Космопорт, 2014 № 05 (6)

Евгений Шиков[7] Два противостоящих пальца

— Милый, — сказала ему Ирма. — Бросал бы ты это дело. Дома месяцами не бываешь.

Алеф застёгивал свой походный ранец. Зашелестев, тот обхватил сложенные на кровати вещи мягкими лепестками и, зашипев, выпустил из себя воздух. Тональное окно, выставленное на тридцать процентов, красило комнату в светло-оранжевый оттенок. У стены заворочался Малыш. Старший, Гозек, спал рядом с ним, раскинув руки в стороны и приоткрыв рот, будто пытался до кого-то докричаться, да так и заснул. Алеф посмотрел на сыновей, и у него перехватило горло. Захотелось разбудить их прямо сейчас, растормошить, развеселить, защекотать…

— Это не дело… приехал ночью, на три часа… — Ирма сложила руки на груди, затем вздохнула, обмякла, и её кисти вновь упали на колени. — В следующий раз дети тебя совсем не узнают.

Алеф, наконец, отвернулся от детских кроваток. Если их разбудить сейчас, уйти будет много сложнее. Он поднял ранец, прилепил его на спину и подошёл к жене.

— Ну брось… это ненадолго. Через четыре года на пенсию, ещё даже надоесть успею…

Ирма не отвечала. Тогда Алеф поцеловал её в мокрую щёку, повернулся и, не оглядываясь, вышел из квартиры.

Ирма села на кровать, подтянула к подбородку ноги и тихонько, чтобы не разбудить детей, заплакала.

— Имя?

— Младший сержант Алеф Лоуман, 23-277. Четвёртый десантный имени Чинаски, борт «Улыбка Хокинга», прибыл из увольнения.

— Увольнительный пробей, — солдат протянул ему терминал, и Алеф, проведя по нему карточкой, прервал своё увольнение. — Вылет через четыре часа. Чего так рано пришёл?

— Боялся опоздать, — буркнул Алеф.

Солдат, старый ефрейтор со стальным черепом поглядел на него и хмыкнул.

— Младший сержант Лоуман, добро пожаловать обратно в Космический флот.

Алеф забрал карточку и пошёл к виднеющимся вдалеке казармам.

Через четыре часа, трясясь в космолёте, он в который раз пытался найти в муравейнике лежащего под ним города свой дом, но опять не смог. Тогда он перевёл взгляд на затылок сидящего впереди соседа.

Затылок был самым обычным, но Алеф разглядывал его до самой стыковки.

— Наша цель, — лейтенант Герченко ткнул пальцем в экран с картой станции, — вот эта вот хрень. Если доберёмся до неё, значит, победили. Включаем щит — и пусть хоть на таран идут, станция всё равно выдержит. Если же первыми до этой хрени доберутся плоскозадые, то мы срочно сваливаем со станции и начинаем вести по ней бортовой огонь. Вопросы есть?

Алеф поднял руку.

— Лоуман?

— А смысл будет по ней палить, если они тоже щит включат?

Лейтенант посмотрел на холодно светящийся экран, затем — снова на Алефа.

— Лоуман, а тебе не похер? Ты, что ли, палить будешь?

— Никак нет. Не буду.

— Ну, значит, и колыхать тебя это не должно, правильно?

— Так точно, товарищ лейтенант.

— Ещё вопросы есть? — Герченко обвёл взглядом свой взвод. — Если первыми доберёмся мы — получите плюшек с чаем. Если первым доберётся кто-нибудь из четвёртой роты — получите в дыхло лично от капитана Кокорина. Всё ясно?

Бойцы забормотали, что, мол, всё ясно.

— Тогда по коням. Лоуман, Чич и Полянский — командиры отделений. Дежурный медик, — он заглянул в планшет.

— Какой-то хер по фамилии Козин. Он здесь?

— Так точно! — Козин поднялся на ноги.

— Ефрейтор Козин для прохождения…

— Сядь, чё ты маячишь. Прибыл и прибыл, глаза только не мозоль. Сдохнет кто на станции из моих — тогда и рапортовать будешь… из пятой позиции… чего ржёте, черти? У всех экзоскелеты, что ли, наидеалены? Хер ли вас не торопит, ну?

Десантники, не особенно торопясь, засеменили по инструктажной к выходу. Алеф быстро добрался до своего экзоблока — сержантские места были ближайшие в ряду, и пустил на него питание, затем проверил боекомплект и по указаниям Герченко настроил связь. Наконец, он залез внутрь и, расположившись поудобнее, поднял экзоскелет на лапы.

— Лоуман! Слышь меня?

— Ну?

— Как к жене съездил, а? Отжучил её?

— А ты как думаешь? — Алеф отметил на своей панели двух командиров отделения и Герченко, затем отметил синим цветом медика.

— Думаю, нет, — ответил он.

— Вот и я думаю, что нет, — Полянский хохотнул. — Не ссы, ещё успеешь. Чича сегодня вместе с нами поставили, в курсе?

— Я ж вместе с тобой слушал.

— Ну да. Ты его только вперёд не пускай, окей? А то кранты.

— Окей.

Один за другим, все экзоскелеты выдвинулись из своих ниш и прогрохотали в «циркулярку». Там пришлось подождать, пока платформа не доставит их к одному из шлюзов. Бойцы нервно переминались, кашляли, кто-то вдруг вздумал поправить ремни «считывалки» на груди, за что и получил по башке от Герченко. Наконец, появилась здоровенный железный шлюз с надписью «А-2».

«Хороший знак, — подумал Алеф. — Не первые, значит, пойдём».

Экзоскелеты зашевелились, подняли лапы, затрещали, выдвигая заслоны и пушки. Кто-то вдруг начал молиться, но резкое «отставить» Герченко заставило его замолчать. Круг шлюза, дёрнувшись, пришёл в движение, огромная надпись «А-2» скрывалась в переборке.

— Ну, — сказал по связи Полянский, — понеслась, родим…

Разряд из открывшейся щели почти разорвал экзоскелет Полянского пополам, заставив его замолчать на полуслове. В разъём шлюза сунулась морда, затянутая в броню, вокруг засверкали заряды.

— Ждуууут! — заорал, захлёбываясь, Чич, — нас ждууут!

Алеф присел, сложил лапы экзоскелета и несколько раз выстрелил в открывшуюся за шлюзом тьму. Вспышки осветили с несколько десятков плоскозадых, разбегающихся по грузовому ангару станции.

— На прорыв! На прорыв! — Герченко первый сиганул в разъём, сразу же получил несколько разрядов, но всё же устоял. За ним кинулся Алеф и ещё два бойца. Вокруг всё наполнилось огнём, Алефа несколько раз мотнуло вокруг своей собственной оси, он рухнул на стальной пол, вновь вскочил и даже успел выстрелить в отступающего плоскозадого, а затем вдруг увидел наведённые на себя пушки и сразу же почувствовал, как плавится его экзоскелет.

— Нравится? — спросил Алеф.

Гозек поднял голову, посмотрел на отца и, кивнув, вновь продолжил играть с его рукой. Рядом зашевелилась Ирма, щёлкнула по панели, что-то выделяя.

— Смотри, — сказала она, — здесь пишут, что с таким ранением ты можешь выйти на пенсию на полгода раньше. Правда, здорово?

— Ага, — Алеф вытянул из руки палец, и стукнул им Гозека по лбу. Тот расхохотался и попытался его схватить, но Алеф просто втянул палец обратно в кисть, и Гозек, поймав пустоту, восхищённо выдохнул. — А самое крутое — это два противостоящих пальца. Мне медики объяснили — это инновация такая. Оказывается, любой человек может справиться с шестью пальцами, если два из них — противостоящие, понимаешь?

— Нет, — Ирма посмотрела на руку Алефа. Механическая конечность с блестящими белыми пальцами выглядела угрожающе. — Не понимаю.

— Мне теперь удобнее в два раза. Шлем снять, кинуть что-нибудь… и всё бесплатно. Всё за счёт государства.

— Ну да… — Ирма вздохнула, — Может, останешься? Два месяца…

— Нет, — Алеф покачал головой. — Лучше на два месяца раньше уйти. А то привыкну тут с вами и уже на службу возвратиться не смогу.

— Но две недели… — Ирма опять всхлипнула. — Это же издевательство!

Алеф взял Гозека на руки и поставил его на пол. Тот счастливо улыбнулся ему снизу вверх. Затем Алеф посмотрел на младшего сына — тот всё это время боролся со сном, дожидаясь ухода папы, но, всё-таки, не выдержал и заснул прямо на кресле, с зажатой в руках игрушкой. Подойдя к сыну, Алеф вытащил игрушку из его рук, посмотрел на неё и хмыкнул — это был космодесантник в экзоскелете, из дешёвых, конечно, но деталей была масса. Были даже цилиндры С-88 на плече, а ведь их в комплект ввели всего-то год назад… Алеф отложил в сторону космодесантника, поднял мальчика на руки и отнёс его в кроватку. Затем вернулся к столу, взял свою карточку, привычно прилепил ранец между лопаток и обернулся к жене. Та уже плакала. Гозек уцепился за штанину и тянул её вниз. Алеф, улыбнувшись, потрепал его по голове, поцеловал жену и, отвернувшись от семьи, зашагал к выходу.

Ирма дождалась, пока за дверью не стихнут шаги, подошла к столу и, нажав на кнопку распределителя, стала смотреть, как мартини заполняет пластиковый стакан.

— Имя?

— Сержант Алеф Лоуман, 23-277. Четвёртый десантный имени Чинаски, борт «Улыбка Хокинга», прибыл из увольнения.

— Увольнительная? — сонный солдат протянул руку, и Алеф протянул ему карточку. Солдат провёл ею по терминалу, прочитал информацию. — Вылет через полтора часа, площадка 26-С.

— А почему «С»? — удивился Алеф.

— Дальний перелёт, — объяснил солдат и, протянув ему обратно карточку, отступил в сторону. — Сержант Лоуман, добро пожаловать обратно в Космический флот.

— Спасибо, — ответил Алеф и пошёл к площадке 26-С.

Топать до неё было далеко.

— Лоуман?

— Я, товарищ старший лейтенант!

— Высадка будет проходить в секторе четырнадцать вместо семнадцатого! Там два завода, вас сбросят рядом, подберётесь поближе и раскуролесите их. Всё остальное — по плану, как поняли?

— Понял раскуролесить заводы! — Алеф, тяжело двинув экзоскелетом, повернулся к Чичу. — Слышь, Чич! Высадка теперь в четырнадцатом, громим заводы!

— Что? — Чич повернулся к нему. — Заводы?

— Заводы! Два штука! Громить-убивать! Твоя меня понять?

— А, ну да… — Чич отвернулся. — Это понял.

Алеф вернул экзоскелет в исходное. Странно. Уже давно не надо было поворачиваться, чтобы что-то сказать соседу, ан нет — инстинкты брали своё. Покосившись на Чича, Алеф вздохнул. После смерти Полянского он изменился, стал замкнутым и грубым, будто вечно с похмелья. Они с Полянским крепко дружили.

Челнок, мягко приземлившись на чужую планету, распахнул борта, и экзоскелеты пришли в движение. Бойцы выбирались в чёрную густую жижу, усеянную ярко-белыми стволами местных деревьев, и, разбившись на тройки, двинулись туда, где горели огни заводов. Судя по показаниям датчиков, ночь была жаркой и влажной. Кто-то в полголоса чертыхался, кто-то незлобно обматерил нерасторопного соседа. Приблизившись к первому заводу и обнаружив ворота, они быстро выжгли немногочисленную охрану, проникли в ангар, побросали С-88 и отступили, наблюдая за ярким пламенем. «Зажигалки» сработали, как надо — завод полыхнул, задымил и вскоре сложился внутрь. Отделение Алефа к тому времени уже подобралось ко второму заводу и теперь, притаившись между белых стволов, солдаты рассматривали мельтешащих по территории завода плоскозадых.

— Интересно, — Чич, обходивший завод с севера, возник на панели Алефа. — А чего они там такое производят?

— Какая разница? — спросил Алеф. — Чтобы не производили — горит всё одинаково. Ты на месте?

— Минута, — Чич тяжело дышал. — Пока подбираемся. Тут какие-то завалы, то ли свалка, то ли ещё чего… можешь уже тоже выдвигаться.

Алеф отдал приказ, и, тяжело ударяя по земле лапами, экзоскелеты бросились в атаку. На панели появилось лицо одного из солдат, молодое и испуганное.

— Товарищ сержант! Крыша!

— Мечиков, повтори!

— Крыша, товарищ сержант! Открывается!

— На месте! Стой! Алеф приблизил изображение завода. Крыша действительно разошлась в стороны, а внутри что-то пришло в движение. — Это ещё что за… — Алеф поперхнулся. — Чич! Чич, отступай!

— Что? — удивился Чич.

— Отступай сейчас же, слышишь! Это «стрекозы», они тут «стрекоз» клепают! Быстро…

Поднявшаяся в воздух «стрекоза» развернула крылья и, застрекотав, стала превращать землю позади завода в кипящий огонь.

— Твою мать! Чич! — Алеф махнул лапой и бросился вперёд. — Бить только по «стрекозе», на плоскозадых не отвлекаться! — Он на ходу дал прицел и выпустил по ней все свои четыре «зарницы». Стрекоза лишь отмахнулась от них, плюнув огнём, и «зарницы» взорвались на подлёте, но в тот же момент позади Алефа загрохотало, и небо осветилось четырьмя десятками ракет, выпущенных его подразделением. Стрекоза попыталась уйти вбок, перенаправила огонь в сторону леса, но тут же вспыхнула и стала падать. Алеф был уже у стен, когда она грохнулась о железную крышу завода и взорвалась.

— Две! — орал кто-то. — Ещё две поднялись!

— Врассыпную! — Алеф закинул последнюю С-88 на территорию завода, проломился сквозь сетку и побежал по периметру, давая залпы почти не целясь. Стена просела, рухнула, и открылся ангар, освещённый лишь разгоравшимися «зажигалками». Алеф, сложив вместе лапы, подал на заряд «краснопёрку», и та, вывалившись из экзоскелета, втянулась в гнездо под одним из «локтей».

— Алеф! Назад! Приказ назад! — на экране было окровавленное лицо Чича.

— А вот хер, — Алеф встал на колено, взбросил вверх лапы и нажал на спуск. Он ещё успел удивиться, как, оказывается, низко над землёй парят «стрекозы», когда отдачей его бросило на землю, а сверху низвергся огонь.

— А затем папа всех спас. И получил вот эту медаль, видишь? — Алеф взял со стола тяжёлый кругляш и показал его Гозеку.

— Круто, — восторженно сказал тот. — А можно мне…

— Подержать? На, держи, — Алеф отдал сыну медаль, и тот стал внимательно её рассматривать.

— «За храбрость» — прочитал он. — Значит, ты храбрый?

— А ты думал? Ещё бы.

— Пап, — Гозек посмотрел ему в лицо. — А можно посмотреть, какой ты… ну, под маской?

— Это не маска, — улыбнулся Алеф. — Это псевдоплоть, я не могу её снять.

— А потрогать можно?

— Ну конечно.

Алеф приблизил лицо к сыну. Гозек вытянул руку и аккуратно дотронулся до твёрдого изгиба блестящего подбородка, прошёлся вверх по холодной плоти щеки, коснулся шва рядом с тем, что когда-то было носом, затем искусственного глаза…

— А что под ней? — спросил он.

— Ничего. Всё сгорело, — Алеф встал на ноги. — Но это ведь тоже лицо, да?

— Это не лицо, — подала голос Ирма.

— Это черти что. Почему они не восстановили тебе прежнее лицо?

— Ирма, не надо, — Алеф подошёл к ней, коснулся её плеча настоящей, живой рукой. С недавних пор Ирма не любила касаний его искусственной конечности.

— Я же говорю тебе — так даже лучше. Они имплантировали мне такой глаз… ты и представить себе не можешь. Я вижу практически на триста шестьдесят градусов!

— Здесь пишут, что ты мог потребовать сокращения срока службы ещё на полгода, учитывая твою медаль и прочее…

— Тогда бы меня не отпустили в отпуск, ты же знаешь… а ведь ты…

— Да какая разница? — Ирма затянулась, стряхнула пепел в пустой стакан и открыла новую страницу. Алеф присмотрелся к названию. Что-то о жёнах офицеров, какой-то форум. — Всё равно ведь уедешь.

— Но я же вернусь… — Алеф посмотрел на её спину, затылок, на локти, слегка разведённые, чтобы удобнее было набирать текст. Ему вдруг захотелось всё бросить, отказаться от пенсии, остаться здесь, с ней и детьми, и он даже вытянул руку, чтобы положить на плечо жены… но затем остановился, поднёс ладонь к глазам и пошевелил всеми шестью пальцами. Государство дало ему очень многое. Он не мог просто так взять и всё бросить. У него был долг.

— Поменьше ты сиди на этих сайтах, — сказал он негромко, затем поцеловал детей (младший прижимал к груди подарок — совершенно нового космодесантника), и вышел в коридор, тихонько притворив за собой дверь.

Ирма даже не повернулась.

— Имя?

— Старший сержант Алеф Лоуман, 23-277. Четвёртый десантный имени Чинаски, борт «Улыбка Хокинга», прибыл из отпуска.

— Отпускной? — девушка с сержантскими погонами приняла у него карточку, считала информацию и вернула обратно.

— Ваш борт находится в системе 4BV. До станции «Ореол-6» вас доставит борт «Завет Ганди», далее проследуете на челноке. Вылет «Завета Ганди» с площадки 11-С через шестнадцать часов.

— Шестнадцать часов? — Алеф посмотрел по сторонам. — А здесь есть где-нибудь буфет?

— Буфет только для офицеров. Солдатская чайная находится в административном здании, — девушка махнула рукой в сторону громады Центра Управления Полётами. — Там всё есть. Старший сержант Лоуман, добро пожаловать обратно в Космический флот.

Алеф кивнул ей и двинулся в чайную. Ему было наплевать, где проходило время его службы, лишь бы проходило. Если они хотят, чтобы он два месяца добирался до «Хокинга» — их проблемы. Время на дорогу тоже идёт в зачёт.

В чайной он заказал колы и, представив, что внутри ещё и ром, стал её пить. Стало чуточку легче.

Капитан Герченко разглядывал свои руки, на каждой из которых было по два противостоящих пальца. Алеф присел рядом с ним, откашлялся. Герченко посмотрел на него, затем положил руки на колени и стал смотреть на пол.

— Товарищ капитан, — Алеф запнулся, но вскоре справился с собой и продолжил.

— Я насчёт пенсии.

— Пенсия, — повторил Герченко. — Кидалово это, Лоуман. Нас имеют, а мы и рады. Пенсия… Ему, — он кивнул на фельдшера, пытающегося влезть в экзоскелет, — может, чего ещё и поможет. Но не нам. Всё кидалово.

— Товарищ капитан, — Алеф решил пропустить слова капитана мимо ушей.

— Мне через три месяца на пенсию. Я по какому вопросу…

— Хочешь после вылета на базе остаться?

— Так точно, товарищ капитан. Двадцать четыре боевых вылета…

— Знаю. Имеешь право после двадцать пятого… у меня вот семьдесят два. На пенсию должен был позавчера пойти.

Алеф помолчал.

— Кидалово всё это, — капитан поднялся на ноги. — Как миф о загробной жизни. Сдохну здесь. И ты сдохнешь, — он посмотрел на поспешившего подняться на ноги Алефа. — Подпишу я тебе твой обходной. Но только это тебе не поможет.

— Спасибо, товарищ капитан!

— Не благодари. Лучше залазь, давай, в экзон, пока не началось. Выбросим тебя над «гарпуном».

— Над «гарпуном»? — удивился Алеф.

— Почему над «гарпуном»? Я же должен на «якорь».

— На «якорь» молодые пойдут.

— Товарищ капитан! Пусть лучше на «гарпун» садятся, там полегче…

Герченко вдруг подался вперёд, схватил Алефа за воротник и рванул на себя. Лицо его, за исключением вкраплений псевдоплоти, покраснело, напряглось. Алеф сглотнул.

— Ты чего, старшой, не наслужился ещё? Не наигрался? От тебя сколько осталось-то, а? Процентов сорок? Хочешь совсем в жестянку уйти?

Он тяжело дышал. Алеф разжал его пальцы и аккуратно высвободился.

— Товарищ капитан, я думаю, что молодых на «якорь» нельзя. Я буду вынужден написать рапорт.

— Ну и хер с тобой, — Герченко вдруг обмяк, его лицо приобрело бессмысленное, отречённое выражение. — Хочешь на «якорь» — иди. Даю три отделения, два — молодые, одно — твоё. Пойдёшь старшим.

— Спасибо, товарищ капитан, — Алеф прислонил к козырьку руку. — Разрешите выполнять?

— Выполняй, — махнул рукой Герченко. — Только дурак ты, Лоуман. Потом ещё поймёшь.

Алеф обернулся и направился к экзоблокам. Внутри его груди что-то тяжело и противно переворачивалось, краями цепляясь за грудную клетку и оставляя на ней глубокие, рваные зазубрины.

«Устал, — повторял про себя Алеф. — Он просто устал».

Чем ближе был «якорь», тем сильнее билось сердце Алефа. Туша боевого корабля закрывала полнеба, а вокруг блестели разряды «мальков» и «четвертушек», атакующих эту громадину. Их взвод вышвырнули в невесомость в нескольких километрах над корпусом «якоря», и теперь они молчаливо на него падали. Связь и почти все приборы были отключены — они были просто кусочками металла, обломками, оседающими на корпус. При удачном стечении обстоятельств, когда противник обнаружит, что это десант, будет слишком поздно.

«Я тучка, тучка, тучка, — вспомнилось Алефу. — Я вовсе не…»

Четверо десантников из молодых, чуть левее Алефа, вспыхнули в ослепительном огне внешней пушки «якоря». Алеф включил связь.

— Отставить панику! Продолжаем снижение! Заряд шёл в «малька» позади нас, нас не заметили, никакого движения!

Он отключил связь и стал ждать. Вроде пронесло.

Чуть ближе к «якорю» двое десантников развернули орудия и открыли огонь по нему. Алеф выругался, включил связь и развернул экзоскелет.

— Боевая готовность! Экзоскелет в позицию четыре! Выдвигаемся врассыпную, по сцепке доложить прямому начальнику, готовность че плюс один! — двое открывших огонь десантников вспыхнули и пропали в заряде «якоря». Алефане задело. — Ранец на восемьдесят, топлива не жалеть! Обратно на «якоре» поедем! — Алеф сам первым включил тягу и рванулся вперёд, судорожно вихляя между обломков.

На «якоре», наконец, сообразили развернуть «малозарядки», и теперь прицельно палили по опускающимся десантникам. На панели Але фа то одна, то другая точка пропадала с радара. В основном, это была молодёжь, но случались и знакомые имена.

Экзоскелет Алефа, сбавив скорость, ударился о корпус корабля, и он, перебирая лапами, направился к ближайшей пушке. Сорвав с плеча С-88, прилепил рядом с дулом и поспешил отойти. Огонь из пушки захлебнулся, дуло, расплавившись, сложилось пополам, а затем, оторвавшись, соскользнуло в космос. Алеф уже был у одного из окошек «малозарядки», закинул туда подарочек и направился к следующему. Бросать следовало через две — С-88 всё равно расплавит ближайших соседей.

«Зажигалок» в этот раз выдали тройную порцию, поэтому следующие полчаса Алеф, словно таракан, ползал по корпусу и выжигал орудия. Судя по показаниям панели, вместе с ним высадилось ещё шестнадцать десантников. Шестнадцать из тридцати четырёх — не особенно хороший результат, но они справлялись. Связь была отключена, в эфире стояла тишина. Никакого освещения, кроме естественного и вспышек атакующих зарядов. Никаких звуков, кроме собственного хриплого дыхания. Поэтому, когда вдруг стало темно, Алеф подумал, что это потемнело у него в глазах. А затем он поднял взгляд в космос и увидел, как небольшой защитный челнок плоскозадых, нависнув над ним, поворачивает свою маленькую пушечку прямо на него.

Прыгнув в сторону, Алеф подумал, что надо было, наверное, скинуть последние четыре «зажигалки», тогда бы у него был шанс…

А потом вокруг стало светло и громко.

Алеф сидел в приёмной Управления Кадрами и в задумчивости перебирал медали. Вокруг сновали люди в костюмах различного цвета, спешащие по своим делам, и совершенно не обращающие на него внимания. Стены были белые, с синей полосой на уровне лица — цвета флага Космического флота. Где-то жужжала муха.

— Старший сержант Лоуман?

— Я! — Алеф поднялся на новенькие ноги и торопливо козырнул.

— Не стоит, — девушка-капитан, на вид лет двадцати, махнула рукой. — Мы здесь по-простому. Проходите, майор Агапов вас ждёт.

Алеф подошёл к двери, приложил к виску руку.

— Товарищ майор, старший сержант Лоуман…

— Заходите, заходите, — толстый мужчина в синем пиджаке поднялся на ноги и протянул Алефу руку. — Мы тут по-простому.

Алеф пожал ему руку и присел на предложенный стул. Напротив него сидел человек в белом медицинском халате с полосками медслужбы. Он рассматривал какие-то бумаги и на Алефа внимания не обращал.

— Ну, значит, всё, покидаете нас? — майор улыбнулся.

— Так точно. По ранениям и за особые заслуги…

— Ну-ну, — майор всплеснул руками. — Понимаю, не надо объяснять. Всё понимаю, всё! Жена, детишки ждут — как не уйти! Война — войной, как говорится… — он хитро улыбнулся и подмигнул Алефу.

Алеф посмотрел на медика, затем — вновь на майора.

— Не понимаю ваших намёков, товарищ майор. Я…

— Просто Игорь Кузьмич, мы тут по-простому, я же говорил… — майор придвинул ему пепельницу. — Курите?

— Не понимаю ваших намёков, товарищ майор, — с нажимом повторил Алеф. — Я честно отслужил шесть с половиной лет, плюс два года в учебной части. Если вы считаете, что три с половиной года мне списали несправедливо…

— Упаси Господь такое считать! — майор прижал ладонь ко рту. — Извините, неправильно выразился, конечно же неправильно! Моё дело вообще — не годы считать, а документы выписывать, правильно, товарищ полковник? — обернулся он к медику, и, не дождавшись ответа, вновь заговорил с Алефом. — Документы есть — я подписываю, а нет — так нет. Какое мне дело, почему один служит двадцать лет, а другой — два года?

— Я отслужил восемь с половиной, — Алеф почувствовал, что готов сорваться. — Двадцать пять боевых вылетов, шесть ранений, четыре награды, из них одна — «Золотая отвага», товарищ майор.

— Ну, не будем хвастаться звёздочками да орденами, сержант… — примирительно начал майор.

— Старший сержант, товарищ майор.

— Ну, я, в общем, мол, всё же сержантский состав… вон товарищ Ермаков тоже носит звание подполковника, но попробуйте ему сказать об этом, правильно, товарищ полковник?

Медик, которого майор назвал Ермаковым, поднял голову и посмотрел на майора.

— Занимайтесь делом, Агапов, будьте добры.

— Буду, буду! — закричал Агапов с какой-то даже радостью. Ермаков поморщился и вернулся к бумагам. — Я и рад заняться, да вот товарищ сержант… пардон, старший сержант всё перебивает, а я, хоть и в пиджаке, но всё же майор… ну да ладно, молодо-зелено…

— Я подчиняюсь только приказам прямых начальников и командиров, товарищ майор, — Алеф встал со стула. — Если вам нечего мне сказать…

— Что вы, есть! Есть что сказать, так точно, разрешите выполнять! — Агапов вскочил на ноги и принялся усаживать Алефа обратно на стул. Тот сел. — Только вот не могу я вам подписать бумаги, не могу!

— Это ещё почему? — Алеф посмотрел на Ермакова. — Из-за товарища полковника?

— Так точно, есть, разрешите выполнять! — Агапов указал на медика. — Пока товарищ полковник бумажку не подмахнёт — не могу я вас отпустить, хоть расстреляйте!

— Товарищ полковник! — Алеф обратился к медику. — Разрешите поинтересоваться…

— Техника, — Ермаков оторвался от документов. — Перед тем, как покинуть вооружённые силы, вы должны были сдать всю закреплённую за вами технику, оружие и боеприпасы.

— Я и сдал, — Алеф указал на бумаги.

— Документы прикреплены к моему личному делу, товарищ капитан расписался, так что…

— Да-да, вижу — челнок, экзоскелет, боекомплект… но, боюсь, это не всё.

Алеф смотрел на Ермакова, но тот продолжал копаться в бумагах. Тогда он повернулся к Агапову, но тот делал вид, что размешивает ложечкой сахар в своей кружке.

— Как это понимать? — Алеф расстегнул верхнюю пуговицу на кителе. — За мной больше не числится никакой техники.

— Ну как же, товарищ старший сержант. — Ермаков вытянул из стопки один лист и, найдя нужное место, пометил его ногтем. — Приспособление «конечность верхняя, модифицированная «2-РРД» шестипалая, левая — две штуки. Комплект для передвижения «Кузнечик» — один, модификация «вихрь»…

— Что за… — Алеф завращал головой.

— Вы хотите сказать…

— … комплекс многофункциональных устройств на основе псевдоплоти, — продолжал полковник, — включающий в себя оптический прибор «Ястребок», дыхательный аппарат «Амфибия-7», прибор искусственного слуха с повышенной чувствительностью и радиусом…

Алеф ударил кулаком по столу.

— Всё это моё! По условиям контракта, мне обязаны устанавливать протезы и псевдоплоть, заменяющие органы, потерянные во время боевых действий. Я могу показать контракт…

— Всё верно, товарищ старший сержант, — полковник, наконец, оторвался от бумаг. — Но, учитывая закон о градации техустройств от января позапрошлого года, при выходе на пенсию раньше положенного срока наше министерство обязано изымать все приспособления, имеющие боевое предназначение, а взамен выдавать демобилизованному их гражданские аналоги, — он повернулся к улыбающемуся Агапову. — Товарищ майор, покажите, пожалуйста, технические приспособления, которые мы должны выдать старшему сержанту по условиям контракта.

Майор с готовностью вскочил, подбежал к одному из шкафов, и, выдвинув панель, достал что-то, напоминающее белую длинную колбасу.

— Конечность верхняя, левая, немодифицированная, модели «Каскад-86». Установка и два года обслуживания — бесплатно. Конечность нижняя, левая…

— Это? Это… это рука? А где локоть и… остальные пальцы?

— Исследования, проведённые нами, показывают, что идеальное восприятие конечности будет даже в случае с тремя пальцами, при условии, что два из них — противостоящие, — размеренно проговорил Ермаков. — А локоть на этой модели и не нужен — в конечности нет твёрдых материалов, и она является верёвкообразным аналогом…

— Но тогда получается, что противостоящий палец один! — закричал Алеф.

— Нет-нет, что вы! Противостоящими пальцами считаются только те, на которых есть суставы и которые могут сгибаться…

Алеф открыл рот, хотел было что-то сказать, но затем сжал зубы и несколько раз вздохнул.

— Хорошо, — сказал он. — А если я хочу оставить протезы себе?

— И правильно! — майор быстро закинул белую колбасу обратно в шкаф и достал оттуда лист бумаги. — Всё правильно, отличный выбор! Вот, ознакомьтесь, — он сунул Алефу бумажку. — Прайс-лист!

Алеф опустил глаза и прочитал цифру. Затем прочитал ещё раз. Потом поднял глаза и посмотрел на майора.

— Это… за всё?

— За всё! — майор, улыбаясь, повернулся к полковнику. — Он спрашивает за всё ли это, вы слышали, товарищ полковник? Естественно нет! Это только за лицевой комплекс и внутренние органы. Дальше — за конечности.

Алеф посмотрел на лист и прочитал следующую цифру. Затем — следующую.

— У меня…

— У вас нет таких денег, вы это хотели сказать? — с готовностью подсказал Агапов. — Мы понимаем, понимаем. Для таких, как вы и существует система кредитования ветеранов.

— Кредитования? — Алеф подумал, затем кивнул. — Хорошо, я готов.

— Кредит даётся на пятнадцать лет. Больше, увы — не можем, сами понимаете, процент самоубийств среди инвалидов… — Агапов подсунул Алефу ещё один лист. — Вот здесь бумажечка, ознакомьтесь.

Алеф прочитал цифру.

— В месяц? — спросил он.

Майор улыбнулся ему.

— Я… — Алеф покачал головой. — Вся моя пенсия — и то меньше. У меня дети, и за квартиру надо платить.

— А вы найдите работу, — посоветовал Ермаков. — Так многие делают.

— Даже учитывая работу… у меня не хватит.

— Ну, — майор пожал плечами, — тогда откажитесь от чего-нибудь, — он протянул ему панель. — Просто вычеркните то, что вам не особенно нужно.

Алеф взял панель в руки и посмотрел на то, что будет с его лицом. Затем он посмотрел, на чём ему предлагают передвигаться. Несколько раз попытался было заговорить, но сразу же закрывал рот и заново перечитывал все характеристики. Наконец, он поднял взгляд на майора.

— Руки, — сказал он.

— Что, простите? — майор наклонился к нему. — Что вы сказали?

— Руки. Забирайте руки.

— Отличный выбор, товарищ старший сержант, — майор подождал, пока Алеф не распишется и взял из его рук планшет.

— Без рук ваша пенсия почти полностью перекроет ежемесячную выплату… не считая пени, конечно.

Алеф смотрел на свои руки.

— Но вы же до этого не дойдёте, верно? — поинтересовался майор.

Алеф смотрел на свои руки.

Вот только эти руки ему уже не принадлежали.

Ирма щёлкнула по панели и всплыло очередное окно. Она пробежалась по нему глазами и потянулась, чтобы его закрыть.

— Читай, — сказал ей Алеф.

— Тут… тут не подходит.

— Читай, — повторил Алеф. Он сидел на кровати, а на его коленях лежал уже заснувший Малыш. Гозек сидел рядом на полу и играл с какими-то машинками. — Вслух читай.

Ирма вздохнула.

— Курьер. Уборщик в мясной цех. Сторож в ночную смену. Кладовщик. Дезинсектор. Водитель уборочно-моечного аппарата. Консьерж в санузел торгового блока… Алеф, я…

— Читай, — сказал ей Алеф.

— Мясник в разделочный цех. Заменяющий почтальон на маршруте… нет, тут везде нужны нормальные руки… Гробовщик-мерчиндайзер. Продавец-консультант в отдел псевдоплоти. Чистильщик. Мойщик окон. Медбрат в доме престарелых… — она вдруг замолчала.

— Читай, — сказал ей Алеф. — Читай.

Ирма плакала.

Алеф рассматривал игрушки Гозека, пытаясь найти среди них космодесантника — и не мог.

— Читай, — вновь сказал он. — Должно быть хоть что-то.

Ирма вытерла слёзы, прижала ладони к вискам, вздохнула и вновь уставилась в панель.

— Разнорабочий на стройку. Чистильщик бассейнов. Газонокосилыцик…

Алеф посмотрел в окно и увидел, как стартует корабль. Ему показалось, что оттуда кто-то смотрит ему прямо в лицо, но это чувство быстро прошло.

— Читай, — сказал он, продолжая смотреть в окно. — Читай всё.

— Имя?

— Старш… — он осёкся. — Алеф. Алеф Лоуман.

— Руки покажи.

Алеф поднял руки, и молодой менеджер придирчиво их осмотрел.

— Два противостоящих — отлично. Не фонтан, конечно, но подойдёт. Иди за мной, — он обернулся, и Алеф пошёл за ним вдоль рядов жёстких металлических стульев. — Работа простая, много мозгов не надо. Отсюда, — он указал на спускающиеся с потолка трубы, — выходят поставки. Твоя задача — сортировать. Всё, что может ещё послужить — в зелёный отсек, всё металлическое — в чёрный, стекло — в белый, пищевое — в жёлтый… хотя там памятка есть на рабочем месте, почитаешь потом. Служил?

— Что? — удивился Алеф.

Менеджер закатил глаза и вздохнул.

— Я говорю — в войсках служил?

— Так точ… То есть да, служил.

— Ну, в общем, тут об этом не вспоминай. Тут все равны, не то, что у вас. Есть и такие, что не служили, поэтому — никакой военщины. Вздумаешь медали напялить или ещё чего — вмиг вылетишь, понятно?

— А откуда ты знаешь…

— Вы.

— Что?

— Вы. Обращайся ко мне на вы, — менеджер развёл руками. — Не я придумал эти порядки, сечёшь?

— Секу, — Алеф сглотнул. — А откуда… вы… знаете, что у меня медали?

— Да тут почти у всех медали. Не удивил, — менеджер подошёл к одному из рабочих мест и выдвинул стул. — Вот — твоё место. Сидишь здесь, с девяти до девяти, обед — час, если куришь, то обед сорок минут, но зато — пять пятиминутных перерывов на перекуры. В туалет ходить можно, но вначале отпрашиваешься у кого-нибудь из менеджеров, понятно?

— Понятно.

— Ну, тогда приступай.

Алеф посмотрел на часы.

— Сейчас же восемь двадцать.

— Ну, значит, будет время заучить памятку, верно?

Алеф посмотрел на памятку.

— Верно.

— Сдача инструкций — через две недели. Не сдашь — до свиданья. Ты как, с памятью дружишь?

— Что? В смысле? — Алеф посмотрел на него.

Менеджер опять закатил глаза.

— Ладно, разберёшься. Если что — я в кабинете. Только не вздумай заходить в рабочей одежде. И так в офисе воняет, окей?

И он пошёл по проходу, виляя задом в чёрных брюках с двумя идеальными стрелками. Алеф сел на свой стул и осмотрелся.

Затем он стал читать памятку.

В восемь пятьдесят восемь кто-то прошёл мимо него и приземлился на соседнее место. Алеф посмотрел направо и его сердце, дёрнувшись, ударило в горло.

— Чич? — спросил он.

Чич повернулся, посмотрел на него и хохотнул.

— Старший сержант Лоуман! И ты тут!

— Я… откуда ты…

— А ты ещё не понял? — Чич наклонился к нему. Верхняя часть черепа у него была квадратная. — Никуда мы не делись, брат! Добро пожаловать обратно в Космический флот!

Сверху что-то ухнуло, и все вокруг зашевелили дешёвыми конечностями, открывая приёмные люки, откуда на операционные столы всё вываливался и вываливался мусор.

Металл — в чёрный блок.

Пищевой — в жёлтый.

Пластик — в голубой.

В двенадцать сорок семь Алеф вдруг замер, протянул конечность и вытащил из груды мусора грязного, исцарапанного космодесантника, с отломанной правой рукой, грязного и жалкого. На плече игрушки он смог различить странного вида «зажигалку» с надписью «С-90», и подумал, что, наверное, кидать такую гораздо сподручнее. Затем Алеф перевёл взгляд на чёрные отверстия блоков.

Всё, что может ещё послужить — в зелёный.

Пластик — в голубой.

И всего на один мимолётный, но прекрасный миг, в тот короткий, сладкий момент, когда космодесантник исчезал в глухой бездне зелёного отсека, Алефу стало чуточку лучше, и он даже слегка улыбнулся, чувствуя, как тихонько скрипит псевдоплоть на его лице.

А затем он перевёл взгляд на стол и продолжил разбирать поставку.