Кредит на доверие

Глава 8

— Можно мне ее взять?

Леся подняла а его сорочку, которую они вчера вечером вместе с ее платьем бросили на полу в столовой лежать. И вот сейчас, когда он вел ее на кухню, чтобы накормить завтраком, они наткнулись на весь ночной бедлам…

Ясное дело, никто не убирал еще толком. Николай сразу предупредил, чтоб и ноги никого в доме не было, не хотел, чтобы его отвлекали от Леси… Да и ее смутить или какой-то дискомфорт доставить не хотел. Видел же вчера, насколько остро она на все реагирует.

Так что сейчас немного удивленно посмотрел, как любимая вместе со своим платьем и эту измявшуюся сорочку подняла. Какого лешего та ей понадобилась?! Он ей стопку чистых и новых выдать мог…

— Ты здесь все, что захочешь, взять можешь, — улыбнулся, хотя внимательно всматривался в нее, пытаясь разгадать, что за настроение у его ежика. — Да и не только здесь, все мое со спокойной душой брать имеешь право, — обнял ее сильнее, на мгновение опустив лицо в растрепанные волосы.

А Леся словно замерла. Удивленно оглянулась на него, всматриваясь, что-то будто пытаясь разгадать, словно он ребус сложный какой-то.

Коля всем телом ее напряженность ощущал. Впитывал эту чертову, непонятную ему вибрацию мышц, как мелкий тремор, выдающий скованность и некое внутренние смятение Леси. Хотя внешне она старательно делала вид, что все просто прекрасно… Но он же видел! И то, как она то и дело цеплялась за кулон, который он вчера подарил, пряча ежика в ладошке, тоже замечал прекрасно. Будто сил от украшения набиралась, что радовало, безусловно. Но в остальном… Вот этот вот диссонанс между декларируемым и реальным напрягал настолько сильно, что Николай сам психовал внутри тихо. Потому что все в этом мире готов был в дугу согнуть и узлом связать, лишь бы его девочка стала счастливой, а не смотрела сейчас так, словно на похороны собралась, вытягивая и скручивая в бараний рог его душу, внушая необъяснимое чувство отчаяния.

— Оставайся, маленькая моя! — сгреб ее в охапку с такой силой, что пришлось напоминать себе о ее склонности тут же синяками покрываться. — Здесь, в безопасности. Ты не должна никому ничего доказывать! Для меня ты и так самая лучшая, сильная и невероятно стойкая! — хрипло в ее ухо выдохнул, будто до разума достучаться хотел…

Дохлая кикимора! Одна мысль о том, что она окажется один на один с Мартыновым, тогда, когда Николай не сможет закрыть ее собой, уберечь от всего на свете, даже от намека на угрозу…

Самого, блин, колотить начинало! И он теперь куда лучше понимал кузена, который с первого вечера знакомства с Мирой к той охрану приставил… И сам бы сейчас так сделал. Да только… Хорошо, то о чем Леся его попросила вчера, это Николай тоже мог понять. Особенно, если вспомнить все, что Мира про жизнь Леси в отчем доме раскопала. Его малышка реально все время под колпаком была, а с ее характером, который он же видел в этих синих глазах насквозь, такое сродни вечному удушью воспринималось, наверняка.

— Я себе это доказать хочу и должна! — тихо прошептала она, упрямо выдвинув вперед подбородок, как делала всегда, когда категорически была несогласна.

Да, Коля уже научился такие мелочи в ней отмечать и видеть. И… понимать, насколько для Леси подобные моменты болезненны и важны. А его от этого самого разрывало надвое.

Но решил же не наседать, не давить, позволить ей адаптироваться. И даже тайно не приставить никого, потому как ясно было: Леся подобного не простит, если заметит. Не готова еще на уступки идти в вопросе своей воли и свободы.

— Хорошо, — тяжело, с усилием втянув в себя воздух, заставил чуть расслабиться свои руки. — Но помни о том, что я сказал ночью. Говоришь с ним и сюда возвращаешься… Или меня уже ничего не остановит, — глянул ей прямо в глаза, веско, серьезно. Дождался какого-то судорожного кивка. — Пошли, завтраком тебя накормлю. И помни, что ты в любой момент можешь позвонить мне. И я приеду максимально быстро. Запомнила, Леся? Звони!

Она вновь кивнула, уткнувшись в его грудь и прижав к себе эту дурацкую сорочку, как драгоценность какую-то. С чего бы? Хотела все-таки его ближе к себе ощущать, когда поедет с мужем все точки над «і» расставлять? Ладно, хоть так…

Провел рукой по волосам, вдруг задумавшись, что у Леси в ушах сережек не было, да и цепочек никаких, браслетов, там… Даже кольца обручального, которое точно видел на вечере съезда партии. Да и другие украшения тогда были.

Все сняла, когда к нему шла? Или тут тоже какие-то трения с Мартыновым? Ну не в плане кольца, это, скорее, ее осознанное решение, а остальные украшения?.. Мелькнула мысль, что надо ей новые подарить. Начиная всю жизнь заново, нечего из старой ей ничего брать, Коля все обеспечит!

Даже представить не могла, что уйти будет настолько сложно! Леся буквально принуждала себя двигаться, отрывала от Коли, как пластырь от свежей раны, с кровью и болью… И там, на месте этой отодранной повязки в районе ее сердца, будто огромная дыра осталась, ребра раскрошены…

Что это?.. Ведь влюблялась, были чувства и раньше… Но сейчас то, что она испытывала после этой ночи к Николаю Гончаренко… Что это? Некая одержимость? Ей словно его по венам пустили за эту ночь! Пересадили, как донорский костный мозг, который заменяет собственные клетки, и Коля словно расползался сейчас по ее организму с каждым ударом пульса, забираясь даже в душу.

Потому ли так чертовски сложно и больно смотреть сейчас в зеркало заднего вида, наблюдая, как все дальше уезжает от него, вышедшего проводить ее за ворота своего дома?

Хотя Лесе сегодня, вообще, казалось, что мужчина чувствует то, что разрывало ее изнутри, потому пытался докопаться, всматривался, спрашивал, уговаривал остаться. И какой же искус был уступить! Что это — малодушие перед тем, когда вся жизнь до основания может измениться? Или действительно нечто более глубокое, еще непонятое ею…

Леся не знала. Но правда в том, что, несмотря на всю невероятную, почти невыносимую тягу к этому мужчине, Николай Гончаренко ее пугал своей одержимостью. А Леся опасалась, что очень быстро это желание обеспечить любое ее желание может превратиться в тотальный контроль и опеку над каждым вдохом. Собственная же тяга к Коле не позволит ей даже сопротивляться толком подобному контролю, делая целиком зависимой от него.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И осознание этого пугало довольно сильно, учитывая, что есть реальный шанс стать хозяйкой самой себе, о котором столько лет мечтала и за который ее мать жизнью заплатила.

Потому Леся, наверное, все же не остановилась, не выбежала из авто и не рванула к Коле; не прижалась к его груди и не рассказала все, что задумала… Хотя желание было, чего юлить. Но нет, вместо этого она надавила на газ.

И затормозила только отъехав на приличное расстояние от пригородного поселка, где у Николая дом был. Свернула в небольшой подлесок, вытащив из багажника рюкзак, снова заблокировалась в машине. Быстро перепрятала туда деньги, постоянно оглядывая местность через окна, переоделась в джинсы и майку, накинув поверх ту самую рубашку, которую до зуда захотела оставить себе, как память про невероятную ночь с Николаем.

И, отложив платье на соседнее сиденье, нашла файл, присланный Шустом.

Определив на картах точку геолокации, где он назначил встречу, она последний раз глубоко вдохнула, сжала пальцами так и оставшийся болтаться на шее кулончик-ежик, и вывернула назад, на трассу.

— Вещи, украшения, сумка с документами, ключи от машины там же, и телефон вот, — немного напряженно перечисляла она, ощущая внутри какой-то ледяной мандраж.

Шуст стоял перед ней, наблюдая за этим «отчетом» без каких-либо видимых эмоций на лице или в самой позе. И это заставляло Лесю нервничать еще больше. Она еще не встречала таких людей, и лучше бы больше и не встретила, вот правда. Перед ней как статуя возвышалась. И Леся не стала бы утверждать, чего хочет больше: чтобы этот человек проявил хоть какие-то эмоции, или чтобы продолжал стоять холодным мрамор. Он ее просто пугал до ощущения ледяных игл внутри.

Высокий такой…

И вот тут некий внутренний голос зловредно добавил, что ее Коля выше! Но Леся одернула себя. Никакой он не «ее». И все же, если сравнить, то Николай Гончаренко, определенно, выигрывал… Шуст казался чересчур массивным, он одним своим «стоянием», как напирал на всех вокруг.

Почему-то Лесе показалось, что этот человек неплохо спелся бы со Станиславом Гончаренко. Брат Коли ее тоже всегда немного настораживал, хоть и не общались напрямую ни разу. А вот сам Николай — нет, никогда…

Гадство! У нее сейчас куда важнее дело есть, чем о Гончаренко горевать! И стоило бы не забывать об этом.

Только вот дико, до трясущихся рук, в которых дергались все те самые вещи, что она передавала, хотелось сейчас отказаться от всего и вернуться назад… к Коле.

Впрочем, что-то ей подсказывало, что отмотать все никто уже не позволит. Этот Шуст не выглядел тем человеком, который нормально относится к смене своих решений. Он вообще человеком не выглядел… Но Леся уже отмечала это.

— Передай ему, — тем же ровным голосом велел ей Шуст, едва заметным жестом руки указав на своего помощника.

Совершенно неприметный, в отличие от босса, человек, тут же забрал это все у Леси из рук.

— Кулон, — Шуст махнул рукой на ее грудь, видно, цепочка выпала из-за ворота рубашки.

А Леся как-то судорожно дернула головой, вцепившись в кулончик-ежика дрожащими пальцами. Ужас бухнулся в груди, словно подумала, что силой отберут.

— Нет. Он новый… Я только вчера купила. Не видел еще никто. Как символ новой жизни, — дрогнувшим голосом озвучила на ходу придуманную причину.

Хотя и не соврала, Мартынов об этом украшении ничего не знал.

— Хорошо, — не настаивал Шуст, правда, посмотрел долго, пусть она и не смогла угадать за непроницаемым взглядом его мысли.

Его помощник уже успел сесть в авто Леси и куда-то уехать. Она знала, что больше машину не увидит. Но… Оно того стоило… наверное.

Машины так точно. Пальцы еще крепче стиснули кулон.

— Твои новые документы, Гончар Валерия. Паспорт, права, диплом, — мужчина, тем временем, протянул ей стопку документов.

Леся выдохнула, прежде чем те забрать. Протянула ладонь, на которой отпечаток украшения остался, так сильно сжимала.

Гончар Лера… Теперь нужно к новому имени привыкать, специально выбирала, чтоб похоже на ее было хоть как-то. Ну и фамилия… Да… Немного странно, что от Колиной сократила… Просто не смогла ничего другого придумать в тот момент, когда Шуст спросил, есть ли предпочтения.

Или это и было ее предпочтением, на что подсознание намекало?

— Куда теперь собираешься? — уточнил Шуст, пока она рассматривала фото в паспорте.

— Я… еще не решила, — не поднимая головы, призналась Леся, ощущая себя идиоткой.

За всеми страхами, нервами и заботами, только недавно об этом подумала, осознав, что совершенно не представляет, где новую жизнь начать хотела бы, да и как это лучше сделать. Стоило признать, что в некоторых жизненных вопросах Леся была совершенно неопытна.

— Так дело не пойдет, — иначе, будто холоднее, заметил мужчина.

Кажется, впервые заметила на его лице проблеск хоть какой-то эмоции. Раздражения, судя по всему. И глянул Шуст на нее так, словно тоже посчитал недалекой.

— Мне меньше всего надо, чтобы ты по столице бродила теперь. Случай никто не отменял. Я ляпов не допускаю, — видимо, очень недовольный этим, мужчина поджал губы и посмотрел на нее, не моргая, около минуты.

Леся замерла под этим бездушным и ледяным взглядом, боясь и дышать.

— Так, садись в машину, — кивнул он на свое авто, огромный внедорожник, брошенный за деревьями. — С нами поедешь. Три часа ходу от столицы, городок нормальный, освоишься как раз. А дальше решишь, — велел Шуст.

И, не ожидая от нее ответа, сам направился к той самой машине. А Леся почему-то именно теперь вспомнила, что не переключила приложение онлайн банка на новую карту, купленную позавчера. В новом же телефоне стояли все еще две карты. А этот номер знал Николай.

Черт! Это было очень плохо! Надо быстро все сделать и вытянуть симку, иначе мало ли…

— Быстрее! — отвлекая, поторопил Шуст, распахнув пассажирскую дверь сзади, словно подгоняя и указывая, куда она сесть должна. Сам пошел к переднему месту.



Решив, что как раз в дороге сменой номера и займется, времени хватит, Леся поправила рюкзак, вместивший в себя всю ее жизнь, и, подбежав к авто, забралась на сиденье.

Шуст сел рядом с водителем, подняв перегородку, и их машина, развернувшись, поехала совсем в другом направлении от того, в каком двадцать минут назад увезли ее авто.

Николай, как чувствуя, позвонил, когда они за черту города не успели выехать, утренние пробки замедляли конкретно. Леся, чуть успокоившись и освоившись, убедившись, что никто от нее ничего не ждет и не требует, как раз вытащила телефон и начала заниматься приложением. Что он и прервал, когда она только пароль ввела.

— Да? — вздрогнув от неожиданности, тихо ответила Леся, на автомате. Привыкла за эти дни, что он ей звонит и разговаривает.

И лишь когда заметила неодобрительный взгляд Шуста с переднего сиденья, видно, движение заметил, дошло, что лучше бы было сбросить.

Но она же помнила, что Коля грозил войной на Мартынова пойти в подобном случае. А она не хотела его подставлять! Ни за что в мире! Не после этой ночи и того, что в ее груди надрывно болело, истекая кровью при мысли, что больше не увидится с этим мужчиной.

— У тебя все хорошо, маленькая моя? — нежно и мягко, но как-то очень настойчиво, уточнил Коля.

— Да… Все хорошо, — немного нервно кивнула, забыв, что не видит.

— Он тебя не тронул? — в голосе Николая завибрировало такое напряжение, что ей по нервам отдачей прокатило. Как же она сумела так быстро настроиться на него?

— Нет… Нет, я его еще не видела. Сергей последние дни у себя на квартире живет, а я в доме родителей, — не объяснять же, что вообще больше с мужем не собирается встречаться.

— Хорошо, — кажется, немного расслабился Коля. — Помни, что я готов приехать в любую минуту, ежик. И жду тебя дома вечером.

— Да, хорошо. Мне идти нужно, — выдохнула она, понимая, что в горле спазм. Не будет у них никакого вечера…

— Беги и возвращайся ко мне, моя девочка любимая, — он точно улыбнулся, она по голосу услышала тепло его улыбки.

— Коля… — выдохнула, закусив губу. Сердце удар пропустило.

И… нажала на отбой.

Нет, не будет говорить ему, что тоже стал для нее бесценным и значимым за эту ночь, за последние две недели, за все его звонки и разговоры с ней… Права такого не имеет.

Трясущимися руками выключила смартфон и вытащила симку, спрятала маленькую карточку под чехол телефона, саму себя обманывая, будто бы нет в глазах слез, словно не она задыхается от придушенных рыданий.

Потом перестроит карту. Через пару дней или неделю. Не горит.

— Да, рекламой полгорода обвешали, и по трассе в области тоже есть. Тебе не кажется, что это слишком? Как-то глупо, приезжая к родителям, везде на себя самого натыкаться, — Николай стоял у окна в кабинете Стаса, с большим трудом заставляя себя сосредоточиться на предмете разговора.

Внизу раскинулась территория старого госпредприятия, все больше принимающая облагороженный вид стараниями их людей. Так и сад скоро поднимут, вообще не догадаться будет, что посреди шумной и суматошной столицы. Оазис. Хорошо, что тогда не упустили вариант.

Но и эти мысли шли по самому краю сознания Коли.

Куда больше его интересовало, что сейчас делает Леся? Все ли у нее нормально? И не стоит ли послать на фиг все эти намерения «не особо напирать», и поехать, забрать ее, упрятав у себя дома?

Он звонил ей меньше, чем полтора часа назад, но уже потряхивало внутри от желания вновь набрать.

Послать бы к лешему сейчас все эти партийные договоры, экономические доводы… Черт, да даже здравый смысл! И в открытую заявить всем, что Леся его, послав Мартынова к дохлым кикиморам! Они и так прекрасно осведомлены о том, что стоят по разные стороны линии конфликта, по факту, переросшего в войну.

Хотя он и так собирался сделать это уже завтра, дождавшись свою девочку. Просто действительно хотел дать ей возможность собственную гордость отстоять и сохранить.

— Это не моя идея, а консультанта, которого мы как раз и наняли потому, что он разбирается в политике в разы большего нашего, — хмыкнул Стас, судя по отражению в стекле, достаточно пристально наблюдающий сейчас за Николаем. — И Мира одобрила эту кандидатуру, а она в данной кухне явно лучше понимает.

Поспорить с кузеном было не о чем. Все верно и логично, но Николая нынче раздражало все, что хоть как-то не касалось Леси. А она пока не перезвонила. И то ее непонятное напряжение, что замечал всю ночь, нараставшее под утро, как мощнее в голосе вибрировало, когда он сам набрал…

Это вспарывало нечто внутри его сути, заставляя испытывать глухое раздражение и гнев. Не на его малышку, безусловно, нет! На все эти треклятые обстоятельства, вынуждающие его балансировать на неком невидимом краю, все равно ощутимом, будто морозное дыхание зимы среди начавшегося лета. Николай отдавал себе отчет, что уже реально близок к критическому моменту, когда пошлет на х*р всю политкорректность и рациональные доводы, в открытую начав противостояние с Мартыновым, переводя то из бизнеса в личное.

Если этот урод хоть что-то его девочке сделает…

— Коля, что происходит? — вопрос Стаса заставил сосредоточиться на кузене.

— В каком смысле? — отвернувшись от окна и вида на восстанавливаемый парк, корректно уточнил.

Нет, Стас и Мира были в курсе его отношения к Лесе, и в поддержке брата у Коли ни одного сомнения не было. И все же о том, как у него прошла эта ночь, он распространяться не собирался. Да и навряд, чтоб Стас такого ждал.

— Ты весь на взводе, Коль, — тоже осторожно и максимально уважая его границы, заметил брат. — Я же не дурак, и хочу понимать, что происходит и чем тебе помочь надо?

Николай расслабился.

— Пока вроде все под контролем, Стас, — позволил себе очень сдержанную улыбку, хотя на душе ни грамма спокойствия.

И взгляд брата подтверждал, что он это видит.



— Хорошо. Ты имеешь право на свою жизнь, но если…

— Если что, ты точно будешь первым, к кому я приду, — криво сымитировал улыбку Коля.

И хотел было вновь обернуться к окну, вернуться к обсуждению политической стратегии, когда Стас стремительно направился к стеклянной стене, разделяющей его кабинет и кабинет Мирославы. Первым жену заметил. Та как раз застыла в дверях с таким видом, что напряжение Стаса стало моментально ощутимо всеми в кабинете. Коля, и тот занервничал, учитывая деликатное положение невестки.

— Белла? Тебе плохо? — кузен в мгновение ока оказался возле жены.

Но она, покачав головой, крепко ухватила Стаса за руку, будто для опоры, глядя при этом в упор на Колю… Он не очень понял, чем такое внимание жены брата к нему вызвано. Но выражение глаз Мирославы заставило самого внутренне подобраться, словно бухнуло изнутри неясным предчувствием чего-то предельно паршивого.

— Нет, — отозвалась Мира хрипло. — Да…

— Сядь! — явно начав нервничать, хоть и старался этого всеми силами не показать, тут же велел Стас, потянув жену к дивану.

Но Мира упрямо покачала головой, продолжая смотреть на Николая… Ему от этого как-то тошно внутри становилось, от самого выражения глаз невестки, не предвещающего ничего хорошего…

— Мира! — Стас решил взять все в свои руки, но Мира словно каблуками в пол уперлась, хоть и в кроссовках.

— Нет, Стас. Пусть лучше Коля… сядет, — выдохнула все тем же непонятным тоном Мирослава, когда он уже успел решить, что просто мешает, и она наедине с мужем остаться хочет, на что и намекает взглядом.

— При чем здесь Коля? — растерялся и кузен.

Но тут Мира подняла планшет, который в руке держала так, что пальцы почему-то побелели, и что-то показала его брату на экране. И вот то, как закаменело лицо Стаса, заставило что-то гулко отозваться в нутре паршивым пекущим ощущением.

— Что там, Стас? — пошел к ним. Никогда не любил тянуть резину.

— Коля… — брат посмотрел на него так, что в голове будто граната рванула.

И почему-то сразу стало понятно, что все паршиво. Настолько, что вариантов нет…

В груди, как камень, сердце застыло. Что? С кем? С родителями?..

— Да что там, леший вас раздери?! — отчего-то севшим голосом потребовал Николай ответа, резко протянув руку, намереваясь забрать этот планшет.

Но Стас, отступив от Миры, сам взял гаджет и протянул ему, вместе с этим крепко сжав плечо Николая, как придавливая его к месту. А он, сразу не поняв, что брат делает, уставился на экран.

«Ужасная авария на трассе под Киевом. Горит автомобиль дочери погибшего депутата Авраменко», — гласил огромными буквами заголовок новости на портале.

Он не понял. Вот честно, мозг будто просто отказался проводить анализ написанного, зато пальцы сами прокручивали страничку. Там было пока совсем мало информации:

«Сегодня утром, около двух часов назад, на подъезде к Окружной дороге со стороны одного из пригородов произошла ужасная авария. По предварительной версии полиции, водитель не справился с управлением по причинам, которые пока не выяснены. Слетев в кювет, авто на большой скорости врезалось в столб, произошло возгорание топлива. Сейчас спасатели пытаются погасить огонь. Водитель, которым, предполагаемо, является Мартынова Олеся (в недавнем прошлом Авраменко, дочь депутата Авраменко, которого две недели назад застрелила его жена), погиб на месте. Тело достать пока не представляется возможным.

Информация дополняется…»

В голове обжигающая пустота и звон, словно удар в ухо пропустил. И какая-то незнакомая, давящая боль, раздирающая виски, скатывающаяся вниз, в горло, раздирающая ребра…

Не может быть!.. Рука Стаса на плече давила невыносимо, но он все равно дернулся, сам не поняв куда.

Коля прочитал это уже три раза… И все равно не понимал, мать вашу!!! Эти слова, смысл, который они в себе несли, не укладывались в голове Николая! Они в самой системе его мира не укладывались просто! Этого не могло произойти! Леся не могла погибнуть черти где…

— Что она там делала, б****?! Ее там просто быть не могло! — Николай сам не узнавал свой голос, словно бетонной плитой придавило грудь, а он пытается докричаться до мира. — Она домой поехала… Да я же разговаривал с ней только что!

И, ощущая, как внутри уже не пустота, а безумное, испепеляющее черное пламя буйствует, не давая ему шанса нормально дышать, Коля рванул к столу, где его мобильный лежал, пытаясь преодолеть сопротивление брата.

