Красная Луна.

Глава третья

Вот он, белый потолок, неподвижно нависающий над моей кроватью. Вот оно, противное пиликание будильника и приятное ощущение тепла во всем теле. И вот оно, безудержное понимание того, что сейчас нужно вставать, куда-то идти, что-то делать, вопреки желанию, поспать ещё хотя бы один час.

Делать нечего — понежившись ещё минуты две, я переборол себя, и откинул одеяло. Пять минут в ванной, пару минут на одевание, дорога к остановке, тряска в трамвае (на этот раз без происшествий) и вот я уже в знакомом здании ГУВД. На этот раз я пришел вовремя, даже чуть раньше, чем нужно было.

Сегодня коридоры отделения были переполнены; на потрепанных скамейках сидели нынешние подозреваемые, будущие обвиняемые, свидетели, потерпевшие, заявители и прочие люди, которым по воле судьбы пришлось сегодня являться в милицию. Дверь кабинета была закрыта — это означало, что Митько еще не пришел. Не появился он и через десять минут, и через двадцать. Я успел прочитать почти все интересные статьи в газете, которую нашел на столе Сергея Ивановича, когда дверь, наконец, открылась, и я увидел в проеме Совкова.

— Белов, через пять минут — у меня в кабинете, — лицо начальника было настолько мрачным, что я даже не попробовал спросить о причине приказа.

Митько не появился и через пять минут, когда я переступил порог кабинета Совкова. За столом уже сидел Филя Гавриков и противно улыбался.

— Что, Белов, тебя ещё не уволили? — спросил он, когда я сел рядом.

Я решил не отвечать на этот довольно глупый вопрос.

— Теперь ясно, почему Ильдар Григорьевич решил тебя не брать — ты не достоин того, чтобы твоим начальником был капитан, — продолжал Гавриков. — Вот лейтенант — в самый раз.

— Слушай, Филя, заткнись, — не выдержал я. — Можешь гордиться своим Фонаренкой хоть до пенсии.

— «Фонаренкой»? — возмутился Филя. — Да я ему все раскажу, он тебя…

— Да, замолчите вы! — прикрикнул Совков и мы, обменявшись презрительными взглядами, замолкли.

Через пару минут за столом начальника оказались все оперативники, кроме Митько. Совков, решив его не ждать, откашлялся и начал:

— Я собрал вас здесь, чтобы сообщить неприятное известие, — в этом месте он остановился на несколько секунд и продолжил: — Мне только что сообщили… Погиб один из наших сотрудников.

После этих слов все присутствующие встрепенулись, даже обычно невозмутимый Гавриков отвлекся от грызения ногтей. «Кто?» — незамедлительно мелькнул в мозгу вопрос. И тут же пришел самый простой ответ: «Митько!». Он не опаздывает — он погиб, ушел в потусторонний мир. Только вчера был живым, разговаривал со мной, смеялся, давал советы, а сегодня его больше нет…

Дверь открылась; Митько, улыбаясь, поздоровался с окружающими и сел рядом со мной.

— Сергей, — обратился к нему Совков, — Какой ты пример показываешь младшим?

— Какой они мне показывают, такой и я им, — с этими словами Митько подмигнул мне.

— Ты бы повременил с шутками, — Совков начал свою речь с начала. В это время я мысленно схватил лопату и принялся откапывать похороненного мною Сергея Ивановича.

— … Умер наш сотрудник старший лейтенант Зубов.

Эта фамилия не говорила мне абсолютно ничего, поэтому я только притворился огорошенным этой новостью. У остальных же оперов вид действительно был удивленный.

— Его нашли на берегу озера Бритал вчера вечером.

Наступило очень долгое молчание. Был слышен только хруст ногтей, да жужжание мухи у окна.

— Безусловно, я буду просить, чтобы это дело поручили расследовать нашему отделу. И, надеюсь, тот кому я его поручу должен во что бы то не стало найти убийцу, — Совков обвел глазами лица окружающих. — Все. Все свободны кроме Митько и Фонаренко.

Я вышел из кабинета, и остался ждать у дверей. Митько оставили, следовательно, ему и поручат вести дело по убийству Зубова. Я присел и только сейчас заметил, что у двери стоит человек и тоже кого-то ждет. Увидев меня, он спросил:

— Парень, ты здесь работаешь или как?

— Или как, — вяло ответил я.

— Не знаешь, где тут Сергей Митько обитает?

— Обитает — там, — я показал на дверь нашего кабинета. — А сейчас он у начальства — здесь.

— Спасибо, — человек отвернулся в сторону и замолчал. В это время появился Митько, несколько рассерженный и обиженный. Интересно, он будет расследовать убийство? Я решил не мешкать и тут же повторил вопрос вслух.

Митько недовольно поморщился и ответил:

— Нет, Фонаренко.

— А зачем тогда вас оставили?

— Мне скинули его дела. Видел бы ты его улыбку, — тихо пробормотал Митько и вдруг заметил мужчину, с которым я беседовал минуту назад. — Вы ко мне?

— К вам, к вам, Сергей Иванович, — ответил мужчина и, улыбнувшись, добавил: — Не узнаешь?

Митько напрягся, и вдруг его лицо преобразилось. Исчезла обида и нахмуренность, он снова стал веселым и беззаботным.

— Вадим? Ты? — пронеслось по коридору управления громкое восклицание.

— Угадал, — Вадим подошел к Митько, и они обнялись.

— У нас тут несчастье случилось, сотрудник погиб, — произнес Сергей Иванович. — Я еще оправиться не могу, потому не узнал. Богатым будешь.

— Если б эта поговорка было правдой, я бы уже был самым богатым человеком на земле.

— Тебя, правда, не узнать — растолстел сильно.

— Если это комплимент, то спасибо…

И так далее, и тому подобное. Они болтали в коридоре, наверное, минут пять; затем перебрались в кабинет. Из их разговора я узнал, что Митько с Вадимом вместе учились МГУ. Потом судьба закинула их в Сахаровскую область, Митько — в столицу, а Вадима в Уранск. Таким образом, их пути разошлись. Встречались они очень редко, последний раз три года назад. Недавно Вадим переехал в Сахаров, и начал работу в прокуратуре следователем по особо важным делам. Таким образом, старые друзья получили возможность, не только видеться, но и работать вместе.

Это все было, конечно, очень интересно, однако мне сильно хотелось узнать, что Митько думает по поводу убийства Зубова и по делу Короткова. Прерывать приятелей мне не хотелось, вместо этого я часто и громко кашлял до тех пор, пока Митько не обратил на меня внимание.

— Ты все-таки болеешь, — сказал он, не поняв мои намеки на отсутствие времени.

— Стажер? — поинтересовался Вадим.

— Да, — кивнул Митько.

— Владимир Белов, — представился я.

— Вадим Багренцов, — ответил мне тем же приятель Митько и добавил: — Я тебя, наверное, задерживаю, Серега.

— Нет, нет, — поспешно проговорил Митько.

Неожиданно зазвонил телефон. Сергей Иванович снял трубку, послушал несколько секунд, сказал: «Сейчас едем» и повернулся к нам.

— Извини, Вадим, действительно, некогда — дела.

— Помощь не нужна?

— Нет. У тебя своя работа, у нас своя, — Митько стремительно надел пиджак и махнул мне рукой.

Человек в черной маске приставил к виску заложника револьвер и громко прокричал:

— Не подходите! Убью!

В магазине «Росинка» на улице Автомобилистов разыгрывалась драматическая сцена, достойная престижного боевика. Движение на дороге было перекрыто, зевак и работников милиции было невпроворот.

Я знал, что там, внутри магазина, ещё десяток человек и ещё один преступник, полностью обвешанный взрывчаткой.

Когда к дому подъехало начальство в лице полковника Быкова, было решено начать переговоры с преступниками. Я был удивлен, когда услышал, каким тоном полковник общался с Митько: авторитет последнего был крайне велик.

После переговоров Митько взял мегафон и обратился к человеку в маске:

— Убедительно просим вас сдаться и не трогать заложников. Взамен на них вы получите машину и сможете скрыться.

В ответ преступник показал довольно красноречиво сжатый кулак и крикнул:

— Знаю я вас. Мы возьмем одного заложника с собой. И попробуйте только брать нас штурмом — все взлетите на воздух.

— Отпустите остальных пленников, — попросил Митько, но человек в маске уже скрылся в дверях магазина.

Громко треща к магазину подъехала машина с ОМОНом. Видимо, начальство не собиралось выполнять требования преступников.

— Что ты об этом думаешь? — обратился лысый полковник к Митько. — Думаешь, они блефуют?

— Наверняка, — ответил Сергей Иванович. — По их словам, у них там целый склад взрывчатки. Где они столько достали?

— Ну, допустим, но одной гранаты вполне достаточно, чтобы убить кучу народа.

— Но мы ведь не в Японии.

— Причем тут Япония?

— У нас нет камикадзе. При выборе между смертью и тюрьмой, они выберут последнее.

— Шут их знает, лейтенант, шут их знает, — полковник направился к своей машине переговариваться с остальными.

— Что будем делать, Сергей Иванович? — поинтересовался я, переминаясь с ноги на ногу.

— Ждать, — мудро ответил Митько.

— Господа преступники, — вновь взревел мегафон. — С вами разговаривает полковник Быков. Прошу вас выпустить заложников и сдаться.

То ли совесть замучила преступников, то ли авторитет полковника подействовал — не знаю, во всяком случае через полминуты двери маркета открылись и из него нестройной колонной выбежали испуганные люди. Нарушителей порядка среди них не было.

— Раз, два… пять, шесть… девять, десять, одиннадцать, — сосчитал Митько заложников, сделав ударение на последнем слове. — Вроде, все. Эй, мужик, — он обратился к подошедшему к нам довольно близко бывшему заложнику.

— Что? — мужчина был не сильно напуган. Не знай, кто он, я бы мог подумать, что он просто проходил мимо, а не лежал на полу под дулом пистолета.

— Преступники отпустили всех?

— Да, да, — спокойным голосом ответил мужчина.

— А у них взрывчатка есть? — спохватился я.

— Нет, они так говорили, чтобы вас напугать. По настоящему у них только «пушки».

— Спасибо вам, — поблагодарил его Митько и крикнул полковнику:

— Они блефуют! Никакой гранаты нет!

Быков кивнул и что-то сказал в рацию.

— Сейчас будет штурм, — медленно сообщил Сергей Иванович, и, словно отвечая на возникший мысленный вопрос, добавил: — Нам туда лезть не стоит. На это есть ОМОН.

— Да я и не собирался, — пробормотал я, пятясь назад.

Отряд милиции особого назначения подкрался к дверям и окнам магазина. В один условленный момент все они по команде тронулись с места и вихрем влетели внутрь. Толпа зевак заворожено замолчала. Я ждал взрыва, выстрелов или хотя бы криков борьбы, однако ничего не услышал. Через пару минут омоновцы так же стремительно высыпали на улицу. Главный среди них с растерянным лицом приблизился к полковнику и громко сообщил не по уставу:

— Там это… два трупа в масках и один пистолет.

— Они что друг друга перестреляли?

— Не знаю.

Я был ошеломлен не меньше остальных. Неужели они всё-таки предпочли смерть тюрьме?

И вдруг в мозгу словно щелкнуло. Я понял: в данной ситуации, чтобы стать преступником, надо надеть маску, а чтобы стать заложником, нужно просто её снять. Там в магазине мертвые заложники, на головы которых надеты маски, а настоящие грабители, здесь, среди людей.

— Заложники! — выкрикнул я.

— Что? — не понял полковник. — Ты кто? Почему здесь посторонние?

— Они среди заложников. Нужно их найти, — робко продолжил я.

Митько, похоже, сообразил к чему я клоню и быстро объяснил мою теорию. До полковника дошло довольно быстро, он поднял шум, и вскоре выяснилось, что вытащенные из лап преступников люди сейчас проходят обследование у машины «Скорой помощи».

— Золотые мозги у парня, — сказал Быков, пробираясь сквозь толпу зевак.

Если честно, примерно такую же сцену я видел в одном американском фильме, не помню в каком.

Полковник со «свитой» остановился у «Скорой помощи» в нерешительности. Действительно, что сейчас, спросить: «Граждане, кто из вас преступник?».

Всё случилось и без нашей подачки. Неожиданно, мужчина, которого мы спрашивали о взрывчатке, дернулся с места, сунул руку в карман и достал… «лимонку». Люди, стоящие рядом, тут же пожалели, что остались поглазеть на обезвреживание грабителей, а не отправились по своим делам. Толпа подалась назад, меня сбил с ног здоровенный мужик, убегающий прочь.

— Брось свои шутки — крикнул кто-то. — Тебе не скрыться!

— Тогда я взорву всех нас!

— Сдайся! Тебе же будет лучше!

— Не подходите!..

Приподняв голову, я успел заметить только, как преступник, окруженный омоновцами, вырвал чеку и бросил «лимонку» в моем направлении…

«И моё сердце остановилось…». Я попытался встать, но тут же был сбит убегающим человеком. Теперь сматывались все: трусливые и храбрые, герои и злодеи. Один я лежал на твердом асфальте и не мог шевельнуться от страха.

Вот так вот, Вовочка Белов. Жил ты, жил, манную кашу ел, пиво пил, высшее образование получал… И зачем все это, ведь в двух шагах от тебя через мгновение взорвется граната.

Я сжался в комок, понимая, что это ничем не поможет. На то, чтобы вспомнить свою недолгую жизнь, не было времени, поэтому я просто замер и стал ждать…

Раз, два, три, четыре, пять… десять, одиннадцать, двенадцать… что за черт?! Я огляделся. Рядом, никого. Глаза отыскали на асфальте «лимонку»; я вгляделся повнимательнее… Учебная!!! Черт!

«Отдышалось немного, и снова пошло». Поднявшись на ноги, я громко, истерично засмеялся. И тут же увидел всех остальных: Митько, спрятавшегося за машиной; Быкова, и накрывших его пятерых омоновцев; людей, все ещё убегающих прочь…

— Она учебная! — крикнул я, так, что меня услышал, наверное, весь квартал.

Внезапно замершая на время жизнь так же внезапно возобновилась вновь. «Раздавленный» бойцами полковник Быков тут же приказал найти бежавшего преступника. Митько вышел из-за машины, но все ещё не мог прийти в себя. Постепенно стали слышны разговоры, переклички и бормотания. Бог оттянул нашу смерть ещё на некоторое время…

Преступника, как ни странно, нашли. Он прятался в подъезде ближайшего дома. Так здорово обеспечить себе свободу и так бездарно спрятаться!..

— А где второй? — поинтересовался я у Сергея Ивановича, который подошел узнать мое состояние.

— Наверняка, в магазине, с пулей в груди. Этот гад убил своего приятеля, чтобы легче было убегать…

Ехать обратно пришлось в автобусе с омоновцами — все остальные машины были переполнены. Я сел на свободное заднее место и начал с интересом наблюдать, как в нашу машину вталкивают человека, который сумел заставить сотню людей на время попрощаться с жизнью. Он шел, не сопротивляясь, понимая, что он бессилен против своей судьбы. Его повалили на пол между рядами лицом вниз. И тут случилось то, что я не мог забыть еще много лет. Омоновец, который находился ближе к преступнику, вдруг заехал тяжелым кирзовым ботинком по лицу. Тот затрясся от боли, но промолчал, и тут же получил удар по печени от другого бойца. И так, по очереди, все кому не лень избивали бедного грабителя, мстили за опасно проведенное время.

— Вы чего делаете!? — крикнул я, не подумав. — Он же до суда не доживет!

Для омоновцев мой крик был не заметнее комариного писка. Только один, их командир метнул на меня злой взгляд и процедил сквозь зубы:

— И слава Богу. А ты лучше помалкивай, а то мы твои «золотые мозги» слегка поправим.

Я решил больше не вмешиваться, и до самого ГУВД старался смотреть только на витрины пролетающих магазинов. А рядом умирал и стонал от боли человек…

Проводницу звали Молодая. Елена Молодая. Прямо как, Василиса Прекрасная или Премудрая.

Когда я впервые увидел её, то не думал, что это та, кого мы ищем — я искал именно молодую женщину. Однако годы ее расцвета уже давно прошли, ей было под сорок, и она была счастлива со своим мужем и двумя детьми.

Елена знала о случившемся, это я понял сразу, заметя её нездоровый вид.

— Вы по поводу Сергея? — спросила она, оглядывая нас заплаканными глазами.

Мы с Митько кивнули одновременно и Молодая впустила нас внутрь своей квартиры.

— Как я понял, вы были знакомы с потерпевшим, — начал Митько, когда мы сели на диван в гостиной.

— Да, мы работали вместе пятнадцать лет. Что вы хотите узнать?

Я замолчал, предоставив право, задавать вопрос Сергею Ивановичу, однако тот кивком указал, чтобы это сделал я. Поразмышляв пару секунд, я начал:

— Скажите, когда вы видели Короткова в последний раз?

— Вчера. Он ехал в моем вагоне поездом «Киров — Сахаров». Я заметила его еще при посадке; потом, когда было свободное время нашла его купе. Мы немного поболтали, затем я видела, как он сходил. И все.

— Вы у него багаж видели?

— По-моему видела. Чемодан такой маленький.

— О чем вы разговаривали?

— Да так, о своем. О чем могут разговаривать старые знакомые? Я рассказывала, как мы работаем без него и…

— А он, как себя вел?

— … Он молчал. Мне даже показалось, что он меня, местами, не слушает. У него был нездоровый вид.

— Он вам ничего не говорил о предстоящей встрече или о своих опасениях?

— Нет, ничего такого не было. Хотя… он все-таки был нездоров. Когда он сошел и я прощалась с ним, то заметила, что он был бледным, как мертвец.

— Что вы ему тогда сказали? — спросил Митько.

— На прощанье? — Молодая задумалась, выставив вперед свои передние зубы. — Я говорила, кажется, что скоро уеду к сестре в Череповец. Сергей после этих слов вытаращил глаза и даже «до свидания» не сказал. Я тогда обиделась, а сейчас…

Митько сделал небольшую паузу, чтобы Елена смогла успокоиться.

— У Короткова родственники были?

— Он вообще-то детдомовский. Была у него сестра, но она умерла несколько лет назад. Остался только племянник, Андреем, кажется, зовут. В Кулинске живет…

Этих слов мы ждали два дня. Значит Митько был прав: племянник после смерти матери каким-то образом оказался в Кировской области.

— Коротков от него ехал?

— Да, это он мне сказал.

Митько вздохнул, его лицо выражало полную удовлетворенность.

— Последний вопрос, — сказал он, и Молодая напряглась, как знатоки в финальном раунде «Что? Где? Когда?». — Когда отправляется поезд из Сахарова в Кулинск?

Елена явно не ожидала такого вопроса, как собственно и я.

— Четырнадцать часов, пять минут по московскому времени, — медленно отчеканила она. — Ежедневно.

Сегодня было сухо и тепло. У автобусной остановки собралась огромная толпа людей: все спешили с работы домой.

Митько окинул ее пренебрежительным взглядом и предложил:

— Давай, пешком. Тут недалеко, да и свежим воздухом заодно подышим.

Я согласно кивнул: мне тоже не хотелось давиться в автобусе.

— Ну и что ты думаешь об этой Молодой? — спросил Сергей Иванович, медленно шагая по проспекту.

— Зубы у неё, как у Роналдо.

— Я не об этом. Что ты думаешь о том, что она рассказала?

— В общем, она нам дала много полезной информации. Мы знаем, цель приезда Короткова в Кулинск; знаем, что у него был чемодан, и знаем, что он чувствовал опасность…

— То, что он не слушал болтливую подругу, ещё ничего не значит, — заметил Митько.

— А его бледность? А то, как он отреагировал на слова Молодой?

— Да, это действительно странно… Слушай, Володя, мне в «наследство» от Фонаренко досталось дело об убийстве того голого мужика, помнишь? У меня у самого дел по горло, так что ты помоги немного, хорошо?

Я обречённо кивнул.

Он назначил встречу на Ивановском мосту, точнее в местечке, находившемся рядом с ним. Здесь было пару ресторанчиков, эстрада и различные аттракционы. А также скамейки, стоящие на набережной реки Верны. На одной из них я и заметил его.

Почему он назначил встречу именно здесь, я понял сразу по его виду. Он был из тех людей, которые любят пофлиртовать с незнакомыми девушками, попить спиртного в ресторане, и послушать дешевую музыку.

Олег Видяев был напарником и близким другом Ивана Леркина, застреленного у себя в квартире. Возможно, он видел убитого живым одним из последних; поэтому Митько решил послать меня за информацией.

Видяев тоже меня узнал: встал и протянул руку. Я поздоровался и спросил, чтобы удостовериться:

— Вы — Олег Видяев?

— Да. Здесь болтать будем?

— Здесь, — я сел на скамейку. — Расскажи о дне, когда ты видел Леркина в последний раз.

— Обычный день, — Видяев остановился и, понизив голос, спросил: — У тебя закурить не найдется?

— Нет. Сам ищу.

Вообще-то я совсем не курил, однако знал, какое впечатление производит на современного «крутого» такое обстоятельство.

— Ладно, — сморщился Олег. — Короче, в тот день мы перевозили крупную сумму денег. Все прошло без происшествий, как обычно. Мы работаем втроем; по ночам по очереди дежурим в банке. Тогда была очередь Мишки. У него как раз день рождения было, и мы решили отметить. Спиртного было немного, но Ванёк надрался порядочно. Потом, Мишка остался спать в банке, а я повёз Ванька домой. По дороге он оклемался и попросил остановить в одном месте. Ну, а в этом месте всегда навалом «живого товара», проституток, понимаешь? Он сказал мне ехать, а сам взял себе одну, черную такую. Больше я ничего не видел.

— Он вам говорил, что за ним кто-то охотиться, или что ему кто-то угрожает?

— Нет, он жаловаться не любил, особенно когда не трезвый. Все проблемы свои всегда сам решал.

— Как выглядела та проститутка?

— Я же говорю, волосы черные, возможно парик. Рост невысокий, стройная, особых примет вроде не заметил.

Задавая следующий вопрос, я замялся:

— Слушай, Олег, я в этом деле неопытный…

— В каком деле? Ты о чем?

— Ты случайно не знаешь, сколько времени работает проститутка?

Видяев мерзко улыбнулся:

— Это зависит от платы. Леркин был человеком богатым, он всегда брал до утра.

Это было все, что я хотел узнать, поэтому я встал и протянул Видяеву мятую десятку:

— На сигареты.

Теперь надо было быстро уходить.

«Дивизионная. Следующая остановка — Дом Кино.» — прозвучал голос водителя, и я, продравшись к дверям выскочил на тротуар.

Второй день работы в органах был ничуть не лучше. К вечным допросам и рутинной работе за столом добавилось еще ощущение смерти. Однако следствие меня действительно захватило: мне было интересно узнать, замешана ли в убийстве Леркина проститутка, и кто же, все-таки, убил старика Короткова.

В отличие от других дворов, рядом с моим подъездом всегда горел фонарь: какой-то бдительный житель об этом заботился, несмотря на то, что бдительные хулиганы заботились об обратном.

У дверей подъезда на корточках сидела девочка, которую я видел пару раз на улице в своем дворе. Девочка заливалась горькими слезами, сжимая в руках что-то маленькое и пушистое. Честно сказать, в другой раз я бы прошел мимо, но сегодня у меня было другое настроение, настроение быть добрым и отзывчивым. Я остановился у дверей и спросил:

— Почему ты плачешь?

— Просто так.

— Тебя кто-то обидел?

— Нет.

— Ты не бойся, у меня пистолет есть. Мы этих подонков накажем.

— Я не хочу, чтобы вы убивали моих родителей.

— Тебя обидели родители? — изумился я, и начал искать следы побоев на лице девочки.

— Наша собака ощенилась.

«Поздравляю», — хотел сказать я, но удержался.

— Родилось двое щенят. Одного родители отдали друзьям, а для второго хозяина не нашлось. Я хотела оставить его у нас, но папа с мамой сказали, что мы за одной собакой уследить не можем. Мама сказала, что его надо усыпить, но тут вмешался папа и сказал, что дешевле утопить его в унитазе.

Да… Как же черствеют сердца людей с возрастом. Сначала, они дети с чувствительными сердцами, но пройдет всего лишь десять лет, и они уже будут решать, как подешевле лишить своего ребенка счастья.

Я быстро прикинул по какой статье привлечь родителей девочки. Такой статьи еще не выдумали.

— Я испугалась, взяла щенка, — продолжала между тем юная спасительница животных. — И, пока никто не видел, убежала из дома.

— Ты в этом подъезде живешь?

— Да на пятом этаже.

— Они, что ли, тебя еще не ищут?

— Не знаю. Может, думают, что я ушла к подругам; может, обзванивают по телефону всех знакомых.

«Хорошо бы так» — подумал я и спросил:

— А ты то чего хочешь?

Если она бы ответила: «шоколадку», то можно было сразу оставлять девочку на произвол судьбы. Однако, она ответила по-другому:

— Вы не знаете, есть ли где-нибудь поблизости питомник для собак? Пусть он лучше будет жить в клетке, чем умрет.

Раньше я считал, что таких благородных девочек больше нет на свете. Значит, не так ещё сгнило наше новое поколение.

И вдруг я понял, как смогу помочь девочке и заодно себе избавиться от одиночества.

— Можно я возьму его… себе? — осторожно спросил я.

— Вы его не убьете?

— Нет, нет. Он будет жить у меня в квартире.

Девочка засияла от счастья и протянула мне дрожащий от холода «шерстяной» комок.

— Это мальчик?

Девочка напряглась, как будто от её ответа что либо зависело.

— Да.

— Хорошо, — сказал я и добавил: — А ты иди домой и успокой родителей… Будут проблемы, заходи.

— Вы на третьем этаже живете? В квартире 84?

Я удивленно раскрыл глаза.

— Да. У меня это где-то написано?

— Нет, я видела, как вы переезжали сюда.

— Тогда понятно, — я помог ей встать и открыл дверь подъезда.

Легко сказать: «взял» щенка к себе. Он же не человек, чтобы показать ему, где кровать и туалет, накормить человеческим ужином и успокоиться.

В детстве у нас была кошка Муся. Я её очень любил, но все-таки мечтал, как Малыш, о собаке. Родители тогда говорили, что с собакой много хлопот, да и Муська может с псом не поладить. Я тогда злился на них понемногу, потом повзрослел и мечта испарилась.

Сейчас, я действительно понял, что с псом забот немало: и кормить его надо по-особому, и выгуливать и за шерстью ухаживать. Хотя, говорят, собаки очень умные, но все-таки не такие самостоятельные, как коты. «Только кошка гуляет сама по себе и лишь по весне с котом…»

Я опустил щенка на пол, он еле держался на ногах, принюхиваясь к новым запахам. Достав из шкафа блюдце, я налил в него молоко, и придвинул к щенку. Тот недоверчиво отшатнулся, но чувство голода дало о себе знать: очень осторожно он начал пить из миски.

— Как мне тебя назвать? — произнес я, хотя щенка, похоже, это волновало меньше всего. — Тузик? Нет… Бобик! Нет, так еще машину называют. Надо как-нибудь по военному. Полковник? Генерал? Капитан? Лейтенант? Прапор? Сержант!

Щенок оторвался от молока, и посмотрел на меня, скорее всего, желая узнать, отчего я так кричу. Я же принял этот жест, как согласие с последним именем.

— Поздравляю с новосельем, Сержант, — весело сказал я.

Щенок облизнулся в ответ.