Крепость

Действие второе

Звонок. Потом стук в центральную дверь. Короткая пауза. Потом еще один длинный звонок. Из правой двери быстро выходит слуга.

Слуга (повернувшись к центральной двери). Сейчас, минутку… (Вынимает связку ключей.)

В это время снова открывается правая дверь, из нее выглядывает девушка. В левой руке у нее стакан, в правой бутылка виски. Заметно, что она немного пьяна.

(Поспешно.) Нельзя, нельзя, уходи!

Девушка. А куда все подевались?

Слуга. Сюда нельзя заходить!

Девушка. Я только смотрю.

Слуга. Ну и бестолковая же ты! Вскружила голову человеку, доставила массу неприятностей!

Девушка. Никаких я неприятностей не доставляла.

Слуга. Прошу тебя… Ведь тебя же брали сюда для старика…

Девушка (смеясь). Ужасный старик… (Глядя на свои плечи.) До сих пор следы от пальцев.

Звонок.

Слуга (грубо). Уходи скорее!

Девушка (насмешливо). Какой важный… (Скрывается за дверью.)

Слуга, что-то ворча себе под нос, отпирает дверь. Принимает почтительную noзy и кланяется. Входит, едва держась на ногах, дряхлый старик — его отец.

Отец (рассеянно). Еда еще не готова?.. Эти красные карты утомляют глаза…

Слуга (протянув отцу руку, ведет его). Да-да, теперь я дам вам зеленые.

Отец. Почему это было две колоды, а одной уже нет… (Расстегивает пояс и начинает спускать штаны.)

Слуга (поспешно). Нельзя, нельзя, здесь не уборная… (Натягивая отцу штаны.) Потерпите, потерпите. Здесь еще нужно потерпеть… (Обняв отца, уводит его налево.)

Тут же из правой двери появляется девушка. Кроме стакана и бутылки под мышкой у нее два запечатанных пакета. Ногой закрывает дверь. Поворачивается и долго смотрит в замочную скважину. Прислушивается и быстро идет к дивану. Замечает, что ее сумка валяется на полу.

Девушка (поднимает ее). Ой-ой-ой, какой ужас… А, ладно, без горя радости не бывает, нечего причитать… (Кладет в сумку пакеты.)

Слева, громко топая, входит мужчина.

Мужчина (осматриваясь). Где Яги?

Девушка (указывая на дверь). Повел его в уборную.

Мужчина (открывает центральную дверь и заглядывает в комнату). Ну и вонь. (Поспешно захлопывает дверь.)

Девушка. На сегодня спектакль закончен, да?

Мужчина. Яги говорил что-нибудь?

Девушка (кивает). Говорил, что, возможно, вашего отца отправят в больницу…

Мужчина. Болтун!

Девушка. До чего же я невезучая… Я и родилась не так, как все… Девять часов акушерку ждать заставила, а когда она уже собралась уходить, раз, и заголосила.

Мужчина. Я тебя обидел?

Девушка (участливо). И надежды уже никакой нет?

Мужчина. Все так сложно…

Девушка. Но зато виски вкусное… Смотрите, сколько я выпила.

Мужчина. Крепкая у тебя голова.

Девушка. Нет, еще чуть-чуть, и я совсем опьянею, правда? Мужчина. Если хочешь, возьми остальное с собой.

Девушка. Это ни к чему… Давайте лучше выпьем на прощание. (Наполняет стакан и протягивает его мужчине.)

Мужчина (раздраженно). Не хочу… Настроения нет.

Девушка. Ну что ж… А я выпью. (Подносит стакан ко рту и пьет, громко глотая.)

Мужчина хмурится.

Все, наверно, из-за меня?

Мужчина. Что?

Девушка. Ваша жена сердится…

Мужчина (холодно улыбаясь). Твое сочувствие делу не поможет.

Девушка. Вы такой богатый, а все равно перед женой пасуете…

Мужчина (недовольно). Все это не так просто!

Девушка. А я-то думала, были б только деньги — делай что хочешь…

Мужчина. Делаешь, только не то, что хочешь!

Девушка. Странно… А мне показалось… Когда вы пригласили меня в ту комнату…

Мужчина (резко перебивает). Я заплачу неустойку. Сколько ты хочешь?

Девушка (со вздохом). Почему я такая невезучая. Противно даже… (Громко глотая, допивает стакан.)

Мужчина (в тот же миг выбивает стакан у нее из рук). Перестань!

Девушка (испуганно). Что вы делаете?

Мужчина (явно сам напуганный). Почему ты так громко глотаешь?.. Даже неприятно…

Девушка (поражена.) Вот оно что… Значит, и суп вельзя есть прихлебывая?

Мужчина (все еще растерянно). Для меня ты еще на тридцать процентов сестра. Ведь с тех пор не прошло и часа. И пока ты здесь, прошу, не забывай об этом. Плата, которую ты получила, мне кажется, включает и это?

Девушка неожиданно закрывает лицо руками и всхлипывает.

(Обеспокоенно.) В чем дело? Перестань! Нет причин для слез.

Девушка (кивает и перестает плакать). Не обращайте внимания… Я как выпью, всегда плачу… Такие женщины, как я, почти все, как выпьют, сразу же начинают плакать… (Берет сумку и направляется к двери.) Чего-то голова кружится… Опьянела, наверно…

Мужчина молча провожает ее взглядом.

(Оборачиваясь.) Вы что-то сказали?

Мужчина. Нет, нет…

Девушка (кивая). Из уважения к тридцати процентам вашей сестры вы не выслушаете одну-единственную просьбу?

Мужчина. Какую?

Девушка. Я хочу выйти через парадный ход. Честно говоря, Я и войти хотела через него… (Жалко улыбается, глядя на мужчину, который все понял.) А какая там красивая дверь… Картина прямо из стекла сделана, да? Что на ней нарисовано?

Мужчина. Ну что ж, выходи, пожалуйста…

Девушка. Ой, как хорошо… Значит, нужно спуститься по лестнице и идти по коридору, где лежит ковер?

Мужчина. До конца и направо.

Девушка. Служанка меня уж конечно остановит… «Послушайте, вам не сюда, туда идите!..» «Нет, именно сюда»…брошу я холодно, как леди из кинофильма… (Неожиданно резко.) Ох, до чего я не люблю, когда меня ни во что не ставят!

Мужчина (подавленно). Можно, конечно, выходя, пожалуйста, через парадный ход…

Девушка (бормочет). Да, пойду… Таким я всегда говорю злишься, а ты попробуй-ка, разденься при людях… (Направляется к двери, но тут снова входит отец, поддерживаемый слугой.)

Слуга вздрагивает от неожиданности и, загораживая отца, быстро ведет его к центральной двери.

(Смотрит им вслед.) Да, крепость есть крепость, даже если она бумажная… Не хочешь видеть то, что тебе противно сиди в ней и не выходи никуда. (Не оборачиваясь, быстро уходит налево.)

Слуга (подталкивая отца, внимание которого привлечено девушкой). Пойдемте, пойдемте.

Отец (понизив голос). Кто это такая?..

Слуга. Не обращайте внимания. Сейчас я дам вам карты…

Отец. Атласные?

Слуга. Да, конечно, атласные… И две колоды, полностью, все будет хорошо…

Отец и слуга, обходя мужчину, уходят в центральную дверь.

Мужчина (точно освободившись от чар, быстро осматривается и поднимает с пола стакан. Понюхав, наливает виски избутылки, стоящей на столике, и залпом выпивает; бoрмочет, насупившись). Хватит. Если это призрак, то когда-то он все равно должен исчезнуть. Больше незачем за ним гнаться… (Задумчиво.) Но почему?.. Почему же я так упорно цепляюсь за него?.. Послушать подлецов, так я тоже сумасшедший, поскольку не могу объяснить это словами, которые были бы понятны всем… (Наполняет стакан и залпом выпивает.) Можно ли сразу вычеркнуть из памяти все, будто бы ничего и не было?.. Но если я не в силах вычеркнуть, значит, должен уметь объяснить… (Закрывает ладонями лицо.) И все же почему? Почему я так упорно цепляюсь за него?.. Я и сам прекрасно понимаю, что это всего лишь призрак, но этот призрак пустил прочные корни в моем сердце… Для меня он реальнее реального… И в призрачном обряде я, как цветок в воде, могу, наконец, свободно расправить руки и ноги… (Пауза.) Но все же, чего я добиваюсь этим обрядом?.. Ищу ответа?.. Как ищет ответа смертельно напуганный ребенок?.. Да, видимо, так… Я действительно напутан… (Начинает ходить взад и вперед.) Но причина совсем не та, о которой говорит она… Причина совершенно другая… Абсолютно другая… (Останавливается, наполняет стакан и пристально глядит на него.) Да! (Неожиданно идет к центральной двери.)

В это время дверь открывается и входит слуга. Наклонившись, он вставляет в замочную скважину ключ.

Подожди. Дай сюда ключ.

Слуга (недоверчиво). Этот ключ?

Мужчина. Да, этот. Я решил поместить отца в психиатрическую лечебницу… Хочу с ним попрощаться и кое-что ему сказать.

Слуга (с испугом). Вы в самом деле это решили?

Мужчина. Ну, живее!

Слуга. Вы с ним встретитесь, но он же не поймет, что вы будете ему говорить…

Мужчина (выставляя вперед стакан). Не смогу поговорить, так хотя бы выпью с ним.

Слуга. Алкоголь — ни в коем случае. Он ведь очень серьезно болен, и ему категорически запрещено пить!

Мужчина. Не беспокойся. И в больнице для ухода все равно потребуется хорошо понимающий его человек.

Слуга. Да нет, я не о себе беспокоюсь…

Мужчина (резко). Ну все, у меня нет времени. Хочу, чтобы ты сделал еще вот что. Иди и быстрее приведи девушку, которая была здесь. Она, наверно, еще не дошла до автобусной остановки. Если поторопишься, вполне успеешь.

Слуга (растерянно). Не понимаю, зачем вам это…

Мужчина (неожиданно кричит). Как это для тебя ни прискорбно, хозяином дома остаюсь я! В вознаграждение за то, что продал отца.

Слуга. Разумеется, вы хозяин, это естественно. Прошу вас, потише… Он только что прилег…

Мужчина (беря себя в руки). Странно… Скажи, зачем это ты заключил такой договор с женой?

Слуга. Какой договор?

Мужчина. Как — какой? Выступить в качестве свидетеля при лишении меня прав на имущество.

Слуга (изворачиваясь). Как можно… Это ужасное недоразумение.

Мужчина (снова резко). Ладно, иди! Оставь ключ! Оправдываться будешь потом!

Слуга с побитым видом вставляет в вамочную скважину ключ и, опасливо косясь на стакан в руке мужчины, уходит налево.

(Медленно подходит к центральной двери и поворачивает ключ. Открывает дверь, хочет войти, но вдруг отступает навад.) Ну и вонь, как от тухлой рыбы! Задохнуться можно… Отец, выйди на минутку… Ты еще не спишь? У меня есть виски… Особое, шотландское… Не знаешь такого?.. (Делает вид, что пьет.) Ну, по стаканчику… Выпьешь, а?.. Иди сюда.

Голос отца. Дашь мне чего-нибудь вкусненького?

Мужчина. Вкусненького? То, что я тебе дам, ты любишь больше всего… Ну, по стаканчику… Почему у тебя такой несчастный вид?

Голос отца. Если я выйду, не позвонив, Яги рассердится.

Мужчина. Что ж, можешь позвонить. Только быстрее. Фу, ну и вонь. Рыбьи потроха, что ли, у тебя в постели свалены?..

Голос отца. Ты мне обещал что-то вкусненькое…

Мужчина. Иди, иди… Конечно, обещал… Дам тебе вкусненького… Пастилы? Шоколада? Пожалуйста, что только любишь…

Бормотание отца, напоминающее смех… Скрип матраса… Мужчина отступает назад. Звонок. Входит, пошатываясь, отец. Мужчина закрывает дверь.

Отец. Ну, давай вкусненького.

Мужчина (протягивает стакан). На, ты это очень любишь… (Указывает на диван.) Давай сядем и выпьем…

Отец (понюхав стакан, откидывается назад). Нет, это…

Мужчина (ласково). Отец, мы расстаемся… Жена победила… В обмен на доверенность на право пользования принадлежащими ей акциями я вынужден был подписать обязательство поместить тебя в больницу… Ты меня должен понять, отец, ведь ты же сам ради своих предприятий спокойно обрек на смерть родную дочь… На, держи стакан… Лучшее шотландское виски… Сделай глоток, хотя бы пригуби… (Говоря это, со стаканом в руке вплотную подходит к отцу.)

Тот испуганно отступает. Начинает вертеться между мужчиной и диваном.

Почему ты не хочешь?

Отец. Не люблю, я этого не люблю…

Мужчина. Почему? Раньше ты ведь пил. Я точно знаю…

Отец. Не люблю… Ты же обещал мне дать вкусненького… Мужчина. Возможно, я ошибся?.. Нет, не может быть… Все это дело рук Яги… Подлец… (Пьет.)

Отец. Почеши спину… (Подходит к мужчине и наклоняется.)

Мужчина (отшатывается). Спину?

Отец. Здесь, сверху… (Показывает рукой у плеча и передервивается.) Почеши, быстрей… (Наступает на него.)

Мужчина (отходит). Сам себе чеши…

Отец. О-о-ой, чешется… (Жалобно стонет и начинает тереться о спинку дивана.)

Мужчина (ошеломленно). Дегенерат. Точно животное… (Неожиданно громко.) Отец, ты пойдешь в больницу для сумасшедших?

Отец рассеянно смотрит на мужчину.

(Стонет.) Кажется, не понимает… Нечего сочувствовать человеку, который не способен осознать свое несчастье… Да никто ему и не собирался сочувствовать… Этому человеку сочувствие не нужно… Этот человек не пережил ничего такого, чтобы принимать сочувствие других… (Резко кричит.) На этот раз, отец, тебе не отвертеться. (Наполняет стакан и подходит к отцу. Придавливает его к дивану и пытается влить ему в рот виски.)

Отец. Помогите!

Мужчина. Молчи!

Отец плюет в мужчину. Тот поднимается и вытирает лицо. Слева входит девушка в сопровождении слуги.

Отец (хрипло). Помогите…

Слуга (тяжело дыша). Что случилось?

Мужчина. Ничего такого, из-за чего стоило бы поднимать шум… (Девушке.) Я хочу, чтобы вы еще раз поработали. Вам ведь безразлично когда?

Девушка. О-о, конечно. Где еще за десять минут заработаешь тысячу с лишним иен…

Слуга (осуждающе). Что вы собираетесь делать?

Мужчина. К сожалению, из моих рук он не захотел. Хоть я и говорил, что это на прощание…

Слуга. Но ведь вы его подняли силой. А после приступа он себя так плохо чувствует…

Мужчина. Как же ты его обычно заставляешь выпить?

Слуга. Выпить? Ни в коем случае! Он такой слабый, и вдруг алкоголь… К тому же и врач строго-настрого запретил… Ничего возбуждающего, даже острую приправу к рису нельзя… Ну, пойдемте, отдохнем спокойно…

Мужчина. Хватит прикидываться невинным…

Слуга. Невинным?

Мужчина. Думаешь, я не знаю? За несколько дней до того, как у отца случается приступ, я всегда слышу у этой двери запах водки. Что, неправда?

Слуга. Что вы такое говорите… Вам почудилось… Разве я бы это допустил?..

Мужчина. Раз или два действительно могло почудиться… Но ты-то знаешь, сколько раз мне это «чудилось»?.. Примерно раз в два месяца в течение восьми лет — сорок восемь раз… Что ты на это скажешь?

Слуга молчит в растерянности.

Ну ладно, ладно… Ты тоже, насколько мне известно, составлял ему компанию… Теперь уже поздно тебя ругать. Главное, чтоб ты не отпирался. Так как? С помощью вина ты преднамеренно вызывал его приступы, да?

Слуга. Страшные вещи вы говорите. Зачем мне нужно было преднамеренно вызывать приступы?.. Благо бы еще мне от этого какая-то выгода была, а то ведь ни сана не перепало…

Мужчина. Я же тебе сказал — ругать я тебя не собираюсь… Я хочу знать секрет — зачем ты поил отца водкой?.. Я должен во что бы то ни стало хоть раз еще откровенно поговорить с ним.

Отец окружает себя кольцом из карт.

Слуга. Я расскажу правду, верьте мие… Вы говорите, что у меня был какой-то замысел, — мне это до смерти обидно… Все произошло случайно… Старый господин тогда с каждым днем все больше страдал бессонницей. Ни одно снотворное не помогало… И в довершение всего как раз в тот день, когда это случилось, была демонстрация. Внизу, на улице, пели и плясали… Только он задремлет — снова крики… Он был такой жалкий — невыносимо было смотреть на него без сострадания… И вот тогда я ему дал, самую малость… Просто на пробу, самую малость…

Отец. Ну где же вкусненькое?

Слуга. Сейчас, сейчас…

Мужчина. Я спрашиваю, как ты его напоил?

Слуга. Выслушайте же меня… Когда старый господин немножко выпил, мне показалось, его лицо просветлело… Он начал что-то вспоминать… Но что? Я стал думать и в этот момент услышал, как очень низко что-то пролетает… Это был гелипоктер… Он наблюдал, наверно, за демонстрантами…

Девушка. Геликоптер.

Слуга. Разве я не так сказал?!

Девушка. Вы сказали «гелипоктер».

Слуга. Все равно! (Отчеканивая каждое слово.) И вот, глаза старого господина стали совсем другими… Он встал и спросил: «За нами еще не приехали? Куда пошел Кадзухико? Где Тосико?»

Мужчина. Хватит. Все остальное я уже слышал столько раз, что в ушах навязло.

Девушка. Но я в первый раз…

Мужчина. Тебе можно и не знать. (Слуге.) Так как ты его поил?

Слуга. Вы вот заподозрили, что я все это преднамеренно…

Мужчина (нетерпеливо). Хватит!.. Ты объяснил, как у него случился первый приступ, но неужели ты думаешь этим же оправдать второй и все остальные?!..

Отец (испуганно). Можно, я уйду?

Слуга. Да-да, сейчас… (Протягивает отцу руку.)

Мужчина. Оставь!.. Сначала ответь на вопрос, который я тебе задал!

Слуга (избегая взгляда девушки, которая с интересом смотрит на него, грустно). Я все это делал потому, что для меня самым основным было избавить старого господина от болезни отрицания.

Мужчина. Почему же ты не сказал этого с самого начала?

Слуга. Я думал, вам это будет неприятно…

Мужчина. Какая трогательная забота.

Слуга. Да, я старался сделать все, что было в моих силах, я…

Мужчина (зло). Что-то слишком запутанно у тебя получается, ты не находишь? Втянуть в это дело жену, изготовить парики, достать точно такие же, как тогда, чемоданы, переклеить обои, специально заказать магнитофонную ленту, на которой записан шум бунта. И с каждым разом ты делал это все более искусно — теперь вся атмосфера нашего дома стала точно такой, какой была в то время… Все это, конечно, благодаря твоим стараниям… Но не противоречат ли несколько твои действия стремлению не причинить мне неприятности?

Слуга (загнан в угол). Видите ли… Это… как бы вам сказать… Я увидал, что такие встречи со старым господином и вам доставляют удовольствие…

Мужчина (поражен). Удовольствие?

Слуга (внимательно оглядывая мужчину). Что бы вы ни говорили, в то время старый господин был на высоте своего могущества… Одних машин, вывозивших руду с его шахт, было триста восемьдесят… Пыль, которую они поднимали, застилала горизонт…

Мужчина. Чепуха! Как раз в те дни мы беспрерывно ругались с отцом. И к тому же еще сестра, не найдя другого выхода, выпила яд. А больная мать, не понимая, что вокруг происходит, оказалась брошенной на произвол судьбы… Что же здесь может доставлять удовольствие?

Слуга. Но ведь вы ни разу не запрещали делать этого.

Мужчина. Оставь. Ты все прекрасно понимаешь!

Слуга. Да, я во всем виноват…

Мужчина (сдерживаясь). Удовольствие в этом находил не столько я, сколько ты, а?.. Ты хотел, используя призрачную силу отца, подавлять меня… Тебе очень нравилось снова видеть меня таким, каким я был в то время, когда трепетал перед отцом…

Слуга (отчаянно). Вы не правы, вы совершенно не правы…

Мужчина. Неужели ты не помнишь?.. Давний случай-когда ты подкупил моих одноклассников, платя им по три сэна за страницу, чтоб они добросовестно описывали все, что я делаю… Мне это послужило хорошим уроком…

Слуга. Старый господин заботился о вашей же пользе…

Мужчина. Да, отец тоже всегда так говорил… Самый важный секрет умелого использования нанятых тобой людей — вселить в них подозрительность…

Слуга. Пока находишься на иждивении родителей, необходимо послушание…

Отец. Устал я…

Слуга. Да-да, конечно… сейчас, минуточку…

Мужчина. Не делай этого! Сейчас мы еще раз устроим обряд. Ты же сам только что сказал, что приступ можно вызвать в любое время, — я не говорю о мотивах. Если тебя действительно тревожит судьба отца, не лучше ли открыть свой секрет?

Слуга. С тех пор как старый господин заболел, он не очень любит спиртное.

Мужчина. И что же?

Слуга (решившись). Так вот, я стал пробовать делать разные опыты… То, что один раз оказывалось удачным, не всегда получалось в другой…

Мужчина. Меня интересует вывод.

Слуга. Вы совершенно правы… Слушаюсь… Вы можете мне полностью верить…

Мужчина. Не ломайся!

Отец начинает собирать карты.

Слуга (тихо). Слушаюсь… Когда лежачих тяжелобольных поят водой, пользуются специальным поильником — такой чашкой с носиком… Я насыпал в него сахар почти доверху и наливал виски, пока не получалась кашица, потом подкрашивал…

Девушка. Фу, как противно.

Слуга (неодобрительно косится на нее). Иногда немного подогревал…

Мужчина. Разве это месиво можно пить?

Слуга. Нет, скорее, не пить, а сосать… Лежа, он с удовольствием сосал эту кашицу.

Мужчина. Отвратительно!

Девушка. Черт знает что! Мне просто противно.

Мужчина. И все это у него в комнате?

Слуга. Да, там, аккуратно убрано. Чтобы приготовить все необходимое и напоить его, требуется время, лучше я отведу его туда…

Мужчина. Сколько нужно ждать, пока подействует?

Слуга. Да что-нибудь… Я попросил бы вас подождать минут двадцать-тридцать…

Мужчина (кивает). Напои… (Протягивает ему бутылку виски.) Сделай побольше. Это ведь в последний раз.

Слуга. Слушаюсь… (Подталкивает отца.) Ну, пойдемте…

Отец. Вкусненькое?

Слуга. Вкусненькое, конечно, вкусненькое… Мягкое, коричневое — самое вкусное на свете…

Отец и слуга медленно уходят через центральную дверь.

Мужчина и девушка смотрят друг на друга.

Девушка. Черт знает что… Правда, это черт знает что… На вид такой важный, держится как благородный, а на самом деле какой коварный человек!

Мужчина. Хорошо еще, не двуличный…

Девушка. Он — не двуличный?! Еще какой двуличный, весь наизнанку.

Мужчина. Если весь наизнанку, значит, совсем нет лица, а ты «двуличный».

Девушка (хмыкает). Я не шучу… Там, где я живу, таких типов сколько угодно.

Мужчина. Он с тобой расплатился?

Девушка. Как, жена успокоилась?

Мужчина. Она ведь рассердилась не из-за тебя… Просто ей не понравилось, как ты изображала сестру.

Девушка. Обстановка была неподходящая. Первый раз я была тридцатью процентами, сейчас еще тридцать — значит, я стану шестьюдесятью процентами.

Мужчина. Чего?

Девушка. Вашей сестры.

Мужчина. В самом деле… (Снова внимательно оглядывает девушку.)

Девушка. Слишком много, да?

Мужчина. Да, пожалуй, слишком много… (Отводит глаза и начинает ходить.) Во всяком случае, тебе заплачено вполне достаточно. Если б в тебе воскресла стопроцентная сестра, она не имела бы права ни слова сказать…

Девушка. Ну ладно. Ничего, если я здесь переоденусь?

Мужчина (на секунду задумавшись). Ну что ж…

Девушка. Когда стараешься добиться слишком большого сходства, результат бывает обратный… Начну, пожалуй, с лица. (Садится на диван, кладет на колени сумку и, смотрясь в зеркало, начинает заниматься косметикой.)

Мужчина внимательно следит за ней. Глядя в зеркало, девушка улыбается мужчине.

Мужчина. Хотелось бы, чтоб ты по возможности омертвила цвет лица зеленоватым тоном.

Девушка. Хорошо. Я тоже люблю таких… Эти румяные лица — терпеть я их не могу…

Мужчина. Цвет лица у нее всегда был похож на зеленоватое стекло. Прошло много времени, и я не очень отчетливо помню, по…

Девушка (глядя исподлобья). И все-таки я не совсем понимаю… Нужен ли этот спектакль… Мне, конечно, все равно, но…

Мужчина. Совершенно верно… Я и сам толком не знаю, зачем мне все это, разве что для того, чтобы еще раз поговорить с отцом, внимательно выслушать его… Чтобы найти повод поговорить с отцом, я и хочу поговорить с ним — в общем, порочный круг получается.

Девушка. Вы сказали «поговорить». Вы будете с ним говорить так же, как раньше?

Мужчина. Нет… Сейчас разговор будет определеннее… Это ведь последняя возможность…

Девушка (смеясь). Будто ваш собеседниц нормальный человек.

Мужчина (застигнутый врасплох). Отчего же в течение нескольких десятков минут, которые движутся по одной и той же дорожке, словно игла по испорченной пластинке, он и в самом деле здоров? В эти минуты реальная действительность представляется сном…

Девушка. Все-таки вы сын своего отца.

Мужчина. Теперь вы пытаетесь истолковать все по-новому? Но, как это ни печально, все не так безмятежно, как кажется. Все странно и подозрительно. Какое-то непередаваемое чувство, точно электричество, зарядило мое тело.

Девушка. Чувство, точно электричество?

Мужчина. Вот именно… Чувство дикой жестокости… Даже в отношении покойной сестры-чувство жалости смешивается с желанием разнести вдребезги все, что связано с ней…

Девушка. Если речь идет о хрупком стакане, его разбить нетрудно.

Мужчина. Может, я и хочу все это разбить, потому что оно легко разрушимо.

Девушка. Слишком сильная любовь во сто крат страшнее ненависти.

Мужчина. Да, пожалуй, так сказать можно… Видимо, нерастраченная злоба против воли отца взорвалась во мне злобой против сестры.

Девушка (закончив косметику). Ну как?.. Шестидесятипроцентная сестра… Немного другая, чем в прошлый раз, но все же…

Мужчина (равнодушно). Сойдет…

Девушка. Ответ, прямо скажем, безразличный.

Мужчина. Напрасно ты так говоришь…

Девушка (вызывающе). И в доказательство вы потбм захотите разбить меня, как стакан?

Мужчина. Если так повернется судьба.

Девушка (раскинув руки, поворачивается к нему спиной). Вы не поможете мне переодеться?

Мужчина. Оставь, пожалуйста.

Девушка. Не хотите выпить за воскресшую сестру?

Мужчина. К сожалению, бутылку унесли.

Девушка. У меня есть другая… (Достает uз сумки, бутылку и, глядя искоса на оторопевшего мужчину, простодушно.) Вы уж меня простите.

Мужчина (ошеломлен). Ничего…

Девушка. Я захватила ее домой, но давайте лучше выпьем здесь…

Мужчина (растерянно открывая бутылку). Это ты занятно придумала припрятать бутылку…

Девушка. Добро и зло, наверно, не развились во мне. Я это часто слышу.

Мужчина (наполняя стакан). Ты первая. Будем пить по очереди.

Девушка (выпив половину, возвращает ему стакан). Я опять громко глотала?

Мужчина. Просто раньше я был раздражен. (Допивает.)

Девушка. Ничего страшного… Будь я на вашем месте, я бы злилась еще больше вашего…

Мужчина. Потому что не пришлось бы получить тысячу с лишним иен за десять минут, да?

Девушка. Интересно, сколько у вас денег?

Мужчина. Видишь ли…

Девушка. Миллионов сто?

Мужчина. Видишь ли…

Девушка. Сколько же, в десять раз больше?

Мужчина. Предположим…

Девушка (вздыхая). Зачем я спрашиваю?.. Это так же глупо, как считать, сколько я стою.

Мужчина. Выпьешь еще?

Девушка. Выпью.

Мужчина (беспокойно). Что там Яги возится? (Наполняет стакан и протягивает его девушке.)

Девушка. А вы, оказывается, еще больший трус, чем я думала.

Мужчина. Трус?

Девушка. Сейчас, по-моему, волноваться нечего.

Мужчина. А я не волнуюсь. Но, между прочим, основу нашего нынешнего дела заложил отец… Мы взращивали уже то, что было им посеяно.

Девушка. Посеять семена — полдела. Если не удобрять, не полоть, в общем, не ухаживать как следует за тем, что посеяно, урожая не соберешь.

Мужчина. Да, я не бездельничал…

Девушка. Будь я богата, как вы, я бы била и крушила все, что ни попадет под руку! Но вас бы даже я пальцем не тронула.

Мужчина. Это разные вещи.

Девушка. Одинаковые.

Следующий диалог представляет собой беседу двух людей, абсолютно разобщенных. Мужчина не рассчитывает, что девушка поймет его слова, а девушка даже не пытается понять их.

Мужчина. Выслушай меня… Отец действительно разбогател на войне… Правда, законы он соблюдал самым строгим образом… Он точно клещ впился в главарей квантунской армии и благодаря этому из хозяина одного-единственного заводика постепенно превратился во владельца огромного предприятия с семью электроплавильными печами… К тому же завод его стал строго секретным предприятием, снабжавшим военную промышленность алюминием, ферромарганцем, сырьем для взрывчатки… Следует еще добавить, что за колючей проволокой под надзором вооруженной охраны работали согнанные на принудительный труд калеки и пленные восьмой китайской армии, не получавшие ни сэна… Ты, конечно, представляешь, что их заставляли работать до седьмого пота… Но это бы еще ничего… Отец проделал трюк: на полученные таким образом деньги он скупал в Японии электроплавильные заводы, закрывавшиеся один за другим из-за нехватки сырья, и перевозил их в горные районы, где опасность воздушных налетов была почти исключена… Казалось, он предвидел ход войны… И что же? Все получилось, как он предполагал! Фактически отец пожирал государство!.. Но никто не упрекнет меня за наши капиталы… Что такое государство? Не бык ли это, довольный своей участью быть сожранным?… А если так, то и народ, согласный со своим государством, признал правильным все, что делал отец… Стоит японцу назвать себя японцем, как он уже вынужден оправдывать действия отца… В общем, все прекрасно… Но не слишком ли прекрасно? И кто возьмет на себя ответственность за кровь, пролитую миллионами солдат?.. Одним из солдат, проливших свою кровь, был и мой старший брат… Может быть, отец взял эту кровь в долг или, наоборот, отдал ее в долг?.. И если государство не считать партнером в этой сделке, тогда ответственности как таковой в нашем мире вообще не существует… Поэтому совершенно естественно, что отец оказался неуязвимым… Поскольку государство не привлекает к ответственности, то и война и убийство сына и дочери причиняет боль не сильнее булавочного укола… Все чудесно… А уж если невиновен отец, тем более невиновен и я… Прекрасное рассуждение:.. Но временами меня охватывает мучительная тревога… Стоит японцу назвать себя японцем, как он уже вынужден простить и меня, но не звучит ли ато по меньшей мере комично и жестоко?… Я испытываю непереносимый стыд от того, что я японец.

Девушка. Чепуха. Вам-то уже вовсе нечего стыдиться. На свете есть много людей, которые хотели бы быть японцами.

Мужчина. Все это не так просто… Я ведь не страдаю, как отец, болезнью отрицания… В тот момент, когда бунт приближался и государство этот бык, отданный на заклание, — стало ненадежным, отец укрылся за болезнью отрицания и остановил время… Совершенно немыслимо, чтобы с аэродрома за ним не приехали… Следовательно, нужно ждать до бесконечности, замерев на том мгновении… И если дорога в будущее для него преграждена, то лишь из-за того, что он спрятался в крепости со стальными стенами… Но для меня все это не годится — я-то ведь нормальный…

Девушка. Я тоже не сумасшедшая, но и у меня болезнь отрицания… Поэтому я очень люблю забираться высоко… (Садится на спинку дивана.)

Мужчина. А ты не боишься смотреть оттуда вниз?

Девушка. Нет. К этому можно привыкнуть. Страшно другое, страшно думать о том, что рано или поздно скатишься вниз. А пока ты наверху — это очень приятно.

Мужчина. Все это не имеет никакого отношения к тому, о чем я говорил…

Девушка. А по-моему, имеет… Я испытываю приятное волнение, когда вижу идущих людей с живыми лицами… Но, вспоминая свое ощущение, когда летишь вниз, я содрогаюсь, поняв, насколько ложно впечатление, будто они живые.

Мужчина. Опасные идеи…

Девушка. Вы этого не ощущаете?

Мужчина. Могу себе представить…

Девушка. Мне кажется, мы с вами похожи только в одном… Я бы не смогла заниматься своей профессией, если б не считала всех своими врагами… Я впервые смогла свободно владеть своим телом лишь тогда, когда превратила окружающих во врагов…

Мужчина. Я, кажется, на это еще не способен…

За центральной дверью слышится звук падающего стула.

По-моему, наконец началось?

Девушка. На вашем месте я бы вытащила отца из его крепости и похвасталась всем, чего достигла.

Мужчина. Сколько раз я говорил: вытащить отца оттуда невозможно.

Девушка. Какой-то способ, я думаю, существует. (Идет прямо на мужчину.)

Мужчина (отстраняясь). Невозможно!

Появляется слуга.

Слуга (скороговоркой). Прошу подготовиться!

Мужчина. Все в порядке?

Слуга. Да… Следующий рейсовый самолет пролетит в девять пятьдесят восемь…

Мужчина (глядя на часы). Осталось всего семь-восемь минут… Поспешим. (Идет вправо.)

Девушка. Может, и мне там переодеться?

Мужчина (полуутвердительно). Ты можешь особенно не торопиться…

Девушка вслед за мужчиной уходит направо.

За дверью — тихие шаги отца.

Слуга. Пахнет, пахнет, пахнет женщиной… (Вытаскивает на середину чемоданы. Вынимает us кармана парик и, поправив его, надевает.) Странно как все стало… Зря я притащил сюда эту девчонку… Зря… Если бы раньше женщина разделась голой, ее бы как следует выпороли, и все…

Неожиданно слева появляется жена.

Жена (переводя взгляд с парика слуги на чемоданы). Что это значит?

Слуга (запинаясь). Да, видите ли, в знак расставания…

Жена. Глупее глупого! Сейчас же уберите все, смотреть противно… Это уж слишком, Яги-сан, мне служанка только что сказала, что эта отвратительная девица уже совсем было ушла, а вы вернули ее назад?

Слуга (снимает парик и отирает пот). Да, но мне господин приказал…

Жена (смотрит вправо). Она сейчас там?

Слуга. Наверно. Думаю, переодевается…

Жена. Переодевается?

Слуга (нерешительно). Да, последний раз на прощание.

Жена. Что последний раз?

Слуга. Ну, этот обряд…

Жена (все еще с сомнением). Странные вещи вы говорите. Какой может быть обряд без главного действующего лица?!

Слуга. Нет, нам повезло, у старого господина сейчас начнется приступ…

Жена испуганно смотрит на центральную дверь.

Слышны тихие шаги.

Жена. Правда?

Слуга. Если хотите, можете смело заглянуть в замочную скважину…

Жена (с облегчением). Все равно странно… Вы могли сколько угодно твердить ему, что это в последний раз, но он ведь больной и ничего не понимает… Разумеется, в том случае, если вы не можете, когда вам заблагорассудится, вызывать у него приступы…

Слуга. Как можно! Просто случайное совпадение…

Жена. Но ведь раньше вот так подряд у него приступов не случалось, правда?

Слуга. Да… Удивительно. Может, на то воля провидения…

Жена. Последний раз, говоришь. Ну ладно. Примирюсь и с этим… Меня ваши спектакли уже давно раздражают… Если здесь все капитально перестроить, помещение вполне можно будет использовать… Светлый, просторный холл…

Слуга (с опаской смотрит на часы). Простите, пожалуйста, до рейсового самолета осталось всего пять минут…

Жена. Не важно, позови-ка сюда эту девицу.

Слуга. Девицу?

Жена. На пару минут.

Слуга. Сейчас посмотрю… (Быстро уходит направо.)

Жена (подходит к окну и приоткрывает штору. Пытается успокоить себя). Как красиво… Но немного ядовито… Смотреть приятно, но когда объешься, болит живот…

Справа входит девушка.

Следом за ней — слуга, который прикрывает дверь.

Девушка. Вы меня звали?

Жена (неприязненно). Ах вот откуда запах дешевых духов и виски…

Слуга (поспешно пересекая комнату). Простите, пожалуйста, я выключу кондиционер… (Уходит.)

Девушка (подлаживаясь под ее тон). Нельзя ли побыстрей? Времени нет.

Жена. У вас довольно свободная манера разговаривать.

Девушка. Я уже больше чем на шестьдесят процентов сестра хозяина… Следовательно, вы моя невестка…

Жена. Может, вы перестанете дерзить?!

Девушка. Может, вы скажете, зачем меня позвали?

Жена (сдерживаясь). Сколько муж обещал вам заплатить?

Девушка. Об этом, он сказал, мы еще договоримся… Но, я думаю, он прилично раскошелится.

Жена. А если я заплачу вам вдвое больше, вы выполните мою просьбу?

Девушка. Это зависит и от просьбы…

Жена. Я хочу, чтобы вы ушли сразу же, как кончится ваш спектакль.

Девушка. Не понимаю. Почему, собственно…

Жена. Прекрасно понимаете. Особенно вы, человек, нахально вторгающийся в чужой дом и даже в обуви…

Девушка. Скажите лучше не «в обуви», а «раздевшись догола».

Жена. Хорошо, я заплачу вам втрое больше.

Девушка. А вы в состоянии столько заплатить?

Жена. Перестаньте дерзить!

Девушка. Вы такая богатая — наверно, каждый день пьете жемчужные порошки, — не хотите сравниться со мной в голом виде?

Жена. Так… Значит, и в три раза больше вас тоже не устраивает.

Девушка. Добро и зло во мне совсем не развились…

Жена (опустив глаза). Прошу вас… Не бросайте камень в жалкую вымокшую собачонку… Если я была недостаточно вежлива с вами, простите…

Девушка. Перестаньте. Я сама ненавижу просить прощения, ненавижу, когда его просят у меня.

Жена. Вы рассчитываете получить с него что-то еще, кроме денег?.. Этого не будет… Не надейтесь!

Девушка. Посмотрим.

Жена (в отчаянии). Какая вы злая… Да, злая… Вы только радуетесь, видя, в каком мы затруднительном положении… Но принесет ли вам это хоть сэн?.. Подумайте хорошенько… Неужели вы не понимаете, что единственно стоящее — это деньги…

Девушка. Я же вам сказала, посмотрим!

Жена молчит.

Слева возвращается слуга.

Слуга (беспокойно). Уже совсем не осталось времени…

Девушка. Я иду… (Поворачивается и уходит направо.)

Слуга. Госпожа…

Жена (вызывающе). Все это бессмысленно… Детский лепет. Но меня это не касается. И если я скажу хоть слово, пусть я лопну, как мыльный пузырь.

Слуга. Да, госпожа… (Задергивает шторы и присаживается на корточки.)

Жена (понизив голос). Ну ладно… Я решила не вмешиваться… Только мне нужно закончить разговор с этой девицей. (Идет направо, за ней слуга.)

Сцена пуста. Приближающийся гул моторов. Электричество мигает и гаснет. Из центральной двери выходит отец. Гул удаляется. Нижеследующая картина, повторяющая вторую, должна играться более утрированно, заученно.

Отец (возбужденно). Приехали! Что со светом? Есть здесь ктонибудь? Что случилось?

Голос слуги. Сейчас, минутку!

Справа входит слуга с карманным фонариком. Расставляет в комнате восемь свечей — по две в каждый подсвечник — и зажигает одну за другой.

Отец. Пробки перегорели?

Слуга. Нет, во всем районе отключили электричество.

Отец. Убежали эти типы с подстанции?

Слуга. В северной части города бунт — нападают на полицейские участки…

Отец. Теперь самолеты улетели на юг, да?

Слуга. Совершенно верно…

Отец. Это японские военные самолеты.

Слуга. Да, видимо, вы правы.

Отец. Что ты копаешься, позвони!

Слуга. Телефон не работает…

Отец. Где Кадзухико?

Слуга. Разрешите позвать?

Отец. Позови.

Слуга уходит направо.

Отец (пробует на вес один чемодан за другим. Потом вдруг задувает половину свечей). Расточительство!

Входит мужчина, оглядываясь на дверь, за ним — слуга.

Мужчина. Ты меня звал?

Отец. Ну как, уже решил?

Мужчина. Почему, отец, ты не хочешь ехать один?

Отец. У меня есть два места.

Мужчина. Тогда возьми с собой Тосико.

Отец. Зачем мне нужна эта слабенькая девчонка?

Мужчина. А я, значит, нужен?.. Это странно… Человек, спокойно бросивший семью, сам рассчитывает на помощь другого… Как это прекрасно, а?

Отец. Кто тебе говорил, что нужна твоя помощь?

Мужчина. Не говорил?

Отец. Воспользоваться твоей силой хочет содержимое этих чемоданов!

Мужчина. Но, отец, мы проиграли войну.

Отец. Глупость! Пусть мы проиграли войну — государство не умерло. Лишь революция способна убить государство.

Мужчина. Возьми хотя бы моих соучеников — только из тех, о ком я знаю, убито восемь человек. Если бы война была такой ничего не значащей штукой, зачем бы нужно было проливать столько крови?

Отец. Потому, что это война.

Мужчина. Я не могу перенести, что завтра — продолжение того, что было вчера!

Отец. Сможешь ты перенести или не сможешь — давай лучше подождем до завтра. Во всяком случае, Америка не допустит в Японии революции.

Справа слышится тихая песня, слов не разобрать.

Мужчина. О, мамина колыбельная песня…

Отец. Мне она не очень приятна.

Мужчина. Брат, погибший на войне, превратился для матери в маленького ребенка, правда?

Отец. Перестань болтать! Я хочу, чтобы именно ты стал взрослым!

Мужчина. Грусть по ребенку вовсе не глупость. Во всяком случае, Тосико ни за что не простит тебя, отец.

Отец. Ну и что ж… Не хочет прощать, пусть не прощает… Пусть ненавидит, меня это не волнует… Ты тоже к этому должен привыкнуть.

Мужчина (другим тоном). Отец, скажи еще раз.

Отец. О чем?

Мужчина. О ненависти…

Отец. Меня она не волнует…

Мужчина. Но зачем тебе нужно быть таким одиноким?

Отец. Возьми любое строение — по мере приближения к верху площадь жилья уменьшается.

Мужчина. Вот почему я обречен на вечный страх?!

Отец. Такой слабохарактерный человек, как ты, погибнет раньше, чем доберется до цели!

Мужчина (с ненавистью). Иметь мужество сносить ненависть окружающих, считать всех вокруг врагами, стать настолько одиноким, что даже семье трудно представить себе меру этого одиночества, — только так можно стать человеком, которого и война не способна искалечить.

Отец. Перестань болтать. Да, так позови же Тосико.

Мужчина. Зачем она тебе?

Отец. Самое лучшее, выслушать непосредственно заинтересованного человека… Пусть она сама подтвердит, что совершенно неверно, будто я так хочу уехать, что действую через твою голову… Яги, быстрее позови Тосико!

Мужчина. Подожди… (Останавливает слугу.) Отец, с тех пор я много думал. Кем ты был для меня, отец?

Отец (растерянно). Разве не ясно? Родителем.

Мужчина. В этом смысле верно — ты мой родитель, ни больше ни меньше… А я ведь самым серьезным образом все это время верил в твою неуязвимость, отец…

Отец. Неуязвимость?

Мужчина. Но одна женщина предостерегла меня против такого заблуждения… Если, неуклонно следуя твоим заповедям, решиться на то, чтобы всех превратить в своих врагов — разумеется, включив в их число и тебя, — то я смогу стать таким же сильным, как ты, смогу стать таким же неуязвимым, как ты, отец.

Отец. Какая женщина?

Мужчина. Девушка, танцующая обнаженной, — она пришла ив будущего, которое наступит через семнадцать лет.

Отец (пытаясь избежать давления мужчины). Глупая болтовня, не хочу тратить на нее время!

Мужчина (не обращая внимания). И тогда я подумал… Если я так силен, то несомненно смогу победить своего отца… Но вопрос вот в чем — как победить?.. Нет ли способа вытащить тебя из крепости отрицания?.. Ведь в любой крепости, если поискать, можно найти строительные погрешности.

Отец (сердито). Может, ты все-таки перестанешь болтать? Ведь времени уже не остается!

Мужчина. Подожди, пожалуйста… Наконец я нашел… Хочешь, отец, я одним-единственным словом разрушу твою крепость, казавшуюся стальной… (Медленно.) Человек с аэродрома тогда приехал за тобой.

Слуга (негодующе). Как вы можете говорить такое!

Мужчина следит за отцом.

Отец (возбужденно). Приехал?.. Почему же ты не сказал об этом сразу?.. Где он?.. Позовите его быстрей!

Мужчина. К сожалению, его уже нет. Я отправил его обратно.

Отец. Отправил обратно?

Мужчина. Да, планы изменились, сказал я, и отец решил остаться…

Отец. Дурак! (Неожиданно с криком набрасывается на мужчину.)

Мужчина отталкивает отца; тот шатается, задевает ногой за чемодан и падает.

Мужчина (становится на колени и заглядывает ему в лицо). Жизни его как будто ничего не угрожает… (Слуге.) Перенеси его на кресло.

Слуга пытается поднять отца, тот стонет.

Мужчина (открывает правую дверь). Вы обе не зайдете сюда?

Голос жены. Обе?

Мужчина. Да, обе.

Входит жена, за ней — девушка, переодетая Тосико.

Слуга морщится, изображая осуждение и растерянность.

Девушка. Что случилось? Ведь выход сестры позже?

Мужчина. Я решил изменить порядок.

Жена. Почему?

Мужчина. С аэродрома приезжали, но я по собственной воле решил отказаться.

Девушка (весело). И этим вызвали у него шок?

Мужчина. Он на меня набросился, и я его слегка толкнул, а он сразу свалился и не хочет подниматься.

Девушка (торжествующе). Смотри ты. А я что говорила? Мужчина. Да, все шло согласно твоей теории. (Слуге.) Ну, как он там? Ой-ой-ой, какой сердитый взгляд… Видимо, прикуп еще не прошел…

Отец. Дерьмо паршивое!

Мужчина. Прекрасное выражение!

Слуга. Это уж слишком.

Мужчина. Просто мы поменялись ролями, правда, отец?

Отец. Ты с ума сошел?

Девушка смеется.

Мужчина (тоже со смехом). Не надо смеяться… Яги, принеси магнитофон.

Слуга поспешно уходит направо.

Отец (замечает наконец женщин). Кто это там?

Мужчина (зло). Правда постепенно всплывает…

Отец. Мама и Тосико? И в каком-то странном виде…

Мужчина. Продолжай, отец, ты прекрасно усваиваешь.

Отец. Ты что, зазывалой работаешь?

Мужчина. Зазывала — это хорошо… Впрочем, ты нам еще покажешь штучки и поинтереснее.

Жена. Прекрати. Это переходит всякие границы!

Входит слуга с магнитофоном.

Мужчина. Так вот еще одна правда… Нажмем сюда, чтобы вращалась лента.

Ритмические звуки барабана. Потом шум бунта вперемежку с разрывами гранат и винтовочными выстрелами. Отец весь сжимается и зажмуривает глаза.

(Ожесточаясь все больше.) Ну как, отец? Это и есть тот самый бунт. Консервированный бунт. Его изготовление мне обошлось в двадцать тысяч иен… Шутовской бунт, не убивший и червячка.

Отец. Ты меня не обманешь!

Мужчина. Теперь следующая правда… (Отдергивает штору и указывает пальцем на освещенную улицу.) Помнишь, там было видно пламя?.. Пламя пожаров?.. Ошибаешься… Оптический обман, мираж, не более.

Отец замирает, окаменев при виде расстилающегося внизу моря неоновых огней.

Яги, включи свет.

Слуга уходит налево.

Отец (вопит). Черт возьми, это сон!

Мужчина. Сон, ты думаешь? Попробуй ущипнуть себя.

Отец с опаской задирает штанину и щиплет себя за ногу. Хмурится и недоверчиво смотрит на мужчину. Внезапно вспыхивает свет. Отец поспешно закрывает глаза.

(Идет от свечи к свече и задувает их.) Ты оказался в тяжелом положении… Если это не сон, то как же все объяснить? Будь это сон, похожий на действительность, а то ведь действительность, похожая на сон, — трудно объяснить… А тут еще рассказ о том, что с аэродрома приехали. Где тут правда, где ложь-не разобрать… Более того, может быть, и само поражение в войне только приснилось, а?..

Слуга возвращается.

Отец. Ложь… Ложь…

Жена. Зачем все это говорить больному человеку, которого собираются отправить в клинику?

Отец (открывает глава). В клинику?

Мужчина. Совершенно верно. Яги, сними парик и покажи отцу.

Жена. Прекрати! Это безобразно.

Мужчина (приказывая). Яги, сними!

Слуга. Слушаюсь…

Девушка. Я тоже сниму!

Оба снимают парики.

Слуга. Простите меня…

Отец. Я не хочу этого видеть… Ложь… Я не хочу этого видеть…

Жена. С меня довольно! (Идет налево.)

Мужчина. Нет, ты не уйдешь. Яги, верни ее!

Слуга нерешительно преграждает дорогу жене.

Жена. Отойди!

Слуга не двигается.

Так… Ладно, все равно. (Отказывается от попытки пройти.)

Мужчина. Да, здесь приказываю я.

Жена. Если тебе это приятно, пожалуйста…

Отец встает, пошатываясь, и идет к центральной двери.

Мужчина (не пуская). Не уходи!

Отец. Дай мне отдохнуть…

Мужчина (наступая на отца). Нет, я не могу позволить тебе отдыхать. Я буду бороться с тобой до тех пор, пока ты не распахнешь передо мной ворота крепости. Теперь я пойду с другой карты. У меня сейчас в пять раз больше электроплавильных печей, чем было у тебя, отец. Вместе с американской металлургической компанией мы заключили договор на строительство завода в Пакистане. Завода по производству самоходных пушек и легких танков. В их производстве, конечно, будет использоваться продукция наших заводов. Каждый раз при возникновении какого-либо конфликта количество заказов будет резко возрастать. А конфликты будут всегда. В последнее время стало очень выгодно вкладывать деньги в политику.

Отец. Прекрати. Ты хочешь свести меня с ума?!

Мужчина. Ничего подобного. Ты оказался прав. Все произошло, как ты и говорил. Кроме революции, нам действительно дали делать все, что мы хотим. Мы не хотим иной смерти, кроме как быть застреленными на войне. Мы враги всех, и когда-нибудь нас убьют, но до тех пор мы можем жиреть, как свиньи. Наконец и я понял, как прекрасна жизнь, когда все окружающие тебя-враги. Выражаю тебе, отец, свою самую горячую признательность. Теперь я могу обойтись и без отца — мне удалось стать точно таким, как ты. И как естественный вывод-необходимость в твоем существовании полностью отпала. Отпал и смысл противиться желанию жены поместить тебя в психиатрическую лечебницу.

Во время всего монолога отец без конца повторяет: «Я не слушаю, я не слушаю».

Отец (удивленно). В психиатрическую лечебницу?..

Мужчина. Итак, хочу тебе представить. Моя жена, настаивающая на том, чтобы отправить тебя в больницу. (Указывает на жену.)

Отец. Перестань! Ничего не хочу видеть… Ничего не хочу видеть!

Мужчина. Она женщина суровая, и угрожает, что если я не помещу тебя в больницу, она лишит меня права на имущество… Не объединив мои акции с акциями жены, мы не будем располагать контрольным пакетом… Вот почему, как это ни тяжело, я согласился отправить тебя в больницу… И таким образом мне удалось получить от жены бессрочную доверенность… Это все равно, что продать старьевщику ненужные вещи и сколотить капитал… Цель у жены одна: она, видимо, рассчитывает, что если ей удастся разлучить меня с тобой, я стану реалистически мыслить. Как ты считаешь, жена, смогу я стать человеком, который бы тебе импонировал?

Жена. Что за вопрос. Такой человек, как ты…

Мужчина. Да, иначе с ним не справиться! Ну вот, отец, мы подошли наконец к последней правде…

Отец (устало). Отпусти меня. Я хочу отдохнуть…

Мужчина. Нельзя. Ты отдыхал все эти семнадцать лет. Можешь потерпеть полчаса, максимум час.

Отец (c беспокойством). Семнадцать лет?..

Мужчина. Эта девушка… (Кладет руку на ее плечо и толкает вперед.) Она точно Тосико, правда?

Девушка поспешно надевает парик и принимает скромный вид.

Жена. Сумасшедший… Настоящий сумасшедший…

Мужчина. Отец, ты не хочешь посмотреть, как она танцует? Танцует совершенно обнаженная. Обнаженная, извиваясь… Я купил ее вместе с крепостью!

Девушка (испуганно). Действительно купил?

Мужчина. Разумеется, купил… В силу сложившихся обстоятельств я был обязан тебя купить, правда?

Девушка (торжествующе поворачивается к жене). Меня купили — это точно. А вы — в три раза. Интересно, сколько он за меня заплатит?

Жена молчит.

Мужчина. Правда, в крепости этой женщины из ночи в ночь собираются странные мужчины, чтобы посмотреть на нее, обнаженную. Но она, по-моему, совсем не ненавидит этих возбужденных мужчин. Ты это подтверждаешь?

Девушка (принимает скромный вид, стараясь походить на Тосико). Конечно… Не ненавижу.

Мужчина. Интересно, отец? Почему она говорит, что не ненавидит? Потому что она ненавидит живых людей. Она всегда хочет взобраться куда-то высоко. И она очень любит представлять себе ощущение страха в ту минуту, когда летишь вниз…

Отец. Отпусти меня… (Приседает, ищет, куда бы забраться, чтобы скрыться от всех.)

Мужчина. У тебя снова рассеянный взгляд. Неужели приступ кончился?

Слуга (жалостливо). Он очень устал…

Мужчина. Пока он не заснул, пусть смотрит, как она танцует. (Девушке.) Музыку?

Девушка. Хорошо бы джазовую…

Жена. Ты серьезно?

Мужчина. Что?

Жена (девушке). Я к тебе обращаюсь! Ты серьезно собираешься здесь танцевать?

Девушка (скромно). Да, буду танцевать.

Мужчина. Эта пленка, наверно, не подходит.

Девушка. А может, и подойдет, а?

Мужчина. Впрочем, взрывы и обнаженная женщина — это ведь родные брат и сестра.

Жена. Стыда в тебе нет!

Мужчина. Конечно, стыда у нее нет… Но и мы все — люди, лишенные стыда и гордости.

Жена. У меня, во всяком случае, еще сохранилось чувство собственного достоинства!

Мужчина. Она признается в своей неполноценности. Правда, отец?

Отец (просительно). Дайте мне хоть капельку отдохнуть…

Мужчина (решительно). Нельзя!.. Я враг всех людей… Мне все равно-пусть меня ненавидят! (Кричит.) Тосико, танцуй!

Звучит магнитофон. Отец встает и с трудом удерживается.

Девушка (мужчине). Расстегните…

Мужчина расстегивает пуговицы на спине девушки. Девушка сбрасывает одежду, остается обнаженной и начинает медленно извиваться.

Мужчина (кричит). Отец, смотри. Все рушится! Все рушится!