Красные листья

Эпилог

Дети сидели на скамейке у замка и отдыхали. Все было как всегда. Когда закончилась возня с бумажным змеем, они вышли и сели на скамейку, обращенную к водам пролива. Прошло несколько минут, и руки девочки перестали дрожать. Она прихорошилась, поправила волосы и коснулась складки на своих джинсах.

— Как это случилось, что ты не умеешь плавать? — спросила она мальчика.

Он пожал плечами и нехотя признался:

— Никогда не учился.

— Почему бы тебе не научиться сейчас?

— Неинтересно.

— Но почему? Плавать — это так здорово.

— А мне не нравится.

— Ты что, боишься воды? — поддразнила она его. Но он не улыбнулся, и улыбка исчезла с ее лица. — Извини, — произнесла она быстро. Ей не нравился его взгляд, такой холодный, как будто мальчик ее ненавидел. — Так почему ты так любишь ходить по этой дурацкой стене? Ведь на той стороне вода, можно упасть.

Он хвастливо засмеялся и заверил:

— Я не упаду.

— Откуда ты знаешь?

— А я очень крепко стою на ногах, — ответил мальчик, — и я ловкий.

— Все равно можешь упасть.

— Не упаду. Вот ты — можешь.

— Поэтому мне не нравится ходить по стене, — призналась она.

— Трусиха!

— И вовсе не трусиха! Просто я… осторожная.

— Вот как? Чего же ты боишься упасть, если такая осторожная? Действуй осторожней, вот и не упадешь, — произнес мальчик, и она вздрогнула: ей не нравилось, когда он начинал так шутить.

— Если я упаду, кто же меня спасет? — вздохнула она.

— Я.

— Ты? Но…

— Я побегу изо всех сил и позову на помощь.

— К тому времени, пока ты приведешь кого-нибудь, я уже утону.

— А я побегу быстро. Я очень быстро бегаю. Очень.

— Ты не умеешь плавать, — повторила она. — Тебе обязательно нужно научиться.

— А если я упаду вниз, кто спасет меня?

— Я, — ответила она без колебаний. — Я прыгну вниз и спасу тебя.

Он засмеялся и тонко подметил:

— Тогда мы погибнем оба.

— Не погибнем, — обиженно проговорила она. — Не только принцы спасают своих принцесс, но и принцессы тоже.

Он покачал головой и иронически повторил сказочный мотив:

— Ага, и после этого мы будем «жить долго и счастливо».

— Да, будем, — искренне прошептала она.

Он внимательно посмотрел на нее и требовательно спросил:

— Обещаешь?

Она истово перекрестилась и горячо сказала:

— Клянусь.

— А вот этого не надо, — быстро сказал он. — Ты сказала «клянусь», и этого достаточно. Тебе не надо было креститься.

Девочка увидела, как он поежился. Она молчала. Иногда она его не понимала. Совсем.

— Можно я задам тебе один вопрос? — тихо попросила девочка.

— Ага.

— Ты помнишь своих родных маму и папу?

Мальчик долго молчал. Потом очень спокойно, без вздохов ответил:

— Нет. Совсем не помню.

— Это так плохо, — сказала девочка, поворачиваясь лицом к проливу. — Это так грустно.

— Вовсе нет. Сама подумай, как я могу тосковать по тому, чего никогда не видел?

Девочка задумалась.

— Это понять, конечно, можно, — проговорила она нерешительно. — Но теперь у тебя они есть. Правда?

— Правда, — ответил он.

— Знаешь, с тех пор как ты появился, — сказала Кристина, — я уже больше не чувствую себя одинокой.

— Я знаю, — улыбнулся он.

— А до тебя я была так одинока, — продолжила она. — Теперь я чувствую, что у меня есть брат, и это на всю жизнь.

— Да, это так, — отозвался он. — Пока живу, я буду тебе братом.

— Спасибо, — проговорила она с чувством. — Я это знала. Мама с папой любят тебя без памяти. Они всегда хотели иметь мальчика.

— В это трудно поверить.

Она с силой бросила камешек в стену напротив.

— Это правда. Они очень хотели сына. Они меня, конечно, любили и все такое, но однажды я подслушала, как они разговаривали ночью, как раз перед тем как ты приехал и стал жить с нами. Папа говорил, если Господь так решил, что у них должен быть только один ребенок, почему он спас меня, а не моего брата-близнеца?

— И что на это сказала твоя мама?

— Она сказала, что счастлива и тем, что дал им Господь, но желала бы иметь еще одного ребенка, и обязательно мальчика.

— Она действительно хорошая, твоя мама.

Кристина улыбнулась и решительно поправила его:

— Да, но она теперь и твоя мама тоже.

— Наверное, это так, — ответил он, улыбаясь, но в голосе чувствовалась какая-то неуверенность. — Наверное.

— А ко мне как ты относишься? — спросила она.

— Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, — быстро ответил он и затем добавил: — Ты единственная, кто мне когда-нибудь по-настоящему нравился.

— Это правда?

— Правда.

— А как насчет мамы и папы?

— Они хорошие. Но они все время заняты. Ведь твоя мама никогда дома не бывает.

Кристина опять улыбнулась, но поправлять его уже не стала. На сей раз она постаралась оправдать мать:

— Ей нравится быть занятой.

— Мы должны держаться друг за друга, — сказал мальчик.

— Я знаю.

Он встал со скамьи и голосом, каким произносят клятвы, сказал:

— В болезни и здоровье, когда хорошо и когда плохо, в богатстве и бедности, до самой смерти, и разлучит нас только смерть.

— Но ведь так говорят, когда женятся? — произнесла девочка после долгой паузы.

— Это не важно, когда так говорят, — ответил мальчик. — Важно, что это говорим мы.

— Хорошо, — сказала Кристина. — До самой смерти. И разлучит нас только смерть. — Она помолчала с минуту и тревожно подняла глаза. — Но… я не хочу умирать.

— А кто хочет? — усмехнулся он. — А мы и не собираемся умирать. Мы же еще совсем молодые. Нам до смерти еще вон как далеко.

— Тогда, может быть, не нужно говорить эту часть клятвы? — спросила она.

Он вздохнул и с укором произнес:

— Горе мне с тобой. Хорошо, эту часть говорить не будем. Давай пошли. Уже поздно.

Дети покинули свое секретное место среди руин замка, обогнули гору и по каменным ступенькам побежали вниз.

В парке, кроме них, никого не было. Только мальчик, балансирующий на стене, что отделяла землю от моря, и девочка, которая, раздвинув руки в стороны, осторожно ступала следом за ним, глядя то себе под ноги, то на него. С деревьев опадали красные листья, а соленый ветер с пролива подхватывал слова девочки и нес их все дальше и дальше.

— Подожди меня… Подожди…