднялся на нос корабля к экрану обзора.

Гэри присел на корточки и заглянул сквозь толщу кварца в рубку управления. Но это была вовсе не рубка управления. Это была лаборатория. В крошечном помещении, где некогда находились навигационные приборы, теперь от них не осталось и следа: ни пульта управления, ни бортового компьютера, ни телескопического экрана.

На их месте стояли лабораторные столы, заставленные аппаратурой и рядами разных банок с химическими реактивами. Здесь было все необходимое для научной работы. Дверь в жилой отсек, где он разглядел продолговатый ящик, была закрыта. Все приборы и склянки в лаборатории были аккуратно разложены, словно кто-то тщательно привел все в порядок, прежде чем покинуть это помещение.

Гэри задумался, что бы все это значило: отсутствие двигателей, древний возраст корабля, неуклюже вытравленная кислотой надпись около люка, лаборатория в рубке управления… Он покачал головой: никакой логики.

Уцепившись за выпуклую стальную обшивку корабля, Гэри нажал на экран обзора. Его сил оказалось недостаточно. Задачу усложняла невесомость, которая не позволяла ему прочно закрепиться. Тогда он поднялся на ноги и пнул ботинком кварц, но тяжелая плита даже не сдвинулась с места.

Он мог, конечно, бластером пробить отверстие в корпусе корабля. Но это долгая и тяжелая работа… К тому же очень опасная. Должен быть более простой и безопасный способ, сам себе сказал Гэри.

Внезапно его осенило, но решился он не сразу, потому что это тоже было небезопасно. Можно лечь на неподатливую плиту кварца, включить реактивные двигатели скафандра и своим телом как тараном перебороть упрямые шарниры. Правда, слишком велика опасность переборщить и расплющиться о твердый кварц. Его аж передернуло от этой мысли.

Решившись, он растянулся на плите, положив руки под себя на ручки управления двигателей, затем осторожно нажал на кнопки. Тело вжалось в кварц. Гэри выключил двигатели. На мгновение ему показалось, что плита немного подалась вперед.

Глубоко вдохнув, он снова нажал кнопки. Еще раз двигатели швырнули его тело в плиту кварца.

Внезапно она поддалась, откинулась внутрь, и Гэри скатился в лабораторию. Он быстро нажал на кнопки, отключая двигатели, но все-таки ударился головой о пол, так что шлем зазвенел.

Пошатываясь, Гэри поднялся на ноги. Сквозь звон в ушах он услышал жалобный свист улетучивающегося воздуха и нетвердо шагнул вперед. Ухватившись за плиту, он втиснул ее на место. Она закрылась с глухим стуком и прочно встала на свое место под давлением внутренней атмосферы.

Рядом со столом, у которого оказался Гэри, стоял стул, и он почти упал на него: в голове все еще звенело от недавнего удара. Он потряс головой, стараясь отделаться от звона в ушах.

Воздух. Значит, корабельный генератор атмосферы продолжает работать, корабль не дал течи и остается герметичным.

Гэри слегка приподнял шлем и осторожно вдохнул свежий чистый воздух — гораздо лучше, чем в его скафандре. Кажется, многовато кислорода, но это ничего.

Если генератор атмосферы очень долго работает без корректировки, он вполне мог немного разрегулироваться и теперь подмешивает в воздушную смесь слишком много кислорода.

Гэри откинул шлем и крупными глотками стал хватать воздух. В голове быстро прояснилось.

Окинув взглядом помещение, он ничего нового не увидел. Удобная, хорошо оборудованная лаборатория, правда, оборудование, как он теперь рассмотрел, было очень старым. Кое-что уже безнадежно устарело.

Над застекленным низким шкафчиком висел в рамке какой-то документ. Гэри встал и подошел поближе, чтобы рассмотреть его. Это был диплом Алкатунского Колледжа естественных наук на Марсе, одного из самых престижных университетов Красной планеты. Диплом принадлежал некой Кэролайн Мартин.

Гэри еще раз прочитал имя. Имя показалось знакомым. Он напряг память, но так и не вспомнил: было в нем ничто зыбкое, знакомое, но ускользающее.

Он еще раз окинул взглядом комнату.

Кэролайн Мартин.

Девушка, оставившая здесь свой диплом… Он снова наклонился над дипломом и посмотрел на дату: 5976. Гэри тихо присвистнул. Тысячу лет назад!

Тысячу лет назад. Если эта Кэролайн Мартин оставила здесь свой диплом тысячу лет назад, где она теперь? Что с ней произошло? Может быть, она умерла в этом захолустном уголке Солнечной системы? Умерла в этом самом корабле?

Он повернулся и направился к двери в жилой отсек. Протянув руку, Гэри открыл дверь, шагнул через порог и замер.

В центре комнаты стоял продолговатый ящик, который он видел через иллюминатор. Но это был не ящик — это был аквариум, прочно прикрепленный к полу тяжелыми стальными скобами.

Аквариум заполняла зеленоватая жидкость, и в этой жидкости плавало тело женщины в блестящем металлическом облачении, которое слабо мерцало в свете единственной лампочки на потолке прямо над аквариумом.

Затаив дыхание, Гэри подошел поближе и посмотрел сквозь прозрачную изумрудную влагу на лицо женщины. Глаза ее были закрыты, длинные черные ресницы подчеркивали белизну щек. Две длинные косы цвела вороного крыла обвивали высокий лоб. Тонкие черные брови почти смыкались над изящно вылепленным носом. Рот был немного великоват, но в тонких пунцовых губках было нечто патрицианское. Руки были вытянуты вдоль тела. Блестящее одеяние скрывало тело от подбородка до лодыжек.

Рядом с правой рукой на две аквариума лежал шприц для внутривенных инфекций, яркий и блестящий, несмотря на то, что его покрывала изумрудная влага.

У Гэри перехватило дыхание.

Она казалась живой, хотя этого не могло быть. Ее прекрасное юное лицо выглядело, как лицо спящего человека. Создавалось такое впечатление, что эта девушка смогла обмануть смерть. И в то же время было в ней какое-то ожидание. Она словно ждала, что вот-вот что-то произойдет.

Диплом в лаборатории принадлежит Кэролайн Мартин. Может быть, это она? Может быть, это та девушка, которая окончила колледж естественных наук в Алкатуне десять столетий назад?

Гэри стало жутко от этой мысли.

Он отступил на шаг и тут заметил медную пластинку, прикрепленную к металлическому ребру аквариума. Он остановился, чтобы прочитать ее.

Еще одна короткая записка, вытравленная на меди… записка, оставленная девушкой, лежащей в аквариуме.

Гэри оглянулся вокруг: аптечка висела на стене над раковиной. Он снова посмотрел на аквариум и вытер со лба внезапно выступивший пот.

— Это невозможно, — прошептал он.

Спотыкаясь, словно спросонок, Гэри направился к аптечке и нашел коробочку со шприцем. Шприц был заполнен красноватой жидкостью, — очевидно, веществом, выводящим из анабиоза.

Положив шприц на место, он вернулся к аквариуму и попытался открыть вентиль. Но тот заржавел и не открывался. Пришлось пнуть его ногой. Трясущимися руками Гэри отвернул вентиль до конца и стал смотреть, как медленно спадает изумрудная жидкость в аквариуме.

Пока он смотрел, на него снизошло странное спокойствие — это спокойствие позволило Гэри четко и почти машинально сделать все, что надо. Малейшая неточность могла испортить дело; одно неловкое, движение могло свести на нет тысячелетний труд. А что, если вещество в шприце потеряло свои качества? Да мало ли что могло случиться за столько лет…

Но выбирать не приходилось. Гэри посмотрел на свои руки — они больше не дрожали.

Он решил не тратить времени на размышления и постарался поглубже загнать мучительное любопытство. Гадать можно будет потом.

Едва дождавшись, пока уровень жидкости сравнялся с телом девушки, Гэри склонился над аквариумом и подхватил ее на руки. Минуту подумав, он вернулся в лабораторию и положил девушку на один из столов. Капли влаги с блестящего одеяния оставили мокрый след на полу.

Взяв из аптечки шприц, Гэри вернулся к девушке. На ее руке он заметил неприметные точки — следы от иглы.

На лбу у Гэри опять выступила испарина. Если бы он хоть чуть-чуть больше разбирался во всем этом. Если бы он хоть немного умел то, что ему предстояло сделать.

Он неловко ввел иглу в вену и нажал на поршень.

Ничего не произошло. Он стал ждать.

Прошло еще несколько минут, прежде чем девушка чуть заметно вздрогнула. Гэри с восхищением смотрел на это воскрешение. Он видел, как становится глубже ее дыхание, как задрожали ее ресницы, как дрогнула ее правая рука.

Вот она посмотрела на него своими темно-синими глазами.

— С вами все в порядке? — спросил он и сам понял, как глупо прозвучал его вопрос.

Речь ее была невнятна, язык и губы отказывались подчиняться, но Гэри понял, что она пыталась ему ответить.

— Да, я в порядке, — она продолжала лежать на столе. — Какой сейчас год?

— 6948, — ответил Гэри.

— Почти тысяча лет, — прошептала она. — Вы уверены, что не ошиблись?

— Это единственное, в чем я в данный момент уверен.

— Как так?

— Ну как, найти вас здесь, оживить. Я до сих пор не верю, что это и в самом деле произошло.

Она рассмеялась странным дребезжащим смешком: мускулы лица, остававшиеся многие годы неподвижными, разучились сжиматься.

— Вас зовут Кэролайн Мартин, не так ли? — спросил Гэри.

От неожиданности она села.

— Да, я — Кэролайн Мартин, — ответила она. — Но откуда вы это знаете?

Гэри показал рукой на диплом:

— Я прочитал.

— Ах да, — вспомнила она. — Я совсем забыла о нем.

— Меня зовут Гэри Нельсон. Я независимый журналист. Мой приятель ждет нас на нашем космическом корабле.

— Мне кажется, что я должна отблагодарить вас, но я не знаю как. Просто сказать «спасибо» — это слишком мало.

— Не стоит благодарности, — лаконично оборвал ее Гэри.

Она потянулась всем телом.

— Как здорово снова быть живой и знать, что впереди у тебя целая жизнь.

— Но вы ведь всегда были живы, — возразил Гэри, — мне кажется, анабиоз похож на сон.

— Это не сон! — ответила она. — Это хуже, чем смерть. Дело в том, что я сделала одну ошибку.

— Ошибку?

— Да, всего одну ошибку. Эту ошибку было очень трудно предусмотреть. Во всяком случае, я не смогла. Дело в том, что при погружении в состояние анабиоза все физические процессы в моем теле были сведены к нулю, обмен веществ практически прекратился. Но с одним исключением. Мой мозг продолжал работать.

Ужас подобного положения медленно доходил до Гэри.

— То есть, вы все знали?

Она кивнула:

— Я не могла ни видеть, ни слышать, ни чувствовать. Тела у меня не было. Но мысль моя продолжала работать. Она работала почти десять веков. Я пыталась не мыслить, но мне это никогда не удавалось. Я молила, чтоб что-нибудь произошло и я погибла. Все что угодно, лишь бы прекратить пытку бесконечных размышлений.

Она заметила в глазах Гэри сострадание.

— Не надо меня жалеть, — довольно сухо прозвучал ее голос. — Это была рискованная игра, но я сама сделала ставку.

— И выиграли, — улыбнулся Гэри.

— Риск был миллиард к одному, — возразила она. — Все это было чистое безумие. Этот кораблик — крохотная скорлупка в бесконечном космическом пространстве. Нет, если сделать серьезные расчеты, то и такой вероятности, что меня кто-нибудь найдет, не было. Правда, у меня была одна надежда. Я верила в кое-кого, но, наверное, они не нашли меня. Возможно, это даже не их вина. Может, они погибли прежде, чем смогли отправиться на поиски.

— Но как вам удалось? — спросил Гэри. — Анабиоз невозможен даже сейчас. До сих пор ученые почти не продвинулись вперед в решении этой задачи. Вы же осуществили его почти тысячу лет назад.

— Для этого мне понадобились кое-какие наркотические вещества с Марса. Очень редкие. Их можно было скомбинировать в строго определенных сочетаниях. Они замедляют обмен веществ почти до остановки. Но, нужно было соблюдать осторожность, чтобы не замедлить его до полной остановки. Иначе — смерть.

— И это нейтрализатор? — кивнул Гэри на шприц.

Она утвердительно наклонила голову.

— Жидкость в аквариуме, — продолжал отгадывать Гэри, — необходима для предотвращения обезвоживания организма и содержит, по всей вероятности, питательные вещества? Если обмен веществ почти на нуле, их нужно не так уж много. Но как же рот и нос? Жидкость…

— Маска, — перебила она. — Химический состав, непроницаемый для воды, но испаряющийся при соприкосновении с воздухом.

— Вы подумали обо всем.

— Пришлось, — ответила она. — Думать за меня было некому.

Она соскользнула со стола и медленно подошла к Гэри.

— Вы только что сказали, что современные ученые еще не решили проблему анабиоза.

Он кивнул.

— То есть, они до сих пор не знают об этих наркотиках?

— Думаю, многие отдали бы свою правую руку, лишь бы узнать о них.

— Мы знали их тысячу лет тому назад. Я и еще один человек. Но почему…

Она резко повернулась к Гэри.

— Давайте уйдем отсюда! Это место наводит на меня ужас.

— Вы ничего не хотите взять с собой? — спросил Гэри. — Только такое, что реально можно забрать.

Она нетерпеливо отмахнулась.

— Нет. Я хочу поскорее забыть это место.

Глава третья

«Космический щенок» стрелой летел к Плутону. Из двигательного отсека доносился приглушенный шум геосекторов. На экране мерцали в бархатном мраке космоса разбросанные тут и там звезды. Стрелка почти подошла к отметке тысяча миль в секунду.

Кэролайн Мартин подалась вперед в своем кресле и жадно смотрела на необъятные просторы.

— Всегда вот так и смотрела бы!

Гэри откинулся в кресле пилота и задумчиво произнес:

— Я все время думаю о твоем имени. Мне кажется, я его где-то слышал.

Она бросила на него быстрый взгляд и снова уставилась на экран.

— Может быть.

Повисла тишина, которую нарушало только гудение геосекторов.

Девушка снова обернулась к Гэри и положила подбородок на сцепленные в замок руки.

— Может быть, вы и читали обо мне, — произнесла она. — Вполне возможно, что имя Кэролайн Мартин упоминается в ваших исторических хрониках. Дело в том, что я работала в древней Государственной Исследовательской комиссии объединенных Земли и Марса во время войны с Юпитером. Я так гордилась своим назначением. Всего четыре года после школы — а так хотелось принять участие в какой-нибудь важной научно-исследовательской работе. И еще я хотела заработать деньги, чтобы продолжить учебу дальше.

— Я теперь начинаю припоминать, — сказал Гэри. — Но тут, наверно, какая-то ошибка. Хроники говорят, что Кэролайн Мартин совершила предательство и была приговорена к смерти.

— Так и было, — отозвалась она, и в ее словах прозвучала застарелая горечь. — Я отказалась отдать военным сделанное мной открытие, открытие, которое могло бы решить исход войны. Заодно оно уничтожило бы Солнечную систему. Я предупредила их, но шла война. Они были в отчаянии — мы терпели поражение за поражением.

— Мы так и не победили, — сказал Гэри.

— Они осудили меня на космос, — продолжила она. — Заперли в тот корабль, в котором ты нашел меня, военный крейсер отбуксировал его на орбиту Плутона и оставил там. Это был старый, предназначенный на слом, корабль с демонтированным оборудованием. С него сняли ракетные двигатели и превратили в тюрьму.

Она обвела взглядом вытянутые лица слушателей и жестом остановила готовые вырваться у них слова.

— Хроники об этом умалчивают, — произнес Херб.

— Наверное, это предпочли скрыть, — сказала она. — Во время войны люди порой делают такие вещи, которые ни один человек в здравом уме не сделает. В мирное время им стыдно признаться в этих зверствах. Последним издевательским жестом было то, что они устроили в рубке управления лабораторию. Та́к я смогу, мол, продолжить свои исследования, сказали они.

— Неужели твое открытие, на самом деле, могло уничтожить Солнечную систему? — удивился Гэри.

— Да, могло. Потому я и отказалась передать его военным. Тогда они объявили меня предательницей. Я думаю, они надеялись сломить меня. До самого, последнего момента надеялись, что я не выдержу и все расскажу.

— А когда ты этого не сделала, — подхватил Херб, — они не смогли отступить. Они не могли позволить тебе раскрыть их блеф.

— Твои записи так и не были найдены, — сказал Гэри.

Кэролайн постучала тонким пальчиком по лбу:

— Все мои записи были здесь.

Он недоверчиво посмотрел на нее.

— Они и теперь здесь.

— А как ты достала необходимые для анабиоза препараты? — спросил Гэри.

Она довольно долго не отвечала.

— Мне не хочется об этом говорить, — сказала она наконец. — Очень больно вспоминать. Я работала с одним парнем. Тогда ему было примерно столько же, сколько и мне. Его, конечно, давно уже нет.

Кэролайн умолкла. Гэри видел, как она обдумывает, что сказать.

— Мы любили друг друга, — продолжала она. — Мы вместе открыли состояние анабиоза. Мы много месяцев тайно работали над этой проблемой и уже собирались было опубликовать наши результаты, но тут я оказалась на скамье подсудимых. После суда я уже не видела его. Свидания со мной были запрещены.

Брошенная в космосе, я почти сошла с ума. Я придумывала себе самые разные занятия. Много раз разбирала и переставляла свои химикаты и приборы и вот однажды нашла препараты для анабиоза, изобретательно спрятанные в коробку с реактивами. Только один человек во всем мире, кроме меня, знал о них. Я нашла препараты и два шприца для внутривенных инфекций.

Трубка Гэри потухла, он снова зажег ее.

— Я знала, что это азартная игра, ставки в которой очень высоки, а надежда на выигрыш ничтожна, — сказала Кэролайн. — Но я поняла, что он предложил мне принять эту игру. Может быть, у него была безумная надежда раздобыть корабль и отправиться на поиски. Возможно, он даже пытался, но ему не удалось меня найти. А может… он погиб на войне. Но он дал мне шанс перехитрить судьбу, предопределенную военным трибуналом. Я вытащила из двигательного отсека стальные перегородки, чтобы сделать аквариум. На это у меня ушло много недель. Я вытравила кислотой надпись на медной пластинке. Я вышла в открытый космос и вытравила надпись на обшивке корабля у входного люка. Боюсь, у меня получилось довольно коряво.

— И затем ты погрузилась в сон, — произнес Херб.

— Нет, это был не сон, — сказала она. — Мой мозг продолжал работать. Моя мысль работала непрерывно почти тысячу лет. Мой разум ставил перед собой задачи и разрешал их. Я развила в себе способность к чистой дедукции, потому что единственным инструментом, бывшим в моем распоряжении, был мой мозг. Мне кажется, у меня даже развилась способность к телепатии.

— Ты хочешь сказать, — спросил Херб, — что читаешь наши мысли?

Она кивнула, но тут же торопливо пояснила:

— Я не буду это делать. Я не стану читать мысли своих друзей. Но я знала, что Гэри проник в корабль. Я прочла в его мыслях удивление и любопытство. Мне было очень страшно, что вот сейчас он уйдет, и я опять останусь одна. Я пыталась внушить ему свои мысли, но он был так расстроен, что не принимал меня.

Гэри покачал головой:

— На моем месте любой был бы расстроен.

— Подумать только, как тебе повезло! — воскликнул Херб. — То, что мы нашли тебя, — это чистейшая случайность. Твои препараты не смогли бы поддерживать тебя вечно. Еще пару тысяч лет, но не больше. А ведь вполне могло быть, что генераторы атмосферы вышли бы из строя. Или в корабль врезался бы большой метеор, да даже маленький! Тысячи случайностей могли все уничтожить.

— Да, у меня было мало шансов, — согласилась она. — И я знала это. Но другого выхода все равно не было. Мне приходилось выбирать: или многовековая неподвижность или ничего не делать, сойти с ума, состариться и умереть в полном одиночестве.

Кэролайн снова ненадолго умолкла.

— Все было бы прекрасно, — вновь заговорила она, — если бы я не сделала ошибку.

— Тебе было страшно? — спросил Гэри.

Она утвердительно кивнула.

— Я слушала голоса. Голоса из космоса, из межгалактического пространства. Кто-то переговаривался друг с другом через много световых лет. Для этих существ человеческий разум значит не больше, чем для нас разум насекомых. Вначале я испугалась их, испугалась того, о чем они переговаривались, мне чудилось что-то ужасное в том, что я не понимала. Но со временем, все больше приходя в отчаяние, я пыталась отвечать им, пыталась привлечь их внимание. Мне больше не было страшно, я только думала, что они могут помочь мне. Меня больше не волновало, что может произойти, лишь бы кто-то или что-то спасло меня. Или хотя бы заметило меня. Все что угодно, лишь бы знать, что я не одна.

Гэри снова зажег трубку, наступила тишина.

— Голоса, — повторил Херб.

Они все смотрели во тьму, сжимавшую их в своих объятиях. Гэри почувствовал, что у него зашевелились волосы на затылке. Холодный ветер откуда-то издалека пахнул ему в лицо, неизъяснимый ужас из космической бездны запустил свои холодные пальцы в его мозг. Существа, посылающие голую мысль сквозь ничто…

— Скажите, — начала Кэролайн, и, казалось, ее голос доносился откуда-то издалека, — чем закончилась война?

— Война? — переспросил Гэри. — Ах да, война, — повторил он, приходя в себя. — В конце концов Земля и Марс победили. По крайней мере, так пишется в хрониках. Решающее сражение было у Ганимеда, обе флотилии вернулись к себе домой с большими потерями. Юпитериане ушли на Юпитер, флотилия Земли и Марса еле дотащилась до Сандебара на Марсе. Многие месяцы Земля и Марс восстанавливали свой флот и совершенствовали оборону обеих планет. Но юпитериане больше не появлялись, а наши корабли не решались действовать вблизи территории противника. Даже сейчас у нас нет кораблей, способных войти в атмосферу Юпитера. Наши геосекторы могут доставить нас туда и вернуть обратно, но ими нельзя пользоваться вблизи самой планеты. Они работают на принципе искривления пространства.

— Искривляя пространство?! — воскликнула девушка, подскочив на месте.

— Да, — ответил Гэри. — А что тут особенного?

— Ничего. Ничего особенного. — Она помолчала немного и заметила: — Я бы не назвала это победой.

— Так это называют исторические хроники, — пожал плечами Гэри. — Они провозглашают, что мы обратили в бегство юпитериан и что с тех пор они больше носа не казали. Впоследствии Земля и Марс захватили луны Юпитера и колонизировали их, но никто никогда больше не видел корабля юпитериан. Ни разу с 5980 года.

— И ни одного юпитерианина, — добавил Херб.

Девушка снова смотрела в космическое пространство. У нее был ненасытный взгляд, она страстно жаждала жить, но в памяти у нее были навечно вытравлены ужасные воспоминания.

Гэри мысленно ужаснулся. В полном одиночестве она рискнула всем и победила. Она победила пространство, время, жестокость людей и великое безразличие бесчисленного сонма звезд.

О чем она думала все эти годы? Какие загадки природы она разгадала? Кто она теперь — эта двадцатилетняя девушка с тысячелетним разумом?

Гэри вертел в пальцах горячий чубук, изучая отражение Кэролайн на экране обзора. Волевой подбородок, высокий лоб, тяжелые косы, обвивающие голову.

О чем она думает сейчас? О своем возлюбленном, который давно обратился в прах? О том, как тот пытался найти ее, как он, должно быть, плутал в космическом пространстве, и так и не нашел? Или она думает о голосах… голосах, переговаривающихся в необъятных безднах вселенной?

Спейсрайтер, стоящий в темном углу, рассыпался мелкой дробью позывных.

Гэри вскочил на ноги:

— Что там еще?

Позывные кончились, и аппарат начал выстукивать сообщение.

Первым подошел Гэри. Херб и Кэролайн читали, заглядывая ему через плечо.

Аппарат стих.

— Надо же, — усмехнулся Херб. — Послания из космоса.

Гэри покачал головой. Он украдкой бросил взгляд на девушку, та сидела совершенно бледная. Видно, на нее опять нахлынули воспоминания.

Глава четвертая

«Конец Пути» — единственный поселок на Плутоне, примостившийся у подножья черной горы, казался вымершим. Около зданий, беспорядочно жавшихся друг к другу между подножьем горы и космодромом, никого не было. Захватывающая дух спираль башни радиостанции уходила в космос, и на ее фоне домик радистов казался совсем крохотным. За башней виднелись заправочная станция и ангар, а примерно в полумиле маячило огромное здание, в котором располагались лаборатории Научной комиссии.

Кэролайн прижалась к Гэри.

— Здесь так одиноко чувствуешь себя, — прошептала она, — а я больше не выношу одиночества… после того, как…

Гэри сделал неловкое движение, и тяжелый ботинок заскользил по выщербленной поверхности камня.

— Тут всегда довольно пусто. Не могу понять, куда они все подевались.

Не успел он договорить, как открылся люк радиостанции и фигура в скафандре направилась через поле им навстречу.

В наушниках затрещал голос встречающего:

— Ты — Нельсон. А я — Тед Смит, здешний радист. Кингзли приказал сразу же проводить тебя в дом.

— Прекрасно, — отозвался Гэри. — Я рад, что я здесь. Я полагаю, Эванс все еще поблизости?

— Да, — ответил Смит. — Он сейчас наверху у Кингзли. Его корабль в ангаре. Лично мне кажется, он собирается стартовать отсюда, предоставив ТКСС делать все, что она захочет.

Смит приблизился к ним.

— Как приятно видеть новые лица. Особенно женские. У нас редко бывают гостьи.

— Ах да, совершенно забыл, — спохватился Гэри.

Он представил Смиту Кэролайн и Херба, пока они с трудом брели мимо радиорубки в сторону лаборатории.

— Мы здесь одиноки, как небожители, — сказал Смит. — Веселенькое местечко, надо признать. Ветра нет. Луны нет. Даже разницы между днем и ночью и той почти нет: здесь никогда не бывает облаков, чтобы хоть на время скрыть звезды, а солнце даже днем немногим отличается от них.

Радист, видно, обрадовавшийся редкой возможности поговорить, продолжал, не умолкая, трещать:

— Здесь все становятся немножко того. Тут любой рехнется. Мне так кажется, что доктор уже наполовину того от долгого пребывания здесь. Ему кажется, что он получает послания откуда-то — чуть ли не из другой галактики. Ведет себя очень таинственно.

— Ты считаешь, что это ему только кажется? — спросил Херб.

— Я не говорю ничего конкретно, — заявил Смит, — но скажите мне… откуда ему их получать? Только подумайте, сколько понадобилось бы энергии, чтобы послать сообщение хотя бы с Альфы Центавра? А это не так уж и далеко. В сравнении с другими звездами, можно сказать, соседи.

— Эванс собирается слетать туда и вернуться, — напомнил ему Херб.

— Эванс помешался на космосе. У него есть целая Солнечная система, чтобы шляться, но ему обязательно надо прогуляться к звездам. Ничего у него не выйдет. Я говорил ему, но он только ржет. Мне его жаль. Он хороший парень.

Они поднялись по вырубленным в скале ступеням к главному входу лабораторного корпуса. Смит нажал на кнопку, и они стали ждать.

— Я полагаю, вы не откажетесь, чтобы Энди проверил ваш корабль, — предположил Смит.

— Конечно, — ответил Гэри. — Пусть он его тщательно осмотрит.

— Энди — парень с заправочной станции, — пояснил радист. — Но теперь у него мало работы. Теперь большинство кораблей с геосекторами. В год всего одна-две старые калоши, которым еще требуется горючее. Когда-то это было прибыльное дельце, но теперь уже нет.

Люк открылся. Трое вошли внутрь, Смит остался за порогом.

— Я должен вернуться на радиостанцию. Но мы еще встретимся.

Внешний люк с шипением закрылся за ними, затем медленно поползла вниз внутренняя дверь. Открылся проем, и они вошли в небольшое помещение, стены которого были увешаны ровными рядами скафандров.

В центре стоял мощный, широкоплечий и мускулистый мужчина. Его непослушные волосы были черны как смоль, а голос дружески рокотал им навстречу.

— Рад видеть вас всех, — сказал он и рассмеялся глубоким басистым смехом, от которого, казалось, сотрясались стены.

Гэри откинул назад свой шлем и протянул ему руку в стальной перчатке.

— Вы — доктор Кингзли?

— Да, это я, — пророкотал мощный бас. — А кто это вместе с вами?

Гэри представил Херба и Кэролайн.

— Я не знал, что среди вас дама, — удивился доктор.

— Ее и не было, — ответил Херб. — До самого недавнего времени.

— Вы что, хотите сказать, что теперь девушки голосуют на космических обочинах?

— Еще лучше, доктор, — засмеялся Гэри. — Тут целая история вышла с мисс Мартин, я думаю, она вас заинтересует.

— Входите, — пробасил Кингзли. — Скидывайте свои шмотки. У меня как раз кипит кофе. Вам ведь, наверно, хочется встретиться с Томми Эвансом. Это тот самый молодой чудак, который намерен лететь четыре световых года к старушке Альфа Центавра.

В этот момент в комнату ворвался сам Томми Эванс.

— Док! — заорал он. — Ваша дьявольская машина опять заработала.

Доктор Кингзли ринулся вон, крикнув на ходу:

— За мной. Прямо в скафандрах.

Остальные побежали следом. Они пронеслись сквозь жилой отсек, сквозь маленькую кухоньку, обдавшую их ароматом кофе, прямо в лабораторию, в которой не было ничего, кроме одинокого чудо-агрегата в углу. Наверху его мигала красная лампочка.

Доктор Кингзли с разбегу плюхнулся в кресло перед прибором, схватил куполообразный шлем и водрузил на голову. Рядом на щитке лежали блокнот и карандаш, в который и вцепился Кингзли, словно собирался что-то записывать, но карандаш так и остался неподвижен, только лицо Кингзли окаменело от напряжения.

Другой рукой он крутил какие-то ручки и нажимал на разные кнопки у себя на шлеме.

Гэри смотрел, ничего не понимая.

Совершенно очевидно, что свои загадочные послания Кингзли получает с помощью вот этой штуковины. Но у него явно что-то не ладится. Что-то не так с этими посланиями.

Красная лампочка погасла, и доктор снял шлем.

— Опять ничего, — сказал он, откинувшись в кресле.

Он неторопливо встал, на лице у него было написано явное разочарование, но его бас рокотал по-прежнему жизнерадостно.

Кингзли щелкнул пальцами, указывая на Томми Эванса.

— Познакомьтесь с Эвансом, — сказал он. Затем представил их самих. — Журналисты. Описывают Солнечную систему. Делают это очень хорошо. Последний грузовой корабль привез несколько номеров «Вечерней ракеты». Читал ваши статьи о лунах Юпитера. Очень интересно.

Он вернулся на кухню и налил всем кофе, пока они снимали скафандры.

— Вас, конечно, интересует, что все это значит?

Гэри кивнул.

— Моя контора уведомила меня. Мне заказали статьи на эту тему. Я надеюсь, вы мне не откажете.

Доктор Кингзли глотнул обжигающий кофе.

— Рассказывать почти нечего. А то, что есть, — не для печати. Так что статья вряд ли получится… пока.

Эванс хохотнул:

— Док, брось. Ты же прекрасно знаешь, что у нас куча интересной информации. Раскалывайся. Он не разболтает то, что пока не для печати.

Доктор Кингзли вопросительно посмотрел на Гэри.

— Все, о чем скажете, что пока не для печати, будет не для печати, — кивнул Гэри.

— Очень многое здесь может показаться невероятным, — начал Кингзли своим громовым басом.

— К черту, — перебил его Эванс. — Все новое кажется невероятным. Мой корабль тоже вещь фантастическая, но я не сомневаюсь, что он все же полетит.

Кингзли взгромоздился на жесткий кухонный табурет.

— Все началось уже больше года назад, — продолжил он. — Мы тогда изучали космические излучения. М-да, лучи эти — вещь неуловимая. Человек изучает их почти пять тысячелетий, а знает о них не так уж и много. С самого начала мы поняли, что сделали эпохальное открытие, как только наши приборы, установленные на крыше этого здания, показали, что изучаемое нами излучение имеет строгую внутреннюю структуру. Но это еще не все. Оно регистрируется строго в определенное время. Мы разработали более чувствительные приборы и узнали кое-что еще. Выяснилось, что излучение регистрируется только тогда, когда наша сторона Плутона обращена к Туманности Андромеды.

Выяснилось также, что излучение имеет не только определенную физическую структуру, но и определенное временное строение и его интенсивность всегда остается неизменной. Другими словами: излучение постоянно, регистрируется только тогда, когда мы обращены к Туманности Андромеды, и интенсивность его меняется очень незначительно. Все это явно свидетельствует о постоянном источнике, который работает в строго определенное время. В любое другое время наши приборы регистрируют обычный фон.

Эти данные сразили меня наповал. Космическое излучение не может вести себя подобным образом. Ничего подобного никогда раньше не регистрировалось. Конечно, мы не забыли, что это первое исследование на большом расстоянии от искажающего воздействия солнечных магнитных полей. Но возникал вопрос: почему излучение появляется только тогда, когда мы обращены к Туманности Андромеды?

Я и два моих помощника изучали его со всех сторон, строили гипотезы об источнике и, в конце концов, пришли к общему выводу.

То, что регистрируют наши приборы, — это не естественное космическое излучение. Это нечто другое. Нечто новое. Это неизвестные нам сигналы, приходящие из бездны космическою пространства. Они похожи на позывные. Будто кто-то или что-то, или бог знает что, вызывает кого-то или что-то, расположенное здесь, на Плутоне. Мы начали фантазировать. Очень соблазнительной показалась мысль, что сигналы идут из соседней галактики, из огромной звездной системы в девятистах миллионах световых лет отсюда.

Но все это были чистые фантазии. У нас не было фактов, показывающих это. Мы и теперь не очень хорошо знаем, что это такое, хотя сейчас знаем намного больше, чем тогда.

Факты, собранные нами, указывают, что это сигналы и посылают их разумные существа. Существа, которые знают, что делают. Неясным остается расстояние. На мгновение предположим, что сигналы поступают из Туманности Андромеды. Чтобы достигнуть нас, они должны преодолеть почти миллиард световых лет. Вполне вероятно, что существуют скорости значительно выше скорости света, но вряд ли разумно в данный момент предполагать, что они могут настолько ее превышать. А если еще учесть неизбежное искажение времени, то задача становится неразрешимой даже для выдающихся умов. Впрочем, возможен еще один ответ… если эти сигналы, действительно, поступают сюда из-за сотен световых лет, то, вероятно, они перемещаются не в обычном пространстве. Они могут идти в другом пространственно-временном континууме, который, для точности, можно было бы назвать четвертым измерением.

— Доктор, вы меня совсем запутали, — пожаловался Херб.

— Мы и сами запутались, — ответил Кингзли. — И тогда нам пришло в голову, а вдруг мы ловим чистую мысль. Мысль, посланную на невообразимое число световых лет. Но какова может быть скорость мысли? Мысль может быть мгновенной… скорость ее может быть ниже скорости света. А может быть где-то в промежутке между этими двумя точками. В одном мы уверены эти сигналы — проекция мысли. Но вот перемещаются ли они в обычном пространстве или совершают прыжок из одного измерения в другое, мы не знаем и, наверное, не узнаем никогда. Много времени мы потратили на прибор, который вы видите в соседней комнате. Если в двух словах, то он улавливает сигналы и трансформирует их из чистой энергии мысли в саму мысль, в символы, понятные нашему мозгу. Нам также удалось разработать способ отправки нашей собственной ответной мысли, чтобы установить контакт с теми, кто пытается связаться с Плутоном. Но до сих пор нам, очевидно, удалось только дать им понять, что мы пытаемся связаться с ними, потому что в последнее время структура сигналов изменилась, в них появилась какая-то отчаянная настойчивость, требовательность, почти мольба. — Он провел рукой по лицу. — Все так запутано.

— Но зачем кому-то понадобилось посылать позывные на Плутон? — удивился Херб. — Пока здесь не появились мы, на планете не было никакой жизни. Бесплодная планета, без атмосферы, слишком холодная для любой формы жизни. Конец пути творения.

Кингзли внимательно посмотрел на Херба.

— Молодой человек, — поучительно начал он, — мы не должны никогда и ничего считать само собой разумеющимся. Как мы можем утверждать, что на Плутоне никогда не было жизни и разума? Откуда мы знаем, что миллиарды лет тому назад здесь не возникла и не расцвела высокоразвитая цивилизация? Откуда мы знаем, что много миллиардов лет назад экспедиционный корпус с какой-нибудь далекой звезды не прилетел сюда и не колонизировал эту планету?

— Все это звучит неубедительно, — возразил Херб.

Кингзли нетерпеливо поднял руку.

— Сами сигналы тоже невероятны, — пробасил он. — Но вот они. Я уже много думал об этом. Мое проклятье — это мое воображение; ученый не должен ему поддаваться. Ученый должен продвигаться вперед, прикладывая один осколочек знания к другому, и только тогда делать выводы. Фантазия — удел философов. Но я так не могу. Я пытаюсь понять, что могло произойти и что еще может произойти.

Я представил, как далекая планета обшаривает космос в тщетной надежде связаться с давно потерянной колонией здесь на Плутоне. Я представил, что кто-то пытается восстановить связь с людьми, которые жили тут миллионы лет назад. На этом я и остановился.

Гэри снова набил трубку и, закурив, хмуро уставился на клубы табачного дыма. Опять голоса из космоса. Голоса, звучащие сквозь бесконечное ничто. И голоса эти говорят что-то такое, что томит человеческую душу.

— Доктор, — начал он, — вы не единственный, кто слышал голоса из далекого космоса.

Кингзли резко повернулся к нему.

— Кто еще? — спросил он почти враждебно.

— Мисс Мартин, — спокойно ответил Гэри, затягиваясь. — Вы ведь еще не слышали истории мисс Мартин. Я полагаю, что именно мисс Мартин могла бы вам помочь.

— Каким образом?

— М-м, дело в том, что мисс Мартин тысячу лет совершенствовала свой мозг. Мысль ее работала без перерыва почти десять столетий.

Лицо Кингзли вытянулось от удивления.

— Это невозможно, — выдавил он.

— Почему бы и нет, если речь идет об анабиозе.

Кингзли открыл было рот, чтобы возразить, но Гэри быстро продолжил:

— Доктор, помните ли вы историю некой Кэролайн Мартин, которая во время войны с Юпитером отказалась отдать военным свое изобретение?

— Да, конечно. Ученые долго гадали, что же она изобрела…

Кингзли вдруг вскочил со стула.

— Кэролайн Мартин! — Он посмотрел на девушку и сипло прошептал: — Вас ведь тоже зовут Кэролайн Мартин.

Гэри кивнул:

— Доктор, это та самая женщина, которая тысячу лет назад отказалась выдать свой секрет.

Глава пятая

Доктор Кингзли посмотрел на часы.

— Еще немного, и пойдут сигналы, — сказал он. — Через пару минут мы будем прямо напротив Туманности Андромеды. Она уже и сейчас видна над горизонтом.

Кэролайн Мартин в куполообразном шлеме села к телепатической машине. Присутствующие не сводили глаз с крохотной лампочки на крышке прибора. Когда начнут поступать сигналы, лампочка замигает ярко-красным глазом.

— Боже, жутко-то как, — прошептал Томми Эванс и провел рукой по лицу.

Гэри смотрел на девушку. Она сидела очень прямо и была похожа на королеву с короной на голове. Она сидела и ждала, ждала голоса существ, отделенных от нее немыслимой бездной, сквозь которую даже свету нужно добираться много-много лет.

Мозг, отточенный тысячелетней работой; женщина, владеющая четкой и неумолимой логикой. Она говорила, что очень многое обдумала в своей скорлупке, ставила перед собой различные задачи и разрешала их. Что же это за проблемы, о которых она размышляла? Какие загадки вселенной она разгадала? Она ведь еще совсем молоденькая девушка, почти ребенок, ей бы сейчас играть в теннис или танцевать… но ее мысль работала тысячу лет.

В этот момент замигала лампочка. Гэри видел, как Кэролайн подалась вперед, услышал, как у нее перехватило дыхание. Карандаш, который она держала в руке, выпал и покатился на пол.

В комнате повисла гнетущая тишина, нарушаемая только сипением Кингзли. Он шептал Гэри:

— Она понимает! Она их поймает…

Гэри прижал палец к губам.

Красная лампочка погасла, и Кэролайн медленно повернулась в кресле. Глаза ее были широко распахнуты, она молчала, подыскивая нужные слова.

— Они считают, что им отвечает кто-то другой, — наконец сказала она. — Они думают, что это высокоразвитая цивилизация, которая когда-то обитала здесь. Источник сигналов очень далеко. Намного дальше, чем Туманность Андромеды. Туманность Андромеды просто случайно находится в том же направлении. Они удивлены, что никто не отвечает. Они хотят помочь нам установить контакт, но используют такие научные термины, которые я не понимаю… что-то связанное с искривлением пространства и времени, но они оперируют законами, которых я не знаю. Им что-то от нас нужно, и они не могут ждать. Похоже, кому-то грозит большая опасность. Они считают, что мы можем помочь.

— Угрожает опасность? Но кому? — удивился Кингзли.

— Я не смогла понять.

— Ты можешь им ответить? — спросил Гэри. — Так, чтобы они тебя поняли?

— Попытаюсь.

— Нужно просто думать, — принялся объяснять ей Кингзли. — Думать четко и сосредоточенно. Максимально сосредоточиться, как бы отталкивать от себя мысль. Шлем улавливает импульсы и сам пропускает их через мыслепроектор.

Изящные пальцы Кэролайн переключили режим. Зажглась электронная лампа и засветилась ослепительным голубым пламенем. Нарастающий вой заполнил небольшое помещение, потом перешел в ровное гудение, все электронные трубки заполнил ослепительный свет.

Теперь она говорит с ними, подумал Гэри. Она говорит с ними.

Несколько минут показались вечностью. Кэролайн снова переключила режим. Гудение стало стихать, смолкло и сменилось мертвой тишиной.

— Они поняли? — спросил Кингзли, но не успел он выговорить это, как зажглась красная лампочка.

Кингзли вцепился Гэри в руку и хрипло прошептал ему на ухо:

— Потрясающе! Молниеносная передача текста! Они получили наше сообщение и сразу же отвечают. Значит, сигналы поступают через другое измерение.

Красная лампочка быстро замигала. Кэролайн вся сжалась в комок.

Лампочка погасла, девушка выпрямилась и сняла шлем.

— Этого не может быть! — воскликнула она. — Не может быть, чтобы это было правдой.

Гэри вскочил и обнял ее за плечи.

— Что случилось? — спросил он.

— Передача, — всхлипывала она, — идет с самого края вселенного, с самой далекой точки расширяющегося пространства!

Кингзли вскочил на ноги.

— Эти голоса сходны с теми, которые я слышала раньше, — продолжала Кэролайн. — Но есть и отличие. Они как-то добрее… но все равно ужасающи. Они считают, что говорят не с нами. Они считают, что мы — существа, с которыми они поддерживали связь на Плутоне много лет назад… Трудно сказать когда, но это было очень-очень давно.

Гэри в замешательстве покачал головой, а Кингзли закашлялся, прочищая горло.

— Вначале, — прошептала Кэролайн, — они обращались к нам, называя нас каким-то именем, в котором звучала любовь… или привязанность к братьям по крови, словно между ними и теми, к кому они обращаются, существуют кровные узы. А ведь те, к кому они обращаются, канули в вечность много веков назад…

— Больше, — поправил ее Кингзли. — Сигналы явно направлены в эту точку планеты, а это значит, что здесь был какой-то центр, возможно, город. Но здесь поблизости нет ничего, что напоминало бы о прежних обитателях. Если кто-то когда-то здесь и был, то их следы уже давно изгладились. А ведь здесь нет ни ветра, ни осадков, которые могли бы уничтожить следы цивилизации. Даже миллиарда лет не хватило бы на это…

— Но кто они? — спросил Гэри. — С кем мы установили контакт? Они сказали тебе это?

Кэролайн отрицательно покачала головой:

— Я далеко не все понимаю. Насколько я поняла, они называют себя Космическими Инженерами. Но это очень приблизительный перевод. В их самоназвании много оттенков. — Она помолчала, выискивая определение. — Они как бы добровольные хранители вселенной — защитники всего живущего в этом времени и пространстве. Вселенной что-то угрожает. Какая-то могущественная сила, которая за ее пределами… там, где нет ни времени, ни пространства. Они нуждаются в нашей помощи, — закончила она.

— Но как мы можем им помочь? — спросил Херб.

— Не знаю. Они пытались объяснить, но понятия, которыми они пользуются, слишком абстрактны. Я всего не поняла. Только отдельные места. Им придется упростить свои объяснения.

— Мы даже не можем отправиться к ним на помощь, — сказал Гэри. — У нас нет таких средств передвижения. Мы пока не побывали даже у ближайшей звезды.

— Может быть, нам и не нужно лететь к ним, — предположил Томми Эванс. — Может быть, мы можем помочь им здесь.

Снова замигала красная лампочка. Кэролайн заметила ее и быстро натянула шлем. Лампочка погасла, Кэролайн снова переключила режим. Опять засветились электрические трубки, дрожа от напряжения.

— Край вселенной! Это невозможно! — рокотал доктор Кингзли.

Гэри беззвучно рассмеялся.

Напряжение нарастало. Голубые трубки отбрасывали на стены пляшущие тени.

Гэри снова почувствовал ледяное дыхание космоса на лице, почувствовал, как зашевелились коротко стриженные волосы у него на затылке.

Кингзли был взволнован. Он тоже нервничал. А кто бы был спокоен в такой ситуации? Послание с самого края вселенной. С той непостижимо далекой точки, где время и пространство продолжают вторгаться на территорию абсолютного ничто… туда, где нет ни времени, ни пространства, где пока еще ничего не происходило, где не было ни места, ни условий, ни малейшей возможности чему бы то ни было произойти. Он попытался представить, что это такое. Ответ был ничто. А что такое «ничто»?

Давным-давно один древний философ говорил, что человек может представить всего два понятия: пространство и время, и из этих двух понятий он строит весь мир, на этих двух понятиях основана вся сумма его знаний. А если это так, то как может человек представить место, где нет ни времени, ни пространства? Если пространство где-то кончается, то что начинается там, где нет пространства?

Кэролайн снова переключила режим. Голубой свет померк, и гудение смолкло. И снова стремительно замелькал красный свет на крышке прибора.

Гэри пристально смотрел на девушку, видел, как вначале напряглись все ее мышцы, затем расслабились, как она склонилась, погруженная в мысли, проносящиеся в шлеме.

На лице Кингзли было написано удивление. Он так и стоял у своего стула, огромный, как медведь, сжимая и разжимая кулаки.

Передачи молниеносны. Это значило одно из двух: или мысль сама по себе молниеносна, или сигналы идут в другом измерении, где граница вселенной проходит всего в нескольких милях… или нескольких футах… А вдруг, шагнув отсюда, можно оказаться там?..

Поворачиваясь в своем кресле, Кэролайн сняла шлем. Все вопросительно смотрели на нее, но никто ничего не спрашивал.

— На этот раз я поняла намного больше, — произнесла она. — Они наши друзья.

— Наши друзья? — переспросил Гэри.

— Друзья всех во вселенной, — ответила Кэролайн. — Они пытаются защитить вселенную. Они призывают добровольцев помочь им спасти ее от какой-то опасности извне… от какого-то вторжения извне. — Она улыбнулась, видя вокруг себя горящие любопытством лица. — Они хотят, чтобы мы прилетели к ним на границу вселенной, — сказала она, и ее голос дрогнул от волнения.

Херб так резко вскочил с кресла, что опрокинул его на пол.

— Они хотят, чтобы мы… — заорал он и осекся.

В комнате повисла тишина.

Гэри слышал сопение Кингзли и чувствовал, как тот сдерживает себя, задавая вопрос, волновавший всех:

— Как мы можем это сделать?

— У меня быстрый корабль, — сказал Томми Эванс, — самый быстрый. Но не настолько же!

— Преобразование пространства и времени, — произнес Кингзли, и голос его был странно спокоен. — Они преобразуют пространство и время. Возможно…

Кэролайн улыбнулась ему:

— Вот и ответ. Мы пойдем не в обход, а напрямик. Прорыв границ обычного мира. Туннель в пространстве и во времени.

Кингзли в волнении сжимал и разжимал огромные кулаки, костяшки пальцев у него побелели.

— Но как мы это сделаем? — спросил Херб. — Никто из нас на это не способен. Корабли на геосекторах для нас вершина прогресса. Но геосектора, в сущности, дублируют случайно открытое преобразование пространства. Природы этого явления мы не знаем. Движемся наугад, как дети. Чтобы направленно преобразовывать пространство… нужно ведь уметь управлять искривлением… и уметь фиксировать это искривление.

— Но, может, Инженеры… — начал Эванс.

— Именно, — не дала договорить ему Кэролайн. — Мы всё сможем узнать у Инженеров. Нам остается только выполнять их указания.

— А мы сумеем понять их инструкции? — возразил Кингзли. — Вдруг для этого понадобится такой математический аппарат, который мы себе и вообразить не можем.

— Я смогу понять их, — резко перебила его Кэролайн с горечью в голосе. — Наверное, на это понадобится какое-то время, но я разберусь. У меня есть… опыт, вы знаете.

Кингзли был ошарашен:

— Вы сможете разобраться?

— На своем корабле я разрабатывала новые теории пространства и выводила его математические формулы. Конечно, это только теории, но они должны работать. Они проверены во всех деталях. Я проверяла и перепроверяла их пункт за пунктом много раз, — она засмеялась с оттенком еще большей горечи. — У меня было на это тысяча лет. У меня была масса времени, чтобы разработать и проверить их. Мне нужно было чем-то занять себя, понимаете? Чем-нибудь, лишь бы не сойти с ума.

Гэри пристально смотрел на нее, восхищаясь ее уверенностью в себе, в своих силах. И, не отдавая еще отчета себе, он понял, что лидер здесь — она. За несколько минут она взяла в свои изящные ручки бразды правления группой мужчин. Ведь даже все их мозги вместе взятые не стоят одного ее. Она в совершенстве знает то, о чем они пока еще и не задумывались. Ее мозг работал, по ее словам, почти тысячу лет, рождая новые мысли, решения…

Сколько времени работает мозг обычного человека? Продолжительность жизни умного образованного человека редко превышает пятьдесят лет. Одна треть этого времени тратится впустую на сон, одна шестая — на еду и отдых, на работу мысли остается всего около двадцати пяти лет.

И когда человек умирает, все его мысли безвозвратно гибнут. Зародыши идей, которые всего через пару лет могли бы вырасти в хорошо оформленные теории, утрачены, и кто-то другой должен открывать все заново.

А мозг Кэролайн Мартин работал почти сорок человеческих жизней. Острый, подвижный молодой мозг работал беспрерывно и без помех, не тратя время на еду и сон. Она могла потратить год или, если хотела, сто лет на решение одной проблемы.

Он вздрогнул, представив себе это. Какие ключи от тайн природы она нашла во тьме межпланетного пространства? А ведь для начала она знала секрет огромной важности, который отказалась открыть даже под угрозой вечной ссылки.

Она снова заговорила, но голос ее звучал скрипуче и отрывисто, и совсем не походил на прежний.

— Понимаете, я всегда интересовалась временем и пространством. Оружие, которое я изобрела и отказалась отдать военным во время войны с Юпитером, — это был геосектор… только немного отличающийся от вашего.

— Вы изобрели геосектор? Тысячу лет назад вы открыли принцип искривления пространства? — изумился Кингзли.

Она кивнула:

— Но в то время думали не о двигателях. Юпитер побеждал, все были в полном отчаянии. Военных не интересовали двигатели для космических кораблей, им нужно было оружие.

— Геосектор не оружие, — решительно заявил Кингзли. — Его нельзя использовать вблизи планет.

— А если вы сможете с помощью геосектора направленно преобразовывать пространство? И не только пространство, но и время. Будет тогда геосектор оружием или нет?

Херб присвистнул:

— Я бы сказал, что такой геосектор — это оружие. И еще какое!

— Военные хотели использовать его против Юпитера, — пояснила Кэролайн. — Оно обратило бы планету в ничто. Юпитер был бы развеян не только в пространстве, но и во времени.

— Но чем это обернулось бы для Солнечной системы! — воскликнул Кингзли. — Даже если бы уцелело пространство, то исчезновение Юпитера повлекло бы изменения орбит всех планет. Вся система стала бы иной. Одни планеты взорвались бы, другие упали бы на Солнце. А на Земле возникли бы сильнейшие землетрясения и цунами, началась бы мощная вулканическая деятельность.

Девушка кивнула:

— Именно потому я и не согласилась отдать его военным. Я предупреждала, что они разрушат всю Солнечную систему. За это они объявили меня предательницей и осудили на космос.

— Как, — воскликнул Кингзли, — ты на девять столетий опередила всех! Первый действующий геосектор был построен всего лишь сто лет назад.

Начать на девять столетий раньше и тысячу лет усовершенствовать! Гэри подумал, а не смеется ли она про себя над ними и даже, пожалуй, над Космическими Инженерами? Геосекторы «Космического щенка» для нее не больше, чем детские игрушки. Он вспомнил, как хвастался, и почувствовал, что у него вспыхнули уши.

— Юная барышня, — басом пророкотал Кингзли, — мне кажется, что вы можете обойтись даже и без помощи Космических Инженеров.

Она залилась смехом, похожим на звон серебряных колокольчиков:

— Тем не менее она мне нужна.

Снова замигала красная лампочка, и Кэролайн опять подхватила свой шлем. Все остальные с восторгом смотрели на нее. Приготовленный заранее карандаш опустился на листок и побежал по гладкой белой бумаге, оставляя за собой закорючки символов.

— Инструкции, — начал шепотом Кингзли, но Гэри так на него глянул, что тот умолк, не зная, куда деть руки, и вытянул вперед свою массивную голову.

Красная лампочка погасла, Кэролайн опять переключилась на режим передачи, комнату заполнил пронзительный вой набирающего обороты мотора, и мерцающие голубые тени заплясали вдоль стен.

Гэри же размечтался о… тоненькой девушке, говорящей через миллиарды световых лет, говорящей с существами, обитающими на самом краю расширяющейся вселенной. Она говорит с ними и понимает их… нет, наверное, не совсем понимает. Вот она, кажется, задает им вопросы о только что записанном уравнении — отточенный карандаш скользит по бумаге, и ее глаза пробегают по символам следом за ним.

Гудение стихло, и голубые тени заколыхались в меркнущем свете флюоресцентных трубочек. На крышке прибора замигала красная лампочка.

Карандаш делал исправления, что-то вставлял, записывал новые уравнения. Он ни разу не запнулся. Вот лампочка погасла, и Кэролайн сняла с головы шлем.

Кингзли подошел к ней и взял блокнот. Он долго стоял, глядя на записи, и на его лице отражалось все нарастающее удивление и озадаченность.

Он вопросительно посмотрел на девушку.

— Вы все это понимаете? — прохрипел он.

Она весело кивнула.

Доктор бросил блокнот.

— Во всей Системе еще только один человек мог бы это понять, — сказал он. — Только один человек смог бы хотя бы приблизительно понять, что все это значит. Это доктор Конрад Фейрбэнкс, он сейчас в психиатрической клинике на Земле.

— Точно, — воскликнул Херб, — это тот самый парень который изобрел трехмерные шахматы. Я его однажды сфотографировал.

Его реплика повисла в воздухе. Все смотрели на Кэролайн.

— Того, что я поняла, для начала хватит, — сказала она. — Ну, а когда мне что-то станет неясно, я опять буду говорить с ними, и они мне объяснят. Мы же всегда сможем сделать это, когда понадобится.

— Судя по всему, — сказал Кингзли, — эти уравнения — часть высшей математики четвертого измерения. Они учитывают такие давления, натяжения и угловые величины, с которыми мы до сих пор даже не сталкивались.

— Возможно, Инженеры обитают на огромной тяжелой планете, предположила Кэролайн. — Настолько большой, что пространство там искривлено, и указанные величины давления — нормальные условия. Существа, живущие в таком мире, довольно быстро разберутся в хитросплетениях геометрии многомерных пространств, а вот планиметрии у них может и не быть, они ведь не знают, что такое прямая поверхность.

— Итак, что мы должны делать? — спросил Эванс.

— Мы должны построить установку, — ответила Кэролайн, — установку, которая послужит якорем для одного из концов пространственно-временного туннеля. Другая такая же установка будет на планете Инженеров. Между этими двумя установками, или якорями, возникнет туннель сквозь миллиарды световых лет, которые разделяют нас.

Кэролайн посмотрела на Кингзли:

— Нам потребуются очень прочные материалы. Прочней любых, существующих в нашей системе. Они должны выдержать натяжение миллиардов световых лет искривленного пространства.

Кингзли наморщил лоб.

— В свое время я думала об остановке движения электронов, — продолжала Кэролайн. — Вы не проводили здесь подобных экспериментов?

Кингзли утвердительно кивнул.

— Мы останавливали движение электронов, — подтвердил он. — В наших лабораториях идеальные условия для таких экспериментов. Но, увы. Я могу полностью затормозить движение электронов, могу заставить их замереть на своих орбитах, но, чтобы они оставались в этом положении, необходима температура, близкая к абсолютному нулю. Малейшее ее повышение — и электроны снова начинают движение. Что бы мы ни сделали из такого вещества, оно распадется, стоит ему только нагреться на несколько градусов. Если бы после того, как мы остановили движение атомов, нам удалось кристаллизовать атомные орбиты — мы получили бы сверхпрочный материал… Он смог бы выдержать любую приложенную к нему силу.

— Мы сможем это сделать, — произнесла Кэролайн. — Мы сможем создать специальные условия и заблокируем электроны на своих местах.

Кингзли фыркнул:

— Есть ли на свете что-нибудь, чего вы не смогли бы сделать с пространством?

Кэролайн засмеялась:

— Есть очень многое, чего я не могу. Но меня интересовали принципы преобразования пространства. Я очень много думала на эту тему на своем корабле. Я изобретала способы управлять им. На это уходило почти все мое время.

Кингзли быстрым взглядом окинул комнату, как заваленный делами человек, который собирается уйти и проверяет, не забыл ли он чего-нибудь.

— Чего, собственно говоря, мы ждем? — прогремел его бас. — Пора приниматься за работу.

— Минуточку, — вмешался Гэри, — вы на самом деле собираетесь это сделать? Вы уверены, что мы не ввязываемся во что-то такое, о чем потом будем жалеть? В конце концов, наш единственный источник Голоса. Мы принимаем за чистую монету все, что они говорят. Можем ли мы быть уверены, что они творят правду?

— Точно, — присвистнул Херб. — Вдруг они просто разыгрывают нас? Может, это просто космическая шутка? Сидит себе где-нибудь парень и умирает со смеху, глядя, как мы попались на удочку.

Кингзли покраснел от негодования, а Кэролайн рассмеялась.

— Гэри, у тебя такой серьезный вид.

— В этой ситуации и нужно быть серьезным, — запротестовал он. — Мы как мартышки возимся с тем, что к нам никакого отношения не имеет. Компания ребятишек, играющая с атомной бомбой. А вдруг мы высвободим страшную разрушительную силу? Может быть, кто-то использует нас, чтобы проникнуть в Солнечную систему. А вдруг мы просто вытягиваем для других каштаны из огня?

— Гэри, — вмешалась Кэролайн, — если б ты сам слышал этот голос, ты не стал бы сомневаться. Это сразу чувствуется. Дело в том, что это не голос, а мысль. Я знаю, что опасность там есть на самом деле, и мы должны им помочь, мы обязаны сделать все, что в наших силах. Там есть и другие добровольцы — существа с других концов вселенной.

— Откуда ты это знаешь?

— Я не знаю — откуда, — защищалась она. — Я просто — знаю. Вот и все. Наверное, интуиция или фоновая мысль Инженера, передавшего сообщения.

Гэри оглянулся на остальных. Эванса ситуация явно забавляла, Кингзли был в негодовании. Гэри посмотрел на Херба.

— Черт возьми, почему бы нам не использовать эту возможность? — произнес тот.

Все именно так, подумал Гэри. Женское предчувствие, неистовый энтузиазм ученого, легкомысленность и авантюрный дух человечества. Ни доводов разума, ни логики… одни чувства. Откат к средневековым временам. Было время, когда безумный монах стоял перед толпами и, размахивая мечом, выкрикивал проклятия чужой вере — в результате год за годом армии христиан обрушивали свою мощь на стены восточных городов

Это были крестовые походы.

И вот снова крестовый поход. Космический Крестовый Поход. Человек снова откликается на зов военной трубы. Человек снова поднимает свой меч во имя веры. Человек противопоставляет могущественным силам космоса свои слабые силы и крохотный мозг. Человек… круглый идиот… идет, чтобы сломать себе шею.

Глава шестая

Фантастическая установка вырастала на жесткой, выщербленной ледяной поверхности космодрома… дерзновенная установка загадочно поблескивала в зыбком свете звезд. Установка, с причудливо вывернутыми углами, со светящимися призмами, с оплетающей ее паутиной арматуры, возносилась в космическое пространство.

Созданная из материала, в котором остановлено движение атомов, она дерзко бросала вызов самым разрушительным силам космоса. Привязанная к планете магнитными полями, она прочно стоила на поверхности — хрупкая и ажурная с виду, но в ней таилась сила, способная противостоять невообразимому натяжению искривленной структуры пространства и времени.

От нее по ледяной поверхности к лабораторной энергостанции змеились длинные кабели. По этим кабелям, сопротивление которых было ничтожно при любой стуже Плутона, установка сможет получить, когда это понадобится, огромные порции энергии.

— Они свихнулись на космосе, — ворчал Тед Смит где-то под локтем у Гэри. — Они взорвут Плутон к чертовой матери. Надеюсь, я успею убраться отсюда раньше, чем эта штука начнет работать.

В наушниках сквозь треск помех раздался голос Херба:

— Чепуха, может, она еще и работать не будет. У этой штуки вид такой, будто ее дети смастерили из разных обломков и остатков. Не представляю, по какому принципу она будет работать.

— Я и гадать давно бросил, — отозвался Гэри. — Кэролайн пыталась мне объяснить, но я для этого слишком туп. Ничего не понимаю. Знаю только, что это как бы якорь, с помощью этой штуковины Инженеры смогут искривить пространство, а потом удерживать его в таком положении.

— Я никогда не принимал особо всерьез болтовню Инженеров, — заметил Тед. — но тут со мной приключилась история, и я хочу рассказать об этом вам. Все не мог вас застать, но мне очень хочется рассказать именно вам, потому что здесь только вы двое не совсем еще чокнулись на почве звезд.

— Ну и что же было?

— Я не придал этому особого значения, но, наверно, это все же любопытно, — начал Тед. — Пару дней назад я улизнул на прогулку. Сами понимаете, без разрешения. Далеко я не ходил, мало ли что может произойти. Ну, в общем, пошел я на прогулку. Прошел вдоль гор, мимо ледника из углекислоты и пошел дальше, в долину за хребтом ледника.

Он сделал эффектную паузу.

— И ты там что-то нашел, — догадался Гэри.

— Именно, — гордо заявил Тед. — Я нашел обломки развалин. Обработанный белый камень. Он разбросан по всей долине. Выглядит это так, будто когда-то там были строения, которые потом кто-то потихоньку растаскивал камень за камнем.

— А ты уверен, что это не обломки булыжника и не валуны причудливой формы?

— Нет, сэр. На камнях явные следы обработки. Их явно обтесывала чья-то рука. Причем это белые камни. А покажите мне здесь хоть один белый камень.

Гэри понял, к чему клонит радист. Окружающие горы были черны, как космическая бездна. Он обернулся посмотреть на зубчатые пики, виднеющиеся за поселком, чьи шпилеобразные вершины смутно очерчивались на черном занавесе космической тьмы.

— Значит, кто-то здесь был и до нас? — спросил Херб.

— Если Тед нашел обработанные камни, то действительно так. — подтвердил Гэри. — Значит, здесь было что-то вроде города, и, следовательно, здесь были разумные существа. Для обработки камня требуется определенный уровень материальной культуры.

— Но как они могли здесь жить? — не сдавался Херб. — Хорошо известно, что Плутон очень быстро остыл и утратил свои легкие газы. Кислород и углекислый газ здесь в виде снега и льда. На Плутоне слишком холодно для любой формы жизни.

— Я все это прекрасно знаю, — согласился Гэри. — Но похоже, нам не стоит быть в этом случае слишком категоричными. Находка Теда подтверждает, по крайней мере, часть утверждений Инженеров, а это уже внушает некоторое доверие ко всему происходящему.

— Я просто хотел, чтобы вы знали, — сказал Тед. — Я собирался еще как-нибудь туда сходить, да все был занят. С тех пор, как вы отослали свою статью, от приемника не отойти… правительственные заявления, послания ученых и психов. Человеку для себя совсем времени не осталось.

Радист пошел к своей будке, а Гэри оглянулся в сторону лаборатории. От главного входа отделились две одетые в скафандры фигуры.

— Это Кэролайн и Кингзли, — заявил Херб. — Они снова разговаривали с Инженерами. У них что-то застопорилось. Потребовались объяснения Инженеров.

— Насколько я знаю, работа почти закончена, — сказал Гэри. — Кэролайн говорила, что хотя она и не уверена, но они надеются, что установка будет работать через день-два. Томми за последние двадцать часов даже не вздремнул — хочет, чтобы его корабль был тип-топ; они с Энди облазили его от пульта управления до ракетных дюз.

— Интересно, как это он собирается вести свой корабль туда… к Инженерам, — хмыкнул Херб.

— У нас же есть инструкции, — отозвался Гэри. — Инженеры дают нам указания. Мы ничего не делаем, пока они не одобрят.

Фигуры в скафандрах быстро спускались по тропинке к космодрому. Когда они подошли поближе, Гэри помахал рукой.

— Ну что, узнали, в чем зацепка? — спросил он.

В наушниках раздался раскатистый бас Кингзли:

— Кое-что было не так. Но теперь уж она должна заработать.

Все четверо двинулись к установке. Гэри намеренно оказался рядом с Кэролайн и взглянул сквозь прозрачное забрало ее шлема в лицо девушке.

— Что-то ты бледная, — заметил он.

— Я устала, — призналась она. Они прошли еще несколько шагов вперед. — У нас так много работы и так мало времени. Слушая голоса Инженеров, я чувствую, что они в отчаянии. Такое ощущение, что опасность совсем близко.

— Я все равно не могу понять, что мы сможем сделать, даже если окажемся там, — откликнулся Гэри. — Судя по всему, их наука головы на две выше нашей. Если они не могут справиться с этой опасностью, то чем мы им можем помочь?

— Я сама не знаю, но они так обрадовались, узнав, кто мы, когда я описала им нашу Солнечную систему и объяснила, что человечество возникло на третьей планете. Их очень интересовало, что мы из себя представляем. Мне пришлось долго объяснять, что наша жизнь основана на протоплазме, но, когда они, наконец, поняли, обрадовались еще больше.

— А вдруг существа из протоплазмы во вселенной редкость, — насмешливо предположил Гэри. — Вдруг они просто никогда не слышали о подобной диковинке.

Кэролайн внимательно посмотрела на Гэри.

— Знаешь, во всем этом есть что-то очень странное, Гэри. Непонятно, почему они так хотят, чтобы мы прилетели к ним. Их так интересует все связанное с нами… уровень науки, наша история…

Ему почудился страх в ее голосе.

— Не бойся, — сказал он. — Если станет совсем странно, мы в любой момент можем бросить эту затею. Мы ведь не обязаны играть в их игры.

— Нет, — возразила она. — Мы не можем отказаться. Мы нужны им, они нуждаются в нашей помощи, чтобы спасти вселенную. Я убеждена в этом.

И она поспешила к Кингзли, который уже принялся за работу.

— Подайте мне тот молоток, — раздался его раскатистый бас.

Гэри торопливо нагнулся, поднял лежавший у подножия установки тяжелый молоток и подал его ученому.

— Черт возьми, все это время мы только этим и занимаемся, пожаловался Херб. — Мы все время подаем вам гаечные ключи, молотки, гвозди, болты — они мне уже по ночам снятся.

В наушниках послышался добродушный смех Кингзли, который в это время молотком правил поперечную перекладину, слегка меняя ее угол.

Гэри задрал голову и засмотрелся на взвивающуюся ввысь во мрак космического пространства башню установки, на которую беспощадные звезды смотрели бесстрастным изучающим взором. Где-то далеко-далеко отсюда — край вселенной. Где-то далеко-далеко — существа, называющие себя Космическими Инженерами, противостоят великой опасности, которая угрожает вселенной. Он попытался представить эту опасность… опасность, которая угрожает такому грандиозному сгустку материи и энергии, названному человеком вселенной, тому живому, развивающемуся нечто, которое заключено в сложных изгибах пространства и времени. Но его мозг не смог вместить всю грандиозность этой мысли…

Из ангара через поле космодрома шагал Томми Эванс. Он весело помахал им рукой.

— Старушка готова лететь в любой момент, как только понадобится, — крикнул он.

Кингзли выпрямился, подравняв ряд призм у основании машины.

— Вот теперь мы готовы, — подтвердил он.

— Ну тогда, — сказал Херб, — полетели?

Кингзли посмотрел на небо.

— Не сейчас. Сейчас мы не на одной линии с Инженерами. Придется подождать, пока Плутон сделает еще один оборот. Искривление невозможно поддерживать постоянно. Если бы мы и попытались сделать это, вращение Плутона все равно исказило бы его. После того, как искривление установлено в первый раз, установка работает автоматически, создавая его всякий раз, когда планета находится в нужном положении и поддерживает его до поворота Плутона на сорок пять градусов.

— А что будет, если мы не успеем добраться отсюда до границы вселенной за то время, пока Плутон поворачивается на сорок пять градусов? — спросил Гэри. — Искривление распрямится, и мы обнаружим, что оказались где-то в тысячах световых лет между галактиками.

— Я не знаю, — ответил Кингзли. — Я во всем полагаюсь на Инженеров.

— Точно, — отозвался Херб, — мы все полагаемся на них. Дай бог, чтобы они сами знали, что делают.

Они пошли по тропе назад, к главному входу лабораторного корпуса.

— Поедим, выспимся, — сказал Кингзли, — и тогда стартуем. А то сейчас мы все порядком вымотаны.

Они собрались все вместе в маленькой кухоньке, где на столе их ждали горячий кофе и бутерброды. Рядом с тарелкой Кингзли лежала пачка спейсграмм, которые принес ему Тед. Ученый раздраженно пролистал их.

— Психи, — пробасил он. — Сотни психов. И у всех еще более безумные идеи, чем наша. Но больше всего психов у нас в правительстве. Представьте себе, они запрещают нам продолжать нашу работу. Приказывают заморозить ее, — он фыркнул. — Какой-то глупый закон, который провела Лига Чистоты лет сто назад и который все еще продолжает действовать. Он дает правительству право прекратить любой эксперимент, который может привести к гибели людей или уничтожению имущества.

— Лига Чистоты сохраняет свое влияние, — заметил Гэри, — хотя теперь она открыто и не выступает. Впрочем, все это политика.

Он полез в карман своей куртки и вытащил желтую полоску бумаги:

— Я недавно получил вот это, — сказал он. — Совсем забыл, да ты напомнил.

Он подал бумажку Кингзли. Свернутая бумажка угрожающе захрустела в руках у ученого. Это была полоска с телетайпа «Космического щенка», и она гласила:

— Когда ты получил это? — загремел он.

— Пару часов назад, — ответил Гэри. — У них еще несколько дней уйдет на дорогу.

— К тому времени, когда они подлетят к Плутону, нас и след простынет, — прожевывая огромный кусок сэндвича, пробормотал Томми.

— Да, конечно, — согласился Кингзли, — но меня это бесит. Эти идиоты из правительства всегда суют свой нос в дела, которые их не касаются. Считают себя всеведающими судьями. Полагают, что они никогда не ошибаются. — Он алчно взглянул на сэндвич, который держал в своей ручище, и сладострастно впился в него зубами.

Херб окинул комнату взглядом:

— Можно считать, что это наш прощальный банкет. Эх, было бы у нас что выпить. Мы бы на прощание обязательно провозгласили тост за Солнечную систему. Нужно как-то отметить это.

— У нас было бы что выпить, если бы ты поаккуратнее обращался с виски, — напомнил ему Гэри.

— Черт побери, его все равно давно уже не было бы, — парировал Херб. — Ты сам, стоит тебе оказаться поблизости, прикладываешься к нему, — он вздохнул и поднес ко рту чашку кофе.

Комната огласилась громовым хохотом Кингзли.

— Минутку, ребята. — Он подошел к буфету и снял с полки два ряда овощных консервов. За ними показалась литровая бутыль янтарной жидкости. Кингзли поставил ее на стол. — Мойте свои чашки, — приказал он, — стаканов у нас нет.

Они разлили виски в кофейные чашки и встали, готовясь выслушать тост.

В это время в соседней комнате зазвонил телефон. Все поставили чашки и стали ждать, пока вернется Кингзли. Они слышали раскаты его взволнованного баса и стремительную очередь задаваемых им вопросов.

Затем он вернулся.

— Мой помощник Йенсен, — зарокотал он, — только что был в лаборатории. Он засек пять приближающихся кораблей, на расстоянии всего пяти часов лета. Это полиция!

Херб уронил чашку, и она, ударившись о стол, разлетелась на осколки. Виски закапало на пол.

— Что с тобой происходит? — рявкнул на него Гэри. — Стоит тебе увидеть спиртное, как сразу появляются осколки.

— В сообщении, полученное Гэри, наверное, вкралась неточность, — произнес Томми. — Видно, корабли уже находились вблизи Нептуна, когда их послали сюда.

— А что они там делали? — проворчал Херб.

— Полицейские корабли снуют повсюду, — пожал плечами Томми. — Куда ни плюнь, везде они.

Все молча смотрели друг на друга.

— Они не смогут остановить нас теперь, — прошептала Кэролайн. — Этого не должно произойти.

— Если мы сейчас создадим искривление пространства, до конца моста с Инженерами останется несколько часов, — произнес Томми. — Мы можем отправиться туда сейчас же. Корабль готов. Может быть, мы сможем сделать это.

— Запросим Инженеров, — предложил Гэри, — и узнаем, сколько времени нам понадобится на дорогу.

Кингзли начал отдавать приказы.

— Кэролайн, — громыхал он, — свяжись с Инженерами. Узнай, безопасно ли стартовать прямо сейчас. Томми, готовь корабль! Остальные берите все необходимое и дуйте на космодром.

В комнате все завертелось. Все рванулись к дверям. Кингзли снова повис на телефоне.

— Энди, открывай двери ангара, — рокотал он. — Прогрей дюзы. Мы стартуем.

Сквозь топот бегущих ног и басовые раскаты Кингзли, послышался нарастающий вой передающего устройства телепатической машины. Кэролайн говорила с Инженерами.

И снова телефонный разговор. На этот раз Кингзли приказывал Йенсену:

— Беги на энергостанцию. Будь готов включить ее на максимум. Провода выдержат любое напряжение. Нам понадобится очень много энергии.

Гэри натягивал на себя космическую броню, когда в комнату вошла Кэролайн.

— Это осуществимо! — взволнованно воскликнула она. — Инженеры сказали, что полет пройдет очень быстро, почти мгновенно.

Гэри придерживал ее скафандр, пока она надевала его, и помог застегнуть шлем. Рядом пыхтел и ворчал Кингзли, втискивая в космическую броню свое тучное тело.

— Мы обставим их! — прорычал он. — Мы их обставим, дьявол их забери! Правительство не будет мне указывать, что я должен делать, а что — нет.

Выйдя за порог, они побежали вниз по тропинке. Посреди поли вздымалась фантастическая установка, похожая на мерцающий остов, стоящий на страже беззащитного Плутона. На бегу Гэри бросил взгляд вверх.

В мозгу у него пел голос, голос его собственной мысли: «Мы выступаем! Держитесь, Инженеры! Мы уже в пути. Маленький слабый Человек отправляется к вам на помощь! Человечество выступает в новый Крестовый поход! Самый великий Крестовый доход в истории!»

Величественный корабль Томми Эванса стоял на другом конце поля — сверкающая серебряная сигара с малиновыми дюзами, разогретыми, чтобы выдержать резкий перепад температуры при старте с ледяной поверхности Плутона.

Да, думал Гэри, еще один Крестовый поход. Но Крестовый поход без оружия. И даже без врага. Неизвестно ни что, ни как нужно делать. Одна лишь вера и призывный звук военной трубы в далеком космосе. Впрочем, это именно то, что человеку нужно всегда. Только идеал и призывный зов.

Кэролайн взволнованно, почти испуганно, вскрикнула. Гэри посмотрел в центр поля.

Установка исчезла! На месте, где она стояла, не было ничего, ни малейшего следа, что здесь вообще что-то было. Пустое поле и больше ничего.

— Йенсен включил напряжение! — воскликнул Кингзли. — Установка перешла в другое измерение. Путь к Инженерам открыт.

— Смотрите! — крикнул Гэри, указывая в небо.

Далеко вверху в черных глубинах смутно виднелось мерцающее кольцо света. Это было медленное, туманно-белое колесо. Загадочное колесо, которого никогда раньше здесь не было.

— Так вот куда мы войдем, — присвистнул Кингзли. — Так вот куда мы должны отправиться, чтобы оказаться у Инженеров.

Глава седьмая

Проворные пальцы Томми забегали по пульту управлении — он включил режим взлета. Вот он нажал большим пальцем клавишу «старт», и корабль с ревом, от которого задрожал весь его корпус, взмыл вверх.

— Нужно целить точно в центр, — предупредил Кингзли, Томми понимающе кивнул.

— Не бойся, док, — проворчал он. — Я попаду.

— Хотел бы я видеть, как вытянутся рожи полицейских, когда они прилетят на Плутон и увидят, что нас и след простыл, — хмыкнул Херб. — Я сейчас вдруг вспомнил о них.

— Да, особенно, если они посадят свой корабль прямо на наш агрегат, — заявил Гэри. — Если они так поступят, с ними сразу… кое-что произойдет.

— Я попросил Теда предупредить их, — отозвался Кингзли. — Машине они, конечно, повредить не могут, а вот сами пострадать могут. Ну, а если они вздумают уничтожить установку — тогда их ждет большой сюрприз. Она ничего не боится, — он довольно зафыркал. — Остановленное движение атомов и жесткое искривление пространства работенка как раз для них.

Корабль прорезал пространство, приближаясь к вращающемуся кругу туманного света.

— Интересно, далеко ли еще до них? — спросил Гэри.

Кингзли покачал головой.

— Думаю, не очень, — ответил он. — Это было бы нелогично.

Они напряженно смотрели на экран обзора, наблюдая, как расширяется круг света, превращаясь в огромный, стремительно вращающийся обод, который постепенно заполнил весь экран, а в его центре стало четко видно черное отверстие, похожее на ступицу колеса. Томми включил режим корректировки и взялся за ручку управления.

Колесо света резко раздвинулось, черная дыра стала больше и чернее, дыра в пространстве… будто смотришь сквозь нее в космос, но уже без звезд.

Свет исчез. Остался только черный диск, заполнивший весь экран обзора чернильной тьмой. Затем не только экран обзора, но и весь корабль окунулся в ту же тьму, навязчивую, гнетущую, которая, казалось, давила на них со всех сторон.

Кэролайн тихо вскрикнула, но сразу же подавила крик — тьма почти мгновенно сменилась яркими потоками света.

Корабль опускался на город — на гигантский город, от вида которого у Гэри перехватило дыхание. Город, где небоскребы возвышались над небоскребами, как гигантские ступени; город, башни которого как пальцы титана протягивались к ним; огромный массивный город из сверкающего белого камня с прямыми утилитарными линиями, город, тянувшийся на многие мили; город, простирающийся от горизонта до горизонта.

На небе горели три солнца: одно белое и два ослепительно голубых — они проливали на планету такой поток света и энергии, что Гэри подумал, что Солнце в сравнении с ними — слабая свечка.

Томми снова взялся за ручку управления и включил режим торможения. Но и после этого корабль продолжал плавно спускаться вниз, будто он опускался на мягкую, но упругую подушку.

Неожиданно раздался повелительный голос, приказывающий им ничего не предпринимать и гарантирующий, что они и их корабль будут доставлены в полной целости и сохранности. Это даже были не слова, а словно бы они все одновременно подумали одно и то же.

Гэри бросил взгляд на Кэролайн и увидел, как ее губы сложились в одно слово: «Инженеры».

Значит, это был не бред. Значит, действительно, существуют те, кто называют себя Космическими Инженерами. И это их город.

Корабль, замедляя ход, опускался все ниже и ниже: только теперь Гэри осознал, что когда они первый раз увидели эти каменные нагромождения, их отделяли от них многие мили. В сравнении с городом они и их корабль были крошечными… микроскопическими тварями — не больше, чем какой-нибудь муравей в тени горы.

И вот они уже в городе, по крайней мере, в верхних его ярусах. Корабль пронесся мимо огромной башни и нырнул в ее тень. Внизу они видели все новые и новые детали города: извилины улиц, широкие аллеи и бульвары узенькими ленточками мелькали вдали. Город, пугающий своими размерами. Город, который может посрамить тысячи вместе взятых Нью-Йорков. Город, который превосходит даже самые тщеславные мечты человечества. Миллионы крошечных человеческих городов, сложенные вместе. Гэри попытался представить размеры планеты, на которой расположен такой город, но это было бесполезно: человеческое воображение здесь бессильно. Они опускались на один из пяти ярусов, все ниже и ниже, все ближе и ближе к огромным каменным блокам. Теперь они были так близко, что терраса здания казалась огромной широкой равниной.

Часть крыши отворилась, словно дверь. Плавно паря, корабль опустился в проем люка. Миновав люк, они продолжали опускаться между высоченных стен, окрашенных в приятные пастельные тона.

Корабль мягко сел и замер. Они прибыли.

— Итак, мы здесь, — сказал Херб. — Что дальше?

И в ответ на его вопрос снова раздался голос, который вовсе не был голосом:

— Это место мы приготовили для вас. Здесь вы найдете привычные для вас гравитацию, воздух и окружение. Здесь вам не понадобятся скафандры и другие искусственные приспособления. Вас ждет еда.

Они удивленно переглянулись.

— Мне кажется, — произнес Херб, — мне здесь понравится. Вы меня слышите? Вы говорите, еда? Я надеюсь, у вас найдется и выпивка.

— Да, — подтвердил голос. — Найдется и выпивка.

У Херба отвалилась челюсть.

Томми покинул кресло пилота.

— Я хочу есть, — сказал он и, подойдя к внутренней двери выходного шлюза, повернул ручку. Остальные присоединились к нему.

Выйдя из корабля, они очутились на огромной каменной плите, расположенной в центре циклопической комнаты. Плита, очевидно, служила подставкой для их корабля, так как остальная часть пола была выложена блоками искристого минерала, который сверкал в лучах трех солнц, светивших сквозь огромный прозрачный потолок. Стены комнаты были мягких постельных тонов, и на них были развешаны огромные живописные полотна. А вокруг корабля, куда ни брось взгляд стояла мебель: великолепно обставленные комнаты, только без стен. Настоящий дворец в одной огромной комнате.

Гостиная, библиотека. спальни и столовая. В центре столовой стоял прекрасный массивный дубовый стол, окруженный пятью креслами, а на нем был сервирован обед, достойный королей.

— Цыплята! — воскликнул Херб, и в его голосе послышалось нечто вроде благоговейного трепета.

— И вино, — добавил Томми.

Они удивленно уставились на стол. Гэри повел ноздрями. Пахло курятиной.

— Антикварная мебель, — заявил Кингзли. — В Солнечной системе она стоила бы целое состояние. В основном Чаттертон… и похоже, это не подделка. Великолепные образцы, прямо музейные — все до одного. Им, по крайней мере, тысяча лет. — Он разглядывал одну вещь за другой. — Но как они оказались здесь?

Кэролайн залилась звонким счастливым смехом.

— В чем дело? — потребовал объяснений Томми.

— Не вижу ничего смешного, — заявил Херб, — если, конечно, все это не розыгрыш, и эта курятина действительно курятина.

— Это курятина, — успокоила его Кэролайн. — И все остальное тоже реальность. И мебель тоже. Но для меня это совсем не антиквариат. Дело в том, что тысячу лет назад такая мебель была везде. Правда, именно эта — самая роскошная.

— Но при чем тут ты? — удивился Гэри.

— Все это сделано по моим рассказам, — ответила она. — Инженеры спросили меня, что мы едим, и я рассказала им. Они поняли меня намного лучше, чем и полагала. Я рассказала им, во что мы одеваемся, какой мебелью пользуемся. Но все, что я знала, это вещи, которыми люди пользовались тысячу лет назад. Кроме курятины, конечно. Вы же до сих пор едите курятину, не так ли?

— Еще как, — усмехнулся Херб.

— Но это значит, что Инженеры могут синтезировать все, что им понадобится, — произнес Гэри. — Они упорядочивают атомы как хотят. Они трансформируют материю!

Кингзли кивнул:

— Да, именно так.

Херб поспешил к столу.

— Если мы не поторопимся, нам ничего не останется, — заметил Томми.

Курятина, картофельное пюре, соус, вино, сливки… все как будто пару минут назад из кухни самого фешенебельного отеля в Солнечной системе. После жизни на кофе и приготовленных на скорую руку сэндвичах они оценили стол по достоинству.

Херб с сожалением разглядывал последний кусочек цыпленка и печально покачивал головой.

— Я больше не могу, — простоял он. — В меня больше не лезет.

— За всю свою жизнь не ел ничего лучше, — заявил Кингзли.

— Они спросили, что мы едим, — пояснила Кэролайн, — и тогда я стала вспоминать свои самые любимые блюда. Они ничего не забыли.

— Но где же сами Инженеры? — полюбопытствовал Гэри. — До сих пор мы ни одного не видели. Мы уже видели, что они сделали или могут сделать, но ни один из них перед нами не появлялся.

Послышались тяжелые шаги, и Гэри повернулся на их звук. К ним приближался некто, похожий на человека, но все же это был не человек. У него был такой же рост, такой же вид… две руки, две ноги, человеческий торс и голова. Но в его лице определенно что-то было не так, впрочем, и во всем его теле что-то было не так.

— Вот и ответ, — сказал Томми. — Инженер собственной персоной.

Гэри не слышал его. Он завороженно смотрел на существо, приближающееся к ним. Он понял, что в Инженере было не так.

Если не считать человеческого облика, у него не было ничего общего с человеческими существами из Солнечной системы, потому что Инженер был из металла!

Человек, развившийся на металлической основе, а не из протоплазмы.

— Человек из металла! — произнес он.

— В самом деле, — отозвался Кингзли, но в его голосе было не удивление, а острое любопытство. — Это очень массивная планета. Сила гравитации должна быть грандиозна. Наверное, протоплазма выдержать ее не смогла бы. Нас, вероятно, раздавило бы, если бы Инженеры не подготовили для нас соответствующие условия.

— Вы правы, — ответил человек из металла, не открывая рта и вообще без всякой мимики. Он говорил с ними так же, как и голоса, слышанные ими на Плутоне, и как голос, дававший им указания над городом.

Подойдя к столу, Инженер остановился и неподвижно замер, сложив руки на груди.

— Все ли вас устраивает?

Было очень странно слушать его. Ни звуков, ни мимики, ни жестов… только слова, вспыхивающие в мозгу, отпечаток мысли в сознании.

— Да, конечно, — ответил Гэри. — Все прекрасно.

— Великолепно! Все! — восторженно перебил его Херб, размахивая куриной ножкой.

— Мы очень старались сделать все так, как у вас. Мы довольны, что всё сделали правильно. Мы долго не могли понять одну вещь. Картины на стенах. Вы говорили, что у вас они есть и вы к ним привыкли, а нам очень хотелось все сделать именно так, как у вас. Но живопись никогда не приходила нам в голову, у нас никогда ее не было. Нам теперь жаль, что мы так недогадливы. Картины — прекрасная вещь. Они так красивы. Так странно, что мы до них не додумались.

Гэри повернулся и посмотрел на полотно, висящее над столом. Это была работа маслом и работа великолепная. На ней был изображен какой-то фантастический пейзаж: огромные горы вдали, странные перекрученные деревья, трава в человеческий рост, брызги водопада. Такую картину, подумал Гэри, любая картинная галерея почла бы за честь выставить.

— То есть, — уточнил он, — это первые картины, написанные вами?

— Раньше нам никогда не приходило в голову рисовать, — подтвердил Инженер.

Они не имели представления о живописи. Ни одному Инженеру никогда не приходило в голову запечатлеть на холсте окружающее… Ни один из них никогда не держал в руках кисти художника… Но вот картина: прекрасный колорит, взвешенная композиция; картина полна гармонии, она радует глаз!

— Да, ребята, любое дело вам по плечу, — заключил Томми.

— Это было так просто, — ответил Инженер. — Нам даже стало стыдно, что мы сами не додумались до этого.

— Вы говорили нам об опасности, угрожающей вселенной, — раздался рокочущий бас Кингзли. — Вы сообщили это нам еще на Плутоне, но так ничего и не объяснили. Мы хотели бы, наконец, услышать, в чем дело.

— Именно для этого я здесь, — ответил Инженер.

И опять ни малейшего изменения в тоне… ни малейшего проявления эмоций. Совершенно бесстрастное лицо.

— Мы сделаем все, что в наших силах, — сказал Кингзли.

— Мы очень рады, что вы здесь. Мы очень обрадовались, когда вы ответили, что прилетите. Мы чувствуем, что вы можете оказать нам помощь.

— Но угроза, — напомнила Кэролайн. — В чем она состоит?

— Я начну с информации элементарной, но вряд ли вам известной. У вас не было возможности узнать это, потому что вы находитесь далеко от края вселенной. Но мы, живущие здесь очень давно, узнали об этом много лет назад.

Наша вселенная всего лишь одна из многих. Одна среди миллиардов и миллиардов других вселенных. По нашим сведениям, их не меньше, чем галактик в нашей вселенной.

Земляне, ошеломленные, молча смотрели на него. Гэри бросил взгляд на Кингзли, который явно потерял дар речи, он шевелил губами, пытаясь выдавить из себя хоть слово.

— Но во вселенной больше пятидесяти миллиардов галактик, — наконец выговорил он. — По крайней мере, так считают наши астрономы.

— Вынуждены вас огорчить, их намного больше, — поправил его Инженер. — Их на несколько порядков больше.

— На несколько порядков! — в устах Кингзли это был шепот.

— Вселенные четырехмерны, — продолжил Инженер. — Они находятся в пятимерном пространстве, возможно, — в еще большей сверхвселенной, в которой они занимают то же место, что и галактики во вселенной.

— Вселенная во вселенной, — кивнул Гэри. — А почему бы и сверхвселенной не быть всего лишь частью еще большей сверхвселенной?

— Да, вполне возможно, — откликнулся Инженер. — Наши ученые выдвигали такую гипотезу. Но мы не можем ее проверить. Мы слишком мало знаем…

В комнате на минуту воцарилась тишина, наполненная благоговением. Все вдруг ощутили свою ничтожность. То, что они услышали, превращало вселенную в пылинку!

— Вселенные, как и галактики, неимоверно удалены друг от друга, вновь продолжил Инженер. — Они так далеки друг от друга, что вероятность встречи двух вселенных ничтожно мала. Они относительно дальше, чем две звезды друг от друга. Но все же возможность, что однажды в вечности две вселенные встретятся, существует. — Он сделал значительную паузу и закончил: — Именно это и ждет нас. Мы скоро столкнемся с другой вселенной.

Все на минуту окаменели.

— Вот так же столкнулись две звезды, — произнес Кингзли, — и это положило начало нашей Солнечной системе.

— Да, — подтвердил Инженер, — они столкнутся, как сталкиваются две звезды. Столкнутся, как когда-то с вашим Солнцем столкнулась другая звезда.

Кингзли вскинул голову:

— Вы и об этом знаете?

— Да, мы знаем это. Это было очень давно. Много миллионов лет назад.

— Но как вы узнали о другой вселенной? — спросил Томми. — Каким образом вы узнали о ней?

— Нам сообщили об этом обитатели той, другой вселенной, — ответил Инженер. — Существа, которые во многих областях знания достигли уровня, какого мы не достигнем никогда. Существа, с которыми мы поддерживаем связь вот уже много-много лет.

— Но в таком случае, вы уже очень давно знали, что произойдет это столкновение, — сказал Кингзли.

— Да, мы знали. И оба наших народа пытались предотвратить его: мы в нашей вселенной и они — в своей. Мы пытались, но так и не нашли способа, как это сделать, и, наконец, мы пришли к выводу: объединить каждый в своей вселенной — лучшие умы, которые нам удастся найти, чтобы они придумали что-нибудь… что не удалось нам.

— Но мы ведь не лучшие умы вселенной, — возразил Гэри. — Мы находимся пока на довольно низшей ступени. Наш интеллект сравнительно невысок. Мы ведь только в самом начале пути. Вы знаете больше, чем мы узнаем еще в течение ближайших столетий.

— Может быть, и так, — согласился Инженер. — Но вы обладаете другими достоинствами. У вас есть качества, которых у нас нет. У вас есть воображение, в этом мы уступаем вам. Каждый имеет нечто, чего нет у других. Вспомните, у нас не было живописи, мы не додумались до нее — наш склад разума отличается от вашего. И кто знает, что может понадобиться. А так важно, чтобы две вселенные не столкнулись.

— А что произойдет, если они все же столкнутся? — спросил Кингзли.

— Законы пятимерного пространства отличаются от законов нашей четырехмерной вселенной. Одни и те же условия приводят к разным результатам. Собственно, две вселенные не успеют столкнуться. Они будут разрушены еще до столкновения.

— Будут разрушены еще до столкновения? — переспросил Кингзли.

— Да, — подтвердил Инженер. — Сближаясь, две вселенные «сомнут» друг друга; это вызовет колебания в пятимерном пространстве. Эти колебания создадут новую… неуправляемую энергию… никогда прежде не существовавшую. Каждая из вселенных поглотит часть этой энергии, впитает ее. Энергия ворвется во вселенную все возрастающим потоком, свободная, неуправляемая энергия. Возрастет энергия обеих вселенных и, значит, возрастет их масса.

Кингзли вскочил на ноги, опрокинув чашку с кофе и сдвинув скатерть.

— Возрастет масса! — заорал он. — Но…

Он замолчал, возвратился на место и сник.

— Конечно, это уничтожит нас, — пробормотал он. — Только наличие массы является причиной кривизны пространства. Вселенная без массы не имела бы кривизны. В полной пустоте не было бы и того, что мы называем пространством. Полностью лишенное массы пространство тем самым будет полностью лишено кривизны, то есть будет прямой линией, или, что то же самое, не будет существовать. Чем больше масса — тем больше кривизна пространства. Чем больше масса, тем меньше создается для нее пространства.

— Если вселенную заполнит энергия из пятимерного пространства, согласился Инженер, — вселенная начнет сворачиваться все быстрей и быстрей, плотней и плотней, уталкивая материю во все меньшее пространство. И тогда мы окажемся не в расширяющейся, а в сужающейся вселенной.

— Наплыв новой энергии — и взрыв сменится сжатием, — взволнованно зарокотал Кингзли. — Пространство свернется. Всякая жизнь будет уничтожена, галактики смяты. Существующая масса сконцентрируется в небольшом пространстве, но и его структура окажется разрушена, если сжатие будет слишком быстрым и галактики столкнутся между собой. В лучшем случае для вселенной — все опять начнется сначала.

— Все начнется сначала, — подтвердил Инженер. — Вселенная поглотит достаточно энергии для того, чтобы произошло именно так, как вы предсказали: вселенная вернется к первоначальному хаосу.

— А мне даже по страховому полису не заплатят, — пробормотал Херб.

Гэри грозно посмотрел на него через стол.

Кэролайн поставила локти на стол и положила подбородок на сцепленные в замок ладони.

— Наша задача, — сказала она, — нейтрализовать энергию, когда она начнет поступать во вселенную.

— Да, вопрос стоит именно так, — подтвердил Инженер.

— Мистер, — сказал Гэри, — если кто-нибудь и может решить эту задачу, то только эта молодая леди. Она знает многое такое, чего не знаете даже вы. Готов побиться об заклад.

Глава восьмая

Скафандры были просто великолепны, не то что их земные аналоги.

Херб с восторгом разглядывал себя в новом костюме, прежде чем надел шлем.

— Так в этих штуках мы сможем разгуливать по вашей планете, как у себя дома? — спросил он Инженера.

— Мы старались сделать их как можно удобнее для вас, — ответил Инженер. — Надеемся, что вы будете довольны. Вы пришли к нам на помощь из такой дали, и мы очень рады видеть вас. Мы надеемся, что и мы понравились вам. Мы так старались.

Кэролайн с любопытством посмотрела на Инженера. Сквозь все его мысли-послания проходила одна и та же подспудная мысль, невысказанная просьба, страстное желание получить похвалу от нее или от Кингзли. Нетерпеливым кивком головы она попыталась отогнать эту мысль, но где-то в глубине, в подсознании, она осталась. Это абсолютная бессмыслица, говорила себе Кэролайн. Это просто игра воображения. Мысленные послания не содержат в себе ничего, кроме чистой мысли. Нет ничего, что бы как-то толковало их: ни оттенков смысла, ни изменений в выражении лица, ни смены интонации.

Но эта молящая нота!

Вдруг она вспомнила — в горле у нее сразу встал ком — свою охотничью собаку, великолепного бело-коричневого ретриевера, давно уже мертвого. Почему-то у нее возникло такое же чувство, какое возникало давным-давно, когда ее пес преданно смотрел на нее, положив у ее ног тушку птицы.

Его больше нет, как нет и мира, который она знала. Ее представления и воспоминания в этом современном мире всего лишь изумительные антикварные редкости, музейные экспонаты. Ей вдруг показалось, что если бы ее псу было дано бессмертие — он вечно, до сих пор искал бы ее… искал, ждал, томился в тоске, мечтал о ее невозможном возвращении. И как бы он обрадовался… если бы она все-таки вернулась к нему.

В этот момент раздался бас Кингзли, и едва возникшее чувство исчезло.

— Антигравитационные костюмы! — захлебывался он от восторга. — Но ведь не только! Эти скафандры позволяют человеку прекрасно себя чувствовать в любых условиях. При любом давлении, при любой силе гравитации, в любой атмосфере.

— В них мы смогли бы, — предположил Гэри, — покорить Юпитер.

— Точно, в два счета, — отозвался Томми. — Вот только одна мелочь. Как нам удастся войти в его атмосферу?

— Черт побери, — загорелся Херб. — Спорим, Инженеры могли бы придумать, как нам туда попасть. Эти парни на все руки мастера.

— Если мы чем-то можем вам помочь, мы сделаем это с большим удовольствием, — заявил Инженер. — Мы гордились бы честью оказать вам услугу.

— Точно, готов поспорить, — сказал Херб.

— На данный момент прибыло всего несколько представителей разумных миров нашей вселенной, с кем нам удалось установить связь, произнес Инженер. — Другие, вероятно, еще прибывают. Кое-кто, может быть, в дороге. Но мы боимся…

Видно, он захотел скрыть мелькнувшую у него мысль, и фраза осталась незаконченной.

— Боитесь? — переспросил Кингзли. — Чего вы боитесь?

— Вот забавно, — почти про себя сказал Гэри. — Забавно, что они чего-то еще боятся.

— Мы боимся не за себя, — пояснил Инженер. — Мы боимся, что нас вынудят прекратить нашу работу. Боимся вмешательства. Боимся, что кое-кто помешает нам.

— Но кто станет мешать вам? — удивилась Кэролайн. — Кто станет мешать в данной ситуации? Опасность общая. Все существа во вселенной должны объединиться, чтобы преодолеть ее.

— То, что вы говорите, — справедливо, — согласился Инженер. Настолько справедливо, что кажется невероятным, что кто-то думает иначе. Но кое-кто думает. Цивилизация, ослепленная своими притязаниями и ненавистью к нам до такой степени, что в приближающейся катастрофе она видит только удобный случай покончить с нами, Инженерами.

Земляне застыли от изумления.

— Подождите-ка минуточку, — протянул Гэри. — Дайте нам переварить это. То есть, вы хотите сказать, что у вас есть враги, которые предпочтут погибнуть сами, лишь бы иметь удовольствие знать, что и от вас не останется и следа?

— Не совсем так, — сказал Инженер. — Большинство из них погибнет, но часть избранных уцелеет. Они отправятся в точку, из которой вселенная опять начнет расширяться во времени и в пространстве. Так они смогут захватить ее всю. Они будут управлять вселенной, станут абсолютными ее властелинами.

— Но это же глупость! — воскликнул Гэри. — Абсолютная глупость. Пожертвовать уже существующими людьми, пожертвовать целой вселенной ради того, чего еще, возможно, и не будет.

— Не так уж и глупо, — тихо возразил Кингзли. — В истории Земли можно найти много параллелей.

Безумные правители, обезумевшие диктаторы, готовые на все, лишь бы упиваться властью, готовые пойти на все ужасы бесконечной и безжалостной гонки за новым, более совершенным оружием. Это почти произошло на Земле однажды… в 2896 году. Земля чуть было не перестала существовать, когда один рвущийся к власти человек использовал биологическое оружие в самой ужасной его форме.

Он знал, к чему это приведет, но не остановился. Он считал, что пусть лучше останется всего тысяча человек, но он будет во главе этой тысячи. Ничто его не остановило. Только люди, уже потом, смогли остановить его… когда он уже нанес почти непоправимый вред… Они остановили его как бешеного пса — он, впрочем, и был собакой!

— Они ненавидят нас, — произнес Инженер. — Они ненавидит нас вот уже почти миллион лет. Потому что мы, и лишь мы одни — преграда их мечте о покорении вселенной. Мы для них лишь барьер, который необходимо уничтожить. Они знают, что им никогда не одолеть нас силой оружия, не устранить нас, чтобы мы не смогли помешать их планам захвата вселенной.

— И потому они страстно желают, чтобы столкновение вселенных уничтожило вас, даже если это угрожает гибелью большинству из них, — резюмировал Гэри.

— Психи, — отреагировал Херб.

— Вы не понимаете, — возразил Инженер. — Много миллионов лет их воспитывали на мечте о покорении вселенной. Они настолько одурманены идеей, что государство, цивилизация, народ — это все, индивид же — ничто, что каждый из них готов на жертвы ради этой мечты. Их доблесть — в гибели, в любых жертвах, которые хотя бы на миллиметр приближают их к конечной цели.

— Вы сказали, что кое-кто из них уцелеет, даже если вселенная будет уничтожена, — сказала Кэролайн. — Но как им это удастся?

— Они могут покидать вселенную, — ответил Инженер. — Они научились передвигаться в пространстве за пределами вселенной. Они продвинулись намного дальше нас во многих отраслях науки. Если бы они захотели, они могли бы самостоятельно, без посторонней помощи, избавить нас от надвигающейся судьбы. В этом мы уверены.

— А вдруг, — раздался зычный бас Кингзли, — нам удастся хотя бы в самый последний момент заключить с ними союз или, по крайней мере, перемирие.

Снова полилась безличная мысль Инженера:

— С ними не может быть мира: ни союза, ни перемирия. Больше миллиона лет все их помыслы и чаяния связаны с войной. Все их мысли направлены только на это. Для них слово «мир» не имеет смысла. Война — их естественное состояние. Мир для них состояние противоестественное. И они никогда, ни при каких обстоятельствах не заключат перемирия, тем более сейчас, когда у них есть шанс захватить вселенную.

— То есть, они, действительно, хотят гибели вселенной? — с ужасом в голосе спросил Гэри. — Они будут биться с вами насмерть, лишь бы не дать вам спасти ее?

— Именно это я и имел в виду, — подтвердил Инженер. — Вы правильно меня поняли.

— И когда вы ожидаете нападения? — спросил Томми.

— Мы не знаем. Они могут напасть в любой момент. Мы постоянно готовы к этому. Мы знаем только, что они обязательно нападут.

— Мы должны найти выход. Мы не позволим им остановить нас! Мы должны найти выход! — воскликнула Кэролайн.

— Мы найдем выход, — пробасил ей в ответ Кингзли. — Должен быть какой-то выход, и мы его обязательно найдем.

— И как вы зовете подонков, с которыми воюете все эти годы? — спросил Херб.

— Мы зовем их Церберами, — ответил Инженер, но это лишь приблизительно передавало его мысль, в которой смешались и отвращение, и страх, и ненависть. Церберы — это было самое близкое понятие, которое возникло у землян в ответ на эту мысль.

— Они могут выходить за границу нашего пространственно-временного континуума, — задумчиво произнесла Кэролайн, — и умеют перемещаться в пятимерном пространстве, — она посмотрела на Гэри, и в ее взгляде промелькнула осенившая ее мысль: — Здесь-то и должен быть ответ! Именно здесь мы и должны искать его.

— Я не знаю, о чем ты, — сказал Гэри, — но, наверное, ты права.

— Граница пространственно-временного континуума должна быть жесткой и труднопроходимой, — заметил Кингзли. — Силовые линии и линии напряжения в ней идут совершенно иначе. Потребуются фантастические расчеты и невероятное напряжение, чтобы преодолеть ее.

— Ну, а если воспользоваться совершенно новым источником энергии? — сказал Гэри. — Энергией, которая возникнет при трении вселенных.

Кингзли уставился на него так, точно тот свалил его наземь одним мизинцем:

— Ты гений! — пробасил он. — Ты гений!

— Но пока что этой энергии у нас нет, — отрезвляюще заметил Гэри.

— Пока нет, — согласился Кингзли. — Значит, вначале мы должны овладеть ею.

— И научиться ею управлять, — добавила Кэролайн.

— Нам пора уже идти, — напомнил Инженер. — Остальные уже ждут нас. Они прибыли очень издалека, некоторые преодолели еще большие расстояния, чем вы…

— И много их? — спросила Гэри.

— Очень мало, — ответил Инженер. — К сожалению, очень мало. Жизнь — редкость во вселенной. Вселенная не заботится о ней. Иногда мне кажется, жизнь — чей-то недосмотр, случайная конфигурация материи, которая не имеет прав на существование. Вселенная так враждебна, что существование жизни кажется невероятным. Во вселенной так мало мест, где она может пустить корни.

— Но среди миллиардов галактик должно быть множество цивилизаций, — отозвался Кингзли.

— Мы о них можем просто ничего не знать, — ответил Инженер. — Мы знаем только о тех немногих, с кем нам удалось установить контакт. Это так сложно. Часть из них бесполезна для нас, потому что их развитие пошло совершенно иным путем. Для нас бесполезны все цивилизации, не развивающие научные знания; цивилизации, погруженные в чисто философские размышления, или цивилизации гипертрофированно эстетствующие. Мы смогли установить связь только с научно-ориентированными цивилизациями, которые смогли уловить наше послание и ответить на него… и после этого смогли построить аппарат, который перенес их сюда.

— Черт, — сказал Херб. — Кого только нет во вселенной!

Инженер провел их в люк, открывшийся из комнаты в циклопический коридор, — величественное помещение, под сводами которого летало эхо.

Скафандры функционировали отлично. Гравитация и давление казались нормальными, да и сами костюмы были намного удобней, чем земные скафандры.

Земляне медленно шли за Инженером по гигантскому холлу.

— Сколько времени вам понадобилось, чтобы построить свой город? — полюбопытствовал Гэри.

— Очень много лет, — откликнулся Инженер. — Мы строим его с тех пор, как прилетели сюда.

— Прилетели? — переспросил Гэри. — Значит, это не ваша родная планета?

— Нет, — ответил Инженер, но в объяснения пускаться не стал.

— Послушайте, вы так и не спросили, как нас зовут, — сказал Херб. — Вы даже не знаете, кто мы.

— Имена? Вы о персональных обозначениях? Я знаю, кто вы, и не зная ваших имен.

— Может быть, — сказал Херб, — но мы, в отличие от вас, мысли читать не умеем. Поэтому нам нужны имена. — Он подошел к Инженеру. — У вас что, нет имен?

— Мы обозначены номерами. Но это чистая формальность. Личность у нас не имеет того значения, как там, откуда прибыли вы.

— Номера, — фыркнул Херб. — Совсем как в тюрьме.

— Если вам необходимо как-то обозначить меня, мой номер 1824. Мне следовало сообщить его вам раньше. Простите, я не подумал.

Они остановились перед огромной дверью. Инженер послал мысль высокой частоты, странно отозвавшуюся в их сознании. Массивная дверь с легкостью нырнула в стену, и они вошли в комнату, стены которой терялись в бесконечности, а высокий потолок казался небесным сводом.

Комната была пуста. Между смутно белеющими вдали стенами тянулось пустое пространство, только в центре, футов на десять от белокаменного пола, возвышался помост из такого же белого камня.

На помосте стояли несколько Инженеров, а вокруг них толпились странные существа самых причудливых форм — воплощение ночных кошмаров, монстры, сошедшие со страниц старинных романов, уродцы, от вида которых у Гэри похолодела кровь.

Он почувствовал, как пальцы Кэролайн вцепились ему в руку.

— Гэри, — еле слышно прошептала она, — кто это?

— Это те, кого мы позвали, — послал мысль Инженер. — Это те, кто прибыл к нам на помощь.

— Ну и видик у них, — с отвращением произнес Херб. — Так и хочется раздавить их каблуком.

Гэри смотрел на них, восхищенный их омерзительностью. Это боги вселенной, думал он. Это — сливки вселенского разума. Но выглядели они так, что хотелось, как выразился Херб, раздавить их каблуком.

Инженер направился прямо к широким низким ступеням, ведущим на помост.

— Идем, — пробасил Кингзли. — Вполне возможно, для них мы выглядим не лучше, чем они для нас.

Они пересекли комнату и медленно поднялись по ступеням. Инженер присоединялся к своим соплеменникам.

— Эти существа прилетели с планеты далекой солнечной системы, за которой мы наблюдаем много лет, — сообщил он. Все Инженеры посмотрели на них. Остальные тоже. От их внимания у Гэри прямо мурашки поползли по спине.

— Добро пожаловать, — донеслась волна мысли от кого-то из Инженеров. — Ты сказал им, что мы рады их видеть?

— Да, я сказал, — ответил Инженер-1824.

Для землян стояли стулья. Кто-то из Инженеров мысленно пригласил их сесть, земляне сели.

Гэри огляделся вокруг. Сидели здесь только они одни. Неутомимые Инженеры остались стоять. Все остальные тоже стояли. Один из инопланетян стоял на одной ноге, вторую — совсем как спящий аист — прижал к телу, но на аиста он не был похож. Гэри попытался определить его вид. Это была не птица, не рептилия, не млекопитающее. Это было что-то совершенно немыслимое. У него были длинные кожистые ноги, огромный вздутый живот, голова со спутанными волосами, спадающими на бессмысленные рыбьи глаза.

Один из Инженеров заговорил:

— Мы собрались здесь, — поплыл поток его мыслей, — чтобы обсудить средства и способы избежать величайшей опасности…

Он говорит совсем как обычный земной политик, подумал Гэри. Он попытался отгадать, кто же из Инженеров выступает, но так как при этом у всех них оставались одинаково неподвижные лица, определить это было невозможно. Тогда он попытался узнать Инженера-1824, но все Инженеры были на одно лицо.

Речь текла дальше; плавная волна мысли излагала ситуацию, с которой они столкнулись, обрисовывала возникшие проблемы, аргументировала необходимость действовать.

Гэри разглядывал окружавших его существ — отвратительных, противоестественных существ, призванных сюда из немыслимых глубин вселенной. Глядя на них, он почувствовал, как на лбу у него выступили холодные капли пота.

Некоторые гости были помещены в большие емкости, заполненные жидкостью. Один аквариум весь бурлил и пенился, словно там шла бурная химическая реакция; другой — казался заполненным мутной взвесью; в третьем — на вид была обычная вода, но из него выглянуло такое чудовище, что у Гэри от ужаса сердце екнуло. Еще одно существо сидело в огромной прозрачной сфере, в которой клубились какие-то ядовитого вида пары. Он почувствовал, как холодные пальцы страха коснулись его, и в то же время он ощутил истинное облегчение, что туманные пары скрывают находящегося внутри, потому что если увидеть его без защитного занавеса тумана — от одного его вида можно сойти с ума.

В небольшом стеклянном ящичке, поставленном на каменную подставку, находились несколько извивающихся существ, похожих на личинки, которые мерзко вытягивали щупальца во все стороны. Прямо напротив Гэри на корточках сидел уродец: кожа у него была вся в бородавках, а на покрытом слизью лице выделялся впалый рот и узкие гноящиеся глаза. Своими цепкими глазками он буравил лицо землянина, Гэри быстро отвел взгляд.

Ни у кого из них, за исключением Инженеров, не было сходства с людьми. Одни из них казались жуткими карикатурами на самые отвратительные земные формы жизни, другие вообще ничего не напоминали.

Неужели это полное отражение наиболее развитых форм разума во вселенной? Неужели он, Кингзли и Кэролайн в глазах этих обитателей вселенной такие же отвратительные и пугающие уроды, как они в их?

Он украдкой взглянул на Кэролайн. Не отрывая взгляда от Инженеров, она внимательно слушала. Вот и хорошо, подумал он. Пусть уж лучше она не видит всех этих тварей.

Инженер умолк, и в комнате воцарилась тишина. Затем новый импульс мысли ударил по мозгу Гэри — мысли холодной и жесткой, совершенно механистичной и неудовлетворенной. Он оглянулся вокруг, пытаясь понять, кто же говорит, и решил, что речь держит существо из стеклянной сферы. Он почти не понимал его мысли, только смутно улавливал какие-то структуры атомов и математические символы, связанные с фантастическим давлением, которое предлагалось использовать для сдерживания энергии.

И снова заговорил Инженер:

— Подобное решение было бы возможно на планете типа вашей, с многомильной атмосферой из тяжелых газов, которая создает необходимое давление. Мы можем создать такое давление искусственно, но только в лабораторных условиях.

— О чем, черт побери, они там спорят? — спросил Херб.

— Заткнись, — прошептал Гэри, и бедняга фотограф устыженно затих.

Холодная, жесткая мысль спорила, доказывая свою правоту, но о чем шел разговор — Гэри мог только гадать. Он посмотрел на Кэролайн понимает ли она? Лицо ее было сосредоточено.

Ледяной поток мысли иссяк, и раздалась другая мысль — скорее писклявая мыслишка. Это, видно, слизняки из стеклянной банки, подумал Гэри. Брр, мерзкие букашки!

Гэри посмотрел на бородавчатое косоглазое существо, сидящее напротив на корточках. Оно подняло голову, и в его острых глазах Гэри заметил озорной блеск. Ей богу, подумал он, этому парню все происходящее кажется забавным.

Господи! Что за споры страшилищ! Писклявые мыслишки слизняка, который на Земле ползал бы себе где-нибудь на обочине. Леденящие мысли мозгодробящего существа с планеты, покрытой милями клубящихся газов. Буравящий взгляд уродца с бородавчатой кожей.

Космический Крестовый Поход! Он мысленно посмеялся над собой. Все было не так, как он себе придумал: сверкающие боевые корабли, вспыхивающие лучи лазеров, рать, идущая на рать…

Но здесь не с кем сражаться. Ничего конкретного. Ничего, что мог бы сделать человек. Враг — другая вселенная, грандиозная система пространства и времени. Человек в этой ситуации просто бессилен.

— У меня от всех них — мурашки по телу, — сознался Херб.

Глава девятая

— Мы можем это сделать, — сказала Кэролайн и ткнула карандашом в листок со своими расчетами. — Вот доказательство!

Кингзли изогнулся, заглядывая ей через плечо.

— Если тебе не трудно, объясни-ка мне эти уравнения еще раз, попросил он. — Только помедленнее, пожалуйста. Я довольно плохо их понимаю.

— Кингзли, ты в этом дилетант, — отозвался Херб. — Чтобы достичь ее уровня, тебе пришлось бы думать сорок человеческих жизней.

— Не смущайте меня, — запротестовала Кэролайн. — На самом деле все очень просто. Все, действительно, очень просто.

— Да, очень просто, — сказал Томми. — Всего-то замкнуть пространство и время в мини-вселенную. Взять кусок материи, обернуть эту вселенную вокруг него и стабилизировать в этом положении.

— Таким образом мы сможем нейтрализовать энергию, — пробасил Кингзли. — Столько-то я понимаю. Когда вселенные начнут взаимодействовать, мы направим создающуюся энергию в искусственную вселенную. Не исключено, что энергия разрушит ее, но у нас наготове будет запасная и так далее. Я не понимаю другого: каким образом мы создадим искусственное четырехмерное пространство.

— Оно не искусственное, оно настоящее, — возразил Гэри. — Такое же настоящее, как наша собственная вселенная. Только созданная человеком, а не неведомыми нам законами природы. Он ткнул указательным пальцем в листок с расчетами. — Может быть, тайна вселенной записана на этом листочке. Может быть, это ключ к загадке образования вселенной.

— Может быть, — пророкотал Кингзли. — А может, и нет. Вероятно, вселенные могут возникать по-разному.

— По мне, и одного способа достаточно, — сказал Гэри.

— Я все время думаю о пятимерном межпространстве. Мы предполагаем, что его законы отличаются от законов вселенной. Совершенно отличаются. Но как? Что за энергия возникает в межпространстве? Какую форму она примет? — Кэролайн медленно обвела всех взглядом. — Все будет зависеть именно от этого, — закончила она.

— Да, от этого будет зависеть все, — согласился Кингзли. — Это как капкан ставить: поставил капкан на крысу, а поймал медведя… или наоборот.

— Законы межпространства знают Церберы, — напомнил Томми. — Они ведь умеют перемещаться в нем.

— Они нам не скажут, — возразил Гэри. — Спасение вселенной не в их интересах, их больше устроит, если она будет разрушена и они смогут построить свой мир на ее обломках.

— Она может оказаться световым излучением или веществом, теплом или чем-то еще совершенно нам неизвестным, — продолжила свою мысль Кэролайн. — Скорей всего это будет какая-то колоссальная форма энергии, с которой мы никогда не сталкивались. Условия межпространства, вероятно, также отличаются от условий четырехмерного пространства, как условия четырехмерного пространства отличаются от нашего трехмерного мира.

— Чтобы управлять энергией, мы должны знать, что она из себя представляет, — произнес Кингзли.

— И во что она превратится, перейдя в гиперпространство, — добавил Гэри. — Не исключено, что там это будет один вид энергии, а проникнув в нашу вселенную — совершенно другой.

— Обитатели другой вселенной, похоже, этого не знают, — заметил Томми. — Хотя они и обнаружили сближение наших вселенных, но это вряд ли они знают.

Гэри окинул взглядом лабораторию: огромное помещение с величественными сводами, с которого льется мягкий, матовый свет… многочисленные ярусы сверкающих приборов… огромные установки, чьи двигатели гудят с невероятной мощью… грандиозные сооружения, совершенно не поддающиеся описанию.

— Как странно. Почему Инженеры не могут обойтись без посторонней помощи? Почему они вынуждены звать нас на помощь? При том развитии техники, при том уровне знаний, которыми они обладают, — казалось бы, они могут сделать все что угодно.

— Здесь вообще много странного, — заявил Херб. — Я тут как-то бродил по городу — чокнуться можно. На улицах нет дорожного движения. По ним можно ходить часами и не встретить ни одного Инженера. Ни контор, ни театров — ничего. Все дома пусты. Это город безлюдных зданий. — Он тяжело вздохнул. — Словно город построен и ждет кого-то. Ждет — а никто не приходит.

Что-то похожее на ужас мелькнуло в сознании Гэри. Странное чувство — жалость к великолепным белокаменным строениям, в которых никто не живет.

— Город рассчитан на миллиарды людей, — продолжил Херб. — И никого. Только горстка Инженеров. А их всего не больше ста тысяч.

Кингзли снова не находил места рукам и прочищал горло.

— Действительно, очень странно, что они не смогли найти решения. С их знаниями и с таким научным аппаратом.

Гэри посмотрел на Кэролайн и едва заметно улыбнулся. Хрупкая девочка. Но она единственная, кто может увеличивать кривизну пространства и времени до тех пор, пока они не замкнутся в сферу… или, точнее, в гиперсферу. Эта девушка может делать с пространством все, что захочет: менять его по своему желанию; заставлять его вести себя так, как ей нужно. Она может сделать мини-копию вселенной — маленькую карманную вселенную, которая будет принадлежать ей и только ей одной. Никто — он был уверен в этом — раньше не мог и помыслить об этом.

Он снова бросил взгляд на ее волевой подбородок, высокий лоб, заплетенные в косы черные как смоль волосы. Неужели ей доступно то, что не дано Инженерам? Неужели она может решить проблемы, которые они не могут даже затронуть? Неужели она — пока непризнанный, величайший мозг всей вселенной? Неужели вселенной остается уповать только на ее мозг?

Это казалось невероятным. Однако она думала о пространстве и времени сорок человеческих жизней. Одна, не имея ничего, кроме своего мозга — ни приборов, ни возможности проводить эксперименты, она, оставаясь наедине только со своими мыслями, размышляла над глубочайшими тайнами пространства и времени. И у нее не было даже надежды, что ее знания когда-нибудь смогут пригодиться.

По полу лаборатории заскрежетали металлические шаги. Гэри оглянулся и оказался лицом к лицу с Инженером-1824. Металлический человек застал их врасплох.

Их коснулась его мысль: ясная, спокойная, неторопливая мысль, лишенная всякого выражения, мысль безличная, но с легким оттенком почти человеческого тепла.

— Я слышал ваши мысли. Не думайте, что я хотел подслушать вас. Но я очень рад что слышал. Вы удивлены, почему Инженеры пригласили вас сюда. Вы недоумеваете, почему Инженеры не могут обойтись без вашей помощи?

Они стояли пристыженные, словно школьники, пойманные за некрасивым занятием.

— Я объясню вам, — продолжил Инженер. — И, надеюсь, вы меня поймете. Об этом трудно говорить. Неприятно говорить об этом, потому что Инженеры — гордый народ. При других обстоятельствах мы бы никогда не признались.

Это напоминало уже исповедь. Гэри изумленно смотрел на металлического человека, но лицо того оставалось бесстрастным, ничто не выдавало его эмоций.

— Мы древний и усталый народ. — продолжал Инженер. — Мы слишком долго прожили. Мы всегда были механистическим народом и с течением лет прогрессировали в этом. Наша мысль может идти только поступательно, от одного к другому. У нас нет воображения. Наши знания, наши возможности — унаследованы нами. Унаследованы от высокоразвитой цивилизации, от величайшей когда-либо существовавшей цивилизации. Кое-что мы добавили к своим знаниям, но совсем немного. Можно сказать, очень мало, если учесть время, которое прошло с тех пор, как мы получили их.

— О! — выкликнула было Кэролайн, но быстро подняла руку, чтобы прикрыть рот, — рука хлопнула по кварцу ее шлема. Она повернулась к Гэри, и тот увидел в ее глазах сострадание к Инженерам.

— Нам не нужна жалость. Мы горды и у нас есть основания для этого. Мы оправдали оказанное нам в древности доверие и сделали это хорошо. Мы сохранили свое наследство. Мы не утратили ничего из данного нам.

Гэри представил себе персонажей древней пьесы, продолжающих играть на сцене, которая давно уже обратилась в прах. Его воображение рисовало еще более великий народ на еще большей планете. Древнее-древнее родовое древо, пронесенное сквозь космические века железными людьми.

— А вы молоды, — заявил Инженер. — Ваша цивилизация юна и неиспорчена. Вы еще не впали в рутину. Ваш разум еще незашорен. Вы полны предприимчивости. Я чувствовал это, когда говорил с вами в вашей Солнечной системе. Это именно то, в чем мы нуждаемся… то, чего нет у нас. Воображение, чтобы увидеть вставшую перед нами проблему в целостности. Фантазия, чтобы заглянуть за очевидное, способность мечтать, дерзкое бесстрашие принять вызов.

Воцарилась тишина.

— Именно поэтому мы так обрадовались вам. Именно поэтому я расскажу вам то, что должен рассказать.

Он снова сделал паузу, и в это время в мозгу у Гэри пронеслись миллионы страхов. Что он должен сказать? Что-то, чего они не знали раньше? Еще большая угроза, подстерегающая их?

Они ждали, затаив дыхание.

— Вы должны знать, — сказал Инженер, — хотя мне самому страшно говорить вам это. Слушайте. В ваших и только в ваших руках находится судьба вселенной. Только вы одни можете спасти ее.

— В наших руках! — заорал Томми. — Но это же безумие! Этого не может быть!

Кингзли сжал кулаки, в его горле заклокотал медведеподобный рык:

— А как же все остальные? Как же все остальные, кого вы собрали здесь кроме нас?

— Я отправил их по домам, — объявил Инженер. — Они не смогли бы нам помочь.

Гэри почувствовал на лице ледяное дыхание космоса.

Человек — и только он один — стоял между вселенной и ее гибелью. Маленький ничтожный Человек. Человек, чья плоть так хрупка, что стоило бы ему оказаться незащищенным от гравитации этого чудовищного мира и от него осталось бы мокрое место. Человек, ощупью идущий к свету, ищущий интуитивно, сам не зная, куда он идет.

Но снова в воздухе раздался гром фанфар — мифических фанфар, призывающих в Крестовый поход. Зов, который последние десять тысячелетий гнал Человека, сжимающего в руке меч, на битву.

— Но почему? — гремел бас Кингзли.

— Потому что мы не можем сотрудничать с ними, — ответил Инженер. — Они не могут сотрудничать друг с другом. Мы с трудом понимаем их. У них процесс мышления настолько отличен, настолько искажен, что взаимопонимание между нами почти невозможно. Я даже не понимаю, как мы смогли объяснить им, что нужно сделать, чтобы попасть сюда. Много раз мы почти приходили в отчаяние. Склад их разума совершенно отличается от нашего. Это противоположные полюса мышления.

Да, действительно, подумал Гэри, этого и следовало ожидать. В мире не существует параллельная физическая эволюция, почему должна быть параллельная эволюция разума?

— Это не значит, что потенциал их разума меньше, чем ваш, — сказал Инженер. — Развитие их науки может быть выше нашей, но между нами не может быть координации, у нас нет взаимопонимания, мы не можем работать вместе.

— Но мы ведь можем понять ваши мысли, — вступила в разговор Кэролайн. — Вы понимаете наши мысли. А мы не меньше отличаемся от вас, чем они.

Инженер промолчал.

— Вы и внешне похожи на нас, — тихо заметил Томми. — Только мы из протоплазмы, а вы из металла, но и у нас, и у вас есть руки и ноги.

— Это ничего не значит, — перебил его Инженер. — Это ни о чем не говорит, форма ничего не говорит о внутренней организации, — мысль Инженера, казалось, готова взорваться.

— Не психуй, старик, — сказал Херб. — Мы спасем вселенную. Понятия не имею, как мы это сделаем, но для вас мы обязательно спасем ее.

— Не для нас, — поправил Инженер, — для всех. Для всех форм жизни, существующих в данный момент во вселенной. И всех форм жизни, что со временем возникнут во вселенной.

— Пожалуй, это стоящая цель в жизни для любого человека, — произнес Гэри, вряд ли сознавая, что говорит вслух.

Цель. Нечто, за что можно бороться. Стимул, толкающий Человека все дальше и дальше, вперед на борьбу, на битву.

Спасти вселенную для чудовища в стеклянной сфере с мглистыми парами, для маленьких извивающихся существ, похожих на слизней, для бородавчатого с страшилы с угловатым ртом и смехом в глазах.

— Но как? Как мы сделаем это? — спросил Томми.

— Сделаем, — раскатисто прогремел Кингзли и обернулся к Инженеру:

— Вы знаете, что за энергия возникает в межпространстве?

— Нет, — ответил Инженер. — Мы этого не знаем. Могли бы сказать Церберы, но они не скажут.

— Ну, а еще кто-нибудь? — с ледяным спокойствием спросил Гэри. — Неужели нам не у кого узнать?

— Да, есть еще одна цивилизация, — произнес Инженер. — Я думаю, они могли бы сказать. Но не сейчас. Пока не стоит. Это слишком опасно.

— Ну и что, — произнес Херб. — Для людей это ерунда.

— Во всяком случае, можно было бы попробовать, — предложил Гэри. — Хотя бы двоим. Если с ними что-нибудь случится, останутся другие.

— Нет, — отрезал Инженер, и его короткая мысль прозвучала абсолютно категорично.

— Тогда давайте слетаем в межпространство и все разузнаем, — предложил Херб. — Мы же можем сделать для себя небольшую вселенную, выйти в ней прямо в пятимерное пространство и изучить, как оно там выглядит.

— Прекрасно, — пробасил Кингзли. — Великолепно. Вот только никакой энергии пока нет. И не будет, пока не начнется трение вселенных, а тогда уже будет поздно.

— Да, — сказала Кэролайн, улыбаясь Хербу. — Нам нужно знать все о будущей энергии еще до ее возникновения. Когда вселенные уже столкнутся, энергия вырвется в таких невероятных количествах, что мы мгновенно погибнем. Первый же спазм пространства и времени проглотит нас. Помните, мы сейчас на самой границе вселенной.

— Я вас не совсем понимаю, — произнес Инженер. — Вы говорите об искусственной вселенной. Вы можете ее сделать? Замкнуть пространство и время вокруг конкретной массы? Неужели вы не шутите? Это же очень сложно.

Гэри вздрогнул. Неужели Кэролайн сделала что-то такое, что, по мнению Инженеров, невозможно?

Мысль замкнуть пространственно-временной континуум в гиперсферу сейчас казалась ему очень простой и естественной. Ничего невероятного он в ней уже не видел. Слегка неожиданно и спорно? Да. Просто несколько уравнений на листке бумаги.

— Конечно, мы можем, — пробасил Кингзли. — Эта юная барышня все рассчитала.

— Эта юная барышня у нас дока по части чисел, — подхватил Херб.

Инженер протянул руку за листком с вычислениями, который подал ему Кингзли. Но не успел он его взять, как по всей лаборатории тревожным светом замигали красные лампочки, и раздался пронзительный жалобный вой, предвещающий что-то зловещее.

— Что это? — взревел Кингзли, выронив листок.

Мысль Инженера была так же спокойна, как всегда, лишена любых эмоций:

— Церберы. Нас атакуют Церберы.

Он говорил, а Гэри смотрел на листочек, на котором мягким грифелем небрежно был нацарапан ключ к загадке вселенной.

Инженер двинулся через лабораторию к пульту управления. Он поднял металлические руки и начал тяжело нажимать на кнопки. На стене загорелся экран, и земляне увидели кусок неба над городом. Взмывали и пикировали корабли — огромные серебристые сигары, излучающие вокруг себя мрачную мощь. Они, эскадрилья за эскадрильей, взвивались с крыш в космос, отправляясь в бой. Шли навстречу Церберам.

Инженер что-то покрутил: теперь перед ними был кусок космоса черная бездна на границе с атмосферой. Затем возникла еле заметная серебристая точка и метнулась вперед, превращаясь в мириады кораблей.

— Церберы, — произнес Инженер.

Гэри услышал, как ахнул Херб, и почувствовал, как начал сжимать и разжимать свои медвежьи лапы Кингзли.

— Их больше, чем обычно, — произнес Инженер. — Наверное, у них с собой новое разрушительное оружие и новые защитные экраны. Я боюсь, что это конец… конец всей вселенной.

— Они сейчас далеко? — спросил Томми.

— Всего несколько тысяч миль, — ответил Инженер. — Наша система тревоги предупреждает нас, когда они в десяти тысячах миль от поверхности. За это время мы успеваем поднять наш флот, чтобы встретить их.

— А мы ничего не можем сделать? — спросил Гэри.

— Мы делаем все, что можем, — ответил Инженер.

— Но я имею в виду не вас, — произнес Гэри. — Я спрашиваю, не могут ли земляне что-нибудь сделать? Выполнить какое-нибудь военное задание?

— Не теперь, — ответил Инженер. — Может быть, потом вам и придется воевать. Но не теперь.

Он снова перенастроил изображение: теперь показались корабли-перехватчики Инженеров, маневрирующие на дальних подступах к месту битвы — маленькие танцующие точки во мраке космоса.

Затаив дыхание, земляне не отрывали глаз от экрана, глядя, как сближаются сияющие точки — захватчики и защитники. Затем на экране появились танцующие вспышки: это уже были не отражения кораблей, а что-то другое — яркие лучи света, пронизывавшие и обшаривавшие мрак космоса, как лучи прожектора ночное небо. И тут же вспыхнули красные точки — они казались роем светлячков летней ночью, только почему-то красного цвета, и от них веяло ужасом разрушения.

— Что это за вспышки? — выдохнула Кэролайн.

— Взрывы кораблей, — произнес Инженер. — Пробита брешь в экране защиты, энергия уходит, и атомная бомба или луч лазера поражает их.

— Взрывающиеся корабли. Но чьи? — спросил Гэри.

— Откуда я знаю? Может быть, Церберов, а может быть, наши.

И пока он говорил, еще одна волна красных вспышек пробежала по экрану.

Глава десятая

Половина города лежала в руинах, сметенная и разрушенная пронизывающими лучами лазеров, и раскрашенная водородными и атомными бомбами, потрясавшими недра планеты и размалывавшими огромные белокаменные башни в пыль. На город падали искореженные обломки — огромные крейсеры, обращенные в бесформенные груды металла. Обгоревшие, покореженные, потерявшие всякое сходство с кораблями, смятые и расплющенные.

— У них новое оружие, — сказал Инженер. — Новое оружие и более совершенные экраны защиты. Некоторое время мы еще сможем сдерживать их натиск. Но как долго, я не знаю.

В лаборатории, расположенной в подвале одного из самых высоких небоскребов огромного города, долгими часами Инженеры и земляне следили за ходом битвы. Они видели сближение флотилий и первую яростную схватку на границе атмосферы, видели, как неуклонно теснили Церберы защитников, пока корабли захватчиков не оказались на высоте, откуда можно было бомбардировать сам город.

— Их оружие, пробивающее экраны, значительно мощнее, чем раньше. У наших кораблей слишком много энергии уходит на поддержание своих защитных экранов.

В этот момент весь телескопический экран заполнила ослепительная бело-голубая вспышка — это в одну из немногих оставшихся башен попала атомная бомба. Башня взорвалась в ослепительном пламени и исчезла в небытие, а на ее месте осталась обезображенная культя здания, очень слабо напоминающая о былой красоте и мощи.

— Неужели некому прийти вам на помощь? — спросил Кингзли. Должен же быть кто-то, к кому вы можете обратиться?

— Нам не у кого просить помощи, — ответил Инженер. — Мы одни. На многие тысячи световых лет вокруг нет ни одной высокоразвитой цивилизации. Миллионы лет Инженеры и Церберы воюют друг с другом, и никто ни разу не вмешался в наш спор. Как и сейчас. Раньше мы прогоняли их. Много раз мы уничтожали их флот почти полностью. Но теперь, похоже, победителями окажутся они.

— Никого… на тысячи световых лет, — задумчиво повторил Гэри. Он грустно смотрел на экран, видя искореженные обломки кораблей, обрушивающиеся на остатки башен и повисающие на них как кровоточащие обгоревшие приношения, возложенные на алтарь бога войны.

— А ведь поблизости есть, по крайней мере, одна высокоразвитая цивилизация, — произнес он.

— Есть? — переспросила Кэролайн. — Где?

— В соседней вселенной, — ответил Гэри. — Цивилизация столь же высокоразвитая, как и Инженеры. Они не должны отказать нам в помощи.

— Безмозглые хныкающие крокодилы, как мы не додумались до этого раньше? — радостно воскликнул Херб.

— Я вас не понимаю, — произнес Инженер. — Я согласен, что они высокоразвитая цивилизация и что они очень близко от нас. Я бы сказал — слишком близко. Но, однако, нас разделяют миллиарды световых лет. Они ничем не могут помочь нам. Как вы сможете доставить их сюда?

— Да, — задумчиво пробасил Кингзли, — как бы нам доставить их сюда?

Гэри снова обратился к Инженеру:

— Вы поддерживаете с ними связь, — сказал он. — Что вы о них знаете?

— Это высокоразвитая цивилизация, — повторил Инженер. — В некоторых областях науки они продвинулись значительно дальше нас. Именно они предупредили нас о надвигающемся столкновении вселенных. Они знали об этом раньше, чем мы узнали о множественности вселенных. Они очень умны.

— Свяжитесь с ними снова, — предложил Гэри. — Расскажите им все о создании мини-вселенной… гиперсферы Кэролайн.

— Но вряд ли из этого что-нибудь получится, — засомневался Инженер.

— Получится, — уверенно произнес Гэри. — Если они смогут приблизиться к самой границе своего пространственно-временного континуума и замкнуть на ней что-то вроде пространственно-временного пузырька, который отделится от материнской вселенной и станет самостоятельно существовать в трехмерном межпространстве.

В наушниках послышалось тяжелое дыхание Кингзли:

— Таким образом они смогут прилететь сюда. В гиперсфере они будут в полной безопасности, перемещаясь по межпространству.

— Именно, — кивнул Гэри.

— Какая замечательная мысль, Гэри! — прошептала Кэролайн.

— Кореш, — раздался голос Херба. — Я сгораю от нетерпения увидеть Церберов, когда мы натравим на них парней из соседней вселенной.

— Они могут еще отказаться, — предположил Томми.

— Я свяжусь с ними, — произнес Инженер.

Он вышел из комнаты, а за ним и земляне по величественному коридору перешли в другое помещение, тоже заполненное сложнейшей техникой.

Инженер подошел к пульту управления какого-то прибора и занялся ручками и клавишами.

По длинным трубкам заструился яркий голубой свет, ослепительные языки пламени осветили прозрачную полусферу. Трубки вспыхнули еще ярче, и комнату наполнило глуховатое гудение.

Земляне услышали мощные потоки мысли Инженера, взывающего к цивилизации из другой вселенной. Могущественная мысль проникала сквозь все хитросплетения искривленного пространства и времени.

Затем возник другой луч мысли: цепь образов, недоступных для понимания, туманных, неясных, словно вывернутых наизнанку. Но Инженер, неподвижно стоявший под стеклянным куполом, прекрасно понимал их.

Двое существ разговаривали друг с другом, несмотря на таинственное, бросающее вызов своей непознанностью пятимерное межпространство, разделяющее их!

Гудение стихло, голубой свет померк до едва заметного свечения в трубках.

Инженер повернулся и заговорил с землянами:

— Они прилетят, — сказал он, — но с одним условием.

Гэри похолодел. Условие! Об этом он не подумал. Он не подумал, что существа из той вселенной могут поставить условия, что они потребуют уступок, что они захотят извлечь для себя выгоду за оказанную услугу.

Он все время представлял их вроде Инженеров, бескорыстными рыцарями, добровольно вставшими на стражу своей вселенной. Но оказывается, вот как. Захотят ли они отклониться с пути, чтобы спасти чужую вселенную? Или они будут бороться только за свою собственную? Существует ли вообще бескорыстие и братство вселенных? Или со временем вселенные станут друг у друга поперек горла, как древние народы Земли, нападавшие в дикой ярости один на другой, или, как в недавнее время планеты, сражавшиеся за свои эгоистические интересы.

— Что это за условие? — спросил Кингзли.

— Или мы, или они должны хоть что-нибудь узнать о природе межпространства и энергии, которая возникает при сближении вселенных, — произнес Инженер. — Они хотели бы прийти и сражаться за нас, но они не хотят сознательно подвергать опасности свою вселенную. Никто не знает, что такое межпространство. Никто не знает царящих в нем законов. Эти законы могут оказаться чуждыми для обеих вселенных, они могут полностью отрицать наши познания. Они опасаются, что отделение мини-вселенной от поверхности их собственной может повлечь возникновение той же энергии, которая, как мы знаем, возникнет при сближении двух наших четырехмерных пространств.

— Предлагая свою идею, об этом я не подумал, — с облегчением вздохнул Гэри. — Когда ты сказал про условие — я сразу вообразил, что они требуют уступок или обязательств. Я ошибся, не так понял твою мысль. Но суть остается. Мы все равно не знаем, что они из себя представляют. Мы не знаем ни их внешнего облика, ни их философии. Если мы впустим их сюда, мы дадим им ключ от нашей вселенной. Сами откроем им двери. Может, они прекрасный народ. А если нет? Вдруг они захотят захватить нашу вселенную?

— В этом что-то есть, — призадумался Томми. — Мы должны были подумать об этом раньше.

— Я думаю, это не так, — произнес Инженер. — У меня есть основания считать, что они не будут представлять для нас угрозы.

— Что это за основание? — раздался бас Кингзли.

— Они известили нас об опасности, — ответил Инженер.

— Им нужна была помощь, — напомнил Томми.

— Мы ничем не смогли им помочь, — ответил Инженер.

— Ну и что? — не согласился Херб. — Если нам не удастся выяснить природу этой энергии, мы все равно погибнем. Они в том же положении. Вот если бы они могли спасти свою вселенную, уничтожив нашу, кто знает, может быть, они и сделали бы это, а пока фокус в том, что если наша вселенная погибнет, то и они погибнут вместе с нами.

— Верно, — согласился Кингзли. — В их интересах помочь нам разгромить Церберов — при условии, что мы найдем способ нейтрализовать энергию. Вряд ли они стали бы обращаться к нам, если могли сделать это сами.

— Нельзя управлять тем, чего не знаешь, — размышляла Кэролайн. — Мы должны выяснить, что такое эта энергия, что она напоминает, какую форму она может принять — нужно узнать о ней как можно больше, чтобы знать, как нам с ней поступать.

— Сколько времени у нас осталось на наши изыскания? — спросил Гэри.

— Очень мало, — отозвался Инженер. — Ничтожно мало. Мы фантастически близки к роковому концу. В ближайшее время наши вселенные начнут взаимодействовать, создавая силовые линии и мининапряжения, и в межпространстве возникнут энергетические поля.

— Постой, ты говорил, что есть еще одна цивилизация, у которой мы могли бы узнать о межпространстве?

— Еще одна цивилизация, о которой мы знаем, — поправил Инженер. — Могут быть и другие, но мы знаем лишь об этой. К сожалению, туда трудно попасть. А может быть, и невозможно.

— Послушайте, это наш единственный шанс, — заявил Гэри. — Не все ли равно: погибнуть, пытаясь достигнуть их, или ждать, пока во вселенную хлынет энергия? И так и этак конец. Пусть двое из нас попытают счастья. А остальные, может, придумают что-нибудь еще. Гиперсферы Кэролайн должны обезвредить энергию, но мы не знаем этого точно. А судьба вселенной зависит от точности наших знаний. Мы не можем себе позволить стрелять наобум. Мы должны точно знать нашу мишень.

— И если мы узнаем, — воскликнул Херб, — парни из соседней вселенной смогут прийти нам на помощь против Церберов, пока мы будем возиться с энергией.

— Боюсь, нам придется использовать этот шанс, — раздался бас Кингзли.

— К сожалению, это меньше чем шанс, — отозвался Инженер. — Место, о котором я говорил, может и не существовать.

— Может и не существовать? — переспросила Кэролайн с ужасом в голосе.

— Оно очень далеко, — произнес Инженер. — Далеко даже не в пространстве… в пространстве оно куда ближе. Оно очень далеко во времени.

— Во времени? — переспросил Томми. — Это какая-то высокоразвитая цивилизации прошлого?

— Нет, цивилизация будущего. Цивилизация, которая, может быть, и не будет существовать. Так и не возникнет.

— Но как, в таком случае, вы о ней знаете? — удивился Гэри.

— Я проследил линию ее развития, — ответил Инженер. — И не только реальную линию, но и потенциальную. Я проник в мир вероятности. Я проследил за ней во времени и увидел ее такой, какой она, возможно, никогда и не будет. Но я увидел вероятность ее возникновения.

Голова у Гэри пошла кругом. О чем это он? Проследить возможные линии развития. Увидеть путь империи до ее возникновения! Видеть город, который, возможно, никогда не будет существовать. Говорить с теми, кого, возможно, никогда не будет. Лететь туда, где, возможно, ничего нет.

Но вот заговорила Кэролайн. Она говорила холодно, ровно и спокойно, и лишь в ее многословии угадывалось волнение.

— То есть, вы воспользовались геодезическим проникателем, чтобы проследить линии развития в вероятностном поле. И вы установили, что в далеком будущем на какой-то планете смогут возникнуть условия, которые вы предвидите. То есть, эти несуществующие условия могут возникнуть, но вы не знаете точно, будут ли они существовать, так как линия развития, за которой вы следовали, могла не учесть случайный фактор, который может уничтожить планету или увести ее с предназначенного пути, пути, который — логически — она должна пройти.

— Все правильно, — сказал Инженер, — кроме одного. Дело в том, что в какой-то степени планета будет такой, какой я ее предвижу. Потому что до какой-то степени все вероятности существуют. Но их существование может быть так призрачно, что вы не сможете попасть туда. Для существ материальных она как бы и не существует. Вероятностное напряжение выбирает одну из потенциальных линий и реализовывает ее. Но и другие линии существуют точно так же, хотя и не воспринимаются нами.

— И вы видели тень этой вероятности? — пророкотал Кингзли.

— Да, — ответил Инженер. — Я видел ее очень четко. Я даже склоняюсь к мысли, что в будущем она будет реализована. Но я не могу утверждать это. Как я уже говорил, вероятность может существовать, а может и не существовать, по крайней мере, в вещественной форме.

— Но возможность, что мы все-таки попадем туда, есть? — спросил Гэри.

— Возможность — есть.

— Чего же мы ждем? — нетерпеливо спросил Херб.

— А если вселенная будет уничтожена, — снова заговорил Гэри, если все наши попытки провалятся и вселенная все-таки будет уничтожена, остается ли эта потенциальная линия? Не является ли сам факт, что вы ее видели, доказательством, что нам удастся спасти вселенную?

— К сожалению, это ничего не доказывает, — ответил Инженер. — Даже если вселенная будет уничтожена, потенциальная линия все равно останется. Уничтожение вселенной окажется фактором случайности, который элиминировал реальность этой линии, оставив тем самым ее просто нереализованной вероятностью.

— То есть, — прошептала Кэролайн, — мы можем отправиться в мир, который существует только как потенциальная линия развития, и получить там информацию об энергии межпространства даже в том случае, если вселенная будет разрушена. Все равно, в потенциальном мире можно получить информацию, которая могла бы ее спасти, но слишком поздно и без пользы для нас.

— Да, — произнес Инженер, — но востребовать эту информацию будет некому. Решение проблемы будет существовать, никогда не осуществленное, во времени, когда будет слишком поздно его осуществить. Это очень сложно объяснить.

— Наверно, все так и будет, — воскликнул Херб, — но я так рвусь в бой. Когда мы отправимся в это место, которого может не оказаться там, когда мы попадем туда?

— Вначале я покажу вам, — сказал Инженер.

Они прошли несколько лабораторий, пока не оказались в одной из них, где не было ничего, кроме огромного полированного шара на полу, мерцавшего в свете единственной лампочки. Инженер указал на шар:

— Смотрите.

Затем он подошел к компьютеру у противоположной стены и быстро ввел в него программу. На дисплее появились какие-то знаки, и Инженер нажал клавиши на пульте управления. Шар затуманился и пришел в движение — будто глубины космоса стремительно проносились в нем. Иллюзия движения становилась все сильней и сильней.

Вдруг Гэри понял, что не может отвести взгляда от чудо-шара: движение внутри гипнотизировало.

Через некоторое время в нем стали проявляться какие-то формы: туманные, неясные формы — словно кто-то смотрит на неизвестную солнечную систему с огромного расстояния. Солнечная система постепенно таяла, и видение в шаре сузилось до одной планеты. Остальные исчезли из вида, а она все росла и росла, превращаясь в огромный шар, медленно вращающийся в пространстве.

Он заполнил всю сферу: Гэри увидел моря и города, горы и огромные пустыни. Но горы выветрились и казались холмами, а моря обмелели. Большую часть вращающегося шара покрывали пустыни, города лежали в руинах.

Во вращающемся шаре было что-то до боли знакомое, что-то затрагивающее струны памяти.

И тут до него дошло.

— Земля, — воскликнул он. — Это же Земля!

— Да, это ваша планета, но вы видите ее такой, какой она станет через много миллионов лет, — произнес Инженер.

— Или какой она не будет никогда, — прошептала Кэролайн.

— Вы правы, — повторил эхом Инженер. — Или какой она не будет никогда.

Глава одиннадцатая

Корабль Томми Эванса стоял на одной из самых низких крыш, прямо над лабораторией. Через несколько минут он взлетит и пройдет сквозь искривленное пространство и время к Земле, виденной ими в шаре…

Земле, которая к тому времени, может быть, уже миллионы лет как перестанет существовать.

— Береги корабль, — попросил Томми, обращаясь к Гэри.

Гэри похлопал его по руке.

— Я верну его тебе, — пообещал он.

— Мы будем вас ждать, — пробасил Кингзли.

— Дьявольщина, — простонал Херб. — Всегда мне не везет. Вот ты и Кэролайн собираетесь на Землю, а я опять остаюсь.

— Слушай. Нет никакой необходимости рисковать всем, — жестко начал Гэри. — Кэролайн летит, потому что она единственная сможет понять то, что люди древней Земли смогут рассказать нам, а я лечу потому что лучше всех играю в покер. Я честно обыграл вас всех.

— Я всегда остаюсь в дураках, — горевал Херб. — Я должен был догадаться, что у тебя туз в рукаве. У тебя всегда туз в рукаве.

Томми усмехнулся.

— У меня была паршивая карта. Надо было сыграть еще.

— Тогда мы не смогли бы выбрать кого-то одного, — сказал Гэри. — Мы все хотели лететь, поэтому и играли одну партию. Больше мы не могли себе позволить. Я выиграл. Что вам еще?

— Ты всегда выигрываешь, — ныл Херб.

— Какова вероятность вашего успеха? — спросил Томми у Кэролайн.

— На бумаге она есть, — заявила она. — Что бы доставить нас сюда, Инженеры искривили пространство и время, но они искривили их в равной степени. И то, и другое было искривлено в равной степени. А теперь придется время искривить значительно сильнее, чем пространство. Совершенно другие условия задачи. Но наши шансы оказаться там довольно высоки.

— Если Земля окажется там, куда вы… — начал было Херб, но тут на него рыкнул Кингзли, и тот прикусил язык.

Кэролайн, торопясь, давала последние указания Кингзли:

— Инженеры поняли уравнения, описывающие гиперсферу. Работайте с ними. Попытайтесь создать несколько гиперсфер внутри нашей вселенной и посмотрите, возможно ли создать хоть одну за ее пределами. Если вам удастся вычленить из вселенной гиперсферу, постарайтесь направить ее в межпространство. Потом мы сможем использовать ее.

Ударная волна тряхнула здание, от близкого взрыва задрожал пол под ногами. На одну секунду яркая вспышка атомного кошмара затмила свет трех светил.

— Близко ударило, — отметил Томми.

Они уже привыкли к взрывам.

Гэри поднял голову и увидел высоко над собой серебристые точки кораблей.

— Инженеры недолго смогут продержаться, — пробасил Кингзли. — Если мы собираемся что-то сделать, надо торопиться.

— А вот и пространственно-временной туннель, — произнес Херб. Он ткнул пальцем вверх — все посмотрели туда.

Вот оно… Далекое колесо света, медленно вращающееся в пространстве… они уже видели его на Плутоне. Дверь в другой мир.

— Мне кажется, это значит, что нам пора, — сказала Кэролайн. Голос ее слегка задрожал. Она повернулась к Кингзли: — Если мы и не вернемся, все равно займитесь гиперсферами. Попробуйте абсорбировать в них энергию. Ее не придется долго сдерживать, только пока не взорвется вселенная. Тогда мы будем спасены.

Она шагнула в люк, Гэри — за ней. На пороге он оглянулся и посмотрел на остающихся… огромный, шумный Кингзли, вытягивающий вперед свою массивную голову и как всегда не знающий, куда деть свои железные кулачищи; щеголеватый добродушный Томми Эванс, так мечтавший о полете к Альфа Центавра, а вместо этого отправившийся на край вселенной; Херб, унылый маленький фотограф, сердце которого разрывается от того, что его не взяли. Внезапно на глаза у Гэри навернулись слезы, он помахал своим товарищам, в ответ они помахали ему. Он торопливо шагнул в корабль, повернул рукоятку, и крышка люка плотно встала на свое место.

В рубке управления Гэри снял шлем, положил его на кресло пилота и обернулся к Кэролайн:

— Как хорошо снять шлем.

Она согласно кивнула, снимая свой.

Гэри включил режим взлета. Он на миг замер, нацелив большой палец на стартовую кнопку:

— Слушай, Кэролайн, какие у нас шансы?

— Мы попадем туда.

— Не надо, — перебил он. — Мне это не нужно. Я хочу знать правду. У нас есть хоть крошечная надежда?

Ее глаза встретились с его глазами, а губы стянулись в узкую, ровную линию.

— Да, есть, — сказала она. — Чуть меньше, чем один к одному. Слишком много факторов случайности. Расчеты их не учитывают, а кроме расчетов у нас ничего нет.

Она с горечью рассмеялась.

— Видишь ли, мы хотим попасть в цель, удаленную от нас, с одной стороны, на миллионы световых лет в пространстве, а с другой — на миллионы обычных лет во времени, — сказала она. — Мы должны наложить друг на друга две независимые системы координат: время и пространство. Это очень сложно.

Гэри спокойно посмотрел на нее. Она сказала, что это сложно. Насколько это сложно, он, Гэри, может представить очень приблизительно. Только тот, кто в совершенстве знает уравнения времени и пространства, может более или менее приблизиться к пониманию этой задачи — например, тот, кто бился над этой задачей сорок человеческих жизней.

— Даже если мы туда попадем — планеты может там и не оказаться, — сказал он и решительно опустил большой палец на клавишу. Взревели реактивные двигатели, и корабль взмыл вверх, оставив за собой огненный столб. Они поднимались выше и выше, но вокруг них еще долго оставался разрушенный город, чьи циклопические башни были обращены в пыль взрывами атомных бомб.

Матовое колесо света, указывающее вход в пространственно-временной туннель, виднелось между развалинами двух башен. Гэри слегка скорректировал курс и нацелил свой корабль точно между ними. Он поддал горючее в ракетные двигатели. Корабль пронесся между башнями и устремился прямо в круг света, точно в черное отверстие огненного колеса.

— Еще немного и мы будем там, — сквозь зубы процедил Гэри. — Через минуту все будет известно.

Ледяной ветер космоса снова дохнул ему в лицо, волосы на затылке зашевелились. Вечный зов неизвестного. Древняя слава Крестовых походов. Он взглянул на Кэролайн. Она наблюдала за экраном, где сначала появилось надвигающееся колесо света, а потом его сменил бездонный мрак.

Девушка обернулась к Гэри, но не успела она открыть рот, как корабль нырнул в разверстый зев, и тьма, плотная и давящая, как мрак космической бездны, обволокла их. Показалось даже, что померкли лампочки, горевшие в рубке.

— Гэри, мне страшно! — услышал он голос Кэролайн.

Но тьма почти мгновенно рассеялась, и корабль снова вынырнул в обычное космическое пространство, в котором мерцали звезды и которое казалось теплым и дружеским в сравнении с мраком туннеля.

— Вот она! — воскликнула Кэролайн, и Гэри облегченно вздохнул.

Под ними была планета, такая же, как они ее и видели во вращающемся шаре в городе Инженеров. Планету покрывали пологие холмы — бывшие горные массивы — и обмелевшие моря — остатки величественных океанов. Тонкий слой атмосферы окутывал цветущую некогда Землю.

— Земля, — произнес Гэри, разглядывая ее.

Да, это была Земля. Колыбель человеческой цивилизации, теперь постаревшая и одряхлевшая планета, ожидающая конца, давно пережившая свой расцвет. Планета, породившая великое человечество, которое всегда стремилось вперед, встречавшее любой вызов неизвестности боевым кличем. Цивилизация крестоносцев.

— Планета на месте, — облегченно вздохнула Кэролайн. — Она существует.

Гэри скользнул взглядом по шкалам приборов. Хотя они были всего в пятистах милях над поверхностью, но приборы не регистрировали ни малейшего намека на атмосферу. Корабль медленно опускался на планету, а их окружал космический вакуум.

Он тихонько присвистнул. Приборы отметили бы малейшее наличие газов, но до сих пор ни одна стрелка не дрогнула.

Как же стара теперь Земля! Атмосфера почти покинула ее, бросив ее старый остов беззащитным перед стужей космического пространства. Космос, холодный и зловещий, сомкнулся над колыбелью человечества.

Первые признаки атмосферы появились, когда до поверхности оставалось чуть больше двухсот миль.

Планета была освещена солнцем, которое, должно быть, лишилось значительной части своей энергии, потому что его свет казался очень тусклым в сравнении с тем, что помнил Гэри.

Корабль быстро снижался. Они зорко следили за экраном, ища глазами города, но единственный, увиденный ими город лежат в развалинах. Зыбучие пески покрывали его разрушенные колонны и некогда величественные стены.

— Когда-то это был великий город, — тихо сказала Кэролайн. — Но что же случилось с людьми?

— Вымерли, — предположил Гэри, — или улетели на другую планету, к другому солнцу.

На телескопическом экране одна за другой возникали картины запустения. Миля за милей тянулись пустыни, покрытые барханами, где не было и следа растительности. Низкие холмы с пологими склонами, за которые цеплялись чахлые деревца и кустарники, изогнутые ветром, делающие последнюю попытку устоять против вторжения песков.

Гэри направил корабль на ночную сторону планеты, и они увидели луну. Огромная, она занимала почти десятую часть неба и низко нависла над горизонтом — чудовищный оранжевый диск.

— Как красиво! — выдохнула Кэролайн.

— Красиво и угрожающе, — отозвался Гэри.

Наверное, она приблизилась к пределу Роша, подумал он. Падая с неба, она год за годом все ближе придвигается к Земле. Достигнув определенного предела, она перестанет существовать, разорванная на куски силой гравитации. Она превратится в груду мелких обломков, и каждый ее фрагмент займет свою орбиту около одряхлевшей планеты, создав вокруг нее миниатюрные кольца, вроде колец Сатурна. Но те же силы, что раздробят Луну, потрясут и Землю, вызвав бурную вулканическую деятельность, небывалые землетрясения и мощнейшие цунами. Горы сравняются, и возникнут новые материки. Еще раз абсолютно изменится лик Земли, как он, вероятно, неоднократно менялся и раньше, как он постоянно менялся с тех пор, как человек впервые увидел его, потому что, как ни напрягался Гэри, он не мог обнаружить ни одной знакомой ему черты, ни одно море, ни один континент не были ему знакомы.

Он представил те изменения, которые должны были произойти за это время. Земля, наверное, замедлила свое вращение вокруг собственной оси. Ночь теперь, должно быть, длится почти месяц и столько же — день. Длинные испепеляющие дни и бесконечные студеные ночи. Век за веком приближение Луны замедляло вращение Земли вокруг собственной оси, а падающие метеориты увеличивали ее массу. В результате Земля теряла энергию. Рост массы и утрата энергии замедляли ее вращение вокруг Солнца и все дальше и дальше отодвигали ее от светила, выталкивая в ледяной холод космоса. К тому же она утрачивает атмосферу. Ее гравитация слабеет, и легкие газы медленно улетучиваются.

— Посмотри! — воскликнула Кэролайн.

Разбуженный от своих мыслей, Гэри увидел прямо по курсу огромный город из сверкающего металла, закрывающий горизонт.

— Инженер говорил, что мы встретим людей, — прошептала Кэролайн. — Наверное, мы найдем их здесь.

Город превращался в руины. Большая часть его, без сомнения, уже была скрыта наступающей пустыней, которая надвигалась на него со всех сторон. Часть зданий развалилась, огромные провалы, как пустые глазницы, смотрели без малейшего проблеска надежды. Другая часть еще сохранилась, и по ней можно было судить, каким великолепным был город, когда он стоял во всем блеске своей силы и могущества.

Гэри направил корабль прямо на город, на ровную площадку, отвоеванную пустыней, перед самым большим из оставшихся зданий. Здание было великолепно и почти не поддавалось описанию, оно казалось поэмой грации и ритма и выглядело таким беззащитным в этом обреченном и горестном мире.

Корабль опустился на песок и замер.

Гэри покинул место пилота и потянулся за своим шлемом:

— Вот мы и пришли.

— Я не надеялась, что нам это удастся, — призналась Кэролайн. — Наши шансы были ничтожны.

— Но мы это сделали, — Гэри вздохнул. — Теперь нас ждет еще работа.

Он надел шлем и пристегнул его.

— У меня подозрение, что нам понадобятся эти штуки.

Кэролайн тоже надела шлем, и они вместе спустились по трапу. Колючий ветер разреженного воздуха проносился над пустыней и развалинами, подымая вверх легкие облачки песка, кружившие по дюнам, проносил их над кораблем и бросал на порог сверкающего здания напротив.

Крадущаяся тень прошмыгнула по дюне и юркнула в груду развалин: может, это был одичавший пес, может, другое животное, а может — просто мираж.

Чувство одиночества и страха охватило Гэри.

Он вздрогнул: это не то, что должен чувствовать человек на родной планете. Это не то, что должен чувствовать человек, вернувшись домой с края мира.

Но это же не был край мира, напомнил себе Гэри. Это была всего лишь граница вселенной. За ней, разделенные бесконечностями, есть и другие вселенные. Его вселенная лишь крошечная частичка мира. Такая же крохотная, как Земля в сравнении со вселенной. Всего лишь песчинка, подумал он, а может быть, и меньше.

Но не исключено, что это не Земля. Возможно, это только ее тень: вероятность, обретшая плоть и подобие бытия потому, что всего волосок отделял ее от осуществления.

В голове вертелись мысли о невероятных количествах возможностей, создаваемых разумом, о бесчисленных количествах вероятностей, существующих в виде теней, каждая со странным призрачным собственным бытием, хотя они и не осуществились. Разочарованные призраки, подумал он, бредущие сквозь вечность несуществования.

Кэролайн стояла рядом с ним. В наушниках раздался ее беспомощный голос:

— Гэри, здесь все так странно.

— Да, — ответил он, — очень странно.

Они осторожно двинулись вперед к входу в огромное металлическое здание, башни и шпили которого, дробя холодный блеск луны, превращали его в подобие фантастического дворца.

Под ногами хрустел песок. Завывал ветер. Среди песчинок блестели кристаллики инея — влага, заключенная в смертные объятия холода.

Они подошли к дверям и заглянули внутрь. Там царил мрак. Гэри включил висевший у него на поясе фонарик. Широкий луч света обежал огромный холл с высокими сводами, ведущий прямо от двери в центр здания.

Гэри затаил дыхание, охваченный страхом — страхом мрака и неизвестности, страхом призраков.

— Я думаю, мы можем войти, — сказал он, переборов себя.

Гулкое эхо повторяло и множило во тьме стук их железных ботинок по металлическим плитам.

Гэри почувствовал, как груз веков давит на него, глаза бесчисленных людей наблюдают за ним, ревностно охраняя свои традиции от вторжения чуждого разума. Ибо он и Кэролайн — он это чувствовал — были здесь чужими, чужими по времени, если не по крови. Это чувствовалось в здешней архитектуре, в воздухе молчаливого холла, в тишине, которая царила на этой мертвой или умирающей планете.

Неожиданно холл кончился, и они вступили в помещение, похожее на огромную залу. Гэри включил фонарик ярче и обвел им помещение. Это, действительно, была зала. Длинные ряды кресел полукругом выстроились на помосте, а вдоль стен стояли резные скамьи.

Когда-то, очень давно, это, вероятно, был зал Совета — место собраний, где человечество решало свои великие задачи. Здесь, сказал себе Гэри, прокладывался путь великой космической Империи и решались судьбы звезд.

А теперь жизнь покинула ее, и только безмолвие бродит здесь и шепчет на своем языке о днях, людях и проблемах, давно унесенных течением лет.

Он осмотрелся вокруг, его била дрожь.

— Мне здесь не нравится, — сказала Кэролайн.

Внезапно вспыхнул свет — это открылась дверь — и их коснулась чья-то мысль — очень приветливая и явно человеческая:

— Вы кого-то ищете?

Глава двенадцатая

Застигнутые врасплох, они испуганно оглянулись. В проеме низких дверей, выходящих в холл, стоял сутулый старик: это явно был человек, но было в нем что-то не совсем человеческое. У него была огромная голова и сильно выпирающая грудь. Он стоял на дрожащих хилых ножках, а руки его казались чересчур длинными и худыми.

Длинная седая борода скрывала всю его грудь, а на огромном вытянутом черепе вообще не было волос. Хотя он стоял довольно далеко, Гэри чувствовал его проницательный взгляд из-под густых бровей.

— Мы ищем кого-нибудь кто мог бы нам кое-что рассказать, — ответил Гэри.

— Входите, — мысленно взвизгнул старичок. — Входите, вы что, хотите меня заморозить, пока я держу вам дверь?

— Пойдем, — сказал Гэри, беря за руку Кэролайн.

Они быстро подошли к дверце и протиснулись в нее. Как только они вошли, дверь захлопнулась за ними. Они повернулись к старику.

Он разглядывал их.

— Вы — люди, — мысленно сказал он. — Вы — представители человечества, но из далекого прошлого.

— Да, наше время отстоит от вашего на миллионы лет.

В мыслях старика мелькнуло легкое недоверие.

— Вы ищете меня?

— Мы ищем все равно кого, — ответил Гэри. — Нам нужно узнать кое-что, что может спасти вселенную.

— Тогда вы ищете меня, — произнес старик. — Все равно здесь больше никого нет. Я остался один.

— Один! — воскликнул Гэри. — Последний человек?

— Да, — сказал старик и, казалось, он доволен этим. — Были и другие, но они умерли. Жизнь любого человека когда-нибудь подходит к концу.

— Но где же остальные? — опять спросил Гэри. — Быть не может, что вы последний человек, оставшийся в живых.

— Были и другие, — повторил старик, — но они улетели к далекой звезде в уготованное им место.

— То есть, умерли? — Гэри похолодел.

В мыслях старика появилась недовольная ворчливая нотка:

— Нет, они живы. Но они улетели в лучшее место, уготованное им много тысяч лет назад. Туда, куда они не могли отправиться раньше, поскольку не были готовы.

— А вы?

— А я не захотел и остался, — ответил старик. — Я и еще кое-кто. Мы не захотели покидать Землю. Мы решили остаться. Но все уже умерли, и я остался один.

Гэри окинул взглядом комнату. Она была крошечной, но удобной. Кровать, стол, несколько стульев — вот и вся мебель.

— Вам здесь нравится? — поинтересовался старик.

— Очень, — ответил Гэри.

— Тогда, может быть, вы снимете ваши шлемы? Здесь тепло, и я поддерживаю у себя немного более плотную атмосферу, чем снаружи. В этом, конечно, нет необходимости, но так удобнее. Атмосфера здесь довольно разреженная и дышать трудновато.

Они отстегнули шлемы и сняли их. Воздух был сухой и колючий, в комнате — тепло.

— Так лучше, — сказала Кэролайн.

— Садитесь, — предложил старик, указав на стулья.

Они сели. Он тоже сел.

— Да-да, люди минувших веков, — в его мыслях звучала прямо-таки старческая нежность к ним. — Оба прекрасно сложены. Вид, конечно, немного варварский — но сложение прекрасное. И говорите ртом, а люди уже тысячи лет общаются исключительно телепатически. Да, уже одно это указывает, что вы из очень далекого прошлого.

— Да, из очень далекого, — произнес Гэри. — Мы — первые люди, покинувшие Солнечную систему.

— Это было давно, — сказал старик. — Очень, очень давно… — Его проницательные глаза пристально разглядывали их. — Вы, наверное, хотите что-то рассказать?

— Да, — ответила Кэролайн.

Они быстро и с жаром стали рассказывать, перебивая друг друга и добавляя все новые и новые детали, описывали свою ситуацию.

Старик внимательно слушал их, время от времени вставляя вопросы; его старые глаза зажигались огнем любителя приключений, а морщинки лучились такой добротой, словно молодые люди были его внуками, первый раз вернувшимися из школы и рассказывающими обо всем, что там увидели.

— Итак, вы прилетели ко мне, — произнес он. — Вы проделали немыслимый путь во времени, чтобы встретиться со мной. Я просто обязан рассказать вам все, что вы хотите узнать.

Кэролайн кивнула.

— Вы расскажете нам, правда? — спросила она. — Для нас это так много значит. Это для всех очень много значит.

— Меня это не может взволновать, — сказал старик. — Если бы вселенная прекратила свое существование, меня просто не было здесь. И вы не могли бы прилететь сюда.

— А вдруг вас и нет на самом деле? Может быть, вы лишь тень, неосуществившаяся вероятность…

Старик кивнул и собрал бороду в кулак. Он набрал воздух в огромную грудь:

— Вы правы. Может быть, я всего лишь тень. Может быть, мой мир — всего лишь призрак. Иногда я сомневаюсь, существует ли реальность вообще, или все, что нам кажется реальностью, лишь чья-то фантазия. Может быть, то, что мы видим, — это грезы вселенского разума, и нам лишь кажется, что все это существует… Может, гигантский разум создает в своем воображении сцены и заполняет их воображаемыми актерами. Иногда мне кажется, что вселенная — всего лишь театр теней.

— Но вы нам все-таки расскажите, — молила Кэролайн.

— Да, я все расскажу вам и с большим удовольствием, — в его много повидавших глазах сверкнул огонь. — Ваше пятое измерение — вечность. Это все и ничто… Там еще ничего не происходило и уже все произошло. Это начало всего и конец всего. Там нет ни пространства, ни времени, ни других явлений, присущих четырехмерному континууму.

— Я ничего не понимаю, — на лице у Кэролайн было написано недоумение. — Я не вижу, что из этого следует. Можно ли его описать уравнениями?

— Да, — ответил старик. — Но боюсь, вы их не поймете. Эти уравнения были выведены всего несколько тысяч лет назад.

Он выпустил бороду, и она опять рассыпалась по его выпуклой груди.

— Мне не хочется вас разочаровывать, — заявил он, — но я боюсь, что у вас не хватит интеллекта понять их. В конце концов, вы люди далеких веков, можно сказать, времен варварства.

— А вы попробуйте объяснить ей, — набычился Гэри.

— Ладно, — снисходительно подумал старик.

В голове Гэри проносился сумбур из сложнейших уравнений и нагромождения математических символов, значение которых совершенно ускользало от его сознания, потому что оно было так велико и всеобъемлюще, что его мозг инстинктивно отключался.

Даже когда поток образов иссяк, они все еще вертелись у него в голове, поражая своей вселенской значимостью, которую он смутно угадывал за математическими построениями.

Он посмотрел на Кэролайн. Она была озадачена. Но вот ее лицо прояснилось, и на нем проступило благоговение.

— Как, — сказала она, немного запнувшись, — из уравнений следует, что пятимерное пространство и все, и ничто; и нуль, и предел бесконечности…

Гэри уловил удивление и смущение в мыслях хозяина дома.

— Вы поняли, — пробормотал он. — Вы все прекрасно уловили.

— Я же вам говорил, — сказал Гэри. — Конечно, она все поняла.

Кэролайн заговорила, словно размышляя про себя и проговаривая мысли вслух:

— Все это значит, что энергия бесконечна во времени. У нее нет фактора времени, а время — это фактор силы, значит, сила будет бесконечной. Однажды возникнув, энергия окажется беспредельной.

— Да, это так, — сказал старик. — Это первозданная энергия, возникшая там, где недействительны законы четырехмерного пространства. Она вневременна и внеформенна.

— Внеформенна, — повторила Кэролайн. — Конечно, она будет внеформенна. Это не свет, не тепло, не вещество, не движение, не любая другая известная форма энергии. Но она может стать чем угодно. Она будет стремиться превратиться во что-то, обрести форму. Ее можно будет превратить во что угодно.

— Господи, как же ее сдержать? — произнес Гэри. — Гиперсфера не удержит ее. Эта энергия может просто-напросто трансформировать пространство и уничтожить время.

Кэролайн задумчиво посмотрела на него:

— Если мне удастся создать пятимерную ловушку, то энергия останется там в том виде, в каком возникла. Ее можно будет загнать туда и хранить там. Это будет что-то вроде батареи, хранящей энергию.

— Это было бы так, если бы тебе удалось создать пятимерную ловушку, — кивнул Гэри. — Но тебе не удастся. Это вечность. Это измерения бесконечности. А бесконечность неуправляема.

— Нет, это возможно, — возразил старик.

Оба недоверчиво посмотрели на него.

— Слушайте внимательно, — продолжал старец. — Вращая окружность в трех измерениях, мы получаем сферу. Вращая сферу в четвертом измерении, мы получаем гиперсферу. Вы уже создали ее. Вы замкнули время и пространство вокруг некой массы и создали гиперсферу — миниатюрную вселенную. Теперь вам нужно вращать гиперсферу в пятимерном пространстве.

— Чтобы сделать это, нужно самому там быть, — возразил Гэри.

— Не обязательно, — ответил старик. — В трехмерном пространстве мы иногда сталкиваемся с необъяснимыми явлениями, например, турбулентные протоки в атмосфере, парадоксы времени, пространственные ловушки и тому подобное. Но если мы поймем их природу, вся таинственность исчезнет, мы поймем, что это просто очаги четырехмерного пространства, рассеянные в трехмерном пространстве. То же самое происходит с пятимерным пространством в четырехмерном мире.

— Но как это сделать? — спросила Кэролайн. — Как обернуть гиперсферу в пятимерном пространстве?

И снова в голове Гэри пронеслась вереница образов, выражающая в символах и уравнениях что-то такое, что Гэри казалось совершенно непостижимым.

— Гэри, — Кэролайн схватила его за руку, — у тебя случайно нет карандаша и клочка бумаги?

Гэри порылся в карманах и извлек старый конверт и огрызок карандаша.

— Пожалуйста, повторите все помедленнее, — улыбнулась Кэролайн старцу.

Гэри восхищенно смотрел, как Кэролайн медленно и тщательно записывает формулы, уравнения и символы, внимательно проверяя их по нескольку раз, чтобы исключить малейшую ошибку.

— Понадобится энергия, — сказала она. — Огромная энергия. Не знаю, смогут ли Инженеры создать ее.

— Я думаю, что они отдадут тебе всю, что у них есть, — заметил Гэри.

В глазах старика играли лукавые искорки.

— А Церберы? — напомнил он. — Те, что хотят разрушить вселенную? Они мне не нравятся. С ними надо что-то делать.

— Но что? — спросил Гэри. — Они так сильны. Когда мы вернемся, от города Инженеров останется только груда развалин.

Старик степенно кивнул в знак согласия, но из-под полуприкрытых век выпрыгивали бесенята.

— В нашей истории бывало подобное. Находились желающие попрать народы и навязать им свою волю. Но всегда появлялся кто-то, кто разрушал их планы. Кто-нибудь изобретал более мощное оружие, и они исчезали навеки. Их имена и дела покрыты пылью забвения, а человечество, которое они хотели уничтожить, давно забыло их.

— Я только не понимаю, как… — начал Гэри, и тут его осенило. Он шлепнул себя по колену и завопил от восторга. — Ну конечно же, — орал он, — у нас есть оружие. Оружие, которое уничтожит их. Это энергия пятимерного пространства!

— Да, у вас есть оружие, — подтвердил старик.

— Но это же варварство, — запротестовала Кэролайн.

— Варварство! — воскликнул Гэри. — А смотреть спокойно, как Церберы крушат вселенную, чтобы потом захватить галактику за галактикой, всю новорожденную вселенную. Это не варварство? Дать им приспособить ее к своим нуждам и прихотям? Позволить им превращать в рабов любую новую жизнь, которая разовьется на остывающих планетах? Дать им возможность стать властелинами вселенной?

— Ты прав, нам нужно спешить, — согласилась Кэролайн. — Мы должны вернуться. На счету каждая минута. Мы еще успеем спасти вселенную и уничтожить Церберов.

Она в нетерпении вскочила с места.

Старик запротестовал:

— Вы так быстро уходите? Вы не останетесь пообедать со мной? И не расскажете еще о крае вселенной? Или, если хотите, я расскажу вам кое-что интересное; я уверен, вам будет очень приятно это услышать.

— Может, нам задержаться еще немного? — нерешительно предложил Гэри.

— Нет, мы должны идти, — отрезала Кэролайн.

— Послушайте, а может, вы отправитесь с нами? — спросил старика Гэри. — Вы бы нам очень пригодились. Мы были бы рады. Ваши знания могли бы помочь нам в сражении.

Старик отрицательно покачал головой.

— Я не могу, — сказал он. — Ведь вы можете оказаться и правы. Вдруг я всего лишь тень — очень материальный призрак, но всего лишь призрак реальности. Вы смогли прилететь ко мне, но я не могу отправиться к вам. Покинув планету, я могу обратиться в ничто. — Тут он замялся. — Но кое-что заставляет меня подозревать, что я не тень… что все это реальность, что история Земли будет такова, как она изложена в моих учебниках.

— Что же это? — спросил Гэри.

— Вот этого я не могу вам сказать, — сказал старик.

— Может, нам удастся вернуться сюда и еще раз встретиться с вами после того, как все кончится? — предположила Кэролайн.

— Нет, дитя мое, — ответил он, — Вы никогда не вернетесь. Наши пути не могут встретиться. Вы — начало, я — конец. Я горд, что я, последний человек на Земле, смог помочь вам — первым.

Они надели шлемы и направились к двери.

— Я провожу вас до корабля, — сказал старик. — Я мало теперь гуляю из-за холода и разреженного воздуха. Видно, старею.

У них под ногами заскрипел песок, и над пустыней с завыванием, похожим на увертюру вечности одряхлевшей Земли, пронесся ветер.

— Я живу среди призраков, — говорил старик, пока они шли к кораблю, — призраков людей, событий, великих идеалов, созданных могущественной цивилизацией. Наверное, вас удивляет, что я так похож на привычных вам людей? Наверное, вы думали, что люди будущего превратятся в однобоких уродцев: в огромный, массивный мозг, потерявший способность передвигаться, или в сгусток чувственных ощущений, меняющихся от любого дуновения ветра, или в заумных философов, или, что еще хуже, в серых реалистов? Но мы избежали всего этого. Мы всегда сохраняли гармонию. Мы твердо стояли на Земле, хотя мечты всегда несли нас ввысь.

Они подошли к кораблю и остановились у входа. Старик протянул руку в сторону металлических строений:

— Это был самый величественный Город, когда-либо построенный Человеком, — сказал он. — Слава этого Города дошла до самых далеких звезд, до самых отдаленных галактик. Об этом Городе с благоговением рассказывали путешественники. Здесь шла торговля со многими солнечными системами, и корабли из межгалактического пространства приземлились здесь. А теперь он превращается в прах и руины. Скоро пустыня поглотит его, и ветер пропоет над ним панихиду, и лишь животные будут рыть свои норы среди его развалин.

Он повернулся к ним, и пророческий свет зажегся в его глазах:

— Такова судьба городов, — сказал он. — Но Человек — это совершенно иное. Человек идет дальше и дальше. Он вырастает из одних городов и строит себе другие. Он вырастает из одних планет и ищет себе новые. Он создает новые и новые миры и когда-нибудь он станет властелином вселенной. Но ему не избежать и поражений. Наступят времена, когда будет казаться, что все безвозвратно потеряно, что Человек снова скатился к первобытной дикости и невежеству. Времена, когда путь будет казаться слишком тяжелым и цена слишком высокой. Но Человека всегда будут манить звезды и дерзкий вызов далей, и яркий свет идеалов в вышине. И Человек всегда будет идти вперед, раздвигая любые пределы.

Старик повернулся и пошел назад. Он ушел не попрощавшись, оставляя за собой маленькие, осыпающиеся следы на песке.

Глава тринадцатая

Черный туннель сквозь пространственно-временное колесо кончился; они снова вошли в обычное пространство.

В обычное, да не то.

Склонившись над пультом управления, Гэри услышал сдавленный недоуменный возглас Кэролайн: «Что-то не так!»

Под ними не было величественного, простирающегося от горизонта до горизонта города. Вместо трех ослепительно голубых солнц планету освещало одно тусклое красное светило, чьи лучи были так слабы, что на него можно было смотреть без опаски, и при этом казалось, что сквозь слой раскаленных газов видна его поверхность.

Здесь не было военной флотилии Церберов, не было и отчаянно защищающихся кораблей Инженеров… Здесь вообще не было войны.

В этом мире царило спокойствие… абсолютное и безмятежное спокойствие. Это была безмятежность мира, в котором или никогда ничего не происходило, или все давно миновало, подумал Гэри.

Вся поверхность планеты была, как коростой, покрыта какими-то грязными пятнами даже не серого, а какого-то неопределенного цвета: она была похожа на страничку из детской книжки-раскраски, по которой ребенок небрежно размазал акварельные краски.

Что-то произошло, подумал про себя Гэри. Он почувствовал, как от страха у него по спине забегали мурашки.

Что-то произошло — и вот мы оказались здесь, но где находится этот странный уголок вселенной?

— Что-то не так, — повторила Кэролайн. — Возможно, произошло смещение координат или в расчеты вкралась ошибка.

— Еще более вероятно, что ошибкой мы обязаны недостаткам нашего мышления или мышления Инженеров. Ни человек, ни любое другое существо не может всего предусмотреть и учесть все случайности. Даже если ему это и удастся, он вполне может не принять во внимание какой-то фактор, посчитав его незначительным.

Кэролайн согласно кивнула.

— Допустить ошибку очень легко, — признала она. — Они, как мышки, прошмыгивают в наши рассуждения.

— Мы можем вернуться, — начал было Гэри, но еще не договорив, понял, что это невозможно: если сместился один конец пространственно-временного туннеля, то вполне вероятно, что сместился и другой его конец.

— Нет, не можем, — сказала Кэролайн.

— Я и сам понял, — отозвался Гэри. — Я не подумал.

— Мы не можем даже попытаться, — продолжила Кэролайн. — Посмотри!

Она была права. Колесо света исчезло. Туннель сомкнулся, они остались здесь.

Здесь, подумал он, но где находится это «здесь»? Ответ был очень прост. Они не знали, где они находятся. И никто не мог сказать им этого.

— Мы заблудились, как дети в лесу, — задумчиво сказала Кэролайн. Прилетели малиновки и укрыли их листьями.

Корабль плавно спускался вниз. Гэри опять прильнул к пульту управления.

— Надо осмотреть планету, — сказал он.

— Может быть, здесь кто-нибудь есть, — предположила Кэролайн.

Кто-нибудь, подумал Гэри, хорошо еще, если здесь есть хоть что-нибудь.

Планета была ровной: на ней не было ни гор, ни рек, ни морей. Вместо морей повсюду виднелись огромные зеленые болота и обширные засушливые равнины, покрытые грязноватыми пятнами, которые могли быть растительностью, а могли быть просто выходами геологических пород.

Корабль продолжал описывать вокруг планеты сужающуюся спираль, Гэри и Кэролайн приникли к экрану обзора в надежде увидеть хоть какой-то признак ее обитаемости, хотя бы намек на разумную жизнь. Например, дорогу. Или строение. Или какой-нибудь транспорт.

Но ничего не было.

Наконец Гэри не выдержал и покачал головой:

— Здесь ничего нет. Мы можем спокойно приземляться в любом месте. Одно место ни чем не лучше другого.

Они сели на широкую песчаную полосу между берегом одного из зеленых болот и краем грязного пятна растительности — теперь стало совершенно ясно, что это растительность.

— Поганки, — глядя на экран, определила Кэролайн. — Поганки и еще что-то, напоминающее спаржу, но не спаржа.

— Похоже на картинку из книжки о леших и кикиморах, — заметил Гэри.

Окружающий пейзаж казался таким же, как те жуткие картинки, которые выдумывает ребенок, когда не может уснуть, наслушавшись бабушкиных сказок о нечистой силе, и засовывает голову под одеяло, прислушиваясь, не раздадутся ли в ночи шаги.

Они взяли пробы и выяснили, что планета вполне пригодна для жизни и что на ней они смогут обходиться без скафандров. Хотя здесь было многовато кислорода, довольно прохладно и гравитация была несколько меньше, чем на Земле, — все это вполне подходило для землян.

— Ну что, выйдем и осмотримся, — раздраженно буркнул Гэри.

— Гэри, ты говоришь так, будто на кого-то злишься.

— А я и злюсь, — отрезал Гэри. — Видишь, весь от злости красный и в крапинку.

Переступив порог корабля, они очутились в полной тишине. Это была зловещая, вызывающая дрожь тишина, которая казалась им выразительней любого лязга и грохота.

Здесь не было ни завываний ветра, ни шума волн, ни песен птиц, ни шороха травы. Над ними нависало огромное красное солнце, а на песке виднелись их смутные, размытые, едва различимые тени, как это бывает в пасмурный день.

С одной стороны были лужи стоячей воды и ковер склизкой растительности, образующие болото, а с другой простирался лес гигантских грибов, доходящих до высоты среднего человеческого роста.

— Так и кажется, что сейчас выглянет леший, — произнесла Кэролайн.

И тут они увидели лешего.

Он стоял среди поганок и рассматривал пришельцев. Заметив, что его увидали, он подмигнул с самым глубокомысленным и комичным видом, а его слюнявый рот скривился в гримасу, которая, вероятно, изображала улыбку. Его кожа была покрыта бородавками. Глаза, даже когда он глядел на них, казались длинными, узкими щелками. Из одной бородавки на лице сочилась слизь — она скатывалась по лицу и капала на грудь.

— Господи! Этого парня я уже видел, — прошептал Гэри.

Леший подскочил вверх, ударив нога об ногу, и закулдыкал, как встревоженный индюк.

— Он был на совещании у Инженеров, — сказал Гэри. — Помнишь, когда они собрали всех, кто прилетел в их город. Может быть, это был он, а может, другой, но точно такой же. Он сидел напротив меня и подмигнул мне, вот как сейчас, я еще подумал…

— Еще один, — прервала его Кэролайн.

Второй леший взгромоздился на шляпку одного из грибов и свесил вниз вывернутые пятки.

Тут они заметили третьего лешего, который подглядывал за ними из-за ножки гриба, затем еще одного, сидящего на земле, прислонившись к ножке другого гриба. Все они разглядывали их и ухмылялись, но ухмылки эти наводили ужас.

Кэролайн и Гэри попятились к кораблю и прижались спинами к обшивке.

Вокруг поднялся шум, топот ног в лесу поганок и причмокивание леших.

— Давай улетим, вернемся на корабль и улетим, — прошептала Кэролайн.

— Погоди, — откликнулся Гэри. — Давай еще немного подождем. Улететь мы всегда успеем. Эти существа разумны, раз они смогли прилететь к Инженерам.

Он сделал пару шагов вперед и произнес:

— Привет!

Лешие прекратили кулдыканье и беготню по лесу, они остановились и уставились на него своими глазами-щелками.

— Мы с вами друзья, — сказал Гэри.

Лешие не шевельнулись.

Гэри протянул вперед раскрытую ладонь в обычном человеческом жесте миролюбия.

— Мы с вами друзья, — повторил он.

Опять воцарилась тишина — ужасающая, вызывающая трепет тишина пустоты. Лешие исчезли.

Гэри медленно вернулся к кораблю.

— Ничего не вышло, — сказал он. — Я переоценил свои возможности.

— Совсем необязательно, чтобы живые существа общались с помощью звуковых сигналов. Это всего лишь один из способов коммуникации. Существует еще много других. Хотя эти создания и издают какие-то звуки, это еще не значит, что они общаются с их помощью. Может быть, они даже не подозревают, что издают звуки и вообще могут не знать о существовании понятия «звук».

— Они вновь появились, — сказал Гэри. — Теперь твоя очередь. Поговори с ними телепатически. Выбери одного из них и сосредоточься на нем.

Прошла минута, минута полного молчания.

— Вот странно, — удивилась Кэролайн. — Мне не удалось услышать ни одного из них. Ни малейшего намека на ответ. Но у меня такое ощущение, словно они знают, что я пытаюсь с ними говорить, но отказываются меня слушать. Возможно, они просто заблокировали свои мысли.

— Итак, они не разговаривают и не хотят или не могут передавать свои мысли телепатически, — резюмировал Гэри. — Что у нас еще остается?

— Языки знаков, — отозвалась Кэролайн. — Пиктограмма. Пантомима.

Но ничего не помогло. Пешие с интересом смотрели на Гэри, когда он попытался объясниться с ними на языке знаков, они приблизились к нему вплотную, когда он начал чертить диаграммы на песке, а когда он попытался представить им пантомиму — они захихикали и завизжали от восторга, но по ним не было заметно, чтобы они хоть что-нибудь поняли.

Гэри опять вернулся к кораблю.

— Они разумны, — настаивал он. — Во всяком случае, должны быть разумны, иначе Инженеры не смогли бы доставить их на границу вселенной. Ведь для этого нужна сообразительность, развитая техника, владение высшей математикой, — он недоумевающе пожал плечами. — Тем не менее они не понимают простейших символов.

— Возможно, это необразованные простолюдины, — предположила Кэролайн. — Наверняка, кроме них здесь есть и другие, которые во всем этом разбираются. Элита.

— Интеллигенция. А это, наверное, простые крестьяне или слуги.

— Пойдем отсюда. Облетим еще пару раз планету, поищем следы развитой цивилизации, — устало предложил Гэри.

— Может быть, мы их просто не заметили, — согласно кивнула Кэролайн.

Они вернулись на корабль и закрыли люк. На экране они увидели леших, большую толпу леших, выросшую на краю леса поганок и глазеющую на космический корабль.

Гэри опустился в кресло пилота и повернул ручку прогрева двигателей. Но ничего не произошло. Он вернул ручку в исходное положение и снова повернул. На борту корабля царила тишина — ни звука.

— Ну вот, еще и застряли, — вслух подумал Гэри.

Захватив ящик с инструментами, он снова вышел наружу, открутил пластины, закрывающие агрегаты прогрева, и полез внутрь.

Час спустя Гэри закончил работу.

— Ни одной поломки, — заявил он Кэролайн. — Совершенно непонятно, почему они вышли из строя.

Гэри снова включил прогревающие механизмы, но они молчали.

Он проверил подачу топлива и все контакты. Он снял панель пульта управления и проверил ее, проводок за проводком, реле за реле, трубку за трубкой. Все было в порядке.

Тем не менее двигатели не работали.

— Лешие, — предположила Кэролайн.

— Больше некому, — согласился Гэри.

Но каким образом, спросил он себя, эти туповатые создания могли превратить современный космический корабль в груду мертвого металла?

Глава четырнадцатая

На следующее утро прилетели Церберы — их небольшой корабль приземлился на восходе гигантского красного светила. Он опустился на длинный пологий склон, оставив за собой длинную широкую полосу поваленных грибов. Перепутать принадлежность корабля было невозможно: его контуры четко вырисовывались на фоне неба, и на обшивке красовались опознавательные знаки, которые Кэролайн и Гэри видели много раз на кораблях, пикировавших с грузом бомб на величественный город Инженеров.

— У нас есть только карманные бластеры, — сказал Гэри. — А взлететь мы не можем.

Увидев испуганное лицо Кэролайн, он попытался смягчить сказанное:

— Они могут не знать, кто мы. Может быть, они…

— Не будем обманывать себя, — перебила его Кэролайн. — Они прекрасно знают, кто мы такие. Скорей всего они только из-за нас и сели здесь. Может быть, они…

Она остановилась, и Гэри спросил:

— Может быть, они… что?

— Мне пришло в голову, — ответила она, — что это они могли искривить туннель. Вполне возможно, что наши вычисления были абсолютно верны, а здесь мы оказались потому, что кто-то заманил нас сюда. Может быть, это ловушка Церберов, которые узнали, что мы нашли средство спасения вселенной. Они вполне могли доставить нас сюда, а теперь и сами прилетели, чтобы довести дело до конца.

— Вас сюда доставили не они, — прямо из воздуха раздался голос. — Вас действительно сюда доставили, но не они. Их самих сюда доставили.

Гэри стал озираться вокруг.

— Кто это? — воскликнул. он.

— Вы все равно меня не увидите, не тратьте время попусту, — продолжал голос все так же из ниоткуда. — Это я доставил сюда и вас, и их, но улететь отсюда сможет только кто-то один. Или люди или Церберы.

— Ничего не понимаю, — произнес Гэри. — Ерунда какая-то…

— Вы и Церберы — враги, — перебил голос. — У вас равные силы и равное оружие. Вас двое и Церберов двое. У вас есть только личное оружие, и у них тоже. Так что это будет честный поединок.

Что за фантасмагория, подумал Гэри, как у Алисы в Стране Чудес. Дурной сон на чужой и невероятной планете — планете, полной леших и кошмаров; волшебная страна, обратившаяся в болото.

— Вы хотите, чтобы мы сразились? Мы и Церберы? — переспросил он. — Это что, своего рода дуэль?

— Именно, — подтвердил голос.

— Но зачем?

— Но вы же враги, не так ли, человек?

— Да, мы враги, — согласился Гэри. — Но что бы мы тут ни делали, это никак не отразится на исходе войны.

— Вы будете драться, — не унимался голос. — Вас двое и их двое и…

— Моя спутница — женщина, — запротестовал Гэри. — У землян женщины в дуэлях не участвуют.

Голос промолчал, и Гэри стал развивать свой успех.

— Вы утверждаете, что наши силы равны, только потому, что и у нас, и у них нет ничего кроме личного оружия. Откуда вы знаете, что это действительно так? Пусть даже их оружие будет одинаково с нашим по размерам — разрушительная сила его может быть больше. Но даже пусть она будет равна, они могут намного лучше владеть своим оружием, чем мы своим.

— У них маленькое оружие, они… — настаивал голос.

— Вы хотите, чтобы это был честный поединок?

— Да, — ответил голос. — Конечно. В этом вся соль. Все условия должны быть равны: два вида при абсолютном равенстве должны в честном бою выяснить, кто из них достойнее выжить.

— Полное равенство не достижимо. Никто не может гарантировать такого равенства.

— А я могу, — в голосе послышались безумные торжествующие нотки. — Я могу гарантировать полное равенство. Вы будете сражаться без оружия. Ни у вас, ни у них не будет оружия. Только кулаки, когти, зубы — и что там еще у вас есть.

— Без…

— Да. Ни у вас, ни у них его не будет.

— Но оно же у них есть, — возразил Гэри.

— Оно не будет работать, — успокоил голос. — И ваше тоже. Ваши бластеры и корабли выйдут из строя. Вы будете вынуждены драться.

Голос зашелся зловещим, торжествующим смехом, его раскаты были похожи на истерику. Они стали удаляться и наконец стихли. Гэри и Кэролайн поняли, что остались одни. Странный разум, или его фантом, покинул их и куда-то удалился. Но они чувствовали, что он продолжает наблюдать за ними.

— Гэри, — тихонько позвала Кэролайн.

— Да, — отозвался он.

— Этот голос невменяемый, — сказала она. — Ты почувствовал это?

— Да, явная мания величия. Вообразил себя богом. Хуже всего, что у него это получается. Мы застряли на его поганой планете и ничего не можем поделать.

По ту сторону леса поганок на корабле Церберов открылся входной люк. Из него вышли два существа — высокие, переваливающиеся при ходьбе с бока на бок, твари. Их кожа поблескивала в тусклом свете огромного красного солнца.

— Рептилии, — определила Кэролайн. В ее голосе было скорее отвращение, чем страх.

Церберы спустились по трапу и остановились. Они немного постояли, покачиваясь и повернув свои продолговатые головы в сторону корабля землян, а затем медленно двинулись вперед.

— Кэролайн, — шепнул Гэри, — я буду наблюдать за ними, а ты поднимись наверх и возьми наши бластеры. Они в ящичке.

— Они не будут действовать.

— Я хочу в этом убедиться.

Он слышал, как она поднялась по трапу.

Церберы еще недалеко отошли от своего корабля.

Сейчас они смущены, успокаивал себя Гэри. Пока они понимают не больше нашего. Они нервничают, не зная, что делать дальше.

Но он знал, что это продлится недолго.

В грибной чаще сгустились тени. Кое-кто из ее обитателей подглядывал за людьми из укрытия, ожидая, что будет дальше.

Со стороны люка послышался голос Кэролайн:

— Бластеры ни на что не годятся. Они вышли из строя. Как он и предупреждал.

Гэри кивнул, не отрывая взгляда от Церберов. Кэролайн спустилась по трапу и встала рядом с ним.

— Мы обречены, — сказала она. — Церберы сильны и жестоки. Война — их профессия.

Церберы продолжали медленно и осторожно двигаться в сторону корабля землян.

— Не пасуй раньше времени, — откликнулся Гэри. — Слишком страшными мы им, конечно, не кажемся, но и своего превосходства они не чувствуют… пока. Чуть позже они придут в выводу, что мы относительно безобидны, вот тогда настанет их черед…

Церберы перешли на легкую рысцу, их чешуйчатые тела поблескивали, а неуклюжие лапы вздымали клубы пыли.

— Что будем делать, Гэри? — спросила Кэролайн.

— Забаррикадируемся, — ответил Гэри. — Забаррикадируемся и будем думать. Врукопашную нам их не одолеть. Получится драка аллигатора и медведя-гризли.

— Забаррикадируемся? То есть закроемся в корабле?

— Да, так мы выгадаем немного времени. Нам нужно кое-что обмозговать. А потом мы разделаемся с этими пресмыкающимися.

— А если раньше они придумают, как разделаться с нами?

— Посмотрим, — пожал плечами Гэри.

Церберы разделились, один взял немного влево, другой — вправо, чтобы приблизиться к кораблю землян с двух сторон.

— Поднимайся-ка наверх. — приказал Гэри, — и будь начеку у ручного затвора люка. Возможно, мне придется довольно спешно ретироваться. Кто знает, что эти два джентльмена собираются выкинуть.

Не успел он закончить, как обе рептилии внезапно понеслись на них, резко набирая скорость и оставляя за собой облако пыли.

— Быстро внутрь! — завопил Гэри.

Легкие ножки Кэролайн пробарабанили вверх по ступенькам. Гэри еще несколько секунд оставался на месте, глядя на приближающихся Церберов, затем рванулся, взлетел по трапу и проскочил в люк. Кэролайн быстро повернула рукоятку. Трап поднялся, крышка люка захлопнулась. Сквозь щель Гэри успел заметить, как две рептилии столкнулись на полном ходу.

Гэри почесал затылок:

— Еще немного, и нам бы не сдобровать. Кто бы подумал, что они так быстро бегают.

— Они надеялись, что мы не успеем спрятаться.

— Решили застать нас врасплох. Вспомни, как вначале они ковыляли. Обмануть хотели.

— Так не сражаются, — вновь раздался голос.

— Зато это здравый смысл, — возразил Гэри. — Здравый смысл и разумная стратегия.

— Что такое стратегия?

— Умение одурачить противника, — ответил Гэри. — Действовать так, чтобы получить над ним превосходство.

— Они будут ждать, пока вы не выйдете, и вам в конце концов придется выйти.

— Мы сидим себе и в ус не дуем, пусть они в это время носом землю вокруг корабля роют. А мы подумаем.

— Это нечестно, — настаивал голос.

— Кто здесь сражается, ты или мы? — поинтересовался Гэри.

— Конечно, вы, — признал голос. — Но все равно это нечестно.

И ворча про себя, фантом удалился.

— Он жаждет крови, — усмехнулся Гэри.

Кэролайн задумчиво смотрела на Гэри.

— У нас ничего нет, — заявила она. — Ни электричества, ни бластеров — ничего. Корабль беспомощен, как консервная банка. Хорошо еще, что люк закрывается вручную, а то нас уже не было бы в живых.

— Мне не дает покоя голос, — сказал Гэри. — Он обладает невероятными способностями: он может остановить в полете космический корабль, он может отключить в нем электричество. Бог знает, что он еще может.

— Он может проникать в любое пространство и время, — продолжила Кэролайн. — Он проник туда, куда никто не смог бы попасть, а он сделал это, только чтобы перенести нас сюда.

— Он не отвечает за свои поступки, — заметил Гэри. — На Земле мы бы назвали его психопатом, но здесь, возможно, это норма.

— Во вселенной не существует критерия для определения нормы разумного поведения. Никто не может установить «правильное» поведение и «правильный» менталитет. Возможно, и наш голос в здравом уме. Возможно, у него есть какая-то недоступная нашему пониманию цель, к которой он и стремится, используя все доступные ему средства. А мы называем его психопатом. Все разумные формы различаются, у них разный способ мышления… они могут приходить к одним и тем же выводам и результатам разными путями. Вспомни всех, кто прилетел на совет к Инженерам: все они обладали огромным потенциалом, возможно, большим, чем мы. Они могли бы самостоятельно найти то же решение, что и мы, может быть, они нашли бы его быстрее и лучше… и тем не менее Инженеры отослали их по домам, потому что они не смогли бы сотрудничать с ними. Не потому, что уровень их развития недостаточно высок, а потому, что способы их мышления несопоставимы, у них нет основы для сотрудничества.

— Но и мы, и Инженеры думаем примерно одинаково, — возразил Гэри. — Во всяком случае, достаточно сходно, чтобы успешно работать вместе.

Кэролайн нахмурилась.

— Гэри, ты уверен, что здешние лешие — те самые существа, которые прилетали в город Инженеров.

— Готов поклясться, — подтвердил Гэри. — Я хорошо разглядел одного из них. Он произвел на меня… сильное впечатление. Я его никогда не забуду.

— А голос? Сомневаюсь, что он имеет к ним какое-нибудь отношение.

— Лешие — мои любимцы, — вновь раздался голос. — Вы держите у себя кошек и собак, я — леших. Живые существа спасают меня от одиночества.

Его появление даже не удивило их — оба уже давно ждали, когда он объявится снова.

— Но один из леших, — заявила Кэролайн, — смог прилететь в город Инженеров.

— Конечно, человек, конечно, — захихикал голос. — Они были просто моими представителями. Видите ли, мне нужно, чтобы меня кто-то представлял. В материальном мире я должен быть представлен чем-то, что можно увидеть… что можно потрогать. Как-то неприлично на такую важную встречу являться в виде бесплотного голоса и бродить по коридорам пустынного города в виде бесплотного духа. Поэтому я отправил туда лешего и сам отправился вместе с ним.

— Но кто ты, голос? — спросила Кэролайн. — Скажи, нам, кто ты такой.

— Я продолжаю считать, что выбранный вами способ сражаться на дуэли — не самый лучший. Мне кажется, вы делаете большую ошибку.

— Почему ты так считаешь? — спросил Гэри.

— Потому что Церберы разводят костер вокруг вашего корабля. Выкурить вас отсюда — дело времени.

Гэри и Кэролайн быстро переглянулись, и в их головах промелькнула одна и та же мысль.

— Нет источника энергии, — чуть слышно прошептала Кэролайн.

— А батарейки для накопления тепла? — воскликнул Гэри.

— Нет энергии — накопители выведены из строя.

Гэри выглянул в ближайший иллюминатор. За стеклом поднимались тонкие струйки дыма.

— Грибы — хорошее горючее, — любезно сообщил им голос, — особенно старые и сухие. Здесь вокруг очень много старых сухих грибов. У Церберов не будет проблем с поддержанием огня.

— Выкуривают нас, как кроликов, — с досадой заметил Гэри.

— Вы сами напросились на это, — заявил голос.

— Убирайся отсюда! — заорал Гэри. — Убирайся отсюда и оставь нас в покое!

Голос, ворча про себя, удалился.

Дурной сон, подумал Гэри. Приключения в Стране Чудес. Только вместо бедняжки Алисы он сам вместе с Кэролайн плутает в мире, полном абсурда.

Прислушавшись, уже можно было расслышать треск огня. Передние иллюминаторы застилало плотное облако дыма. Как сражаться, если у тебя нет оружия? Как выбраться из корабля, который постепенно превращается в печку? Как выдумать шутку позабавней, если счет идет на часы, а может уже и на минуты?

Что такое оружие?

Как оно возникло?

Что было первым оружием?

— Кэролайн, что такое, по-твоему, оружие? — спросил он.

— Ну как, — ответила она. — Это очень просто. Оружие — это продолжение твоего кулака. Увеличение твоей способности причинить другому боль, твоей способности убивать. Вначале люди дрались с помощью когтей и зубов, потом стали использовать камни и дубинки. Камни и дубинки стали продолжением кулака человека, продолжением его мускулов, средством выражения его ненависти.

Камни и дубинки, думал Гэри… Потом копье… И, наконец, лук.

Лук!

Он вскочил на ноги, промчался сквозь весь корабль, распахнул дверь в кладовку. Порывшись в ней, он нашел то, что искал.

Он вынес оттуда охапку флажков на деревянных шестах, заостренных снизу, чтобы легче было втыкать в грунт.

— Исследовательские флажки, — пояснил он Кэролайн. — Ты идешь на разведку на чужой планете и хочешь подстраховаться, что найдешь дорогу назад: ты втыкаешь вот эти штуковины на некотором расстоянии друг от друга, а когда возвращаешься на корабль — собираешь их. Заблудиться невозможно.

— Но… — протянула Кэролайн.

— Эванс собирался на этом корабле отправиться к Альфе Центавра, вот он и захватил их с собой на всякий случай.

Он взял один из шестов, прижал ногой один его конец к полу и всем весом навалился на другой. Палка прогнулась. Гэри довольно крикнул.

— Лук? — спросила Кэролайн.

Он кивнул.

— Лук, конечно, получится не совсем что надо. Сложно будет послать стрелу метко и с достаточной силой. Но в детстве я часто, гуляя по лесу, выламывал толстые ветки без всякого изгиба, с концами разной толщины и мастерил из них луки, из которых при желании вполне можно было стрелять. Вместо стрел брал тростинки. Однажды даже подстрелил одного из маминых цыплят. Она еще всыпала мне по первое число.

— Температура поднимается, — напомнила Кэролайн. — У нас мало времени.

— Поищи какой-нибудь шнурок, — попросил Гэри. — Сгодится любой. Если он будет недостаточно прочным, мы можем скрутить несколько вместе.

Насвистывая, он принялся за работу: сорвал флажок с одного шеста, который показался более упругим, чем другие, и сделал с обоих его концов выемки, чтобы закрепить тетиву.

От другого шеста он отколол длинные щепки. Сделать для них оперенье ни было ни времени, ни перьев… но без этого можно было обойтись, все равно он будет стрелять с близкого расстояния.

Ему понадобятся наконечники для стрел. Он кусачками оторвал от шестов острые концы и приладил их к стрелам. Потрогав пальцем импровизированные наконечники, Гэри остался доволен. Острые… если бы еще удалось послать стрелу с достаточной силой.

— Гэри, — почти беззвучно окликнула его Кэролайн.

Он обернулся.

— У нас нет веревки, Гэри. Я всюду искала.

Нет тетивы!

— Всюду? — переспросил он.

— Ни одной. Нигде.

Что, если оторвать кусок ткани от одежды, отчаянно подумал он. Нет, это не имеет смысла. Такая тетива лопнет в самый ответственный момент. Кусок кожи? Тоже не годится. Вначале она будет слишком жесткой, а потом слишком растянется. Проволока? Нет, тоже не подойдет.

Гэри безвольно выронив лук и провел рукой по лицу.

— Припекает, — процедил он.

Он оглянулся и посмотрел в иллюминатор. Все было окутано дымом, в котором мелькали красноватые отблески огня, бушующего вокруг корабля.

Сколько еще мы выдержим, подумал он. Сколько еще мы сможем выдержать, прежде чем распахнем люк и сиганем в него, прекрасно зная, что это бессмысленно, потому что Церберы только этого и ждут.

Внутри корабля стало душно — так душно бывает в августе в знойный безветренный день на пыльной дороге.

А скоро — он это знал — духота сменится раскаленным жаром, от этого жара потрескается их обувь и начнут плавиться костюмы. Но до этого не дойдет — еще до этого все будет кончено отчаянным прыжком к свободе, который принесет им только смерть от рук существ, подстерегающих у выхода.

Духовка. И два кролика, поджаривающихся в ней. Для полного сходства мы должны постоянно поворачиваться, чтобы равномерно поджариться со всех сторон.

— Гэри, — воскликнула Кэролайн. — Волосы! Мне только что пришло в голову, нельзя ли сделать тетиву из моих волос?

Он ухватился за эту мысль.

— Волосы! — заорал он. — Человеческие волосы! Ну конечно же… лучше и не придумаешь.

Кэролайн стала распускать свои косы.

— У меня длинные волосы. Я всегда ими гордилась, и потому отращивала.

— Не надо расплетать, тетива должна быть прочной, — остановил ее Гэри.

— Дай нож, — попросила она. Он подал. Сверкнуло лезвие, и одна из кос повисла в руке у Кэролайн.

— Надо спешить, у нас мало времени, — напомнил Гэри.

Раскаленным воздухом было трудно дышать, он жег легкие. Когда Гэри наклонился за луком, он случайно коснулся плиты пола — она была горячей, как асфальт в знойный летний день.

— Будешь мне помогать, — сказал он Кэролайн. — Нам нужно действовать быстро и точно. Мы не можем позволить себе промахнуться. Другой возможности у нас не будет.

— Хорошо. Ты только говори, что я должна делать.

Минут через пятнадцать он приказал:

— Открывай люк. И отойди к стене, чтобы не мешать мне.

Гэри ждал, держа наготове лук и стрелы.

Лук вышел очень посредственный, думал он. В ивовый прут с трехсот шагов не попадешь. Ну, да ладно. Те, для кого предназначены стрелы, будут потолще ивовых прутиков. Больше двух выстрелов не потребуется… во всяком случае, я на это надеюсь.

Кэролайн повернула ручку, и люк распахнулся. В помещение ворвался дым, сквозь него виднелись фигуры Церберов.

Гэри поднял лук и натянул тетиву. Его захлестнула волна ненависти и страха… страха перед бушующим огнем и ненависти к существам, пытающимся убить его.

Гэри почувствовал ярость человека, загнанного нелюдьми в угол.

Стрела со свистом промелькнула в клубах дыма. Лук согнулся еще раз, и снова раздался треск выпрямляющегося дерева.

Сквозь клубы дыма на земле виднелись две темные туши.

Почти что охота на кроликов.

Глава пятнадцатая

— Очень изобретательно, — раздался голос. — Вы победили честно. Вы оказались лучше, чем я о вас думал.

— А теперь верните нас назад, — потребовала Кэролайн. — Верните нас в город Инженеров.

— Что ж, конечно, — ответил голос. — Ну да, конечно, я верну вас. Но прежде я должен навести порядок. Вначале позаботимся о телах. Останки — вещь неприглядная.

Вспыхнуло пламя и охватило тела обоих Церберов. Светлое облачко желтоватого дыма повисло над местом, где они только что лежали, и легкая горсточка пепла закружилась в воздухе.

— Я вас уже спрашивала, но вы не ответили, кто вы? — спросила Кэролайн. — Нам не удалось обнаружить ни малейших признаков цивилизации, но…

— Вы неопытные юные человеческие существа, — ответил ей голос. То, что вы ищете, — детские игрушки. Вы ищете города, а их здесь нет. Вы ищете дороги, корабли, фермы — а здесь ничего подобного нет. Вы ожидали увидеть цивилизацию, но здесь нет такой цивилизации.

— Да, — вступил в разговор Гэри. — Здесь ничего этого нет.

— У меня нет городов, — продолжил голос, — хотя при желании я мог бы за одну минуту построить их хоть тысячу. Единственные фермы на этой планете — леса грибов. Они нужны мне, чтобы прокормить моих маленьких питомцев. Ни дороги, ни корабли мне не нужны, я и без их помощи могу отправиться куда угодно.

— Другими словами, вы мысленно отправляетесь куда угодно, — произнесла Кэролайн.

— Мысленно я отправляюсь куда мне угодно во времени и в пространстве, но мое путешествие — это не плод моей фантазии, а реальность. Я совершенно реально нахожусь там, где находится моя мысль. Давным-давно народ на этой планете отказался развивать машинную цивилизацию. Они знали, что их духовный потенциал, объединенный в недрах коллективного разума, куда больше, чем возможности даже самых совершенных лязгающих машин. Они развивали не машины, а интеллекты. Я сказал интеллекты, но это не точно. Они создали один интеллект, и этот интеллект — я. Я — разум целого народа.

Мощь моего разума вырвала вас из пространственно-временного туннеля в тот самый момент, когда вы должны были вынырнуть над городом Инженеров. Силой своей мысли я перенес сюда Церберов. Моя мысль приземлила ваш корабль и вывела из строя ваши бластеры. Она же в любой момент может убить вас, стоит мне только об этом подумать.

— Говоря о себе, ты говоришь «я», — допытывалась Кэролайн. — Кто это «я», от имени которого ты говоришь?

— Я — разум, — произнес голос. — Разум — это я. Я — целый народ. Я был им много миллионов лет назад.

— А теперь ты считаешь себя богом, — сказала Кэролайн. — Ты превратил свою планету в подобие арены: ты переносишь сюда существа слабее себя из других миров и сталкиваешь их друг с другом, а сам в это время сидишь и хихикаешь.

— Ну да, конечно, — согласился голос. — Дело в том, что у меня психические отклонения. Временами я совершенно невменяем.

— Невменяем?!

— Ну да, конечно, — произнес голос. — Так и должно было случиться. Создав совершенный, сложнейший, огромнейший мозг, мозг, объединяющий в себе сознания миллиардов людей, целого народа, трудно ожидать, что он будет работать как часы. Действия разумных существ, в отличие от разумных машин, непредсказуемы, Иногда, — он доверительно понизил голос, — мозги у меня становятся совсем набекрень.

— Ну, а теперь? — спросил Гэри.

— Сейчас, как это ни смешно, я в здравом рассудке.

— Тогда верни нас туда, откуда взял.

— В данный момент я очень занят, — уклонился голос. — Вначале я должен кое-что сделать. Из-за моих временных помешательств не должна страдать планета. Так, корабль Церберов — прочь…

Но вместо корабля Церберов в огненный столб превратился корабль землян, на его месте осталась лишь выжженная земля.

— Ты что! — заорал Гэри и осекся, осознав весь ужас происшедшего.

Голос притворно зацокал:

— Ай-я-яй, какая досада! Что я наделал! Теперь я никогда не смогу отослать вас домой.

Оглушительные раскаты смеха, как раскаты грома, заполнили небо.

— В корабль Церберов! — воскликнул Гэри. — Бежим, живо!

Но не успели они рвануться с места, как и на месте корабля Церберов поднялся столб дыма.

— Все равно вы не смогли бы им управлять, — произнес голос. — Вам от него не было бы никакого проку.

Он снова захохотал, и раскаты его хохота стали удаляться, как уходящий гром.

Гэри и Кэролайн стояли, прижавшись друг к другу, и смотрели на пустынные болота и заросли грибов. Из чащи грибов выглянул леший, глумливо хихикнул и снова спрятался.

— Что нам делать? — спросила Кэролайн, в ее вопросе звучала безнадежность, потому что она и так знала, что ответа на этот вопрос нет.

Гэри быстро прикинул, что у них есть.

Одежда, которая на них.

Несколько спичек у него в кармане.

Лук и стрелы, но это не в счет.

Вот и все. Больше ничего у них нет.

— Еще любимцы, — с горечью сказала Кэролайн.

— Ты что-то сказала? — переспросил Гэри.

— Ничего, — отозвалась она. — Забудь.

— И уцепиться-то не за что, — пожаловался Гэри. — Неясно, с кем бороться. Голос… просто колебания воздуха.

— Это ужасно, — откликнулась Кэролайн. — Ты только подумай, как это ужасно. Какой жалкий конец великой цивилизации. Только подумай: миллионы, миллиарды лет ушли на развитие духа. Они стремились к осмыслению мира, а не к преобразованию его. И вот что от них осталось — дух, впавший в старческий маразм, впавший в детство. К сожалению, его возможности — это не возможности ребенка. А это опасно… очень опасно.

— Он может принять какой угодно облик, — кивнул Гэри. — Он послал лешего в город Инженеров, и они поверили, что именно с лешим они установили телепатический контакт. А на самом деле… это была лишь глупая марионетка, действующая по желанию фантома.

— Наверное, Инженеры почувствовали его имманентное безумие, задумчиво сказала Кэролайн. — Вряд ли они были уверены в этом, но, должно быть, что-то заподозрили, и поэтому отослали его вместе со всеми остальными. Ведь он вполне мог сотрудничать с нами. Обрати внимание, он разговаривал с нами как человек… это потому, что он проникает в наш мозг, читает наши мысли и слова, он знает все, что знаем мы.

— Он может оказаться в любой точке вселенной, — сказал Гэри, — и познать все, что доступно постижению.

— Возможно, он все это уже давно познал, — произнесла Кэролайн, и бремя знаний оказалось слишком велико. Если на мотор дать слишком большую нагрузку — он перегорит. А если слишком большую нагрузку дадут на мозг? Даже на такой необъятный мозг, как этот?

— Вероятно, свихнется, — предположил Гэри. — Но, черт побери, я в этом ничего не понимаю. Никогда раньше не задумывался он этом.

Кэролайн прижалась к Гэри.

— Мы одиноки, Гэри, — сказала она. — Человечество очень одиноко. Ни у одной другой цивилизации нет нашей гармонии. Другие развиты не меньше нас, но в них нет этой гармонии. Посмотри на Инженеров: они настолько материалистичны, что даже их мысли движутся чисто механически. С другой стороны — голос. Это противоположная крайность. Отсутствие каких бы то ни было механизмов, чистая мысль. Ну, а Церберы? Все их знания уходят на усовершенствование технологии убийства. Они маньяки, готовые уничтожить вселенную, лишь бы достичь абсолютной власти.

Они стояли рядом и молчали. Огромное красное светило клонилось к горизонту. Лешие рассыпались среди грибов, щебеча и хихикая. Что-то отвратительное, длиной в несколько футов, выползло из склизких вод болотца, приподнялось, уставилось на них, потом обползло вокруг и снова скользнуло в воду.

— Я разведу костер, — сказал Гэри. — Скоро стемнеет. Нам придется постоянно поддерживать огонь: у меня всего несколько спичек.

— Придется есть грибы, — констатировала Кэролайн.

— Среди них могут быть ядовитые, — возразил Гэри. — Впрочем, будем смотреть на леших и есть те, что едят они. Все равно другого выхода у нас нет.

— А лешие? Они нам не опасны?

— Вряд ли, — ответил Гэри, но как-то неуверенно.

Они начали собирать в кучу сухие ножки грибов, чтобы их хватило на всю ночь. Гэри зажег спичку и, заслоняя пламя ладонью, развел маленький костер.

Солнце зашло, и в мглистом небе зажглись звезды… но этих звезд они не знали.

Они придвинулись поближе к огню, но не потому что им было холодно, а потому что языки пламени казались близкими друзьями. Они смотрели на разгоравшиеся звезды и слушали возню леших в зарослях грибов у них за спиной.

— Нам понадобится вода, — сказала Кэролайн.

— Попробуем фильтровать ее. К счастью, здесь много песка, а это замечательный фильтр.

— Знаешь, мне не верится, что все это произошло с нами, — призналась Кэролайн. — Мне все кажется, что вот мы проснемся сейчас и все будет по-старому. Все это произошло не на самом деле, а…

— Гэри? — она схватила его за руку.

Он подскочил, услышав в ее голосе ужас.

Она держалась за голову, ощупывая свои волосы.

— Она снова здесь! — прошептала она. — Коса, которую я отрезала, чтобы сделать тетиву. Я ее отрезала, а она снова на своем месте!

— Хорошо, я… — но он не закончил свою фразу.

Ибо здесь, всего в нескольких сотнях футов от них, стоял корабль… корабль Томми Эванса, который совсем недавно голос уничтожил одной вспышкой огня. Корабль уверенно стоял на песке, из иллюминаторов лился свет, а обшивка поблескивала.

— Кэролайн! — закричал он. — Корабль! Наш корабль!

— Спешите, — раздался голос. — Спешите, пока я не передумал. Спешите, пока я снова не рехнулся.

Гэри протянул руку Кэролайн и помог ей встать.

— Бежим! — крикнул он.

— Будьте ко мне снисходительны, — снова раздался голос. — Думайте обо мне как о старикане, как об очень древнем старикане, который уже далеко не тот, каким он когда-то был… совсем не тот…

Они побежали, спотыкаясь в темноте, к кораблю.

— Живей, живей! — кричал им вслед голос. — Я сам себе не доверяю.

— Посмотри! Посмотри на небо! — воскликнула Кэролайн.

Колесо света уже было на своем месте, оно медленно вращалось, как и тогда, когда они увидели его впервые на Плутоне… вход в пространственно-временной туннель.

— Я вернул вам корабль, — произнес голос. — Я отдал вам локоны. Не поминайте меня лихом… будьте снисходительны к старику.

Они взлетели по трапу, скользнули в открытый люк и захлопнули его за собой.

Сев за пульт управления, Гэри хотел включить прогрев двигателей, но обнаружил, что он включен. Датчики показывали — дюзы уже прогреты.

Гэри направил корабль в круг, стараясь попасть точно в середину сияющего над ними колеса.

Ему это удалось. Мрак сомкнулся над ними. Затем снова показался свет — и вот уже внизу город Инженеров… разрушенный город. Его величественные башни сметены, на улицах — кучи обломков разрушенных зданий, облако каменной пыли, размолотой атомными бомбами, висело над ними.

Гэри оглянулся, радуясь, что они все-таки вернулись, и увидел слезы на глазах Кэролайн.

— Бедный, несчастный, одинокий старик, — шептала она.

Глава шестнадцатая

Город Инженеров лежал в развалинах, от полной гибели его отстояли лишь жалкие остатки боевого флота Инженеров, которые продолжали отчаянно биться с полчищами Церберов.

Величественные башни были сровнены с землей, над аллеями и парками стояло облако пыли, белокаменные здания были разрушены до основания и превращены в пыль. С хаотично разбросанными глыбами камня мешались искореженные обломки космических кораблей Инженеров и Церберов, погибших в бою и упавших в горящие развалины.

Гэри с тревогой бросил взгляд на небо.

— Надеюсь, они продержатся, пока мы накопим энергию.

Кэролайн оторвала взгляд от показаний приборов, установленных на крыше лаборатории:

— Она накапливается очень быстро, — сказала она. — Я даже боюсь, что она может вырваться из-под контроля. Но чтобы начать, нам нужно довольно много. Если первый удар не уничтожит Церберов полностью, другой возможности у нас уже не будет.

Гэри вспомнил прошедшие дни лихорадочной работы, их безумную гонку со временем. Он вспомнил, как Кингзли и Томми отправились к самой границе вселенной, чтобы, вычленив из нее часть, замкнуть гиперсферу, которая отделилась от материнской вселенной и стала самостоятельной вселенной в межпространстве.

Для этого потребовалась энергия, непрерывный поток энергии, который поступал от магнетических трансмиттеров Инженеров, узким пучком пересекая пространство, и был постоянно наготове для создания новых гиперсфер. Но еще больше энергии потребовалось, чтобы обернуть гиперсферу через теоретическое пятое измерение, чтобы она стала тем же самым, что и межпространство: областью, где нет времени, где совершенно иные законы природы. Это не была ни сфера, ни гиперсфера; это было чуждое измерение, которое совершенно не поддавалось ни описаниям, ни определениям и которое невозможно было обнаружить ни одним из шести чувств.

Но что бы это ни было, оно висело над городом, хотя его и невозможно было обнаружить. Его нельзя было ни увидеть, ни почувствовать; это было неосязаемое воплощение уравнений, нацарапанных Кэролайн на внутренней стороне мятого конверта. Конверта, как теперь вспомнил Гэри, в котором было письмо от кредитора, заподозрившего, что ему долго придется ждать своих денег. «Платеж просрочен», — гласило письмо. Гэри усмехнулся. Кредитор на далекой Земле, несомненно, каждый месяц аккуратно уведомляет его о нарастающих процентах.

Находясь за пределами вселенной, крошечная рукотворная гиперсфера дрейфовала вдоль нее, создавая пульсирующее натяжение, которое порождало загадочную энергию вечности. Энергия эта сейчас просачивалась во вселенную и накапливалась пятимерным континуумом, парившим над городом.

Небывалая первозданная энергия оттуда, где нет времени, энергия одновременно вневременная и внеформенная и в то же время способная принять любую форму.

Кингзли, стоя рядом с Гэри, откинул свою массивную голову назад и глядел вверх.

— Какое энергетическое поле! — пробасил он. — И какая энергия! Будем надеяться — все будет так, как рассчитывает Кэролайн.

— Не волнуйся, — успокоил его Гэри. — Ты же сам видел расчеты.

— Расчеты-то я видел, — возразил Кингзли, — но я ни черта не понял, — он покачал головой. — Знать бы, что сейчас проникает во вселенную.

Кэролайн тихонько переговаривалась с Инженером:

— Энергии достаточно. Пора отзывать их.

Инженер, вероятно, отдавал приказы своей флотилии, но земляне не понимали поток его мысли.

— Теперь стоит посмотреть, — зашептал Херб. — Красивое будет зрелище.

В вышине над городом показался корабль и спикировал серебристой пулей вниз. За ним другой, и еще… и еще… пока весь почерневший, помятый флот Инженеров полностью не отступил в развалины Города. Следом за ними показались торжествующие Церберы — стая победителей, твердо намеренная стереть с лица вселенной последние следы ненавистной цивилизации.

Инженер сорвал наушники и быстро направился к пульту управления. Гэри на секунду оторвал взгляд от поля битвы и глянул на Инженера, колдующего над пультом, и на Кэролайн, смотрящую в небо.

Он знал, что Инженер занят перемещением пятимерного энергетического поля, стараясь расположить его между ними и несущим смерть флотом Церберов.

Вернувшийся последним корабль Инженеров с воем, словно жалуясь на свою жизнь, приземлился между двумя разрушенными башнями.

Всего в нескольких милях над ними, сомкнутыми рядами, с опущенными забралами защитных экранов пикировал флот Церберов. Мрачные и зловещие корабли собирались преследовать свои жертвы до конца.

Гэри весь напрягся, видя, как Кэролайн поднимает руку с маленьким излучателем и направляет его на приближающуюся флотилию.

Луч света, едва заметный на фоне трех ослепительных светил, прорезал небо, летя навстречу наступающим кораблям. Это напоминало охоту на медведя-гризли с перочинным ножиком.

Вдруг все небо взорвалось ярким светом, и ослепительные голубые молнии протянулись к кораблям. Защитные экраны вспыхнули и лопнули миллионами искр.

За тот миг, пока Гэри поднимал руку, пытаясь прикрыть глаза, он успел заметить, как в потоках пламени рассыпаются черные корпуса кораблей Церберов и плавятся в огне их обломки.

Над ними опять сверкало чистое небо, словно и не было никогда кораблей Церберов и пятимерного облака. Исчезли и корабли, и испепеляющие лучи. Над ними опять была чистая синева, окрашенная у горизонта в лиловые тона.

— Церберам крышка! — голос Херба дрожал от восторга.

Да, с Церберами покончено, подумал Гэри. Ничто во вселенной не смогло бы устоять перед таким выбросом энергии. Когда слабый луч до смешного маленького излучателя прорезал энергетическое поле, его энергия — вневременная и внеформенная — кристаллизовалась и приобрела форму, вызвавшую ее из небытия. И этот взрыв лучистой энергии смел Церберов в мгновение ока.

Гэри представил, как этот выброс энергии проходит по вселенной. Он будет идти много дней и светить весь свой бесконечный путь — многие тысячи световых лет.

Со временем его энергия начнет истощаться, она медленно рассеется в бесконечных глубинах межгалактического пространства. И однажды наступит момент, когда она иссякнет. Но пока — ничто не может свернуть ее с пути, ничто не может сдержать ее натиск. Много лет громадные светила будут взрываться в облака газа, когда, мимоходом, беспощадный луч света коснется их и уничтожит. И какой-нибудь астроном, обнаружив такой взрыв, будет долго размышлять, свидетелем какого космического катаклизма он стал.

Гэри не спеша повернулся и спросил у Кэролайн:

— Что ты чувствуешь, одержав победу?

Она повернула к нему свое усталое лицо.

— Не надо об этом. Я была вынуждена это сделать. Это была ужасная цивилизация, но это была жизнь, а во вселенной ее так мало.

— Тебе нужно выспаться, — сказал Гэри, заметив скорбные складки в уголках ее рта.

— Мне пока еще не до сна. У нас нет времени отдыхать. Мы еще только начали. Мы должны спасти вселенную. Нам нужно сделать еще несколько пятимерных континуумов, чтобы уловить всю энергию, когда вселенные сойдутся.

Гэри вздрогнул. Он совсем забыл о приближающейся вселенной. Он так увлекся сражением с Церберами, что совсем упустил из виду куда большую опасность.

Но теперь, все вспомнив, он понял, какая неимоверная работа им еще предстоит.

Он обратился к Инженеру:

— Сколько еще осталось? Сколько времени у нас еще осталось?

— Очень мало, — ответил Инженер. — Боюсь, энергия может хлынуть к нам в любой момент.

— Энергия! Подумать только, что мы можем с ней делать, — произнес Кингзли, и в его глазах зажглось фанатичное пламя. — Мы сможем создать огромные континуумы пятимерного пространства и использовать их как накопители энергии, как батареи. Мы сможем отправлять энергию в любую точку вселенной. Это же центральная вселенская энергостанция!

— Вначале, — напомнил Томми, — надо поймать ее.

— Вначале, — поправила его Кэролайн, — нам надо спасти вселенную.

— Минуточку, — вспомнил Гэри, — мы кое-что забыли. Мы ведь позвали обитателей соседней вселенной к нам на помощь, но их помощь нам больше не нужна. Он посмотрел на Инженера. — Вы связывались с ними?

— Да, — ответил тот. — Они все равно хотят прилететь сюда.

— Все равно хотят прилететь сюда? — в голосе Гэри прозвучало изумление. — Но почему?

— Они хотят эмигрировать в нашу вселенную, — произнес Инженер. — И я дал свое согласие на это.

— Дал согласие? — взревел Кингзли. — С каких пор наша вселенная стала лагерем для беженцев? Мы не знаем, что они собой представляют. Они могут быть опасны. Они могут оказаться угрозой для жизни в нашей вселенной.

— Здесь найдется место и для них, — сказал Инженер, и его мысль прозвучала как-то особенно холодно и безлично. — Места хватит на всех. У нас больше пятидесяти миллиардов галактик, а в каждой галактике более пятидесяти миллиардов звезд. Конечно, только у каждой десятитысячной звезды есть планетная система, но и среди них только на каждой сотой есть жизнь. А если нам понадобятся еще планетные системы, мы сможем создать их. Имея в своем распоряжении энергию вечности, мы можем сдвигать звезды, мы можем сталкивать их, чтобы создавать новые планетные системы. Обладая этой энергией, мы можем менять лик вселенной, лепить его по своему желанию.

Эта мысль увлекла Гэри. Распоряжаясь неограниченной первозданной энергией, они смогут управлять движением звезд. Они смогут перестраивать галактики и создавать новые планеты. Они смогут управлять мировым хаосом. Он мысленно разворачивал все новые и новые возможности, но где-то в подсознании звенела тревожная нота. Человечество не готово к такому могуществу, оно не сможет использовать его разумно, по своей глупости оно может уничтожить вселенную. Но, с другой стороны, если кто-нибудь другой воспользуется им? Разумно ли передавать его в руки других?

— Но почему, — спросила Кэролайн, — почему они хотят эмигрировать?

— Потому что, — ответил Инженер, — нам придется уничтожить их вселенную, чтобы спасти нашу.

Это прозвучало как взрыв. Повисла тишина. Гэри почувствовал, как Кэролайн вцепилась ему в руку, и крепко сжал ее ладонь.

— Но зачем? — воскликнул Томми. — У нас же есть возможность сохранить и ту, и другую. Мы можем создать тысячи защитных пятимерных экранов, которые заберут энергию.

— Нет, — сказал Инженер. — Уже не сможем. Если бы у нас было время, мы смогли бы. Но у нас почти не осталось времени. Энергия захлестнет нас. Нам понадобится слишком много экранов, а у нас так мало времени.

Он сделал паузу. Кингзли в волнении не находил себе места.

— Обитатели соседней вселенной, — продолжил Инженер, — знают, что их вселенной в любом случае осталось недолго существовать. Ее время почти вышло. Она скоро погибнет от тепловой смерти. Материя и энергия скоро равномерно распределятся по всему ее пространству. Они уравняются во всех ее точках.

— Часы, завод которых кончился, — задумчиво сказал Гэри.

— Ты прав, — отозвался Кингзли. — Это, действительно похоже на часы, у которых кончился завод. Когда-нибудь это же произойдет и с нашей вселенной.

— Нет, — возразил Гэри, — у нас есть энергия межпространства.

— Уже теперь, — продолжил Инженер, — только один уголок их вселенной пригоден для жизни… область прямо напротив нас. Все ее обитатели перекочевали туда и теперь готовы перебраться в нашу вселенную.

— Как же они это сделают? — спросил Херб.

— Они воспользуются искривлением времени, — ответил Инженер. — Они выщепят гиперсферу из своей вселенной, но в результате они искривят фактор времени в своей мини-вселенной… это искривление отправит их в будущее, вытолкнет их гиперсферу ближе к нашей, чем к их вселенной. Наша гравитация втянет их внутрь.

— Но так возникнет еще большая энергия, — возразил Гэри. — Их мини-вселенная будет уничтожена.

— Нет, — заявил Инженер. — Они сомкнут свою пространственно-временной континуум с нашим в момент наибольшего сближения двух вселенных. Они мгновенно станут частью нашей вселенной.

— Ты им сказал, как сделать гиперсферу? — спросил Херб.

— Да, — ответил Инженер. — И это спасет их. Они многое перепробовали, чтобы обмануть судьбу. В поисках выхода они узнали много такого, о чем мы пока не имеем представления. Их цивилизация механистична; в этом они очень сходны с Инженерами. Они тоже утратили животворную искру воображения, которым в избытке владеете вы.

— Господи, кто бы мог подумать? — удивился Гэри. — Человеческое воображение спасет народы другой вселенной. Воображение третьесортной цивилизации…

— Да, это так, — заявил Инженер. — А в будущем ваше воображение сделает вас властелинами вселенной.

— Это всего лишь предположение, — сказал Гэри.

— Я это знаю, — уверенно произнес Инженер.

— Не ясно только одно, — заметил Херб, — как разрушить их вселенную?

— Мы это сделаем так же, как уничтожили Церберов, — ответил Инженер.

Глава семнадцатая

Томми занял кресло пилота и медленно двинул корабль вперед, стараясь не сбиться с курса.

— Тут только держись, не то занесет черт знает куда, — процедил он сквозь зубы. — Не скажешь, где и находишься: ни направления, ни ориентиров.

— Естественно, — раздался раскатистый бас Кингзли, — мы же сейчас там, где не ступала нога человека. Мы там, где пространство и время сливаются друг с другом. Здесь все силовые линии искривлены, и все смешалось и перепуталось.

— Это край вселенной, — произнесла Кэролайн.

Гэри смотрел на экран обзора, где виден был только темно-синий пульсирующий вакуум.

— Импульсов энергии еще нет? — спросил он Инженера.

— Очень слабые. Пока очень слабые. Соседняя вселенная уже почти под нами, и силовые линии понемногу начинают давать о себе знать.

— Сколько уйдет на это времени? — спросил Кингзли.

— Не знаю, — ответил Инженер. — Мы слишком плохо знаем законы межпространства. Все может произойти моментально, а может и растянуться на некоторое время.

— Прекрасно, — сказал Херб. — Фейерверк можно начать в любой момент. Парни из соседней вселенной в целости и сохранности перебрались в нашу, и нет никакой необходимости сохранять их вселенную. Мы можем уничтожить ее в любой момент.

— Гэри, — попросил Кингзли, — вы с Хербом перебрались бы к гашеткам уже сейчас. Чтобы потом не терять времени.

Гэри согласно кивнул и подошел к пульту управления лазерами. Он уселся и протянул руки к пусковой рукоятке. Поворачивая ее в разные стороны, он представлял, как за бортом корабля мрачное жерло лазера описывает большую дугу.

В небольшой иллюминатор прямо перед собой Гэри увидел пульсирующую пустоту, окружавшую их корабль.

За бортом корабля время и пространство истончались и переставали существовать. Они летели по самому краю вселенной, и их корабль швыряло по изогнутым координатам силовых линий, как лодку в штормовом море.

Где-то здесь было загадочное межпространство. И здесь же, рядом, была соседняя вселенная, правда, невидимая, несмотря на свою неимоверную величину. Очень древняя расширяющаяся вселенная, вселенная, обреченная на смерть.

Всего через несколько минут в пространстве между двумя вселенными начнет накапливаться грозное напряжение вневременной, внеформенной энергии. Она понемногу начнет просачиваться в обе вселенные — сначала тонкой струйкой, а потом все нарастающим потоком, обрекая их на почти мгновенную гибель.

Но еще до того, как это произойдет, ослепляющий луч самой грозной энергии, известной Инженерам, ворвется в поле латентной энергии и устремится к приближающейся вселенной.

Мгновенно энергетическое поле превратится в сокрушающую мощь дезинтегрирующего луча, в миллион раз большую, чем энергия самого луча… в ослепительный поток энергии, которую ничто не способно остановить, которая могла бы разрушить даже время и пространство, уничтожить материю и аннигилировать любой другой вид энергии. И этот поток энергии ворвется в соседнюю вселенную.

И когда это произойдет, энергетическое поле, отдав всю свою мощь сокрушительному лучу, станет безопасным для более молодой вселенной.

Сотрясаясь от натиска свирепого ливня энергии, старая вселенная начнет сжиматься. Ее масса начнет стремительно нарастать по мере того, как энергия пятимерного пространства по лучам дезинтегрирующих лазеров вольется в ее пространственно-временной континуум.

Гэри провел по лбу тыльной стороной ладони.

Все это придумали Кэролайн и Инженер. Он надеялся, что у них все получится. И все-таки казалось невероятным, как небольшой корабль, управляемый слабыми представителями человечества, сможет своими лазерами разрушить вселенную — огромное скопление пространства и времени.

Но видел же он, как обычный луч, выкристаллизовав энергию вечности, в мгновение ока стер с лица вселенной армаду боевых кораблей, защищенных мощнейшими экранами, непроницаемых для самых разрушительных бомб, непроницаемых ни для чего… кроме луча в руках хрупкой девушки.

— Поле нарастает, — предупредила Кэролайн, — приготовьтесь.

Гэри усмехнулся:

— «Мы будем стрелять, когда увидим белки их глаз». — Он попытался вспомнить, откуда это выражение. Вероятно, что-то из истории… Из старинных легенд прошлого. Сказание о какой-то великой битве древности.

Он пожал плечами. Легенда, о чем бы в ней ни говорилось, наверняка враки. Так мало легенд соответствуют истине. Еще одна сказка, годная лишь на то, чтобы рассказывать ее вечером у камина, когда в трубе завывает ветер и по крыше барабанит дождь.

Он снова посмотрел в иллюминатор на живую, пульсирующую синеву.

Надо жаждать. Ждать, пока, накопится достаточно энергии для удара. Но ни в коем случае и не промедлить — если они замешкаются, энергия ворвется в их собственную вселенную и сметет их.

— Внимание, — пророкотал Кингзли. Гэри потянулся к ручке, поворот которой высвободит сокрушительный луч. Его напряженные пальцы крепко сжали ее, готовые в любой момент повернуть.

— Давай! — проревел Кингзли.

Гэри обеими руками водил рукоятку, описывая круги лучом. Он знал, что рядом с ним то же самое делает Херб.

За иллюминатором расцветал букет ослепительных лучей: яркая вспышка сначала выстрелила вперед и рассыпалась зигзагами, прежде чем превратиться в мощный поток пламени. Этот поток, прорезая ничто, нес разрушение обреченной вселенной.

Все было кончено за несколько секунд… несколько секунд, за которые высвободилась адская энергия.

Когда слепящая синева снова заполнила иллюминаторы, корабль, как дощечку по волнам во время шторма, кидало и швыряло по искривленным силовым линиям, которые все еще судорожно корчились под остатками тех сил, что всего несколько секунд назад заполняли межпространство.

Гэри повернулся на сидении и увидел, как Кэролайн и Инженер, склонившись над шкалой прибора, напряженно вглядываются в нее.

Кингзли, глядя через плечо Инженера, мычал:

— Импульсов нет, энергии нет.

Это значило, что другая вселенная, сжимаясь, возвращается к новому началу… Опасность миновала.

Гэри погладил гашетку. Она и человеческая изобретательность осуществили это. Человек разрушил одну вселенную, но сохранил другую. Невероятно…

Он обвел взглядом рубку управления. Томми у пульта. Еще трое вглядываются в детектор энергии. Все так знакомо. Ничего не изменилось. Все, как всегда.

И тем не менее слабые существа, впервые вырвавшись за пределы вселенной, взяли в свои уверенные руки ее судьбу. С этих пор Человек и его сотоварищи по вселенной не будут больше игрушкой неведомых космических сил. С этих пор живые существа будут сами управлять этими силами, подчиняя их своей воле, заставляя работать их на себя.

Жизнь — это случайность. Это очевидно. Это нечто непредусмотренное. Нечто постороннее в налаженном механизме вселенной. Вселенная враждебна жизни. Глубины космического пространства слишком холодны для нее, абсолютное большинство скоплений материи слишком горячо для нее, космос пронизан враждебной ей радиацией. Но жизнь побеждает. В конечном итоге вселенная не убьет ее… она станет управлять вселенной.

Он вспомнил день, когда Херб заметил светлую точку на телескопическом экране… вспомнил, как он сам обнаружил девушку на борту допотопного корабля. Перед ним прокрутилась вся цепь событий. Если бы Кэролайн Мартин не была осуждена на космическое одиночество, если бы она не владела тайной анабиоза, если бы анабиоз смог заместить работу ее мысли, если бы Херб не заметил точку на экране, если бы он сам не смог вернуть девушку к жизни, если бы Кингзли не заинтересовался космическим излучением упорядоченной структуры, если бы…

И в этой цепи случайностей ему почудилось нечто большее, чем просто случайность. Как же это говорил старик на Старой Земле? Что-то о великом мечтателе, создающем сцены и заполняющем их актерами…

— Импульсов энергии нет, — сказал Инженер. — Мы отвратили угрозу. Соседняя вселенная прошла критическую точку. Мы спасены. Я так счастлив. — Он повернулся к землянам. — И очень благодарен.

— Пустяки, — сказал Херб. — Мы спасали и самих себя.

Глава восемнадцатая

Херб тщательно обсосал последнюю куриную косточку и вздохнул:

— Лучше я ничего никогда не ел.

Они сидели за столом в комнате, приготовленной Инженерами для них. Она уцелела среди общей разрухи, хотя башня над ней была снесена водородной бомбой.

Гэри в очередной раз наполнил свою рюмку и откинулся в кресле:

— Ну что, здесь мы свое дело сделали. Пора домой.

— Домой? — переспросила Кэролайн. — На Землю?

Гэри кивнул.

— Я совсем забыла про нее, — призналась она. — Я так давно не была там. Она, наверное, очень изменилась.

— Наверное, — сказал Гэри. — Но там есть и то, что никогда не меняется: запах свежескошенной травы, запах сена, прелесть деревьев, вырисовывающихся вечером на горизонте…

— Как красиво, — съязвил Херб. — Прямо поэт.

— Наверное, я многого не узнаю, — продолжала Кэролайн.

— Я буду с тобой, — сказал Гэри. — Ты сразу во всем разберешься.

— У меня все не выходят из головы обитатели соседней вселенной, признался Кингзли. — Я чувствую себя как иммиграционный контроль, пропускающий на Землю нежелательные элементы. Кто знает, что они за люди. Может быть их форма жизни враждебна нам.

— А может быть, они обладают великими научными достижениями и высочайшей культурой, их их присутствие обогатит нашу вселенную, — возразила Кэролайн.

— Они нам не опасны, — сказал Гэри. — Инженеры заботятся о них, они остаются в своей гиперсфере и будут там до тех пор, пока не найдется место для них.

Послышались тяжелые шаги — это Инженер номер 1824 вошел в комнату. Он остановился у стола и сложил руки на груди.

— Все ли в порядке? — спросил он. — Хороша ли еда? Удобно ли вам?

— Еще бы, — ответил Херб.

— Мы рады, — сказал Инженер. — Мы так старались, чтобы вам было удобно. Мы очень благодарны вам. Без вашей помощи нам не удалось бы спасти вселенную. Мы никогда бы не отправились на Старую Землю, чтобы узнать тайну энергии, потому что нами не движет неутолимое любопытство, которое не успокоится до тех пор, пока не найдет ответы на все свои вопросы.

— Мы сделали все, что могли, — пробасил Кингзли. — Но вся заслуга принадлежит Кэролайн. Именно она рассчитала гиперсферу. Она одна смогла разобраться в уравнениях, описывающих энергию межпространства.

— Вы правы, — сказал Инженер. — И мы особенно благодарны ей. Но каждый из вас внес свой вклад. И мы горды этим.

Горды? С какой стати он гордится тем, что мы смогли что-то сделать, подумал Гэри.

Инженер прочитал его мысли.

— Вы спрашиваете, почему мы гордимся вами, — откликнулся он. — Я отвечу. С самого начала, как только вы прилетели, мы наблюдаем за вами и спорим: рассказать вам или нет. Если бы все обернулось иначе, мы, наверное, так и не сказали бы вам ни слова; но теперь мы решили, что вы должны знать.

— Что знать? — пробасил Кингзли.

— Вы знаете, как образовалась ваша Солнечная система? — спросил Инженер.

— Столкнулись две звезды, — откликнулся Кингзли. — Наше Солнце и еще одна звезда. Это было около трех миллиардов лет назад.

— Эта звезда — солнце моего народа, — начал Инженер. — На ее планетах он создал высокоразвитую цивилизацию. Мой народ задолго до столкновения знал о приближении катаклизма. Его вычислили астрономы. Наши ученые тщетно пытались предотвратить его или хотя бы спасти часть нашей цивилизации. Столетия проходили за столетиями — звезды неумолимо сближались. Мы понимали, что планеты будут разрушены первой же гигантской волной выбросов вашего Солнца. И жизнь на планетах погибнет сразу же. Наконец, поняв, что все наши усилия бесполезны, мой народ сконструировал гигантские космические корабли, чтобы жить в них много-много лет. Задолго до столкновения эти корабли покинули нашу планету, унося с собой частицу нашей цивилизации. На них отправляли представителей всех наук и записи всех открытий.

— Древняя легенда о Ноевом ковчеге, — прошептала Кэролайн.

— Я не понимаю.

— Это неважно, — сказала Кэролайн. — Прошу вас, продолжайте.

— Издали космоса мой народ смотрел, как две звезды прошли друг мимо друга. Они видели, как взорвалось само пространство. Огромные языки газа и раскаленной материи распространились на миллионы миль.

Они видели, как их солнце волокло огромные массы этого звездного вещества миллиарды миль, теряя его по дороге. Они видели начало постепенного упорядочивания материи вокруг вашего Солнца, но потом они потеряли его из виду, ибо все дальше и дальше уходили они от места катаклизма.

Поколение за поколением бродил мой народ в поисках нового дома. Люди умирали, их хоронили в космосе. Рождались дети, они вырастали, в свою очередь, старели и умирали. Столетие за столетием наши корабли шли от одной звезды к другой в поисках планетной системы, где они могли бы основать свой новый дом. Один из кораблей слишком близко подошел к гигантской звезде и был притянут ею. Другой раскололся, столкнувшись с черным гигантом. Но остальные продолжали бороздить космическое пространство в поисках нового дома. Они никак не находили планетной системы. Из каждых десяти тысяч звезд лишь одна имеет ее, и они могли бродить в поисках этой единственной тысячи лет, и так и не найти ее.

В конце концов, устав от поисков они, решили вернуться к вашему Солнцу. Потому что, хотя там и не было планет, с течением времени они должны были возникнуть.

Спустя много лет они достигли вашего Солнца и, приблизившись к нему, увидели, что вокруг сгустков материи началось образование планет. А на самом краю газообразного неоформленного планетного вещества висела планета, которую они узнали. Это была одна из планет их собственной звезды, четвертая от солнца. Она оторвалась от него и теперь вращалась по собственной орбите вокруг принявшей ее звезды.

Мой народ наконец-то нашел себе дом. Но, спустившись на планету, они обнаружили, что она утратила атмосферу, жизнь на ней прекратилась и все следы цивилизации изгладились.

Но они обосновались там и попытались восстановить, хотя бы частично, цивилизацию. Это было неблагодарной задачей. Ибо годы и века они следили за медленным формированием вашей Солнечной системы, видели, как приобретают форму и медленно остывают планеты, и ожидали дня, когда наша цивилизация сможет заселить их. Но процесс протекал слишком медленно. Работа по воссозданию цивилизации, отсутствие атмосферы, ледяной холод космоса истощали силы моего народа. Они предвидели день, когда погибнут, когда умрет последний представитель их цивилизации. Но они строили планы на будущее. Они детально продумали их.

— Они создали нас, снабдили нас огромными кораблями и послали на поиски нового дома, надеясь вопреки всему, что нам удастся найти его раньше, чем для них все кончится. Наши корабли разделились, и каждый отправился своим путем, готовый обыскать всю вселенную, если это потребуется.

— Они создали вас? — переспросил Гэри. — Значит, вы не прямые потомки этой цивилизации?

— Нет, — ответил Инженер. — Мы — роботы. Но иногда мне кажется, что за эти долгие годы мы стали чем-то большим, чем просто машины.

В наступившей тишине Гэри спросил себя, как это раньше он не догадался. Это же очевидно. Облик, движения Инженеров — все было механичным. Однажды Инженер даже сказал, что их мышление детерминировано, что у него и у его товарищей почти нет воображения. Конечно же, у роботов не может быть воображения. Но они были так похожи на людей, что он не сомневался, что это одна из форм жизни.

— Черт меня побери, — пробормотал Кингзли.

— Ребята, вы первоклассные роботы, — начал было Херб.

— Заткнись, — цыкнул на него Гэри.

— Может быть, вы уже не роботы, — произнесла Кэролайн. — Может быть, за это время вы и в самом деле стали живыми существами. Ваши создатели снабдили вас электрохимическим мозгом. За это время ваш мозг стал настоящим, почти таким же действенным, а в некоторых случаях даже более действенным. Ну, а способность мыслить и рассуждать — это главное, что делает человека человеком.

— Спасибо, — сказал Инженер. — Большое спасибо. Вы так добры к нам. Я уже однажды говорил, что мы гордый народ, что нам было оказано большое доверие, и мы оправдали его. Гордость могла удержать нас от признания, кто мы на самом деле, но я рад, что мы открылись, потому что так будет намного легче понять остальное.

— Остальное? — удивленно переспросил Томми. — Разве осталось что-нибудь еще?

— Многое, — ответил Инженер.

— Секундочку, — пробасил Кингзли. — Вы хотите сказать, что Инженеры были созданы цивилизацией, которая процветала три миллиарда лет назад, и что вы существовали все это время?

— Не все, — сказал Инженер. — Мой народ сделал только часть из нас, по несколько для каждого корабля. Мы сами создали остальных по своему образу и подобию. Но в каждый новый экземпляр мы старались включить то, чего, на наш взгляд, нам не хватало. Например: воображение, большую инициативу, больший круг эмоционального восприятия.

— Ты сам — один из роботов, созданных еще на Плутоне? — спросила Кэролайн.

Инженер кивнул.

— Вы вечны и бессмертны, — произнес Кингзли.

— Ни то и ни другое, — ответил Инженер. — Но при правильном уходе и замене износившихся деталей, при условии отсутствия экстремальных, ситуаций, я буду функционировать много миллиардов лет.

Миллиарды лет, думал Гэри. Здесь человеческое воображение бессильно. Человек не может представить миллиард лет и даже тысячу и даже сто лет.

Но если Инженеры просуществовали более трех миллиардов лет, почему они оказались неспособны создать гиперсферу, почему они не попытались выйти за пределы вселенной и изучить законы межпространства? Почему это смогло произойти лишь тогда, когда прибыли люди?

— Я уже ответил. Но я повторю. Потому что воображение, фантазия, способность обобщать, исследовать, представлять, что произойдет, если сделать то-то и то-то… нам это не дано. Если из двух фактов вытекает третий, мы принимаем его, но мы не можем продолжить логическую цепь. Вот ответ на ваш вопрос.

Гэри был смущен, он не подозревал, что Инженер может читать ненаправленные мысли. Кэролайн смотрела на него, и уголки ее губ раздвинулись в улыбке.

— Ты его о чем-то спросил?

— Кажется, да, — ответил Гэри.

— Вы ничего не знаете о кораблях других Инженеров? — спросил Кингзли.

— Ничего. Можно предположить, что они нашли другие планеты, на которых делают то же самое, что и мы здесь. Мы пытались установить с ними связь, но нам так и не удалось сделать это.

— А что вы делаете? — спросил Гэри.

— Как, — удивилась Кэролайн, — разве ты не понял, Гэри? Они готовили место, где мог бы жить их народ.

— Но их давно уже нет, — возразил Гэри.

Он вспомнил обработанные камни, найденные на Плутоне Тедом Смитом. Создатели Инженеров обрабатывали их миллиарды лет назад… Они и сейчас на поверхности Плутона, немые свидетели величия цивилизации, которая погибла в то время, когда планеты Солнечной системы были еще раскаленными газовыми скоплениями.

— Они не погибли, — возразил Инженер, и его мысль была окрашена какой-то странной нежностью.

— Не погибли? — переспросил Гэри. — И вы знаете, где они?

— Да, знаю, — ответил Инженер. — Их представители сидят в этой комнате.

— В этой комнате, — начала Кэролайн и осеклась, когда до нее дошел смысл сказанного.

— В этой комнате, черт возьми, кроме нас никого нет, — сказал Херб. — Но мы ведь не ваш народ.

— А все-таки это вы, — объявил Инженер. — Конечно, вы несколько отличаетесь, но во многом очень похожи на них. Вы существа из протоплазмы, и они были такими же. У вас такой же внешний вид и, главное, склад ума.

— Другими словами, вы утверждаете, что мы прямые потомки вашего народа, что вашему народу удалось все-таки колонизировать Солнечную систему? — спросил Кингзли. — Но мы прекрасно знаем свое начало — человечество начинало с очень низкой ступени.

— Это не совсем так, — ответил Инженер. — Вас, наверное, интересовало, как на вашей планете зародилась жизнь?

— У нас есть теория спор… — вспомнил Кингзли и вдруг ударил кулаком по столу. — Господи, ну конечно! Теория спор. Ваш народ, когда их на Плутоне оставались единицы, а планеты все еще были непригодны для обитания… Они знали, что их ждет конец… И они разбросали на юных планетах споры жизни?

— Именно так, — ответил Инженер. — Мы придерживаемся этой теории.

— Но если это так, — возразила Кэролайн, — то почему мы развились так, как мы развились? Почему наша форма жизни почти продублировала развитие народа Инженеров? Ведь не могли же они заложить в споры детерминант… не могли же они все предвидеть и планировать так далеко вперед. Не могли же они спланировать эволюцию, возродившую их собственную цивилизацию!

— Это была очень древняя цивилизация. И они были очень мудры. Я не сомневаюсь, что они могли, как вы выразились, спланировать эволюцию.

— Любопытно. Но что это нам дает? — спросил Херб.

— Это значит, что вы наследники моего народа, — сказал Инженер. — Это значит, что все, что мы здесь сделали, все, что мы знаем, — все это ваше. Мы перестроим наш город, мы приспособим его для вас. И все, что нашли, узнали, сделали другие Инженеры, — это тоже ваше. Нам самим ничего не нужно, кроме радости от сознания, что мы смогли послужить вам и оправдали оказанное нам доверие.

Земляне слушали его озадаченно, почти не веря своим ушам.

— Вы хотите сказать, — начал Кингзли, — что вы восстановите город и отдадите его людям нашей Солнечной системы?

— Да, — ответил Инженер. — Он ваш. Я не сомневаюсь, что вы каким-то образом происходите от нашего народа. Я внимательно наблюдал за вами с самого момента вашего прибытия. И снова и снова я подмечал детали поведения, манеры, какие-то нюансы, которые доказывают, что вы связаны с теми, кто создал нас.

Гэри пытался разобраться. Инженеры передают человечеству наследство древней цивилизации, отдают город и цивилизацию, уже созданную, город и цивилизацию такого уровня, какого человечество не достигнет и через многие тысячелетия.

Нет, что-то тут не так. Что-то не увязывалось

Он вспомнил замечание Херба, что город выглядит так, будто ждет кого-то, кто так и не пришел. Херб попал в самое яблочко. Этот город построен для более развитой цивилизации, для цивилизации, которая, очевидно, погибла раньше, чем был заложен первый камень.

И эта цивилизация настолько опередила в своем развитии человечество, что человек в сравнении с ними еще дикарь.

Гэри попытался представить, какое впечатление произвел бы такой город и такая цивилизация на человечество. И он представил себе алчность и ненависть, политические махинации, свирепую конкуренцию, социальное неравенство и классовую борьбу — все неотъемлемые пороки человечества в этом белокаменном городе в лучах трех солнц. Как-то одно с другим не вязалось.

— Мы не можем принять ваш дар, — твердо сказал он. — Мы еще не готовы. Мы только все испортим. Мы получили бы слишком много власти, свободного времени и могущества. Это только развратило бы нашу цивилизацию и затормозило бы ее развитие.

Кингзли уставился на него.

— Но подумай о научных знаниях! Подумай о достижениях культуры! — закричал он.

— Гэри прав, — поддержала Кэролайн. — Мы еще не готовы.

— Когда-нибудь… — продолжил Гэри. — Когда-нибудь в будущем. Когда мы избавимся от примитивных страстей. Когда мы решим социальные и экономические проблемы, которые гнетут нас сегодня. Когда мы научимся соблюдать Золотое Правило… когда мы освободимся от безумия юности. Когда-нибудь мы будем достойны этого города.

Он вспомнил древнего старца, которого встретил на Старой Земле. Он говорил, что остатки человеческой цивилизации улетели к далекой звезде, в какое-то место, специально для них приготовленное.

Это место, о котором говорил старик, вдруг осенило Гэри, этот самый город. А значит, Старая Земля, на которой они побывали, — была настоящая Земля… не тень планеты, а действительно существующая в далеком будущем Земля. Старик говорил, что остальные улетели совсем недавно. Он сказал, что отказался лететь, потому что не мог покинуть Землю.

Пройдет еще много времени. Больше, чем он думал раньше. Будет долгое и тяжелое ожидание дня, когда человечество сможет смело отправиться в лучший мир, оставленный ему в наследство другой цивилизацией, погибшей тогда, когда родилась Солнечная система.

— Вы понимаете? — спросил он Инженера.

— Я понимаю, — ответил Инженер. — Это значит, что нам придется ждать хозяев, для которых мы работали… и пройдет много времени, прежде чем они придут к нам.

— Вы ждали три миллиарда лет, — напомнил ему Гэри. — Подождите еще пару миллионов. Это не так уж долго. У человечества много достоинств, но пока мы не готовы.

— Вы сошли с ума, — с горечью сказал Кингзли.

— Неужели ты не понимаешь, — спросила Кэролайн, — что сделает сейчас человечество с этим городом?

— Но магнетическая энергия, — причитал Кингзли, — и все остальное. Подумайте, как бы все это нам пригодилось. Нам нужны энергия и оборудование и все эти знания.

— Вы можете взять все это с собой, — сказал Инженер. — Все, что вам захочется. Мы будем наблюдать за вами и поддерживать с вами связь и, возможно, наступят времена, когда вам пригодится наша помощь.

Гэри поднялся из-за стола и положил руку на широкое плечо Инженера.

— А пока у вас есть работа, — сказал он. — Вам нужно восстановить город. Построить станции, работающие на энергии пятого измерения. Исследовать эту энергию, научиться использовать ее и управлять ею. Придет день, когда наступит тепловая смерть нашей вселенной. Но, имея неиссякаемую энергию межпространства, мы сможем создать новую вселенную, которая заменит нам эту.

Казалось, что металлический человек вырос прямо на глазах.

— Будет сделано, — коротко ответил он.

— Мы должны работать не только для человека, но для всей вселенной, — напомнил Гэри.

— Да, — согласился Инженер.

Кингзли встал.

— Нам пора возвращаться на Плутон, — сказал он. — Работа здесь окончена.

Он подошел к Инженеру.

— Прежде чем мы улетим, я хотел бы пожать вашу руку.

— Я не понимаю, — сказал Инженер.

— Это такой знак уважения, — пояснила Кэролайн. — Подтверждение дружбы, своего рода заключение союза.

— Это прекрасно. — Инженер протянул руку.

И тут поток его мыслей оборвался. Впервые с того момента, когда они встретились в этой же комнате, в его «голосе» появились эмоции.

— Мы так рады, — сказал он. — Мы можем поддерживать с вами связь и не чувствовать себя одинокими. Возможно, когда-нибудь я смогу посетить вас.

— Обязательно приходи, — промычал Херб. — Я тебе все покажу.

— Гэри, ты идешь? — окликнула Кэролайн, но Гэри не отвечал.

Наступит день, и Человек придет домой… домой, в этот чудесный белокаменный город. Придет и восхитится его поразительными высотами и громадными конструкциями — всеми этими красноречивыми свидетельствами достижений, воздвигнутыми на фоне чужого неба. Он придет домой, и вся энергия, вся роскошь, все достижения на планете будут принадлежать ему. Он придет домой — в город, выросший из мечты — великой мечты величайшего народа, который погиб, но, умирая, оставил им в наследство новорожденную солнечную систему. И более того, другую часть наследства они оставили на попечение прекрасных слуг, которые в свое время вручат ее человечеству.

Но этот город не для него и не для Кэролайн, Кингзли, Херба и Томми. Он не достанется еще многим и многим поколениям, которые последуют за ними. Пока Человек не освободится от груза первобытной дикости и ненависти, пока он не перестанет быть ничтожным, развращенным и пока он остается злобным, подлым, мелочным, он не сможет ступить сюда.

Прежде чем прийти в этот город, Человек пройдет длинный путь по пыльным дорогам, познает истинную радость звездных путей. Галактики напишут в небе новый алфавит, и множество событий отпечатается на ленте времени. Новое придет на смену старому, достигнет своего расцвета и наконец умрет. Восстанут великие вожди, и придет их время, и уйдут они во мрак и тишину. Среди миров поднимется и расцветет алчность и рассыплется в прах. Звезды в ночном дозоре увидят великие подвиги, будут рукоплескать грандиозным событиям, а потом станут свидетелями чудовищных поражений и будут оплакивать страшные мучения.

— Подумать только, — сказала Кэролайн. — Мы возвращаемся домой!

— Да, — ответил Гэри. — Наконец-то мы возвращаемся домой.