Козы и Шекспир

Влюбленная парочка

Они сели за столик, за которым до этого сидели Андрей Таркилов и Юра. Оба были необыкновенно хороши. На вид ей было лет двадцать, а ему тридцать. Он был высок и даже за столиком горделиво-нежно склонялся над ней. Он был одет в белоснежный костюм, на горле его трепыхалась бабочка. Такие галстуки-бабочки здесь носят чрезвычайно редко. У него был могучий лоб и мужественное горбоносое лицо кавказца.

Она была тонкая как тростиночка. Одета она была в желтое платье с короткими рукавами. Сев, она как бы бессильно сломалась, обратив к нему большеглазый профилек с очаровательным носиком. Густые каштановые волосы ее доходили до самых глаз, как бы готовые в случае надобности перерасти в чадру. Налетающий с моря бриз иногда смело лепил ее хрупкую фигуру. Может, боясь, что ее подхватит ветер, он положил свою крепкую ладонь на ее руку. Мне показалось, что это молодожены, сбежавшие сюда от гостей.

Молодой человек заказал бутылку шампанского, плитку шоколада и велел принести три бокала. Из этого следовало, что они кого-то ждут. Я решил, что из всех гостей они выбрали одного, самого близкого, и шепнули ему, где они собирались тайком посидеть. Я даже решил про себя, что это тот человек, который когда-то познакомил эту очаровательную пару.

Парень разлил шампанское в два бокала, дождался, когда осела пена, и долил.

— За успех нашего дела, — сказал он и, протянув бокал, чокнулся с девушкой.

Ее тонкая рука с бокалом доверчиво потянулась к его бокалу. Девичий пушок проблеснул на ее загорелой руке.

Оба они выпили свои бокалы. Он сломал плитку шоколада, выпростал из нее кусок и подал ей.

— Я боюсь, что мне будет противно, — сказала девушка, прожевывая шоколад, — и он заметит это. Особенно если сауна там, массаж…

— Чепуха, — сказал он, — что ты, маленькая, что ли?! Он довольно красивый мужчина… Ему лет шестьдесят пять, но выглядит он гораздо лучше.

Он снова налил шампанское в оба бокала.

— Ты сам будешь презирать меня после этого, — сказала она.

— Глупости! — сказал он. — Я буду вечно благодарен тебе за эту услугу. Мы будем жить так, что нам все будут завидовать. — Он наклонился к ней, и его огромный лоб, казалось, пытался не столько убедить ее, сколько забодать. Кстати, по моим наблюдениям, огромные лбы свидетельствуют не столько об умственном содержании головы, сколько об умственных усилиях. А это далеко не одно и то же.

— Ты будешь всю жизнь упрекать меня этим, — сказала она, — а я только ради тебя согласилась. Ты уверен, что место, которое он тебе обещает, очень выгодно?

— Конечно, — сказал он, — я лучший специалист по табакам. Я знаю всех директоров табачных фабрик и всех председателей колхозов. На умелом манипулировании сортами мы будем делать деньги.

— Ты будешь всю жизнь упрекать меня этим, — повторила она.

— Только подлец может упрекнуть тебя этим, — сказал он.

— Ты и есть подлец, — сказала она и выругалась матом. Трудно было в это поверить, но это было так.

— Так у нас ничего не выйдет, — сказал он. — Не дай Бог, если шеф услышит от тебя что-нибудь нецензурное. Старайся быть легкой! Смейся! Тебе так идет смех.

— Мне сейчас не до смеха, — сказала она. — Ты представляешь, если это дойдет до твоего отца?!

— Никогда не дойдет, — строго сказал он, — если ты сама ему об этом не скажешь.

— Как глупо, что твой отец не так богат! А он старше твоего отца?

— Они однолетки. Но мой отец нищий по сравнению с ним. Он самый богатый фирмач в Абхазии. Если он возьмет меня к себе на работу, мы обеспечены на всю жизнь. Отец уже купил нам двухкомнатную квартиру. Больше он ничего не может. Пока. Пока жив, я хочу сказать. После его смерти имущество разделим. Дача достанется мне и моему младшему брату.

— Две семьи на одной даче. Пойдут скандалы.

— Может, откупимся от брата. Вот для этого мне нужна работа в этой фирме.

— Мне все-таки не по себе. Давай выпьем еще по бокалу.

Он снова разлил шампанское, и они выпили. Она достала из сумочки пачку «Мальборо», и они закурили.

— Что ты так волнуешься? Можно подумать, что ты девушка…

— Девушка досталась тебе, паразит.

— Что-то я этого не заметил.

— Почему же ты раньше никогда об этом не говорил?

— Раньше стеснялся. Да и не в этом дело. Главное, что мы любим друг друга.

— Ты стеснялся?! Не смеши людей! А сейчас отдаешь свою девушку какому-то воротиле. Застенчивый сутенер! Если он больной, я убью тебя своими руками. Отравлю.

— Это полностью исключено. Он девочек с улицы не берет никогда.

— Ну, хорошо. Как мне с ним себя вести? Изображать страсть? Я не знаю.

— Ни в коем случае. Но и коровой не будь. Настоящее джентльменство женщины в постели знаешь, в чем заключается?

— Расскажи, сукин сын, расскажи!

— Настоящее джентльменство женщины в постели заключается в том, что ты ему говоришь после первого или второго пистона: я устала, дорогой, хватит. Стареющие джентльмены это обожают.

— Теперь я понимаю, в чем моя ошибка с тобой. Я тебе этого никогда не говорила.

— Но ведь мы молодые, и мы любим друг друга.

— Еще раз скажешь про любовь, и я не знаю, что сделаю. Прыгну в море.

— Здесь утонуть невозможно. Здесь столько пловцов! Излапают, изнасилуют, но живой вытащат на палубу.

— Все-таки ты подлец, хотя я тебя люблю. Но представим, что все это случилось, он принял тебя к себе на работу, мы поженились, и он к нам в гости приходит. Как я должна держаться?

— Это недосягаемая мечта, дорогая. Чтобы он, миллионер, приходил к нам в гости. Это надо заслужить. А если и придет, веди себя как добрая хозяйка, не забывающая, но и не напоминающая о сделанном добре. А он умеет себя вести, он с министрами знаком.

— Неужели ты ему сам меня предложил?

— Нет, конечно. Он нас увидел в театре. Позвал через телохранителя и спросил: «Что это за девушка рядом с тобой сидит?» Я говорю: «Приятельница». — «Так вот, — говорит, — познакомь меня со своей приятельницей, и просьба твоя на девяносто процентов будет исполнена…»

— На мое согласие всего десять процентов?

— На твое согласие ни одного процента. Он имел в виду волков, которые стремятся на это место.

— Постой, постой! Мы в театре были с Любой. Ты сидел между нами. Может, он ее имел в виду?

— В том-то и дело, что нет. Он сразу выбрал тебя. Я сделал вид, что он выбрал Любу. Он посмотрел на меня и дал первый урок житейской мудрости. Он сказал: никогда не хитри с фирмой, куда ты пытаешься поступить. Вот мы и договорились насчет этой встречи.

— Не понимаю ничего, ведь Люба такая красивая девушка. Особенно на расстоянии.

— Он давно не в том возрасте, чтобы любоваться девушкой на расстоянии.

— А представь, я после него пойду в прокуратуру и скажу, что мой жених заставил меня переспать с этим великим фирмачом. Что тогда?

— Дура! Он их всех кормит. Но если найдется неопытный дурак и вызовет меня, я скажу: эта девушка — шантажистка. Я ее пригласил в театр, а она, пока я выходил покурить, завела шашни с миллионером.

— Какой ты все-таки, подлец, а еще бабочку носишь! А что, если я вскружу ему голову и выйду за него замуж?

— Я сам об этом думал, но мне тебя жалко. Жена у него есть. А если б он на старости лет с ума сошел и женился бы на тебе, тебя бы пристрелили в первую же неделю, даже если б он держал тебя в бункере. Ты что, не знаешь, сколько родственников ждет, когда он до смерти дотрахается! Зверье! Они ни перед чем не остановятся!

— Все-таки странно, что он выбрал меня. Люба ведь такая яркая! Ты ведь сам готов был за ней приударить. Я видела, как вы танцевали. После этого и постели не надо.

— Готов был, если б не влюбился в тебя. Я же все это делаю ради нашей жизни. Неужели ты не понимаешь?

— Понимаю, но как-то страшно.

— Так сошлось. Им нужен хороший специалист по табакам. Лучшего, чем я, в Мухусе нет. Но на это место претендуют люди, у которых бабок больше, чем табака на хорошей плантации. И он за меня горой, потому что настоящий бизнесмен, ценит хорошего специалиста.

— Постой! Постой! А если все это случится, ты будешь звать его на свадьбу?

— Не позвать на свадьбу шефа — самоубийственная глупость.

— Почему глупость?

— Потому что ты не знаешь, какие подарки здесь дарят богатые люди. Мы можем получить в подарок трехкомнатную квартиру, конечно, взамен отцовской, двухкомнатной… Впрочем, ничего заранее нельзя знать. Кстати, прикрой занавеску, он идет.

Ветерок раздул ее платье, и она, сдвинув ноги, пригладила его и скромно придержала руками.

На верхней палубе ресторана «Амра» появился высокий человек в светлом костюме, с довольно приятными чертами лица, обрамленными благородной сединой.

Он деловито огляделся, иногда кивая знакомым, а потом, заметив нашу парочку, быстро и уверенно направился к их столику.

Молодой человек вскочил, отодвинул третий стул, чтобы гостю было удобнее присесть, и стал наливать шампанское в третий бокал. Рука его явно дрожала, и видно было, что он взволнован.

Человек присел за стол, властно оглядел обоих застольцев, и было видно, что девушка ему сейчас очень нравится. Он явно был доволен собой, что не ошибся в выборе. Она сидела опустив глаза, и это делало ее еще более привлекательной.

Он поднял бокал.

— Выпьем за нашу встречу, — сказал он и, строго взглянув на молодого мужчину, добавил: — Пока ничего не получается. Но ты не огорчайся. Один из основателей нашей фирмы зуб имеет против твоего отца и из-за того выступил против тебя. Все эти кавказские штучки портят бизнес. При чем тут сын? Но скоро он свою фирму организует и тихо уйдет от нас. Тогда твоя кандидатура — верняк.

Видимо, больше у него времени не было. Он поставил свой недопитый бокал на стол. И встал во весь свой внушительный рост. Он властно взял девушку за руку и поставил рядом с собой: цветущий старик с цветущей внучкой.

— Кстати, нам нужна интеллигентная секретарша, — сказал он, — вскоре мы начнем торговать с турками. Мы можем ее оформить.

— Я знаю английский язык, — краснея и подняв лицо к шефу, сказала девушка, — я окончила Московский университет. Я могу поддержать разговор почти на любую тему.

— Очень хорошо, — сказал шеф с придыханием и, крепко прижав к себе девушку, пошел к выходу.

— Чао! — быстро обернувшись, махнула рукой девушка своему жениху. Тот ничего не ответил. Но когда они скрылись, он налил полный бокал шампанского и опрокинул его, как водку. Потом он быстро пошел куда-то звонить, и вскоре к нему явилась другая девушка. Скорее всего, это была Люба. Они кутили, но я их уже не слушал. Я только вынужден был согласиться, что выбор дальнозоркого шефа был намного точнее.