Глава 11

Когда Ратлидж укладывал одежду в коробку, Дженни Теллер задумчиво промолвила:

– Здание миссии в Западной Африке находилось у реки. Помню, Уолтер говорил нам, что не мог носить там свою английскую одежду – сырость уничтожала все. Поэтому он складывал ее в жестяную коробку и оставлял дома. Сейчас у него не было жестяной коробки, но он оставил свою одежду, как привык делать.

– Не надо, Дженни, – сказал Эдвин.

– Нет, я думаю, это правда. Странно, но это утешает, – значит, он еще жив. Я с самого начала так говорила.

Эдвин выругался сквозь зубы и бросил взгляд на жену. Она наблюдала за Дженни с мукой в глазах.

Ратлидж закрыл крышку коробки.

– Мы не знаем, во что мистер Теллер может быть одет теперь, – предупредил он их. – Поиски становятся все более трудными.

– Я понимаю. – Дженни вздохнула. – Он вернется, когда будет готов.

Ратлидж был на полпути к двери, когда Дженни окликнула его:

– Мне нужно сказать вам кое-что еще. Я не говорила вам раньше. Это очень… личное, а Уолтер всегда был очень скрытным человеком.

Ратлидж повернулся в ожидании.

– Старшая медсестра очень любезно поставила для меня кровать в палате мужа, чтобы я могла оставаться с ним. В ночь перед его исчезновением я проснулась, так как услышала, что он разговаривает. Это было всего лишь бормотание – я не могла разобрать слова и сначала подумала, что он просто говорит во сне. Но потом я вспомнила другой раз, когда он делал то же самое. Это было, когда Уолтер писал свою книгу. Он дошел до главы, которая его беспокоила, и отложил работу над ней. Но я сказала ему, что он должен просто писать – знаете, как садиться на лошадь снова, когда она вас сбросила. Возможно, это был бы не лучший кусок текста, но это положило бы начало, а после окончания работы он мог заново переписать главу. Уолтер так и поступил. И той ночью я слышала, как он говорил сам с собой. Или с кем-то. Я никогда точно не знала, что это было.

– И вы думаете, здесь есть связь?

– Да. Я думаю, Уолтер принял решение вернуться к миссионерству. Должно быть, он чувствовал, что оставил что-то несделанным, но не знал, как сообщить об этом мне. Эдвин и Питер, очевидно, догадались, поэтому отправились на поиски.


В коридоре Ратлидж встретил старшую медсестру, направляющуюся к нему.

– Нет новостей? – спросила она.

– Боюсь, что нет.

– Могу я узнать, что вы обнаружили?

– Мы нашли одежду мистера Теллера. Я принес ее миссис Теллер для опознания.

– Но вы еще не уверены, что он мертв? – помолчав, осведомилась старшая медсестра. – Вы не нашли самого мистера Теллера?

– Нет. Как я только что объяснил его семье, если он носит другую одежду, это затруднит поиски. И мы не знаем, какие другие изменения он произвел. Если только находка одежды у реки не указывает на то, что он покончил с собой.

– Думаю, он хотел умереть, когда находился здесь. Но хотеть чего-то и иметь возможность этого добиться – две разные вещи. – Она посмотрела в коридор, откуда пришла. – Должна признаться, у меня было очень странное чувство, что мистер Теллер потерял веру. Возможно, ее он с таким трудом пытается найти.

– Его жена чувствует, что он принял решение вернуться к миссионерской работе.

– Возможно, именно по этой причине, – сказала старшая медсестра и удалилась.

Ратлидж смотрел ей вслед, обдумывая ее слова. Он повернулся, чтобы уйти, когда едва не столкнулся с хорошо одетым мужчиной, который только что вышел из кабинета врача, толкая впереди себя инвалидную коляску. Сидевшая в ней женщина, закутанная в шаль, улыбнулась Ратлиджу – ее худое, истощенное болезнью лицо все еще было добродушным и привлекательным. Он улыбнулся в ответ и придержал дверь для мужчины.

Из клиники Ратлидж поехал прямо на Болингброк-стрит, намереваясь поговорить с капитаном Теллером, прежде чем Эдвин или его жена смогут описать ему их разговор.

«Ты веришь тому, что жена твоего миссионера сказала тебе?» – спросил Хэмиш.

– Это может быть правдой. И многое бы объяснило. Например, почему Теллер так стремился отправить сына в Хэрроу.

«Но зачем забирать мальчика у матери в такое время?»

В этом и была загвоздка.

Пожалуй, стоило поговорить с семейными поверенными.

Дом на Болингброк-стрит стоял на углу. Ветви деревьев свешивались над высокой оградой сада.

Когда Ратлидж постучал в дверь, горничная сказала ему, что капитан Теллер в саду.

Идя к кабинету, где французские окна выходили в сад, Ратлидж обратил внимание на то, что дом со вкусом и недешево декорирован. На стенах висели два или три пейзажа голландской школы и портрет женщины в белом платье с голубыми рукавами и лентами. Она принадлежала к другому поколению и была одета для бала, но ее поза и умные голубые глаза свидетельствовали о юморе и интеллекте. В уголках ее рта застыла полуулыбка.

Выйдя на террасу, Ратлидж увидел Питера Теллера, сидящего на стуле у маленького пруда, положив левую ногу на подушку.

У капитана Теллера были более сильные черты лица, чем на фотографии его брата, которую Ратлидж все еще носил с собой. На его висках уже виднелась седина, а серо-голубые глаза были налиты кровью.

Ибо капитан был сильно пьян.

– Кто вы? – осведомился он. – Я говорил Айрис, что меня сегодня нет дома.

– Инспектор Ратлидж, Скотленд-Ярд. Я расследую исчезновение вашего брата.

– Вот как? Ну, надеюсь, вам повезет больше, чем нам. Есть новости?

– Ничего многообещающего.

Когда Ратлидж пересек лужайку, Теллер указал на стул против него.

– Садитесь. У меня напрягается спина, когда мне приходится смотреть на вас.

Ратлидж повиновался.

– Обычно я не пью в это время, – продолжал Теллер. – Но последние три дня были сущим адом. Иногда лекарства не могут снять боль. Я бы чувствовал себя лучше, если бы позволил врачам ампутировать чертову ногу, когда они этого хотели.

– И больше ничем нельзя помочь? – с сочувствием спросил Ратлидж.

– Врачи умыли руки. После двух или трех операций и бесконечных сеансов массажа, прогревания и тому подобного они не в состоянии придумать, что еще можно сделать. Говорят, что мне повезло. Теперешние методы лечения не существовали в прошлом. Ногу отрезали, и человек отправлялся домой на костылях или деревяшке. Но думаю, вы пришли не обсуждать мою ногу.

– Я надеюсь, что вы можете пролить какой-то свет на исчезновение вашего брата, а если нет, то на его душевное состояние во время вашей последней встречи.

Некоторое время Питер Теллер молчал.

– Его душевное состояние, когда я последний раз беседовал с ним, можно определить как «обеспокоенность», – наконец заговорил он. – Я обратил на это внимание моего брата Эдвина. Казалось, Уолтер потерял волю к жизни. Думаю, причина была в страхе остаться парализованным до конца дней. И я не могу порицать его за это. Врачи делали все. Честно говоря, они сами не знали, что надо делать. Полагаю, они пришли к выводу о неизвестной болезни или потере рассудка.

– Вы, случайно, не знакомы с его завещанием?

– Завещанием? Будь я проклят, если знаком. Думаю, обычные мелкие суммы отойдут Молли, его экономке, и церкви, а остальное Дженни по доверенности для Гарри. – Он нахмурился. – Вы считаете, нам следует подготовиться?..

– Мы нашли одежду вашего брата сегодня рано утром у старьевщика, который заявил, что обнаружил ее аккуратно сложенной у реки к югу от Тауэра.

– Господи! – воскликнул Питер. – Этот человек говорит правду? Или вы думаете, с Уолтером что-то случилось? Вы говорили с Эдвином? Что он сказал?

– Мы не знаем, что и думать, – ответил Ратлидж. – Вот почему я здесь. По какой причине ваш брат ушел из клиники, не сказав никому ни слова? Почему он не предпринял усилий сообщить жене, что он жив и здоров? Его брак был счастливым? Или нет?

– Я… у меня нет ответа. Были разногласия по поводу будущего Гарри, но их, безусловно, смогли бы уладить. По-моему, Уолтер был не прав, но Дженни есть Дженни – она будет сердиться какое-то время, а потом найдет способ все утрясти.

– Куда вы отправились на поиски вашего брата, покинув Лондон?

– Куда? – Мгновение Питер Теллер казался растерянным. – Разве Эдвин не рассказал вам?

– Я предпочел бы услышать вашу версию событий.

– Черт возьми, мне нечего добавить к тому, что он сказал! Мы искали старого друга Уолтера, но он покинул Кембридж и переехал в Шотландию. Это была охота за тенью.

Что не вполне соответствовало рассказу Эйми Теллер.

– Не могли бы вы дать мне адреса поверенных Уолтера? Я бы хотел поговорить с ними.

Питер Теллер так резко дернулся, что сбросил со стола стакан и выругался, – внезапное движение вызвало боль в спине.

– Насколько нам известно, Уолтер еще жив. Думаю, не годится читать его завещание до смерти. Я же сказал вам, что, по-моему, оно абсолютно ясное. Когда вы найдете его тело, приходите ко мне, и я сообщу вам название фирмы.

Больше ничего нельзя было вытянуть из Питера Теллера. Ратлидж поблагодарил его и удалился.

Проходя через дом, он столкнулся с привлекательной молодой женщиной с волосами цвета меда и темно-карими глазами.

– О… я не знала, что у нас гости, – вздрогнув, сказала она.

Ратлидж извинился и назвал себя.

– Скотленд-Ярд? – Ее взгляд переместился на коридор позади него. – Вы… говорили с моим мужем?

Значит, это была Сюзанна Теллер.

– Я только что из сада, – сказал Ратлидж.

– Он… немного выпил, – объяснила она. – Надеюсь, вы это учтете, обдумывая его слова.

Интересно, что, по ее мнению, мог сказать ее муж?

– Если вы не возражаете, я бы хотел задать вам те же вопросы. Мне поручили поиски вашего деверя. Очевидно, вы ездили в Корнуолл на случай, что он может оказаться там.

– Это едва ли было бы случайностью. У его семьи был летний коттедж к северу от Сент-Айвза, и они часто проводили там каникулы. Коттедж продали после смерти отца Уолтера, но он мог не помнить этого и искать там спокойного убежища.

– Почему? Зачем причинять беспокойство его жене? Если он поправился, почему не взять ее с собой?

Сюзанна наблюдала за его лицом.

– Мы пытались догадаться, куда он мог отправиться, – вот и все. Корнуолл был местом счастливых воспоминаний.

– Что бы вы сделали, найдя его в Корнуолле не в себе и неспособным к общению?

– Я… вряд ли учитывала такую возможность. Я думала, он был бы благодарен и вернулся со мной без суеты.

Ратлидж не стал возражать. Какие бы мотивы ни имела семья Теллер для самостоятельных поисков, они не собирались сообщать их полиции. Пока Уолтера Теллера не нашли мертвым, переубедить его семью было невозможно.

– У Теллера случались в прошлом подобные исчезновения?

– Господи, конечно нет! И он никогда так не болел, исключая его приступы малярии. Потому это и было так тревожно.

«Было», а не «есть».

Как если бы разгадка уже была им известна.

– Сегодня рано утром полиция нашла одежду Теллера у человека, который утверждает, что обнаружил ее на берегу Темзы.

– Но он не мог… – Она оборвала фразу. – Надеюсь, вы не верите, что Уолтер утопился?

– Миссис Теллер, человек исчез на несколько дней. Половина Лондона его разыскивает и нигде не находит. Самоубийство остается возможной версией.

Ратлидж поблагодарил Сюзанну и откланялся. Но его не покидало чувство, что карты показывали не слишком удачный день для семьи Теллер.

Утро было длинным. Ратлидж передумал ехать в Ярд и вместо этого свернул к дому Франс.

Ратлидж провел столько времени, сколько мог, со своим крестным. В течение дня Тревор развлекал мальчика лебедями в Сент-Джеймс-парке, воронами в Тауэре и жирафами в зоосаду Риджент-парка. А вечерами, когда ребенка укладывали спать, двое мужчин сидели в саду, разговаривая, как они часто делали до войны.

Тревор был прекрасным архитектором, но смерть сына отправила его на покой.

– Помню, – сказал он однажды вечером, – как твои родители жили в этом доме и какие вечеринки они устраивали. Ничего изощренного, но мы всегда ими наслаждались. Иногда твоя мать сидела в гостиной и играла на рояле, покуда твой отец и я пили бренди после обеда. Она была превосходной пианисткой. Твой отец ею гордился.

– Я помню ее игру, – кивнул Ратлидж. – Хотелось бы, чтобы Франс пользовалась роялем время от времени. Но он годами стоит закрытым.

– Да. – Тревор вздохнул. – Расскажи мне о Франс. Она не замужем. Был кто-нибудь в поле зрения?

– Я всегда думал, что Франс выйдет за Росса. Но она полюбила кого-то другого. Из этого ничего не вышло и не могло выйти. Позже еще один мужчина привлек ее внимание. Я полагал, что Франс влюблена в него. Но она не упоминает о нем уже несколько недель.

– А как насчет тебя?

Ратлидж неловко заерзал на стуле.

– Вряд ли я достаточно излечился от войны, чтобы думать о женитьбе.

– Неужели ты все еще горюешь по Джин?

Ратлидж отвернулся, глядя на сумерки, переходящие в вечер.

– Нет. Я горюю по ней, но не из-за любви, а из-за печали, что ее жизнь не была наполнена счастьем, которого она искала так упорно.

– Да, война многому положила конец. Я помню царствование короля Эдуарда и думаю, что мы пребывали в блаженном неведении относительно грядущего. Хотя были разговоры об амбициях кайзера, никто не принимал их всерьез. Я помню эти дни, как залитые солнечным светом и не омраченные тенями.

– Очевидно, половина Британии чувствует то же самое, – отозвался Ратлидж.

Они засмеялись в темноте.

– Я что-то пропустила? – сказала Франс, шагнув в сад.

Тревор протянул руку.

– Мы тосковали по прошлому – знак, что мы стареем. Подойди и сядь рядом со мной. Какое время мы выберем на завтра для поездки в Кент?

Она ответила, присоединившись к ним.

В голове у Ратлиджа Хэмиш произнес с шотландским акцентом: «А послезавтра они уезжают. Ты не рад этому?»

Ратлидж чувствовал, что нет.

Загрузка...