Коварные умы

— Она не азиатка, — сказал я, закатывая глаза. — Ты уверен, что её фамилия Нахью, Фернандо?

Он кивнул.

— Я даже заставил её произнести его по буквам, и она чётко сказала На Хью.

Ченс одарил меня многозначительным взглядом и лопнул от смеха за экраном своего компьютера. Я ухмыльнулся Фернандо, который тоже ответил мне улыбкой. Идиот не знал, что его одурачили.

После того, как выяснили, что Меган Личнер поёт в церковном хоре, имеет нездоровую одержимость фарфоровыми куклами и фотографирует почти каждую тарелку своей еды, мы направились в комнату отдыха.

Троих девушек упрятали в углу комнаты, рядом с бочкой «Джангл Джуса». Меган и Бритни выглядели, словно мыши в логове змеи. Они в нетерпении сжимали кулаки каждый раз, когда мимо проходил один из игроков, и их лица становились пунцовыми, если им бросали хотя бы «Привет».

Гости обычно не останавливались в помещении для парней атлетов, особенно женщины. Те комнаты были отведены для навещающих студентов родителей, но колледж был переполнен, и, к счастью, они гостили у нас.

Уверенная в себе, Сидни прислонилась к стене рядом с ними, как ни в чём ни бывало потягивала свой напиток, и смотрела на происходящее вокруг. Из всех троих нас больше всего заинтересовала Сидни. Её уверенность была магнитом, притягивающим каждого парня с моего этажа, но вместе с этим она была пугающей. Она ухмылялась, но её глаза оставались холодными, поэтому, естественно, всем нам захотелось преодолеть эту внешнюю суровость... своими телами.

Калеб Хэмил, запасной квотербек, подошел к ней и прошептал что-то на ушко. Она улыбнулась и прошептала ему что-то в ответ. В то же мгновение он побледнел как привидение и убежал к нам в угол.

— Держитесь от этой подальше, — предупредил Хэмил, заметно сглотнув. — Я спросил, не хочет ли она прогуляться по этажу, а она ответила, что сначала ей нужно заскочить в комнату для мальчиков, опустошить свою «змею».

Он снова бросил на неё настороженный взгляд, приложил руки ко рту рупором и прошипел:

— Она транс.

Я посмотрел на её промежность, голубое платье лежало ровно и гладко. Никаких причиндалов там внизу. Когда я пробегал взглядом по её телу снизу вверх, она поймала мой взгляд, подарила мне сексуальную улыбку и поманила меня пальцем.

Спустя мгновение я уже стоял у стены рядом с ней. Она была миленькой. С первой секунды, как вошла в наше здание со спортивной сумкой, свисающей с плеча, она привлекла моё внимание. Я пытался завязать разговор о пустяках, который совсем не развлекал её, а когда предложил подняться к ней наверх, она ответила низким рычанием и бросилась мимо меня к лифтам.

Это была страсть с первого взгляда. По крайней мере, с моей стороны.

— Как тебе Нортерн? — Я перекрикивал музыку, и она крепко зажмурила глаза от моего громогласного голоса. — Нравится здесь? Уже видела буфет? Там есть все йогурты, которые любят девушки.

— Непереносимость лактозы, — ответила она, потирая руками живот. — Видел бы ты меня после одного кусочка мороженого. Словно Четвёртое июля там внизу, только более взрывное и менее красочное.

Я закрыл рот и посмотрел вниз, туда, где она потирала рукой.

Она засмеялась.

— Я просто прикалываюсь над тобой. В Нортерне нормально. Пожалуй, я переведусь в следующем семестре. У них хорошая программа по коммуникациям.

Я расслабился и привалился к стене.

— То есть ты не в старшей школе?

Она покачала головой.

— Учусь в местном колледже в своем городе. Летом влипла в неприятности, поэтому не попала сюда. Должна была отработать долг.

— Что стряслось?

— Украла машину. — Это слетело с её языка так, словно было самым обычным делом. — В любом случае местный колледж мне подходит.

Она пожала плечами и сделала глоток «Джангл Джуса».

— Это просто ужасно. Есть что-то покрепче и что с меньшей долей вероятности проест дыру в моём желудке?

— Виски, но оно в моей комнате. Брат дал мне его. Я могу выпить шот только после того, как Нортерн выиграет игру. Оно первоклассное.

Она кивнула и убрала волосы с плеча. У неё на шее сзади была татуировка гитарного грифа, частично прикрытая её прекрасными волосами.

— Ну ладно. Тогда «Джангл Джус». — Она подняла чашку, чтобы сделать глоток, и начала отворачиваться от меня, но я схватил её за руку.

— От одного шота ничего не случится. Только никто не должен об этом узнать. Мне не нужна облава в три утра. — Я втянул воздух, глядя, как её сжатые алые губки приподнимаются в улыбке.

Затем она покачала головой.

— Я не должна заходить ни в чьи комнаты.

— А что, если я оставлю дверь открытой? — Я выпустил её руку и кивнул в сторону коридора. — Обещаю, ничего не произойдет. Просто два товарища выпьют вместе.

— Товарищи?

Она покачала головой, пригвоздив меня мягким взглядом шоколадного цвета глаз.

— Ладно. — И всё же, дверь останется открытой.

Глава 25

Слышали когда-нибудь шутку о диджее, который пришёл в конуру?

Нет?

Ну, скоро услышите, и уверена, панчлайн будет эффектным.

Элисон ходила туда-сюда по тротуару.

— Что, если они вышвырнут нас оттуда, Сидни? Кэтрин там. — Споткнувшись о яму, невидимую в темноте, она полетела вперёд, и я схватила её за руку, чтобы спасти от падения. — Новичкам не разрешается ходить в конуру. Её правило. А если она меня заметит? О Боже.

— Я думала, тебя уже приняли, Элисон. Испытательный срок закончился ещё неделю назад.

Выпустив её руку, я стала изучать дом. Ужасная музыка — как не стыдно, Питерс — сочилась из каждой поверхности просторной стильной холостяцкой квартиры. Плетёная мебель стояла на широкой веранде, огороженная прочными белыми колоннами. Всё это выглядело симпатично, но я была уверена: под ультрафиолетом эта наспех собранная плетёнка окажется грязнее обивки борделей.

— Не для меня, Сидни... Кэтрин сказала, я ещё на испытательном сроке.

Я нахмурилась, обдумывая, как бы мне достать копию этих Греческих уставов.

— Элисон, расслабься. Мы выглядим, как самые настоящие шлюхи. — Я одёрнула вниз платье, которое, могла поклясться, было сделано из полиэтилена. — Они будут полными неудачниками, если вышвырнут нас, даже если Кэтрин затеет драку.

— А что, если они вышвырнут меня, Сид? — Элисон пошла по улице к моему пикапу. — Мы должны уйти. Пойдем.

— Элисон, — крикнула шёпотом я ей в спину. — Сейчас же тащи сюда свою тощую задницу. Как же Джек?

Драматически замерев в лунном свете, Элисон повернулась и пошла обратно. Она посмотрела на дом как раз в тот момент, когда пара девушек, шатаясь, вышла из дверей, хихикая и цепляясь друг за друга. Схватив за руку, она потащила меня по ступенькам крыльца.

Мы вошли в гостиную, и народу там было битком. Передвигаться было сложновато, что можно расценивать и как благословение, и как проклятие. Мы могли смешаться с толпой, но на случай, если Кэтрин или Питерс заметят нас, пути экстренного отступления отсутствовали.

— Я смогу пролезть вон там, — прошептала Элисон мне на ухо, указывая на восьмисантиметровую щель между двумя компаниями. — А ты не сможешь. — Напомните мне позже ударить её по горлу. — Пойду, постараюсь разыскать Джека. Оставайся здесь на случай, если он покажется.

Я кивнула и прислонилась к стене.

— На, Сид. — Она схватила неоткрытое пиво со столика, стоявшего у стены. — Выпей чего-нибудь, а то будешь выглядеть не к месту. И не смотри никому в глаза, особенно Кэтрин.

Я вновь кивнула, а в это время кости Элисон растянулись словно резиновые, и она легко просочилась в узкую щель. Всё было бы давно улажено, если бы Джек разговаривал со мной. Последним, что я от него слышала, были мечты Питерса о моей медленной мучительной смерти от Бибера.

Это уже не имело значения. Завтра Сандэй Лэйн, то есть Сидни Портер, станет главной новостью дня. Мне придется уехать из штата, лишиться летней работы мечты и, в конце концов, стать организатором мероприятий в местном доме престарелых. Я буду играть для старичков до пяти вечера, а потом отвозить их на инвалидных колясках обратно в комнаты, одного за другим, напоминая принять лекарства. А в конце дня я вернусь в свою дешёвую однокомнатную квартирку, съем тарелку «Доширака» и покормлю семерых своих кошек.

Да, я всё распланировала.

Минутой позже я почувствовала жар от пристального внимания и подняла глаза. Питерс был в противоположном конце комнаты, и его взгляд был устремлён на меня, подобно лазерному лучу, светившему сквозь толпу. Он дышал медленно и глубоко, а его челюсть крепко сжималась с каждым вдохом. Я не могла прочесть выражение его лица, но знала, что это была не ненависть. Однажды я уже видела у него это выражение.

Два года назад...

— Ты волшебник? Зачем тебе обувная коробка, полная камней и кристаллов?

Питерс выхватил из моих рук крышку и снова положил её поверх коробки.

— Мама отправила их мне. Это вроде как её фишка.

Сидя на кровати, которая стояла напротив его, я выскользнула из туфель и легла.

— У тебя есть сосед по комнате?

— В этом году мне подфартило, — ответил он, его взгляд бродил по моему лежащему телу. — Ко мне никого не распределили, поэтому я получил обе кровати.

— Я бы сдвинула их вместе, чтобы получилась кровать нормального размера, — сказала я, переворачиваясь на бок.

Я поставила локоть на подушку и подперла ею голову.

— Когда закончишь засаживать цыпочкам, сможешь просто перекатывать их на другую односпальную кровать, отодвигать её и говорить: «Спасибо, но я предпочитаю спать в одиночестве. Футболисты не обнимаются. Это мешает притоку крови к конечностям. Надо быть в самой лучшей форме, когда нам надирают задницы на поле».

Он изобразил подобие улыбки и потянулся под кровать, доставая бутылку «Джейменсона».

— Ха-ха. Неплохо сказано. Надо запомнить на будущее.

Он пристально смотрел на меня с минуту, стараясь запомнить мои слова. А что такого? Я всего-то была девушкой, помогающей ему придумать приёмы для других девушек.

Я села, когда он дрожащей рукой стал разливать виски в два пластмассовых стакана. Вручив мне один, он начал дожидаться тоста, прежде чем мы сделаем по первому глотку.

— За новых товарищей, — объявил он, и мы чокнулись пластиковыми стаканчиками, после чего отпили виски. — Ты не спросила моё имя.

— Я его знаю. Грей Питрес. А кто же его не знает... маленький принц? — подколола его я, а его порозовевшие щёки расползлись в смущённой улыбке. — Просто шучу. Прочитала его на двери твоей комнаты, а поскольку ты здесь один, решила, что ты и есть известный Грей Питерс.

Грей был милым. Забудьте. Он был красавчиком. Только я вошла в общагу атлетов, он сразу же привлёк моё внимание. Он не расхаживал с важным видом по коридору, как остальные парни, выпятив грудь и раздавая улыбки, от которых, они полагали, Бритни, Меган и я растаем мокрыми горячими лужицами на полу.

Когда все его приятели стояли и пялились на мою задницу, взгляд прославленного квотербека Грея Питерса никогда не опускался ниже моего подбородка, что одновременно меня смущало и удивляло.

— Мне нравится Tool, — сказал он, заметив нашивку с группой, на моей спортивной сумке. — Видела их выступление этим летом в Концертном зале «Арлин Шнитцер»? Я ходил с братом. Какая твоя любимая песня? Моя— «Schism»²⁷.

Я молчала минуту, стараясь вспомнить, как говорить на английском, но мой язык моментально стал толстым, и я не могла заставить его пошевелиться.

— Ну, полагаю, всем нравится «Schism», — продолжил он после того, как нервно резко выдохнул. — Вопрос был глупый. Я идиот.

Да, но милый идиот с сильными руками и широкой твёрдой грудью. Боже, я была не лучше тех чванливых качков — я оценивала этого бедного болвана, как какую-то вещь.

— Кажется, она тяжёлая, — прокомментировал он, показывая на мою спортивную сумку. — Могу я предложить свою помощь донести её в комнату для гостей, мадам? — спросил он голосом пожилого английского дворецкого в манере, достойной английского канала ВВС. А потом засмеялся над своим же банальным комментарием, сунул руку в карманы джинсов и стал раскачиваться вперёд и назад на пятках, как мальчишка.

Наконец я заставила свой толстый язык пошевелиться. Я собиралась согласиться, но то, что я издала, было похоже на рык волка, готового наброситься на добычу. Тупо, Сидни. Вместо того чтобы грациозно исправиться, я побежала к открытым дверям лифта и несколько раз нажала кнопку «вверх». Оказавшись в безопасности металлической коробки, сползла по стене вниз и издала настоящий, достойный чирлидера визг. Грей Питерс говорил со мной. Ни фига себе.

А теперь я сидела в его комнате, попивая виски. Просто нереально.

— Известный? — Грей улыбнулся и вернулся обратно на свою кровать. — Вау.

— Ага, известный статистик футбольной команды Грей Питерс. Ты просто сидишь на скамье и анализируешь цифры, подсчитываешь шансы, понимаешь, о чём я?

Он рассмеялся и сделал ещё один глоток.

— Ты забавная, Сидни Факю.

Мы оба захохотали, и я заметила в углу гитару.

— Играешь? — Я достала инструмент и передала его Питерсу. Он кивнул, взял его из моих рук и начал бренчать.

Я знала эту песню, а он запорол один из аккордов.

— Там E, а не F, Питерс. — Я подошла к его кровати и села, прислонившись к стене рядом с ним.

Питерс позволял мне передвигать его пальцы по грифу, но был невнимателен. Он прожигал моё лицо тяжёлым жарким взглядом. В тот момент я почувствовала себя смелой. Я загнала его в угол и могла или уйти, или сделать следующий шаг. Должна ли я сделать следующий шаг? С Греем Питерсом варианта было два: сейчас или никогда. Это уж точно.

— Расскажи мне три правдивых вещи о себе, Сидни Факю, воровка машин и приколистка. Только три. — Когда он говорил мне на ухо, его голос звучал низко и хрипло, и я убрала руку с гитары, опустив её на его колено.

— Мне восемнадцать. — Я встала, подошла к двери и захлопнула её. — Ненавижу носить платья. — Стянула платье через голову, и он сглотнул, рассматривая моё тело. — И я ненавижу обнимашки.

Не успела я понять, что происходит, как Питерс проложил себе путь через танцующую толпу, с яростной решимостью направляясь прямо ко мне. Я задержала дыхание, наблюдая за тем, как две блондинки успели добраться до меня первыми.

— Булка Ветчинкина? — Голос Тины достиг моего уха, когда она встала передо мной. Тиффани стала рядом с ней, и они ещё раз бегло пробежались по мне взглядом.

Питерс остановился прямо за ними. Он скрестил руки на одетой во флис груди, но не проронил ни слова. Его глаза сверкали раздражением, но, к удивлению, направленным не на меня. Он пристально смотрел на Тиффани.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, подняв руку, чтобы коснуться лямки моего дешёвого платья. — Ты здесь, чтобы клясться в вечной любви Джеку Портеру, как я полагаю. Ну, думаю, ты немного опоздала. Тереза уже трахается с ним в одной из комнат.

Моё сердце ухнуло так низко, что я была уверена, оно выскользнуло и упало на липкий паркетный пол.

Что же я наделала?

— В какой комнате? — поинтересовалась я равнодушно, глядя мимо них на Питерса. Я не смогла понять выражение его лица, когда он смотрел то на две трети Визжащих «Т», то на меня.

— Эта вечеринка только по приглашениям, — ответила Тиффани, указывая на входную дверь. — Ты должна уйти.

— Я пригласил её. — Спокойный голос Питерса прервал звук моего колотящегося сердца. — Булка в списке гостей. — Он потянулся ко мне, минуя девиц, и схватил меня за руку.

Глава 26

— Что ты делаешь? — орала Сидни, пока я тащил её по многолюдному коридору.

Я начал по пути открывать каждую дверь в поисках Джека.

— Ты сказала, что искала Джека, Сидни. Так давай искать Джека. Хочешь испортить ему веселье, так давай сделаем это официально и опозорим его, — зарычал я в тот момент, когда её рука выскользнула из моего захвата.

— Остановись! — крикнула она и прислонилась к стене коридора. — Просто остановись, Питерс. Мне нужно найти Джека. Он не отвечает на мои звонки. Я знаю, что он где-то с Терезой. — Сидни закрыла глаза и глубоко вдохнула. — Я уйду отсюда через десять минут. Просто позволь мне осмотреться. Потом сможешь снова меня ненавидеть, надеясь, что я умру от пореза компакт-диском.

Чёрт бы меня побрал.

Когда я увидел Сидни, прислонившуюся к стене моей гостиной, моё тело подверглось атаке миллионов эмоций. Она была надоедливой. Манипулирующей. Сидни была моим врагом. Но она была именно моим врагом. Когда Визжащие «Т» начали кружить вокруг неё, как стервятники, мне пришлось вмешаться.

Непролитые слёзы собрались в уголках её глаз, и я инстинктивно взял её лицо в ладони.

— Не плачь... просто не надо.

— Я не плачу.

Я провёл пальцем у неё под глазами, смахивая свидетельства её печали, но она даже не вздрогнула. Сидни позволила мне погладить её по голове, и я почувствовал, как она расслабилась от моего прикосновения.

— Я никогда не смогу ненавидеть тебя, Сидни. Мы ругаемся. Вот что мы делаем. Я сыплю пустыми угрозами из конца автобуса после того, как просыпаюсь с блёстками в глазу и стрингами на голове.

Её глаза всё ещё оставались закрытыми, когда она едва заметно улыбнулась. В самый раз, чтобы у меня появилась надежда.

— Знаю, ты говорила с тренером. Избавила меня от наказания, потому что напортачила, и спасибо тебе за деньги. Я не богат, и мои родители трудятся в поте лица... Вот как мы играем, Сидни. Эти Портер и Питерс, как кости друг у друга в горле.

Я поглаживал её большим пальцем от лица до шеи, и она выдохнула, едва разомкнув губы. Они были такими мягкими, нежными и влажными. Мне отчаянно захотелось притянуть их к своим и попробовать её на вкус.

— Я никогда бы не смог ненавидеть тебя, Сидни, — повторил я свои же слова, теперь очарованный.

— Поверь мне. Если ты не ненавидишь меня сейчас, то очень скоро начнёшь, — прошептала она, её грудь вздымалась и прижималась к моей с каждым вдохом. — Я ужасный человек, и всё это завтра достигнет апогея. — Она подняла на меня взгляд огромных карих глаз оленёнка Бэмби. — Джек любит Элисон. Они должны быть первыми друг у друга. Не Тереза. Элисон.

Я знал, что у Сидни была мягкая сторона. Снаружи она была вся такая едкая и шипастая, а внутри — уязвимая. Даже если бы у меня ушли на это все душевные силы, я бы сломал это защищённое сердце, размахивая локтями, просто чтобы пробиться внутрь.

— Тогда давай найдём его... вместе. Мне нравятся хэппи энды так же, как и всем.

Она мягко засмеялась.

— Готова поспорить, так и есть.

Я подмигнул и схватил её за руку, потянув по коридору.

На моей двери был замок, поэтому нужно было быть волшебником, чтобы попасть туда. Ченс был в своей комнате, сосался с какой-то рыжулей.

— Убирайся отсюда на хрен! — крикнул он, швырнув картридж от видеоигры мне в голову. Комната Фернандо была пуста. Никто не был настолько глуп, чтобы там тусоваться.

Когда мы не нашли их в кабинете, на кухне и в гостиной, я знал, что осталось ещё одно место — гараж.

— Здесь дубак, — сказала Сидни, крепко сжимая мою руку. — Полагаю, они вышли из дома.

Когда она отпустила мою руку, ощущение было такое, словно мне не хватает какой-то конечности. Будто значимая часть меня только что исчезла, и я сжал руку в кулак, пытаясь сохранить тепло её ладони. Сидни ходила по гаражу в оцепенении, после чего в итоге остановилась около «Порше».

— Мне вдруг ни с того ни с сего захотелось тако, — произнесла она тихо, проводя рукой по открытому краю крыши.

— Ага. Всё ещё работаю над запахом. — Я схватил два пива из холодильника в гараже. — Пива? — спросил я, уже кидая ей его в голову.

Обладавшая рефлексами ниндзя Сидни схватила банку в полёте, открыла её и уселась на капот. Я остался с другой стороны машины, наслаждаясь видом изгиба её спины. Заметив, что её ноги дрожали от холода металла, я снял свою флисовую кофту и бросил её сзади.

Она схватила кофту, когда та скользнула мимо, сложила и положила рядом с собой.

— Ты не захочешь, чтобы я её носила, Питерс. — Она рукой разгладила ткань. — Я серьёзно. Завтра моя жизнь закончится. Сидни Портер изгонят из кампуса. Толпа разозлённых крестьян будет штурмовать мою комнату с факелами в руках, скандируя: «Выдайте ведьму». И Элисон с ними. — Она замолчала, глубоко вдохнув. — Элисон с радостью откроет дверь и укажет на меня, свернувшуюся в углу. Она скажет: «Постарайтесь не забрызгать кровью мои выпускные платья, хорошо?».

— Тебе не кажется, что сейчас было немного драматично? — Обойдя «порше», я развернул кофту и накрыл ею Сидни. — Даже для тебя? — Я подоткнул края ткани под её ноги для тепла.

— Нет. — Она покачала головой и поднесла пиво к губам. — Потому что неважно, что произойдёт, я всё равно проиграю. В этой игре нет победителей, Питерс. — Она сделала глоток и медленно вытерла рот тыльной стороной ладони.

Искра покинула её глаза. Чёрт, именно я сделал это с ней. Она была энергичной девушкой, а я давил на неё до тех пор, пока она не стала с трудом узнавать саму себя. Пока она не изменила своим убеждениям настолько, что была готова стать сутенёром своему брату ради его и своего же блага. Я довёл её до предела.

Уличный свет сочился через крошечное окно гаража и пятнами ложился вокруг её глаз, в которых читалось беспокойство. Её кожа была покрыта миллионами мурашек, и мне просто хотелось обнять её. Вместо этого я потёр руки и скользнул согретыми ладонями по её бицепсам.

— Кто сказал, что ты не можешь победить, Сидни?

— Что ты имеешь в виду? — Она вытянула предплечья, позволяя моим рукам скользить вниз к её запястьям. Когда я замешкался над её татуировкой пианино, она посмотрела мне в глаза. — Что ты делаешь, Питерс?

Я покачал головой, потому что на самом деле не знал, что делал. Всё, что я знал — Сидни было больно. Я был причиной этой боли. Я хотел, чтобы она свернулась калачиком в моих объятиях, чтобы я мог сказать ей, что всё будет хорошо. Никто никогда не узнает её секрет. Я ни в коем случае не должен был заходить так далеко.

Я держал её за руку, когда достал телефон и отправил Джеку смс.

— Отправь Элисон сообщение, что Джек в гараже, — сказал я. Затем обнял её за талию и продвинул по капоту, пока она не припала к моему плечу. Отодвигая носом в сторону её волосы, пахнущие специями, я провёл губами по её уху. — Я окажу тебе услугу, но тебе придётся оказать услугу мне.

— Как ты смеешь, Питерс? — прошептала она, оставляя горячую влагу на моей скуле. — Услугу? Могу только гадать, чего же ты хочешь.

— Не секса, — прошептал я в ответ, но моё тело пульсировало. Я хотел уложить её поперёк капота и исследовать её всю до последнего сантиметра. — Хочу, чтобы мы оставили прошлое позади. Хочу быть твоим другом.

— Ты не хочешь быть моим другом. — Она повернула голову, пока наши лица не задели друг друга. — Поверь.

— Ну, тогда будь моим другом только на этот вечер. — Не в состоянии остановиться, я наклонился, прислонив свой лоб к её. Когда наша кожа соприкоснулась, Сидни скользнула своими пухлыми розовыми губками по моему рту. В полной тишине мы дышали одним воздухом, обдавая друг друга опаляющим дыханием, которое становилось чаще с каждой миллисекундой.

Я медленно поднял руку к её подбородку, поглаживая большим пальцем её нижнюю губу. Она была красива. Она и понятия не имела, какой властью обладала над мужчинами, и от этого я хотел её еще сильнее. От моего прикосновения Сидни прикрыла глаза и расслабила губы, пока кончик моего пальца не увлажнился.

— Друзья так не касаются друг друга, Питерс.

— А, возможно, должны. — Я притянул её к себе, и она разомкнула губы. Я нашёл её рот своим, готовый взять её, когда дверь гаража открылась нараспашку.

Я запаниковал.

Сдернув Сидни с капота, я увидел, как она с грохотом приземлилась на бетонный пол. А потом упал вниз рядом с ней.

— Какого чёрта? — прошептала она, потирая затылок.

— Грей? — раздался голос Джека с порога. — Грей?

Не успела Сидни пробормотать ещё хоть слово, как стук каблуков раздался со стороны Джека.

— Вот ты где, Джек! — сладкий голосок Элисон прозвучал в гараже. — Я тебя везде искала. Я думала... думала, ты был с Терезой Дентон.

Я сделал Сидни знак, что нам нужно заползти за сложенные один на другой ящики с рокет-догами. Она развернулась на коленях, и я последовал за ней, глядя прямо на её прекрасную задницу — задницу моего товарища. Под защитой стены из сарделек мы оба сели с перекрещенными ногами лицом друг к другу и стали слушать.

— Я был в доме. Просто провел тридцать минут в ванной, стирал рубашку. Она моя любимая, поэтому я на скорую руку сделал смесь по старому рецепту, о котором мне рассказывала бабушка. Работает как по волшебству. — Джек нервно хохотнул. — Но я видел Терезу. Она сегодня ведет себя странно. Я думал, она потеряла контактную линзу, потому что попросила моей помощи в спальне Фернандо, а потом упала на колени и локти. Я сделал так же, но ничего не смог найти. Когда я поднял взгляд, она была страшно зла и вылила на меня свой напиток, крича что-то о том, что я могу съесть булку, если хочу.

Мы с Сидни схватили друг друга за руки, сдерживая смех.

Боже, она была потрясающей, её щёки всегда становились идеально округлыми при улыбке. Эти глаза… Они преследовали любого мужчину во снах, а иногда и в кошмарах, в зависимости от ситуации.

— Что это было? — послышался голос Элисон из-за коробок, и мы оба сжали губы.

— Скорее всего, крысы, — ответил Джек, и я поднял нос, подёргивая им, чтобы заставить Сидни смеяться. Что она и сделала, прикрыв рот.

Я не смог удержаться. Сидни была настолько потрясающей, что каждый раз, когда мне удавалось её рассмешить или заставить улыбнуться, я чувствовал, будто получил Оскар. И плевать на Хейсмана²⁸.

— Я не знал, что ты сегодня придёшь. То есть я бы и сам пригласил тебя, но думал, что Кэтрин была категорически против того, чтобы присутствовали новички. Хочешь вернуться в дом?

Элисон протяжно вздохнула.

— Да, она против, и я хочу зайти внутрь, но Кэтрин ударит меня по матке, если я войду. Она всем нам угрожала пинками по матке, чтобы мы не смогли забеременеть детишками Каппа, которые пополнят ряды новичков через двадцать лет.

Зрачки Сидни расширились, и она сжала руку в кулак, ударяя им по ладони другой руки.

— У меня есть для Кэтрин фокус со стерилизацией, но для него не потребуются удары по матке, — прошептала она, и я прикрыл ей рот рукой.

Она высунула язык и облизала мою ладонь. Я хохотнул и решил вытереть её о колени Сидни, но опустил руку слишком близко к промежности Портер, поэтому быстро стал отдергивать ладонь. Но прежде чем я успел это сделать, Сидни, крепко держа, притянула мою руку обратно и придвинулась ближе, пока наши колени не соприкоснулись.

Теперь мы сидели лицом к лицу в моём холодном гараже, спрятавшиеся в тени тысячи трехсот рокет-догов (Фернандо уже съел коробку), и именно здесь я и хотел быть.

— Мы можем сесть в машину Грея, — сказал Джек, открывая дверь и закрывая её за собой. — Грей разрешает мне её водить в любое время. Знаешь, у нас с этим всё в порядке.

Я недовольно скривился, и Сидни сжала мою руку, всё ещё широко улыбаясь.

— На, Элли, ты замёрзла. Прошу, возьми мою куртку. Я правда считаю, что ты должна есть больше углеводов. Ты стройная и красивая, но зимой немого лишнего веса не помешает.

Сидни, запрокинув голову, тряслась от беззвучного хохота. Когда она снова опустила её, из её глаза брызнула слеза, и я смахнул солёную каплю тыльной стороной ладони.

Я не мог сказать, что это была за слеза. Слеза радости? Слеза грусти? Возможно, понемногу и того, и другого. Я лишь понимал, что мне больше не хотелось заставлять Сидни плакать, потому что я не переживу вида её рыданий.

— Джек, — произнесла Элисон, прочистив горло. — Мне правда нравилось проводить с тобой время последние несколько недель. Я бы хотела, чтобы мы куда-нибудь сходили. Вроде настоящего свидания. Вне школы и библиотеки.

— Да, — быстро ответил Джек с чёткой уверенностью. — Я хотел этого с момента, как увидел тебя, Элли. Ты самая умная, милая и гигиеничная девушка в этом кампусе. Я с удовольствием схожу куда-нибудь с тобой.

Сидни подняла руки и в шутку понюхала свои подмышки, но на её лице оставалась сияющая улыбка. Которая вскоре спала, когда с переднего сиденья моей машины начали раздаваться шлепки.

— Окажи мне услугу, Питерс, — прошептала она, наклонившись, и указала на набор инструментов в углу гаража. — Возьми гаечный ключ и выруби меня. Я не смогу жить спокойно, если услышу, как мой брат теряет девственность.

Я улыбнулся и поднял руки, чтобы закрыть ей уши.

— Слышишь меня?

Она покачала головой и прошептала:

— Сейчас самое время послать меня к чертям, Питерс. Твои мясистые лапищи толстые. Я ни хрена не слышу.

— Ты пахнешь как майонез, который слишком долго лежал на солнце, Зловещая. — Я начал с ребячьего подкола, просто чтобы проверить её. Она улыбнулась, показав мне большие пальцы. — Одна из твоих грудей больше, чем другая — левая.

Ещё один жест — два больших пальца.

Шлепки стабильно набирали темп, и я сделал себе пометку в уме позже узнать у Джека подробности. Прижав ладони к её ушам, я закрыл глаза. Потому что, если диджей не слышит, а квотербек не видит, следующих моих слов как бы и не было.

— Я люблю тебя, Сидни Портер.

Когда я открыл их, она ещё раз показала мне большие пальцы. А потом сказала:

— Я тоже тебя ненавижу, Грей Питерс.

Глава 27

В темноте я открыла глаза и посмотрела на потолок, усыпанный светящимися в темноте звёздами. Медленно двигая руками, словно делая снежного ангела, я испустила вздох облегчения.

Я была одна в кровати Грея Питерса.

Тихий храп раздался с пола подо мной, и, заглянув через край, я увидела Питерса, лежавшего на ковре в позе эмбриона. Он стянул все покрывала с кровати, оставив меня почти раскрытой. Я слабо потянула одеяло обратно вверх, и он шевельнулся.

— Сидни?

— Нет, это Фернандо... Засыпай, или я скачусь с кровати и придушу тебя.

Он засмеялся и сел прямо. Держась за голову, он издал низкий стон парня, разменявшего третий десяток, после жестокого похмелья.

— Иисус. Что было прошлой ночью?

Я вытащила вверх остаток покрывала и повернулась на бок.

— Вопрос в том, чего не было прошлой ночью, Питерс, и для справки, — я показала пальцем на него, а потом на себя, — между нами ничего не было.

— Знаю, — сказал он несколько нерешительно. — Можно я залезу на кровать? От этого твердого пола у меня болит бедро.

Прежде чем я успела ответить «чёрта с два», он запрыгнул в кровать и натянул покрывало. Я пихнула его локтем, и он выпал из кровати.

— Я должна пойти домой. — Я села и поняла, что на мне была надета огромная белая футболка. — Чёрт. Что случилось с моим платьем?

Он поднял руку над краем матраса и указал в угол на обтягивающее синее платье, теперь порезанное на длинные полосы.

— Ты пришла сюда, жалуясь на социальное давление на женщин, из-за которого те носят неудобные оболочки для сосисок, после чего схватила со стола ножницы и начала резать платье с промежности вверх.

— Что? Не может этого быть. — Протянув руку, я убедилась, что нижнее бельё было все ещё на мне. — Ты был здесь? О Боже.

Он засмеялся и издал еще один болезненный стон.

— Нет, Элисон пришла сюда с тобой. Она помогла тебе его порезать, а потом найти футболку в одном из моих ящиков. Затем ты надела мои носки, схватила мои очки и стала скользить по полу гостиной вместе с Элисон, распевая песни Бейонсе.

— Я бы ни в жизни, — ахнула я, а он засмеялся сильнее. — Бейонсе?

— Поверь мне. Ты это делала. Фернандо записал на видео. Оно, скорее всего, уже на «Ютубе». Он стал огромным фанатом «Ютуба» с тех пор, как прославился диджеем.

Я легла обратно в постель, и Питерс застонал, как мужчина, который только что проиграл в пьяной драке.

— Что на тебе надето, Питрес? — Я снова заглянула через край кровати, но ещё не вполне привыкла к темноте. — Ты в одежде?

— В футболке и боксёрах.

Я подняла покрывало.

— Ладно, залезай... Без прикосновений.

Секундой позже Питерс забрался в кровать, и я соорудила между нами стену из подушек, как барьер. Кроме четырёх подушек между нами осталось ещё по одной под головы.

— У тебя подушек, как у девчонки. Элисон обзавидуется. Кстати говоря, она всё ещё здесь? Как она добралась домой?

— Я отдал Джеку твои ключи, — сказал он обыденно, поворачиваясь на бок. — Он отвёз её домой. Они лизались весь вечер.

Я сунула руку между подушками и ущипнула его за задницу.

— Ауч, — зашипел он, переворачиваясь на спину.

— На хрена ты так сделал? Как, чёрт побери, я доберусь до дома... в одной лишь футболке и шпильках? — ворчала я, снова откинувшись на подушку.

— Расслабься, Зловещая. — Он сел и щёлкнул по телефону. — Сейчас четыре утра. Я отвезу тебя домой через несколько часов. — Он потёр заднюю часть шеи, поигрывая бицепсами. Я знала, что он не показушничал, но его мускулы обладали своим собственным эго. Потом он опустил руку, уронив её на мою лодыжку, и кратко, несильно сжал её. — Хочешь пить? Мне нужно воды.

Я резко отдёрнула ногу обратно.

— Конечно, было бы неплохо. Только не забудь в этот раз дать мне справедливую оценку по шкале кисок.

— Твою мать, Сидни. Говорил же тебе, я понятия не имею, о чём ты. Я не делал этого. Клянусь могилой своей бабушки.

Устало выдохнув, я кивнула, но он не мог меня видеть, потому что покинул мрак и открыл дверь. Вернувшись, он включил настольную лампу, которая осветила комнату тусклым светом. Потом отдал мне бутылку воды и залез обратно в кровать.

— Видела бы ты сейчас свои волосы.

Он улыбнулся, а я нахмурилась, заметив, что его волосы выглядели идеально. Я подняла руку к своему крысиному гнезду, пытаясь пригладить его.

— Не парься. Это всего лишь я. Помнишь хоть что-нибудь о прошлой ночи?

Я опустила взгляд на свои красные колени, усеянные порезами.

— Помню, как выползала из гаража, когда стало ясно, что в машине у Джека и Элисон запотели стёкла.

Я вспоминала вчерашнюю ночь, пытаясь сосредоточиться и перебороть шум в голове.

— Помню, как пила шоты с Фернандо, пока мы обсуждали взаимную любовь к сыру бри и пино-нуар. Кто бы мог подумать, что у Фернандо такой утончённый вкус?

Питерс рассмеялся и чокнулся своей бутылкой воды о мою.

— За новых товарищей, — выдал он тост, а затем сделал глоток. Я слабо улыбнулась ему, но внутри тряслась от страха. Меньше чем через двадцать четыре часа слово будет за моим тайным асассином, и мы с Питерсом вернёмся к исходной точке.

— Не думаю, что с завтрашнего дня мы сможем быть друзьями, Питерс. — Я склонилась над ним и поставила свою бутылку на тумбочку. — Ты не понимаешь. Я облажалась по-крупному, и весь кампус будет меня ненавидеть. Не могу сказать почему, но поверь мне. Ты узнаешь.

Он опустил взгляд и стал теребить край своей наволочки с рисунком Берлинской стены.

— Давай решать проблемы по мере их поступления, Портер. Давай, пока действительно не произойдет то, о чём ты говоришь, мы будем вести себя цивилизованно друг с другом.

Медленно кивнув, я снова легла обратно со всё ещё колотящимся сердцем.

— Поверить не могу, что оказалась в твоей постели... Господи.

Он поднял руки вверх, будто пытаясь доказать, что не касался меня.

— Я вёл себя, как настоящий джентльмен, Зловещая. Даже когда ты была в коленно-локтевой позе, умоляя меня, я сказал: «Да, Сидни. Понимаю, ты от меня без ума... Нет, не знал, что ты мечтала обо мне два прошлых года... Знаю, моя задница...».

— Заткнись. — Я отвернулась, ухмыляясь в подушку. Боже, он был милым, даже когда вёл себя как задница.

Питерс засмеялся, и я перевернулась на бок. Моя футболка задралась до талии, и его взгляд устремился к изгибу моего бедра. Я не стала одёргивать футболку. Я наблюдала за тем, как он смотрел на меня, отчасти надеясь, что он превратится в озабоченного подростка и сделает следующий шаг.

Но вместо этого он протянул руку и натянул покрывало мне до пояса.

— Ты, кажется, замёрзла, — сказал он, слегка нахмурившись.

— Спасибо. — Я не смогла скрыть разочарования.

— Без проблем. — Он взглянул мне в глаза, тёмные волосы обрамляли его лицо, идеально подчеркивая скулы. Почувствовав внизу волну жара, я заёрзала, пытаясь избавиться от неё, но это был напрасный труд. — Идёшь с Джеком на родительский бранч выходного дня? Это футбольное мероприятие, но еда довольно неплохая, потому что готовится не Нортерном.

Я улыбнулась.

— Проклятье. Я с нетерпением ждала рокет-догов на завтрак, но говорят, в кампусе их стало волшебным образом не хватать. Фернадо рассказал мне об аллюминатах.

Он прочистил горло, которое покрылось красными пятнами.

— Что он сказал? — Грей прикрыл глаза, а выражение лица у него стало таким, будто он стоял под расстрелом.

— Ничего. Сказал только, что стащил запас хот-догов из-за тайного общества буфетных нацистов. Расслабься, Питерс. — Резкая боль пронзила мою шею. — Ауч, боже, почти не могу повернуть голову.

Питерс усмехнулся.

— Это оттого, что ты четыре часа рубилась с Ченсом в «Call of Duty». Уверен, он теперь в тебя влюблен. Ты убила Скотта Джонсона, типа, семь раз... и шептала в гарнитуру: «Когда ты не слушаешься маму и не ложишься спать вовремя, Скотт, то умираешь от моей раскалённой пули».

— Ага. Этот ребёнок мелкий хам. Он всё время называл меня старушкой, а Ченс один раз пытался схватить меня за задницу.

Лицо Питерса почти что объяло пламя, и я положила руку ему на колено.

— Но я обернулась и дала ему пощёчину. А потом перерезала его персонажу горло зазубренным ножом. — Я успокаивающе сжала его колено. Он накрыл мою руку, слегка сжимая пальцы.

Я затаила дыхание, когда он начал поглаживать кончики моих пальцев.

— Расскажи мне три правдивых вещи о себе, Сидни Факю, воровка машин и приколистка. — Он кончиками пальцев поднялся до моих запястий и пробежался по моей татуировке пианино, остановившись, чтобы надавить на клавиши, выведенные на моей коже.

— Мне двадцать один, — сказала я, когда на коже возникла полоса электрических мурашек. Я села и указала на голубые полосы дьявольской ткани в углу. — Ненавижу носить платья.

Питерс снова хохотнул и уставился своими карамельного цвета глазами на мои губы.

— И я люблю обнимашки. — Я скинула гору подушек с кровати.

Питерс подорвался и выключил свет. А когда снова запрыгнул в кровать, он скользнул рукой по моей талии и притянул меня к изгибу своего тела.

— Спокойной ночи, Зловещая, — прошептал он мне в шею, натянув на нас покрывало.

— Спокойной ночи, микрочлен, — поддразнила я его, и он крепко сжал меня, а потом мы оба снова провалились в сон.

Глава 28

С самого своего пробуждения я всецело хотел Сидни Портер. Зловещую. Она была тёмным ангелом, свернувшимся в моих руках. Когда её мягкие волосы задели мою шею, пробуждая ото сна, они пробудили ещё и кое-что другое. Чтобы успокоиться, я постарался мысленно представить самые ужасные образы. Обнажённый Фернандо не сработал. Бубонная чума не сработала. А вот визгливое хихиканье Кэтрин – да. Правда мне пришлось украдкой бросать взгляды под покрывало, чтобы убедиться, что я всё ещё был мужчиной.

Когда моя мужественность оказалась под контролем, мозг заработал на полную катушку. В моих объятиях лежала, без сомнения, невероятно сексуальная, ужасно смешная девчонка. Сидни Портер была моим личным тачдауном. И я был близок к победе. Но за ночь мои угрызения совести утроились.

Я позволил этой игре зайти слишком далеко.

Моя ложь висела в воздухе густым дымом, была эмоциональным туманом, из-за которого становилось тяжело дышать. Было бы проще остановиться на шантаже. Чтобы всё пришло в норму. Но я идиот, пошёл и написал письмо, укрепив надежды Сидни. А она не была дурой или трусихой. Она будет искать своего шантажиста, и, в конечном счёте, след приведёт к Грею Питерсу.

Два года назад...

Я понятия не имел, как от уроков игры на гитаре мы перешли к раздеванию. Я точно знал, что простые смертные не вправе подвергать сомнению дар богов. Дар, завёрнутый в чёрное кружево и упругую оливковую кожу. Неа. Когда такой подарок, как Сидни, падает вам прямо на колени, вы его не игнорируете.

— Нам не обязательно что-то делать, Сидни. — Положив гитару, я встал с кровати. — Я привёл тебя обратно к себе в комнату не для того, чтобы затащить в постель.

Сидни подняла руки за спину и расстегнула свой кружевной лифчик. Когда он упал на пол, показались две упругие груди, лёгшие на её кожу в форме слёз.

«Шевелись, Питерс».

Не помню, как шёл, но вот я оказался там и вдыхал её клубничный лосьон для тела. Моя ладонь, словно управляемая призраком, провела по её коже в мурашках. Мельком увидев её татуировку, я облизал нижнюю губу, готовый попробовать её на вкус.

— Сидни, уверена, что хочешь этого?

Я знал, она не была пьяна. Она едва ли сделала несколько глотков. Сидни кивнула, глядя на меня своими огромными, как блюдца, глазами.

— Ты раньше этим занималась?

Снова кивнув, она обняла меня за шею и притянула к своему рту. На вкус он был тёплым и сладким. Сидни вызывала зависимость. Я поймал её пухлую нижнюю губу зубами, мягко за неё потянув.

— Ещё, — прошептал я.

Тогда Сидни приоткрыла для меня рот, позволяя моему языку скользнуть внутрь и исследовать.

Она издала робкий стон, и я захотел, чтобы он стал громче. Я собирался сделать так, чтобы он стал громче. Провёл языком вниз по её шее, а потом мои губы опустились между её грудей. Я нежно целовал каждую, пока она не издала более голодный стон. А вот и он. Музыка для моих ушей.

— Пойдем к кровати, — прошептала она. — У меня подкашиваются коленки.

Из-за меня у неё подкашиваются коленки?

Сидни взяла меня за руку, и я повёл её к кровати. Когда она села, я встал перед ней, глядя на её лицо в форме сердечка. Что дальше? Футболка. Сняв её, швырнул на свой стол.

— Ложись, — сказал я, становясь на колени перед её дрожащими бёдрами.

Раздвинув её ноги, я легонько поцеловал её под коленями.

— Снимай штаны, — возразила она, накручивая прядь волос на палец. Остальная масса её растрёпанных темных волос прикрывала грудь, словно вуаль.

— Убери волосы назад.

Она перебросила длинные волосы за спину, и я наклонился, взяв в рот её грудь.

— Я сказала: сними эти штаны, Грей.

— Или что? — Пробормотал я занятым ртом.

Её стопа скользнула вверх по моему бедру и остановилась между ног.

Я избавился от штанов за три секунды.

Хотя ей оставалось снять ещё боксёры. Я хотел почувствовать, как её руки спустят их вниз. Это было моей последней проверкой реальности происходящего. Когда я поцеловал ближе к её центру, Сидни отреагировала, резко сведя ноги.

Я запрокинул голову, словно только что увернулся от топора.

— Ты в порядке?

Она покраснела.

— Ага, я не привыкла, чтобы там внизу было чье-то лицо, — сказала она неловко, делаю широкий жест рукой чуть выше своих трусиков.

— Что? Хочешь сказать, за восемнадцать лет никто не был там внизу? — Улыбнулся я ей, и она отвернулась, покусывая нижнюю губу, чертовски сексуальная.

— Ну, сегодня это изменится. Подними бёдра.

Она осторожно подняла бёдра, и я снял с неё трусики. Она не стала удалять там все волосы. Всё было аккуратно, но женственно. Когда я опустил лицо, она согнула ноги у моей головы.

— Двигайся по кровати.

Достигнув стены, она оперлась на локти.

— Я хочу смотреть. — Она тихо и нервно выдохнула. — Можно схватить тебя за голову? Я видела такое в кино.

— В кино? — Засмеялся я. — Детка, можешь хвататься за всё, что хочешь.

Я скользил ладонями по внутренней стороне её гладких бёдер, убирая массажем всё напряжение.

— Расслабь ноги, Сидни.

Поначалу она сопротивлялась, но, в конце концов, позволила мне целовать внутреннюю поверхность её бёдер и опустить её ноги на кровать. Широко раздвинув их, я прижал её колени, чтобы она рефлекторно не раздавила мне череп.

— Как я выгляжу там? — спросила она робко, и мне почти снесло крышу.

Эта невинная девчонка, которая позволила мне изучать её в первый раз, чертовски нервничала.

— Прекрасно. Ты прекрасна. — Я устремился в её влагу, и она резко выдохнула, глядя в потолок. — Не волнуйся. Просто расслабься.

Я поцеловал её клитор, и она заглушила стон рукой.

— Кричи во всё горло, детка. Шуми так громко, как тебе захочется.

Когда мои губы приземлились на свою идеальную розовую цель, она издала гортанный болезненный звук, от которого я стал жадным. Мой голод только усилился, когда она положила руку мне на затылок. Потом она схватила меня за волосы, придвинув ближе к своим медленно подрагивающим бёдрам, и комната наполнилась хриплыми женскими стонами. Дрожь возбуждения нисходила по моей спине и умножалась с каждым восхитительным облизыванием и поддразниванием.

— О Боже, — шептала она, теперь запустив руку в мои густые волосы. Уронив локти, она легла плашмя на кровати. — Гре-е-ей.

Её учащённое дыхание достигло пика, и все запреты в этой комнате исчезли, пока она держалась за мои уши, покачивая бёдрами над матрасом, чтобы предоставить моему рту лучший доступ. Затем она мгновенно затвердела под моим языком и закричала. Я всё ещё не отстранился от её сладости, пока наблюдал за тем, как её глаза закатились. И когда стоны ослабли, её руки безжизненно упали по бокам.

Когда я поднял голову, как я и подозревал, она резко соединила ноги. Затем тот час же перевернулась на бок, тяжело дыша у стены.

Я не мог описать словами ощущения от того, что сделал это ей. Особенно в первый раз. Чистое блаженство, растекающееся по её раскрасневшемуся лицу, будет разжигать мои мечты месяцами, если не годами.

Запрыгнув в кровать, я натянул на нас покрывала.

— Нам не обязательно делать что-то еще, Сидни.

Она повернула голову ко мне и улыбнулась.

— Это действительно очень-очень приятно. Типа из разряда: почему я не позволила этому случиться ещё много лет назад? — Подняв к потолку кулак, она потрясла им Богу. — ПОНАПРАСНУ РАСТРАЧЕННАЯ МОЛОДОСТЬ!

Затем притянула мой подбородок к своим губам и поцеловала меня. Поцелуй был очень долгим и очень глубоким. Ищущий чего-то, что я надеялся, я ей даю.

— Мёд, — сказала она, отстраняясь, и я наблюдал за тем, как её язык скользил по нижней губе.

— Что?

Поставив локоть на подушку, я положил голову на ладонь, позволяя её ангельскому личику запечатлеться в моей памяти. До этой ночи я был с тремя другими девушками. Ни одна из них не была такой сексуальной, как Сидни. Тёмные волосы обрамляли её огромные глаза лани, посматривающие на меня из-под длинных ресниц, её улыбка была идеальной и белозубой между парой безупречных щёчек. Когда она смеялась, её смех был таким глубоким и настоящим. Она была заразительной.

— Я на вкус, как мёд, — сказала она сухо. — Ты не согласен?

Я усмехнулся.

— Согласен, хотя, думаю, там внизу ещё был оттенок мятного мороженого с шоколадной стружкой, — дразнил я, поднимая простыни и глядя вниз на её скрещенные ноги. — Позволь мне перепроверить.

Я направился вниз, и она взвизгнула.

— Поднимайся наверх, Питерс. — Она подняла колено, ударив меня по лбу.

Выпрямив спину, я откинулся на подушку и скользнул рукой ей под шею.

— Мне нужна минута, чтобы восстановиться. Ты, правда, очень меня завёл, и у меня сенсорная перегрузка.

— Расскажи ещё, — шутил я, но при этом отчаянно желал услышать о своих навыках.

Вместо того чтобы раздувать моё эго, она опустила руку к моим боксёрам. Когда она, едва касаясь, провела рукой по моему члену, я издал низкий, нуждающийся стон.

— У тебя же есть презерватив, да?

Схватив один с прикроватной тумбочки, я разорвал фольгу. Начал раскатывать его по себе, но Сидни закончила мою работу.

Затем она опустила голову под покрывало. Я старался не охнуть, когда её волосы задели мою голую грудь, скользя по животу пушистой волной. Когда она провела языком по моему пупку, вся моя кровь устремилась к промежности.

— Детка, — прохрипел я. — Так хорошо.

Она поцеловала боковую поверхность моих бедер, всю в синяках и болячках от тренировок, и я выгнул спину, чтобы предоставить её губам лучший доступ. Её дыхание покрывало мои бока, словно тёплое одеяло. От этого мне нестерпимо захотелось почувствовать эти пухлые губки повсюду на своём теле. Когда она одним плавным движением провела руками вверх по моим бёдрам, с меня было достаточно её поддразниваний.

Я осторожно потянул её обратно за бицепс.

Сидни выглянула из-под покрывала, слегка нахмурившись.

— Я что-то сделала не так?

Обхватив её лицо ладонями, я притянул её ближе к своему рту.

— Вовсе нет. Просто хочу видеть твое прекрасное лицо.

Она снова поцеловала меня, и я застонал ей в рот, когда она поднялась, чтобы раздвинуть мои ноги.

А потом, когда она скользнула на кончик моего члена, мир остановился. Поначалу она двигалась аккуратно и медленно. Вверх и вниз, дразня меня, поэтому я схватил её за попку и толкнулся глубже.

Когда она резко, с силой втянула воздух, я остановился.

— Ты в порядке? Я сделал тебе больно? — Прошу скажи, что никогда не была ни с кем, таким же большим.

Она улыбнулась и снова задвигала бёдрами.

— Извини, это было давно.

Я поднялся в сидячее положение и изучал её лицо. Ей действительно больно?

— Нормально, если мы будем двигаться медленно? — спросила она, когда волосы скользнули ей на глаза.

— Конечно, — согласился я, убирая их в сторону.

Эта шея была слишком хороша, чтобы её игнорировали. Мягкая и гладкая. Молила о моём рте. Пока я двигался губами по её горлу, втягивая столько кожи, сколько мог, мои руки бродили по её теплой спине, прослеживая пальцами линию татуировки.

С каждым прикосновением кончика моего пальца, Сидни выгибала спину. А когда я схватил её за задницу, сжимая обеими руками плоть, она захныкала мне в плечо.

Каждый раз, когда входил в неё, я чувствовал, как её мышцы сжимались на мне. Она была такой тугой, влажной и тёплой.

Когда я отстранился от её шеи, заметил, что она внимательно изучает меня. На её губах заиграла слабая улыбка, как раз в тот момент, когда она снова сжала меня, и я укусил её за плечо, издав яростный стон.

— Боже, Сидни. Тебе придется рассказать мне, как ты тренируешь эти мышцы.

Она рассмеялась и повторила снова, а в моём горле нарастало смущающее инстинктивное ворчание до тех пор, пока, готов поклясться, у меня не покраснело лицо.

Уложив её под собой, я осторожно придвинул свои бёдра к её и прижал её руки над головой. Она тяжело дышала мне в шею, когда я медленно и контролируемо толкался в неё, ощущая каждую сладкую стенку.

Сидни не была худышкой, как некоторые девушки, с которыми я был. У неё были изгибы и мягкая плоть с неразвитой мускулатурой под ней. С каждым толчком её грудь вздымалась, и я жадно взял её в рот. Когда она подняла бёдра вверх, я понял, что она жаждала большего угла, поэтому положил её колени себе на плечи.

— Быстрее, — прошептала она, закончив слова раздражённым стоном. — Быстрее. Пожалуйста, Грей.

Я врезался в неё, пока моё дыхание не стало таким частым, что я не смог больше сдерживаться. Словно она знала об этом, этот дьяволёнок сжалась вокруг меня. Я громко кончил, раскачиваясь в ней, пока она сама резко не закричала, и упал ей на грудь. От её бешеного дыхания моя голова подпрыгивала вверх-вниз, но я не хотел двигаться. Больше никогда не хотел двигаться.

— Сидни, — прошептал я, наслаждаясь теплом её кожи, — как скоро ты сможешь перевестись?

Глава 29

Моё тело горело, а голова всё ещё раскалывалась, когда Питерс высадил меня у общаги.

Он разбудил меня ранним утром, пока все ещё спали. По пути в общежитие он заехал в магазин, где можно было взять кофе навынос. Питерс заказал мне кофе, а когда я спросила, почему он не взял себе, ответил, что не пьет кофе. Я сказала ему прекратить быть со мной милым, на что он возразил, что никогда не прекратит, отчего я еще больше смутилась и разнервничалась.

Дважды он клал руку мне на колено.

Первый раз я сбросила её, и он рассмеялся. Во второй раз я позволила ему оставить её там. Я чувствовала себя нелепо в его футболке, так что одолжила у него боксёры. Когда его рука двинулась ближе к «потайной лазейке» боксёров, я закинула ногу на ногу, блокируя ему доступ. Он посмотрел на меня преувеличенно хмурым взглядом, но вскоре этот взгляд превратился в фирменную чарующую улыбку Грея Питерса.

Во время поездки я несколько раз проверяла телефон, ожидая, что на экране появятся новости. И несколько раз поглядывала на небо, ожидая увидеть над головой аэростат Goodyear²⁹, на котором светится надпись: Сандэй Лэйн это Сидни Портер... Смерть ей... Сжечь ведьму!

Если смотреть на вещи реалистично, мой тайный злоумышленник мог просто не успеть выяснить, что на самом деле Джек не спал ни с одной из Визжащих «Т», но это был всего лишь вопрос времени. Хотя знаете, что самое печальное? Я начала бояться того, что узнает именно Питерс, а не остальные студенты. Несмотря на все наши недостатки, мне было весело с ним, а от взгляда, которым он смотрел на меня, моё ледяное сердце очень быстро начинало таять.

Всю неделю я ожидала своей предстоящей гибели.

Ничего. Ноль. Пусто.

Единственной необычной вещью было отсутствие Элисон. Поначалу я думала, что она была с Джеком, но, когда мои сообщения так и не дошли до неё, поняла, что-то случилось.

Питерс начал регулярно писать мне. Он мог бы стать отличным продавцом телемагазина, его сообщения всегда приходили в самый неподходящий момент. Я пыталась его избегать. Давайте посмотрим правде в глаза, к этому моменту меня бы, в конечном счёте, уже разоблачали, и он бы ненавидел меня наряду с половиной кампуса. Но, несмотря на все мои усилия, от его внимания я настолько оттаяла, что Сандэй Лэйн вообще перестала говорить о нем.

Его сообщения были ненавязчивыми и невинными, в стиле неловких попыток «снова разжечь огонь, который, я не уверена, вообще имел место».

Суббота...

Микрочлен: На выездной игре. Решил проверить, ненавидишь ли ты меня до сих пор.

Сид: Совсем не помогает, что ты пишешь мне в три утра.

Воскресенье...

Микрочлен: Просто учусь. Хотел спросить, не знаешь ли ты, как найти синус в прямоугольном треугольнике?

Сид: Это легко. Чтобы найти синус в прямоугольном треугольнике, ОТПРАВЛЯЙСЯ НА УРОК МАТЕМАТИКИ, БАРАНЬЯ БАШКА.

Мне пришлось вздохнуть, но двумя секундами позже я отправила ему нетипичное для меня сообщение.

Сид: Доброй ночи, Питерс.

Микрочлен: Ночь могла быть и лучше, если бы мне было с кем обниматься.

Сид: Только что написала Фернандо. Он подойдет через минуту.

В ответ пришел грустным смайлик.

Понедельник...

Микрочлен: Подумал, не сменить ли твоё имя в телефоне. Что посоветуешь?

Сид: Как насчет: ТВОЙ ХУДШИЙ КОШМАР

Питерс: Нет. Подумываю о чём-то более милом... например: антихрист. Обещаешь, что перепишешь меня?

Сид: Имя очень подходящее... Нет, ни за что.

Но я поменяла.

Питерс: Ты когда-нибудь ешь?

Сид: Да, Питерс, большинство людей едят.

Питерс: Не согласишься поужинать со мной?

Я держала телефон в руке, перечитывая предложение, пока до меня не дошёл смысл. Свидание?

Сид: Не знаю. Дай мне сутки.

Во вторник я начала дополнительный сет в «Спейсруме», когда Ник поставил напиток на сцену. Сегодня он выглядел особенно хорошо. На нём была белая обтягивающая рубашка, рукава которой он закатал до локтей, открывая руки в татуировках, и очки в чёрной оправе, благодаря которым он больше походил на заучку, чем на физика-ядерщика. Стоит ли говорить, что это отвлекало.

— «Борзая»³⁰, — сказал он мягко. — Грейпфрут свежевыжатый. Прошлой ночью мне так и не удалось угостить тебя подходящим для дня рождения напитком. — Слабо нахмурившись, он отвернулся и медленной походкой приговорённого к смертной казни направился обратно к бару. Ну, вы знаете эту походку: плечи опущены, ноги шаркают, словно к ним прикована пятифунтовая цепь.

— Ник, — крикнула я, и он резко обернулся, сунув руки в карманы джинсов. Когда он посмотрел на меня этим щенячьим взглядом и стал раскачиваться туда-сюда на пятках, я почти растаяла. — Извини за ту ночь... Питерс вёл себя как говнюк... Может, мы могли бы как-нибудь повторить? — Я послала ему слабую обнадеживающую улыбку.

Он медленно кивнул, изучая моё тело, пока я не потянула за свой топ, чтобы выпустить нарастающий пар.

— Ага. Приди в себя, Сидни.

Его слова застали меня врасплох, но он быстро улыбнулся мне.

— Пойми уже, Питерс – мудак. Ты знаешь, где меня найти. — Он отвернулся как раз в тот момент, когда клиент подошел к барной стойке.

Смущённая.

Я пребывала в противоречивых чувствах.

Возможность быть с Ником ужасала меня. Он всегда был недосягаемой мечтой. Той, к которой я приближусь годам к тридцати, когда буду горячей: более сексуально подкованной и уверенной в себе. Никогда бы в жизни я не смогла предвидеть его теперешний интерес.

А еще был Питерс.

Питерс, сексуальный квотербек, который начал расти на мне, словно плесень. Не самая лучшая аналогия, но с ним я чувствовала себя мягкой и пушистой, а не твердой и жёсткой Сидни.

В ту ночь, когда я спала у него, я ощущала себя в безопасности рядом с ним, и он относился ко мне с уважением. Совсем не так, как я ожидала. В его объятиях я была как дома, но этот дом будет сожжён дотла, как только подлинная личность Сандэй Лэйн будет раскрыта.

Ник же, с другой стороны, никогда не был объектом моих обличительных речей по радио. Я нарисовала его образ у себя в голове, образ, который видела лишь я, но чем шире открывала глаза на него настоящего, тем меньше он, казалось, становился мне интересен.

Два года назад...

Последние три часа мы с Греем болтали обо всем.

Мы говорили о том, что любим, но не о том, кто мы. Когда он не задал мне миллион вопросов о жизни дома или моих мечтах, для меня это было будто глоток свежего воздуха. Мы оба считали, что стараемся поддерживать простой разговор, но всё было намного глубже. Признаваясь в том, что любите, вы соглашаетесь на определённый уровень доверия. То, что вы любите, говорит о том, кто вы есть и что для вас ценно.

Грею нравились пожилые люди, потому что они пахли мятой и у них были самые лучшие истории. Он любил футбол, но не был влюблён в него. Когда я сообщила ему, что не вижу разницы, он улыбнулся и стал теребить в руках наволочку.

— Думаю, я люблю футбол, потому что благодаря ему я здесь, — сказал он, — но есть и другие вещи, которые я люблю больше.

Когда я спросила у него, что именно, он ответил «сэндвичи с тунцом». Тунец, приготовленный на воде, не на масле. Когда я сказала ему, что тунец – гадость, он ответил, что очень хотел бы сейчас такой бутерброд и отправился обратно к моим нижним областям. Поэтому я слегка ударила его по лицу, что привело к ещё одному раунду крышесносного с-е-к-с-а. Такого, когда я была прижата к изголовью кровати, и, вероятно, после секса мне понадобился бы костоправ и, совершенно точно, пакет со льдом.

— Зелёный, — ответила я, вынимая небольшую стопку «Принглс» из банки. Я уронила одну чипсину на грудь, и Питерс стащил её зубами, всасывая её, словно пылесос.

— Зелёный как весенняя трава или изумрудно-зелёный? — спросил он, поцелуем убирая часть крошек от чипсов с моей груди.

— Зелёный как деньги. Вот почему я сплю с кандидатами в НФЛ, ясен пень, — дразнила я, отряхнув остальное рукой.

Питерс сощурил янтарные глаза и зарычал, когда откинулся на подушку.

— Какой тогда твой любимый цвет? — Я перевернулась лицом к нему, глубоко зарыв голову в его подушку.

— Ну, был голубой, но теперь коричневый.

— Коричневый?

— Да, коричневый, как твои глаза, Сидни Факю.

Я рассмеялась, но смех вышел прерывистым и нервным.

Затем он провёл кончиками пальцев по моему лицу и остановился около уголка глаза.

— Я серьёзно. Ты опасная. Твои глаза цвета кофе заставляют меня забыть обо всём на свете.

Ощущая, как по горлу осыпается каменная лавина, я задвигалась, пока его рука не упала.

— Тебе не обязательно меня очаровывать. Мы уже сделали «это», поэтому можно уже не флиртовать.

— Я не флиртую, — сказал он мягко. — Я имею в виду то, что говорю, Сидни. С тобой весело. Большинство девчонок знают, кто я ещё до того, как просто подойти ко мне. Могу сказать, тебе на это наплевать и это...

— Мне нравятся твои картины, — сказала я, показывая на коллекцию рисунков на стене.

Я не хотела признавать, что знала, кем он был. Он думал, что я отличалась от тех девушек. В мои намерения не входило переспать со знаменитым квотербеком Нортерна, но он был сексуальным и милым. Он не пытался подцепить меня бахвальством. Ради бога, его фразы для съёма были посвящены йогурту.

— Спасибо. Он повернулся на бок, чтобы взглянуть на стену. — Вроде как моё дополнительное хобби.

— Ты их нарисовал? — Я не хотела, чтобы прозвучало так удивленно, но так уж вышло. Это были поразительные абстрактные рисунки. Я не смогла сдержать улыбки. Они были простыми, но сложными... вроде девиза моей жизни.

— Да. — Он искоса взглянул на меня, радуясь моей реакции. — Веришь или нет, но у тупых качков есть интересы, кроме как засаживать цыпочкам и вести статистику команды. — Он откинулся на подушку и взял мою руку в свою. Перебирая мои пальцы, он сказал:

— Ты многого не знаешь обо мне.

— Думаю, я тебя раскусила, Грей Питерс, задумчивый кандидат в НФЛ.

— Раскусила, да? — Повернувшись на бок, Питерс провёл рукой вниз по моему бедру. По пути его пальцев возникла новая линия мурашек. — А что ты любишь больше всего на свете?

— Музыку, — без колебаний ответила я. — Я люблю музыку. Люблю то, какие эмоции она дарит мне. Люблю смотреть, как люди двигаются, наслаждаясь ей. Как они поют наедине с собой в машине, её язык универсальный, объединяющий и прекрасный... — Я замолчала, когда поняла насколько слащаво прозвучали мои слова.

— Продолжай, — прошептал он, наблюдая за мной напряжённым взглядом этих медовых глаз.

— Ну, даже если стремиться к этому глупо и бессмысленно, именно этим я хочу заниматься всю свою жизнь. Люди всегда должны делать то, что делает их счастливее всего. Или, по крайней мере, пытаться.

Питерс долгим взглядом окинул свою увешенную рисунками стену.

— Согласен.

— А что ты любишь больше всего на свете, Питерс?

Сев, он потёр глаза и провёл рукой по взъерошенным волосам.

— Говорить с тобой, — ответил он с довольной ухмылкой, и я легонько ударила его по руке. — Мне нужно воды. Что насчёт тебя? — Взглянув на свои настольные часы, он печально вздохнул. — Чёрт, мы проболтали всю ночь. У меня тренировка через три часа.

Вот и оно. Я ждала, когда же он выставит меня, уверена, это был его способ сбежать, не выглядя полным придурком.

Вместо этого Питерс потянулся и повернулся ко мне лицом.

— Но оно стоило каждой секунды. — Встав с кровати, он надел боксёры и кроссовки. — Оставайся на месте, красотка. — Он наклонился, подарив мне ещё один поцелуй. — Потому что этот разговор ещё не окончен.

Глава 30

Что ж, очевидно, я напугал Сидни.

Сегодня была среда, а она всё ещё ничего не написала в ответ.

Может, я был слишком нетерпелив. Что, если я поторопился?

Я опустился на потрескавшийся деревянный стул в раздевалке стадиона, вокруг моей талии было обёрнуто полотенце. Проверяя телефон каждые тридцать секунд, я ждал сообщения, как какая-то влюбленная девчонка. Дерьмо, я мог думать лишь о Сидни. О её полных губках, изгибах и остроумии, от которого, с каждым язвительным замечанием, мой пульс подскакивал до небес.

Я был таким дураком.

— Что ты делаешь? — Ченс уселся на свой стул и надел через голову футболку. — Всё ещё ждешь ответа от Портер? — Он усмехнулся и начал надевать толстовку.

Когда его голова скрылась под толстовкой, я ударил его в живот, от чего он сгорбился.

— Не понимаю, о чём ты. — Я закрыл глаза и прислонился лбом к металлическому шкафчику. — Это не важно. Она не хочет со мной разговаривать.

— Ой, думаю, что хочет. — Ченс кивнул в сторону широкого, застеленного ковром, коридора раздевалки. Двойные дубовые двери открылись, и в них показалась голова Сидни. Она осмотрелась, пока не заметила меня в самом конце комнаты.

— Убирайся, нахрен, отсюда! — крикнул кто-то, а потом в дверь полетел ботинок. Она захлопнула дверь, а я соскочил со скамьи, и, все ещё оставаясь в одном полотенцем, побежал за ней.

Она преодолела половину бетонного коридора, отделявшего нижние уровни трибун стадиона, когда я крикнул ей вслед:

— Сидни?

Остановившись, как вкопанная, она осторожно обернулась. На ней была юбка до колен, конверсы и обтягивающая футболка. Длинные каштановые волосы были убраны в свободный пучок, открывая слегка выцветшую татуировку, а с плеча свисала огромная сумка.

Она посмотрела мимо меня на открытое освещённое футбольное поле.

— Я искала Джека, — быстро сказала она, водя носком кроссовки по кругу. От её робкого голоса моё желание усилилось. Всё чего я хотел – найти пустую кладовку и взять её. — Я всю неделю не видела Элисон, поэтому подумала, вдруг он знает, что происходит.

Бетон охлаждал мои босые ноги, когда я неслышно подошёл к ней.

— То есть ты планировала устроить брату засаду в душе, где моются ещё сорок других парней?

Кивнув, она пристально рассматривала мою грудь, поглощая меня взглядом.

— Решила, что там он не сможет от меня сбежать. Плюс, всё это я уже видела.

Я ощутил, как её жаркий взгляд пробежался по мне, и мой член встал под полотенцем. Затянув полотенце потуже, я понадеялся, что она не заметит. Когда её губы слегка дёрнулись, я понял, что попался.

— Подумала, что, возможно, постучу, но, когда никто не ответил, просто заглянула. — Она опустила глаза на моё полотенце и с повышенным интересом уставилась на слабый узел ткани.

— Нравится то, что видишь, Портер? — Решив подшутить над ней, я с намёком потрогал узел.

Сидни была не из тех, кто краснеет, но из-за того, что я поглаживал пальцами хлопковую ткань, её обычно оливкового цвета щёчки стали пунцовыми. Когда я сделал к ней шаг, она попятилась к стене, с каждым движением краснея ещё больше.

Когда между нами остался один фут, я положил ладони по обе стороны от её головы, её взгляд поднялся вверх по моей груди, в конце концов, остановившись на лице.

— Видела один, считай, видела и все остальные, верно? — шёпотом спросила она, отворачиваясь к стене. Вероятно, чтобы остудить свои пылающие щёчки.

Коснувшись её подбородка, я решительно повернул её лицо так, чтобы она смотрела прямо на меня.

— Не думаю, что это правда, Сидни, — дразнил я, прижимаясь к ней грудью. Влага после моего душа увлажнила её футболку, и она сделала медленный, контролируемый вдох.

— Позволишь мне отвезти тебя на ужин?

Поглаживая пальцем её подбородок, я заправил прядь волос ей за ухо. Когда она попыталась отодвинуться, я осторожно схватил её за талию.

Группа парней вышла из раздевалки, они посмотрели на нас и, смеясь, направились по коридору в противоположную сторону. Мне было плевать. Здесь были лишь мы вдвоём, я и Сидни. Я держал её в объятиях, её грудь вздымалась. Она пожевала нижнюю губу, увлажняя её. Наконец-то я держал её в своих руках.

Она подняла крошечные ручки к моей груди и провела по моим мускулам, ощущая каждый выступ, её ладони были, словно языки пламени, скользящие вниз по моей ледяной коже, и я жаждал этих прикосновений повсюду. Когда она опустилась к моему полотенцу, то удивила меня, проведя рукой по моей промежности.

— Сидн...

Она слегка сжала меня, и все слова, которые я собирался сказать, смешались в голове.

Я застонал и опустил голову к её плечу, слегка целуя её шею.

— Что ты делаешь?

Спрятавшимся в тени коридора, нам с Сидни оставались считанные секунды до непристойного обнажения. Проведя губами по её подбородку, я почувствовал, как её пульс ускорился, и она задрожала. От чего я задрожал вместе с ней.

— Я не знаю, что делаю, Питерс, — прошептала она, прижимаясь бёдрами к стене. Пока её руки ласкали мою кожу вдоль талии, я склонился и поцеловал мочку её уха.

Вскоре мы оба тяжело дышали, находясь в шаге от того, чтобы быть обнаруженными у раздевалки, но я бы взял Сидни везде, где бы только смог. Даже если бы это произошло во время первого тайма на футбольном поле, когда тысячи поклонников кричали бы мне, чтобы я «забил гол». Эта мысль заставила меня рассмеяться, и, хоть Сидни и не знала причину, она улыбнулась в ответ у моего подбородка.

Ченс и Фернандо вылетели из двери и разинули рты, когда увидели, как интимно я прижимаюсь к Сидни. Боковым зрением она заметила их и улыбнулась. Я ожидал, что она сорвётся и убежит, но ей было плевать, и от этого я возбудился ещё сильней.

— Убирайтесь отсюда, — рявкнул я, и они, крича и насвистывая, поспешили уйти дальше по коридору.

Я ощутил, как порыв холодного ветра достиг моей задницы и, опустив взгляд, обнаружил полотенце на полу. Сидни провернула это, пока я кричал, но, вместо того, чтобы прикрыться, я сделал шаг назад, предоставив ей обзор.

— Чёрт, — пробормотала она, скользя рукой по моему бедру. — Ладно, забери меня у общаги через час.

Когда она наклонилась, чтобы поднять с пола полотенце, её лицо оказалось рядом с моей промежностью. Мягкие, выбившиеся из пучка волоски, касались моей кожи, и я закатил глаза, сдерживая стон.

— Иисус, Сидни. Тебе не кажется, что мы уже на том этапе, когда можно пропустить ужин?

Она покачала головой, задевая мой ствол завитками волос, прежде чем встать. Затем перекинула полотенце через плечо и ленивой походкой направилась вперёд по коридору.

— Я вытяну из тебя все до последнего цента, богатенький мальчик, — крикнула она, проходя сквозь двери стадиона.

Я всё ещё тяжело дышал, острая потребность в Сидни кипела в моих венах. Прислонившись к стене, где она только что стояла, я прижался к холодному цементу.

Мне нужно было взять себя в руки, прежде чем войти в раздевалку. Я хотел её так долго, и мне в буквальном смысле не хватило нескольких сантиметров. Я не был уверен, сколько ещё её поддразниваний смогу вынести.

В конце коридора распахнулась дверь, и я заметил силуэт тренера.

— Что, чёрт возьми, ты делаешь, Питерс? Всё так плохо, что ты теперь пристаешь к стенам? Я видел, как та девушка уходила. Лучше сосредоточься на игре в субботу.

— Да, сэр, — выпрямившись, крикнул я. Прикрывая своё хозяйство, я побежал обратно в раздевалку и обрадовался тишине. Я был единственным, кто остался, поэтому принял ещё один душ и, думая о заднице Сидни и её пухлых мягких губах, помог себе достичь освобождения. Губах, которые мне удастся отведать сегодня вечером, даже если это будет всё, что мы сделаем. Я бы занялся этими губами. Они преследовали меня годами, и я никогда не мог найти им равных.

Глава 31

О чём, чёрт побери, я думала?

Я не думала. Моё тело реагировало.

В ту же секунду, как увидела Питерса в полотенце, я сразу же возбудилась. Нестерпимое желание нарастало у меня между ног. К Грею Питерсу. Мой мозг кричал не доверять ему, но каждый нерв звенел, когда я прикасалась к невероятным мышцам его груди.

И с чего бы мне не доверять ему? На самом деле, именно ему не следовало доверять мне.

Это ведь я сплетничала в эфире. Смешала его образ с грязью. И основываясь на чём? На чём-то, что услышала, не до конца проснувшись, сквозь закрытую дверь общаги два года назад?

Трусиха. Тогда я струсила. Не смогла перебороть унижение. Я должна была открыть ту дверь и накричать на него. По крайней мере, тогда точно знала бы, что это был он. Вот что сделала бы сегодняшняя Сидни. Нет, она бы пошла ещё дальше.

По дороге в свою комнату, я получила экстренное сообщение от Джека. Он хотел встретиться в общаге атлетов. Либо Джеку нужна была помощь, либо он узнал о Сандэй Лэйн. Я всегда считала, что Джек способен на убийство. Мы же, как-никак, родственники, и новость о Кареглазом девственнике могла довести его до предела.

— Я не могу до неё достучаться, Сид.

Я уселась на кровати Джека. Комната пугающе напоминала комнату Питерса на первом курсе. Тот же громоздкий двойной матрац. То же восьмиугольное окно эпохи семидесятых. Те же красавчики атлеты, расхаживающие по коридору практически без одежды (я не очень-то возражала).

— Она больше не разговаривает со мной, но оставляет мне записки. Ну, понимаешь, подсовывает их под дверь. — Джек перестал расхаживать туда-сюда и указал на щель между дверью и полом. — Раньше на этой неделе я сидел на кровати, когда появился розовый конверт. Когда я резко распахнул дверь, увидел высокую блондинку, одетую во все чёрное, которая уходила по коридору. Она нырнула в закусочную, а, когда я прибежал туда, открыла окно и спустилась по пожарной лестнице, как воровка-форточница.

Я легла на кровать Джека, уставилась в потолок и расхохоталась. Мысль о быстроногой, одетой в чёрное Элисон взорвала мне мозг.

— Это не смешно, Сид.

— Как ты понял, что это была Элисон? Больше похоже на кого-то из румынской команды по гимнастике.

— В письме говорилось: «Мне жаль, Джек. Скучаю по твоему милому личику. С любовью, твоя помешанная на салатной заправке Норвежская принцесса». А внутри лежало печенье «Шоколадный поцелуй».

Ах, эти дурачки, но они были влюбленными дурачками. Кстати говоря, о «крайностях» (та стадия, на которой мы находились с Питерсом), я выхватила свой телефон и написала ему встретиться со мной в комнате Джека.

Что? Должна же девушка есть?

— Сид, Элисон сказала, Кэтрин заставляет её проходить через ад. Она ничего тебе не рассказывала?

Я покачала головой.

— Она всю неделю не ночевала в общаге. Я просто решила, что вы двое заперлись и занимаетесь спариванием.

— Фу, Сид. Мы ещё не сделали это. Я хотел, чтобы это стало чем-то особенным. — Мечтательная улыбка появилась на его лице, а щёки порозовели. — В следующие наши выходные, свободные от тренировок, я собирался сводить её в зоопарк. Она, правда, очень любит щербет, поэтому я хотел отвести её в «Бен и Джерри». У Тодда, парня из нашей команды, есть такой фургон, в котором можно спать, ну, ты знаешь, с чёрным окном как пузырь. Всё должно быть романтично.

— Звучит, словно собираешься похитить ребёнка, Джек. Боже, зоопарк, мороженое, жуткий фургон.

Он помолчал секунду.

— Ну да, если посмотреть с этой стороны... Может, я и подумаю о каком-то другом варианте.

Раздался решительный стук в дверь, и Джек поднялся, чтобы открыть её. Вошёл Питерс, одетый в чёрные домашние штаны и обтягивающую белую футболку. Естественно, стоило ему оказаться в комнате, как я сдвинула ноги, потому что это приводило в замешательство. Питерс был самым мерзким человеком, которого я когда-либо встречала, а стал мужчиной, который с помощью одной лишь приподнятой брови, доводил меня до состояния трепещущей лужицы.

Господи.

Полностью игнорируя Джека, он сосредоточился на мне, лежащей поперёк кровати. В конечном счёте, его взгляд пробежался по комнате, он заметил привычную обстановку, которая изначально привела нас друг к другу.

— Питерс? — Джек попятился, шокированный его приходом. Когда Питерс проигнорировал его и продолжил смотреть на меня, Джек что-то заподозрил. — Сид? Что происходит?

— Выйди, Портер, — рявкнул Питерс, кивнув в сторону открытой двери.

Мы с Джеком оба встали и направились к двери, но он протянул руку, чтобы остановить меня.

— Только Джек Портер.

Взгляд на его лице мог с равными шансами выражать и страсть и гнев. Я не знала, что предпочитала. Возможно, во время своего визита в раздевалку, я зашла слишком далеко.

Я запустила руку в свою сумку и дала Джеку денег.

— Джек, не принесёшь мне напиток из автомата?

Джек схватил деньги и стоял, словно из него вышибли весь воздух.

— Иди, — сказал Питерс, указывая пальцем на дверь.

Быстро взглянув на меня, Джек вздохнул, но побежал по коридору, как ему и было приказано.

Питерс захлопнул дверь и начал вышагивать по комнате. Время от времени он что-то бормотал и смотрел на меня, потом снова начинал ходить, вроде как ведя спор с самим собой.

— Что случилось, Питерс? Ты начинаешь действовать мне на нервы.

— Это я действую тебе на нервы? — Свирепо глядя на меня, он остановился передо мной.

Дзинь, дзинь, дзинь, это был гнев.

— Моя жизнь была просто прекрасна, Сидни. Всё шло по плану. Колледж... НФЛ... всё было идеально, — ругался он. — Я считал, что у меня есть всё, чего я хотел. Всё.

— А причём тут я?

— Молчи, — огрызнулся он. — Я ещё не закончил. — Схватив меня за бёдра, он притянул меня ближе. — Твою мать. Я пытаюсь сказать, что больше так не могу. Каждый день моё тело будто в огне лишь из-за того, что я знаю, ты где-то в кампусе. Прошу, скажи, что ты не издеваешься надо мной. — Он скользнул рукой к моей заднице, слегка сжав её. — Потому что мне нужно почувствовать что-то реальное... с тобой.

Оттолкнув его, я отошла в противоположный угол.

— Этому не бывать.

Питерс драматично развернулся и стукнул кулаком по столу Джека. Это было действительно комично, и я изо всех сил старалась подавить смех, но не преуспела в этом. Услышав мой хохот, Питерс повернулся, на его лице читалась обида.

— Имею в виду, не в комнате Джека, — добавила я.

Он опустил плечи и улыбнулся. Моей любимой улыбкой.

— Тогда давай свалим на фиг отсюда, Сидни. Ты сводишь меня с ума. — Он схватил меня за руку и потащил к двери.

— Подожди. — Я подняла руку к его груди. — Джек расстроен.

Питерс раздражённо зарычал и рухнул на кровать брата. Когда он поднял на меня мрачный взгляд своих янтарных глаз, я поняла, что ему было нужно. Чёрт, я тоже этого хотела. Не могла поверить, что от презрения к нему, дошла до того, что представляла, как наши тела сплетаются в муках страсти.

— Я знаю, Грей.

Когда я назвала его по имени, его выражение лица из болезненного превратилось в удивленное.

— Я знаю, что нам нужно... эмм... выпустить растущее напряжение. — Боже, напряжение. Сказала так, словно нам нужно отправиться в спортзал, а не в кровать. Исправься, Сидни. — Но сначала мне нужно поговорить с Джеком.

Он лёг на спину на кровати Джека и, пытаясь усмирить свои гормоны, провёл руками по лицу. Я совершила ошибку, пристроившись рядом с ним.

И, словно по волшебству, мы снова стали первокурсниками.

Он бы улыбнулся мне той очаровательной улыбкой и налил виски. Затем крепко обнял бы меня. И скользнул бы языком по моему телу, как ещё ни один мальчик до него.

Я ничего не хотела больше, чем вновь пережить ту ночь, но в этот раз сделать её идеальной. Два года вдали от Грея, лелея огромную ненависть к нему, я была обиженной и злой. Но сейчас, лишь от одной его улыбки, моя обида растаяла, а злость исчезла, когда я увидела честность в его тёплом взгляде.

— Мне нравится, когда ты зовёшь меня Грей, — сказал он тихо. — Сидни, я прос...

— Я могу войти? — Крикнул Джек через дверь, и я быстро вскочила с виноватым выражением лица.

— Входи, Джек!

Он вошел, держа «Спрайт», и стал изучать место преступления на предмет наличия следов борьбы.

— Что вы тут делали?

— Только что закончили заниматься сексом, — поддразнила я его, вставая, и в шутку поправляя свой лифчик. — Возможно, тебе захочется постирать простыни.

Джек разинул рот, когда Грей сел и рассмеялся.

— Джек, мы не занимались сексом. Мы...

— Мы обсуждали Элисон, — оборвала я его, и Грей нахмурил брови.

Я была рада, что Джек отвлекся, потому что вместо допроса он, широко расставив ноги в стороны, сел на свой стул и вручил мне напиток.

— Ну, единственное, что я знаю – Кэтрин ненавидит тебя лютой ненавистью.

Он ждал, когда у меня на лице появится шок. Неа.

— То есть, хочешь сказать, в этой жизни я что-то делаю правильно?

Грей подвинулся на кровати и прислонился спиной к стене. С широко раскрытыми глазами Джек наблюдал за тем, как Грей раздвинул ноги, и потянул сзади за мою футболку, пока я не упала между его ног, и тогда он опять устроил меня на своей тёплой груди. Смелый поступок, Питерс.

— Для начала, что за хрень происходит с вами двумя? — Джек встал и в театральной манере пнул стул, так что он пролетел через всю комнату. — Питерс, почему ты касаешься Сидни? Сид, почему ты позволяешь Питерсу прикасаться к тебе? Я думал, вы ненавидите друг друга.

Грей рассмеялся.

— Расслабься, Джек. Мы просто общаемся.

Джек начинал закипать.

— Сид?

Я положила голову под подбородком Грея.

— Да брось, Джек... Расскажи мне о Кэтрин, пока я не ушла, и не лезь в чужие дела. — Я не могла винить его. Я бы тоже пришла в замешательство.

— Ты – мои дела, Сид. — Джек провёл рукой по волосам. — Господи. Что случится, когда вы, ребята, поссоритесь? Мне будут надирать зад за любую мелочь, которую совершит Сид?

— Просто следи за тем, чтобы твоя старшая сестрёнка была счастлива, и нам не о чем будет беспокоиться, — дразнил его Грей, и Джек драматично вздохнул. — А теперь расскажи нам, что большая плохая Кэтрин сделала твоей девочке?

Смирившись с текущей ситуацией, Джек вернулся к своим жалобам.

— Ну, во-первых, девушкам запрещалось говорить о Сидни и даже думать о Сидни.

— Думать обо мне?

Он кивнул.

— Да, а если они произносили твоё имя, Кэтрин мыла им рот с мылом. Она дважды поступала так с Элисон.

— Что это было за мыло? — невозмутимо спросил Грей.

Прося помощи, Джек посмотрел на меня.

— Это важная деталь, — добавила я, и Грей слегка ущипнул меня за бок. — Давай, колись. Это было органическое мыло? Или голубое кухонное дерьмо? Расскажи мне все подробности.

— Овсяное, — ответил Джек. От агонии, звучавшей в его голосе, я чуть не лопнула со смеху. — И эти кусочки попадали ей в рот.

Я почувствовала, как грудь Грея затряслась от подступающего хохота, и двинула локтем ему в живот.

— Что ещё?

Джек взглянул на меня, а потом поднял глаза к лицу Грея. Я должна была уважать то, что Джек не захотел позорить Элисон перед коллегой. В конце концов, он был вежливым Портером.

— Грей, можешь подождать меня снаружи? — сказала я, медленно вставая с его груди.

Он, должно быть, почувствовал, что атмосфера стала мрачной, потому что без лишних слов перекинул ногу через мою голову и схватил свою сумку с пола. В последний раз посмотрел на меня и вышел, а я снова сосредоточилась на Джеке.

— Выкладывай, Корабль.

— Ну, это не так уж серьёзно, но, когда Элисон рассказала мне об этом, я чуть не прослезился. Слышала бы ты её голос. Словно её крошечное сердечко было разбито. — Джек уронил голову на руки и швырнул рюкзак по полу. — Кэтрин дала Элисон новое прозвище. Она зовет её Неглубокой Лужей.

Глава 32

Я стоял, прислонившись к стене общаги, когда Сидни выскочила из комнаты Джека: её прекрасное лицо было нахмурено, а в глазах плескалась безрассудная ярость.

— В чём дело?

Она пожала плечами, из-за чего её сумка приподнялась, и быстро направилась к лифтам, оставив меня в оцепенении. Сейчас-то я что сделал?

— Эй, эй, эй. — Я подбежал к ней и встал рядом, пока она несколько раз подряд нажимала на кнопку «вниз». — Ты расскажешь мне, что случилось, или я должен прочитать твои садистские мысли самостоятельно?

Она тяжело вздохнула.

— Я своими собственными руками сдеру с лица Кэтрин кожу и повешу её на древко флага кампуса как напоминание всем стервам, что происходит, когда они связываются со мной, — сказала она голосом бесстрастной психопатки.

Я с облегчением вздохнул, осознав, что не я стал причиной её гнева.

— Почему?

Она быстро нажала на кнопку, а потом ударила кулаком по двери лифта. Отступив, потёрла костяшки пальцев.

Я взял её руку, один за другим выпрямляя пальцы.

— Не поранься, детка. Кто будет ставить эти милые биты, если ты сломаешь руку?

Она вырвала свою руку из моей, и предостерегающе посмотрела на меня.

— Не называй меня деткой, Питерс. Думаешь, можешь вернуть мою благосклонность всего лишь за неделю?

Замечательно. Я снова Питерс.

— Нет, — делая шаг назад, невозмутимо ответил я. — Не думаю, но, чёрт подери, я пытаюсь. Ты продолжаешь держать на меня обиду за что-то, чего я не делал два года назад. Я устал от этого дерьма.

Сидни пожала плечами и уставилась на закрытые стальные двери.

— Я никогда и не просила тебя пытаться, Питерс. Меня бы устроило игнорировать друг друга до конца наших дней, а ты всё испортил.

Я встал перед ней, и она потупила взгляд.

— Не трусь, Сидни. Просто тебе страшно, и для тебя проще всего сбежать. Прямо как два года назад.

Двери лифта открылись, и она попыталась протиснуться мимо меня, но я загородил ей дорогу.

— Снова уйдешь от меня? Может, мне сходить, принести нам воды и взять для тебя ещё одну пачку грёбаных мармеладных мишек?

Она резко подняла на меня взгляд орехово-карих глаз, и я увидел, как в них отразилось это воспоминание. Она думала, я её не запомню, но как я мог забыть?

— И я мог бы вернуться в холодную, пустую постель. — Я слышал, насколько зло и громко говорил, но ничего не мог с собой поделать. — А потом пробежать два лестничных пролёта, чтобы опросить твоих друзей, которым ты пригрозила, чтобы они не рассказывали мне ничего о настоящей Сидни. Сидни, с которой у меня была удивительная ночь. С которой я хотел провести больше времени. Которую тем утром хотел сводить на завтрак. Каждые выходные приглашать на свои игры. Девушку, которая ворвалась однажды ночью, словно ураган, и которую я не мог выкинуть из головы два грёбаных года, — я закричал ей в лицо, и она от удивления запрокинула голову.

В коридоре открылись несколько дверей, включая дверь Джека, и несколько человек высунули головы, уставившись на нас. Я прикрыл глаза, чувствуя, как мой гнев продолжал усиливаться. Я выставлял себя на всеобщее обозрение. Да, я не был к этому готов, но по-другому не смог бы достучаться до неё.

Сидни была разрушительным смерчем, прогулявшимся по моим душе и телу. И я не мог остаться в стороне. Мне нужно было испытать тот ущерб, который она причинит, просто потому что чувствовать что-то с ней было лучше, чем не чувствовать ничего вовсе. Я был идиотом, потому что любил Сидни, и даже её свирепый взгляд в мою сторону дарил мне надежду.

Когда я открыл глаза, она отвела взгляд и покачала головой, словно пыталась отмахнуться от моих слов. Я не дам ей ускользнуть, ни тогда, когда она была так ко мне близка.

— Сидни, я хочу быть с тобой. Не только на одну ночь, а в ближайшем обозримом будущем. Так долго, сколько ты сможешь меня вынести. Я хочу быть с тобой. Я в деле, Портер. Не разрушай это... Не разрушай нас прежде, чем у нас даже что-то успело начаться, потому что это может стать лучшим, что когда-либо случалось со мной... с нами, — сказал я так тихо, что меня слышала только она одна.

Сидни посмотрела вдоль коридора, заметив любопытные взгляды, её глаза остановились на двери, ведущей на лестницу, а туловище развернулось в том направлении. Поэтому я ждал. Ждал, что она снова уйдет от меня.

На глазах у всех этих чужих людей и родного брата, Сидни выберет трусливый путь. Я расслабился, готовясь к грядущему неизбежному отказу и позору. Давайте уже просто покончим с этим.

Затем она сделала нечто неожиданное.

Сидни поднялась на носочки, обняла меня за шею и притянула моё лицо для поцелуя. Не только для поцелуя, но для спасения моей жизни.

Поцелуй был яростным и жадным, и, чувствуя жар её рта, я обнял её за талию, затаскивая в лифт. Я мог ощутить её улыбку во время нашего поцелуя, когда нажимал на кнопку первого этажа. Услышав громкие крики, раздавшиеся из коридора, я рассмеялся ей в рот.

Стоило дверям закрыться, Сидни отвернулась от меня и нажала на кнопку аварийной остановки.

— Сидни, через пять минут здесь будет охрана кампуса.

Она резко опустила руку к моим штанам, и мой аргумент сразу стал несущественным.

— Иисусе, — застонал я, когда она дошла до пояса моих боксёров, запустила руку внутрь и провела по члену. Толкнув её к перилам лифта, я задрал её юбку к талии и скользнул пальцами между её бёдер. Боже, она была влажной и готовой.

Она провела губами вдоль моего подбородка и остановилась у моего уха.

— Я хочу тебя, Грей, — прошептала она, и мне показалось, что у меня галлюцинации, но она снова провела рукой по моему члену, напоминая о том, что скоро всё это станет реальным... очень реальным.

Я спустил свои спортивные штаны до колен и поднял её мягкое крепкое тело, прижав к металлической стене. Нет презерватива. Ну почему у меня нет презерватива?

— Я чист, Сидни. Ты... на таблетках?

Она кивнула и уселась бёдрами на поручень лифта.

— Да и да. — её рот снова обрушился на мой, она потягивала мои губы зубами.

Неуклюже попытавшись стянуть её трусики, в итоге я сорвал их, словно пещерный человек.

— Блядь, мне жаль, — сказал я, не в состоянии скрыть смущение, прозвучавшее в голосе.

— Ш-ш-ш... все хорошо, — прошептала она, вцепившись в мои плечи и проведя руками по спине. Я расслабился, когда её пальцы массировали мои мышцы. — Пожалуйста, Грей, мне нужно освобождение.

Бросив быстрый взгляд на потолок лифта, я мысленно поблагодарил Бога.

Затем осторожно скользнул в неё, и мы оба застонали друг другу в рот. Она обернула ноги вокруг моей талии, и я поднял её одной рукой, оставив другую у неё за головой, чтобы смягчить удар.

С каждым толчком её голова приподнималась, а губы приоткрывались, и в воздух между нами с них слетали тихие соблазнительные вздохи. На её хныканье я отвечал собственными медленными плотскими звуками, когда наблюдал за тем, как она выгибала шею, и чувствовал, как её бёдра томными волнами двигались по моему члену. Она была тугой, именно такой, какой я её и помнил. Я прикусил губу, подавляя стон. Я всегда использовал презервативы, и без преграды её сочащийся жар обхватывал меня, как перчатка. Твою мать.

— Как же с тобой хорошо, Сидни. — Пока я говорил, она провела руками по моей груди, скользнув по плечам, и наконец обхватила моё лицо. Я прикрыл глаза, наслаждаясь тем, как её большие пальцы массировали мой подбородок, и вскоре её губы слегка коснулись моих, дразня меня. — Прекрати флиртовать и поцелуй меня, — прошептал я, приоткрывая губы.

Она притянула мою голову ближе, и её язык проник внутрь, встречаясь с моим с такой нежностью и нуждой, что в тот момент я почти кончил. Когда Сидни отстранилась, я открыл глаза. Она двигалась надо мной с улыбкой на губах и похотливым блеском в глазах. Она была прекрасна, и я пожалел, что не отвёл её домой. Лифт общаги, полной качков, был не тем местом, где я хотел, чтобы случился наш первый – второй раз. Она заслуживала романтики и долгого наслаждения, а не озабоченного кролика Грея.

— Сидни, нам не обязательно заниматься этим здесь. — Я начал опускать её, но она вцепилась в меня, схватив за бицепсы.

Сидни разочаровано зарычала.

— Нет, обязательно, — приказала она, её глаза потемнели, когда она провела туфлями по моей спине, с силой притягивая меня к себе. — Я не хочу медленно и нежно. Хочу как на первом курсе, напротив изголовья кровати, когда я выкрикивала твоё имя.

Она улыбнулась мне дьявольской улыбкой, и я ответил ей такой же. Её слова сводили меня с ума, и хоть я сам отчаянно желал того же, ей придётся это заслужить.

— Ты, правда, этого хочешь? — прошептал я ей на ушко, медленнее двигая бёдрами и мучая нас обоих. Иногда приходится идти на жертвы, чтобы получить желаемое. — Если я трахну тебя, ты получишь то, что хотела, и уйдешь от меня?

Она широко раскрыла глаза и разочарованно застонала, когда я толкнулся ещё медленнее.

— Нет, если меня трахнут так сильно, что я не смогу ходить, — возразила она, и да, на этом всё.

Схватив Сидни за бёдра, я прижал её спину к металлической стене и начал толкаться в неё так сильно, что у неё перехватило дыхание. Другой рукой прижал её запястья у неё над головой и, проталкиваясь глубоко внутрь, пока она не начала задыхаться, брал её всю до последней капли.

— Мне остановиться? — дразнил я. Но, Боже, я и сам был на грани.

— Нет, — крикнула она, пытаясь отдышаться.

Лифт заполнился восхитительными звуками влажных шлепков кожи о кожу. Мы были животными. Разрывающими друг друга на куски. Стонущими и хрипящими друг другу в рот, отстраняющимися только чтобы пробормотать «блядь» или «да» каждые несколько секунд.

Это было грубо. Первобытно. Потрясающе.

— У вас там всё хорошо? — Раздался голос из динамика лифта, и мы оба резко посмотрели на дверь. — Я вытащу вас оттуда через три минуты. Прошу сохранять спокойствие.

Мы оба рассмеялись, и Сидни громко застонала, когда я снова начал врезаться в неё, отчего её голова ударилась о металлическую панель.

— Извини, детка, — прошептал я, и она сжала мой член. — Ох... чёрт, Сидни. — Уткнувшись ей в шею, я закончил свою отчаянную мольбу у её горла.

— Вам больно? Я слышал стоны, — снова раздался низкий голос из динамика. — Осталось две минуты, и вы будете в безопасности.

Две минуты?

Протянув руку вниз, я начал ласкать клитор Сидни круговыми движениями. Учащённо дыша, она отчаянно раскачивалась бёдрами мне в руку. Когда она положила голову мне на плечо, я уткнулся ей в волосы, остановившись прямо напротив её уха.

— Правильно, Сидни, кончи для меня.

Затем она подняла голову и закричала, а я крепко поцеловал её, чтобы заглушить звук.

— Чёрт, детка, это было громко. — Я нервно посмотрел на динамик.

— Давай же, Грей. — Звук её нежного голоса ласкал мои уши. — Разве тебе не хорошо со мной?

— Нет... с тобой невероятно.

Она снова сжалась вокруг меня, и я подтянул предплечья вверх так, чтобы они оказались по обе стороны от её головы. Пот капал с моего лба, когда она усилила хватку на моём члене, и моё лицо напряглось так сильно, что я знал, оно стало розовым.

— Поцелуй меня, Сидни, потому что когда я кончу, это будет громко и... — я успел произнести только эти слова, прежде чем из моего горла вырвался стон удовлетворения, и я освободился внутри неё. Вместо того чтобы поцеловать меня, Сидни покачала головой и рассмеялась. Конечно же, именно так она и поступила.

— Господи. У вас там всё в порядке? — Таинственный голос из динамика становился всё отчаяннее. И тут лифт неожиданно пришёл в движение, начав опускаться на первый этаж.

Мы с Сидни стояли, соприкасаясь лбами, тяжело дыша друг другу в рот. Когда я наконец опустил её на пол, то снял свою футболку, чтобы она вытерлась ею. Мы продолжали хватать ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание, пока напряжение, которое нарастало последние шесть недель – чёрт, последние два года – покидало наши тела.

Она опустила юбку, схватила с пола свои разорванные трусики и подняла сумку. Я подтянул боксёры и спортивные штаны. Мы оба смотрели друг на друга, и не было таких слов, которыми можно было бы описать то, что только что произошло. Хотя нет. Я мог бы предложить два: переломный момент.

— Ну? — Схватив Сидни за бёдра, я снова приподнял её напротив стены. — Можешь ходить?

Только я наклонил голову вперёд, двери лифта открылись, но мы продолжали смотреть друг на друга. Сидни ответила на мой вопрос, встретив мои опухшие губы, и я опустил предплечья у неё над головой, жадно поедая её язык.

— Кхе-кхе. — Покашлял охранник, стоявший у лифта. Он постучал по стене фонариком, надеясь, что этот звук заставит нас оторваться друг от друга.

Сидни неохотно отстранилась и, стараясь отдышаться, резко привалилась к стене. Подняв палец к панели лифта, она отрывисто произнесла:

— Вам, ребята, правда, стоит провести техобслуживание этой штуки. — И прихрамывая, вышла из лифта.

Охранник подозрительно смотрел то на меня, то на неё и снял рацию с кобуры.

— Имею в виду, последнюю проверку проводили когда, два года назад? Мне следует позвонить в пожарную охрану. Уверена, это нарушение.

Не успела она произнести эти слова, как он опустил рацию. Охранник вошёл в лифт и начал изучать журнал по пожарной безопасности. Я же, ошеломлённый и наполовину раздетый, стоял в ожидании, когда же Сидни пустится наутёк.

— Собираешься стоять там всю ночь? — она приподняла бровь, поправляя свободный пучок на голове.

Я улыбнулся и взял свою футболку.

— Едете наверх? — спросил я охранника, а потом нажал на кнопку верхнего этажа, и двери закрылись прямо за мной.

Глава 33

Тёплая вода струилась по моему телу, смешиваясь с мылом Грея.

Я тщательно натирала каждую опухшую, ноющую часть тела, но каждая секунда стоила того. Я бы вернулась в тот лифт так быстро, что вы бы и глазом моргнуть не успели. Руки Грея, бродящие по моему телу. Ощущение его языка, скользящего по моему. Звуки его стонов у моей шеи. Все эти вещи, которые стоили каждого удара о стену металлического лифта.

Но Боже, я была напугана. Кэтрин Десона (подтверждённый тайный злоумышленник) узнала о Сандэй Лэйн. Она узнала о моем легкомысленном прозвище для Элисон - Неглубокая лужа. Она узнала обо мне. И, судя по убийственным взглядам на вечеринке Грея, теперь было очевидно, что она принесёт мне мою задницу на блюдечке. Более того, принесёт её всему Нортерну.

Чёрт.

Мне бы следовало искать её, а не стоять под душем в конуре, но, как бы меня не пугала неминуемая смерть Сандэй Лэйн, я бы не смогла убежать от Грея.

Я не убегу от Грея.

После того, что он сказал у лифта... как он хотел меня... как я ушла без объяснений... и всё, о чём он просил – о шансе. Это было все, что я хотела услышать. Я хотела того же, и, если у нас была хоть малейшая надежда исправить наши ошибки, я не оставлю его снова.

— Можно мне войти? — Робкий голос Грея раздался у занавески. — То есть я посижу на унитазе, пока ты моешься. А не войду к тебе в душ.

— А разве нет другой ванны, в которой ты можешь это сделать? Фу, мерзость, —дразнила я, в ожидании, что он ворвется в душ и снова возьмёт меня у стены.

— Что? — Он на секунду замолчал, пока до него не дошёл смысл моих слов. — Нет. Я просто хочу с тобой поговорить… я не... Боже, Сидни.

Немного разочарованная, я продолжила натирать себя, а мои мысли устремились к Джеку (нет, обычно я не думаю о Джеке, когда моюсь или писаю), и, естественно, мои навязчивые мысли вернулись к Кэтрин. Почему она не разоблачила личность Сандэй Лэйн? Мне был необходим компромат на Кэтрин, и Грей знал о ней больше всех, но я бы чувствовала себя виноватой, если бы использовала его. Я не привыкла испытывать угрызения совести, но за последние несколько недель Кэтрин дала мне ускоренный курс по этому предмету, и теперь мои же слова, преследуя, возвращались ко мне.

Нет, я отказываюсь использовать Грея. Мы пытаемся начать с чистого листа. Больше никакой лжи.

— Больше никакой лжи, правда, Грей? — без задней мысли спросила я. Его доверие, наряду с его членом, ошибочно названным «микро», было всем, что мне нужно. — Больше никакой лжи между нами.

Когда он не ответил, я на дюйм сдвинула занавеску. Грей сидел на закрытом сиденье унитаза, поставив локти на колени и уронив на руки голову.

— Грей?

Его взгляд встретился с моим, и он слабо улыбнулся мне.

— Извини, я не услышал из-за шума воды. — Он встал и взял из шкафчика полотенце. — Вот полотенце, когда оно тебе понадобится. Мы всё ещё можем куда-нибудь сходить, если ты хочешь. Или я сам могу приготовить тебе что-нибудь.

Я протянула руку и, схватив полотенце, выключила воду. Грей отвернулся, когда я вышла и встала на коврик.

— Ты не хочешь видеть меня? — спросила я, чувствуя небольшой укол от того, что меня отвергли.

— Я просто пытаюсь дать тебе немного пространства, — ответил он с крепко зажмуренными глазами. — То есть поверь мне. Я очень хочу, но не хочу тебя обидеть.

Меня поразила ещё одна волна разочарования, пока я сушила волосы. Устроить мне засаду в ванной не имеет ничего общего с тем, чтобы дать мне пространство.

— В смысле, ты хочешь сказать что-то обидное?

Он покачал головой, его глаза были крепко зажмурены.

— Нет. Боже, ты снова передёргиваешь мои слова. — Грей наконец повернул ко мне голову, и я позволила полотенцу упасть на пол. Он пробежался глазами по моему влажному телу и протяжно вздохнул. — В общем, мы можем поесть или пойти в мою спальню. Я выбираю последнее, ну, ты знаешь.

Я подняла полотенце и шлёпнула им по его заднице.

— Ну, мне приятно знать, что я произвожу на тебя такой эффект, даже если я и не супермодель, — дразнила я его, оборачивая полотенце вокруг тела.

Когда Грей услышал мои слова, его глаза потемнели.

— Сидни Портер, ты красавица. Ты идеальна. Перестань напрашиваться на комплименты.

Драматично разинув рот, я толкнула его обратно на сиденье унитаза.

— Грей Питерс. — Передразнила его я. — Я не напрашивалась на комплименты. — Я оседлала его, и он обнял меня за талию. — Я приму конструктивную критику. То есть взгляни на себя. Мне больно это говорить, но ты словно полубог, с важным видом расхаживающий по кампусу. Конечно, я буду немного комплексовать.

Он наклонился и поцеловал кончик моего носа.

— Единственный мой тебе совет – всегда носи ту мешковатую одежду и уродливые бейсболки. — Я ударила его по руке, и он ухмыльнулся. — Тогда я буду единственным, кто знает, какая сексуальная женщина скрывается под ними. И не беспокойся. В конечном счёте, я закончу с футболом и отращу пивное пузо как у отца. Вот увидишь.

Мою голову сунули в духовку? Потому что моё лицо начало поджариваться.

Грей намекал на наше совместное будущее?

— Нет, не увижу. — Я наклонилась ближе и провела губами по его шее. — Потому что позабочусь о том, чтобы ты тренировался каждую ночь. — Он схватил меня за попу и сжал её, издав тихий стон. — Может быть, даже с удвоенной нагрузкой, дважды в день.

Грей запустил руки под моё полотенце, проводя пальцами по моей влажной опухшей коже. Самонадеянно улыбаясь мне, он произнес:

— Удвоенная нагрузка дважды в день, значит? По моим подсчётам, мы готовы ко второму раунду.

— Только если будешь называть меня Тренер Сэмюельс, — прошептала настолько соблазнительно, насколько смогла, я ему на ухо, похожее на спутниковую тарелку. Я едва успела закончить предложение, как начала хохотать.

— Си-и-и-идни-и-и-и, — зарычал он, поднимая меня со своих промокших спортивных штанов. На его лице отразилось отвращение, но оно быстро сменилось озорной ухмылкой. — Пойдём, Тренер.

— Чур, моя сторона у стены, — крикнула я, подбегая к кровати Грея. Мне нравилось ночами лежать, прислонившись к прохладной стене. Когда рванула мимо него, Грей схватил меня за талию и начал щекотать, пока я не стала визжать, чтобы он прекратил.

— Можешь занимать любую сторону, какую пожелаешь, Зловещая. — Он разделся и шлёпнулся рядом со мной, натянув на нас покрывало.

Не успела я и глазом моргнуть, как оказалась под ним. В этот раз все было по-другому.

Он заставил меня почувствовать себя хрупкой, когда медленно двигался внутри меня. Грей опирался на локти, которые поставил с двух сторон от моей головы, и смотрел мне в глаза с каждым нежным толчком. Убирая влажные волосы с моего лица, он прокладывал дорожку из поцелуев вдоль моего лба и щек.

Этот раз не был поспешным. Он был медленным и нежным. Грей без устали шептал мне интимные вещи на ушко.

Он говорил, что я самое прекрасное создание, которое он видел в жизни. Говорил, что мои губы сладкие и вызывают привыкание. Сказал, что хотел меня с первого дня нашей встречи, и его желание никогда не утихало. В ответ я стонала под ним. В конце концов, он приподнял мои бёдра, толкаясь в меня как раз под нужным углом, пока я не упала через край. Вскоре после этого, Грей сделал несколько порывистых неглубоких вдохов, и с последним его тело расслабилось на моем.

На несколько секунд его голова оставалась на моей груди, его ухо было прижато к моей коже. Моё сердце так сильно колотилось, что я думала, его голова будет подпрыгивать вверх и вниз, но он обнял меня, просунув руки мне под спину, и ещё сильнее прижал ухо.

— Ты должна записать свое сердцебиение, — прошептал он так тихо, что у меня было чувство, будто я слышала его голос в своей голове. — Ты могла бы использовать его в одном из своих миксов. Звук такой ритмичный и возбуждающий. Я вообще не хочу поднимать голову.

Запустив пальцы в его запутавшиеся волосы, я не могла побороть улыбку. Этот момент был прекрасным. Я привыкла к нормальным и хорошим, но не привыкла к прекрасным.

— Я подумаю об этом, но когда-нибудь тебе всё же придётся поднять голову, потому что твоя огромная башка давит мне на лёгкие.

Он засмеялся и поцеловал мою грудь, а потом соскользнул с меня и перевернулся на живот рядом со мной. Зевнув, он сунул руки под подушку и наблюдал за мной, пока я пялилась в потолок.

— Ты придёшь на мою игру в субботу?

— Не знаю. — Раньше я бы никогда не стала над этим раздумывать, но этот чувствительный орган в моей груди колотился сильнее, чем когда-либо прежде, и всё по вине Грея. — Ходить на игры кажется очень... официальным.

— Знаю, — ответил он, спрятав в подушку свою улыбку взволнованного мальчишки. — Но я хочу, чтобы ты была там. Приведи подругу.

Повернувшись к нему, я спрятала в подушку свою улыбку взволнованной девчонки.

— Думаю, я могла бы заглянуть, но придётся идти одной. Мои друзья не особо любят футбол, кроме, может быть, Элисон.

От мыслей об Элисон у меня скрутило живот, и улыбка спала с моего лица. Ей было больно от моих необдуманных слов. Я могла лишь предполагать, что она знала, это были мои слова, Сандэй Лэйн.

Грей достал руку из-под подушки и притянул меня к своей груди.

— Что не так, Сидни?

Я уставилась на его сильную челюсть и твёрдую грудь. Он был прекрасно сложен, и в его объятиях было восхитительно, но даже это не могло унять моей вины.

— Ничего. Просто думаю об Элисон. Джек был, правда, расстроен.

Я прикрыла глаза, пытаясь разработать план, что было практически невозможно, когда моё тело окружали две сотни фунтов мышц.

— Всё будет хорошо. Я поговорю с Кэтрин, — сказал он, поднимая мою ушибленную руку, чтобы поцеловать костяшки моих пальцев. — Проясню ей ситуацию.

— Нет, — резко сказала я, по мне пробежала волна страха. — Не говори с Кэтрин. Я сама с ней поговорю. Это девичьи дела. Не беспокойся об этом.

Он нахмурил брови, услышав безотлагательность в моем голосе.

— Когда ты так хмуришься, выглядишь как старик. — Подняв руку, я разгладила его брови. — Ты знаешь, что я отлично могу сама постоять за себя, но я ценю твоё предложение.

— Знаю, Сидни. Я ничего ей не скажу. — Соскользнув с кровати, он подошёл к своему столу и включил настольную лампу. — Держи, твои любимые, — дразнил он, вытащив банку «Принглс» из ящика стола.

Сев, я завернулась в простыни и протянула руки.