Космический беглец. Антология французской фантастики

Жерар Клейн Города

Машина рыскала, не ведая, что такое усталость. Гнулись от ветра антенны, жухла под палящим солнцем листва на деревьях, лупилась краска на ставнях, время старило людей и разрушало Город, а Машина безостановочно бродила. День за днем, ночи напролет она объезжала просторные, высушенные зноем улицы, бесстрастно выпытывая у редких прохожих: «Кто вы такой? Фамилия? Адрес? Что здесь делаете?» Убедившись, что это житель Города, приветствовала его и двигалась дальше. Молча и незаметно проникая в дома, проводила обыск. Она сторожила, обороняла Город. Она тщательно дезинфицировала и неумолимо уничтожала все, что не относилось к Городу. Она блуждала среди заросших травой грядок и между рядами каштановых деревьев, забредала в тенистые дворы и наглухо закрытые, спрятавшиеся от жары домики-крепости в неусыпных поисках лазутчиков из других Городов, чужаков.

Господин Феррье, бездумно и отрешенно глядя куда-то в пустоту, сидел на лужайке. Из его дома, как, впрочем, и из всех соседних, выплескивались какие-то странные звуки. То была унылая, тягуче-медленная музыка, от которой воротило с души. После обеда господин Феррье, как правило, убегал сюда, подальше от радио и телевидения. Толстенные стены приглушали звук, хотя общий фон оставался и назойливо пропитывал, словно стойким запахом, весь воздух.

Неожиданно господин Феррье увидел незнакомца. Воистину редчайший случай.

— Добрый вечер, — приветствовал его прохожий.

— Здравствуйте, — каким-то будто проржавевшим голосом откликнулся Феррье. Это было первое слово, произнесенное им за сегодняшний день. Он ткнул пальцем в сторону мужчины.

— Вы ведь живете не в нашем квартале? Я вас совсем не знаю.

— Верно. Я вообще не из этого Города.

Возникла неловкая пауза.

— О! Да вы иностранец!

— Не совсем. Мой Город не так уж и далеко отсюда. И говорю я с вами на одном и том же языке. Так что мы — жители одной страны.

— А что такое страна, — нравоучительно произнес господин Феррье, — как не категория из древней истории? Да, существовали когда-то государства, империи. Ну а теперь совсем другое время — эпоха Городов. И высочайшей бдительности. Причем другим Городам ни в чем нельзя доверять. Слава богу, что мы в состоянии сами себя обеспечить. Надеюсь, вы не шпион?

— Не думаю. Я просто прогуливаюсь. По дорогам. Известно ли вам, что связывающие Города шоссейки находятся в крайне запущенном состоянии?

— А чему тут, собственно говоря, удивляться?

— И что когда-то по ним перемещались тысячи и тысячи людей, стремительно проносилось множество машин?

— Ну, это давно было.

— Так вот, мне захотелось уподобиться им. Узнать другие Города, побывать в неведомых мне местах. Оказалось, что Города — отнюдь не самое интересное в таком путешествии. Наибольшее впечатление остается от дней и часов, проведенных между Городами, в пути. Вы когда-нибудь ходили по траве? Видали, как из-под ног разбегаются муравьи, выскакивают кузнечики?

— Я… не знаю.

— А города… да они все на одно лицо. Всюду — те же самые раскаленные улочки, обрамленные чахлыми, засохшими деревцами, везде на крышах металлическая поросль антенн. В каждом — свой купол, и похожи они, как близнецы. И непременно однотипная Машина, искореняющая все, чуждое Городу. Даже жители ликом схожи. Кстати, а у вас тоже есть своя Машина?

— Разумеется. Без этого никак нельзя. Мы очень ею гордимся. Никто и ничто не ускользнет от нее. Вам бы лучше не задерживаться здесь. Впрочем, вполне возможно, что время уже упущено.

— Но я же не делаю ничего дурного.

— Вы ведь постороннее здесь лицо, правда? — Губы господина Феррье вытянулись в узкую щелочку. — Не думаю, что вы от нее сумеете скрыться. Это — очень совершенная модель. Знает всех жителей Города поименно. Ошибка исключается. Память у нее потрясающа. Встретит кого-либо и сразу распознает: свой или… чужой.

— А вам не кажется, что это опасно?

— Опасно? Только для чужаков.

— А вдруг будет сбой? Вдруг однажды она примет вас за пришлого?

— Тогда она меня тут же ликвидирует. Но, повторяю, эта Машина просто не может допустить ляп.

— Ладно, всего хорошего. Приятно было перекинуться с вами парой слов.

— Я тоже был рад. Удачи вам.

«И чего это я вздумал пожелать ему удачи? — изумился мгновение спустя господин Феррье. — Никуда ему от нее не деться. Не сможет он, и все. Ни единого, даже малейшего шанса».

Он прищурился.

«Интересно, что он имел в виду, говоря „между Городами“? Ведь там ничегошеньки нет. Может быть, откуда-нибудь с холма по всему горизонту открывается поразительный, блистающий вид Городов, видны сверкающие розовые купола, а при свете молний металлическими искорками вспыхивают Машины, неусыпно кружащие по улицам, обеспечивая порядок и выискивая шпионов? Возможно, это и в самом деле очень впечатляет».

Внезапно на стене напротив заплясал огонек. Из ближайшей улочки выползла Машина. Он невольно вздрогнул: «А что, если она меня забыла? Если все же ошибется? Не вспомнит, что я гражданин этого Города?»

Машина пристально вгляделась в него. Пока она окидывала его своим оценивающим взглядом, струйка пота медленно наползла господину Феррье на глаза.

«Вдруг примет меня за иностранца!»

— Здравствуйте, господин Феррье, — раздался бесстрастный голос.

— Добрый день!

Напряжение разом спало. Кулаки разжались, только на покрасневших ладонях отчетливо проступили дужки от впившихся в них ногтей.

— Сегодня вечером будет чудесная погода, — сообщила Машина.

— Несомненно, — поспешил отозваться он.

— Я нацелилась на чужака, шпиона, — продолжала холодно Машина. — Мне известно, что он в Городе. Только что проходил здесь. Не видели его?

— Ну как же, как же, конечно, заметил. Мы даже немного поболтали.

— Вы вправе так поступить. Куда он направился?

— Это ваше дело — выяснить куда.

Однако он тут же опомнился, бросил взгляд на Машину, быстро вскинул руку, показывая в конец улицы, и произнес:

— Он ушел. Туда.

— Весьма благодарна за ваше содействие, господин Феррье, — отчеканила Машина. — Город будет признателен вам за это. Будьте спокойны. От меня он не уйдет.

И она поспешила прочь легкой рысью, поскрипывая колесиками, гибко и точно развертывая и свертывая на ходу свои сочлененные конечности.

«Предатель! Разве не так называется то, что я сейчас сделал? — выдохнул, слегка щурясь на солнце, господин Феррье. — Нет, не стоит думать в таком ключе. Разве можно предать чужака, сообщив о нем Машине, которой поручено оберегать вас и Город? Ведь он для меня — совершенно посторонний человек. А она — Машина моего Города».

Он опустил глаза на постриженный газон. Было слышно, как заскрипел песок, когда Машина тормознула, заворачивая за угол направо. Еще раз направо, фактически замкнув круг вокруг квартала.

«Неужели она вернется? А если он все же улизнул? Нет, это немыслимо. Это было бы просто ужасно. Означало бы, что нас слабо защищают».

Потом раздались какие-то слабые шорохи. Незнакомый, хрупкий, совершенно необычный звук. Тихий звук, перекрывающий своей непохожестью грубое лязганье Машины. Прерывистый. То были шаги человека.

«Он возвращается сюда. Только бы… только бы это не произошло прямо здесь, на этой улице, у меня на глазах».

Улица была слишком чистая, непомерно светлая. Деревья чересчур ухоженные, листья неестественно гладкие.

Шаги замерли. Человек и Машина остановились перед самым перекрестком. Господин Феррье их не видел, но отчетливо различал сухой тон вопросов Машины и неуверенное шарканье чужака об асфальт.

— Ваша фамилия? Вы посторонний? Зачем прибыли в этот Город?

— Ни за чем. Просто прогуливался. Прохаживался.

— Значит, вы не из этого Города? Вы бродяга?

— Нет. Мой Город — там, за этими холмами. Но мне не хотелось там жить и дальше. Я думал, что здесь все по-другому.

— Разве вы не знали, что этот Город посещать не разрешается?

— Знал. Прочитал на стендах: «Посторонним вход воспрещен».

— Там есть и продолжение, — уточнила Машина.

— Верно.

Господин Феррье услышал слова, произнесенные почти шепотом: «Под страхом… смертной казни».

— Вы хотите еще что-нибудь сказать?

— Подождите. Вы Машина, которая действует в автономном режиме?

— Точно.

— И никто из людей вами не руководит?

— Нет.

— То есть не существует человека, который говорил бы вашим голосом и слышал бы вашими органами слуха?

— Все правильно.

— Следовательно, никто не может вас остановить и изменить?

— Никто. Я защищаю этот Город. Бессмертна. И кто, как не враг, захотел бы меня отключить?

— В таком случае мне нечего больше сказать. Слишком поздно.

— Хорошо. Вы готовы?

Тяжкое молчание. «Хоть бы ветерок какой-нибудь поднялся, ставни бы заскрипели, листики зашелестели», — тоскливо вздохнул господин Феррье.

— Полагаю, что готов.

Господин Феррье услышал очередь. Он живо представил себе острый язычок пламени, кучку мгновенно взвихренного струей воздуха и рассыпавшегося по сторонам пепла. В общем — ничего страшного.

— Чистенько, — протянул он. Сухой язык с трудом ворочался во рту. «Сам виноват. И никто больше. Что за безумная идея — уйти из своего Города! И все же жаль, — думал он. — Приятный был парень. Но все сделано правильно. Явный шпион. А почему бы и нет? Или еще хуже — бродяга».

Машина, явно куда-то торопясь, проехала мимо.

— Здравствуйте, господин Феррье, — раздался спокойный голос.

— Добрый день, — машинально ответил он. Подумал: «Не стоит ни о чем сожалеть. По-другому и окончиться не могло. Нелепо. Смешно…»

Он протянул руку к стоявшему на столе бокалу и принялся рассматривать болтавшийся в нем кубик льда. Весело искрившийся солнцем кусочек, этакая неутомимая юла. Раньше растает, чем перестанет егозить. Прежде исчезнет, чем пресытится своей игрой. Как кто-то, кто вот также неутомимо вышагивал бы по заброшенным дорогам без собственного Города и родного дома.

Сверкнула молния, обжигающий ветер пронесся над Городом.

— Бомба! — громко воскликнул господин Феррье. «Правда, бомба. Ведь идет война. Хотя прошло вот уже много лет, а ничего так и не случилось. Ей суждено длиться вечно, без конца. Без выстрелов, без пламени».

«Видно, промахнулись, — через минуту продолжил он свой внутренний монолог. — Ну что же, дождемся и следующую — лет эдак через десять. — Он перевел дыхание. — И ведь все время целят в купол. Надеются поразить мозг Города и тем самым задавить в нем жизнь. Говорят, внутри купол напичкан магнитными барабанами и лентами. Это — память. Гигантская электронная память Машины. В нее занесены фамилии, возраст, пол, размеры, запахи, лица всех жителей Города. Весь Город расписан, упрятан в молекулы и кристаллы, которые магнитно сориентированы. Человеческий глаз расшифровать эти данные не в состоянии. Это — абсолютно секретные сведения. Потому что идет Машинная война между Городами. — Его взгляд ласково пробежал по изящным контурам купола. — И никто, ни одна человеческая душа не заглядывала туда уже много лет, не меньше сотни. Как долго эти купола ведут свой тайный образ жизни? Сменилось целое поколение людей с тех пор. Или уже три? Думаю, что так оно было от века. Любопытно… а мы тоже забрасываем их бомбами, стремясь непременно угодить в купола? А что, если какой-нибудь Город вдруг окажется разрушенным, а часть его жителей уцелеет, оставшись без Города и обороняющей их Машины? Должно быть, это ужасно».

На следующее утро он позавтракал очень быстро. Жил Феррье один, бобылем. Глотая бодрящий утренний напиток, внезапно услышал шум и крики в соседнем доме. Потом там воцарилась мертвая тишина. А через открытое окно воровато выбралась Машина.

— Странно, — пробормотал он.

И тут он совершенно неожиданно для себя обнаружил, насколько чужими и далекими для него людьми были эти соседи, совершенно, в сущности, неизвестные ему лица. Даже тот человек, из другого Города, был ему ближе. Выйдя из дома, Феррье удобно расположился на лужайке. Вскоре послышался характерный для Машины скрежет. Потом раздался металлический голос:

— Выходите.

Он поднялся. Повернулся и взглянул в неподвижно уставившиеся на него красные фары — глаза Машины.

— Выходите. Я к вам обращаюсь.

— Ко мне? — поразился он, не веря услышанному.

— Именно к вам. И поспешите.

Он повиновался и оказался посередине улицы лицом к лицу с Машиной.

— Ваша фамилия?

— Феррье. Вы же знаете.

— Вы мне незнакомы. Вы не из этого Города.

— Ну что вы, да я здесь живу.

Он заломил руки. Как убедить это чудовище?

— Вы же сами поздоровались со мной вчера, как, впрочем, делали это каждодневно. Я житель этого Города. Моя фамилия зафиксирована вон там. — И он пальцем показал на купол.

— Не знаю никого, кто носил бы фамилию Феррье.

— Но это же невозможно. — Ногти впились в мякоть ладоней, оставляя розовые следы. — А вот и мой дом, кстати.

— Если бы вы здесь действительно проживали, я бы знала вас.

— Клянусь, что это правда! Послушайте! А кто, по-вашему, тогда здесь живет? Ну, скажите!

Последовала небольшая пауза.

— Никто. Это пустой, заброшенный дом. Вообще не помню, чтобы здесь когда-либо кто-то обитал.

— Да вы просто забыли, запамятовали. Он разрыдался.

— Я не могу что-либо забыть. Не могу ошибаться. И в этот момент его осенило.

— Скажите, а кто живет на этой улице? Перечислите все фамилии. По каждому дому.

— Никто. Эти дома всегда пустовали.

— А в Городе в целом? — зашелся в крике господин Феррье. Вот тут-то он сообразил, что за необычные звуки и шум раздавались поутру у соседей.

— В этом Городе вообще нет жителей. Он необитаем. Пуст. У меня нет никакой информации о том, что здесь когда-то кто-то проживал. Тут все — чужаки. У вас нет своего Города? — осведомилась Машина.

— Это мой Город, — пролепетал господин Феррье. Его голос дрожал и прерывался.

— Неужели вы не знали, что вход в него воспрещен?

— Нет, — промямлил господин Феррье, — потому что я его житель.

Он выпятил нижнюю губу, словно собираясь разреветься.

— Вы хотите сказать еще что-нибудь?

— Могу ли я… спросить вас кое о чем?

— Ну конечно же. Нам спешить некуда.

— Вчера вечером упала бомба, верно?

— Правильно.

— Что это было за оружие?

— Магнитная бомба. Разрушений не отмечено.

«Тогда все ясно, — вздохнул про себя господин Феррье. — Все стало на место». И он представил себе махину из валиков-барабанов, куда заносились все сведения о гражданском состоянии жителей Города, в девственно чистом состоянии. Все стерла та магнитная бомба. Машина утеряла память. Для нее все стали чужаками в их собственном Городе. Все логично. Нормально. Вычеркнут, позабыт там. Мертв здесь.

— Это все, что вам хотелось бы узнать? — равнодушно спросила Машина.

— Да, — вяло ответил он. «Не могу же я ей заявить, что она все забыла. Она просто не в состоянии мне поверить. Ведь Машина ошибаться не может».

— Позаботитесь о моем доме, а?

— Вы готовы?

— Думаю, да.

Его губы задрожали.

— Больно не будет, — успокоила Машина.

Очередь. Язычок пламени. Взвихренная струей воздуха и рассыпавшаяся по сторонам кучка пепла, взлетевшая и опавшая над Городом, опустевшим на миллионы лет.