Коукс и Бакстер

Обращение от автора

Дорогой читатель,

«Я не хочу обнулять все в конце каждой книги, как это происходит в конце каждой серии „Симпсонов“»

Я твердил это с самых первых утомительных интервью в поддержку книги «Тряпичная кукла». Но сейчас это высказывание верно как никогда, когда я завершил работу над третьей книгой трилогии, объединяющей в себе всю историю и смысл последствий всех решений. Я верю, что достиг глубины этих персонажей и драмы их взаимоотношений, которой бы никогда не смог достичь, пиши я одиночные романы. И хотя я пытался идти на встречу новым читателям как в «Палаче», так и в «Конце игры», невозможно проигнорировать тот факт, что книги раскроются для вас куда больше, если вы увидите историю с самого начала.

Также мне не чужда моя гиковская сторона, и мне нравится помещать в текст «пасхальные яйца» и легкие отсылки к моим любимым фильмам и сериалам, зная, что только самые верные фанаты смогут их распознать. От этого вымышленный мир ощущается чуточку более реальным, а значит, эти книги просто нафаршированы ими.

Это вовсе не концовка «Тряпичной куклы». Я всегда хотел, чтобы эти первые три романа повествовали об этой конкретной команде в этот конкретный момент времени. Они пересекаются. Их истории переплетаются. Они являются трилогией… Но и реальный мир устроен не так — жизнь зачастую возвращает нас назад, развязывая узелки, какими бы крепкими мы их ни завязывали. У меня уже есть костяк четвертой книги, и я невероятно взволнован ею и тем новым направлением, в котором движется данная серия.

В конце концов, это просто одна большая история.

Как и всегда, сердечно благодарю своих читателей и еще сердечнее извиняюсь за полное отсутствие взаимодействия в социальных сетях: это просто не мое. Но я работаю для вас. Эта книга для вас, и я искренне надеюсь, что от прочтения вы получите столько же удовольствия, сколько испытал я, пока писал ее.

Ну, без лишних слов: дамы и господа, финальная часть трилогии «Тряпичная кукла» — «Конец игры»…

Пролог

Понедельник, 4 января 2016 года

11:13

«Давным-давно… Но не сейчас»

Заснеженный пригород проплывал в грязном окне трясущегося автомобиля, а неяркое солнце нагревало кожаный салон.

— Вы ведь он, да? — настаивал на своем мужчина на водительском сиденье. — Вы Уильям Коукс?

— Кто-то, может и он, — устало вздохнул Волк, пока темные глаза в зеркале заднего вида наблюдали за ним, изредка посматривая на дорогу. — Вот тут, по левой стороне.

Не заглушив двигателя, который отозвался отрывистым кашлем, водитель остановился на чьей-то подъездной дорожке.

Волк заплатил мужчине наличными (хотя какая уже была разница) и выбрался из машины на безлюдную улицу. Но не успел он закрыть дверь за собой, как машина рванула с места, обдав его ледяным месивом, и, громыхая и трясясь, исчезла за поворотом. Немного жалея о чаевых, заплаченных этому бесцеремонному стукачу, Волк подумал, что рассчитывать, что взятка в фунт с небольшим закроет рот таксисту хоть сколь-либо надолго, значит, обманывать себя. Он вытер брюки рукавом длинного черного пальто, которое когда-то принадлежало убийце Летаниелю «Тряпичной кукле» Массе — сувенир из прошлого, трофей своего рода и напоминание о тех людях, ради которых ему следовало бы там быть.

Размазав мокрые пятна на одежде в грязные полосы, он понял, что за ним все еще наблюдают. Несмотря на то, что он скинул примерно двенадцать килограммов и отрастил невероятно всклокоченную бороду, внушительные размеры и ярко-голубые глаза выдавали Волка с потрохами любому, кто достаточно внимательно вгляделся бы в него. Через дорогу какая-то женщина суетилась вокруг коляски, в которой где-то под грудой одеялок, вероятно, был спрятан младенец. Женщина пристально посмотрела на Волка, после чего достала мобильный телефон и поднесла его к уху.

Выдавив в ее сторону грустную улыбку, Волк повернулся к ней спиной и вошел в ворота. Во дворе на гравии стоял давно брошенный без дела незнакомый ему величественный «Мерседес», который можно было опознать только по торчащему из снега значку на капоте, да и сам знакомый дом вырос на треть с его последнего визита. Волк знал, что входная дверь будет как обычно, не заперта, поэтому отряхнул снег с обуви и без стука вошел в траурную темноту, царившую в прихожей, несмотря на безоблачное небо.

— Мэгги? — голос Волка дрогнул: возвращение сюда, жадный вдох воздуха в доме — сочетание запахов истлевающих книг, цветочного парфюма, молотого кофе — и многие другие вещи пробуждали в нем воспоминания о более простых, более счастливых временах. Голос дрогнул, так как это было единственное на свете место, где он чувствовал себя дома, единственная константа, на которую он мог положиться с тех пор, как впервые приехал в столицу. — Мэгги?!

Скрип, раздавшийся со второго этажа, нарушил тишину.

Как только он начал подниматься по лестнице, сверху раздались едва слышимые звуки торопливых шагов.

— Мэгги?!

Дверь распахнулась: «Уилл?.. Уилл!»

Не успел Волк подняться, как Мэгги кинулась ему на шею, чуть не столкнув его с лестницы обратно в прихожую.

— Боже мой! Это правда ты!

Мэгги так крепко сдавила мужчину, что Волк едва мог дышать, и ему оставалось только обхватить спину рыдающей женщины, уткнувшейся в его грудь.

— Я знала, что ты придешь, — причитала она. — Не могу поверить, что он умер, Уилл. Как мне без него жить?

Вырвавшись из ее объятий, Волк отстранил Мэгги на расстояние вытянутой руки, чтобы поговорить. Мэгги всегда выглядела безупречно, никто бы не сказал, что ей уже за пятьдесят, однако сейчас потекший макияж и лишенная изящества черная одежда выдавали ее настоящий возраст. Темные кудри свободно свисали с головы, хотя в обычной ситуации Мэгги обязательно уложила бы их в винтажном стиле, который по праву вернулся в моду.

— У меня мало времени. Где… где он был? — Волк через силу выдавил из себя первый из многих неприятных вопросов, на которые ему нужно было знать ответы.

Трясущаяся рука указала на разбитый дверной проем на той части лестничной площадки, где не было ковров.

Он кивнул и нежно поцеловал женщину в лоб, после чего вошел в пристройку, которую возвели самой последней. Мэгги же замялась и остановилась на пороге пустой комнаты. Волк осмотрел с гордостью последний проект друга: старик постарался на славу, как делал всегда, когда дело касалось его внуков, с которыми после выхода на пенсию хотел проводить побольше времени. В этой комнате они должны были останавливаться всякий раз, когда приезжали бы погостить.

В центре комнаты лежал перевернутый деревянный стул, под которым уже впиталось в пористые доски пола темно-красное пятно.

Волк убедил себя, что, как только он войдет сюда, он сможет сохранить самообладание, будет способен отнестись к ситуации с беспристрастным профессионализмом, как он делал всегда на любом другом месте преступления… Но, конечно же, он ошибся.

— Он любил тебя, Уилл, — сказала Мэгги, стоявшая в дверном проеме.

Не в силах больше сдерживать слезы, Волк вытер глаза, как вдруг снаружи раздался хруст шагов по гравию.

— Тебе лучше уйти, — поспешно сказала ему Мэгги, не обращая внимания на вежливый стук в дверь. — Уилл?

Входная дверь скрипнула, и кто-то вошел внутрь. Женщина поспешила к лестнице, чтобы остановить незваного гостя, но как только она увидела поднимавшегося по лестнице светловолосого мужчину с крысиным лицом, черты ее смягчились:

— Джейк! — выдохнула она с облегчением. — Я думала, ты… А, неважно.

Волк с подозрением смотрел за тем, как они обнялись как старые друзья.

— Принес тебе тут всякого по мелочи, — мужчина протянул ей пакеты. — Не могла бы ты оставить нас на минуту? — спросил он, развеяв иллюзию того, что это был всего-навсего визит вежливости.

— Все в порядке, Мэгги, — сказал ей Волк.

По всему виду женщины было понятно, что ей было неловко, но все-же она пошла вниз, чтобы убрать покупки.

— Сондерс, — Волк поприветствовал своего бывшего коллегу, когда тот вошел в комнату.

— Волк. Давно не виделись.

— Что ж, знаешь, мне нужно было немного времени для себя, — съязвил Волк, услышав машину, которая остановилась на улице. — Не думал, что вы знаете друг друга.

— А мы и не знали, — пожал плечами Сондерс, оставаясь на безопасном расстоянии, хоть беседа и была спокойной. — Не знали до… всего этого, — он тяжело вздохнул. — Дружище, мне искренне жаль по поводу Финли. Правда.

Выказав кивком свою признательность, Волк снова перевел взгляд на пятно на полу.

— Что ты тут забыл? — прямо спросил Сондерс.

— Нужно было лично увидеть.

— Увидеть что?

Волк понизил голос, чтобы Мэгги не услышала:

— Место преступления.

— Преступления? — Сондерс устало потер лицо. — Приятель, я все видел собственными глазами. Его нашли одного… в запертой комнате… лежащего возле оружия.

— Финли бы не пошел на самоубийство.

Сондерс с жалостью посмотрел на Волка:

— Люди никогда не перестанут нас удивлять.

— К слову об этом, ты добрался сюда чудовищно быстро.

— Был неподалеку… когда поступил звонок.

В те годы, когда они работали вместе, Волк не питал особых симпатий к крикливому констеблю-детективу, но сейчас он увидел Сондерса в ином свете.

— Спасибо, что присматривал за ней.

— Мне несложно.

— И… сколько их там снаружи? — поинтересовался Волк, будто бы спросил время, атмосфера в комнате тут же переменилась.

Сондерс помедлил:

— Двое у парадного входа. Двое у черного. Один сидит с Мэгги и, если все идет по плану, один где-то в километре от нас за той стеной.

Он повернулся к открытой двери:

— Посигналь, детка!

В ответ с лестничной площадки раздался звук заряжаемой в полуавтоматическую винтовку обоймы.

Он виновато улыбнулся и затем из кармана достал наручники:

— Я обещал, что ты не сбежишь. Прошу, не выставляй меня идиотом.

Волк кивнул и медленно встал на колени. Подняв руки, он сцепил пальцы за головой и уставился в заснеженное окно — последнее, что, вероятно, видел его наставник перед кончиной.

— Прости, приятель, — Сондерс шагнул к Волку, чтобы надеть на него наручники. — Подозреваемый задержан!

— Уилл?! — крикнула Мэгги из кухни, когда ее дом заполнили вооруженные полицейские.

Тяжелые ботинки зашагали по лестнице наверх, Мэгги шагала за ними.

Последний полицейский ввалился в сломанный дверной проем, выкрикивая стандартные команды при задержании. Волк перевел взгляд с Сондерса на Мэгги:

— Можно попросить вас кое о чем? Не говорите ей пока, что я вернулся.

— Но Уилл… — Мэгги не могла себя пересилить и перешагнуть порог комнаты, где когда-то нашли ее мужа, и просто стояла и плакала в отчаянии.

— Все в порядке, Мэгги. Все в порядке, — успокаивал он ее. — Больше бегать я не буду.

Глава 1

Понедельник, 4 января 2016 года

11:46

Заваривая себе чай, Томас Олкок отвлекся на телевизор с выключенным звуком.

— Твою ж мать! — прошептал он, расплескав кипяток по рабочему столу… кипяток, который теперь капал прямо на его руку. — Чтоб тебя! — он поморщился, стряхивая боль и не отрывая взгляда от экрана.

По каналу «Скай Ньюз» показывали, как вертолет кружил над столицей. В тех местах, где вертолет заслонял солнце, темная тень в компании еще как минимум двух быстро скользила по щебню на земле, словно стервятники собиравшиеся над свежим трупом. Очевидно, бесполетная зона, объявленная над городом и принесшая несказанные невзгоду и разруху в период праздников, была упразднена, позволяя всему миру наконец оценить масштабы разрушений.

Взрыв, произошедший в подземных туалетах на вершине холма Ладжей-Хилл, инициировал обыденные протоколы эвакуации жильцов близлежащих домов, а в это время инженеры-проектировщики проводили оценку ущерба. После того, как один зоркий турист заметил свежие трещины на западном фасаде Собора Святого Павла, были начаты аварийно-реставрационные работы. Однако еще до того, как строительные леса были возведены, обрушилась до самого основания северная башня. И затем, в течение трех дней, словно нетренированные ноги под тяжестью тяжелого груза стали падать колонна за колонной, что неизбежно привело к разрушению гигантского портика. Культовый памятник архитектуры медленно умирал от своих ран.

Сюрреалистичный образ: недостающий кусочек головоломки.

Тут же Томас понял, что цветастая граница, окружающая зону разрушений, была высокой горой венков и цветов, сложенных у ограды: дань памяти людям, не выбравшимся с Площади Пиккадилли, констебля Керри Коулмана, всем тем, кто погиб на Таймс Сквер — трогательный, но недолговечный в такой мороз жест.

Он отхлебнул из кружки.

Мигающие огоньки над желтыми субтитрами бросались в глаза, ведь то, что осталось от рождественской елки в другой комнате, напоминало ему о себе, о груде неоткрытых подарков под копившейся хвоей. Рассеянно поглаживая Эхо, Томас в который раз вернулся к эгоистичным мыслям: как благодарен он был за то, что никто из его знакомых не оказался среди мертвых и раненых, как ему повезло, что его девушка осталась цела и невредима, и, к своему стыду, как он в глубине души надеялся, что ужасы прошедшего месяца, вылившиеся в катастрофу национального масштаба и завершившиеся безвременной кончиной дорогого друга, будут достаточно веской причиной бросить карьеру, убедит оставить эту суету и начать ценить то, что у нее осталось, и довольствоваться этим.

На кухонном столе громко зажужжал телефон Бакстер.

Томас ринулся к нему и ответил на звонок раздраженным шепотом:

— Телефон Эмили… Боюсь, что нет. Она все еще спит. Могу я… Среда… девять утра… Я ей передам… Хорошо. До свидания.

Он положил телефон на прихватки на случай, если он завибрирует снова.

— Кто это был? — неожиданно спросил голос Бакстер, стоящей в дверном проеме.

Она была в его мешковатом джемпере, надетом поверх клетчатой пижамы, домашний наряд — долгожданная перемена в обычном облике тридцатипятилетнего старшего инспектора. Глядя на нее, на то, что сделала с любимой женщиной ее работа, Томас почувствовал себя дурно. Ее верхняя губа была зашита. Два пальца были зафиксированы шиной и примотаны друг к другу, торча из повязки, которую она неохотно носила, чтобы не тревожить травмированный локоть; взъерошенные каштановые волосы скрывали большинство все еще покрывавших ее лицо царапин и струпьев.

Он выдавил из себя неубедительную улыбку: «Позавтракать хочешь?»

— Нет.

— Хотя бы омлет?

— Нет. Кто звонил? — она повторила свой вопрос, выдержав его взгляд, осознав, что даже такая ссора будет для него перебором.

— С твоей работы звонили, — вздохнул он, злясь на самого себя.

Она ждала от него пояснений.

— Майк Эткинс звонил, чтобы сказать, что у тебя назначена встреча с ним и агентами ФБР на утро среды.

— Ох, — она удивленно выдохнула, почесав голову Эхо, выпрыгнувшего между столешницами и испачкавшего ее слюнями.

Томасу не нравилось видеть ее такой ранимой и раздавленной. Он подошел к обессиленной женщине и обнял, но все же не мог с уверенностью сказать, что она заметила это.

— Мэгги сегодня звонила? — спросила она.

Томас отпустил ее:

— Еще нет.

— Я скоро… пойду.

— Хочешь подвезу? — предложил Томас. — Могу просто подождать в машине или попить кофе, пока ты…

— Не надо, — отрезала она.

Резкий ответ даже несколько приободрил Томаса. Где-то там, под разбитой оболочкой, скрывалась та самая знакомая едкость в голосе Бакстер.

Она все еще была там. Просто ей нужно было немного времени.

— Ладно, — он кивнул, тепло улыбнувшись.

— Мне нужно… — она закончила мысль, показав наверх. — Но я в порядке, — пробормотала она, направляясь в прихожую, Эхо хвостиком шел за ней. — Я в порядке.

Эта изгородь могла бы выглядеть как любая другая изгородь, не виднейся за ней копна ярко-рыжих волос, то появляющаяся, то исчезающая.

Первое задание, доставшееся Алексу Эдмундсу, было весьма скромным: оно привело начинающего частного детектива к пустырю — кладбищу продуктовых тележек напротив местного супермаркета «Сейнсбериз». Но сейчас, когда его цель была прямо у него перед носом, а единственный выход перекрывался его командой, волнительный зуд погони начал возвращаться, побуждая к действиям.

Он сделал свой ход…

Цель стремительно двигалась, стремительнее, чем он ожидал, несясь прямо в его ловушку.

— ЧД 2! — крикнул он в рацию «Тойз Ар Ас». — ЧД 2, приготовьтесь к контакту!

— А надо?

— Пожалуйста! — выдохнул Эдмундс, а после стал наблюдать, как его план разворачивается словно хорошо отрепетированный танец, его невеста появилась из ниоткуда прямо перед ними, заслоняя проход коляской.

Остановившись, хорек на мгновение задумался, а затем залез на то, что оказалось самым высоким деревом Лондона, карабкаясь все выше и сбивая снег с ветвей.

— Чтоб тебя! — скривился Эдмундс, держа в руках веревку, и посмотрел наверх.

— ЧД 1, хорьки могут лазить по деревьям, — проинформировал его искаженный голос Тии, подкатывающей коляску с Лейлой к нему. — Что теперь? — спросила она, больше не нуждаясь в рации.

— Все… Все под контролем, — уверенно сказал ей Эдмундс. — Он в ловушке.

— Точно? — спросила она, переставив кошачью переноску с заднего отсека коляски на промерзшую землю.

— Точно. Я полезу за ним, — решительно сказал Эдмундс, ожидая, что она станет спорить.

Она не спорила.

— На это реально высокое дерево, — уточнил он.

Она кивнула.

— Что ж, ладно, — он кивнул в ответ. — Встань на безопасном расстоянии на случай, если я упаду… и умру.

— Может, тогда… я домой пойду? — предложила Тиа.

— Конечно, — он пожал плечами, немного удивленный тем, что она пожелала пропустить все веселье. Он шагнул к дереву и схватился за толстый сук над головой. — Хотя это весело, не правда ли? Начинаем проводить больше времени вместе?

Тиа не ответила.

— Я сказал… — начал было он, соскальзывая назад по стволу дерева. — А, ты ушла.

Она уже была на полпути к банку.

— Ну, я считаю, что это весело, — пробормотал Эдмундс себе под нос, после чего обратился куда-то в ветки. — Ладно, Мистер Негодник, твоей эпохе террора здесь придет конец!

Волк громко храпел.

Он пробыл в заключении в полицейском участке Хорнси больше трех часов, два с половиной из которых он провел в объятиях самого сладкого сна, который у него был за последние недели. Когда в коридоре с грохотом распахнулась дверь, он вздрогнул и проснулся. Ненадолго смутившись от того неприятного места, где он находился, он полязгал наручниками о железный стул за спиной, что в достаточной мере напомнило ему о насыщенном событиями утре. Немного раздраженный таким бесцеремонным громыханием, несколько минут он ходил по тесной комнатке, чтобы размять левую ягодицу. Безумно хотелось в туалет.

Пока он старался стряхнуть подступающую судорогу, к нему по коридору стали приближаться звуки стука каблуков об пол. Дверь открылась, и в камеру вошел франт слегка за пятьдесят, идеальный костюм вызывающе контрастировал с грязно-серыми стенами.

— Хех, — поприветствовал Волк хорошо одетого незнакомца. — Я думал, ты женщина.

Седовласый мужчина выглядел озадаченным, на гладкой коже лба образовались складки.

— Но ты не женщина, — услужливо проинформировал его Волк.

Губы мужчины слегка дернулись в улыбке:

— Да, я зря попусту беспокоился, что во время самоволки твои навыки детектива могут потеряться.

Он придвинул стул и сел.

— К слову о ней, — начал Волк, внезапно вспомним о чем-то. — Я не хочу звучать мелочно или как-то еще, но у меня все еще оставалось пятнадцать дней ежегодного отпуска, когда вся эта история с Массе… приключилась. Не знаю, можно ли как-то…

Мужчина изобразил подобие озадаченной улыбки, прервав Волка на полуслове, его белоснежные зубы практически светились на фоне оранжевой от автозагара коже.

— Ага, вероятно, ты прав. Мы разберемся с этим вопросом в другой раз.

Волк кивнул, выпустив воздух из щек, когда в камере повисло напряженное молчание.

— Ты ведь меня не узнаешь, правда, Волк?

— Э-ээм…

— Это комиссар Кристиан Беллами, — оповестил до горечи знакомый голос коммандера Джины Ваниты, вошедшей в камеру.

Одета она была со вкусом. Со вкусом по ее меркам: черный пиджак поверх похвально большого количества не сочетающихся друг с другом вещей. То ли он пересмотрел телевизор, то ли просто мысли его были об этом, но если бы Волка попросили охарактеризовать ее наряд, то он сказал бы: «Похоронный костюм телепузика».

Она все еще говорила.

— Прошу простить. Что? — спросил Волк, совершенно прослушав все, что она сказала ранее, так как его мозг был занят куда более актуальными темами: «Дипси — передоз героином».

— Я сказала: «Это был всего лишь вопрос времени, когда мы тебя поймаем», — повторила крохотная женщина.

— А вы ведь помните то, что вы меня, в сущности, не поймали, правда? — спросил Волк. — Потому что я отчетливо помню, что сдался сам.

Ванита пожала плечами, мысленно формулируя заявление прессе о его поимке.

— Ты говоришь так, а я говорю…

— Бесстыжая пропаганда? — предложил он.

— Послушай, мы тебе не враги, Уилл, — вмешался Кристиан в их перебранку. Но, заметив очевидное несоответствие слов ситуации, решил поправить свое заявление: — Я тебе не враг.

Волк лишь фыркнул на это.

— Знаешь, а ведь мы встречались раньше, — продолжил Кристиан. — Давно, правда. И… — тут впервые самообладание учтивого мужчины дрогнуло. — Мы оба потеряли очень дорогого друга на этой неделе. Не думай, что ты один такой.

Волк отнесся к его словам со скепсисом.

— Итак… — начала Ванита. — Уильям Оливер Лейтон-Коукс.

Он поморщился.

— Теперь, когда ты под стражей…

— Я сдался! — низким голосом сказал Волк.

— …тебя ждет довольно продолжительный тюремный срок, чтобы ты смог искупить внушительный список правонарушений.

Волк заметил, что Кристиан взглянул на свою подчиненную, неодобрительно нахмурившись, а та продолжила:

— Утаивание улик, дача ложных показаний, нарушение подписки о невыезде, нанесение телесных повреждений…

— Нападение при отягчающих обстоятельствах, в лучшем случае, — поспорил Волк.

— Перечислять можно бесконечно, — Ванита закончила, удовлетворенно скрестив руки на груди. — Ты умудрялся столько лет выкручиваться из любой передряги, но сейчас, по всей видимости, твои грехи тебя настигли. Есть что сказать в свою защиту?

— Да.

Она ждала.

— Не могла бы ты почесать мне нос? — попросил он ее.

— Прошу прощения?

— Нос, — мягко повторил Волк, лязгнув наручниками у себя за спиной. — Не могла бы ты?

Ванита обменялась взглядами с Кристианом и рассмеялась.

— Ты хоть что-нибудь услышал из того, что я сказала, Коукс?

Глаза Волка заслезились.

— Ты сядешь в тюрьму очень надолго.

— Да брось, ну пожалуйста, — сказал Волк, безуспешно пытаясь почесать нос о собственное плечо.

Ванита встала:

— У меня нет времени на этот цирк.

Он уже стояла в дверном проеме, когда Волк снова заговорил.

— Лео… Антуан… Дюбуа.

Ванита застыла в дверях. Очень медленно она повернулась.

— А что с ним?

— Сначала нос, — попытал удачу Волк.

— Нет! Так что Дюбуа?

— Простите мне мою неосведомленность, — перебил Кристиан. — Но… Кто?

— Лео Дюбуа, — проворчала Ванита, вспоминая провал операции, в которой участвовало несколько агентств и о котором она, к собственному удовольствию не вспоминала уже несколько лет. — Крупное дело для департамента: убийства, торговля людьми, контрабанда наркотиков. Коукс тоже участвовал, поэтому, что совсем не удивительно, все закончилось беспрецедентным бардаком.

Волк громко зевнул, и женщина посмотрела на него:

— Что насчет Дюбуа?

— Текущее местонахождение, имена, изображения всей его сети, номера счетов, название корабля, который плывет к нашим берегам, под завязку набитый секс-работницами…

Бессознательно она шагнула назад в комнату.

— О, регистрационные номера транспорта, — продолжил он. — Предприятия по отмывке денег… И я более чем уверен, что он взломал чей-то аккаунт на «Нетфликсе».

Ванита замотала головой:

— Отчаянные обещания задержанного.

— Сдавшегося, — напомнил Волк.

Кристиан хранил молчание, отметив внезапные перемены в своей коллеге.

— Думаю, я чудовищно недооценила тебя, Коукс, — театрально сказала Ванита. — Скептик во мне всегда подозревал, что ты пустился в бега просто чтобы спасти собственную задницу после того, как воспользовался услугами серийного убийцы. Но выясняется, что все это время ты единолично выслеживал печально известного преступного авторитета! — она засмеялась над собственным остроумным замечанием. — Это просто смешно! Не думай, что кто-нибудь поверит в…

— Я думаю, что ты в это поверишь, — отрезал Волк. — С того самого момента, как я вышел из зала суда, я начал копить сведения, чтобы вернуть себе честное имя, подготавливаясь к этому самому моменту, когда сделаю тебе предложение, от которого ты, вероятно, не сможешь отказаться.

— О-оо, я могу от него отказаться, — выпалила Ванита, очевидно, забыв, что она не была самой старшей по званию даже в этой тесной камере, где сидело три человека. — То есть, Дюбуа ни разу не опознал человека, который месяцами пытался упечь его за решетку? И даже ничего не заподозрил?

— Он был очень подозрителен, — сказал ей Волк. — Но нет ничего лучше, чем собственное лицо, мелькающее во всех газетах, чтобы внести в рассказ немного правды… И сейчас мне нужно, чтобы ты почесала мне нос.

Она было открыла рот, чтобы отказаться.

— Да просто почеши ему уже нос, а? — гаркнул Кристиан, желая услышать продолжение.

Ванита, показывая всем своим видом свое возмущение, вынула дорогую ручку из кармана и вытянула ее в примерном направлении Волка, даже не скрывая своего неудовольствия.

— Чуть вправо, — руководил Волк. — Еще чуть-чуть. О да, вот так. Не ту ты профессию выбрала, знаешь? — сказал он, а после добавил: — Совершенно случайная констатация факта, между прочим, никак не связанная с твоими навыками чесать.

Откинувшись на стуле, Волк победно смотрел как Ванита бросила свою любимую ручку на стол, оставив ее кому-нибудь другому.

— Что тебе нужно, Коукс? — процедила она сквозь зубы.

— Никакого тюремного срока.

Она расхохоталась:

— Вся общественность знает о твоих прегрешениях. По крайней мере о некоторых. Все, на что ты можешь надеяться, это лояльный к полицейским тюремный блок.

— Ах, вот теперь мы заботимся об общественности? Тогда неумолимая охота, которую вы открыли на меня, — ухмыльнулся Волк. — Ну если не упоминать, что она была не такой уж «неумолимой», а скорее «неторопливой», и не то чтобы «охота», а скорее «беглый поиск».

Ванита напряглась.

— Месяц. Минимум охраны, — предложил он.

— Год, — возразила Ванита, несколько превышая свои должностные полномочия, однако, Кристиан не возражал, а просто наблюдал, как переговаривающиеся стороны перекидывали друг другу предложения, словно теннисный мячик на корте.

— Два месяца, — сделал свое предложение Волк.

— Шесть!

— Три… но у меня есть условие.

Ванита замялась:

— Какое?

— Я сам скажу Бакстер, что вернулся.

Более чем довольная тем, что ей не придется пересекаться со своим раздражающим старшим инспектором, Ванита посчитала, что можно скостить неделю срока Волка в благодарность, но вместо этого она изобразила недовольный кивок.

— И… — продолжил Волк, — думаю, что сейчас, вероятно, удобный случай, чтобы сказать, что во время внедрения в группировку Дюбуа, я участвовал в групповом избиении конкурента, также занимавшегося торговлей секс-рабынями, который отправился в реанимацию с травмами, опасными для жизни.

— Господи, Коукс! — выдохнула Ванита, тряся головой.

— Да он полностью восстановился! — быстро добавил Волк.

— Хорошо. Уверена, это не станет проблемой.

— Поэтому мы вернулись и пристрелили его.

— Что-нибудь еще?! — прорычала Ванита, еле сдерживающая себя.

— Да. Мне понадобится условный приговор, — совершенно серьезно сказал Волк.

— Ну как же иначе! — саркастично ответила женщина. — Просто ради интереса, сколько бы вам хотелось?

— Столько, сколько потребуется.

— Для чего?

— Доработать одно последнее дело, — сказал он им, вся дерзость и паясничество ушли из его голоса.

— Ты тратишь мое время, Коукс, — сказала Ванита, снова вставая со стула, чтобы уйти.

— Подожди, — внезапно сказал Кристиан, впервые за все эти минуты заговорив.

Смотря на своего шефа, Ванита послушно села обратно.

— Что за дело, Уилл? — спросил его Кристиан.

Волк повернулся к комиссару:

— Убийство сержанта уголовной полиции Финли Шоу.

Все молчали, обдумывая странную просьбу. Только Ванита собиралась ответить, как Кристиан откашлялся и поднял руку.

— Уилл, это было самоубийство. Ты знаешь это… Мне жаль, но тут тебе нечего расследовать.

— Ты был его другом? — спросил его Волк.

— Его лучшим другом, — с гордостью ответил Кристиан.

— Тогда скажи мне вот что, — Волк встретился с ним взглядом. — Можешь ли ты представить хоть один правдоподобный сценарий, при котором Финли оставил бы Мэгги?

Понимая, что больше не участвует в беседе, Ванита молчала. Она даже не знала наверняка, был ли женат Финли.

Кристиан тяжело вздохнул и помотал головой: «Нет. Ни одного. Но улики… Они неоспоримы».

— Конечно же, тебе, как его другу, ничего не помешает дать мне возможность проверить, чтобы не осталось никаких возможных сомнений? И после я весь ваш, — пообещал Волк.

Кристиан выглядел подавленным.

— Ты же не можешь всерьез рассматривать эту возможность? — спросила его Ванита.

— Можешь просто помолчать?! — выкрикнул Кристиан, после повернувшись к Волку: — Ты бы действительно допустил, чтобы Мэгги прошла через все это?

— Она поймет… если это сделаю я.

Кристиан все еще сомневался.

— Да брось. Что ты теряешь? — спросил его Волк, впервые показав свое отчаяние. — Я соглашусь с тем, что это было самоубийство, а ты схватишь Дюбуа.

Он смотрел на комиссара, пока тот прикидывал варианты у себя в голове.

— Хорошо. Делай.

Ванита встала и быстро вышла из маленькой комнаты, оставив мужчин поговорить наедине.

— Тебе отправят файл вместе с подписанной копией нашего… соглашения, — улыбнулся Кристиан с огоньком в глазах. Он по-дружески хлопнул Волка по спине, в точности так, как это делал Финли, без сомнений оставив такой синяк, которым бы его наставник гордился. — Итак, с чего мы начнем?

— Мы?

— Думаешь, я позволю тебе делать все в одиночку? Речь же идет о Фине!

Волк улыбнулся. Ему начинал нравиться старый друг Финли.

— Итак, с чего начнем? — снова спросил Кристиан.

— Мы начнем с начала.

Глава 2

Понедельник, 5 ноября 1979

Ночь Костров

17:29

Кристиан открыл глаза, и его сразу ослепил яркий свет, исходивший от волнистого потолка. Сместив вес, чтобы повернуться, он почувствовал, как пол под ним заходил ходуном. Он потянулся к своей болящей челюсти, ударив себя по лицу тяжелой боксерской перчаткой. Деталь за деталью, он начал вспоминать, что же с ним произошло: он боксировал со своим напарником… С треском проигрывая, он решился на отчаянный апперкот… и пропустил… Он помнил, что его оппонент свалил его левым хуком… а затем темнота.

Неприятное лицо Финли нависло над ним. Двадцатичетырехлетний шотландец был сложен словно древесный ствол, и его же напоминала его бритая голова своей бугристостью и несимметричностью. У него был приплюснутый нос, который менял свое положение после каждого посещения зала.

— Вставай, баба, — съязвил он с резким акцентом уроженца Глазго.

Постанывая, Кристиан встал в центр ринга:

— Тебе же сказали учить меня, а не выбивать из меня все дерьмо!

Финли пожал плечами, движения мускул под кожей шотландца странным образом напомнили Кристиану его вчерашнее свидание: молодая девушка-констебль ворочалась во сне под простынями, когда он выскользнул из ее спальни.

— Я тебя и учу, — улыбнулся Финли. — В следующий раз ты увернешься.

— Ты мудак, ты в курсе?

Посмеиваясь, Финли поставил его на ноги.

— Как я выгляжу? — обеспокоенно спросил Кристиан, так как планировал снова сводить куда-нибудь симпатичную коллегу после череды ночных смен.

— Чудесно, — осклабился Финли. — Немного на меня стал похож.

— Боже! Тебе просто стоило меня утешить, — сказал ему Кристиан, получив последний удар с подкруткой по почкам.

Будучи почти на три года младше, чем напарник, Кристиан представлял собой полную противоположность того, кого назначили ему в лучшие друзья: красивый и популярный молодой мужчина. Его песчаного цвета волосы были отпущены до плеч, как у поп звезд с телевизора. Он был умен, когда ему этого хотелось, но ленив и, если говорить начистоту, больше был заинтересован в преследовании женщин, а не преступников. Однако оба действительно имели что-то общее: воспитание, полученное в военной семье, необъяснимая способность притягивать неприятности и разделяемая неприязнь к новому начальнику.

— Да брось. Смена начинается через час, — пробормотал Финли, снимая перчатки зубами. — Давай посмотрим, какой еще чуши нагородит наш начальник.

— Я понимаю, что это может прозвучать как полнейшая чушь, — начал старший инспектор Миллиган, утопая в стоячем сигаретном дыму, всеми силами пытавшемся сойти за туман на улицах шотландской столицы за окном. Изогнутый столбик пепла, прилипший к концу его сигареты, наконец отвалился, упав ему на брюки.

— Может это звучит как чушь… потому что чушью и является, — предположил Кристиан.

Миллиган растер пепел в серое пятно и повернулся к Финли:

— Что он говорит?

Финли пожал плечами.

Миллиган вновь повернулся к Кристиану.

— Мы не могем тебя понять, сынок. Откуда ты, повтори?

— Эссекс! — ответил Кристиан.

Миллиган посмотрел на него с подозрением, а потом продолжил:

— Вы двое говнюков в эту ночь стоите на дежурстве на верфи. Точка.

— А Френч или Уик не могут это сделать? — жалобно протянул Финли.

— Нет, — ответил Миллиган, которому все больше стало наскучивать их общество. — Потому что Френч и Уик назначены на стоянку грузовиков.

— Где и будет проходить сделка, — фыркнул Кристиан.

Миллиган либо не понял, либо проигнорировал его.

— Это пустая трата времени, — сказал Финли.

— В таком случае, вы два ленивых мешка с дерьмом, получите деньги за ночной сон на автостоянке. Все в выигрыше! Вы свободны.

— Но…

— Вы… свободны.

В 19:28 Финли остановился у одного из боковых входов в верфь. Парковка находилась чуть ли не впритык к металлическим воротам, а потому у них был прекрасный вид на освещенные склады, стену разноцветных грузовых контейнеров, сложенных, будто кирпичики «Лего», и одинокий вилочный погрузчик, оставленный на ночь, их отражения дрожали на темной поверхности реки.

Первые капли дождя ударили по лобовому стеклу, смазывая цвета вместе и размывая очертания, будто с холста потекла краска. Они смотрели, как дождь усиливается до сильного ливня, и вгрызались в бургеры «Уимпи», запивая первым за ночь теплым пивом — традиционная еда полицейских на слежке, во многом такая же традиция как немаркированный «Форд Кортина», принадлежавший департаменту. Вот уже одиннадцать лет видавший виды автомобиль нес службу и, вероятно, был так же заметен для преступников Глазго, как патрульная машина с воющей сиреной, но кто они такие, чтобы спорить с мудростью тех, кто стоял выше в пищевой цепочке?

— Как так выходит, — начал Кристиан в промежутке между поеданием бургера, — что нам с тобой всегда достается дерьмовая работенка?

— Политика, — мудро изрек Финли. — Иногда нужно просто знать, чьи задницы в отделе необходимо поцеловать. Ты научишься… К тому же я более чем уверен, что Миллиган — закоренелый расист.

— Я из Эссекса!

Финли решил сменить тему:

— Как там дела с парикмахершей?

— Она узнала про массажистку.

— Оу, — выдал Финли и откусил кусок бургера, а после продолжил: — Ее клиентка?

— Ее сестра.

— А-а-а-а. Ну, как там дела с массажисткой?

— Она не обрадовалась тому, что я встречаюсь с констеблем.

— Вот оно что. Ну, а с…

— С ней все нормально, — перебил его Кристиан. — Я снова иду с ней на свидание в четверг. Думаю, тот фильм «Владычица обезьян» еще идет в кино.

Финли удивленно поднял брови, но не высказал свои опасения насчет выбора фильма для свидания. Он потянулся в карман рубашки и гордо достал оттуда кассету.

— Нет! Да брось! Только не снова «Статус кво»! — запричитал Кристиан. — Пожалуйста, только не «Кво»!

Громыхающий механизм проглотил кассету и зашипел колонками в статичной прелюдии…

Это был «Кво».

Прошел час.

— Шон Коннери? — предположил Кристиан, открывая окно, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха в салон, насквозь прокуренный за вечер.

— Как ты вообще мог подумать, что это Шон Коннери?

— Буквально все твои пародии звучат одинаково!

Финли оскорбился.

— К твоему сведению, мне говорили, что у меня очень хороший слух на акценты.

— Возможно, так оно и есть, — сказал Кристиан. — Я имею в виду, что твой талант тебя подводит.

— Ладно. А вот эта… — раздраженно бросил Финли.

Внимательно слушая, Кристиан закрыл глаза, ломая себе голову над речью напарника.

Финли повторил немного медленнее.

— Шон Коннери?

— Ой, да пошел ты нахер!

Тонкие стрелки часов на приборной панели показывали 21:00, когда первые цветные взрывы стали окрашивать небо.

— Я вижу… я вижу… что-то, что начинается на «ф».

— Фейерверки? — скучающим тоном спросил Финли, не без оснований уверенный в своем ответе, так как они уже называли «фасад», «Форд» и самого шотландца.

Звуки взрывов и треска уже достигли их ушей через приоткрытое окно.

— Ага… Фейерверки, — вздохнул Кристиан, копаясь в бардачке в поисках чего-нибудь, что могло бы их занять.

Финли осмотрел машину.

— Хорошо. Я вижу… я вижу… что-то, что начинается на…

Оба подпрыгнули от грохота, раздавшегося на крыше машины, когда тяжелые ботинки проминали тонкий металл над их головами. Высокая фигура потопталась на капоте, а после взобралась на металлические ворота. И Финли, и Кристиан смотрели с открытыми ртами, как правонарушитель с прической «маллет» прямиком из 80-х забирается наверх, а после легко спрыгивает на землю с той стороны ограды. Достав болторез из рюкзака, он прокусил цепи и начал открывать огромные воротины.

Внезапно дождь начал искриться, откуда-то из-за спины площадку у ворот осветили несколько фар. С тревогой понимая, что они стали видны как на ладони, Финли и Кристиан сползли в своих сидениях, наблюдая за тем, как пять темных фигур идут в считанных миллиметрах от пассажирского окна, а за ними едет черный фургон. Звук мотора заглушал проливной дождь пока автомобиль въезжал на скорости пешехода на территорию верфи.

Финли пытался на ощупь найти радио. Над приборной панелью можно было увидеть, как на подходе к самому большому складу группа пошла врассыпную. Он приложил громоздкий радиоприемник ко рту.

— Кристал? — прошептал он, услышав голос любимого диспетчера на вечерних радиоволнах. — Кристал!

Звук шин, вращающихся на мокром дорожном покрытии, прорезал звуки дождя, когда фургон резко ускорился в сторону склада, набрав скорость достаточную, чтобы проломить огромные подъемные двери. Пешие налетчики заторопились в пролом, ворвавшись в стрекот автоматического оружия.

— Это ты, Фин? — сквозь помехи из рации раздался щелчок.

— Ага. Мы неподалеку от порта Говен и запрашиваем подкрепление. Срочно.

Из здания склада раздался взрыв. Очевидно, что микрофон уловил звук, потому что дружелюбный тон диспетчера тут же переменился и стал деловым.

— Подкрепление уже в пути. Конец связи.

Финли только отложил радио, как второй взрыв вышвырнул того паренька с ретро-прической из окна первого этажа, он остался лежать бесформенной кучей на земле, хорошо освещаемой фонарями.

— Воу! — засмеялся Кристиан, уже репетируя в голове историю, которой утрет нос коллегам.

Но затем, совершенно невероятно как, поломанное тело взмахнуло рукой и с трудом поднялось. Подобрав оружие из лужи, мужчина заковылял обратно в здание.

— Крепкий орешек, — выдал Кристиан, приканчивая бургер.

— Как ты можешь жрать в такой ситуации? — гневно бросил в него Финли.

— Ну что, мы тоже внутрь? — невинно пожал плечами Кристиан.

— Ага. Почему бы и нет? — сказал Финли, опуская окно, чтобы прикрепить магнитные сигнальные маячки на крышу.

Фейерверки в отдалении продолжали брызгать над городом, когда он завел двигатель и кассета «Rockin’ All Over the World» группы «Статус Кво» выстрелила из проигрывателя. Врубив сирену, они устремились к складу. У них не было никакого реального плана, однако, они надеялись, что присутствия одного полицейского наряда сможет обозначить неизбежное прибытия новых.

— Парень из 80-х вернулся! — предупредил Кристиан, когда мужчина, пошатываясь, вышел из здания, поднял оружие и стал поливать огнем приближающийся «Форд Кортина».

— Жми на гребаный газ! — кричал Кристиан, в то время как на машине появлялись свежие дырки.

— Да жму я, блин! — крикнул в ответ Финли, вращая рулем, отчего машину занесло, и она задней частью ударилась об бандита.

С противным глухим стуком обмякшее тело покатилось в сторону реки. Машина резко затормозила, единственная уцелевшая фара освещала окровавленный труп, лежащий в пяти метрах от места столкновения. Тяжело дыша, Кристиан и Финли нервно поглядели друг на друга, понимая, что в этот раз, вероятно, взяли на себя слишком много… Поверх поврежденного капота, на котором взрывались капли дождя, полицейские увидели, как нескладная фигура снова начала шевелиться.

— Какого черта?! — потрясенно выдохнул Кристиан.

Дрожащими руками патлатый парень оттолкнулся от земли и встал на четвереньки.

Финли угрожающе стал газовать, увеличивая обороты двигателя.

— Сбей его еще раз! — заорал Кристиан.

Несмотря на до отвращения явно сломанную руку, промокшее до нитки тело с трудом встало на ноги. Немного пошатываясь, он уставился на людей за разбитым лобовым стеклом, которые ошалело таращились на него. И затем, без всякого промедления, он развернулся и нырнул в темную воду.

— Хех, — кивнул Финли, все еще не отрывая взгляда от реки. — Знаешь, сколько бы ни платили этому парню, этого явно недостаточно.

Они вылезли из машины и побежали к разрушенным дверям.

Когда они заглянули внутрь, кошмарное побоище на складе прекратилось. Черный фургон виднелся среди разрушений на погрузочной площадке, его задние колеса висели почти в полуметре над землей, но продолжали вращаться без всякой пользы. Металлическая лестница у дальней стены вела к крепкой на вид двери.

— Кажется, чисто, — прошептал Кристиан.

Убрав волосы в хвост, он поспешил к фургону. Быстрый взгляд в пустую кабину выявил, что педаль газа была прижата к полу прутом. Он махнул Финли.

— Наверх? — предложил его напарник.

— Наверх, — кивнул Кристиан.

Они поднялись по лестнице наверх и оказались перед овальной стальной дверью, которая хорошо бы смотрелась на борту подлодки, струя прохладного воздуха со свистом проходила через единственное пулевое отверстие в стекле.

— Воздушный шлюз, — поморщился Финли, помахав рукой сквозь струю воздуха.

Он с большим трудом открыл дверь. Войдя в лабораторные коридор, они услышали грохот где-то в другом конце здания. Два тела валялись у стены напротив. Один из убитых определенно был членом штурмовой группы, другой же был с головы до ног облачен в защитный комбинезон.

— Держись за мной, — шикнул Финли, забрав у первого трупа оружие, после чего начал планомерно проверять открытые двери, будто на тренировке: промышленные весы, счетчики банкнот, плоские тележки для перевозки грузов.

Они шли вперед, в лицо им били струи ветра, так как сжатый воздух продолжал вытекать после взрыва, произошедшего где-то под ними.

Оба застыли.

— Как-то все это нехорошо, — прошептал Кристиан.

Финли помотал головой:

— Давай сделаем все быстро.

Напарники поспешили к концу коридора, где им преграждала дорогу вторая дверь воздушного шлюза. Взявшись за длинную ручку, Финли напряг все свои силы, чтобы открыть дверь. Кристиан начал пролезать внутрь, но чуть не упал от порыва ветра: разница давления в соседних помещениях пыталась выровняться. Удерживая дверь, Финли проскользнул в проем, после чего та с грохотом захлопнулась.

— Не беспокойся… Я в норме, — саркастично сказал он, но его напарник не ответил. Кристиан в изумлении таращился на мешки сероватого порошка, уложенные друг на друга в стопки высотой в полтора метра, а за ними лежали аккуратные кубы налички. Финли подошел к нему и протянул оружие, после чего проделал дырочку в одном из мешков, лизнул палец и сплюнул на пол:

— Героин.

— Сколько же его тут? — спросил Кристиан. Килограмм — самое большее, с чем он сталкивался на улицах.

— Хрен его знает… Тысячи кило.

Под ними снова что-то громыхнуло. Заметив теплое свечение, танцующее на стене, Финли приблизился к двери, чтобы разузнать, что за жар такой просачивался сквозь проем. Глянув в маленькое окошко, он увидел металлический проход, опоясывающий верхний уровень склада. Деформированная дверь заходила туда-сюда, когда он переступил порог и немного нерешительно, но все же восторженно приблизился к реву пламени.

Как только он шагнул на открытое пространство, ему пришлось прикрыть глаза от жара, исходящего из самого пекла. То, что когда-то было передовой производительной лабораторией, сейчас представляло собой кучу контейнеров и канистр, которые только ждали своей очереди, чтобы воспламениться, сжигая разномастные тела, устилающие пол на первом уровне: сотрудники лаборатории, бандиты и показательно небрежно одетые охранники.

Поняв, что подошвы ботинок начинают вплавляться в металл, Финли бросился обратно в комнату, закрыв за собой сломанную дверь, как только мог.

— Проблема? — обеспокоенно спросил Кристиан.

— Пожар.

— Сильный?

— Довольно сильный.

— Дерьмо.

— Кажется, мы пропустили ад тушения пожара. Все мертвы.

Оба вернулись к находке, которая продвинет их по службе.

— Что в приоритете? — задал вопрос Кристиан старшему по званию. — Наркотики или деньги?

Финли выглядел потерянным, на стене за ним начали формироваться пузыри.

— Наркота или бабки, Фин?

— Наркотики. Берем наркотики.

Кристиан хотел было поспорить, но звук бьющегося стекла побудил его к действию.

— Я видел тележку в одной из комнат, которые мы проходили.

Финли кивнул и поспешил к загерметизированной двери. Большого усилия стоило открыть дверь, чтобы Кристиан смог проскользнуть, горячий воздух высушил его глаза. Вскоре Кристиан вернулся, толкая тележку с одним из трупов, его болтающаяся рука волочилась по полу.

— Он был наркоторговцем! — в свое оправдание сказал Кристиан, поймав неодобрительный взгляд напарника. — А теперь нам дверь подержит.

Кристиан бесцеремонно бросил тело в дверной проем, Финли отпустил дверь, чтобы помочь другу все загрузить. От хруста костей, прижатых тяжелой дверью, сводило желудок, но Кристиан старался его пропустить мимо ушей. Когда спустя девяносто секунд полицейские, обливаясь потом, закинули последний мешок на тележку, склад превратился в печь.

— Пошел! Пошел! Пошел! — заорал Финли. Кристиан, не удержавшись, бросил прощальный взгляд на гору денег, озаренных оранжевым светом — пламя следовало за ними по пятам.

Кристиан и Финли откашливали черную мокроту, когда первые полицейские экипажи примчались к пожарищу. С трудом оттащив мешки на безопасное от огня расстояние, они сидели на земле и смотрели, как над костром взрывались фейерверки. Заметив, как руки напарника трясутся, Финли промолчал, ожог на левой руке, поливаемый холодным дождем, отдавал пульсирующей болью.

Хлопнула дверь машины.

— Подъем, — сказал он Кристиану, вставая на ноги.

Они заняли места по обе стороны от рекордного изъятого веса: большие пальцы вверх, улыбка до ушей, обрушившаяся под собственным весом крыша склада на фоне. Знаменитая черно-белая фотография облетела все издания за считанные дни — репутационный триумф как отдела по борьбе с кражами, так и всей полиции Стрэтчклайда… доказательство того, что герои все еще ходят среди нас.

Глава 3

Среда, 6 Января 2016 года

9:53

— Человек мертв, старший инспектор!

— Многие мертвы… после того, что произошло, — ответила Бакстер спокойно, ядовито добавив, — но по каким-то причинам вы все, кажется, настроены на то, чтобы тратить чужое время, беспокоясь о единственном человеке, который заслужил смерть!

Ее встреча с ФБР проходила почти по плану, монументальный беспорядок, оставленный после последнего дела Бакстер — теперь чья-то чужая головная боль: казненный подозреваемый, пропавший агент ЦРУ, занесенное метелью место преступление и взорванная к чертям внушительная часть центра Лондона.

— У вас есть какая-либо информация о текущем местоположении специального агента Руше?

— Насколько мне известно, — совершенно спокойно ответила она, — агент Руше мертв.

Жужжащий обогреватель в допросной излучал некомфортно горячий воздух, но бесконечный поток вопросов продолжался.

— Вы отправили команду обыскать дом агента Руше.

— Верно.

— Значит, вы ему не поверили?

— Не поверила.

— И вы не испытываете ни капли угрызений совести?

Она на миг заколебалась: «Ни капли».

В тот самый момент, когда встреча в соседней комнате прервалась, Волк встал на ноги и пошел к двери.

— Ну и куда ты собрался? — спросил Сондерс.

— Хочу ее увидеть.

— Не уверен, что ты в полной мере улавливаешь, что ты «под арестом».

— У нас уговор, — сказал Волк, поворачиваясь к Ваните.

— Хорошо, — она махнула рукой, отпуская его, — не думаю, что это испортит ситуацию еще сильнее.

— Сюприз!

Вымученная улыбка Волка начала болеть в затянувшейся тишине. Не успел затхлый воздух проследовать за вышедшим из допросной полицейским атташе, как Бакстер уже смотрела на него через стол. Хоть она и сохраняла молчание, по ее огромным черным глазам было видно, что за спокойным выражением лица бушевала буря эмоций, каждая из которых стремилась вырваться наружу первой. Ощущение сродни тем, когда смотришь в ожидании на игровой автомат, который вот-вот остановится.

Поерзав на стуле, Волк убрал волнистые волосы с глаз и взял в руки папку, лежавшую на коленях. Наручники громыхнули о металлический стол, когда он положил руки перед собой.

— Ставлю пять баксов, что она его ударит, — Сондерс предложил ставку Ваните, пока они смотрели на все происходящее в относительно безопасном отдалении за полупрозрачным зеркалом.

Она закрыла глаза и пробормотала что-то на хинди, сейчас ее окружали три самые большие занозы в заднице в ее жизни.

— Нет.

Потянувшись через стол, Волк выключил микрофон в комнату прослушки и понизил голос до полушепота:

— Я, э-ээ… Знаю, что сейчас, вероятно, я не самый любимый тобой человек, но не могу выразить, как же хорошо тебя видеть.

Он бросил раздраженный взгляд на зеркало, желая, чтобы им дали пять минут покоя.

— Я действительно беспокоился… из-за всего, что произошло. Мне стоило… Возможно, я мог сделать что-нибудь.

Бакстер не шелохнулась, слушая, как Волк неуверенно выдавливает из себя слова.

Он прочистил горло, а после продолжил:

— Я был в доме. Я виделся с Мэгги.

Лицо Бакстер дрогнуло.

— Не злись на нее. Я взял с нее обещание, что она ничего тебе не скажет. Короче говоря: я заключил сделку… с комиссаром. Они позволят мне доработать одно последнее дело… Мое последнее дело. Они позволят мне найти человека, который сотворил это с ним… с Финли.

Дыхание Бакстер участилось, веки забегали вверх-вниз над влажными глазами.

— Я знаю, что они говорят, — осторожно продолжил Волк. — Я просмотрел эту папку и понял, почему они так говорят. Для стороннего наблюдателя все складывается. Но ты понимаешь так же хорошо, как и я, что они ошибаются. — Его голос начал срываться. — Он бы не оставил ее. Он бы не оставил тебя… Он бы не оставил нас.

Слезы побежали по щекам Бакстер.

Волк толкнул к ней через стол папку. На отксерокопированной лицевой стороне было быстро и небрежно написано:

— Просто просмотри папку, — мягко сказал он.

— Не могу, — прошептала Бакстер, нарушив тишину.

Волк пролистал до страницы с комментариями, когда она встала со стула.

— Но здесь говорится, что…

— Я не могу! — выкрикнула она ему и вылетела из комнаты.

Волк устало потер лицо и закрыл папку. Он встал и бросил ее в мусорную корзину для секретных бумаг, стоявшую возле него. Пройдя мимо стола, мужчина включил микрофон, чтобы обратиться к зеркальному окну.

— На случай, если вы прослушали, она сказала «нет».

Бакстер вышла из станции метро и вошла в отделение «Теско Экспресс».

Она брела по Уиблдон-Хай-стрит, прижимаясь к замерзшим фонарным столбам и скрываясь в отступающих тенях, кое-где виднелись островки снега. Добравшись до своего дома, она на автомате выбрала ключ от квартиры Томаса, привычка, которая выдавала то место, которое она теперь считала домом. Она поднялась по лестнице с двумя тяжелыми пакетами, но остановилась на последней площадке, дверь в ее квартиру была распахнута. Поставив пакеты на землю, она аккуратно приблизилась. Женщина с короткими волосами вышла из квартиры, застегивая куртку поверх униформы ветеринарной сестры.

— Холли! — Бакстер выдохнула с облегчением.

— Эмили! — женщина живо поприветствовала ее, зная, что лучше не лезть к своей замкнутой школьной подруге с объятиями. — Не знала, что ты придешь.

— Да. Я тоже.

— Было свободное время перед сменой, вот и…

— Кофе? — предложила Бакстер, только что закупившись продуктами.

— С удовольствием выпила бы, но я опаздываю. Свидимся позже?

— Конечно.

Отойдя в сторону, чтобы дать подруге пройти, Бакстер подобрала пакеты и вошла в квартиру. Она ждала, что Эхо выскочил из-за угла, чтобы поприветствовать ее, но потом вспомнила, что он был у Томаса, как и большая часть ее вещей.

Вернувшись домой, она чувствовала себя странно.

Прихожая пахла больницей: антисептические духи, чтобы заглушить аромат инфицированного тела. Целая коллекция гипсовых растворов, повязок и полупустых бутылок с какими-то препаратами захламляла столешницы на кухне. Она отнесла пакеты к холодильнику, чтобы начать разгружать покупки, как вдруг из спальни раздался тяжелый глухой удар.

Бакстер замерла, держа в руках какую-то овощную смесь с кускусом.

Дверь в спальню медленно со скрипом открылась.

Она сделала шаг назад, напряженно всматриваясь в прихожую.

Вдруг полуголый мужчина с голодными глазами, пошатываясь, вышел из комнаты. Ужасные глубокие раны на груди покрылись коркой и пожелтели в тех местах, где организм не мог залечить сам себя. Плотные повязки на его плече натянулись, когда мужчина протянул свои огромные руки к ней.

— Мило, — сказала она, поставив коробку с хрустящими шариками «МакВитиз Хобнобз» на стол.

— Так мы даем им дышать, — объяснил Руше, жадно разрывая коробку. — Спасибо! — добавил он словно ребенок, забывший про вежливость.

— Думала, что ты, возможно, спишь, — сказала Бакстер, пока мужчина медленно шел, держась за ребра и морщась от каждого шага.

— Только не овощи с кускусом! — жалобно сказал он, заметив их в ее руке.

— Не ной! Они полезны, — ухмыльнулась она.

Она присела, чтобы поставить коробку в холодильник, стерев на несколько секунд улыбку с лица. Руше выглядел хуже, чем раньше. Его мертвецки бледная кожа была мокрой от пота. Казалось, что каждое действие должно быть тщательно продумано и требовало концентрации, чтобы не навредить организму еще больше, его тяжелые веки говорили о том, что мужчина провел еще одну бессонную от боли ночь. Даже его темные с проседью волосы выглядели немного тусклее и седее, чем днем ранее.

Вернув улыбку на место, Бакстер встала: «Как дела с Холли?»

В ночь той метели она кричала на Руше, чтобы тот не терял сознания, поднимала его на ноги и уводила с места преступления. Менее чем в двадцати метрах от убитого Руше мужчины агент упал в укрытие плакучей ивы, склонившейся над берегами озера парка Святого Джеймса, и ни один из бесчисленных врачей скорой помощи не заметил его присутствия в белой пелене.

Прошли часы, прежде чем она смогла безопасно вернуться за ним. Томас, узнав о произошедшем, запаниковал, но все же согласился ей помочь дотащить Руше к машине. Пока Бакстер занималась раненым на заднем сиденье «Рендж Ровера», Томас отвез их из города в квартиру Бакстер в Уимблдоне. Ей не к кому было обратиться, поэтому она рискнула всем и позвонила подруге, с которой не разговаривала с тех пор, как годом ранее отказалась от приглашения на девичник. Используя свои должностные полномочия, Холли без колебаний приехала, не зная практически ничего о том, для чего ее вызвали. Ветеринарная сестра в лондонской ветеринарной больнице провела ночь возле Руше, делая все, чтобы он смог отдохнуть, и промывая огромное количество ужасных ран.

— Что? — спросил Руше, слишком занятый едой.

— Холли. Как у вас дела? — Бакстер повторила свой вопрос.

— Говорит, что антибиотики не помогают и я умру через две недели, если мое состояние продолжит вот так ухудшаться, — сообщил он довольно бодрым голосом, млея от хрустящих шариков. — Как прошла встреча с ФБР?

— Они хотят твою голову.

Руше перестал жевать и проглотил все, что было во рту.

— Они могут подождать пару недель?

Бакстер попыталась выдавить из себя улыбку, но едва ли ей это удалось.

— Они не прекратят меня искать, — честно сказал он.

— Я знаю.

— Послушай, Бакстер, я…

— Даже не заикайся об этом, — перебила она.

— Но если они найдут меня тут…

— Не найдут.

— Но если…

— Не найдут! Мы не будем еще раз это обсуждать! — выпалила она. — Иди обратно в постель. Я приготовлю тебе овощей с кускусом, вот просто чтобы побыть сукой!

Она с любовью посмотрела вслед мужчине, зашаркавшему в сторону спальни. Открыв холодильник, она помедлила, покачала головой, а затем достала индийскую курицу тикка масала, чтобы разогреть ее для него.

Вернувшись к Томасу, Бакстер услышала, как кто-то хлопнул входной дверью.

Отказавшись от напрасных попыток выветрить дым через кухонное окно, она решила просто бросить полную сковородку в розовый куст. Ее грандиозные планы удивить его ужином пошли в том же направлении, куда шли большинство ее планов в последнее время.

— Привет! — поздоровался он и, нахмурившись, посмотрел на сосну в углу гостиной, которая отбросила еще дюжину иголок за те секунды, что он смотрел на нее. — Чем-то пахнет, — он закашлялся, — вкусным. Что у нас на ужин?

— Овощи с кускусом, — сообщила ему Бакстер, надеясь, что микроволновка не будет звенеть, пока он в комнате.

Он выглядел немного разочарованным.

Микроволновка звякнула.

— Как прошла встреча с федералами? — спросил он.

— Очень плохо.

— Оу… Что ж, а как сегодня дела у Руше?

— Очень плохо.

— Оу… А в остальном как день? — с надеждой спросил он.

Мысли Бакстер метались: Волк в наручниках; она плачет в туалетной кабинке; вонь инфекции, пожирающей ее друга; она утешает Мэгги, когда заехала к ней днем…

— Очень плохо, — ответила она, чуть ли не плача.

Бросив сумку на пол, Томас торопливо подошел к ней, чтобы обнять.

Она положила голову ему на грудь; микроволновка звякнула еще раз.

— Хочешь сегодня рыбу и картофель фри? — ласково спросил он.

— Было бы неплохо.

Он прижал ее к себе, после чего направился к двери.

— Налей нам вина. Я буду через пятнадцать минут.

Бакстер улыбнулась и пошла за ним в гостиную, чтобы стрясти иголки в оберточную бумагу. Он остановился в прихожей.

— Я знаю, сегодня был нелегкий день. Но все закончилось. День закончился, верно?

Она кивнула:

— Да, он закончился.

Томас улыбнулся ей.

Когда щелкнул дверной замок, Бакстер вернулась на кухню и налила себе выпить. Она села за стол и достала из сумки помятую папку, вытащенную из мусорной корзины в допросной, после чего начала читать.

Он почти закончился.

Глава 4

Четверг, 7 января 2016 года

8:08

Волк пытался игнорировать перешептывания и бесконечные взгляды в свою сторону, пока ждал снаружи бывшего кабинета старшего инспектора Симмонса в отделе по раскрытию убийств и других тяжких правонарушений. Сколько бы он ни смотрел на имя Бакстер на двери, оно выглядело не на своем месте — шуткой, которую в прошлом они с Финли могли бы остановить.

О чем думало начальство?

О чем думала сама Бакстер?

— Доброе, Уильям! — уборщица Дженет поздоровалась с ним. — Холодно на улице.

Немного удивленно Волк согласно кивнул. По всей видимости, то, что он находился в бегах последние 18 месяцев, прошло мимо нее. Он позволил себе насладиться этим мимолетным мгновением нормальности, сидя у кабинета начальника и болтая ни о чем, как будто ничего и не произошло. Он как можно тщательнее спрятал наручники, пока она убирала урну возле него.

— Как там у Гэри дела в универе? — спросил он.

— О, он теперь лучший в группе! — немного саркастически сообщила она.

— Отлично! — ответил Волк с широкой улыбкой. — Напомни, на кого он учится? — спросил он в надежде хоть немного растянуть этот момент, но прежде чем женщина успела ответить, дверь в кабинет открылась, и его вызвали внутрь.

Кристиан в другом щегольском костюме уже сидел за столом. Мужчина подмигнул Волку, как только тот сел рядом с ним.

— Твои данные подтвердились, — оповестила Волка Ванита, занимая место за столом Бакстер. — Пока мы разговариваем, разворачивается операция по окружению Дюбуа и его людей, и французская береговая полиция уже перехватила корабль… Наше соглашение остается в силе.

— Может, в таком случае снимем с бедолаги наручники? — предложил Кристиан.

Похоже, Ванита испытывала физический дискомфорт, отдавая ключ. Кристиан оказал Волку честь и освободил его, а после, увидев, как Волк взял наручники и приковал ими фиолетовую сумочку Ваниты к столу, был вынужден сымитировать кашель, чтобы замаскировать смех.

— Оформление документов в процессе, — оповестила женщина Волка, невинно смотрящего на нее снизу вверх, — они должны быть готовы для твоей подписи завтра. Я жду от тебя, что ты будешь отмечаться у меня каждый день в утреннее и дневное время. И, поскольку данное соглашение не может действовать вечно, я устанавливаю временные рамки в пять дней, чтобы ты откопал что-нибудь существенное.

Волк был уже готов запротестовать.

— Как ни больно мне это говорить, — продолжила она, — ты хороший детектив, Коукс. Если ты ничего не найдешь к этому сроку, значит и искать нечего.

Он посмотрел на Кристиана в поисках совета, взявшего на себя роль Финли как более мудрого, более опытного человека. Тот кивнул.

— Пять дней, — согласился Волк.

Белое небо было готово вот-вот снова разразиться снегопадом, поэтому Бакстер надела нелепую шапку с помпоном и подходящие к ней перчатки. Постучав в непрочную дверь сарая, она задела самодельный знак, и тот упал лицевой стороной на мокрую траву. В домике раздался грохот, и показалось смущенное лицо Эдмундса, явно не ожидавшего увидеть гостей на собственном заднем дворе.

— Бакстер! — он улыбнулся и обнял женщину.

— Меня впустила Тиа, — объяснила она, зайдя в мозговой центр «Алекса Эдмундса — Частного детектива».

Эдмундс поднял стул, который до этого опрокинул, и предложил ей сесть.

— Я бы предложил тебе кофе или еще чего, но шланг замерз где-то неделю назад, — извинился он. — Может, пройдем в дом?

— Нет, все нормально, — заверила его Бакстер. — В любом случае я тут по долгу службы.

— Да? Разве ты все еще не отстранена от работы?

— Ага. На пару недель, — сказала женщина, не вдаваясь в подробности.

Она посмотрела на изображения исключительно злобного хорька, приколотые в разных местах карты Манхэттена, и на фотографии с места преступления, на которых были запечатлена сожженная машина и две сидевшие внутри призрачные фигуры. Почувствовав тошноту, она отвернулась.

— Дело по Мистеру Негоднику закрыто, да? — спросила она, зная о нелепом первом задании Эдмундса.

— Вообще-то, в данный момент, он все еще «на свободе»… Но я его достану, — уверенно сказал он, потирая огромный синяк на бедре. — По долгу службы? — намекнул он на изначальную тему, явно желая отвлечь от своей неспособности поймать маленькое млекопитающее. — Ты пришла, чтобы арестовать меня?

— Не-а, — сказала Бакстер, протягивая ему помятую папку. — Я пришла, чтобы нанять тебя.

Сбросив с себя обувь в прихожей, Волк, Кристиан и Сондерс получили традиционные поцелуи от Мэгги, которыми она старалась показать, что все хорошо.

Несмотря на все протесты Волка, Сондерс был привлечен к расследованию, а значит, на какое-то время Коукс был вынужден с ним контактировать. Однако на пути к Масвелл Хилл он узнал, что в ночь смерти Финли Сондерс наотрез отказывался оставить Мэгги одну, пока Бакстер не приехала и не подменила его, отчего тот еще немного вырос в глазах Волка.

Волк снял пальто и повесил на спинку кухонного стула, Мэгги тем временем готовила им напитки, ведя натянутую беседу. Когда Кристиан и Сондерс наконец направились наверх, он задержался, чтобы поговорить с ней.

— Если тебе что-то понадобится — зови нас. Я не хочу, чтобы ты сегодня поднималась наверх.

Она кивнула, и Волк сжал ее в своих объятиях, больше для себя нежели для нее. Проследовав за коллегами по лестнице, Волк подошел к разбитому дверному косяку, где их уже ждали два знакомых лица.

— Че ты, мать твою, сдесь забыла? — спросил Сондерс, оставаясь в блаженном неведении, сколько же он допустил ошибок в вопросе из пяти слов.

— Штраф в банку ругательств! — прокричала с первого этажа Мэгги. — Она взяла с меня слово, что я ничего вам не скажу.

Волк уловил тень улыбки на губах Бакстер.

— Знал, что ты придешь, — сказал ей Волк, но она не ответила: — Эдмундс.

— Волк, — ответил тот еще с большей прохладцей.

— Эдмундс, это комиссар Кристиан Беллами, старый друг Финли, — сказала Бакстер. — Кристиан, это Алекс Эдмундс, частный детектив, — с гордостью представила она Эдмундса.

Мужчины пожали руки.

— Сондерс, — сказал Сондерс, протягивая руку.

— Ага, — сконфуженно ответил Эдмундс. — Мы знакомы.

Выражение лица Эдмундса выражало недоумение.

— Мы работали вместе около шести месяцев… По делу Тряпичной Куклы, — напомнил Эдмундс.

Выражение лица не поменялось.

Поняв, что проще будет просто пожать руки, Эдмундс сделал это.

— Ладно, Сондерс, — сказал Волк, делая шаг назад и освобождая место, — начинай.

Достав свою записную книжку, Сондерс помедлил, затем подошел к поврежденной двери и закрыл ее.

— Первого января, тридцать пять минут первого ночи, детектив Блейк и я получили звонок от констебля Рэндела с просьбой о подкреплении по предполагаемому самоубийству. Мы приехали без четырех минут первого и нашли, — он прокашлялся, — тело шестидесятилетнего мужчины, лежащее лицом вниз в центре этой комнаты. В левом виске одно пулевое отверстие. На полу рядом с телом лежал пистолет калибром девять миллиметров.

Все хранили молчание, занятые собственными мыслями; темное пятно на полу приковывало к себе все внимание.

Сондерс перелистнул страницу.

— После того как были сделаны фотографии, оружие было изъято в качестве улики. Криминалистическая экспертиза показала, что на нем были обнаружены только отпечатки жертвы. Учитывая, что убитый был левшой, баллистическая экспертиза показала, что именно этот пистолет — оружие, из которого был совершен выстрел. По прибытии на место констеблю Рэнделу пришлось силой открывать дверь в дом. Обнаружив, что дверь на втором этаже была заперта, ему так же силой пришлось ее открыть, причинив ущерб, видимый на двери.

Сандерс перелистнул еще одну страницу.

— Тело обнаружено в запертой комнате, других улик найдено не было. Единственное в комнате окно заперто изнутри… Заключение: самоубийство.

Волк подошел к окну, чтобы осмотреть его: заводской пластик все еще покрывал замок в том месте, которое показывало, что он никогда не открывался.

— Никаких предсмертных записок? — спросил он.

— Не обнаружено, — ответил Сондерс. — Что происходит в семи случаях самоубийств из десяти.

— Где была Мэгги в это время? — спросил Эдмундс, еще не дочитавший папку до конца.

— У друзей, — сказал Сондерс. — На вечеринке в Хампстеде.

— Финли ненавидел Новый год, — хором сказали Волк и Бакстер.

Он улыбнулся. Она — нет.

— Тогда кто вызвал полицию? — спросил их Эдмундс.

— Сам Финли. По городскому телефону в прихожей, — Сондерс снова обратился к записной книжке. — В семь минут первого ночи был активирован протокол «Тихое решение»[22], наряд полиции выехал на вызов.

— Он ничего не сказал?

— Нет, — ответил Сондерс. — Но бог его знает, в каком состоянии был его разум в тот момент.

Он выжидающе посмотрел на комиссара.

— Мне он показался вменяемым, — грустно улыбнулся Кристиан. — Я был с ним в этой комнате ранее вечером, — объяснил он. — Довольно много выпили из непочатой бутылки виски.

Бакстер вспомнила фотографии с места преступления, бутылка паршивого виски лежала перевернутая на полу — подарок от отдела в честь его ухода на пенсию.

— Что вы обсуждали? — Эдмундс спросил Кристиана. — Могу я задавать такие вопросы?

— А что обсуждают старые друзья, когда собираются на праздники? Воспоминания о былых приключениях, кто и в какой драке победил, девчонки, разбившие нам сердца, — он улыбнулся. — Я не ответил на его звонок после полуночи, за что себя никогда не прощу. Несколько минут спустя я получил это…

Кристиан показал всем экран своего телефона:

— Тогда-то я и запаниковал, прыгнул в такси и доехал обратно как можно быстрее. Я приехал через несколько минут после того, как полиция выбила дверь, — сказал он, уткнувшись взглядом в пол, будто он все еще видел лежащее там тело Финли.

— Он воспользовался мобильным, чтобы постараться дозвониться до тебя, — начал озадаченным голосом Эдмундс. — Отправил сообщение с него. Но затем идет вниз, чтобы позвонить на 999[23] с городского телефона… Зачем?

Не думаю, что он хотел, чтобы Мэгги нашла его вот так, — голос Кристиана дрогнул.

— А городской усложнил бы отслеживание звонка, — добавил Сондерс. — Финли знал это.

— А что насчет двери? — спросил Волк, смотря на куски штукатурки, оторванные от стен вокруг дверного проема.

— Эта комната должна была быть комнатой внуков, поэтому на двери не было замков.

— Но ты сказал…

— Я знаю, что я сказал, — перебил его Сондерс. — Герметик. Он запечатал им дверь по косяку и на стыке с полом, поэтому-то попасть внутрь было непросто. Послушай, Волк, со всем уважением, это ни к чему не приведет. Его нашли в полностью запечатанной комнате, можно сказать, с оружием в руках. Приятель, это было самоубийство.

— Это не самоубийство, пока я не скажу, что это самоубийство, — огрызнулся Волк, помня о Мэгги внизу.

Сондерс поднял брови и оглядел остальных.

— Ты себя-то слышишь, Волк? — спросила Бакстер. — Ты совершенно свихнулся.

Безусловно, это было оскорбление, но по крайней мере она разговаривает с ним сейчас.

— Он прикончил себя. Я знаю, о чем говорю, Волк, — сказал Сондерс, уверенный в своих данных.

Возвышаясь над своим невзрачным коллегой, Волк встал перед ним.

— Уилл! — бросил Кристиан тем же тоном, которым обычно одергивал его Финли.

После напряженной паузы он отступил и отвернулся.

— Если не хочешь находиться тут, Сондерс, выметайся.

Не подумав, Сондерс толкнул Волка в спину, когда тот отходил от него.

— Думаешь, мне плевать? — закричал он. — Думаешь, я не был бы рад ошибаться?

На лице Волка читалась угроза, он повернулся к Сондерсу.

— Финли и мой старик работали вместе. Ты этого не знал, не так ли? — продолжал Сондерс. — И когда они с мамой разошлись, и отец решил посидеть в гараже с заведенной машиной, угадай, кто пришел, чтобы сообщить мне это? Кто пробыл со мной всю ночь? Кто твердил мне, что это не моя вина… Мне не плевать!

Волк кивком извинился.

— Простите мне мой очевиднейший вопрос, — внезапно сказала Бакстер. — Но чья эта была пушка?

Сондерс поднял с пола записную книжку.

— Без понятия, — ответил он. — «Беретта» девяносто второго калибра. Серийный номер спилен. Как я уже говорил, были обнаружены только отпечатки Финли. Я разговаривал с товарищем из антитеррористического отдела МИ-6, он считает, что пистолету больше тридцати лет. Из него неоднократно стреляли, в обойме оставалось три пули… Происхождение ствола может быть какое угодно.

— И тем не менее, по каким-то причинам Финли решил хранить его у себя все эти годы, — размышлял вслух Эдмундс.

— Я доверяю словам каждого из вас, однако, тут есть одно «но», — начал Кристиан. — Но невозможно дожить до нашего с Финли возраста и не скопить парочку сувениров. В наше время за уликами был не такой строгий надзор, как сейчас.

Тишина снова повисла в комнате, когда каждый из них пытался найти выход из этого неясного вырисовывавшегося тупика.

— Хорошо. Могу ли я добавить еще кое-что? — сказал Сондерс, борясь с подкатывающей тошнотой. — Вскрытие показало, что у Финли были некоторые проблемы со здоровьем. Ничего серьезного, обычные стариковские проблемы.

Все с интересом посмотрели на Кристиана.

— Что? — спросил он.

— Никаких травм, которые могли бы быть отнесены к случайным шишкам и ссадинам, — продолжил Сандерс. — Причина смерти: единичный выстрел в голову, пуля извлечена из черепа, — закончил он, чувствуя себя неуютно. А после обратился к Волку: — Так что нам это дает?

В последующей паузе было слышно, как Мэгги суетится на кухне, готовя им, вне всяких сомнений, еще напитков.

— Они не отдадут тело, пока мы не закончим с этим делом, — сказала Бакстер. — Чем дольше мы тянем, тем тяжелее от этого Мэгги.

— Это займет ровно столько, сколько потребуется, — сказал Волк.

Бакстер фыркнула и покачала головой.

— Оружие, — задумчиво пробормотал он. — Так или иначе оно даст нам ответы. Финли хранил его все это время не без причины. Мы должны понять, по какой именно.

— И каков твой план? — спросил Сондерс.

— Тебе нужно забрать пистолет и пулю, извлеченную на вскрытии, из комнаты для улик. Скажи криминалистам, чтобы они провели все возможные тесты. Любая информация, которую они получат, может нам помочь, — проинструктировал его Волк. — Бакстер, Мэгги на тебе. С тобой она будет говорить. Даже мельчайшие изменения в поведении Финли могут быть в какой-то степени значительными. Обычное дело: все, что было у него на уме, любые воспоминания о старых делах… И, что самое важное, тебе необходимо найти, где он все это время хранил боевое огнестрельное оружие.

Она коротко кивнула.

— Я уже начал просматривать некоторые прошлые дела Финли, но мне не помешала бы помощь, — сказал он Эдмундсу, смотревшему на Бакстер, но женщина не возражала против логичного распределения задач. — И, Кристиан, мы будем замыкать информацию на тебе. Мы будем приходить к тебе, чтобы заполнить пробелы, которые могли быть опущены в официальных отчетах, если ты не возражаешь.

— Помогу, чем смогу, — кивнул комиссар.

— В материалах одного из прошлых дел Финли не хватает оружия, которое и оборвало его жизнь, — сказал Волк. — Давайте узнаем, в каком именно.

Глава 5

Среда, 7 ноября 1979 года

17:49

— Фин! Слева! — прошипел Кристиан. — С другого лева!

Они подползли к облупившейся двери квартиры № 19, в которую был вставлен блестящий замок. Все здание провоняло недельным мусором и мочой. Казалось, даже свету противно попадать в него сквозь окно с треснувшей рамой в конце коридора.

Облокотившись на обожженную руку, Финли выругался чуть громче, чем было можно.

Кристиан гневно зыркнул на товарища.

— Руку надо обработать, — прошептал он через дверной проем. — Дай-ка взглянуть.

— Сейчас?! — отозвался шепотом Финли, поморщившись. — Ну почему ты всегда такой?

— Какой?

— Лезешь ко всем с медицинским советом.

— Ко всем — это к кому?

— Ко всем — это ко всем!

Кристиан потянулся к манжету рубашки с коротким рукавом напарника.

— Отвали! — одними губами изрек Финли и шлепнул друга по руке. — Классные часики.

— Ну что я могу сказать? — осклабился Кристиан, хвастаясь обновкой. — Хотелось праздника.

Все еще купаясь в лучах временной славы, Кристиан наслаждался каждым лестным словом из тех, что обильно говорились в его адрес, но Финли отмахивался от них смесью юмора и самоиронии, стремясь вернуться к нормальному положению вещей.

— Зачем тебе такая блестящая вещица? — спросил Финли, показывая свои собственные, являвшие собой пример скромности. — Мои вот из «Вулиз» и исправно работают.

— Они опаздывают на четыре минуты.

— Ох, — сказал Финли, убирая руку, пока Кристиан красовался собственным пафосным приобретением.

— Не Оскар ли Уайльд сказал: «Самое последнее, для чего нужны джентльмену часы, это показывать время»?

— Не имею ни малейшего понятия, что это значит, — недоумевающе пробормотал Финли.

— Ну… Я тоже, — признался Кристиан, и оба прыснули.

— Тогда пошли? — предложил Финли.

В то время как кровля горящего портового склада рушилась, на острове Уайтинч неподалеку произошел угон автомобиля. Описание раненого правонарушителя совпадало с внешностью их подозреваемого с прической «маллет». Угнанный «Остин Принсесс» был обнаружен на террасе Мэтиесон в районе Горбалз города Глазго, внутри было достаточно крови и отпечатков пальцев, чтобы занять криминалистов на ближайшие недели. Однако близость транспортного средства к нескольким самым злачным местам города давала по крайней мере Финли и Кристиану точку, с которой следовало начать поиски.

Таким образом, при помощи не совсем официальных источников информации у полицейских не заняло много времени обозначить местонахождение подозреваемого: дома «Бренделл Тауерз» на Камберленд-стрит, не более чем огромный притон для торчков, где они прожигали собственные жизни, и проституток, где они вели свои дела.

Встав напротив двери, куда их никто не приглашал, Кристиан размялся, покрутив головой и встряхнув руками.

— С первого раза, — пообещал он Финли, переводившего взгляд с напарника на дверь и обратно.

— С третьего… Проигравший вечером угощает?

— Идет. — Кристиан глубоко вдохнул. — Полиция! — заорал он, вмазав ботинком по замку со всей силы, однако, дверь, казалось, даже не заметила этого. Слегка прихрамывая и не обращая внимания на скучающее выражение лица шотландца, мужчина ударил ногой еще раз. — Полиция!.. Да чтоб тебя! — посетовал он, припадая к ней.

— Думаешь, он тебя уже услышал? — пошутил Финли, встав с дубинкой на изготовку. Он уже хотел было вломить по двери, но подумал, что стоит вместо этого попробовать подергать ручку. Ручка без всякого сопротивления повернулась, открыв дверь.

— Ни слова! — выпалил Кристиан, хромая за спиной товарища.

Затхлый воздух комнаты не становился свежее от лежащего на полу трупа. Тело лежало на животе, так что примечательная прическа сразу бросалась в глаза, равно как и острый охотничий нож внушительных размеров, воткнутый в спину.

— Вот же ж как неловко вышло, — неубедительно сказал Финли, осматривая убогую комнатушку.

Везде были заметны следы борьбы: разломанная в хлам мебель, разбитое стекло повсюду. Мухи с жужжанием залетали и вылетали из почерневшей кастрюли на плите.

— Значит, его все-таки можно убить, — Кристиан выглядел немного разочарованным.

— Похоже на то. Ну, тогда я окажу последние почести, не возражаешь? — пропыхтел Финли, обыскивая труп мужчины. Из заднего кармана он достал бумажник.

— Рубен де Уиз, — огласил он, разворачивая иностранное водительское удостоверение. Он подошел к Кристиану, стоящему у окна, чтобы полюбоваться мусорными баками и персоналом кухни, прохлаждающимся на перекуре. — По всей видимости, был голландец.

Кристиан издал звук, выражающий незаинтересованность.

— Пока копыта не отбросил, — добавил Финли, наблюдая, как его друг трясет головой и одновременно старается не засмеяться.

— Верно, — сказал Кристиан, пресытившись невыразительными видами. — Давай доложим об этом и… — Он замолк. — Э-ээ… а ты, случаем, не проверял его пульс, когда обыскивал тело?

В недоумении Финли повернулся.

Тело исчезло, след из кровавых пятен вел из комнаты.

Он посмотрел на Кристиана, в его глазах читался ужас:

— У него из спины торчал огромный, сука, тесак! — оправдывался он, когда они поспешно выбежали из комнаты в коридор, следуя по кровавому следу на лестничной клетке.

— Думаю, — бросил Кристиан, явно наслаждаясь собственным остроумием, пока они сбегали по лестнице, — в следующий раз мы попробуем осиновый кол в сердце!

Кто-то был внизу, тяжелая дверь с грохотом захлопнулась.

Менее чем за десять секунд Финли и Кристиан выскочили из мрака на ослепительно серую улицу, будто бы здание выплюнуло их из своей пасти. Их воскресший подозреваемый шел, пошатываясь, по направлению к Хай-стрит всего в двадцати шагах от них, из его спины все еще торчал нож.

— Минуту, Рубен?! — крикнул ему вслед Кристиан. — Эта попытка побега точно станет самой жалкой, которую мы когда-либо видели!

Слабеющий голландец собрал все свои силы, чтобы показать ему средний палец.

— Это было грубо, — засмеялся Финли.

Они неспеша зашагали за замедляющимся после каждого мучительного шага мужчиной, выходившим на оживленную улицу под ожидаемый аккомпанемент криков и паники. Не торопясь, Финли и Кристиан вышли следом, успокаивая толпу.

— Отойдите, пожалуйста!

— Нам нужно пространство.

— Позвоните кто-нибудь в скорую.

Они сочувственно закачали головами, когда мужчина начал отползать от них, его сломанная рука бесполезно волочилась по тротуару, а движение на основной дороге вернулось к норме. Цифровые часы Финли пискнули, оповещая владельца о том, что прошло уже четыре минуты нового часа, и голландец рухнул на землю.

— Прошу, — Финли указал на подозреваемого.

Но только Кристиан шагнул в сторону мужчины, тот с усилием встал на колени, вслепую нащупывая нож, пока наконец его ладонь не обхватила рукоять глубоко засевшего оружия.

— Я бы оставил его там, где он сейчас! — порекомендовал Кристиан, игнорируя самодовольную насмешку Финли над еще одним бесценным медицинским советом товарища.

Мужчина начал миллиметр за миллиметром вынимать лезвие из тела, завыв от боли.

— Воу! Воу! Воу! — закричал Кристиан, слишком поздно метнувшись к подозреваемому.

Мужчина отмахнулся ножом, волосы хлестанули его по лицу, а Кристиан упал на тротуар, держась за глубокий порез в боку.

— Оставайся на месте, Кристиан! — приказал Финли, смотря, как голландец, пошатываясь, встает на ноги. Из уголка его губ вытекала струйка крови.

Финли поднял дубинку.

— Не подходить! — предупредил мужчина окружающих их зевак. Он глянул на оживленную главную дорогу, понимая, что мог бы успеть на автобус, который подъезжал к автобусной остановке…

… но не смог тягаться с обгонявшим автобус «Ситроен 2CV».

Раздался глухой стук, и шины, взвизгнув, намотали на себя искалеченное тело, окончательно превратив его в фарш.

Осмысление того, что сейчас только произошло, заняло у Финли несколько секунд. Двигаясь на автопилоте, он шагнул на дорогу, чтобы остановить движение перед тем, как отвести ошарашенного водителя автомобиля на обочину. Мужчина присел на карточки рядом с Кристианом:

— Ты не отключился?

— Ага, просто царапина, — улыбнулся побледневший Кристиан.

По-дружески хлопнув друга по спине, Финли вернулся к машине. Он подлез под раму «Ситроена» и приковал искореженную руку к металлическому бамперу.

— Ты что делаешь? — крикнул ему Кристиан. — У него ж голова повернута на сто восемьдесят градусов!

Финли сел на край тротуара и закурил, не сводя глаз с почившего заключенного. Где-то выли приближающиеся сирены.

— Точняк… но я не буду рисковать.

Финли поежился, наблюдая, как доктор зашивает рану Кристиана. От вида натянутой кожи перед тем, как ее протыкает изогнутая игла, ему становилось немного дурно, но все же он не мог оторвать взгляд от такого зрелища.

— Насыщенная неделька у вас двоих, — отметил доктор, чей голос заглушали пышные усы. — Вот так, — проговорил он, обрезая торчащие нитки, а после любуясь своей работой, — Прекрасно.

Кристиан посмотрел на рану. «Прекрасным», по всей видимости, он называл вид человека, которому к боку приклеили кусок игрушечной железной дороги.

— Молодец, док, — он был явно не в восторге.

— А теперь давай взглянем на тебя, если не возражаешь? — сказал доктор, поворачиваясь к Финли. Он отодрал грязную повязку, самостоятельно наложенную Финли на двухдневный ожог и приставшую к телу в некоторых местах. Врач поморщился:

— В следующий раз, когда получишь ожог третьей степени, подумай о том, что, возможно, стоит заглянуть к нам.

— Обязательно, — кивнул Финли.

Сняв перчатки, усач набросал пару заметок.

— Я позову сестру и скажу ей, чтобы вычистила рану, — показал он на большие стежки на Кристиане. — И сделала что-нибудь с этим, — у выхода неодобрительно добавил он, обращаясь к Финли.

Кристиан уставился на внушительных размеров рану.

— Должен остаться первоклассный шрам, — ухмыльнулся он.

— Величайшая неделя в твоей маленькой жизни, неправда ли? — сказал Финли, когда шторка отодвинулась и в палату вошла симпатичная молоденькая медсестра. В руках она несла поднос, темные кудри выглядывали из-под белой медицинской шапочки.

Финли потерял дар речи и подумал, что она была самим олицетворением осени: волосы цвета опаленного каштана, розовые губы и сверкающие голубые глаза. Кристиан бросил на него одобрительный взгляд, но шотландец этого не заметил, так как не мог оторвать глаз от нее.

— Кто из вас Финли? — спросила она.

Она говорила словно королева.

— Ну же. Несложный был вопрос. Финли? Кто?

— Да. Я… Финли, — сказал он, стараясь не выдать свой сильный шотландский акцент.

Кристиан многозначительно посмотрел на него.

Она взяла с подноса необходимые инструменты, приятно улыбнулась и затем схватила его за ухо.

— Ай! — пожаловался он.

— Приказ доктора, — беззастенчиво сказала она. — На будущее, не запускайте раны. Это лишь добавляет нам работы.

— Черт! — скривился Финли, не удержав свой шотландский говор. Мужчина понятия не имел, как сестра умудрялась делать так больно.

— И не ругаться! — добавила она. — Приказ медсестры.

Она села на кушетку рядом с ним, от нее пахло клубникой и шоколадом, что заставило Финли изобразить забитость носа, когда он слишком заметно вдохнул ее запах.

— Ты нас не узнаешь? — спросил Кристиан, пока она ощупывала руку Финли.

— А должна?

— Полагаю, что нет. Всего лишь мы накрыли самый большой наркосклад в истории Шотландии… Не то чтобы это было чем-то особенным…

Она с любопытством посмотрела на Финли.

Он задержал дыхание, жалея о съеденном на обед пироге с сыром и луком.

— Пожар в порту, — сказала она, припоминая историю на передовице газеты «Херальд»[24]. — Что-то наподобие… в течение пятнадцати минут вы двое конфисковали пятилетнюю партию героина.

— Они преувеличивают, — поскромничал Кристиан.

— Неужели?

— Ага… На самом деле мы управились примерно за десять минут! — ощерился он, отчего она засмеялась.

Девушка улыбнулась Финли. Она была самым прекрасным созданием, которое он когда-либо видел. Поддерживая его руку, она накладывала повязку поверх свежей мази.

— Он тот еще, ваш друг, верно?

— Определенно, — угрюмо ответил Финли, подозревая, что они по-разному понимают выражение «тот еще».

— Ладно, Фин, — сказала она. — Теперь как новенький.

Обратив внимание на Кристиана, она криво улыбнулась, пока тот послушно ложился на кушетку.

— Я весь твой! — с энтузиазмом сказал он.

— Было приятно! — ляпнул Финли. — Познакомиться, я имел в виду.

Медсестра снова посмотрела на него и немного удивилась, когда он протянул ей руку для рукопожатия. Кристиан в нетерпении фыркнул, пока она снимала перчатки, чтобы пожать грубую руку Финли.

— А для меня было честью познакомиться с тобой! — в ее глазах плясал озорной огонек. — Я Мэгги.

Глава 6

Четверг, 7 января 2016 года

14:21

Волк издал странный звук, похожий одновременно и на храп, и на кашель.

Эдмундс глянул на него поверх папки, которую он изучал. Через пару секунд его взгляд вновь упал на текст перед ним. Но затем Волк начал давиться смехом, читая официальный отчет по затянувшейся смерти Рубена де Уиза и его непростительной прически. Лицо Эдмундса приняло такое выражение, которым даже Бакстер могла бы гордиться.

— Извини, — сказал Волк. — Финли рассказывал мне эту историю столько раз, что даже не упомнишь, но она до сих пор вызывает у меня смех.

Закатив глаза, Эдмундс вернулся к изучению пожелтевших страниц, пока Волк потягивался, заполняя тишину зевками и постанываниями и осматривая отдел по раскрытию убийств и других тяжких правонарушений. Две гротескные фотографические реконструкции Тряпичной куклы давно сняли, но помимо этого, очень мало что в ней поменялось. Даже трещина в стеклянной стене была на месте.

— Я же так и не извинился за тот случай с головой, правда? — спросил Волк.

Сдавшись, Эдмундс бросил папку на стол.

— Нет. Нет, не извинился.

Волк открыл рот… но затем просто пожал плечами.

Эдмундс горько засмеялся.

— Давай. Говори начистоту, — сказал Волк, повернувшись на стуле к молодому человеку, уделив все свое внимание Эдмундсу. — Что у тебя на уме?

Он посмотрел на Эдмундса, который подбирал в уме слова.

— Думаешь, я плохой человек? Перед тобой что-то вроде… вопроса морали? — предположил Волк, хотя и не был уверен, что подобрал правильную формулировку. — Хорошо. Да, я действительно ненамеренно воспользовался услугами умалишенного серийного убийцы. — Он поднял руки, будто сдаваясь. — Я и не отнекиваюсь. Действительно ли я мешал твоему расследованию, чтобы защититься? Что ж… да, думаю, что делал и это. Действительно ли избил упомянутого серийного убийцу почти до смерти, когда он уже сдался? Ага. Но… — Он сбился с мысли. — Так о чем там я?

Эдмундс помотал головой и взял папку со стола.

— Если тебе от этого будет легче, — продолжил Волк. — Как только мы закончим с этим делом, Ванита арестует меня. Плохой человек заплатит за свои грехи.

— Дело не в этом, — пробубнил Эдмундс.

— Говори.

— Я сказал: «Дело не в этом»! — выпалил он. — В смысле, и в этом тоже. Я думаю, что ты злобный кусок дерьма, который заслуживает гнить за решеткой все то недолгое время, что тебе осталось… Но дело не в этом.

Волка удивило, как сильно его собеседник напоминал манерой речи Бакстер.

Эдмундс закрыл глаза и глубоко выдохнул.

— Дело Тряпичной куклы было моим, — объяснил он, немного смутившись. — Именно я перерыл весь архив в поисках прошлых жертв Массе. Именно я доказал, что «убийства Фауста» — не выдумка. Именно я увидел твое истинное лицо… Все сделал я.

Волк внимательно его слушал.

— У тебя было дело, которое прославило тебя. Дело обернулось беспримерной грязью, это так, но ты, Уильям Коукс, выследил и поймал Киллера-Крематора. Массе и расследование по делу Тряпичной Куклы были моей минутой славы… и ты забрал ее у меня.

У Эдмундса будто камень с души свалился. Это был первый раз, когда он вслух признался в том, что причина его гнева имела более эгоистичный окрас, чем он признавал до этого.

Волк кивнул, нисколько не удивленный признанием.

— Ты самый умный среди нас.

— Вот не надо этого.

— Потому что ты выбрался отсюда, — продолжил он. — Эта работа… — он надул щеки и выпустил из них воздух. — Она никому не подходит. Это наркотик, зависимость, понимаешь, которая может убить тебя в любой момент. Ты настолько зацикливаешься на удовольствии, которая она приносит, что перестаешь замечать, как она разрушает твою жизнь, пока от нее ничего не останется.

Оба хранили молчание, правдивость слов Волка вернула их мысли к Финли и к тому, что неважно, убили ли его или он сам наложил на себя руки, работа в какой-то мере приблизила его безвременную кончину.

— Хотел бы я, чтобы мне хватило духу уволиться до того, как стало слишком поздно, — откровенно сказал ему Волк. — Сейчас уже поздно.

— Легко говорить, когда твое первое задание не заключается в беготне за хорьками по парковке «Сейнсбери».

— А в качестве второго — расследование возможного убийства коллеги, — напомнил ему Волк.

Эдмундс видел, как лицо Волка помрачнело, и снова подумал о Финли и отчете, над которым тот так смеялся всего несколько минут назад. Все прошедшие восемнадцать месяцев он только и мечтал о том, как выследит Волка, вытащит его из любой дыры, где бы он ни прятался, и тот ответит за все свои деяния. Он представлял, как его коллеги и СМИ провозгласят его героем, который им нужен, превратят Волка в некий фантом. Но сейчас, видя как тот отчаянно ищет смысл, ищет демонов, которых, возможно, там и нет, он лишь видел мужчину, который потерял все.

— Что? — спросил Волк, заметив, что Эдмундс не сводит с него взгляда.

— Ничего.

Оба вернулись к работе.

— Прости за голову, — пробормотал Волк.

— Не переживай, все нормально.

Сондерс старался дышать через рот.

Воздух в криминалистической лаборатории всегда отдавал металлом и смертью. Блестящие инструменты и пол в разводах от хлорки выглядели слишком чистыми, будто бы место резни, которое поспешно прибрали.

— Черт, — сказал вошедший Джо, лысый судмедэксперт, облившись кофе. — Пятно же останется.

Сондерс смотрел, как медик вытирает маленькое пятнышко с передника, покрытого высохшей кровью, мозговым веществом и бог его знает чем еще, пока тот не заметил, что у него гости.

— Твою мать, — выпалил он, увидев Сондерса.

— И тебе добрый день.

— Извини. Я надеялся, что это неуловимый старший инспектор Бакстер, — усмехнулся Джо. — Мог и не надевать чистый передник, — посетовал он.

Сондерс даже не хотел представлять, как выглядит грязный передник.

— Не стал бы тебя обнадеживать, приятель, — сказал он Джо. — Насколько я могу судить, к тебе выстраивается небольшая очередь.

Пропустив замечание мимо ушей, Бакстер поставила кружку и начала копаться в коробке, которую Сондерс принес из комнаты улик.

— Как же я это люблю! — воскликнул он. — Работа по второму кругу! То есть ты хочешь, чтобы я еще раз подтвердил то, что все данные экспертизы указывают на самоубийство?

— Нет, — ответил Сондерс. — Мы хотим, чтобы ты нашел для нас что-нибудь, что предположит, что это таковым не было.

— В запертой комнате?

— Да.

— Без малейшего следа борьбы?

— Да.

— И с учетом того, что он держал в руках оружие.

— Да! Просто найди что-нибудь!

Внезапно Джо глубоко задумался, как будто что-то беспокоило его.

— В чем дело? — с надеждой спросил Сондерс.

— Что ты имел в виду, когда сказал: «К тебе выстраивается небольшая очередь»?

Кристиан был слишком занят, переходя с одного собрания на другое, поэтому мог разговаривать лишь на ходу. Волк и Эдмундс ждали его у лифтов, и им пришлось пропустить любезности, пока они торопливо шагали по атриуму.

— Мы уверены в том, что неуязвимый голландец — единственный, кто смог выбраться со склада? — спросил его Эдмундс.

Кристиан улыбнулся воспоминанию. Он рассказывал эту историю так же часто, как и Финли.

— Насколько мне известно — да, — ответил он, когда перед ним открыли дверь. — Незаметно для нас вся лаборатория уже превратилась в преисподнюю. Где-то был план здания. Может, в папке? Вообще-то, все выходы, кроме двух, были вне досягаемости, и я уверен, что мы бы увидели любого, кто бы попытался выбраться с нашей стороны.

— Штурмовая группа была вооружена автоматическим оружием, — сказал Эдмундс. — Но также из пожара достали множество другого оружия. Мы хотим разобраться, какое было чьим. Ничего не приходит в голову, что могло бы помочь?

— Боюсь, ничего, — пожал плечами Кристиан. — Полагаю, что у голландца было все соответствующее снаряжение. На вид они были хорошо снаряженными, если память не изменяет. Так что это может быть обоснованным предположением.

— Не думаешь ли ты, что, возможно…

— Послушай, — резко перебил его Кристиан, к ужасу его подчиненных-подхалимов, остановившихся, чтобы обраться к нему. — Я думаю, что ты идешь по ложному следу. Я был там. Я был с Фином все время. Я бы знал, если бы он выбрался из склада с чем-то, кроме сильно обожженной руки. У него не было никаких причин хранить что-нибудь в качестве сувенира с того дела. Ты ошибся… Прости.

— Сэр, — молодой человек, подхалимски улыбаясь, подошел к ним, — Нам очень-очень нужно…

Кристиан зыркнул на него.

Почти кланяясь, парень заулыбался, будто получил угощение, и отошел.

— Волк, на пару слов? — спросил Кристиан.

Эдмундс отошел.

— Полезный совет: тот документ, который подготовила Ванита, полон дырами и лазейками в формулировках, и я не уверен, что он будет стоить даже той бумаги, на которой напечатан.

— Уверен, что это всего лишь недосмотр с ее стороны, — сыронизировал Волк.

— Вполне. Что ж, с твоего согласия я попрошу одного человека «в теме», чтобы он внимательно просмотрел текст.

Волк благодарно кивнул, и Кристиан, хлопнув бывшего детектива по спине, отправился на следующее собрание.

Старательно избегая второго этажа собственного дома, Мэгги принялась за упаковку рождественских украшений. Перед тем как уйти, Эдмундс и Сондерс заработали себе обед, вынеся увядающую елку на улицу, разразившись куда большим необходимого количеством ругательств (со стороны Сондерса) и потеряв куда больше необходимого крови (со стороны Эдмундса). Пока Мэгги аккуратно заворачивала в ткань хрупкие игрушки, Бакстер снимала оставшиеся украшения с потолка.

— Как ты поживаешь, милая? — спросила Мэгги.

— Все хорошо.

Женщина продолжила упаковывать игрушки, она выглядела немного больше похожей на нормальную себя: темные кудри уложены так, как нравилось Финли.

— Я говорила, что он вернется, — улыбнулась Мэгги.

— Говорила.

— Из-за тебя.

Бакстер оторвала кусок краски с потолка вместе с блестящим снеговиком.

— Он вернулся из-за Финли, не из-за кого более, — твердо сказала она.

— Вы, детективы, — пожилая женщина рассмеялась, — мастера подмечать детали в окружающих, но совершенно слепы, когда дело касается вас самих.

— Куда это отнести? — спросила Бакстер, сменив тему и бросив снеговика вместе с куском потолка в коробку из-под обуви.

— Будь добра, в гараж.

Идя с коробкой в руках по дому, Бакстер внезапно подумала, насколько же он большой и пустой, и захочет ли Мэгги тут остаться после того, как все закончится. Зайдя в прохладный гараж, она остановилась ненадолго полюбоваться старым мотоциклом «Харли-Дэвидсон» Финли. С помощью швабры Эмили сняла пугающе большую паутину и задвинула коробки к задней стене. Собравшись уходить, она приметила кое-что, что тут же узнала.

На другой коробке лежала старая фотография, демонстрирующая как она, Финли, Бенджамен Чемберс и Волк хоть как-то пытались насладиться рождественской вечеринкой в отделе. Грусть нахлынула на нее, когда она увидела счастливые лица двух друзей, которых больше не было рядом. Посмотрев внутрь, она поняла, что в коробе лежали вещи с рабочего стола Финли, расчищенного в день его выхода на пенсию месяцем ранее. Сняв коробку с общей стопки, она поставила ее на пол, чтобы просмотреть ее содержимое: собранный за многие годы хлам.

Там были и другие фотографии: школьные фотографии внуков, Финли и Мэгги на отдыхе в Ватикане, черно-белое фото молодых Финли и Кристиана, позирующих на фоне горы белого порошка и сгорающего дотла здания.

Она убрала их в сторону.

Она нашла цветные небрежные рисунки, какие-то канцелярские принадлежности, сертификат, подтверждающий, что он (наконец-то) прошел курсы политкорректности, провидимые в столичной полиции, и письмо, датированное тысяча девятьсот девяносто пятым годом, информирующее, что Финли будет курировать стажера по имени Уильям Лейтон-Коукс. Улыбаясь, она остановилась на куске разорванной открытки, исписанной узнаваемым почерком Финли:

Нахмурившись, она прочитала записку еще раз, ощущая отчаяние за каждым словом. И хотя Бакстер чувствовала себя немного виноватой в том, что увидела нечто очень личное, она не могла отделаться от мысли, что это откровенное признание в любви относилось не к Мэгги.

Ей практически хотелось, чтобы она никогда не находила этой открытки, теперь Бакстер сложила ее пополам и вместе с черно-белой фотографией засунула в задний карман.

Глава 7

Пятница, 8 января 2016 года

7:05

— Который час, мистер Волк?

Волк застонал и натянул колючее одеяло на голову. Он услышал звук открывания замка двери камеры, а за ним последовали шаги, преодолевавшие полосу препятствий из устроенного им бардака и разбросанных по полу материалов дела.

Незваный гость прокашлялся.

Медленно опустив одеяло с глаз, он увидел улыбку на знакомом помятом лице: Джордж был вежливым надзирателем в полицейском участке Пэддингтон Грин, присматривающим за камерой в пять с половиной квадратных метров, временным обиталищем Волка на время расследования.

— Не думал, что ты захочешь пропустить завтрак, — сказал Джордж, протягивая узнику поднос, на котором находились склизкие коричневатые яйца и картонный тост.

— Не думал? — спросил Волк, подозревая, что с предлагаемой едой что-то было очень и очень не так.

— Не играйся с едой, — сказал ему мужчина, старше его, смотря на тот хаос, в который превратил их постоялец ограниченное пространство камеры. — Я подумал, что ты приберешься, перед тем как пойти по делам, — предположил он.

— Нет времени, — пробубнил Волк с набитым тостом ртом и встал с кровати, чтобы надеть штаны.

— Это не отель, ты в курсе? — Джордж закатил глаза.

— Да, в курсе, — сказал Волк в свое оправдание, бросив в надзирателя грязные полотенца, а потом глотнул горького кофе и вздрогнул. — Как будет время, занеси два чистых, пожалуйста.

— Слушаюсь, сэр.

Порывшись в бумагах на полу, Волк наконец нашел те документы, которые ему были нужны. Он положил их на кровать и взял помятую белую рубашку.

— А ты умеешь гладить? — спросил он с надеждой.

— И я не твоя мама.

— Попытка не пытка, — улыбнулся Волк, бросив рубашку в кучу грязного белья, и, спотыкаясь о разбросанные вещи, вышел в коридор.

— Мы ничего не забыли? — крикнул ему вслед Джордж, выйдя из камеры за Волком и держа в руках скоросшиватель со следами ботинок на нем.

Все еще жуя, Волк поспешил обратно. Он обменял свою кружку кофе на скоросшиватель и чмокнул Джорджа в морщинистую щеку.

— Ах! — поморщился надзиратель. — Я не твоя мама!

— До вечера! — осклабился Волк.

— Когда тебя ждать?

— Ты не моя мама! — напомнил ему Волк исчез за поворотом.

Раздраженный Джордж убрал недоеденный завтрак и на выходе, помедлив и громко вздохнув, собрал кучу рубашек, чтобы погладить.

— Где Кристиан? — спросил Волк, садясь на свое место. — Он должен быть тут.

Адвокат в комнате самодовольно улыбался, что, и Волк мог по опыту это сказать, не предвещало ничего хорошего. Ванита закрыла дверь и тоже села за стол.

— Комиссар, — подчеркнула она, — занят прочими делами.

Волк просмотрел кипу документации, лежащую перед ним:

— Он хотел, чтобы его человек просмотрел бумаги.

— Не вижу причин, по которым это было бы необходимо, и, очевидно, он тоже, так как своего человека он так и не прислал, — ответила Ванита. — Мистер Брайтон лично составлял бумаги.

— И поэтому-то я волнуюсь, — сказал ей Волк, откидываясь на спинку стула, чтобы взглядом оценить мужчину, сидящего напротив. — За все время мой папаша дал мне всего один ценный совет. Хотите поделюсь им с вами?

— Нет, — попыталась прервать его Ванита.

— Никогда не доверяй человеку, который улыбается до одиннадцати утра, — все равно изрек Волк и оттолкнул от себя документы. — Не люблю адвокатов.

— Ничего страшного, — ухмыльнулся мужчина.

— И поэтому… Мне не нравишься ты.

— И в этом ничего страшного нет.

Волк наклонился к нему.

— Хочешь послушать историю о том, как я в прошлый раз был в зале суда вместе с слишком большим количеством самодовольных адвокатов, ухмыляющихся в мою сторону?

Улыбка исчезла с лица.

— Я не буду ничего подписывать, пока не получу мнения по документам со стороны, — сказал Волк.

Ванита явно ожидала такого ответа.

— Тогда вынуждена с сожалением сообщить, что наше «соглашение» больше не имеет силы.

Она посмотрела на прилизанного адвоката, собиравшего бумаги и вставшего для пущего эффекта.

— Столичная полиция благодарит вас за содействие по делу Лео Дюбуа, — сказала она Волку, открывая дверь двум полицейским, вошедшим в комнату с наручниками наготове.

— Послушайте, мистер Коукс, все довольно просто, — начал адвокат, его заносчивость вернулась к нему, как только полицейские зашли в комнату. — Отсутствие подписи означает отсутствие соглашения. Отсутствие соглашение означает то, что вы снова в бегах. А то, что вы снова в бегах, означает, что вас немедленно арестуют и бросят на милость суда.

— Или, — начала Ванита, отыгрывая так не подходящую ей роль «хорошего полицейского», — вы ставите подпись на прерывистой линии, проводите следующие дни за расследованием обстоятельств смерти детектива-сержанта Шоу, а ваше расследование по Дюбуа остается вашим козырем… Мне кажется, что выбор очевиден.

Она извлекла новую красивую ручку из кармана рубашки и протянула ему. Адвокат подтолкнул обратно к нему документы, открытые на странице, где надо было поставить подпись.

Ванита держала его на крючке, и все это понимали.

Волк взял у нее из рук увесистую перьевую ручку, засунул ее в рот и прочитал еще раз последнюю страницу, пестревшую непонятными формулировками, прежде чем поставить свою подпись внизу.

— Довольна? — спросил он, протягивая ручку обратно.

— Оставь себе, — сказала она, забирая подписанные документы и свои вещи, и, поманив за собой довольного адвоката, вышла из комнаты.

Поскольку остальные должны были подъехать к середине утра, Бакстер первая добралась до дома Мэгги.

Пока они ждали остальных, она помогла женщине с уборкой в качестве предлога, чтобы тщательно обыскать дом на предмет любого тайника, где Финли мог хранить оружие в тайне от домовитой жены.

В 10:38 она услышала, как щелкнул почтовый ящик, и пошла забрать свежую почту с придверного коврика. Принесли газету, которую выписывал Финли, а также меню «Доминоз Пицца», три открытки — несомненно выражавшие соболезнования — и конверт с надписью на лицевой стороне, напечатанной красным жирным шрифтом:

Положив всю прочую почту на подсобный столик у входа, Бакстер отнесла угрожающее письмо на кухню. Подумав немного, она пришла к выводу, что не занималась бы тем, чем сейчас занимается, если бы не рассматривала каждую возможную зацепку.

— Чай будешь, Мэгги? — крикнула она в прихожую.

— Не откажусь!

Положив конверт на носик чайника лицевой стороной наверх, она включила его и начала готовить напиток.

Клей отчаянно не желал отлипать от бумаги, пока женщина пыталась аккуратно открыть конверт. Наконец, она достала выписку по кредитной карте, текст на которой был напечатан красной краской. Единственной транзакцией был перевод с другой карты, а остаток задолженности в конце листа заставил женщину ахнуть.

— Боже мой, Финли, — прошептала Эмили одними губами, чувствуя, что ей становится нехорошо.

С новыми силами Бакстер начала обыскивать каждый сантиметр комнат на первом этаже, логика подсказывала ей, что это недвусмысленное требование об оплате должно иметь какие-то связанные с ней бумаги, объясняющие чудовищный долг, который накопил ее друг. Подтащив стул, чтобы проверить верх кухонной стенки, она нашла лишь пыль да мертвых пауков. Женщина обнаружила целые склады просроченной еды на верхних полках, но больше ничего. После она спустилась со стула и оторвала доски от днища кухонных тумб, подняв облако пыли.

Затем она направилась в прихожую и осмотрела корзину для поленьев, после чего посмотрела под обувницу. Уверенная, что уже тщательно осмотрела гостиную, она открыла дверь в холодный гараж. Бакстер прошла мимо коробок, которые они с Мэгги собирали, и мимо сверкающего «Харли-Дэвидсона», направившись прямиком к стоящему рядом с мотоциклом стеллажу.

Она повернулась обратно к мотоциклу. Мэгги всегда ненавидела его.

Бакстер пригнулась и стала ощупывать изготовленные на заказ блестящие черные щитки выпускного трубопровода, затем спинку из искусственной кожи, не найдя ничего примечательного. Она забралась на сидение, осматривая аналоговые датчики на приборной панели, после намереваясь осмотреть каждый металлический изгиб в поисках чего-то… хоть чего-нибудь.

Сиденье под ней слегка закачалось.

Спрыгнув с мотоцикла, она посмотрела, на что она нажимала, пока не нашла задвижку. Громкий щелчок — и она смогла поднять верх сиденья, увидев под ним бардачок.

Один за другим члены команды прибывали в дом. Каждый старался застолбить себе место в тесной кухне, чтобы подкрепиться обязательным напитком и свежеиспеченным круассаном. Сондерс предусмотрительно привез еще один пакет со всем необходимым, который разгружал в шкафчики, Эдмундс же, как обычно, с головой был погружен в папку.

Кристиан развлекал всех историей о том, как они с Финли однажды потеряли своего констебля-стажера на целых два дня, а Мэгги смеялась над ней, словно до этого ни разу ее не слышала. Бакстер слушала в пол-уха, тревожно ожидая удачного момента, чтобы поделиться со всеми собственными находками.

Входная дверь грохнула, прервав рассказ Кристиана, и на пороге кухни возник Волк. Он приветственно подмигнул Бакстер, вероятно, намереваясь позлить ее, что ему безусловно удалось. Однако Бакстер решила лишить его такого удовольствия, поэтому просто мило улыбнулась в ответ, чем немало его смутила.

Обняв Мэгги, Волк повернулся к Кристиану:

— Спасибо за помощь.

— Всегда пожалуйста.

Волк запнулся:

— Это было саркастичное «спасибо», читай «Где ты, черт тебя дери, был?».

Теперь Кристиан был сбит с толку.

— Этим утром… То дело с Ванитой, — пояснил Волк.

— Да, я понял. Я отправил Люка… своего адвоката, — сказал Кристиан, нахмурившись. — Я первым делом все обсудил с Джиной… Его не было?

Волк помотал головой.

Кристиан с силой выдохнул:

— Эта женщина — та еще штучка. Ты подписал?

— Не было выбора.

— Я разберусь.

Когда разговор дошел до своего логичного завершения, стало невозможно игнорировать причину, по которой бывшие и нынешние следователи отдела по раскрытию убийств собрались на кухне старого друга. Поняв это, Мэгги извинилась и ушла пить кофе с подругой.

Только услышав, как входная дверь закрылась, Волк сразу перешел к делу.

— Полиция Стрэтчклайда медлит с рассмотрением некоторых старых дел, — сказал он Кристиану, — думаешь, сможешь на них немного надавить?

— Я позвоню им утром.

— Сондерс? — пошел дальше по списку Волк.

— Я отнес пистолет вместе со всеми уликами обратно в лабораторию. Был там час назад: на данный момент ничего, что могло бы предположить что-то отличное от предыдущих заключений.

— Скажи им, пусть ищут, — объяснил Волк. — Эдмундс нашел кое-что интерес…

В этот момент Бакстер достала из-за спины кипу бумаг и бросила их на стол; заглавные красные буквы на белой бумаге заставили Волка замолчать не хуже окровавленного куска ткани.

— Финли был на мели, — объявила она.

Даже Эдмундс оторвался от своей папки — последняя находка явно была важнее.

— Тут долг размером по меньшей мере сто штук, — объяснила она.

Почему-то она посмотрела на Волка, но тут же пожалела об этом: он выглядел так, словно его мир перевернулся с ног на голову.

— Судя по всему, могу предположить, — продолжила Бакстер, — что Мэгги ничего не знает.

Кристиан прокашлялся:

— А она… должна?

— Речь идет об изъятии дома. Кажется, большая часть долгов — оплата ее медстраховки в частной клинике. Разумеется, есть отсрочка, а затем придут за той новой машиной у дома.

Волк взял один из просроченных счетов и повернулся к Кристиану:

— Ты знал об этом?

Тот отрицательно покачал головой.

— Кто-нибудь уже смотрел в страховку Финли на случай смерти? — спросил Эдмундс.

— А они ее выплатят даже в случае самоубийства? — задал вопрос Кристиан.

— По-разному, — ответил Эдмундс, кивая на башню из долгов перед собой. — Обычно после определенного периода — да.

Волк смял счет и бросил его на пол:

— Это ничего не доказывает.

— Прекрати, Волк, — пробормотала Бакстер.

— Он мог бы…

— Просто прекрати, Волк.

— Но что, если…

— Уилл! — раздраженно закричала она. Она встретилась с ним глазами, выдержав его взгляд впервые с того времени, как он вернулся. — Все кончено. Тебе нужно это принять. Тебе нужно отпустить его.

Посмотрев на смирившиеся выражения лиц своих коллег, Волк схватил свое пальто со стола и ринулся прочь из дома, с грохотом захлопнув входную дверь за собой.

— Сколько? — спросила Мэгги напряженным шепотом, чайная чашка в ее трясущихся руках звенела о блюдце.

Она вернулся в тихий дом, где ее ждали Бакстер и зловещая стопка бумаг на кухонном столе.

— Много.

— Сколько, Эмили?

— Много. Не важно, — настояла Бакстер. — Мы посмотрели страховку Финли… И я уверена, что об этом позаботятся.

Мэгги отсутствующим взглядом смотрела перед собой.

— Он всегда мне говорил, что все покрывается нашей частной медстраховкой.

— Он хотел, чтобы у тебя было все самое лучшее.

— Лучше бы у меня был он.

Бакстер категорически не хотела снова плакать. Ей казалось, что за последнее время она провела половину своего времени в слезах.

— Думаешь… думаешь, что поэтому он… поэтому он?..

Бакстер кивнула, и ей пришлось вытереть глаза.

Мэгги начала рассеянно просматривать стопку, достав старую фотографию Финли и Кристиана, стоящих перед горящим складом.

— Прости. Этого не должно было быть тут, — виновато сказала Бакстер, взяв фото из гаража без разрешения.

Мэгги протянула ее с улыбкой, вспомнив, как перевязывала руку мужа в первую их встречу. Но затем она нахмурилась и взяла потрепанный кусок открытки, украшенной неровным почерком Финли:

Бакстер спрыгнула со своего стула и протянула руку через стол, но эта короткая записка лежала прямо перед Мэгги, которая продолжала читать, и на ее лбу появилась глубокая морщина.

— Мэгги, не надо! — задыхаясь, выпалила она, опрокинув кружку чая в попытке вытащить свои длинные ноги из-под лавки.

Но было слишком поздно.

Взгляд женщины пробежал по восьми наспех написанным строчкам, а затем женщина сложила бумажку и протянула ее Бакстер.

— Мне очень, очень жаль… Стоп, ты улыбаешься! — сказала Бакстер, ничего не понимая.

— Я тут подумала: это стоило бы ему 4 фунта в банку ругательств и щипок за ухо, если бы он был тут.

— Он… написал это тебе? — спросила Бакстер.

— О, скорее всего нет. Никогда прежде эту бумажку не видела.

— Но… — Бакстер была сбита с толку явным отсутствием интереса у Мэгги к страстным любовным признаниям другой женщине со стороны ее мужа. — Ты не… расстроена? Не то чтобы мне этого хотелось…

— Нет, милая.

— И даже не интересно?

— Нет, милая. Что бы это ни было, я уверена, что этому есть разумное объяснение… Я принесу полотенце, — сказала она, показав на пролитый чай и вставая из-за стола.

— Но записка же написана его рукой! — выпалила Бакстер, не в силах совладать с собой.

— О, несомненно.

— Так почему же ты не хочешь знать?

Мэгги рассмеялась и взяла руки Бакстер в свои, чувствуя, что ее подруга нуждалась услышать то, что Финли — это по-прежнему тот мужчина, каким она его считала. Мэгги была рада хоть ненадолго вернуться к нормальности, снова приняв роль матери, которой она была лишена всю прошлую неделю.

— Эмили, если в мире существует единственная вещь, в который я была бы абсолютно уверена… вещь, на которую я бы без промедления поставила свою жизнь… так это то, что Финли любил меня так, как только человек может любить другого человека. — Она крепко сжала ладони Бакстер и улыбнулась. — Ну а теперь… как насчет еще одной кружечки чая?

Глава 8

Пятница, 9 ноября 1979 года

11:10

Кристиан раздраженно простонал.

Он шлепнул себя по лицу, чтобы снова не задремать.

— Не могу выкинуть ту медсестру из головы, — поделился он, пока Финли вез их по Кохрейн-стрит города Глазго, грязная морось пачкала окно, а угнетающие пейзажи навевали мысли о других местах. — Как там ее звали? Меган? Мэнди?

— Мэгги, — буркнул Финли, удвоив количество слов, сказанных им за этот день.

— Мэгги! — Кристиан кивнул. — Конечно. Красавица Мэгги с потрясной задницей!

Финли напрягся, и ему пришлось прикусить язык. Они ехали на адрес, накарябанный на клочке бумаги и закрепленный на страницу потрепанного атласа.

— О-о-о-о-о! Она хороша! — заметил Кристиан, вытаращившись на кого-то на улице, как обычно воспринимая поездку как своего рода городское сафари для извращенцев.

Чаша терпения Финли переполнилась.

— Она — это не просто «потрясная задница»!

Кристиан с удвоенным интересом посмотрел на женщину, мимо которой они проезжали.

— Да не она! — зло выпалил Финли. — Мэгги!

— Ты имеешь в виду… сиськи и прочее? — совершенно не понял Кристиан.

— Да ты полный мудак, в курсе?

— Да что на тебя нашло?

— Ничего.

Вереница автомобилей начала замедляться, подъезжая к перекрестку.

— О! Погоди минутку, — сказал Кристиан. — Я понял в чем дело: она тебе нравится!

Финли ничего не ответил.

— Нравится, ведь так? — молодой парень расхохотался, еще больше разозлив Финли и заработав стремительный удар по почкам. — Извини. Не стоило мне смеяться, — сказал он, потирая бок. — Я просто думаю, что тебе надо сыграть на своих сильных сторонах.

— То есть?

— То есть… если она явится с собакой и белой палкой, то у тебя реально могут быть все шансы, — прыснул Кристиан, за что получил добрый тычок в живот.

Ловя ртом воздух и кашляя, Кристиан согнулся пополам, положив голову на приборную панель так, что лобовое стекло уперлось ему в затылок.

Финли непонимающе перевел взгляд с подголовника, из которого вылетела набивка, на бесчисленные трещинки на лобовом стекле, исходящие из единственного круглого отверстия.

— Фин! — закричал Кристиан, утаскивая напарника вниз, и еще три пули одна за другой прошили металлический кузов патрульной машины.

Прохожие, крича, кинулись врассыпную в поисках укрытия.

Спрятавшиеся под приборной панелью Финли и Кристиан посмотрели друг на друга.

— Вытащи нас отсюда! — крикнул Кристиан.

Приподнявшись настолько, насколько ему хватило храбрости, Финли перевел ручку переключения передач на задний ход. Шотландец вдавил педаль газа, врезавшись в фургон за ними. От столкновения поврежденное лобовое стекло разбилось, и стекло посыпалось на капот и приборную панель.

Стрельба продолжилась, и раздалось еще два металлических хлопка.

— Давай, Фин!

Коробка передач с натугой заскрежетала, колеса снова завращались по мокрому асфальту, и Финли вывел машину из застывшей вереницы автомобилей на другую сторону дороги. На плохо управляемой поврежденной машине они выскочили на тротуар и помчались через площадь Георга, врезавшись в бронзовую статую Томаса Грэма.

Кристиан потянулся к радио, лежавшему на покрытом стеклом полу. Его голова была разбита, из раны текла кровь. Только мужчина поднес приемник ко рту, как увидел, что внутренности центрального устройства бесполезно болтаются с другого конца провода.

— Полагаю, что мы сейчас сами по себе.

— Что ж, мы не можем оставаться в машине, — отозвался Финли.

Он попытался силой открыть покореженную дверь, однако погнутый метал отказывался поддаваться, а дверь со стороны Кристиана была заблокирована постаментом статуи.

— Сюда! — крикнул Кристиан и, воспользовавшись паузой в стрельбе, выкарабкался через отсутствовавшее лобовое стекло, а затем спрыгнул с искрившегося от стекла капота.

Финли последовал за напарником на пустую площадь, окруженную со всех сторон зданиями, после чего полицейские укрылись за деревом. Башня здания городского совета, так похожая на церковную, зловещим предзнаменованием высилась на фоне темного неба.

— Нам нужна телефонная будка! — выдохнул Финли.

— На другой стороне площади, — ответил Кристиан, когда пальба возобновилась. — Что за чертовщина творится на этой неделе? — завопил он, перекрикивая шум стрельбы.

— Карма, — ответил Финли, когда стрелок прекратил стрелять, и посмотрел на напарника так, будто бы указал на него обвиняющим перстом.

— Ай, — засмеялся Кристиан. — Не верю я в это.

Эхо от выстрелов вновь прокатилось между зданиями.

— Почему бы тебе не выйти туда и ему это не сказать! — закричал Финли в ответ.

Ветви над головой задрожали, оглушительно треща, отмирающая листва опадала вокруг них словно бурый снег.

— Эй! — шикнул Кристиан.

Финли смотрел на бесчисленные окна, выходящие на площадь, и на то как немногие оставшиеся гражданские спасались бегством в поисках укрытия.

Жуткая тишина опустилась на площадь.

— Эй! — повторил Кристиан, в этот раз громче.

— Что? Я думаю.

— Слушай… Он стреляет очередью из восьми выстрелов. Затем пауза, когда он перезаряжается.

— Фантастика.

— Я могу добежать, — сказал ему Кристиан.

— Нет… Не можешь.

Завязав волосы в хвост, Кристиан уставился на заветную телефонную будку на другой стороне площади.

— Я добегу до нее, — решительно сказал он и встал в позу бегуна, готового рвануть. Стрельба возобновилась.

Пули напрасно засоряли опустевшую площадь, поднимая брызги грязи на бетоне вокруг них.

— Мы сидим тут! — закричал Финли. — Помощь придет!

Еще пауза.

— Следующая очередь, — прошептал Кристиан.

— Ты не сможешь добежать!

Стрелок снова открыл огонь, явно пристрелявшись и попадая в ствол возле их голов, пулями отрывая куски коры.

— Уже пять! — крикнул Кристиан. — Шесть!

— Кристиан!

— Семь!

Финли очень рисковал, когда выставил свою руку в тщетной попытке ухватить своего импульсивного друга.

— Восемь!

Кристиан подскочил на ноги и рванул через открытое пространство.

— Ты тупой… — обругал его Финли, и еще один резкий звук пронзил воздух.

То был вопль страдания, и Кристиан повалился на мокрую землю.

— Кристиан! — закричал Финли, без всякой возможности двинуться, не разделив судьбу товарища. — Кристиан?!

— Девять!

— Что?

— Девять!

— Я тебя не слышу! — крикнул Финли с шотландским акцентом. — Но выстрелов было девять, тупой ты дрочила!

— В меня попали!

— Что?

— В меня попали!

— В тебя попали? Я иду к тебе!

Храбрясь, Финли перебежал от одного укрытия к другому — до последнего дерева, увидев блестевшую на земле свежую лужицу крови. От его укрытия до статуи, за которую заполз Кристиан, было по меньшей мере метров десять.

Вновь воцарившаяся тишина успокаивала, словно плавник акулы, скрывшийся под воду.

Дотянувшись до самого большого камня, который он мог найти, Финли швырнул его в обратном направлении, пробежав небольшое расстояние за считанные секунды, когда звук от обманки заполнил огороженную домами площадь. Кристиан лежал в луже собственной крови, плотно приложив обе руки к правой ягодице.

— Говорил же, что не добежишь, — вежливо сказал Финли, на его лице застыло выражение ужаса. — Тебя… подстрелили в зад?

— Как много крови!

— Ну так тебя подстрелили в задницу! — отметил Финли.

С юга приближался звук сирен.

— Нужно остановить кровотечение, — простонал Кристиан.

— Я не прикоснусь к этой зоне! — сказал Финли, но Кристиан потерял сознание и ничего не ответил. — Ненавижу свою жизнь, — пробормотал он и с отвращением положил свои ладони на дыру в штанах напарника.

Финли с тревогой наблюдал за окнами, как вдруг до него начало доходить, что столкновение безумца с винтовкой с бледной задней частью его отчаянного друга, возможно, лучшее, что когда-либо с ним случалось… потому что он мог вновь повидать Мэгги.

Ворвавшись в двери отделения неотложной помощи, Финли увидел ее, такую же прекрасную во всех отношениях, какой он ее запомнил. Даже наполовину заполненная утка в ее руках не смогла его смутить.

— Пулевое ранение! — гордо огласил младший из двух врачей скорой помощи, привлекая внимание Мэгги, когда они проносились мимо.

Оторвав покрытую кровью руку от ягодицы друга, Финли помахал ей.

— Что случилось? — поспешила она к ним.

— Подстрелили, — пробубнил Кристиан, лежавший на животе лицом в каталку, — в задницу.

— А этот вот отказался отпускать ее всю дорогу, — оповестил ее другой врач, подняв брови. — Мы ему твердили, что сами сможем справиться, но он настоял на том, что должен ехать с нами. — А когда они дошли до второго дверного проема с двумя дверьми, повернулся к Финли: — Дальше мы сами.

Финли смотрел, как они увозят Кристиана в другую комнату.

— Думаю, очень мило с твоей стороны, что ты так позаботился о его… ране, — сказала ему Мэгги.

— Ага. Ну, он же мой лучший друг и все такое.

— Пойдем, хотя бы отмоем тебя, — сказала она, ведя Финли по коридору, пока он всеми силами старался не пялиться на ее пятую точку. — Уверена, с ним все будет в порядке.

— С кем? А, с Кристианом! Будем надеяться.

Они дошли до раковины, где она нежно помыла его руки под проточной водой, обнажая тонкую паутинку порезов, оставленных разбитым лобовым стеклом. Он был не без оснований уверен, что его ладони должны чувствовать сильные покалывания, однако, он не чувствовал ничего, кроме ее нежных рук.

— Забавно, что это произошло, — нервно начал он.

— Забавно?

— Ну, не забавное забавно. Я имею в виду… Я рад.

— Рад?

— Ага.

— Что твоего друга подстрелили?

— Нет. Я вообще не про это, — объяснил он.

— Буду надеяться, что нет.

Здоровый шотландец покраснел, как в тот раз, когда еще в школе пригласил Джессику Кларк на танец. Скажи она «да», память сослужила бы ему лучшую службу сейчас, когда он напряженно подбирал слова. — Я про то… Увидеться с то…

— Мэгги! — переполошенная медсестра появилась в дверном проходе.

Финли бросил на нее испепеляющий взгляд.

— Ты нужна в неотложке, срочно!

— Извини! — Мэгги улыбнулась Финли, вытерла руки и поспешила за коллегой.

— Я… Я тебя подожду, хорошо? — крикнул он ей вслед. Капли с его рук стекали на пол коридора.

— Меня? — засмеялась она, повернувшись к нему и идя спиной вперед. — Такое ощущение, что ты о нем больше не переживаешь!

— О ком? А, о Кристиане! — понял он, и женщина исчезла за створчатыми дверьми.

Финли запихал пакет для улик в карман, сомневаясь, что они узнают хоть что-то полезное от испачканной жопной кровью пули. Он затушил ногой еще тлеющую сигарету и пошел дальше по больничной парковке. Это была четвертая сигарета за время его разговора со старшим инспектором.

Первичный обыск помещений, окружающих площадь Георга, дал две пустые гильзы, предположительно пропущенные во время поспешной уборки, указывающих на свободный этаж, который стрелок избрал в качестве огневой точки. Они обсудили реальную возможность того, что происшествие было каким-то образом связано со штурмом верфи четырьмя днями ранее, а затем также вероятную перспективу нападения, предпринятую на полицию Стрэтчклайда в целом: Финли с Кристианом вели патрульную машину с маркировкой, а за прошедшие месяцы наблюдался всплеск беспричинного насилия по отношению к полицейским в форме.

Они пришли к выводу, что, по всей вероятности, они этого так или иначе никогда не узнают.

Пообещав передать оскорбительное «поправляйся» от всего отдела, Финли направился обратно в здание, где увидел, как Мэгги от души хохотала над какими-то словами Кристиана. Никто не заметил, что он стоял в углу.

— Что это ты там делаешь? — спросил Кристиан в деланном беспокойстве.

— Не берите в голову, — сказала ему Мэгги, все еще улыбаясь, и сняла окровавленную повязку. — Похоже, вам придется остаться на ночь.

— И ты даже не хочешь, чтобы я сначала угостил тебя обедом или чем-то еще? — спросил он, игриво смотря на нее.

— В больнице, — уточнила она, хихикнув и намеренно сняв слой кожи вместе со старой повязкой. — У вас впереди вся ночь писания в бутылочки, ежечасного измерения давления и больничного радио «Час любви». Приятно провести время!

— А ты часом сегодня ночью не работаешь? — спросил он.

— Не-а.

— Жаль, — мужчина снова улегся на живот, помрачнев.

— Для вас — возможно. У меня вечером планы.

— Планы? Какие же? Свидание?

Мэгги продолжила свои дела, будто бы не услышав его.

— С кем? Все серьезно? Молодой человек? Жених?.. Ты еще там? — спросил он, действительно ничего не чувствуя ниже пояса.

— Тут. Я просто жду, когда вы зададите вопрос, хоть как-то вас касающийся.

Финли кашлянул.

Мэгги виновато подняла на него глаза.

— Как там наш мальчик? — спросил он.

— Раздражает.

— Эй! — возмутился Кристиан.

— Но с ним все будет в порядке.

— Хорошо. Так что, следующая неделя в силе? — спросил ее Кристиан.

Финли словно ударили под дых, но затем напарник посмотрел на него.

— Мэгги и некоторые медсестры придут к нам на вечерний корпоратив.

— К нам куда? — Финли ничего не понимал.

Закатив глаза, Кристиан повернулся к Мэгги. Она раздраженно вскинула руки, когда повязка сползла, вновь явив комнате его голую задницу.

— Так все в силе? — повторил он свой вопрос.

Симулируя досаду, она покорно выдохнула: «Да. Думаю, все в силе».

Глава 9

Пятница, 8 января 2016 года

12:43

Открыв свою «Ауди А1», Бакстер залезла внутрь, пытаясь игнорировать содранную краску и повреждения на бампере, до которых у нее так и не дошли руки с тех пор, как она въехала в стену две недели назад.

— Прости, Блэки, — виновато сказала она, поглаживая приборную панель.

Она осталась у Мэгги еще на две кружки чая, а после, извиняясь, ушла, обнаружив, что утро оказалось куда более эмоционально напряженным, чем она могла вынести.

Это все вина Волка.

Каждый из них принял опустошающие новости о смерти Финли по-разному, но при этом не теряя стоического самообладания, независимо от того, что они могли чувствовать внутри на самом деле, и направили свою скорбь во что-то полезное: помощь Мэгги и ее семье во всем, в чем они нуждались. Волк со своим обычным изяществом ввалился в их жизни, принеся с собой собственные нерешенные проблемы, представленные как сомнительные теории и рассказанные с достаточной убедительностью, чтобы в каждом из них поселился огонек надежды — надежды на то, что Финли не чувствовал себя так, словно ему было некому довериться, не обнимал ее на прощание на мгновение дольше, чем обычно, зная, что это в последний раз.

Она чертыхнулась себе под нос, поняв, что снова заплакала. Опустив солнцезащитный козырек, чтобы оценить ущерб, нанесенный макияжу, она заметила фигуру, которая приближалась поступью человека намного больших габаритов. Ветер развевал полы его пальто и делал его похожим на плащ супергероя, что, несомненно, и служило причиной, по которой мужчина его носил. Она смотрела, как Волк открыл шаткие ворота, ограждающие передний двор Мэгги, а затем вошел в дом.

— Сукин ты… — прошипела она сквозь сжатые зубы, рывком открыв дверь.

Ворвавшись в прихожую, Бакстер услышала тяжелые шаги на лестничном пролете второго этажа.

— Волк! — выкрикнула она.

Разумеется, на пороге кухни появилась Мэгги, чтобы поинтересоваться, кто это к ней пришел.

— Все хорошо, Мэгги, — сказала ей Бакстер, уже поднимаясь по лестнице. — Волк!

Она поднялась по лестнице и увидела, что он сидит в центре пустой комнаты спиной к ней, положив голову на ладони.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, заходя внутрь через разбитый дверной проем.

— Подумал, что что-то упустил… Я ошибся.

Волк положил перевернутый стул в центр комнаты на покрытые пятнами крови доски, в то самое положение, которое Финли, должно быть, выбрал в свои последние мгновения, над мужчиной витал дух поражения.

— Я имела в виду, зачем ты вообще вернулся? — спросила его Бакстер. — Без тебя у нас все было нормально… Без тебя нам было лучше.

Волк посмотрел на нее. И кивнул.

— Так зачем? — настаивала она.

— Я просто… думал, что могу помочь.

— Помочь? — Басктер горько засмеялась. — Все, что ты сделал — это продлил страдания Мэгги. Будто и без этого на ее долю мало выпало!

— Он бы не стал накладывать на себя руки! — возразил Волк, повысив голос, из которого правда улетучилась вера в собственные слова.

Бакстер поспешила закрыть сломанную дверь.

— Ш-ш-ш-ш! Ты… смешон, — сказала она ему. — И твое место правда в тюрьме. Ты ведь знаешь, что в этой истории ты не хороший парень, да? Ты не непонятый герой. Ты не грешная душа, ищущая искупления. Ты просто не человек, а сраная неприятность, в своем падении цепляющаяся за каждого вокруг тебя.

И хотя Волк привык выслушивать нравоучения Бакстер, эти слова его ошеломили.

— Пошел ты, Волк, — выпалила она. Не в силах выносить щенячий взгляд обращенных на нее голубых глаз, она повернулась к двери и повернула ручку.

Затем опять.

— Черт.

— Что-то не так? — спросил Волк.

— Нет.

Раздался громкий удар.

— Черт!

— Дай-ка я попробую, — сказал Волк, вставая на ноги. Однако после того, как Бакстер протянула ему сломанную дверную ручку, его решительность несколько поубавилась. — Я все сделаю.

Отойдя в сторону, Бакстер скрестила руки на груди.

Волк подошел к двери. Он посмотрел на дверную ручку в своей руке, потом на отверстие, в котором должна была быть ручка, а затем снова на Бакстер, которая в издевку жестом предложила ему продолжить. Обдумывая дальнейший план действий, он повернулся к перекрытому выходу, поднял руки и как можно громче обрушил кулаки на кусок дерева.

— Мэгги! Мэгги!

Спустя несколько мгновений они услышали движения с той стороны двери:

— Уилл?

— Мэгги? — позвал ее Волк через дверь. — Мы тут заперты.

— О боже!

— Ручка с твоей стороны все еще в двери?

— Да.

Волк подождал, а затем ничего не произошло:

— Мэгги?

— Да?

— Не могла бы ты повернуть ее? — терпеливо спросил он.

— О, могла бы.

Ничего не произошло.

— С твоей стороны можно повернуть ручку?

— Да.

И снова ничего не произошло.

— Мэгги? — настороженным голосом спросил Волк.

— Да?

— Ты повернешь ручку?

— Нет.

Звуки шагов женщины, уходящей на первый этаж, прорезали напряженную тишину в комнате. Волк повернулся к Бакстер и улыбнулся.

Она выглядела весьма рассерженной.

— Она нас выпустит через пять минут, — уверенно сказал он.

Входная дверь хлопнула.

— Десять — максимум.

Двигатель «Мерседеса» на подъездной дорожке завелся.

— Твою ж мать.

Он отошел, пропустив Бакстер к двери. Женщина запустила кончики пальцев в ту дыру, где раньше была дверная ручка. Когда это не возымело эффекта, она нагнулась и попыталась подцепить дверь снизу, чтобы открыть ее. Навалившись всем весом на дверную раму, ей удалось лишь создать большую трещину, побежавшую по шпаклевке словно молния.

— Ты сейчас обвалишь всю стену, — сказал Волк, сев на пыльный пол.

— А-ааа! — в исступлении закричала Бакстер.

Она быстрыми шагами прошла на другую сторону комнаты и уселась под окном.

— Вероятно, — начал Волк, — это удачный момент, чтобы…

— Пожалуйста, не говори со мной, — отрезала она.

Она закрыла глаза и заставила себя провалиться в сон.

Прошло тридцать пять минут.

Бакстер упрямо не открывала глаза все это время, все более раздражаясь от негромких похрапываний, издаваемых Волком, который вырубился почти тут же.

Она съежилась от холода и осторожно открыла один глаз: он сидел, облокотившись на стену и задрав голову, от чего рот его раскрылся, в точности в той позе, в которой он сидел перед тем, как она закрыла глаза. Он выглядел изможденным даже во сне, отверженным: клочковатая борода, непричесанные волосы, то, как пальто свисало с него, скрадывая его присутствие, которое он так легко демонстрировал всем. Будто бы тот «огонь», который принес ему столько сердечных терзаний, наконец-то потух. Она не могла не вспомнить, что почувствовала то же самое по отношению к Летаниелю Массе, одетому в синий комбинезон и прикованному наручниками к столу в тюрьме Белмарш.

Даже самое неистовое пламя обречено рано или поздно задохнуться.

Он выглядел умиротворенным. Она потянулась к случайному шурупу и швырнула его через всю комнату в него. К ее удовольствию, шуруп попал ему точно в лоб, после чего упал и запрыгал по полу, а женщина еще раз притворилась спящей.

— Какого?.. — посетовал Волк, держась за голову и потерянно осматривая комнату.

— Чего шумим? — спросила Бакстер. — Тут вообще-то люди спать пытаются.

— Могу я кое-что сказать? — Волк громко зевнул.

— Категорическое нет.

— У тебя нет ни малейшего права так злиться на меня, — несмотря на запрет сказал он.

— Серьезно? Вот так ты свою мысль начинаешь?

— Ты злишься на меня из-за моего ухода… но ведь это ты сказала мне уходить! — сказал Волк, не столько зло, сколько возмущенно. — Потому что, кажется, я припоминаю одну персону, мочившуюся кровью на пол, и себя, создающего чертовски убедительный образ «непонятого героя», готового сдаться, чтобы спасти тебя. Ты сказала мне уходить!

— Тебе не приходило в твою тупую голову, что, возможно, просто возможно, тебе в первую очередь не следовало ставить меня в такое положение?! — возразила Бакстер, не столько возмущенно, сколько зло. — Восемнадцать месяцев от тебя не было ни единой весточки!

— А чего ты ожидала? — спросил Волк, повышая голос. — После всего, чем ты рисковала, чтобы помочь мне? Я знал, что они бы следили за тобой.

— Ты хоть немного понимаешь, через что я прошла за последние месяцы?

Волк открыл было рот, чтобы ответить, но лишь печально кивнул. Его взгляд был прикован к швам и многочисленным ранкам на ее лице.

Бакстер закрыла лицо руками.

Помедлив, Волк встал и сел рядом с ней.

— Тем вечером, — он вздохнул, облокотив голову о стену, — когда ты была во всех новостях… В мозгу отпечатался образ: ты стоишь там, над всем городом, а между тобой и пропастью лишь несколько осколков разбитого стекла. — Казалось, слова причиняли ему боль. — Он сказал мне держаться подальше.

— Финли? — спросила Бакстер, явно уязвленная.

— Я просил его встретиться со мной. Он отказался. Он сказал мне, что у тебя уже кто-то есть… Томас?

Она не ответила.

— Сказал, что у тебя новый напарник, агент ЦРУ и Эдмундс, и… — голос Волка чуть-чуть надломился, — он сказал, что они с Мэгги всегда за тобой присмотрят.

Обоим нужны были несколько секунд на раздумья.

— Поэтому-то ты был так уверен? — спросила его Бакстер.

Волк пожал плечами.

— Мы оба повидали достаточное количество самоубийств за эти годы, — начала она, — и знаем, что люди могут хорошо что-то скрывать. Но это вовсе не значит, что ничего нет… на заднем плане… что-то, что было тут все это время.

Волк кивнул и уставился на заляпанный кровью пол в центре комнаты.

Он поморщился.

— Что? — спросила Бакстер.

Он посмотрел на доски, на которых они сидели, поворачивая крепежи, а затем встал на колени.

— Что? — повторила она.

— Зачем эта комната приподнята относительно лестничной площадки? — задал он риторический вопрос, потянувшись за стамеской и засунув ее между двух досок.

— Волк!

Деревянная дощечка выпрыгнула с одного конца, позволив ему просунуть под себя пальцы и потянуть наверх, несмотря на все протесты Бакстер.

— Доволен теперь? — спросила она, когда, он, как и ожидалось, обнажил деревянные балки перекрытия и металлические трубы, которые шли под полом. — Боже! И вот когда я начала понимать тебя… Что ты творишь?!

Он перешел к еще одной доске в другой части комнаты, клин в узкую щель между досками.

— Комнату строил Финли!

Полетели щепки, когда он отодрал ее от пола, вновь обнажив подпол комнаты.

— Волк, — мягко сказала Бакстер. Она не могла злиться на него, видя его последнюю отчаянную попытку придать хоть какое-то подобие смысла потери, которую они все переживали. — Финли сам прервал свою жизнь. Он оставил всех нас, не только тебя.

Казалось, Волк ее даже не слышит. Он переместился в угол комнаты, убрал еще две напольные доски и пыхтел над третьей.

— Когда ты ушел, — начала Бакстер, никак не ожидав, что будет рассказывать эту историю, — Финли сказал мне, что будто бы потерял…

Она замолкла, увидев выражение лица Волка, который легко поднял четвертую доску, будто бы она никогда не была закреплена. Он отошел и потер пыльный подбородок.

— Думаешь, это кровь? — буднично спросил он.

Бакстер медленно подошла к пустоте, которую он открыл, всего в четыре доски в ширину и не больше тридцати сантиметров в глубину. По аккуратным краям и блестящему металлу было очевидно, что Финли встроил этот тайник с особой целью: вероятно, тут незаконное оружия и коллекция угрожающих писем были бы в большей сохранности.

Тусклые красные штрихи были размазаны по металлической основе.

— Тут бы поместился человек… как раз в пору, — отметил Волк, шагая к окну. В нем бушевала причудливая смесь гнева и облегчения. — Думаешь, может, все-таки Финли не был тут один?

Бакстер потеряла дар речи.

— Вызови сюда группу криминалистов, пожалуйста, — попросил он ее, доставая собственный телефон. — А мне нужно поговорить с важнейшим полицейским в этом деле.

— Конечно, — ответила она, не в силах оторвать взгляд от небольшого пустого пространства, которое меняло абсолютно все, которое было тут, под их ногами, все это время. — Кому ты звонишь?

— Ваните, — сказал Волк, держа трубку у уха. — Нужно сказать ей, что я пока не могу садиться в тюрьму… Думаю, у нас тут непойманный убийца.

Глава 10

Пятница, 8 января 2016 года

13:37

Шведские фрикадельки стоимостью по меньшей мере два с половиной фунта покатились по тротуару, когда Томас во все глаза уставился на рассыпающийся собор Святого Павла. Когда ветер врывался в комнаты и залы, с ревом облетая базилику, пластиковые щиты трепетали и сминались — бинты, закрывавшие рану — а откуда-то изнутри раздавался гул, от которого становилось не по себе.

Изначально у Томаса не было намерений посетить место на вершине города из-за своей уверенности в том, что окружающее пространство будет забито шумными туристами, однако, затем он случайно наткнулся на кратер, оставленный взрывом. Со стороны казалось, что бетон, словно лава вулкана, устремился ввысь, извергая в небо обломки и камни в небеса. Он понял, что все равно был неподалеку, любопытство взяло верх, и Томас взял свой излишне дорогой кулек с едой из «Прет Э Мангер» и пошел посмотреть на то, где разворачивались главные события.

Лучше бы он туда не ходил.

В зоне разрушения не было гламура съемочной площадки, не было чувства товарищества среди толп, смотрящих на мир через экраны мобильных телефонов, не было современных виртуозов с палитрами наперевес и эксцентричной растительностью на лице, которые бы тщательно реставрировали произведение искусства — только мрачные последствия насилия и море строителей, сидящих на площадке и поедающих продукцию пекарни «Греггз».

Бакстер была частью этого.

Чувствуя знакомое чувство, будто бы низ живота скрутило, Томас вспомнил хаос, царящий в городе, утопающем в снегу. И видя эту жалостливую картину своими глазами, он, наконец, убедился в правдивости всех тех рассказов о той дикой ночи.

Было проще не замечать, что в конце каждой хорошей сказки где-то в лесу лежит гниющий труп поверженного чудовища.

Желая вернуться к своему блаженному неведению, он выбрался из толпы и вернулся на Ладгейт Хилл, где снова смог дышать. Он направился на назначенную на два часа дня встречу, но на полпути остановился у ювелирного магазина, вспомнив, что Бакстер потеряла одну сережку — хотя и носила она их нечасто — где-то в парке Святого Джеймса. Томас бессмысленно осматривал витрину магазина, не имея ни малейшего понятия, как эти серьги даже выглядели, и понимая, что гора неоткрытых подарков его девушки под рождественской елкой с каждым днем все растет. Поиск по городу идеального подарка уже стал его обеденным ритуалом, ведь он хотел приободрить ее, дать ей знать, насколько дорога она была для него. И этот подарок, возможно, даже потягается с тем странным плюшевым пингвином, без которого она теперь отказывалась ложиться спать.

Уверенный лишь в том, что совершает ошибку, он принял решение и направился внутрь.

— Старший инспектор Бакстер, — усмехнулся Джо, войдя в прихожую Мэгги, держа набор криминалиста в руке. — Если бы я тебя не знал, я бы подумал, что ты стараешься меня избегать.

— Ты меня не знаешь, — оповестила его Бакстер. — Я старалась.

Джо мяукнул, словно мартовский кот, а затем проследовал за ней по лестнице.

— Не нужно бороться со своими чувствами, — сказал он ей. — Мы оба знаем, что между нами что-то есть.

— Между нами много чего… и я хочу оставить все как есть.

— Однако я тебя дожимаю, — улыбнулся он. — Уж я-то вижу.

Они вошли в пустую комнату, где их уже ждал Кристиан.

— Прошу простить, дедуль, — сказал Джо, по всей видимости не узнав комиссара столичной полиции, и поставил саквояж с инструментами у отсека в полу.

За их спинами раздались тяжелые шаги, торопливо поднимающиеся по лестнице, а затем в двери возник Волк с телефоном в руке.

— Все пытаюсь связаться с главным полицейским в этом деле, — объявил он, перемещаясь в центр комнаты. — Итак, вот какие у меня на данный момент мысли… Наш убийца…

— Гипотетический убийца, — отметил Кристиан.

— …только что выстрелил и убил Финли. Он видел фотографии Мэгги внизу, ее вещи по всему дому, поэтому знает, что кто-то скоро придет. Он… начисто вытирает пистолет, кладет его в руку Финли и перемещает его тело, чтобы все выглядело как самоубийство. Он…

— Или она, сексистский ублюдок, — встряла Бакстер.

— …закрывает дверь… использует весь баллон герметика, чтобы опечатать раму… лезет в подпол, накрывается незакрепленными досками и ждет.

На секунду показалось, Волк потерялся в собственном воображении.

— Тут кто-нибудь есть? — улыбнулся Джо.

— Ага, есть, — растерянно ответил Волк. — Так что вы думаете?

Выражение лица Кристиан выражало сомнения, хотя сомнений на лице Бакстер было куда больше.

— Я думаю, что ты кое-что упускаешь, — сказал Кристиан. — Текстовое сообщение, которое он мне послал. Оно также могло быть и предсмертной запиской.

— Ты говорил, что он пытался позвонить тебе несколькими минутами ранее? — сказал Волк.

— Все верно.

— Вероятно, он звонил за помощью…

Кристиан сразу изменился в лице:

— Уж мне не надо говорить.

— …а затем был вынужден совершить «тихий» звонок по номеру 999, когда ситуация стала более отчаянной.

— Стал бы он действительно в промежутке между этим отсылать мне сообщение?

— Возможно, — пробормотала Бакстер, уставившись в пустоту. — Если он был уверен, что скоро умрет.

Полицейские молчали, пока Джо самозабвенно доставал свои игрушки из саквояжа.

— Ладно. Что вы мне тут приготовили? — сказал он, надев одноразовый комбинезон, затянув резинку на маске на лице и бросив взгляд, полный печали, на сеточку для волос, которая ему была без надобности. Он включил фонарик, лег на живот и засунул голову под половые доски. — О да! Определенно, кровь! — огласил он, а после вслепую протянул руку Кристиану. — Скальпель… Скальпель! — гаркнул он, когда комиссар не исполнил указание.

Хотя ему явно хотелось что-то сказать, Кристиан протянул требуемый предмет мотающейся руке.

— Коробка! — приказал Джо, щелкая пальцами.

И снова Кристиан неохотно подчинился.

Раздался щелчок закрывшегося замочка взломостойкой коробки. Не подняв голову из отсека в полу, Джо протянул Кристиану обратно коробку для улик.

— Бинго! Кажется, потертости! — закричал безо всякой необходимости. — Да, под полом определенно кто-то был. Тут волосы… возможно, волокна ткани с одежды. — Он вылез из дыры и натянул лицевую маску вверх на свою сияющую голову. — Чем сегодня заняты Сондерс и Эдмундс?

— Собирают документы по старым делам в Шотландии, — ответил Волк. — А что?

— Мне потребуются образцы ДНК каждого из вас, чтобы начать сужать круг подозреваемых, — объяснил он. — Чем скорее, тем лучше.

Телефон Бакстер зазвонил. Она взглянула на экран:

Наверное, ей стоит поменять это имя.

Она торопливо вышла на лестничную площадку, чтобы ответить.

— Все в порядке? — спросил ее Волк.

— Кое-что надо утрясти, — ответила она, собирая свои вещи.

— Что-то более важное, чем это? — с вызовом бросил Волк.

— Ага, — ответила она, направляясь к двери.

— В любом случае проверка, вероятно, займет у меня какое-то время, — сказал Джо, разряжая нарастающее напряжение в комнате.

— И… — Кристиан напомнил Волку, — ты должен сходить на ту пресс-конференцию.

Их находка подарила ему еще немного времени, вынудив Ваниту официально объявить участие Волка в деле. Квалифицированный «консультант» — термин в достаточной мере расплывчатый, чтобы прикрыть беспрецедентные, запутанные и, несомненно, противоречивые нюансы их соглашения, она приняла решение упредить нападки СМИ.

— Я бы хотел остаться с Мэгги ненадолго, — добавил Кристиан.

По понятным причинам их последнее открытие наитяжелейшим образом сказалось на ней, и никто из них не хотел оставлять ее одну в таком положении.

— А тебе разве не нужно быть там? — спросила Бакстер, остановившись в дверном проеме.

— С какой стати этому парню там быть? — спросил Джо.

— Это выступление Ваниты, — сказал Кристиан, игнорируя криминалиста. — Пускай так и остается. Кроме того, она скажет то, что я ей скажу.

— И все-таки, — сейчас Джо явно чувствовал себя не в своей тарелке, — с какой стати этому парню быть там?

— После вас, Господин Комиссар, Сэр, — широко улыбался Джо, стоя по струнке внизу у лестницы рядом с еще большей грудой оборудования.

Попрощавшись с Мэгги, Бакстер быстрым шагом вышла из кухни.

— Ты бы могла меня, черт возьми, предупредить! — зашипел на нее Джо, когда она проходила мимо него. Стоя по стойке «смирно», он отдал честь почти спустившемуся с лестницы Кристиану. Волку он профессионально кивнул:

— Коукс.

— Лаборант.

Пока Джо возвращался к работе, Кристиан проводил их, проводя последний инструктаж Волку о том, чего не стоит говорить перед прессой.

Трое полицейских вышли на холод.

— Присмотри за ней сегодня, — сказал Волк, сделав паузу перед тем, как заговорить.

— Ты хотел, чтобы я тебя подбросила до участка, отправляемся прямо сейчас, — рявкнула Бакстер, идя прямо к машине.

— Конечно, — согласился Кристиан. — Тебе лучше идти.

Когда Волк поспешил за Бакстер, Кристиан скрылся в доме, закрыв за собой дверь.

— Твою мать! — сказал Уилл, как только открыл пассажирскую дверь, видя, как вместе со струей воздуха из щек Бакстер вырывается дым.

— Ну что еще?

— Забыл пальто.

Бакстер закатила глаза, села в машину и включила зажигание.

— Может подождать, я только… — начал было Волк, как его окатили брызгами слякоти. Бакстер резко сорвалась с места, открытая пассажирская дверь захлопнулась при повороте за угол. Ошеломленный сильным чувством дежавю, он вытер мокрые брюки и побрел обратно по дорожке.

Потянувшись к дверной ручке, он больно получил по голове прочной входной дверью.

— А-аай! — простонал он, потирая место ушиба. В дверном проеме вновь появился Кристиан. У, кажется, немного потерявшегося Волка заняло несколько мгновений, чтобы сказать: «Я забыл свое…»

Кристиан с улыбкой протянул ему потертое черное пальто.

— Спасибо.

Андреа Холл улыбнулась в Камеру 1, в тенях на фоне болтались без дела едва различимые фигуры.

Надпись «прямой эфир» погасла, свет в студии снова зажегся, приводя статичную аудиторию в состояние постоянной суеты.

— Кто-нибудь, может, уже решит вопрос с этим дерьмовым телесуфлером, пожалуйста?! — заорала она в пространство.

Допив остатки с гущей холодного кофе, она встала из-за стола ведущего, и на нее обрушилось облако спрея для волос. Возможно, где-то в облаке находился ее стилист, с трепетом относившийся к «их» задающим моду рыжим и светлым волосам как к шедеврам скульптурного искусства. И они, определенно, таковыми и являлись, так как Андреа из «звезды теленовостей» в одночасье превратилась в «икону стиля».

— Кто у нас дальше? — спросила она проносившуюся мимо ассистентку.

— Какой-то епископ, просящий пожертвования на восстановление Собора Святого Павла.

Она подавила зевок.

— Как зовут застройщика? — спросила Андреа. — Того, который хочет остатки храма снести и построить офисные здания?

— Хэммонд.

— Точно. Давай тоже запустим его в эфир. Программа «бог против мудака» хотя бы развлечет нас всех на какое-то время.

Съемочная группа уже все готовила для следующего интервью. Андреа отошла в сторону, чтобы дать коллеге занять место перед камерой. Угрюмая женщина села за стол, и тут же вокруг нее завертелась ассистентка со спонжем для нанесения макияжа в руке.

— Ну, под каким углом собираешься подходить к вопросу? — спросила она, непривлекательно морща лицо. Эти женщины не выносили друг друга, но испытывали взаимное уважение к обоюдной относительной бессердечности. — Волк снова на охоте? В стаю вернулся вожак?

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Глаза женщины загорелись, несмотря на то что вся ее работа заключалась в предоставлении людям информации, которую они еще не знают.

— Твой бывший. Он вернулся. Был замечен в компании комиссара и Эмили Бакстер в районе Масвелл Хилл.

— Масвелл Хилл? — Андреа точно знала, куда он направлялся. Она схватила свою сумку. — Надо бежать.

— У тебя в 4 встреча с Элайджей, — напомнила ей ее ассистентка.

— Перенеси.

— А что насчет «бога против мудака»?

— Я приду к началу, — заверила ее Андреа, надевая куртку. — О, и скажи Джиму нарисовать бездушный офисный небоскреб с базиликой на крыше… И одного из богов, сидящего за столом на верхнем этаже. Это должно подогреть дискуссию, — улыбнулась она и выбежала за двери.

Небеса разверзлись.

Потерявшись в лесу из каменных крестов, Бакстер петляла, меся землю ногами, меж шеренг покрытых мхом ангелов в поисках Руше, Холли или хотя бы просто своей машины.

Даже опуская недавние события, было очень мало мест, в которые она бы сунулась с еще большей неохотой, чем на кладбище в грозу.

Она чуть было не оставила ботинок в луже и уже собралась со злости пнуть надгробный камень, но после решила, что даже по ее меркам это был перебор. Осмотревшись, чтобы сориентироваться, она заметила большую фигуру в капюшоне, стоящую в нескольких рядах от нее. От такого зрелища ей подсознательно сильно захотелось спрятаться.

— Повзрослей, Бакстер, — пробубнила она себе под нос. Однако перед тем, как окликнуть незнакомца, она помедлила, задаваясь вопросом, зачем кому бы то ни было просто стоять там в ледяной дождь.

Медленно она начала приближаться, чавкая грязью между могилами и стараясь вспомнить, во что была одета Холли. Бакстер замедлила шаг, фигура то появлялась, то исчезала из виду, оставаясь полностью неподвижной несмотря на то, что дождь лил с такой силой, что Бакстер едва могла держать глаза открытыми.

Бакстер отвлеклась и поскользнулась, шлепнувшись на бедро в паре метров от незнакомца.

Секундная паника быстро сменилась осознанием, что человек в плаще был сделан из камня и нависал над одной из могил — само олицетворение отчаяния. Пустой капюшон притягивал взгляд: зияющая черная пустота в том месте, где должно быть лицо, будто бы статуя внутри облачения вырвалась на свободу. Она вгляделась еще пристальнее, и была уверена, что разглядела пару глаз…

— Эмили?

Бакстер вскрикнула.

Холли вскрикнула еще громче.

— Господи Иисусе! — выпалила Бакстер, держась за сердце.

Нервно посмеиваясь, Холли протянула ей руку.

— Кажется, до этого я ни разу не слышала, как ты кричишь, — сказала она, рывком ставя Бакстер на ноги.

— Мне просто очень, очень не нравятся ангелы.

— Я нашла их… Не его, — быстро добавила Холли, увидев надежду в глазах подруги.

Держа в поле зрения опознавательный знак в плаще, который они прошли, Бакстер последовала за ней к ряду простых однотипных мраморных надгробий, украшенных лаконичными надписями. На полпути они остановились у одного из таких скромных могильных камней:

Минуту обе женщины хранили молчание, надпись из двух слов, нацарапанных на табличке, была более страстной манифестацией любви и скорби, чем все ангелы и нарядные кресты вместе взятые. Свежий букет кровоточил лепестками, осыпаясь ими на залитую ливнем землю; рядом с ним — маленький плюшевый морж, явно из той же коллекции, что и пингвин Фрэнки.

— Он был тут, — сказала Холли. — Сегодня ее день рождения.

До этого Бакстер не понимала. Она потеряла счет дням после смерти Финли. Все происходящее ощущалось как один затяжной кошмар. Вся злоба, которую она могла ощущать к Руше, рассеялась в мгновение ока.

— Пойдем, — сказала она. — Я знаю, где он.

Включив печку на максимум, Бакстер ехала по замызганным окраинам города. Она была удивлена, что Холли была права насчет кладбища, удивлена, если уж нато пошло, что она знала обо всем этом. Она была так отвлечена всем, что происходило в ее жизни, что так и не заметила, как Руше и ее школьная подруга сблизились. Теперь, когда она думала об этом, все казалось очевидным: появления Холли в квартире не по расписанию, паника в ее голосе, когда женщина узнала, что он пропал, макияж, количество которого на ее лице ну никак не подходило для работы.

Бакстер еще раз поставила себе в уме заметку изменить имя подруги в телефоне.

Ее радовало, что они ладили, но, принимая во внимание то, где они только что были, сомневалась, что Руше когда-либо сможет дать ей то, что она искала.

— Он умирает, Эмили, — вдруг сказала Холли. — Я день за днем наблюдаю за этим. Нам нужно отвезти его в больницу.

Осознав, что они не сказали друг другу ни слова с тех пор, как вышли с кладбища, Бакстер посмотрела на подругу, чьи короткие светлые волосы были, как всегда, идеальны, тогда как она сама выглядела как утопленная крыса.

— Мы можем попробовать еще один антибиотик?

— Если инфекция перетечет в полноценный сепсис, все антибиотики мира не спасут его, — твердо сказала Холли — Речь идет о заражении крови.

— Я знаю кое-кого… медсестру. — Бакстер не хотела вовлекать в это дело Мэгги, но сейчас подумала, что забота о Руше могла бы стать той самой долгожданной отдушиной для нее.

— Нет, — повысив голос, сказала Холли. — Послушай, мы подруги, и, вероятно, я все еще боюсь тебя немного больше, чем остальные…

— Кто это меня боится?

— …но ты его убиваешь, — продолжила Холли, не обращая внимания на выражение лица Бакстер. — Руше был готов сдаться властям еще две недели назад. И только твой эгоизм его останавливает.

— Я пытаюсь защитить его!

— Нет, ты пытаешься его удержать, а это не то же самое. Да лучше пусть его упекут за решетку, чем вот это все.

— Ты когда-нибудь была в тюрьме? — снисходительно спросила Бакстер.

— Нет, — признала Холли, когда они выехали из угнетающего окружения Хай-стрит и набрали скорость. — Но я была на кладбище.

К тому моменту, как они остановились у заброшенного фамильного дома Руше, наступила ночь, но дождь и не думал стихать. Бакстер вылезла из машины и направилась к крутой подъездной дорожке к дому. С момента ее последнего визита установили тяжелую металлическую дверь, первые незамысловатые граффити, напоминавшие черные кляксы, были предвестниками того, что подобные рисунки покроют и остальные поверхности брошенного здания. Холли толкнула укрытую разросшимся плющом заблокированную дверь, которая, к ее удивлению, открылась.

— Я пойду осмотрю дом сзади, — сказала ей Бакстер.

Протиснувшись через мусорные баки, она прошла по дорожке через боковую зону участка и вошла в заросший сад за домом, освещаемый лишь исходившим из пластиковых окон дома Венди теплым свечением. Улыбка облегчения отразилась на ее лице, и женщина пошла по высокой траве. Пригнувшись, чтобы не стукнуться о крышу крыльца, Эмили постучала в иссохшую дверь перед тем, как войти.

Руше выглядел буквально истощенным. Мужчина сидел, облокотившись головой о стену, в маленьком пустом доме. Седая щетина старила его, и в попытке сбить температуру он расстегнул рубашку, обнажив небольшой набор бесчисленных ран.

— Эй, — устало поприветствовал он ее.

Бакстер толчком закрыла дверь на дождливую улицу и нетвердой походкой прошла на оставшееся место, стараясь не наступить на опасные свечи. Она быстро осмотрела пол, устроилась поудобнее и потянулась до руки Руше, которую тут же сжала.

— Ты мудак.

Он засмеялся, держась от боли за грудь.

— Знаешь, что я бы привезла тебя сюда… сегодня… если бы ты попросил? — сказала она, давая понять, что знала о важности этой даты.

Дождь усилился. Не внушающая доверия крыша издавала такие звуки, будто бы вот-вот и она не выдержит.

— Ты и так достаточно натерпелась, — ответил ей Руше.

В другое время она бы сказала, что он даже половины всего не знает… что Волк был все это время прав.

— Холли тут, — призналась она. — В доме. Ты же знаешь, что ты ей нравишься?

Руше не ответил, попытался встать и поморщился от боли.

— Не двигайся, — сказала Бакстер, однако, он пересилил себя и сел ровно, посмотрев ей в глаза.

— Мне так жаль.

— За что?

— За все… За то, что свалил столько бед на наши головы… За то, что стал тебе обузой… За все вот это.

— Эмили? — позвала Холли из сада.

— В доме! — отозвалась Бакстер, подползла и открыла дверь, а после обняла Руше так сильно, как только осмелилась.

— Ты не обуза. Мы проходим через все это вместе. И тебе не за что извиняться… не за что.

Глава 11

Пятница, 8 января 2016 года

17:23

Андреа купила самый дорогой букет в магазине, забыв про то что ей как-то надо уместить его на пассажирском сиденье своего нежно-голубого «Порше». Убрав оскорбительно заезженную карточку «Соболезную», она пошла с ним к входной двери и позвонила в звонок.

Зажегся свет. Раздались шаги.

— Привет, Мэгги, — улыбнулась она, поймав удивленный взгляд женщины.

— Андреа! — воскликнула Мэгги, громкостью как бы возмещая свое удивление.

— Это для тебя.

— Какие красивые. Не зайдешь внутрь, чтобы переждать дождь? — стараясь пронести выкорчеванный сад через дверной проем, Мэгги повела гостью на кухню. Она щелкнула включателем чайника и стала возиться с цветами над раковиной. — На самом деле я думала написать небольшую записку сегодня… выразить благодарность… за твою открытку.

Андреа получила сообщение на работе от мужчины по имени Томас Олклок, которому поручили незавидное задание связаться со всеми многочисленными друзьями и знакомыми Финли. Она не видела наставника Волка много лет, с самого инцидента на вечеринке в честь его пятидесятилетия, но хорошо ладила как с ним, так и с Мэгги, а потому была искренне огорчена известиями о кончине Финли. Она написала невообразимо сердечное послание и вложила его в открытку вместе со своими контактными данными.

Лицо Мэгги, отраженное в темном окне, выглядело озабоченным. Она начала наполнять вазу водой, но потом перекрыла кран. Вытерев руки о кухонное полотенце, она повернулась к своей нежданной гостье.

— Прости меня за такой вопрос, но ты тут как друг… или как репортер?

— Как друг, — искренне ответила Андреа.

Ответ Мэгги удовлетворил:

— Прости.

— Не извиняйся. Я удивлена, что ты вообще пустила меня в дом.

— Ищешь Уилла?

— Да. Он был тут?

— Был. Боюсь, он ушел пару часов назад.

— Как… — Андреа помедлила, понимая, что ее прошлые предательства не давали ей никакого права даже спрашивать. — Как он?

На этот вопрос было сложно ответить. Оглядываясь назад, Мэгги не могла припомнить ни одного дня, когда над Волком не нависала какая-нибудь личная или профессиональная угроза.

— Он Уилл, — пожала плечами она.

Странно, но ответ немного утешил Андреа.

Они болтали и пили чай в уютной кухне. Рассказ о том, что полиция больше не рассматривает смерть ее мужа как безоговорочное самоубийство, сломил Мэгги.

— Кто мог бы желать зла Фину? — потрясенно вопрошала она в слезах.

Двадцатью минутами позже Андреа вспомнила, что ей нужно было возвращаться. Потянувшись через стол, она взяла руку Мэгги.

— Чем я могу помочь?

Мэгги помотала головой, чтобы отказаться от предложения, как тут ей в голову пришла мысль.

— В чем дело? — спросила ее Андреа. — Все что угодно.

— Уилл.

— Что с ним?

— Ему нужна наша помощь.

— Он ненавидит меня.

— Он бы никогда не смог ненавидеть тебя, — засмеялась Мэгги.

Андрее хватило вежливости не спорить.

— Они думают, что я не слышу их разговоры, — сказала ей Мэгги. — Но я слышу. Как только расследование завершится, Уилла отправят в тюрьму. Давай попытаемся это предотвратить, — заговорщически предложила она.

— Такое ощущение, что у тебя есть план.

Мэгги уклончиво хмыкнула.

— Я все еще сомневаюсь, что он сможет меня простить.

Мэгги ободряюще погладила ее руку:

— Послушай совет старшей и более мудрой женщины: ты поразишься, что может пережить дружба.

— Похоже, я снова недооценила тебя, Коукс, — сказала Ванита, проверяя, не испачкала ли она зубы губной помадой. Они с Волком ожидали начала пресс-конференции. — Ты все это время был прав.

Он не ответил, не считая, что этому стоит радоваться. Он заглянул в комнату, где сидели утомленные журналисты, которых послали осветить очередное объявление жадного до внимания прессы комиссара столичной полиции.

Ванита стерла розовую линию большим пальцем и взъерошила свои угольно-черные волосы:

— Как я выгляжу?

Почувствовав, что это был вопрос с подвохом, Волк ничего не ответил.

— Спасибо, — улыбнулась Ванита, по-видимому, сделав вид, что ей был сделан комплимент. — Готов?

— Вроде.

— Коукс, вот что я сделаю, — самодовольно изрекла она. — Если все сделать правильно, то к тому моменту, когда журналисты начнут задавать вопросы, я отсеку любые лазейки, которыми они могли бы воспользоваться. И тогда, как в фильмах, покатится перекати-поле. Итак… готов? — повторила она вопрос, будто бы произнесла клишированную мотивирующую речь, одну из тех, которые в американских спортивных драмах произносит тренер в раздевалке в середине матча.

— Вроде, — пожал плечами Волк.

Весь запал Ваниты испарился.

— У тебя ширинка расстегнута, — сообщила она, распахивая дверь и уверенно входя в комнату.

Одному особо ретивому фотографу удалось запечатлеть на камеру, как Волк застегивает ширинку перед тем, как дважды обесславленный бывший детектив неторопливо двинулся вперед.

Когда он проходил мимо, толпа начала его узнавать: «Это Уильям Коукс!»

Волк не отрывал взгляда от свободного сиденья возле Ваниты.

— Разве он не должен быть в наручниках? — спросил кто-то.

Он переборол свое желание воспользоваться своими руками без наручников и показать наглой женщине средний палец.

— Он был намного сексуальнее, когда был плотнее, — добавили из исключительно мужского переднего ряда.

Запутавшись в ногах, Волк неловко сел. Аудитория держала всевозможные записывающие устройства над головами, будто бы зажигалки на рок концерте.

Ванита прокашлялась, поблагодарила прессу за то, что та пришла на оглашение такого короткого объявления, и затем перешла к тщательно подготовленному заявлению:

— …свежие улики появились по делу об очевидном самоубийстве вышедшего на пенсию детектива-сержанта Финли Шоу, чья смерть в данный момент рассматривается как подозрительная…

Было почти бессмысленно пытаться скрыть личность Финли или тот факт, что он, похоже, покончил с собой. Фотографии Волка, Бакстер и комиссара у дома погибшего уже стали достоянием общественности, а значит, журналисты добрались до соседей, и каждый, без сомнения, думал только над тем, сколько стоит их преданность Мэгги.

— Детектив-сержант Шоу, конечно, многим из вас известен по его вкладу в расследование по делу Тряпичной куклы, — продолжила Ванита, все ближе подходя к причине присутствия Волка рядом с ней.

— Это тот старый дурак, которого пожарные снимали с крыши посольства, — добавил Волк с усмешкой.

Из зала раздались смешки.

— Тишина, — отреагировала Ванита, сбившись с мысли. Теперь, когда все взгляды были прикованы к Волку, она подумала, что это был самый удачный момент, чтобы перейти к главному. — Уильям Коукс будет работать вместе со столичной полицией в качестве консультанта в течение всего расследования, предоставляя обширный опыт и давнее знакомство с жертвой, чтобы обеспечить скорейшее раскрытие дела. Он уже доказал свою ценность для расследования.

Люди стали выкрикивать вопросы, но Ванита продолжила, пропуская их мимо ушей.

— На данный момент мы не можем разглашать информацию о перемещениях бывшего детектива Коукса в течение последних восемнадцати месяцев.

Повис недовольный гул.

— Идет открытое расследование, которое мы не можем ставить под угрозу! — ей пришлось кричать, чтобы ее услышали. Затем она встретилась взглядами с Волком. — Хочу заверить, что со временем общественности будет предоставлена вся информация в полном объеме. — Она снова посмотрела на журналистов. — Учитывая все вышесказанное, у вас есть вопросы?

Рука каждого сидящего в комнате взмыла вверх.

Забыв, что в его лицо направлен микрофон, Волк почти неслышно выругался… но так, что его услышали все.

— Боже! — выдохнула Ванита, войдя в офис Кристиана. — Ты меня напугал. Я думала, что ты на ночь ушел.

Кристиан протер глаза и начал копаться в ящиках стола в поисках платка.

Достав платок из сумки, Ванита подошла к нему.

— Спасибо, — сказал он, промокнув им глаза. Заметив, что она смотрит на поблекшие полароидные снимки, валяющиеся на его столе, он взял один и протянул ей. — Это я… справа, — сказал он.

— Милый хвостик, — женщина подняла брови.

— То было другое время, — засмеялся Кристиан. — Фин стоит слева, роскошный, как и всегда, а между нами стоит его жена, Мэгги.

Ванита улыбнулась и отдала фотографию.

— Я… У меня день выдался насыщенным, если не сказать больше, — признался он.

— Он был твоим другом, — рассудила Ванита. — Я, с другой стороны, им не являюсь. Так что, возможно, не со мной об этом нужно говорит.

— Справедливо, — сказал Кристиан, выпрямляясь в кресле.

Не секрет, что Ванита метила на место комиссара, безупречно подсидев человека, который занимал эту должность до нее, во время кадровых перестановок после дела Тряпичной куклы.

— Возможно, тебе стоит отдохнуть, — предположила она не без иронии. — Подумай о себе. Останься ненадолго в стороне.

— О, Джина. Я бы скучал по чувству, как ты все время наступаешь мне на пятки, — осклабился он. — Как прошла конференция?

— Во многом, как и ожидалось.

— Так все плохо, да?

Она бросила папку, которую держала в руках, в мусорную корзину и направилась к двери.

— Доброй ночи, — пожелала она. — И смотри по сторонам.

— А мы уже угрожаем друг другу? — спросил Кристиан. — Как-то я упустил оповещение об этом.

Она повернулась к нему.

— Совсем напротив на самом деле. Кто-то невероятно умный и очевидно очень опасный проделал большую работу, чтобы выставить смерть Шоу как самоубийство. Мы только что объявили во всеуслышание, что преследуем этого человека, человека, у которого нет ни малейшего намерения убегать. Кто знает, как он может отреагировать?

Кристиан выглядел обеспокоенным.

Ванита улыбнулась ему:

— Что ж, доброй ночи!

Вольф откусил еще пиццы, остановившись у обшарпанной кафешки с едой на вынос. Рекламный щит через дорогу ярким светом выделялся на фоне тусклого окружения:

От одного взгляда на постер становилось очевидным, что авторы позволили себе определенные вольности. Во-первых, образ Волка, похоже, был переосмыслен и вылился в актера модельной внешности. Он был одет в костюм цвета ночного неба, и, судя по двум бугоркам, выпирающим через него, они скорее про «мужицкий грудак», нежели про «грудные мышцы». С одной стороны спиной к нему стояла, скрестив руки на груди, женщина с яростным взглядом; с другой стороны — рыжеволосая красотка, принявшая аналогичную позу.

Решив про себя, что нужно сесть в тюрьму до премьеры, Волк пошел в направлении полицейского участка Пэддингтон Грин. «Дома» ему были всегда рады, и он торопливо прошел к камерам, которые уже заполнялись первыми вечерними пьяницами. Он закрыл за собой дверь и увидел висящие свежевыглаженные рубашки. Джордж даже немного прибрался.

Не в силах выкинуть из головы телевизионного «себя», решил поделать отжимания «полтора» вместо последнего куска пиццы. Затем, держась за растянутую мышцу, он подошел к зеркалу. Маскировка ему больше была без надобности, поэтому он пробежался пальцами по лохматой бороде и взял в руки бритву.

Сондерс уснул перед телевизором с выключенным звуком, три пустые пивные бутылки и свидетельства его вечернего посещения «Бургер Кинга» стояли у кресла.

Низведенные в этот день до курьеров, он и Эдмундс пролетели на двух самолетах, прошли три проверки безопасности и разругались с каждым дежурным сотрудником шотландской таможни, отстаивая целостность коробок с уликами из полицейского управления района Дэлманрок в Глазго. Ободренный открытием Волка, Эдмундс предложил выжать максимум из поездки и опросить двух человек, связанных с одним из старых дел. Потеряв на этом кучу времени и пропустив запланированный полет домой, они так и не смогли узнать ничего ценного у этих двоих.

Чуть позднее трех часов ночи Сондерс пошевелился во сне, за окном зажегся сенсорный фонарь, как случалось всякий раз, когда кто-то возвращался домой. Раздался мягкий треск и затем звук стекла, осыпающегося на асфальт. Со стоном встав, мужчина чуть не споткнулся об одну из бутылок и не подвернул лодыжку. Он доковылял до окна и поежился, вглядываясь в то, что происходит на общественной парковке. Дыхание затемняло окно, и он уже хотел вернуться в кресло, как сработала сигнализация, и на мокрой земле вспыхнули оранжевые огни.

— Только не опять! — воскликнул он, хватая ключи с тумбочки, и, вооружившись бейсбольной битой, выбежал в коридор.

В одних носках, трусах-боксерах и футболке Сондерс сбежал по лестнице и выбежал на холод. Именно его машина звала на помощь, но на парковке кроме него никого не было. Он выключил сигнализацию и осторожно подошел к автомобилю, заметив блеск битого стекла у двери водителя. Бардачок был открыт нараспашку, все его содержимое было разбросано по сиденьям, а навигатор исчез. По глупости он оставил его на видном месте, так как слишком устал после того, как отвез Эдмундса домой, чтобы думать наперед.

Решив, что сейчас ничего не может с этим поделать, он по очереди проверил каждую дверь, а затем заметил, что багажник был открыт.

— Сволочи, — пробубнил он себе под нос, закрыв его и отправившись обратно спать.

Глава 12

Суббота, 9 января 2016 года

7:53

Сколько Бакстер ни просила Томаса посмотреть другой новостной канал, безупречное гребаное лицо Андреи Холл было, казалось, навсегда приклеено к экрану телевизора. По пути на кухню она взяла пульт и почти нажала большим пальцем на кнопку выключения, но увидела желтую футболку на телеведущей. У Бакстер валялась такая же где-то в глубине гардероба:

Судя по интервью с политиком, что-то монотонно вещавшим, известная телеведущая воскресила движение, которое несколько лет назад вернуло Волку свободу и даже место в полиции. Опрометчивые поступки, преданные широкой огласке и сначала приговорившие Волка, стали героическими деяниями отчаяния, совершенными в то утро финального акта дела Киллера-Крематора. Подчинившись общественному протесту против системы, прогнившей настолько, что она позволила хищному серийному убийце ускользнуть из ее рук, власть предержащие «пересмотрели свою позицию» по делу, ведь это самое движение выставляло Волка истинным защитником народа.

Однако Бакстер знала, что истина находилась где-то посередине, в серой зоне.

— Доброе утро, — улыбнулся Томас, стоящий в дверном проеме.

На нем все еще была пижама и смешные тапочки. Бакстер выключила телевизор и пошла вместе с ним на кухню, приняв у него чашку кофе.

— Я сильно опаздываю, — вместо приветствия сказала Бакстер, поставив кофе на стол и натягивая ботинки в том месте, где она оставила их вчера вечером.

— На работу, от который должна была взять отпуск, — отметил Томас, тыча булочкой с шоколадом ей в лицо.

Она откусила от нее, даже не взглянув.

— Слышал, Коукс вернулся, — сказал он, опуская соломинку в ее черный кофе.

— Ага, — ответила она, глотнув кофе, после того как застегнула пальто. — Собиралась тебе сказать.

Томас отмахнулся:

— Все в порядке?

Она никогда не лгала Томасу о своих запутанных взаимоотношениях с Волком, но определенно не рассказывала ему все подробности.

— Все в порядке, — сказала она, вставая и чмокая его в щеку.

Выходя, она заметила, что еще одна красиво упакованная коробочка добавилась в башню подарков под деревом.

— Подумывал сегодня выкинуть елку, — сказал Томас, заметив направление ее взгляда. — Начинает попахивать.

— Может, завтра? — предложила она.

— Наконец-то Рождество? — широкая ухмылка появилась на ее лице.

Бакстер не могла не улыбнуться в ответ. Женщина кивнула.

— Что-нибудь запечь? — спросил Томас.

— Было бы славно.

— «Санта Клаус 2: Миссис Клаус»? — оживился он.

— Только если после посмотрим «Один Дома», — крикнула она в ответ, закрывая входную дверь.

— Мне пригласить свою маму?

— Нет!

Волка нужно было как ребенка везде сопровождать, пока он был в здании участка. К счастью, он прибыл в Новый Скотланд-Ярд в то же самое время, что и Сондерс. Тот зарегистрировал его и вел по вестибюлю, когда к ним подошел его напарник.

— Все в порядке, приятель? — шумно поприветствовал Сондерс. — Соскучился по мне?

— Тебя не было? — спросил его Блейк, остановившись, чтобы переброситься парой слов. — Если честно, я не заметил, — он повернулся к Волку и поздоровался кивком. — Очень жаль насчет Финли, — сказал он, протягивая руку.

Волк пожал ее, после чего убрал в карман цветастый стикер, который ему передал Блейк.

Брови Сондерса поползли вверх:

— Мне нужно знать об этом?

— Думаю, нет, — повернулся к нему Блейк.

Пока Волк, Бакстер, Эдмундс, Кристиан и Сондерс ожидали возвращения Джо, в лаборатории криминалистики висела напряженная атмосфера. Было невозможно игнорировать тот факт, что тело их друга было где-то рядом с ними, сокрытое за одной из типовых дверок морозильной камеры.

Против своей воли Бакстер каждый раз снова и снова посматривала на Волка. По сравнению со вчерашним днем он выглядел совсем иначе: гладко выбритый, в стильной белой рубашке, у которой не натягивались пуговицы. Он выглядел как Волк, которого она помнила много лет назад… до расследования дела Тряпичной куклы… до Киллера-Крематора… до того, как все пошло наперекосяк.

Она заметила, что он все время посматривает на яркую бумажку в руке, но не стала допытывать его, вместо этого обратив свое внимание на Сондерса, выглядевшего просто отвратительно даже по его меркам.

— Ты выглядишь просто отвратительно, даже по твоим меркам.

— Тяжелая ночка, — он зевнул, под его глазами прятались темные мешки. — Вчера кто-то взломал мою машину.

Бакстер открыла рот, чтобы сказать что-нибудь.

— Не беспокойся, — сказал ей Сондерс. — Эдмундс забрал все коробки с уликами, когда я его завез домой.

— Что ж, это не может не радовать, — сказал Кристиан, все это время слушавший их диалог.

— И не починит разбитое окно или не вернет мой навигатор, — отметил Сондерс. — Но я рад, что вы рады.

Дверь распахнулась, и вошел Джо, ставя оборудование на стол.

— Добро пожаловать! Добро пожаловать! — бодро поприветствовал он всех. — Мне понадобится ротовой мазок и отпечатки пальцев от каждого из вас, люди добрые. Но сначала: что за ночка выдалась…

Он поспешил к ноутбуку, стоящему за кипой бумаг.

— У меня тут совпадение с образцами крови из-под половых досок.

— Уже? — спросил Эдмундс.

— Да. Потому что она принадлежит Финли.

— И как нам это поможет? — прокашлялся Кристиан.

— Никак на самом деле, — признал Джо. — Хотя образцы ткани, засохшие в ней, не от одежды, в которой был Финли, когда погиб.

— Значит… — начал Кристиан, пытаясь понять, почему странный человечек был так взбудоражен. — Ты считаешь, что он они с одежды кого-то другого? — спросил он, обозначая очевидное.

— Считаю, — кивнул Джо с улыбкой безумца, уже готовый перейти к следующему пункту. — Подумайте вот о чем: все, что мы выяснили до этого, что кто-то мог быть в той запертой комнате вместе с Финли и что на каком-то этапе, кто-то находился в том спрятанном отсеке. Но сейчас мы знаем, что кто-то с кровью убитого на одежде был в том спрятанном отсеке и мог быть в той запертой комнате с Финли… Чувствуете разницу?

В ответ — лишь пять потерянных взглядов.

— Разница есть, — заверил их Джо.

— Просто на правах адвоката дьявола, — сказал Кристиан, — не может это все-таки быть Финли, но в другой одежде и в другой день? Может, пока строил комнату?

— В теории да… но мне так не кажется, — ответ Джо не внес никакой ясности. — Что приводит к следующему предмету. — Он надел пару одноразовых перчаток и положил копию пистолета, схожего в размерах с тем, что нашли у тела Финли, на поднос. — Волк…

— Да?

— Можешь, пожалуйста, подойти и взять пистолет?

Волк любезно подошел к Джо. Обхватив рукоять пистолета, затем он помог себе его удержать второй рукой, пока перехватывал пушку и помещал палец на спусковой крючок.

— Отлично, — улыбнулся Джо. — Теперь положи его обратно, пожалуйста… Хорошо. Теперь смотрите.

Он выключил свет и щелкнул выключателем продолговатого ультрафиолетового светильника, который зажужжал в его руках словно световой меч. Все сгрудились поближе к фиолетовому сиянию, отгонявшему тьму; отпечатки Волка ярко светились, покрывая как рукоять, так и ствол оружия.

— Все в них, правда? А теперь посмотрите на ствол Финли после такого же теста, — Джо повернул к ним ноутбук: относительно аккуратная линия отпечатков покрывала ручку, а на спусковом крючке лишь смазанный половинчатый отпечаток. — Только мне кажется, что они выглядят слишком аккуратными?

— Особенно для человека, который весь вечер пил не просыхая, — отметил Эдмундс.

— В первый раз ты так не подумал, — в укор Джо сказала Бакстер.

— Он мог схватить пистолет именно так, что кажется наиболее вероятным сценарием, когда его нашли в запертой комнате, — пожал плечами Джо. — Но вы просили меня искать что-нибудь, что может предположить обратное, поэтому я подумал, что вполне разумно предположить и другие варианты.

Бакстер поморщилась, возвращаясь в свою коробку.

— То же самое касается тела, — продолжил он, не обращая внимания на аудиторию, которой явно не нравилось его бессердечие. — Незначительные травмы, которые первоначально считались обычными шишками и ссадинами, которые он сам себе поставил, все же могут быть просто обычными шишками и ссадинами, которые он сам себе поставил. Единственная серьезная травма — носовой хрящ, но это совсем ни о чем не говорит, потому что Финли били по лицу почти столько же раз, сколько и Сондерса, — он рассмеялся.

Не смеялся больше никто.

— В любом случае кто-то очень постарался, чтобы замести следы. Комната — действительно место убийства, но это все, что нам известно на данный момент.

— Постарался или нет, это ничего не меняет, — сказал Волк команде, видя, как все поникли. — Следуем нашему первоначальному плану: мотив и оружие. Остальное не важно.

Покинув Новый Скотланд-Ярд, Кристиан поехал в Масвелл Хилл, чтобы проведать Мэгги, где она сообщила о своем намерении продать дом после завершения расследования, объяснив это тем, что для нее будет очень тяжело остаться и теперь она не смогла бы разместить своих внуков в той комнате, как того хотел Финли. Кристиан пообещал помочь ей с продажей дома и обосноваться на новом месте, когда придет время. А затем, в безнадежной попытке приободрить ее, он приготовил один из своих «знаменитых» омлетов с противным маслом из дрожжевого экстракта «Мармайт», который, как ни странно, на вкус оказался куда отвратнее, чем само название.

— Не твое, да? — спросил он, соскребая остатки с тарелки в мусорку. Тем временем Мэгги пила уже третий стакан воды.

— Не в этом дело. Я все не могу перебить его вкус у себя во рту, — засмеялась она.

— Знаешь, многие дамы были счастливы, когда я готовил им этот омлет на завтрак.

— Хоть одна пришла еще раз?

Кристиан поневоле задумался:

— Теперь, когда ты выставляешь все в таком свете…

Мэгги расхохоталась.

— У меня для тебя кое-что есть, — сказала она, вставая и исчезая в прихожей.

Немного погодя она вернулась с картонной коробкой, украшенной логотипом столичной полиции и напечатанной красными чернилами словом «УЛИКИ».

— Что это? — спросил Кристиан, нахмурившись.

— О, не обращай внимание на коробку. Фин постоянно таскал их с работы. Гараж ими забит. Тут старые фотографии, что-то из его полицейского барахла, пара вырезок из газет. Я подумала, что тебе бы хотелось, чтобы они были у тебя.

— Ты уверена? — спросил он, забирая коробку.

— Это всего лишь вещи, — сказала Мэгги. — Это не он.

В 12:14 Кристиан распрощался с Мэгги и вышел на солнечный свет с коробкой памятных вещей в руках. Один из соседей явно заработал пятьдесят фунтов, рассказав о комиссаре прессе, так как небольшое сборище журналистов окружило его «Лексус».

Нацепив улыбку на лицо, он подошел к машине.

— Господин комиссар, есть ли какие-либо существенные подвижки в расследовании?

— Ну-ну, вы же знаете, что я не могу говорить об этом, — усмехнулся он, пытаясь открыть заднюю дверь одной рукой.

— Что в коробке? Были ли найдены дополнительные улики?

— Или об этом, — ответил Кристиан. — Простите, — сказал он, протискиваясь мимо оператора, чтобы открыть водительскую дверь.

— Господин комиссар, вы можете сказать что-нибудь убийце детектива-сержанта Шоу?

Кристиан залез в машину и закрыл дверь. Он запустил двигатель и опустил окно, чтобы ответить.

— Сказать? Думаю… Я бы хотел сказать, что Финли был… Он был моим…

— Господин комиссар? — поторопил Кристиана репортер, когда тот задумался.

— Финли заслужил лучшую долю, — рассеянно бросил он, зажатый между собственными мыслями и вопросом. — И он, и Мэгги заслуживали лучшей доли, нежели, что выпала им. И жалкий трус, винновный в его смерти, заслуживает гореть вечно за то, что он сотворил… Вот и все.

Подняв окно у лиц застывших журналистов, Кристиан медленно тронулся.

Глава 13

Суббота, 9 января 2016 года

12:30

Волк посмотрелся в затонированное окно «Хонды Цивик».

Он перечитал адрес, который разузнал Блейк, и с сомнением поднял взгляд на симпатичный с виду многоквартирный дом. Не уходящий никуда со своего поста консьерж пристально наблюдал за ним и уже был готов предпринять что-то, когда Волк на протяжении двадцати минут в нерешительности стоял в коридоре. Наконец, сжимая в руках купленный на заправке букет, он вошел во вращающиеся двери и подошел к столу консьержа.

— Эшли Локлан, будьте добры, — он украдкой посмотрел на смятый стикер в руке, — квартира 114.

Мужчина за столом, казалось, не хотел излишне утруждать себя, поднимая телефон, будто бы он был свинцовым.

— Имя?

Волк собрался было ответить, но потом просто улыбнулся:

— Коукс. Просто Коукс.

Когда консьерж наконец узнал его, мужчина сел прямо и вбил номер, взбудораженный мыслью о том, чтобы внести свою небольшую лепту в воссоединение единственных выживших из списка Тряпичной куклы.

— Боюсь, никто не отвечает, — теперь, зная, что находится в присутствии местной знаменитости, он стал бесконечно более вежливым. — Но… Мне не стоит на самом деле говорить это — он заговорщически наклонился через стол. — Там в конце дороги есть детская площадка. Есть все шансы, что именно там ты их и найдешь.

Заплатив водителю, который, к счастью, принял и плату за проезд и вынужденные фотографии, Волк пошел по указанному им маршруту ко входу на приятную площадку для отдыха. Он прохаживался у площадки, вглядываясь в лица застывших на месте родителей, сердце было готово выпрыгнуть из груди, и наконец он увидел ее. Ее длинные светлые волосы выходили из-под вязанной шапки и ниспадали на плечи, она выглядела так же прекрасно, какой он ее себе запомнил. Она сидела на скамейке, а хорошо одетый мужчина игриво крутил маленького мальчика.

— Его может стошнить! — предупредила она мужчину с мягким акцентом уроженки Эдинбурга.

Ни единой мысли о том, что она будет ждать его возможного возвращения, в голове Волка не возникало. И у него не было никаких реальных желаний возобновить то, что было между ними в течение нескольких дней, появившись вот так вот из ниоткуда. Он просто хотел объясниться, объяснить, почему не выходил с ней на связь. Он чувствовал, что она в полной мере этого заслуживала. Мужчина стал подходить ближе.

Эшли действительно надеялась, что Джордана не вырвет на замшевые ботинки Теда, но все же не собиралась вмешиваться. Она никогда не видела его таким счастливым.

Женщина застегнула до конца воротник куртки, когда кто-то подошел к урне рядом. Когда незнакомец задержался там чуть дольше обычного, она повернулась, чтобы вопросительно улыбнуться ему.

— Мам! Смотри! — смеялся Джордан, немного позеленев.

— Знаю, золотко. Я смотрю! — отозвалась она.

Она обернулась и увидела высокого мужчину в длинном черном пальто, уходящего прочь, а затем заметила дешевый букет цветов, торчащий из мусорки.

Напоминавший о чем-то… о ком-то… улыбка сама собой появилась на лице Эшли.

Эдмундс остался вместе с Джо, чтобы каталогизировать физические записи из пяти архивных коробок с уликами. С каждым новым упакованным предметом Джо все более распалялся, и вскоре каждый аппарат в лаборатории проводил какие-то тесты, а сам лаборант метался между ними.

Телефон Эдмундса завибрировал в кармане. Достав его, он увидел, как имя Томаса вспыхнуло на экране. Застряв глубоко в недрах Нового Скотланд-Ярда, он удалился в дальний конец комнаты, зная, что Джо слушает каждое его слово.

— Привет… Нет, все нормально… Хорошо?… Хо… рошо?… Ты что?!.. Сегодня вечером?

Эдмундс оглянулся и зыркнул на Джо, даже не пытавшегося скрыть то, что подслушивает. Эдмундс понизил голос.

— Сейчас не… Сейчас не совсем удачное время… Да, я знаю, что… И это я знаю. Я просто думаю, что прямо сейчас это плохая затея… Ага, ну… Пока.

Он посмотрел на экран, потряс головой и вернулся на свое место. Немного погодя он взял в руки телефон и напечатал короткое сообщение:

Не обращая внимания на вопросительные взгляды Джо, Эдмундс попытался сконцентрироваться на своей работе, но мысли тут же вернулись к телефонному звонку и этой неясно вырисовывающейся катастрофе.

— Твою мать, — прошептал он, потирая глаза.

Бакстер провела большую часть дня за игрой в «Порыбачь»[25] с Руше. Любимая игра Финли уже стала традицией ее визитов. Возможно, ей только хотелось так думать, но Руше чуть больше походил на старого себя, поэтому она не хотела поднимать тяжелые темы заражения крови, отказа органов и последующих десяти лет в тюремной камере. До приезда Холли осталось чуть более часа, поэтому Бакстер сделала ему бутерброд и отправилась домой.

Когда из-за угла показался свет пары фар, Волк сидел у фасадной стены дома Мэгги, наблюдая за тем, как краски покидают небо. Прямо перед домом остановилась машина, и из нее вылез юноша в рваных джинсах и кроссовках.

— Констебль Рэндл? — неуверенно спросил Волк. Парень больше был похож на студента нежели на офицера полиции.

— Да, — улыбнулся он, подошел и пожал руку Волку.

— Спасибо, что приехали встретиться со мной в свой выходной. Я Уильям Коукс.

— Я знаю, кто вы, сэр.

— Я не отниму у вас много времени. Можете описать все ваши действия, шаг за шагом, после того как вы прибыли сюда в новогоднюю ночь.

— Конечно, — любезно сказал Рэндл. — Хотя я не уверен, что могу сказать что-то сверх того, что указал в отчете.

— Удивите меня, — пожал плечами Волк.

— Ну, я приехал на срочный вызов «заботы о благосостоянии граждан» и припарковал машину примерно в том же самом месте, что и сейчас, — начал он, направляясь к садовой дорожке. — На втором этаже горел свет, поэтому я позвонил в дверь и постучался. Затем я крикнул в почтовую щель, чтобы дать о себе знать. Когда никто не ответил, я подергал дверь, чтобы проверить, заперта ли она.

— Точно была заперта?

— Да, сэр. Тогда я решил открыть ее силой.

— Вы приложили много силы?

— Один пинок, — сказал Рэндл, указав на вмятину под ручкой.

Волк открыл дверь, и они зашли в прихожую.

— Я снова позвал и проверил все комнаты на первом этаже одну за другой, а после поднялся наверх.

Дерево скрипело под ногами, пока они поднимались по лестнице.

— Я заглянул в каждую открытую комнату, а после обнаружил запертую комнату.

Волк кивнул и толкнул дверь, входя на место преступления. Рэндл проследовал за ним, юноша в изумлении уставился на открытое пространство в полу.

— Мы полагаем, что кто-то там был, — объяснил Волк. — Рэндл?

— Я… Я даже не думал… — он осекся.

— Никто бы не подумал. Не беспокойтесь — к вам никаких претензий, — заверил его Волк. — Что произошло потом?

Пытаясь вспомнить, Рэндл закрыл глаза.

— Взломав дверь, я увидел тело, лежащее лицом вниз. Рядом лежал пистолет. Я… проверил пульс и вышел из комнаты, чтобы доложить об этом.

— Покажите ваши действия.

Они вышли на лестничную площадку, Волк пошел за юношей вниз к машине.

— Я доложил об этом по радиостанции тут.

— А входная дверь осталась настежь открытой? — спросил Волк.

Рэндл кивнул.

— Все время вы находились на этом месте?

— Да.

Волк оглянулся на дом. Никто и никак бы не смог выйти через переднюю дверь незамеченным.

— А что потом?

— Э-ээм… Приехал комиссар.

— Хорошо. Откуда именно?

Юноша указал вниз по улице.

— Он выглядел очень взволнованным. Он подошел ко мне и сказал только: «Финли?». Я кивнул, и он забежал в дом.

— Где были вы?

— Оставался на месте и ждал подкрепления.

— А затем?

— Мы все вошли внутрь. — Рэндл пошел обратно в прихожую. — Комиссар сидел на верхней ступеньке. Он явно был шокирован. Я отвел его на кухню и предложил что-нибудь попить. Он отказался, поэтому я проверил остальные комнаты, двери и окна… Честно сказать, я просто старался не путаться у детективов под ногами.

— Нашли что-нибудь?

— Все было чисто.

— Ключ был в замке вот так? — спросил Волк, показывая на заднюю дверь.

— Да. Дверь определенно была изнутри закрыта на замок и щеколду.

— А гараж вы проверили?

— Да.

Волк потер лицо, ничего толком не узнав. Вопросы у него кончались.

— Вы действительно думаете, что это было убийство? — спросил его Рэндл.

— Ага… мы так думаем.

— Это же означает, что кто-то лежал под полом часами, так ведь?

Волк выглядел сбитым с толку, все еще сводя воедино новые детали.

— Я бы увидел, если бы кто-нибудь выходил через парадную дверь, — продолжил Рэндл, размышляя вслух, — а все остальные выходы были заперты. Чтобы запечатать комнату изнутри, убийца должен был находиться там все это время: когда я взломал дверь, когда комиссар приехал, детективы… коронер.

— И не оставил никаких улик, — пробубнил Волк, его голова вдруг заболела.

— Прошу прощения?

— Ничего. Спасибо, констебль Рэндл. Вы очень помогли расследованию.

Глава 14

Суббота, 9 января 2016 года.

20:05

Томас приложил все усилия к организации их запоздалого рождественского ужина.

Под песни Бинга Кросби и Мэрайи Кэри он и Бакстер выпили слишком много, съели еще больше и почти сожгли квартиру, когда печенье в духовке начало чернеть снаружи. Бросив гиблое дело уборки кухни, они переоделись в пижамы и уютно устроились вместе с Эхо смотреть фильм.

Томас поднялся и в очередной раз подошел к дереву-«елочке», на ветвях которой уже как игрушки висели автомобильные освежители.

— Подарки? — с надеждой предложил он.

Бакстер вдруг ожила. Она поставила фильм на паузу, наполнила бокалы и заняла место на полу, чтобы достать красиво завернутую коробку, которую последней положили под елку.

— Наверное этот стоит оставить на десерт, — сказал Томас.

Бакстер отставила его в сторону и развернула другой.

— «Клуедо»[26], — безэмоционально сказала она.

— Ага. Потому что… Ну ты детектив и все такое.

— Все веселье моей работы в домашнем уюте, — подбодрила она и кивнула.

Атмосфера стала немного неловкой.

— Открой вон тот, — сказала она ему.

— Носки!

— Для твоих стоп.

— Чудесно. Теперь твоя очередь.

— Серьги! Золотые серьги… похожие на те, что моя мама покупает мне.

— Можешь отнести их назад, но я помню, что ты говорила, что потеряла одну в снегу.

— И это было то немногое положительное, что случилось в тот вечер, — пробубнила Бакстер. — О, вот этот!

Томас разорвал упаковочную бумагу и скривился, когда увидел изящную пару тапочек.

— Почему ты так ненавидишь мои домашние тапочки?!

Еще какое-то время они распаковывали подарки, перекидываясь взаимными обидами.

Дорожный знак отмечал границу района Эппинг-Форест, и Кристиан тут же расслабился. Каждый раз, когда он ехал домой, это чувство облегчения приходило к нему. Расположенный в самом дальнем уголке разветвленной сети метро, причудливый рыночный городок был его гаванью, где можно было отдохнуть от давящих небоскребов и переполненных улиц столицы. Жалея о своем крайне непрофессиональном ответе на, казалось, простой вопрос телевизионщиков, он зашел в свой любимый ресторан, сев за свой обычный столик, чтобы поужинать в одиночестве перед тем, как уехать в свой дом с семью спальнями, уродующий лесные пейзажи.

Он остановился на кольце и увидел свет ярких фар, затормозивших за ним. Помахав рукой, извиняясь за беспричинную остановку, Кристиан включил передачу и возобновил движение. Он знал, что не очень хорошо управлял автомобилем, и изо всех сил старался сконцентрироваться на дороге. Включив поворотник, комиссар повернул налево, темные деревья выстроились вдоль дороги, как вдруг белый свет проскользнул по приборной панели. Автомобиль позади него сократил расстояние. Кристиан поморщился и немного поддал газа, продвигаясь по протяженному участку открытой дороги, но два ослепляющих сверкающих солнца в зеркале дальнего вида не отставали.

По встречке начала приближаться другая машина.

Автомобиль сзади ускорился и почти коснулся бампера машины Кристиана, но вовремя обогнул ее и умчался вперед. Кристиан заметил, что это был черный грузовичок марки «Митсубиси», но не смог распознать модель и не захотел запоминать номера: на это у него не было ни причины, ни сил. До дома оставались считанные минуты, поэтому Кристиан снизил скорость.

Кристиан въехал на нужную дорогу и нажал на кнопку электрических ворот, поехав мимо просторных домов своих соседей: ночные действия, которые он мог выполнить с закрытыми глазами. Окружающее освещение ползло по стенам домов, выхватывая участки ландшафтных садиков будто произведения искусства, выставленные под звездным небом, зрелище, которое не всякий лондонец мог оценить.

Сворачивая к своему дому, Кристиан повернул руль, как вдруг его окутал яркий белый свет…

Раздался хриплый рев мощного двигателя, визг вращающихся колес, а затем он почувствовал, как ударился головой о стекло. Машина закачалась. Покореженный металл с грохотом упал на дорогу, а черный грузовик отъехал задом на пару метров.

Кристиан был почти без сознания, когда его стащили с сиденья и швырнули между двумя машинами так, что фары слепили полицейского с двух сторон. На него посыпался град ударов. Два безликих силуэта пинали и били его со всех сторон. Кристиан только и мог что прикрывать голову и, свернувшись клубком, молиться о том, чтобы это все кончилось. После удара одного из нападавших Кристиан вскрикнул и услышал треск ломающихся ребер, поняв, что они не остановятся, пока он не умрет. Отчаянно пинаясь, он умудрился заползти под грузовик. Один из нападавших попытался вытянуть его оттуда за ногу, но остался лишь с ботинком в руках.

Из его рта на разгоряченные колеса валил пар, вокруг машины кружили пары черных сапог. Нападавшие были слишком опытны, чтобы выдать свои голоса, поэтому Кристиан слышал лишь, как они перешептываются, используя код. Один из них пошел обыскивать машину комиссара, высыпав все содержимое бардачка на землю, а второй забрался в грузовик и начал увеличивать обороты двигателя, заблокированного ручником.

Единственным выходом оставалось выползти из-под грузовика и, спотыкаясь и хромая, идти к начавшим закрываться воротам.

За спиной дверь грузовика с грохотом закрылась.

Он слышал шаги, преследовавшие его куда быстрее его собственных. В отчаянии он прыгнул в сужающееся пространство между створами, и через мгновение тяжелые ворота захлопнулись.

Силуэт наблюдал за ним сквозь прутья, подразнивая и поигрывая в руках ломом, будто вот-вот использует его, чтобы сломать скромную преграду между ними. Кристиан был совершенно без сил, а потому знал, что реши они перелезть через ворота, он даже не попытается убежать.

Мигающие синие сигналы озарили небо над черным лесом.

Фигура также увидел это и спокойно свистнул своему напарнику. Две тени залезли обратно в грузовик и рванули с места.

Белый свет, удалявшийся от Кристиана, был сродни отступающему приливу.

Грузовик умчался по дороге и, когда красные фонари исчезли за поворотом, он лег в ожидании помощи, позволив себе поверить, что в конце концов пережил эту ночь, наслаждаясь мерцающими звездами как никогда раньше.

Бакстер в недоумении уставилась на семейную фотографию Эдмундса, Тии и Лейлы в рамке. Они с Томасом решили прекратить ссориться насчет подарков друг другу и вместо этого поспорить о тех подарках, что подарили им другие.

— Зачем мне вообще это? — спросила она. — Я не его бабуля.

Томас взял подарок из ее рук, посмотрел на него и скорчил рожу.

— Я думаю, что это что-то вроде… Ну да, — сдался он и отложил фото в сторону.

— А сейчас я могу открыть тот подарок? — спросила она, взяв в руки подарочную коробочку в магазинной упаковке, не питая, однако, больших надежд с учетом предыдущих подарков. — Последний.

— Давай.

Аккуратно развязав ленточки, она стащила обертку с коробочки. Озадаченная, она откинула крышку и в изумлении охнула, увидев внутри красивое кольцо с бриллиантом. Бакстер не заметила, как Томас встал на одно колено. Резкий хруст мог означать, что под ним оказалась семейная фотография Эдмундса. Он мягко взял коробочку у нее из рук, достал и протянул ей кольцо. Эмили смотрела на него, раскрыв рот.

— Эмили Лорен Бакстер… Я никогда не чувствовал себя таким взволнованным, обессиленным, раздраженным, ненужным или неполноценным, как в последние девять месяцев с тобой. И я хочу чувствовать себя так всю оставшуюся жизнь… Ты выйдешь за меня?

Бакстер, казалось, не могла и шелохнуться.

Томас пытался удержать полную надежд улыбку, во многом потому, что его колено начало намокать. Он начал думать, что Эдмундс, в конце концов, был прав. Почти час тот пытался отговорить Томаса от этого поступка, объяснял, что Бакстер расценит этот жест совсем иначе, что она посчитает его еще одним бременем вдобавок ко всему тому, что навалилось на нее.

Зазвонил ее телефон.

Будто в трансе Бакстер встала и прошла на кухню, а Томас терпеливо оставался в своей унизительной позе.

— Бакстер… Черт! Он… Скоро буду.

Вернувшись в гостиную, она неловко улыбнулась своему молодому человеку.

— Мне, э-ээ… Мне надо идти. Но… знаешь… Спасибо.

Она щедро одарила его двумя поднятыми пальцами вверх и побежала наверх переодеваться.

Глава 15

Суббота, 9 января 2016 года

21:39

— Волка из клетки, чувак! — заорал какой-то зевака Волку, когда тот ворвался в больницу короля Георга и по знакам пошел в отделение реанимации и интенсивной терапии.

Мэгги, уже сидевшая у палаты, кинулась к нему в объятия, только он вошел в комнату ожидания. Было очевидно, что все это время она сидела и плакала.

— Как он? Ты сказала, что на него… напали? — спросил Волк.

Она кивнула и повела его к ряду пустых сидений.

— С ним все будет в порядке. Пара сломанных ребер, а еще ему сильно попало ногой по голове. В остальном — порезы и синяки… много синяков и порезов, — рассказала она, ее все еще трясло.

— Мы можем зайти к нему? — спросил он.

— Сказали, что я могу зайти ненадолго.

Сжав ее руку, Волк уселся в удобное кресло, где собирался просидеть остаток вечера.

Бакстер и Сондерс сидели по сторонам от Волка. Пока Мэгги находилась в палате с Кристианом, они с отсутствующим выражением смотрели заглушенный телевизор. Подробности нападения у дома комиссара дошли до Би-би-си к моменту десятичасового выпуска новостей. Съемка с камеры телефона, которую вели из окна одного из домов напротив, освещала место событий уже после того, как подъехали экстренные службы: «Лексус» Кристиана было не узнать, машину, кровоточившую маслом на дорогу, наспех огородили, чтобы не повредить следы шин, которые словно очевидцы, рассказывали о происшествии.

— Боже, — едва слышно произнес Сондерс.

Затем канал продемонстрировал видеозапись, сделанную ранее тем днем: Кристиан кладет коробку для улик на заднее сиденье, а после оглашает свое растиражированное послание убийце Финли.

— Классические журналюги… Создайте проблему — снимите последствия.

Волк с Бакстер ничего не ответили, даже не заметив, что он что-то говорил.

— Я звоню Эдмундсу, — встала она. Она не хотела, чтобы он чувствовал себя обязанным просидеть с ними всю ночь в больничной комнате ожидания. В конце концов, он теперь даже не детектив, и она знала, что это дело уже ревниво отняло все его свободное время, которое он мог уделить семье.

— Эй, — прошептал Сондерс, когда Бакстер удалилась на достаточное расстояние, чтобы их не слышать. — Волк? Волк! — повторил он, толкая Коукса, чтобы привлечь его внимание.

— Что?

— Все хорошо?

— Ага. Просто… задумался о своем.

— Не хотел поднимать этот вопрос в присутствии остальных, — начал Сондерс, наклонившись поближе. — Так вот, почти целый день я пытался восстановить по времени все события ночи, когда Финли погиб.

— Был убит, — поправил его Волк.

— Верно. Был убит. Я просмотрел показания Мэгги и комиссара и, — казалось, он чувствовал вину за то, что говорит такое, — обнаружил небольшую несостыковку.

— Продолжай.

— В записях таксомоторной компании нет ни одной записи о том, что комиссар возвращался к Финли после полуночи.

Волк кивнул, но внешне никак не показал, что удивился или обеспокоился этой новостью.

— Может, воспользовался услугами другой компании, — справедливо отметил Сондерс. — Но мне понадобится ее название. Правда, не могу же я задавать ему вопросы в такой ситуации, верно?

— Я поговорю с ним, — ответил Волк, когда на экране заглушенного телевизора вновь появились фотографии покореженной машины Кристиана. — Мы можем получить доступ к записи звонка Финли в экстренную службу?

— Он был беззвучным, — неразборчиво сказал Сондерс.

— Наверное, нам стоит перепроверить.

— Посмотрим, что я смогу сделать, — ответил Сондерс, откинувшись в кресле.

Мэгги согласилась поехать с Сондерсом домой при условии, что Волк останется в отделении неотложной помощи. Поскольку Бакстер так и не вернулась, уйдя сделать звонок, он занял спокойный угол комнаты ожидания и попытался немного вздремнуть.

Из сна его вырвал крик — явление, к которому он совершенно привык после года, проведенного в компании Лео Дюбуа и его разнузданных наемников. Волк инстинктивно поднял руку, чтобы прикрыть голову. Самые зверские избиения, осуществляемые его подельниками, все еще всецело занимали его сны.

Встревоженный муж быстро вез на каталке рожающую жену сквозь несколько дверей.

Волк посмотрел на часы. Рассудив, что с него хватит и сорокаминутного сна, он встал, чтобы размять ноги. Свет лужами лежал у закрытых дверей. Потерявшись, Коукс бесцельно бродил по тихим и безлюдным коридорам. Занятие было столь же умиротворяющим, как смотреть за восходящим солнцем, заливающим город, в конце тяжелой ночной смены — будто наблюдать за сном свирепого зверя.

Пройдя мимо дверей в больничную часовню, он заглянул внутрь и с удивлением обнаружил знакомую фигуру, сидящую на переднем ряду.

— Бакстер? — спросил он, вежливо постучавшись перед тем, как войти внутрь.

Она сложила помятый лист бумаги в руках и повернулась к нему.

— А? Все хорошо, — ответила она, будто он задал вопрос.

Нахмурившись, Волк закрыл двери и сел на противоположной стороне прохода, глядя на прибитого к стоящему между ними кресту Иисуса с восковой кожей в натуральную величину. У его ног скопилось множество маленьких бумажных шариков, которые Бакстер метала в Сына Божьего.

— Думал, ты ушла, — сказал он.

— Мне просто нужно немного времени, чтобы подумать, — она закрыла лицо руками и глубоко выдохнула.

— Дома не можешь подумать?

— Дома не могу подумать, — отозвалась она.

Волк кивнул и снова посмотрел на несуразную статую перед ним. Скульптор счел необходимым украсить изнуренное тело потеками темной крови для более эффектного отображения образа жертвенности, а значит и нашего долга перед Всевышним: ладони, разорванные металлическими гвоздями, шипы глубоко впились в его кожу, сломанные ноги прибиты друг к другу невысоко над землей.

Убийца, оставляющий уродливое послание — первый Тряпичный кукла.

Бакстер не двигалась.

— Хочешь, оставлю тебя одну? — спросил ее Волк.

Она подняла голову и слабо улыбнулась ему:

— Нет.

Восприняв это как приглашение, он достал из кармана пачку чеков из «Старбакса».

— Сколько очков за попадание в голову?

— Пять. Три за подгузник.

— Мне кажется, это называется набедренная повязка.

Бакстер скривила лицо, показывая, что ей в общем-то все равно.

— Десять, если у тебя получится закинуть шарик на его повязку на голове.

— Терновый венец, — пробурчал себе под нос Волк, готовя свой арсенал бумажных шариков. — Десятка! — крикнул он после третьего броска.

— Ты сидишь под другим углом, нежели я, — бросила ему Бакстер, как обычно, одержимая духом соревнования. — Ты жульничаешь. — Она встала в проход и села на жесткий пол.

Она выжидающе поглядела на Волка.

— Ладно… Теперь все честно? — спросил он, прижавшись своим бедром к ее, когда они заняли все узкое пространство. Однако Бакстер не возражала, и игра продолжилась в тишине.

— Думаешь… Думаешь, я когда-нибудь смогу справиться с роль… с ролью отца? — брякнул Волк, не в силах выкинуть из головы довольное лицо Эшли и того ублюдка в стильной одежде, с чьего плеча свисала рвота ее семилетнего ребенка.

— Ты об этом хочешь поговорить? — спросила Бакстер. — Послушай, Волк, я все еще изрядно пьяна, и видит Бог, я и в лучшие времена особо слова не подбираю.

Волк внимательно наблюдал за ней, когда она отвернулась и совершила еще один бросок. Этот мимолетный комментарий был, возможно, самым осознанным, что он когда-либо слышал от нее, он заставил его понять, как много изменилось в его отсутствие, как сильно изменилась она сама. Сидя в такой неестественной близости, он мог видеть бесчисленные порезы, скрытые макияжем, и почувствовал, как привычный комок вины за то, что он не был рядом с ней, скручивался в животе.

— Ну да, — вздохнул он. — И я про то же.

Не бросив бумажку, Бакстер повернулась к нему.

— Думаешь, я когда-нибудь смогу стать хоть сколько-нибудь сносной женой?

К несчастью, выражение ужаса на лице Волка ответило прежде, чем он сам смог выразить хоть немного такта.

— Ну да, — горько усмехнулась Бакстер. — И я про то же.

— Тимоти сделал тебе предложение?

— Томас.

— Неожиданный поворот. Что Тимоти сказал по этому поводу?

— Нет никакого Тимоти, его Томас зовут.

— И он сделал предложение? — голос Волка звучал удивленным.

— Да.

— Тебе?

— Да. Мне! — бросила она. — Тебе может показаться странным, Волк, но на самом деле я очень заботливая и трепетная девушка… мудак.

Немного смутившись, Волк бросил бумажку:

— Три очка!

— Ты попал в бедро.

— Что?!

— Ты попал в лучшем случае в верхнюю часть бедра.

— Ты прикалываешься? Стопроцентное попадание в божественные яички!

— Да пофиг, — не стала спорить Бакстер. — Я все равно не вела счет.

Все действительно изменилось.

— Что собираешься делать? — спросил ее Волк.

— Не имею ни малейшего понятия. У нас были хорошие отношения. Да, все шло хорошо. Не понимаю, зачем ему понадобилось… — она замолкла и покачала головой. — Неужели жизнь всех людей такая сложная?

Волк пожал плечами, его плечи потерлись о ее.

— Помню, как-то мы с Чемберсом разговаривали… — начала она, — о своих надеждах и мечтах, о том, чего мы хотим от жизни.

Волк не проронил ни слова, пораженный, что она вообще вспомнила имя Чемберса в его присутствии.

— Возможно, я сказала что-то вроде «классную новую машину и садик, чтобы в нем Эхо гулял». Не важно. Но знаешь, что он сказал? Чего он хочет больше всего на свете? — воспоминания заблестели в ее глазах. — Заскучать. И все. Он всего лишь хотел простого, приземленного существования, хоть одну гребаную ночь без кошмаров, хоть раз поговорить с Ив, не отвлекаться от нее самой. Тогда я подумала, что это глупо.

Она бросила остатки шариков на пол. Игра была окончена.

— Нет никаких счастливых концов, — заключила она, глядя на изображение убийства, возвышавшегося над помещением часовни. — Не для таких людей как мы. Не для Чемберса или Ив. И даже для Финли. — Она разрыдалась. — Жизнь Мэгги сейчас испорчена. Так на что нам надеяться?

Волк взял ее руку и крепко сжал.

— Мы прокляты, — прошептала она. — Наши жизни — это смерть и боль, и мы заслуживаем оставаться в одиночестве.

Пока она рыдала, Волк обхватил ее руками и крепко обнял.

— Ты не проклята, — мягко сказал он. — Ты мой самый любимый человек во всем мире, и ты выбираешь жизнь, полную смерти и боли, чтобы оградить других от такой участи, потому что ты сильнее их всех вместе взятых. И когда твое время подойдет к концу, ты будешь достойна своего счастливого конца больше, чем кто-либо из нас.

Бакстер выкрутилась из его объятий. Порывшись в кармане в поисках платка, она улыбнулась Волку. Растрепанность Эмили делала ее только красивее: покрасневшие глаза обрамлялись черными пятнами, непослушные волосы ниспадали ей на спину, красные губы приоткрылись, когда она успокаивала дыхание…

Волк наклонился, даже не осознавая, что двигается…

Бакстер локтем заработала бесспорные три очка, от чего слезы брызнули у него из глаз.

— Какого черта, Волк?! — закричала она, вставая с пола, от чего он перекатился на ее сторону.

— Извини, — он поморщился, держась за ушибленное место. — Ты с Тимоти.

— Томас!

— Давай просто забудем об этом? Я увлекся моментом, а ты выглядела так красиво и печально, и… Я приношу извинения.

— После всего, о чем мы только что говорили! — она не была готова дать разрушить жизнь, которую выстроила без него.

— Думаю, меня сейчас стошнит, — предупредил Волк, все еще чувствуя резкую боль.

— Ты… оставил… меня! — с обидой сказала Бакстер. — Ты не хотел меня.

Он был сбит с толку.

— Больше года, Волк!

— Мы уже говорили об этом, — сказал он, умудрившись сесть. — Я хотел вернуться.

— Полная чушь. Ты просто трус, который боялся ответить за все. Что натворил.

— Это не так.

— И в это время Финли убили. Я едва пережила кошмар наяву. А где был ты? Прятался. Да через что ты за это время прошел?

Волк с трудом встал на ноги.

— Если бы я мог вернуться к тебе, я бы это сделал.

— Честно, я не верю ни единому слову, сказанному… Что ты делаешь?

Он начал расстегивать свою рубашку.

— Волк?

Рубашка соскользнула с его плеч и упала на пол, Коукс повернулся к ней лицом.

Она потеряла дар речи.

Его кожа была окрашена всеми оттенками фиолетового и синего. Бок был усеян следами обработки наждачкой, от чего плоть задубела. Неровная линия скоб, которые давно было пора удалить, шла вверх на другую сторону тела. И прямо в центре жуткого холста красовались знакомые инициалы:

Обожженная кожа почернела и отмерла. Собственность Лео Антуана Дюбуа — напоминание тем, кто забыл кому они должны быть верны.

— Если бы я мог вернуться к тебе, я бы это сделал, — повторил Волк, повернулся к ней и грустно улыбнулся. — Смерть и боль, да?

Очень медленно Бакстер подошла к нему.

— Черт, — едва слышно сказала она.

— Я знаю, — смущенно сказал Волк. Волнистые волосы падали ему на глаза, подбородок покрывала дневная щетина.

— Ты приятно пахнешь, — ее голос дрожал.

— Джордж купил мне средство после бритья.

— Что за Джордж?

— Сейчас это не важно.

Она глубоко вдохнула, но затем отшагнула от него.

— Я пойду.

— Хорошо.

Подобрав сумку, она сделала пять шагов по проходу, но затем остановилась:

— Черт!

Волк растерянно смотрел, как она повернулась и зашагала к нему.

— Черт! Черт! Черт! — она встретилась с ним взглядами, на ее лице застыло выражение боли и нарастающей внутренней борьбы.

Волк нервно улыбнулся в ответ.

— Нет. Знаешь что? Нет! — сказала она решительно.

Резко обернувшись, она поспешила к двери.

Волк нагнулся, чтобы подобрать смятую рубашку.

— Черт.

Волк даже не успел распрямиться, когда Бакстер бросилась на него, обвив длинными ногами его талию и страстно целуя. Мужчина попятился назад и врезался в статую, которая опасно закачалась… пока не грохнулась на землю.

Оба замерли и повернули головы, наблюдая как голова Иисуса закатилась под церковную скамью.

— Это же не дурной знак? — спросил Волк, все еще держа ее навесу.

— Не-а, — ответила она, выдыхая горячий воздух ему в лицо.

Она повернула его лицо за подбородок к себе и прижалась губами к его, а Волк стал опускать ее на пол часовни.

Бакстер натянула черное пальто Летаниеля Массе на плечи.

Мгновение спустя она раскрыла глаза и резко села. Волк тихонько похрапывал рядом.

— Нет! — выдохнула она и выползла из-под импровизированного одеяла, чтобы надеть нижнее белье, которое каким-то образом оказалось в трех рядах от них.

В коридоре раздавались голоса и поскрипывание колес каталок, поэтому она одевалась как можно скорее. Перешагнув через обезглавленного Иисуса, она схватила сумку и выскользнула из часовни. Прикрывая глаза от неяркого утреннего света, она пошла обратно через зал ожидания отделения интенсивной терапии к автостоянке.

— Эмили! — услышала она голос. — Эмили!

Она повернулась и увидела Мэгги, шедшей за ней на улицу, и быстро провела рукой по взлохмаченным волосам, однако, это не помогло подправить тушь, размазанную по щекам.

— Мэгги! — радостно поприветствовала она ее.

Ее подруга оглядела ее с ног до головы.

— Все в порядке, дорогая?

— У меня? Отлично, — осклабилась Бакстер, обнажив измазанные в губной помаде зубы.

— Просто… Надеюсь, ты не обидишься, но ты выглядишь так, будто бы продиралась сквозь кусты. — Когда Бакстер не ответила, женщина сменила тему: — Ты видела Уилла?

— Нет. Не видела.

— Он обещал остаться, — Мэгги явно обиделась.

— Нет… Он остался. Но…

— Но… ты его не видела, — закончила за нее Мэгги, все понимая.

— Так точно, — сказала Бакстер, будто выступая на суде.

— Ты понимаешь, что у тебя блузка наполовину расстегнута.

Бакстер посмотрела на свои жалкие попытки одеться и вздохнула.

— Иди сюда, — сказала Мэгги, отводя ее от прохода. Она застегнула блузку Бакстер, вытерла большую часть размазанного макияжа с ее лица, и попыталась хоть что-то сделать со спутавшимися волосами.

— Я думаю, что совершила ужасную ошибку, — прошептала Бакстер, уставившись вдаль.

— Это можно считать ошибкой, только если ты не хотела этого делать, — сказала Мэгги, вытворяя подлинные чудеса только с помощью влажной салфетки и запасной расчески.

— Я все испортила.

— Ну, ну! — сказала она, удовлетворенно оценивая свою работу. — Прекрасно! — она ободряюще положила руку на плечо Бакстер. — Жизнь слишком коротка, чтобы сожалеть о чем-то. Если Томас любит тебя, то простит. Если вам с Уиллом суждено быть вместе, то тогда вы только что сделали первый шаг.

— Но Томас… Ты его не знаешь. Он так добр и терпелив ко мне, такой щедрый и красивый; он даже был моделью для каталога «Литтлвудз»… и он добрый…

— Ты уже это говорила.

— Что мне теперь делать?

— Боюсь, это зависит не от меня.

Бакстер была раздавлена.

— Когда придет время, — заверила ее Мэгги, — ты узнаешь, что делать. Может прозвучать глупо, но было одно мгновение, то самое мимолетное мгновение, когда мы с Фином просто знали… Оно придет.

Глава 16

Пятница, 16 ноября 1979 года

21:18

— Бармен! — прокричал Кристиан на весь бар «Клайд энд Шип Инн», расположенный у моста через реку Клайд. — Давай еще!

Мрачный шотландец за барной стойкой лишь помотал головой.

— Хорошо. Ладно, — фыркнул Кристиан, устроив целое шоу, пока доставал горсть банкнот из бумажника, прежде чем нетвердой поступью направиться к бару. Он небрежно бросил кучу мужчине. — И налей каждому ублюдку в этом баре! — крикнул он под одобрительные крики заполненного бара, махая и кланяясь их аплодисментам.

— Помнишь, ты просил сказать, когда ты начинаешь вести себя как идиот? — тихо спросил Финли. — Ты ведешь себя как идиот.

Кристиан пьяно усмехнулся другу и потрепал его дряблую щеку.

— Расслабься. Мы празднуем! Отлично выглядишь, кстати говоря, — сказал он Финли и кивнул, впечатленный попыткой друга по случаю надеть рубашку. Кристиан подкурил еще одну сигарету и убрел прочь.

Вздохнув, Финли пошел за ним обратно в их угол прокуренной комнаты, где Мэгги и ее пять коллег наслаждались безраздельным вниманием всего отделения по расследованию грабежей полицейского департамента Глазго.

Кристиан растолкал своих коллег, чтобы занять место рядом с ней.

— Похоже, тебе нужно взять еще чего-нибудь выпить, — многозначительно сказал он Френчу, который в его отсутствие болтал с Мэгги.

— Если только ты угощаешь.

— Не угощаю.

Мужчины по обе стороны от Мэгги напряглись.

— Похоже, тебе тоже не помешает взять еще чего-нибудь выпить, — сказала она Кристиану, который растерянно пялился на свою наполовину полную пинту биттера. Взяв ее у него из рук, девушка запрокинула голову и осушила пинту в пять глотков.

— Вот это девочка! — захлопал в ладоши Кристиан, засыпав ее сигаретным пеплом. — Блин. Извини! — сказал он, вытирая пепел рукой.

— Все нормально, — улыбнулась Мэгги и отошла, чтобы почистить свое любимое платье.

Финли увидел, как она выбралась из толпы и зашла в дамскую комнату, заметив в ее волосах голубой бант под цвет глаз. Он посмотрел на Кристиана через биллиардный стол, взявшегося развлекать самую красивую подругу Мэгги в ее отсутствие, безо всяких усилий очаровывая ее даже в пьяном состоянии. Он видел, что девушка под любым предлогом старалась коснуться руки Кристиана, и вдруг осознал, что вокруг него нет никого.

— Привет, герой.

Финли обернулся и увидел улыбающуюся ему Мэгги.

Ее подруга резко и пронзительно захохотала; полпаба оглянулось в ее сторону. Кристиан обнимал ее за талию, пока они играли в какую-то алкогольную игру.

Мэгги поморщилась.

— Он… Он ведет себя особенно… несносно сегодня вечером, — сказал ей Финли. Усилия, которые он проделал, чтобы не выругаться, были колоссальными.

— Все нормально, — сказала Мэгги, повернув лицо снова в его сторону. — Я все равно хотела бы поболтать с тобой.

За следующие десять минут Кристиан выпил еще пинту, выкурил еще две сигареты, а на его предплечье девушка записала свой номер телефона. Пытаясь выяснить, куда запропастилась Мэгги, он, спотыкаясь, бродил по комнате, пока не заметил, что она стоит с Финли рядом с музыкальным автоматом.

— Вот ты где! — засиял он. — Может, еще по одной, а?

— Спасибо, нам и так хорошо, — ответила Мэгги, поднимая свой бокал. — Фин только что нам купил.

Она повернулась к Финли, чтобы продолжить беседу.

Немного озадаченный, Кристиан побрел к барной стойке.

— Виски, старина, — попросил он бармена, а в это время музыкальный автомат щелкнул и издал глухой звук, меняя пластинку. — Что за песня! — вдруг выкрикнул он, залпом осушил стакан и, запинаясь, вернулся к Мэгги. — Ты обязана потанцевать со мной.

— Сейчас я разговариваю с Фином, — улыбнулась она.

— Да, но это типа… моя любимая песня.

— Она сказала нет, — Финли всем своим видом предупреждал его.

Подняв руки, будто сдается, Кристиан повернулся, чтобы уйти, как вдруг схватил Мэгги за запястье.

— Пойдем!

— Нет, Кристиан!

Финли в один шаг обогнул ее…

— Кристиан, мне больно!

… и затем с силой толкнул его в барную стойку, привлекая внимание всего бара.

— Парни, разбирайтесь на улице, — приказал бармен.

— Нет никакой нужды, — сказал Финли, не отрывая взгляд от Кристиана. — Мой друг всего лишь перепил. Мы же решили вопрос, ведь так?

Кристиан достал еще одну сигарету из кармана и закурил.

— Ведь так? — повторил Финли.

— Ага, — пожал плечами он, наблюдая за тем, как над его публичным выговором начинают насмехаться его коллеги. — Все равно не хотел танцевать с этой сукой.

Финли никогда еще не бил никого так сильно и очень удивился, когда Кристиан встал со стола, на который упал. Потирая челюсть, тот поднял сигарету с пола, схватил перевернутый барный стул и запустил его в Финли, сбив того с ног. Их коллеги бросились разнимать драчунов. Кристиан накинулся на Френча, и тот толкнул Уика, облившего пивом себя и медсестру, с которой болтал. Завязалась вторая драка, в которую включились и местные жители.

— Я вызываю полицию! — рявкнул бармен.

— Мы уже здесь, идиот! — сообщил ему кто-то.

Другой табурет пролетел по бару, разбив стеклянную полку и все, что было на ней, а тем временем Финли с трудом встал на ноги и закончил драку одним единственным хуком слева, нокаутировав Кристиана.

— Никак ты не научишься, — сказал он своему другу, лежащему без сознания.

Финли подошел к Мэгги и протянул ей руку. У него из носа шла кровь. Шотландец неуверенно взял ее за руку, и они вышли через витражные двери в прохладную ноябрьскую ночь.

Приведя себя в порядок в общественном туалете на Солтмаркет, Финли устроил Мэгги увеселительную ночь, которую едва ли мог себе позволить. Они вызвали такси и каким-то образом убедили сотрудников «Ля Костиера» не закрывать заведение, пока они не закажут десерты. Он сводил ее на танцы в «Сэтелайт Сити», а когда они шли вдоль реки, предложил ей свою куртку.

Наконец, они дошли до двери дома, где Мэгги снимала комнату. Улицу освещало единственное окно комнаты, где сидели ее друзья и ждали ее. Финли помахал рассерженному лицу, наблюдавшему за ними сверху.

— Итак… — неловко начал он.

— Итак… — улыбнулась Мэгги.

— Я не беру в расчет драку в баре, говоря, что это ночь была великолепна.

Она придвинулась к нему и поцеловала в щеку.

— Есть кое-что, чего я не хотела говорить раньше, так как это испортило бы вечер, а мне так все нравилось.

— Ла-адно.

— Я перевожусь на новую работу через пару недель, — сказала ему Мэгги.

— Ладно, — Финли кивнул, немного расслабившись.

— В Лондоне.

— В Лондоне?

— Прости, что не сказала раньше.

Финли рассеянно посмотрел на улицу.

— Фин?

— Пойдем со мной, — сказал он, снова протягивая руку и ведя ее к телефонной будке.

— Куда мы? — спросила она.

Он набрал номер, который знал наизусть, и подождал гудка.

— Шеф. Это Финли Шоу…

— Не звони своему начальнику! — в ужасе прошептала Мэгги, стараясь оттащить его от телефона.

— …Я увольняюсь по собственному. Позвоните мне, когда получите сообщение. — Он хотел было положить трубку, но остановился. — Кстати, я перевожусь в Лондон… из-за девчонки.

Он повесил трубку.

— Фин, ты с ума сошел?!

Он повернулся к ней.

— Слушай, я не хочу, чтобы ты чувствовала из-за этого какое-то давление, и я не знаю, получится ли что-нибудь у нас, и я не так хорошо знаю Лондон и не знаю, найдется ли там для меня работа, — объяснил он, с трудом формулируя свои чувства. — Но что я знаю, так это то, что ты стоишь такого риска.

Глава 17

Воскресенье, 10 января 2016

09:10

Бакстер сидела на полу душевой кабинки в доме Томаса, крепко держа в руках кольцо, которое он ей подарил. Ощущение горячей воды, бьющей по голове, казалось, притупляли мысли, с которыми она пока что не готова была разобраться. За сорок минут кожа на пальцах сморщилась, а Томас дважды постучал в дверь, чтобы проверить, все ли с ней в порядке.

Потянувшись наверх, она повернула ручку и почувствовала мокрой кожей прохладу воздуха. Через несколько секунд в голове снова зароились мысли. Не в силах вынести этого, она повернула ручку в обратном направлении, позволив сумятице в голове затихнуть, пока она не стала слышать лишь шум душевой воды.

— Волка из клетки, чувак!

— Этот парень все еще тут? — поморщился Волк, когда они с Мэгги направлялись обратно в отделение интенсивной терапии.

Им сказали, что Кристиана перевели в отдельную палату и что с ним позволят увидеться после завтрака, убедив их не брезговать больничной столовой. Волк все расспрашивал Мэгги о причинах хитрой улыбки, которую она не в силах была убрать со своего лица, но она лишь отвечала, что была рада, что Кристиан идет на поправку.

Они вошли в тесную палату. Волк принял расслабленное выражение лица, недооценив тяжесть побоев, которым подвергся комиссар. Волк понимал его, вспоминая собственные переживания перед тем, как в первый раз посмотрелся в зеркало и оценил масштаб трагедии. Однако Кристиан, казалось, был в приподнятом настроении. Они поболтали минут пятнадцать, а Мэгги достала еще старых фотографий, чтобы показать их остальным.

— Мэгги, не хочу показаться грубым… — начал Волк.

— Но вам, парни, нужно обсудить кое-какие полицейские дела, — закончила она за него таким тоном, что стало понятно, что ее начинает утомлять тот факт, что ее прогоняют из любой комнаты, где она находится.

Волк виновато кивнул.

— Ни слова больше, — она встала. — Я буду в комнате ожидания.

Она аккуратно обняла Кристиана и оставила мужчин наедине.

— Есть новости? — с надеждой спросил Кристиан. Его лицо было обожжено трением о подушку безопасности, а один глаз заплыл так, что он не мог им видеть.

— Ничего, — ответил Волк. — Кто занимается нападением на тебя?

— Они оставили визитку, — сказал Кристиан, указывая на прикроватную тумбочку.

— Я свяжусь с ними.

— Да, давай… Я так понимаю, что не поэтому ты попросил Мэгги уйти, верно?

— Не поэтому, — признал Волк. — Сондерс не смог подтвердить твою обратную поездку к Финли через отчеты такси. Вероятно, ты воспользовался услугами фирмы, отличной от той, что указал в своем отчете, или…

— Да. Мы можем обсудить это тихо? — перебил его Кристиан, поглядывая на открытую дверь.

Волк встал и закрыл ее.

— Думаю, я зря надеялся, что это не всплывет, — сказал Кристиан. — Я сам был за рулем.

Волк не был удивлен его ответом.

— Бог знает, насколько я превысил скоростной режим той ночью, — продолжил он. — Я увидел смс, запаниковал и, не думая, запрыгнул в машину. Уилл, делай с этой информацией все, что посчитаешь нужным… Признаю, не самый лучший мой поступок.

Волк обдумал все и встал.

— Другая компания-перевозчик, — заключил он, застегивая пальто. — Как я и думал.

От того, как громко хлопнули дверью машины, Бакстер напряглась.

Сдвинув свою кофейную чашку немного вправо, она решила, что лучше ей стоять там, где она стояла, и вернула ее на место. Сидя прямо, она следила за входной дверью, а отвратительная перепевка песни Эда Ширана «Домик из деталек „Лего“» становилась все громче.

— Бр-р-р! — поежился Томас, вытирая обувь о коврик и положив ключи на место, заметив сидящую Эмили. — Ты дома! И будешь приятно удивлена, узнав, что елки больше нет, — сообщил он, закрывая глаза и жадно втянув носом воздух. — Так свежо пахнет — думаю, Эхо мог где-то нагадить.

Томас прошел мимо работающего телевизора и поцеловал Бакстер в лоб, на что та никак не отреагировала, даже не шелохнулась.

— Кофе? — предложила она.

— Ох, блин, — сказал Томас, усаживаясь за стол. — Что не так? — Не сняв ветровку, он взял ее ладонь в свою, но ее рука выскользнула. — Эмили, в чем дело?

Бакстер прокашлялась.

— Знаешь, как появляются все те люди? — двусмысленно начала она, выглядя не очень здоровой. — Тот человек? Тот самый, что ушел из твоей жизни?

— Догадываюсь, — ответил он, тоже побледнев.

— Как та девчонка из университета, про которую ты рассказывал, — сказала Бакстер, пытаясь вспомнить историю. — Гемма, как там ее?

— Гемма Холланд! — кивнул Томас, ухмылка сама появилась на его лице.

— Верно. И даже учитывая, что ты сейчас со мной и у нас все… серьезно, если бы она прямо сейчас вошла в эту дверь, то как бы ты себя чувствовал?

— Я более чем уверен, что она сейчас — это он, — сказал Томас.

Бакстер фыркнула.

— Хорошо, плохой пример. Но вот Уильям Коукс… Волк… он мой «тот самый, кто ушел из моей жизни», — объяснила она, встретившись с ним глазами. — И причина, по которой я не пришла вчера домой, — она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. — Я была с ним.

Томас был сбит с толку.

— И говоря «с ним», я подразумеваю «наедине», — прояснила она.

— Не думаю, что это что-то значит.

— Хорошо. Но все же…

— Ты имеешь в виду «возлежать».

— Не уверена, что это имеет сейчас какое-либо значение.

— Да, — согласился он, выглядя совершенно потерянным. — Полагаю, что нет.

— Я могла бы привести кучу сомнительных оправданий, мол, что я была не в себе из-за твоего предложения или что я выпила слишком много. Я могла бы винить все, что произошло за последний месяц, что все это задурманило мне голову. Но они так и останутся тем, чем являются — оправданиями.

Томас кивнул, а из телевизора донеслась неуместная веселая рекламная песенка.

— Я начала собирать вещи, — продолжила она, поставив коробочку с кольцом на стол, толкнув ее к нему. — Полагаю, ты захочешь его обратно.

— Значит, это все? — он посмотрел сначала на коробочку, а потом на нее.

— Ну, я просто решила…

— Не пытайся спихнуть все на меня. Я был совершенно серьезен, когда говорил, что хочу провести остаток своей жизни с тобой. Если это не то, чего ты хочешь, тогда именно ты все прекратишь. Прошу меня простить, — сказал он и встал.

— Куда ты идешь?

— На улицу.

Томас, само воплощение спокойствия, взял пульт, так как для него следующая реклама была еще более невыносимой чем предыдущая.

— На улицу куда?

— Пройтись, — рассеянно сказал он, тыкая кнопки, которые, по всей видимости, не делали ничего. В конце концов, он просто швырнул пульт в экран, что, кажется, помогло. — Прошу меня простить, — повторил он ошарашенной Бакстер и вышел в дверь.

Телевизор издавал электрическое жужжание.

Волк наконец добрался до душа, что для него было хорошей новостью, а для всех остальных — просто отличной. Их с Сондерсом застали врасплох сообщением, что они должны будут во второй половине дня встретиться с детективом из полиции Эссекса, руководившим расследованием по делу о нападении на Кристиана. Было, конечно, ужасно, что жертвой такого преступления стал сам комиссар столичной полиции, но было трудно отрицать, что этот факт был довольно полезным. Детектив не мог помочь им в достаточной мере, изо всех сил лебезил и, казалось, был в полном восторге от перспективы сотрудничества с другим полицейским отделением.

Однако по итогам ночи было практически нечего доложить. Грузовик «Митцубиси» нашли на свадебной дорожке близ Хатфилда, его там бросили и сожгли; криминалисты пытались хоть что-то выяснить по обломкам. Улучшив качество записи с телефона соседа, все, что можно было установить — это то, что оба нападавших были определенно мужчинами ростом более ста восьмидесяти, мускулистые и достаточно опытные для того, чтобы подчистить за собой. Остальные разрозненные данные были собраны и отправлены на каталогизацию.

Пахнущий намного лучше Волк обернулся в полотенце и полуголый прошел по участку Паддингтон-Грин в свою камеру, чтобы лечь спать.

Эдмундс потерял счет времени, пока работал при свете разбитой лампы, примотанной скотчем к верхней части газонокосилки. Оставив Тиу и Лейлу смотреть воскресное кино, он удалился в сад, чтобы продолжить работу. Он написал себе записку: напоминание, чтобы не забыть затребовать больше материалов по делу о группе, работавшей на складе верфи. Было проведено полностью независимое расследование по наркотикам, которое, как он теперь полагал, имело прямое отношение к их собственному. Он откинулся назад и потянулся, удовлетворенно щелкнув суставами, когда из дома раздался крик.

Ногой опрокинув стул, Эдмундс ринулся в дверь, побежав через темный сад в дом.

— Алекс! Алекс! — звала Тиа, она включила свет на кухне, держа в руках плачущую Лейлу.

Добежав до задней двери, он понял причину тревоги: грязные следы мокрых ботинок шли по линолеуму между ними от гостиной на кухню, где злоумышленник сделал праздный круг и вышел из комнаты.

— Кто-то был у нас дома! — едва дышала Тиа, укачивая и успокаивая Лейлу.

— Побудь тут, — сказал ей Эдмундс, открыв ящик для столовых приборов и достав нож.

Он зашел в дверной проем, и ему сделалось дурно, когда он увидел следы ботинок вокруг дивана, на котором спали его невеста и дочь. Почувствовав странный запах в воздухе, он пошел по следам вверх по лестнице. Проверив шкафы, он бросился обратно вниз, где запах усилился. Когда он вошел в прихожую, то услышал булькающий и шипящий звук. Переставленные кем-то в другое место и поставленные друг на друга коробки с уликами словно таяли.

Аккуратно обойдя растворяющуюся башню, он заглянул в ванную справа и прошел в сад перед домом. Подбежав к дороге, он не заметил ни единого признака движения на морозной улице. Простояв почти минуту и вглядываясь в темноту, он вернулся в дом. Там он пнул то немногое, что осталось от коробок, в надежде хоть что-нибудь спасти. Поспешив вернуться к семье, он достал телефон и набрал номер Бакстер.

— Кислота? — спросил Сондерс, когда Джо изучал липкую массу на полу дома Эдмундса.

Встряхнув пробирку в руке, криминалист поднес ее к свету, наблюдая, как болтающаяся жидкость постепенно краснела.

— О да, — ответил Джо, вставая.

— Они носили эту штуку рядом с Лейлой, — Эдмундс не мог скрыть отвращения на лице.

Волк изумленно смотрел, как Бакстер протянула руку, чтобы взять руку Эдмундса. Придя в дом, она прошла мимо Коукса и с тех пор старалась на него не смотреть.

— Они уехали к ее маме? — спросила она.

Эдмундс кивнул.

— Итак, сейчас же все считают, что взлом моей машине не был просто взломом моей машины, да? — спросил Сондерс. — Я… комиссар… теперь Эдмундс. Нас выцеливают.

— Что означает, что мы все ближе, — сказал Волк.

— Разве что ближе к ярлычку на большом пальце, — тихо отозвался Сондерс.

Все неодобрительно покосились на него.

— Что? — невинно спросил он. — Просто говорю. — Он обратился к Бакстер, чтобы сменить тему. — Волк сказал, что вчерашняя ночь была не лучшей для того, чтобы сидеть в больнице.

— А-а-ай! — застонал Эдмундс, когда она вонзилась ногтями в его кисть.

— Просто бесконечные ожидания чего-то, что так и не произошло, — пояснил он, чувствуя резкую перемену настроения в комнате. — Неуютно, — добавил он, не зная, стоит ли ему еще открывать рот или нет.

— А теперь еще раз, что он тебе сказал?! — спросила Бакстер, уставившись в глаза Волку.

Все повернулись к Сондерсу, и никто, включая Сондерса, толком не понимал, что он сказал не так.

— Э-э-э-э. Он сказал, что хотел… немного подремать, но не мог.

Челюсть Бакстер от возмущения отвисла.

— Я думаю, — начал Волк, наконец поняв в чем дело. — Он про ночь, которую мы провели в комнате ожидания.

— Ну… да, — растерянно пожал пдечами Сондерс.

— О, — вздохнула Бакстер. — Я не сидела там всю ночь.

— Она уехала примерно в…

— Одиннадцать? — неуверенно сказала Бакстер.

— …два. — Волк уставился на нее. — В две минуты двенадцатого.

— Ты же за мной не следил и ничего такого, верно? — натужно рассмеялась Бакстер.

— Боже, нет! — ответил Волк, закончив обмен репликами самым неестественным способом. Он не был уверен, что существует такое понятие, как «подозрительная тишина», но если такое существует, то повисла в комнате именно она.

— Интересно, что такого важного было в тех коробках? — он быстро переменил тему.

Джо выдохнул, смотря на лужу жижи у своих ног:

— К сожалению, мы никогда этого не узнаем.

Глава 18

Понедельник, 5 ноября 1979

Ночь Костров

21:14

Финли тяжело упал и проехался ладонями по бетону, дым, заполняя легкие, душил его изнутри. Пытаясь отдышаться, он почувствовал первые покалывания боли на руках. Одну его сторону окутывал теплый свет.

— Фин! — закричал Кристиан откуда-то сзади, его голос становился все громче. — Фин, поднимай свою жопу!

Под весом груза Кристиан, пошатываясь, прошел мимо: он нес несколько килограммовых мешков с сероватым порошком, которые бросил на верх растущей кучи. Финли встал на колени и начал собирать разбросанные вокруг мешки.

— Сколько еще? — задыхаясь, спросил он Кристиана, когда тот пришел к нему на выручку.

Но Кристиан не ответил, закинув на напарника мешки, которые он поднял с пола.

— Сколько еще? — повторил вопрос Финли.

— Я пошел обратно! — крикнул Кристиан, вынужденный прикрыть глаза, когда в дальнем конце здания раздался взрыв.

— Сколько еще?! — еще раз спросил Финли, но его напарник уже бежал назад к погрузочной платформе. — Ах! — он раздраженно скривился, почти упав на гору героина, когда скидывал свои мешки в общую кучу.

Перегруженный собственным грузом, Кристиан, пошатываясь, прошел мимо: несколько килограммовых мешков не совсем белого порошка, которые он сбросил поверх их растущей кучи. Финли встал на колени и начал собирать разбросанные вокруг сумки.

Совершенно истощенный, он оттолкнулся от горы и поспешил обратно внутрь, чтобы почось с остатками. Пройдя через деформированный металлический ставень, он обошел остов фургона и застыл, не в силах поверить в сцену, развернувшуюся перед ним: он стоял внизу металлической лестницы, куда сверху Кристиан подвозил ему на тележке мешки… но там не было никаких мешков.

И тележки не было.

И Кристиана не было.

— Ты чертов идиот! — выдохнул Финли, забираясь по крутой лестнице обратно в сердце пожара.

Прохладная погрузочная площадка придала Кристиану ложное чувство безопасности.

Капли пота стекали ему на глаза, а от тележки, которую он тащил по коридору, валил жар, будто от огромной печи. Когда Кристиан прошел самый дальний дверной проем и жар стал невыносим, мужчина решил повернуть назад, но в комнате позади него уже полыхал огонь. Дойдя до нужного места, Кристиан попытался перетащить тележку через тело в дверном проеме, случайно сместив его.

Он завалился в комнату и услышал, как гермозатвор с шумом захлопнулся за спиной.

— Твою мать! — закричал он.

Задняя стена полыхала, и Кристиан буквально чувствовал, как горят его глаза.

Натянув шарф на нос и рот, он стал бросать аккуратные пачки денег на тележку. Менее чем через тридцать секунд он уже стоял у плотно закрытого выхода. Обхватив руками металлическую ручку, он сначала услышал, как шипит его кожа, и только потом почувствовал это. Он закричал и обернулся к огню, завороженный тем, как тот перекатывался по потолку, приближаясь к нему.

Идея пришла к нему в голову: он достал пушку, которую ему передал Финли, и нацелил ее на петлю…

— Кристиан!

— Фин! — закашлялся он. — Фин, я в ловушке!

Раздалось несколько громких хлопков — это Фин тщетно пытался открыть дверь с той стороне.

— Фин, быстрее! — в отчаянии возопил Кристиан, а после растерянно посмотрел на перекрытый путь отхода; он услышал вполне различимое шипение выходящего воздуха, почувствовал поток тепла, проходящего у его ушей.

Сзади него что-то громыхнуло.

Повернувшись, Кристиан уставился на тяжело раненного мужчину, примерно его возраста, если не моложе. Он был одет в обычную одежду и явно был работником склада, а не одним из профессиональных наемников, которые неудачно пытались этот склад ограбить. Незнакомец, увидев Кристиана, выглядел таким же ошеломленным. Когда первые мгновения шока прошли, оба посмотрели на пистолеты в руках друг друга, инстинкт взял свое…

Одновременно они подняли оружие. Но именно Кристиан выстрелил первым.

В подавленном изумлении он смотрел как крепкий молодой человек завалился на стену, выпустил пистолет из рук и сполз на пол.

Услышав выстрел за дверью, Финли отчаянно стал звать Кристиана по имени. С криком ему наконец удалось сдвинуть раскаленный металл голыми руками. Удерживая дверь, шотландец смотрел то на своего напарника, то на оружие в его руках, то на скрюченного мужчину у стены.

— Проверь его пульс! — указал он Кристиану, рассеянно стоящего на месте. — Посмотри, жив ли он! — крикнул он, переложив тело в дверном проеме, и шагнул в комнату так далеко, как только осмелился.

Когда Кристиан начал действовать, выронил пистолет и бросился к телу, вокруг него пылающий потолок начал осыпаться. Его помутило, когда он заметил, что взгляд незнакомца следили за ним, так как уже принял решение. Зная, что Финли смотрит на него, он приложил два пальца к горлу мужчины, чувствуя ритмичное биение под кожей.

— Мне жаль, — прошептал он, а после повернулся к напарнику. — Он мертв.

— Тогда пойдем, — крикнул шотландец от двери.

— Деньги! — ответил Кристиан.

— Оставь их!

— Фин!

— Оставь!

Схватив ручку тележки, Кристиан попытался в одиночку вкатить ее в узкий дверной проем.

— Фин! Помоги! — он отчаянно дергал тележку, не в силах перекатить колеса через металлический порожек, беспомощно наблюдая, как две пачки наличности соскользнули с задней части тележки и их моментально поглотило пламя. — Фин!

Тут внезапно он встал рядом с Кристианом, его плотные руки обхватили металлическую ручку, и они в последний раз толкнули тележку, наконец вывезя ее из топки.

Финли стоял у воды, смотря на фейерверк.

После фотосессии и рисования перед коллегами он увидел Кристиана, сидящего в одиночестве и пытающегося удержать на весу забинтованную руку. Но он не стал к нему подходить.

Их коллеги бесцельно бродили по территории, развлекая себя наблюдением за работой пожарных или восторженными взглядами на пулевые отверстия, которые усеивали капот их «Форда Кортины», по крайней мере сейчас, не подозревая, что именно они с Кристианом запихнули под него… не подозревая, что они сделали. Он никогда не чувствовал себя настолько далеким от них, людей, с которыми он работал бок о бок годами; моментальное решение, которое поменяло все. Он хотел лишь закатить машину в огонь, сжечь ее, сжечь деньги, сжечь вину и позор дотла.

Да они бы превратились в пепел, не забери мы их.

Их бы только заперли в комнате для улик навечно.

Никто не знает, что они у нас. Преступление без потерпевшего.

Слова Кристиана гремели у него в голове. Только вот не было это преступлением без потерпевшего, так как они внесли свой вклад в создание целого набора оных в виде обугленных останков.

Финли достал пистолет из-под ремня. Он протер рукоять чистым бинтом, чтобы ее больше не украшали его отпечатки. Он не знал в точности, зачем подобрал его с пола, уверенный, что его в любом случае уничтожит пожар.

Он рассудил, что лучше перебдеть, чем недобдеть.

Глядя на темную воду, он подумал, как быстро один обман может привести к другому, и начал начисто вытирать ствол. Но затем, по причинам, которые он сам не до конца понимал, перестал.

Быстро завернув оружие в бинт, он засунул его за пояс сзади, придерживая поврежденную руку и наблюдая за картиной у склада.

Глава 19

Понедельник, 11 января 2016 года

08:02

Джо полностью прослушал «Темную Сторону Луны» группы «Пинк Флойд», композицию «III» «Лед Зеппелин» и «Мечту Подростка» Кэти Перри ко времени, когда свалился на одну из металлических каталок примерно в три ночи. Напугав уборщицу до смерти, он стянул с себя белую простыню и слез с каталки в поисках кофеина.

Затуманенными спросонья глазами он осмотрел каждый аппарат, занятый тестами и оставленный им на ночь. Словно зомби-ботаник, он бродил между ними, перелистывая документы и внося информацию в терминалы… пока не дошел до четвертого экрана. Тут же проснувшись, он отставил кофе в сторону. Взяв в руки стопку распечаток, он быстрым шагом вышел из лаборатории, теряя листы.

— Я… просто… потрясающ! — объявил он, выйдя за дверь и столкнувшись с уже и так напуганной уборщицей, которая не слышала его из-за шума работающего пылесоса.

Руше повернулся спиной к окну, из которого бил яркий свет. Чувствуя, как сон стремительно ускользает, он перевернул подушку и вытянул ноги, его босые ступни наткнулись на что-то твердое на пуховом одеяле. Пытливо ощупав это что-то пальцами ног, он не понял ничего, а потому сел и увидел, что все это время пинал Холли в лицо.

После того как он убрал ногу, она заворочалась во сне.

— Привет, — улыбнулась она, взъерошивая свои короткие светлые волосы.

Свернувшись калачиком, словно кошка, у его ног, женщина выглядела совершенно изможденной. Она зашла проведать его после работы, и они насладились восхитительным ужином из спагетти на тостах с соусом баттерскотч «Энджел Делайт». За сырным блюдом последовала горсть таблеток, которая несколько разочаровала его, а затем она уложила его спать.

— Прости, — сказала она, одетая в свою помятую форму, и села на кровать. — Я ненадолго прикрыла глаза.

Руше чувствовал себя ужасно. Необходимость ухаживать за пациентом, состояние которого все ухудшалось, вдобавок к работе на полный рабочий день явно сказалась на ее состоянии. Холли от природы была добра, была таким человеком, который наивно верит, что действительно может что-то поменять в этом гибнущем мире, и мужчина стал чувствовать, что они с Бакстер просто используют эту черту ее характера.

— Почему бы тебе не отдохнуть один вечер? — предложил он и, поморщившись, сел прямо. — Сходить куда-нибудь… посмотреть кино… поужинать во «Френки и Бенниз», например, или куда теперь ходит безумная молодежь.

— Кино и «Френки и Бенниз»? — засмеялась Холли. — И так ты представляешь себе отдых в городе?

— Сейчас для меня такая перспектива выглядит очень соблазнительно, — слабо улыбнулся он.

— Ну да… если честно, и для меня.

— Ну так вперед! — сказал ей Руше с такой энергией, которую она ни разу не видела у него за прошедшие две недели. — Я бы составил компанию, но ты знаешь: ФБР… вертолеты… автопогоня… перестрелка… смерть.

Смеясь, она встала с кровати:

— Как ты себя чувствуешь?

— Знаешь, хорошо. Даже отлично.

— И это не просто слова, чтобы я отстала?

— Вовсе нет, — ответил Руше, перемещаясь к краю кровати.

— Я приготовлю тебе завтрак.

— И даже не думай.

— Обещаешь, что передохнешь вечерок? — спросил он, болтая ногой, угрожая встать.

Холли выглядела разбитой.

В конце концов они сошлись на том, что Холли позвонит один раз перед тем, как выйти, и один раз — когда вернется домой. Она согласилась выпить как минимум три джин-тоника при условии, что Руше на ужин поест овощей. Он должен был оставаться в кровати все время, кроме тех случаев, когда завтракает с ней на кухне, а также с учетом таких подпунктов, как пожар, получение почты и просмотр шоу «Охотник за выгодными сделками».

Он отнес грязные тарелки в раковину прежде, чем она успела возмутиться, и даже узнал для нее время показа отстойной мути про умирающую женщину, которая влюбляется в мужчину, чей орган может спасти ей жизнь, которая делала перспективу перестрелки с агентами ФБР не такой уж и плохой.

— Мне пора! — сказала Холли, посмотрев на время. Она собрала свои вещи. — И не напрягайся.

— Не буду, — пообещал Руше, проводив ее до двери.

Они обнялись, перспектива провести целый день врозь казалась им непривычной. Однако Холли вся сияла от счастья.

— Не могу поверить, как хорошо ты выглядишь сегодня! — сказала она.

Руше помахал ей рукой, когда она спускалась по лестнице. Но как только дверь закрылась, он навалился на нее, жадно хватая воздух ртом от боли и опускаясь на пол. Усилие, которое он приложил, чтобы создать эту иллюзию, истощила его настолько, что он не мог дышать. Он видел, что болеутоляющие стоят на кухонной стойке, но не мог заставить себя пошевелиться. Поэтому просто сидел, уставившись на бумажный пакет, и плакал, от чего окружающие его предметы размылись.

— Что, ради всего святого, ты творишь, Уильям? — спросила Мэгги, пока чайник на кухне закипал. — Я просто не знаю, как реагировать!

Волк скрючился в прихожей у открытой входной двери, копаясь в замке.

— Извини. Еще одну минуту. Честно.

— Что-то не так с дверью?

Волк поднял и опустил ручку, проверяя механизм. Затем, пожав плечами, толкнул дверь и закрыл.

— Его как-то заклинило. Просто хотел удостовериться, что они все сделали правильно, когда меняли раму… Проверяю, что мы сможем попасть внутрь, если понадобимся тебе.

— Ты хороший парень.

Он с сомнением посмотрел на нее.

— Ну, в любом случае ты добр ко мне, — улыбнулась она. — Чаю?

— Сначала выброшу мусор, — сказал он и направился на кухню, чтобы достать из урны полупустой мусорный пакет.

Он открыл щеколду на старомодной задней двери, закрыв за собой. Бросив пакет в мусорку на колесиках, Волк пошел через сад к задней ограде, с двух сторон его окружали раскидистые кусты. Вскарабкавшись по низкой стене, он посмотрел поверх деревьев на заброшенный участок позади дома Мэгги. Убедившись, что вокруг ни души, он взобрался и перелез хлипкий панельный забор и приземлился на сомнительного вида кучу с другой стороны.

— Черт, — проворчал он.

Телефон в кармане начал вибрировать. Он не был готов двигаться и просто нащупал телефон в кармане, чувствуя себя неготовым к серьезному разговору с Бакстер после того, как она сбежала от него. Посмотрев на экран, он с облегчением выдохнул.

— Сондерс?

— Приветствую. Джо сказал, что откопал кое-что.

— Кто?

— Лаборант.

— А-аа.

— Комиссар хочет, чтобы мы держали его в курсе дела, встречаемся в больнице в половине двенадцатого.

Волк посмотрел на часы:

— Увидимся там.

— Получил запись звонка на номер «девять-девять-девять» Финли, — сообщил Сондерс Волку, когда они повернули за угол и пошли по точно такому же коридору. — Длится двадцать четыре секунды. Оператор спрашивает, в какую экстренную службу перенаправить, дважды говорит, что не слышит его, затем просит его покашлять или постучать по трубке, если у него нет возможности говорить. Раздаются два отчетливых стука; а затем линия прерывается. Нет ничего, что указывало бы на то, действительно ли это Финли просит о помощи или… кто другой.

— Хм-мм, — промычал Волк.

— Отправил запись технарю Стиву, чтобы он усилил звук, но не думаю, что нам стоит ожидать чего-то сверхъестественного.

Они вошли в отдельную палату и увидели, что все уже ждали их.

Кристиан полусидел в кровати, держа в руках кнопку, управляющую подачей болеутоляющего в тело, рядом у всех на виду стоял экран, на котором были изображены различные основные показатели состояния организма. Бакстер стратегически заняла дальний угол, тем самым избавив себя от необходимости смотреть в глаза или взаимодействовать с кем-либо из собравшихся. Тем временем Эдмундс, до этого опрометчиво подняв тему провального предложения Томаса, с негодованием смотрел в противоположный угол. А Джо, совершенно не обращая внимание на все происходящее, сидел и глупо лыбился собственной гениальности.

— О! Коукс и Сондерс. Прошу, садитесь, — поприветствовал он их, указывая на край койки комиссара.

— Пожалуйста, не туда, — Кристиан положил большой палец на кнопку подачи морфия.

— Мы постоим, — ответил Волк.

— Как пожелаете… Всем удобно? — начал Джо, неверно прочитывая аудиторию. — Хорошо. Так, пару лет назад я запросил грант на систему трехмерной картографии и анализа структуры поверхности, которую сначала не хотели финансировать, потому что….

Бакстер громко зевнула.

— Верно. Вам плевать. Говоря по-простому, ближайшей аналогией будет распознавание по лицу объектов… таких объектов, как… пули, — Джо улыбнулся. — Весь вчерашний день я вбивал вещдоки со старых дел Финли и уважаемого господина комиссара. Небыстрый процесс, но наконец я получил совпадение.

Он поднял прозрачный пакет с уликами, в котором лежало несколько металлических предметов.

— Экспонат «А»: лишь шесть из множества пуль, изъятых после штурма склада в Ночь костров. Все выпущены из одного оружия.

— И как ты это узнал? — спросил Сондерс.

— Размер и тип пуль? — предположил Эдмундс.

— Если мне не изменяет память, — встрял в разговор Кристиан. — Там было достаточно много пушек, из которых в ту ночь было выпущено достаточно много пуль.

— Рад, что вы спросили, — сказал Джо, искренне обрадовавшись. Он взял в руки увеличенную фотографию пули, где цветные линии подчеркивали произвольные участки складчатой формы. — Крошечные изъяны ствола. Они оставляют микроскопические царапины на металле, когда пуля вылетает из него; и всегда одни и те же… выгравированный уникальный отпечаток, если угодно.

— Не хочу прозвучать снисходительно, приятель, — подал голос Сондерс, максимально корректно из-за Кристиана в комнате, — но логика подсказывает, что кому бы этот пистолет ни принадлежал, этот самый человек, если уж он не совсем дурак, прежде чем словить пулю выстрелит несколько раз. И в чем заключается новость?

— О, так новость-то не в этом, — пояснил Джо. — Я просто прояснил основы. — Он поднял еще несколько фотографий пуль, на все были нанесены одинаковые цветные пометки. — Затем мы начали искать такие отметины, которые встречаются наиболее часто.

— И они совпали с пистолетом Финли?! — возбужденно выпалил Эдмундс.

— Нет, — запал Джо несколько поутих. — Хотя это было бы уже что-то.

Он взял второй пакет, в котором лежала одна-единственная потемневшая пуля.

— Экспонат «Б», — объявил он. — «Б» значит «булка». Это та самая пуля, попавшая в левую ягодицу этого великого человека, — он указал на Кристиана, помахавшего, будто бы на вручении награды, — через несколько дней на площади короля Георга. Совпадение — 92 процента!

Слушатели начали скучать.

— Микро включен? — пошутил он, будто выступал на стендапе, постучав себя в грудь. — Вы понимаете, к чему я клоню?

Слушатели все еще скучали.

— Вы не понимаете? Это означает, что оружие, выпустившее эти пули, побывало на обоих местах преступления! Итак, как оно туда попало?

Эдмундс и Волк хором ответили:

— Голландец.

— Неуязвимый человек с прической малет.

Очевидно, Джо ждал этого момента. Он еще раз поднял пакет с ягодичной пулей.

— Вы хотите сказать, гондон с прической из 80-х, погибший за целых два дня до того, как эта пуля вообще была выпущена?! — лаборант все больше распалялся. — Вывод: голландец не был единственным, кто выбрался из того пожара… Кто-то еще выжил.

— Это невозможно, — Кристиан выглядел даже хуже, чем пять минут назад.

Волк посмотрел на него, заметив, что показатели его сердцебиения на мониторе увеличились.

— Все ведет обратно к тому складу, — уверенно сказал Джо. — Все сводится к этому делу. И кем бы этот загадочный выживший ни был, он — наш главный подозреваемый.

Глава 20

Понедельник, 5 ноября 1979

Ночь костров

21:16

Небо пылало.

Металлический каркас погибающего здания стонал, а он, обездвиженный, смотрел на искры, вспыхивающие в воздухе вокруг него; танец светлячков над водоемом. Менее чем в пяти метрах от него то немногое, что осталось от башни денег, ярко полыхало, превратившись в не более чем обугленную бумагу и пепел. Пуля не попала в цель, вонзившись под лопатку и обрекая его на мучительную смерть в пожаре.

Репетиция перед его следующей остановкой.

Потолок продолжал обрушиваться вокруг него, позволив бросить последний взгляд на звезды. И затем разрушающийся склад издал свою лебединую песнь.

Пол под ним задрожал.

Загерметизированную дверь вырвало из рамы.

Он закрыл глаза и провалился.

Лежа среди обломков на фабричном полу, он размышлял, не слишком ли Бог увлекся. Не размыкая глаз, он хотел лишь того, чтобы все закончилось, как вдруг поблизости взорвался последний огромный баллон.

— Ну давай, — прошептал он. — Давай!

Почувствовав затылком прохладный ветерок, он открыл глаза; в углу комнаты, где сходились две стены, образовался узкий проход. Подобрав пистолет с пола, он с трудом выполз в ночь. Перед ним простиралась темная гладь воды, небо освещали разноцветные взрывы, море голубых проблесковых маячков мерцало на грузовых контейнерах. Он добрался до проволочного ограждения.

Затерявшаяся средь огней и фейерверков скромная вспышка одной камеры запечатлела момент славы Финли и Кристиана, запечатлела крупнейший улов полиции Стрэтчклайда за десятилетия, запечатлела полутораметровую гору почти не разбавленного и готового к отправке героина и лица двух мужчин, ответственных за то, что она никогда не появится на улицах.

Глава 21

Вторник, 12 января 2016 года

9:06

— Эй! Эй! Эй! — властная женщина на сестринском посту позвала Волка и Мэгги, когда те проходили мимо. — Все посетители должны записаться, — сказала она и вернулась к телефонному звонку.

Об этом они услышали впервые. Волк послушно подошел к книге, с гордостью демонстрировавшей имена всех, кто имел несчастье попасться на глаза этой напористой бабе. Он просмотрел список и взял ручку. Но затем, подумав, вместо записи вырвал эту драгоценную страницу и вдобавок стащил ручку.

— Уильям! — прошептала Мэгги.

— Прости. Мне просто не понравилось, как она разговаривала с тобой, — сказал он, выводя женщину прочь, пока кто-нибудь не заметил.

Кристиана выписывали, и Волк вызвался пойти с Мэгги, чтобы забрать его. Женщина, конечно же, полностью вошла в роль медсестры и оборудовала заднюю часть салона как карету скорой помощи. Волк наконец вывез их из мегаполиса и поехал по залитым солнцем дорогам класса «Б»[27], разрезающим лесные зоны. Указания Кристиана стали излишними, когда они выехали на частную дорогу, где дорогу им указывали следы жженой резины на асфальте и поблескивающее битое стекло, которое забыли убрать. За воротами перед ними предстал изысканный, но в то же время современный дом, трехэтажное сочетание дерева и стекла в скандинавском стиле, спроектированное таким образом, чтобы создавалось впечатление, будто он вырос естественным путем из окружающих его деревьев.

— Ух ты, — прокомментировал Волк с водительского сиденья. Хотя мнение его было едва ли существенным, учитывая, что сейчас он проживал в тюремной камере.

Они припарковались. Кристиан протянул Волку ключи и сказал код от сигнализации, истошно заверещавшей вокруг минималистичного здания. Когда Волк переступил порог, Кристиан настоял на том, чтобы самому закрыть дверь, дважды проверив, заперта ли она, прежде чем поднять ручку. Он повернул замок, после чего закрыл на щеколды сверху и снизу, пока Мэгги с Волком терпеливо ждали.

— Простите мне мою паранойю, — сказал он. — Думаю, потребуется какое-то время, чтобы я снова тут почувствовал себя в безопасности… Прошу.

Он провел их в основную гостиную.

Трехэтажная стеклянная стена выходила на безупречный сад, который от леса отделяли лишь затейливые деревянные ворота. Ярусный балкон будто бы парил над ними, притягивая взгляд к великолепному сводчатому потолку.

— Мой бог, Кристиан, — вздохнула Мэгги. — А я еще думала, что твой старый дом был хорош! Ты живешь тут совсем один?

— К сожалению, да, — с трудом усевшись на свое любимое кресло, Кристиан скорчился. Мэгги бросилась помочь ему. — Уилл, будь добр, держи меня в курсе всех новостей.

Волк все еще смотрел на лес, купающийся в свете зимнего солнца:

— А?.

— Новости по делу, — повторил Кристиан. — Ты будешь держать меня в курсе?

— Ты будешь первый, кто о них узнает.

— Конечно же он не будет! — строго сказала Мэгги. — У вас постельный режим, мистер!

— Хорошо! Хорошо! — сдался он, лукаво подмигнув Волку, когда Мэгги начала суетиться вокруг подушек и лекарств, очевидно, наслаждаясь тем, что теперь она нужна, а не просто обуза.

— Мне пора, — сказал Волк, с трудом отрываясь от видов из окна и направляясь к двери. — Я возьму такси до метро.

— Уверен? — спросила Мэгги. — Я могу подвезти.

— Уверен, — улыбнулся он. — Присмотри за Кристианом.

Подвешенные корзины мягко покачивались на ветру, изголодавшиеся по солнцу зимние цветы тянулись к небу, выдавливая жизнь из друг друга: инстинкт выживания во всей его жестокой красе.

Станция метро «Эппинг», должно быть, была самой странной из всех, где Волку довелось побывать: она была меньше всего похожа на осушенный бассейн и больше всего на парковый павильон, за которым бережно ухаживали. На станции не было ни мусора, ни толп. Он зашел в ждущий людей вагон, который постепенно заполнялся, закрыл глаза, и поезд поехал по направлению к городу, опускаясь под землю.

Выйдя на поверхность на станции «Парк Святого Джеймса», Волк немного прошелся по улице до Нового Скотланд-Ярда. Только он записался на стойке при входе и стал ждать сопровождения, как заметил нескольких вооруженных людей, стоящих наготове слаженной группой.

— Арестовать этого человека! — гаркнул один из них, указывая на заполненное людьми фойе.

Волк был в настроении понаблюдать за тем, как какого-нибудь ничего не подозревающего идиота свалят на пол пятеро скучающих офицеров отдела дипломатической защиты, поэтому обернулся, чтобы посмотреть, о ком они говорили. Это лишь упростило задачу пятерым скучающим офицерам отдела дипломатической защиты, которые, как следствие, повалили его на пол.

Можно было бы простить Волка за чувство отсутствия прогресса в своей жизни, учитывая, что он снова сидел на том же самом стуле в наручниках, в той же самой допросной, в которой сидел неделю назад. К счастью, ему не пришлось долго ждать Ваниту, которая зашла в комнату и села за стол напротив.

— Давай сделаем все по-быстрому, хорошо, Коукс? — поприветствовала она. — Я знала, что ты не справишься. Я знала, что ты не сможешь не нарушить условий нашего соглашения. Удивлена только, что ты продержался так долго. Думаю, почет и уважение тебе за это.

— Спасибо, — кивнул Волк, искренне гордясь собой. — Просто из интереса, о каких нарушенных условиях нашего соглашения ты знаешь? Я имею в виду, о каких идет речь? — он закатил глаза, уже меньше гордясь собой.

Ванита открыла папку.

— В 20:58 в субботу ты покинул оговоренное место проживания, находящееся под надзором, после комендантского часа и вернулся только днем следующего дня.

— Потому что я был в больнице с Кристианом… комиссаром, — напомнил он.

— Далее, — продолжила Ванита. — Ты продержался целых четыре часа, а потом второй раз нарушил комендантский час.

— Чтобы поехать на место преступления в доме у Алекса Эдмундса! — Волк все больше злился. — Это может показаться удивительным человеку, который просто наслаждался очередными длинными выходными…

— Я была на курсах повышения квалификации.

— …но иногда, просто иногда, эти раздражающие преступники решают выбить все дерьмо из комиссаров полиции и начать швырять растворяющие жидкости в нерабочее время!

Раздражение Волка только раззадоривало Ваниту.

— А другие не могли с этим справиться? — она перевернула страницу. — А теперь стало известно, что в пятницу днем детектив-констебль Аарон Блейк совершенно безо всякой нужды, а потому незаконно, нашел текущие контактные данные Эшли Локлан, — она подняла взгляд на него. — Серьезно, Коукс? Одна из жертв из списка Тряпичной куклы! Ты должен был знать, что она проходит по нашим системам?

Волк открыл было рот, чтобы оспорить…

— И наконец, — прервала она его, информация, которую она собиралась озвучить, явно была ей неприятна и представлялась в черно-белых красках. — Священник из больницы короля Георга заявляет, что обнаружил тебя обнаженным внутри часовни, — она поморщилась, — лежащим у обезглавленной статуи нашего Господа и Спасителя, Иисуса Христа. Что скажешь в свое оправдание? — она подняла брови.

Снова Волк открыл рот… закрыл его… и помотал головой.

— Я укажу в своем отчете твое содействие в расследовании по делу Финли Шоу. Прощай, Коукс, — она встала, чтобы уйти.

— Мне нужно поговорить с Бакстер!

— Ни в коем случае.

— Тогда я хочу поговорить со своим адвокатом.

Через двадцать минут Волка отвели в пустую комнату, чтобы он позвонил по телефону. Офицер полиции вышел наружу и встал у двери, в щели под которой была видна его неподвижная тень. Мужчина покопался у себя в памяти и не смог вспомнить телефон юридической конторы «Коллинз и Хантер», поэтому позвонил на один из немногих номеров, который помнил наизусть.

— Мэгги? Это Уилл. Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала.

— Волосы, которые я достал из-под половых досок, принадлежат комиссару и Бакстер, — объявил Джо. — Не удивительно, учитывая, сколько времени они проводили в этой комнате.

Бакстер, Эдмундс и Сондерс собрались в лаборатории криминалистики и решили не ждать Волка, который опаздывал уже на полчаса.

— Что насчет следов ботинок в доме у Эдмундса? — предположила Бакстер.

— Мужские. Сорок шестой размер. Небольшой подъем стопы. Ничего необычного.

— Ну а что с кислотой? — Бакстер начала злиться.

— Я все еще провожу тесты, чтобы точно установить ее состав, — скорее всего что-то странное и приготовленное в домашних условиях. Таким образом, есть ничтожный шанс сузить круг, выяснив, откуда она… или нет.

— Хорошо. Мы с Эдмундсом еще раз утром походим по домам. Посмотрим, не видел ли кто-нибудь ничего хоть сколько-либо полезного. Сондерс, а ты…

С шумом в лабораторию ввалился взволнованный Блейк. Поморщившись, он посмотрел на мясистое содержимое подноса, который только что опрокинул, и зашел внутрь.

— Это что… мозги? — спросил он.

— Нет. Больше нет, — поцокал языком Джо.

— Боже, ненавижу спускаться сюда! — запричитал он, вытирая ботинок о чистое место на полу.

— Не стесняйся не приходить… в любое время.

— Простите, что прерываю, шеф, — Блейк повернулся к Бакстер.

— В чем дело?

— Волк.

— А что с ним?

— Его арестовали… Ну… опять.

Глава 22

Вторник, 13 ноября 1979 года

19:24

— Не дергайся, малыш, — сказала она ему, стоя посреди невзрачной кухоньки, пытаясь отодрать повязку от его кожи.

Скрипя зубами, он сделал еще один большой глоток пива.

— Что этот доктор сделал с тобой? — с досадой сказала она.

— Он никогда не был особенно хорош… Полагаю, поэтому-то он штопает людей вроде меня, — пошутил он, целуя внутреннюю часть ее руки.

— Мне нужно сосредоточиться.

— И мне тоже, — сказал он, сажая ее себе на колени.

— Я тут стараюсь тебя подлатать.

— Что ж, а я стараюсь тебя приласкать.

Кто-то постучал в дверь.

Мгновенно насторожившись, оба замолкли и встали на ноги.

— Иди в спальню, — прошептал он, беря в руку пистолет. — Да?!

— Это Диллон, тупая твоя башка! Пусти!

Расслабившись, он спрятал оружие под рубашку на столе и открыл дверь.

— Ничего себе! Дерьмово выглядишь, — сказал Диллон своему оголенному по пояс другу, запирая дверь.

— Как и ты. А у тебя какие оправдания?

Мимолетное напряжение испарилось, когда оба мужчины разразились смехом.

— Лорна, — улыбнулся Диллон, заметив женщину, нерешительно стоявшую в дверном проеме.

— Пива?

— Почему бы и нет, было бы чудесно.

Пройдя мимо гостя к холодильнику, женщина увидела рукоять пистолета, торчащую из-под куртки, но не показала виду. Чувствуя на себе его взгляд, она достала две бутылки пива и присоединилась к разговору.

— Спасибо, — сказал Диллон, чокнувшись с другом, и сделал глоток.

— Что привело тебя сюда, Диллон? — спросил он, осматривая один из самых серьезных ожогов на своей руке.

— Разве не может человек просто проведать старого приятеля, который, судя по тому, что говорят, должен быть мертв? — ответил он и внезапно посерьезнел. — Все пошло через жопу. Босс, он… он рвет и мечет. Склад… пожар… копы… мы потеряли все.

— Я пытаюсь все исправить.

— Так вот что ты пытался делать тогда на площади?

— Наркоты больше нет. Но деньги — другое дело. Я еще могу их вернуть.

— На самом деле босс решил пойти… другим путем.

— Это не поможет мне загладить вину.

— Нет… Думаю, что нет.

Диллон потянулся за пистолетом, но Лорна повернулась и разбила бутылку с пивом о его голову. Затем она запрыгнула ему на спину, но ее цыплячье тело практически не сковывало его. Их гость вытирал окровавленные ладони о куртку, оставляя на ней алые полосы. Впечатав женщину в стену, он достал пистолет, и первая пуля прошила его плечо. Он вскрикнул от боли, поднял пистолет, прозвучало еще два выстрела.

Диллон упал на пол кухни, Лорна безжизненно лежала рядом.

— Малыш….? Малыш? — ахнул он, переступив через тело друга, как только жизнь угасла в его глазах. Положив пистолет, он надавил на пулевую рану в ее бедре, — Ничего.

Мужчина протянул руку и ощупал труп Диллона в поисках ключей от машины.

— Так, я рядом. Я рядом. Держись за меня, — прошептал он, поднимая ее на руки. — Все будет хорошо.

Глава 23

Вторник, 12 января 2016 года

18:04

Хлопнула дверь, тут же исказив отражение Волка в большом зеркальном окне. После нескольких часов, проведенных в допросной, он испытал и облегчение, и удивление, услышав знакомый голос в коридоре.

— Почему бы тебе не пойти и не выпить кофе? — предложил голос кому-то, тонко намекая, что это было вовсе не предложение.

Он выжидающе смотрел на дверь, когда вошел Кристиан. Волк задумался, сколько сшитых на заказ костюмов нужно человеку, поскольку, если бы не следы сильных побоев на лице, комиссар выглядел бы так же безупречно, как и всегда.

— Рад ли я тебя видеть?! — сказал ему Волк. — Хотя я и не рассчитывал, что ты придешь.

Кристиан улыбнулся так, что со стороны показалось, будто бы ему больно.

— Ну, я подумал, что личное присутствие может помочь в этом деле, — он подошел к столу, чтобы отключить микрофоны и диктофон. — Работа Ваниты, я так понимаю?

Волк кивнул, наручники за его спиной заскребли по металлическому стулу.

— Не дергайся. Я все улажу, — он собрался было уйти.

— Есть еще кое-что! — выпалил Волк, с тревогой поглядывая в зеркало.

— Мы одни, — заверил его Кристиан, возвращаясь к столу. — Я позаботился об этом.

Волк немного расслабился.

— Меня обыскали при задержании, но я уверен, что они ее не нашли.

— Не нашли… Что?

— В кармане рубашки.

Кристиан был озадачен. Он засунул руку в, казалось бы, пустой карман, но затем кончики его пальцев нащупали крошечный пластиковый прямоугольник.

— Я же говорил, — облегченно улыбнулся Волк, наблюдая, как Кристиан изучал карту памяти у себя в руках.

— Что это?

— Алекс Эдмундс очень предусмотрительный человек, — начал Волк. — И в приступе не такой уж и параноидальной паранойи он решил потратить целый вечер на то, чтобы сфотографировать каждую улику, которая лежала в тех коробках, которые потом уничтожили.

— Значит… У нас есть улики? Все? — Кристиан не мог поверить своим глазам.

Волк умолк, когда Кристиан схватился за лоб будто бы в приступе боли.

— Все в порядке? — спросил его Волк, беспомощно наблюдая, как комиссар, пошатываясь, идет к зеркалу и облокачивается на него. Отражения в зеркале исказились, будто потревоженная гладь воды. — Кристиан? Не молчи. Что с тобой?

Изо всех сил Волк пытался услышать, что его старший товарищ бормочет себе под нос, и тщетно дергал наручники, не в силах помочь. Наконец, отпрянув от зеркала, Кристиан побрел к нему словно пьяный.

— Кристиан? — обеспокоенно сказал Волк, и яростный удар опрокинул на землю и самого Волка, и стул, на котором он сидел. Связанные руки не смогли смягчить падения, и мужчина ударился головой об пол. В полубреду он смотрел, как всегда такой величественный мужчина мерил комнату шагами: беспокойный, неистовый… отчаявшийся.

— Твою мать! Я не хотел этого! Никогда, сука…

Волк погружался в темноту, ожидавшую его, словно черная дыра, где-то с краю, и лежал на холодном линолеуме, потеряв счет времени. Его череп словно треснул. Во рту чувствовался привкус крови, зрение затуманилось, а шум в ушах достиг крещендо.

Наконец, Кристиан вернул себе самообладание в достаточной мере, чтобы сосредоточиться на наиболее насущной из своих проблем. Он склонился над Волком, смотревшим на него отсутствующим взглядом.

— Почему ты не мог просто оставить все как было? — умоляющим тоном спросил Кристиан. — Почему не мог просто принять? Мы могли бы стать друзьями, — бессмысленно сказал он. Его голос был напряжен, а в глазах стояли слезы отчаяния. — Думаю, Фин хотел бы этого.

Волк не ответил.

Ласково погладив его, Кристиан поднес карту памяти к лицу Волка. — Твое расследование, — сообщил он.

Волк застонал, когда карта памяти треснула и сломалась на две части.

— Оно окончено? — спросил его Кристиан. Волк яростными глазами уставился на него. — Боюсь, мне нужно услышать это от тебя. Это… расследование… окончено?

Он склонился к нему, поднеся свое ухо к губам Волка.

— Пошел ты.

— Я знал, что ты это скажешь, — грустно улыбнулся Кристиан.

Он поднял голову высоко вверх, проскрежетал зубами и снова ударил Волка, от чего тот отключился.

Когда Волк пришел в себя, он уже сидел на стуле. Кристиан вытирал ему лицо окровавленным платком — еще одно подчищенное место преступления.

— Посмотри на меня, — потребовал Кристиан, агрессивно щелкнув пальцами. — Посмотри на меня! — Схватив Волка за шершавый подбородок, он повернул к себе его лицо и посмотрел в его пылающие глаза, — Твои улики исчезли. К утру твоя команда будет расформирована. Криминалисты не найдут ничего. А ты… ты проведешь обозримое будущее за решеткой, — сказал он. — Все кончено.

Глава 24

Среда, 13 января 2016 года

10:20

Ванита наблюдала из окна своего комфортного и просторного офиса на переполох на улице у участка: кампания Андреи Холл «Волка из клетки» шла полным ходом.

Она все еще оправлялась от их последней встречи, того губительного для карьеры телевизионного интервью, которое до сих пор тревожило ее сон. Было трудно сказать, была ли сеющая разрушения журналистка среди толпы или нет. Почти все из собравшихся у здания Нового Скотленд-Ярда ходили с рыжими волосами: стремление общественности подстраиваться под любой мимолетный тренд, будто овечий инстинкт — следовать за пастухом. Они копировали прическу мисс Холл, ее одежду и в добавок, по всей видимости, ее личные качества.

Ванита напряглась, услышав, что ее гость поднимается со стула и встает рядом с ней у окна. Она смотрела, как его отражение делает глоток кофе.

— Боже, — сказал Волк, не более чем Ванита обрадованный тем, что улица кишела копиями его бывшей жены. — Да там их десятки.

— Верно.

— Ни к чему хорошему это не приведет.

— Да, не приведет, — согласилась она. — Ну… удачи.

Волк и подумать не мог, что когда-нибудь будет думать над приглашением покинуть непосредственную близость своего коммандера, но обнаружил для себя, что медлит.

— Есть планы на вечер? — попробовал он. — Я видел рецепт лимонного куриного ризот…

— Коукс… — перебила его Ванита, не сводя взгляд со стекла.

— Джина? — он мягко улыбнулся.

— Выметайся.

Андреа проверяла исправность звука, готовясь к записи отрывка для своего шоу, когда толпа внезапно возбужденно заревела. Она бросила микрофон своему оператору Рори, искалеченными руками предпринявшему пусть и достойную уважения, но все же безуспешную попытку его поймать, и начала расчищать себе путь в созданной ею же самой блокаде.

Со всех направлений раздавались радостные вопли.

— Вот он! — закричала женщина в чрезмерном восторге.

— Волка из клетки!

Пробиваясь вперед, Андреа заметила, как Волк напряженно бросился к поджидающей его черной машине.

— Уилл! — позвала она, но голос ее затонул в общем шуме. — Уилл!

Она смогла дойти до переднего ряда, который не пускал ее дальше, и увидела, что он на мгновение замер, вглядываясь в возбужденную толпу.

— Извините! — закричала она, локтями расчищая себе путь. — Уилл!

Раздался хлопок двери.

Выскочив на дорогу слишком поздно, Андреа смогла лишь увидеть, как такси сворачивает за угол.

В личном рейтинге Волка «Кинг энд Кантри» на Оксфорд-стрит имел честь быть десятым лучшим пабом на улице, заполненной модными магазинами одежды (и то только потому, что однажды в «Нэгз Хэд» у него украли пинту). Это, по крайней мере, означало, что место было тихим, без толпы кричащих отвязных пацанов, высыпающих на тротуар, чтобы выпивать на улице как бездомные, от которых те отмахивались так пренебрежительно, словно от надоедливых мух.

Когда на улице стемнело, вся команда собралась в кабинке с липким столом и полом в дальнем углу обшарпанного заведения.

— В «Нэгз» есть пинбольный автомат, — отметил Сондерс.

— Они что, тут клей подают? — спросила Бакстер, оставив половину шерсти с рукава свитера на столе.

— Послушайте, мы тут потому, что это гребаная дыра! — объяснил Волк, слишком поздно заметив владельца, протирающего стаканы за столом рядом с ними. Он поморщился и невинно уставился на потолок. — Он смотрит? — спросил он Эдмундса уголком губ, не смея шелохнуться.

— Ага.

Волк стойко сохранял свою позу.

— Ты же понимаешь, что он не тиранозавр, да? Он тебя видит, — прошептал Эдмундс. — Ладно… Он ушел.

Пока Джо тщетно пытался стереть жирное пятно со своего стакана, Сондерс, полагая, что они там надолго, опустил стопку виски в свежую пинту пива.

Итоги вчерашнего дня, когда они наконец позволили ему заговорить, ошеломили всех.

— То есть… — начал Сондерс, стараясь уследить за ходом беседы. — Карта памяти была не более чем блефом?

— Ага, — ответил Волк.

— А как ты убедил Ваниту отпустить тебя? — спросил Эдмундс.

— Я обратился к ее лучшей черте характера, — невозмутимо проговорил Волк, делая большой глоток пива. — Я сказал ей, что должность комиссара будет ее, если она позволит мне завершить начатое.

— Но… все-таки комиссар? — спросил Джо, уверенный, что ослышался.

— Боюсь, что так.

— Уважаемый господин комиссар?

— Да!

— Но… — сказал Эдмундс. — Разве Кристиан не прибыл на место уже после полицейского?

— Ага, — кивнул Волк.

— Ну так и…?

— Он спрятался в то пустое пространство, — начал Волк. — Он слышит, как констебль Рэндл взламывает дверь и затем спускается вниз, без всяких сомнений думая, что Финли в комнате один. Кристиан выползает из укромного места, ставит доски на место. Затем прокрадывается на первый этаж и выходит через заднюю дверь, пока Рэндл звонит в участок. Он перелезает через заднюю ограду, выходит через соседский сад и «прибывает» на место, тем самым обеспечивая себе железное алиби. Он первый входит в дом, закрывает на щеколду заднюю дверь, тем самым заметая следы… Все просто.

Сондерс покосился на него.

— Можешь еще раз повторить… так на чем мы?

— Нет.

— Как ты… Когда ты узнал? — спросила Бакстер, забыв, что они с ним не разговаривают. Ей было немного обидно, что он не держал ее в курсе событий.

— Я не знаю, — пожал плечами Волк. — Не знаю точно. Но у меня есть свои догадки. — Он помассировал челюсть, которая все еще чертовски болела. — Все дело в ручке.

— Жучке? — заплетающимся языком спросил Сондерс, в котором было уже три «ерша».

— Ручке! Дверной ручке. У него есть привычка, — объяснил Волк, вспоминая, как Кристиан закрывал дверь в свой дом прошлым утром, — поднимать за собой вверх ручку.

— «Привычка поднимать за собой ручку», — повторила Бакстер, явно не впечатленная.

Волк пропустил это мимо ушей.

— Твой полицейский отчет, — продолжил он, обращаясь к Сондерсу. — В нем говорится, что констебль Рэндл был вынужден открывать дверь в дом силой.

— Кто?

— Рэндл.

— Крендель?

— Ради всего святого, Сондерс, переключись на кофе или еще что!

Сондерс расплылся в пьяной улыбке и поднял стакан.

— Что ж, ему пришлось, — сдался Волк и повернулся обратно к Бакстер. — Ну, а когда Финли и Мэгги запирали входную дверь?

— Никогда, — согласилась она.

— И в тот раз не закрывали. Просто ручку подняли… изнутри.

Эдмундс кивнул. Его явно впечатлили открытия Волка: — Да ты его заколомбил!

— А то! — осклабился Волк.

— Однако Коломбо[28] не прилетало после по лицу, — заметила Бакстер прежде, чем он слишком зазнается.

— Извините, но возвращаясь к комиссару, — начал Джо, возвращая разговор в безрадостное русло. — Зачем ему вообще убивать своего лучшего друга?

Все посмотрели на Волка.

— Я не знаю, — признал он. — И, честно говоря, мне плевать. Он сделал это. И этого мне вполне достаточно.

Все замолчали, чтобы выпить.

— Это… крупное дельце, — сказал Эдмундс, стараясь балансировать между возмущением и возбуждением. — Преследование комиссара столичной полиции за убийство.

— Скорее проблематичное, — поправила его Бакстер.

Вновь присоединившись к беседе, Сондерс оживленно закивал.

— Он знает все пути, по которым мы могли подобраться к нему… Мы в жопе.

— Так что нам делать дальше? — спросил Эдмундс.

И снова все повернулись к Волку.

— Мы отступимся.

— Что?

— Мы отступимся, — повторил Волк, игнорируя взгляд полный отвращения, брошенный Бакстер. — Как Сондерс и сказал, он комиссар полиции. Он знает все возможные углы. Под которыми мы можем на него зайти. Нам не победить. Машину Сондерса взломали возле его дома. Кто-то был внутри дома Эдмундса, когда там спала его семья! И это было до того, как он узнал, что мы его подозреваем. Он напал на меня в здании полном полицейских, когда я находился под арестом, и я все равно ничего не могу доказать.

— Он теряет голову, — сказала Бакстер.

— Отчего он только опаснее, — возразил Волк. — И давайте не забывать, что он убил лучшего друга, не оставив ни единой компрометирующей его улики. Мы загнали его в угол. Возможно, Финли допустил ту же ошибку. И никто из нас не знает, как он отреагирует. Все кончено.

— То есть, мы просто позволим ему выйти сухим из воды после того, как он убил Финли? — с вызовом спросил Сондерс.

— Конечно нет, — сказал Волк. — Он думает, что все улики были уничтожены в доме Эдмундса. Хотя, напротив, все, что связано со складом и происшествием на площади короля Георга в целости лежит в сарае.

— В частном детективном агентстве, — хором поправили его Бакстер с Эдмундсом.

— Он считает, что у него есть преимущество. Если он увидит, что мы тоже отступаем, его заносчивость сделает все за нас. Уцелевшие материалы дела вместе с экспертизой криминалистов отправятся на стол Ваниты утром. Она сделает все остальное.

— Значит, это все? — спросил Эдмундс.

— Это все. Можешь отвезти семью обратно в дом.

Эдмундс кивнул.

— «Лучше быть живым трусом, чем мертвым героем», говаривал мой дед, — добавил Сондерс, плеснув «ершом» на Эдмундса. — Видимо, говаривал. Я никогда не видел старика. Убегая, он наступил на мину. Что не делает его совет менее ценным.

Все выглядели немного озадаченными.

— Я посчитаю это за твое согласие, Сондерс… Лаборант? — спросил Волк.

Джо нехотя кивнул.

Наконец, Волк повернулся к Бакстер. Выражение на ее лице было непроницаемым.

— Как ты сочтешь нужным, — согласилась она даже слишком легко.

Волк скривился.

— Что? Я соглашаюсь с тобой!

— Ну да, в этом-то и проблема.

— Неважно, кто выполняет работу, главное — что она выполняется. Ты сказал ей, кто убийца, поэтому даже она не сможет запороть дело. Передай все Ваните. Это конец.

Волк с подозрением посмотрел на нее, но затем кивнул. Он поднял пинту в воздух.

— За Финли! — предложил он тост, надеясь, что врал достаточно убедительно, чтобы защитить их.

Андреа сидела за письменным столом в своем кабинете дома, чувствуя себя более комфортно погруженной в работу, чем слоняясь по просторному дому в ожидании возвращения Джеффри. Она ждала, пока коммутатор Нового Скотланд-Ярда соединит ее с отделом по раскрытию убийств и других тяжких преступлений. Знакомый ей голос ответил на звонок, тот же самый голос, с которым она уже общалась несколько раз.

— Мисс Холл! Чем обязаны таким удовольствием на этот раз?

— Волка, простите… Уильяма Коукса, пожалуйста.

— Боюсь, что он не находится в отделении, кроме того, он больше не является сотрудником столичной полиции, что уже упоминалось вчера.

— Вы хотя бы передаете ему мои сообщения?

— Могу вас заверить, что то, что он не выходит с вами на связь, не является виной нашего отдела, четко соблюдающего правовые процедуры, посему могу заключить, что не связывается он с вами исключительно по собственной воле.

— Да кто так разговаривает?! Ты так раздражаешь!

— Мне очень жаль, что вы испытываете такие эмоции. Могу ли я предложить вам…

— Нет. Не можешь. Позвоню завтра, — отрезала она и повесила трубку.

Крутясь на стуле до головокружения, Андреа задумалась, не попробовать ли ей снова выйти на Волка через Мэгги. Затем она внезапно остановилась. Разблокировав телефон, она прокручивала обширный список контактов, молясь, чтобы номер, на который она не звонила годами, пережил ее частые обновления телефона.

Удивительно, но он пережил.

Томас вернулся домой и почувствовал запах горелого, что означало либо то, что дом горел, либо, и да поможет ему бог, Бакстер снова готовила. Сняв пальто, он проследовал на кухню за звуками раннего постхардкора нулевых, остатки пожарной сигнализации захрустели под ногами. Бакстер заметила, что он стоит в дверях.

— Привет!

— Привет, — ответил Томас, нерешительно обняв ее и налив себе остатки вина.

— Я приготовила твое любимое блюдо! — просияла она.

— Стряпню буквально любого другого человека?

Улыбка сползла с ее лица.

— Прости. Шутка. Несмешная. Напомни, какое мое любимое блюдо?

— Мое лимонное куриное ризотто.

— Боже, — прошептал он слишком громко. — Новая песня группы «Уан Дайрекшн»[29]? — не без иронии спросил он, выключая ужасную песню.

— «Глассджо»[30], — ответила Бакстер, включая ее обратно. — Вина? — предложила она, открывая еще одну бутылку, хотя он даже не успел отпить из своего бокала. — Знаешь, я тут думала… — начала она, настроенная выстроить шаткие мосты между ними пьяной. — Моя подруга, Аврил. Она ничего такая, да?

— Ну, наверное, — Томас почувствовал неловкость.

— Она носит, типа милые женские шмотки, — продолжила она, подняв брови.

— Юбки? — предположил Томас, наконец отпив из своего бокала.

— Ага, юбки… Почему бы тебе с ней не переспать?

Томас прыснул вином на пол:

— Прошу прощения?!

— Не думаю, что она будет против.

— Что ж, это было сказано как бы между прочим, да? Потому что я думаю, что я могу быть, черт возьми, против!

Бакстер была сбита с толку, все больше подозревая, что как-то неверно оценила ситуацию.

— Я лишь пытаюсь сделать так, чтобы мы были квиты… чтобы все снова наладилось.

Томас поставил бокал на стол.

— У меня нет ни малейшего желания «квитаться», Эмили. Я хочу, чтобы этого никогда не происходило. Не можешь ты просто… — он осекся, погрустнев. — Прости. Я сегодня не голоден, — сказал он, заканчивая диалог и направляясь в комнату. — Пойдем, Эхо!

Дремавший кот открыл глаза и посмотрел на Бакстер.

— Даже не думай об этом, — сурово сказала она ему.

Он спрыгнул со стола и побежал за Томасом.

Бакстер фыркнула и пробубнила в свой бокал:

— Предатель.

Когда Волк спрыгнул с поезда на Эджвер-роуд и понесся по ступенькам, до конца комендантского часа оставалось всего 5 минут. Завернув за угол, он заметил Джорджа, ждавшего его у входа словно встревоженный родитель. Запыхавшись, он начал подниматься по ступенькам полицейского участка.

— Десять! Девять! Восемь! — считал Джордж, гордо взъерошив Волку волосы, когда Уилл пересек порог с запасом в семь секунд. — Я как раз собирался сделать себе кружку какао. Тебе сделать?

Задыхающийся ответ Волка было не разобрать.

— Я сделаю тебе кружечку.

Проболтав с Джорджем минут десять, когда полицейский зашел «подоткнуть одеяло», Волк достал смятый клочок бумаги из больничной книги записи. Он провел пальцем по списку, пока не дошел до имени, которое привлекло его внимание:

Волк отложил бумажку в сторону и написал себе напоминание:

Ничего не было кончено.

Глава 25

Воскресенье, 10 января 2016 года

18:42

Кристиан ворочался на своей узкой больничной койке, застряв в дымке между сном и бодрствованием. Когда его тяжелые веки разлепились, перед ним начала принимать форму расплывчатая фигура. Какое-то время он тупо смотрел на нее, а затем сел в кровати.

Возле его кровати сидел мужчина и наблюдал за ним, на его коленях покоился букет кроваво-красных цветов.

— Ты знал, что разговариваешь во сне? — спокойно спросил он Кристиана, который стал озираться в тревоге. — Ш-шш. Ш-шш. Ш-шш. Я просто хочу немного поболтать. Вот и все.

Собравшись, Кристиан попытался расслабиться. Он откинулся на подушки.

— Знаешь, — начал мужчина, проведя пальцами по своим плохо покрашенным волосам, — парни должны были только немного тебя поколотить. В конце концов, от мертвого тебя мне никакой пользы, верно? Но, — он тяжело вздохнул, — послание, кажется, не добралось до твоей красивой маленькой головки. Нельзя, чтобы столичная полиция вот так рыскала вокруг моих ребят. Ты мне сказал, что уладишь вопрос, и все же…

Он пожал плечами.

— Я все улажу… Клянусь, — сказал Кристиан, к которому вернулся дар речи.

— Не-е. Тебе нужно восстанавливать силы. Я просто возьмусь за дело по-своему.

— Нет! — выпалил Кристиан, но осекся, вспомнив свое место. — Тебе не обязательно это делать. Я все улажу. Улажу.

Крупный мужчина смотрел на него какое-то время.

— Проследи за этим. Я не хочу, чтобы мне пришлось просить еще раз. Мы давно знакомы, мы с тобой. Я думаю, что ты среди тех людей, кого я бы назвал друзьями.

— И я тебя, Киллиан.

— Ты важен мне, Кристиан. Ты ведь это знаешь?

Кристиан улыбнулся.

— Но ты определенно не незаменим.

Глава 26

Четверг, 14 января 2016 года

8:46

Когда Ванита въехала на подземную парковку Нового Скотланд-Ярда, автоматические фары ожили. Заехав на свое парковочное место, она заглушила двигатель и собиралась уже вылезти из машины.

— Боже! — выдохнула она и схватилась за сердце, вздрогнув от резкого появления Кристиана у двери.

Мило улыбаясь сквозь сомкнутые губы, он наклонился в салон, чтобы поговорить с ней.

— Прости, Джина. Не хотел тебя напугать. Увидел, как ты паркуешься, и решил подойти поздороваться.

Ванита нервно рассмеялась.

— Не ожидала тебя сегодня, — сказала она, собирая свои вещи и выходя из машины. Однако она оказалась в ловушке между дверью и его рукой.

— Я не… официально. Просто нужно утрясти пару дел, — объяснил он, его пристальный взгляд выбивал ее из колеи.

— Ну, я рада, что тебе уже лучше, — улыбнулась она и многозначительно посмотрела на мешающую ей пройти руку. — Прошу меня простить.

Он будто бы даже не услышал ее.

— Я ведь не ошибаюсь, вчера ты выпустила Уильяма Коукса из-под стражи?

— Не ошибаешься.

— Мне просто интересно, что… вызвало столь нехарактерное бунтарское решение?

— Я думала, ты обрадуешься.

— О, я рад. Я рад. Я просто хотел узнать причины.

Ваните пришлось силой оттолкнуть его руку с пути. Он зашагала к лифту в дальней части пустой автомобильной стоянки.

— У него были законные причины в обоих случаях нарушить комендантский час, — объяснила она, заставляя себя идти нормальным шагом. — Я подумала, что он заслуживает еще одного шанса.

Она нажала кнопку и услышала, как механизм приходит в движение где-то наверху. Кристиан снова стоял рядом.

— И больше никаких причин? — спросил он, не отрывая от нее взгляда.

— Например?

Он пожал плечами.

— Послушай, — начала Ванита, зная, что они оба услышали дрожание в ее голосе, — как исполняющая обязанности комиссара, я приняла решение, и я…

— Тебе нравится играть в комиссара, не правда ли, Джина? — прервал он ее с болезненно очевидным подтекстом.

Он точно знал, зачем она выпустила Волка.

Маски сброшены, поэтому она повернула лицо к нему и посмотрела ему в глаза:

— Я могла бы привыкнуть.

Лифт издал звонок, и металлические двери раздвинулись. Они зашли внутрь.

— Сегодня вечером у меня дома будет небольшая вечеринка, отпразднуем мое возвращение на работу. Было бы неприлично с твоей стороны не прийти.

— Тебе стоит насладиться последними днями свободы, — ухмыльнулась Ванита. — Перед выходом на работу, разумеется.

Двери сомкнулись, и лифт начал свое восхождение.

— Так ты придешь?

— Ни за что бы не пропустила.

Они остановились в вестибюле, и в металлическую коробку зашло еще два человека.

— Доброе утро, мистер комиссар, — улыбнулся один из них.

— Доброе утро, — Кристиан ответил кивком. — Как бы то ни было, — он снова обратился к Ваните, — Я думаю, что ты приняла правильное решение насчет Уилла. Он должен довести это дело до самого конца… к чему бы это ни привело.

Лифт медленно подъехал к их этажу, и Ванита посмотрела на него.

— К чему бы это ни привело, — согласилась она.

Бакстер зашла на квартиру, чтобы навестить Руше, чувствуя, что на фоне всего происходящего попросту забыла про него. Она подумала, что его неубедительное показное улучшение здоровья заслуживает того, чтобы не потворствовать и не беспокоиться о его здоровье, поэтому вместо этого просто пересказала ему события последних нескольких дней.

Он отреагировал на ее повергающие в шок откровения так, как реагировал на большинство вещей.

— А они еще делают эти маленькие шоколадные яйца «Киндер» с игрушками внутри?

— Что…? Да. Ты хочешь, чтобы я принесла тебе такое?

Долго и трудно он обдумывал эту мысль какое-то время:

— Не-а. Обойдусь.

— Я принесу тебе, — она шумно выдохнула. — Итак… Убийца — комиссар… Есть мысли?

— О да. Это определенно плохо.

Она помотала головой.

— Ну, теперь, когда мы это прояснили, как дела с Холли? — спросила она, не в силах скрыть улыбочку школьницы.

Руше небрежно отмахнулся.

— Что?! — воскликнула Бакстер. — Да очевидно, что ты ей нравишься.

Он пропустил это мимо ушей.

— Они бы хотели, чтобы ты был счастлив, — сказала она, глядя на фотографию Руше, его жены и дочери на прикроватном столике.

— Возможно… — начал Руше, желая увести разговор от посмертных желаний своей мертвой семьи. — Холли будет лучше с кем-то, кто не будет а) мертв; б) в тюрьме; или в) мертв в тюрьме в течение следующих двух недель.

— О, не драматизируй, — фыркнула Бакстер. — Хотя, знаешь, все же постарайся не умереть, — быстро добавила она. Когда завибрировал ее телефон, она инстинктивно посмотрела на экран. — Сукин сын!

— Проблемы?

— Сукин сын! — повторила она, читая оскорбительное сообщение. — Этот самонадеянный мерзавец закатывает сегодня вечеринку!

— Это самонадеянно… и мерзко, — согласился Руше. — И он пригласил тебя?

— Я в рассыльном списке организаторов, — объяснила она. Бакстер помотала головой и встала.

— Все хорошо?

— У меня? Да все прекрасно. Но мне надо кое-куда заехать. Порадую себя удовольствием сообщить Мэгги, что ее старый друг, мужчина, ответственный за расследование убийства ее мужа, мужчина, которому она доверяла и о котором даже заботилась, на самом деле является убийцей и безжалостным и трусливым куском дерьма, который сотворил с ними такое.

Руше понимающе посмотрел на нее. Через несколько мгновений он открыл рот, чтобы что-то сказать.

— Если ты опять заведешь свою шарманку про яйца «Киндер», — предупредила его Бакстер, — знай, я тебя ударю.

Он послушно закрыл рот.

Зыркнув на него, она взяла свою сумку и вышла.

В 12:30 Ванита пыталась насладиться пресным салатом за своим столом, когда ее потревожил стук в дверь.

— Да! — ответила она, отставляя свой обед в сторону. Она немного расслабилась, увидев, что это был один из ее самых профессиональных, а потому и самых любимых подчиненных. — И что я могу сделать для вас сегодня, детектив?

— Мне нужна подпись, кровать помягче и пропуск, позволяющий мне сходить на новый фильм Тарантино на этой неделе, — объявил Волк, протискиваясь через свое сопровождение, чтобы подойти к столу.

— Хорошо… Нет… Мне кажется, что ты несколько зажрался, — деловито ответила она. — Спасибо, Наклз, — сказала она, отпуская женщину-детектива с короткими волосами.

— Ее зовут… Наклз? — Волк нахмурился, когда женщина вышла из кабинета.

— Давай сюда, — сказала Ванита, уставшая от всей этой бессмыслицы.

Волк бросил на стол форму IC432-R, иначе известную как форма «гоните запись с камеры, ублюдки», которую она подписала даже не читая.

— Тебе даже не интересно, для чего она? — удивился Волк.

— Я так понимаю, что это касается расследования?

— Ну да.

— Сегодня утром наш уважаемый лидер выловил меня на автостоянке, — объяснила она. — Он знает, что я выпустила тебя только потому, что ты поделился со мной правдой, и я увидела в этом возможность сбить его с пьедестала. И после его опрометчивой попытки запугать меня у меня не осталось никаких сомнений, что рыльце у него в пушку.

Она протянула Волку подписанную бумагу.

— Бакстер не могла сделать это для тебя? — спросила она, немного подумав, когда он уже повернулся, чтобы уйти.

— Я не хотел, чтобы она в этом участвовала.

Ванита задумчиво кивнула.

— Думаю, не секрет, что мне неприятна эта женщина, ее ужасающее отношение, ее символическая должность, — она затихла, прежде чем успела растечься мыслью по древу. — Но, если и существует тот человек, который по моему мнению может постоять за себя… это она. И Алекс Эдмундс просто бесценен будь то в роли детектива, будь то в роли частного сыщика. Есть о чем подумать.

Однако она пожалела, что вообще раскрыла рот, так как Волк воспринял это как приглашение и сел обратно. Он посмотрел на оставленную миску листьев между ними.

— Твой цветок умирает.

— Это мой обед.

Он поморщился.

— Финли как-то сказал мне, что опаснее человека, которому нечего терять, только человек, который может потерять все. Ситуация определенно скверно обернется.

— Я готова к драке, если и ты готов, — ответила она. — Кстати о ней, он пригласил меня на сегодняшнюю коктейльную вечеринку у себя дома.

Лицо Волка выразило отвращение, но все же продолжил он спокойно.

— Много важных людей придет, я полагаю? Людей, которых он хочет впечатлить. Хорошая возможность слегка надавить на него.

— Или напоить его в хлам, чтобы он признался во всем, — предложила Ванита.

Волк обдумал варианты.

— Не возражаешь против «плюс один»? — он озорно улыбнулся.

— Возражаю, если ты собираешься пойти в этом, — сказала она.

Он осмотрел свой аккуратный наряд и пожал плечами.

Глава 27

Четверг, 14 января 2016 года

19:44

От взятого напрокат смокинга пахло подмышками, его задняя часть мало что оставляла воображению, но это был лучшим, что магазин «Мосс Броз» мог предложить в столь короткие сроки. После нескольких попыток завязать галстук-бабочку Волк бросил это дело и оставил его болтаться на шее. Он снова взял на себя труд побриться и даже постарался пригладить свои непослушные волосы.

Сидя в тишине на заднем сиденье такси, они с Ванитой ехали по извилистой лесной дороге к особняку Кристиана. Они наконец-то приехали, и увидели, что вдоль частной дороги были плотно расставлены дорогие автомобили, одну из которых их водитель зацепил боковым зеркалом, втискиваясь между каким-то «Астон Мартином» и плохо припаркованным «Рэндж Ровером».

Они остановились, а у подъезда к дому их уже ждала профессиональный организатор вечеринок с подносом шампанского в руке.

— Добро пожаловать! — улыбнулась она, щелкнув зубами, когда из машины вылез Волк и открыл Ваните дверь. — Я могу узнать ваши имена?

— Плюс один, — ответил Волк. — И Джина Ванита.

Женщина замерзшими руками несколько раз пыталась перевернуть страницу, чтобы проверить имена по списку. Затем протянула им по бокалу шампанского, служившим, по все видимости, поясняющей пригласительной печатью.

— Пожалуйста, пройдите в дом. Вы найдете Кристиана с гостями в главной комнате.

Ярко освещенный гравий похрустывал под ногами, когда Ванита с Волком прошли мимо первых разодетых гостей, вышедших покурить, и вошли в открытую входную дверь.

— Ух ты! — выдохнула Ванита, испытав то же, что испытывал всякий, кто впервые видел великолепное убранство: через трехэтажное стекло, словно в иллюминатор космического корабля, открывался захватывающий дух вид на усыпанное звездами небо.

Откуда-то начали доноситься звуки фортепиано, едва слышимые из-за громкого хохота и бахвальства представителей сливок общества. Даже одетый в смокинг, Волк явно ощутил себя белой вороной среди этих людей, на его обветренном лице не было статичного надменного косого взгляда, который богачи носили как униформу.

— Уильям Коукс? — проревел кто-то, подходя поближе, чтобы пожать руку Волку, и привлекая несколько вопросительных вглядов. — Уильям «Волк» Коукс!

— Коукс, это Мальколм Хислоп, член парламента от районов Челси и Фулхэм, скорее всего наш новый мэр в грядущем мае, — сказала ему Ванита, послав воздушный поцелуй в сияющую щеку сияющего мужчины.

— Джина, всегда рад, — монотонно сказал он, а после снова вернулся к Волку. — Интересно… — наигранно начал он. — Возможно, было бы благоразумно с моей стороны держаться от вас подальше! — он выставил руки, будто защищаясь, к большой радости собирающейся публики — отсылка к мэру Тернблу, в мучениях сгоревшему заживо изнутри прямо на глазах у Волка.

— Значит… теперь это смешно? — в недоумении спросил он Ваниту.

Быстро привлекая к себе внимание, они не смогли остаться незамеченными Кристианом, стоящего в дальнем углу комнату. Он сразу поник, узнав своего незваного гостя. Не обращая внимания на спесивые ремарки со стороны окружающих, Волк поднял бокал в сторону их гостеприимного хозяина. Коукс смотрел, как Кристиан отворачивается и возвращается к своей беседе, но затем заметил знакомую фигуру, продвигающуюся к хозяину вечеринки сквозь толпу.

— Прошу меня извинить, — сказал Волк, оставив Ваниту, и перехватил женщину в черном коктейльном платье прежде, чем кто-либо смог ее заметить.

Когда Волк мягко подхватил ее за руку и отвел в противоположном направлении, Бакстер была всего в трех шагах от Кристиана.

— Что ты здесь делаешь? — прошептал он сквозь натужную улыбку, когда они начали отходить от празднующих.

— Ты действительно думаешь, что я куплюсь на твою чушь про то, что «мы отступимся»? — спросила она, издав искусственный смешок, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Начались танцы, что помешало им уйти.

— Я пытаюсь тебя защитить.

— Мало делаешь, поздно делаешь, — сказала Бакстер, сбрасывая его руку с плеча и поворачиваясь к нему лицом. — Он убил Финли. Я в деле.

К ней подошел важного вида мужчина и протянул руку:

— Можно?

— Можно… что? — Бакстер нахмурилась, уставившись на морщинистую конечность, словно в ней лежал мертвый котенок.

Мужчина вдруг стал менее уверенным:

— Пригласить Вас на танец?.

— Нет, нельзя. Отвали, извращенец!

Виновато улыбнувшись, Волк быстро вывел женщину с танцпола к ближайшей двери.

— Волк! Куда мы идем? — жаловалась она. — Ай!

Он завел Бакстер в помещение и включил свет. Закрыв дверь, Волк оказался прижатым к ее спине, крошечная раковина упиралась ему в бок.

— Отлично. И вот мы в самой маленькой ванной в истории. Теперь доволен? — спросила Бакстер, дважды ткнув его локтем, пытаясь повернуться в замкнутом пространстве.

— Это не ванная, — посетовал Волк, когда еще раз получил тычок в солнечное сплетение. — Это неиспользуемый шкаф.

Теперь они хотя бы смотрели друг другу в лицо, груди Бакстер плотно упирались в грудь Волка. К его чести, он всеми силами пытался, как джентльмен, никак не реагировать.

— Ты отлично выглядишь, — улыбнулся он.

— Неуместно, — выпалила она. — Волк?

— Да?

— Для твоего же блага, лучше бы в меня упирался твой телефон, — с угрозой сказала она.

— Это он, — заверил он ее, а потом на его телефон в нагрудном кармане пиджака очень не вовремя пришло текстовое сообщение.

— О! Мерзость, Волк! — отчитала она его, забираясь на унитаз, чтобы быть подальше от Волка.

— Что?! Ты отлично выглядишь!

— У тебя десять секунд, — предупредила его Бакстер. — Зачем мы тут?

— Хорошо. Я не могу убедить тебя не вмешиваться. И я уважаю твое решение. Но, возможно, ты могла бы делать это … тише, типа действовать так, как будто ты ни при чем?

— Я не боюсь его!

— Ну, наверное, тебе бы стоило! — крикнул он в ответ, от чего она подпрыгнула.

Коукс поднял руки, извиняясь, Бакстер настороженно смотрела на него.

— Я не буду прятаться, — сказала она.

Пиджак Волка снова издал звук. Не обращая на него внимания, он кивнул, зная, что он ни за что не убедит ее в обратном.

— Но действуем только мы. Остальных не впутываем.

— Согласна.

В дверь настойчиво постучали, затем еще раз.

— Волк? — прошептали с той стороны двери. — Волк?

Бросив на Бакстер озадаченный взгляд, он повернул замок, попятился назад и прижался к Бакстер, когда Эдмундс втиснулся в тесную комнатку.

— Эдмундс?!

— Бакстер?!

Они поглядели друг на друга из-за Волка и помахали друг другу.

— Должен был знать, — засмеялся он, его тощее тело утопало в дешевом смокинге. — Я надеялся защитить вас от этого всего.

— Как мило с твой стороны, — улыбнулась Бакстер. — Но со мной все будет в порядке. Я всегда в порядке.

— То есть, это «мило», когда он это делает? — раздраженно спросил Волк.

— Ты отлично выглядишь, кстати говоря, — сказал Эдмундс.

— Спасибо.

Волк раздосадованно вплеснул руками, а потом повернулся к Эдмундсу, ушибив всех троих.

— Для тебя же было бы лучше, если это телефон упирается в меня, — сказал Волк.

— Это он. И я писал тебе… дважды. Не увидел, куда ты ушел.

— Я так понимаю, что ты тоже не отступишь?

— Конечно нет. Этот ублюдок убил нашего друга. Кто-то, кто работал или на него, или с ним, вломился в мой дом. Я должен быть частью расследования. Я должен помочь… кстати, Сондерс и Джо тоже все еще в деле.

Волк признал поражение и кивнул, но затем озадаченно спросил:

— Джо?

— Лаборант, — пояснила Бакстер, сидя на корточках на унитазе, от чего она раздражалась все больше и больше.

— Кто-нибудь уже говорил с Мэгги? — спросил Эдмундс.

— Я, — ответила женщина.

— И как она?.. С ней все в порядке?

— Не совсем. Поняла все так, как я и ожидала: сказала, что мы допустили ошибку, спросила, почему мы пытаемся все сделать только хуже, обвинила нас в том, что мы делаем из Кристиана козла отпущения, чтобы уберечь Волка от тюрьмы. А потом все стало вставать на свои места.

— Спасибо, — искренне сказал Волк, снова повернувшись и заехав локтем Бакстер в грудь.

— Господи, Волк! — возмутилась он. — Можешь просто рассказать нам план, чтобы мы наконец выбрались отсюда?

— К Кристиану в больницу приходил человек, — объяснил он, изо всех сил стараясь не смотреть на ее платье. — Пару часов спустя коробки с уликами были уничтожены. Я конфисковал страницу из книги записи и ручку, а также подал запрос на запись с камер видеонаблюдения.

— Этот человек не использовал бы свое настоящее имя, — сказал Эдмундс, и они с Бакстер снова закричали, так как Волк повернулся еще раз.

— Я знаю. Но эта запись дает нам временной промежуток, образец подчерка и, если нам необычайно повезет, его отпечатки пальцев, и с этим уже можно работать.

Кто-то постучался в дверь.

— Простите!

— Кто-то внутри!

— Вали отсюда! — хором закричала троица.

— Я тут думал, — начал Эдмундс, понизив голос. — Мы предполагали, что машина Сондерса, нападение на Кристиана и взлом моего дома были делом рук одних и тех же людей. С учетом новой информации кажется контрпродуктивным то, что комиссар приказал избить до полусмерти сам себя.

— Может, хотел сбить нас со следа, — предположила Бакстер.

Эдмундса, казалось, это не убедило.

— Должны были быть намного более простые и менее болезненные способы сделать это. Ты видел его машину, его лицо… Он мог умереть.

— И что ты думаешь? — спросил Волк.

Бакстер была поражена. Очевидно, что даже он заметил, насколько незаменимым может быть Эдмундс.

— Кто-то работает в сговоре с комиссаром, и кто-то еще осуществил нападение на него. И угроза, исходящая от этого кого-то еще, скорее всего вынудила убить своего лучшего друга. Я уже запрашивал дополнительные материалы по группе, которая работала на складе. Кто бы ни сбежал из пожара, он может не быть тем, кто убил Финли, но я не сомневаюсь, что он каким-то образом замешан в этом.

Бакстер переполняла гордость: Эдмундс стоил их всех вместе взятых.

— Что требуется от меня? — спросила она Волка. — Не поворачивайся!

— Мотив, — ответил он, стоя к ней спиной. — Что-то, о чем мы не знаем, произошло на территории верфи. Финли был на мели, ему грозила конфискация, а Кристиан живет в особняке. Мы должны заполнить эти пробелы.

— Хорошо, — сказала Бакстер, слезая с унитаза. — Давайте выйдем и наведем суету?

Волк кивнул:

— Почему бы и нет?

Они высыпали в коридор, игнорируя вопрошающие взгляды прочих гостей, но вскоре поняли, что в этот вечер не были единственной занозой в пятой точке Кристиана…

Танцпол застыл.

Музыка затихла.

Все взгляды были направлены на хозяина, стоящего в центре потрясающей залы, и на буднично одетую женщину, которая только что отвесила ему пощечину.

— Мэгги! — выдохнула Бакстер, проталкиваясь сквозь толпу, чтобы забрать ее.

Когда Бакстер добралась до нее, она выглядела совершенно потерянной, Кристиан выглядел не лучше. Он держался за щеку с выражением человека, чей мир только что рассыпался. А когда она разревелась, он даже попытался протянуть ей руку. Отмахнувшись от нее, Бакстер вывела обезумевшую от горя подругу на улицу.

Кристиану потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Он откашлялся.

— Послушайте, мне ужасно жаль! — он улыбнулся. — Прошу, пейте, танцуйте и веселитесь. А пока я пойду найду льда, чтобы приложить к ушибу.

Нервные смешки снова сменились гулом разговоров, первые звонкие ноты фортепиано заполнили паузы между ними. Все еще немного ошеломленный, Кристиан чуть не врезался в Эдмундса.

— Господин комиссар, — осклабился тот, коротко кивнув и направившись к Ваните, которая, по всей видимости, была рада видеть его.

Кристиан направился к бару, чувствуя на себе взоры судачащих гостей, следящих за каждым его шагом. Только он хотел подозвать бармена, как ему подали ткань, в которую завернули кубики льда.

— Спаси… — начал он, подняв глаза, и обнаружил, что Волк возвышается над ним. Он горько рассмеялся. — Ты сказал Мэгги?

— Тебя это удивляет?

— Удивляет… — он понизил голос до бормотания, перекрывающего общий гул. — Что ты будешь настолько глуп, что проигнорируешь мое предупреждение.

Он приложил холод к лицу.

— О, я его вовсе не проигнорировал, — сказал Волк, свирепо уставившись в глаза Кристиана. — И почему бы тебе не прислушаться к моему: продолжай прятаться в своем роскошном дворце меж деревьев. Пригласи всех подхалимов и лицемеров, которых только сможешь найти. Потчуй их своими дорогими напитками и непрестанной ложью… Все это не более чем хворост на тот день, когда я приду поджечь костер.

Кристиан какое-то время обдумывал угрозу Волка.

— Мэгги будет в безопасности. Даю слово. Что касается остальных… — он с сожалением покачал головой.

Положив большую ладонь на его плечо, Волк наклонился к уху Кристиана:

— Я знаю, что произошло на том складе.

Он ударил комиссара по спине в стиле Финли и ушел.

— Все в порядке? — сидевший рядом гость заметил кислую мину на лице хозяина дома.

Кристиан не ответил и смотрел, как Волк неторопливо шагает прочь. С другого угла комнаты Эдмундс и Ванита не сводили с него взгляд, в зал вернулась Бакстер, отведя Мэгги в безопасное место.

— Я говорю, — настоял пожилой господин, — все с тобой хорошо, Кристиан?

— Да… Да, все в полном порядке, спасибо, Винстон. Просто обычное давление, которое испытывает каждый, кто занимает место, подобное нашим. Ну ты знаешь, каково это, — он улыбнулся, все еще смотря на них… смотря на него. — Волки бродят рядом.

Глава 28

Воскресенье, 18 ноября 1979 года

17:07

Кристиан и Финли провели первый час своей смены за вымученной беседой. Тема ущерба, нанесенного друг другу, не поднималась. Кристиан сильно хромал, винно-красный синяк указывал на скрывавшийся под ним перелом челюсти, в то время как нос Финли снова поменял направление, от чего глаза его почернели… опять.

— Что мы сегодня есть будем? — спросил Кристиан, вдавливая педаль в пол, когда их новая патрульная машина пыталась взобраться на холм подле Каткин Брес.

— Мне все рано, — коротко ответил Финли.

С Кристиана было довольно. Он выкрутил руль, лихо срезав угол и подпрыгнув на обочине, свернул на красивое, но печально известное место для публичного секса. Финли бесстрастно смотрел в окно, хотя его напарник только что чуть их не убил. Затормозив, Кристиан заглушил двигатель, вылез из машины и сел на теплый капот. Его длинные волосы развевались на ветру, он сложил руки чашечкой и закурил. Солнце начало садиться над задымленным городом.

Финли вылез вслед за Кристианом и сел рядом.

— Я завидовал, — сказал Кристиан, не отрывая взгляда от открывающегося вида. — Я слишком много выпил… как обычно. Я вел себя как идиот… как обычно… и мне правда жаль… это можно считать, во-первых.

Финли хранил молчание.

— Мэгги… — Кристиан кивнул и улыбнулся. — Она одна на миллион, и между вами двумя есть эта потрясающая магия. Я завидовал. Но ты не обязан съезжать с этой темы!

— Я и не собираюсь.

— Съезжать?

— О, я съезжаю. Я сажусь на первый же самолет из этого дождливого ублюдочного города и не буду оглядываться, — пояснил Финли. — Но это никак не связано с ситуацией между нами. Мэгги уезжает… Я собираюсь за ней.

Кристиан кивнул.

Солнце остановило свой ход, бегло омывая огромные серые заросли освещенной шотландской сельской местности.

— Я поделил деньги пополам, — сказал Кристиан, отщелкнув бычок в кусты и закуривая новую.

— Они твои, — ответил Финли.

Кристиан тяжело вздохнул.

— Я не хочу ни монетки, — настоял Финли. — Но произошедшее в ту ночь… и существование этих денег уйдет со мной в могилу. Даю слово.

— Я не об этом беспокоюсь! — рассмеялся Кристиан. — Ты спас мне жизнь! — он обнял своего друга и ласково встряхнул его. — Я доверяю тебе как никому другому. Я просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо.

— Мне они не нужны, — повторил Финли, сбрасывая руку излишне расчувствовавшегося друга.

— Последние дни я много думал о достоинстве, — начал Кристиан. — О том, насколько оно непостоянно. О том, что это не черта характера, предустановленная в человеке. Это скорее что-то… вроде стремления, всегда вступающее в противоречие с реальной жизнью — оно нас испытывает, играется с нами, и всегда существует внутренняя борьба: достоинство против того, чего мы хотим, где «то, что мы хотим» — это думать о себе как о людях достоинства… Все так запутано.

— Интересно, — задумчиво сказал Финли, — насколько глупо то, что ты не говоришь.

— Я просто говорю… впереди долгая жизнь. Половина этих денег твоя, хочешь ты того или нет, и в тот день, когда жизнь источит твое достоинство, тебе нужно будет лишь попросить. Договорились?

— Этого никогда не произойдет.

— Ну так удиви меня. Договорились?

— Договорились.

Глава 29

Суббота, 16 января 2016 года

11:01

Вся заново сформированная команда собралась в дальнем углу паба, некоторые из них даже отважились попробовать деликатесы из вгоняющего в уныние меню завтраков «Кинг энд Кантри». Пока Волк пытался выловить что-то, что плавало в его кофе, Сондерс принялся за английский завтрак. Эдмундс тем временем не мог не заметить, как Бакстер поправляла свой лифчик и что Джо тоже это заметил.

Он легонько толкнул ее.

— Прости, — прошептала она, так и не поправив белье поудобнее.

Вернув свои деньги за взятый напрокат смокинг, Волк прочистил горло и встал с места.

— Всем доброе утро. Я надеюсь, что у всех все, — он поглядел на стол, где стояли нетронутые тарелки, — хорошо. Мы с Эдмундсом и лаборантом вчера весь день готовили презентацию, дополненную листами бумаги формата А3, шокирующими откровениями, разноцветными маркерами и даже «айпадом» невесты Эдмундса.

— Пожалуйста, не говорите ей, — добавил Эдмундс, с тревогой наблюдая, как Волк неуклюже тыкает в экран пальцами.

— Запись с больничной камеры видеонаблюдения и загадочный посетитель, загадочно посещающий Кристиана, — объявил Волк, подняв планшет, чтобы все могли видеть экран.

Видео остановилось, когда мужская фигура посмотрела прямо в камеру. Изображение увеличилось, без всякой нужды вращаясь, затем подпрыгнуло — это Волк увлекся, играясь со своей новой игрушкой.

Бакстер уставилась на него.

— По крайней мере я не использовал звуковые эффекты, — возбужденно улыбнулся он, когда картинка наконец перестала двигаться.

Му-уу!

— Да, я это сделал! — признался он.

Изображение показывало мужчину примерно того же возраста, что и Финли, но лучше одетого и с копной темных волос, зализанных назад.

— Это… — оповестил их Волк, — Киллиан Кейн, глава группы, работавшей на портовом складе: производство наркотиков, рэкет, многочисленные обвинения в нападениях, причастен к нескольким убийствам… короче говоря, настоящее говно. И вот, тут он посещает нашего комиссара полиции сразу после жестокого избиения. Любопытно, правда?

— А это, — сказал Эдмундс, положив несколько фотографий на стол, — его известные нам подельники.

— А что означают красные крестики? — спросил Сондерс с набитым картофельной оладьей ртом.

— Это те, кто погиб в пожаре на складе.

— И… — начал Сондерс, подняв палец и проглотив. — Почему у некоторых лишь имена?

— Потому что мы не знаем, как они выглядят, — ответил Эдмундс, не понимая, какой ответ он ждал. — Это, насколько я могу судить, вся его сеть.

— Что означает, что парниша, выбравшийся из пожара, должен быть среди них! — воскликнул Сондерс под впечатлением того, что только что распутал дело.

— Да, — сказал Эдмундс так терпеливо, как только мог. — Итак, наемники и пожар стерли с лица земли как минимум половину шайки Кейна. — Эдмундс убрал перечеркнутые фотографии со стола. — Я начал собирать дела на остальных, — он положил руку на одну из старых фотографий, — этот был убит сразу через неделю после пожара. И тут слово Джо.

Джо попытался встать так же театрально, как Волк и Эдмундс, но оказалось, что он был крепко зажат между столом и стеной. Поэтому он оставил это гиблое дело.

— Две пули были извлечены из тела в ходе вскрытия. И я подумал: «Да пошло оно. На этот год у меня нет никаких планов», — поэтому я прогнал их через свои аппараты, и угадайте что? Те же самые углубления. Пули вылетели из одного и того же оружия!

— Думаешь, наш подозреваемый убил собственных людей? — спросила Бакстер.

— Да.

— И, — Волк нетерпеливо подпрыгнул, явно ожидая этого момента. — Свидетель дал описание человека, убегавшего с места пожара. — Он схватился пальцами за верхнюю часть листа А3. — Что позволило мне нарисовать это…

Все какое-то время молчали.

Сондерс открыл рот, но после понял, что даже ему нечего сказать.

— Всего один вопрос, Волк? — начала Бакстер.

— Да?

— Что это за хренотень?!

— «Художник» — это немного громко сказано, — прокомментировал Сондерс, косясь на рисунок.

— Определенно не похоже ни на одно из фото, — постарался сгладить углы и приободрить его Эдмундс.

— А это значит, что мы можем их выкинуть, — сказал Волк, убирая фотографии шайки Кейна со стола, оставив лишь безликие имена.

— Скажу прямо, — Сондерс был сбит с толку. — Он убил свое подельника до или после стрельбы в Финли и комиссара на площади?

— Не страшись, мой забывчивый друг! — улыбнулся Волк, снова протягивая руку к стопке своих листков. — Ибо я сделал для нас эту удобную хронологию, чтобы не запутаться…

— Ты идиот, Волк, — сказала ему Бакстер.

Эдмундса рисунки совсем не впечатлили, а вот Сондерс громко хохотал.

— А разве таблица или диаграмма не были бы более эффективным способом передать эту же информацию? — спросил Джо.

— Знай, что я вложил в них много сил, — оскорбился Волк. Но затем он действительно подумал над его репликой. — Когда я говорю «много»… В любом случае у меня есть еще один, если кому-нибудь хочется посмотреть.

Один Сондерс поднял руку.

— А что за картина с кроликом? — спросила Бакстер, не уверенная, почему ей не все равно.

— Я просто возмутительно хорош в рисовании кроликов.

— В любом случае, — сказал Эдмундс, решив оседлать обсуждение, явно отходящее от темы. — Основываясь на описании, я сузил список оставшихся имен, собирая подробности из обрывков ответов, начиная с различных столкновений с законом после ноября 1979 года, и сейчас могу сказать с полной уверенностью, что наш искомый беглец со склада это… Оуэн Кендрик.

— Дело закрыто! — рассмеялся Сондерс, эмоционально тряся Джо.

— Было бы, — согласился Эдмундс, — не будь Оуэн Кендрик фальшивым именем… и не исчезни реальный человек с фальшивым именем с лица земли. Сводя воедино все, что мы знаем наверняка, и делая несколько безответственно необоснованных предположений, вот что мы получаем.

Он сдвинул рисунки Волка в сторону и поднял свой, куда более профессиональный листок:

— Кто-нибудь понимает, как связать все эти события в одну связную теорию? — спросил он всех.

Созерцание этой неразрешимой задачи немного терзало всех членов команды.

— Думаю, я понял… — подал голос Сондерс, потирая подбородок. — Кристиан — это Оуэн Кендрик!

— Еще предположения? — терпение Эдмундса было на исходе.

— Просто скажи нам, — перебила его Бакстер.

Эдмундс попытался скорчить невинное выражение лица, но после бросил эту затею.

— Хорошо. У меня есть теория, — признался он. — Я думаю, что, что бы ни произошло той ночью, Кристиан и Финли хотели сохранить это в секрете. Но все они не предусмотрели, что Оуэн Кендрик спасется из пожара. Он рассказывает своему боссу, Киллиану Кейну, который затем использует случившееся как рычаг давления на Кристиана. Возможно, Финли собирался раскрыть правду или использовать ее для шантажа…

— Финли бы не сделал этого… — перебила его Бакстер.

— Дай ему договорить, — сказал Волк.

— …и поэтому-то они его убили, — продолжил Эдмундс. — Оуэн Кендрик попытался загладить свой прокол на складе, но потерпел неудачу, из-за чего Кейн захотел его убрать. Однако Оуэн Кендрик стреляет в своего убийцу и пускается в бега. Что значит: единственный способ узнать, что в самом деле произошло в ту ночь — это найти Оуэна Кендрика.

— Если он все еще жив, — заметил Сондерс, поедая еду, которую оставил Джо.

— Если он все еще жив, — согласился Эдмундс. — Не говоря уже о том, что, если Кристиан до этого не знал, что кто-то еще выбрался из пожара, он определенно знает это сейчас, и он знает, что мы будем его искать; посему мы должны учитывать, что Кейн и его люди также ищут его. Вопрос состоит лишь в том, кто найдет Кендрика первым.

Когда собрание закончилось, Эдмундс присел к Бакстер, все еще бесстыдно поправляющей свой бюстгальтер.

— Кажется, у тебя сегодня какие-то проблемы, — тактично сказал он, убедившись, что Джо не подсматривает с другого конца бара.

— Тебе не кажется, что они выросли? — спросила она.

Эдмундс решительно поддерживал зрительный контакт:

— Без понятия.

— Ты даже не посмотрел!

Тяжело вздохнув, он опустил взгляд на ее грудь.

— По-моему, они выглядят как обычно… Ты не будешь это есть? — спросил он про ее нетронутый тост, желая сменить тему.

— Нет, — сказала она, показав некоторое отвращение к завтраку. — Он отвратительно пахнет, как по мне.

Взяв тост с ее тарелки, Эдмундс понюхал его, затем немного откусил.

— Тебе нужна сегодня помощь? — спросила она.

— Конечно, — ответил он с набитым ртом. — И по пути нужно будет захватить пару вещей для Лейлы.

В магазине «Бутс» закончились малиновые и гранатовые смузи.

Это реально взбесило Бакстер.

Прыщавый молодой человек, выкладывающий товар в холодильники, вероятно, не совсем заслужил концентрированный гневный выплеск ее дурного настроения или очень публичной лекции по теме спроса и предложения. В этой лекции она объясняла, что если в каждом магазине этой долбанной страны каждый божий день заканчиваются малиновые и гранатовые смузи, то может быть, только может быть, кому-то с богоподобными силами принимать столь важные решения стоит возможно, вероятно, тщательно обдумать идею хранения больших запасов. Однако ей стало не по себе, когда его верхняя губа задрожала и он убежал хорошенько прорыдаться в кладовой, отчего зарыдала и она, ожидая, пока Эдмундс закупится.

Немного погодя он появился в конце прохода и, увидев плачущую подругу, кинулся с обеспокоенным выражением лица к ней.

— Бакстер? Что произошло?

— Ничего… Я просто… Прости.

— Не извиняйся. Это я виноват. Мне не стоило уходить… всего-то вот туда.

— Что со мной не так? — засмеялась она, вытирая глаза.

Эдмундс открыл рот… посмотрел на пачку одноразовых подгузников в руках… а затем поднял вопросительный взор на Бакстер.

— Что? — не поняла она.

Ему было слегка неловко.

— Что?!

— Э-эмм. Чувствуешь себя усталой?

— Всегда.

— А как чувствуются сейчас сиськи?

— Странно.

— Помимо того тоста, в последнее время у тебя вызывали отвращение другие продукты?

— Возможно.

— Готова опять разрыдаться посреди магазина?

— Вполне вероятно.

— Мои поздравления.

И, протянув ей упаковку подгузников, Эдмундс поспешил прочь.

Глава 30

Суббота, 16 января 2016 года

15:23

Волк сидел за своим старым столом в Отделе по расследованию убийств и других тяжких правонарушений и размышлял, стоит ли рисковать и есть шоколадку «Кэдбериз Дабл Декер», которая разлагалась в ящике стола еще со времен более ранних, чем дело «Тряпичной куклы». Он еще раз посмотрел на выцветший срок годности, который, вероятно, должен быть ответом сам по себе:

Набив рот шоколадом, он вернулся к решению поставленной перед ним задачи: добыча истории звонков и информации с GPS, привязанных к мобильному номеру Кристиана, не уведомляя своих помощников о том, кому принадлежит телефон. И это оказалось даже сложнее, чем он предполагал.

Без одобрения Ваниты дело все равно не сдвигалось с мертвой точки, и в 15:42 на телефон Волка позвонили, и от этого звонка по его спине побежали мурашки.

— Мам?.. Что значит, что ты через час будешь? Через час будешь где?.. Зачем?! Нет, конечно рад. Я просто… Еще раз, она сделала что? — он заскрежетал зубами. — Да. Как мило с ее стороны!.. Нет. Я больше там не живу, — объяснил он, отчаянно пытаясь придумать, куда отправить родителей. — Я напишу адрес… Напишу!.. Напишу адрес!

Несколько людей поблизости посмотрели в его сторону. Волк одними губами извинился.

— Хорошо. Хорошо. Это просто так замечательно. Тогда скоро увидимся. Пока!

Он повесил трубку, засунул оставшуюся выцветшую шоколадку в рот и обхватил голову руками.

Эдмундс до этого никогда не кричал на Бакстер, и оба чувствовали себя после этого довольно странно.

Они пытались проработать некоторые файлы дел в его сарае, но разговор неизбежно свернул с темы и перешел к слезам Бакстер и ее признанию, что она совершила огромную ошибку, переспав с Волком. В свою защиту она сказала, что уже, и это немаловажно, призналась Томасу, но не в ее пользу говорило то, что, кажется, она была беременна.

Расстроенный Эдмундс вздохнул:

— Ты собираешься ему сказать?

— Которому из них?

— Томасу.

Она пожала плечами.

— Думаю, в определенный момент это само всплывет, когда из меня вылезет злобный маленький ребенок.

Зазвонил телефон Эдмундса. Он посмотрел на экран и взволнованно перевел взгляд на Бакстер.

— Я только… — он не закончил и исчез за дверью.

Через минуту, за которую Бакстер пришла как в себя, так и к мысли, как хорошенько оскорбить Эдмундса, чтобы он не чувствовал будто бы победил; однако она забыла свое оскорбление в тот момент, когда он вернулся с озадаченным видом. Он убрал свой телефон.

— Это Волк, — объяснил он. — Он задавал какие-то случайные вопросы о вас с Томасом, где ты сейчас живешь и не сдала ли ты свою квартиру.

Бакстер выпрямилась на стуле, на ее лице отразилось беспокойство:

— И что ты ему сказал?

Эдмундс выглядел как мужчина, вставший перед вопросом, на который не было правильного ответа.

— Я… сказал ему… правду… — ответил он.

Подпрыгнув на стуле, Бакстер пулей выскочила из сарая.

— Мы должны остановить его! — обернувшись, кричала она своему недоумевающему другу. — Можешь позвонить ему по дороге!

— Спасибо тебе, запасной ключик! — поблагодарил Волк свой запасной ключ, с удовлетворением узнав, что он все еще открывает наружную дверь дома Бакстер. Он был одной из немногих вещей, которые он хранил как сувенир из прошлой жизни.

Он написал маме адрес на Уимблдон-Хай-стрит и сел в метро на юг. Поднявшись по лестнице до нужной площадки, он выбрал потускневший ключ и отпер дверь…

Вонь заражения моментально сшиб его с ног.

— Господи, Эхо! — посетовал он, схватив сбоку освежитель воздуха и войдя в гостиную.

Прикрывая нос рукавом, Волк перевел взгляд со стола, заваленного бинтами и лекарствами, на веселую записку, гласившую: «Упаковка „Куки Доу“ в морозилке», а после на полуголого мужчину, наблюдающего за ним из дверей спальни. Издав женоподобный вопль, Волк поднял руки, выстрелив струей «Райских лепестков розы» в воздух.

— Волк, верно? — улыбнулся Руше, мертвецки бледный и покрытый липким потом, опуская ствол и прислоняясь к дверному косяку.

— Верно, — удивленно ответил Волк, медленно опуская руки. — А ты, должно быть, ходячий труп, известный как Дэмиен Руше? Видел тебя в новостях. Рад познакомиться. — Его взгляд упал на почерневшее слово, бегущее по груди Руше.

— Понимаю. Хреново выглядит, да?

— Пахнет еще хреновее, — заверил его Волк, надеясь, что Руше не заметит, что он незаметно брызгал на него «розовыми лепестками» вот уже 20 секунд.

— Бакстер с тобой?

— Нет. Но она однозначно рассказала все про тебя… что ты тут живешь… скрываясь от задержания… и все такое, — солгал Волк, посматривая на часы. — Сейчас, наверное, лучшее время для того, чтобы сказать, что у нас вот-вот будут гости.

— Гости? — спросил Руше, наблюдая, как Волк кругами ходит по комнате, собирая фотографии Бакстер в различных состояниях раздражения от того, что ее снимают.

— Ага. Но не беспокойся. Тебе ничего не надо будет делать… кроме того, чтобы сказать им, что это моя квартира.

— Апартаменты, — поправил его Руше.

— Тем лучше! И что ты мой добрый друг и сосед, — он долго и пристально смотрел на Руше, — Хейвуд.

— Хейвуд?

— У тебя вообще есть что-нибудь накинуть на тело? — спросил Волк, отрывая окна и прибираясь.

— Я обычно заляпываю одежду кровью, — застенчиво ответил Руше.

— Как насчет чего-нибудь красного? — предложил он. Зазвонил домофон. — Вот блин! Ладно. Шоу начинается.

К раздражению Бакстер, на ее парковочном месте уже стояла какая-то машина, поэтому она оставила Блэки на подъездной дорожке, а Эдмундса сидеть как идиота на пассажирском сидении. Вбегая в здание, она пролетела по лестнице и ворвалась в свою квартиру, тут же набросившись на вылупившегося на нее Волка.

— Какого черта ты делаешь?!

— Бакстер, я… — занервничал Волк.

— Ты думаешь, что после всего того, что ты сделал со мной, ты можешь вот так заходить ко мне и…

— Бакстер, если ты просто…

— Ты просто как долбанная болезнь моей жизни. Ты это понимаешь? Ты уже испортил все!

— Бакстер, мои роди…

— Задержка, Волк! — закричала она, побледнев.

— Если честно, вообще-то я тебя не приглашал.

— Нет, гребаный мудак! Задержка. Это эвфемизм для «я залетела»… или «ты меня обрюхатил»… понимаешь, я беременна!

— Мазаль тов! — раздался голос с дивана.

Она сконфузилась и медленно повернулась к мистеру и миссис Коукс, которые терпеливо сидели рядом с Руше, благоразумно расположившимся у открытого окна, и наблюдали за ними.

— Беверли! — расцвела Бакстер.

— Барбара, — поправил ее Волк.

— И Боб!

— Билл.

— Какой внезапный визит! Что-нибудь хотите?

— Нет. Нет, — ответил мистер Коукс. — Хейвуд поухаживал за нами.

Она даже не стала спрашивать.

— Ты беременна? — выпалил Волк, до которого наконец начали доходить новости.

— Думаю, да, — усмехнулась Бакстер, теперь выглядевшая немного безумной.

— И… мы совершенно уверены, что ребенок не от Томаса? — с надеждой попытался он.

— Более чем! Потому что Томас сделал «чик».

— Типа… евнух? — ужаснулся Волк.

— Нет, типа чертова вазектомия, кусок ты, — она покосилась на диван, где сидели его родители, — дурака.

— Мы, Коуксы, очень фертильны, — с дивана встрял в разговор Уильям Старший, его жена согласно закивала.

— Мерзость, пап!

— Ну, такую информацию не помешало бы говорить заранее! — Бакстер почти кричала.

— Я хочу сказать, Уилл был полнейшей случайностью! — добавил мистер Коукс.

— Не знал этого, пап, — Волк немного оскорбился. — Спасибо, что рассказал.

— Итак, что привело вас в Лондон? И особенно в Уимблдон? — спросила Бакстер, едва держа себя в руках.

— «Король Лев», — ответила миссис Коукс.

— «Король… Лев?»

Она кивнула.

— Ты не поверишь. На днях я разговаривала с Этель, как вдруг зазвонил телефон, и, к моему удивлению, звонила Андреа… Ты знаешь Андрею?

— Оу, я знаю Андрею.

— Так вот, ей дали два дорогущих билета и номер в шикарном отеле… и она подумала о нас. Правда прелесть?

— Согласна, прелесть!

Только Волк и Бакстер начали обдумывать мотивы действий его бывшей жены, как в дверь постучали.

— Я открою! — сказал Руше, буквально подпрыгнув от возможности уйти.

Повисло напряженное молчание, и все слушали, как Руше приветствует их неопознанного посетителя.

Кто-то шел к ним, стуча каблуками.

— Андреа! — радостно позвала миссис Коукс. — Ты же получила мое сообщение? — сказала она и встала, чтобы поцеловать ее в щеку.

— Получила! — Андреа повернулась к Волку и улыбнулась, наконец выследив его. — Уилл.

От ярости Бакстер не могла вымолвить ни слова, Волк мало-помалу выходил из комнаты. На лестничной площадке раздались громкие шаги бегущего человека. Сдавшись, Руше просто оставил открытой дверь, в которую влетел Эдмундс.

— Андреа идет! — объявил он, тяжело дыша. Осмотрев свою разношерстную публику, он осознал, что опоздал. — Минутку… это был… Руше? — спросил он, поворачиваясь к Бакстер и посмотрев на нее так, будто та его предала.

— Привет! — устало помахал Руше, заметив, как загорелись глаза у Андреи, когда она узнала имя, а затем и самого истощенного агента ЦРУ.

— Я не хотела обязывать тебя хранить еще один мой секрет, — виновато сказала Эдмундсу Бакстер.

— Почему бы тебе не присесть, милочка? — сказал Андрее отец Волка, не замечая неловкую беседу в центре комнаты. — Мы празднуем! У Уилла и Эмили будет ребенок!

— Правда? — спросила Андреа, поворачиваясь к ним с самодовольным выражением лица. — Ребенок, да? По больше части результат… секса… совместного. И вот, я знаю, что мое выражение может показаться «так, так, так, я знала с самого начала», но я вас уверяю, что это однозначно мое выражение «что за славный сюрприз».

— Должно быть, ботокс смазал картину, — рассудил Волк.

— Уилл! — отругала Волка его мать.

— Пойду прилягу, — сказал Руше, который в конце концов устал от всего этого.

— Доброй ночи, Хейвуд! — крикнул ему в след мистер Коукс.

Когда Бакстер отвела Эдмундса в сторону, Волк подошел к Андрее, перебив своего папу, начавшего объяснять во всех подробностях, почему Коуксы такие фертильные.

— Можно тебя на минутку? — спросил ее Волк.

Андреа кивнула и пошла за ним на кухню. Она выглядела странно: моложе, все еще прекрасной, но все же отличалась от того, какой он помнил ее в этом возрасте, будто бы версия ее, порожденная альтернативной реальностью. К несчастью, с тех пор, как он ее помнил, ее упрямство ни на толику не уменьшилось.

— Из-за тебя родители приехали?

— Ты не отвечал на мои звонки!

— Я избегал тебя! И это именно то, что делают люди, когда кого-то избегают! — прошептал Волк. — Типа, на первой же странице «Руководство по тому, как избегать кого-нибудь» написано: не перезванивать!

— Я тут не для того, чтобы спорить с тобой, — спокойно ответила она. — Я хочу помочь.

— Помочь кому?

— Тебе.

— Помочь мне… чем?

— Всем. Мне очень-очень жаль насчет Финли. Мне действительно жаль. И я просто хочу… Я хочу искупить некоторые свои прошлые некорректные поступки.

Волк покачал головой.

— Правда! Слушай… — она расстегнула молнию на куртке, показывая обновленную ярко-желтую агитационную футболку и, как бы между прочим, свои новые груди под ней:

— Обрати внимание, что я оставила место для, знаешь, следующего раза, когда ты феерично отправишь свою жизнь под откос, — она улыбнулась.

— Убери их… ее, — Волк быстро исправился. — Убери футболку.

— Ты такой незрелый, — сказала ему Андреа, но затем выдавила улыбку и крепко обняла его. — Никогда так не делай! — прошептала она ему на ухо. — Я беспокоилась о тебе.

Не обращая внимания на взгляд своей матери полный надежды, Волк нежно обнял ее.

— Все в порядке, — сказал Эдмундс в разговоре с Бакстер, когда они отошли, а та все задавалась вопросом, куда делась ее фотография из Мексики. — Я всего лишь удивился. Вот и все.

— И что конкретно ты мог бы сделать чтобы помочь? Ничего. Поэтому-то я ничего тебе не говорила.

— Поделиться проблемой… — начал Эдмундс.

— Это пособничество и подстрекательство, — закончила за него Бакстер, выигрывая раунд.

— Он выглядит ужасно.

— Ему уже лучше, — сказала Бакстер, но ее собственные слова ее не убедили.

— И планируешь ты делать… что?

— Отвезти Руше в безопасное место. Он восстанавливается, отращивает бороду и живет долго и счастливо.

— Я думал, что нет никаких «счастливых концов», — сказал Эдмундс, цитируя Бакстер и с легкостью побеждая во втором раунде.

— Он сказал, что чувствует себя лучше, — настаивала она, вынужденная повысить голос, чтобы перекричать отца Волка, сидящего в другой части комнаты.

— Даже если это так… и он поправляется, — начал Эдмундс, раздумывая, почему роль вестника дурных вестей всегда выпадает ему. — Сейчас у нас серьезная проблема.

Он бросил обеспокоенный взгляд на Андрею, которую, кажется, зажали между Коуксами против ее воли.

— Я поговорю с ней.

— Руше разыскивается за убийство, что делает тебя соучастницей.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? Это Руше, — просто ответила она.

— Он может сесть в тюрьму!

— Он сядет в тюрьму!

— Я просто говорю, что обеспечить небольшую дистанцию может быть благоразумно. Если выяснится, что он живет в твоей квартире…

Бакстер кивнула, как минимум признание того, что в его словах был смысл.

— Послушай, это Руше. Я обязана ему. Он остается.

Снова Эдмундс посмотрел на Андрею:

— Не доверяй ей.

— Не буду, — заверила она его, глубоко вдохнув, прежде чем направиться к рыжеволосой репортерше. — Привет, — сказала она, перебивая мистера Коукса на середине его разглагольствований по поводу ремонтных работ на трассе M4. — Можно тебя на пару слов?

Андреа немного обеспокоилась, но встала и пошла за Бакстер в прихожую, единственное оставшееся место, где можно было поговорить наедине.

— Если ты насчет вас с Волком, — опередила ее Андреа. — Мне искренне по…

— Не об этом.

Репортерша удивилась:

— А что тогда?

— Ты бездушная, бесстыжая, предрекающая смерть мега-сука, и если ты продолжишь делать подтяжку лица с планируемой скоростью, то отметина зверя проявится прямо посередине подтянутого лба.

— Ладно, — ответила Андреа. Ее называли и похуже.

— Но какие бы разногласия не были между нами, не надо вмешивать в это Руше. Он хороший человек, который уже потерял вс…

— Я не выдам твой секрет, — отрезала Андреа. — Я знаю, ты думаешь, что я предала тебя в ходе расследования по делу Тряпичной куклы, и в какой-то мере в этом есть доля правды, но клянусь богом, что предпочла не приносить совершенно бессмысленную жертву нашим новоприобретенным мирным отношениям. Я могла бы, но я бы смыла свою карьеру в унитаз, а тебе все равно я бы не так чтобы нравилась.

— Можешь не распыляться всей этой речью в духе «если бы я этого не сделала, то сделал бы кто-нибудь другой».

— Мой босс подготовил человека, который сидел в соседней комнате, студии готовый прочитать те же самые слова, что прочла я. Прости, но, если бы передо мной снова встал такой же выбор, я бы не стала ничего менять.

Бакстер горько рассмеялась и двинулась к двери.

— Поздравляю, — вдруг сказала Андреа. — И я совершенно серьезно.

Почему-то Бакстер остановилась и развернулась.

— Уилл ни за что не хотел детей, когда мы были вместе, — продолжила она. — Я рада, что он теперь хочет.

— Вопреки общему мнению, — осуждающе сказала Бакстер. — Это была единичная, уничтожающая мою жизнь ошибка.

— И что он сказал, когда узнал?

— Сейчас я лишь читаю между строк. Моя лучшая догадка: «О, поглядите, моя злобная бывшая жена только что ворвалась в дверь, через десять секунд после того, как Бакстер рассказала мне, и у нас не было возможности все обговорить».

Андреа выглядела виновато.

— О…

— Я действительно не хочу об этом говорить, — сказала Бакстер. — Особенно с тобой.

— Справедливо, — мило сказала Андреа. — Тогда давай поговорим о чем-нибудь другом. Например, о том, как получилось, что Дэмиен Руше скрывается в твоем доме.

Бакстер покачала головой.

— У тебя больше шансов разговорить меня насчет ребенка, — ответила она, поворачиваясь к журналистке спиной и направляясь в комнату.

Бакстер в изумлении наблюдала, как молнии, одна за одной, били в одно и то же место, мост между небесами и землей, разрывая воздух и опаляя крышку шоколадного пудинга «Гю». Она забыла снять фольгу перед тем, как поставить пуддинг в микроволновку, и собиралась уже предпринять какие-нибудь меры, но прибор избавил ее от этой необходимости, спалив предохранитель.

— У тебя там все хорошо? — позвал все еще одетый в форму для игры в бадминтон Томас, пришедший на очередной импровизированный ужин Бакстер.

— Отлично! — соврала она, подавая на стол два пудинга и предварительно убедившись, что перед собой она поставила совершенно неприготовленный. Вернувшись на свое место, она хотела было пригубить еще вина, как вдруг ее осенило, что, возможно, подобное было бы не желательно.

Она отставила бокал в сторону.

— Как это мило, — сказал Томас. Он улыбнулся через стол и взял в руку бутылку. — Хочешь еще вина?

Бакстер накрыла бокал ладонью.

— Нет… спасибо. И это как раз то, о чем я хотела с тобой поговорить. У меня… новость.

— Да? — ответил Томас, протянув руку к ее… подсознательно сильно сжав ее ладонь.

— Послушай, мне с трудом даются подобного рода вещи, но… я…

На столе завибрировал ее телефон.

— …люблю…

Она инстинктивно посмотрела на экран мобильника.

— …Волка.

Томас отпустил ее руку:

— Ты любишь… Волка?

— Что? Нет! Я тебя люблю. Я люблю тебя! Просто Волк звонит в очень, очень неподходящий… — она занесла руку над вибрирующим источником раздражения.

— Но ты ведь не ответишь… верно?

— Это моя работа. Дай мне секунду, — извинилась она и взяла трубку. — Ты, как всегда идеально подбираешь время звонка, Волк. Что ты хотел?

Томас надул щеки, громко выдохнул и скрестил руки на груди.

— Телефон Кристиана оказался чист. «Нет данных о местоположении. Никаких необъяснимых или выходящих за рамки обычного использования звонков», — вслух прочитал Волк. — Проверка изначально была провальной. Он слишком осторожен, чтобы оставить следы.

— Это не могло подождать?

— Это ради Финли, — обиженно ответил он.

— Прости. Ты прав, — вздохнула она. — Полагаю, что вряд ли он для этого использовал компьютер. — Она улыбнулась Томасу, но тот в ответ лишь зло посмотрел на нее.

— Но он должен был как-то связываться с кем-то, — сказал Волк. — Он был в больнице в ночь, когда в дом Эдмундса вломились, и я не могу представить, как он самолично вскрывает замок на «Шкоде» Сондерса.

— Может, это Киллиан Кейн и его люди?

— Нет. Я думаю, Эдмундс прав. Это, по всей видимости, не в их стиле. Зачем пытаться скрытно рыскать в ночи после того, как вы при свидетелях выбили все дерьмо из комиссара полиции?

— Значит, у него должен быть второй телефон.

Потеряв терпение, Томас взял ложку и принялся за десерт.

— Похоже на то, — согласился Волк. — И мы должны его найти. Он должен быть у него дома или в его кабинете.

— Это будет классифицироваться как взлом с проникновением, — отметила Бакстер.

— Только если нас поймают. Я знаю код от его сигнализации, — сказал Волк. — Я возьму на себя дом, но вы с Сондерсом единственные из группы, кто может свободно перемещаться по Новому Скотланд-Ярду. И из вас двоих у тебя есть преимущество, так как ты не Сондерс.

— С этим не поспоришь. Посмотрю, что я смогу сделать.

— Спасибо. Эй… думаешь, может нам стоит поговорить о…

Бакстер бросила трубку.

— Твой пудинг остынет, — сказал ей Томас.

— Не сомневаюсь, — себе под нос сказала Бакстер, взяла бокал с вином и, с вожделением на него посмотрев, отставила в сторону.

— Ну… что за крупная новость? — подсказал он, будто бы прося палача прекратить натачивать лезвие.

Бакстер открыла рот, засунула туда полную ложку неприготовленного десерта и покачал головой.

— Ничего.

Глава 31

Понедельник, 18 января 2016 года

9:35

Бакстер редко заходила так далеко в логово льва.

Время от времени ее вызывали в кабинет Ваниты, чтобы отчитать, и всегда тихие коридоры раздражали ее на контрасте с анархическим состоянием равновесия, которое поддерживалось в отделе по расследованию убийств и тяжких преступлений.

Новая лучшая подружка Волка, Ванита, подсказала ему, что в 9:30 у нее будет встреча с комиссаром, что создаст тридцатиминутное окно, во время которого его кабинет будет пустым. Вооружившись важной на вид папкой, Бакстер уверенно прошагала вдоль рядов столов. Всевозможные помощники и администраторы почти не обращали на нее внимания, полностью поглощенные своими собственными тривиальными задачами. Бросив быстрый взгляд налево, чтобы убедиться, что офис пустовал, а затем направо, чтобы удостовериться, что на нее никто не смотрит, она торопливо зашла в дверь.

— Ладно, — прошептала она.

Ее сердце бешено заколотилось от взгляда на шикарный офис Кристиана: аромат кожи и дерева дополняли дымку солнечного света, проникающего сквозь щели в жалюзи.

Она подошла к большому столу и потянула верхний ящик.

Волк находился в особняке Кристиана в лесу Эппинг почти час.

В поврежденных электрических воротах оставалось достаточно места, чтобы протиснуться внутрь, Волк перелез через стену, ударившись яичками, и наконец добрался до задней двери. Как можно аккуратнее он взломал замок и затем бросился в прихожую, чтобы вбить пятизначный код и отключить сигнализацию. Вокруг не было никаких следов вечеринки, прошедшей несколько дней назад, неяркое солнце нагревало ковер, стулья и диван в центре огромного пространства. Готовые к игре шахматные фигуры стояли на доске в центре кофейного столика, а огромное пианино исчезло, от чего Волк задумался, не приснилось ли ему это.

Удовлетворенный тем, что тщательно обыскал хозяйскую спальню, он вошел в тускло освещенную гардеробную, где стояли по стойке смирно два ряда бестелесных костюмов, а под ними находились соответствующие им туфли.

Немного растерявшись, Волк посмотрел на часы и принялся за работу.

К 9:52 Бакстер обыскала каждый ящик в столе, открытый портфель рядом с ним и карманы пальто, висящего сзади двери. В ней нарастало отчаяние вместе с пониманием того, что у нее остались считанные минуты.

— Ну же, ублюдок, любящий кожу. Где он?

Она подошла к шкафу с документами, из которого легко выдвигался металлический поднос, что натолкнуло ее на мысль о морге и его упорядоченных ящиках с телами вдоль стен. Едва начав просматривать содержимое, Бакстер услышала приближающийся голос Ваниты.

Она застыла.

В окошке возник профиль нахмурившегося Кристиана, они продолжали разговор.

Чувствуя себя в ловушке, Бакстер мягко захлопнула шкаф с документами, осматривая комнату в поисках какого-нибудь, хоть какого-нибудь, места, где можно спрятаться — от окон, которые вели лишь к небу и полету до раскидистого дерева на углу, от длинного пальто, висящего на крючке, до внушительного стола. Она поняла, что Ванита смотрит прямо на нее, нелепо стоящую в кабинете без какого-либо пути отхода.

— Я знала, что забыла кое-что! — услышала Бакстер ее голос с другой стороны стекла. Ванита незаметно поменяла положение так, чтобы Кристиан встал спиной к окну. — Я получила электронное письмо из «Пирсон», которое хотела бы обсудить с тобой.

— Конечно. Перешли мне его.

Глядя на ручку, Бакстер пятилась от двери.

— На самом деле, не хотел бы ты это сделать сейчас? — спросила Ванита более настойчиво, чем планировала. — Оно в любом случае на моем экране, и ответ нужно было дать довольно давно.

— У меня есть де…

— Смотри на это, как на оливковую ветвь мира, — настаивала она.

— Ну, в этом случае конечно… Но дай мне забрать кое-что, — Кристиан повернулся и открыл дверь, вопросительно посмотрев на свою подчиненную, когда та шумно выдохнула. Он проследил за ее взглядом в пустой кабинет. — Буду через минуту, — сказал он.

Ванита все еще стояла на месте, когда он толчком закрыл дверь. Кристиан подошел к окну и открыл жалюзи, чтобы немного насладиться светом январского солнца, а после сел за свой компьютер.

Колено Кристиана находилось в миллиметрах от лица Бакстер.

Затаив дыхание, Эмили медленно подтянула к себе свой ботинок, изогнувшись под столом. Она видела, что его дорогая туфля двигалась к ней, и отклонилась, вжавшись в дерево и подняв свое тело над полом. Когда его стопа оказалась под ней, ноги ее стали дрожать от нагрузки невыносимой позы.

Волк нашел что-то, что могло оказаться ничем, но, безусловно, было более многообещающим, чем все остальные находки в гигантском доме: инвестиционные сертификаты, датированные июнем 1981 года. Разблокировав телефон, чтобы сделать их фотографии, он вдруг понял, сколько времени прошло.

Бакстер должна была выйти из кабинета Кристиана самое позднее к 9:55. Она пообещала отправить ему сообщение, как освободится, чтобы дать знать, что она в безопасности.

Он набрал короткий текст:

Ты вышла???

Держа палец над кнопкой «отправить», он обдумывал, дать ли ей еще время.

Бакстер слышала, как Кристиан постукивает по клавиатуре прямо над ее головой, ткань его брюк задевала ее руку.

Она знала, что Волк будет ждать от нее сообщения. Понимая, что телефон прижат к ее бедру, она молилась, чтобы он не позвонил. Дотянувшись тремя пальцами в карман брюк, она почувствовала кончиками пальцев металл, но не могла крепко схватить телефон. От чуть больших усилий тонкая ткань порвалась, отчего рука ее соскользнула, задев ботинок Кристиана.

Он перестал печатать.

Бакстер не осмеливалась дышать, расширив в тревоге глаза, ее сердце предательски громко стучало. Она видела, как он меняет положение, чтобы взять что-то со стола.

— Кесси, можешь, пожалуйста, на завтра записать обед с Малькольмом Хислопом?

Ухватившись за такую возможность, Бакстер достала телефон из кармана и поменяла режим с «вибрация» на «беззвучный» за секунду до того, как экран зажегся и показал сообщение от Волка. Она прижала телефон к груди, чтобы заглушить электронное свечение.

— Где угодно. Удиви меня! — довольно рассмеялся Кристиан, завершая звонок.

Она услышала, как он положил трубку, а затем открыл и закрыл ящик стола. Кристиан снова встал, отчего тесное пространство под столом залило светом. Звуки его шагов начали удаляться, после чего дверь закрылась. Бакстер повалилась на ковер, чувствуя тошноту от слишком долгого стояния в неудобной позе и поморщившись, когда увидела дешевый мобильник, крепко приклеенный скотчем к днищу ящика.

Слишком истощенная, чтобы показать хоть намек на триумф или облегчение, она потянулась к нему и оторвала скотч.

В 10:17 Кристиан закончил дела с Ванитой и направлялся обратно в свой кабинет, когда его помощница подошла к нему с чашкой кофе, что очень приветствовалось, и пачкой писем, что уже приветствовалось меньше.

— Обед завтра в пабе «Калпепер», в рекламе сказано, что он солнечный, а за оранжерею на крыше и умереть можно!

— Спасибо, Кесси, — сказал он, аккуратно взяв из ее рук горячую кружку.

— О, а Вы видели, что детектив-сержант Бакстер что-то Вам принесла?

Ему почти удалось скрыть свое удивление:

— Что-что?

— Эмили Бакстер, — пояснила она, подозревая, что опять сунула нос не в свое дело. — Она пришла около сорока пяти минут назад и зашла в Ваш кабинет. Я просто подумала…

— Ох, да! — улыбнулся Кристиан.

Его помощница заметно расслабилась.

— Да, знаю. Спасибо, — солгал он, удерживая улыбку на лице ровно до того момента, как вернулся в свой кабинет и закрыл дверь.

Кинувшись к своему портфелю, он обнаружил, что все в порядке. Он выглядел нетронутым. Затем он открыл каждый ящик по очереди и понял, что ничего не пропало. Наконец, он сунул руку под ящик и почувствовал облегчение, когда нащупал прочно прикрепленный скотчем мобильник. Глядя на свой настольный телефон, Кристиан подумал, вставили ли они туда прослушку. Было бы оскорблением думать, что он был бы так беспечен. Он обдумал возможность, что они могли от отчаяния установить жучки в его кабинете, и в каком-то роде успокоился этой мыслью, ведь это все, что у них было — отчаяние.

Он оторвал приклеенный к дереву хлипкий телефон, вышел из кабинета и пошел в мужской туалет. Умывшись холодной водой, он удостоверился, что был один, а затем нерешительно позвонил по единственному сохраненному в телефоне номеру. Его тут же перевели на автоответчик. Он оставил голосовое сообщение: «Это я. У меня проблема, о которой нужно позаботиться».

Глава 32

Понедельник 18 января 2016 года

18:48

Руше проспал большую часть дня, но на всякий случай завел будильник, чтобы зажечь свет, быстро принять душ, привести себя в порядок и убрать вонь до приезда Холли. Стоя в ванной комнате при спальне, он смотрел в запотевшее зеркало, с недавних пор едва узнавая себя — запавшие в глазницы глаза и впалые щеки…

Черные буквы гордо отражались в зеркале, хотя больше было похоже на то, что будто кто-то фломастером подписал их на стекле. Он вытянул руку, чтобы стереть их, и смог практически обмануть себя мыслью, что это сработало, когда мокрый палец смазал изображение на зеркале. Собравшись с духом, он посмотрел вниз, чтобы провести обычную оценку изменений, проводимую им каждую ночь: выступающие синие вены опутывали отмирающую плоть и путались прямо под кожей, словно отступая под напором яда, который они несли.

Из прихожей послышался шум.

Заволновавшись, что Холли пришла рано, Руше закрутил кран, взял полотенце и пошел к двери в спальню. Услышав серию щелчков и скрипов, он нахмурился, поднял джемпер с пола и натянул его на себя.

Раздался резкий стук, а затем очень медленно открылась входная дверь.

Сделав шаг обратно в спальню, он наблюдал, как в квартиру вошел грузный мужчина, одной рукой державший увесистую пушку, а другой — закрывший дверь за собой. Руше беспомощно уставился на свое табельное оружие в дальнем конце комнаты, его ручка торчала из кобуры. Он знал, что у него ни за что не получится быстро преодолеть такое расстояние. Он прикинул, какие ресурсы у него были на руках: маникюрные ножницы Бакстер, которые она оставила в шкафчике в ванной, различные аэрозоли, бутылка хлорки. Также он мог отломить головку у своей зубной щетки, чтобы получилась заточка.

Он толкнул дверь, пока незваный гость шел по коридору. Мужчине на вид, насколько Руше мог разглядеть через щелочку, было чуть больше шестидесяти, нарушитель прикрыл рукой лицо, чтобы приглушить неприятный запах. Он остановился у главной ванной, легонько толкнул дверь, чтобы убедиться, что там никого нет.

Руше хотел было метнуться через открытое пространство, но, к счастью, помедлил, ведь мужчина повернулся обратно в его сторону и вошел на кухню, нацелив оружие на открытую гостиную. Когда уже он был готов попытаться еще раз, скрипучая половица выдала его местонахождение. Голова мужчины тут же повернулась в сторону спальни, пистолет был направлен прямо на Руше, неподвижно наблюдавшего через тонкую прощелину, оставленную между дверью и рамой.

Он начал приближаться.

Руше в отчаянии посмотрел на окно спальни, понимая, что никак не выпрыгнет с высоты второго этажа так, чтобы сохранить способность бежать. Куда больше шансов у него было, если он попытается драться, даже в ослабленном состоянии. Он смотрел, как мужчина подходит все ближе, остановившись лишь, чтобы посмотреть на кучу препаратов, валявшихся на кухонной стойке.

Воспользовавшись этим, Руше приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы пробраться к книжному шкафу, это движение привлекло внимание нарушителя, который снова стал не сводить глаз с двери в спальню.

Руше не решался двинуться, стена темных окон отражала внутренности квартиры, будто зеркало. Ему некуда было деться, и он был не в силах спрятаться как от вооруженного бандита, так и от собственного отражения. Он знал, что, поверни мужчина голову хоть немного, его сразу обнаружат. Однако внимание бандита, кажется, привлекала двигающаяся туда-сюда дверь, что позволило Руше проскользнуть между мебелью, чтобы его не заметил осторожно приближающийся к последней непроверенной комнате незваный гость.

Прижавшись спиной к дивану, Руше видел свою кобуру, маняще свисающую с велотренажера, но он не решался потянуться к ней. Пока.

Холи пришла рано.

Ей не терпелось увидеть Руше весь день, и она уже успела закупиться на обеденном перерыве, забив холодильники для трупов вином, нарезанной кубиками курицей, сыром и пирожными.

Мысли ее витали где-то в другом месте: ее не смутило то, что внешняя дверь была приоткрыта и зафиксирована в таком положении. Она не заметила и щепок на ковре под сломанным замком. Быстро поднявшись по лестнице, она достала ключи и зазвенела ими у ручки, попутно пытаясь удержать пакеты с продуктами. Открыв дверь ногой, она зашла внутрь. Она открыла дверь, чтобы поприветствовать Руше, как вдруг шершавая ладонь закрыла ей лицо, рука обхватила грудь и сдавила, от чего та не могла сдвинуться с места.

Она не могла дышать, не говоря уже о том, чтобы кричать, но все же пыталась бороться с нападавшим.

— Ш-шшш! Тихо! Это я! — прошептал ей на ухо Руше.

Холли моментально прекратила сопротивляться, и он отпустил ее, снова наведя пистолет в коридор.

— Уходи, — прошептал он, отпуская ей рот и не отводя глаз от открытой двери в спальню.

В ужасе она сделала так, как ей сказали, повернувшись к входной двери, когда почувствовала движение Руше за спиной; сделав единственный оглушительный выстрел, он одним плавным движением притянул ее к себе. Часть двери взорвалась прямо у нее над головой, когда она завалилась назад. Руше потащил ее на кухню, непреднамеренно мешая ей дышать, и сделал еще два выстрела, когда они укрылись за кухонной мебелью.

На мгновение все стихло, и было слышно только испуганное дыхание Холли.

Руше в первый раз посмотрел на нее и улыбнулся так, будто бы они приятно проводили время в парке, а не прятались в попытках спасти собственные жизни на кухне Бакстер. Он сжал ее руку, но вздрогнул, когда раздалось три выстрела и на них дождем посыпались битое стекло и гранитная крошка.

Холли закричала и посмотрела на Руше глазами, в которых читался ужас. В его волосах блестели осколки стеклянной посуды Бакстер. Он взял ее руку и прикрыл ею одно ухо, потом то же самое сделал со второй рукой, подмигнул и встал, выстрелив три раза, после чего упал на пол. Злоумышленник прорвался к двери, поливая кухню пулями и попав в отражение Холли в окне, отчего то взорвалось.

С трудом встав на ноги, чтобы пойти за ним, Руше сделал всего четыре шага и повалился на пол.

— Руше! — закричала Холли, подползая по острым блесткам к жадно ловящему воздух другу, его глаза наполнились слезами, он в мучительной боли схватился за грудь. — Руше! Что такое? Не молчи! — она лихорадочно искала на нем пулевые раны, но ничего не нашла. — В тебя попали?!

Он покачал головой:

— Просто… нечем дышать.

Она уже достала мобильник, когда он вскрикнул от боли.

— Все будет хорошо, — пообещала она, поднося телефон к уху. — Скорую, пожалуйста.

Руше схватил ее за руку, его голова слабо качнулась.

— Я вызову помощь! — пообещала она ему.

Он отвел телефон от ее уха, слеза катились по его щекам. Он прошептал:

— Наружу.

Она не поняла.

— Вытащи меня… наружу.

— Ты не можешь двигаться! — ужаснулась она.

Он начал подтягивать себя и пополз по полу.

— Руше! — крикнула он. — Ладно! Ладно! — Она приложила телефон обратно к уху, — Уимблдон-Хай-стрит, напротив паба. Вы увидите нас. Прошу, поторопитесь. Тут мужчина… Я думаю, он умирает.

Бакстер заметила голубое свечение над зданием за километр.

Она прибавила скорости, мигая огнями на решетке радиатора, и свернула на Хай-стрит, обгоняя поток машин. Затормозив против правил за несколько сотен метров от своего дома, она заглушила мотор и в ужасе уставилась на сцену, развернувшуюся перед ней: полицейские машины полностью заблокировали дорогу. Она насчитала четыре патрульные машины, вооруженный отряд полиции и множество других подразделений без знаков отличия.

Звонок доведенной до истерики Холли в какой-то степени подготовил ее, но, очевидно, ситуация с тех пор только развилась. Обнаружив обличающие раны Руше, врачи скорой помощи запросили полицейское подкрепление, прежде чем уехать с места, и, принимая во внимание отчеты о стрельбе в этом районе, на место отправили практически всех.

Бакстер достала телефон и отправила Холли сообщение. Меньше чем через 30 секунд она увидела, как та машет ей из толпы, а затем бежит по улице к машине. Проверив, что на нее никто не смотрит, она открыла дверь и села на пассажирское сиденье, обвив руками Бакстер.

— Они увезли его, но не сказали мне куда! — вхлипывала она. — Я даже не знаю, жив ли он еще!

Мягко выскользнув из ее объятий, Бакстер посмотрела на свою старую школьную подругу: ее волосы и одежда были в крошечных точках, а руки покрыты высохшей кровью.

— Ты ранена? — сказала она.

— Не совсем. Я порезала ноги стеклом, — помотала головой Холли.

— Что им известно? — спросила Бакстер, намеренная подавить собственную душевную боль прагматичностью.

— Ничего, — шмыгала носом Холли. — Он заставил меня вытащить его на улицу, — со стыдом объяснила она. — Он думал о тебе, даже когда… когда… — она снова заревела, что почти вывело Бакстер из себя.

— То есть, они не знают о том, что в дом вломились?

— Нет.

— Они не знают, что я там живу?

— Конечно. Нет.

— А что насчет выстрелов?

— Половина улицы слышала их и думала, что они раздаются из их домов.

— И кем они считают тебя?

— Просто сумасшедшей эмоциональной прохожей, которая вызвала скорую помощь.

Бакстер кивнула и ободряюще погладила руку подруги. Пока она все делала правильно. Казалось, что был не самый подходящий момент, чтобы говорить ей, что ей придется лгать еще несколько раз, пока полиция не отвяжется от нее.

— Он спас мне жизнь, — прошептала Холли, поворачиваясь к ней.

— И мою.

— Не могу поверить, что его больше нет.

Глаза Бакстер блестели голубым, пока она смотрела на мигающие огни через лобовое стекло.

— Да… И я.

Глава 33

Четверг, 3 мая 1994 года

10:04

— Лимфома Ходжкина, — мягко сказал врач. — Форма рака.

Мэгги просто кивнула, карьера медсестры слишком глубоко укоренила в ней невозмутимую отстраненность. Финли, напротив, просто сидел с открытым ртом.

Погода была безжалостно прекрасной в тот день, звук покачивающихся жалюзи, дразнимых ветром, был единственным звуком, раздававшимся в тихом кабинете.

Мэгги неуклонно теряла в весе с нового года и в свои тридцать три не должна была чувствовать себя настолько изможденной, из-за чего она и спросила совета у друга-врача, однако все быстро переросло в череду формальных тестов и куда большую суету, чем она хотела.

— Итак, Мэгги, я знаю, что это шок для тебя… для вас, но я хочу, чтобы ты знала…

— Каков… каков… — перебил его Финли, замявшись, вспоминая нужное слово. — Каков прокл…

— Прогноз? — предположила Мэгги, улыбнувшись ему.

— Да, он самый. Каков прогноз?

Доктор кивнул, очевидно ожидая этот вопрос.

— На такой ранней стадии я не могу дать вам ответ. Мы должны провести тесты…

— Больше тестов, — цыкнул языком Финли.

— …чтобы выяснить, распространилась ли болезнь, и если да, то как сильно. — Мужчина посмотрел на Мэгги. — Но она крепкая и, если не брать в расчет это, совершенно здоровая, поэтому рискну предположить и сказать «Хороший».

Мэгги ободряюще улыбнулась мужу, которого, кажется, немного успокоило совершенно необоснованное и абсолютно бессмысленное мнение. Она протянула к нему руки и сжала его ладонь.

— Смею вас заверить, — продолжил доктор, — Мэгги получит все самое лучшее, что может предложить национальная система здравоохранения.

Финли скривился, услышав комментарий, который был призван его успокоить. И пока Мэгги продолжила разговаривать с доктором, его мысли впервые за многие годы вернулись к багажнику, полному украденных денег, половина которых была его.

Кристиан оставался в Глазго почти полтора года после отъезда Финли, пока в конце концов не решил вернуться домой в Эссекс. С небольшой помощью старого приятеля он устроился на работу в столичную полицию, даже проработав в том же отделе какое-то время, после ему дали должность менеджера средней руки в каком-то другом подразделении. Они по-разному держали связь, но не разговаривали вот уже больше двух лет, когда совершенно внезапно позвонил Финли.

Спустя всего три дня после диагноза Мэгги, двое мужчин сидели вместе в кафе, а яркий солнечный свет соблазнял их занять столик у реки.

— Жизнь победила, — объявил Финли, когда темы для светской беседы были исчерпаны.

— Поясни?

— Пятнадцать лет назад, — напомнил Финли, — ты сказал мне, что однажды жизнь подкосит мое достоинство. Что ж… ты был прав. Жизнь победила.

Кристиан нахмурил брови.

— Мне нужна моя половина, — сказал Финли.

— Конечно. Она твоя, — ответил он, поморщившись. — Но все не так просто, я не могу просто передать тебе чемодан.

Лицо Финли поменялось.

— Не переживай! — быстро добавил Кристиан. — У меня все есть… На самом деле даже больше. Но в этом и загвоздка. Я не закопал деньги просто в обувной коробке в саду. Я инвестировал, вкладывал в разные предприятия: покупал акции и облигации… недвижимость. Я все планировал на долгосрочную перспективу.

— Мне нужны мои гребаные деньги! — выпалил Финли, ударив кулаком по столу, разлив напитки.

— И ты их получишь, — сказал Кристиан ровным голосом, успокаивающе улыбнувшись напуганной официантке. — Но нам надо сделать по-умному. Если я просто обналичу половину своего портфеля и передам деньги тебе, то это будет немного подозрительно. Согласен?

Финли заворчал.

— Почему, как ты думаешь, я все еще вкалываю как лошадь? — спросил Кристиан своего друга, удрученно глядящего на воду. — Что происходит? Если все настолько плохо, я мог бы сбыть кое-какие краткосрочные бумаги, по которым мы сильно не проиграем.

— Делай.

Кристиан кивнул:

— Сегодня днем… но только если ты мне скажешь, в чем дело.

Финли закрыл глаза, чтобы собраться с духом.

— Мэгги… С ней беда.

Глава 34

Четверг, 19 января 2016

9:03

— Какого черта случилось вчера ночью?

— Ты мне, мать твою, соврал. Вот что!

— Я сказал тебе не отсвечивать, просто припугнуть ее. А затем я просыпаюсь и вижу грязную работу и место преступления по всем новостям.

— Там живет одна невооруженная женщина. Разве не это ты мне сказал? Не один очень-сука-тяжело-вооруженный агент ЦРУ!

— Он был в ее квартире?

— Был. И мы разрешетили там все, когда все закончилось.

— Какой бардак!

— Я хочу двойную оплату.

— Двойную?! Я тебе и одинарную не заплачу: работа не сделана.

— Меня подстрелили! Из-за тебя я чуть не погиб.

— Подстрелили? Сильно?

— Ну не слабо!

— Тебе что-нибудь нужно?

— Нет. Бывало и хуже.

— Очень хорошо: двойная оплата… по завершении работы.

— Договорились. Так, если она там не живет, то где она?

— Новый Скотланд-Ярд. На самом деле я сейчас на нее смотрю.

— Выдвигаюсь.

— Пока просто проследи за ней. Посмотри, куда она ходит. Но если представится возможность…

— Понял.

— Черная «Ауди», обставь все как несчастный случай. Регистрационный номер: Ромео, Виктор, ноль, девять, Хотел, Чарли, Гольф.

— Понял.

— Доложишься позже.

Холли совсем не поспала.

Всю ночь она искала в интернете новые сообщения, касающиеся задержания Руше, в тщетной надежде, что хоть одно сможет раскрыть свежие детали. Она взяла больничный и по указанию Бакстер поехала обратно на место пальбы, солгав достаточно убедительно, чтобы полицейский, охраняющий периметр, поверил, что она живет там, и пропустил ее. Она вошла внутрь и обхватила себя руками от холода, забыв о разбитом окне в большой комнате и поставив у себя в голове пометку заклеить его пленкой перед уходом. Не в силах сделать что-нибудь кардинальное с отверстиями в стене прихожей, она вошла в кухню, где посреди комнаты на полу все еще лежал пистолет Руше. Она открыла рюкзак и положила пистолет внутрь, закидав его сверху лекарствами и повязками.

Переместившись в спальню, Холли стала собирать все фотографии в рамках, предварительно рассматривая каждую их них, вместе с бумажником, телефоном, ключами и любыми другими следами пребывания Руше, которые могла только найти.

В 9:26 Бакстер получила срочный вызов от технаря Стива, сотрудника отдела технологий, помогавшего им в расследовании по части одноразового мобильника. Самовольно покинув встречу с Ванитой, она спустилась в отдел расследований убийств и тяжких преступлений, где нашла Стива, как всегда, пребывавшего в восторге от самых рядовых заданий. Он отвел ее в отдельную комнату, его организм будто требовал, чтобы он все время сидел за компьютером, расстегнув заляпанную кофе рубашку.

— Я получал обновления из сети каждые пятнадцать минут начиная со вчерашнего полудня, — начал он, прыгая обратно в свое кресло, — как по телефону, что ты нашла, но не сказала, чей он, так и по сохраненному номеру, который ты нашла, опять же, не сказав, чей он, на телефоне, который ты нашла… но не сказала, чей он, — объяснил он несколько обиженным голосом. — Понятно?

— Нет.

— В любом случае они оба были совершенно мертвыми, то есть, симки и аккумуляторы были отделены от телефонов. Так было до девяти утра сегодняшнего дня, когда я получил сигнал с ближайшей антенны. А затем, через три минуты, одноразовый телефон номер один совершил звонок на одноразовый телефон номер два. Длительность: семьдесят пять секунд. Местоположение: где-то между Боу-стрит и Сейнт Мартин Лейн.

Бакстер посмотрела на часы. Прошло уже полчаса.

— Дальше больше, — продолжил Стив. — Это не первый раз, когда этот телефон был использован в этом месте. Одиннадцатого числа с него разговаривали в течение двух минут в той же области.

— Значит, ты мог бы обнаружить место, где он обитает! — возбужденно сказала Бакстер. — Можешь еще что-нибудь откопать?

— Без ордера — нет. Мы можем собирать информацию по входящим и исходящим сообщениям и звонкам, но не по содержанию этих звонков и сообщений.

— Чертовы бюрократы, — выпалила Бакстер.

— Была очень большая шумиха в обществе по вопросу неприкосновенности частной жизни, — сказал удивленный поведением Бакстер Стив.

— Если человек не делает ничего противоправного, ему нечего было бы скрывать, — предположила Бакстер. — Насколько точно вычислил местоположение?

— Благодаря большому количеству антенн в центре города, очень, блин, точно. Я бы сказал, в пределах тридцати-пятидесяти метров.

— Хорошо. Схожу проверю, — она повернулась было уйти.

— Люди ничего никогда мне не говорят, — вырвалось у Стива, — но я не мог не заметить, что другой телефон, тот, с которого исходил звонок, имеет местоположение… ну, тут.

Бакстер задумчиво кивнула.

— Поверь, чем меньше знаешь…

— Классика, — улыбнулся Стив. — Что ж, в добрый путь!

Едва он припарковал свой мотоцикл, как заметил черную «ауди», подходящую под разрозненное описание, которая выезжала со стоянки Нового Скотланд-Ярда. Надев обратно шлем и вернувшись к мотоциклу, он тронулся в погоню, соблюдая дистанцию, когда они проезжали по дороге вдоль реки, часто останавливаясь на светофорах. Он понял, что едет по тому же самому маршруту, по которому приехал, только в обратную сторону. «Понял» превратилось в «обеспокоился», когда они проехали мимо больших рекламных щитов «Короля Льва», закрывающих фасад театра Лицеума, а после свернули с дороги.

«Ауди» остановилась на Генриетта-стрит, игнорируя двойную желтую линию, вынуждая его проехать мимо, чтобы не привлекать внимания к себе. Ему ничего не оставалось, кроме как завернуть за угол и припарковаться на тротуаре у своего доходного дома, чтобы не потерять женщину из виду. Поспешив обратно к перекрестку, он увидел, как Бакстер и какой-то мужчина, которого он не знал, выходят из машины. Они разглядывали здания вдоль улицы, в поисках чего-то…

… в поисках него.

Он быстро достал разобранный телефон из кармана джинсовой жилетки, собрал его и включил.

— Итак, я слышал, что у вас с Волком будет волчонок?

— Иди нахер, Сондерс! — гаркнула Бакстер, прежде чем ответить на телефон. — Алло?

— Шеф, это Стив… Технарь Стив.

— Мы разговаривали что-то около получаса назад. Я тебя помню, — заверила она его, пока они шли по заполненной улице под чистым голубым небом. Стоял очередной ясный день.

— Он только что снова включил телефон! Звонок длился всего десять секунд, но я смог вычислить более точное местоположение.

— И?

— Он все еще там: на углу Генриетты и Бедфорд-стрит.

Бакстер посмотрела в обе стороны дороги.

— Отличная работа. — Она повесила трубку и повернулась к Сондерсу. — Он тут. Вызывай остальных.

Следующие сорок минут Бакстер с Сондерсом обходили отели, доходные дома и кафе в округе. Спрашивая про крепкого белого мужчину пятидесяти-шестидесяти лет, который, вероятно, путешествует один, они записывали сведения о любом, кто хоть как-то соответствовал описанию сообщника Кристиана, предоставленному Холли.

Эдмундс позвонил и сказал, что будет через пять минут, когда Бакстер еще раз позвонил технарь Стив.

— Бакстер, — отрывисто ответила она.

— Он снова использует телефон: Генриетта-стрит.

Она громко свистнула, чтобы привлечь внимание Сондерса, и побежала за угол, обратно на дорогу, на которой она припарковалась. Туда-сюда ходили десятки людей: бизнесмен с накаченной грудью в дешевом костюме, праздно шатающийся хипстер с идеальной подстриженной бородой, казалось, указывал путь обратно в Шордитч, мужчина в байкерской коже, строители в касках…

— Где он сейчас?! — спросила она, когда Сондерс ее догнал.

— Все еще на Генриетта-стрит, идет на северо-восток в сторону Ковент-Гарден.

— Можешь подсоединить остальных к звонку? — спросила она, направляясь по дороге рядом с Сондерсом, отметая в уме людей, которые заходили в здание или меняли направление. Проходя мимо, Бакстер похлопала Блэки и посмотрела на лобовое стекло, нет ли там парковочного талона.

Телефон Сондерса зазвонил, и он подсоединился к групповому звонку.

— Продолжайте идти, — посоветовал Стив.

Ускорившись, они скоро вышли на широкую площадь Ковент-Гарден.

— Похоже, он остановился, — сказал Стив. — Кто-нибудь остановился?

Знаменитая мышеловка для туристов была, как обычно, заполнена людьми, рыночный зал, украшенный колоннами, был словно островом в море камня для мощения, в котором уличные артисты приковывали к себе внимание зевак. Бакстер внимательно смотрела на лица, толком не зная, кого она ищет.

— Я тут! — объявил запыхавшийся Эдмундс по телефону.

— У Оперного театра. Куда мне идти?

— Так. Он снова движется! — закричал излишне возбудившийся Стив. — К рыночному залу, и движется быстро!

Втроем они побежали к центральному сооружению, пробегая мимо каменных колонн и оказавшись под стеклянным куполом. Выбрав себе направления поиска, они рассредоточились по галерее, а в это время струнный квартет развлекал своей игрой едящих людей под ними.

— Он снова остановился, — сказал Стив. — Подождите… Сондерс, я слежу за твоим местоположением.

— Да?

— Иди прямо.

Сондерс подчинился, рассматривая всех, кого мог, проходя мимо люксовых магазинов.

— Иди… Иди… Стой!

Снова он сделал так, как ему было сказано, недоуменно оглядывая людей, проходивших мимо. Затем он поглядел вниз через ограду на случай, если цель находилась именно там.

— Тут никого нет! — закричал он, перекрикивая гоготание подростков-туристов.

— Ты прямо рядом с ним! Он должен быть прямо напротив тебя!

Сондерс прошел взад и вперед по проходу, отчаянно ища хоть кого-нибудь, кто подпадал бы под описание.

— Я тебе говорю, тут никого в радиусе тридцати метров.

— Позвони на него, — предложил Эдмундс, наблюдая за напарником через зал. — Стив, позвони на него!

— Шеф? — беспокойно спросил Стив.

— Делай.

Через несколько напряженных секунд заиграла приглушенная мелодия.

— Дорогу! Дорогу! Дорогу! — гаркнул Сондерс на группу школьников, следуя за звуком из мусорки. — Он сбросил телефон! — оповестил он их, копаясь в упаковках от еды и одноразовых кофейных стаканчиках, чтобы достать его, и присоединился к остальным на выходе.

Бакстер в отчаянии смотрела на приливы и отливы людского моря, омывающего площадь. Ее инстинкты говорили ей смотреть за выходом, через который они вошли, в надежде на то, что, что бы ни привлекло их подозреваемого на Генриетта-стрит, оно заставит его вернуться туда еще раз. Ее взгляд упал на мужчину в байкерской коже, узнав в нем человека, за которым они пошли на площадь.

— Простите, опоздал! — сказал наконец-то присоединившийся к ним Волк.

Бакстер заметила его в скоплении людей.

— Волк, парень в черной коже направляется прямо на тебя!

Волк остановился, одними своими размерами легко перенаправив людской поток вокруг себя.

Менее чем за 10 метров от него стояла их цель. Мужчина пристально смотрел на него, а потом, узнав его и сменив направление, растворился в толпе, стараясь не менять скорость, чтобы не привлекать внимания.

В погоне за ним Волк протиснулся через туристическую группу, но нашел только кучу кожаной одежды на мостовой.

— Твою ж! Он снял куртку, — сказал он остальным. — Я его потерял!

Когда мужчина вышел из-за колонн церкви, Эдмундс уже упал ему на хвост.

Соблюдая дистанцию, он прошел за жонглирующим огнем уличным артистом, которому удалось создать вокруг себя довольно большую пустую зону. Наблюдая за искажающейся от жара факелов фигурой их подозреваемого, он поднял телефон, чтобы оповестить команду, но затем помедлил.

Гнев и адреналин вскипали в нем, когда он представлял, как этот неизвестный крадется сквозь толпу, так, как он делал в его доме, пронося ту бутылку с едкой жидкостью над его спящими женой и дочерью. Кошмарные образы настигали его всякий раз, когда он задумывался над тем, что могло бы произойти, если бы они проснулись…

Бросившись через открытое пространство, Эдмундс отвлек артиста, который уронил огненные палки на землю. Сбив несколько человек на мостовую, он обхватил руками горло подозреваемого и притянул его вниз. Из него вышел весь воздух, когда мужчина завалился на него сверху и несколько раз сильно ударил его. Однако Эдмундс крепко держал его, сжимая удушающий вокруг его толстой шеи.

Сондерс подбежал к ним первый.

— Да, черт возьми! Эдмундс надрал ему зад! — засмеялся он в телефон, стоя над борющимися.

— Хоть немного помоги, пожалуйста! — задыхаясь бросил Эдмундс, начиная уставать. — Он чертовски тяжелый!

— О, точно, — сказал Сондерс, ища наручники. — Прости.

Глава 35

Четверг, 19 января 2016 года

11:42

Машины скорой помощи собрали свою собственную толпу вокруг себя, пока Эдмундс помогал грузить задержанного в заднюю часть полицейского фургончика. Просмотрев его бумажник, он присоединился к остальным, согревающимся заслуженной чашкой кофе не по сезону жарком солнце.

— Джошуа Френч, — объявил Эдмундс, скосив глаза на грязные водительские права. — Я и думал, что откуда-то его знаю.

Все ждали, когда он пояснит.

— Он всплывал несколько раз в материалах старых дел, — объяснил он. — Раньше работал в Глазго вместе с Финли и Кристианом.

— Финли нужны были друзья получше, — задумчиво пробормотал Сондерс, наблюдая, как закрывается дверь перед кислой физиономией задержанного.

— У него были мы, — заметил Волк. — Мы его не подвели. Мы схватили сообщника Кристиана. Дело как никогда близко к завершению.

— Нам нужно закончить начатое, да? — предположил Сондерс, выливая остатки кофе на камни, между которыми змейкой потек черный напиток.

Волк по-дружески ударил его по спине, когда они пошли к ожидавшему их полицейскому фургончику. Он остановился и затем повернулся к Бакстер, которая не двинулась с места.

— Не хочешь поехать с нами по такому случаю? — спросил он.

— Больше всего на свете, — ответила она. — Но у меня тут уличный артист с ожогами второй степени, китайская туристка с разбитым «айпадом» и два бойких на вид американца, которые оказались не такими бойкими, какими казались. Знаешь, скучная возня старшего инспектора. А вы, парни, идите. Задайте ему жару за меня.

Волк кивнул:

— Я позвоню тебе попозже?

— Да, — сказал она, жестом показав, что им пора.

Не было никакой необходимости вести задержанного через вестибюль Нового Скотланд-Ярда, но у Волка было три причины на то, чтобы сделать это: во-первых, ему все равно нужно было отметиться; во-вторых, он ни за что на свете не хотел отлучаться от Френча; в-третьих, он был в настроении попровоцировать.

Все в здании знали, что он работал над делом о «самоубийстве» Финли Шоу, поэтому он не сомневался, что новость о том, как он проводит арестованного по переполненному атриуму, достигнет верхних этажей даже раньше, чем они сами. И именно этого он хотел. Он хотел, чтобы Кристиан знал, что песня его спета, и ему приносил удовольствие образ Кристиана, сидящего в своем офисе в одиночестве и боящегося выйти из него. Волк хотел, чтобы его с позором прогнали через строй его сверстников, осуждающе смотрящих на него. И пока они ждали лифт, он даже позволил себе представить, как Кристиан забирается на подоконник, не видя другого выхода, бросается навстречу далекому тротуару — полностью заслуженный и поэтический конец.

Двери лифта разъехались, и за ними их ждала Ванита. Она забронировала первую допросную комнату на остаток дня и перенесла оставшиеся дела. Она так же, не афишируя, связалась со своими контактами в журналистской среде, предупредив о том, что, возможно, созовет пресс-конференцию до конца дня.

— Я ни слова не скажу без присутствия своего адвоката, — сообщил им Френч, явно заскучав, когда они проводили его по офису.

— Сию же минуту пойду за ним, — пообещал Волк, вталкивая его через дверь в допросную.

— Но… Я еще не сказал ее имен… — начал Френч, но перед его лицом захлопнулась дверь.

Кто-то, обладающий большим терпением, позвонил адвокату Френча, что затянуло всю процедуру и взбесило Волка. Ему казалось неправильным сидеть и ничего не делать, когда практически уже причастный убийца ожидал свою судьбу в нескольких дверях от него.

— Не спускай с него глаз, — встав с места, проинструктировал Волк Эдмундса и Сондерса.

— Ты куда это? — спросил Эдмундс.

— Прогуляюсь, — ответил Волк, решив не раскрывать подробностей того, куда направляется, и своих надежд, что Кристиан выберет броситься на меч в одиночестве, а не быть убитым перед безжалостной толпой.

Кристиан не отрывая взгляд смотрел в пустоту, когда Волк постучал в его дверь.

— Войдите! — позвал он, взяв случайную пачку бумаг, чтобы изобразить бурную деятельность.

Казалось, он совсем не удивился увидеть Волка, вывернувшего карманы и задравшего футболку, чтобы заверить его, что их разговор останется между ними. Закрыв дверь, он демонстративно вынул аккумулятор из телефона, а затем подошел к большому столу.

— Присаживайся, — устало сказал Кристиан, и Волк любезно принял его приглашение.

Ленивый солнечный свет заполнял большой офис, создавая расслабленную атмосферу неожиданной обстановке их завершающего акта.

— У тебя был насыщенный день, — сказал Кристиан. — Фин всегда говорил мне, что ты резкий.

— Я тут ни при чем, — признался Волк. — Это все Бакстер. — На лице комиссара возникло выражение, которое Волк не смог распознать. — Мы все ждем адвоката Френча, — продолжил он, подавляя зевок. — Без сомнений, он пойдет на сделку.

— Без сомнений, — согласился Кристиан.

— Учитывая это… Мне интересно, не захочешь ли ты спуститься вместе со мной, — мило сказал Волк.

— Нет. Спасибо, но я буду прямо тут.

— Хорошо, — ответил Волк. — Просто подумал, что стоит спросить. Думаю, мы поднимемся наверх очень скоро… Окно там, — показал он пальцем на случай, если Кристиан забыл.

Кристиан захохотал:

— А что именно, по твоему мнению, сейчас произойдет?

Волк раздраженно вздохнул:

— Все кончено, Кристиан.

— Да ну?

— Мы схватили твою пешку.

— Но пожертвовали своей королевой.

Эти слова не сразу дошли до Волка.

Волк хотел было ответить что-то по своему обычаю дерзкое, но было что-то в улыбке Кристиана, что показалось ему неправильным…

Зимние цветы, губящие друг друга в битве за место под солнцем…

Как животное, которое загнали в угол и которому некуда бежать…

Инстинкт выживания превыше всего.

— Что ты сделал? — спросил его Волк, собирая телефон, но паника только мешала ему. — Что ты сделал?!

Кристиан откинулся в кресле и улыбнулся.

Пока телефон медленно возвращался к жизни, Волк вылетел из комнаты и помчался через офис к лестнице.

Как только Волк скрылся из виду, Кристиан стал задыхаться. Съехав на пол за столом, он вывалил содержимое мусорного ведра на пол, чувствуя, что его вот-вот стошнит.

Бакстер, чувствуя за себя гордость, шла обратно к тому месту, где «припарковала» Блэки. Она показала китайской туристке с разбитым «айпадом» путь до магазина «Эппл» на углу, умаслила двух американцев обедом и напоследок разругалась с жонглером огня, который угрожал ей судебным иском.

— К счастью для вас, этот костюм делает меня на восемьдесят процентов защищенным от огня.

— Я более чем уверена, что вы на сто процентов отмороженный.

Эта фраза, вероятно, еще аукнется ей в будущем.

Бросив сумку на пассажирское сиденье, она залезла в машину и посмотрела на телефон проверить, нет ли подвижек по вопросу Френча. В отсутствие каких-либо новостей она решила поехать обратно в Новый Скотланд-Ярд. Она завела двигатель, отчего тот закашлялся и затрещал — это не могло не взволновать ее, особенно учитывая, что она даже еще никуда не уехала — и бросила телефон в сумку, пропустив звонок Волка, который поступил ровно тогда, когда она тронулась с места.

Попав в одностороннее движение, идущее вокруг большой пешеходной зоны, она едва ли могла в обеденное время ехать быстрее пятнадцати километров в час. Поэтому, когда она наконец подъехала к перекрестку с улицей Стрэнд, она в чисто своей манере агрессивно надавила на газ, чтобы проскочить светофор, но когда вдавила педаль тормоза, услышала зловещий треск.

Мгновение спустя она врезалась в скутер впереди и попала движение перекрестка. Тяжело дыша, она ритмично нажимала на тормоз, машины вокруг нее размылись, ревя клаксонами. Выжав ручной тормоз, она чудом проехала невредимой, но все еще с шумом летела на оживленный тротуар у станции метро «Темпл». Не имея времени на размышления, она зажала рукой гудок на собственном руле, слыша крики разбегающихся пешеходов. Бакстер бессмысленно пыталась управлять машиной, которая влетела вниз по ступеням, царапая стену. Схватив вибрирующий рычаг переключения передач, она перевела его на вторую, двигатель протестующе завопил, но не сбавлял скорость.

Когда передний бампер ударился о тротуар внизу, машину занесло на четыре полосы вдоль реки. В бок на машины прилетел удар, потом еще и еще, отчего потерявшая равновесие машина переворачивалась, вращаясь среди тормозящих машин словно пинбольный мячик, а мутные воды реки становились все ближе…

Со скрежетом остановившись, перевернутая «ауди» закачалась на краю берега реки, ее измятый капот повис над ледяной водой, мягко покачиваясь, когда из своих машин повылазили первые добрые самаритяне, чтобы помочь. Бакстер знала, что она ранена, оцепенело уставившись на вибрирующий на крыше под ней телефон:

Она потянулась к телефону… и затем почувствовала, что падает.

Глава 36

Среда, 25 декабря 2009 год

Рождество

12:25

Бакстер швырнула себе в лицо горсть попкорна, зерна покатились по клетчатому одеялу и в неразведанные складки морщинистого кожаного дивана Финли и Мэгги. Поверх своих праздничных носков она наблюдала как Гарри и Марв дали друг другу по лицу металлическими банками с краской, прежде чем пригрозить оторвать все восьмилетнее мужество. Понемногу темнело.

— Еще раз, что это? — спросил Финли со своего любимого кресла.

— «Один дома», — ответила Бакстер набитым ртом.

— Первая или вторая?

— Первая. Вторая в Нью-Йорке.

— А действия этой тогда где разворачиваются?

— Не знаю. Думаю, никто не знает. Это не важно.

— Важно, если это Нью-Йорк, так как это будет означать, что это вторая часть.

— Это, черт побери не вторая! — Бакстер в порыве ссоры подняла руку, полную попкорна.

— Вы, двое, хватит пререкаться, — властно сказала Мэгги, но так и не смогла скрыть за грозным видом улыбку.

Она выглядела пугающе худой, недавно снова начав проходить курс химиотерапии, который вновь украл у нее черные локоны, так ею любимые.

Рука, заляпанная в приправе чипсов «Принглз», опустилась в миску Бакстер. Бакстер, явно не в восторге, повернулась к Волку.

— Возьми себе свою! — резко ответила она, бросив в него несколько зерен, которые он с удвоенной силой послал обратно.

— Дети! Дети! — Мэгги отчитала двух детективов.

Последняя попкорновая пулька прилетела Волку прямо в глаз, и все вернулись к просмотру кино.

— Однажды я поехала к парню, которого ударили банкой по лицу, — невзначай вспомнила Бакстер, потянувшись за шоколадным апельсином.

— Бедняга, — сказала Мэгги.

— Не… Он все равно куском говна.

— Следи за выражениями! — хором заголосили Финли с Мэгги, Бакстер посмотрела на своего коллегу как на двуличного сквернослова, кем он и являлся.

— С ним все было в порядке? — спросила Мэгги.

— Не совсем… Его голова вмялась внутрь!

— Эмили! — поморщилась Мэгги, в углу захихикал Финли.

— И это даже не самое странное, — продолжила она, к неудовольствию Мэгги. — Его вмявшаяся внутрь голова разбрызгала содержимое краски повсюду. Другими словами, я не увидела ни единой капли крови, только жвачно-розовый стекал по стенам и капал с потолка, будто он был инопланетянином или чем-то вроде того.

Волк повернулся к ней:

— Че за хрень!

— Следи за выражениями!

— Это правда! — настаивала Бакстер.

— Где я был в этот момент? — спросил Волк.

— На условном.

На мгновение он задумался, а затем кивнул, принимая очень правдоподобный ответ.

— Но, — начала Бакстер, — то было ничто по сравнению с парнем, который…

— Подарки! — перебила ее Мэгги. — Как насчет обмена подарками? Возможно, один из них нужно отрыть до того, как он снова заляпает мой пол, — сказала она, одарив своего мужа многозначительным взглядом.

Возбужденно привстав, Бакстер поставила фильм на паузу и потянулась в свою сумку с закусками, чтобы достать первый подарок в жалкой упаковке. Она протянула его Волку.

— О, как неловко, — сказал он ей. — Я и не подумал купить тебе что-нибудь.

Бакстер выглядела обиженной.

— Не слушай его, — сказала ей Мэгги. — Он наверху. Фин, почему бы тебе не подняться за ним?

Что-то бурча себе под нос, Финли удосужился встать из своего кресла, пока Волк разворачивал свой подарок.

— Ты этого не сделала?! — выдохнул он, держа в руках потускневшую футболку с тура Бон Джови «Храни Веру». — Где ты ее нашла?

— «Ибей».

Он повернулся, чтобы показать Мэгги.

— Я был на том концерте, но не мог себе тогда позволить купить футболку, — он повернулся к Бакстер. — Не могу поверить, что ты запомнила! Значит, ты все-таки слушаешь меня?

— Только когда совершенно нет иного выхода.

— Спасибо, — он наклонился вперед, чтобы обнять ее, Мэгги видела, как Бакстер закрыла глаза и сжала его спину.

— Жаль, Андреа не смогла прийти, — сболтнул Финли, вновь появившись в дверном проеме, запах готовящегося ужина следовал за ним в комнату. — Так, где, ты говоришь, она?

Волк отпустил Бакстер и вернулся на свою сторону дивана:

— У своего отца.

— А где он теперь живет?

— Аид, — ответил Волк, аккуратно складывая свой подарок на подлокотнике дивана. — Бэдуэрт. Я не захотел ехать.

— Я тебя не виню… Так мне заносить его? — спросил Финли, занося пластиковую коробку, держа ее за ручку и ставя на пол. Он щелкнул защелками, и на ковер гостиной вышел пушистый котенок.

Глаза Бакстер загорелись.

— Ты купил мне котенка! — она завизжала как возбудимый подросток, бросаясь на шею Волка, Мэгги от такой реакции рассмеялась. — Не могу поверить, что ты сделал это!

— Он сделал это? — горько спросил Финли. — Я — тот парень, который кормил его прошедшие две недели!

Мэгги шикнула на него.

— Мне просто очень нравилось, что ты дома совсем одна. Теперь ты не одна, — застенчиво объяснил Волк. — Он найденыш. Мы с Финли вместе выбирали.

Улыбка Бакстер стала немного натянутой.

— Найденыш? Ну вы посмотрите… Что с ним не так?

— Все с ним нормально!

— Волк?

— Ему просто раз в день нужно давать таблетку…

— Волк?!

— Через зад.

— Мерзость! — посетовала Бакстер, спустившись на пол, чтобы познакомиться со своим новым питомцем.

— Погоди, — гордо сказал Финли. — Мы его научили одному трюку… Привет! — обратился он к коту, мяукнувшему в ответ. — Привет! — Кот повернулся и снова мяукнул, от чего все засмеялись. — Я его называл «Эхо», но я уверен, что ты придумаешь что-нибудь получше.

Бакстер встала и крепко обняла Финли.

— Спасибо, — прошептала она, оглядываясь на кота. — «Эхо» — идеальное имя.

Финли отнес Мэгги в кровать на втором этаже.

Она старалась не спать так долго, как только могла, но заснула в своем кресле в середине дня. Несмотря на все заверения Финли, что они могут остаться, гости извинились и оставили их в тихом доме одних, Бакстер поехала домой, чтобы отдохнуть перед ночной сменой, а Волку нужно было позвонить Андрее и своим родителям. Благодарный Финли даже попросил сына отложить визит на следующий вечер.

— Я, э-эээ… У меня есть для тебя еще один подарок, но я не хотел дарить его при всех, — занервничал Финли. Он протянул Мэгги простую картонную коробку. — Не знаю, правильно ли это или нет… Просто открой.

— Что на тебя нашло? — с подозрением спросила Мэгги, приподнимая крышку и изумленно глядя на то, что лежало внутри. Она полезла внутрь, достала кудрявый темно-коричневый парик и расхохоталась. — Что, ради всего святого, это такое?!

Финли выглядел оскорбленным:

— Он был довольно дорогой!

Мэгги засмеялась еще пуще прежнего, вытирая слезы с глаз, после чего надела синтетический парик в стиле «афро» на голову, и тут уже Финли не выдержал и расхохотался.

— Я пытался, — сказал он ей, ложась на кровать рядом с ней, посмеиваясь, но было видно, что он расстроился.

Мэгги стиснула его как можно сильнее, а затем положила голову ему на грудь.

— Мой герой, — пробормотала она, начиная засыпать, пока Финли поглаживал ее руку.

Он вспомнил обувную коробку, полную наличности, которую открыл, когда был один этим утром, еще один символический взнос от Кристиана, который не покрывал даже полгода лечения.

— Ошибкой было бы принять меня за героя, — мягко прошептал он, слушая, как по мере наступления сна менялось ее дыхание. — Я бы убил каждое живое существо на Земле, чтобы спасти тебя.

Глава 37

Вторник, 19 января 2016 года

15:09

Томас бежал по коридорам, по пути споткнувшись о сумочку пожилой леди, к отделению интенсивной терапии. Это был практически самый драматичный поступок в его жизни, ровно до того момента, когда он повернул назад, чтобы собрать содержимое сумочки, без конца извиняясь. Особо язвительная работница на стойке администрации указала ему общий маршрут до маленькой комнаты ожидания, где он обнаружил, что Волк, Эдмундс и Мэгги уже сидели там.

Несмотря на все возражения Сондерса, Волк настоял на том, чтобы тот остался в Новом Скотланд-Ярде и присматривал за Джошуа Френчем. Он не мог заставить себя посмотреть в глаза молодого человека Бакстер, поэтому вернулся к изучению пола.

— Ты, должно быть, Томас, — сказала Мэгги, вставая, чтобы обнять его. Было видно, что до этого она плакала. Женщина подвинулась, и Эдмундс неловко обнял Томаса как мужчина мужчину.

— Привет.

— Алекс, — выжидающе ответил Томас, но глаза его то и дело перебегали на Волка, сидящего в углу. Неосознанно он даже выпрямился, чтобы казаться немножечко выше.

— Как я сказал по телефону, она попала в аварию… Серьезную аварию.

— Ты сказал, они… вытащили ее из реки?

— В серьезную аварию, — повторил Эдмундс. — Она еще не проснулась…

— Боже!

— …но только потому, что врачи медикаментозно не давали ей это сделать, пока не сделали МРТ. Показатели в норме.

Томас кивнул и, не зная, что сказать, сел беспомощно ждать вместе со всеми.

— Как она? — спросил Сондерс, говоря по телефону снаружи допросной.

Адвокат Френча провела почти час со своим клиентом, прежде чем пропасть наверху в кабинете Ваниты.

— Все так же, — ответил Волк.

— Что ж, это может тебя немного приободрить, — сказал Сондерс, уйдя в тихий угол офиса, не сводя глаз с двери. — Френч хочет выложить все карты на стол: как комиссар заплатил ему две с половиной штуки за то, чтобы найти и уничтожить коробки с уликами, еще две с половиной штуки, чтобы вломиться в апартаменты Бакстер, что, конечно, само по себе принесет кучу неприятностей, и… — он помедлил, — как он тайно повредил ее машину.

Кто-то отправил что-то на принтер, и тот начал громко щелкать и жужжать, что вынудило Сондерса вернуться обратно к допросной.

— Что он хочет взамен? — спросил его Волк.

— Пока мы разговариваем, Ванита обговаривает это с его адвокатом. Но слушай! — Ты сможешь защелкнуть наручники на запястьях начальничка, когда вернешься. Это что-то, правда?

Волк какое-то время молчал:

— Просто не выпускай его из виду.

— Конечно, не выпущу.

В 16:46 радостный доктор появился в дверях комнаты ожидания.

— Привет. Я доктор Янг. Я присматриваю за Эмили. Рад сообщить, что пока у меня есть только хорошие новости, — он улыбнулся. — Результаты МРТ чистые, и сейчас мы проводим ей внутривенные инъекции, чтобы нормализовать температуру. Мы оставим на ней шейный корсет исключительно из предосторожности, и сможем его снять, когда она придет в себя.

— Она проснулась? — спросил Томас.

— Да. И я разрешу только одному из вас увидеться с ней на несколько минут, если хотите.

Волк поднялся со своего места.

Томас оглянулся и посмотрел на него так, будто тот мог вот-вот взорваться.

Эдмундс слегка покачал головой.

Мэгги взяла его за руку и мягко усадила обратно.

— Верно, — виновато кивнул Волк. — Наверное, тебе стоит пойти, — сказал он Томасу.

Проследовав за доктором, Томас прошел в комнату, где среди аппаратов и экранов, следящих за ее состоянием, лежала Бакстер. Ему было странно видеть ее в больничной одежде. Она выглядела съежившейся, мешковатые одежды лишь подчеркивали, насколько нежной и хрупкой она в действительности была.

— Я дам вам пару минут, — сказал доктор, закрывая дверь.

— Привет, — Томас сел возле кровати и сжал ее руку.

Бакстер стонала и нежно сжимала его руку, пока мужчина пару минут рассказывал про всякие банальности, убаюкивая ее. Томас не мог уйти, поэтому сидел, держа ее за руку, и рассматривал непримечательное окружение. Не в силах противостоять искушению, он дотянулся до медицинской карты, прикрепленной в ногах кровати, и начал просматривать ее.

Доктор дал им на две минуты больше, чем должен был, так как ему не нравилось разделять родственников и их любимых. Он постучался в дверь и зашел внутрь, но Бакстер была в комнате одна.

Томас распахнул дверь.

Волк, Эдмундс и Мэгги с тревогой посмотрели на него.

— Она беременна! — закричал он на Волка.

— Эм-ммм… ну да, — неловко ответил он.

— Ты знал? — недоверчиво спросил Томас, прежде чем посмотреть на Эдмундса и Мэгги, которые чувствовали себя несколько неловко. — Вы все знали?!

Наконец потеряв над собой контроль, Томас толкнул Волка в стену. Эдмундс бросился к ним, чтобы вмешаться.

— Поверь мне, — предупредил Эдмундс своего друга, — в эту драку ты точно не хочешь ввязываться.

— Послушай, Томас, я… — начал Волк, которому, однако, договорить не дали, потому что благовоспитанный молодой человек Бакстер провел качественный боковой, попав, не совсем традиционной, по уху.

Волк на мгновение смутился, но затем упал на пол неподвижной кучей.

— Ох, Господи! — изумился Томас, в ужасе уставившись на пульсирующий кулак. — Думаю, я вырубил его. Мне позвать кого-нибудь?

— Давай просто уйдем, — предложил Эдмундс, выводя его из комнаты, пока Мэгги спокойно пила чай.

— Может, нам стоит положить его в безопасную позу?

— Мэгги делает это, пока мы говорим, — заверил его Эдмундс.

Когда Томас отошел достаточно далеко, он засунул голову в комнаты и обратился к Волку.

— Теперь можешь вставать.

Бакстер не могла повернуть голову, поролоновый шейный воротник ограничивал ее движения, но у нее хотя бы хватило сил, чтобы сесть прямо. Она потянулась к чашке воды у кровати, но опрокинула ее, все еще ощущая последствия анестезии. Собравшись с духом, она посмотрела вниз, чтобы оценить повреждения, успокоившись, когда обнаружила все конечности на своих местах; однако секундное облегчение тут же превратилось в безмерную панику.

Содрав ограничивающий воротник, она потянулась к колокольчику, удивив саму себя такой реакцией. Через несколько секунд в комнату ворвалась розовощекая медсестра и увидела, что Бакстер держит обе руки на животе.

— С ребенком все хорошо? Я имею в виду, я знаю, что это еще не совсем ребенок, но… с ним все будет в порядке? — с опаской спросила она.

Женщине, очевидно, нечего было сказать:

— Я позову доктора.

Сондерс смотрел, как адвокат Френча несется к нему, вполне уверенный, что не говорил ничего слишком оскорбительного в пределах ее слышимости. Остановившись возле него, она схватила свое пальто и затем быстро вышла, не сказав ни слова.

— Чего она такая взбешенная? — спросил он Ваниту, следовавшую за ней более расслабленным шагом.

— В этом деле ее заменили на кого-то более опытного в фирме, — объяснила она, наблюдая, как женщина уходит.

— Думаешь, комиссар что-то задумал? — спросил Сондерс.

— Она сказала, что из-за характера обвинений, а также людей, которых они касаются, ее босс счел нужным вмешаться. Правдоподобно, но… — Ванита обеспокоенно покачала головой.

Через полтора часа новый адвокат Френча показался в отделе раскрытия убийств и тяжких преступлений. Бородатый мужчина держал себя с самоуверенностью мудака-карьериста и, казалось, почти парил среди столов на облачке собственного самодовольства.

— Ненавижу адвокатов, — пробурчал Сондерс.

— Все ненавидят, — сказала ему Ванита, ослепительно улыбнувшись гостю, когда дошло дело до представлений.

Они проводили его в допросную.

— Мистер Френч… или я могу называть Вас Джошуа? Я Люк Престон, — улыбнулся он, делая шаг к своему клиенту.

— Стойте, где стоите, — сказал Сондерс, преграждая путь.

Адвокат убрал руку и начал разбирать свой портфель.

— Я берусь за это дело вместо Лоры, которая проделала отличную работу, введя меня в курс дела и раскрыв детали вашего разговора. Теперь… у меня есть восемьдесят тысяч мыслей по этому поводу, и, я уверен, у Вас есть восемьдесят тысяч вопросов, — сказал он, ловя взгляд Френча.

Сондерс поморщился от такого неестественного построения речи, в точности как Ванита. Адвокат тем временем продолжил невинно опустошать свой портфель.

— Итак, напомните мне… Я не ошибусь, если скажу, что Вы признаете себя виновным как единственный автор всех этих преступлений, за которые Вы получите два года тюремного заключения? — снова он встретился глазами со своим клиентом.

— О чем вы, черт возьми, говорите? — вырвалось у Сондерса, но адвокат продолжил, будто бы никто ничего не говорил.

— Скромный приговор, разумеется, принимая во внимание причину череды мелких проступков против полиции отчаявшегося человека, восходящие к Вашему вопиюще несправедливому увольнению тридцать лет назад.

— Эй! — гаркнул Сондерс, ударив ладонью по столу между двумя мужчинами.

Но было уже слишком поздно.

Они оба повернулись к Френчу, можно было услышать, как у него в голове жужжат шестеренки, пока он обдумывает свои ограниченные возможности. Немного помолчав, он кивнул.

— Все верно… Я признаю себя виновным.

Волк завершил звонок с Сондерсом и устало потер лицо. С минуту он оставался там, просто стоя в бледном коридоре и уставившись в пол. Кристиан купил Френча прямо у них на глазах, и они не могли сделать ровным счетом ничего, чтобы доказать это, его практически безграничное влияние простиралось так далеко, что он был способен свернуть дело против себя, даже не вставая из-за стола.

Нацепив заботливую улыбку, он зашел обратно в отдельную палату Бакстер.

— Хорошие новости? — с надеждой спросила она, только он зашел в дверь, ее большие глаза блестели от волнения.

Ему не хватило духу рассказать ей правду, не после всего того, через что он прошла.

— Все еще их жду, — солгал он, прекрасно зная, что все было кончено.

Кристиан победил.

Девять дней спустя…

Глава 38

Четверг, 28 января 2016 года

11:58

Руше выписали из больницы, что хорошо, и это означало, что он может предстать перед магистратским судом района Хайбери, что плохо. Ему были разрешены короткие свидания как с Холли, так и с Бакстер, что было также хорошо, но наверняка будет заключен под стражу к концу полудня, что хорошим не было.

В общем и целом его день складывался как довольно средний.

Неделю он практически не вставал с постели, ему переливали кровь, вводили внутривенно антибиотики и удаляли некротические ткани, и после всего этого он стоял перед судьей куда более крепкий, но все еще не похожий на себя. Потеряв почти шесть с половиной килограмм с момента последнего появления на публике, он тонул в своем темно-синем костюме. Он зачесал назад свои черные с проседью волосы так, как это нравилось Бакстер, и даже отрастил подходящую случаю бороду, которая стала совершенно бессмысленной формальностью, оглашающей то, что все присутствующие уже и так знали.

— Ввиду серьезности обвинений, выдвигаемых против подсудимого, и сложностей, с которыми сопряжена высылка гражданина Великобритании, совершившего преступление на британской земле во время работы на правительство Соединенных Штатов, мы передаем дело на рассмотрение в Королевский суд в дату, которая будет установлена позже.

Бакстер и Холли сидели в задней части почти пустого зала судебных заседаний, откуда им открывался дешевый вид на спину Руше, который также слишком утомился от зачитывания собственного приговора и отвлекся на парящую в воздухе пылинку.

— Напоминаю, что ввиду природы этих обвинений, подсудимый заключается под стражу без возможности выхода под залог.

— Сэр, — начал адвокат защиты, обращаясь к судье, — мы бы хотели походатайствовать, чтобы мой клиент отбывал срок нахождения под стражей в тюрьме Ее Величества Вудхил.

— На каких основаниях? — ответил мужчина все таким же безучастным голосом.

— Чтобы избежать всяческих контактов моего клиента с заключенными, чей арест осуществлялся при его прямом участии как в интересах предстоящего судебного разбирательства, так и, конечно же, в интересах его собственной безопасности.

— Разумное ходатайство, — заключил строгий судья, смотря на Руше, в ответ радостно улыбнулся, когда, как и ожидалось, парящее сплетение пылинок приземлилось прямо на лысеющую голову мужчины. — Удовлетворено. Объявляю заседание закрытым.

Руше повернулся, чтобы помахать Холли. Затем, когда судебный пристав выводил его из зала, многозначительно кивнул Бакстер.

Волк отвез Мэгги на прием в частную больницу, замаскированную под большой таунхаус неподалеку от Харли-стрит. Усевшись у камина, он попытался читать автомобильный журнал, который был ему практически неинтересен, слишком отвлеченный важностью того, что происходило в соседней комнате, чтобы сконцентрироваться.

На фоне всего происходящего Мэгги не хотела обременять кого-либо из них своим приближающимся приемом у врача: проведение сканирования и биопсии чтобы определить, находится ли рак в стадии ремиссии или ей придется вернуться на курс химиотерапии и снова бороться за свою жизнь. Она всячески храбрилась, но было ясно, что перспектива нового сражения с болезнью без Финли рядом ужасала ее. В конце концов она доверилась Волку, взяв с него обещание, что все это останется между ними, по крайней мере пока они ждут результатов.

Мысли его блуждали, готовя его к худшему. Он представлял, как врач сообщает плохие новости Мэгги, женщине, которая прожила достаточно долго, чтобы потерять любовь всей жизни от рук самого близкого друга перед тем, как позволить раку наконец-то забрать себя.

Жизнь была так чертовски несправедлива.

В ярости Волк швырнул журнал в огонь и начал измерять комнату шагами. Пламя жадно поглощало глянцевые страницы.

Ванита вошла в кабинет Кристиана с папкой, которую просил. Тот разговаривал с кем-то по телефону и смеялся, помахав ей рукой, словно подзывая собаку.

Даже после того, как Джошуа Френч резко поменял свои намерения, жизнь постепенно вернулась на круги своя, коммуникативные стратегии и статистика по поножовщинам возобладали над тем фактом, что Ванита знала, что ее шеф был социопатом и убийцей, который не остановится ни перед чем, чтобы защитить себя. Притворяться, будто этого не происходило, было лучшей тактикой. Она положила папку перед ним и пошла обратно к двери. Несколько маленьких болячек — это все, что осталось на его теле после жестокого избиения.

— Малкольм, я тебе перезвоню, — сказал Кристиан, кладя трубку. — Джина!

Она повернулась лицом к нему.

— Спасибо, что занесла, — сказал он, взяв в руку папку.

— Всегда пожалуйста.

— Что у нас там по делу Финли Шоу?

Ванита напряглась, не зная точно, провоцируют ли ее или проверяют, а может, мужчина перед ней совсем сошел с ума.

— Прошу прощения?

— Наш будущий мэр спрашивает меня, почему Уильям Коукс все еще разгуливает на свободе, когда расследование очевидно зашло в тупик.

— Он не на свободе, он под комендантским часом, как и был всегда, — ответила Ванита, стараясь сохранять голос ровным. — И при всем уважении, вероятно, это будущая забота нашего будущего мэра.

— Именно такой ход мыслей не дает тебе получить должность повыше, — сказал ей Кристиан.

Она сжала кулаки, впившись ногтями в ладони.

— Ну так… доложи актуальную информацию, — сказал Кристиан. — Каково текущее состояние дела?

Будучи на грани, чтобы бросить ему вызов, Ванита помедлила, но после покорно опустила взгляд в пол.

— Не доведено до конца, — она испытывала ненависть к себе за такой ответ. — Отказ Джошуа Френча сотрудничать застопорил расследование.

— А сейчас кто-нибудь активно работает над делом?

— Просто расставляют все точки над «и», — ответила Ванита, вежливо опустив тот факт, что буква «и» встречается в имени Кристиана аж два раза.

— В таком случае посадите Коукса за решетку. Это приказ.

Она было открыла рот, чтобы оспорить решение, но чувство самосохранения снова заткнуло ей рот.

— Есть, сэр.

Бакстер скучала по Блэки.

Она владела этой «Ауди А1» четыре года, даже преследовала на ней лидера культа «спермотеррористов» и, что самое досадное, забыла свои беговые кроссовки на заднем сиденье. Они с Блэки через многое прошли вместе, и она чувствовала, что машина заслужила куда более достойную кончину, чем затопление на дне Темзы.

Отсутствие машины вынуждало ее возвращаться в Уимблдон на автобусе, что, помимо вынужденных сорока минут бок о бок с чудаками разных мастей, давало ей время обдумать ее мимолетную встречу с Руше. Она не могла выразить словами, какое это было облегчение — снова его увидеть. В течение девяти дней ФБР пресекала любые попытки узнать, где он, и Бакстер даже стала сомневаться, жив ли он вообще.

Он воспринял шквал неприятных новостей со своими обычными невозмутимостью и спокойствием, а последние минуты встречи просил Бакстер вкратце пересказать последние две серии «Ходячих мертвецов».

— Значит, ничего в действительности не произошло, да?

— Ничего.

После аварии Бакстер переехала обратно в свои апартаменты. Томас настаивал на том, что это «не было необходимо», что воспринималось несколько иначе, как если бы он не хотел, чтобы она уезжала. Но она не могла его винить, с учетом всего произошедшего. Она заменила окно, наскоро замазала дырки от пуль в стене и перекрасила стены, чтобы убрать все следы пребывания Руше. Было только вопрос времени, когда кто-нибудь поймет, что его нашли прямо у ее дома и придет все тут разнюхивать.

В 18:25 прозвенел дверной звонок. Положив валик, Бакстер вытерла руки о свои рваные джинсы. Посмотрев в дверной глазок, она с удивлением обнаружила за дверью, как обычно, неуверенного в себе Томаса.

— Привет, — поздоровалась она.

— Привет. Я, э-ээ… подумал, может, ты захочешь поужинать, — он улыбнулся, подняв раздувшуюся и тошнотно пахнущую коробку с индийской едой.

— Господи боже! — она поперхнулась и побежала в ванную комнату.

Пять минут спустя она вернулась к Томасу, изучавшему плохо замазанное пулевое отверстие. Бакстер была уверена, что видела, как он буквально прикусил язык и оставил произошедшее без комментариев. Запоздало и неловко обнявшись, они сели на закрытый прозрачной пленкой пол есть.

— Знаешь, — начал Томас, проглотив прожеванную пищу, — говорят, что индийская еда может вызвать схватки.

Отодвинув от себя лепешку наан и рис, Бакстер задумалась, какой был смысл ходить вокруг да около и говорить на общие темы.

— Господи! Мне так жаль, — извинился он. — Не знаю, как это вообще пришло мне в голову. Ну, знаю… конечно, но я не знаю, с чего я вдруг решил сказать это вслух.

— Все в порядке, — заверила его Бакстер. — И думаю, что пока мне это не грозит.

Томас уставился на ее живот.

— Ты пялишься на мой живот.

— Прости, — снова сказал он, продолжая пялиться. — Просто… он немного странный, правда?

— О, он определенно немного странный.

— Я не хочу портить ужин… — начал он.

Бакстер скорчила ему рожу.

— …сильнее, чем я уже это сделал, — добавил он, — но ты же понимаешь, что это не карри а-ля «я тебя прощаю»? Это карри а-ля «я скучаю по тебе». В общем и целом, это совсем другое.

— Принято к сведению.

— Ты бы узнала, если бы это было карри а-ля «я тебя прощаю». Там были бы бхаджи и самоса и… Я фигню несу, да?

Бакстер засмеялась и спонтанно поцеловала его в щеку.

— К чему это? — спросил Томас.

— Потому что я тоже по тебе скучаю.

Руше провел больше часа с тюремным врачом, общий медицинский отсек несколько облегчил его акклиматизацию к тюремной жизни, но в конце концов за ним пришли.

Ему объяснили, что в идеальном мире заключенные под стражу отделяются от тех, кого обвинили в совершении преступления и кому вынесли приговор. Они могут носить собственную одежду и живут по более гибким, нежели их осужденные соседи, правилам.

Затем ему объяснили, что это не идеальный мир.

Как и большинство тех, которых вели по лабиринту дверей, которые одна за одной лишали их свободы, Руше демонстрировал напускную храбрость. Внешне он казался спокойным, даже скучающим, но внутри него все сжималось от страха, и он не знал, то ли его одолевала боязнь замкнутого пространства, то ли подлинная трусость кричала ему, чтобы он бежал, умолял о пощаде, пытался выторговать себе свободу.

Надзиратель остановился за одной из похожих на все прочие бежевой двери и открыл ее.

Хотя он уже знал, что ждет его внутри, Руше, по мере того как проем становился все больше, все меньше хотел заходить внутрь.

Мужчина посмотрел на него.

С опаской он перешагнул через порог, оглянувшись и увидев, как тяжелая дверь закрывается за ним, запирая его внутри.

Глава 39

Четверг, 31 декабря 2015 года

Канун Нового года

18:19

Кристиан чувствовал себя отвратно, наблюдая как его друг обдумывает свое позорное признание.

— Что ты, сука, имеешь в виду под «Нет денег»? — спросил его Финли обманчиво спокойным голосом, чтобы не тревожить Мэгги, которая возилась на первом этаже.

— Я… я не знаю, что тебе сказать, — Кристиан тяжело вздохнул и покачал головой.

— Но… Я уже потратил все! Мне выписали последнее предупреждение по оплате практически всего, что есть в этом доме, — прошептал Финли в панике, которую он позволял себе нечасто.

— Я клянусь, что помогу тебе всеми доступными мне способами.

Финли был слишком отвлечен собственными мыслями, чтобы даже обратить внимание на пустое обещание Кристиана.

— Ты сказал, что деньги готовы!

Помня о Мэгги, Кристиан осмотрительно зашикал на своего друга.

— Ты сказал… — продолжил Финли, — в день моего выхода на пенсию у тебя все будет готово!

— Я знаю, что я сказал… И тебе придется поверить мне, Фин, я столько раз хотел тебе сказать, но…

— Что насчет того большого дома, в котором ты живешь?

— Он не мой! — горько засмеялся Кристиан. — Ничего из этого, — он дернул свой стильный костюм, будто тот стеснял его, — на самом деле мне не принадлежит. Мне разрешили вести определенный образ жизни, пока это выгодно Киллиану Кейну. В определенный момент дом будет продан, деньги отмыты, и безусловно достопочтенный арендатор перейдет к своему следующему проекту. — Он выглядел буквально потерянным. — Он взял меня на крючок очень, очень давно. Он знал, что мы сделали.

— Как?

— Я не знаю как! Нам не стоило брать эти деньги в ту ночь… Мне так жаль.

— Тогда мы пойдем в полицию, — решительно сказал Финли. — Выведем Кейна из уравнения.

— Я не сделаю этого.

— Прости. Я скажу по-другому: я пойду в полицию.

— И я буду защищать тебя столько, сколько смогу, но при этом все равно не будет никаких денег. Я буду в тюрьме, а Кейн пришлет кого-нибудь по твою душу.

Финли пнул одну из половиц, ожидавших, когда их уложат в комнате.

— Мальчики, вы там не хулиганите? — позвала Мэгги, стоя внизу лестницы.

— Конечно нет! — крикнул Финли в ответ. Он повернулся обратно к Кристиану. — А как же лечение Мэгги? — спросил он напряженным голосом.

— Мы что-нибудь придумаем.

— «Мы что-нибудь придумаем»? — повторил Финли, не впечатленный ответом, уже обдумывая свой следующий ход. — Вернусь через минуту.

Направившись вниз, он отвесил комплимент вечернему платью Мэгги, которая зареклась пытаться его убедить присоединиться к ней и ее друзьям. Новый год был «не чем иным, как оправданием для всех одновременно вести себя как стая животных» — именно так шотландец мягко, чтобы избежать наказания в виде банки для ругательств, определил празднование, которое он бойкотировал вот уже десять лет. Он исчез в гараже и через несколько минут вышел, держа в руках пыльный пластиковый пакет. Скрыв его от Мэгги, он поднялся обратно наверх.

Шагнув обратно в незаконченную комнату, он помедлил, а потом спросил:

— Ты знаешь, что это?

Что-то в его голосе заставило Кристиана встать с пола, чтобы рассмотреть вещь поближе. Он протянул руку, чтобы оглядеть его.

— Нет. Нет. Нет, — сказал Финли, отдергивая пакет от него. — Только смотреть.

Кристиан покосился на пожелтевший пакет, а затем глаза его расширились от удивления.

— Похоже на чертовски здоровую пушку!

— Так и есть. Но, заметь, это не какая-то чертовски здоровая пушка, — объяснил он. — Это орудие убийства… все еще покрытое твоими отпечатками пальцев.

Кристиан растерялся.

— Ты убил человека, Кристиан, и это тому доказательство.

Его друг выглядел так, будто его предали:

— Ты хранил его у себя все эти годы.

— Что тут можно сказать? Мое нутро подсказало мне, что ствол может однажды пригодиться, — виновато сказал Финли. — Я не жадный. Я просто в отчаянии. Сотня штук к полуночи…

— Я, вероятно, не смогу…

— Еще сотня на следующей неделе в это же время, и ствол твой. Это лишь крупица того, что ты мне должен, но этого достаточно.

— Фин, это же канун Нового года!

— Я знаю. И мне все равно, что тебе придется сделать: побираться, занять, украсть. Просто достань мне деньги. — Финли посмотрел на свои часы «Касио», — половина шестого… Тебе лучше поторопиться.

В 23:53 Кристиан стоял у дома, звуки десятков отдельных застолий витали в воздухе, ликование незнакомых ему людей будто бы издевалось над ним. Он видел в единственное освещенное окно, как Финли работает в свете одной висящей безо всякой люстры лампочки, и думал, как рассказать ему новости — что ему удалось собрать лишь немногим больше десятой доли того, что от него потребовали, в столь короткие сроки.

С первыми нетерпеливыми фейерверками, уже освещающими небо, Кристиан вошел в дом и закрыл за собой входную дверь.

— Это я! — крикнул он.

— Я наверху!

Поднявшись наверх, Кристиан вошел в комнату с голыми стенами из ДСП, значительно преобразившуюся даже за те часы, пока его не было. Финли стоял на кухонном стуле и красил потолок, грязный пакет соблазнительно лежал без присмотра на подоконнике.

Поймав взгляд Кристиана, направленный на него, Финли спустился.

— Выпьешь? — предложил он, поднимая бутылку виски с пола.

— Конечно.

Расстегнув пальто, Кристиан достал четыре аккуратных пачки наличности и бросил их на пол между ними.

Финли протянул ему стакан.

— Что это? — спросил он про невыразительную кучу.

— Восемь сотен наличкой, — ответил Кристиан. — А это, — он протянул ему два конверта, в каждом из которых лежало по дебетовой карте, — два счета, о которых никто не знает. Ты сможешь снимать пять сотен в день, не привлекая ничьего внимания. В обще сумме — тринадцать тысяч двести пятьдесят.

Он затаил дыхание, не зная, как на это отреагирует Финли.

— Это лишь начало. Сможешь достать больше?

— Могу. Но это потребует немного времени.

Финли кивнул, определенно удовлетворенный. Он встал на колени, чтобы подобрать деньги, аккуратно складывая их в угол большой металлической коробки под полом, а потом встал на ноги.

— В таком случае будем, — улыбнулся он.

С облегчением Кристиан поднял стакан и сделал большой глоток.

— Если бы ты знал, через что мне пришлось пройти, чтобы достать все это… — засмеялся он, сделав шаг к окну.

Финли остановил его, уперевшись крепкой рукой в его грудь.

— Я сказал: «Это лишь начало».

Кристиан посмотрел на старинного друга, несколько секунд спокойствия уже ощущались как далекое воспоминание.

— Эта пушка может погубить меня, — сказал он.

— И именно поэтому она останется у меня.

— Я принесу тебе деньги!

— Потому что у меня этот пистолет, — заметил Финли. — Прости, но ты вынуждаешь меня выбирать между тобой и Мэгги… И я выбираю ее. Пистолет остается у меня.

Кристиан понимающе кивнул, дождавшись, пока рука Финли расслабится, а потом ринулся к подоконнику. Схватившись за одежду, Финли оттянул его назад, Кристиан споткнулся о банку с краской, и Финли взял грязный пакет. Но Кристиан тут же набросился на него, заламывая его руку за спину.

Пистолет с глухим стуком упал на пол.

Увидев такую возможность, Финли нанес левый хук, едва взглянув на Кристиана, пригнувшегося от удара и повалившего шотландца на пол. Сев на Финли сверху, Кристиан дотянулся до пакета, почувствовав твердый металл под пластиком, и смог взять его пальцами. В пылу схватки Финли схватился за ствол дрожащими от натуги руками. Они катались по полу, борясь за положение сверху, а пистолет так и был зажат между их телами.

Оружие выстрелило.

Оба мужчины тут же обмякли, пакет был отброшен на деревянный пол, и из маленькой дырочки в нем выходил дым.

— Фин? — спросил Кристиан друга, мертвым весом лежавшего на нем. — Фин?! — еще раз позвал он, начиная паниковать. Он сбросил с себя тело, обнажив маленькую красную дырочку в его виске. — Боже мой! Фин! Фин! — Кристиан проверил пульс, слушая дыхание, а ровная струйка темной крови окрашивала доски под ними. — Фин? — выдохнул он и дрожащей рукой коснулся неподвижного тела лучшего друга.

Начав задыхаться, Кристиан сполз по стене, взгляд прикован к Финли, лежащему в центре комнаты. Он достал мобильный телефон из кармана и начал набирать номер 999, но затем остановился. Внезапно его осенило, как будет выглядеть место преступления: явные следы борьбы, орудие убийства, покрытое его отпечатками.

Не зная, что еще делать, Кристиан подумал уйти, забрав оружие с собой. Но являясь одним из двух людей, которые последними видели Финли живым, и не имея убедительного алиби, он без всяких сомнений станет главным подозреваемым в ходе расследования. И это еще до того, как кто-нибудь начнет изучать его вечер сомнительных финансовых махинаций. Силой заставив себя не смотреть на еще теплое тело друга, он постарался сконцентрироваться.

— Думай. Думай!

Его машина была припаркована вниз по улице, и он прошел мимо по меньшей мере трех человек разной степени подпития. Кто-то да вспомнит его. Однако куда более важным был тот факт, что он просто не мог позволить Мэгги прийти домой и найти своего мужа вот так.

— Ну же! — раздраженно закричал он на себя. Ему нужно было думать, как коп.

Взрывы сотни далеких фейерверков ознаменовали начало нового года, черное небо за окном было усыпано снопами света. И затем до него дошло осознание, что единственным способом предотвратить вопросы, на которые у него не было ответов, было убедить всех, что это было самоубийством.

Обдумывая доступные ему инструменты, Кристиан посмотрел на ствол в пакете, затем на темную пустоту в половицах, на бутылку виски, затем на одинокий кухонный стул, на банку с герметиком, затем на дверь без замка.

Он неохотно подполз к телу и взял телефон Финли, тут же скользнув обратно к стене. И пока взрывы озаряли огнем небо на улице, красота, порожденная насилием, он приступил к первому пункту своего отчаянного, несовершенного, но все же по-своему изящного плана:

Глава 40

Пятница, 29 января 2016 года

6:59

Когда первые удары и голоса оповестили о начале нового дня, Руше уже несколько часов смотрел в грязный потолок.

Он пережил свою первую ночь.

Его сокамерник, к большому разочарованию, не называл себя Ти-Доугом или Звездой Смерти, каким представлял его Руше, но всего лишь Найджелом, лысеющим и заурядным мужчиной в очках. И хотя Руше вряд ли рассматривал бы в первую очередь его как человека, с которым предстоит делить комнату на семь квадратов и туалет для эксгибиционистов в ней, он казался вполне безобидным.

— Время помывки, — зевнул Найджел с нижней шконки, вставая и натягивая через голову свою тюремную форму, которая, как у заключенного, чья вина доказана, несколько отличалась от формы Руше.

Их дверь была отперта, позволив им присоединиться к цветастой процессии, плетущейся к душевому блоку. Руше воспользовался этим временем, чтобы познакомиться с лицами людей, с которыми ему предстояло жить бок о бок.

— Нужно что-нибудь? — спросил его совершенно голый Найджел, когда они вошли внутрь, предлагая ему сильно истончившийся брусок мыла из своего несессера.

— Нет… но спасибо, — улыбнулся Руше, отведя взгляд, когда Найджел и его рябой зад удалились.

Дождавшись, когда все уйдут из раздевалки, Руше застенчиво разделся, повесил полотенце на шею, чтобы прикрыть грудь, как только это было возможно. Он не мог больше откладывать этот миг, поэтому проследовал за звуками журчащей воды в мокрую комнату. Выбрав душ подальше от остальных, он повесил полотенце на крючок, нажал кнопку и шагнул под горячую воду.

Он закрыл глаза.

Душевая струя заглушала звуки остальных заключенных. Руше улыбнулся, на мгновение представив себя снова дома, через стену из комнаты Элли доносятся ритмы подростковой поп-музыки, а Элли накладывает макияж перед зеркалом в ванной. Через стекло, декорированное «под изморозь», он мог видеть ее искаженный силуэт, он толкнул дверь, изнывая от нетерпения, только чтобы увидеть ее лицо…

— Что это за хрень?!

Дом растворился, и Руше затянуло обратно в реальность. Взгляды всех заключенных были обращены на него, на его грудь, на небрежно и грубо вырезанные буквы на его коже:

Душ над его головой выключился, оставив Руше стоять в тишине и смотреть на свое недружелюбное окружение. Кто-то испытывал страх по отношению к нему, кто-то злость, все же прочие — отвращение. Словно стая собак, ожидающая, когда же он побежит, они наблюдали за каждым движением Руше, когда он оборачивал полотенце вокруг себя и уверенно шел к выходу, шлепая босыми ступнями по мокрой плитке.

Наконец он дошел до двери.

Как только он скрылся из виду, Руше схватил свои вещи с лавки и стремглав вылетел из раздевалки.

Тиа держала дочь в одной руке, мобильник в другой, нажимая кнопку и оплачивая счет за газ, проверяя баланс, или отсутствие оного, на их совместном счету. В кухонное окно она видела, как ее муж выпадает из сарая в саду и быстро закрывает дверь прямо перед клубом дыма, преследующего его. Она бесстрастно наблюдала, как Эдмундс поскальзывается на мокрой траве, пытаясь заткнуть щели в досках пальцами.

— Что твой папочка сейчас сделал? — спросила она Лейлу игривым голосом. — Если он снова поджег себя, то мы не полезем его оттуда вытаскивать, правильно? Нет, мы не будем!

Рассудив, что ей лучше спросить, она вышла под моросящий дождь.

— Окуривание, — поприветствовал ее Эдмундс, заметив, что дым просачивается из-за двери. — Может, тебе не стоит подходить ближе, — предложил он. — Это Томас посоветовал. — Тиу, кажется, не впечатлил его рассказ. — Все предприятия страдают от детских болезней в первые месяцы, — сказал он. — Я позабочусь об этом.

Тиа переложила Лейлу в другую руку.

— Все предприятия за одну неделю находят осиное гнездо над принтером, теряют большую часть стены и после пробуждения обнаруживают, что их помещение покосилось круче, чем Пизанская башня? — сухо спросила она, пока Эдмундс прислонил свое тело к очередной дырке.

— В свою защиту, — начал он, немного отвлекаясь, — Я выбил доску только потому, что бросил кирпич в осиное гнездо… а агентство покосилось только потому, что я не знал, что именно этот кирпич поддерживает фундамент.

— Эмили уже заплатила? — уже в который раз спросила она.

Эдмундс сконфузился:

— А?

— Эмили тебе уже заплатила?

— Нет. Еще нет. Но она заплатит.

— Я повезла Лейлу.

Эдмундс закашлялся задымленным воздухом:

— Куда?

— К врачу.

— Зачем? — кашлял он.

— Детские болезни… Я позабочусь об этом, — сказала она и ушла.

— Хорошо. Пока! — крикнул он вслед, а потом радостно добавил: — Не бросай меня!

Двадцать минут спустя Эдмундс вернулся в свой сарай, упаковывал старые дела Финли и пришел к выводу, что ничего нового он оттуда не узнает и помочь расследованию ему больше нечем.

Он помедлил, добравшись до преследовавшего его снимка. Каким-то образом женщина выглядела в реальности еще более изнуренной и хрупкой, многие годы зависимости и плохих решений оставили от человека только лишь кожу да кости. Он вспомнил запах пота, исходящий от человека за столом, запах жирной ложки, то, как она могла лишь клевать еду, в которой так отчаянно нуждалось ее тело. И он чувствовал вину за то, что потакал ее пристрастию, отдав пятьдесят фунтов, как и условились, зная, что в течение часа деньги будут течь по ее венам.

Он отставил коробки в сторону, чтобы освободить место для своего нового задания: выслеживание джентльмена в спортивном костюме, который был должен алименты двум из трех женщин, которые выносили пятерых из шести его детей. Судя по всему, он также «стащил детскую приставку», знак того (как будто нужны были еще какие-то знаки), что Эдмундс имел дело с гением преступности.

Чувствуя неудовлетворенность от того, что его прежнее дело так и не закрыто, и скуку из-за тривиальности нового, он неохотно взялся за работу.

По «Би-би-си» шел старый фильм про Коломбо, который Волк смотрел с пакетом чипсов с низким содержанием жиров, лежа в некомфортной койке своей клетки в участке.

— Я совершенно точно отколомбил его! — гордо сказал он, наблюдая за потрясающей работой Питера Фалька.

В дверь постучали. Поступив в кои-то веки как благовоспитанный человек, Волк озаботился и смахнул самые большие крошки с рубашки, а затем встал с кровати.

— Я готов! — крикнул он.

Вошел Джордж, за которым по пятам шла Ванита.

— У тебя посетитель, — без нужды оповестил он. — Теперь, я не хочу доставлять беспокойство или попасть под ваши причуды…

— Какие причуды?

— Я просто говорю…

— Я пришла, чтобы официально арестовать тебя, — резко сказала Ванита. — По приказу комиссара.

Джорджа, казалось, раздражала прямолинейность женщины.

— Тут воняет ногами, — прокомментировала она, поморщившись.

— О, это моими, — сказал ей Волк, без ошибки определив виновника. — Арестовать меня?

— Официально, — повторила Ванита. — Может принесешь нам стулья? — спросила она Джорджа, поглядывая с явной неприязнью на незаправленную кровать.

Они втроем вместе заполнили бумаги на арест, чтобы ей было что предоставить своего начальнику. Пока Джордж ходил снять с бумаг копии, у Ваниты и Волка было немного времени, чтобы поговорить.

— Я придержу дело так долго, как только смогу, — сказала, но знай, что тебя переведут самое большее через неделю. Я хочу до тебя донести, если ты собираешься что-то предпринять, то тебе лучше поторопиться.

— Соль в том, что от меня это не зависит, — пожал плечами Волк и, поняв, что его пальцы все еще были в соли из-под чипсов, начисто обсосал их, отчего Ванита испытала отвращение к своему подчиненному.

— В любом случае у тебя неделя. И помни, я арестовала тебя, — сказала она, вставая. — Я сильно рискую. И как только ты выйдешь из здания, я не смогу тебя защитить. Так что, если делаешь, то делай наверняка.

Время свиданий были с 15:00 по 16:00.

Руше удивило, что его позвали в большой открытый зал, где нарушалась гармония бытия, и реальный мир соприкасался с теми, кто был заперт в капсуле времени: обязательные на день рождения посещения растущими детьми всегда становились большим шоком, родители перечисляли родственников и соседей, которые умерли за прошедшие годы, так, словно это была военная перекличка на военном мемориале, девушки приходили все реже и реже по мере того, как реальная жизнь искушениями уводила их от тех, кто существовал словно воспоминание, к которому можно возвращаться время от времени.

Руше заметил Бакстер сразу, как только вошел. Помахав в ее направлении, он пошел в ее сторону, но тут его толкнули плечом так сильно, что он упал на пол.

— Мой брат был на том поезде, долбаный урод, — с презрением сказал бритоголовый мужчина, замысловатые татуировки покрывали каждый видимый миллиметр его тела вплоть до линии скул, будто тонул в них.

— Хорош! — гаркнул следящий за ними надзиратель.

Мужчина невинно поднял руки, случайно показав свастику, набитую на его левую ладонь. Он усмехнулся и отошел.

Держась за болевшую грудь, Руше с трудом встал на ноги и пошел к Бакстер, обеспокоенно посмотревшей на него, когда он плюхнулся на стул напротив.

— Смотрю, уже заводишь друзей.

— Ага, они думают, я… — Руше затих, не желая беспокоить ее. — Они думают, что я чудной.

— Ты и есть чудной, — подтвердила она. — Борода тебе идет, — начала она с предисловия, прежде чем перейти к действительной причине своего визита. — Мы нашли для тебя лучшего адвоката защиты, которого только можно купить. В смысле, реальный кусок дерьма. Он идеален, — сказала она. — Моя легенда остается без изменений: я не думала, что ты выбрался с вокзала. Я преследовала Китона до парка, потеряла его в белой мгле, и, когда его нашла, он был уже мертв.

— Бакстер, я ценю то, что ты пытаешься…

— Твоя легенда, — перебила она, продолжив. — Ты делал свою работу. Ты выследил нашего основного подозреваемого, принял устройство в его руках за детонатор, и у тебя не оставалось иного выхода, кроме как застрелить его, когда он отказался его бросить.

Руше устало посмотрел на него:

— И я исчез больше чем на три недели, потому что…?

— На земле нет ни одного мозгоправа, кто не связал бы взрыв последней бомбы и твою потерю семьи в схожем несчастном случае.

— Я не хочу использовать их таким образом, — сказал Руше, отчего Бакстер стало дурно от чувства вины.

— Меня не волнует, чего ты хочешь. Мне нужен ты рядом. Ты не покинешь меня… Ты потерял ее. Ясность мысли тебя оставила. Ты где-то нашел нору, спрятался в ней и вырубился.

— Если нас поймают на лжи, — сказал ей Руше, — ты тоже отправишься за решетку.

Бакстер пожала плечами:

— Тогда в твоих же интересах врать убедительно.

Глава 41

Пятница, 29 января 2016 года

17:21

К технарю Стиву нечасто захаживали гости, еще реже его посещали дамы, еще реже — посещали все еще важные дамы, поэтому он был весьма удивлен, когда услышал, что Бакстер спустилась в компьютерный отдел и спрашивает про него.

— Я ищу Стива.

— Кого?

— Стива. Технаря Стива.

— А-а-а! Он в углу.

Стив встал, когда она подошла к его столу, быстро заправив свою мятую рубашку в боксеры.

— Мы можем поговорить наедине? — спросила его Бакстер, осознавая, сколько глаз за стеклами очков с интересом наблюдают за ними.

— Конечно. — Он отвел ее в пустую комнату и закрыл дверь. — Ну, как дела?

— Если бы кто-то искал некоторые улики по делу Кукол… например, один из тех модифицированных телефонов, которые каким-то образом не были причислены к уликам… — Он даже не пытался скрыть эмоции на своем лице, — не нашлось бы у тебя а) рабочего телефона, чтобы одолжить его мне, и б) желания держать рот на замке?

Стив выглядел так же неловко, как и обычно, поэтому было довольно трудно сказать, где витали его мысли, пока наконец он не ответил.

— Конечно… И я мог бы.

Бакстер скривилась.

— Погоди. Нет. Я имел в виду, я бы мог… И конечно, — исправил он себя. — Итак, а что получу я с этого кроме весьма неиллюзорной вероятности быть уволенным?

— С меня будет причитаться…

Он явно был разочарован.

— …и я тебе клянусь, что буду использовать термин «суицидальный текст» в каждом интервью и на каждой пресс-конференции с этого момента и пока мы не добьемся его включения в «Оксфордский словарь».

Глаза Стива загорелись от мысли, что он увековечит себя через свое открытие и название, которое он ввел для обозначения невосстанавливаемого сообщения, которое можно прочитать всего раз и которое использовали убийцы для общения со своими последователями.

— Считай, что ты меня купила.

После встречи с тюремным врачом Руше отвели в столовую к подборке подносов с коричневой жижой всевозможных оттенков. Никак не попытавшись возродить собственный аппетит, он добавил половник горошка для цвета и отнес свой поднос к столам. Люди, сидящие на забитых лавках, смотрели, как он проходит мимо, отрицательно мотали головами, когда он приближался к немногим имевшимся свободным местам. Руше направился в самый конец комнаты, заметив стол, возле которого стояла горстка одиноких фигур, и узнав одного из тех, кого он видел в раздевалке этим утром.

Он глубоко вздохнул и подошел ближе.

— Добрый. Не возражаете, если я сяду тут?

Кряжистый мужчина казался весьма потрепанным жизнью. Ему было хорошо за пятьдесят, впалые черты и старые шрамы переплетались с морщинами на его лице.

— Все зависит от тебя. Ты один из людей-Кукол? — спросил он с музыкальным ирландским акцентом.

— Нет. Не он, — радостно ответил он. — На самом деле это довольно интересная история, — пообещал он, кивая на пустое сиденье.

После недолгого обдумывания мужчина указал рукой, приглашая сесть.

— Дэмиен Руше, — сказал Руше, протягивая руку.

— Без обид, — сказал мужчина, смотря по сторонам, — но я думаю, что после того, как я пожму тебе руку, меня зарежут.

— Никаких обид, — улыбнулся Руше, убрав протянутую руку и попробовав свою еду. Он скорчился и отодвинул поднос подальше от себя.

— Так что ты там говорил? — подтолкнул его мужчина.

— Верно. Итак, я не Кукла. Я коп… Ну, был им. Црушник на самом деле.

— Нервно посмотрев на своих соседей, пожилой мужчина понизил голос и прошептал:

— Так даже хуже.

— Правда? — спросил Руше, рассеянно положив вторую ложку в рот.

— Если ты коп, откуда у тебя такие шрамы на груди и почему тебя заперли тут с нами, дегенератами?

— Я работал над делом Кукол. Я старался остановить их, и единственным способом внедриться было изуродовать себя вот этим, — честно ответил Руше, держа руку на груди. — И я здесь, потому что преследовал человека, стоящего за всем этим…

— Якобы. Всегда говори якобы.

— Хорошо. Я якобы преследовал человека, стоящего за всем, от площади Пиккадилли до парка Святого Джеймса, где я якобы обезвредил его и затем якобы казнил сукина якобы сына с предположительно избыточным количеством выстрелов в грудь, и из-за этого вот он я, сижу с тобой и ем… — он в замешательстве посмотрел на жижу перед собой.

— Говядину Веллингтон, — объяснил бывалый сиделец.

— …ем говядину Веллингтон, — закончил он. — Якобы.

Мужчина посмотрел на Руше, не зная, что и думать о нем.

— Или, может, ты просто очередной коррумпированный коп.

— Может, — сказал Руше и сделал глоток водянистого апельсинового сока. — Бог свидетель, на воле таких достаточно. — Он затих, когда мимо стола проходили его знакомый неонацист вместе со своими дружками. — Но знаешь что? Они всегда получают по заслугам… в конце концов.

— Ты действительно веришь в это? — изумился мужчина.

— Да, я в это верю.

Он покачал головой.

— Оптимизм! Давненько не слышал такого… Ты тут очень долго не протянешь.

— Именно поэтому мне бы не помешал друг, — сказал Руше, снова протягивая руку. — Дэмиен Руше.

Его собеседник за обеденным столом засомневался.

— Ну же. Не заставляй себя ждать, — улыбнулся ему Руше.

Тяжело вздохнув, мужчина потянулся через стол и пожал протянутую руку. Он был уверен, что пожалеет об этом.

— Келли… Келли МакЛафлин.

Бакстер очень хотелось, чтобы ей все еще можно было пить вино.

В 19:29 она задавалась вопросом, какого дьявола она вообще встала и ответила на звонок в дверь.

— Андреа.

— Эмили.

Известная журналистка прошла за ней в гостиную, и Бакстер рухнула на диван. Приняв идеальную позу, Андреа села и начала выкладывать вещи из сумки на кофейный столик.

— Как ты себя чувствуешь?

— Погано, — ответила Бакстер, выглядевшая несколько изможденная в сравнении с дикторшей новостей, всегда готовой к съемкам.

— Я принесла то, о чем ты просила, — сказала Андреа, достав футболки «Волка из клетки» всевозможных размеров, готовясь к финальным аккордам кампании.

— Спасибо. Ванита дала ему неделю.

— А если мы убережем его от тюрьмы, — осторожно начала Андреа. — Думаешь, вы двое будете?..

Бакстер застонала и потерла лицо: «Будем что? Твое-то какое дело?».

— Мне все равно. Но думаю, что я озвучу мнение каждого, кто когда-либо видел и когда-либо увидит вас с Волком в одной комнате вместе, когда говорю, что тот танец, который танцуете, несколько устарел.

— Я с Томасом! — выпалила Бакстер, откатываясь от своей гостьи в надежде найти такую позу, которая будет приносить ей меньше боли.

— Я знаю.

— Он такой хороший.

— А Уилл — нет, — кивнула Андреа. — Но в этом-то все и заключается, не правда ли?

Бакстер не ответила.

— Ты ведь знаешь, почему между нами все закончилось? — спросила Андреа. — В смысле реальную причину? Дело было в том, что неважно, как сильно он любил меня, и ведь он искренне любил, и неважно, как хорошо он обо мне заботился, и ведь искренне заботился, нельзя было игнорировать то, что он просто любил больше кое-кого другого… тебя.

Бакстер накрыла голову подушкой.

— В любом случае это не мое дело. Но почему это тебя так терзает, если ты уже приняла правильное решение?

Бакстер медленно села и посмотрела на бывшую жену Волка.

— Знаешь, жизнь пошла очень и очень не туда, если ты — единственный человек, с которым я говорю об этом, — засмеялась она над собой. — Пошло оно. Я покажу тебе. — Она встала, чтобы достать что-то из кармана куртки, и протянула сложенный кусок открытки Андрее, а после села обратно. — Я нашла это среди вещей Финли, — объяснила она, дав своей собеседнице время, чтобы прочитать открытку. — Начнем с того, что я носила ее с собой на случай, если это зацепка. А сейчас… Я не совсем понимаю зачем. Это его почерк, но он писал это не для Мэгги. Он любил ее больше жизни, но написал это не для нее.

Андрея сложила записку и отдала ее обратно.

— Звучит несколько… собственнически.

— Ты права. И страстно. И зло. И отчаянно. Ты можешь представить, что кто-то любит настолько сильно? Кто-то любит тебя настолько неистово? Вот что занимает все мои мысли, — призналась Бакстер.

— Тем не менее Финли и Мэгги были счастливы, — отметила Андреа. — Кому бы ни предназначалась эта записка.

— Да, были, — кивнула Бакстер, приведя тему к неоднозначному завершению. — Спасибо, — саркастично сказала она.

— В любое время, — ответила Андреа, перебирая предметы на кофейном столике. — Ты видела сегодня Руше?

— Да.

— Вот эту историю ты мне так и не поведала, — напомнила ей Андреа.

Бакстер была в полной растерянности:

— Я могу тебе довериться?

— Конечно.

— С чего мне начать?

Андреа подумала.

— Двадцать первое декабря. Девять часов. Лондон задыхается под огромным количество снега, а Лукас Китон бежит через ворота парка Святого Джеймса…

Бакстер глубоко вздохнула и начала говорить.

За стопкой дешевых футболок радостно моргнул красный огонек — коробочка размером с ладонь внимательно слушала, записывая каждое ее слово.

Глава 42

Пятница, 21 мая 2010 года.

День рождения Финли

20:02

— Отлично выглядишь, — сказал Андрее Волк, взяв ее за руку, когда они сели рядом в вагоне метро.

— Спасибо. И ты, — улыбнулась она, наклонившись вперед, чтобы поправить галстук, который она заставила его надеть, а затем положила голову ему на плечо, не обращая внимания на взгляды прочих пассажиров.

После выходных намечался вердикт по делу Киллера Крематора, и Волка пришлось уговаривать, чтобы он вышел из дома. Но кроме того, что им пришлось выходить через сад соседей, чтобы за ними не увязались папарацци, это был обычный вечер пятницы, необходимый перерыв от бесконечных споров и обвинений, которые преследовали ее мужа в течение недель.

— Устала? — спросил Волк и поцеловал Андрею в макушку.

Она кивнула.

— Мы просто посидим там недолго, а потом уйдем. Самое позднее к десяти ты уже будешь лежать в кровати, я заварю тебе чая с перечной мятой и включу серию «Анатомии страсти».

Она крепко обняла его, от качки вагона ее клонило в сон:

— Обещаешь?

— Обещаю.

Идя по следу из шариков, они поднялись по лестнице в комнату прибрежного ресторана, где проходило частное мероприятие — нетипичная для прижимистого друга Волка расточительность.

Мэгги встречала гостей и тепло обняла их обоих.

— Наливайте себе выпить и затем выходите на солнышко, — проинструктировала она. — Он на террасе… уже пьяный в стельку, — сказала она в любовном раздражении. — Хотите, пока заберу ваши подарки? — спросила она Андрею, и та протянула ей открытку и подарок.

— Что мы ему подарили? — прошептал Волк, когда они направились к бару.

— Бутылку парфюма, которым он всегда пользуется.

Волк выглядел растерянным:

— Кебаб и крепкие сигареты?.

— Не будь таким несносным! — в голос рассмеялась Андреа.

Финли с Волком были всецело поглощены алкогольной игрой, которая с каждой секундой становилась все более азартной, а Андреа и Мэгги с беспокойством смотрели на своих мужей.

— Мне их разнять? — спросила Андреа.

— Может помочь. Со стороны Фина было бы вежливо, если бы он поприветствовал хотя бы некоторых других гостей. Он даже еще не поздоровался с Бенджамином и Ив, — сказала Мэгги, когда женщины шли, чтобы успокоить своих отбившихся от рук мужей.

— Так, мальчики, — сказала Андреа, забрав стопку из рук Волка. — Объявляю ничью. Пойдем, Уилл. Я хочу потанцевать.

Андреа отвела его на танцпол, когда в помещение вошла Бакстер вместе с каким-то мужчиной с растрепанными волосами. Высвободившись из рук жены, Волк поковылял к ним.

— Бакстер! — расцвел он и то ли обнял ее, то ли погладил, то ли невзначай дотронулся до ее сисек.

— Эмили, — сказала Андреа.

— Андреа, — ответила Бакстер.

Не замечая холодную атмосферу, Волк напирал.

— А это, должно быть, Гэвин! — сказал он и пожал руку более мелкого мужчины, сминая ее. — Хотите выпить? — предложил он.

— Я уверена, что они смогут найти бар и без твоей помощи, — натужно засмеялась Андреа, пытаясь увести его. — Пойдем. Давай потанцуем.

— Да, но, — язык Волка заплетался, оттягивая руку от нее, — Бакстер сейчас ведет большое дело.

— Никаких разговоров о работе на вечеринке, — попыталась увести его Андреа, оценив усилия окружающих обходить тему новоприобретенной славы Волка.

— О, — начал Гэвин, немного высокомерно щелкнув пальцами, пытаясь уловить мысль. — Те геи, которых все вытаскивают из реки?

— Именно, Гэв, — сказал Волк. — Ночь среды: Бакстер, Чемберс, полицейский катер. Веселая поездочка намечается. Я завидую.

Гэвин повернулся к Бакстер:

— Не забывай, ты мне нужна утром в четверг.

— А что в четверг? — брякнул Волк.

— Думаю, пониженный голос подразумевает, что это не твоего ума дело, — резко одернула его Андреа.

— Все нормально, — мило сказал Гэвин. — Моей мамы не стало пару недель назад. В четверг похороны.

— О, — сказал Волк.

— Мои соболезнования, — Андреа грустно улыбнулась, ей наконец удалось увести мужа в сторону.

Часом позже Андреа убедила Волка увезти ее домой. Он целую вечность прощался с людьми, с которыми все равно увидится на следующее утро, а затем зашел в туалет, чтобы «отлить на дорожку».

— Ты же Уилл, верно? — спросил его седовласый джентльмен у соседнего писсуара, и журчал он куда точнее. — Я Кристиан, старинный друг Фина.

— Enchanté[31], — ответил Волк, сильно шатаясь.

— Он много рассказывал про тебя.

Волк пьяно улыбнулся ему.

— Что ж, удачи в понедельник, — сказал Кристиан, вежливо выходя из диалога.

Вернувшись в главную комнату, Волк сразу же обратил внимание на террасу, где Бакстер и Гэвин горячо спорили. Как и остальные на вечеринке, Андреа из вежливости делала вид, что ничего не замечает. Она отчаянно пыталась направить своего мужа к лестнице.

— Это тебя не касается, Уилл. — Он даже не слышал ее, слишком поглощенный видом того, как Бакстер быстро шагает от своего тупого парня. — Уилл! — сказала Андреа, когда он направился к открытой двери. — Уилл! — беспомощно позвала его она.

Он вышел наружу в тот самый момент, когда Гэвин схватил Бакстер за руку, которую тут же отпустил, когда Волк толкнул его назад в стол, от чего стаканы и свечи покатились по полу.

— Волк, прекрати! — закричала Бакстер, когда тот подошел к Гэвину второй раз. — Волк!

Гэвин тяжело упал на пол и стал отползать, приложив руку к кровоточащему носу.

Остаток вечера был для Волка словно в тумане. Он помнил, как Бакстер яростно кричала на него, его коллеги высыпали на террасу, чтобы выпроводить его с территории ресторана, Андрею в слезах, отказывающуюся сказать ему хоть слово по пути домой.

Но лучше всего он помнил свою наивность, когда думал, что вечер был окончен, когда он завалился на старый диван в гостиной.

Глава 43

Суббота, 30 января 2016 года

07:06

Руше снова не спал. Он будто чувствовал, как стены сжимают его всякий раз, когда он закрывал глаза. Темнота в сочетании с ограниченностью его верхней шконки размером сто восемьдесят три на девяносто превращали низкий потолок в крышку гроба. Его сокамерник не разговаривал с ним с тех пор, как увидел шрам на груди прошлым утром, и оделся совершенно не замечая Руше. Когда их дверь открылась, они присоединились к медленно двигающейся очереди, как сделали днем ранее, вдоль металлического прохода по направлению к душевому блоку.

Казалось, что не было какого-либо смысла скрывать свою грудь, поэтому Руше первым демонстративно снял кофту вопреки взглядам и оскорблениям.

— Ну, мне немного помогли, — признался Руше, выложенная плиткой раздевалка чем-то напомнила ему гадкий мужской туалет, где Бакстер приставила ему к груди столовый нож. — Смотрю, у тебя тоже есть, что рассказать, — сказал Руше, заметив расписанное тело пожилого мужчины.

Длинный тонкий шрам шел вдоль внутренней части его левой руки, а на правой красовался старый ожог. На теле остались следы нескольких небрежных операций и идеальный круг приподнятой кожи прямо над сердцем.

— Как ты все еще живешь? — от вопроса Руше мужчина захохотал.

— Зачастую рядом был кто-то, кто присматривал за мной.

— Ты про… Бога?

— Нет. Я про снайпера.

— О.

— Ага, я получил большинство шрамов в армии, — объяснил Келли. — Выглядят они куда хуже, чем есть на самом деле.

— Это пулевое ранение?

— Ну ладно. Эта рана была довольно серьезна, — признал он, потирая шрам.

— Ты должен мне как-нибудь рассказать эту историю, — сказал Руше, обернувшись в полотенце.

— Нет… Не должен, — ответил Келли. — Иди вперед. Я догоню.

Следуя за остальными в дверной проем, Руше сделал только два шага в душевую, когда его ударили чем-то тяжелым. Поскользнувшись на мокром полу, он неудачно упал, чувствуя, как множество рук тащат его по шероховатой плитке. Его прислонили к низкой стене и стали избивать, в полубессознательном состоянии Руше чувствовал, что удары и пинки становились все сильнее, а после того, как он ударился головой о твердый пол, в ушах у него зазвенело. Но полностью ощущать боль он не мог.

Келли вошел в душевую. Почувствовав напряженную атмосферу, он сразу понял, что происходит: группа из пяти человек собралась в одном месте, вода, убегающая водоворотом в водосток, покраснела. Он колебался, не желая вмешиваться, но затем выругался себе под нос.

— Охрана! — заорал он во все горло. — Охрана!

Мужчины кинулись в рассыпную, но один задержался, чтобы плюнуть на лежавшее на полу искалеченное тело Руше.

Келли подошел к нему, и в душевую вбежали первые надзиратели. Пока один докладывал о происшествии, другой начал выводить людей из помещения, не зная, что еще ему предпринять в ожидании медицинской помощи.

Вопреки советам врача Руше отказался оставаться под наблюдением и в 14:55 шатающейся походкой спустился по лестнице медицинского отсека к короткому коридору, который вел в зал свиданий. Ограниченный лишь тем, что он мог видеть лишь одним глазом, второй же сильно опух, он преодолел баррикады из заключенных, слоняющихся внизу лестницы в надежде, что назовут их имена.

— Это меньшее, чего ты заслуживаешь, — ухмыльнулся один из них.

— Тебе повезло! — выкрикнул другой, швырнув что-то в него.

Не обращая на них внимания, Руше прохромал мимо.

Радость на лице Бакстер моментально сменилась болью, когда она увидела его. Она отчаянно хотела пойти с ним, помочь ему, но знала, что ей этого сделать не дадут.

— Боже правый, Руше, — выдохнула она, когда он тяжело опустился на стул. — Что случилось?

— Подрался… Не совсем уверен, что я победил, — отшутился он.

— Я тебя вытащу, — решительно сказала она. — Мы переведем тебя в другое место.

— Нет.

— А до этого тебя можно перевести в одиночную камеру, — продолжила она. — Я поговорю с…

— Нет! — резко закричал он, стукнув рукой по столу.

Два надзирателя двинулись в их направлении, но Бакстер рукой показала, что все в порядке.

— Я справлюсь, — сказал ей Руше.

Она хотела протянуть руку и взять его ладони больше всего на свете.

— Я вытащу тебя отсюда, — пообещала она. — Просто продержись еще немного.

Кристиан ответил на звонок:

— Да?

— К Вам пришла Андреа Холл, сэр, — он не узнал голос на той стороне провода, его секретарша наслаждалась выходными, хотя и ему следовало бы заниматься тем же самым.

— Проведите ее внутрь, пожалуйста. — Одетый в футболку-поло и брюки чиносы, что отличалось от его обычного официального наряда, Кристиан встал из-за стола, чтобы поприветствовать свою звездную гостью. — Ах! Мисс Холл. Прошу, проходите. Чувствуйте себя как дома, — сказал он, пожимая ее руку и отпуская своего подчиненного, захлопнув дверь прямо перед ее лицом. — Итак, скажите мне, что же такого важного произошло, что нельзя перенести на понедельник? — спросил он ее.

— Снятие обвинений с Волка, — просто ответила она.

Захохотав, Кристиан вернулся на свое место за столом.

— Скажите на милость, почему бы мне хотелось это сделать?

— Вам не за что злиться на Уилла, — сказала она и презрительно махнула рукой. — Вы убили одного из его лучших друзей! Он должен был попытаться прижать вас. Вы правда ожидали чего-то меньшего?

Он застыл.

— На мне нет прослушки, — сказала ему Андреа. — А если бы и была, то я сама бы подставилась. Я пришла, чтобы предложить вам сделку. С Уилла достаточно. Все кончено.

Кристиан осторожно кивнул.

— Пни собаку достаточно раз, и она научится держаться подальше, — загадочно сказал он.

— О, и он уловил ваше послание. Четко и ясно, — заверила его Андреа. — Послушайте, на самом деле я не могу понять все эти вендетты и патетичные крестовые походы. Но что я могу понять, так это мужчину, который делает то, что должно, чтобы защитить собственные интересы.

Вежливо кивнув на комплимент, Кристиан все же прекрасно понимал, с кем разговаривает.

— Вот что я предлагаю, — продолжила Андреа. — Запястья Уилла остаются без браслетов; я не блокирую это место новым протестом. Плюс, в ответ, я передаю вам на тарелочке Эмили Бакстер и Дэмиена Руше. Думаю, вы согласитесь, что сейчас они куда более крупные рыбы. — Кристиан с интересом подался вперед, когда Андреа достала мобильный телефон из сумки. — Запись частной беседы Эмили Бакстер со мной, проясняющая подробности событий, которые привели к смерти Лукаса Китона, содержащая признание, что она была… рядом с Руше, смотрела, как он казнил разоруженного и обездвиженного задержанного, что она выхаживала подозреваемого в убийстве в своих апартаментах в Уимблдоне, спасая его от ареста.

— Это действительно компрометирующая информация, — сказал Кристиан, теперь уверенный, что их беседа останется между ними. — Возможно, слишком все хорошо, чтобы быть правдой?

— Все, что меня волнует, это Уилл. Эмили Бакстер разрушила мой брак. Дэмиен Руше для меня не более чем отличная история.

— А-ааах, это еще не все? — сказал Кристиан, почуяв, к чему клонит Андреа.

— Эксклюзивное интервью с Руше.

— Будет.

— До суда.

— Это может быть проблематичным.

— Сегодня вечером.

— А так это невозможно.

Андреа нажала на кнопку мобильника; трескучий голос Бакстер начал говорить.

— Руше бежал впереди… Шел такой обильный снегопад. Я не поспевала. Я услышала первый выстрел… Китон был сильно ранен, но все еще жив, когда я нагнала их. Я пыталась остановить кровотечение, но…

Нажав кнопку еще раз, Андреа поставила на паузу скандальное признание Бакстер и протянула его к нему, раскачивая его в пальцах, будто маятник идущих часов.

— Интервью в тюрьме с Дэмиеном Руше и Уилл, выпущенный из-под стражи в течение сорока восьми. Это мое последнее предложение.

Кристиан с улыбкой посмотрел на непоколебимую женщину, сидящую напротив. Он вытянул руку и взял телефон из ее руки.

— Он заблокирован, — сказал он.

— У вас есть запись. Вы получите пароль, когда выполните свою часть соглашения.

— Вы мне нравитесь.

— Мне плевать. Мы договорились? — спросила Андреа.

— Да, мисс Холл… Мы договорились.

Руше выронил свой поднос, разлив то ли неаппетитно волокнистое жаркое, то ли густой суп по полу столовой. Под хор едких смешков он встал на колени, чтобы собрать разбитую миску.

— Да оставь ты ее, — гаркнул на него тюремщик с другого конца комнаты.

Только Руше положил себе еды на новый поднос, в этот раз проявив большую аккуратность, как кто-то выкрикнул его имя.

Келли с интересом наблюдал, как сам начальник тюрьмы подозвал Руше на пару слов. Беседа длилась немногим более минуты; в этот момент неуловимый мужчина исчез так же быстро, как появился, оставив Руше спокойно ужинать.

— Что хотел начальник? — спросил Келли, вздрогнув от вида его поколоченного лица. — Спрашивал о драке?

— Отчасти, — ответил Руше, сев рядом. — Он хочет, чтобы я кое-что сделал… Дал интервью.

— Интервью? — удивленно переспросил Келли.

— Ага, — кивнул Руше, не давая никаких пояснений.

— Ладно. Ну, что сказал доктор?

— Что меня ударили по лицу… Довольно много раз, — ответил Руше. — Я хотел поблагодарить тебя за тот случай. Слышал, ты позвал охрану.

Келли отмахнулся от благодарностей.

— Даже если бы я не ненавидел эту фашню — а поверь мне, я их прям терпеть не могу — нет ничего на свете, что бы я не любил сильнее чем нечестную драку.

— И все же… спасибо, — сказал Руше, пытаясь запихнуть в себя хоть что-нибудь.

— Знаешь, ты должен расквитаться с ними, — сказал Келли, с неприязнью поглядывая на группу бритоголовых клонов, которые колошматили друг друга через несколько лавок от них. — Нельзя спускать подобное с рук.

— Да, — согласился Руше, положив на стол между ними большой, испачканный супом кусок пластика. — Нельзя.

Келли с сомнением посмотрел на жалкую пародию на оружие.

— Не, если не можешь победить, всегда можно просто все сжечь, — он улыбнулся, поделившись советом, которым сам, к добру или худу, всегда руководствовался.

Руше кивнул и накрыл импровизированное лезвие салфеткой, а после заговорщицки наклонился к другу.

— Слушай, у меня не так много времени… Нам нужно кое-что обсудить.

Глава 44

Воскресенье, 31 января 2016 года

08:37

— Интервью быть! — крикнула Андреа хоть кому-нибудь в студии, кто мог услышать. — Для проведения мне нужны Рори, звукач и световик в тюрьме Вудхилл к шести утра завтра, прямой эфир с семи и место в сетке вещания, чтобы крутить интервью каждый час в течение дня!

— Дэмиен Руше — новость месячной давности, — заметил ее главный редактор, вышедший из соседнего кабинета с кружкой кофе в руке.

— Просто доверься мне, — улыбнулась ему Андреа. — Я тебя когда-нибудь подводила?

— Ох, я уже видел этот взгляд, — засмеялся ее босс. — Кого ты кинула на этот раз?

— Никого, кто бы этого не заслуживал.

— Охрана! — закричал Руше. — Помогите! Прошу! — кричал он в отчаянии, а бетонный пол окрашивался кровью. Он прижал руки к ране в боку Келли, началась собираться толпа. — Охрана!

Опытный тюремный охранник прибежал через заполненный людьми двор для прогулок.

— Назад! — закричал он на собирающихся людей, уже запросив по радио поддержку. — Назад! А ты оставайся на месте, — приказал он Руше, поняв, что тот пытается помочь. — Запрашиваю медицинскую поддержку, нужно расчистить двор. Обильное кровотечение. Похоже на колотую рану. — Он повернулся к Руше. — Что произошло?

— Я ничего не видел, — ответил Руше, который не мог не следовать тюремному этикету, так как за ним в тот момент следило множество глаз. Под его руками в агонии корчился Келли. — С тобой все будет хорошо, — успокаивал его Руше, темные пятна уже въелись в его руку.

Прибыла кавалерия, уводя заключенных, чтобы доктор смог приблизиться к своему пациенту.

— Его необходимо переправить в медицинский отсек сейчас же! — сказал он охраннику.

Руше вытер окровавленные руки о собственную рубашку, ему приказали присоединиться к заключенным в дальнем углу двора, где он беспомощно смотрел, как его единственного союзника кладут на носилки и уносят.

Бакстер была в ванной. Надеясь, что свидание с Холли приободрит Руше, она планировала провести весь день с Томасом, который появился у нее на пороге в дешевой футболке из сувенирного магазина:

Бакстер, разумеется, открыто отказалась надеть свою такую же, но одобрила его план пройтись по всем ловушкам для туристов, которые местные жители обычно любой ценой избегали.

Бакстер нацепила яркую шляпу и перчатки. Они простояли на морозе часовую очередь в Лондонский Тауэр, а затем сняли обязательное селфи на фоне Букингемского дворца. Пообедав в «Хард Рок Кафе», они прогулялись по территории Кенсингтонского дворца, взяв с собой кофе на вынос, чтобы согреться. Все вокруг напоминало, что, несмотря на все ужасы, смерти и злобу, разъедающие его изнутри, исторический и очаровывающий город твердо выстоял в бурю.

Этот день уже был лучшим, который могла припомнить Бакстер, даже до того, как она нашла маленькую черную коробочку, которую Томас оставил под ее подушкой. Примерив свое помолвочное кольцо, она почувствовала, как огромный груз наконец-то свалился с ее плеч. Закрыв глаза, она подставила голову под воду: она приняла решение.

Руше шел на прием пищи в одиночестве, он нашел тихое место, где можно было спокойно поужинать. Он специально тащился до столовой, чтобы минимизировать время, проведенное там. Нацисты наблюдали за ним с их обычного стола, но скоро потеряли интерес, когда чернокожий заключенный опрометчиво прошел слишком близко к ним, вызвав поток расистских оскорблений.

Воспользовавшись этой короткой передышкой, Руше попытался запихнуть в себя какую-то еду. Но кусок просто не лез ему в горло, не из-за боли в челюсти, а из-за чувства вины. Он стоял у входа в комнату для свиданий в 3 часа дня, ожидая увидеть Бакстер, но, увидев обеспокоенное лицо Холли, высматривающее его, ушел прочь, так как не мог допустить того, что она увидит его в таком плачевном состоянии. Сожалея о своем решении, он оттолкнул от себя еду и сидел в тишине, наблюдая, как люди постепенно уходят из столовой.

Стол нацистов опустел одним из последних, мужчины помельче неосознанно кружились вокруг своего вожака, борясь за место поближе. В поисках одобрения один из них толкнул другого заключенного в стену.

Руше спокойно достал из штанов что-то, завернутое в полотенце, и развернул у себя на коленях окровавленный кусок пластика. Он взял свой поднос и прошел между пустыми столами ко входу, на секунду остановившись, чтобы положить оружие, использованное для нападения, на лавку, где обычно собирались бритоголовые.

После чего, невинно посвистывая, он последовал за ними.

Кристиан был в очень приподнятом расположении духа к тому моменту, когда приехал домой.

Закрыв входную дверь, он помедлил, прежде чем поднять ручку, решив, что без этой привычки он смог бы прожить. Настроив сигнализацию, он прошел по залитой лунным светом главной комнате к окнам, по которым постукивали ледяные капли дождя. Он налил себе большую порцию скотча и сел в свое любимое кресло, расположенное прямо в центре его безмолвного дворца.

И хотя, определенно, это были не те выходные, которые он планировал, он выполнил свои обязательства перед Андреей Холл, устроив ее практически невозможное интервью и предоставив первичные документы по освобождению Уильяма Коукса. Он предоставил телефон с компроматом в качестве доказательства и назначил срочную встречу с комитетом по профессиональной этике, чтобы обсудить детектива-старшего инспектора Бакстер. Он также разговаривал с Девоном Синклэром, агентом ФБР, которому была поручена незавидная работа по устранению фиаско Лукаса Китона, чтобы как поделиться хорошими новостями, так и выразить свои ожидания того, что его вклад в дело будет публично оценен.

Неважно, что настырная журналистка сможет утром выудить из Руше, вся эта информация лишь укрепит дело против него.

Отпив еще виски, Кристиан посмотрел на шахматную доску, в ожидании стоящую на кофейном столике, где каждая фигура обозначала одного из его врагов, и он переставлял свою собственную вокруг них… вокруг всех кроме одной.

Киллиан Кейн и его люди все еще искали Оуэна Кендрика, человека, которого почти наверняка уже даже не было в живых и который за более чем тридцать лет ни разу не выступил со своей скандальной историей о продажных копах и пропавших миллионах.

Он почти не играл никакой роли.

Чувствуя, что он наконец-то мог дышать, Кристиан поднял бокал в сторону шахматной доски: «Шах и мат».

Глава 45

Понедельник, 1 февраля 2016 года

6:26

Даже Андреа выглядела уставшей, не говоря уже про ее команду, Рори будто мог реально умереть, а похвально педантичный или до нелепости придирчивый тюремный охранник откручивал металлическую пластину телевизионной камеры.

— От этого аннулируется гарантия, — сказал ему Рори, зевая и обдавая его запахом кофе изо рта.

Не обращая на него внимания, мужчина отодвинул панель, чтобы осмотреть внутренности невероятно дорогого оборудования на наличие чего-то запрещенного.

После тяжелого раннего пробуждения, чтобы приехать в тюрьму Вудхилл к шести утра, они продвинулись примерно на десять метров за двадцать шесть минут, наткнувшись на заграждение у ворот службы безопасности, когда каждый отдельный предмет их оборудования один за другим был распакован и тщательно изучен.

— А еще дольше нельзя? — раздраженно выдала Андреа, осознавая, что через чуть более полчаса она должна была быть в прямом эфире.

Мужчина посмотрел на нее, пожал плечами и вернулся к работе, отодвигая еще одну панель.

Усталость в конце концов взяла верх над Руше, и он провалился в сон на пять часов, но когда в 6:53 к его камере стали приближаться чьи-то шаги, немного раньше обычных утренних передвижений охранников, он уже не спал. Ему хотелось добраться до нужного места пораньше, поэтому он слез со своей койки и стал ждать охранника в центре комнаты.

Его сопроводили по ступенькам вниз, его ярко-синяя форма была единственным ярким пятном в безлюдном тюремном блоке, через который его вели. Отпирая и снова запирая двери за собой, они наконец дошли до коридора, ведущего в комнату для свиданий. Руше посмотрел на темный медицинский отсек, вспомнив взгляд Келли, когда он воткнул зазубренный осколок в мягкую плоть чуть ниже грудной клетки.

— Эй! — позвал его сопровождающий, придерживая дверь.

— Простите, — извинился Руше, благодарный за то, что его выдернули из воспоминаний.

— Лицом к стене, — гаркнул изголодавшийся по кофеину тюремщик, когда они дошли до последней двери.

Руше покорно повернулся лицом к темно-серой стене, пока охранник вбивал пятизначный код, проводил через считыватель свою идентификационную карту и открывал дверь. Они вошли в знакомое помещение, где съемочная команда все еще настраивала оборудование, а Андреа поправляла макияж перед зеркальцем.

— Ваш интервьюируемый! — огласил мужчина, очевидно находясь под впечатлением от встречи с всемирно известной журналисткой.

Андреа встала и кивнула, приветствуя мужчину, которого продала их общему врагу. Руше, будучи Руше, ответил улыбкой и радостно помахал в ответ.

К 6:59 четвертая подряд ночная смена доктора Юаня подходила к концу, и он как никогда радовался перспективе двух выходных дней и хорошего сна. Выходные, похоже, пробуждали в тех, кто был заключен в этих стенах, иллюзию пониженной ответственности, потакание излишествам, которых они были лишены в течение недели, уверенность в хриплой толпе — вечера пятницы и субботы в этих стенах, как всегда, были насыщенными: семь драк, одна травма головы, требующая перевода пострадавшего во внешнее учреждение, один набор вскрытых вен и одна колотая рана.

Он был изможден.

Приведя себя в порядок в ожидании, когда придет его коллега, который, даст бог, придет раньше, чем кто-нибудь еще успеет нанести себе травму, доктор Юань заглянул посмотреть на своих мирно спящих трех ночных пациентов, которые ни капли не снимали его усталость. Освещенный уютным свечение медицинского оборудования и экранов, поющих свои монотонные колыбельные, он почти задремал в дверях. Проснувшись от собственного храпа, врач протер свои слезящиеся глаза, сразу поняв, что что-то изменилось.

Он прищурился, чтобы хоть что-то разглядеть в тусклом свете, и шагнул вперед. Морщась, он посмотрел на стоящую посередине койку, его глаза расширились, когда он понял, что она была пуста.

Повернувшись, чтобы убежать, он не знал, что за его спиной в двери возникла фигура.

Келли вышел на свет, сжимая в руке большой скальпель.

— Даже не думай об этом, док, — спокойно сказал он, когда мужчина метнул взгляд на тревожную кнопку на стене. — Не надо лишних движений. Я не хочу делать тебе больно, и я не стану, если ты не будешь глупить.

Доктор поднял руки.

— Так-то лучше, — сказал Келли, собирая собственные вещи с подноса возле него. — Твоя идентификационная карточка сейчас под рукой?

— Да. Но она тебе не поможет, — ответил врач, усталость притупляла эффект адреналина. — У меня ограниченный доступ.

— Правда? — спросил Келли, теряя интерес.

— Да. На случай происшествий вроде этого.

— Куришь?

— Прошу прощения?

— Ты… куришь?

Доктор помотал головой.

— Спички? Зажигалка?

— Второй ящик снизу, — сказал доктор, указывая в нужном направлении.

Не сводя глаз с доктора, Келли попятился и стал рыться в шкафу, пока не нашел коробок спичек. Зажигая сразу с полдесятка, он протянул их к датчику дыма над головой.

— У тебя ни за что не получится, — сказал ему доктор, наблюдая как раненый пытается удержать ровное пламя.

Пронзительно заверещала сработавшая тревога, потом сразу же еще одна и еще. Через несколько секунд им ответил ужасный рев сотен заключенных.

— Хорошо, что нам не наружу, — улыбнулся Келли, крепко хватая руку доктора. — Нам внутрь.

— Датчики температуры и дыма: восточный сектор! — закричал один из тюремщиков в оперативном пункте, выскакивая из-за монитора.

Несколько камер наблюдения показали заключенных в проходах, которые становились все более беспокойными, когда превосходящая по численности охрана изо всех сил старалась удержать ситуацию под контролем.

— Нам срочно нужно подкрепление! — доложил по радио другой член команды. — Весь доступный персонал в тюремный блок, живо!

Оставив запись с камеры, показывающей Руше, сидящего напротив Андреи и ее команды, молодой человек переключил на вторую камеру тюремного блока, ситуация в которой вот-вот должна была перерасти в насилие.

— Черт! — сказал он, смотря на экраны. — Там нужно больше людей!

Грохот неразберихи, воцарившейся в здании, достиг комнаты свиданий, неприятное воспоминание об одном из самых ужасных испытаний в жизни Руше, неизбежно нахлынувшее на него. Но в этот момент, когда он сидел перед Адреей и телевизионной камерой, это было именно то, что он хотел услышать. Он смотрел, как его сопровождающий метался, не зная, что делать, и слушая, как радиообмен его коллег становился все более суматошным по мере неуклонного нарастания шума.

— Оставайся тут. Я скоро буду, — на бегу сказал он, направляясь к двери.

Было понятно, почему Андреа и ее команда выглядели взволнованными. Они держали оборудование наготове, игнорируя крики продюсеров в студии, требующих объяснений, почему запись все еще не ведется.

Руше медленно встал на ноги:

— Думаю, пора.

Келли повел доктора вниз по лестнице медицинского отсека и через первую дверь слева, которую он смог открыть картой доктора. Сигнализация, расположенная по центру коридора, оглушила их, когда они быстро прошли под ней и подошли к другой запертой двери, усиленной системой доступа с кнопочной панелью.

— Так, док, — Келли старался перекричать шум. — Твой выход.

Красная лампочка на замке переключилась на зеленую, и дверь распахнулась, показав сначала озадаченного доктора, а затем покрытое шрамами и морщинами лицо его похитителя.

Руше осклабился:

— Уже сомневался, что ты придешь.

Келли передал ему скальпель, и они поменялись местами. Искренне извинившись, Руше приставил лезвие к горлу доктора.

— Келли МасЛафин, познакомься — Андреа Холл, — Руше представил их друг другу. — Ей можно доверять. Она одна из нас. Андреа Холл, познакомься — Келли МакЛафин, также известный как Оуэн Кендрик. Думаю, у вас двоих много тем для обсуждения и не так много времени.

— Мы приехали ради тебя, Андреа, — сказал Келли.

Его терзали сомнения, и он повернулся к Руше.

— Ты же не пытаешься меня поиметь, да?

— Нет, — честно сказал Руше. — Клянусь. Приказ идет от самого коммандера столичной полиции. Ты подвергаешь себя опасности, помогая нам прижать убийцу. Мы перед тобой в долгу за это, и для тебя это очень выгодно.

Он кивнул, позволив Андрее отвести его к остальным.

— Эй, Келли!

Он остановился и оглянулся.

Руше улыбнулся:

— Задай им жару!

Глава 46

Понедельник, 10 февраля 2016 года

07:11

Солнце только собиралось подняться в это очередное морозное утро.

Темнота и большое количество праздничного скотча убедили Кристиана дважды нажать на кнопку «сон». Издав похмельный стон, он вслепую нащупал мобильник, когда неустанное устройство зажужжало на прикроватном столике. Прищурившись, он посмотрел на экран и тут же сел, моментально проснувшись.

— Киллиан! Чем обязан такому удовольствию? — ответил он, включив лампу. Он так и не смог скрыть беспокойства, вызванного столь ранним звонком.

— Я тебя разбудил? — спокойно спросил властный рецидивист.

— Нет! То есть, да. Но я все равно собирался вставать, так что не волнуйся.

— Я не волновался.

Не зная, как ответить, Кристиан ждал, когда его собеседник продолжит. Долгий раздраженный вздох заполнил паузу, еще больше выбивая Кристиана из колеи.

— Человек, о котором мы разговаривали… Оуэн Кендрик. Я подумал, что тебе хотелось бы узнать, что мы его нашли.

— Потрясающая новость! Не правда ли? — спросил Кристиан, смущенный мрачным тоном.

— Потрясающая ли?

Снова он ждал, когда его собеседник расскажет подробности.

— В этот самый момент он вещает в прямом эфире из тюрьмы Вудхилл, вываливая всю подноготную моей операции, тебя, мертвого детектива и пропавших денег.

От таких новостей Кристиана словно физически ударили. Он хотел одновременно блевать, плакать и кричать.

— Тюрьма Вудхилл? — пробормотал он, начиная складывать все воедино, понимая, что он сыграл существенную роль в плане собственных врагов, направленном против него. — Как это вообще возможно? — спросил он, прикидываясь дурачком.

— Я и сам задавался этим вопросом, — спокойный тон Кейна действовал на нервы. — Выяснилось, что ты организовал интервью. Ты выдал самому известному репортеру страны доступ в тюрьму и, соответственно, единственному человеку, способному уничтожить нас обоих. В конечном счете, господин комиссар, все сводится… к тебе.

— Киллиан, я…

— Ты еще услышишь о нас.

— Подожди! Я еще могу все исправить!

Линия затихла.

Потрясенный, Кристиан какое-то время просто сидел, уставившись на телефон в руках, будто тот был перерезанным страховочным тросом. Чувствуя головокружение, он вылез из постели и натянул халат поверх пижамы. Он поспешил вниз, где небо за высокими окнами стало иссиня-черным, деревья под ним стояли совершенно неподвижными, безликие черные тени, словно нарисованный фон сцены. Пересекая комнату, он взял пульт и включил свой огромный телевизор, его неестественное свечение окутывало его светом, когда он начал переключать каналы…

Он тут же узнал этого человека, несмотря на перерыв в тридцать лет. Кристиан пошатнулся, чтобы остаться на ногах, когда его захлестнули воспоминания: жар пламени, стоны рушившегося здания, вес пистолета в руках, взгляд в глаза этого самого человека, когда он бросил его умирать самым ужасным способом, который можно только было представить, из-за своей жадности.

На экране Келли поднял рубашку, чтобы обнажить последствие пулевого ранения, деяния, которого Кристиан более всего стыдился. Обхватив голову руками, Кристиан горько рассмеялся, в конечном итоге поняв, откуда Киллиан Кейн знал то, что знал он сам.

— Все кончено, — глубокий голос откуда-то из комнаты поднялся к самой крыше.

Кристиан не стал тут же поворачиваться на него, а просто повесил голову, признавая поражение.

— Как ты его нашел? — спросил он.

— Не я, — признался Волк, его голос становился все ближе. — Эдмундс нашел… не так давно.

Кристиан потер лицо:

— Вся сеть Кейна не могла найти его.

— Возможно, им стоило искать его девушку.

— И как ты убедил его заговорить?

— Опять же, не я. Руше убедил. Думаешь, он случайно оказался в Вудхилле?

Кивнув, Кристиан выключил телевизор.

— Мисс Холл? — спросил он.

— Не такая уж и бессердечная сука, за которую мы ее принимали, — ответил Волк.

— А запись?

— Постановка. Она стерлась, как только ты прослушал ее. — Он не стал вдаваться в подробности, так как сам едва ли понял хоть слово из мудреного плана Бакстер и Андреи, которые задействовали «суицидальные тексты», телефоны с жучками и копии приложений-мессенджеров.

— Только ты, как я вижу, — сказал Кристиан.

— Только я, — кивнул Волк, появившись из отступающей по мере того, как с каждой секундой небо на улице становилось светлее, тени.

Кристиан повернулся лицом к нему:

— Я полагаю, старые привычки все не отпускают.

— Если бы я хотел избить тебя, я бы уже давно это сделал.

Он бросил на диван рядом с Кристианом наручники.

— Ты же знаешь, что я ничего этого не хотел? — сказал он Волку, даже не собираясь брать металлические браслеты. — Я бы лучше умер, чем когда-либо навредил Фину и Мэгги.

Волк направился к нему:

— Мне плевать.

Кристиан оглянулся на тихий сад.

— Не заставляй меня бегать за тобой, — сказал Волк, застыв на месте.

Кристиан устало улыбнулся.

— Ты должен знать лучше, чем кто-либо еще, Уилл… все убегают.

Кристиан метнулся от кофейного столика, опрокинув шахматную доску, и добежал до стеклянной двери. Выпав на морозный внутренний дворик, пополз по заиндевевшему газону.

Наблюдая, как тот исчезает в воротах в дальнем конце сада, Волк спокойно приложил к уху телефон.

— Он бежит прямо на тебя.

Кристиан босиком бежал по ковру из мертвых листьев, задаваясь вопросом, а не спит ли он еще. Морозный воздух раздирал его легкие, первые лучи солнечного света пробивались сквозь покрытые инеем ветви деревьев — любой бы назвал это фантастически прекрасным пейзажем из сказки.

В течение пяти минут его жизнь бесповоротно изменилась.

Все, что мог делать, это продолжать бежать, бросив все и всех, что было раньше, начать с чистого листа, потому что он сделал бы все по-иному, если бы ему дали еще один шанс — иррациональный торг отчаявшегося, вызванное страхом заблуждение, что он вправду мог исчезнуть, было единственным, за что он мог хвататься. Мысль о побеге полностью завладела им.

Он грузно упал, руки его увязли в сырой земле под останками, сброшенными лесом, когда он менял кожу.

Рядом послышался шорох…

Глазами, полными страха Кристиан осматривал деревья.

Громкий щелчок откуда-то еще…

Он был дезориентирован, не зная даже, откуда он пришел. Он успокаивал дыхание и внимательно прислушивался: глухой стук бегущих шагов возник из безмолвия, темные фигуры замелькали между деревьев. Кристиан поднялся на ноги, его обуял страх, когда он заметил еще одну тень, приближающуюся с другой стороны. Выбрав маршрут, он пустился бежать, шум от его преследователей усилился, когда к охоте присоединился еще один человек.

Он снова упал, усталость и паника мешали ему нормально двигаться. Не имея иного выхода, он пополз по грязи под упавшее дерево. Он видел, как два силуэта пронеслись мимо, исчезнув так же быстро, как они появились в освещенном рассветным солнцем лесу. Третья, напротив, перешла на шаг. Кристиан закрыл глаза, желая, чтобы они прошли мимо, беспомощно слушая, как они бродят по лесному ковру в поисках его. Он еще сильнее съежился…

Шорох приближался.

Он затаил дыхание.

Они подошли к его поваленному дереву, ломкие листья, кружась, падали на землю прямо перед его лицом…

Выскочив из своего укрытия, Кристиан слепо бросился на поляну, слыша быстро приближающиеся к нему тяжелые шаги.

Удар сбил его с ног, и кто-то приземлился на него сверху.

— Сюда! — позвал остальных Волк. Совершенно истощенный Кристиан посмотрел в его глаза и увидел совершенно звериный взгляд.

Эдмундс внезапно очутился слева от него, Сондерс — справа. Немного погодя медленно появилась в его поле зрения над его головой. Каждый из них смотрел на него одинаково хладнокровным взглядом. Окруженный врагами, Кристиан залился смехом.

— Это ведь с самого начала был не арест… да? — спросил он их, его серебряные волосы потемнели от грязи и листьев. — Ты хотел, чтобы я оказался тут один!

Волк еще крепче схватил вырывающегося задержанного.

— Без свидетелей, да?! — маниакально кричал Кристиан, силясь взглянуть на Бакстер. — Ну так кончай уже с этим! — подначивал он Волка. — Ну же!

— Ты не отделаешься так просто, приятель, — сказал ему Сондерс, когда утренний воздух наполнился звуком сирен.

Наконец смирившись со своей судьбой, Кристиан обмяк, полностью подчинившись Волку. По мере приближения звуков сирен один за другим его пленители разошлись, оставив на поляне их с Волком одних. Перекатив его на живот, Волк надел на запястья за спиной Кристиана наручники. А затем, смакуя каждое отдельное слово, которые желал произнести уже давно, он зачитал комиссару его права.

— Кристиан Беллами, я арестовываю Вас за убийство детектива-сержанта Финли Шоу. Вы не обязаны говорить что-либо. Однако это может навредить вашей защите, если вы не упомянете при допросе то, на что впоследствии собираетесь ссылаться в суде. Всё, что вы скажете, может быть использовано как доказательство. Вы понимаете?

Волка переполняли эмоции, голубые глаза блестели. Он поднял пленника на ноги и повел его к пляшущим в отдалении огням.

Глава 47

Понедельник, 1 февраля 2016 года

14:34

Эдмундс опоздал.

Скучные реалии полицейской работы заняли большую часть дня, пока команда тщательно регистрировала улики, подавали детальные отчеты и против своей воли ходили на встречи с невыносимым отделом по связям с общественностью; говоря о контроле за ущербом, складывалось такое ощущение, что они прибыли с шваброй и ведром, чтобы устранить последствия взрыва информационной ядерной бомбы.

Проскользнув в двери, он заметил Волка, стоящего прислонившись к стене, пока ликующая Ванита обращалась к своей аудитории на наспех организованной пресс-конференции. Эдмундс тихонько подошел к нему.

— …Хотя мы, очевидно, не можем обсуждать какие-либо подробности, связанные с нашим текущим делом, — твердо сказала Ванита, — было бы наивным делать вид, будто вы еще не знаете об обвинениях, выдвинутых против Кристиана Беллами, и о там, насколько серьезно мы к ним относимся. Учитывая это, я буду временно исполнять обязанности комиссара…

Несколько репортеров выкрикнули вопросы, на которые Ванита не смогла бы ответить, даже услышь она их.

— Привет, — прошептал Эдмундс, протискиваясь рядом с Волком.

— Привет.

— Где остальные?

— Не придут.

Эдмундс скривился, так как сам Волк сказал ему, что прийти надо обязательно.

— …И согласно этим должностным полномочиям, — продолжила Ванита. — Я бы хотела отметить поистине вдохновляющую и мужественную работу команды, работавшей над этим делом, в которую входили как гражданские лица, так и представители столичной полиции.

Повернувшись к Волку и Эдмундсу, она отрепетированно улыбнулась и зачитала список имен.

— Старший инспектор Эмили Бакстер, детектив-констебль Джейк Сондерс, бывший детектив-констебль Алекс Эдмундс, бывший детектив-сержант Уильям Лейтон-Коукс…

Волк поморщился.

— …бывший агент ЦРУ Дэмиен Руше и друг полиции Андреа Холл.

По указке Ваниты комната разразилась обязательными по такому случаю аплодисментами.

— Ну и как ощущения? — спросил Эдмундс, повысив голос, пока они хлопали своим собственным вялым овациям. — Быть человеком, который задержал комиссара столичной полиции?

— Думаю, я немного поплакал, — признался Волк.

Эдмундс кивнул, правда немного осуждающе:

— Можно понять.

— Мне нужно было быть тем, кто арестует его, — сказал Волк, понизив голос, когда аплодисменты стихли. — Это было для меня. Остальное — все твое, — загадочно сказал он Эдмундсу, а Ванита тем временем вернулась к микрофону.

— Я хочу вам представить члена этой команды, он ответит на все ваши заранее одобренные вопросы по расследованию…

Волк оттолкнулся от стены в направлении света прожекторов, к которому он так привык. Но затем повернулся к Эдмундсу, по-дружески ударив его по спине.

— Ты с этим справишься, верно? — улыбнулся он и в свойственной себе манере вышел.

Выражение лица Ваниты полностью повторяло выражение Эдмундса. Женщина быстро исправила ситуацию.

— Э-ээм… Дамы и господа, бывший детектив столичной полиции, а сейчас частный детектив… Алекс Эдмундс! — объявила она, и зал снова вымученно зааплодировал.

Когда камеры замигали в такт потоку неразборчивых вопросов, Эдмундс заковылял к сцене, чуть не опрокинув телекамеру. Мгновенно став лицом команды, ответственной за разоблачение крупнейшего скандала за последние годы, он с энтузиазмом пожал руку Ваниты и подошел к микрофону.

Он прокашлялся.

— Добрый день… Есть какие-нибудь вопросы?

Глава 48

Среда, 3 февраля 2016 года

16:49

Арест Кристиана казался точкой в этой истории, но пока тело Финли удерживали до суда, они могли устроить другу надлежащие похороны. Однако Мэгги хотелось устроить что-нибудь. Пригласив только самых близких друзей мужа, она устроила неформальные поминки на заднем дворе, настаивая на том, что это будет радостное событие, возможностью для всех наконец попрощаться. Приурочив событие к мимолетным зимним сумеркам, Волк, Бакстер, Эдмундс, Сондерс и Андреа собрались вместе с остальными у костра, чтобы поделиться своими любимыми историями при свете свечей.

Когда трескуче заиграла песня Бена Кинга «Будь рядом со мной», Волк протянул руку Мэгги, вместо ее мужа танцуя с ней под любимую песню Финли.

Пятница, 21 мая 2010 года

День рождения Финли

23:58

Волк отключился на диване в их с Андреей убогом домишке в Сток-Ньюингтоне в блаженном неведении, что он полностью испортил день рождения Финли. Он расстроил Мэгги, выбил зубы одному из ухажеров Бакстер и вызвал жаркую ссору между ними. Но что куда важнее, он не пошел к своей жене, которая проплакала предыдущие полчаса, желая, чтобы он продемонстрировал заботу и проведал ее.

В прихожей раздался громкий треск.

Упав с дивана, Волк поднялся на ноги. Все еще одетый в мятую рубашку и галстук, он вышел в прихожую и тут же получил по голове рабочим ботинком.

— Господи Боже! — выразил он недовольство, держась за болевший лоб и смотря на свои пожитки, разбросанные по лестнице. — Какого дьявола?! — крикнул он Андрее, стоявшей на лестничной площадке, держа в руках следующую порцию вещей.

— Ты съезжаешь, — проинформировала она его, макияж был размазан по всему ее лицу. — Сегодня.

— Ага, — кивнул Волк. — Только один момент… Я иду обратно спать.

Удар второго ботинка причинил даже больше боли, чем первый.

— Пожалуйста, ты бы не могла… прекратить… швырять в меня вещи!

— Выметайся!

— Нет.

Андрея на какое-то время исчезла. Волк не мог сказать точно, было ли это хорошо или плохо. Его нутро подсказывало, что плохо…

Она вернулась на площадку, держа в руках его «Фендер Телекастер».

— Выметайся, — повторила она.

— А теперь давай не будем делать ничего поспешного, — улыбнулся он ей.

— Выметайся! — она вытянула гитару над ступеньками.

— Даже, черт возьми, не думай!

Она разжала руки, посылая синюю украшенную языками пламени гитару скакать по лестнице.

— Да что с тобой?! — закричал он.

— Со мной?! Это с тобой что-то не так! Это с ней что-то не так! Это со всей этой долбаной ситуаций не так! Я хочу все прекратить!

— Это и мой дом тоже! — крикнул Волк, бросая свои вещи обратно в нее, но явно немного струхнув, когда она внезапно вихрем понеслась вниз к нему.

— Выметайся! — кричала она, выталкивая его к двери.

— Энди…

Она распахнула входную дверь, вытолкнув его в теплую ночь, освещенную мигалками полицейской машины, припаркованной напротив дома.

— А вам что нужно?! — крикнул Волк двум полицейским, бегущим через ворота.

— Сэр, вам нужно успокоиться, — сказал один из них. — Не могли бы вы отойти от леди и подойти ко мне?

— Это мой дом! — выпалил он мужчине, движением плеча убрав его руку и направившись обратно.

— Сэр! — офицер схватил его за плечо.

Волк повернулся на месте и ударил мужчину по лицу, сразу же поняв, что это была ошибка.

Вся в слезах Андреа побежала обратно в дом:

— Я больше так не могу!

— Энди! — крикнул он ей вслед, когда входная дверь с грохотом закрылась. Успокоившись слишком поздно, он вернулся к полицейскому с только что разбитой губой. — Мне жаль… Не думаю, что могу сказать хоть что-нибудь, чтобы убедить вас не арестовывать меня?

— Вообще ничего.

— Потрясающе.

Среда, 3 февраля 2016 года

17:20

К Волку и Мэгги, покачивающимся в такт песне, присоединилась еще одна пожилая пара. Взяв кружку горячего шоколада, Бакстер подошла к Андрее, рассматривающей фотографии, приколотые по всему двору.

— Эмили.

— Андреа.

— Как хорошо.

— Ага… и вправду.

Они стояли в тишине, глядя на фото Финли и Волка, находящихся в самом разгаре алкогольной игры на вечеринке в честь его пятидесятипятилетия, примерно за час до ужасного инцидента.

— Знаешь, что в ту ночь его арестовали? — вздохнула Андреа.

— Ага, я слышала.

— Он вел себя как идиот, как обычно, — сказала она, с улыбкой наблюдая, как Волк кружит Мэгги в опасной близости от хрупкой пожилой пары, которые теперь, казалось, держались друг за друга просто чтобы оставаться на ногах. — Я научила его этому движению, — с гордостью сказала она Бакстер. — Как дела у Руше?

— Без понятия. После организации мини-побега и взятия в заложники тюремного врача мне не разрешают видеться с ним, — обеспокоенно сказала она.

— Просто придерживайся своей легенды, — заверила ее Андреа. — У них ничего нет на него, и они это знают. Тут просто твое слово против их.

Бакстер кивнула.

— А что насчет Уилла?

— Отправится в тюрьму, — прозаично ответила Бакстер. — Но в хорошую. И ненадолго. Кажется, Ванита держит свое слово.

Несмотря на некоторую неестественность, по их меркам разговор шел невероятно хорошо.

— И… — Андреа помедлила, думая, переступает ли она черту. — Что решила насчет другого?

Бакстер оглянулась, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.

— Томас вернул мне помолвочное кольцо.

— И?

— И что?

— Ты сказала «да»?

— Нет. Пока нет. Но я собираюсь.

— Правда?

— Правда.

Андреа широко улыбнулась и неловко обняла ее.

— Поздравляю! Я правда рада за тебя. И, — она посмотрела на Волка, рассмешившего Мэгги. — Ты делаешь разумный выбор. Ну, когда ты скажешь Томасу?

— Сегодня. Но перед этим нужно сделать кое-что.

Суббота, 22 мая 2010 года

01:42

Лежа на матрасе в изоляторе, Волк желал просто отключить мозг, хотя бы ненадолго, тысячи разных мыслей одновременно роились у него в голове.

Он все еще пребывал в шоке после того, что случилось, от яростного гнева Андреи, от глубины ее несчастья: невысказанные эмоции слишком долго бродили. Они и до этого ссорились, конечно, по-крупному, но никогда не происходило того, что произошло сегодня. В последнее время казалось, что не мог наделать ошибок в тех областях, которые ее беспокоили, но сейчас в воздухе витала завершенность, что приносило в равной степени как облегчение, так и глубокую печаль.

Он даже не знал точно, в каком полицейском участке находится, но один из полицейских узнал его, предоставив ему комфорт собственной клетки и предложив связаться с любым человеком, которого назовет Волк.

Дверь распахнулась, и начали приближаться неторопливые шаги.

— Ты тупой, тупой дебил, — поприветствовал его скрипучий голос.

Подтащив стул, Финли сел с другой стороны прутьев.

— Ага, — ответил Волк, сев на кровати. — Я знаю. Я знаю. Что ты здесь делаешь?

— Ну, один долбоящер настолько вдрызг разругался со своей женой, что соседи вызвали полицию, на которую он затем решил напасть, до этого вписав меня в качестве чрезвычайного контакта… В мой день рождения… который он уже испортил.

Волк встал.

— Первое, я не думал, что они позвонят тебе сегодня. Второе, спасибо за то, что приехал. И третье, я должен был сделать что-то на вечеринке. Ты же видел, как он схватил Бакстер, верно?

Финли выглядел немного пьяным и немного уставшим. Он зевнул.

— Я видел совершенно милого паренька, который нежно взял за руку свою девушку, потому что не хотел, чтобы она уходила.

— Ну, ты староват, — рассудил Волк. — Глаза твои тебя уже подводят.

— Ты просто искал оправдания, Уилл, — раздраженно сказал ему Финли. — Если бы не то, что он схватил ее за руку, то было бы что-нибудь другое. Кто-бы ни пришел сегодня вместе с Бакстер, по итогу был бы избит.

Волк пренебрежительно отмахнулся от догадок своего друга.

— Послушай, — продолжил Финли, будучи не в настроении спорить, — я утряс ситуацию с надзирателем, и делу не дадут продолжения, потому что коллега, которому ты вмазал, согласился проявить некоторую профессиональную солидарность… Всегда пожалуйста.

— Тогда пойдем.

— Ох-хо, ты остаешься тут на ночь, — сказал ему Финли. — Это было мое предложение. Я считаю, что тебе нужно переспать с этими мыслями.

Волк пьяно плюхнулся на кровать.

— Все равно мне некуда идти. Кажется, между мной и Андреей все кончилось.

— Ты все еще можешь все исправить.

Волк помотал головой:

— А что, если я не хочу?

— Она твоя жена!

— Мы не как вы с Мэгги! Вы двое созданы, чтобы быть вместе. Может, мы с Андреей… нет.

Финли потер уставшее лицо.

— Ты и Эмили были бы катастрофой. Все так считают. У тебя есть жена. И ты ради нее должен хотя бы попытаться.

— Что ты имеешь в виду под «все»? — пробормотал Волк.

— Я имею в виду всех! Мы все смотрит изо дня в день, как вы постоянно дергаете друг друга за косички. И ты даже не замечаешь этого. И Андрее приходится смотреть на все это вместе с остальными.

— Что ж, если я настолько дерьмовое человеческое существо, то что ты все еще тут делаешь?

— Знаешь что? Я только что сам задавался этим вопросом, — сказал Финли, вставая и выходя из участка.

Среда, 3 февраля 2016 года

17:23

Аккуратно поставив свой горячий шоколад на столбик ограды, Бакстер прошла к Мэгги и Волку.

— Не возражаешь, если я его украду? — спросила она.

— Конечно нет! — рассмеялась Мэгги. — Он потоптался на моих ногах достаточно за один вечер.

Отведя Волка в дальний угол сада, Бакстер уселась на стену между двумя свечками.

— Мне нужно тебе сказать… — начала она, резко сменив тему, чтобы выкроить себе немного больше времени. — Мэгги кажется счастливой… Ну, не совсем счастливой, но…

— Она счастлива. Настолько, насколько может, — он оглянулся, чтобы проверить, что они были одни. — Вчера она получила первый чистый снимок из больницы, — прошептал он сквозь улыбку. — Она не сказала никому, потому что хотела, чтобы сегодняшний день был посвящен Финли.

— Отличные новости, — немного безжизненно сказала Бакстер.

— В чем дело? — спросил он, сделав большой глоток пива.

— Ни в чем. Просто… Его нет рядом, чтобы увидеть это, да? И они говорят про него всякое в новостях.

Волк кивнул.

— Но не в этом смысл, не так ли? Думаешь, Финли не было бы глубоко наплевать на то, как называют его люди? Мэгги жива не благодаря удаче, судьбе или богу. Она жива благодаря ему, потому что ей доставалось только самое лучшее, потому что он пошел на сделку с самим с собой, чтобы спасти ее.

Бакстер грустно улыбнулась.

— Тебе всегда удавалось подать вещи так, как это выгодно тебе.

— А тебе никогда это не удавалось, — сказал он.

— Я просто думаю, иногда людям нужно признавать, когда они совершают ошибку… Подобно той, которую я совершила тогда в часовне. — Волк поморщился, Бакстер глубоко вздохнула. — Томас снова просил моей руки.

— О.

— И я собираюсь сказать «да». Тогда я немного растерялась на фоне всего того, что происходило, и его предложение выбило меня из колеи, а еще та глупая записка, но сейчас я знаю, чего хочу.

— Записка? — спросил Волк, поежившись от холода, мерцание костра на внутреннем дворике не сильно помогало.

— Сейчас это не имеет значения.

— Очевидно, имеет, — настоял он.

Бакстер выпустила воздух из щек.

— Я нашла что-то, что написал Финли, среди его вещей… Любовное письмо, ну, типа, которое он писал не Мэгги. И это действительно проняло меня, мысль о том, что он чувствовал такое к другой женщине, когда у него была Мэгги, и… — она замолкла, увидев виноватое выражение лица Волка. — О мой бог! Ты знаешь, кому он это написал, не так ли?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Лжец!

— Думаю, некоторые вещи лучше оставлять в прошлом.

Не принимая «нет» как ответ, Бакстер достала помятый клочок открытки из кармана и развернула его, чтобы прочитать его вслух.

— Все еще не скажешь мне имя?

Волк не ответил.

Она пожала плечами:

— Может это подстегнет твою память…

Суббота, 22 мая 2010 года

01:46

— Финли, подожди! — крикнул Волк, быстро подбежав к решетке.

Дав ему немного пометаться от стыда, Финли медленно вернулся назад.

— Прости.

— Все нормально, — ответил шотландец, от подобных эмоциональных сцен ему становилось не по себе.

— Перед твоим приходом я просто лежал здесь, — Волк начал измерять шагами маленькую клетку, ероша волосы и стараясь облечь в слова то, что было у него на уме, — просто думал обо всем, о вещах, которые я уже давно хотел сказать, но не мог… о том, что сейчас, вероятно, единственный шанс сказать их. Ты прав: я и Бакстер — это катастрофа; я и Андреа — это катастрофа. Вся эта ситуация — полнейшая катастрофа, и что-то должно дать… Ты передашь ей от меня послание?

— Андрее?

— Бакстер.

Финли закатил глаза:

— Ты услышал хоть одно слово из того, что я сказал?

— Всего одно послание, — пробормотал Волк. — И если ей это не интересно, тогда я буду знать, верно? Я смогу идти дальше так или иначе.

Финли простонал:

— Почему я?

— Думаешь, она будет разговаривать со мной после сегодняшнего?

— Нет, — уступил он.

Взяв ручку, лежавшую рядом с бланком регистрации посетителей, он достал мятую поздравительную открытку из заднего кармана и разорвал ее пополам. Пока Волк метался в клетке, проговаривая слова, которые уже произносил у себя в голове много и много раз, Финли сел обратно на стул, приготовившись писать. — Так что за послание?

Среда, 3 февраля 2016 года

17:27

— «Как ты все еще этого, черт возьми, не поймешь?».

В свете гаснущей свечи Бакстер прочитала слова, которые, и она это знала, уже отпечатались в ее памяти.

— Бакстер, я…

— «Я не просто люблю тебя. Я искренне, неустанно и безнадежно обожаю тебя. Ты… моя».

— Бакстер, мне нужно сказать тебе кое-что.

— «И никто из этих чертовых людишек, ничто из того ужасного дерьма, что произошло между нами, ни даже эта чертова решетка, не разлучат нас…»

— Бакстер! — выпалил Волк, выхватив открытку и бросив ее на землю.

Он поколебался, а затем медленно присел и встретился с ней взглядом, неуверенно взяв ее за руку.

Он глубоко вздохнул.

— Потому что никто и никогда не заберет тебя у меня.

Раздраженная мина Бакстер постепенно смягчилась в что-то напоминающее раздраженное смятение, а затем остановился где-то возле ошеломленной оторопи.

— Он так и не передал тебе ее? — спросил Волк.

Потеряв дар речи, Бакстер лишь помотала головой.

Волк без толики удивления кивнул:

— Он всегда был ублюдком.

Эпилог

Четверг, 15 декабря 2016 года

19:34

— Что сказал свидетель? — спросила Бакстер, прижав телефон к уху плечом и ища ключи. — Нееееет! А криминалисты? Нееееет! — Она прибежала с работы домой. Как только она пересекла порог, она крикнула на второй этаж: — Она все еще не спит?!

— Почти заснула!

Бросив сумку в рождественскую елку, она ногами стянула с себя ботинки и поднялась по лестнице, стягивая блузку через голову, чтобы не терять драгоценные секунды на возню с пуговицами. Она снова приложила телефон к уху.

— Чей?! Только не говори, что отпечатки мертвеца?!.. Нееееет!… Что? Да, они все еще выпускают их… Я не знаю, «Теско»? Я возьму тебе. Послушай, я сейчас вернулась. Мне нужно идти… Хорошо… Хорошо! Мне пора… Вешаю трубку. Пока!

— Она начала дремать! — раздался голос, когда она вылезла из брюк и, спотыкаясь, упала в душ.

— Ну растолкай ее или что-то в этом роде! — крикнула Бакстер в ответ, накидывая клетчатую пижаму и врываясь в спальню.

— Как раз вовремя, — поприветствовал ее Волк, держа в руках сказку на ночь.

— Подвинь жопу! Ты возился с ней весь день! — гаркнула она, когда они менялись местами, и она наклонилась к детской кроватке, где почти заснула Финли Эллиот Бакстер, сжимая крошечными ручками потертое крыло Пингвина Фрэнки.

— Что там с отпечатками пальцем мертвеца? — спросил Волк возбужденным шепотом.

Бакстер скорчила ему рожу.

— Возможно, нам стоит поговорить об этом позже? — предложила она.

— Это был Руше?

— Да. И, похоже, они с Эдмундсом наткнулись на весьма интересное дельце, о чем я расскажу тебе… позже.

— Но что они думают? Имитация смерти или что кто-то отрезал пальцы мертвеца?

— Боже, Волк! Позже! — Бакстер аккуратно взяла дочь на руки, улыбка ее тут же померкла, когда она посмотрела на проделанную им за день работу. — Э-э-э, Волк? — начала она таким тоном, который обычно использовала для таких слов как «засранец». — Чё с обоями?

— Мило, правда? — гордо сказал он. — Потратил на это весь день.

Она пронесла малышку Финли к той части стены, где мультяшный крокодил, казалось, был скрещен с задней частью жирафа. Она повернулась к нему и поморщилась.

— Дело в том, что им все равно, идеально ли ты совместил части животных, — сказал он ей.

— А где голова слона?

Он оглядел комнату, которая, надо признать, сейчас выглядела несколько более пугающей, чем при дневном свете.

— Там, — самодовольно сказал он, указывая куда-то над дверным проемом.

— Это… — одними губами она произнесла слово «херня». — Переделывай.

— Ты переделывай!

— Да это похоже на кошмар таксидермиста!

— Да все равно. Не понимаю, чем были плохи ангелы, которые были раньше.

— Мне… не нравятся… ангелы! Сколько можно повторять?!

Малышка Финли начала плакать. Бакстер стала нежно покачивать ее, а потом положила обратно в кроватку.

— Я не буду ничего переделывать. Точка, — прошептал Волк, демонстративно скрестив руки на груди.

— Вон у той зебры голова змеи и лапы льва. Практически так же, как это делал он.

Пока Волк смотрел на эту оскорбительную мерзость, руки его медленно опускались.

Он тяжело вздохнул:

— Я переделаю.

— Спасибо. Где вы остановились? — прошептала она, беря в руки книгу со сказками.

— Это имеет значение? — спросил он.

Она зыркнула на него.

— Он только что одолел вооруженного мечом монстра, — сообщил он, выходя из комнаты. — Пойду приготовлю ужин.

— Утка с апельсинами?

— Спагетти на тостах.

— Ненавижу тебя! — с улыбкой крикнула она ему вслед.

— А я тебя сильнее!

Она пролистала последние страницы, щурясь, чтобы разглядеть слова в свете цветных фигур, отбрасываемых на стены световым шоу «Колыбельная».

— «Ворота раскололись, и полетели щепки!.. Люди короля уже были внутри! „Беги!“ — сказала принцесса рыцарю, пока лязг доспехов заполнял башню. „Прошу, ради меня. Беги!“. Храбрый рыцарь не хотел уходить, но сделал, как приказала ему принцесса, забравшись на самое высокое окно самой высокой башни, чтобы однажды вернуться к ней… И она все ждала да ждала, и в один день, много-много месяцев спустя… он вернулся».

Бакстер перевернула последнюю страницу.

— «И жили они долго и счастливо».