Кратеры Бабакина

От автора

Новая черная «Волга» лихо подкатила к подъезду многоэтажного здания КБ и, как вкопанная, замерла. Раскрылась массивная входная дверь, и по лестнице, видимо, торопясь, в наброшенном на плечи развевающемся пиджаке сбежал Георгий Николаевич и сел в машину рядом с шофером. Он выставил правую руку из переполненной гнетущей июльской духотой кабины наружу и развернул ее ладонью вперед, как бы приветствуя набегающий поток, который вот-вот должен возникнуть.

Машина тронулась.

— Георгий Николаевич, Георгий Николаевич! — Из парадного с длинной бумажной лентой в руках выскочил Аркадий Семенович, инженер, ответственный за тепловой режим станции, тепловик.

«Волга» остановилась. Бабакин открыл дверцу:

— Ну, что там получилось?

Аркадий Семенович развернул график и стал что-то с жаром объяснять.

Я поравнялся с ними и поздоровался.

— Подожди, — сказал мне Бабакин и продолжал прерванный разговор. — Значит, ты считаешь, что шторку пока еще рано отстреливать?

— Конечно же рано! — Собеседник горячился. — Сейчас в спускаемом аппарате, как передает телеметрия, режим в норме, температура на блоках терпимая… Вот когда станет попрохладнее, — он ткнул палец в жирную ось абсцисс, вытянувшуюся во всю длину графика, — а это будет примерно вот на этих сутках, тогда и отстрелим. Но только тогда. А то неровен час еще подморозим приборы…

— Или перегреем…

— Да, или перегреем, если поторопимся.

Ясно, о чем речь. Вчера вечером А. С. Нестеров, для меня — просто Аркадий, получил от Главного задание прикинуть, на каких же конкретно сутках полета «марсов» нужно будет отстрелить «шторку» — кусок экранно-вакуумной теплоизоляции, чтобы за счет прямого подогрева солнцем стенки спускаемого аппарата компенсировать снижение температуры внутри него, которое происходит по мере удаления станции от Земли.

— Георгий Николаевич, мы за тридцать минут не поспеем, — умоляюще прошептал шофер, вконец потерявший терпение.

— Не волнуйся, поспеем… Ну, понял? — продолжал прерванный разговор Бабакин. — Зайдешь завтра утром со всеми расчетами. Тогда и договоримся.

— Вы же просили сегодня…

— Ты и показал. А решать будем завтра — я вижу, что время еще есть. Да. Особое внимание передатчику. Ему полный комфорт. Помрет досрочно «тепловой смертью» — вся экспедиция бестолку. Так… — Он чуть помедлил. — Теперь с тобой. — Он повернулся в мою сторону. — Ты где ходишь? Ищешь тебя, ищешь, никак не найдешь…

— Георгий Николаевич!.. — Шофер волновался не на шутку.

— Как где ходишь? В цех вытаскивали, — обиделся я.

— Свяжись сейчас с ленинградцами, у них есть толковые предложения по «Рифме» для второго лунохода.

«Неужели смогли повысить точность определения содержания железа в лунном грунте? — подумалось мне. — Ведь и месяца еще, наверное, не прошло, как Виноградов просил их об этом».

— Они, в частности, предлагают заменить источники облучения грунта на новые, которые будут возбуждать линию железа более эффективно. Представляешь?

— Здорово! — Обида моя прошла.

— Значит, так. Авансов никаких! У нас и без «Рифмы» приборов хватает. Мы согласны с их предложениями, но в тех же габаритах и весах, как на первом. О потреблении можно говорить. Но чуть-чуть, самую малость. Поторгуйся. Будь здоров!

Последние два слова, как всегда, слитно, как одно: «Будьздоров».

Дверца «Волги» захлопнулась. В сверкающей серебристой рамке окна показался Главный:

Передай Володе, что к партбюро я вернусь.

Взмах руки, и «сто лошадей» умчали Главного конструктора в непростой внешний мир, который связан сотнями невидимых научных, технических, снабженческих, наконец, просто дипломатических нитей с нашей «фирмой».

Так я в последний раз видел Бабакина.

3 августа 1971 года его не стало.

Вспоминается и такой день. В кабинете директора зачитан приказ от 2 марта 1965 года: «Назначить товарища Бабакина Георгия Николаевича Главным конструктором…» После поздравлений оживленно расходились по своим рабочим местам. Бабакин шел один, задумавшись. И это было так непривычно — видеть его одного, молчаливого… О чем думал он в эти минуты?

Может быть, о новых обязанностях, возложенных на него? Об ответственности за научно-техническое руководство КБ? А может быть, он «листал» страницы своей жизни?

Он шел один и сосредоточенно о чем-то думал, и никто не решался подойти к нему и заговорить.

Через несколько недель после этого дня работы по созданию автоматических станций для исследований Луны и планет Солнечной системы были переданы из ОКБ Сергея Павловича Королева в КБ, где работал Г. Н. Бабакин.

…Два дня. 2 марта 1965 года и 3 августа 1971 года. Между ними интервал шесть лет. Целых шесть лет! Всего шесть лет! Много это или мало? Примерьте к себе, к своим делам, к участку, на котором вы трудитесь. Сколько проходит времени, скажем, от замысла до запуска в серию нового базового телевизора? А трактора перспективной модели? Катера на подводных крыльях? Годы… От идеи проектантов-мечтателей через чертежи и опытные образцы, испытания, доводку, вплоть до запуска в серию… Годы.

Первая в мире мягкая посадка на Луну, Венеру и Марс, первый в мире искусственный спутник Луны, спутники Марса, первая в мире доставка в автоматическом режиме образцов лунного грунта на Землю, первый в мире луноход — вот далеко не полный перечень работ, выполненных за эти шесть лет в тесном содружестве с другими организациями коллективом, в котором трудился Г. Н. Бабакин.

Пятнадцать автоматов стартовало к Луне, Венере, Марсу еще при жизни их главного конструктора, а сколько их еще уходило потом в космические рейсы с его «овеществленными» идеями!

И ведь ни один из них не был точной копией предыдущего…

Бабакин был далеко не обычным человеком. И дело здесь вовсе не в том, что главных конструкторов, людей, в руках которых сосредоточиваются огромные человеческие и материальные ресурсы с единственной целью решения каких-то определенных конкретных, важнейших, имеющих зачастую государственное значение задач, не так уж и много. Каждый из главных конструкторов самобытен, каждый — цельная натура.

Но если, представьте себе, была бы поставлена задача проанализировать творческий путь каждого из них и на основании этого провести обобщения и выявить, существует ли у них что-то общее, органически присущее только им, главным, то нет сомнения в том, что этим общим стало бы совмещение таких, казалось бы, взаимоисключающих характеристик, как неукротимость фантазии и способность мыслить реальными категориями, как фундаментальность, глубина знаний и широчайший диапазон интересов, как твердость в принятии решений и гибкость при поиске путей их реализации.

И, конечно же, всепоглощающая преданность «делу, которому служишь».

Главный конструктор автоматических станций для исследований Луны, Венеры и Марса, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии, член-корреспондент Академии наук СССР Георгий Николаевич Бабакин не был исключением из правил. С его именем связаны значительные события в развитии космических исследований, в утверждении и расширении роли автоматов в общей космической программе. Под его непосредственным научно-техническим руководством и при личном участии были созданы принципиально новые типы автоматов, способные решать многие, все усложняющиеся задачи по изучению небесных тел Солнечной системы. Научные открытия, добытые этими станциями в тяжелейшем противоборстве с враждебными человеку силами природы, не потеряли своего значения и сегодня. Сами станции, конструкторские и инженерные решения, воплощенные в них, успешно развиваются и до сих пор поражают воображение своей жизненностью, значимостью, оригинальностью и смелостью. Они и в наши дни помогают надежно решать новые задачи космических исследований.

Всего шесть лет жизни отдал Георгий Николаевич Бабакин космосу. Но он сделал столько, что поставил себя в один ряд с выдающимися учеными и конструкторами, чей вклад в развитие практической космонавтики неоспорим и общепризнан.

4 августа 1971 года «Правда» писала: «…Георгий Николаевич Бабакин являлся крупным специалистом по созданию автоматических аппаратов для исследования Луны и планет Солнечной системы…»

Академик Б. Петров в статье «Роль Академии наук СССР в исследовании и освоении космического пространства», напечатанной в «Вестнике Академии наук СССР», говорит: «Разработка АМС серий «Луна», «Венера» и «Марс», начатая под руководством академика С. П. Королева, была успешно продолжена коллективом, который возглавлял талантливый конструктор, член-корреспондент АН СССР Г. Н. Бабакин, создавшим последующие поколения этих сложнейших космических автоматов».

В сборнике «Современные достижения космонавтики», вышедшем в 1975 году в издательстве «Знание», читаем: «Приоритетные достижения в области исследования Луны и планет в нашей стране были достигнуты благодаря выдающемуся вкладу в развитие ракетно-космических систем нашими замечательными конструкторами во главе с академиками С. П. Королевым, В. П. Глушко и членом-корреспондентом АН СССР Г. Н. Бабакиным».

В павильоне «Космос», самом, наверное, посещаемом на ВДНХ павильоне, среди портретов К. Э. Циолковского, Н. Е. Жуковского, С. П. Королева, В. П. Глушко, А. М. Исаева, М. К. Янгеля — портрет Г. Н. Бабакина.

Так в чем же секрет необычности этого в общем-то обыкновенного человека? Что позволило ему взойти на вершину конструкторского творчества, где искать корни его творческих достижений?

Может быть, в той исключительной доброжелательности к людям, которую он проявлял всю свою недолгую жизнь? Или в неимоверной работоспособности, которая всегда содействовала его творческому развитию? Или, наконец, в неиссякаемости стремления к познанию нового, с тем, чтобы на базе этого нового обеспечить дальнейшее продвижение вперед вверенному ему участку работ?

А может быть, все объясняется по-другому. Может быть, ему однажды просто случайно повезло, и он вдруг, непонятным образом, стал тем, о ком теперь говорят и пишут?

Конечно же, нет! В сложной, полной поисков и свершений жизни Бабакина, прошедшего последовательно, ступенька за ступенькой, путь от радиомонтера до главного конструктора космических аппаратов, не было места везению, «счастливому случаю». Каждый, кто вместе с ним как бы пройдет по «ступенькам» его жизни, убедится в этом сам.

Его жизнь — прекрасный пример того, каких высот достигает труженик, если идет в ногу со временем, если его интересы находятся в полном соответствии с требованиями эпохи, если для него нет мелочей и деления на «свое» и «чужое».

Его жизнь — пример многим, особенно молодым, юным, тем, кто только-только еще выбирает свой путь среди бесчисленных дорог творчества. Его жизнь — пример и тем, кто, уже выбрав свою дорогу, делает первые шаги по ней…

В этой книге вы встретитесь с Бабакиным в различных ситуациях и проявлениях и сможете в какой-то степени представить круг вопросов, которыми он занимался. Но это будет, конечно, незначительная часть целого.

Вы узнаете о станциях, разработкой которых он руководил. Это, по-моему, просто необходимо, потому что человек познается в первую очередь в делах, а дела Бабакина — это прежде всего автоматы, ставшие известными всему миру. В каждом из них — частицы его неуемной, нетерпеливой, вдохновенной жизни.