Крепость

Действие первое

Зажигается свет. Большой холл. На всем лежит печать запустения. Во стены облицованы дорогими деревянными панелями — все прочно и добротно. В глубине холла, и по обеим сторонам — массивные двери. Окна задернуты бархатными шторами.

Старый с луг а стирает пыль с чемоданов. Два он уже вытер и сейчас занят третьим.

Из правой двери выходит мужчина — хозяин дома. Нeрвнo окидывает все быстрым взглядом.

Мужчина. Ну как, закончил приготовления?

Слуга. Все готово.

Мужчина. Девушка (указывает подбородком на левую дверь) уже здесь?

Слуга. Позвать ее?

Мужчина. Нет, не нужно… Ты объяснил ей как следует, что она должна делать?..

Слуга кивает.

Тогда все в порядке. (Подходит к центральной двери, прикладывает к ней ухо и прислушивается.)

Слуга. Все время ходит.

Мужчина. Да… ходит…

Слуга. Я как-то зашел к нему в комнату, а он говорит: «Фу, чем это от тебя пахнет?» (Улыбается.) Не зря говорят, что запах человека, который общается с женщиной, — самый противный на свете… Самый… это верно… Впрочем, я…

Внезапно открывается левая дверь и входит жена. В отличие от мужчины и слуги, одетых по-домашнему, на ней современное элегантное платье, создающее резкий контраст со всем окружающим. Она направляется к мужчинам; сразу видно, что она настроена агрессивно.

Мужчина (отступая). Что тебе нужно?

Жена. Кто эта женщина?.. Как она могла решиться на такое… Невероятно. (Запинаясь.) Я думаю, она просто не в своем уме…

Мужчина (шепотом). У нас нет другого выхода. Ты же отказалась помочь…

Жена (холодно). Жду до половины девятого. (Резко повернувшись, уходит.)

Мужчина замирает, точно окаменев. Слуга снимает парик, обмахивает им голову, покрытую редкими волосами, отирает пот и снова надевает. Мужчина смотрит на часы. Открывается дверь, из нее высовывается девушка.

Девушка (тихо). Кто это такая?

Слуга (оттесняя ее обратно). Сиди тихо и жди, пока не позовут!

Девушка (пристально глядя на мужчину). Злющая, глазами зырк-зырк. (Выставив подбородок, бросает злобные взгляды.)

Слуга. Супруга… Давай-давай… (Машет, чтобы она ушла.)

Девушка. А-а, супруга… (Не спускает глаз с мужчины. Заметив, что тому это неприятно и он опустил глаза.) А вы хозяин, да?

Мужчина (нехотя). Прошу любить и жаловать.

Слуга (резко). Может, хватит? Болтаешь, болтаешь. Договорились ведь, кажется, что не будешь ни о чем расспрашивать.

Девушка (игриво, раскинув руки, поворачивается). Как, все в порядке?

Слуга внимательно смотрит на мужчину.

Мужчина. Детали не имеют значения. Пожалуй, единственное, чего хотелось бы, чтоб ты держалась попрямее.

Девушка. На фотографии она выглядит такой скромной…

Слуга. Что это за ногти? Красные — никуда не годится!

Девушка (съежившись). Верно, о них я совсем забыла… (Смогрит на центральную дверь, тихо.) Там, да?

Мужчина (глядя на часы). Семь часов тридцать две минуты.

Слуга (выпроваживая девушку). Ладно, иди, иди! Времени почти не остается! (Закрыв за девушкой дверь, испытующе смотрит на мужчину.)

Мужчина (опускает глаза). Все остальное готово?

Слуга. Готово… Подойдет она (указывает пальцем на дверь) или нет?.. Я просил управляющего выбрать самую симпатичную, а она оказалась слишком уж болтливой.

Мужчина (перебивая). Осталось меньше четырех минут. Начнем потихоньку готовиться?

Слуга. Слушаюсь.

Мужчина. Я сейчас приду.

Слуга уходит направо. За центральной дверью слышны чьи-то шаги. Мужчина стоит понурившись. Медленно закуриefcer, смотрит на левую дверь. Делает по направлению к ней несколько шагов, останавливается. Потом, снова идет, но у самой двери в нерешительности замирает. Решившись, распахивает дверь. Перед ним — девушка.

Девушка (улыбается). Вы удивлены? Я подглядывала…

Мужчина (испытывая, неловкость). В семь часов тридцать шесть минут… (указывая на потолок) пролетает рейсовый самолет.

Девушка неотрывно смотрит на него.

(Нерешительно.) А когда он пролетает… Слышится нарастающий гул моторов. Летит!.. Что нужно делать, знаешь?

Девушка продолжает неотрывно смотреть на мужчину. Мужчина вздрагивает, поспешно закрывает дверь, затаптывает сигарету, пересекает холл и уходит вправо. Слышен лишь приближающийся гул моторов, потом шаги…

Гул моторов стремительно приближается.

Неожиданно электричество в холле начинает мигать и гаснет.

Тьма… Центральная дверь открывается, и входит отец.

Гул удаляется.

Отец (возбужденно). Прилетели! Что со светом? Есть здесь ктонибудь? Что случилось, есть здесь кто-нибудь?

Голос слуги. Сейчас, минутку… Свечи…

Отец. Свечи нужно класть на место!

Входит слуга, светя себе под ноги карманным фонариком. Расставляет в комнате восемь свечей — по две в каждый подсвечник — и зажигает одну за другой.

Пробки перегорели?

Слуга. Нет, во всем районе отключили электричество.

Отец. Черт возьми! Эти типы с подстанции убежали!

Слуга. В старой части города бунт, кажется, пострадали полицейские участки.

Отец (раздраженно). Самолеты улетели на юг, да?

Слуга. Совершенно верно… (Смотрит вверх.)

Отец. Это японские военные самолеты.

Слуга (испытывая неудовольствие от того, что должен отвечать неопределенно). Да, видимо, вы правы…

Отец. Чего ты там мешкаешь, позвони!.

Слуга. Телефон не работает…

Отец (раздраженно). Где Кадзухико?

Слуга. Разрешите позвать?

Отец. Позови.

Слуга уходит направо. Отец пробует на вее один чемодан за другим. Они слишком тяжелы для него. Потом вдруг задувает половину свечей.

Входит мужчина, за ним — слуга. С недоумением смотрят на потушенные свечи.

Отец. Нечего зря добро переводить. Еще неизвестно, что ждет тех, кю останется. (Мужчине.) Ну как, Кадзухико, ты уже решил?

Мужчина. Решил, не решил — это роли не играет. Ты действительно уверен, что за нами приедут?

Отец. Разумеется! Аэродром еще в руках японской армии.

Мужчина. Но говорят, что завтра здесь будут советские танковые части. Мощные пятидесятитонные танки. Некоторые — с дом.

Отец. Я же говорю, что у нас еще есть время. Ну ладно, как бы там ни было, ты должен для себя решить!

Мужчина. Почему, отец, ты не хочешь ехать один?

Отец. У меня есть два места!

Мужчина. Уехать, бросив на произвол судьбы мать и сестру, — я не могу себя убедить, что должен поступать так.

Отец (раздраженно). Никто не бросает их на произвол судьбы!

Мужчина. Именно бросают!

Отец. Кроме того, где гарантии, что в самой Японии безопаснее, чем здесь? Трудности с питанием — там сейчас едят даже коренья. Так что не следует думать, будто там нас ожидают сплошные радости.

Мужчина. Но зато на родине нас будут окружать одни друзья-японцы.

Отец. Ну и глуп же ты. Эти друзья-японцы совершенно невыносимы… Они замышляют революцию…

Мужчина. Революция произойдет здесь. Ты сомневаешься? Ведь именно здесь окажутся советские войска.

Отец. Война окончена! А когда кончается война, вступают в силу Женевские соглашения.

Мужчина. И что из того?

Отец. В соответствии с международным правом гражданское население отправляется на родину, причем ему гарантируется полная неприкосновенность.

Мужчина. Но мать ведь больна!

Отец. Значит, ее будет сопровождать врач. (Слуге.) Все готово?

Мужчина. В таком случае возьми вместо меня сестру!

Отец. До чего же ты непонятлив! Зачем мне нужна эта слабенькая девчонка?

Мужчина (ехидно). А я, значит, нужен?.. Человек, спокойно бросающий семью, сам рассчитывает на помощь другого. Как это прекрасно, а?

Отец. Кто тебе сказал, что нужна твоя помощь?

Мужчина. А разве не нужна?

Отец. Твоя сила нужна не мне, а этим чемоданам. В них документы на право владения недвижимостью, документы, касающиеся деятельности металлургических заводов в Канагава…

Мужчина. И кроме того, сорок два килограмма золота в слитках, четырнадцать килограммов платины… Мы проиграли войну! Правительства нет. Кто теперь будет гарантировать права, о которых ты говоришь? Слепец!.. Ты до последнего вздоха так и не поверишь, что проиграл.

Отец. Естественно. Пока человек не умер — он жив.

Мужчина. Ая говорю, что мы уже не живы! Мы давно умерли!

Отец. Болван. Кажется, тебе очень хочется умереть…

Мужчина. Дело не в том, хочется или не хочется, — это факт.

Отец. Перестань… Пусть мы проиграли войну — государство не умерло… Лишь революция способна убить государство.

Мужчина. Не верю. Возьми хотя бы моих соучеников — только из тех, о ком я знаю, убито восемь человек. Будь война такой ничего не значащей штукой, зачем бы нужно было проливать столько крови?.. По-твоему, пролита лишь кровь людей, а кровь государства как была, так и осталась. Разве такое возможно?!

Отец. И все же благодаря тому, что нашим противником в войне, к счастью, была Америка, это так.

Мужчина (ехидно). Американцы такие добренькие, да?

Отец. Во всяком случае, у нас с ними общее сердце.

Мужчина. Впервые такое слышу…

Отец. Они относятся с уважением к социальному порядку. Если сердце остановится, вспыхнет революция. И тогда все погибло.

Мужчина. А я все равно буду жить.

Отец. Что?

Мужчина. Здесь нет ни императора, ни полиции, ни армии… И все-таки я живу. Что бы ни случилось с государством-все равно. Были бы воздух да пища.

Отец (ехидно). Пока, сын, можно говорить что угодно.

Мужчина. Вот я и скажу, если хочешь. Я отказываюсь.

Отец. Умерь свою самонадеянность! Когда-нибудь да проголодаешься… И уж тогда хоть вой — будет слишком поздно. Подумай только, какое это сокровище — два места, которые мне удалось достать. Консулу и мэру мест не хватило. Удалось получить только Уамура из Химии Восточной Азии и Тасиро из Тяжелой промышленности Маньчжурии. Знаешь почему? Последняя надежда умирающего сердца. Если мы не будем крепко стоять на ногах, Япония действительно умрет. Что бы ты ни говорил — таков наш долг. Мы не можем прервать жизнь. Уэмура и Тасиро уже улетели. Тебе следует наконец оставить свои бредни.

Справа слышится тихая песня, слов не разобрать.

Мужчина. О, мамина колыбельная!

Отец (недовольно). Без тебя знаю, — мог бы и не говорить.

Мужчина. Брат, погибший на войне, превратился для матери в маленького ребенка, верно?

Отец. Ну что, едешь или не едешь?

Мужчина. Чем спрашивать у меня, не лучше ли спросить у Тосико?

Отец. В этом нет необходимости!

Мужчина. Нет, есть!

Отец. Я все поручаю Яги.

Мужчина. Одно и то же слово, в зависимости от того, кто его произносит, может иметь совершенно различные значения…

Отец. Я мыслю гораздо реалистичнее! Если Яги согласится остаться, он принесет здесь в десять раз больше пользы, чем мы. Правда, Яги? Мы можем на тебя положиться?

Слуга (твердо). Безусловно! Ходят слухи, что планируется медленно создание Общества японцев во главе с Фудзимори из Торгово-промышленного совета. Предполагаю, что как ваш представитель я, естественно, займу в нем подобающее место. Я уверен, что с помощью этого Общества мне удастся создать все необходимые условия для вашей супруги и дочери.

Мужчина. О каких условиях ты говоришь? Сюда ведь придут советские войска! А когда они придут, разумеется, тут же появится и восьмая китайская армия, сейчас где-то скрывающаяся. На севере уже как будто начался бунт. «Условия»… Что ты валяешь дурака?!

Слуга. Я отдам жизнь, чтобы защитить их.

Мужчина. Неужели ты сам не понимаешь, насколько пуста эта фраза?..

Слуга. Но я…

Мужчина. Сколько бы людей, хоть миллионы, ни отдали жизнь, они все равно бессильны изменить что-либо. Будь скромнее при оценке своих возможностей — ты же песчинка.

Слуга (твердо). Я обещаю… Если потребуется моя жизнь…

Мужчина (возбужденно). Ты что, не слышишь, что я говорю? Кому нужно твое обещание?

Слуга (механически). Нужно… Безусловно нужно…

Мужчина. Вот глупец. Отдать жизнь — для него единственный способ употребить ее…

Отец (насмешливо). Так и должно быть. Потому-то я его и вытащил. Он ведь раньше был простым полицейским.

Мужчина. Не увиливай! Как бы ни был Яги преисполнен решимостью отдать свою жизнь, гарантировать безопасность матери и Тосико он не в силах.

Отец. На этот случай у них есть лекарство.

Мужчина (морщась). Лекарство?

Отец. Они сами этого хотели.

Мужчина. А что, если за нами не приедут, отец, и мы будем, как сейчас, жить все вместе? Тебе, наверно, было бы неловко, правда?

Отец. Чушь. За нами приедут!

Мужчина. Но с таким же успехом могут и не приехать? Пока светло, вооруженные японские солдаты еще патрулируют улицы… Но с наступлением темноты начинается сущий ад… Буквально на днях по улице, где ходят трамваи, с флагами и песнями прошло человек двадцать вооруженных корейцев.

Отец. Приедут! Обязательно приедут! А не приедут, сами же и поплатятся!

Мужчина (в отчаянии). Хорошо, прекратим это. Ты мой отец, и мне будет неприятно, если я возненавижу тебя еще больше. Кроме того…

Отец. Возненавидишь? Мне это абсолютно безразлично. Я уже привык.

Мужчина. Ну что же, буду ненавидеть. Буду ненавидеть как только могу… Теперь я тоже получу лекарство?

Отец (неожиданно). Яги, позови Тосико!

Мужчина. Что ты собираешься делать?

Отец. Ты был бы доволен, если б сама Тосико подтвердила, что се твои переживания напрасны? Позови ее скорее, Яги!

Слуга. Слушаюсь… (Поспешно уходит налево.)

Отец (начинает нервно ходить из угла в угол). Темно… Слишком темно… (Зажигает свечи, которые раньше погасил.)

Мужчина. Отец, почему ты хочешь быть таким одиноким?

Отец. Одиноким?.. Гм… и в мыслях не было.

Слева возвращается слуга с девушкой.

Мужчина напряженно смотрит то на отца, то на нее. Отец какое-то время насторожен, но быстро успокаивается.

Слуга. Привел.

Отец. Тосико, я хочу узнать твое мнение, отвечай прямо. Видимо, нет необходимости объяснять тебе, о чем речь?..

Девушка. Разве мое мнение что-то значит?..

Слуга (поспешно прерывает ее). Шш!

Отец. Каждый должен иметь свое мнение… Ничего, говори, не бойся.

Девушка молчит.

Отец. Почему ты молчишь? Что бы ты ни сказала, я не стану тебя ругать. Кому следует поехать с отцом, чтобы всем было хорошо? (Все больше распаляясь.) Ну, отвечай, быстрее. Теперь уж поздно думать. Чего же ты мешкаешь? Может, ты сама хочешь со мной поехать? Это, мне кажется, чересчур…

Мужчина (ехидно). Это уже угроза.

Отец. Почему же ты молчишь?

Мужчина. Разве ее молчание не является прекрасным ответом?

Отец. Заставить бы вас хоть немного поголодать, знали бы тогда!

Мужчина. А мы и так голодаем. В кладовой стоят шестьдесят канистр с сахаром, а нам не разрешается даже взглянуть на них, не то что взять.

Отец. Что за человек — вечно говорит гадости! Возьми ключ. (Вытаскивает ключ us связки и протягивает его девушке.) Все, что там есть, для тех, кто остается. Цены бешено растут. Так что в кладовой сейчас целое состояние. На, бери.

Девушка молчит.

(Неожиданно кричит.) Тосико, бери, раз тебе говорят! Что ты стоишь как столб?!

Девушка, закрыв лицо руками, убегает влево.

Дура!

Мужчина. Фальшивая игра… Ты ведешь свою роль даже хуже волка, надевшего овечью шкуру…

Отец (ни к кому не обращаясь). У вас нет на это права… Никто из вас не смеет идти против меня…

Слышно, как слева падает что-то тяжелое, потом крик.

Слуга бежит туда и распахивает дверь. Это упала девушка.

Мужчина. Что случилось?

Слуга. Видимо, выпила лекарство…

Отец. То лекарство?

Слуга. Да…

Отец. Какая же она глупая. Кто приказывал ей умирать?

Мужчина (слуге). Давай отнесем ее.

Мужчина и слуга, взяв девушку за плечи и за ноги, поднимают и относят на диван.

Отец. Может, позвать врача?

Мужчина. Поздно!

Отец. Гм… Раскаиваешься теперь?

Мужчина. Раскаиваюсь?

Отец. Ну да… Вот возмездие за твое своенравие.

Мужчина (почти кричит). Значит, это из-за меня?!

Отец. По-видимому. Ты же все время пребываешь в нерешительности…

Мужчина. Отец, ты серьезно? Ты готов заставить меня даже ценой жизни Тосико?..

Отец (кричит). Я сыт твоими рассуждениями! Тосико умерла, чтобы развязать тебе руки. Иди укладываться. Хватит морочить всем голову!

Мужчина. Тосико умерла, отчаявшись.

Отец. Это я отчаялся! Яги (указывая на девушку), сделай все необходимое.

Вдали слышны ритмичные удары в барабан. Крики толпы, смешанные с ружейными выстрелами и взрывами.

(Удивленно.) Что это?

Мужчина. Бунтовщики приближаются.

Слуга (смотрит в окно, приоткрыв штору). Я вижу пламя — это пожары…

Отец (сдавленно). Почему за нами не приезжают?! Яги, попробуй еще раз позвонить в штаб!

Слуга уходит.

Мужчина (смотрит в окно). Они уже здесь, у парка. Точно полчища муравьев… Носятся, пускают фейерверки… А парень вон на той крыше размахивает руками. (Оборачивается.) Отец, посмотри — наверное, их главарь?

Отец даже не пошевельнулся.

Отсюда, точно из партера, ты можешь наблюдать, как рушится горячо любимый тобой порядок. Вот взорвалась петарда… Слышишь? Все носятся как угорелые. Своими челюстями — грабежом и насилиями — они с хрустом перегрызли хребет порядку. Они все приближаются…

Слуга (возвращаясь). Телефон по-прежнему не работает…

Мужчина. Что делать, отец? Должны ли мы приказать слугам внизу организовать оборону или, может, нам следует готовиться к побегу? Наш дом слишком заметен. Что делать? Приказывай быстрее. Для человека, которого ничуть не тронуло самоубийство дочери, — это сущий пустяк… Крепись, отец! (Берет отца за локти и сильно трясет.)

Отец (неожиданно). Позовите Тосико!

Мужчина. Тосико?.. Тосико вот. Лежит мертвая…

Отец (запрокинув голову, стонет). Я зову Тосико! Я хочу, чтобы Тосико сама подтвердила, что все твои переживания напрасны!

Мужчина. Перестань, отец. Остановить время по собственному желанию…

Отец (чувствуется, что силы постепенно оставляют его). Позовите Тосико, быстрее… Нельзя терять ни минуты… Скорее позовите… (Шатается и начинает падать.)

Мужчина делает знак слуге. Тот кивает и подставляет плечо, чтобы отец оперся о него.

Слуга. Вот так, пойдемте.

Отец. Позови Тосико… Позовите скорее Тосико…

Состарившийся на глазах, обессилевший, отец, бормоча что-то, уходит в центральную дверь, поддерживаемый слугой. Девушка поднимается с дивана.

Девушка. Ну как, все?

Мужчина (вздрогнув). Да, большое спасибо… (Опомнившись, кричит в левую дверь.) Включите свет… (Поднимает ручной фонарик, оставленный слугой, и, пересекая комнату, идет к правой двери; полушепотом.) Пойду выключу магнитофон… Тебе здесь больше нечего делать… (Быстро уходит направо.)

Девушка смотрит ему вслед и удивленно качает головой. Уличный шум исчезает. Зажигается свет. Девушка одну за другой задувает свечи.

Из центральной двери, пятясь на цыпочках, выходит слуга. Не поворачиваясь, тихо прикрывает дверь и запирает ее.

Слуга. Все в порядке, уснул. (Поворачивается и видит, что мужчины нет.) О-о, куда он ушея?

Девушка. Пошел выключить магнитофон…

Слуга (кивая). Какая духота… Прежде чем включить кондициэовер, нужно впустить воздух… (Отдергивает шторы, открывает обитые фетром ставни и распахивает окно.)

Издали доносится шум современного города. Виден кусок огромного здания, неоновая реклама.

Девушка (подходя). Какой приятный ветерок.

Слуга. И море видно, правда?

Девушка. Как здорово! Интересно, какой величины этот участок?

Слуга снимает парик, вытирает его внутри, поправляет на нем волосы, выворачивает и прячет в карман. С невинным видом берет девушку за зад. Та взвизгивает.

Слуга (сводя все к шутке). Но когда ветер дует с той стороны, где заводы, здесь такой запах — хоть нос зажимай.

Девушка. Я хотела бы привести себя в порядок.

Слуга (повернувшись к окну и глубоко вздохнув). Угу… Ты молодец, все проделала как следует. (Закрывает окно.)

Девушка (снимает парик. У нее коротко подстриженные, выкрашенные в рыжий цвет волосы. Не стесняясь, садится на диван, вынимает из-за пазухи крем и начинает мазать лицо). Чудно… Чудно… ox как чудно…

Слуга (оборачиваясь). Эй-эй, здесь у тебя ничего нет… Помажь ниже, вот здесь…

Девушка. Противно… Смотрят на тебя такими глазами. (Встает, берет за левой дверью сумку и возвращается на прежнее место.)

Слуга. Кто?

Девушка. Служанка и хозяйка. (Стирает марлей крем. Брови ее опускаются вниз, форма рта совершенно меняется.)

Слуга. Ничего, не обращай внимания. Скоро привыкнешь. (Уносит чемоданы в правую дверь и возвращается.)

Девушка. А я и не собираюсь привыкать. Я здесь только для того, чтобы продавать свое искусство. Конечно, не такое уж великое искусство. (Вынимает из сумки зеркальце и начинает заниматься косметикой.)

Слуга (становится за спиной девушки и заглядывает ей в лицо). Видишь ли, эта комната отведена для специального… обряда, что ли. И служанку воспитали так, что она не решается сюда входить даже для уборки.

Девушка (смеясь). Вам нечего беспокоиться. Я ведь не собираюсь поселиться здесь навсегда.

Слуга. В общем, в эту комнату уже больше десяти лет не проникает внешний мир… Ну ладно, но если мы не выкурим отсюда эту вонь…

Девушка (не обращая внимания). Интересно, старик действительно ненормальный?

Слуга. Что?

Девушка. Сначала он на меня уставился зло так, правда? Я даже перепугалась. А говорит вроде как нормальный, все как следует.

Слуга (туманно). Видишь ли, у него не обычное помешательство, с которым мы часто сталкиваемся… Болезнь старого господина иногда называют болезнью отрицания.

Девушка (увлеченная косметикой, рассеянно). Болезнь отрицания?

Слуга. Так она была определена в университетской клинике… Время для него остановилось, он решительно отрицает, что оно движется вперед.

Девушка. Ха… К чему же тогда весь этот спектакль?

Слуга (решительно). Хватит вопросов! Мы ведь договаривались.

Девушка (со всех сторон рассматривает в зеркало свое лицо, встает). Простите, вы не отвернетесь, пока я сосчитаю до десяти?

Слуга обескуражен. Девушка, не дождавшись, пока он отвернется, достает из сумки одежду. Начинает расстегивать кофточку. Слуга поспешно отворачивается.

Интересно, прилетел все-таки за ним самолет или нет?

Слуга (недовольно). В любом случае тебя это не касается.

Девушка. Я так считаю. Если хочешь, чтобы роль была сыграна достоверно, нужно знать все подробности, иначе…

Слуга (внимательно наблюдая аа ней исподтишка). От тебя требуется одно — чтобы ты правдоподобно сыграла роль покойной дочери!

Девушка. Вы смотрите на все слишком просто… (Снимает кофточку и начинает стягивать спортивные брюки.)

Слуга. Это неверно. Твоя смерть была самой лучшей сценой.

Внезапно правая дверь распахивается и стремительно входит мужчина; теперь на нем пиджак. Заметив девушку, замирает. Она поспешно прижимает к груди одежду, испытывая не столько растерянность, сколько удовольствие от создавшейся ситуации.

Мужчина (в изумлении). Что здесь происходит?

Девушка. О-о, вы меня не узнали!

Мужчина отступает. Девушка кокетливо, игриво поглядывает на мужчину. Потом, опомнившись, поворачивается к нему спиной и быстро одевается. Мужчина обеспокоенм смотрит на слугу. Слуга смущен.

Мужчина. Существует, по-моему, гардеробная?

Девушка. Внизу там все какие-то сердитые…

Слуга (оправдываясь). Я ей все вразумительно объяснил… Что это за комната, каково ее назначение…

Девушка (ни к кому не обращаясь). Простите. Кто-нибудь из вас застегнет мне на спине пуговицы?

Мужчина и слуга переглядываются. Неловкая пауза. Мужчина подходит и, застегнув пуговицы, быстро отходит.

Слуга (точно выпроваживая девушку). Ну, теперь все? Уже оделась…

Девушка (с невинным видом). Но я еще не получила то, что мне причитается… Можно, конечно, и не сейчас…

Мужчина (слуге). Принеси бумажник.

Слуга. Я потом сам…

Мужчина. Я же сказал.

Слуга. Слушаюсь. (С недовольным видом уходит направо.)

Девушка. Вы уж меня простите… Но я совсем без денег… А по дороге домой мне нужно кое-что купить.

Мужчина (бесстрастно). Что купить?

Девушка (улыбаясь). Разные шпильки для волос, витамины, смывку для ногтей, смену белья, тальк, лосьон для лица, пластырь… (Игриво.) Липкий пластырь. Знаете, как я его использую?

Мужчина. Ннет…

Девушка. Вместо подвязок. Следы от резинок, стоит им появиться, потом никак не сходят.

Мужчина. Вот оно что… Но это же очень неприятно.

Девушка. Ничего не поделаешь. Нужно только набраться духу. Тело — мой товар.

Мужчина (нерешительно). Ты выступаешь где-нибудь в театре?

Девушка. О-о-о, разве вы не знаете?

Мужчина. Я все поручил Яги…

Девушка. Я танцовщица. Стрипгёрл…

Мужчина (растерянно). Ах вот как…

Девушка (шепчет, точно читает молитву). Женщина аморальная, развратная, похотливая, под платьем совершенно голая. Женщина… о утра до вечера думающая лишь о постели… Женщина, развевающая скуку, женщина, о которой мечтает каждый…

Мужчина. Кто этот каждый?

Девушка. Действительно, кто?

Мужчина (растерянно). Я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь, но все же…

Девушка. «До чего хороша». Так думают посетители, глядя, как я танцую… А когда я начинаю снимать с себя одежду, они тоже будто раздеваются вместе со мной, а в брюках у них загораются фонарики… Разве это не приятно?

Мужчина (хрипло). Так бывает всегда, когда мужчина и женщина…

Девушка. Конечно… Но есть и разница… Если бы, например, овваженной перед зрителями стала извиваться мать, сестра, любовница или жена… Мы же всегда холодны… Почему? Потому что не принадлежим никому. Только в тот момент, когда мужчина делает своей партнершей не принадлежащую никому женщину, он тоже перестает принадлежать кому бы то ни было… (Кончает заниматься косметикой.)

Мужчина (растерян). Да, может, ты и права…

Девушка (внезапно). Послушайте, вы не поцелуете меня?

Мужчина молчит.

(Весело.) Ничего не случится… Фонарики я зажигаю, только танцуя на сцене… А так я запираю себя в крепости. Крепость, честно говоря, слабенькая, с бумажными стенами, но все-таки крепость… Так что не бойтесь, правда… Вот приработок — это мне действительно нужно…

Мужчина. Да что вы, у меня против вас никакого предубеждения…

Девушка. Тогда поцелуйте!.. И потом, придите когда-нибудь посмотреть, как я танцую.

Стук в дверь. Несмело входит слуга.

Слуга. Простите, что заставил так долго ждать. Ящик был заперт.

Мужчина. Ах так… (Судорожно роется в карманах.)

Слуга. Я взял деньги у госпожи. (Передает конверт девушке.) Здесь то, что причитается за сегодняшний день.

Девушка (заглядывая в конверт). Расписка внутри?

Слуга (точно поторапливая девушку). Ничего, это можно и потом…

Девушка. Мне хотелось бы знать заранее, когда я снова потребуюсь…

Слуга (раздраженно). Это невозможно.

Девушка. Но если я заранее не предупрежу управляющего, он будет меня ругать.

Слуга. Ничего не поделаешь. Погоду вот, например, тоже невозможно заказать по своему желанию.

Мужчина. Может, в таких случаях мы могли бы выплачивать компенсацию?

Слуга (решительно протестует). В этом нет никакой необходимости. Не она, так другая — это, в общем, безразлично…

Девушка (послушно соглашаясь). Ничего-ничего… Как-нибудь устроюсь. (Берет сумку.)

Мужчина. Уходишь?

Девушка. Разрешите пожелать вам всего хорошего.

Мужчина. Если у тебя нет срочных дел, может, выпьешь чегонибудь легкого?

Слуга (осуждающе). Скоро половина девятого. Госпожа, я думаю, уже ждет вас…

Мужчина (недовольно смотрит на часы). Нечего ей ждать. Сама же сказала, что если я не успею к половине девятого, она уйдет одна.

Девушка. У меня, собственно, особых дел нет, но…

Мужчина. Тогда можно в моей комнате… Вино пьешь?

Девушка (бодро). Пью что угодно!

Мужчина и девушка уходят направо.

Слуга (подсматривает в замочную скважину, неожиданно замирает). Ты смотри! (С досадой.) Ну и шлюха!.. Но моей вины тут нет… Ох, если б я только знал… (Собирает свечи.)

Слева входит жена.

Жена (осматривается). Где он? Ты передал?

Слуга (беря себя в руки). Да-да, минуточку…

Жена. Что он возится?

Слуга. Да-да, он сейчас…

Жена (замечает на диване дамские вещи). Сейчас? Что — сейчас?

Слуга (запинаясь). Сейчас, как только закончит договариваться о дальнейшем…

Жена (глубоко вздохнув, медленно). Как только закончит? Что это значит? Ведь все уже закончено.

Слуга. Нет, я не в том смысле…

Жена (со смехом). Я не знаю, в каком смысле, но ваши слова наводят на размышления.

Слуга. Он только предложил ей выпить вина…

Жена. О-о-о, это интересно.

Слуга. Во всяком случае, молодой господин — человек стойкий…

Жена (с силой). Господин — один из многих, и вряд ли уж он так сильно отличается от остальных.

Слуга. Да… возможно, это и так… Во всяком случае, я убежден, что в глубине души он тяготится случившимся.

Жена (издевательски). Ах, как мне его жаль.

Слуга. Это мое упущение… Но то, что эта женщина столь легкомысленна, даже я…

Жена. Ай-яй-яй, легкомысленная женщина?

Слуга. Наверно потому, что она из низов.

Жена (медленно). Да, прекрасное объяснение. (Садится на диван.) Сомнений быть не может — потому что она из низов.

Слуга (обеспокоенно). Что вы имеете в виду?

Жена. Мне нужны свидетельские показания?

Слуга. Свидетельские показания?

Жена. Сегодня поздно вечером должен прийти адвокат. Он подготовит документ о лишении мужа прав на имущество. Его поведение до сего дня, я думаю, дает для этого вполне достаточно оснований, но если добавятся еще и ваши, Яги-сан, показания — представляете, какой это будет козырь в моих руках?

Слуга (испуганно). Какие показания вы имеете в виду?

Жена. Вполне достаточно, если вы расскажете правду. Пренебрегая весьма важным приемом, на котором может решиться судьба всех наших дел, он устроил у себя в комнате попойку с девицей, занимающейся стриптизом, которую даже вы, Яги-сан, считаете легкомысленной. Разве удастся ему оправдать свое поведение?

Слуга (припертый к стене). Вряд ли я могу такое…

Жена (ехидно). Не стесняйтесь. Мне муж многое рассказывал… Когда его отец еще был в здравом уме, вы, Яги-сан, часто глумились над мужем… Следили за ним, сплетничали…

Слуга. Ничего подобного!

Жена. А когда с отцом это случилось, ваша преданность, Яги-сан, вместе с имуществом досталась мужу… Вроде мебели в доме… Впрочем, я не собираюсь к этому возвращаться.

Слуга. Я только…

Жена. Видимо, такова уж по своей природе преданность! Преданность это способность по запаху находить настоящего хозяина…

Слуга. Я только из признательности за покровительство…

Жена. Потому-то я и говорю: спокойно давайте показания. Когда этот человек будет лишен прав на имущество, хозяйкой здесь, в доме, стану я… И вместе с креслом мужа смогу, естественно, унаследовать и вашу преданность, не правда ли?

Слуга (в смятении). Я не понимаю. Зачем делать такие странные вещи…

Жена. Для доказательства дурной наследственности ваши показания окажутся бесценными.

Слуга. Старый господин страдает так называемой болезнью отрицания, но ведь это обыкновенная болезнь мозга…

Жена (резким тоном). Прекрасное психическое заболевание. Болезнь отрицания!.. Самый типичный из всех видов шизофрении. И в этом отношении сын оказался достойным своего папаши — долгие годы он заставлял жену играть роль покойной сестры, а когда она отказалась, притащил в дом какую-то подозрительную танцовщицу…

Слуга (грустно). Но ведь он предлагал вам это потому, что таким способом лучше всего удавалось успокоить приступы старого господина…

Неожиданно справа звучит 132-я музыкальная фраза квартета Бетховена. Временами слышится смех девушки, будто ее щекочут. Музыка обрывается.

Жена. Для этого существуют психиатрические лечебницы. Впрочем, у меня нет времени разговаривать. Позовите-ка, да побыcтрей, пожалуйста!

Слуга. Кого позвать, девушку?

Жена. Не говорите глупостей. (Про себя.) Последний шанс. В последний раз заставляю его сделать выбор.

Слуга поспешно уходит направо. Когда он открывает дверь, смех девушки умолкает.

(Точно задумав что-то, открывает ее сумку, лежащую на диване, и заглядывает внутрь, бормочет.) Женские принадлежности… Жалкая дрянь…

Жена поспешно захлопывает сумку. Справа входит м уж чи на, за ним слуга.

Жена (ехидно). Прошу извинить, что нарушила приятное времяпрепровождение…

Мужчина (холодно). Ты же сама сказала, что будешь ждать меня только до половины девятого.

Жена. Ты пьян?

Мужчина. Если тебе так кажется, значит, так оно и есть.

Жена. Не кажется.

Мужчина. Значит, не пьян.

Жена. Может, ты все-таки поторопишься? Машина ждет.

Мужчина. Не расположен.

Жена. Разве тебе неизвестно, кто будет на сегодняшнем приеме?

Мужчина. К сожалению, известно.

Жена. Интересно — такое действие оказывает на тебя вино или девица?

Мужчина. Все это вздор!

Жена. Почему, собственно, ты так трусишь?

Мужчина. Трушу?

Жена. Я-то знаю. Тебе, видимо, не нравятся условия соглашения, предложенного пакистанской стороной. Тебя пугают условия, по которым придется производить оружие?

Мужчина (холодно улыбаясь). Ты нас переоцениваешь. Дышавшие на ладан заводы, которые оставил нам отец, вернулись к жизни только благодаря корейской войне. Так что нечего нам корчить из себя сверхблагородных…

Жена. Тебе необходимо присутствовать на приеме. Мне не хотелось бы, чтобы ты позорил меня перед братом.

Мужчина. Неужели ты не понимаешь, что можно сколько угодно выказывать дружеские чувства, расположение, но одним этим добиться соглашения с пакистанской компанией невозможно. Это с начала и до конца сделка, основанная на расчете. Кто предложит наиболее выгодные условия, с тем и заключат соглашение. Можно не выпить вместе и стакана воды, но заключить соглашение, которое должно быть заключено, и побывать хоть на миллионе приемов и не заключить соглашения, которое не должно быть заключено.

Жена. Но разве не существует и Такое понятие, как взаимное доверие? Не узнав характера человека, с которым собираешьоя заключить сделку, невозможно прийти к соглашению.

Мужчина. Предлог, не более!

Жена. Предлог?

Мужчина (постепенно теряя самообладание). Характер человека… Если он в самом деле существует, я бы очень хотел, чтоб мне его показали. Есть лишь расчет и сделка! Ты сомневаешься? И вот, человека, понимающего это, ты обвиняешь в трусости. Что за лицемерие! Если и существуют люди, которых следует бояться, то это ты и твой брат.

Жена. Почему ты так возбужден?

Мужчина. Возбужден? (Сдерживаясь.) Просто у меня нервный тик. Движение мышц обеспечивает спокойствие мозгу.

Жена. Хочу тебя спросить… Если известно, что твой партнер ненормальный, возможно заключение с ним сделки?

Мужчина. В каком смысле? Ты имеешь в виду кого-нибудь определенного?..

Жена. Да… Ну ладно… В общем, если ты не изменишь позиции, я — буду действовать по собственному усмотрению.

Мужчина. Разве я ие просил тебя об этом с самого начала?

Жена. Яги-сан, оставьте нас, пожалуйста.

Мужчина (посмотрев на часы, жене). Тебе не мешает поторопиться. Уже двадцать минут девятого.

Жена (зло). Нервы подводят…

Мужчина. Кого?

Жена. Не прикидывайся непонимающим! С тобой это происходит каждый раз после игры в привидения!

Мужчина. Не понимаю, ничего не понимаю…

Жена (слуге). Уходите отсюда, быстрее!

Мужчина. Да, подайте девушке какой-нибудь закуски к вину. Я скоро приду…

Слуга. Слушаюсь… (Беспокойно озираясь, быстро уходит направо.)

Жена. Это очень важно.

Мужчина. Что?

Жена (точно сбросив маску). Ты неполноценный! Безнадежно неполноценный!

Мужчина. Ни про кого нельзя сказать, что он полноценный человек.

Жена. Не виляй! Я содрогаюсь всякий раз, когда начинается игра в привидения…

Мужчина. Прости, пожалуйста. Я и не предполагал, что ты так чувствительна.

Жена. Лишь только сразу после женитьбы, и все — больше ты меня даже близко к себе не подпускал. Точно я не женщина… Пока не начались эти игры в привидения, я думала, что ты просто импотент… И по-настоящему огорчилась… Неспособный иметь детей, думала я, ты женился на мне по расчету, тебя привлек капитал брата…

Мужчина (притворно шутливо). Что Ж, этот немаловажный фактор, видимо, тоже играл роль…

Жена. Но если б только это, я не считала бы тебя безнадежным. Безнадежным ты становился, когда видел фотографию покойной сестры… Даже я начинала сомневаться, не моя ли это карточка — так она была похожа на меня…

Мужчина. Если уж говорить, на кого была похожа сестра, так это на мать. Мужчина имеет склонность влюбляться в женщину, похожую на мать.

Жена (резко). Перестань. Хватит паясничать!

Мужчина. Прошу тебя, если можно, покороче.

Жена (тихо, но вызывающе). Ладно, пойду навстречу твоему желанию… Ты со мной обращался так, будто я должна была заменить твою сестру…

Мужчина. Совершенно верно…

Жена. Ложь. Как раз наоборот. Сестра заменила меня.

Мужчина. Что такое?

Жена. В постели рядом с тобой лежала не я, а твоя сестра.

Мужчина. Даже бред имеет пределы…

Жена. А бред ли это?! Ты не был импотентом — гораздо хуже, ты был выродком. Раньше я так хотела ребенка… Когда нет ребенка, никакое состояние не нужно… Но если б я и родила, это был бы ребенок твоей сестры, и стоило мне об этом подумать, как становилось противно… Благодарю покорно…

My жчина. Какая нелепость. Ты ревнуешь меня к призраку сестры?

Жена. И когда, наконец, я уже стала думать, что с этим покончено, появляется эта девица… (Внезапно сбрасывает с дивана на пол вещи девушки.)

Мужчина. Ну, знаешь, я удивлен. Я просто не представлял себе, что твои нервы в таком состоянии… Может, тебе стоит полечиться, посоветоваться с врачом?..

Жена (резко). Врач. Что ж, это разумно.

Мужчина молчит.

Только вместе с ним давай пригласим и адвоката брата.

Мужчина (удивленно). Адвоката?

Жена. Пришло время поставить точку.

Мужчина. Ты хочешь развестись?

Женa. Ну что ты?.. Разве мы вправе это делать?.. Если мы разделим акции, записанные на мое и на твое имя, мы лишимся контрольного пакета.

Мужчина. Так что же ты собираешься делать?

Жена (передразнивая). Что собираюсь делать?

Мужчина молчит.

Собираюсь лишить тебя прав на имущество. Великолепная мысль, а?

Мужчина. Лишить прав на имущество…

Жена. Адвокат брата мне это уже много раз советовал, но я…

Мужчина. Что за негодяй!

Жена. Я, как видишь, не сразу решилась на это… Но теперь конец… Пока я ждала тебя внизу, все как следует обсудила с братом по телефону. Ему и в голову не могло прийти, что для игры в привидения ты притащишь сюда еще и постороннюю женщину… Чтобы ты не устроил мне еще какую-нибудь гадость, он за сегодняшний вечер подготовит все необходимые документы.

Мужчина. Как бы вы с братом ни старались, у вас ничего не выйдет… Взять совершенно нормального человека и…

Жена. Ты в этом уверен? Лишить психически больного прав на имущество оказывается совсем просто, даже в суд обращаться не нужно.

Мужчина. Психически больного?

Жена. Ты хочешь сказать, что находишься в здравом уме?

Мужчина молчит.

Даже Яги, преданный тебе как собака, и тот обещал выступить свидетелем.

Мужчина. Не говори чепухи!

Жена. Ну что ж, может, позовешь и спросишь у него сам?

Мужчина. Сумасшедшим можно скорее назвать именно того, кто все это выдумал. Женщина рассматривает все с точки зрения отношений между мужчиной и женщиной.

Жена. Хотела бы, чтоб ты объяснил мне все с точки зрения других отношений.

Мужчина. Здравый смысл говорит о том, что главное действующее лицо нашего обряда не сестра. Ты это прекрасно знаешь. Любая выдумка должна иметь предел.

Жена. Что ты говоришь?..

Мужчина. Я думаю, не стоило поднимать шум из-за того, что я на каких-нибудь двадцать минут нанял девушку, чтобы облегчить приступ бедному отцу.

Жена. И ты рассчитываешь таким объяснением обмануть врача? Во всяком случае, меня этим обмануть не удастся.

Мужчина. Ты ведь сама спросила. Какой же ответ ты хочешь получить?

Жена. Прежде всего, более убедительное объяснение твоих странных действий. Если, конечно, оно у тебя есть.

Мужчина. Во всяком случае, я могу решительно заявить, что если речь идет о той девушке, то все, что ты о ней говоришь, — абсолютная выдумка.

Жена. Дальше?

Мужчина. Нужны еще какие-нибудь объяснения? Может быть, относительно сегодняшнего приема?

Жена. Да, и относительно него тоже.

Мужчина. Если речь идет о деловых переговорах, то существуют директора. Разве не для того держим мы этих людей?

Жена. Но я же тебе говорила, что это не просто деловые переговоры.

Мужчина. Тогда и говорить не о чем.

Жена. Это нелепо.

Мужчина. Что ж тут нелепого?

Жена. Ты не думаешь, что врачу будет трудно согласиться с подобным объяснением?

Мужчина. По-твоему, такая мелочь дает основания считать меня сумасшедшим?

Жена (качая головой). Еще только одно слово перед тем, как мы расстанемся. Я сейчас продемонстрирую тебе, что скажу врачу как пострадавшая сторона… (Закуривает.) По моему мнению, было бы неверно утверждать, что все развивалось однолинейно… Он всегда в страхе… Может, потому, что он все делает помимо своей воли?

Мужчина. Перестань молоть вздор.

Жена (невидимому собеседнику). Трудные проблемы моему пониманий недоступны. Но в самых общих чертах мне удалось уяснить, что страшит моего супруга… Как вам известно, продукция нашей компании — это главным образом полуфабрикаты… Совершенно верно, трубы, прокат… Он, правда, не особенно задумывается над тем, на что идет наша продукция. Но только при условии ее разнообразного использования и широкого рынка сбыта можно достаточно остро реагировать на конъюнктуру в целом. Его тревожное состояние как раз и объясняется тем, что он никогда не чувствует себя свободным, он всегда зависит от внешних сил.

Мужчина (насмешливо). Ты затеяла этот разговор, чтобы пополнить коллекцию своих драгоценностей?

Жена (не обращая внимания). Но это еще не все. У людей, занимающих наше положение, есть судьба, бежать которой невозможно. И вот что странно… Любой человек, испытывающий тревогу, стремится от нее избавиться… Даже мышь, посаженная в клетку, начнет в ней метаться. А вот мой супруг — наоборот, одержим непреодолимым страхом не столько перед самой опасностью, сколько перед действиями, которые нужно предпринять, чтобы избежать ее.

Мужчина. Весьма логично.

Жена. Да, конечно, когда обращаешься за помощью к людям, круг их становится все более широким. Брату я тоже рассказывала… Не думаю, чтобы это было неразумно. Чем больше разрастается предприятие, тем, естественно, необходимее становятся самые тесные связи с правительственными кругами для обеспечения прочности сделок. Что ни говорите, это контрагент, достойный доверия. А уж когда речь идет об иностранном правительстве, с ним, разумеется, нужно просто заигрывать. Поэтому закономерен вопрос, должны ли мы чувствовать ответственность? Каким бы ни было содержание деятельности нашего предприятия, поскольку мы заключаем законные официальные сделки… мы должны иметь по крайней мере право защитить себя.

Мужчина. Вполне естественно. Именно потому, что мы защищаем себя, наше предприятие еще существует.

Жена. Нет… Мой супруг этого боится.

Мужчина. Зачем же бояться того, чего нет необходимости бояться?

Жена. Боишься. Боишься так, что у тебя началось даже психическое расстройство.

Мужчина (неожиданно кричит). Что за чушь взбрела тебе в голову?!

Жена. Ну что ж, если не боишься, какое другое объяснение ты можешь дать?.. Под первым благовидным предлогом бежишь того, что необходимо сделать, хватаясь за старые бессмысленные воспоминания…

Мужчина. Осмысленные, бессмысленные — это может понять лишь тот, кого они касаются непосредственно.

Жена (поворачивается к мужчине). Сейчас ставится диагноз. И если ты не будешь говорить так, чтобы тебя понимали и другие, вряд ли удастся рассеять подозрения, что ты действительно болен.

Мужчина. Неужели даже такая ничтожная забота о больном отце тебя выводит из равновесия?

Жена. Почему ты не помещаешь его в клинику? Для него самого это было бы гораздо лучше, разве не так?

Мужчина. Ты ничего не понимаешь!

Жена. И врач, наверно, тоже.

Мужчина (сдерживая гнев). Из-за какого-то совершеннейшего пустяка ты готова представить меня ненормальным?

Жена. То, что ты считаешь пустяком, для меня наполнено огромным смыслом.

Мужчина (стонет). Что же прикажешь мне делать? Нанимать на роль сестры восьмидесятилетнюю старуху?

Жена. Разреши, я совершенно определенно назову тебе условия, на которые бы я пошла?

Мужчина (устало). Я ничего не могу понять. Что я сделал, чтобы меня так ненавидеть?..

Жена (участливо). Брат настаивает, чтобы никаких условии не было, но я не разделяю его точки зрения… Не следует забывать о реноме… Потому-то я и попросила заготовить к приходу врача документы двух видов. Во-первых, разумеется, документ, касающийся лишения прав на имущество… Другой… Если ты его подпишешь, то первый будет аннулирован…

Мужчина. Что я должен подписать?

Жена. Документ, фиксирующий твое согласие, твое обязательство.

Мужчина. Обязательство?

Жена. Поместить отца в клинику… Это будет прекрасный шаг, который всем облегчит жизнь… И никто тебя за это не осудит… Больной должен быть поручен заботе врачей… Да и глупо посвятить себя тому, что и сам толком не можешь объяснить.

Мужчина (неожиданно смотрит на часы). Брат, наверно, на приеме? (Быстро идет влево.)

Жена. Куда ты?

Мужчина (не оборачиваясь). К твоему брату. Надеюсь, на это я имею право?

Жена (идет за ним). Напрасно. Теперь уже… другого выхода нет… Неужели ты не понимаешь?

Оба уходят.