Красавица и чудовище

Заключение

Весной 2000 года мне позвонили из Нью-Йорка и сказали, что меня включили в число двадцати пяти людей, которые за столетие внесли самый большой вклад в развитие фигурного катания. Русских в этом списке трое: Катя Гордеева, Тамара Москвина и я. В нем много американцев, что неудивительно — опрос проводился американским журналом. О каждом из двадцати пяти они собираются напечатать по большой статье. Наверное, они отметят, что в трех из четырех видов фигурного катания мои ученики становились олимпийскими чемпионами и чемпионами мира.

Никогда не работала я только с одиночницами, но два года назад взяла себе 16-летнюю девочку — Иру Николаеву. Ира сама пришла ко мне: «Хочу у вас кататься. Пожалуйста, возьмите меня». Я решила, она не помешает ни Леше, ни мне. В сезоне 2000 года моя девочка стала пятой на чемпионате страны. А четвертое место досталось Юлии Солдатовой, а она за год до этого дошла до бронзовой медали на чемпионате мира. Шестой оказалась воспитанница Вити Кудрявцева — Лена Соколова. Лена ходила и в чемпионках, и в призерах, и выигрывала массу международных соревнований, и Гран-при. Так что для первого нашего года Ира показала хороший результат, учитывая, что чемпионат страны у нас — главное соревнование для тех, кто только пробивает себе путь на мировые площадки. Девочка со мной собирается и дальше работать, да и я с ней расставаться не намерена. Я буду ставить новые танцы Жене Платову и Майе Усовой. Я в ответе за Женину судьбу и сделаю все, чтобы эта пара продержалась как можно дольше. У них уже есть своя публика, свои фаны. Они завоевали себе право на участие в туре Коллинза, ведь они сразу лишились там места, как только Усова с Жулиным, но прежде всего Грищук — Платов, олимпийские чемпионы, распались. У меня с ними потрясающие отношения, из тех, что называют доверительными. У Майки уже все болит, и спина «сломана», да и у Жени не все ладно со здоровьем. Невероятно, но за два года они создали свое направление, свой стиль в танцах на льду. Были бы они чуть-чуть крепче физически, я бы их подготовила к олимпийскому сезону 2002 года. А все остальное у этих ребят есть: и талант, и душа, и рвение, и терпение. Сколько же на них грязи лила и продолжает лить Паша, бывшая Оксана, ненавидя Майю. За что? За то, что сама так бездарно распорядилась своей судьбой. Мы воспринимали серьезно то, что она вбила себе в голову Голливуд. А я еще по глупости Женю уговаривала: «Ты должен серьезно относиться к ее мечте». Я искренне верила, что она туда попадет, будет учиться, так во всяком случае она говорила. И где теперь ее Голливуд? Как сказал Женя: «За эти потерянные деньги (а он много потерял, потому что долго не работал, причем на самом пике славы, ушел не один месяц, пока я Майю ставила вместе с ним) я купил себе свободу». Вот и все.

Есть такая аксиома, что исключительно люди с невыносимым характером становятся чемпионами. Но я бы ее поправила, эту аксиому — не с невыносимым, а со сложным, пусть даже очень сложным характером. Конечно, успех такого доброго и мягкого человека, как Женя Платов, наверное, исключение. Но зато в этом дуэте Паша по части сложного характера заменяла собой не двоих, а троих. Но у Жени такой талант, такая красота в ногах, в теле, в движениях, что ему не очень-то и нужен сложный характер. Сейчас, когда у него нервы успокоились, он стал другим человеком, получает удовольствие от жизни, ему не приходится терпеть унижения и свою судьбу превращать в ад. Время вспять не течет, люди становятся старше и старше, придет и их пора покинуть лед. Майя, мне кажется, в будущем сможет стать хорошим тренером, предпосылки к этому у нее есть. Умеет придумывать. Она — украшение пары, и не только благодаря своей красоте.

Заканчивается моя книга. Пора подводить итоги этому, уже ушедшему непонятно куда, в память человеческую наверное, времени.

В 1984 году мы с Володей, придумав ледовый театр, дали толчок новому делу в Советском Союзе. Устроили жизнь десяткам спортсменов, будто подгадав новое время, когда их таланты будут востребованы на Западе. Пусть нет сейчас театра, но мое дело продолжается, ведь все они работают, чем я очень горжусь, в лучших шоу мира. И почти все на главных ролях. Алеша Тихонов вернулся в спорт и стал чемпионом мира. Он только подтвердил мои слова, что из моего театра можно вернуться обратно в спорт, чего нельзя повторить ни в одном ледовом шоу в мире. Когда он выиграл в 2000 году чемпионат, то подошел ко мне, поблагодарил. И те, кто ушел, и те, кто остался со мной, я всех их считаю, пусть в разной степени, но своими воспитанниками. Я помогла всем им обрести себя, дала профессию. Родители родили, учитель определил, жизнь ученика. И Игорю Бобрину я дала профессию, потому что, закончив со спортом, он сидел у Наташи Бестемьяновой в Чертаново и не знал, чем ему заняться. А тут образовался театр, он в него пошел и получил не только профессию, но и свое дело. Я горжусь, что у них с Наташей свой театр, они здорово работают, они большие молодцы. Такая плеяда, не знаю, не подсчитывала, но не меньше сотни, наверное, тех, кому я помогала выйти в жизнь. Столкнувшись со мной, они поняли, как нужно трудиться, и этому я очень рада. Я не хвалю себя, но знаю точно, что они меня вспоминают добрым словом.

Мне звонит Воложинская, и всегда ее первые слова: «Моя любимая». А Валянская сейчас прима-балерина в Америке, под нее готовят постановки у Диснея, и люди плачут на ее спектаклях. Марина Пестова с мужем Маратом Акбаровым тоже в Америке. На них труппа держится, они тоже у Диснея, только в другом шоу. Илона Мельниченко с Темой Торгашевым поженились, работают тренерами. Она звонит мне каждую неделю, интересуется моей жизнью, ее пытливый ум впитывает любые нюансы. Она очень старается, и дети ее любят. Саша Свиньин до сих пор катается с Ирой Жук. У них ведущие роли в английском шоу. Лена Гаранина с Валерой Спиридоновым живут в Америке и тренируют. Как видите, никто не пропал, не спился, не умер под забором, все работают.

И от этого я счастлива. Высшее счастье — дать человеку профессию.

Я уже несколько лет перед началом очередного сезона живу в Америке. Живу там ради того, чтобы работать здесь. Потому что именно там можно заработать достойные твоего уровня деньги. Не миллионы — я же не хоккеистов из НХЛ тренирую, — но на приличную жизнь хватает. Правда, у меня в группе американцев нет. Тамара Москвина с ними занимается, Галя Змиевская тренирует. Но это не потому, что я американцев не люблю и страшная патриотка, работаю только со своими. У меня на льду израильтяне, итальянцы, японцы. Мне же платят деньги не за то, что я там живу, а за то, что я там делаю. В Москве не платят, зато в Америке можно заработать так, что на эти деньги я полгода в Москве способна продержаться. В любых учеников приходится вкладывать деньги. Иначе получится, что только богатые могут брать уроки фигурного катания, а талантливые нет. Очень часто эти понятия не совпадают, а за фигурку и в России полагается сейчас платить. Поэтому зарабатываешь там, а тратишь здесь. Вкладываешь деньги в свою же профессию. Потому что, кроме этой профессии, в жизни ничего важнее не осталось. Она и первая любовь, и первая страсть, и наркотик, который держит и не отпускает. На свое дело, как морфинист на укол, ничего не жалеешь, тренируешь и за деньги, и бесплатно, как угодно.

В Америке любят звезд. А у нас — нет. Особенно не любят своих. Иностранных — еще черт с ними, вроде так у них принято. Да, звезды живут лучше, чем остальные трудящиеся, но, слава богу, живут большей частью там, отсюда не видно. А наши если начинают хорошо жить — беда. Большая беда.

А должен в Москве стоять красивый каток, и на нем большими буквами: «Школа Виктора Кудрявцева», «Школа Елены Чайковской», «Школа Татьяны Тарасовой». И такая возможность есть, вон сколько в столице катков понастроили. Я работаю сейчас на катке «Серебряный», по нему прогуливаются какие-то странные люди. Администраторов штук двадцать, все в темных очках, накачанные мальчишки. Мне страшно. Атмосфера недоброжелательности, непонятно почему. Пару раз меня пытались оттуда выставить за дверь вместе с чемпионом мира.

Такая несусветная глупость, эти вечные призывы и вопросы: «А когда вы вернетесь обратно?», а зачем надо возвращаться обратно? Мы теперь открыты всему миру, мы можем работать и жить в любой стране. И тот, кто задает эти вопросы, тоже может выбирать, где ему трудиться, где отдыхать. Правда, я без конца слышу от руководителей нашей федерации: уехали туда и готовят нам соперников. А вы нам дайте приличную зарплату, а спортсменам условия, мы будем только своих готовить. Кстати, успеваем и со своими заняться. И не просто заняться, а довести их до золотых медалей.

Наверное, выглядело бы странно, если бы Тарасова вела детские группы. Один умеет вести, другой доводить. Конечно, жалко, что столько специалистов уехало туда. Но мы же старые, мы еще держимся, пусть даже частично, но здесь. Если б не ученики, которые должны выступать за Россию, то человеку лучше находиться там, где он востребован. Да, я могу и проиграть, но это ничего не меняет. Вместе с другими мои ученики обрекли нашу школу фигурного катания на славу. Мы много сделали для развития этого вида в стране. А хоронить нас будут скорее всего под флагом ИСУ. Они к нам относятся уважительно.

Несмотря ни на что, я нахожусь в прекрасном состоянии любви к своей Родине. Для меня — это не просто слова. Я не раз испытывала не многими изведанное чувство, когда в честь твоей победы поднимают флаг твоей страны. Оно переполняет мне душу и сердце.

Да, я хочу, чтобы все время поднимался флаг, но не желаю умереть в нищете и помоях, постоянно обрушиваемых на меня. Сколько еще сил хватит, на сколько поколений? И за свою работу пусть не деньгами, ими страна небогата, то хотя бы каким-то человеческим отношением быть согретой. Только и всего.

Нет, конечно, я не могу пожаловаться на отсутствие любви народной. Я вышла из Останкино, где в прямом эфире сказала, то, что сейчас написала, только жестче. Сперва в коридорах мне аплодировал, по-моему, весь первый канал. Так, под овации и крики «браво», меня до остановки троллейбуса и проводили. Люди мне потому хлопали, что они меня тридцать пять лет знают и понимают, как я работаю, чтобы доставить им минуты радости. Все же большая редкость у нас, глядя в телевизор, получать удовольствие.

Нет в жизни большего счастья, чем поднять зал. В Ницце, на чемпионате-2000, после выступления Леши Ягудина зал стоял. Кто-нибудь знает, как французов поднять?! А они вскочили его приветствовать и благодарить.

Точно так же и я после спектакля Бориса Эйфмана «Красная Жизель» плакала и кричала «браво!» до хрипоты. За то, что я увидела, за счастье прикоснуться к удивительному таланту. Люди в зале встают только в том случае, если ты сумел достучаться до их сердца.

Здесь я хотела поместить длинный список всех близких для меня людей и поблагодарить их за то, что они были всегда рядом. Кто больше, кто меньше, но они всегда переживали за меня и поддерживали как могли. Но потом поняла, что со своей дурацкой памятью кого-то забуду — и буду из-за этого мучаться всю оставшуюся жизнь.

Какие последние слова полагается писать в автобиографической книге? Автор, как вы понимаете, жив и продолжает трудовую деятельность. Потому и последних слов не ждите. Ожидайте продолжения…

Ваша Татьяна Тарасова.

Москва — Ганновер — Москва

1984–2001 гг.