Саймон Фейтер. Костяная дверь

Глава 2 Вес мага

Ладно, это было слишком уж слащаво. Шагнул навстречу своей судьбе? Прошу прощения. Я сказал так, чтобы вы продолжали читать. Именно это писатели называют «крючком». Но скорее, это страшное, кривое смертоносное копьё, которым тыкают в ничего не подозревающую рыбу, литературный крючок, который цепляет ваше любопытство и заставляет читать вместо того, чтобы делать что-то нужное, например работать, мыть посуду, лечь спать или сделать долгожданный перерыв и сходить в туалет. Теперь, когда мне больше не надо уговаривать вас продолжать читать, давайте попробуем ещё раз.

Я посмотрел на дверь, увидел, что замок закрыт и на двери видна надпись «занято». Я повернул замок, открыл дверь и шагнул во Францию.

Да, во Францию.

Вы можете подумать, что, оказавшись в другой стране, я чувствовал себя растерянным, но я точно знал, где нахожусь. Я уже много лет видел фотографию этого места в гостиной мистера А.

Тысячу двести лет назад епископу по имени Обер приснился сон, в котором Архангел Михаил велел ему построить церковь на большой скале в океане в полумиле от побережья Нормандии. За более чем тысячу лет эта маленькая церковь превратилась в огромный город-крепость, который во время Столетней войны служил тюрьмой. Я всё это знал и видел фотографии, но они не могли сравниться с тем, насколько классным оказался Мон-Сен-Мишель на самом деле.

Я отошёл от туалетной кабинки, которая стояла на мощёной дорожке на самом краю земли. Прямо передо мной из вод Ла-Манша поднимался город-крепость Мон-Сен-Мишель, как плавник чудовищного кита. Рядом тянулся бетонный пешеходный мост, связавший материк с островом. По этому пути туристы могли добраться до крепости даже во время прилива, когда отмель покрывалась водой канала. По-видимому, в тот день первый автобус с туристами ещё не пришёл, потому что поблизости никого не было. Город-крепость был залит утренним светом, мокрые от ночного дождя башни и стены сверкали на солнце. Можно было подумать, что крепость только что поднялась из вод Северной Атлантики, полных морских призраков или тайных рыцарей Тритона в чешуйчатых доспехах с копьями из китовых костей, сверкающих, как городские башни до самого неба.

Мои мысли прервал стук дверцы, и из туалетной кабинки, откуда я только что вышел, появился мальчик примерно моего возраста. Я сказал «мальчик», но в тот момент я не был полностью уверен, что он такое, кроме того, что его звали Дрейк. Так было написано на его футболке («Меня зовут Дрейк»). Я сразу же понял, что он ботаник.

– Ой, – произнёс Дрейк, заметив меня. – Привет! Я Дрейк. Ты тоже только что прибыл?

– Э-э-э… – Я не сводил глаз с головы Дрейка. У него было туловище обычного худого подростка, а голова была мохнатой и похожей на коровью. Короткие тупые рога, торчащие уши и коровья морда в круглых очках. Да. Это определённо была корова.

– Я минотавр, – объяснил он, заметив выражение моего лица. – Никогда нас не видел?

Я покачал головой.

Дрейк понимающе кивнул.

– Ты, наверное, с одной из дальних планет. Горгата? Двил? Может быть, Тарантус? Если только… – Он замолчал и прищурился. – Ты ведь не местный? Я не хотел тебя оскорбить. Не хочу торчать тут дольше, чем это необходимо, просто ходили слухи, что один из магов, который прибудет на этой неделе, родом с Земли.

– Я американец, – немного обиженно ответил я.

Дрейк медленно кивнул, но отвечать ему не пришлось, потому что дверца туалетной кабинки распахнулась в третий раз за утро, и оттуда вышла самая красивая девочка на свете[27].

У неё были светлые волосы с рыжеватым отливом, заплетённые в длинную косу, и глаза цвета моря во время шторма. По крайней мере один из них. Другой глаз был карий. Кстати, у Дрейка глаза тоже были разноцветные. Голубой и зелёный.

– Привет! – радостно сказал Дрейк. – Я…

– Дрейк? – перебила девочка, глядя на его футболку. – Я так и подумала. – Она быстро взглянула на меня. – А ты?[28]

– Саймон, – ответил я.

Дрейк горделиво выпятил грудь.

– Он…

– С Земли, – сказала девочка. – Знаю. А я Тесса. – Она с вызовом уставилась на нас, а потом добавила: – Значит, нас трое. Должно было быть всего трое, да? И где наш парень?

– Наш парень? – переспросил я, надеясь, что кто-нибудь объяснит мне, что происходит.

– Наш сопровождающий, – пояснил Дрейк, поправляя очки. – Уверен, он скоро появится.

– А вот и он, – раздался глубокий голос, и мы подскочили. Дрейк громко чихнул и тут же извинился:

– Простите, я чихаю, когда нервничаю, волнуюсь, пугаюсь или…

– Неважно, – перебил новый парень. Он был старше нас. Ему было семнадцать, и он был облачён в синий плащ и блестящие чёрные ботинки. Он оглядел нас с ног до головы и улыбнулся мне. – Значит, это правда? Землянин! Мы уже несколько лет вас не видели. Последняя погибла ещё до того, как добралась до школы[29]. Я Бэзил. Идите за мной.

Он повернулся и быстро зашагал к обнесённому стеной городу по мосту над водой. Остальные шли молча: вероятно, они уже знали, что происходит. Я молчал, потому что не хотел, чтобы все догадались, насколько я растерян[30].

Когда мы дошли до ворот нижнего города, двери открылись, и я увидел длинную извилистую каменную дорогу, ведущую куда-то вверх между выступающих крыш трёхэтажных средневековых коттеджей и лавок. К моему удивлению, Бэзил остановился у ворот и закрыл дверь. Потом он извлёк из-под рубашки маленький бронзовый медальон, похожий на ожерелье. Он один раз стукнул им по двери, потом снова убрал его под рубашку и распахнул дверь.

В лицо нам ударил свежий ветер, и я услышал за спиной шипение, как будто в раскалённое масло налили воду. Я повернулся на шум и увидел, что всё вокруг совершенно изменилось. Мост исчез вместе с побережьем и, по-видимому, всей Францией[31]. Если я не ошибся, мы были уже не на Земле. Мон-Сен-Мишель почти не изменился, но только теперь его окружало звёздное море – в буквальном смысле океан из сверкающих алмазов размером с футбольные мячи, висевших в глубокой чёрной воде, которая простиралась во всех направлениях. Прямо над нами ночное небо приобрело мягкий красный свет угасающего пламени, а за ним, невероятно близко, я разглядел клубящиеся очертания и цвета незнакомой галактики.

– Добро пожаловать в Скеллигард, – сказал Дрейк, радостно хлопая меня по плечу и делая глубокий вдох. – Я всю жизнь мечтал об этом моменте.

– Ах да! – воскликнул Бэзил. – Я совсем забыл, что ты с Земли. – Он посмотрел на меня и рассмеялся. – Кажется, ты думаешь, что сошёл с ума! – Его лицо внезапно стало серьёзным. – Нет, ты не сошёл с ума. И не задавай мне никаких вопросов.

Я открыл было рот и тут же снова закрыл его.

– Я найду вам проводника, и тогда можете забросать его вопросами. Сейчас у нас нет времени. Они ждут, когда вас можно будет взвесить.

Вслед за Бэзилом мы вошли в ворота и увидели сгорбленного старика с курчавой седой бородой. Он закрыл за нами дверь и встал за большой деревянной повозкой – по-видимому, это был кто-то вроде стража или администратора.

– Добрый вечер, Дафт, – сказал Бэзил. – Я привёл новых учеников.

Значит, это что-то вроде школы. Хорошо.

– Они ещё не ученики, – проворчал Дафт и внимательно оглядел нас. – Хранители?

Бэзил толкнул Дрейка в бок, и тот с гордостью ответил:

– Нордвин Стронг.

Дафт что-то записал в большой книге.

– Эзруталиэль Мьюз, – ответила Тесса.

Все посмотрели на меня, и я напряг мозги, пытаясь вспомнить какое-нибудь известное имя.

– Бэтмен?

Бэзил покачал головой.

– Аттикус Мьюз.

Дафт кивнул, записал имя и выжидающе посмотрел на нас.

– Сейчас я заберу ваши кодексы.

Дрейк сделал шаг вперёд и подал Дафту листок бумаги.

Тесса последовала его примеру, но только её «кодекс» был написан на свитке тёмно-красного пергамента.

И снова все взгляды обратились на меня. Я принялся нервно переминаться с ноги на ногу, пытаясь не смотреть никому в глаза. Не моя вина, что я понятия не имел, что здесь происходит. На самом деле я всё ещё надеялся, что мистер А. что-то подсыпал мне в чай и всё это мне лишь привиделось. Возможно, я вот-вот проснусь с ужасной головной болью и веской причиной для судебного иска…

Тесса схватила меня за запястье.

– Это он, дурачок? У тебя в руке? – Я посмотрел на неё и понял, что она удивлена и вовсе не пытается меня задеть. Однако никто прежде никогда не называл меня глупым.

Я опустил глаза и, к своему изумлению, увидел зажатый в руке листок бумаги, который сунул мне мистер А.

Это была записка на листке с пингвинами.

Мой кодекс.

Тесса вырвала листок у меня из пальцев и подала его Дафту, который тут же бросил все три кодекса в щель в верхней части повозки. Оттуда вырвались клубы дыма, и бумага загорелась.

– Пошли, – сказал Бэзил и повёл нас по улице.

Мон-Сен-Мишель (или Скеллигард) был похож на обычный сказочный средневековый город-крепость. Дома из балок, ящики с цветами на окнах, булыжные мостовые, мох, птичий помёт, сады за стенами, гигантский замок в центре, каменные ступени, настолько древние, что приняли форму подковы, и так много лестниц, что после простой прогулки по улице я начал дышать, как престарелый[32] носорог.

Я потерял счёт ступеням и количеству ярусов города. Достаточно сказать, что в Скеллигарде каждая последующая улица всегда находилась у вас над головой[33]. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем мы добрались до замка. Помню, как, взбираясь наверх, я увидел причудливые дома, сады и спиральные каменные лестницы, за ними – море звёзд, а ещё дальше – красное небо галактики, и подумал, что если это всё не галлюцинация после выпитого чая, то я оказался в поистине удивительном месте.

Я даже не помню, как в первый раз ступил в за́мок – думаю, мы вошли через боковой вход, – но несколько минут спустя мы уже оказались внутри, в большой комнате со сводчатыми каменными потолками: кроме нас, там собралась целая толпа молодых людей. Бэзил исчез – наверное, отправился за моим проводником.

В комнату вошла ужасно толстая женщина с чем-то похожим на большой алюминиевый ящик для инструментов на колёсиках. За ней вошли несколько мужчин и женщин постарше. На них были плащи, как у Бэзила, но только не синие, а чёрные. У большинства из них вид был скучающий, как будто они делали это уже сотню раз и предпочли бы заняться чем-нибудь другим.

Толстая женщина остановилась посреди комнаты, прямо перед нами, и открыла крышку. Боковые стенки тележки опустились вниз, обнажив странный механизм, а потом треснули пополам и сложились несколько раз, совсем как трансформеры, превратившись в гигантские весы. Не те напольные весы, которые стоят у вас в туалете, а нечто больше похожее на странные весы в кабинете врача, но только вместо подвижного груза наверху там красовался большой полукруглый циферблат. Этот циферблат делился на несколько частей разного цвета, и на нём была длинная тонкая золотая стрелка.

Толстуха откашлялась, и все притихли. Когда она наконец заговорила, я чуть не рассмеялся. У неё был козлиный голос! Я подумал, не проглотила ли она только что козу[34].

– Слушайте все! Я учётчица. Сейчас эти трое ребят будут взвешены, и вы сможете узреть их силу.

Она взяла папку.

– Дракус Домерсон, – официальным голосом произнесла женщина. Дрейк сделал шаг вперёд и чихнул. Она подвела его к весам, и когда он поднялся на них, стрелка качнулась туда и обратно. Один раз. Два раза. Наконец она остановилась на ярко-синей полоске.

– Дракус Гений, – объявила женщина, протяжно произнеся последнее слово. В толпе раздались возгласы и аплодисменты. Дрейк, ужасно довольный, вернулся к нам.

В этот момент ко мне снова подошёл Бэзил. Он что-то держал в сложенных ковшиком ладонях.

– Возьми, Саймон. Это Честер.

Он раскрыл ладони, и я увидел миниатюрную ящерку-геккона с крыльями. Она была ярко-оранжевой и размером с напёрсток, но смотрела на Бэзила с таким недовольным выражением на мордочке, что я совершенно не удивился, когда Бэзил сжался под её взглядом. Однако мне геккон улыбнулся вполне дружелюбно.

– Саймон, – напыщенно произнёс он густым баритоном, – мне очень жаль, что тебе пришлось так долго ждать. Этот омерзительный глупец не сообщил мне о твоём прибытии. – Он указал на Бэзила, и тот пожал плечами и протянул мне геккона.

– Тесса Лондерсон! – выкрикнула учётчица, и Тесса подошла к весам.

Я посмотрел на геккона, и он мне подмигнул.

– Посади меня на плечо, Саймон, чтобы я мог говорить тебе на ухо.

Я послушался.

– Меня зовут Честер, – сказал геккон. – И я вовсе не геккон. Я – дарувианская сапожная пиявка, но об этом позже. А пока я готов ответить на твои вопросы.

– Что здесь происходит? – спросил я достаточно громко, чтобы мой новый проводник меня услышал.

– Мы находимся в «Школе Скеллигард», знаменитом магическом университете, и ты попал сюда, потому что обладаешь магическими способностями. Все маги обладают той или иной силой, которая определяется благодаря процессу взвешивания – именно это и происходит прямо сейчас. Мальчика только что причислили к категории «Гениев».

– Это странно? – спросил я, вспомнив возгласы из толпы.

– Да, – ответил Честер. – Минотавры известны своим скудоумием. Они всегда в категории «Силачей». Иногда «Рифмоплётов», но никогда…

Он замолчал, потому что стрелка на часах наконец остановилась.

– Тесса Силачка! – объявила учётчица. Другие студенты радостно закричали, а многие начали перешёптываться.

– Очень интересно, – продолжал Честер. – Девочки крайне редко попадают в категорию «Силачей». Не помню, когда я в последний раз… А вот и подошла твоя очередь.

Я почувствовал, как у меня перехватило дыхание. Я надеялся, что вот-вот проснусь, но мне всё труднее было убеждать себя, что это просто сон, особенно после появления весов: я был совершенно уверен, что моё подсознание не настолько умно, чтобы это придумать.

– Саймон Джейкобсон.

Я старался идти как можно увереннее, хотя чувствовал себя не в своей тарелке[35]. Я шагнул на весы, и студенты начали перешёптываться. Наверное, они обсуждали тот факт, что я землянин – кажется, здесь это считалось необычным.

Я смотрел, как стрелка перескочила из одной части циферблата в другую, а потом обратно. Вблизи я разглядел, что на каждой цветной секции была надпись, обозначающая категорию. Слева направо было написано – Силач. Ловкач. Гений. Провидец. Муза. Рифмоплёт.

Стрелка снова скользнула по циферблату, и я затаил дыхание. Но ничего не произошло. Стрелка пролетела мимо «Рифмоплёта», ударилась о толстое медное деление и снова перепрыгнула назад, наконец остановившись у деления слева от «Силача».

– О боже, – произнёс Честер.

– Что? – прошептал я, недоумевая, должно ли мне быть стыдно.

Пухлая розовая рука учётчицы, как наковальня, опустилась на моё плечо.

– Пожалуйста, сойди с весов.

Как только я отошёл в сторону, она вытащила маленькую отвёртку в форме звезды и принялась трудиться над механизмом. Она открывала маленькие дверки и что-то бормотала себе под нос. Наконец удовлетворившись сделанным, учётчица встала на весы, и стрелка метнулась к слову «Рифмоплёт».

– Ну вот, – сказала она. – Маленькая помеха, но я всё исправила. – Она снова подтолкнула меня к весам.

На этот раз стрелка не сдвинулась с места.

Кто-то из учеников захихикал. Учётчица сердито хмыкнула.

– Ты не встал как следует, – раздражённо произнесла она, схватила меня за воротник рубашки и дёрнула назад. Она несколько раз сама вставала на весы, чтобы убедиться, что стрелка двигается. Потом, к моему ужасу (и к восторгу толпы), учётчица подняла меня, как ребёнка, и твёрдо поставила на самую середину весов, надавив на плечи с нежностью Годзиллы.

Стрелка метнулась вправо, отлетела от циферблата и со звоном упала на каменный пол. Циферблат треснул посередине. Под ногами у меня раздался рёв, как будто заурчало в гигантском животе, и я решил, что будет разумнее спрыгнуть на пол.

Но учётчице не повезло. Она наклонилась над весами и заглянула вниз в тот самый момент, когда они взорвались. Платформа весов сбила её с ног, а потом запрыгала на огромной пружине.

Кто-то из студентов вскрикнул. Другие начали аплодировать. Несколько взрослых, которых я уже видел, бросились на помощь толстухе. Наверное, это были учителя.

После пяти минут хаоса, пока Честер рассыпался в извинениях и объяснял, что ничего подобного прежде не случалось, наконец объявили, что учётчица не пострадала, и приложили ей к лицу пакет со льдом. Усталый мужчина средних лет поднял руки, призывая всех к молчанию, и все тут же повиновались. Честер сообщил мне, что это Гладстон – глава школьного совета и важная птица в Скеллигарде.

– Спасибо, – тихо произнёс он. Потом повернулся ко мне. – Спасибо, Саймон. Мы уже лет десять так не веселились во время взвешивания.

Я почувствовал, что краснею, но заставил себя очаровательно поклониться. В толпе раздался смех.

– Однако у нас появилась проблема, – продолжал Гладстон. – Мадам учётчица, сколько времени вам понадобится, чтобы достать другие весы?

– Не меньше недели, – рявкнула учётчица из-под пакета со льдом. – Они у моего коллеги в Дрангоне.

Гладстон кивнул.

– Это нам не подходит.

От отвернулся и махнул неряшливо одетому преподавателю.

– Хоук, у нас ведь на Складе есть старые весы?

Хоук кивнул, но другой преподаватель, здоровяк с кудрявой бородой, грубо рассмеялся.

– Старые? Ректор, этим весам почти тысяча лет. Они ещё со времён основания.

Учётчица сплюнула на пол кровь.

– Я знаю, как обращаться с древними весами, – проворчала она. – Они совершенно точно не работают.

Гладстон добродушно улыбнулся ей, как отец капризничающему ребёнку.

– Но попробовать можно, – мягко сказал он. – Хоук, Перси, принесите весы из подвала, хорошо? Смахните пыль и захватите немного масла или чего-нибудь в этом роде.

Неряшливый учитель и здоровяк ушли. Студенты тут же взволнованно загалдели. Гладстон улыбнулся мне, но ничего не сказал. Я хотел спросить его, почему весы сломались, но не успел, потому что он начал о чём-то перешёптываться с другим учителем.

Прошла целая вечность, и наконец двое учителей вернулись. К моему удивлению, здоровяк Перси в одиночку нёс железные весы, взвалив их на плечо, как огромный ствол дерева. Наверное, они весили целую тонну, но кажется, никто не удивился. Он поставил их рядом со сломанными весами, и когда они ударились об пол, в воздух поднялось целое облако пыли.

Гладстон закашлялся и замахал руками.

– Очень хорошо, очень хорошо, – сказал он. – Идите сюда, мадам учётчица. Полагаю, эту штуку надо проверить.

Учётчица со знанием дела осмотрела механизм, что-то бормоча себе под нос. Она попыталась открыть панели с помощью отвёртки, но у неё ничего не вышло.

– Заржавели, – заявила она, вытерла циферблат рукавом и удивлённо вскрикнула.

– Что такое? – поинтересовался Гладстон.

Учётчица уставилась на него.

– На этом циферблате всё ещё указан седьмой дар! – Она покачала головой. – Никогда не видела таких старых весов. Боюсь, они ужасно устарели…

– Седьмой дар? – прошептал я, но Честер ничего не ответил.

– Они работают? – нетерпеливо спросил Гладстон.

Учётчица пожала плечами, шагнула на весы, стрелка задрожала, а потом поползла по циферблату и остановилась на «Рифмоплёте».

– Меня они определили, – нехотя ответила она и спустилась на пол.

Гладстон кивнул мне.

– Давай, парень. Попробуй ещё раз.

Я встал на весы и увидел, что на циферблате действительно семь секций вместо шести. Слева направо было написано «Силач. Ловкач. Гений. Провидец. Муза. Рифмоплёт. Фейтер».

Стрелка медленно поползла направо и остановилась строго посередине слова «Фейтер».

В комнате стало тихо, как в гробнице.

– О боже, – прошептал Честер.

– Что? – спросил я и удивился, как громко прозвучал мой голос в наступившей тишине.

А потом по комнате разлетелся шёпот. Внезапно собравшиеся начали указывать в мою сторону. Меня быстро вывели наружу, и Честер крепко вцепился в моё плечо, чтобы не упасть. Гладстон повёл меня вверх по лестнице в маленький класс – несколько учителей шли за нами. Он впустил в класс шестерых или семерых, закрыл дверь и повернулся ко мне. У него был пронзительный взгляд. Один глаз светло-серый. А второй – ослепительно-белый.

– Будь с нами честен, Саймон, – сказал он. – Ты понимаешь, что сейчас произошло?

– Я совершенно ничего не понимаю, – признался я.

Гладстон быстро взглянул на Честера, который поднял вверх лапы, словно извиняясь.

– Меня вручили ему всего несколько минут назад, Ректор.

– Отлично, – вздохнул Гладстон. – Если я тебе не скажу, это сделают другие, а они могут что-нибудь перепутать. Существует шесть категорий магической специализации. Ты меня понимаешь?

Я пожал плечами. Гладстон махнул рукой.

– Поймёшь. На Земле действует политика секретности – невероятно строгая и бесспорно глупая. Иначе, как и твои одноклассники, ты бы с детства знал об этом месте и о том, кто ты такой. Теперь же тебе придётся… с ходу взяться за дело. – Гладстон обвёл рукой класс. – В любом случае после поступления в этот университет тебя взвешивают, чтобы определить твою специализацию, твой дар. Когда-то считалось, что таких даров семь, но от этой идеи отказались сотни лет назад. За всю историю магов ты второй Фейтер, попавший к нам.

Я моргнул, глядя на блестящие глаза Гладстона и его торжествующую улыбку. Другие учителя тоже казались взволнованными. Некоторые выглядели счастливыми, другие настороженными, но взволнованы были все без исключения. Я задал очевидный вопрос:

– А кто был первым?

Глаза Гладстона засверкали.

– Реллик Провидец, – ответил он. – Жил тысячу лет назад. Он был основателем этого университета, создателем Круга Восьми, героем тысячи легенд и самым могущественным магом на свете.