Космический беглец. Антология французской фантастики

Глава 1

Живу! — вдруг осознал я… Это — не обычное пробуждение. Состояние ни на что не похожее и трудно объяснимое… Будто тебя грубо выдернули из небытия. Была ночь — и тут же наступил день, без серости сумерек и наката зари. Мгновенный переход.

Двигаться еще не могу. Вернулось сознание. И только оно. Заработал мозг, но не тело. Оно — инертное, оцепеневшее. В данный момент я — всего лишь интеллект без телесной оболочки… Однако мне ведомо, что машины уже начали свою кропотливую восстановительную возню.

Никаких физических ощущений. Что-то вроде ступора… И так — на многие часы вперед. Вроде бы так надо, иначе можно рехнуться. Внутри — сплошное благолепие. Умиротворенная ясность ума бодрит… Мысль в своей наиблагороднейшей сути. Я ничего не вижу, не слышу, не чувствую… Просто думаю. Восстанавливаю контакт только с самим собой.

Меня зовут Эльвер! Смотри-ка: возвращается память. Не бурным, взахлеб, потоком, не взрывом беспорядочно снующих образов. Я обрел имя и сознание потому, что очнулись детекторы моего астролета. Где-то рядом со мной целый мир… планета, где я, вполне вероятно, смогу обосноваться. Удивительно чуткий у меня корабль. Его автоматические системы функционируют с какой-то мистической точностью.

Со времени старта это уже пятое воссоздание моего «я». Помню точно. Вот только не дано мне знать, развернется ли этот миг в полноценное возрождение. Я лично готов ко всему. Знал, на что шел. Сейчас мой аппарат должен резво накручивать витки вокруг какой-то планеты… Все его механизмы вошли в активный режим работы. Случись, что анализаторы обнаружат какой-то вредный для меня фактор, тут же включится инверсионный процесс: меня опять забросит в то самое состояние без названия, а астролет — в беспредельный космос скитаться в поисках нового возможного пристанища.

Пятая попытка… Надежда во мне еще не вытеснила фатализм. Нетерпения не проявляю. Тем не менее смутно чувствую, что на сей раз пауза воскрешения длится чуть дольше, чем предыдущие четыре раза.

Четыре… пять… десять… Да разве могу я знать, сколько их было точно?

Итак, я — Эльвер, а в полет отправился, не исключено, несколько тысяч лет назад. Время для меня уже ничего не значит. Оно как бы остановилось. Я вечен, как и тот корабль, на борту которого я нахожусь. Точнее, некий механический разум… Вечен… Да, но только до тех пор, пока мчусь в космосе. Стоит мне полностью восстановить сознание и обрести свободу движений, как Время настоятельно заявит о себе.

Нет… Я и вправду никогда раньше так долго не проклевывался к жизни. И не доходил до стадии воспоминаний. Может, наконец, попался какой-то подходящий для меня мир? Интересно, что он собой представляет? Будут ли там во всем подобные мне люди? Анализаторы ведь не наделены способностью делать выбор. Они всего лишь определяют качество атмосферы и наличие жизни в общем смысле этого феномена Природы. Они фиксируют возможности. И ничего сверх того. Так что от них я узнаю только то, что на этой планете я смогу нормально дышать и найду, чем питаться. А вот живут ли на этом шарике, где я, возможно, брошу космический якорь… подобные мне существа — вопрос открытый. И совсем не ясно, хватит ли у меня мужества снова пуститься в беспредельные космические дали после того, как я ступлю в него?

Одним словом, своеобразная лотерея… В сущности, все будет зависеть от степени эволюции этой планеты. Может статься, что я высажусь на ней слишком рано… или чересчур поздно. Вполне вероятно, что она окажется геологически чрезмерно молодой. Например, я появлюсь там в период, когда только-только начнут зарождаться первые люди… Как раз накануне или же сразу после… Да для меня там просто не окажется места!

Короче, игра идет ва-банк. Точнехонько попадаю в ту самую полосу случайностей, которую самая развитая наука никогда не в состоянии миновать. Тогда единственный выход — снова в полет. При одной только мысли об этом мне становится не по себе… Дважды такого отчаянного мужества не проявишь.

Уже ясно, что только какое-нибудь чудо может теперь помешать мне обосноваться именно здесь. Понятно, что о времени у меня еще нет ни малейшего представления. Я по-прежнему вне его, но корабль уже, несомненно, сотни раз и под всевозможными углами сплел вокруг этой планеты паутину своих орбит. К этому моменту анализаторы уже давно бы безошибочно выявили любой параметр, который делал бы невозможным мое пребывание в этом мире.

Я уже вхожу во второй этап воскрешения… Да. Забрезжила надежда, и я даже начал испытывать нечто вроде легкого нетерпения. Цель… кажется, я к ней близок.

Астролет, который доставил меня сюда, используется на Мандралоре для удивительных экспериментов. Пока отдачи от них никакой, но в будущем они, несомненно, могут сыграть большую роль. Так что «бесполезный» отнюдь не значит «ничего не стоящий». Поскольку речь идет об исследовании бесконечности.

Диковинные все же существа люди. Эпопея покорения космоса в конечном счете не вызвала у них ничего иного, кроме чувства неудовлетворенности. Они сочли, что все так и осталось «тайной за семью печатями». Едва добравшись до границ собственной Галактики, они тут же забеспокоились, а что там «дальше»? Человеку изначально присуще стремление «заглянуть за горизонт», а с расширением границ познанного эта неуемная тяга отнюдь не угасла. И тогда узрели только одну возможность снять сие наваждение: послать добровольцев в неизведанное. Операцию торжественно окрестили «Большой Путь». Нечто вроде побега навсегда. Приключение в рамках самой грандиозной из мировых тайн. И речь теперь шла не о каких-то исследовательских экспедициях, нет, а о бесповоротном разрыве отбывавших в полет со всем прошлым и его достижениями… Вернее, исследование-то как задача, конечно, осталось, но его результаты растягивались на десятки поколений. В принципе несущий меня эликон обязан самоуничтожиться после того, как доставит своего пассажира в подходящий для него по природным условиям мир… Должен был бы… Но я твердо знаю, что запрограммированный на эту функцию механизм в нужный момент не сработает. Я все сделал, чтобы отключить его перед стартом. Так что после последней фазы моей регенерации ничего подобного не произойдет. Меня захлестнула нечаянная радость: значит, мне все же удалось добиться невозможного.

Если бы я играл по правилам, то времени у меня хватило бы лишь на то, чтобы укрыться в первом же попавшемся убежище вместе с прихваченными с собой припасами еды и питья, а также оружия… Это в штатной ситуации… Я подменил все исходные данные. Буду первым представителем своей расы, кому окажется под силу вернуться туда, откуда он прибыл… если, конечно, захочется это сделать и достанет мужества. Вполне возможно, что не смогу сделать этого сразу. Ну, а когда пробегут несколько лет? Для Мандралора они могут обернуться тысячелетиями. В любом случае в моем распоряжении будет находиться такой сверхмощный арсенал технических средств, каким является эликон.

Совсем неожиданно перенесся в мыслях в Учебный центр. Когда я туда поступил после чертовски трудных экзаменов, моему энтузиазму не было пределов. Но мало-помалу я осознал весь ужас того, что там собирались потребовать от нас. Наши Мудрецы — существа бесчеловечные… Впрочем, это одновременно так и не так. Само собой разумеется, никто и никогда не пытался нас обмануть. Мы прекрасно знали, на что себя обрекали, и до самой последней секунды сохраняли возможность отказаться от той миссии, которую нам поручат… Но это было право отринуть волшебный мираж, которым наше воображение было пропитано буквально насквозь… Я не смог этого сделать… Не смог отступиться, но все это время во мне вызревал бунт против условий, в которые нас поставили.

Ну, скажите, пожалуйста, зачем требовать, чтобы мы непременно оказались на чужой планете в одиночку, лицом к лицу с неизбежно враждебной нам природой? Столкнулись бы с примитивной или развитой цивилизацией, которая в любом случае не сможет нас понять, во всеоружии обширных знаний, но без какой-либо возможности их применить, ибо по инструкции надлежит немедленно уничтожить эликон?

Совсем одни… вооруженные… и то временно!.. Только для отражения самой первой непосредственной опасности… Всего-то несколько зарядов из дезинтегратора, самое большее, пять-шесть. О! Эликон может наштамповать этого добра сколько угодно. Но из-за веса, как, собственно, и обязательной свинцовой оболочки, нагружать их в большем количестве не разрешают. Так что почти сразу же после посадки мне останется надеяться лишь на собственный разум. Весь багаж — он да еще куча знаний в чистом виде… Спрашивается, к чему знать принципы, если необходимо заново выдумывать пути их реализации?

И под все это наши Мудрецы подводят, на мой взгляд, совершенно надуманную базу, выдавая ее за истину в последней инстанции. Дескать, Цивилизация может быть только итогом прогрессивного развития. А оснащать ее средствами, превышающими ее интеллектуальный потенциал и возможности, — значит заранее обрекать на гибель.

Но почему? Я тысячи раз прокручивал этот вопрос в голове во время пребывания в Учебном центре, но так и не сумел найти на него удовлетворительного ответа. А уж если быть совсем точным, то неизменно приходил к одному и тому же выводу. Просто наши Мудрецы опасаются амбиций, переполняющих любителей острых ощущений, которых они посылают с исследовательскими целями. Перед ними ставят задачу: оставлять там, где они оседают, свидетельства своего пребывания, отчет в виде плодов своей деятельности… чтобы впоследствии их обнаружили те, кто последует за ними. И пуще всего Мудрецы опасаются, что космонавты вернутся с менталитетом завоевателей, способные взорвать тесные рамки социальной организации.

Я не захотел примириться с этим.

Процесс регенерации тем временем явно вошел во вторую фазу, поскольку я стал испытывать нечто похожее на ощущение тяжести. Если до этого я был только самоосознающей мыслью, то теперь вдруг появилось чувство тела. Это означало, что эликон уже накрутил немало витков в атмосфере и что он и впрямь натолкнулся на планету, пригодную для жизни.

Стало покалывать в пальцах ног. Я как бы восстанавливался по частям: сначала мозг, потом ноги… руки… если так пойдет и дальше, глядишь, и глаза открою.

По бокам усердно заелозили вибромассажеры. Отчетливо слышу их ворчливое жужжание. Теперь меня охватывает уже безумное нетерпение. Наконец-то открываю глаза и узнаю тесную каюту, в которой я улегся… Вчера… Похоже… Ведь у меня полностью атрофировалось чувство восприятия времени.

Это было вчера — психологическая уверенность в этом доминирует. Но взгляд задерживается на электронном календаре, что расположен прямо напротив. Он был включен все это время, поскольку мне удалось нейтрализовать систему самоуничтожения эликона. Но для тех, кто подчинился действующим правилам, время сразу после пробуждения обязательно начинается с нуля. Медленно вглядываюсь в циферблат… 7624. Перед самым взлетом — помню прекрасно — на нем высвечивалось: 5944. Итак, разница: одна тысяча шестьсот — восемьдесят лет! Естественно, тех, что приняты на Мандралоре. Значит, я уже давно пережил всех, кого когда-то там знал. Случись мне когда-нибудь снова оказаться в том мире, и я ровным счетом ничего бы в нем не узнал. Вполне мог бы сойти за представителя какой-то новой космической расы… Хорошая, однако, перспективочка, аж мороз подирает по коже! Одна тысяча шестьсот восемьдесят лет я болтался в бескрайнем космосе. Дайте только встать на ноги — первым делом пойду к пульту управления и по приборам определю, на сколько же световых лет меня забросило от места старта.

Мундштук питательной трубки назойливо тычется в рот, и я с удовольствием втягиваю густую струю жидкости. Постепенно возвращаются силы. В моем скромном пристанище зажегся свет. Рассеянный, без видимого источника излучения, он, кажется, сочится прямо из стен. Шевелю пальцами., какое потрясающее, давно забытое и опьяняющее ощущение бытия. Где-то в руку втыкается острая игла, и я вздрагиваю от боли, причем сразу же накатывает жуткая, темная волна страха. Он абсолютно иррационален, и к нему примешивается почему-то неудержимая радость. Медленно вздыбливается кушетка, на которой я распластан… Тело горит от бесчисленных впившихся в него стальных жал… Восстанавливается кровообращение… Начинаю истошно орать не своим голосом… потом как-то разом все успокаивается, столько же быстро, как и началось.

Поднимаю руку, выдвигаю вперед ногу. Будто шагаю по облаку… не чувствую под собой ничего прочного, надежного. В голове — сплошной туман, словно я вот-вот упаду в обморок. Напрягаю все силы. Ясность мысли возвращается.

Делаю шаг… другой… ликую: идет процесс высвобождения из долгого плена. Внезапно взрывным эффектом хлынули в столь долго обездвиженное тело силы… молодая, бьющая через край жизненная энергия.

Но продержался я стоя всего чуть — пришлось сесть: подкосились ноги. На сей раз от волнения. Я громко, взахлеб, расхохотался.

Распахиваются стенки шкафа… Ах, да… это же мой космический комбинезон… мое одеяние. Что-то вроде климатизированного скафандра. Корда я его натяну, он как влитой приладится к очертаниям фигуры и ни в чем не будет стеснять свободы движений, словно я обнаженный. Тут же примеряю его, не забыв пристегнуть пояс с кобурой дезинтегратора; теперь ботинки. Ну, вот я и в полной боеготовности. Открываю дверь, спускаюсь по лестнице-коридору, которая приведет меня в командную рубку. Поскольку эликон не самоуничтожится благодаря предпринятым мною мерам, уверен, что она сейчас открыта.

Память работает потрясающе. Все воспоминания удивительно точны и сохранились в полном объеме. Закрыв глаза, не могу отделаться от ощущения, что все еще нахожусь в Учебном центре. Чувство редуцирования тысячи шестисот восьмидесяти лет до неуловимого мгновения.

Все произошло в соответствии с ожиданиями: вход в рубку действительно не блокирован. Мгновенно замечаю, что полыхает лампочка сигнала тревоги. Она зеленого цвета и нервно пульсирует однообразной морзянкой. Это серьезно., Эликону грозит какая-то опасность. Такая, которую электронный мозг пока не в состоянии нейтрализовать.

Нахмурившись, включаю динамик. Тотчас же безликий, слегка гнусавый голос машины отвечает:

— В поле восприятия моих антенн — три эликона… Они стремительно мчатся в нашем направлении. Я не в состоянии уйти от их пучков обнаружения цели.

Противно подвело живот, заныло сердце. Сажусь перед пультом управления.

— Дистанция?

— Могу сообщить только в зависимости от их скорости… Восемь часов.

— Как давно они засечены?

— Через полных шесть часов после старта.

— С Мандралора?

— С тех пор мы нигде не садились.

— Надо было оторваться от них во время полета!

— Невозможно… Преследователей, будто магнитом, притягивают остаточные явления по нашей трассе. Контакт может быть прерван только путем остановки всей нашей аппаратуры.

Мне и самому это отлично известно. Вопрос получился, конечно, глупый. Так, значит, они сразу же направили вдогонку три эликона. С какой целью? Разумеется, не для того, чтобы, скрутив, доставить меня на Мандралор и предать суду. Это исключено, учитывая время, прошедшее с момента вылета.

Тогда получается, чтобы уничтожить? А не роботы ли ликвидаторы ведут эти машины с задачей настигнуть беглеца где угодно, как бы далеко его ни забросило?

Теоретически у меня нет ни единого шанса ускользнуть от них… Но это теоретически.

Глава 2

Нельзя терять ни минуты. Восемь часов форы, что у меня в запасе, — не такое уж большое преимущество, особенно если на эликонах роботы-ликвидаторы. Надо немедленно отыскать какое-то достаточно обширное зеркало воды и поглубже в него нырнуть. Вода — прекрасный изолятор от радаров противника. Заглушив атомные двигатели, я окажусь под ее защитой, недосягаемый для обнаружения… во всяком случае автоматическими средствами.

Я поудобнее устраиваюсь перед пультом управления и приступаю к маневру сброса скорости. Если бы за мной не гнались эти ищейки, я целиком положился бы на электронный мозг. Он наилучшим образом выявил бы максимально благоприятное место посадки с учетом моего последующего оседания в этом мире. Но в данной ситуации проблема возможного здесь комфортного размещения отодвигается на задний план. Сначала надо как-то схитрить, попытаться сбить противника со следа.

Изображение на экране планеты, к которой я приближаюсь, становится все более отчетливым и детальным. На полюсах она слегка приплюснута. Постепенно проступают примерные очертания континентов. Эликон уже пронзает первые слои атмосферы, и меня сразу же охватывает странное чувство тревоги. Спускаюсь с головокружительной быстротой, поскольку режим торможения наращиваю постепенно. Впрочем, я принял решение использовать его минимально: уж очень поджимает время.

Взвыла сирена… Тревога! Я выравниваю эликон, поскольку степень раскаленности внешнего слоя достигла критической точки. Как только эликон вышел на круговую’ орбиту, накатившая было на меня волна необъяснимого ужаса схлынула.

Планета уже совсем рядом, рукой подать. Вроде бы необитаемая… Точнее сказать, пока не заметил никаких признаков поселений городского типа. На экране обзора — довольно пестрая картинка… дремучие леса, пустыни, бескрайние равнины, на вид безжизненные океаны. Это и хорошо и плохо для меня. С одной стороны, я обретаю достаточно высокую степень свободы перемещений, но, с другой — ничто не будет мешать в поисках тем, кто сейчас упорно гонится за мной.

Снова перехожу на звуковую связь с электронным мозгом.

— Не изменилось ли положение наших загонщиков?

— Они подобрались поближе. На четыре абсолютных часа пути.

— Иными словами, они увеличили свою скорость?

— Да. В открытом пространстве это было бы бесполезно, поскольку я тотчас же нарастил бы и нашу.

— Ясно, что они зафиксировали наш выход на орбиту вокруг этой планеты. Но нельзя понять характер их маневра: обдуманно они это сделали или же все произошло автоматически.

— Скорее всего, автоматически, но процесс восстановления жизненных функций пилотов пошел в ускоренном режиме.

— Если только этими эликонами не управляют роботы-ликвидаторы.

— Я уловил излучения, характерные для человеческих существ. Причем двенадцать различных вариантов.

Следовательно, по четыре на каждый носитель… Это соответственно ограничивает количество возможных роботов-ликвидаторов. На одном эликоне их явно будет не более трех, но зато в охоте за мной этим убийцам поможет богатое людское воображение.

Да, мне оказали большущую честь. Они, значит, посчитали, что я способен справиться с машинами, и не захотели рисковать. А ведь эти роботы — страшная штука! Настоящие металлические монстры шарообразной формы. Не столь уж и большие по размерам. Не более крупного пса. Но они могут выявить человека, на излучения которого настроены, на расстоянии в пятнадцать километров. Между прочим, они летают, эти шарики. Как только их выпустят для выполнения программы, они начнут утюжить планету во всех мыслимых направлениях в поисках добычи. Обнаружив ее, то есть в данном случае меня, неудержимо устремятся на нее. И вот тогда-то ничто на свете не сможет меня спасти. Приблизившись на нужное расстояние, они выстрелят парализующим или — в зависимости от задания — смертельным лучом. Скорее всего, они воспользуются убойным оружием. При игре с ними надо суметь каким-то образом ввести в заблуждение развитую у них разновидность нашего пятого чувства — обоняние, а затем, застав их врасплох, окутать силовым дезинтегрирующим полем. В принципе это, конечно, возможно при одном условии: все время держать ушки на макушке.

Эликон пролетает над лесистой местностью. Я готов совершить посадку здесь. На бреющем полете задеваю макушки высоких деревьев, нещадно вспарывая листву. Диковинная, однако, растительность, скрученная-перекрученная… Необычная, конечно, с моей точки зрения… Лучше, наверное, сказать «незнакомая», «непривычная».

По-прежнему не видно никаких следов сколько-нибудь организованной жизни. Напротив, полно разнообразных птиц всех мыслимых размеров и расцветок. Они целыми стайками с тревожными криками срываются с ветвей деревьев.

От внезапно раздавшегося гнусавого голоса электронного мозга я встрепенулся.

— Три эликона-преследователя вышли на околопланетную орбиту.

— Уже?

Видно, им пришлось развить фантастическую скорость, чтобы за столь короткий срок свести на нет мое восьмичасовое преимущество. У меня вдруг разом появляется ощущение затравленности, и несколько секунд я весь во власти муторной паники. Даже на висках взмокло.

Подо мной — степь, точнее, саванна. Она сменила лесной массив. Замечаю извилистое ложе крупной реки и предельно замедляю скорость эликона, чтобы вплотную к ней приблизиться. Ширина — не менее километра… Ленивое течение вод. Зависаю над потоком и зондирую глубину. Здесь — пятнадцать метров. Этого достаточно. Выключаю двигатели. Астролет плюхается в реку, но не тонет, покачиваясь на мелких волнах. Сейчас важно подальше отплыть от этого места, прежде чем начинать погружение. Эликон медленно сносит течением…

Теперь контакт с преследователями прерван. О! Больших иллюзий на этот счет я не питаю: они быстро сообразят, в чем дело, и начнут методично обследовать реку, шарить вдоль ее русла. И все же это дает мне кое-какую передышку, поскольку они будут вынуждены сначала точно выйти на ту точку, где я купировал тягу двигателей.

Трава на берегу с виду высокая, мясистая. Высятся несколько изолированных друг от друга деревьев… А вот и первое знакомство с фауной планеты. Какие-то земноводные потянулись в кильватере за эликоном… Они достигают весьма приличной длины и покрыты чешуей. Появились и внушительных размеров четвероногие, вышедшие на водопой. Животные мне незнакомы, но не очень-то отличаются от тех, что распространены на Мандралоре.

— Эликоны начинают гасить скорость, — сообщает электронный мозг.

Сие означает, что преследующие меня люди уже вышли из состояния полетной летаргии и взяли управление кораблем в свои руки. Пора, пожалуй, погружаться. Для этого вовсе не требуется вновь запускать атомные двигатели. Я всего лишь меняю гравитационную моего эликона. И он неспешно начинает исчезать в глубине вод.

С того момента, как я заглушил моторы, мы продрейфовали примерно пару километров. Те, кто гонятся за мной, должны будут либо в точности повторить мой маневр, либо приступить к зондированию реки на достаточно большом расстоянии.

На бортовых экранах — картинки из жизни подводного царства Необыкновенно много рыб, мелких и крупных, сноровисто шныряющих — в дремучих зарослях. Длинные, беззаботно колыхающиеся водоросли, загадочный гербарий подводной флоры.

Мои эликон слегка повело вправо. Он уверенно и неуклонно идет ко дну. Погрузился уже на двадцать пять метров. Проплываю мимо скалистого берега, отвесно обрывающегося в водный поток. Внимательно слежу за показаниями приборов. Немного, но время все же у меня есть. Точно знаю, чего следует ожидать с того момента, как преследователи стали гасить свою скорость. Трём эликонам понадобится по меньшей мере сорок пять минут, чтобы выйти в точку посадки, туда, где я вырубил двигатели. Вот к этому-то моменту мне непременно надо где-то залечь на твердом грунте.

На одном из экранов возникает гигантский осьминог, и почти сразу же громадные щупальца, казалось, намертво присасываются к матовой поверхности. Отчетливо вижу, как довольно омерзительно трепещут присоски.

Автоматическая защита эликона срабатывает на славу. Сначала — слабый электрический разряд… ага, этого вполне достаточно. Грозные щупальца судорожно вздрагивают, и зверюга испуганно шарахается прочь. Осьминог стремительно улепетывает, окутавшись плотной завесой маскирующей жидкости. Он устремляется к скалистому откосу, где, должно быть, оборудована его нора. Мне недосуг устраивать за ним погоню, но мысль, что где-то рядом — подводная пещера, побуждает меня остановить погружение. Опускаю соответствующий рычажок — и якорные кошки вгрызаются в дно. Выключаю экраны внешнего обзора и направляюсь к двери, ведущей в отсек, где размещена экипировка. Но именно в этот момент гнусавит динамик:

— Поступил сигнал вызова с эликонов Мандралора. Просят выйти на связь.

Какую-то долю секунды испытываю колебания, затем решаюсь: а почему бы и нет? Засечь меня по коммуникационному каналу невозможно, поскольку я нахожусь в погруженном состоянии… Выяснить же, кого именно послали мне вдогонку, было бы весьма кстати, поскольку сотрудники службы безопасности не проходили тренировок, необходимых для длительного пребывания в космосе.

Посему возвращаюсь обратно в командный пункт и нажимаю кнопку контакта. Немедленно вспыхивает специальный экран, и на нем начинает формироваться картинка. Яростно бухает в груди сердце.

Несколько удивлен, увидев изображение Варны. Это — один из моих товарищей по Учебному центру… Причем бесспорно — самый мне близкий. Впрочем, все вполне логично. Ведь экипаж догонял наверняка набирали из числа добровольцев, и я, окажись в их положении, наверняка тоже вызвался бы полететь.

Голос звучит настойчиво и властно:

— Варна вызывает Эльвера… Варна вызывает Эльвера.

Я отвечаю почему-то с хрипотцой:

— На связи. Говорит Эльвер.

В тот же миг и он увидел меня на своем экране. В течение нескольких секунд мы пристально, не произнося ни звука, рассматриваем друг друга. На его лице суровое выражение, во взгляде проскальзывает нечто упрямое. Друг… Впрочем, то было когда-то, во время подготовки в Учебном центре, а сейчас положение коренным образом изменилось. Во всяком случае, и он, видимо, испытывает то же самое, что и я, — потрясение. Такое впечатление, что мы расстались всего несколько часов назад. Кажется, я даже с ходу мог бы подхватить и развивать дальше тему нашей последней беседы.

Первым в себя приходит он. Слегка скривив губы, Варна безликим и жестким тоном роняет:

— Рад, что ты откликнулся, Эльвер. Опасался, что не захочешь нас выслушать.

— Что тебе от меня надо?

— Довести до твоего сведения решение Высшего совета, вынесшего тебе приговор.

— Все члены этого органа власти умерли более тысячи лет назад.

— Но нетлен дух Мандралора.

— Ты уверен в этом?

— Тебе известен Закон, Эльвер… Все люди нашего с тобой поколения неумолимо подпадают под его действие, независимо от их положения во Времени и Пространстве.

Пауза. В его взгляде чувствуется что-то ледяное и непреклонное. Он коротко бросает:

— Мне поручено привести приговор в исполнение.

Я только пожал плечами. Все это — не более чем пустая комедия. Раз по моему следу пустили людей, а не роботов-ликвидаторов, то почему бы нам не договориться? Представляется, что это — всего лишь вопрос времени и терпения. На меня успокаивающе действует тот факт, что он решил связаться со мной, переговорить, а не сразу же броситься слепо выполнять распоряжение.

— Слушаю тебя, Варна.

— Высший совет приговорил тебя к высшей мере наказания. Если ты сдашься, не оказав сопротивления, мы предадим тебя смерти быстро, безболезненно, в соответствии с существующими на сей счет нормами.

— А что будет, если откажусь?

— Тебя отдадут во власть робота-ликвидатора.

На моем лице не дрогнул ни один мускул, но мне стоило больших усилий подавить непроизвольно возникшую дрожь. Это было равносильно годам изощреннейших пыток, избежать которых нечего было надеяться даже с уходом из жизни.

— Но это же смехотворно, Варна! Тех, кто вынес смертный приговор, уже много поколений как нет. И к нам это решение никак более не относится.

— Ты ошибаешься.

— Да тебе же просто некому будет докладывать о выполнении задания. Ты так же, как и я, затерялся в безбрежности пространства.

— Я держу отчет перед своей совестью.

— Не смеши. Моя смерть от твоих рук была бы пустым бессмысленным делом.

— Нет, то был бы непреложный акт возмездия.

— Нужный кому?

— Безопасности Мандралора.

— Но лик Мандралора сегодня, уже не тот, что мы когда-то знали.

— Мне нет дела до подобного рода рассуждений.

В принципе я узнавал прежнего Варну, его манеру поведения, но в то же время испытывал чувство, будто оказался перед каким-то абсолютно чужим мне человеком… с которым в прошлом меня ничегошеньки не связывало.

— Допустим, что ты окажешься в состоянии привести приговор в исполнение.

— Мы непременно это сделаем.

— Ладно, ладно. Но ответь: что станется после этого с тобой и теми, кто тебя сопровождает?

— Мы уничтожим наши эликоны и поселимся на этой планете.

— Но зачем же их ликвидировать?

— Мы принесли соответствующую клятву.

— Ну и отлично, этого было достаточно… Вам поверили.

— Поверили?

На его лице отразилось неподдельное удивление, а я выдавил из себя улыбку.

— Вот именно. Никто после этого вас не обязывает и в самом деле дезинтегрировать эликоны.

— Эльвер…

Он искренне возмущен. Наконец-то он понял, что я хотел сказать… но и до меня дошло тоже. Их на борту двенадцать, и, прежде чем запустить в открытый космос, подсознание каждого умело обработали. В конечном счете они — те же роботы… во всяком случае, в том, что касается выполнения поставленной задачи и последующего обязательного уничтожения эликонов. Внезапно взгляд Варны вспыхнул лютой ненавистью.

— Жду ответа, Эльвер.

— Разумеется, отказ.

— Но ты же знаешь, что из себя представляют роботы-ликвидаторы.

— Жуткие машины… верно… но и вы сами не лучше их. Вас пропустили через психический аннигилятор.

— Чтобы мы осознали важность поручения и необходимость любой ценой выполнить свой долг.

— Естественно… У вас, как и у роботов, не осталось свободы выбора.

— Нас послали вслед за тобой не ради того, чтобы выбирать между тем-то и тем-то. Иначе это было бы прямое предательство.

— Но, заметь, роботы тоже лишены права выбора.

— Весь экипаж составлен из добровольцев. Мы отлично знали, на что вызвались пойти.

— Неужто все сделали это сознательно?

Я поморщился.

— И даже ты?

Он, похоже, удивился.

— Я тоже… само собой разумеется.

— Но ты, Варна, вне всякого сомнения пошел на это ради того, чтобы спасти меня… Однако затем, пройдя психическую обработку, позабыл о первоначальном намерении.

— Я тебе не верю.

— А ведь мы были друзьями.

Но он явно не склонен переводить разговор в это русло. Его голос хлестко, словно удар бича, стегнул:

— Даю тебе на размышление сутки.

— Кто из ребят вошел в твою команду?

— Тебе ни к чему это знать. Через двадцать четыре часа во всей Вселенной не сыщется места, где бы ты смог укрыться от неотвратимой кары.

— Хотел бы перекинуться словечком с кем-нибудь из членов экипажа.

— Я категорически против.

— Ты опасаешься, что я сумею их переубедить?

Он в гневе прерывает связь. Бедняга Варна! Несмотря на то что теперь мне стала яснее угроза, нависшая над моей головой, — безапелляционный приговор к высшей мере наказания, я тем не менее испытываю чувство определенного облегчения. Во-первых, подаренная Варной отсрочка — целые сутки — поможет мне лучше самоорганизоваться… Во-вторых, зная теперь, что мне нечего ждать пощады, я и сам могу действовать безжалостно, не испытывая каких-либо угрызений совести.

Да, цивилизация Мандралора не знает, что такое снисхождение, ей неведомы эмоции, возможно, по причине всесилия расплодившихся чиновников и регламентирующей всю жизнь планеты фальшивой иерархии, при которой все регулируется и назначается сверху. В конечном счете иерархия полностью выходит из-под контроля человека.

Глава 3

Стоя в шлюзовой камере, я еще раз проверил амуницию. Космический скафандр очень надежен и уж, конечно, выдержит возможное нападение гигантских спрутов. Если вдруг их омерзительные щупальца опутают меня, лишив возможности двигаться, все равно справлюсь с чудовищем, просто нажав на спуск зажатого в руке парализатора. В тот же миг температура окружающей водной среды понизится на тридцать градусов.

Проверяю герметичность шлема. Не проблема для меня и всплыть. Это обеспечит персональный аннигилятор силы тяжести.

Выходной шлюз в равной степени рассчитан на заполнение как воздухом, так и водой, поскольку погружение в водную стихию является для эликона одним из самых эффективных способов защиты. Нажимаю ногой на соответствующий клапан, приводя в действие механизм открытия люка. Он сотворен из логона, практически неуничтожимого металла, из которого, кстати, построен и весь мой астролет. Теперь, едва лишь вода заполнит шлюз, дверь откроется автоматически.

Если я все правильно рассчитал, то выберусь на поверхность как раз в момент спуска эликонов моих преследователей. Поисковым лучом им меня не обнаружить — слишком далеко, да и скафандр поможет.

Заскользила в пазах дверь, и я зажигаю закрепленную на гермошлеме лампу. Невольно отшатываюсь, так как оказываюсь чуть ли не нос к носу с громадной, веретенообразной рыбиной. Она, лишь на секунду ошалев от света, остервенело крутит хвостом и торпедой мчится прямо на меня, не скрывая своих плотоядных намерений.

Пришлось выстрелить… Эффект практически мгновенный. Внезапно остановленный на полном ходу водный монстр, естественно, в шлюз не попадает, а неуклюже тыкается в оболочку эликона. Разряд парализатора в силу своего свойства замораживать в считанные доли секунды жидкость, должно быть, поразил его наповал. А животина та еще! Прямо из кошмарного сна! Величиной с человека. Вытянутое рыбье туловище, но под внутренними плавниками — короткие лапы, а морда — вылитый крокодил с острыми зубами-саблями. Весит по меньшей мере килограммов сто!

Благоразумно державшийся до этого несколько позади осьминог, казалось, встревожился. Резкое понижение температуры, по-видимому, застало его врасплох. Я пальнул еще раз в его направлении. Вот тут-то и началась настоящая паника. Остудившийся спрут, покачиваясь, завис, словно медуза, на линии температурного водораздела.

Ухватившись за внешний окаем выходной камеры, я повернул на пояснице маховичок персонального антигравитатора. В тот же миг, словно пущенная из тугого лука стрела, пронзаю толщу воды. В момент выныривания снимаю предыдущую команду и спокойно плыву к берегу. В мутной воде сразу же взбороздились резвые струйки. Пришлось еще пару раз прибегнуть к оружию. Ледяной холод разгоняет всю эту незнакомую нечисть, пытавшуюся поживиться на мой счет, и я благополучно вылезаю на уютненький пляж, покрытый блистающим на солнце белым песочком.

Снаружи, судя по всему, дьявольски жарко, поскольку посадку я произвел в зоне тропиков. Но мне это в высшей степени безразлично, поскольку скафандр климатизирован. Ориентируюсь на местности. Прямо передо мной раскинулась равнина, точнее, покрытая травой саванна. Справа — довольно крутой холм, вершина которого могла бы послужить прекрасным наблюдательным пунктом.

Гермошлем решил не снимать, чтобы не мучиться от жары и избавиться от укусов, видимо, несметных в этих краях полчищ комаров. Начал подниматься по склону. Почти сразу же куда-то исчез растительный покров, словно его языком слизнули. Весьма странно… Под ногами слегка слоистый, красноватого цвета грунт. По закрепленному на запястье прибору определяю степень его радиоактивности — нулевая. Тем не менее что-то же уничтожило кругом всю растительность, причем это облысение настолько бросается в глаза, что никак не может быть объяснено капризом природных сил. Вывод: надо держать ухо востро. В таком настроении и ползу дальше. Более того, отправив на пояс парализатор, достаю компактный автомат, стреляющий дезинтегрирующими пулями.

Черт побери, до чего же зловеще выглядит этот ошкуренный большой бугор — не тянется вверх травка, не жужжит насекомое, не щебечет птаха. Какая-то неестественная тишина… словно искусственно нагнетаемая. Да, да, это подмечено, пожалуй, верно… Такое впечатление, что где-то тут притаилось нечто невидимое, затаившее дыхание. В душу ужом проскальзывает мерзкий страх, тем более непонятный, что внешне для него нет никаких оснований. Неожиданно возникает безотчетное стремление бежать. Но не куда попало, чтобы унести отсюда подобру-поздорову ноги. Нет, какая-то могучая сила неудержимо влечет меня к вершине холма. Невероятным усилием воли удается сдержать этот безумный порыв… ноги безотчетно дрожат, ручьями стекает пот. Из-за него ничего не вижу перед собой. Перед глазами лишь неотступно маячит красная скала… ряд скальных уступов, сходящихся воедино в антаблемент[13] на вершине.

Насевшая на меня неведомая сила становится все более и более настырной, стремится, скрутив мою волю, всецело подчинить себе. Где-то сзади возникает животное, сродни быку. Не обращая на меня никакого внимания, он шпарит как угорелый вверх по склону… Лишь почва ходит ходуном от топота его копыт.

Наконец-то я опомнился и начинаю реагировать… Отступаю шаг за шагом. Ощущение, что меня окуклило клейкой массой… малейшее движение дается с неимоверным трудом. Похоже на наваждение, которое сбрасываешь величайшим напряжением всех сил.

Между тем обставивший меня на дистанции бык почти уперся в антаблемент из красного камня. Неожиданно невесть откуда вздувается пузырь молочного цвета и обволакивает его. Одновременно ослабевает натужно влекшая меня тяга. Пользуясь этим, отскакиваю назад, думая, что вызволился окончательно. Но нет, странное влечение почти тут же восстанавливается, но уже не с такой, как только что, силой. Пересекаю границу, за которой сохранился ковер из растительности. Здесь уже совсем полегчало, хотя зов, пусть слабый, но все же сохраняется. Однако это мне уже нипочем, и я легко с ним справляюсь. Удаляюсь подальше, предварительно полюбопытствовав, что там с быком?

Дела его откровенно плохи: матовый шар наверху съеживается, а громадная туша с поразительной быстротой растворяется у него внутри. Отворачиваюсь… и чуть не сталкиваюсь с подобием чудовищного волка, которому тем не менее явно не до меня… Он что есть мочи всеми четырьмя лапами упирается в почву, напоминая упрямую собаку, натягивающую поводок в своем нежелании следовать за хозяином. Несмотря на это, он, как загипнотизированный, медленно переступая лапами, двигается по откосу вверх. Я наблюдаю за ним с чувством неописуемого ужаса… Мало-помалу его бег ускоряется. А преодолев половину пути, он и вовсе припустился бежать… Снова вспучилась молочно-белая сфера и закутала его так же, как перед этим быка.

Не сомневаюсь, будь я без гермошлема, мне бы не устоять. То был бы неизбежный и бесславный конец.

Небо, казалось, воспламенилось… Заниматься и далее этим необычным скалистым курганом стало некогда. Да и удалился я от него уже достаточно далеко, полностью освободившись от воздействия чудовищного магнита.

Трижды прокатились раскаты грома. Это эликоны Варны прорывали звуковой барьер. С трудом подавляю инстинктивное и бессмысленное желание куда-нибудь забиться из опасения быть замеченным. Остаюсь стоять на пляже. Пусть на виду, зато как-то лучше себя чувствую на открытой местности, не зажатый со всех сторон, как в ловушке. Снимаю каску и берусь за бинокль. Полыхание двигателей скачет неверным отсветом по долине. Насмерть перепуганное зверье спасается кто куда, и саванна звенит от их хриплых беспорядочных криков.

Эликоны идут стройным треугольником. Со стороны они выглядят этакими черными ощетинившимися иглами шарами, как головки булавы. Степенно совершают посадку на берегу реки, примерно в том месте, где я выключил двигатель своего эликона.

Буйно всколыхнулась, полегла, а затем занялась огнем трава примерно в двухстах метрах от воды. Пламя стихает, а почва по периферии обожженного участка слегка оседает.

Это Варна, человек предусмотрительный и осторожный, окружил свои корабли силовым полем. Он, очевидно, всерьез полагает, что в порыве отчаяния я способен на какой-то наступательный маневр. Как будто у меня имеется хотя бы ничтожнейший шанс на успех! Считаю, причем в соотношении один к трем, что в сложившейся ситуации могу возлагать хоть какие-то надежды только на хитрость. Но все равно приятно сознавать, что противник чувствует себя не очень-то уверенно и побаивается меня.

Я с опаской кошусь в сторону холма из красноскалистых пород. На данный момент он вроде бы не должен доставить мне никаких хлопот. Находясь на этом маленьком пляже, я достаточно удален от него и какого-либо притягательного воздействий не испытываю. При первых же тревожных признаках достаточно будет рвануть к реке и погрузиться в ее спасительные воды. Так что вполне можно сосредоточить все внимание на эликонах преследователей. Их шлюзовые камеры к этому моменту уже открылись, и первой вышла… женщина.

Регелла! Классная девушка, с длинными белокурыми локонами. На Мандралоре она входила в состав моей секции, хотя тогда я не очень-то общался с ней. Там, на Мандралоре, наши специализации не совпадали. В то время как я проходил курс обучения на военной кафедре, она углубленно изучала биологию. До чего же необычно увидеть Регеллу в такой обстановке. Ведь у меня по-прежнему стойко сохраняется иллюзия, что расстался я с ней не далее как вчера. Думаю, без слов понятно, что я всегда был неравнодушен к этой девушке и, несомненно, питал чувства, никак не поощрявшиеся в столь серьезном заведении, как Учебный центр. Я полностью осознаю это сейчас по тому волнению, с которым вглядываюсь в ее фигурку. Но вскоре рядом с Регеллой появляются два других товарища по учебе: историк Арион и биолог Фелькам. Занятный, однако, состав команды для поимки человека, объявленного преступником!

Между тем вновь прибывшие времени даром не теряют и с похвальным усердием начитают обустраиваться. Из брюха эликонов высыпает куча роботов и принимается старательно возводить вокруг места посадки металлическую ограду. Через нее позже пропустят ток с напряжением вполне достаточным, чтобы умертвить самых крупных животных, если те будут упорствовать в попытках проникнуть в запретную отныне зону.

Среди членов группы, куда входит Регелла, — замечаю также и Варну. Он отдает направо и налево приказы. Весьма вероятно, что противник готовится совершить первую вылазку в целях изучения местности, поскольку все космонавты оснащены заспинными полетными двигателями-эликавто.

Фелькам и Арион вернулись в астролет. Среди оставшихся в бинокль отчетливо видны Ардан, который, помнится, в бытность курсантом Центра увлекался политикой, а также Молье и Люгон — оба отличные солдаты. Все пятеро взмыли в воздух в сопровождении робота-ликвидатора. Последний явно не настроен сейчас на мои биологические характеристики, поскольку в противном случае на таком расстоянии он сразу ринулся бы в моем направлении. Ясно, что они взяли его с собой лишь в порядке предосторожности, в качестве боевого оружия или же своеобразной сторожевой собаки. Вот и шастает вокруг них эта зеленоватая сфера, готовая раскрыть свои богатейшие возможности при возникновении малейшей опасности.

Варна, конечно же, засек меня, но вынужден, соблюдая данное обещание, выжидать теперь сутки. И все же они перелетают через реку и стремительно приближаются ко мне вдоль берега. Я что-то не испытываю горячего желания встречаться с ними. Береженого бог бережет. Добро бы они не проходили перед вылетом психообработки — тогда я бы, не колеблясь, поверил в их лояльность. Но теперь, когда их сознание напичкано всякими искусственными и подтасованными данными, эти ребята вполне могут совершить действия, которых в нормальном состоянии попросту устыдились бы.

Посему быстро напяливаю гермошлем и ныряю в реку. Перед тем как поплыть, на всякий случай произвожу несколько выстрелов из парализатора, чтобы распугать на пути живность. В итоге ни одна водная тварь так и не решилась меня побеспокоить. Думаю, что резкая смена температурного режима заставила броситься врассыпную всех представителей местной фауны. Так что я вполне благополучно погрузился на нужную глубину и вскоре уже входил в шлюз родного эликона.

Вернувшись к пульту управления, тут же даю команду антеннам высунуться над водой и включаю экраны внешнего обзора. Отчетливо вижу пляж, где я только что кантовался, а также ту самую безжизненную плешину, которая ведет к столь опасному красному антаблементу.

Тем временем Варна и его приятели успешно совершили посадку на песчаный пляж. Прекрасно слышу, как мой бывший сокурсник в Учебном центре вальяжно бросает:

— Запомните, Люгон, я дал ему сутки на раздумье, чтобы понять безнадежность своего положения и покорно сдаться… Так что не будем его тревожить до истечения этого срока.

Нервно дергаюсь. Засек все же, черт глазастый, мою антенну, выглянувшую из воды. Его фразу можно расценить как сказанную в нужный момент, чтобы успокоить. Молье протестует:

— Послушай, Варна, а если он попытается удрать?

— Исключено, не забывай, что рядом ликвидатор.

— А если под водой?

— Ну, там-то он далеко не уйдет. А завтра, естественно, выпустим и других роботов-убийц.

Неожиданно замечаю, что Люгон направляется к склону холма. Боже мой! Да он же без гермошлема! Быстро хватаю микрофон и через подключенный динамик ору что есть сил:

— Варна… Не разрешай ему приближаться к красным скалам.

Они разом оборачиваются на мой голос. Все, кроме Люгона, который, наоборот, ускоряет свой шаг. Варна удивлен. Снова кричу:

— Остановите его! Там подстерегает смертельная опасность!

На сей раз до них что-то доходит. Но Люгон, одурев окончательно, уже бежит вверх по откосу. Варна отрывисто приказывает Регелле оставаться на месте, а сам устремляется к холму. За ним рванули все остальные.

— Шлем!.. Всем застегнуть гермошлемы!

Слишком поздно. Невидимая сила уже поймала их в свои сети и начала неумолимо подтягивать к вершине. Чувствуется, что они спохватились и начинают сопротивляться. Если не вмешаться, всем наверняка каюк. Стараясь выиграть время, запускаю двигатели эликона. Когда он выскакивает на поверхность, я уже жду в выходной камере. Едва стихает шум моторов, действующих в авторежиме, как сразу же открываются двери. Влекомый заспинным эликом, я пулей вылетаю наружу в наглухо закрытом скафандре. Один мощный бросок — и я уже на пляже.

Положение Люгона безнадежно: его уже обволакивает белесый пузырь. Варна, однако, все же успел послать ему на выручку робота-ликвидатора. Я собираюсь пуститься вслед за ними, как непредвиденно возникает Регелла:

— Эй, Эльвер, ни с места!

— Но я должен им помочь!

— Они в твоем содействии не нуждаются.

— Да что ты в этом понимаешь!

— Не двигаться! Иначе стреляю!

И действительно у нее в руке возникает дезинтегратор. Понятно, что я застываю на месте, не в силах отвести глаз от того, что происходит на холме.

— Регелла, ты даже не представляешь, какую ты совершаешь глупость… их же ждет жуткая участь.

Люгона уже полностью запеленали в кокон. Будто засунули в молоко, которое начало свертываться, обволакивая его сгустками. Наконец-то подоспел ликвидатор. Его цвет меняется: из зеленоватого становится малиновым. Робот выбрасывает мощный пучок парализующих волн, но в этот момент на вершине холма вздыбливается огромный прозрачный набалдашник. Грозная субстанция захлестывает и машину.

Варна и оба члена его экипажа — где-то на полпути к этому неразборчивому всепоглотителю. Что до Люгона, то его словно всасывает в это месиво. Слышно лишь, как он надрывно вскрикивает, когда желатинообразная трясина поглощает его. Взрывается робот-ликвидатор. Но это никак не отражается на вздувшемся гигантском волдыре, разве что прежняя прозрачность сменяется густо-фиолетовым окрасом. Отчаянный предсмертный вопль Люгона на какое-то мгновение отвлекает Регеллу, инстинктивно оборачивающуюся в его сторону… Для меня этого вполне достаточно: молниеносно выхватываю парализатор и стреляю. Она превращается в статую.

В тот же миг запускаю свой эликавто и устремляюсь к Варне. Тотчас же голову сдавливает жестким обручем. Возникает губительная тяга к этому устроившемуся на вершине монстру. Но гермошлем экранирует эффективно, так что я вполне в состоянии противостоять безумному влечению.

Подскочив к космонавтам, не долго думая, полоснул по всем троим из парализатора. Теперь они хоть остановились, замерев в разгар неудержимого бега наверх к той нечисти, что по-прежнему угрожающе кривляется на вершине. Далее для меня все разыгрывается в каком-то диком кошмаре. Я по очереди оттаскиваю своих преследователей назад. Появилось ощущение, что психическое воздействие этого «нечто» начало ослабевать… Метр за метром тяну Варну, Молье и Орто к рубежу, за которым начинается растительность. Только там я немного прихожу в себя и начинаю прилаживать им шлемы скафандров. Теперь они в безопасности. Уф, оказывается, бурная вспышка активности длилась всего несколько минут. Но, обернувшись, вижу, как со стоянки эликонов мчатся роботы-ликвидаторы… ясное дело, выпущенные на волю по мою душу. Там, судя по всему, толком не разобрались, что произошло, и сочли, что Варна сотоварищи угодили в ловко расставленную мною западню.

Повинуясь какому-то порыву, подскакиваю к Регелле, хватаю ее в охапку и врубаю портативный двигатель на «полный вперед».

Спустя секунд десять нахожусь у входа в шлюз моего астролета и поспешно задраиваю за собой люк. Так, с девушкой на плече, добираюсь до командной рубки и начинаю погружение.

Глава 4

Внешняя антенна по-прежнему позволяет следить за тем, что происходит снаружи. Вижу, как, подлетев к водной поверхности и потеряв мой след, роботы-ликвидаторы застыли, словно охваченные недоумением. Все же страшное они оружие! Никак не могу понять, как вообще могла уцелеть и не разлететься на тысячи ошметок эта штука после того, как над ней разорвался один из них. Просто мистика какая-то! Видно, окутавшее его исполинское облако сумело как-то погасить ударную силу.

Вслед за роботами на пляж явилась целая разведгруппа во главе с другим моим однокашником по Учебному центру — Фелтином. Они, не мешкая ни секунду, занялись Варной и его спутниками, все еще пребывавшими в состоянии полного оцепенения. Неожиданно Фелтин словно взорвался. Отрегулировав микрофон, он злобно прорычал в мой адрес:

— Ты дорого заплатишь за это, Эльвер!

Так, все соответствует моим предположениям. В лагере на самом деле подумали, что я, наплевав на предоставленную мне отсрочку, коварно заманил Варну в хитро расставленную ловушку. Стерпеть такое было выше моих сил, и я холодно бросил в микрофон:

— Глупец… Сначала узнай, что случилось с Люгоном.

— Где Регелла?

— Она со мной… Я решил взять ее в заложницы.

— У тебя нет ни единого шанса избежать возмездия.

— Кто знает? И вообще я пока еще на воле.

На этом связь обрываю. Последующие за сим комментарии меня не интересуют. Пора заняться Регеллой. На ее окаменевшем лице застыла маска невыразимого ужаса. Для начала я разоружил девушку, затем осторожно возложил на пилотскую кушетку. Потом сделал укол, ускорявший выход из состояния заморозки. Одновременно я старался присматривать за экранами, опасаясь, как бы Фелтин с его ребятами по незнанию не влипли бы в ту же историю, что и Варна, попав под колдовские чары большого красного бугра. Конечно, можно было бы предоставить событиям развиваться своим нормальным чередом по принципу «на войне как на войне», но решиться на такой шаг я не мог. Бросившись на помощь попавшим в беду, я оставил камеры в режиме записи. Сейчас, когда появилась свободная минута, я целиком прокрутил на экране только что пережитую ужасную сцену.

Особенно пристально всматриваюсь в эту прозрачную, молочного цвета штуку, которая так вольготно пристроилась на каменном антаблементе вершины холма. На вид — это какой-то студенистый шар без сколь-нибудь выраженной структуры. Он выбрасывает вовне струи, похожие на молочные ручьи, выдувает пузыри, смахивающие на ложноножки или на щупальца осьминога, прекрасно подходящие по размерам тому гигантскому спруту, который столь неласково цеплялся к эликону.

Одним словом, нечто сферообразное, без определенной формы… но способное в то же самое время принять любую их них. По меньшей мере такое у меня складывается впечатление. В любом случае я так и не смог выявить в этой пухлой массе ничего, что хоть сколько-нибудь смахивало бы на голову или напоминало бы подобие нервного центра.

И несмотря на это, штука обладает потрясающей гипнотической силой. Ее зов неодолим. При этом ты сохраняешь всю ясность ума, прекрасно во всем себе отдаешь отчет… вроде бы остаешься полностью хозяином сам себе, но безрассудно и слепо стремишься к ней.

Позади зашевелилась Регелла. Оборачиваюсь. Она приподнялась на кушетке, в глазах — еще смятение и пустота. Медленно проводит руками по лбу, встряхивает головой:

— Что бы это могло быть?

Она напряженно, с ненавистью смотрит на изображение на экране. Я пожимаю плечами:

— Пытаюсь разобраться. Сам чуть не угодил в этот капкан, поэтому из кожи лез вон, чтобы предупредить Варну. Если бы не ты, возможно, сумел бы спасти и Люгона.

— Я поняла это слишком поздно.

Резкая морщина прочертила ее лоб. Схватившись за пояс, она обнаружила, что осталась без дезинтегратора. В глазах молнией метнулся гнев. Затем, смирившись, она вздыхает:

— Я что, теперь пленница?

— Придется свыкнуться с этой мыслью, Регелла. Глупо было бы с моей стороны не воспользоваться такой возможностью.

— Тем самым ты все же спас мне жизнь.

— Нет, одно с другим никак не связано. Я лично видел, как эта штука заглатывала, животных целиком… И уж, конечно, никак не мог допустить, чтобы такое случилось с вами. Тем более что вы не очень-то и ответственны за свои поступки.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Все вы подверглись воздействию аннигилятора сознания… То есть в том, что касается меня, вы сейчас действуете не по своей воле.

— У нас приказ уничтожить тебя всеми доступными нам средствами.

— Да… не мудрствуя лукаво, если я сдамся добровольно, и с помощью робота-ликвидатора в случае сопротивления.

— А ты и в самом деле намерен померяться с нами силой?

— Представь себе. У меня нет ни малейшего желания ни погибать, ни корчиться под пытками.

— Но ведь таков Закон, Эльвер.

— Уже века, как он устарел.

Боковым зрением вижу на экранах, как на пляже сел транспортный модуль. В него загрузили Варну и его приятелей. Регелла обеспокоенно интересуется:

— И как же ты намерен поступить со мной?

— А никак. Тот факт, что ты находишься у меня на борту, заставит Варну поломать голову. Теперь он не решится пустить мой эликон в распыл… по крайней мере я надеюсь на это. Главное сейчас для меня — выиграть время. Действие аннигилятора сознания ведь не вечно.

Она покачала головой.

— Мое присутствие на борту никак не повлияет на решимость Варны выполнить задание.

— Не бойся, как только почувствую, что мое положение стало действительно безнадежным, дам тебе возможность улизнуть, пока не станет слишком поздно.

— Ничего выпрашивать у тебя я не намерена… Почему ты сбежал, Эльвер?

— Очевидно, из чувства протеста. Я не согласен с тем, что нас забрасывают на чуждые планеты, не оставляя никаких средств для самообороны. Не приемлю я и невозможность когда-нибудь возвратиться на Мандралор. Если вдуматься, то в сущности шумная пропаганда, зазывающая нас в Учебный центр, преследует всего-навсего одну цель: очистить общество от склонных к риску, бедовых его членов. Отсылая нас всех потом в космос без права возвращения, Совет мудрецов обеспечивает себе возможность верховодить без какой-либо оппозиции.

— Конечно… Но какое это имеет значение, раз мы предпочитаем сами ради риска и приключений отправляться куда угодно?

— Согласен, если это делается нормальным путем. Но посмотри, что, к примеру, происходит здесь. Нельзя исключать, что немало наших уже ступали на эту планету… оказывались рядышком с этим таинственным красноскалистым холмом. Возможно, это и не такой уж уникальный феномен во Вселенной. Спрашивается, как они могли справиться с этой мерзостью, не имея соответствующего оружия и возможности где-то укрыться от опасности?

— Рассуждая так, ты, видимо, прав… Но, возвращаясь все же к теме нашего разговора… Почему ты нас в таком случае спас? Ведь твоим интересам отвечало как раз обратное: не мешать нам погибнуть. Тебе следовало отнестись к нам столь же беспощадно, как поступили бы мы по отношению к тебе. Одним ударом вывел бы из строя пятерку заклятых врагов.

— Я уже ответил тебе на этот вопрос: не могу я так поступать… Ведь мое сознание и совесть ничем не замутнены… Для меня вы были просто товарищами, оказавшимися в тяжелейшей ситуации.

Регелла замолчала, ее лицо словно затвердело. Убежден, что мои аргументы произвели на нее впечатление, но насильно встроенная в нее линия поведения по-прежнему побуждает ее оставаться в лагере моих противников.

— Если ты дашь мне честное слово, что не будешь пытаться что-то предпринимать против меня, не будешь стремиться удрать отсюда, то перестану обходиться с тобой как с пленницей, Регелла.

— Ты должен понимать, что я не могу на это пойти.

— Даже на время?

— Как это понимать?

— Например, до завтрашнего полудня.

Ее уста тронула улыбка. Чуть поколебавшись, она капитулировала:

— Ладно. Считай, что на этот срок мы договорились.

Летательный модуль взмыл с пляжа в воздух. Разговаривая с Регеллой, я ни на секунду не выпускал из поля зрения экран. Отметил, что они оставили на месте в качестве наблюдателя Ардана вместе с роботом-ликвидатором.

— Смотри-ка… я думал, что Ардан был в вашей группе.

— Ты, должно быть, спутал его с Орто. Они внешне очень похожи друг на друга.

— Скажи ему, чтобы он не снимал с головы гермошлема.

Регелла подошла к передатчику.

— Говорит Регелла. Ардан… ты узнаешь мой голос?

Ардан приподнимается с песка и автоматически кладет руку на рукоятку дезинтегратора. Но Регелла продолжает как ни в чем не бывало:

— Я действительно захвачена Эльвером, но к тому, что здесь произошло, он непричастен. Как раз наоборот. Он всех нас спас от жуткой смерти. Варна подтвердит это, как только выйдет из состояния летаргии.

— Тебя наверняка вынуждает так говорить Эльвер… Не верю тебе.

— Это не имеет никакого значения, Ардан. Прошу тебя только об одном: замкни гермошлем своего скафандра.

— С какой стати?

— В любую секунду может возникнуть мощная притягательная сила неизвестного свойства, которая уже погубила Люгона и робота.

— Ты в своем уме? Что еще за сила?

— Без гермошлема ты не сможешь противиться ее властному зову. Тебя будет обуревать всепоглощающее стремление подняться на холм рядом с пляжем.

— Я как раз собираюсь взобраться на него, чтобы осмотреть окрестности.

— Ни в коем случае!.. Надень шлем и дождись официальных распоряжений от Варны.

— Пошла ты…

Ардан пояснил свою мысль полным презрения жестом, но нашей рекомендации тем не менее последовал. Робот-ликвидатор в это время неустанно рыскал туда-сюда по пляжу, внюхиваясь в оставленные мною следы. Неоднократно он застывал, развернувшись в сторону холма., как если бы реле его электронного мозга чуяли исходившую оттуда опасность.

Я недоумеваю, почему это Варна не подает никаких признаков жизни. Ведь его должны были подвергнуть медицинской обработке сразу же по возвращении на базу, и при нормальном развитии событий он давно уже должен был бы «оттаять».

Не на шутку обеспокоенный, решаю сам прояснить обстановку и вызываю на связь эликоны преследователей. Почти сразу же откликнулся Арион.

— Говорит Эльвер. Хотел бы переброситься парой словечек с Варной.

— Варна не в состоянии вести с тобой разговор.

— Он что, еще не вышел из оцепенения?

— Нет, вопрос не в этом… Пришлось надеть на него смирительную рубашку.

— Что?

— Едва он пришел в себя, как тут же стал порываться куда-то бежать. Говорит, что непременно должен подняться на курган, рядом с пляжем. То же самое творится с двумя другими. Что-то вроде наваждения. Мы, естественно, стали их удерживать от этого шага, и тогда все трое страшно рассвирепели…

На его лице появилось недоброе выражение:

— Я понимаю, что ты, защищаешься как можешь, Эльвер. Но уж лучше бы ты их убил сразу, как Люгона. Больно смотреть на них сейчас — они в сущности ничем не отличаются теперь от диких животных.

— Но я не имею никакого отношения к тому, что произошло с ними.

— Хорошо, что же тогда случилось?

— Я сам чуть было не стал жертвой какой-то неведомой силы, что разместилась на бугре. В противоположность тому, что ты обо мне думаешь, я сделал все возможное, чтобы спасти их от этой мрази.

— Хотелось бы верить в это…

— Кто возглавил отряд в связи с… временным выходом Варны из строя?

— Я.

— Отлично… Предлагаю заключить перемирие до тех пор, пока мы не разгадаем тайну этого красного холма.

— Это невозможно, Эльвер.

— Даже до выздоровления Варны?

Здорово все же обработали их подсознание, внушив сильнейший императив — любой ценой ликвидировать меня. Я постоянно наталкиваюсь на этот внутренний барьер, освободиться от которого они не в силах.

— Ладно, Арион. Постарайся все же меня понять. Ты, несомненно, обладаешь наиболее организованным и дисциплинированным умом в этой команде. Давай рассуждать здраво. Допустим, вы ликвидируете меня, но ведь после выполнения этого задания вам придется решать проблему организации своей жизни на этой планете… видимо, правильнее будет сказать, выживания. Вас самих и потомков… Я отснял фильм, чтобы показать, что произошло с группой Варны. Мог бы спроецировать его на ваши экраны. Но для этого мне нужно всплыть.

— Ты хочешь, чтобы я отозвал оттуда Ардана?

— Именно… особенно его милого приятеля, что околачивается рядом с ним, робота-ликвидатора.

— Чтобы ты воспользовался моментом и дал деру?

— Куда?… Вы же все равно меня всюду отыщете.

— Пока что мы лишь потеряли пять членов экспедиции.

Какой-то дурацкий замкнутый круг. Конечно, вынырнув на поверхность, я получу возможность рвануть в космос. Меня охватило чувство досады. В своем нынешнем зомбированном состоянии они при выработке линии поведения в любых ситуациях явно ставят на первое место выполнение задания, то есть избавление от мятежника, другими словами, от меня. И Регеллу при этом в расчет принимать не будут… По их разумению, она уже принесена в жертву.

Воистину сейчас они ничем не отличаются от роботов… этакие машинолюди, дурные и безнадежно тупые, как все, что лишено свободы выбора. Я с горечью отключаю канал связи. Итак, Варна даже вдали от этого треклятого холма по-прежнему одержим и находится в полнейшей зависимости от чудовищного феномена, проявляющегося в этом месте. Наверняка это вызвано тем, что он слишком близко и с непокрытой головой подошел к странному объекту.

Регелла дотрагивается до моей руки.

— Если хочешь, я отнесу фильм Ариону.

Это, конечно, какой-то выход из тупика, но не очень-то подходящий… для меня. Теряю заложника, не выиграв времени.

Посему я отрицательно качаю головой.

— Раз Арион не соглашается на перемирие, с чего бы, спрашивается, мне спасать вас любой ценой.

Явно разнервничался. Меряю шагами тесную каюту вдоль и поперек.

— До тех пор пока Арион не имеет представления о грозящей им опасности, я неуязвим, находясь в нынешней ситуации. Ему трудно развязать нападение на меня, не рискуя попасть в зону действия этой штуки.

— Хотела бы в чем-то тебе помочь, Эльвер.

— Уж не отказываешься ли ты от выполнения возложенной на тебя миссии?

— Нет… но…

— Но тебя так и подмывает за счет меня спасти своих товарищей, чтобы затем легко расправиться и со мной.

— Ну и гнусный же ты тип!

— Зато отличный логик.

Тем временем Ардан, видимо, связался с лагерем, поскольку его робот-ликвидатор выдвинулся на серединку склона холма. Неожиданно он заискрился, заиграл всеми цветами — показатель обнаружения опасности, о чем он и предупреждал Ардана. Понятно, что все наше внимание тут же переключилось на этот злосчастный курган. На вершине антаблемента неспешно вспучилась желатинообразная сфера. Я, не медля ни секунды, включил видеозапись происходящего. Из появившейся массы высунулось чудовищных размеров щупальце и потянулось в направлении робота. Совсем как гигантская змея, вынюхивающая что-то на почве. Сам вздувшийся грандиозный волдырь бесцветен, но его вытянувшийся рукав беловат, как те, прежние, пузыри. Ардан оборачивается. Судя по виду, ему явно не по себе, суетится. Кричу в динамик:

— Эй, ты же чувствуешь, как тебя тянет к себе этот психомагнит. Спасайся… Это единственная эффективная в подобных условиях тактика.

Робот, словно взъярившись, кидается навстречу тянущейся к нему лапище монстра. Та в мгновение ока обволакивает его, и машина с диким грохотом взрывается. Ударная волна сбивает Ардана с ног, и он кубарем катится по пляжу. Едва остановившись, он тут же вскакивает и запускает свой заплечный эликавто.

Разнесенное было взрывом в клочья щупальце удивительно быстро собирается воедино. В динамике слышится панический голос Ардана:

— Эльвер… Меня затягивает эта мерзость… Нет сил сопротивляться. Сделай что-нибудь! На помощь!

Я немедленно принимаю решение подняться на поверхность реки. Стоящая рядом Регелла мертвенно бледна.

— Надо выручать!

Голос, что и говорить, отчаянный. Ардан, вися в воздухе, борется против наваждения изо всех сил. Мы стремительно всплываем, и тотчас же в наши головы врывается могучий зов чудища. Но корпус эликона несколько снижает его мощь.

— Регелла, гермошлем, быстро!

Одновременно натягиваю свой и почти сразу же обретаю прежнюю ясность мысли. Но Регелла почему-то не последовала моему приказу. Она с ужасом смотрит на меня, и я слышу, как девушка в полузабытье невнятно бормочет:

— Со мной говорит Люгон… Слышу его голос…

Черт побери! Только этого еще не хватало. Вижу, как она со всех ног бросилась к выходу. В невероятном прыжке настигаю ее и пускаю в ход парализатор буквально за секунду до того, как она едва не включила механизм открывания входного шлюза.

Я тоже слышу призыв, но — довольно слабо. Находясь под двойным экраном — гермошлема и оболочки эликона, я, видно, не воспринимаю его столь властным, как она.

Ардан тем временем, окончательно обессилев, прекратил сопротивление. Монстр уже выбросил в воздух шесть поразительной величины отростков. Ардан пикирует прямо в лапы. Все! Ему уже ничем не помочь. Щупальца обвиваются вокруг его фигуры, но почему-то никаких пузырей при этом не образуется. Эликавто выключается, будто кто-то перевел рычажок нужного контакта. Ардан успел в последний раз взвыть:

— Нет… нет… Эльвер!

Удерживаемый ложноножками в воздухе, он похож сейчас на безвольную куклу, с которой забавляется слон. Это конец! Щупальца сокращаются, и Ардан у меня на глазах исчезает… Однако мне кажется, что он не растворяется в студенистой массе.

Сразу же за этим звенящий в моей голове трубный глас становится более мощным, как если бы эта штука вдруг получила подкрепление своей психической способности. Но я пока переношу эту муку без особых трудностей.

Всполошившийся Арион выпускает с базы целую эскадрилью роботов-ликвидаторов. Я тут же заворачиваюсь в силовое поле. Оно изолирует меня, то есть обеспечивает безопасность от роботов, но, понятное дело, одновременно мешает провести при необходимости какой-нибудь стоящий маневр. Тем хуже. Ничего не попишешь. Я твердо намерен проследить за тем, что сейчас произойдет.

Кстати, силовое поле дополнительно еще и экранирует от буравящей мозг навязчивой идеи бросить все и устремиться к чудовищу. Так что психодавление извне несколько ослабевает. Отмечаю, что роботы были нацелены не против меня. Мне достаточно хорошо известна система управления ими, чтобы я мог ошибиться на сей счет.

Ясно, что Арион выслал их для атаки против зловещего холма. Рискую снять на какое-то время защитное поле и поднимаю мой эликон как можно выше, прямо над вершиной громадного бугра.

Пока я выходил в намеченную точку, внутренний зов заметно окреп… я даже немного сдрейфил… но все же сумел устоять, а затем, восстановив силовой экран, опять вошел во вполне сносный режим терзания этим могучим магнитом. Не сводя глаз с экрана внешнего обзора, потихоньку дрейфую над монстром. Внимательно вглядываюсь в открывающуюся подо мной картину. Вижу, что вершину выгрызло наподобие кратера, который заполнен густой бурлящей жидкостью. Да, все верно… желатинообразная масса как бы скрючилась в глубине этого кругообразного зева. Она ритмично колышется, будто равномерно дышит.

Неожиданно замечаю Ардана, притулившегося на крошечном скалистом выступе внутри кратера. Он буквально вдавился спиной в Стену. Похоже, что он жив. Голова от этого зрелища идет кругом. В этот момент студенистая масса на миг съеживается, а затем мощно выстреливает в меня протуберанцем.

У основания он широк, как ствол самого могучего дерева, но по ходу утончается в кинжальный язык. Одновременно резко нарастает и влечение к этому источнику загадочного излучения… но, когда щупальце опадает, оно уменьшается и в конце концов сходит почти на нет. Нервная, однако, попалась субстанция!

Помимо моего эликона над вершиной еще хороводят и роботы-ликвидаторы. С базы дополнительно поднимаются два летательных модуля и направляются в нашу сторону. Приблизившись к антаблементу, они хлещут дезинтегрирующим лучом по отростку, точно уловив момент, когда тот вскинулся в воздух.

В тот же миг я снимаю защитное поле и врубаю двигатели на «самый полный вперед». Эликон, уподобляясь пушечному снаряду, взмывает в верхние слои атмосферы. Вовремя я, однако сориентировался. Как только дезинтегрирующие лучи коснулись этой штуки, она испустила импульс такой притягательной силы, что если бы я оставался на прежних позициях, то ни за что бы не выдержал такого сокрушающего удара по психике.

В голове творилось что-то невообразимое. Ее заполнил неистовый и безудержный клекот. Внизу — такая свалка, что волосы встают дыбом. Пилоты модулей, видимо, совсем обезумели от этого напора противника: их машины напрочь потеряли управление. Первая ткнулась в робота-ликвидатора, который, разумеется, отреагировал, расценив это как дерзкий выпад и прямое нападение. Объятый пламенем летательный аппарат вошел в штопор, точнехонько опустившись в кратер. Второй модуль перехватило щупальце.

Роботы угрожающе надвигаются… их целых шесть… Сердце, казалось, готово выскочить из грудной клетки. Я пытаюсь представить, как эта штука сможет отбиться от столь сокрушительного штурма. Но детекторы моего эликона даже не отреагировали на невероятной силы взрыв, будто его чудовищную энергию разом и всю втянул в себя этот монстр.

Крупные капли стекают по лбу… На антаблементе все постепенно успокаивается. Желеобразная груда вновь сгруппировывается. Увеличиваю до максимума изображение.

Штука дрыгается в хаотических конвульсиях.

Глава 5

Я долго не могу прийти в себя… Сижу обалдевший у пульта в какой-то болезненной прострации. Из этого состояния меня выводит вызов Ариона.

Микрофон доносит теперь заметно изменившийся голос, историк явно взволнован:

— Эльвер… Я согласен на предложенное тобой перемирие. Следует объединить наши усилия, чтобы справиться с этой дьявольской силищей.

— Ты наконец осознал, с чем мы столкнулись?

— На модулях были установлены специальные передающие камеры. Я следил за происходившим на экране.

— Были ли это телеуправляемые модули?

— Увы, нет.

— Значит, потери значительны?

— Нас осталось всего шестеро… из них трое спятили.

Сверх того, думаю я, уничтожено также восемь роботов-ликвидаторов. Если учесть, что на каждом эликоне их максимум три, значит, у него остался всего один… Между нами говоря, наш поединок по участвующим в нем силам крепко выровнялся, поскольку я своих роботов до сих пор еще не трогал.

— Сажусь на равнине… на правом берегу. Самое простое сейчас — срочно созвать военный совет… По понятным, надеюсь, тебе причинам предлагаю в качестве места его проведения мой эликон.

— Согласен.

— Тогда я совершу посадку как раз напротив твоего лагеря.

— А что с Регеллой?

— Она пока что в отключке. Выбора у меня не было. Регелла поддалась зову этой штуки и собиралась открыть входной шлюз.

— Надеюсь, она не сдвинется по фазе, как Варна и остальные.

Прерываю связь и бросаю последний взгляд на студень. Эге, да эта масса теперь уже не прозрачная, как раньше, а ярко-пурпурного цвета, схожего с окраской окружающих ее скал. Глядя на нее, так и хочется сказать, что штука притаилась в своем котловане, зализывая раны.

Интересно, удерживается ли все еще Ардан на своем карнизике? Едва ли, скорее всего, его смело в результате одновременной атаки шестерки грозных ликвидаторов.

Регелла все еще лежит на полу перед дверью во входной шлюз. Переношу ее в каюту для отдыха и кладу на свою кушетку. В своей неподвижности, с застывшим на лице несколько болезненным выражением в ней появилось что-то патетическое. Она относится к моим противникам, но ее присутствие здесь почему-то меня подбадривает. Я испытываю какое-то необычное и малокомфортное чувство. Внезапно тяжким грузом наваливается ощущение одиночества. Какое-то время молча вглядываюсь в распростертую передо мной девушку. Она неоспоримо красива, даже очень… Неплохо бы заполучить ее в постоянные спутницы. На губах появляется полная горечи усмешка. Вероятно, это все не более чем пустые мечтания, абсолютно несбыточные бредни по причине искусственно заложенного в нее на Мандралоре императива. Наедине со мной она, повинуясь установке, будет неуклонно стремиться только к одной цели — прикончить меня, а затем запустить в действие механизм самоуничтожения эликона. Это — сформированная в ней потребность… Чтобы освободиться от ее гнета, она должна исполнить свой долг. Я никогда не буду чувствовать себя с ней в безопасности, даже если мне удастся убедить ее в своей правоте. Все равно в этом случае мои усилия могли бы увенчаться успехом только частично.

Печально вздохнув, делаю укол, который должен быстро привести девушку в чувство. Отныне нужда в заложнице отпала. Соотношение сил к настоящему времени изменилось, причем радикально в мою пользу. Отпущу-ка я Регеллу. Пусть уходит отсюда после совещания вместе с Арионом, который волей обстоятельств занял место Варны. Там, где теперь требовался бы солдат доброй выучки, решения будет принимать историк.

Все случившееся в конечном счете обернулось мне на пользу. Даже не подозревая об этом, загадочная штука заделалась моим союзником. Регелла дернулась, ее мышцы расслабились. В устремленном на меня взгляде сначала отчетливо читаю нечто вроде паники. Она резко приподнимается на кушетке.

— Мне надо туда…

— Куда?

— К Люгону.

— Люгон погиб.

— Да… но не совсем.

Она усиленно хмурит брови, пытаясь в страшном нервном напряжении сообразить, что к чему.

— Не так, как ты считаешь. Объяснить толковей не могу… но он по-прежнему жив.

— Неужели ты хочешь меня убедить, что Люгон разговаривал с тобой через эту штуку?

— В некотором смысле — да.

С этим не так-то легко согласиться, но, с другой стороны, какой ей смысл вводить меня по этому вопросу в заблуждение?

— Ты по-прежнему не хочешь меня отпустить?

— Ясное дело.

— Я все равно воспользуюсь первой же оказией.

Она произносит эти слова не запальчиво, без признаков гнева, но с непоколебимой убежденностью. Пожимаю плечами.

— В любом случае мы договорились с Арионом о встрече. Она состоится с минуты на минуту. Он предложил мне заключить перемирие.

— Неужели?

Нахмурившись, она смотрит на меня, не скрывая своего изумления.

— Ах да… Ведь мы должны были тебя прихлопнуть, а твой эликон рассеять на атомы.

Она презрительно усмехнулась.

— Умора!

Теперь уж я отказываюсь что-либо понимать. В свою очередь смотрю на нее, не скрывая удивления. Но она, похоже, уже отключилась от темы нашего разговора, что отнюдь не снижает мою обеспокоенность.

— А ведь тебе ровным счетом ничего не стоит отпустить меня.

— Зачем? Чтобы ты с ходу бросилась к этой штуке?

— Ну, если ты ее так называешь… то да.

— А я тебе на это уже твердо заявил: ни за что!

— Ладно, в любом случае это не горит.

Ничего не понимаю. Эта штука вроде бы уже перестала излучать свой назойливый призыв. Но зароненный в сознание, он продолжает в ней действовать, да так сильно, что задавил ту самую, внедренную ей на подсознательном уровне программу, ради выполнения которой она, собственно говоря, и прибыла сюда.

Но тогда то же самое должно было произойти с Варной и его двумя товарищами. Так что у меня, вполне вероятно, и противников-то осталось всего трое. Регелла между тем уставилась в пол и вдруг разревелась. Ясно: сломалась.

— Эльвер… Мне так не хотелось бы туда идти… но я не в силах совладать с собой.

— Знаю.

— И все же сейчас это действует уже не так повелительно, как совсем недавно.

Наконец-то разум Регеллы начал пробуждаться и вступил в борьбу с этой пагубной идеей. Подхожу к ней и ласково обнимаю за плечи.

— Успокойся, Регелла, я не выпущу тебя отсюда. Она уткнулась зареванным лицом мне в плечо.

— Я так боюсь… особенно того, что не смогу пересилить эту безумную тягу и уступлю дьявольской силе.

— Знаешь что, расскажи-ка мне лучше о Люгоне. О появившемся у тебя ощущении, что он якобы разговаривал с тобой.

— Он не разговаривал… Это просто звучало в голове, и все. Какое-то впечатление общего характера. Но я знала, что это он.

— И он старался тебе что-то сообщить?

— Он хотел увлечь меня. Добиться, чтобы я стала такой же, как и он сам.

Невероятно! В таком случае пришлось бы допустить, что штука, этот студень, наделенный потрясающей психической силой, способен поглощать тела людей, но не губить при этом их интеллект… Надо же: «как и он сам»! То есть Люгон чувствовал себя кем-то иным… И он вполне был согласен на эту разницу с прежним самим собой.

Психическая мощь такого масштаба, возможно, автоматически предполагала разумность в латентном состоянии. Иначе говоря, в невостребованном виде. В каком-то смысле нейтральную, но готовую недвусмысленно проявить себя, используя в качестве проводника мозг иного существа. Такое осмысление ситуации ошеломляло. Оно к тому же вселяло страх, поскольку к настоящему моменту штука внезапно обогатилась коллекцией из шести поглощенных ею космонавтов, через интеллект которых она получила реальную возможность проявить себя, а возможно, и предпринять какие-то конкретные шаги.

Проходим вместе с Регеллой в командный отсек. Беглый взгляд на экраны. Ага, желатин снова поменял свой облик. Теперь он зарозовел. Внешне это кисельное варево спокойно. Но Регеллу при виде его все равно передернуло, и она с трудом взяла себя в руки.

— Каким все-таки образом это становится возможным? Почему вообще у меня возникает столь неуемное желание раствориться в этой мерзости?

— На самом деле у тебя его нет. Тебя просто гипнотизируют нескончаемые призывы к воссоединению с ней.

— Но разве отвращение, которое я испытываю к этому чудовищу, не может перебороть его?

— Не забывай, что отвращение возникает только тогда, когда работает механизм сравнения, а он у тебя в момент проявления влечения заблокирован.

Запускаю двигатели. Штука тут же реагирует, и Регелла, обхватив голову двумя руками, буквально взвыла от взломавшего ее разум мощного призывного импульса… К счастью, осада ее мозга оказалась непродолжительной, и она быстро почувствовала облегчение.

Но на нее было больно смотреть: бледная как полотно, выпученные глаза…

— Разве ты ничего не почувствовал?

— Нет… а что, снова кто-то тебя зазывал?

— Да… только на этот раз сигнал длился недолго.

— Дело в том, что он слабел по мере стремительного удаления эликона от этого проклятого места… Психическое воздействие этой штуки, вероятно, ограничено определенной зоной. Опять возникал Люгон?

— Нет.

— Странно, что я почему-то ничего не уловил.

— На сей раз все происходило несколько иначе.

Значит, это что-то сугубо индивидуальное и затрагивает только тех, кто уже находится под влиянием монстра. Вероятно, чудовищное существо не подозревало о нашем присутствии в небе где-то высоко над ним. Запустив двигатели, я более или менее встряхнул его, и оно рефлекторно метнуло нам вслед психоимпульс.

Неоспоримо одно: существуют определенные границы его влияния. И совсем неплохо, что это удалось установить достоверно. Я спокоен, не паникую. Конечно, мощь этого феномена впечатляет. Если эта штука сумела справиться с шестеркой роботов-ликвидаторов, значит, она практически непобедима… Но это лишь в том случае, когда против него применяют средства ее уровня. Все равно у нее должны быть свои слабые места, и, возможно, не стоит мудрствовать лукаво, поскольку они лежат на поверхности.

Постепенно картинка с курганом алого цвета сошла с экранов. Совершаю посадочные маневры напротив лагеря Ариона, не перелетая при этом на его берег.

Регелла, по-прежнему зажав руками голову, молча сидит на кушетке, погруженная в какие-то свои думы, наверняка полные кошмарных видений.

Я провел Ариона в командирскую рубку. Он прибыл один, без сопровождения. Регелла взглянула на него с полнейшим равнодушием. Настроение у нее подавленное, она полна беспокойства. На ее лице — следы затаившейся тревоги.

— Она тоже подпала под это излучение?

— Да… но пытается превозмочь это наваждение.

— Варна и его группа тоже стараются.

На экранах высвечиваются местные джунгли. Арион нерешительно мнется. Он по очереди переводит взгляд с меня на девушку и обратно. Наконец усаживается во второе кресло. Я продолжаю стоять, прижавшись спиной к двери выходного шлюза.

Историк обескураженно качает головой.

— Странные вещи творятся здесь, — затевает он разговор. — Варна пришел в себя… Думал, влетит мне по первое число за то, что я пошел с тобой на перемирие…

— Он одобрил твои действия?

— Да.

— Видишь ли, воздействие этой штуки сбалансировало в его мозгу эффект применения к вам аннигилятора сознания… С Регеллой та же история.

— Может быть… но он ничего мне не объяснил, только распорядился, чтобы я держал его взаперти и не давал возможности выйти наружу.

— Как и Регеллу, его раздирают сейчас два противоположных чувства. Он осознает, что не в силах противостоять психической атаке этого существа в случае ее повторения. У него постоянное, стойкое желание со всех ног помчаться к нему, чтобы раствориться в этой субстанции. Но одновременно он полон страха перед подобным шагом. Кроме того, этот психоимпульс основательно прочистил ему мозги.

— Как бы то ни было, но в данный момент мы не в состоянии бороться с тобой…

— Другими словами, сам ты, лично, не отказался от намерения расправиться со мной?

— Ты же знаешь, что захоти я это сделать, все равно не смог бы. Машина крепко над нами поработала. И в действительности я не хозяин тем решениям, которые придется позднее принимать… Но клянусь, что буду лояльно блюсти договоренность о перемирии, которое тебе предложил. Это же относится к двум другим моим товарищам… Обстоятельства вынуждают нас отложить на более поздний срок достижение конечной цели нашей экспедиции.

— Понятно. Как только одолеем эту штуку, ты тут же вскочишь мне на загривок?

— Считаю, что тебе лучше не строить на этот счет иллюзий, поскольку сейчас я пришел к тебе за помощью.

Ничего не скажешь: корректный с его стороны поступок. Протягиваю Ариону руку, демонстративно тем самым подчеркивая, что, независимо от хода событий в будущем, я все равно сохраняю к нему свое уважение. Вижу, что он изрядно трусит. Арион — это совершенно очевидно — не годится на роль руководителя. Груз навалившейся на него ответственности ему не по силам.

— Ладно, давай пока заниматься только этой штукой. У тебя есть какой-нибудь план в этой связи?

— Но ты же знаешь ее лучше, чем я.

Все в мире относительно, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться.

— Прокручу-ка я тебе видеозаписи событий, отснятые моими камерами.

Он просмотрел их с нескрываемым интересом, но, как мне представляется, скорее с позиций историка, чем руководителя боевой группы.

В конце концов он прошептал:

— Такое впечатление, что перед нами наделенная жизнью сила.

— Уточним формулировку: носительница той божьей искры, которую мы называем разумом, но без конкретной возможности выразить ее.

В нескольких словах излагаю сформировавшуюся у меня гипотезу о том, что у противника отсутствует координирующий мозговой центр и посему он пока что всего лишь сила, целиком подвластная только инстинктам. Регелла дополняет мою теорию рассказом об услышанных ею призывах Люгона, что, судя по всему, подтверждает мои предположения.

— Но в таком случае, — не удержался Арион, — способность усваивать богатство поглощенных интеллектов серьезно прирастит нынешнее необыкновенное психическое могущество этого существа, и оно станет безмерно опасным!

— Боюсь, что так оно и есть… Будет ужасно, если благодаря приобретенным столь необычным путем знаниям эта нечисть осознает возможность принимать другие формы.

— Она наверняка додумается до этого.

— Не сомневаюсь. И все же в первую очередь оно нуждается в пище. А ее, на мой взгляд, составляют жизненные флюиды тех животных, которых она заманивает… Учитывая величину ее массы, тварь должна собирать изрядную дань с джунглей. Это и есть одна из ее слабых сторон.

— Ты что, собираешься уморить ее голодом?

— Именно, мешая всему живому приближаться к этому холму.

— Ну и как ты этого добьешься?… Ведь даже мы, существа достаточно высокоразвитые, бессильны противостоять ее магнетизму.

— Элементарно: будем воздействовать не на нее, а на обитателей джунглей.

— Немыслимо уничтожить их всех.

— Зачем? Мы просто преградим доступ к этому большому бугру, изолировав его силовым полем. В нашем распоряжении мощь четырех эликонов. Звери будут по-прежнему попадать в зону притяжения существа, но натолкнутся на непреодолимый для них силовой барьер на пути к нему.

Арион покачал головой.

— Эта тварь легко уничтожит твое заграждение… Запамятовал, что ли, как она, играючи, расправилась с роботами-ликвидаторами?

— Да, но те атаковали ее в лоб. А силовое поле является более тонким оружием. Ей понадобится какое-то время, чтобы разобраться, что мешает животным прямиком и на хорошей скорости, так сказать, попадать ей в глотку. И лишь поняв причину создавшейся аномалии, она будет искать способ избавиться от барьера… Кстати, к тому времени существо рискует оказаться физически уже весьма ослабленным.

Арион все еще сомневался.

— Значит, ты намерен выставить заслон достаточно далеко от скалистого антаблемента?

— Прямо у подножия холма

Регелла внезапно вскочила с места. Мы дружно повернулись к ней. Черты лица девушки исказились, глаза чернели пустотой.

— Что такое, Регелла?

Она не обращает на нас Никакого внимания, молчит. Похожа на изваяние… статую, которая напряглась, выслушивая адресованное ей послание. Машинально бросаю взгляд на экраны. Ого! К эликону ползет огромная белая гусеница. Скорее даже молочного цвета, как у тех пузырей, что образовывались на моих глазах на вершине холма.

Молниеносно реагирую:

— Арион, защитное поле, быстро… немедленно!

Он тоже увидел эту извивающуюся ленту. Белый как мел, он со своего, близкого к пульту, кресла дотягивается до нужного рычажка и опускает его. Тут же вся трава метров на двадцать вокруг корабля полегла, словно придавленная тяжеловесным катком.

Гусеница продолжает ползти. У Регеллы все тот же отсутствующий вид, будто она жадно к чему-то прислушивается. Мы для нее больше не существуем.

— Это — отпочкование от той штуки, — обрел дар речи историк.

Следовательно, она способна делиться.

— Да, с тех пор как завладела человеческими умами. Предупреди базу. Нападение возможно и на них.

Пока Арион переговаривается с двумя космонавтами, оставленными в лагере, я наблюдаю за Регеллой. Но и за экранами тоже. Гусеница прет, как таран, прямо на нас. Уткнувшись в силовой барьер, она замирает. Потом, высоко выгнувшись, пытается преодолеть его. Этот слизняк и впрямь похож на гусеницу, только без присущего им пушка и попроще на вид.

На лице Регеллы появляется хитроватое выражение, она явно притворяется. Взгляд посветлел, стал более осмысленным. Она пристально всматривается в меня с какой-то диковатой радостью

— Будьте внимательны!

Арион отключает связь со своими товарищами. А с Регеллой происходит новая метаморфоза: ее ноздри нервно расширились.

— Люгон опять вступил со мной в контакт, — сообщает она.

Ее сотрясает сардонический хохот.

— Он говорит, что я должна ему помочь…

Она резко срывается с места и устремляется ко мне, нацелив в глаза скрюченные пальцы с длинными ногтями. Словно птица-хищник, набрасывающаяся на добычу.

Глава 6

Резким движением кисти снизу вверх парирую выпад Регеллы, сразу же перехватываю ее другой рукой и нейтрализую. Девушка, ничуть не заботясь о боли, бьется в обруче моих объятий. В конечном счете вынужден выпустить ее, чтобы, боже упаси, не сломать ей какую-нибудь хрупкую косточку. Она мгновенно бросается в новую атаку, пытаясь на сей раз выхватить у меня из-за пояса дезинтегратор. К счастью, мне на помощь приходит Арион. Он внезапно для Регеллы обхватывает ее за плечи и сковывает на какое-то время.

— Воспользуйся парализатором!

— Этого недостаточно.

— У меня появилась идея.

Нелегко мне пришлось! Она исступленно колотит меня в грудь, пока я связываю ей ноги, но я все же как-то выкручиваюсь. Затем занимаюсь руками, стягивая их у нее за спиной.

Регелла бьется, хрипит, издает, словно животное, нечленораздельные звуки. Ее лицо искажено яростью, она все время стремится укусить нас. Одним словом, разбушевавшаяся фурия.

Мы осторожно опускаем ее на пол. Арион отодвигается, утирая со лба обильный пот.

— Ты полагаешь, что она безумствует под влиянием духа Люгона?

— Никаких в этом сомнений.

— И что же ты намерен с ней делать?

— Надену координатор мысли и попытаюсь разобраться, что происходит в ее разуме, а если повезет, то и в мыслях Люгона.

— Но ты рискуешь попасть под гипноз этой твари!

— Ничего, с нами Бог!.. Впрочем, не думаю, что это уж очень опасно. Гусеница посылает волномысли, но нас-то они не затрагивают. Они влияют только на… скажем так, «подвергшийся моделированию» мозг Регеллы.

— Да, если только этот обрубок не пытался сознательно вступить в контакт только с ней.

— Не согласен. Будь у противника достаточно сил, он в первую очередь обрушился бы на нас, чтобы вывести из строя. Но он явно не в состоянии этого сделать. Гусеница — всего лишь незначительная часть общей массы этого существа, и ее психопотенциал мизерный.

На границе силового поля «червяк» уже дважды опадал перед вздыбившейся перед ним преградой. Его цвет из белого превратился в фиолетовый. Видно, так у него внешне выражалось состояние гнева.

— Ты предупредил лагерь, Арион?

— Да… они тоже окружили себя силовым поясом.

— На них еще не покушались?

— Пока нет.

Гусеница перестала дергаться. Кажется, смирилась… Во всяком случае, вновь обрела прозрачность. Поворачиваюсь к Регелле. Ее лицо светится восторгом, она прерывисто дышит. Ясно, что Люгон продолжает излучать.

— Помоги мне, Арион.

Мы переносим девушку под координатор мыслей. Надеваю на нее маску. Прежде чем напялить точно такую же на себя, не скрою, заколебался. А вдруг я стану таким же, как Регелла и Варна… своего рода рабом этого монстра?

Арион стоит бледный, как простыня.

— При малейшем подозрении сразу же вырубаю контакт.

Устраиваюсь поудобнее — так, чтобы следить по экрану за поведением гусеницы. Потом твердой рукой прилаживаю шлем и включаю аппарат. Сначала пробую самый малый уровень интенсивности. Тут же осознаю, что имею дело с Люгоном. Охватывает тяжелое чувство. Люгон! Трудно сказать, почему у меня возникает уверенность, что это именно он… В определенной степени, вероятно, потому, что оказываюсь в состоянии какой-то общности с ним.

Контакт не носит характера прямого воздействия на мой мозг. Несколько осмелев, наращиваю потенциал. Разум Регеллы, похоже, отчаянно сопротивляется, чтобы остаться в связке с Люгоном. Странно. Неужели излучаемый им импульс настолько слаб?

Арион с напряженным беспокойством наблюдает за мной.

— Все в порядке, — успокаиваю я его. — Это и в самом деле Люгон.

— Но ведь эта штука овладела им всего лишь пару часов тому назад!

— Знаю. Она сумела ассимилировать его мозг практически мгновенно.

— Атака на тебя не чрезмерна?

— Да я вообще ее не чувствую. Пока что все ограничивается тем, что Люгон дает указания Регелле… телепатически. Это совсем не тот психоштурм, жертвой которого я чуть было не стал при первом столкновении с этой нелюдью. Сейчас они просто разговаривают, причем Регелла с большим трудом поддерживает связь.

— Почему ей так трудно приходится?

— Ее мозг непривычен к телепатии… не натренирован на такой тип общения… во всяком случае, так мне кажется. У меня сейчас положение человека, присутствующего на беседе, к которой он не имеет никакого отношения. Наблюдатель со стороны.

— Расскажи о Люгоне.

— Я воспринимаю его как мысль, лишенную материальной оболочки. Сейчас он настойчиво требует от Регеллы любой ценой убрать силовой барьер. Он даже подробно объясняет, каким образом это сделать.

— Выходит, он не знает, что мы лишили ее возможности свободно двигаться в эликоне?

— Именно так. Дело в том, что Регелла работает только на прием и не может ему ответить. Это нервирует Люгона. Его тон становится все более злобным, раздражительным… он переходит к угрозам в ее адрес…

Это заметно по лицу Регеллы. Недавний экстаз уступает место суеверному ужасу. Видно, что в — этот момент она испытывает страшные муки. Прерываю контакт и снимаю каску.

— Это всего лишь мозг Люгона… Им оснащена эта гусеница, но направляет его сама эта штука. Люгону очень бы хотелось проникнуть в эликон и поглотить в свою очередь и нас.

— Как так?

— Он стремится уподобить нас своему состоянию. Делать нечего, Арион: нам придется его уничтожить.

— Каким образом?

— Снять защитный экран, впустить гусеницу в зону и сразу же восстановить после этого барьер. Мозг Люгона ничего не заподозрит. Он будет считать, что Регелла наконец отважилась действовать по его инструкциям.

Я взглянул на экран. Чудовищный червяк принял бледно-розовую окраску. Он свернулся, как змея. Арион, весь в напряжении, вытирает вспотевший лоб, затем, решившись, рывком приподнимает тумблер. Но его рука не покидает рычажок. На лице отчаянная решимость.

Гусеница резво задвигалась и поползла прямиком к эликону. Но едва она достигла участка с полегшей травой, как Арион, не колеблясь, воссоздает поле вновь. Туловище твари распластывается тонким листом. Наши головы захлестывает волна невыносимой боли. Регелла испускает протяжный жуткий крик. Он продолжается всего несколько секунд… не дольше высвета молнии, но производит страшное, выворачивающее душу впечатление. Потом все стихает.

Вновь буквально взвыла Регелла:

— Он пропал… исчез…

Понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя. Подхожу к Регелле. Она лишилась чувств. Мы покидаем эликон в полном космическом снаряжении и подбираемся к гусенице, все еще расплющенной силовым полем. Естественно, Регеллы с нами нет. Я предпочел оставить ее в астролете, тщательно привязанной к кушетке: опасаюсь новой агрессии со стороны этой штуки.

Между тем выясняется, что, несмотря на чудовищное давление, гусеница все еще жива. Только вот раскатана по поверхности, как это бывает с тестом, по которому прошлись скалкой.

— Но жива, бестия!

— Похоже, уничтожить ее невозможно, — удрученно шепчет Арион.

— Не обязательно… Она успешно выдержала все наши попытки сделать это потому, что не имеет строго фиксированной формы, иначе говоря, может принять любую из них.

— Но уцелеть после взрыва роботов-ликвидаторов, это-то как возможно?

— А почему бы и нет… она ведь могла нейтрализовать взрыв, впитав в себя всю выделившуюся при этом энергию.

— Смотри, она вгрызается в почву!

Действительно… мало-помалу гусеница начинает погружаться в грунт. Но это ничего не меняет в ситуации, поскольку придавливающее ее поле движется вместе с ней. До чего все же необычный природный феномен! Дух захватывает при мысли, что эту студенистую массу смог оживить, привести в движение и даже расчленить мозг Люгона. Она предстает каким-то порывом жизненной силы, побуждаемым неуемным стремлением достичь высших стадий эволюции. Этакая форма жизни, наделенная разумом в чистом состоянии и лишенная средств самовыражения. Другими словами, душа, развившаяся вне туловища, обладающая сугубо психическими свойствами, которые она использовала для того, чтобы добывать пищу и обеспечивать свое развитие. Своеобразное существо в эмбриональном состоянии, обреченное обстоятельствами на первичный жизненный цикл. Некий интеллект без способности рассуждать. Особый процесс на строго клеточном уровне, запущенный Природой наверняка в каких-то других целях. Неслыханная всепоглощающая сила, обреченная, однако, на порочный круг негативного роста. Необыкновенное существо, которое, конечно, не могло обрести в поглощаемой им фауне джунглей носителей так не хватавшего ему творческого начала. Люгон оказался первым, кто открыл ему эти возможности.

Арион хватает меня за руки и долго не отпускает.

— Эльвер, ты, видимо, нашел единственно возможное решение проблемы ликвидации этого монстра. Мы сможем разделаться с ним, только уморив голодом.

— Будем надеяться.

— Как только взлетим, я тебе развяжу, Регелла.

Она улыбается в знак благодарности. Видно, что она по-прежнему испытывает тревогу, но теперь реагирует на ситуацию вполне достойно и мужественно.

— Люгон погиб?

— Его мозг, несомненно, раздавлен, но сама гусеница все еще жива.

Сняв защитное поле, устремляю эликон ввысь. Мускулы распластанной гусеницы немедленно сокращаются, но принять первоначальную форму ей не удается. Тогда она свертывается в клубок и набухает ярко-красным цветом. Дергается в судорожных конвульсиях.

— Интересно, вернется ли это чудище на холм? — бросает Арион.

Нет… тварь и не помышляет удрать с этого места. Более того, вроде бы даже успокаивается. Ее все реже передергивает, окраска становится менее агрессивной. Кажется, что она дышит, раздувается и опадает в затухающем ритме.

К ней подходит какой-то мелкий зверек с продолговатой мордочкой и начинает с любопытством обнюхивать. Сначала шар не реагирует, но затем вновь обретает вид студенистой массы. Потом резко раздувается, накрывая животное пузырем молочного цвета.

Мы не в силах оторваться от экрана, впившись глазами в происходящее ужасное действо. Зверек, похоже, начинает растворяться. Он даже не пытается как-то противиться этому… Вся сцена длится не более чем несколько минут. Желеобразный шар съеживается в глубине выемки, которую он для себя перед этим соорудил. Лишенный мозга, который какое-то время обеспечивал автономное существование, он теперь притаился в ожидании добычи — точь-в-точь как его прародитель-монстр.

— Вот так мы сами создали второй очаг этой мерзости, — в сердцах комментирует положение Арион.

— Да, но детеныш не обладает той психической мощью, что породившее его существо.

Действительно, зверька, судя па всему, ничто насильно не влекло к этому студню. Просто подталкиваемый роковой для него любознательностью, он решил принюхаться к этой штуке.

Арион покинул нас, вернувшись в лагерь по воздуху с помощью заплечного эликавто. Я тем временем освободил от пут Регеллу. Здесь, высоко в атмосфере, она вне досягаемости назойливых домоганий-призывов этой штуки. Я вышел на оговоренные с Арионом позиции и дожидаюсь, пока три остальных эликона не присоединятся ко мне.

— Это ведь был Люгон, не так ли? Ты его слышал точно так же, как сейчас воспринимаешь меня, верно?

— Все так… но теперь тебе не придется более его опасаться.

— Очевидно, но зато остаются другие.

— Ардан… и пилоты летающих модулей?

— Именно.

— Но мы уже научились справляться с ними.

— А что, если мы улетим далеко-далеко, Эльвер? Как ты считаешь, сохранится ли у меня это наваждение?

— Потребность воссоединиться с этой штукой наверняка осталась бы в тебе, Регелла. Сейчас ты успешно противостоишь этому зову только потому, что находишься рядом со мной. Но, окажись ты в одиночестве, долго тебе не продержаться.

— Совсем одной?

Она порывисто берет меня за руку.

— Но мне совсем не хочется очутиться в изоляции, Эльвер… Я не желаю с тобой расставаться.

От волнения у меня подкашиваются ноги… блаженное состояние. Но я все же вынужден поправить ее:

— Знаешь что, Регелла, в конечном счете все кончается тем, что остаешься наедине с самим собой, даже живя в обществе.

У меня в голове есть еще немало чего добавить к сказанному, но мои излияния неожиданно прерваны сухим треском динамика в командном отсеке:

— Мы готовы, Эльвер.

Это Арион. Я весь ухожу в подготовку намеченного маневра. Все четыре эликона начинают медленно спускаться. Едва коснувшись грунта, мы разом возводим силовые экраны, выдвигая их под тщательно разработанными заранее углами друг к другу. Теперь алый холм полностью изолирован. Наши действия не вызывают с его стороны никакой реакции. Лишь мгновенно пригнуло траву, и сердито заворчала потревоженная река.

— Неужели мы останемся в такой близи от этого монстра? — недоумевает Регелла.

— Ничего страшного, расстояние вполне безопасное, да надо еще добавить приличную интенсивность защитных барьеров.

Теперь ничего не остается, как выжидать. Мы не обманываемся в отношении этой штуки и вправе ожидать от нее самой неожиданной реакции. Ведь к этому моменту у нее на вооружении появились пять поглощенных интеллектов, способных придать ей опасную степень автономии. Хотя, с другой стороны, это может и ослабить ее.

Вызываю Ариона:

— Займусь-ка я, пожалуй, гусеницей.

— Будь осторожен!

— У нее масса намного меньше родительской, так что она куда менее опасна с точки зрения проявления психических свойств. Думаю, что сумею справиться с ней достаточно легко.

— Нас не так много осталось, чтобы непродуманно рисковать собой.

— Согласен, но никто не снял с нас заботу выявить уязвимые места у этой твари… А сделать это можно, только напав на нее.

— А может, стоит подождать результатов от выставленных силовых полей?

— Не хотелось бы давать возможности второму очагу чрезмерно развиться… Мне не нравится, что эта нечисть усваивает свои жертвы практически мгновенно. Может статься, что завтра мы столкнемся с такой громадиной, к которой и приблизиться-то будет невозможно.

— Как ты надеешься ее уничтожить?

— Подожгу саванну вокруг ее логовища.

— Чтобы распугать всех животных?

— А заодно и посмотреть, как она будет реагировать на пламя.

— Не забудь, что она неплохо выкрутилась после того, как взорвались роботы-ликвидаторы.

— Это произошло потому, что гадость сумела окутать их своей массой. В условиях саванны ей не удастся сделать этого.

— В любом случае не прерывай с нами связи.

— Ладно… Со мной пойдет Регелла. Более восприимчивая к излучению, она, надеюсь, выявит наличие опасности с достаточным упреждением.

— А если она выйдет из-под твоего контроля?

Да, смешно и жалко выглядят все эти историки, когда им приходится занимать посты, в обычных условиях предназначенные для людей действия. Посему я бросаю ему с некоторым раздражением:

— Если она попытается это сделать, получит новую порцию из парализатора.

Девушка прекрасно слышит эти слова. Вижу, как ее передернуло. В известном смысле я намерен использовать ее в качестве подопытного кролика. Она это хорошо понимает, но ничуть не протестует.

— Регелла, успокойся. У меня и в мыслях нет приносить тебя в жертву.

— Если бы это дало какие-то положительные результаты…

— Я слишком дорожу тобой, чтобы пойти на такой шаг.

Прежняя жизнь в Учебном центре не располагала к сентиментальности. И я внезапно осознаю всю свою угловатость и неуклюжесть.

— Я как раз собирался тебе кое-что сказать, когда в нашу беседу вмешался Арион. Видишь ли, мы сейчас оказались в такой ситуации, когда мне ничего не стоит удрать. Для этого было бы достаточно напустить моих трех роботов-ликвидаторов на эликоны Ариона… А самому рвануть в космос.

— Почему же ты этого не делаешь?

— Из-за тебя.

— Ничто не мешает тебе прихватить с собой и меня.

— Вот тут ты ошибаешься. Забываешь о том неуемном зове, что эта штука вселила в тебя. С точки зрения психики, ты — человек зараженный. И я борюсь за твое окончательное избавление от этой напасти.

— Не забывай, что после победы над этим чудовищем Арион и его товарищи будут жить только ради одной цели: уничтожить тебя.

— Знаю. Но, если я расправлюсь с ними подло и трусливо, уверен, что между нами тогда ничего и быть не может.

Мы переходим в летающий модуль. У него, в отличие от эликона, нет экранов. Поэтому мы вынуждены лететь довольно низко, чтобы получше разглядеть этот желатинообразный обрубок. Нора, в которую он забился, стала еще глубже, а трава вокруг начала жухнуть.

— Вероятно, этот студень выделяет невероятно ядовитую кислоту.

Совершаю посадку с наветренной стороны. Этот легкий бриз благоприятствует моим планам. Сейчас мы находимся примерно в ста метрах от монстра. Я вооружаюсь огнеметом. Регелла помогает мне экипироваться должным образом. Начинаем сближаться. В двадцати метрах от гусеницы Регелла стала чувствовать слабый сигнал, исходящий от нее.

— Он не такой мощный и требовательный, как обычно. Эльвер… Я вполне могу ему противиться.

Ясно, все дело в массе. Продолжаю продвигаться вперед, начинаю орошать края выемки густым, насыщенным легковоспламеняющимся веществом, смесью. Останавливаемся метрах в десяти от чудовища.

Тяга несколько усилилась.

— Ты по-прежнему можешь эффективно ей противостоять?

— Без особых затруднений.

Навожу огнемет, включаю зажигание и нажимаю на спуск. Саванна мигом вспыхивает в вихре шальных искр. Струей из своего оружия подталкиваю пылающую массу к норе монстра.

И снова голову стягивает обруч дикой боли, как это уже было в прошлый раз, в эликоне. Регеллу бьет крупная дрожь.

Глава 7

Гусеница мечется в пламени. Борьба самая что ни на есть отчаянная. Раз десять ей удается частично погасить огонь, обволакивая его. Но каждый раз струей из огнемета я вновь запускаю огненную стихию. И она неумолимо пожирает ее. Это заметно по тому, как убывает объем мерзкого желатина. Пламя гложет его, как до этого тварь упорно прогрызала себе дыру в почве, сооружая берлогу. Вынужден крепко ухватить Регеллу, которая взвинчена до предела и кричит не своим голосом:

— Ох, как мне больно… Невыносимо больно.

Мне не легче. Все страдания этого подвергающегося жестокой пытке существа телепатически передаются в мои нервные узлы. И все же пока терпеть можно. Я продолжаю орошать этот поганый студенистый агломерат. Мало-помалу его психические импульсы начинают ослабевать. На дне норы теперь лежит нечто величиной с весьма крупный апельсин, который перестал даже трепыхаться. Он даже не излучает свой завлекательные призывы. Все кончено. Доказано, что штука не стопроцентно неуязвима.

Стоя у края ямы, приканчиваю гусеницу, поливая раскаленной до максимума струей. Регелла успокоилась, но дрожит, как осиновый лист.

Приказываю ей:

— Быстро в модуль! Предупреди Ариона и узнай, реагировала ли на случившееся штука.

В дыре от грозного в недавнем прошлом шара осталось что-то жалкое, величиной с орех. Тварь сломлена окончательно, но я не намерен оставлять от нее хотя бы малейшего следа. Я весь во власти какой-то дикой, хмельной радости. Огонь — вот решение… Но, к сожалению, использовать это средство против антаблемента на холме нельзя: уж очень велика масса зарывшегося там, на вершине, чудовища. Для этого потребовалось бы разжечь очаг больше этого тысяч в пять или шесть. Но даже, если бы нам удалось каким-то образом это сделать, мы не смогли бы без громадного риска приблизиться к этой штуке на расстояние, достаточное для того, чтобы постоянно поддерживать горение в огненном шквале.

Все: в глубине ямы не остается ничего, кроме обуглившейся почвы. Выключаю огнемет. На меня вдруг накатывает дурнота. Спотыкаясь, бреду к модулю, словно изрядно поддавший тип. Огненные круги в глазах. Передо мной продолжает потрескивать пламя, которое представляется мне сейчас каким-то темным декоративным фоном.

Сумеречно! Саванна, гнетуще молчавшая до этого момента, внезапно оживает тысячами всевозможных тревожных звуков. Слышно, как зверушки скользят в высоких травах, как пронзительно вопят кем-то беспощадно загоняемые животные. Слышу даже хищников в засаде.

Вот и модуль. Регелла сидит перед рацией. Экран не светится. Разговор с Арионом идет только на звуковой волне.

— Ты поставила его в известность?

— Конечно.

— Как откликнулась штука!

— На холме все спокойно.

Значит, гусеница на момент гибели уже была полностью независимой единицей.

— Предупреди Ариона, что возвращаемся на эликон.

Я совершенно выбился из сил и растягиваюсь на кушетке. Регелла поднимает модуль в воздух. Я лежу, истекая потом, испытывая ни с чем не сравнимое чувство вины. Мое состояние наверняка объясняется тем, что я на собственной шкуре прочувствовал всю боль умерщвленного мною существа. Меня словно пометили чем-то неуничтожимым. Его способность к поглощению абсолютна… как с физической, так и с моральной точки зрения. Регелла, напротив, словно вырвалась из тяжкого плена. В гипнозе, который наводят властные призывы этой штуки, есть что-то странное, здесь кроется некая жгучая тайна.

Очевидная нелогичность моей реакции на событие меня поражает. Задаюсь вопросом, не такие ли симптомы отметил Арион у Варны. Извергнутые ею психические флюиды действуют примерно в том же русле, что и практикуемая на Мандралоре аннигиляция сознания. Только длятся меньше времени. Это, кажется, убедительно иллюстрирует ту истину, что никогда человеку не дано выдумывать что-то такое, что Природа не в состоянии произвести на свет путем мутаций.

Небо потемнело. Фактически наступила ночь, когда мы вступили в шлюзовую камеру эликона. Несмотря на то что в поведении Регеллы отмечаю несомненные перемены, доверять ей до конца еще не могу. В любой момент от монстра может поступить неожиданный сигнал, который превратит ее в заклятого врага. Посему принял решение предоставить ей салон для отдыха, а самому лечь в командной рубке.

Пока она готовит ужин на двоих из питательной жидкости, я меряю шагами каюту перед экранами. Я оставил их в рабочем состоянии, хотя там и не высвечивается никаких картинок.

— Регелла?

— Да?

— Вынужден дать тебе снотворное.

— Естественно, ты обязан принять максимум мер предосторожности.

Предстоящая ночь тревожит меня. Одними губами шепчу:

— Во время сна мы, вероятно, окажемся более уязвимыми, чем в состоянии бодрствования.

— Ты опасаешься, что эта штука снова обрушится на нас?

— Да, и на сей раз мы, возможно, окажемся не в состоянии воспротивиться ее зову.

— Но ты же сам заявил, что мы находимся достаточно далеко от холма.

— Верно, но имелось в виду, что мы все время будем способны противопоставить ее психической атаке собственную волю.

Останавливаюсь перед экраном. В свете нежданно появившейся в небе луны смутно различаю очертания нашего эликона.

— Мы ведь еще не знаем реальной мощи нашего недруга… Кто поручится, что она не достигает максимума как раз ночью?

— С какой стати?

— Именно ночью в джунглях вакханалия охоты.

— Следует предупредить Ариона.

Я согласен и, не мешкая, связываюсь с историком. Спустя несколько секунд его изображение возникает на экране.

— Арион, я тут пораскинул мозгами. Надо ввести ночное дежурство. Абсолютно необходимо, чтобы кто-то из нас оставался настороже на случай, если эта штука вдруг начнет излучать ночью сильнее, чем днем.

Быстро излагаю аргументацию в подкрепление своих опасений. Он полностью соглашается со мной.

— Такая мысль приходила и мне в голову. Если не возражаешь, первым на вахту встану я… скажем так, часа на четыре… А потом я тебя разбужу.

— А как твои товарищи?

— Не хотел бы оставлять тебя, Эльвер, в их власти.

Пожалуй, он прав. Черт, и это обстоятельство надо учитывать. С трудом сдерживаю раздражение. Все правда. Я не могу пока доверять здесь никому. Включая и самого Ариона, если уж на то пошло, несмотря на проявляемое с его стороны дружеское участие. Ведь если разобраться, теперь, когда мы закупорили эту тварь силовыми полями, нужда во мне в сущности отпала.

— Добро.

Ладно. Придется не спать. Приму тонизирующие таблетки. Они позволят мне обойтись пока без сна и снимут усталость. Уж слишком опасны старые одиночки, которым внедряются в подсознание мощные императивы. Даже если Арион вполне искренне намерен соблюдать нашу договоренность о перемирии, все равно взыгравшее воображение может, вопреки воле, сбить его с намеченного пути.

— Что-то не так, Эльвер?

— Знаешь, эту ночь я решил не спать.

— Не доверяешь, значит, мне?

— Не тебе… Ариону… Ведь его нашпиговали инструкциями, обязывающими ликвидировать меня любой ценой.

— Меня тоже.

— Но после психической агрессии этого монстра твои мозги как бы промыло. Но его-то остались в прежнем состоянии.

— А если воспользоваться покровом темноты и ускользнуть?

— В космос?

— Не обязательно… Сядем в летательный модуль и скроемся в каком-нибудь укромном местечке, где нас во век не найти.

— Такого убежища просто не существует.

— Но в нашем распоряжении целая планета — а это величина немалая! А засечь нас вне эликона будет необыкновенно трудно… А с этой штукой пусть справляется Арион, в одиночку.

— И ты считаешь, что мы уже сломали ее сопротивление только тем, что сумели изолировать?

— А что она может теперь реально предпринять?

— Пожалуйста: прорыть достаточно глубоко под силовым барьером подземный ход.

— Ей еще до этого надо додуматься.

— У существа наверняка удивительно развитый инстинкт самосохранения. И не забывай, что оно вооружилось интеллектом пяти ребят, каждый из которых в свое время прошел весьма тщательный отбор.

Ужин из питательной жидкости заметно нас приободрил. Я почувствовал себя намного лучше. Практически полностью восстановил свои жизненные силы. Регелла растянулась на кушетке, а я занял вертящееся кресло пилота.

— На твой взгляд, что собой представляет эта штука? — уже, засыпая, проронила Регелла.

— Это сам принцип жизни… се базовый элемент… тот, что воодушевляет любое Творение.

— То есть жизнь в чистом виде?

— Ее концентрат. Тот, что, видимо, существовал в самом начале, но по каким-то причинам с тех пор не претерпел никаких изменений, которые должны были бы его преобразовать.

— В животное?

— Или в растение… А сила, свернувшая со своего целевого пути, неизбежно становится разрушающей.

— Но как такое могло случиться, Эльвер?

— Это же Природа! Аномалии — неразрывный компонент создания… И она даже использует их на полную катушку. Помни, что эта штука представляется чудовищной только по отношению к нам, в наших глазах. В конце концов, ничто не доказывает, что Природа рассматривает нас как окончательную и самую гармоничную стадию развития.

Я громко вздыхаю.

— Если эта штука представляет собой саму сущность того флюида, что делает нас «живыми существами», то ее воздействие на нас вполне закономерно. Тогда как же ей можно было бы противостоять?

— Определить базисный симбиоз.

— Вот именно… ее сила притяжения, раздробленная на множество независимых элементов, становится нулевой, учитывая происходящие при этом преобразования. Собранная в колоссальную массу, она делается непреодолимой.

По ее лицу скользнула гримаса легкой горечи. Я продолжаю:

— Знаешь, в тот момент, когда я добивал эту гусеницу, выжигая последние оставшиеся от нее крохи, то чувствовал себя в душе убийцей.

— Возможны ли какие-то превращения субстанции, что на вершине красного холма?

— Боюсь, что нет. Слишком поздно… во всяком случае, для нормальной метаморфозы. Процесс уже пошел вспять. Эта форма жизни стала ненасытной и всепожирающей. Она приобрела комплекс всемогущества, никем и ничем не ограниченного.

Регелла наконец успокоилась и заснула. Пару раз я чувствовал исходившие от существа с холма сигналы, но очень слабые по мощности… Нечто вроде общего, размазанного призыва. Штука, должно быть, недоумевала, почему этой ночью иссякла та обильная дань, которую она привыкла регулярно собирать с джунглей. Но, видимо, беспокойства по этому поводу пока еще не проявляла.

Да, судя по всему, предстоит длительная осада. Завтра надо предложить Ариону послать двух его спутников в разведку над этой планетой. Не исключено, что на ней уже делают первые робкие шаги гуманоиды. Этот вопрос следует прояснить как можно скорее. Если это так, то они наверняка уже входили в контакт со штукой. При этом у них, без сомнения, срабатывал инстинкт самосохранения. Известно, что первобытные сообщества зачастую находили очень простые решения, которые на поверку оказывались наилучшими.

Раздается вызов. Это Арион напоминает, что настал час моей вахты. Ну что же, значит, я ошибся в отношении этого человека. Тем не менее я совсем не собираюсь раскрывать ему, что так и не смыкал глаз. В любом случае этот факт действует на меня успокоительно, укрепляет веру в будущее. Как знать, может быть, по окончании всей этой эпопеи мне и не придется горевать одному на планете. Как и я, Арион ощутил исходившие от монстра слабые импульсы, но не счел, что они представляют хоть какую-то опасность.

Пока мы перебрасывались с ним репликами, проснулась Регелла. Села рядом со мной. Оба молчим. Она робко отыскивает мою руку. Момент умиротворения, возвращаются былые надежды. Все-таки до чего же странная штука человеческая психология, настрой ума. Когда я бежал с Манд-ралора, то рассчитывал на одинокую жизнь… Внутренне настроился на это, а вот теперь, пожалуй, уже и не смог бы так существовать.

— Наверное, это немного глупо для выпускника Учебного центра неожиданно испытывать потребность ляпнуть банальность.

— Например?

— Заявить, что я тебя люблю.

— В сущности, любое воспитание — не более чем лакированное покрытие, Эльвер. Как только попадаем в исключительные условия, тут же возвращаемся к изначальным истокам инстинктивного характера. Я ведь тоже тебя люблю.

Склонив голову мне на плечо, она добавляет:

— Если даже введенный в меня искусственно императив охоты на тебя все еще продолжает действовать, мне думается, что теперь я не смогла бы ему повиноваться.

Мощный призывный всплеск — и Регелла тревожно вскакивает.

— Сейчас же надень гермошлем!

Штука, видно, начала нервничать. Она, должно быть, чувствовала, что у подножия холма суетятся (совсем рядом!) всякого рода зверушки и звери, и удивлялась, почему они не откликаются на ее импульсы и не устремляются к ней.

Небо начало предрассветно розоветь. Регелла поспешно заканчивает облачение в полное космическое одеяние.

— Этот зов не направлен мне лично.

— Конечно, нет. Ведь Люгон погиб.

На экранах ничего не видно, но неумолчный шум джунглей не стихает в рубке ни на минуту. Сквозь него в ночи внезапно прорезался трубный глас какого-то крупного животного.

— Знаешь, Эльвер, удерживаемые силовым полем животные уже не вернутся в свои норы и берлоги. С восходом солнца они так и останутся как бы приклеенными к барьеру.

— Да, придется их уничтожить.

Яснее ясного, почему это они прилепились к защитному полю: их же загипнотизировал монстр! Они и понятия не имеют о нашем невидимом препятствии. Они уже прошли ту стадию, когда страх мог бы еще вынудить их бежать куда глаза глядят. В данный момент единственный, кто ничего не понимает в обстановке и недоумевает, — это она, та самая штука.

Горизонт все более и более алеет, тени разжижаются, становятся менее плотными. Похоже взвился свирепый ветер. И вновь — мощный приступ психической атаки. На сей раз он до остервенения силен: я ьижу, как скрючило Регеллу. Немедленно оповещаю Ариона. Рассвело, впрочем, уже настолько, что на экранах начинает проступать саванна.

— Я и сам проснулся от этого отчаянного зова монстра, — сообщает историк.

— Как чувствуют себя твои пленники?

— Ты имеешь в виду Варну и других ребят?

— Естественно.

— Сейчас взгляну…

Он, должно быть, подключился к специальному экрану, показывающему, что происходит в отсеке, где содержатся пострадавшие. Через некоторое время он поворачивается ко мне:

— Их бьет колотун!

— Как, впрочем, и Регеллу. — Через прозрачную поверхность гермошлема вижу, как напрягся у нее взгляд. Спешу удалить девушку подальше от пульта управления.

— Провожу ее в каюту для отдыха. — Сопротивления она не оказывает, но я догадываюсь, что дастся ей это с величайшим трудом.

— Как дела?

— Тяга становится невыносимой. Ты рассчитал все правильно. Эта штука страшно голодна… терзается буквально каждая клеточка ее массы. Скоро я уже не смогу ей противиться.

— В таком случае вынужден тебя привязать.

— Лучше дай снотворного.

— Нет. Хочу, чтобы ты боролась изо всех сил. Ведь речь идет о твоем здоровье.

— А не лучше ли мне сесть сейчас в модуль и отлететь подальше от этого места?

Почему бы и нет! В любом случае от последнего рокового шага ее, как и обитателей джунглей, удержит силовой барьер… К тому же я добиваюсь, чтобы она сама максимально мобилизовала все внутренние силы на отпор противнику. Убежден, что при известной тренировке любой человеческий мозг способен устоять против этого наваждения. К примеру, мне удается делать это все легче и легче.

— Ну что же, можно попробовать.

— Так ты мне доверяешь?

Вижу по ее лицу, насколько она этим потрясена.

Провожаю Регеллу в трюм. Там, рядом с роботами-ликвидаторами, стоит, летательный модуль. Он’ выглядит очень изящно со своими обтекаемыми формами, способен развивать самые высокие скорости. Сейчас ой покорно ждет у люка выходного шлюза.

— Я буду поддерживать с тобой постоянную связь, Регелла. Если вдруг почувствуешь, что с тобой что-то неладно, немедленно предупреди меня. Я тотчас же приму меры, чтобы прийти на помощь еще в воздухе.

Из-за этого проклятого гермошлема не удается даже поцеловаться на дорожку. Ограничиваюсь тем, что крепко сжимаю ее в объятиях. Она усаживается в кресло пилота, а я открываю выходной люк.

Модуль свечой взмывает ввысь. Уже совсем рассвело, но небо затянуто внушительными тучами. Видимо, будет дождь, а точнее, один из тех тропических, бурных ливней, которые, кажется, готовы все в природе раздавить под сокрушительной массой низвергающейся воды.

Я долго-долго смотрю вслед удаляющемуся модулю. На какое-то мгновение меня охватил страх, как бы Регелла тут же не спикировала на, холм. Нет, все обошлось, и теперь она, должно быть, уже вне опасности. Надеваю заплечный эликавто, покидаю астролет и направляюсь к реке. У подножия алого холма столпилось с дюжину представителей местной фауны, в том числе два зверя совершенно апокалиптического вида… какие-то удивительно толстокожие ящерки с треугольной плоской головой на несоразмерно длинной шее. Одним словом, мастодонты. Значит, мы попали на геологически еще совсем молодую планету. Ни одно из этих существ даже близко не напоминает по форме человека. Замечаю могучего быка с длиннющими рогами, а также несколько мелких животных типа кроликов.

Неожиданно в поле зрения попадают Арион и Фелькам. Видно, им пришла в голову та же мысль, что и мне. Сейчас они с помощью эликавто дефилируют в воздухе на почтительном расстоянии над группой застрявших здесь зверей. Оба — в гермошлемах.

Мне становится жалко этих бедных животных, попавших в ловушку. Они прильнули к невидимому силовому экрану, совершенно позабыв о естественном между ними антагонизме. Они даже не испытывают паники и, похоже, уже слились в каком-то омерзительном экстазе.

Подлетаю к Ариону и Фелькаму. Интересно, что все мы уже довольно сносно переносим излучение этой штуки. Кстати, она пока не проявляет никакой специальной защитной реакции против нашего появления.

Арион показывает на сгрудившихся животных:

— Придется, видно, их уничтожить.

— К сожалению, это неизбежно. Но не следует делать этого слишком резко, поскольку рискуем нарваться на взрывной ответ штуки. Сейчас она спокойна, так как убаюкана их близким присутствием…

— И все же попробуем!

Мы разворачиваемся веером и наводим на животных дезинтеграторы.

— Огонь!

Какая-то доля секунды — и от скопления тварей ничего не остается. Их в одночасье поглотило небытие. Импульс штуки тут же исчезает… затем возобновляется… Это нечто вроде отчаянного всплеска, продолжающегося всего несколько мгновений. Мы трепетно смотрим на антаблемент. Там вздыбился чудовищный протуберанец… затем еще один. Вскоре монстр выбросил уже четыре гигантских щупальца, они отделяются от основного массива и начинают спускаться по склону наподобие гусениц. Одно из них выдвигается вперед. Три других, действуя, очевидно, в рамках тактического замысла, держатся развернутым строем позади лидера. Я цежу сквозь зубы:

— Ими руководят интеллекты твоих товарищей, Арион, как и той гусеницей, что мы поджарили.

Головная тварь вплотную приблизилась к силовому барьеру и осторожно щупает. Она бесцветна, что, судя по всему, говорит о том, что сдерживается, старается не впадать в гневливое состояние. Неожиданно в мой мозг штопором ввинчивается телепатическая волна. Она совсем не похожа на прежние вызовы — властные и угрожающие.

«Говорит Ардан. Не желаю вам причинять никакого зла. В определенной мере мы контролируем всю эту массу. Она в состоянии предложить нам всем неслыханные возможности».

Глава 8

Обращение товарища услышали также Арион и Фелькам. Мы недоуменно переглядываемся, но в мозгу каждого вновь звучат слова Ардана:

«Мне под силу контролировать свою психическую мощь с тем, чтобы у вас не возникало непреодолимого влечения».

Я не сдержался:

— Ты что же это, подался на службу к этому монстру?

В голове гулко разносится немедленный ответ соотечественника:

«Не стоит надрывать голос, Эльвер. Звуки я не воспринимаю, но свободно читаю твои мысли. Так что тебе достаточно просто думать — и я в курсе. Ни слышать тебя, ни видеть не могу… Для меня все происходит по-особому. Я различаю тебя и ощущаю твое присутствие благодаря своим особым органам, к которым пока еще не привык».

— Но вчера Люгон пытался напасть на мой эликон. Он все время излучал психоэнергию, но не мог работать на прием.

Понятно, что это я произнес все же вслух, поскольку не мог сразу отрешиться от тысячелетней привычки. Да в общем-то так даже лучше: пусть Арион и Фелькам во избежание недоразумений слышат, о чем мы переговариваемся.

«Вчера масса еще держала Люгона под своим полным контролем и функционировала только в одном ключе… поглощать и поглощать».

— А кто тебя послал сейчас, она?

«Да».

— Однако, когда я уничтожил мозг Люгона, его тело, или то, что было отпочкованием от основной массы, монстр даже не пытался воссоединиться с ней.

«У этого массива нет интеллекта в собственном смысле этого слова. В сущности масса сама и есть интеллект… совокупность возможностей всех разумных начал, но лишенная способности нормально мыслить».

Значит у. я по сути угадал, когда рассуждал о природе этого монстра. Ардан между тем продолжал:

«В отличие от Люгона у нас оказалось больше времени, чтобы научиться контролировать возможности этого существа. Этой ночью масса начала испытывать чувство голода, что вызвало в этой связи у нее удивление. Мы тут же сообразили, что выставлен силовой экран. Его абсолютно необходимо снять».

— Об этом не может быть и речи.

«Не спеши, Эльвер… постарайся понять. Вполне возможно, что именно этим способом вы справились бы с массой, не будь нас. Но, пытаясь уморить ее голодом, вы в конечном счете толкаете нас к отчаянным шагам… а мощь этого существа даже трудно себе представить. Например, нашей мысли почти достаточно, чтобы создавать материальные тела».

— Как это — создавать?

«Точно так же, как это по плечу Богу!»

— Но Люгон почему-то ничего не создал, когда я его уничтожил.

«Люгон еще не догадывался об этих возможностях. Когда он отделился, он нес в себе только разрушительное начало. Разве мы похожи на массу?»

— В известном смысле, да.

На какое-то мгновение мозг Ардана пронзило нечто вроде чувства страха — и мы это отчетливо усекли.

«Представьте себе весь ужас нашего положения. Только вы способны прийти нам на помощь».

— На что ты надеешься конкретно?

«Хочу восстановиться в человеческом облике».

— Но это же невозможно!

«Конечно, это будет уже не совсем то, что раньше, Эльвер. Но мы тем не менее перестанем быть существами, порожденными каким-то горячечным бредом. Технические возможности эликонов, ваши общие знания плюс та сила, которой наделены мы в данный момент, должны позволить сотвориться чуду».

Его искренность не вызывала сомнений. Стоявшие рядом Арион и Фелькам — я это понял — были взволнованы до глубины души.

— Но, если мы снимем защитный барьер, эта штука немедленно выдаст такой мощный посыл, которому мы просто будем не в силах противиться.

«Я уже сказал тебе, что в состоянии контролировать все ее реакции».

— И ты заверяешь, что никаких больше попыток обрушиться на наше сознание не будет?

«Твердо обещаю».

— Я требую, чтобы никто из вас без разрешения не приближался к эликонам.

Он вроде бы заколебался, но затем ответил: «Договорились».

— И еще: будут ли освобождены Варна, Регелла и другие от навязчивого стремления любой ценой добраться до этой штуки, чтобы слиться с ней?

«Уже сделано».

Пожалуй, требовать больше было нечего. Арион и Фелькам, судя по всему, довольны. Я не разделяю их настроения. Меня мучит предчувствие, что мы сами лезем в расставленную нам западню.

— Ты должен понять, Ардан, что нам нужно какое-то время, чтобы обсудить ситуацию. Она воистину из ряда вон выходящая. В любом случае мы сделаем все, что в наших силах, чтобы вам помочь. Кстати, об этой, как ты ее называешь, массе… Знаешь ли ты в точности, что это такое?

«Элементарная единица всякой жизни».

— Значит, ты тоже пришел к этому выводу.

«Наш интеллект по отношению к ней есть нечто более высокое. Понимаешь, все возможности человеческого гения представлены в ней, но в латентном, потенциальном состоянии. В ней сконденсировано все, что Природа предусмотрела для процесса эволюции видов. Мы обнаружили нечто совершенно потрясающее. Это и дает нам шанс, если не сказать надежду, обрести в один прекрасный день человеческий облик».

— Можешь положиться на нас, Ардан.

Но про себя думаю: «Если все те, кто подвергся психической агрессии массы, освободились от ее последствий, то Варна снова встанет во главе группы вместо Ариона. Интересно, чем это обернется для меня лично?»

Я разрешаю Регелле вернуться в эликон. Вскоре она уже стоит рядом со мной в командной рубке. Ее лицо преобразилось.

— Представляешь: я отлетела на модуле совсем недалеко от астролета, как в мозгу словно что-то отключилось, высвободилось. Поначалу я думала, что просто вышла за рубежи зоны воздействия этого существа.

— Нет. Оно лишь перестало излучать в диапазоне, воздействующем на человеческий мозг… повинуясь Ардану.

— Повинуясь?…

Я быстро, в сжатом виде, излагаю Регелле суть поразительных переговоров с фантомом Ардана. Как только я кончил свое сообщение, она качает головой:

— Получается, что разум, мысли наших товарищей и в самом деле заключены сейчас в эти омерзительные телесные оболочки. И они прекрасно осознают это.

— Да, это наиболее драматический аспект дела. Но Ардан уверен, что может восстановиться в виде человека.

— Но ведь это невозможно, правда ведь?

— Кто его знает… Возможно, он мечтает о каком-нибудь искусственном теле.

— Но в любом случае он уже не будет настоящим человеком.

— Это только в наших глазах. Она присаживается рядом.

— Так вы сняли силовое поле?

— Да.

Похоже, это сообщение ее тоже не обрадовало.

— Давно?

— Чуть больше часа.

— И что же?

— А ничего не происходит.

Я жду… либо какого-то телепатического сигнала от Ардана, либо вызова от Ариона.

— Арион восстановил ваш первоначальный лагерь по ту сторону реки, а Варна вновь приступил к своим обязанностям командира группы. Нет нужды добавлять, что ты свободна и при желании можешь присоединиться к ним.

— Об этом теперь не стоит говорить.

— Скажи: вот ты полностью освободилась от навязанных тебе массой влечений. Не восстановился ли одновременно у тебя императив, вколоченный вам в головы на Мандралоре, относительно цели вашей миссии?

— Нет.

— Предположим, Варна потребует, чтобы ты вернулась в группу.

Она усмехается:

— Я ему заявлю, что ты удерживаешь меня как пленницу.

Она ласково дотрагивается до моей руки.

— Конечно, при условии, что ты действительно не прочь меня здесь терпеть… хотя догадываюсь, что такого рода намерения тебе не чужды.

Что ей ответить? Предпочитаю просто раскрыть объятия. Но наши нежности длятся недолго, поскольку их прерывает писк аппарата связи.

Тут же включаю его. На экране прорисовывается лицо Варны.

— Есть ли новости от Ардана?

— Он у нас, в лагере, сейчас встречается с товарищами.

— Весьма неосторожно, Варна.

— Единственный судья своим поступкам — я сам.

Говорит он резко, отрывисто. Взгляд как-то странно напряжен. Держится жестко и недружелюбно.

— Арион дал тебе отсрочку.

— Было такое дело.

— Понимаю, что события обернулись более или менее в твою пользу… и в определенной степени твоя наступательная сила в данный момент превышает нашу. Тем меньше у меня угрызений совести объявить тебе, что перемирие кончено.

— Но мы далеко еще не разобрались с этой штукой, Варна.

— Ты забыл, что Ардан, прежде всего, наш человек… И отныне масса нам не враг, а союзник…

При этом иронически-глумливая улыбочка поигрывает у него на губах.

— Ты удерживаешь заложника…

— Ну уж нет! — вскинулась Регелла. — Я остаюсь с Эльвером по собственной воле. Считаю нелепым продолжать его преследовать во исполнение проклятия, потерявшего всякий смысл после стольких веков и особенно учитывая пережитые нами трагические события.

Варна держится надменно.

— Приказываю тебе, Регелла, немедленно вернуться на базу. Если ты ослушаешься, масса сумеет принудить тебя к этому.

— О чем это ты?

Вижу, как Регелла смертельно побелела.

— Ардан дал мне слово, что она никоим образом не будет больше воздействовать на ее мозг!

— Это относится только к тем, с кем масса находится в союзнических отношениях.

— Ты мерзавец, Варна. Ладно бы ты применил любые средства против меня, хотя я и спас тебе жизнь, все равно мне это было бы понятно. Но я категорически не приемлю такого рода грязные угрозы в адрес Регеллы.

— Мой долг…

— У меня на руках были все козыри. Я мог бы запросто расправиться с твоими тремя эликонами. Но я не сделал этого, руководствуясь человеческой моралью. Но отныне тебе не будет пощады, Варна!

Он расхохотался.

— А ты зря не воспользовался имевшимся у тебя преимуществом. Но теперь уже поздно, Эльвер!

— Это мы еще посмотрим.

Я в гневе прерываю связь. Не теряя ни секунды, врубаю двигатель и взмываю в небо.

Сейчас основное — это удалиться как можно дальше от этого места, чтобы выйти из зоны психического воздействия существа. И тогда у Варны останутся только средства нападения, которые еще сохранились. Тем не менее все же решаю придерживаться русла реки, памятуя, что при необходимости смогу укрыться в ней от ищеек Варны. Просто поднимаюсь несколько выше по течению. Отлетев на достаточное, по моему разумению, расстояние, спускаюсь, поскольку намерен тщательно отслеживать все перемещения своих противников.

Интересно, что Ардан предложил Варне, чтобы тот занял столь непримиримую позицию? Сомневаюсь, что речь идет только о гипнотической мощи массы, поскольку достаточно было отлететь от нее подальше, чтобы это оружие оказалось обезвреженным. А как быть с четверкой гусениц? Ведь если они объединят свои усилия, то Регелла опять попадет в зависимость от массы. Не исключено, что и на меня они как-то сумеют повлиять, хотя я начинаю все больше в этом сомневаться. Итак, сначала эта лихая четверка, которая может двигаться, а следовательно, идти по нашему следу. Поэтому, совершив посадку перед небольшой рощей обожженных солнцем карликовых деревцев, сразу же включаю радары. Надо экономить энергию, которая может понадобиться для установки эффективного силового поля вокруг эликона в случае возникновения острой опасности.

Регелла обеспокоена, напряжена, черты лица искажены. Она сопровождает меня в трюм, куда я отправился, чтобы проверить состояние моих трех роботов-ликвидаторов. Против штуки они, конечно, бесполезны, но крайне эффективны в отношении простых смертных. Чем больше я думаю о недавних словах Варны, тем больше его поведение представляется мне бессмысленным. Когда-то в Учебном центре я слыл лучшим тактиком среди слушателей. Кроме того, в данный момент мое вооружение намного превышает его боевые возможности. Количество людей роли не играет, поскольку, находясь внутри эликонов, мы практически неуязвимы. Мои роботы, шутя, расправятся с единственным оставшимся у них ликвидатором. И тогда они будут вынуждены все время хорониться за чертой защитного поля. В принципе я могу, хоть сейчас, начать планомерную осаду лагеря и держать ее до тех пор, пока у них не иссякнут источники энергии… Да, какое-то абсолютно безрассудное поведение со стороны командира. Более того, никак не могу взять в толк, почему навязанная его подсознанию на Мандралоре цель экспедиции не стерлась, как это случилось с Регеллой.

Так, полный дум, я возвращаюсь в командную рубку. Девушка неотступно следует за мной. Все же в лагере происходит что-то неладное… но что именно? Пока что неоспоримо одно: охвативший меня в разговоре с Варной гнев помешал правильно оценить обстановку. Следовало ответить по-другому: немедленно направить на их базу роботов-ликвидаторов.

Я потерял контроль над событиями, ожидая возвращения Регеллы. А Варна тем временем сумел переговорить с Арданом. Что же все-таки тот мог предложить ему помимо содействия в использовании психического оружия, эффект которого я достаточно легко могу нейтрализовать?

— Ты никак не можешь разобраться в поведении Варны, верно?

— Да. Если уж для него столь большое значение имеет непременное выполнение задания… что можно было бы объяснить более длительным пребыванием под аннигилятором сознания… то непонятно, почему вначале он сам предоставил мне суточную отсрочку, а потом прервал договоренность о перемирии?

— Уж, во всяком случае, не из чувства порядочности.

— Что ты хочешь этим сказать?

— А то, что он уже тогда принял решение не блюсти свое слово и не давать тебе этой двадцатичетырехчасовой передышки… Должна признаться тебе, что мы были тогда на пляже — когда ты спас нам жизни — с единственной целью: заманить тебя в капкан.

Теперь я еще меньше понимаю ситуацию.

— Так, значит, своим разговором он просто хотел удалить меня от лагеря?

— Почему?

Я опять включаю двигатели, и мы поднимаемся достаточно высоко, чтобы направить одну камеру на холм, а другую — на базу.

— Они снялись с места и приблизились к логову этой твари.

Действительно, три эликона выстроились треугольником на той же, что и мы, стороне реки, менее чем в двухстах метрах от холма. Потрясающее легкомыслие!

Пусть Ардан убедил нас, что он контролирует эту штуку, но ведь в любой момент та может выйти из подчинения! Между эликонами различаю покрытую травой поверхность, примерно в сотню квадратных метров. Но нигде не видно людей — только нежится на солнышке эта проклятая гусеница.

Ага, вот и вторая ползет по склону красного холма, а вместе с ней вышагивает… Фелькам. У меня болезненно сжимается сердце, когда вижу, как они подобрались к антаблементу. Но — удивительное дело — ничего не происходит. Никакого пузыря, как это было раньше, навстречу им не вытягивается. Фелькам вооружен камерой и с близкого расстояния ведет съемки этой омерзительной массы.

Регелла стоит рядом, наблюдая сцену вместе со мной.

— И как только Варна пошел на союз с этой гнусной тварью?

— Возможно, она уже не представляет опасности с тех пор, как человеческий разум установил над ней контроль.

— Все равно она отвратительно выглядит.

— Временно.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Раз столь огромная масса самой сути жизненного принципа может делиться на части, значит, она способна на совершенно фантастические свершения. Тем более что речь идет о массе, вооруженной интеллектом, а каждая ее частица должна обладать всеми качествами целого. К примеру, она может сотворить растения с почти человеческим разумом. Или же облагодетельствовать тех ящерообразных, которых мы недавно отстреливали у подножия холма, такими возможностями, которыми природа пожелала их обделить.

Пугающая перспектива, от осознания ее мне делается не по себе. Я в принципе на инстинктивном уровне против любых ненормальностей. Спасти Ардана и других ребят… попытаться вырвать их из тех жутких условий, в которых они оказались, — на это я согласен. Но не при условии заключать соглашение с этим существом и использовать его в демонических целях.

— Очень боюсь, Регелла, что мы втягиваемся в фазу абсолютно беспощадной борьбы. И миловать в ней кого-либо мы просто не имеем права… даже наших друзей…

— Эльвер…

Она взволнованно показывает на экран, высвечивающий лагерь. Там только что взмыл в воздух эликон. Какое-то время он тратит на то, чтобы сориентироваться, — этакая несколько неуклюжая в своих маневрах из-за трения атмосферы металлическая махина. Потом решительно направляется в нашу сторону.

— Это нападение!

Мгновенно устраиваюсь в кресле пилота. Все чувства напряжены до предела. Привожу в действие автоматические рецепторы роботов-ликвидаторов. Теперь достаточно нажать на кнопку — и они устремятся ввысь, нацеленные на уничтожение противника.

Регелла садится рядом. Она застегивает гермошлем. Я делаю то же самое.

— Боишься?

— С тобой — нет!

— Готова на все?

— Да.

Эликон застывает в несколько сотнях метров, и из моего приемника доносится сигнал вызова.

— Ага, хотят разговаривать… Ну что же, это — неплохой знак.

Опускаю тумблер. Замерцал экран. Регелла испуганно вскрикивает. Я с трудом, но удерживаюсь. За пультом управления эликоном преспокойно восседает… нет, не Варна, а одна из этих отвратительные гусениц, правда, не совсем в том обличье, что недавно. У этой твари видны руки или то, что, похоже, служит ей конечностями. Чтобы быть вполне точным: это две разновидности щупалец, которые оканчиваются пятью присосками в форме пальцев.

«Я Ардан».

— На всякий случаи предупреждаю, что стоит мне чуть-чуть нажать на кнопку, как мои роботы-ликвидаторы займутся своим делом… Ты знаешь, что это значит.

«Мне они не страшны».

— Ты, несомненно, рассчитываешь на свои сверхмощные гипнотические способности. Не стоит, Ардан, обольщаться на этот счет. В тот момент, как я дам команду роботам, Регелла выжмет до конца рычаг ускорения. А уж в космосе твое психооружие против нас бессильно. И никто и никогда не сможет вызволить тебя из эликона.

«Отлично сыграно, ничего не скажешь…»

Заметить какое-либо выражение чувств у этой образины невозможно. Некоторое время Ардан молчит. Пользуюсь этим и задаю вопрос:

— Это ты настоял на том, чтобы меня удалили от лагеря?

«Верно. Я сумел тогда телепатически прочитать твои мысли, Эльвер. Да и в этот момент прекрасно чувствую в тебе инстинктивную ненависть по отношению к нам».

— Не прямо к вам. Через вас — к этой штуке. «Это одно и то же».

— Может быть… Не возражаю. Согласен помочь тебе, Ардан, как и всем остальным ребятам.

«Да, но если результаты не будут соответствовать тем, что ты требуешь, ты будешь безжалостен».

— Необходимость, не более того… та, что характерна для любой цивилизации. То, что невозможно спасти, должно погибнуть.

«Старый закон джунглей».

— А мы и есть в джунглях.

«Я хотел предложить тебе договориться, Эльвер. Я долго убеждал Варну отменить его последнее решение в отношении тебя, но, думаю, мне не удалось добиться своего».

— Так что же, остается помериться силой?

Я не скрываю улыбки. Готов, кажется, ко всему, как и Регелла. Достаточно секунды, чтобы смертоносный робот-ликвидатор вынырнул навстречу этому непрошеному гостю. Одновременно Регелла швыряет эликон в космос, где мы будем вне досягаемости противника. Жду первых признаков проявления психической активности этой штуки.

Игра идет ва-банк…

«Нет, Эльвер. Не желаю тебе никакого зла. Можешь улететь в космос вместе с Регеллой. Гнаться за тобой никто не собирается».

Глава 9

Просто чертовщина какая-то, этот телепатический разговор с эрзац-гусеницей за штурвалом эликона! Вот она, прямо передо мной, выпячивается с экрана. По величине — с человека, туловище — прозрачное, ни тебе костей, ни внутренних органов. Только в верхней части что-то мутнеет — там, где, по идее, должен находиться мозг. Собственно, его и не видно. Это — нечто, как бы обернутое в кристаллическое образование… зачаток какой-то корки.

— Я хотел бы переговорить с Варной.

«Но он в лагере».

— С кем же ты прибыл сюда?

«Ни с кем, один».

— И тебе вот так запросто доверили эликон?

«Конечно…»

— Но это значит, Ардан, что все они находятся полностью в твоей власти, не так ли?

«Так было нужно. О! У меня нет никаких подлых намерений по отношение к ним. Я не собираюсь выдавать их массе, но они нужны мне. Ужасно нужны… особенно их знания. Фелькам, например, выдающийся биолог. С их помощью мне удастся быстро разработать процесс ускоренной мутации».

И естественно, ни малейшего выражения на той части тела, которая вроде бы служит лицом.

— Тебе не следовало ради этого порабощать ребят.

«Нет, это было абсолютно необходимо по причине их инстинктивного отвращения к моему нынешнему виду. Вспомни, ведь это твоя идея: иметь с нами дело только поодиночке, а эликоны держать лишь на равнине. А чтобы оказать эффективное воздействие на человека, нас должно быть несколько или же мы должны находиться где-то поблизости от массы… А мне крайне важно обеспечить влияние на них. Исследовательские работы должны быть сориентированы в том направлении, в котором желаю я, и точка».

— И по этой причине ты убедил Варну порвать имевшееся соглашение о перемирии?

«Я считал нежелательным восстановление твоих контактов с ними. Ты вполне мог бы убедить их принять кое-какие меры предосторожности, которые шли бы вразрез с моими планами».

— А теперь ты хочешь, чтобы мы с Регеллой покинули планету, растворившись в беспредельном космосе?

«Отныне не вижу другого решения вопроса в отношении тебя. Я быстро схватываю ситуацию. Ты позаботился об отпоре. Вначале я рассчитывал и твой мозг подчинить своему влиянию, но принятые тобой защитные меры застали меня врасплох. Мне вовсе не улыбается перспектива остаться твоим пленником в космосе до тех пор, пока не иссякнет энергия эликона, питающая силовое поле, после чего твой робот-ликвидатор шутя расправится со мной… Я недооценил тебя, Эльвер».

— Значит, ты предлагаешь мне удрать отсюда.

«Так предпочтительней. Я не могу предугадать результаты, к которым мы придем в результате намеченных исследований. Но я знаю о твоей недоверчивости. Я все прекрасно понимаю, Эльвер, но у меня нет больше выбора. Масса в данный момент уже занимается тем, что создает новые интеллекты по нашему образцу».

— Как так?

«Я тебе об этом уже говорил. При определенных условиях ее мысль вполне может проявляться в актах творения. Если бы все происходило обычным путем, то она должна была бы развиваться, распространяясь вширь. Но случилось так, что некоторое число начальных клеток сгруппировалось, образовав нечто вполне однородное и наделенное необычными свойствами. Вместо того чтобы мутировать, эти клетки невероятно развились. Эволюция этих собравшихся воедино клеток приостановилась, поскольку они являли собой намного более высокую ступень развития, чем все их окружение. Согласно одному из присущих Природе законов, она не может в своем развитии пойти вспять… вернуться к изначальному нулю. Но с тех пор, как эта масса оказалась в контакте с человеческим интеллектом, положение изменилось».

— То есть эволюция вот-вот возобновится?

«Да, но со стартовой точки на миллионы уровней выше нормальной. Разумеется, я буду стремиться направить ее в русло внешнего подобия человеку».

— Но у тебя нет твердой уверенности в успехе затеянного?

«Ты прав. Наверняка получится что-то иное. До сего времени мне лично удается удерживаться в рамках моего, человеческого, способа мышления, но это достигается ценой невероятного усилия. Вот почему было совершенно необходимо, чтобы я тебя, Эльвер, уничтожил. Но поскольку этого не получилось, я предлагаю тебе свободу. Отныне все, что происходит на этой планете, тебя не касается».

— Вполне вероятно, что из-за тебя здесь появится гибридная раса, владеющая секретом космических путешествий.

«Гибридная, но располагающая неограниченной мощью. И в конечном счете она вышвырнет человека из галактик… Но не вижу в этом ничего страшного, поскольку она все же будет развиваться от человеческого корня. Если уж Природа создала этот резерв жизненной силы, этот удивительный потенциал, значит, она старалась не впустую, а ради чего-то. В любом случае все, что здесь произойдет, никак не может затронуть тебя лично. Понадобятся тысячелетия, чтобы эта новая раса распространилась повсюду между звездами. Вспомни свои собственные аргументы, высказанные Варне, насчет того, что по прошествии стольких лет законы Мандралора для нас уже недействительны. По той же самой причине отныне глуха к ним и твоя совесть».

Все же странно, почему он так легко соглашается отпустить с планеты единственную женщину в экспедиции — Регеллу. Подумав об этом, я нахмурил брови — совсем упустил из виду, что Ардан легко читает мои мысли. Слышу какой-то звук, весьма отдаленно напоминающий смех.

«Нам женщины ни к чему. Наш способ размножения наверняка пойдет по пути, свойственному клеткам. Мы существа бесполые по самой своей сути и в определенные периоды должны будем раздваиваться делением».

Я напрягаюсь, стараясь ни о чем не думать, но он быстро об этом догадывается.

«Чувствую, что ты воздвигаешь экран перед своими мыслями. В конце концов, это не имеет никакого значения. Если ты меня уничтожишь, тебе это ничего не даст, поскольку дело продолжат другие, интегрированные в массу. Если мы и должны бороться друг против друга, то не сейчас. Я предъявляю тебе ультиматум. Или ты сию секунду покидаешь этот мир, или тебя начнет беспощадно и непрерывно подстерегать известная тебе сила. И уж в какой-нибудь момент она сумеет захватить тебя врасплох. Подумай также о Регелле».

Да, поистине страшная дилемма. Он добавляет:

«Пораскинь мозгами, и ты поймешь, что в любом случае борьба будет неравной. Ты ничего не сможешь сделать с лагерем… а если понадобится, мы там окопаемся и не стронемся с места до тех пор, пока не окажемся в состоянии расправиться с тобой».

И в тот же миг его эликон бешено срывается с места и мчится на полной скорости к лагерю. Одновременно — ясно, что в порядке предупреждения, — в головах со страшной силой взметнулся тот давний, знакомый нам зов к штуке. К счастью, он уходит столь же быстро, как и появился. Я все же сумел удержаться от нажатия кнопки, поскольку все равно ликвидатор настиг бы эликон не раньше, чем тот окажется над холмом. А это значит, что монстр тотчас же заглотал бы его. Я-то отдернул палец, но не Ре-гелла… Взревели двигатели, и мы ввинтились в верхние слои атмосферы.

Во мне смешались два чувства — громадное отвращение и бессильная ярость. Достигнув границы атмосферы, Регелла заглушила двигатели.

— Уходим в космос, Эльвер?

Голос предательски выдает охватившую ее тревогу.

— Ни в коем случае. Теперь-то уж я точно не смогу оставить товарищей в беде и позволить и далее изгаляться этой гнуси. Ардан уже не тот, кем был раньше. Конечно, сила интеллекта сохранилась, но теперь она в плену диких и разрушительных инстинктов… тех, что свойственны этой массе.

— Что мы можем ей противопоставить?

— Пока еще не знаю.

— Любой ближний бой неприемлем.

— Вывод: надо изыскать способ действовать на расстоянии.

— Ты имеешь в виду роботов-ликвидаторов?

— Нет, их новый лагерь расположен слишком близко от холма… штука наверняка затянет их к себе, и ты знаешь, чем это кончится.

С той высоты, где мы сейчас находимся, наблюдать за происходящим внизу не представляется возможным. Слишком большое расстояние для камер, чтобы они хоть что-то смогли ухватить своими зоркими глазами.

— Почему Ардан так настойчиво добивается, чтобы мы покинули планету?

— Я сам все время прокручиваю этот вопрос у себя в голове. Не блеф ли это?… Пытаясь запугать меня и ничего конкретно не предпринимая, за неимением достаточных средств, Ардан в какой-то мере сам признал свою слабость… скажем так, осторожнее, выдал одно слабое место. Ясно, что я представляю для него опасность, и он совсем не уверен, что сможет ее устранить. Понятно также, что до тех пор, пока он держится у подножия холма, его позиция неуязвима. Но зато вся остальная часть этого мира в моем полном распоряжении.

— А не послать ли нам серию тепловых бомб, Эльвер?

— На массу?

— Да… вспомни, именно огнем ты уничтожил ее отделившуюся часть.

— Все верно, но тогда вместе с массой будет уничтожен и весь лагерь.

— Можно продумать какой-нибудь маневр.

Я мучительно размышляю, отыскивая выход! Бросаю эликон вперед. Хочу где-нибудь совершить посадку, но только не вблизи от холма, координаты которого я заботливо снял. Мне сейчас без надобности наблюдать за лагерем. Я в общем-то уже знаю, что делать. Надо, как правильно подметила Регелла, маневрировать.

Мы направляемся в более умеренные районы громадного континента планеты. Всего их два, по одному на полушарии. Связаны они между собой цепочкой мелких островов, извивающихся змейкой на тысячи километров посредине океана.

Вновь запустил камеры обзора, поскольку по-прежнему хочу иметь полную уверенность в том, что в бескрайних, остающихся под пролетающим эликоном лесах и на равнинах нет следов существования гуманоидов.

Всюду под нами густая, как мне представляется, типичная для каменноугольного периода на Земле, растительность. Никакая направляемая разумом деятельность еще не пыталась приобщить ее к цивилизации. Животные… в большинстве своем это мастодонты. Природа всегда начинает с гигантских форм. В той саванне, что мы покинули, эти громадины встречаются заметно реже, наверняка из-за прожорливости той штуки.

В конце концов мы находим удобную для посадки площадку на вершине небольшой возвышенности посредине слегка разреженной равнины, перед достаточно глубоким озером, в водах которого мы, при необходимости, могли бы укрыться.

— Как ты считаешь, Ардан знает, что мы решили остаться? — беспокоится Регелла.

— Думаю, да… детекторы должны были его предупредить об этом.

— И как он, на твой взгляд, прореагирует?

— Если ему удалось прочитать мои мысли, то, конечно же, попытается напасть на нас.

— Но, оторванный от родного холма, он окажется в менее выгодном для себя положении.

— Естественно, он не может не помнить, что в моем распоряжении имеются тепловые бомбы… и даже атомные.

— Но он прекрасно понимает, что ты никогда не применишь их против своих товарищей.

— Не уверен. У него, должно быть, уже выработался свой собственный стиль мышления. И уж он-то на моем месте не колебался бы ни секунды.

Приведя в полную боеготовность все системы оповещения об опасности, мы выходим через шлюз наружу. Довольно холодно, и ледяные струйки дождя, подгоняемые ветром, хлещут по равнине. Но для нас, одетых в климатизированные комбинезоны, непогода — нипочем. Разве что хватко морозит открытое лицо.

— Интересно, а выносит ли эта тварь холод? По своей сути она должна вроде бы быть к нему приспособленной. Не исключено, однако, что на какое-то время штука вполне может почувствовать себя неуютно.

Порывы ветра несколько охлаждают мое пылающее жаром лицо. Добрый морозец всегда действует на человека тонизирующе. У меня такое впечатление, что мы находимся на этой планете уже целую вечность, хотя на самом деле с тех пор, как я покинул камеру анабиоза, прошли едва ли сутки. Все-таки забавными бывают иные судьбы. Еще вчера утром я при первой же возможности с великой радостью удрал бы в космос. А уже сегодня добровольно остаюсь в этом мире с единственной целью — спасти тех, кто целиком посвятил себя задаче уничтожить меня.

Регелла присела на осколок скалы под защитой эликона.

— Эльвер, а тебе не приходило в голову, что здесь вполне могут водиться и другие существа той же породы?

— Едва ли. У Природы свои капризы, но для их осуществления нужно такое стечение обстоятельств, которое, по здравом размышлении, едва ли повторилось бы на таком сравнительно ограниченном пространстве, как одна планета. — Напротив, исключать подобного феномена, скажем, в какой-нибудь другой галактике было бы неразумным.

У подножия холма возник динозавр. Он медленно, испуская сиплые звуки, переставляет свои чудовищные лапы. От него не исходит прямой угрозы, но сам факт его присутствия вызывает какое-то смутное беспокойство.

— А теперь, Регелла, представь на минуту, что мы лишены эликона. Как долго мы протянули бы здесь?

— Пожалуй, ты прав… причем нас ждала бы мучительная и ужасная смерть.

— Ее-то нам и предначертали Мудрецы с Мандралора.

— Они наверняка ничего об этом не знали.

— Ну да… еще как знали… но не все, пригодные к жизни миры, похожи на этот.

— Одним словом, все те, кто с такой помпой улетал в неведомое, в сущности играли в лотерею, где ставкой была их собственная жизнь.

— Согласен… но, возможно, Мудрецы не так уж не правы.

— Ну, это твое мнение.

— Ты знаешь, у меня в этом вопросе какое-то раздвоенное мнение. Допустим, что я проиграл и Ардан из этой схватки вышел победителем. Тогда наилучшим вариантом развития событий для человечества была бы наша смерть, всех без исключения.

— Почему?

— Ты только вообрази себе, какая опасность нависла бы над человечеством, если бы все удивительные технические достижения, аккумулированные в эликоне, попали в руки той гибридной расы, о которой так размечтался Ардан.

Я был бунтарем, но теперь потерял веру в свою правоту… В известном смысле это свойственно человеку.

Тревожно взвыла внутри эликона сирена. Мгновенно возвращаемся, и я включаю весь комплекс защиты. Чтобы нас не раздавили на суше, поднимаемся в воздух. На обычных экранах прямого обзора пока ничего не видно, видимо, из-за еще достаточно большого расстояния. Но радар упорно сигналит о приближающихся к нам с потрясающей, быстротой трех черных точках.

— Атака носит массированный характер, Регелла.

— Да, но летят они не вместе.

Справедливое замечание, но все же противник сохраняет определенный строй — треугольник. Сильно вытянутый вперед. Два летательных аппарата следуют за лидером на расстоянии в несколько сотен километров. Их тактика меня поражает и ставит в тупик, поскольку при такой диспозиции мне до смешного просто нейтрализовать идущего впереди задолго до того, как подтянутся остальные… Если, конечно, речь не идет о какой-то ловушке, которую я пока не в силах распознать.

Вот первый вражеский аппарат появляется уже и на экранах. Он откровенно и целеустремленно рвется в нашу сторону. Я набираю высоту, поскольку если дело дойдет до боя, то его предпочтительней вести в верхних слоях атмосферы, где сопротивление воздуха минимальное.

Эликон — теперь видно, что это именно он, — продолжает стремительно приближаться. Лишь менее чем за километр начинает тормозить. Остальные еще так далеко, что мне о них пока нечего беспокоиться. На всякий случай посылаю запрос через переговорное устройство, но мне не отвечают. Противник начал маневр с целью занять позицию надо мной. Пора кончать колебаться. Выпускаю первого робота-ликвидатора. Зеленый шар, выплюнутый из чрева трюма, грозно устремляется к чужаку. Тот дважды ловко и смело уходит от него, подобравшись ко мне еще ближе, но с третьего захода в свою очередь выпускает робота.

— Он избегает выставлять силовое поле, которое сковало бы его…

— А также для того, чтобы не ослабить силу ментальных волн, что он не замедлит обрушить на нас.

— Возможно, что именно так и есть… но я не возражаю против такой схемы нападения.

Оба робота начали сумасшедшую гонку друг за другом. Но это машины экстра-класса. Посему только чудо или же какое-нибудь внешнее вмешательство может рассудить их, ибо электронные мозги у каждого построены абсолютно одинаково.

Эликон подлетает еще ближе, и мы начинаем чувствовать первые признаки направленного психического луча. Ввожу в схватку второго ликвидатора. Исхожу из того, что у противника их больше не осталось и нейтрализовать его он не в состоянии. Все верно. Вражеский эликон мигом обволакивает себя силовым экраном. Я — тоже, но психическое давление на мозг усиливается до почти нестерпимой боли. Что есть сил сжимаю зубы. Регелла не выносит этого безумного штурма и пронзительно кричит.

— Гермошлем!

Одновременно отчаянно пытаюсь задраить свой, понимая, что мне-то уж обязательно надлежит выдержать этот натиск. Более того, я обязан одержать верх в этом поединке… справиться со скручивающим меня неодолимым желанием сдаться.

Нет, надо уходить. Не выдержу… Неожиданно возникает железная уверенность, что именно так и надо поступать. Однако для того, чтобы рвануть в космос, нужно сначала снять защитный экран… но тогда терзающий меня посыл вообще станет невыносимым. В каком-то озарении понимаю, что в ловушку-то попал я. Они пожертвовали одним эликоном, чтобы сковать меня в пространстве, лишить возможности двигаться…

— Регелла!

Моя рука тянется к рычажку. Достаточно его опустить, чтобы защитное поле исчезло… Но вполне вероятно, что после потраченных на это сил у меня их уже не хватит на то, чтобы дернуть вверх другой тумблер, включающий двигатели.

— Регелла…

Она возникает передо мной… без гермошлема. Этого только не хватало. Еще одним противником больше… в голове полная сумятица. Регелла настолько обезумела от боли, что по ошибке вместо каски комбинезона натянула на себя координатор мыслей…

А в руке у нее парализатор.

— Регелла… нет… нет…

Но она, подняв руку, стреляет.

Глава 10

Выныриваю из состояния полного отупения. Это происходит как-то сразу, рывком возвращается сознание, мысли вдруг становятся на удивление ясными и четкими, как если бы их нежданно омыло очистительной влагой. Я сразу же вспоминаю Ардана и его почти блаженное отношение к факту своего чудовищного обращения в иносущество. Меня окатывает волна холода. Открываю глаза. Вижу… Тут же меня охватывает чувство ни с чем не сравнимого облегчения.

Регелла по-прежнему стоит передо мной. Ее лицо преобразила чарующая улыбка. На голове поблескивает металлом координатор мыслей

— Мы спасены, Эльвер Спасены!

— Что ты хочешь этим сказать?

— А то, что в данный момент эта штука отчаянно и изо всех сил излучает… но ты ничего не чувствуешь, правда?

Действительно. Я приподнимаюсь на кушетке, на которую она меня заботливо уложила. Голова также окружена антенной координатора мыслей, работающего от батарейки.

— Ты выстрелила в меня.

— Это было необходимо. Ты был в таком состоянии, что в любой момент мог уступить воздействию этого проклятого зова.

Ах, да… теперь вспоминаю! С чувством ретроспективного страха.

— А как же ты устояла, Регелла?

— Когда ты закричал, чтобы я надела гермошлем, мои глаза были устремлены на каску координатора мыслей. Мне в этот момент припомнилась сцена, по ходу которой Люгон так настойчиво пытался повлиять на меня. В тот момент, блеснуло у меня в голове, я почему-то вынуждена была делать над собой страшное усилие, чтобы оставаться с ним в контакте… да ты сам прекрасно все помнишь… Я лежала, связанная, на кушетке, а ты считывал с помощью координатора мысли, которые роились у меня в мозгу.

— Да, верно… я тогда и впрямь ничего не чувствовал, никакого влечения к этому монстру В то время я объяснил себе этот феномен тем, что Люгон, видимо, не располагал достаточно мощным полем.

Я мигом соскакиваю со своего ложа и, бережно держа в руке батарейку координатора мыслей, спешно возвращаюсь в кресло пилота. Эликон противника совсем близко… даже чересчур…

— Ты что, сняла защитное поле?

— А чего зря тратить энергию?

Мой робот-ликвидатор хищно закладывает круги вокруг неотступно следующего за мной вражеского аппарата. Ближе его не подпускает силовой барьер, и он чем-то напоминает сейчас охотничью собаку, загнавшую крупного зверя. Два других эликона все еще далеко. Я решительно бросаю свой астролет камнем вниз, затем стрелой взмываю вверх, оторвавшись тем самым от своего преследователя. Останавливаюсь в позиции, позволяющей в случае новой атаки успешно маневрировать, и вновь включаю вызов.

На сей раз меня удостаивают ответом. Вспыхивает специальный экран, и я четко различаю на нем человеческое лицо. Это Вальдо… один из немногих вместе с Арионом уцелевших после первого штурма красного холма.

— Не стоит рассчитывать на подмогу со стороны двух других эликонов. Пока они дотянутся сюда, я успею уничтожить твоего робота и вернуть своего… Надеюсь, сечешь, к чему это приведет?

Тут и понимать нечего, поскольку ответ однозначен: бесславное и неминуемое поражение. Все три эликона окажутся в моей полной власти. Они будут вынуждены либо сдаться на милость победителя, либо замереть, окружив себя силовым полем. Но подпитка последнего энергией далеко не вечна, и угроза немедленного уничтожения после ее исчерпания неумолимо повиснет над ними.

Позади Вальдо с беспокойством различаю силуэт гусеницы.

— Неплохо сыграно, как ты считаешь, Ардан? — после длинной паузы — он явно испытывает колебания — ответил Вальдо.

— Ардан остался с остальной частью группы. А это — Молье.

— И он уже не в силах прочитать ни одной твоей мысли?

— Именно.

Кстати, он не в состоянии даже говорить со мной. Регелла слегка трогает меня за рукав и показывает на экран радара.

— Два других эликона поворачивают!

Делают они это на умопомрачительной скорости. Ну, что же, признание полного поражения. Молье наверняка телепатически поставил их в известность о создавшемся положении, и они понимают, что партия проиграна начисто. Я чуть не поддался искушению тут же броситься за ними вдогонку, но меня отвлек вновь заговоривший Вальдо. Это наталкивает меня на одну дельную мысль.

— Ардан предлагает тебе освободить нас, а также эликон и дать честное слово, что ты сию же минуту покинешь планету. Не совсем понимаю, что значит «освободить нас»?

— Надень-ка ты каску координатора мыслей, Вальдо. Тогда я смогу выйти напрямую на Ардана.

Он в явном замешательстве и обращается, видимо, за советом к Молье. Гусеница, похоже, не возражает, поскольку изображение Вальдо на какое-то время исчезает с экрана… Сердце гулко стучит в. груди. Все дальнейшее развитие событий может зависеть от того, что произойдет сейчас.

— Молье сразу же заподозрит неладное, — шепчет мне Регелла.

— И все же я крепко надеюсь, что вот так, с ходу, он сообразить не успеет.

Вальдо вновь возникает в поле зрения. На его голове — каска, а по его ошеломленному виду догадываюсь, что он уже включил контакт. Молье, лишенный органов слуха, нас не слышит, а теперь еще потерял возможность читать мысли своего подопечного. Поэтому я что есть мочи кричу:

— Вальдо! Ты вышел из-под контроля этой штуки] Ты снова обрел ясность мысли!

Его лицо искажается гримасой ужаса и отвращения, когда он пристально смотрит на гусеницу. Та беспокойно задергалась.

— Используй парализатор, Вальдо! Полагаю, что он подействует на сравнительно небольшую массу этого червяка. В любом случае стоит попробовать.

Вижу, как Вальдо выхватывает оружие в то время, как гусеница рывком устремляется к нему… Он успевает нажать на спуск. Его противник застывает на лету.

— Браво!

Бедняга Вальдо! Он еще не полностью отдает себе отчет в том, что случилось. Не осознал он и всю жуть той удивительной фантасмагории, которую переживал еще несколько мгновений тому назад, выступая в роли сообщника этого исчадия ада.

— Так, значит, то было помешательство… я свихнулся.

— Нет… просто находился под гипнозом… но теперь с этим покончено.

Он трясет головой.

— У меня трюм забит этой массой!

Ага, вот в чем состоял их трюк! Теперь понятно, почему излучение было столь интенсивным. Ведь гусеницы сами по себе обладают весьма ограниченной психической силой.

— Это уже не имеет значения, Вальдо. Пока ты носишь шлем, они бессильны против тебя.

— Да, но как я отсюда выберусь? Эта мерзость слопает меня в одно мгновенье. Молье, бросившись ко мне, тоже хотел растворить меня в своем теле… А парализатор на столь большой массив этой штуки не подействует.

— Может ли масса достать тебя на командном пункте?

— Нет.

Я напряженно думаю, одновременно отзывая назад робота-ликвидатора. Это позволяет Вальдо снять силовой кокон, в центре которого он хоронился от этого душегуба.

— Вызывает Варна.

— Переключи связь на меня.

Тотчас же на экране фигуру Вальдо сменяет изображение командира. Лицо Варны отражает всю ярость бессилия Ардана.

— Ладно, мы готовы сдаться… выдвигай свои условия.

— Первое: немедленно уничтожить это существо. Второе: в отношении Ардана и других ему подобных лиц решение приму сам, позже. Но категорически требую их немедленной изоляции от остальных силовым полем.

— Ну, эти условия, понятно, неприемлемы, Эльвер… Они лишь подталкивают нас на отчаянные действия. Лучше всего, покинь-ка ты эту планету, оставь ее Ардану и массе. Кстати, мы можем улететь все вместе. Наши эликоны дружно последуют за твоим.

— Я не могу доверять вам, если только не позволите прочитать ваши намерения через координатор мыслей. Начнем с тебя: надевай шлем и подключайся.

Но за спиной Варны уже маячит гусеница, в которой по зачаткам рук узнаю Ардана. Голос Варны меняется: в нем появляется какой-то свистящий звук.

— Все понял: ты нейтрализуешь гипнотические импульсы, применяя координаторы мыслей. А я — то ломал голову, как это тебе удается проделывать этакое. В сущности, вполне логичный шаг… они расщепляют воздействие психоэнергии.

Это говорит мне Варна… не отдавая себе в том отчета. Варна-командир, который превратился в банальный передатчик чужих мыслей. Внезапно, не скрывая торжества, он добавляет:

— А теперь, когда я разобрался, в чем дело, держись! Партия еще не проиграна, и ты слишком рано начал торжествовать победу, Эльвер!

Звуковое общение прерывается. Изображение исчезает. На экране лишь вновь Вальдо. Он смертельно бледен и еле слышно бормочем:

— Наша единственная надежда была в том, чтобы вернуть товарищей в нормальное состояние без ведома Ардана.

Да, Ардан легко раскусил мою хитрость. Он был прав, когда похвалялся, что у него изощренный интеллект. Поворачиваюсь к Регелле:

— Боюсь, что нам никого не удастся больше спасти. Ибо теперь меня уже ничто не остановит в намерении любой ценой остановить дальнейшее развитие и распространение этого чудовища, о чем мечтает Ардан. Решение, конечно, трагическое, но совершенно необходимое.

Чувствую, что взгляд мой стал жестче, суровее. Но пора заняться проблемой Вальдо: ведь его еще предстоит вызволить из эликона.

— Слушай: выскакивай в открытый космос, а там открывай трюм.

— Ты думаешь, что холод убьет массу?

— В любом случае уменьшит опасность, которую она собой представляет… Я неотрывно следую за тобой и при необходимости вмешаюсь.

Находясь в верхних слоях атмосферы, мы не нуждаемся в каких-то специальных приготовлениях, чтобы снизить последствия резкого ускорения. Нам в этом смысле повезло, так как иначе пришлось бы снимать каски для координации мыслей и напяливать скафандры. Мы переносим рывок достаточно успешно, стиснув зубы. Вижу, как набухло лицо Вальдо, как начали закатываться его глаза… С нами, должно быть, происходит то же самое, но едва эли-коны вышли на орбиту вокруг планеты, условия вернулись в норму.

Стою у открытого выходного люка, удерживаясь на полу шлюзовой камеры лишь с помощью намагниченных подошв обуви. Передо мной — безграничный космос, взгляд теряется в безмерных далях. Регелла, заменившая меня у пульта, пытается набросить на эликон Вальдо автоматический захват типа «кошки», но ее попытки уже дважды сорвались.

Иду на риск непосредственного поединка с этой штукой. Если проиграю, то Вальдо и Регелла вернутся на планету и заполнят трюм кислотой. Понятное дело, мне вовсе не хочется терять его астролет перед решающей битвой, которую еще предстоит выиграть в условиях саванны.

Наконец якорь цепляет эликон Вальдо. Регелла закрепляет его понадежней, и я пускаюсь вдоль фала в путь. Отсутствие силы тяжести позволяет продвигаться быстро и уверенно. На данном этапе — риска никакого. Пьянящее чувство простора и свободы. Внизу — планета с приличных размеров футбольный мяч. Мне тепло и уютно в моем климатизированном скафандре. Холод-кусачка не страшен. Вот наконец и эликон. Проскальзываю вдоль корпуса до трюма.

Вальдо подсветил его. Заглядываю в открытые створки шлюза. Штука свернулась калачиком и никак не реагирует на мое появление. Осторожно втягиваюсь в помещение. Не выбросится ли сейчас стремительное щупальце и не захлестнет ли меня намертво? Рука нервно подрагивает на рукоятке дезинтегратора. Но все спокойно. Делаю шаг по направлению к этой твари… затем еще пару… Шар выглядит как жесткое образование, подернутое ледяным панцирем.

Командую Вальдо:

— Наклоняй!

Он исполняет распоряжение. Я вынужден оставаться в шлюзовой камере на все время операции, чтобы вмешаться в случае каких-либо осложнений. Между тем выдвигаются внешние аппарели, создавая покатую поверхность, обрывающуюся прямо в открытый космос.

— Подъемник!

Вальдо прекрасно видит из своей рубки все, что происходит в трюме. Он начинает ориентировать громадное устройство, которое в обычных условиях служит для установки роботов-ликвидаторов перед их запуском за пределы эликона… Внушительные стальные челюсти охватывают штуку.

Наступил самый критический момент. Монстр, даже скованный космическим холодом, может в последнем отчаянном защитном рефлексе бурно отреагировать, поскольку он должен быть еще жив. По лицу струится холодный пот. С противным скрежетом ледяная корка лопается, но подъемный механизм легко вздергивает свернувшуюся в шар тварь вверх.

Вальдо продолжает ювелирно маневрировать, и вскоре ноша оказывается на выходе, у аппарелей. Громадные челюсти разжимаются… и штука начинает скользить. Выпав в пустоту, она зависает в неустойчивом колебании.

— Стоп!

Лебедка втягивается внутрь, за ней аппарели, створки дверей начинают сдвигаться.

В командном отсеке Вальдо с парализатором в руках стережет гусеницу.

— Да она теперь безвредна.

— Кто их знает, я очень недоверчив… эти штучки реагируют не поддающимся нашей логике образом… И они так омерзительны. Ты помнишь Бора?

— Конечно.

— Ему удалось воспротивиться их сатанинскому гипнотизму. Ты, наверное, еще не забыл, что он довольно успешно изучал в свое время все явления, связанные с психикой. И Бор попытался выхватить дезинтегратор… Но стоявший перед ним Ардан оказался проворнее и мигом сумел его обволочь своей слизью. Все было кончено буквально за несколько секунд… Ардан просто поглотил его. А мы пассивно при этом присутствовали, находя происходившее вполне естественным делом…

Его бьет нервная дрожь даже после того, как он закончил рассказ. Принцип жизни и должен быть непобедимым. Ему можно лишь противопоставить более тонкий ум и при этом неукоснительно соблюдать беспощадный закон джунглей.

— Нам непременно надо его уничтожить, как и массу. При этом выбросить из головы, что у него внутри — мозг Молье.

— Именно мозг, а не душа… Но, чтобы вышвырнуть его в космос, надо до него дотронуться, а этого делать нельзя, не защитившись. Их тела… если позволительно так называть эту студенистую субстанцию… мгновенно растворяют все, что имеет органическую природу.

С учетом этого немаловажного обстоятельства мы натягиваем перчатки, сплетенные из стальной проволоки. Подцепив гусеницу одновременно с двух концов, доносим ее до ближайшего эвакуатора отходов. Спустя несколько мгновений штука и гусеница Молье вместе «плавают» в космической бездне. Приказываю Регелле начать маневр отхода. Как только мы оказались на достаточно удаленном от врага расстоянии, навожу на эти воплощения ужаса пушку-дезинтегратор эликона.

Прежде чем совершить посадку, пришлось немного повозиться с возвратом на борт двух роботов-ликвидаторов. Все это время они беспрерывно гонялись друг за другом. Причем безуспешно, поскольку оба использовали абсолютно идентичные системы нападения и обороны. В конце концов мы дистанционно отключили у них блоки, командовавшие наступательными функциями, после чего их легко удалось загнать в ангары.

Регелла приготовила нам по пиале питательной жидкости, поскольку мы изрядно физически вымотались. Удобно разместившись в командной рубке моего эликона, мы с Регеллой выслушали печальную историю захвата этой штукой группы Варны в лагере. Командир изначально допустил оказавшуюся затем гибельной ошибку: позволил трем монстрам приблизиться к себе одновременно. Потом он уже подзывал к себе членов своей команды поодиночке.

Собственно говоря, никто так и не понял, что произошло. Их разум был сразу же поставлен под цепкий контроль гусениц, психически навязавших им свою волю. Сам Вальдо осознал весь ужас сложившегося положения только тогда, когда привел в действие батарейку координатора мыслей.

— Ардан — я по-прежнему называю его так — очень надеется, что Фелькам сумеет вернуть ему облик человека, сохранив у него все свойства, присущие новому состоянию. Я подчеркиваю, что речь идет только о внешнем сходстве, поскольку даже речи не может быть, что он снова станет таким же, как мы… Этой обманчивой личины ему Достаточно… чтобы не вызывать слишком большого отвращения при установлении контактов с другими людьми.

— Поскольку он все еще не отказался от мысли покорить всю Вселенную?

— Конечно, каждый вид ведет беспощадную борьбу за подчинение своим нуждам Вселенной, но ни один не имеет достаточной мощи для установления в ней господства: слишком много самых различных элементов участвует в этой гонке. Благодаря рычагу вселенских масштабов, которым наделяет его штука, Ардан возомнил, что ему вполне по силам нарушить это естественное равновесие. Именно эта его мегаломания делает Ардана столь опасным и полностью оправдывает мое непреклонное решение всеми доступными способами и средствами уничтожить его.

Вальдо своим рассказом лишь подкрепляет мои наихудшие опасения.

— Уже все готово для направления первой экспедиции на Мандралор. Ардан крутит массой, как хочет. Она расщепляется так, как он ей приказывает. Этими компактными сгустками загружаются эликоны, а Фелькам сейчас бьется над решением проблемы, как погрузить их на время полета в то же самое состояние анабиоза, что и нас. Действует установка, что их следует всемерно оберегать и доставить к месту назначения полностью в рабочем состоянии, поскольку куски штуки рассматриваются как главное боевое оружие… Нам же внушено, что мы составим новую расу господ. Растворившись в этом желатине, мы якобы обретем практическое бессмертие.

— То есть, если я правильно понял, вам тоже уготована участь быть ассимилированными в этой штуке!

— Ардан подавал нам эту перспективу как высшую из возможных наград за наши действия.

Глава 11

Мы вернулись в саванну. Я принял решение действовать максимально быстро, чтобы не дать Ардану времени найти способ нейтрализовать благотворную для нас способность координаторов мыслей. За то время, что мы отсутствовали, он передвинул лагерь еще ближе к штуке. Теперь тот был разбит прямо на склоне красного холма. Тем самым сразу же отпала возможность атаки с помощью роботов-ликвидаторов, поскольку штука быстренько завлекла бы их в свои объятия и поглотила.

Силовые методы, следовательно, отпадают. Придется всецело полагаться на хитрость. Не было даже смысла рассчитывать на бомбовый удар, поскольку Ардан при малейшей опасности мигом изолировал бы штуку с помощью силовых барьеров эликонов. Но времени, чтобы обдумать свой план, у меня было предостаточно. Едва мы совершили посадку километрах в десяти от холма, как я попросил Вальдо срочно прийти ко мне в эликон. К этому времени я уже убедился, что под влиянием всех этих психических агрессий его мозг полностью освободился от вдолбленного в его подсознание на Мандралоре императива любой ценой избавиться от моей персоны. Так что он спокойно располагается в кресле второго пилота, а Регелла занимает кушетку.

— На таком расстоянии Ардан, видимо, не может копаться в твоих мыслях?

— Верно, в этом смысле его хватает только на километр.

— Ну и отлично. Сделаем сейчас вот что… Ты вызовешь его по линии связи. Перед экраном будешь маячить без каски координатора мыслей. Заявишь ему, что находишься на положении пленного в своем эликоне и что масса якобы по-прежнему покоится в недрах твоего астролета.

— И что я все это время остаюсь под ее влиянием?

— Точно.

— Он прикажет мне немедленно дать деру и возвратиться в лагерь.

— На это ты разъяснишь ему, что я исхитрился каким-то придуманным мною способом полностью нейтрализовать двигатели эликона.

— Но это же невозможно… Он в жизни этому не поверит.

— Если бы это был Варна в нормальном состоянии, он в такую чушь, конечно, не поверил бы. Но Ардан после той трансформации, которую он пережил, наверняка более доверчив. Не забывай, что для него теперь все возможно. А когда начинают рассуждать, то обычно отталкиваются от оценки своих личных возможностей.

Вальдо задумчиво трет подбородок, потом пожимает плечами.

— Что ж, можно попробовать.

— Добавь также, что я будто бы пытался проникнуть в трюм, но меня едва не скрутило щупальце этой твари.

Регелла разделяет мою точку зрения. Она тоже считает, что Ардан попадется на удочку. Логически рассуждая, рассказ Вальдо должен произвести на него сильное впечатление, поскольку из него следует, что все геобортовые системы теперь подвержены риску быть дистанционно выведенными мною из строя.

— Прежде чем вызывать Ардана, окружи себя силовым барьером. Я на это время слиняю… как только ты скажешь все основное, я начну глушить твою передачу, а ты будешь ломать перед ним комедию, делая вид, что бессилен заставить все эти кнопки, клавиши и тумблеры передавать твои команды.

Он с трудом удерживается, чтобы не расплыться в улыбке. Хитрость не бог весть какая, можно сказать даже ребяческая. Но именно в силу этой внешней своей невозможности она может сработать. Когда кто-то считает, что у него в руках почти безграничная мощь, то он фатально теряется перед самыми простейшими вещами.

Вальдо возвращается на свой эликон. Он завертывается в силовой кокон, а я тем временем поднимаюсь в воздух и неторопливо, крадучись, подбираюсь к алому холму. При этом одна из моих камер подключена на обзор того, что происходит в рубке Вальдо. Тем самым я обеспечил свое незримое присутствие на его беседе с Арданом и смогу напрямую оценивать реакцию этой гусеницы.

Я твердо верю, что влияние штуки привело его к более примитивному, чем наше, образу мышления и что он сейчас должен руководствоваться скорее инстинктом, чем разумом. На это-то я и рассчитываю.

— Надеюсь, несмотря ни на что, ты все же попытаешься спасти Варну с Арионом?

— Разумеется, я сделаю все, что в моих силах, и даже более того. Однако в данный момент моя главная цель — удалить эликоны от холма, чтобы заполучить возможность заняться вплотную штукой.

— А они тебе действительно мешают?

— Ну, ясно же… ведь они могут сорвать все мои попытки, соорудив вокруг антаблемента силовой купол.

Мы уже удалились от Вальдо достаточно далеко, и я даю ему сигнал, что можно действовать по разработанному сценарию. Он, не мешкая, начинает настойчиво вызывать лагерь. Так проходят несколько секунд, полных тоскливого ожидания и тревоги, поскольку если Ардан не откликнется, то все пойдет насмарку. Я не отрываю глаз от экрана в рубке Вальдо. Внезапно тот замерцал и появляется это страшилище в оболочке гусеницы, но до меня не доносится ни одного из произнесенных Вальдо слов. Молчит и противник, оставаясь в полной неподвижности. Черт побери, ясно, что он тоже ничего не слышит… Начался какой-то диалог глухих.

Но Ардан — а это, естественно, был он — неожиданно отодвигается в сторону от пульта управления, и моему взору открывается вся рубка… К дальней стенке пришпилен оковами Варна. У него на голове — каска координатора мыслей. Видно, что ему невыносимо больно, на его лице — выражение полнейшей паники.

— Видимо, Ардан подвергает его всяким изощренным тестам, стремясь снять экранирующий эффект координаторов. Причем для этой цели он, судя по всему, использует всю мощь штуки.

Удивительное дело, но я вижу, что Ардан натягивает на свои обрубки, что служат руками, сотканные из стальных нитей перчатки. То есть повторяется недавняя картина, когда мы с Вальдо вышвыривали из эликона то, что когда-то было Молье. Значит, мой нынешний помощник не ошибался: и в самом деле любой непосредственный контакт с этой грудой прозрачного теста ведет к мгновенному поглощению ею органики.

Ардан сначала отсоединяет питание координатора мыслей, а затем снимает с Варны каску. Лицо командира почти сразу же приобретает умиротворенное выражение. Варну развязывают, и гусеница указывает ему на кресло пилота. Варна послушно усаживается в нем. Передо мной какая-то тряпичная кукла, лишенная всякого намека на личность. Даже после страшных, только что перенесенных пыток он остается под абсолютным контролем этой штуки. А действует она молниеносно.

Вальдо тем временем, видно, стал повторять то, о чем он ранее уже рассказывал гусенице… Ни один мускул не дрогнул на лице Варны. Ему нет надобности передавать полученную информацию, поскольку Ардан считывает ее непосредственно с корки его мозга.

У нас такое впечатление, что мы присутствуем на каком-то спектакле, который транслируется вовне, но в ходе передачи кто-то выключил звук.

Дважды Варна качает головой… Затем его внимание в хорошо мне понятном рефлекторном движении пилота отвлекается вправо. Я понимаю, в чем дело. Это заработал сигнал тревоги. Детекторы засекли мое присутствие.

Наконец прорезаются слова:

— Ты уверен в том, что говоришь, Вальдо?

Отлично! Подаю знак Регелле, и та начинает вносить помехи в связь Вальдо с лагерем… Учитывая, что Вальдо находится прямо перед ними на экране и никаких лишних движений не совершает, Варна, должно быть, считает, что причиной этих сбоев служу я… Он вздрагивает и поворачивается к Ардану.

— Вальдо… Вальдо… Ответь!

Я срываю свой эликон с места и неудержимо мчусь к красному холму. Все, жребий брошен. Изображение на моем экране пропадает. Варна вырубил связь. Наша судьба в руках Божьих!

В то время как я начинаю маневр кругового облета холма, Регелла вновь подключает внешние экраны. Нам видно, как оба эликона поспешно покидают базу и удирают в разных- направлениях. Это уже выигрыш! Хитрость удалась. Вальдо сумел их убедить, а следовательно, и обмануть… Ну, а уж после этого мои прямые действия не дали Ардану возможности проанализировать, хотя бы в течение пары секунд, боевую обстановку. Он просто куда-то смывается, боясь, что я сейчас отключу все его бортовые системы.

Выпускаю двух роботов-ликвидаторов вдогонку за эликонами. Зеленоватые сферы ринулись в небо. Теперь ничто не сможет сбить их с заданной цели, а скорость их практически не ограничена… Она зависит лишь от того, как быстро от них удирают те, чей след им приказано взять.

Мы со своей стороны внимательно следим за их траекторией… Эликоны, словно мощные магниты, притягивают роботов. Постепенно, но неуклонно расстояние между ними сокращается. Первым ликвидатор настигает эликон, что слева от меня. Тот резко на полном ходу останавливается и окружает себя силовым полем.

Ну вот, одного практически уже взяли в плен. Теперь он беспомощно завис и будет торчать там до тех пор, пока я не приду на выручку. Второй эликон удалось перехватить буквально на кромке атмосферы. Но — главное! Его все же успели вынудить остановиться. Не хватило какой-то минуты, чтобы он соскользнул в объятия космоса, где стал бы недоступен роботам.

Регелла, сидящая со мной, разражается рыданиями… Такого напряжения ее нервы просто не выдерживают.

— Ну-ну, приободрись, малышка, потерпи еще немного… дело-то еще не завершено.

— Но мы ведь теперь не можем проиграть, правда, Эльвер?

— Надеюсь.

Вальдо, до этого следивший за всеми перипетиями событий издали, уже бросился на воссоединение с нами. Он вызывает меня на связь, вижу его улыбку. Он так и светится от радости.

— На сей раз им не уйти!

— Не спеши радоваться… Сейчас в действие вступит штука, а у нее инстинкт самосохранения развит чрезвычайно.

Я отключил связь, Регелла предлагает:

— Давай махнем из огнемета!

— Угостим, как это было с Люгоном?

— Да.

— Нет, это не пойдет. Пришлось бы подойти к вершине холма слишком близко, и мы бы оказались в поле досягаемости щупалец, то есть практически в полной власти этой штуки. Вспомни, что Люгон не обладал этой способностью.

— Тогда что же, бомбу?

— Неплохо бы, но есть одно условие: она должна взорваться до того, как эта тварь опутает ее своими протуберанцами.

Я на какой-то миг задумываюсь.

— Знаешь, я наконец-то понял, что произошло с роботами-ликвидаторами при их первых стычках с чудовищем. Едва они вошли в контакт со штукой, как их механизмы залило кислотой высочайшей концентрации.

— Что и помешало боевому взрыву.

— Во всяком случае, именно это лишило их убойной силы.

Мы пролетаем над красным холмом. Штука конвульсивно и буйно вздрагивает, она окрасилась в ярко-пурпурный цвет. Прежде чем куда-то запропаститься, Ардан, вероятно, успел вступить с ней в телепатический контакт, а возможно, в чем-то ее проинструктировал. Вспоминаю, как он похвалялся, что эта тварь уже приступила к созданию серии интеллектов.

Из огненного варева вырывается отросток, вытягивающийся в нашу сторону. Но мы летим слишком высоко, и добраться ему до нас не по силам. Истончившись до размеров лианы, щупальце опадает.

— Попробуй сбросить бомбу.

Я даю соответствующую команду, не очень-то надеясь на успех… Так и есть. Ее перехватывает выплеснувшийся ей навстречу протуберанец, и наша смертоносная посылка даже не изволит взорваться.

— Видишь!

— А если попробовать дезинтегратором?

— Слишком далеко, дело дохлое. Он хорош, когда его используют со сравнительно близкого расстояния, а еще лучше в упор. Пустить его в ход — значит подвергнуть эликон риску быть проглоченным и переваренным этим монстром.

Регелла явно в отчаянии.

— Тогда что же ты намерен делать, Эльвер?

— Думаю, придется пожертвовать одним роботом-ликвидатором.

Я распорядился, чтобы Вальдо забрал к себе на борт Регеллу и удалился от алого холма не менее чем на пятьдесят километров. Намеченный мною маневр вполне соответствует уровню мощи противника, и я не уверен, что мне удастся избежать некоторых его последствий.

Регелла бурно противится моему решению, требуя во что бы то ни стало остаться со мной. Но я непреклонен. Если мне суждено потерпеть поражение и погибнуть, то в высшей степени необходимо, чтобы она приняла эстафету бескомпромиссной схватки с монстром.

Пока суд да дело, я занимаюсь в трюме установкой оборудования для реализации задуманного… Я намереваюсь ударить по штуке роботом-ликвидатором прямой наводкой. Но на самом деле он мне послужит лишь для отвода глаз… Моя схема проста: за роботом точно вслед ему полетят три термические бомбы, мощность которых я увеличил в десять раз. Они взорвутся по цепочке сразу же, как только эта штука перехватит ликвидатора… Я их отрегулировал так, чтобы они шли друг за другом на расстоянии в три метра и с одинаковой скоростью. В самом благоприятном варианте они взорвутся все три, прежде чем существо сумеет обнаружить их, подкрадывающихся так близко от робота. И уж по меньшей мере одна, как я рассчитываю, свою задачу успеет выполнить. А с той начинкой, что я их снабдил, эффект от взрыва будет потрясающий. Они способны раскалить все вокруг до температуры в тысячи и тысячи градусов, в результате чего поплывут даже скалы.

На несколько мгновений этот уголок саванны с возвышающимся в центре красным холмом превратится в бурное море плавящейся лавы. К несчастью, я окажусь в этот момент как раз точно по вертикали над взрывом. У меня будет всего несколько секунд, чтобы успеть укрыться от грозных разрушительных сил в открытом космосе.

Стоит мне в чем-то запнуться, и я стану полноправным и непосредственным участником этого достойного Апокалипсиса праздника уничтожения.

Все! Вышел на боевую позицию. Робот-ликвидатор в сопровождении своей великолепной свиты нацелен и готов сорваться с места… Достаточно нажать кнопку. От волнения даже подводит живот, и я вызываю эликон Вальдо. Если уж случится умереть, то предпочитаю, чтобы это произошло, когда у меня перед глазами образ Регеллы. В жизни бывают моменты, когда совсем не хочется говорить, — все и так, без слов, понятно. Регелла отвечает на мою улыбку, но она у нее какая-то натянутая.

— Все готово.

Я вырядился в спецэкипировку, позволяющую выдержать невероятные нагрузки, которые навалятся на мой организм после суперрезкого ускорения, к которому придется сейчас прибегнуть. Склоняюсь к пульту управления. Левым большим пальцем решительно нажимаю на роковую кнопку, высвобождающую робота, и тут же стремительно переношу упор на правую руку, опускающую рычажок пуска двигателей.

Не переживай, Регелла, верь в удачу…

— Эльвер…

Ее отчаянный крик еще звонко стоит в ушах, но в голове уже все помутилось. От столь сумасшедшего ускорения меня словно целиком опустошает.

Раз… Два… Три… Четыре… Пять…

Автопилот выводит меня на орбиту после того, как я вырвался в безвоздушное пространство. Сразу же полегчало.

Дрожа от нетерпения, прокручиваю фильм, который отснимали бортовые камеры с той секунды, как я выстрелил роботом. На экране появляется алый холм с оседлавшей его студенистой массой монстра. Через секунду вижу, как выскакивает из шлюза робот, а навстречу ему чудовищное щупальце… Потом экран ослепительно вспыхивает… Настолько ярко, что меня ослепляет несмотря на космическое одеяние. А затем — пусто.

Мы пролетаем над саванной, охваченной бушующим пламенем. Возгорание произошло мгновенно и по всем направлениям от холма. От него же остается только жуткое, хаотичное скопление едва остывшей лавы.

— Взорвались все три бомбы, — сообщает мне Регелла.

Я еще крепче прижимаю ее к груди. Неизбывная нежность охватывает меня.

— По-твоему, эта штука уничтожена окончательно, Эльвер?

— Как видишь, ничто не смогло устоять перед столь чудовищной силы взрывом. На километры вокруг не осталось ни единого живого существа.

— Наконец-то кончился этот кошмар.

— Еще нет, не забывай, что трюмы двух эликонов набиты солидными порциями массы.

— Ты считаешь, что они уцелели после этого тройного взрыва?

— Они находились на достаточно большом удалении и не в створе взрывной волны.

Мы оба вздрагиваем от трели вызова на связь. Включаю «прием». На экране выплывает лицо Ариона. Оно искорежено гримасой, мертвенно-бледное.

— Эльвер… Что случилось?

На его голове не вижу каски. Поэтому учитываю это обстоятельство и отвечаю с очевидным оттенком недоверия:

— Штука пущена в распыл.

— А, так вот в чем причина…

Он опускает плечи. Кажется, ему полегчало.

— Нас так внезапно вызволили… Масса, что была в трюме, полностью разложилась, а охранявшие нас гусеницы разом рухнули… Одна из них уже размякла в слизь. Две другие вроде бы живы, но вялые и скучные.

— Хотелось бы тебе верить, Арион!

— Но я говорю сущую правду!

— Тем не менее у меня нет никакой возможности проверить твои слова.

— Эльвер…

Это крик отчаявшегося человека. Но мой предыдущий опыт побуждает меня к осторожности. Арион продолжает убеждать умоляющим тоном:

— Я тут вместе с Фелькамом. Остальных они поглотили. Варна вместе с Арданом находится в другом эликоне. Из-за всей этой разлагающейся падали стало практически нечем дышать. Надо что-то предпринять… и немедленно.

— Ладно… Я застопорю робот, но отзывать его не буду. Ты можешь снять силовой кокон и совершить посадку… После этого сразу же выходите из эликона, оба… и без оружия.

— Как тебе будет угодно.

Он вроде бы не понимает, почему я проявляю такое недоверие. Неоспоримо, однако, что эмоционально он потрясен. Кто знает, может, он и искренен. Арион не отключает связь, и я слежу за всеми его действиями. Он обильно потеет. В поле зрения появляется Фелькам. Отключив блоки робота-ликвидатора, нацеливающие его на наступательные действия, подаю им знак. Эликон пикирует вниз… При возникновении малейшего подозрения на неискренность действия я тут же разблокирую робота. У них не будет ни малейшего шанса уцелеть.

Предлагаю им опуститься далеко в саванне, в районе, которого набирающий силу гигантский пожар пока еще не достиг. Как только эликон коснулся грунта, почти тут же начинают раздвигаться створки люка выходного шлюза. И сквозь них уже протискивается Фелькам, за которым вскоре следует и Арион… Оба без оружия.

Да, Арион сказал правду. В трюме их эликона мы обнаруживаем омерзительную, дурно пахнущую глыбу, которая почти полностью разложилась. Та же картина в рубке пилота, где в живых осталась всего одна гусеница. С помощью Вальдо я поливаю ее останки струей из огнемета. Даже отпочковавшись от основной штуки, эти фрагменты, в сущности автономные образования, оставались тем не менее связанными самыми тесными узами с родительской массой в ее жизненном цикле. И погибли вместе с ней.

Оставляю Вальдо в эликоне и присоединяюсь к Регелле, подбадривающей двух спасенных космонавтов.

— Варна так и не дал знать о себе?

— Нет.

— Логично предположить, что то же самое должно было произойти и на его эликоне.

— Ты полагаешь, что Ардан и этот студень в трюмах также разложились?

— Это весьма вероятно.

Пора все же прояснить этот вопрос. Вылетаем ко второму эликону, оставив Ариона и Фелькама приходить в себя. Быстро набираем высоту. Астролет Варны был остановлен на выходе из атмосферы планеты. Вокруг обволакивающего его силового поля, как хорошая сторожевая собака, закладывает круги робот-ликвидатор, стойко несущий свою вахту. Не очень-то надеясь на удачу, посылаю сигнал вызова. К моему удивлению, экран тут же замерцал. Вижу Варну, бессильно распластавшегося на пульте управления. Как ранее у Ариона, его лицо искажено страданием и болью. Но с ним дела, кажется, обстоят серьезнее: плечи бывшего командира исполосованы ужасными ранами. Прерывающимся голосом он объясняет:

— Получилось так, что Ардан вновь крепко привязав меня к стене, но, не успев надеть на меня каску координатора мыслей, неожиданно, как подкошенный, рухнул… В тот же миг исчезли и угнетавшие меня навязчивые мысли.

— Могу сообщить тебе, что та масса, что вольготно разлеглась у тебя в трюме, сдохла.

— Отчего?

— Потому что ушла в небытие и штука на алом холме.

— Выходит, ты все же одержал верх над этой гнусью?

— Истинно так.

Его лицо сразу преобразилось… Он двигает подбородком в сторону ран на плечах.

— Мне пришлось самому освобождаться от пут… Нелегко пришлось… Затем ждал развития событий у пульта.

— Что же ты не вызвал меня сразу?

Он изумленно смотрит на меня.

— Понятия не имею.

— Хорошо… Отзываю робот. Возвращаемся в лагерь… Приготовься к спуску.

Регелла, следившая за нашими переговорами, уже сделала все необходимое, и робот вскоре занял свое место в трюме моего эликона. Варна тем временем снимает силовое поле и протягивает уже руку к рычажку, чтобы включить механизм сбрасывания скорости. Я делаю то же самое, как вдруг полный ужаса вскрик Регеллы заставляет меня резко вздернуть голову.

Опять Ардан! Он воздвигнулся позади Варны, как бы заключив его в объятия своих щупалец, но не касаясь непосредственно. Тут же в голове у меня что-то щелкает, и я «слышу» мысли гусеницы.

«Ты победил, Эльвер, но лишь наполовину, поскольку я остался в живых. Я дальше всех ушел по пути саморазвития после отпочкования от основного блока. Мне удалось уже создать средства защиты почти физического характера. Когда ты нанес смертельный удар по массе, со мной случился обморок, к счастью ненадолго. Я тотчас же сообразил, что должно было произойти. Решил выждать. Понял, что абсолютно необходимо заманить тебя сюда, чтобы ты освободил эликон от робота-ликвидатора. Посему я сосредоточил свою психическую энергию и вынудил Варну освободиться от оков… Затем все время мешал ему тебя вызвать… причем он не отдавал себе отчета, что это я стою за всеми его поступками… Ну, а теперь ничто не мешает мне умчаться в космос. О! Как бы я хотел насладиться чувством мести за все содеянное тобой! Но главное сейчас — это моя личная безопасность…»

У него, понятно, нет гипнотической мощи, сравнимой по силе с той, которой располагала штука. Он не мог нами повелевать. Но пригвоздить нас к месту, не позволить шевельнуть пальцем — на это он был вполне способен. Поэтому Регелла и я неподвижно застыли у экрана, лишенные возможности как-то вмешаться в ситуацию.

Ардан тем временем склоняется над Варной все ниже и ниже… Тот не оказывает никакого сопротивления… На наших глазах происходит отвратительнейшая, жуткая сцена поглощения бывшего командира этой мразью. Варна словно растворяется в теле гусеницы. Затем ее щупальце вытягивается в сторону рычажка включения ускорения…

Эликон гигантским скачком устремляется в глубины космоса. Мы снова обретаем возможность двигаться.

Рефлексы срабатывают автоматически. В то самое мгновение, как довлевшая над нами парализующая волю сила исчезла, я включил на полную катушку двигатели. И мы тут же ввинтились в черноту межзвездного пространства вслед за Арданом.

— Эльвер! — успела охнуть Регелла. — Что ты делаешь?

— Нельзя дать ему возможность уйти!

— Но в вакууме у нас нет ни малейшего шанса когда-либо настигнуть его.

— Но когда-нибудь он должен же будет остановиться!

— Такое может произойти спустя века.

— Ничего. Еще раз прибегнем к анабиозу.

Вот так я из преследуемого нежданно-негаданно превращаюсь в преследователя, кстати, почти при тех же условиях… Так сказать, новый виток фантазии у судьбы-злодейки.

— Вот что мы сделаем, Регелла, Я ставлю все механизмы в режим автоматической охоты… и преспокойно ждем, что из этого выйдет. Впереди — целая вечность. А утешением тебе будет служить уверенность в том, что куда бы он ни направился, туда же полетим и мы… и пробудимся в ту же секунду, что и он.

А в целом мы, быть может, являем сейчас собой воплощение извечного преследования Добром Зла в этом мире… И на каждом новом этапе Зло выступает в другом обличье… А понимание его сути меняется вместе с появлением иных цивилизаций.