Краткая история Германии

Борьба трех начал

Германская история на протяжении следующих шестисот лет – это борьба между королями, аристократией и Церковью. Аналогичную картину мы наблюдаем в Англии и во Франции, но в Германии все усложнялось двумя факторами: а) существовала традиция избирать монарха, а не передавать трон по наследству, и б) каждый король испытывал непреодолимое искушение ощутить себя римским императором.

Талантливый и успешный Конрад II стал родоначальником Салической династии после того, как умер бездетным Генрих II, последний представитель Саксонской династии. Сначала казалось, что новая династия сумеет взять ситуацию под контроль. Сын Конрада Генрих III без труда справился с родовой знатью и четыре раза сажал на папский престол своих ставленников. Король стал первым лицом в государстве.

Однако в 1056 г. Генрих III совершил грубейшую по средневековым меркам ошибку: он умер, когда его сын был еще совсем мал. Пока Генрих IV подрастал, рычаги влияния были утрачены и империя опять стала распадаться.

Знать плела интриги, славяне за Эльбой повально возвращались к язычеству – они убили своего короля-христианина и осадили Гамбург. В конечном счете Генриху – уже взрослому – удалось восстановить мир на берегах Эльбы и договориться с аристократами, после чего строптивый папа Григорий VII, мастер политических интриг, сделал свой ход.

В трудностях, которые испытывал Генрих IV, Григорий видел шанс освободить папство от диктата германских монархов. Сделки между короной и Церковью начиная с эпохи Каролингов зачастую превращали высших духовных лиц в высокопоставленных слуг императора. Григорий заявил, что лишь папа вправе избирать монархов и благословлять их восшествие на престол. Это привело к конфликту между Церковью и императорами – началась борьба за инвеституру, которая создавала серьезную угрозу для короны. Генрих парировал, что папа – это всего лишь папа и последнее слово всегда остается за германским королем/римским императором. Тогда Григорий пустил в ход главный козырь. Он отлучил Генриха от Церкви и освободил его вассалов от обязательств верности.

Не пользуясь особым влиянием среди аристократии, Генрих был слишком слаб, чтобы противостоять этой угрозе, и в отчаянии предпринял зимнее путешествие, нашедшее отражение в средневековой иконографии. В январе 1077 г. в сопровождении членов семьи и небольшой свиты он пересек заснеженные Альпы, чтобы попасть в Италию. Там германский король и римский император простоял три дня босой, облаченный во власяницу, перед вратами Каносского замка, пока Григорий VII не смягчился и не вернул его в лоно Церкви.

Генрих IV умоляет Матильду Каносскую заступиться за него перед папой Григорием VII

Однако это была лишь небольшая передышка. Когда знать взбунтовалась вновь, папа поддержал ее и вторично отлучил Генриха от Церкви. Генрих вторгся в Италию, где был втянут в войну с собственным сыном. При этом в стране то и дело провозглашали антипап и антикоролей. В конце концов обе стороны поняли, что так продолжаться не может. В 1122 г. римский папа и император заключили между собой соглашение – Вормсский конкордат. Пытаясь сгладить противоречия, они подробно регламентировали процесс инвеституры епископов, придав ему черты театрального действа. Выиграли от этого только вельможи и духовные лица Германии, которые воспользовались тупиковой ситуацией, чтобы укрепить свою независимость от короля и папы.

Крестовый поход против вендов

У короля/императора, знати и папы не было разногласий лишь по одному вопросу – о Крестовых походах. К тому же земли для завоевания находились прямо под боком.

К XII в. климат Европы сильно изменился по сравнению с X в. Началось нечто похожее на нынешнее глобальное потепление. Средневековый теплый период (950–1300) был безусловным благом для земледельцев Северной Европы, и численность населения в развитых регионах начала быстро расти. В то время пустынные земли Ост-Эльбии, покрытые лесами и топями, населяли славяне-язычники. Германцы называли эти племена вендами. Теперь, когда сезон выращивания сельскохозяйственных культур удлинился, эти территории стали более привлекательными, и германские землевладельцы были не прочь поживиться за счет соседей.

В 1147 г. папа и его идейный вдохновитель Бернар Клервоский призвали к Крестовому походу против вендов. Церковь намеревалась воевать до победного конца: язычники, объявленные «пособниками дьявола», должны быть крещены (вопреки официальной доктрине, которая предполагает, что обращение должно быть добровольным), и битва завершится лишь тогда, писал Бернар, «когда будут истреблены сами народы или их ритуалы».

Однако этим планам не суждено было сбыться. Славяне сопротивлялись так яростно, что через некоторое время германские крестоносцы были согласны на чисто символическую христианизацию, довольствуясь крестами, наспех установленными на осажденных крепостях и башнях. Наблюдатели, посланные папой, докладывали, что германские вельможи думают лишь о завоевании новых земель и сборе дани, не выполняя главных распоряжений Церкви. Вместо быстрой победы, которую ожидал Бернар, завоевание Ост-Эльбии обернулось чередой сделок с местными правителями.

Таким образом, победа Германии за Эльбой была лишь частичной, и это оказало огромное влияние на будущее региона. Хотя многие германцы, жаждущие обзавестись землей, обосновались в Ост-Эльбии, здесь по-прежнему жили славяне, сохраняя свой язык и культуру. Их присутствие напоминало, что это колониальные территории, силой отнятые у тех, кто находится рядом и способен однажды нанести ответный удар.[8]

Заселение востока, ок. 1200 г.

Потомки вендов, лужицкие сербы, по сей день живут под Дрезденом.

Поселения славян имели весьма характерную планировку – дома вокруг круглой площади и дорога, которая ведет к центру деревни.

Такие деревни-рундлинги обладают столь своеобразным обликом, что любой немецкий археолог, увидев нечто похожее на аэрофотоснимке, сразу скажет, что это Ост-Эльбия. Подобным образом любой немецкий географ скажет, что, если название вашего родного города заканчивается на – ин (например, Берлин), вы, скорее всего, живете восточнее Эльбы, а если на – ов или – иц – в этом не остается никаких сомнений.

Эта новая колониальная Германия навсегда останется непохожей на ту, что тысячу лет назад стала частью Западной Европы.

Золотой век

Тем временем в стране начался невиданный подъем. Фридрих I Барбаросса, избранный королем в 1152 г., как и многие до и после него, хотел заполучить императорский престол. Но в итоге ему пришлось согласиться на то, что по сути представляло собой дуалистическую монархию. Во время походов Барбароссы в Испанию и на Сицилию, где он пытался утвердить свое господство, фактическим правителем Германии был его кузен Генрих Лев, который прославился во время Крестового похода против вендов.

Такое разделение полномочий работало неплохо. Следующим поколениям эта эпоха казалась столь прекрасной, что Барбаросса стал для германцев чем-то вроде короля Артура: могущественный правитель, который спит под горой Кифхойзер, чтобы восстать, когда придет година испытаний.

Семь курфюрстов и их гербы. Архиепископы изображены в головных уборах

Сын Барбароссы Генрих VI пошел по стопам отца, совершая новые подвиги. В 1193 г. он взял в плен Ричарда Львиное Сердце и заставил его признать Англию вассалом Священной Римской империи. Впрочем, после ранней смерти Генриха в 1197 г. чаша весов вновь склонилась в сторону германской знати, которая окончательно утвердила принцип выборности королей.

Так появился институт курфюрстов, которые играли ключевую роль в истории Германии в следующие пятьсот лет. Право выбирать короля получили семь князей империи. Трое из них – архиепископы Майнца, Трира и Кельна – были духовными лицами и имели статус эрцканцлеров. Остальные четверо представляли власть мирскую – король Богемии (великий виночерпий), пфальцграф Рейнский (великий стольник), маркграф Бранденбургский (великий казначей) и герцог Саксонии (великий маршал). Епархии духовных лиц находились в пределах старого римского лимеса, а владения светских курфюрстов были расположены как в Германии, так и за ее границами.

Фридрих II Штауфен, которого курфюрсты избрали без каких-либо препятствий, казалось, достиг зенита могущества и славы. В 1229 г., во время Шестого крестового похода, он сумел без боя добиться передачи Иерусалима христианам. Император, король Германии, Ломбардии, Сицилии, Бургундии и Иерусалима – современники называли его stupor mundi, «изумление мира». Но, несмотря на нескончаемый шлейф титулов, его власть к северу от Альп зависела от курфюрстов. В 1231 г. они заставили Фридриха подписать Вормские привилегии, по которым князья получали верховную власть в своих владениях.

Теперь тон в Германии задавали вельможи, а император превратился в чисто декоративную фигуру – прекрасную, но далекую. Судя по всему, такая схема работала неплохо, поскольку в Германии наступил настоящий золотой век. Страна находилась в самом центре Европы. Экономика процветала, множились шедевры романской архитектуры, создавались скульптурные и живописные произведения, которые могли соперничать с великими образцами искусства любой цивилизации. Почти в одночасье на свет появилась великолепная разноплановая литература, в которой можно выделить три направления.

Динамику развития Германии в эту эпоху лучше всего иллюстрируют две очень разные, хотя и в чем-то похожие организации – Тевтонский орден и Ганзейский союз.

Рыцари Тевтонского ордена становятся пруссами

С христианской Польшей соседствовали земли пруссов. Подобно слову «германцы» (Germani), которое появилось почти 1300 лет назад, название «пруссы» (Pruteni) было собирательным – так римляне именовали целую группу варварских племен. Они населяли территории между нынешними Гданьском и Ригой и не давали покоя молодому Королевству Польскому.

Языческие балтийские племена, ок. 1220 г.

В 1226 г. император Фридрих II подписал один из важнейших документов в истории Северо-Восточной Европы – Золотую буллу Римини (булла была скреплена золотой печатью, отсюда и ее название). Булла, заверенная высочайшей подписью, была выдана Тевтонскому ордену. История ордена начинается с госпиталя, созданного купцами из Любека и Бремена, для больных и раненых крестоносцев в Палестине. Теперь император пожаловал ордену право взяться за оружие, завоевать Пруссию и – в случае успеха – распоряжаться ее землями, подчиняясь лишь римской короне.

Пруссы были варварами-язычниками и, в отличие от христианских народов, не имели никаких прав. Члены Тевтонского ордена изображали их так, что на память приходит описание, которое Цезарь некогда дал германцам.

Вскоре тевтонские рыцари продвинулись гораздо дальше, чем предписывала Золотая булла и чем просили поляки. В 1266 г. английский философ Роджер Бэкон сетовал по поводу их четко выраженных мирских амбиций.

В результате было создано государство Тевтонского ордена. Это была основательно – хотя и не до конца – германизированная территория к востоку от христианской Польши, не связанная с остальной Германией ни географически, ни политически. Резиденцией великого магистра Тевтонского ордена стал Мариенбург, где рыцари построили самый большой замок в мире. До 1413 г. они воевали с языческими племенами, и им на подмогу стекались жаждущие приключений аристократы со всей Европы. В «Кентерберийских рассказах» (1380–1400) Джеффри Чосера «истый скромный рыцарь без изъяна» отправился с Крестовым походом в Пруссию. Со временем самих рыцарей стали называть пруссаками (ранее так именовали язычников, которых они истребляли). Так за пределами Германии появилась новая субэтническая группа – пруссаки.

Члены ордена действовали в полном согласии со своими соотечественниками нерыцарских кровей из Ганзейского союза.

Ганза: предание о свободном рынке

Ганза – это союз торговых городов с двумя центрами: Кельн торговал с Англией и Нижними Землями, а Любек контролировал торговые пути Балтики. В Балтийском регионе Тевтонский орден был связан с Ганзой тесными узами, а великий магистр ордена участвовал в съездах купечества.

Купцы Ганзы и рыцари фактически получили монопольный доступ к сокровищам Северо-Восточной Европы – мехам, янтарю, дегтю, балтийской сельди, шведской руде и русской древесине. Это была последняя зона взаимодействия современной денежной экономики и мира неграмотных охотников и собирателей: оборотистые ганзейские купцы под защитой беспощадных рыцарей получали огромные прибыли.

Ганзейский союз так разбогател, что мог давать деньги взаймы под проценты, подкупать влиятельных лиц и лоббировать свои интересы даже в крупных государствах, например в Англии при Генрихе IV. Таким образом, члены союза получали налоговые послабления и монопольные права и создавали квазисуверенные анклавы. Англичане называли ганзейских купцов «истерлингами» (Easterlings), что позднее отразилось в названии «фунт стерлингов».

Если вы переходили дорогу Ганзейскому союзу, он обрушивался на вас с такой мощью, которой позавидуют сегодняшние корпоративные гиганты. В 1368 г. он объявил войну Норвегии и Дании и победил их. Никогда еще в Европе негосударственное образование не обладало таким могуществом.

Курфюрсты торжествуют

Разумеется, у Тевтонского ордена и Ганзы были противники. Тем не менее эти организации процветали, поскольку страны, которые могли бросить им вызов, пострадали от нашествия монголов под предводительством хана Батыя, внука Чингисхана.

В 1241 г. монголы, которые уже нанесли удар по России (от последствий которого, как считают многие историки, она так и не оправилась), пересекли Великую европейскую равнину и оказались в 65 километрах от нынешней границы между Германией и Польшей. Здесь, в битве при Легнице, они уничтожили польско-германско-чешские войска, после чего двинулись на юг, чтобы соединиться с основными силами в Венгрии.

Европейцами к северу от Альп это было воспринято как конец света. В 1250 г., на момент смерти Фридриха II, Германия находилась в состоянии полной анархии. Претенденты на трон были готовы обещать что угодно тому, кто их поддержит. В 1257 г. в результате подкупов и интриг королем был избран Ричард, брат короля Англии Генриха III. Этот английский лорд, говорящий по-французски, посетил свои германские владения всего пару раз, но так и не сподобился побывать за Рейном. Он умер в 1272 г., оставаясь заложником англо-норманнских баронов. Королевский титул утратил свою привлекательность, и императорский трон пустовал десятки лет.

Не имея оппозиции в Германии, курфюрсты выбрали очередным королем человека, которого рассчитывали полностью подчинить своей воле. Это был Рудольф, граф Габсбург, немолодой аристократ, недостаточно авторитетный, чтобы стать курфюрстом. На момент избрания ему уже исполнилось пятьдесят пять. Таким прозаическим образом впервые заявила о себе династия, чье имя стало впоследствии синонимом империи. Именно она определяла историю Европы до 1918 г.

Рудольф удивил всех, избавившись от своего главного соперника, короля Богемии Оттокара II: в 1278 г. он разбил его войска в конном сражении на Моравском поле. Но Рудольф так и не стал императором, а курфюрсты, которые по-прежнему обладали реальной властью, отказались избрать королем его сына: они не желали получить монарха, который способен взять бразды правления в свои руки. Габсбурги вышли на историческую сцену, но их эпоха еще не настала.

Теперь курфюрсты не сомневались, что они полностью контролируют трехстороннюю систему власти, и решили разрушить связь между империей и папством. В 1338 г. они заявили, что избранный ими король Германии автоматически становится императором – независимо от одобрения папы. Тем самым они объявили свои голоса, которые обычно продавались за немалые деньги, непосредственным выражением Божьей воли.

Карл IV, который влез в огромные долги, чтобы купить эти голоса, попытался упорядочить хаос с помощью нюрнбергской Золотой буллы 1356 г. Булла стала основным законом Священной Римской империи до 1806 г., когда та прекратила свое существование. На первый взгляд этот документ был всецело посвящен величию императора и торжественной церемонии его коронации (во время этого действа король Богемии должен был исполнять обязанности виночерпия – «верхом на белом коне он подает королю серебряный кубок весом двенадцать марок» и т. д.), но мелким шрифтом было написано, что вся законная власть принадлежит курфюрстам.

Теперь королевская власть стала так ничтожна, что в 1378–1400 гг., во времена правления сына Карла IV, безвольного короля Вацлава IV, Германия вновь погрузилась в хаос из-за интриг знати. В 1402 г. Рупрехт III стал последним германским королем, который попытался захватить императорский трон силой оружия. Предприняв попытку перейти Альпы, он потерпел неудачу из-за нехватки денег, после чего его войско бесславно растаяло.

В начале XV в. возникло ощущение, что централизованной монархической власти – на манер Англии или Франции – пришел конец. Казалось, в дальнейшем страна неминуемо распадется на несколько независимых королевств, возглавляемых чисто номинальными правителями. К очередной передаче власти привела нескончаемая борьба на берегах Эльбы.

XV в.: тень Востока

В начале XV в. казалось, что власти Германии полностью контролируют бассейн Эльбы и побережье Балтийского моря. Тевтонские рыцари на севере были непобедимы. Прага, резиденция короля Богемии, курфюрста, была такой же частью германской политической сцены, как и Кельн. Однако теперь вновь подняли голову непокорные славяне.

Некоторые считают, что они воспользовались последствиями Черной смерти, пандемии чумы, вспыхнувшей в 1348–1349 гг. Она унесла немало жизней германцев, которые, перебравшись на новые земли, обосновались в многолюдных укрепленных городах. Господство Германии вдруг оказалось под угрозой.

В 1410 г. Речь Посполитая (федерация Королевства Польского и Великого княжества Литовского) навсегда подорвала силы тевтонских рыцарей в Грюнвальдской битве. На стороне поляков и литовцев воевал Ян Жижка («одноглазый Ян»). После битвы при Азенкуре, во время которой Жижка поддержал короля Англии Генриха V, он возглавил бунт, который поставил под угрозу власть Германии, – речь идет о восстании в Богемии под знаменами чешского реформатора Яна Гуса.

Гус, который во всеуслышание осуждал привилегии римского духовенства, считается предтечей протестантской Реформации, хотя глубинной причиной этой критики послужила борьба между славянами и германцами за бассейн Эльбы (или, как называют ее чехи, Лабы). Гус пробудил в жителях Праги такую ненависть к тысячам преподавателей и ученых из Германии, что они стали в массовом порядке покидать город, и в результате знаменитый Пражский университет стал средоточием мракобесия. Гуса сожгли на костре, и в 1419 г. его возмущенные сторонники во главе с Жижкой подняли восстание. Гуситы впервые применили полевую артиллерию. Пушки, установленные на возах, обстреливали тяжелую кавалерию, повергая в панику людей и лошадей. Чешские войска четыре раза нанесли поражение имперским крестоносцам, совершили несколько опустошительных вторжений в Саксонию и Франконию и даже достигли побережья Балтики, где, как гласит предание, наполнили свои походные фляги морской водой, чтобы доставить ее домой в знак победы над германцами.

В конечном счете разные ветви гуситского движения начали воевать между собой, что позволило Германии восстановить свои позиции. Междоусобица завершилась в 1436 г., когда умеренная часть гуситов пошла на компромисс с Церковью. Но этот всплеск недовольства славян стал прямой угрозой власти трех светских курфюрстов – короля Богемии, маркграфа Бранденбургского и герцога Саксонии.

На этот раз они так нуждались в стабильности, что были готовы согласиться на сильного императора. Поэтому в 1437 г., после смерти императора Сигизмунда, курфюрсты без лишних споров избрали королем его зятя, Альбрехта II, а затем сына герцога Австрии Эрнста Железного – Фридриха III. С этих пор выборы короля Германии и императора Священной Римской империи приобрели номинальный характер, а все монархи принадлежали к династии Габсбургов. Таким образом, возрождение славян вернуло короне власть, а Германии – правящую династию.

Когда Колумб отправился в плавание, Западная и Южная Германия уже стали частью Западной Европы – как Франция и Италия. Но бассейн Эльбы по-прежнему оставался приграничной зоной, предметом ожесточенной борьбы между германцами и славянами.

Западная Германия, существовавшая уже 1400 лет, и частично покоренная Ост-Эльбия, история которой насчитывала всего пару столетий, не сблизились между собой. Напротив, раскол становился все более осязаемым. В колониальной нестабильной среде Ост-Эльбии появилось новое дворянское сословие – юнкеры.

В XV в. юнкеры уже не считали себя германцами. Но вскоре ситуация изменится, и в ходе этих изменений Ост-Эльбии, Германии совершенно иного типа, предстоит определить собственную идеологию.

Реформация

В День Всех Святых 1517 г. в университетском городке Виттенберге популярный священник, который недавно – по его собственному признанию – получил откровение, тужась в отхожем месте, бросил вызов Риму, вывесив на дверях собора список из 95 тезисов. Его звали Мартин Лютер, а его тезисы положили начало Реформации. Лютер призывал реформировать Церковь, выступая против существующих практик.

Учение Лютера опирается на два принципа. Первый, sola Scriptura («только Писание»), – это фундаменталистское требование очистить Церковь от всего, что не имеет отношения к Библии. В этом не было ничего нового. О том же говорил еще блаженный Августин. Духовный наставник Лютера, который помогал ему трудиться над докторской диссертацией, призывал уничтожить всех идолов и все языческие святилища, невзирая на их эстетическую и историческую ценность, – в духе «Исламского государства».[9]

Вторым столпом богословских взглядов Лютера было откровение, которое снизошло на него в уборной, – sola fide («только вера»). Это была воистину радикальная идея. Он провозгласил, что нельзя достичь спасения, исповедуясь, подвергаясь епитимии или совершая добрые дела. Мы можем получить спасение лишь как незаслуженный дар от Господа, в тот непостижимый миг, когда отринем все мирские заботы, откажемся от «разума, потаскухи дьявола», и отдадимся истинной вере.

Эти принципы бросали вызов балансу сил между государством и Церковью, который сложился в Западной Европе после сделки, заключенной папством и отцом Карла Великого в Сен-Дени в 754 г. Теперь эта система распалась – часть регионов осталась верна Римско-католической церкви, а часть начала исповедовать различные формы протестантизма (общим в них зачастую было лишь то, что все они отвергали авторитет папы). Однако не следует путать причину и следствие. Действовать столь решительно Лютера заставила не теология, а политика, поскольку в 1517 г. разногласия между курфюрстами, папством и германской короной обострились до предела.

Император Максимилиан I (находился у власти в 1493–1519), очередной представитель династии Габсбургов, управлял не только Испанией, Голландией, Люксембургом, значительной частью Франции и Южной Италии, но и львиной долей Нового Света. Многие теперь понимали, как богата и необъятна Америка. Максимилиан намеревался передать все эти владения своему внуку Карлу (1500–1558). Другие европейские правители жаждали разрушить этот план мирового господства: король Франции Франциск I и король Англии Генрих VIII тоже претендовали на германскую корону. Курфюрсты понимали, что на этот раз они могут добиться колоссальных взяток и послаблений со стороны Габсбургов.

Пока они лихорадочно подсчитывали будущую прибыль, Альбрехт II, маркграф Бранденбургский, занял огромную сумму у банкирского дома Фуггеров в Аугсбурге, чтобы купить сан кардинала в Майнце. Таким образом он бы стал одним из семи курфюрстов и обеспечил себе участие в дележе будущего пирога. Случилось так, что папа Лев X, которому предстояло утвердить вступление в должность нового кардинала, тоже хотел взять ссуду у Фуггеров – он тратил огромные деньги на украшение Рима, нанимая лучших мастеров: на него работали Рафаэль, Леонардо да Винчи и Микеланджело. Кроме того, он планировал построить новый собор Святого Петра. Поэтому в 1516 г. Лев X, Альбрехт и Фуггеры заключили сделку: папа должен был одобрить возвышение Альбрехта, после чего стороны намеревались поделить вырученные средства пополам. При этом они разработали новый блестящий план по добыче денег.

Альбрехт нанял Иоганна Тецеля, известного проповедника, чтобы тот продавал в его владениях бумаги, дарующие отпущение грехов, так называемые индульгенции собора Святого Петра. Индульгенции избавляли душу грешника от мук чистилища, позволяя попасть прямиком на небеса. Тецеля сопровождал представитель Фуггеров, который вел учет прибыли. В 1517 г. эта группа продаж с помпой проезжала по землям Альбрехта и в один прекрасный день прибыла в Виттенберг, где проповедовал Лютер.

Лютер был потрясен, наблюдая, как его паства тянется в Бранденбург, где торговали индульгенциями. Будучи не только священником, но и правоведом, он формулировал свои критические пассажи с величайшим тщанием, разумеется, на латыни, – изощренность богослова сочеталась со свойственным ему грубоватым сарказмом («они утверждают, что, как только монеты со звоном падают в мошну, душа выпархивает из чистилища»). Ни один из 95 тезисов не говорит явным образом, что чистилище – это выдумка, продажа индульгенций – мошенничество, а папство погрязло в коррупции. Но любой, кто прислушивался к его речам, понимал смысл сказанного.

Так появился пропагандист и мастер слова, который мог дискутировать на латыни с самыми образованными теологами и одновременно толковать с простым народом о домашней скотине, несварении желудка, вине и женщинах. Благодаря появлению печатного станка последователи Лютера очень быстро распространили его тезисы по всей стране.

Тема, которая красной нитью проходит через все 95 тезисов, – это деньги. В одних тезисах о них говорится прямо, в других используются метафоры богатства, сокровищ, доходов, платежей, долгов, штрафов. Такой стиль отвечал духу времени, поскольку огромное влияние Лютера не имело отношения к богословию. И он сам, и его произведения вскоре стали удобным оружием в извечной борьбе за власть, а следовательно, и за возможность собирать дань с Германии.

Реформация принимает политический характер

В июне 1519 г. курфюрсты не смогли устоять перед щедрой мздой, которую предложил им Карл при поддержке банка Фуггеров, и сделали его Карлом V, королем Германии.

Предварительно они заставили его подписать так называемую избирательную капитуляцию. Тем самым Карл V брал на себя обязательства назначать на государственные должности только германцев и не вводить на территорию империи иностранные войска. Но все было не так просто, ведь речь шла об огромной «империи, на которой никогда не заходит солнце» (эта фраза изначально относилась именно к правлению Карла V, а не к более поздней Британской империи), где наконец-то появился король, достаточно могущественный и богатый, чтобы стать вторым Карлом Великим. Никто не знал, сдержит ли Карл обещания, данные князьям-выборщикам, если станет императором.

Эйнхард. Жизнь Карла Великого. Кельн, 1521 г. На обложке изображен Карл Великий, который передает бразды правления Карлу V

Чтобы укрепить свои позиции при сильном монархе, германским аристократам требовались новые резервы. Им пришлось заручиться поддержкой простого люда, заявив, что они действуют в интересах всего народа (nation). Эта новаторская идея впервые была зафиксирована в письменном виде в 1450 г. и закреплена официально в 1512 г., когда Максимилиан I назвал свое государство Священной Римской империей германской нации (Heiliges Römisches Reich Teutscher Nation).

Эту идею подхватил и Лютер. В 1520 г. он начал эпохальный труд по переводу Библии на немецкий язык. Он сознательно заимствовал ритмы и формы из языка простого народа и создал бессмертный литературный памятник. Рядом с его переводом меркнет даже слава Библии короля Якова, изданной на английском: фраза «the mills of God grind slowly» звучит прекрасно, но «Gottes Mühlen mahlen langsam»[10] даст ей фору. Великолепное чувство языка позволило Лютеру создать национальное предание об исторической жертве.

Опираясь на поддержку сторонников, Лютер позиционировал себя как современный Тацит: выступая за простые свободы и добродетели, он критиковал Рим, который деградировал, утопая в роскоши. При этом он с гордостью заявлял, что состоит в родстве с языческим вождем, который нанес сокрушительное поражение Риму в 9 г. «В летописях, – говорил Лютер в одной из так называемых “Застольных бесед”,[11] – мы читаем о вожде херусков, человеке по имени Герман родом из Гарца, который одержал триумфальную победу над римлянами, убив 21 000 человек. А теперь херуск Лютер из Гарца сровняет Рим с землей!»

Привлекательность новых идей – ослабить связь с Римом, не давать деньгам утекать за пределы страны, контролировать собственную Церковь и прибрать к рукам ее земли – была очевидна как германским князьям, так и Генриху VIII, королю Англии.

Но для правителей Германии здесь таилась и опасность. Что, если фундаментализм Лютера подтолкнет их подданных к отрицанию земной власти?

Вскоре Лютер уже работал над этой проблемой. В 1522 г. он отказался поддержать восстание бедных дворян, хотя лидеры волнений считали себя его сторонниками. Он утверждал, что обнаружил в Библии массу цитат, которые говорят, что любая власть дается по воле Божьей. Поскольку теперь люди способны общаться с Богом напрямую и достичь спасения только верой, они могут и должны оставить политическую борьбу земным правителям. Истинный христианин, писал он в сочинении «О светской власти» (1522), «охотно подчиняется правлению меча, платит подати, почитает начальство, служит, помогает и делает все, что идет на пользу светской власти»[13].

Три года спустя начались массовые бунты крестьян, которые рассчитывали, что Лютер встанет на их сторону. Вместо этого он пошел еще дальше, поддерживая силы закона и порядка – во всей их первозданной жестокости. В полемическом произведении «Против разбойных и кровожадных шаек крестьян» (1525) он писал, что повстанцы – это «неверные, клятвопреступные, непокорные, мятежные убийцы, разбойники и богохульники; таких и языческая власть имеет право и силу наказывать… Поэтому каждый, кто может, должен их убивать, душить и колоть, тайно или явно… уничтожать, как бешеную собаку».[14]

И вот крестьян убивали тысячами, а священники-реформаторы были всегда под рукой, готовые благословлять и ободрять княжеские войска. Реформация больше не представляла опасности для власть имущих – и к тому же позволяла заполучить деньги и земли Церкви.

Первыми решительный шаг сделали тевтонские рыцари, которые жили дальше всех от Рима. Великий магистр Тевтонского ордена Альбрехт Бранденбург-Ансбахский лично встретился с Лютером и заявил, что больше не считает себя главой католического ордена, покорного папе и императору. Вместо этого он провозгласил себя полноправным герцогом Пруссии, который формально подчиняется только королю Польши. Это событие произошло 10 апреля 1525 г. и стало самой важной вехой в истории Германии в период с 800 по 1866 г. Удивительным образом за Эльбой, там, где всего сто лет назад селились язычники, образовалось немецкое государство, которое не желало присягать на верность ни римской церкви, ни римскому императору.

Пруссия и Реформация как политическое движение появились на свет одновременно – как прямой вызов великому континууму Запада.