Кречет 3

Глава 18

Монстр в бешенстве бросился на решетку, пытаясь прорваться и разорвать толпу. Он остервенело гнул железо и тряс ограду, но толстые сплетения прутьев могли выдержать носорога. Решетка скрежетала, прогибалась, но не поддавалась.

Толпа отхлынула от ограждения и швыряла в Голиафа заранее припасенными камнями. Вот суки! Раззадоривают быка перед корридой.

— Это наш шанс, — сказал я Рудому. — Пока тварь занята решеткой, нападем на него со спины. Вперед!

Я уже приготовился кинуться на Голиафа, как вдруг зомби нас почуял и резко обернулся. Для обычного мертвеца он оказался очень подвижным. Наверное, очередной мутант, типа бегуна или живучего. Живучесть бегуна, плюс огромная сила и рост баскетболиста — равняется Большой Песец.

Монстр заклокотал и, выставив вперед руки-бревна, кинулся на нас.

— Да!!! — восторженно заревела толпа. — Порви их Голиаф! Убе-ей!..

Я ударил первым. Топор просвистел и врезался в плечо мертвецу. До башки не достал, слишком рослый ублюдок. Лезвие разрубило мышцу и врезалось в кость. Тварь махнула рукой и отшвырнула, меня словно пушинку. Рудый ударил следом. Стилет пропорол брюхо, но вторым ударом зомби отшвырнул и его. На ранения ему было похер. Гнилая кровь чуть сочилась из живота и плеча. Он, будто с нами развлекался. Вот сука, почему он не бросился нас сожрать? Играет на публику? Но разве такое возможно? Я вспомнил об Аиде, скорее всего, этот такой же.

Мы с трудом поднялись под ликующие крики толпы. Тварь, злобно рыча, неспешно подбиралась к нам.

— Обойди его со спины! — крикнул я Рудому. — Я его отвлеку!

Я замахал топором и заорал:

— Ну, что, жопоголовый гнилой ублюдок! Иди ко мне, я тебя в капусту порублю!

Он конечно же меня не понимал, но насмешливую интонацию уловил. Голиаф заревел и бросился на меня. Рудый юркнул вбок и оказался у него за спиной. Я замахнулся для удара, но зомби меня опередил. Его длиннющие руки схватили меня за плечи прежде, чем я ударил. Тварь сдавила меня так, что кости затрещали. Я выронил топор и стал задыхаться. Ну вот все. Бл*ть! Какая мерзкая смерть! Монстр притянул меня к себе и раскрыл пасть, явно собираясь откусить часть меня.

Но Рудый ударил сзади. Бил стилетом со скоростью отбойного молотка в широченную спину монстра. Клинок оставлял дырки, но мертвец лишь немного пошатывался. Повернулся, попытавшись отмахнуться от Рудого, как от назойливой мухи. Теперь он держал меня одной рукой, и я глотнул воздуха.

— Бей в затылок! — заорал я и вывернул кисть монстру, вцепившись в нее двумя руками.

Рычаг сработал и сустав зомби хрустнул. Он расцепил пальцы, а я выскользнул и отбежал назад.

Рудый не достал до головы клинком и тоже отступил. Тварь носилась за ним, как кошка за мышонком. Парень ловко уворачивался и отмахивался стилетом, колол его по рукам и животу.

Я подскочил к топору, схватил его и, что есть силы швырнул в Голиафа. Топор попал ему в хребет, но не воткнулся, а ударил обухом. Но и этого оказалась достаточно, чтобы зомби потерял равновесие и завалился на бетонный пол. Мы прыгнули на его спину почти одновременно. Я бил титановой ногой по башке, Рудый пытался вскрыть ему шейные позвонки.

Какой же он, сука живучий! Израненный Голиаф сумел перекатиться на спину и раскидать нас по сторонам. Мы вскочили на ноги, а тварь поднялась уже с трудом. Часть позвонков выкрошена, плечо разрублено, череп с одной стороны проломлен и немного вмят. Обычный зомби уже бы сдох, но этот снова заревел и бросился на нас.

Мы поменяли тактику и разбежались по сторонам. Голиаф, не встретив сопротивления, озадачено встал, не зная за кем бежать. В это время я вновь поднял топор. Замахнулся и швырнул его. На этот раз топор приложил его обухом в лоб. Кость треснула, обдав коричневой жижей морду твари. Зомби бросился на меня, а я прыгнул ему на встречу, сгруппировавшись, прямо под ноги. Тот сомкнул руки над моей головой, и споткнувшись о мое тело, грохнулся вперед. Я откатился в сторону, когда Рудый уже бил лежащую тварь стилетом по шее и голове. Кровь залила монстру глаза и он махал лапищами вслепую. Я вскочил на ноги, схватил топор и ударил по оскаленной морде. Лезвие рассекло голову на две части, но Голиаф продолжал отбиваться от нас. Я ударил снова. На этот раз получилось сильнее. Лезвие вошло в мозг. Мертвец задергался и совсем потерялся в пространстве. Третьим ударом я наконец снес ему пол черепа напрочь. Мозги вывалились на бетон, и Голиаф затих. Мозг чудовища оказался на удивление «свежим», не гнилым, как у обычных зомби. В этом, наверное, и крылась его уникальность, чем целее мозги, тем опаснее и сообразительнее зомби…

Крики толпы стихли. В зале повисла тишина. Слышно было даже, как бешено колотится мое сердце.

— Ты цел? — спросил я Рудого.

— Вроде, — кивнул тот, ощупывая себя.

В пылу битвы легко получить серьезную рану и даже ее не заметить.

Ведущий прокашлялся и начал вещать на весь зал, но уже не таким пафосным голосом:

— Ставка сыграна, победили новички.

— У-у-у! — недовольно загудела толпа. — Давай еще! Пусть дерутся с другими зомби! Забери у них оружие! Пускай бьются голыми руками!

— К сожалению, — ведущий развел руками. — На сегодня все мертвецы закончились. Мы не думали, что новички пройдут дальше Голиафа. Игры окончены!

Я с облегчением выдохнул, ловя на себе гневные и недовольные взгляды жнецов. Их любимчик, который прикончил, наверное, на арене не один десяток человек, пал под ударами безногого и безрукого. И следующее представление, судя по всему, теперь не скоро…

Я посмотрел на Барона. Удивительно, но в его глазах не было ненависти. Мне даже показалось, что он смотрел на нас с некоторым уважением. Хотя, может показалось…

Жнецы стали расходиться. Нас выпустили из клетки под дулами автоматов и связали за спиной руки.

— Вы отличные бойцы, — Барон подошел «поздравить» нас с победой. — Жаль, что мы на разных сторонах баррикады. Такие люди мне бы пригодились.

— У тебя и так головорезов хватает, — скривился я. — Зачем тебе еще двое калек? Безрукий и безногий…

— Настоящий боец — воин в душе, — философски заметил толстяк. — У меня таких нет. Был один, да пропал с отрядом в Темногорске. И заменить теперь Кастета мне не кем.

— Ты нам работу предлагаешь? — я ехидно прищурился.

— Врагам я работу никогда не предлагаю, — улыбнулся Барон. — Но вы мне еще послужите… Для следующих игр мне надо поймать бегунов. Будете с ними биться. Как вам такая идея? Если вы Голиафа завалили, то с бегунами, думаю, справитесь… А если нет, то, значит я в вас ошибся…

— Справимся, — плюнул я на бетонный пол прямо под ноги толстяку. — А потом тобой займемся…

От моего ледяного голоса Барон на секунду стушевался и поежился, но мигом взял себя в руки. Натянул улыбку на лоснящейся одноглазой морде и надменно проговорил:

— В камеру их! Слишком много болтают!

Старая деревянная лодка мерно покачивалась от взмахов весел. Неповоротливая посудина напоминала беременную корову, неспешно прогуливающуюся по глади луга. Только вместо луга зеркало воды.

Я греб не спеша, помогая лодке держать курс в направлении Верхнего Уральска. Течения почти не было, и чтобы совсем не остановиться, приходилось налегать на весла.

Зиновьев дремал, прикорнув на деревянной лавке и зарывшись носом в отворот пиджака. Аким из подручных средств (какой-то нитки и проволоки) соорудил снасть и пытался удить рыбу.

— Надо было сеть прихватить, — сказал я, глядя на его бесплодные попытки поймать рыбеху.

— Так я прихватил, — старовер похлопал по брезентовому мешку под лавкой. — Самую не дырявую выбрал. Много их у Филиппа было. Но нам одной за глаза. На ночь поставим, сейчас толку не будет сетку бросать. Жарко. Рыба на глубину ушла. А со снастью я так, балуюсь. Что б не скучно было… Путь-то неблизкий.

— Хорошо на воде, — я оглядел живописные заводи, вдоль берегов заросшие лесом. — Спокойно… Только расслабляться нельзя. Мы здесь, как на ладони. Надеюсь, апостолы с ружьями не шастают по берегам. Не хотелось бы схлопотать шальную пулю.

— Не должно их здесь быть, — успокоил Аким. — Места глухие, непроходимые. Только по реке пройти можно. Нечего им тут делать.

Впереди русло реки разделилось на двое. До развилки уже оставалось метров сто, а я все не мог решить, куда направить лодку. Спросил об этом Акима.

Тот задумчиво почесал бороду:

— Правее держись, так вроде ближе к городу будем.

— Точно? — переспросил я.

— А бес его знает, — махнул рукой старовер. — Ну кажется, что да…

Я ушел в правое русло. Оно оказалось более узким, но не менее полноводным. Береговые валуны стиснули русло по бокам, вода пытаясь прорваться в узкий проход, увеличила скорость. Течение понесло лодку. Я уже не греб, а просто держал ее ровно, и отгребал от берега, когда волны норовили прибить судно к суше.

Набежавшая тучка закрыла собой полуденное солнце. Подул холодный ветер, и Зиновьев проснулся… Он пугливо огляделся и пробормотал:

— Куда это нас занесло? А здесь точно безопасно плыть?

— Безопасно плавать только в ванне, — улыбнулся я. — И то, если фена рядом нет. Держитесь, док. Течение усиливается.

— Кречет, давайте причалим к берегу, — взмолился Зиновьев. — Я не умею плавать. Прошу…

— Поздно, профессор, — я кивнул на побережье (вместо пологих спусков по бокам русла выросли каменистые кручи). — Причалить сейчас не получится. Будем прорываться, как на «Титанике».

— Но «Титаник» утонул…

— Но здесь же нет айсбергов, так что пройдем!

Лодку закрутило. Киля ей конечно, ох как не хватает. Плоскондонка плохо держала курс. Я налег на весла, пытаясь выправить судно, но впереди показалась отмель с огромной корягой посередине. Нас несло прямо на нее. Если врежемся, то течение опрокинет и потопит лодку, и тогда только вплавь. Зиновьева точно потеряем, а может и сами утонем. Кругом торчат камни, о которые легко разбиться.

Я, что есть силы молотил веслами по воде, но «беременная корова» на бурунах почти не слушалась. Гребаный ёрш! Ну давай же!

Профессор заерзал и спрятал очки в карман пиджака.

— Пересядьте на корму! — крикнул я Акиму и Зиновьеву. — Попробую нос задрать, может, устойчивей будет.

Те послушны прыгнули назад. Плоскодонка приподняла тупой нос над водой. Корма чуть заглубилась, и лодку теперь не вертело, как флюгер. Я поднажал. Коряга неумолимо приближалась. Вот до нее пять метров, четыре, три. Рывок… И в последний момент лодка ушла от столкновения и обогнула корягу. Почерневшая лесина злобно проскрипела напоследок.

— Фу-ух! — я вытер рукавом лоб. — Пронесло…

— Впереди будут еще подобные места? — придирчиво спросил Зиновьев.

— А что? — усмехнулся я. — Вы хотите сойти?

— Я попрошу вас заранее совершать маневры, чтобы больше не допускать подобных эксцессов.

— Окей, док. Вот сидите тогда и наблюдайте за обстановкой. Высматривайте коряги и отмели. Я вас поздравляю, вы теперь штатный штурман…

— Но я плохо вижу! — возразил Зиновьев.

— Значит, — невозмутимо проговорил я. — Мы все погибнем… Жаль, конечно…

— Опять шутите? Не стыдно вам издеваться над старым больным человеком?

— Это в каком месте вы больной? — удивился я. — Скачете по лесам и болотам, как козлик по капусте. Всем бы так в вашем возрасте болеть…

Профессор не знал, то ли ему возмущаться, то ли начинать гордиться собой. Его раздумья прервал неясный и непонятный гул. Мы завертели головами по сторонам в поисках источника. Звук усилился.

Он казался до боли знаком, и мы даже сразу бы его узнали, если бы это произошло год назад. А теперь такие звуки давно исчезли. Не может быть таких звуков. Цивилизация погибла… Но гул настойчиво превращался в шум летящего вертолета.

Мы задрали головы и чуть не вывалились из лодки. Ешкин компот! В далекой синеве мимо нас летела вертушка. Ее черный силуэт четко вычерчивался на фоне белизны облаков.

— Вы тоже это видите? — вполголоса пробормотал я, будто боялся вспугнуть вертолет.

— Это же… — профессор щурил подслеповатые глазки пялясь в небо. — Это же… Не может быть! Это вертолет! Эй! Мы здесь! Э-эй!!!

Зиновьев вскочил в лодке и замахал руками. Он чуть не вывалился за борт. Я вовремя схватил его за подол вытянутого пиджака.

— Тише, док, — усадил я профессор на лавку, а сам схватился за обрез. — Они не слышат. Бляха! Далеко!

Я поднял ствол в воздух. Бах! — прогремел выстрел, но вертушка все дальше и дальше уходила от нас.

— Дьявол! — воскликнул Аким. — Они что? Глухие⁈

Он схватил ружье и тоже пальнул в небо.

— Бесполезно, — я отрешенно уселся на борт лодки. — Расстояние слишком большое, и шум вертолетных винтов очень громкий. Пилоты, или кто там внутри, наверняка в наушниках.

— Кто это может быть? — Зиновьев ерзал на скамье и кусал губы. — Они могли нас всех спасти.

— От кого спасти? — спросил я.

— Ну как же? — профессор снял очки и принялся тереть линзы платком. — Это же представители государственных структур. Неужели государство еще живо? Или может это иностранцы? Мы же не знаем достоверно, что там творится за пределами нашей области, за пределами России. На другом материке…

— Скорее всего тоже самое, — скептически покачал я головой, — а может, еще хуже…

— Но откуда тогда вертолет? — не унимался профессор. — Это явно не бандиты и мародеры. Они не могут управлять такими штуками, а содержать их при нынешнем дефиците топлива очень накладно. Это явно либо армия, либо государственная структура. Что, впрочем, в наше время — одно и тоже. Они могли бы увезти нас в безопасное место. Всех…

— Сомневаюсь, что безопасное место существует, — замотал я головой. — Если бы где-то в мире дела обстояли иначе, чем у нас — нам об этом этом стало бы известно. Но никто к нам не пришел, никто не помог, никто не вышел на связь. Я уверен, что мир мертв и лежит в руинах.

— А как вы объясните вертолет? — Зиновьев тыкал в небо пальцем, хотя вертушки там давно уже не было.

— Возможно, — стал размышлять я, — его нашли на военной базе или в частном ангаре. Топлива в нем еще было достаточно, и тот, кто его нашел, умел им управлять…

— Звучит неправдоподобно, — нахмурился Аким. — Даже для того простого человека, как я.

— Ну, не такой уж ты и простой, — ответил я Акиму. — Простак не смог бы создать целую общину. Хотя, соглашусь, что звучит не очень достоверно. Но другого объяснения у меня нет. А вы что думаете?

— Я же говорю, это армия! — воодушевленно всплеснул руками Зиновьев, словно хотел взлететь вслед за вертушкой. — Она постепенно отвоевывает территории от мертвецов и уничтожает заразу. Скоро здесь будут сотни, нет, тысячи солдат. Они помогут нам…

— Не хочу вас расстраивать, товарищ ученый, — поморщился я. — Но армия вслепую не воюет. Что есть у любой, даже самой захудалой и бедной армии? Правильно… Средства связи. Но никто и никогда вот уже на протяжении почти года, не выходил с общинами на связь извне… Армия и государство погибли.

— Наверное, в общинах нет раций, — не сдавался профессор.

— Теперь нет, — согласился я. — Потому что на хрен никому не нужны. Для раций необходимы запчасти и электричество. Первые несколько месяцев, после того как мир превратился в ад, рации работали. Люди сутками сидели возле аппаратов и ловили волну. А ответом им было лишь шипение и треск. Где тогда была армия? Там же, где и сейчас. В аду. Многие до сих пор бродят неприкаянные и пожирают людей.

— Ну не знаю… — Зиновьев удрученно поскреб лысеющую макушку. — хочется надеяться, что не все так плохо. А вы, Кречет, отнимаете последнюю надежду. Зачем?

— Я не хочу, товарищ Зиновьев, чтобы вы жили в розовых очках. В них очень плохо видны реалии. В таких очках можно запросто не заметить, как тебя сожрут. Заживо.

Профессор передернул плечами, видимо, представив себе, как его грызет мертвец. Он еще немного поразмышлял, а затем неожиданно добавил:

— А вертолет точно военный был?

— Хрен его знает, — пожал я плечами. — Далеко было. Не разглядел. Может МЧС-овский какой-нибудь. Может вообще частный. Боюсь, что этого мы никогда не узнаем.

— Смотрите! — воскликнул Аким, тыча пальцем в небо. — Еще один вертолет!