Красота становится тобой

Глава 7

Блейк оплачивает и выносит два пакета полезной для сердца еды из продуктового магазина. Маленькое осложнение задержало Софию Рейдер в больнице ещё на два дня больше, чем предсказывал доктор. Эрин отказывалась уходить, кроме как принять быстрый душ, тем самым доводя себя до истощения несколькими часами сна, который ловила в зале ожидания, но никакое количество уговоров не убеждало её на обратное.

Он чувствует облегчение от того, что они обе в доме Софии, спят. Эрин дала ему список мяса с низким уровнем холестерина и цельных зёрен, чтобы заменить дешёвые упаковки макарон и супы с высоким содержанием натрия, которые сейчас переполняют кухню. С маленьким количеством денег и ещё меньшим временем на готовку, у мамы Эрин полный погреб излишне солёной еды. Теперь это должно измениться и изменится, особенно когда Эрин здесь, чтобы готовить следующие несколько недель. Дальше они ещё не загадывали.

Планировала ли она когда-нибудь навсегда вернуться домой? Если так, не удивительно, что девушка была неуверенна, когда он попросил её переехать к нему.

Блейк тихо проходит через задние двери, используя ключ, который одолжила ему Эрин. Наверху по-прежнему тихо, так что он собирается убрать продукты. Несмотря на время ужина, он подозревает, что обе женщины проспят всю ночь, что, вероятно, больше пойдёт им на пользу, чем кусок еды. Он сам вымотан и залпом выпивает стакан яблочного сока, прежде чем подняться по лестнице.

Мужчина делает пит-стоп на горячий душ в ванной в коридоре, прежде чем найти комнату Эрин. Они действительно не обсуждали, позволено ли ему спать с ней, так что он предпочёл предположить, что может на это пойти. Эрин раскинулась на кровати, обнажённая. Практически обнажённая. Под краем одеяла он видит бежевый цвет её трусиков. Её джинсы и майка лежат в куче рядом с кроватью. Его грудь набухает нежностью.

Раздевшись до его боксеров, он забирается за неё. Волосы девушки разбросаны по подушке, отражают тусклый свет, будто спокойное озеро в полночь. Её ровное дыхание слишком тихое, чтобы услышать, и всё же душой он чувствует каждый тихий выдох. Бледные ресницы трепещут на её щеках, пока ей что-то снится. Она, во всех смыслах, олицетворение умиротворения.

Когда Блейк впервые её встретил, он был уверен, что никогда не заслужит удовлетворения. Он был слишком сломан, слишком безобразен, слишком напуган тем, что с ним сделали, и что он сделал в ответ. За день до того, как их спасли, Джо полностью перестал реагировать на внешние раздражители. Блейк держал ладонь на запястье Джо, чувствуя слабый пульс и ожидая, когда они оба умрут.

Когда показалась команда «морских котиков», завязался беспредел. Здравомыслящий человек лежал бы смирно, пока бы они не нейтрализовали угрозу. Но Блейк был не в себе от горя и боли. Он ухватился за пистолет и застрелил так много захватчиков, сколько смог найти, пока американские солдаты мягко, но уверенно не обезоружили его.

Как он мог вернуться после этого? Не мог. И не планировал, но чёртовы доктора были настойчивы. Они усиленно работали со своими хирургическими отбивателями мяса, пока его тело снова не начало функционировать, но потребовалось появление Эрин, чтобы возродить его сердце. Она сделала больше, чем это, Эрин стала его сердцем. Куда бы они ни шла, что бы ни чувствовала. Это прекрасно и мучительно.

Нежное основание её шеи выглядывает из-под распущенных волос. Линия её спины изогнута, пока тело скручено во сне. Внизу спины образовались тени, там, где одеяло складками собралось на коже. Его пальцы дёргаются, чтобы коснуться мягких мышц и нежных линий, но он не хочет будить её.

Она всё равно шевелится, двигаясь беспокойно. Её лицо поворачивается к нему, глаза по-прежнему закрыты. Он старается успокоить её, пока она полностью не проснулась.

— Я здесь. Просто спи.

Пока её тело переворачивается, мягкие груди прижимаются к его груди и вызывают у него низкий стон. Его тело отвечает, член твердеет, сердце стучит сильнее. Он чувствует тот же плотский позыв заклеймить, отметить, удовлетворить её. Но над этим звучит новая мелодия, та, которую он узнаёт из древности — желание заботиться о ней. Лелеять её, телом и душой. Это тайное желание, которым прониклись его действия в продуктовом магазине — накормить её. А теперь он игнорирует требования своего тела, чтобы позволить ей поспать. Маленькие жесты ради чувств, которые невероятно и бесконечно глубоки.

Девушку закидывает на него ногу. Её голень касается его эрекции, и она замирает, проснувшись достаточно, чтобы понять его состояние.

— Не бери в голову, — бормочет он. — Мы не будем ничем заниматься. Просто отдыхай.

Но она не делает этого. Сонными движениями Эрин шарит под одеялом, пока не хватается своей маленькой ладошкой за его член. Блейк издаёт хриплый звук, всё его тело замирает. Её глаза остаются закрытыми, пока её нежные, неуклюжие ласки сводят его с ума. Мужчина даже не уверен, что она полностью проснулась, даже когда она снимает под одеялом свои трусики. Он в двух секундах от того, чтобы оттолкнуть её, когда она ложится на него и располагает свой центр над ним. У него пересыхает во рту, пока он смотрит на то, как её груди медленно раскачиваются от движений. Её тёмно-коричневые соски торчат от возбуждения или от холода.

— Эрин? Ты уверена?

Она издаёт приглушённый и невнятный звук, но это говорит ему то, что ему нужно знать. «Шшш, — говорит этот звук. — Я знаю, что делаю. Позволь мне взять то, что мне нужно». Он никогда не находил и не найдёт сил отказать ей. Его руки падают по бокам, дрожа от попытки не держаться за неё, не прикасаться к ней, не заставлять её двигаться.

Крошечными движениями девушка скользит на него. Её жар кажется электрическим, посылая толчки удовольствия через его яйца вверх по его спине. Он сжимает зубы и решает не кончать. Она истощена, вымотана эмоционально и физически. Ей нужно спокойствие, не грубый и жадных трах, которого требует его тело.

Её веки слегка трепещут, ресницы касаются покрасневших щёк. Эрин накрывает его своим телом, прижимаясь грудью к его груди. Тогда он позволяет своим рукам держать её, гладить её бока неровными, успокаивающими жестами, хотя он уже спокоен, и это запоздалая ласка. Она раскачивает бёдрами, устанавливая сонный ритм, который приближает его к оргазму за три резких толчка. По его спине бежит жар. Необходимость кончить будто уколами отдаётся по всей его коже, но нет, он не станет. Нет, пока она нуждается в нём.

Эрин утыкается носом ему под подбородок, прижимаясь лицом к его шее. Несмотря на стремительный поток ощущений в члене, он чувствует её дыхание на своей коже. Блейк приподнимает свои бёдра к девушке, встречая её с каждым движением. Он лучше всех знал о пробирающем до костей облегчении, которое сопровождает сексуальное освобождение. Он даст ей это, даже если его это убьёт. «Используй меня, — думает он. — Возьми меня. Трахни меня».

Он заставляет себя молчать, и она ведёт себя тихо, сосредоточившись. Единственный звук — соединяющейся кожи, пока её щель всасывает его внутрь, а внутренние мышцы бёдер охватывают его бёдра. Блейк не может сконцентрироваться, не может больше думать, когда его окружает напряжение влагалища, когда его накрывает её лёгкий вес. Он теряется в дымке, в тумане чистого блаженства.

Мужчина чувствует, как её оргазм сжимает его член. Её бёдра замедляются и останавливаются, вздрагивая с последним, затяжным толчком. Он не получил быстрого трения, которое ему нужно для того, чтобы кончить, так что член остаётся внутри неё твёрдым и пульсирующим. Девушка перестаёт двигаться и довольно вздыхает ему в шею. Он понимает, что она снова задремала. Когда он по-прежнему сильно возбуждён.

Напряжённый и утопающий, он по-прежнему чувствует вокруг своего члена её бархатистые стенки. Только мысль о ней заставляет его член напрячься. Но Эрин всё ещё полностью над ним, её дыхание ровное и медленное. Он осторожно передвигает её достаточно, чтобы достать свой член из её скользкого жара, морщась от ощущения прохладного одеяла, которое кажется наждачной бумагой на его чувствительной плоти.

Но он не может оттолкнуть девушку с себя, даже если это значит, что спать ей будет более удобно. Блейк сглатывает, сдерживая своё желания, и ему это не удаётся. Это будет долгая ночь, но даже если бы и мог, он бы ничего не изменил.

Эрин просыпается и долго лениво тянется, слыша звон сковородок и тарелок на кухне. Смятые простыни обвиваются вокруг её лодыжек, оставляя на кровати рядом с ней пустое пространство. Что значит, что Блейк на кухне с её мамой. Её сотрясает тревога. О чём им говорить? Они поладят? Её переживания быстро рассеиваются. Блейк самый знающий и харизматичный мужчина, которого она когда-либо встречала. Девушка подозревает, что он своим шармом может выманить из гнезда птицу, если захочет, или, в этом случае, очаровать настороженную, покровительствующую маму, чтобы получить её благословение.

Надев джинсы и футболку, она добирается до кухни, где Блейк стоит у плиты, а её мама болтает с заговорчищеской улыбкой. О да, гиперопекающая птица определённо покинула гнездо.

— Рассказываешь все мои секреты, хм? — спрашивает Эрин, садясь на место, у которого стоит надколотая тарелка и стакан апельсинового сока.

— Конечно нет, — отрицает её мама, едва подавив веселье за своими словами. — Только про тот случай в пятом классе, когда ты открыла для себя Робин Гуда.

Эрин стонет.

— О боже. Это ещё хуже, чем я ожидала.

— Что? Это мило.

На губах её матери играет улыбка. Приятно видеть, как она веселиться, даже если в ущерб Эрин.

— Мы можем вместо этого просто показать ему мои фотографии в младенчестве? Это было бы не так стыдно.

— Ты была очаровательна с убранными под эту зелёную фетровую шляпу волосами. Те соседские мальчишки не знали, как тебя расценивать. Видела бы ты, как они смотрели.

— Это не комплимент, мама.

Она бросает взгляд на Блейка, который наблюдает за пересадкой с нескрываемым весельем.

— Я слышал, там был лук и стрелы, — добавляет он дразнящим голосом.

Её мама довольно вздыхает.

— К стрелами были приклеены блестящие перья.

— Ладно, слушайте, — произносит Эрин, наконец, вставая на свою защиту. — Они забирали деньги из коробки для пожертвований в общественном центре. Это не правильно. Нельзя винить мои мотивы.

— Я бы не посмел, — серьёзно отвечает Блейк. — Не тогда, когда ты вооружена и опасна.

Она сужает глаза, обещая кару, когда её мамы не будет в комнате, но эффект рушится её усмешкой. Ох, ладно, это было забавно. Не в то время, когда она была уверена, что несправедливость можно вылечить изогнутой палкой и какой-то бечёвкой. И каким-то образом это сработало, потому что, как сказала её мама, мальчишки слишком испугались её рутины Робин Гуда, чтобы действительно спорить. Они больше никогда не прикасались к коробке для пожертвований. Хотя позже она узнала, что хороших намерений и храбрости не достаточно.

Эта мысль останавливает её на месте. Когда она стала такой измученной? Во время учёбы в старшей школе, с Дагом? Она не уверена, но ничего из этого не правда. Хороших намерений и храбрости достаточно. Может быть, это притянуло её к Блейку. Он олицетворяет оба эти идеала. Его не сможет остановить даже огонь, его шрамы являются этому доказательством.

Кажется, Блейк чувствует изменение в её настроении, потому что становиться более серьезным. Игривый блеск в его глазах уступает место обдуманному беспокойству. Не отрывая взгляда от Блейка, Эрин обращается к своей маме, которая допивает последние остатки своего кофе.

— Если ты здесь закончила, я могу усадить тебя на диван. Можешь посмотреть телевизор.

Её мама фыркает.

— Мне не нужна помощь, чтобы добраться до гостиной.

— Всё равно, я провожу тебя туда.

Она усаживает маму с подушками и подаёт ей стакан воды. Даже с благословением доктора она переживает за свою маму. И несмотря на острую необходимость вернуться с Блейком, она планирует остаться, пока не убедится, что её мама будет в порядке и справится сама.

Её мама опирается на руку, поднимаясь из-за стола и пересекая короткую дистанцию, доказывая, что Эрин нужно пробыть здесь некоторое время. Она находит одеяло, чтобы укрыть ноги мамы, а ещё несколько её любимых книг, чтобы она почитала. Девушка говорит себе, что просто заботится о своей маме, но, по крайней мере, частично, она отвлекает её. Внутри неё сформировалась обжигающая, болезненная необходимость — поговорить с Блейком, обнять его, а это не получится особо хорошо, когда в маленьком пространстве за ними наблюдает её мама.

Телевизор начинает орать смехом и голосами, когда включается утреннее ток-шоу, захватывая внимание её мамы. Эрин спешит обратно на кухню под предлогом уборки, где находит, что Блейк уже с этим разобрался. Он готовит, он убирает. Для её больной матери. Боже, если бы она уже не была в него влюблена... но влюблена. Полностью, всем сердцем влюблена.

Блейк поднимает взгляд от раковины, полной мыльной воды.

— Что такое? Почему ты улыбаешься?

Эрин подходит ближе, чтобы встать за ним, обвивая руками его крепкую талию и прислоняясь головой к его спине.

— Просто представляю, как буду делать это в твоём доме, когда вернусь. В нашем доме.

Он напрягается в её объятиях.

— Эрин.

Она смеётся над ноткой предупреждения в его голосе.

— Только если ты не передумал насчёт моего переезда к тебе.

— Ты знаешь, что не передумаю. Нет необходимости спешить.

— Хорошо, потому что, вероятно, пройдёт несколько недель, прежде чем я смогу вернуться. Я хочу остаться и убедиться, что моя мама в порядке.

Он разворачивается и притягивает девушку в объятия. Его ладони на её руках и волосах мокрые и скользкие, а ей плевать.

— Я могу остаться с тобой, — бормочет он. — И снять номер в мотеле, если мешаю.

— Конечно нет. Тебе нужно ехать обратно и готовиться к осеннему семестру.

— Как ты узнала, что я согласился на работу?

— Ну, я была не уверена, — признаёт она. — Но теперь уверена.

Мужчина со смехом фыркает.

— Очень мило, мой маленький социалист.

Она стонет, вспоминая историю с Робин Гудом.

— Ты действительно теперь будешь так меня называть, да?

— Абсолютно. И мне может понадобиться увидеть костюм. С колготками.

— Ладно, но ты будешь девой Марианной.

Он пожимает плечами.

— Как пожелаешь.

Она смеётся. Он, вероятно, справится с этим или с чем-либо ещё. Его мужественности едва ли что-то может угрожать, пока он стоит весь сильный и крепкий, пахнущий мылом и слабым мускусом, который она может узнать и во сне. И понимает, что узнала во сне, когда думает о прошлой ночи. На её щеках появляется румянец.

Его глаза темнеют, и он наклоняется, чтобы уткнуться носом в её шею.

— Ты говорила серьёзно? Ты останешься со мной?

— О таком я не могу шутить, — честно говорит она. Это значит слишком много. Она чувствует слишком много. И она уже смирилась с тем фактом, что это в ближайшее время не изменится. Любовь превратила её в сырой обнажённый нерв, и единственный оставшийся выбор — искать убежище в его объятиях.

По его телу бежит напряжение, хотя он молчит. Долгое мгновение Блейк ничего не говорит, прокладывая дорожку из лёгких поцелуев вниз по её шее и вдоль плеча.

— Я благодарен, — хрипло произносит он, и Эрин понимает, что не единственная нуждается в убежище. Она обвивает его руками, едва обхватывая его, но чувствует, как он содрогается. Её глаза полузакрыты, она слепо ищет его губы, находя их тёплыми и крепкими, прижатыми к её. Эрин как в тумане, но он ведёт её, командует ею, пока она не находит сладкий ритм их поцелуя и не понимает, что уже дома — с ним, обнимая его и находясь в его объятиях.

— Жди меня, — шепчет она.

— Вечно, — бормочет он. — Я буду ждать тебя вечно. Хотя если ты вернёшься поскорее, я сделаю так, чтобы оно того стоило.

Она тихо смеётся, прежде чем притянуть его ближе для очередного поцелуя